Глава 20

По всему замку были устроены западни. Они создавались женскими руками, и, конечно, мужчинам не составляло большого труда их обойти, но никто даже не пытался делать этого. На следующий день после Пасхи, когда срок печального запрета Рука на игры истек, наступил черед веселья и забав.

Рук сам оказался задержанным у дверей в большой зал. Дорогу ему преградила натянутая веревка, и в зал было позволено войти только тогда, когда стайка веселящихся женщин получила от него выкуп в виде гроута[1]. Но, по сравнению с другими мужчинами, ему еще повезло. Многих из них связали по рукам и ногами. Те шумели, громко протестовали, бились в своих оковах, словом, веселились вовсю.

Выкупив себе свободу, Рук благополучно добрался до ворот и пересек мост. Вдоль дороги цвели крокусы. Он был один, если не считать пасущихся животных. Сзади раздавались крики и смех. Рук двинулся по кромке пашни, вдыхая еще холодный воздух.

Он остановился и стал осматривать долину, заключенную между высокими горными грядами. Они составляли и границу и защиту. Как легко, находясь здесь, позабыть о том, что где-то существует другой мир. Он посмотрел на замок, чьи темные в утреннем рассвете башни, трубы и зубцы возвышались над полями.

Вот уже много недель, как они живут здесь настоящей семейной жизнью. Как будто кроме Вулфскара не существует другого мира. Он много раз намекал на то, что надо подумать об отъезде, но каждый раз она не хотела уезжать.

Он сбил прутиком ком земли, прилипший к башмаку. Затем другой. Присел на корточки. Она не только не желала покидать это место, но и запретила извещать кого-либо о ее местонахождении. Он даже не мог себе представить, что они так долго пробудут здесь.

Кто-то приближался к нему. Он не стал подниматься, ожидая, что это Уилл, который хочет обсудить с ним сев. Неожиданно на плечи упала веревка. Ее потянули, и, потеряв равновесие, он свалился на землю. Вскрикнув от удивления, он повернулся на бок. Над ним стояла Меланта.

– Я поймала тебя! – заявила она.

Она опустилась на колени и стала продвигать веревку дальше, спутывая его руки. Он снизу смотрел на нее.

– Сколько? – спросил он.

– Все твои земли и замки, рыцарь, если хочешь подняться опять.

– Другим я заплатил лишь один гроут.

– Ха, – произнесла она. – Меня не привлекают такие мелкие подачки.

Он потянул ее на себя и, обхватив ее голову руками, стал целовать.

– Все твое, наглая девка, – произнес он, не отрывая своих губ от нее. – Но берегись завтрашнего дня, когда настанет мужской день.

– Сначала поймай меня!

Он перекатился, сел и обмотал ее концами веревки.

– Да вот ты уже и попалась.

Она завизжала и стала вырываться, совсем как простая крестьянка.

– Предатель. Ни за что.

Пар от их дыхания сплетался в облачка и, поднимался над ними. Он не пускал ее. Тогда, смеясь, она попробовала оттолкнуть его.

– Не выйдет. Никакой хитрюга не сможет выманить у меня мои земли.

Он вдруг замер, стоя рядом с ней на коленях и глядя ей в глаза.

– Меланта, – сказал он вдруг серьезно. – Никогда не обвиняй меня в этом. Даже в шутку.

Она положила свои руки ему на плечи.

– Откуда такая серьезность, рыцарь-монах? Не утомляй меня своей серьезностью.

– Нет, моя госпожа. Я и так очень долго молчал. – Он стал подниматься. – Я позволил счастью захватить мой рассудок. Мы не можем навечно оставаться здесь… Моя госпожа, – продолжал он, – если из-за нашей женитьбы вы не можете возвращаться назад, то я ведь совсем не прошу открывать ее всем. Мы сможем хранить ее в тайне столько, сколько вы сочтете нужным.

– Ты жалеешь о том, что случилось?

– Я никогда не пожалею об этом. Но мир может очень жестоко принять ваш каприз. Поэтому-то вы, наверное, медлите, оставаясь здесь. Я обручился совсем не с целью завладеть вашим богатством или землями. Я вполне обойдусь и без публичного признания своих прав на вас, пока вы не сочтете возможным заявить об этом открыто. Пусть даже все продлится очень долго.

– Какие грустные мысли! – Она потянулась и сорвала маленький подснежник. – Ты меня очень утомил.

– Мы должны прямо взглянуть на обстоятельства. Вам надо прибыть к себе в замок.

– Чума, – сказала она. – Я боюсь. Он покачал головой.

– Я поеду один и узнаю, что в мире. День – другой, и мы все будем знать.

Она стала сматывать веревку себе на руку.

– Твои речи досаждают мне, – произнесла она. Затем отбросила цветок и поднялась. – Пойдем, я хочу веселиться, а не уезжать.

Затем она обняла его и так яростно поцеловала, что он забыл про все «где», «куда» и «зачем». Она могла так легко заставить его позабыть о месте и времени. И даже о своем собственном имени.

В среду, направляясь на разведку, высоко в горах Рук встретил Дезмонда, который наигрывал печальные мелодии, сидя у дороги и глядя в туман, сплошною стеною окутывающий горы. Пребывая в своем печальном настроении, мальчик, кажется, не замечал ничего вокруг. Однако он расположился таким образом, что его нельзя было не увидеть с дороги. И так как все знали, что Рук собирается выехать во внешний мир для изучения ситуации, то было ясно, что такое местоположение юноши означало его молчаливую просьбу поговорить с Руком. Рук с улыбкой рассматривал меланхоличную позу и согбенную фигуру своего дозорного. Кажется, он понимал, что волнует Дезмонда.

Он привязал свою гнедую кобылу к дереву и направился к скалам, где на выступе, поджав ноги, сидел юноша. Тот довольно естественно проявил свое удивление, произведя нескоолько неприятных звуков на своем рожке.

Рук прислонился к выступу.

– Что, пропала овца?

– Нет, мой господин! – Он открыл рот, собираясь продолжить, но вдруг опомнился, спустил ся с выступа и упал на одно колено. – Мой господин, я много работаю в зеленом лесу.

Поддерживать зеленую ограду в нормальном состоянии было важной и непростой задачей. Росли все новые ветви, переплетаясь со старыми, падали деревья, рос кустарник с острыми колючками и листьями-иглами. Отлучки из долины для работ в этой чаще поэтому были вполне объяснимы.

– Поднимись, – сказал он, никак не ответив на проявление такого достойного трудолюбия. – Побудь со мной и прими участие в моей трапезе. Я собираюсь идти на разведку.

– Неужели, мой господин? – Дезмонд сделал вид, что только сейчас узнал об этом. Он снова забрался на выступ и получил от Рука овсяные лепешки. Они молча ели, запивая элем. Туман плыл мимо них, оставляя на камнях капли влаги.

– Мой господин, – неожиданно прервал их молчание Дезмонд, – вчера и до этого… в понедельник после Пасхи, вы же знаете…

Он умолк. Рук отхлебнул эль, стараясь не глядеть на юношу, чтобы не смущать его. Дезмонд мучительно подыскивал слова.

– Мой господин, ни одной женщины не нашлось, чтобы связать меня в понедельник. А вчера, когда наступил черед мужчин – мне ведь уже шестнадцать лет, и поэтому я тоже присоединился к ним, – я не мог… вы не знаете, конечно… но все женщины заняты, а Джек Халидей так разозлился и стал ревновать меня к своей жене, когда я накинул веревку на нее. Мой господин, я бы никогда не посмел этого сделать, если бы она не была подругой моей сестры, и ей двадцать один! – Его голос задрожал от обиды и несправедливости. – Мой господин, я…

Кажется, он окончательно запутался и не знал, как продолжать. Рук доел лепешку, стряхнул крошки с одежды и прислонился к выступу.

– Здесь нет молодых девушек, мой господин!

Это отчаянное восклицание эхом отразилось в горах. Дезмонд подобрал камешек и бросил его. Затем другой.

– Они все либо очень молоды для меня, либо уже стары, – заикаясь, пояснил юноша.

– Ты захватил осла сегодня с собой? – спросил Рук.

Юноша настороженно посмотрел на него.

– Я надеюсь, что захватил. Я не хотел бы, чтобы моей кобыле пришлось нести на себе двойной груз в оба конца.

Юноша уставился на него, затем соскочил с выступа. Он издал радостный вопль.

– Так вы возьмете меня? – Он бросился в ноги Руку. – Благодарю, мой господин! Я привел сюда Маленького Аббата и захватил много еды. Так, на случай!

Дезмонд, конечно, не был первым юношей, который отважился покинуть Вулфскар в поисках невесты. Сейчас он ехал следом за кобылой Рука на маленьком белоногом ослике, которого постоянно пинал ногами, чтобы не отставать от Рука. Все время, пока они пробирались через заросли, отгораживавшие вход в долину, он говорил и пел о любви. Рук слушал его и испытывал невольную зависть к менестрелю. Будучи и более взрослым, он не мог заставить себя так легко и свободно говорить на эти темы, а ведь его уверенному в себе спутнику было лишь только шестнадцать лет. Первый раз, когда Рук покинул убежище и из долины выбрался во внешний мир, он был куда более застенчив и сдержан. Да он даже стеснялся отвесить поклон какой-либо девушке, не говоря уже о том, чтобы петь о любви.

Правда, и Дезмонд подрастерял всю свою смелость и уверенность, когда они спустились с туманных гор и лес стал редеть. В воздухе почувствовался сильный запах дыма – это жгли костры на руднике, который принадлежал аббатству. Рук подумал, что это добрый знак отсутствия чумы: работы идут, значит, все нормально.

Они объехали стороной рудник и стали спускаться к возделываемым полям. Теперь Рук был почти уверен, что болезнь пощадила эту местность. Он дал шиллинг встретившемуся им пастуху, который рассказал, что группа пилигримов пришла в аббатство на Пасху, что все они здоровы настолько, чтобы клясть изводивших их клопов и ругать кислый эль. Был один набег грабителей – шотландцев, но хуже всего аббатству пришлось от набега какого-то рыцаря, который послал своих людей за провизией и чтобы «позлить и досадить» аббату. Пастух склонялся к мысли о том, что эта кровожадная знать была намного хуже, чем шотландцы и чума.

Рук посмотрел мимо стада, туда, где между холмами начинались возделываемые поля. Итак, чумы не было, и откладывать поездку не имело смысла. Теперь он мог бы и повернуть назад, но с ним был Дезмонд. Юноша надеялся и ждал. Огромный мир впечатлял его, и Дезмонд, казалось, забыл о своих любовных мечтах. Теперь он мечтал о походах.

– Я поеду в Лондон, – объявил он.

– Это довольно тяжкий путь только для того, чтобы найти себе девушку.

– Как далеко?

– Недели. Придется идти пешком, потому что Маленький Аббат останется со мной.

– Мой господин не хочет, чтобы я уходил, – грустно подытожил Дезмонд. – Увы, я никогда никуда не могу попасть.

Рук улыбнулся.

– Никогда. Я запрещаю это.

Юноша вздохнул. Он мечтательно посмотрел вдаль и снова вздохнул.

– Никогда. Кроме тех случаев, когда я пошлю тебя сам, – продолжил Рук. – И с теми людьми, которых я выберу для этой поездки. В замок моей супруги, чтобы привезти оттуда охрану для ее сопровождения.

На лице Дезмонда расплылась улыбка.

– И мне можно будет поехать?

– Да.

– Когда? Сколько туда ехать? Кто поедет со мной?

Пара коров, мимо которых они проезжали, подняла головы. Раздалось позвякивание их колокольчиков. Рук внимательно посмотрел на них, обдумывая свой ответ.

– Вскоре после нашего возвращения, – сказал он наконец. – Поедете вместе с Бассинджером.

– Дядей Бассом? – воскликнул Дезмонд. – Но он же такой медлительный и неповоротливый! И не любит двигаться.

– Хочет он или нет, а поедет. Никто, кроме него, не знает туда дороги.

– Да он выбирался за лес с долины последний раз лет сто тому назад, мой господин! – Дезмонд пнул своего ослика и сумел-таки поравняться с Руком. – У него болит колено. У него разболится спина. Да он от ворот до полей не доедет верхом, мой господин! Пошлите лучше Тома со мной, мой господин.

– Томас занят посевными работами. И Джек, и все другие.

– Уилл Фулит?

– Уилл страшно боится выезжать за пределы долины, и ты должен это знать. Будь доволен, что я вообще отправляю тебя, пока не передумал.

– Да, мой господин. – Юноша немедленно перестал спорить. – Я готов, мой господин.

Маленький Аббат возвестил об их прибытии тем, что уперся в землю своими копытами и издал сладострастный крик. Никакие усилия покрасневшего Дезмонда, хлеставшего его по бокам, не помогали – с места он не двигался. Правда, шум, производимый осликом, был совсем не слышен на фоне ржания и общей суеты во дворе таверны. Привязанные слишком близко лошади щипали друг друга или же с надеждой обнюхивали поклажу чужих повозок. Две монашенки стерегли свое добро не хуже яростных мастиффов. Нескончаемый поток людей направлялся в таверну и из нее.

– Пилигримы, – произнес Рук, но, к своему удивлению, отметил, что это была необычно большая группа пилигримов. К тому же при них даже имелась охрана. Повозки были полны шерсти и топленого жира.

– Они поедут с торговым караваном аббатства. Дезмонд с горящими глазами осматривал солдат.

– Им предстоит сражаться?

Рук оценивающе обвел глазами военный отряд. Они все были верхом, хорошо вооружены, терпеливо ждали, пока их кони кормились. В отряде был выставлен дозор. Вот о такой охране он мечтал, когда думал о поездке Меланты в свои владения. Но эти военные носили цвета аббатства, и, конечно, это исключало возможность сотрудничества с ними.

– Они хорошо постоят за себя, если им доведется наткнуться на противника. – Он отвернулся. – Дама по имени Фортуна любит тебя, Дезмонд, – все девушки окрестных сел собирутся сегодня здесь поглазеть на них.

И, словно подтверждая его слова, из таверны появились три девушки и стали что-то искать в одной из повозок. Одна из них взглянула на Дезмонда и немедленно набросила на свое лицо вуаль, а затем повернулась к остальным и что-то начала шептать им. Те захихикали, и все трое повернулись к Дезмонду и уставились на него.

Дезмонд залился краской. В Вулфскаре в своем желто-зеленом наряде он ничем не отличался от остальных, но здесь его одежда казалась вызывающе яркой на общем серо-коричневом фоне. Рук заметил отчаянное смущение юноши. В этот момент Маленький Аббат поднял голову и издал еще один рокочущий призыв.

Из красных щеки Дезмонда превратились в мертвенно-бледные.

– На твоем месте, – тихо сказал ему Рук, – я бы показал всем им, что имею полное право носить одежду менестрелей. – Он соскочил с лошади и взял поводья Маленького Аббата.

– И это тот самый лихой король любви, которого я встретил сегодня утром? А ну-ка, сделай три сальто до дверей таверны, а если это тебе не под силу, то получишь три розги из моих собственных рук.

Дезмонд перекинул ногу через спину осла и соскочил на землю. Едва коснувшись ее, он снова поднялся в воздух и, сделав оборот, опустился на руки, затем прошелся колесом по двору и у самой двери, сделав кувырок в воздухе, встал как вкопанный на пороге.

Все находившиеся во дворе застыли с открытыми ртами. Несколько воинов закричали и захлопали в ладоши.

Рук поприветствовал их, сделав легкий поклон девушкам. Затем привязал лошадь и осла и увел Дезмонда в таверну.

Дезмонд влюбился. К сожалению, его выбор пал на рыжеволосую миловидную девушку, которая прислуживала жене сапожника, направлявшуюся с пилигримами и отрядом из аббатства. Рук цедил эль в углу таверны, подальше от остальных посетителей.

Теперь стараться направить внимание юноши на молодых светловолосых девушек из деревни казалось бесполезным. Они были скромны, и Дезмонд оказался таким же. А его городская возлюбленная своей смелой улыбкой моментально расположила его к себе. Довершила все песня о любви, которую она стала петь вместе с ним своим чистеньким, хотя и безыскусным голосом. Рук вспомнил, каким был сам пятнадцать лет назад, вот так же очарованный веселой хохотуньей.

– Не поехать ли вам с нами? – говорила жена сапожника, обращаясь к Руку, в то время, как Дезмонд сидел на скамье рядом со своей любимой, только что показав ей, что может стоять на руках до счета «пятьдесят». – Ваш мальчик такой веселый, он может так хорошо петь и играть, а до Йорка – такой долгий путь.

– Йорк? – спросил Дезмонд, прежде чем Рук успел отказаться. – А где это?

Рук жестко взглянул на него. Дезмонд постарался укрыться за кружкой эля. Его рыжеволосая красавица мягко и покровительственно улыбнулась ему.

– А, дней десять, может быть, двенадцать. Не уж далеко, вообще-то. Сначала Лансдейл, потом Боулэнд и Рипон. Места достаточно глухие. Так хорошо бы иметь менестрелей в пути. Рук вдруг заинтересовался.

– Вы, значит, идете именно этим маршрутом?

– Да, и им же вернемся. С нами ведь охрана. Поэтому мы, слава Богу, не опасаемся грабителей.

Дезмонд неожиданно поперхнулся элем и начал как-то странно трясти головой. Он пристально смотрел на Рука. Затем проговорил, заикаясь:

– Мой гос… сэр! Сэр, могу я поговорить с вами, сэр!

Рук подумал, что юноша заболел. Дезмонд был так возбужден, что, казалось, его лихорадит. Рук быстро выскочил и, оттолкнув скамью, последовал за Дезмондом.

Как только они оказались за дверьми, Дезмонд быстро затащил Рука за стоявших лошадей.

– Мой господин! Боулэнд! – Он теперь совсем не походил на больного. Лицо его сияло, сам он чуть не пританцовывал от радости. – Боулэнд! Это же владения моей госпожи, не так ли? – вопрошал он.

– Да, правильно.

– Мой господин. Это значит, что я могу ехать с ними. Прямо сегодня!

Рук тяжело вздохнул и покачал головой.

– Нет, Дезмонд, я хочу, чтобы Бассинджер…

– Мой господин! Только подумайте! Шотландцы устраивают набеги, дядя Басс нигде не бывал уже много лет! Да он уже позабыл дорогу! А, может быть, она уже теперь совсем иная – поменялась за столько лет! Здесь же многие пришли из Йорка. Они туда уж точно знают дорогу и ни за что не вздумают с нее свернуть. Когда еще вооруженный отряд пойдет туда? А так – что, вы пошлете дядю Басса и меня туда одних?

Его умоляющий тон не произвел на Рука никакого впечатления, однако мысль о том, что двоим путникам довольно опасно отправляться одним по этой пустынной местности, где промышляло множество бандитов, показалась ему здравой. Он осмотрелся и увидел, что военный отряд выставил на ночь дополнительных часовых. Оставшиеся не в карауле люди не коротали время в таверне, а занимались амуницией и лошадьми. Их действия выдавали большой опыт воинов и искусство в обращении с оружием.

Дезмонд с надеждой смотрел на своего господина. Рук прислонился к стене и думал. Необходимо было учесть различные случайности.

Так, в своем любовном состоянии, Дезмонд мог проследовать дальше в Йорк и не остаться в Боулэнде. Правда, он подозревал, что рыжеволосой красотке наскучат ухаживания Дезмонда еще задолго до Боулэнда. Она производила впечатление достаточно искушенной особы. Что ж, этот урок будет весьма кстати для мальчишки, который совсем не видел мира.

Но именно из-за молодости Дезмонда ему страшно не хотелось посылать того. Будь здесь кто-нибудь постарше, он, не колеблясь, согласился бы с теми доводами, которые приводил ему юноша. Преимущества путешествия под охраной в составе каравана, идущего прямо в Боулэнд, были явно велики.

– Мой господин, – произнес Дезмонд. – Если вы полагаете, что я слишком молод, то вспомните. Говорят, вам было только пятнадцать, когда вы впервые отправились в большой мир! А мне сейчас больше.

Рук кивнул, почти не слыша, что говорит юноша. В душе он был рад, что Меланты нет сейчас рядом с ним, так как вряд ли тогда он смог бы убеждать ее оставаться в Вулфскаре, когда прямо к ней во владения отправляется такой сильный отряд.

Эта мысль решила все. Он оттягивал ее отъезд. Если только он не пошлет гонца сейчас, то потом будет постоянно находить предлоги для отсрочки: то Бассинджер занеможет, то потребуют всех его усилий полевые работы. Он найдет тысячу причин, чтобы отложить отъезд, и каждая будет важной и безотлагательной.

Он взял Дезмонда за плечо и привлек к себе.

– Если я скажу «да», – с присвистом прошептал он, – и ты по какой-то причине подведешь меня – либо из-за этой девушки, либо из-за чего-нибудь еще, – то запомни – я стану проклинать твое имя до своего последнего вздоха. Ты понимаешь это?

Дезмонд немного успокоился. Он стал серьезным и кивнул головой.

– И ни при каких условиях не должен ты позволить себе вымолвить две вещи: откуда ты пришел и само название Вулфскара и то, что я женат на моей госпоже. Клянись!

– Да, мой господин. Клянусь душой моего отца, мой господин, что не произнесу я имени Вулфскара, ни откуда я пришел, ни о женитьбе моего господина.

Рук расстегнул верхние пуговицы и достал из-под рубашки серебро, которого должно было вполне хватить на дорогу туда и обратно.

– Запомни, что ты должен сказать. Ее величество здорова и в полной безопасности. До Дня Святого духа в город Ланкастер должен прибыть сильный отряд со всем необходимым для ее продвижения и ждать ее там. Это ее собственная воля и приказ, в доказательство чему она посылает это.

Он протянул кожаный мешочек.

– Повесь его на шею и храни. Это будет служить доказательством того, что ты от принцессы.

Рук проследил, чтобы Дезмонд надежно спрятал мешочек под рубашкой.

Затем он заставил юношу повторить послание.

Рук чувствовал какую-то страшную тяжесть в душе, посылая Дезмонда. Плохие предчувствия.

– Не отставай от каравана, – говорил он, – Если будет бой, держись возле сапожника. И не помышляй, что можешь помочь в бою.

– Хорошо, мой господин.

– Когда ты вернешься, дай мне сигнал от озера. Не иди дальше. Мы встретимся там.

– Да, мой господин.

– Дезмонд, эта рыжеволосая девушка… Дезмонд поднял на него глаза, которые были такими наивными и не подозревающими об опасности любви, что Рук только опустил голову.

– Не подведи меня, Дезмонд.

– Нет, мой господин. Ни из-за девушки, ни из-за чего-то другого не подведу я вас!

Рук отступил на шаг.

– Тогда, счастливого тебе пути. И да поможет тебе Бог!

Рук отвязал лошадь и оставил Маленького Аббата. Отъезжая, он услышал жалобный крик ослика. Этот звук еще долго стоял в ушах Рука. Он перекрестился и стал молиться. Он боялся, что совершил ужасную, непростительную глупость.

Глава 21

– Не понимаю, почему ты просишь меня об этом? – сказала Кара. – Я не могу помочь тебе.

Аллегрето стоял спиной к окну, не двигаясь. В этой неподвижности Кара ощутила затаенное зло.

– Тебе не понравилось то, что я сделал, – сказал он. – Поэтому я прошу тебя.

Кара сидела в кресле, которое он подал ей, и смотрела на гобелен. Изумительная работа: насыщенные зеленый и синий цвета, белый олень со звездой на лбу, завороженно глядящий на охотника.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – сказала Кара.

– Фицино, – прошептал он. – Фицино – вот, что я имею в виду.

Она подумала, что олень, видимо, очень смелый: стоять вот так, на краю пропасти, зная, что пути к спасению нет.

– Он умер еще до пожара, – сказал Аллегрето, – если это интересует тебя.

Она закрыла глаза.