Криминальные дневники (№2) - Дневник налетчика

Более мелкий и осторожный звереныш ответил ему, что он – безмозглый баран и что их обоих посадят за решетку, однако верзила оборвал его, заявив: "А я хочу успеть выполнить последние заказы!"

Никто из них не заметил, как я стрелой метнулся к ним из темноты. А когда заметили, было уже поздно. Ударом рукоятки я уложил высокого недоумка поспать среди дороги, после чего сунул дуло мелкому в морду.

– Вот черт! Не бей меня! – воскликнул он, после чего, сообразив, что ему грозят неприятности покрупнее, добавил: – И не убивай!

– Заткни пасть, – прошипел я.

– Ладно, ладно, только не стреляй, – ответил он.

– Заткнись, я сказал! – повторил я.

– Хорошо, нет проблем!

– Заткни пасть!

– Я уже, уже заткнулся!

Тут я понял, что сильно переоценил его поначалу и что на самом деле они оба круглые идиоты.

– Какое из этих двух слов ты не понимаешь?

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– ЗАТКНИ ПАСТЬ! – рявкнул я.

– Хорошо, – снова ответил он.

Мне пришлось смириться с тем, что на большее он не способен.

– А теперь послушай, – начал я.

Но не успел я продолжить, как он выпалил: – Что?

– Слушай, мать твою так и разэтак, просто заткнись, понял? – сказал я и ткнул ему в рожу стволом, надеясь убедить этого недоноска, что он должен меня слушаться.

– Ладно, ладно, – сказал он.

Я с силой прижал его к борту фургона и сунул ствол ему в рот.

– Ну-ка, скажи что-нибудь еще! Одно-единственное слово! Один лишь слог! Попробуй!

Наконец-то до этого отморозка дошло, и воцарилась тишина, если не считать судорожного дыхания, похожего на рвотные позывы.

– Отлично. А теперь я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно, поскольку повторять я не стану. Этот район – табу. Вы сюда больше ни ногой – ни ты, ни спящая красавица там, на дороге, ни ваши недоделанные дружки. Ты должен всем им объяснить, что следующий козел, которого я здесь заловлю, получит пулю в коленную чашечку. Понял?

Он кивнул, хотя я сомневаюсь, что этот кретин понял, насколько серьезно мое предупреждение. Подержав для пущего эффекта ствол у него во рту еще минуту, я медленно ослабил хватку. Только я собрался угрожающе помахать у него под носом пальцем, как до нас донеслись нестройные голоса, приближающиеся из-за угла.

– Черт! Открой боковую дверцу, живо! – сказал я ему.

– Что? – спросил он, совершенно сбитый с толку.

– Открой дверцу и лезь в фургон!

– Но я думал...

– А ты не думай! Делай!

Он начал шарить по карманам в поисках ключа. Голоса становились все громче, и хотя я не слышал слов, нетрудно было понять, что к нам приближается отряд героев. Отморозок наконец нашел ключи, открыл дверцу и запрыгнул в фургон.

– Ты ничего не забыл? – спросил я, показав ему на полуживого верзилу, распростертого на асфальте. – Помоги мне, придурок!

Затаскивая жирную тушу в фургон, я в полном недоумении покачал головой. Неужели так трудно понять, что укрытие не совсем надежно, если в двух футах от него на улице валяется твой сообщник? Когда мы все втроем залезли внутрь, я закрыл дверцу – и в ту же минуту отряд вышел из-за угла.

– Тихо! – сказал я пустомеле, искренне удивившись, что он не ответил "хорошо", или "конечно", или "ладно", или "без проблем".

Голоса зазвучали прямо напротив, и, пока добровольцы проходили мимо, мы слушали их самодовольный дурацкий треп: "Оставьте этих подонков на пять минут со мной наедине, и я им покажу!" – "В наше время люди уважали собственность..." – "Вот такие типы и привели Гитлера к власти! Но мы натянули ему нос..."

Я увидел во тьме, как мой отморозок показал им средний палец. Процессия удалилась, и мы оба немного расслабились.

– Ты не собираешься сдать меня копам? – поинтересовался он.

– Чтобы ты притянул меня за то, что я угрожал тебе пистолетом? На кой мне это?

– Я как раз хотел заметить, что угрожать оружием противозаконно, – заявил он. – Если ты меня сдашь, я тоже тебя упеку.

Боже правый! Бывали у вас в жизни такие разговоры, когда... А, да что там! Лучше б я пристрелил этого ублюдка, и дело с концом.

– Знаю, – ответил я. – Я только что сам тебе об этом сказал. Именно поэтому я не сдам тебя копам. Если тебе нравится тырить видики, телики или кружевные панталоны с рюшками – на здоровье! Только занимайся этим где-нибудь в другом месте. Ясно?

– Кто вы? – осторожно поинтересовался он.

– Скажем так: я более крупная рыба, чем вы, и это мой пруд.

Тут громила на полу зашевелился. Заерзал, посучил ногами, что-то пробурчал, потом сказал:

– Пожалуйста, мам, не продавай мой велик!

И снова вырубился.

Я открыл дверцу, вылез из фургона и велел отморозку убираться, пока не нагрянули легавые. Нагнав меня по дороге, он просигналил, помахал мне ручкой и оставил в полном недоумении по поводу того, какие же в этой округе тупые полицейские, если они не могут посадить грабителей такого калибра.

Я сунул пистолет под рубашку и постучал в дверь к Бренде, чтобы сказать дамам, что все в порядке. Бренда открыла дверь и в приливе восхищения и благодарности (несчастье сближает, не так ли?) втащила меня в дом. Дебби почти в отключке лежала на диване, Алан сидел рядом. Увидев меня, он вскочил и, немного помявшись, ретировался на кухню помыть посуду. Сама она не вымоется, проинформировал он нас. Совершенно нетипично для Алана. По идее, он должен был ухватиться за такую потрясающую возможность и заговорить меня до полусмерти. Казалось, ему неловко на меня смотреть. Неужели он видел меня с оружием или подслушал мой разговор с бандитами? Я уже забеспокоился всерьез, как вдруг заметил, что Дебби поежилась, отводя от меня глаза. И тут до меня дошло! Я изо всех сил сдерживался, стараясь не рассмеяться вслух, пока вел ее назад домой.

Поразительно! Абсолютное отсутствие нравственных устоев у Дебби никогда не переставало меня удивлять.

14. Камушки

Машина проехала вовремя. Винс похлопал меня по плечу, но я уже заметил ее и, пропустив несколько тачек, завел мотоцикл. Спешить нам было некуда, сидеть на хвосте ни к чему, поскольку мы знали, куда едем. Я вырулил в оживленный транспортный поток, пристроившись за восьмой машиной после Рея. Винс сзади устраивался поудобнее, проверяя, сумеет ли он быстро и ловко выхватить пушку. Бедняга Рей! Мы ведь в общем-то ничего не имели против него.

Я виделся с ним всего дважды: один раз в клубе моего брата, второй – у Гордона О'Райли. Он был налетчиком с послужным списком мелкого жулика и амбициями крутого гангстера. Начал он с вооруженного грабежа прохожих на улицах. Говорят, как-то раз он напал на двух старушек в подземном переходе, угрожая им обрезом. Можно было взять с собой кувалду или нож, да им бы хватило пары грубых слов. Но обрез? Как могут люди так опускаться?

Однако после столь деликатного начала Рей (не знаю его фамилии) перешел к ограблению грузовиков, бензозаправок и даже почтовых отделений. Что же касается ювелира с улицы Хэттон-Гарден, это дело, несомненно, являлось для Рея гигантским скачком вверх. Хотя организатором он не был, его просто нанял один из крутых парней. Мы с Винсом даже знали кто именно – Джон Брод, поскольку план, расписанный до мелочей, Рею передал Брайан Фолкнер, подручный Джона. Сам Брод, естественно, в деле не участвовал, он был мозговым центром. А может, и нет. Не исключено, что кто-то просто подкинул Джону идею, а тот уже назначил исполнителей. Порой он выбирал парней из своей команды, порой – жаждущих славы типов вроде Рея (которые готовы работать за гроши, лишь бы доказать Джону свое умение). Все они получали по десять штук на карманные расходы, а остальное загребал сам Джон. Хорошая работенка – если вы в силах добиться такого положения.

В принципе Джон Брод не занимался грабежами. Его епархией были проституция, игорный бизнес, крыши, рэкет – короче, все, что приносило доход. Когда налеты случались на его территории, он получал свою долю в благодарность за то, что позволил вам поживиться. А если не получал – получали вы сами, причем по полной программе. Но иногда кто-нибудь приносил ему план либо секретную информацию, и Джон подключал свою команду. Судя по словам Брайана, идею Джону подал помощник управляющего магазином, который хотел таким образом покрыть свои долги в игорных заведениях. Он сообщил, в какое время будет отключена сигнализация, какие камни лучше брать, а также пообещал связаться с торговцами в Амстердаме, которые купят товар. Разве Джон мог отказаться?

Какую долю Брайан получит за то, что передал информацию нам, Винс мне не сказал. Очевидно, жирный кусок и небольшую компенсацию за те годы, что он пробегал вокруг Джона, высунув язык и получая в награду лишь хлопки по спине.

– Бедняжка чувствует себя нелюбимым, – сказал Винс.

Пора бы Джону понять: не платишь ни шиша – не будет барыша.

Водитель Рея припарковался прямо напротив магазина и простоял там пять минут. Все трое сидели в тачке и смотрели на часы. Вот дурачье! Приехали раньше – так нужно поездить кругами, как сделали бы настоящие профи, а не торчать на месте, привлекая к себе внимание. Мы с Винсом остановились в сотне ярдов, ожидая, когда они примутся за дело. Рей вылез из машины первым, за ним – еще один тип, а водила остался сидеть на стреме.

– Отлично! – сказал Винс, вытаскивая из кармана револьвер. – Примостись-ка за ним тихонечко.

Я подал немного назад, за десять секунд проехал разделяющее нас расстояние и остановился с другой стороны от водителя, чтобы не бросаться в глаза. Винс спрыгнул с мотоцикла, ленивой походкой прошелся к соседней витрине. Мы рассчитывали, что ребята появятся минуты через две, и приготовились встретить их, как только они выйдут на улицу. Пушку я пока держал внизу, за мотором мотоцикла, делая вид, будто копаюсь с зажиганием.

Кто-то в магазине крикнул: "Всем лежать!", а потом два человека в масках выбежали к машине. Винс молниеносно прицелился и выстрелил в ближайшего. Тот развернулся волчком и грохнулся на тротуар. У второго рефлексы были что надо. Он умудрился выстрелить из авто-мата в сторону Винса, прежде чем получил две пули в грудь и упал. Мне некогда было смотреть, не ранен ли Винс, поскольку я в это время тащил из машины шофера. Я стукнул его по затылку рукояткой, он мешком рухнул наземь. Люди вокруг визжали и разбегались во все стороны. Судя по их крикам, кого-то задело в перестрелке.

Я глянул поверх машины и увидел, что Винс склонился над двумя телами, подбирая оброненные ими сумки. Он сунул их под мышки, а потом, к моему ужасу, совершенно спокойно выстрелил каждому в голову. "Боже мой! Убийство!" – услышал я женский крик, и все кругом завопили друг другу: "Ложись!" Я стоял как загипнотизированный. Винс подбежал ко мне, буркнул: "Хорошая работа!", прицелился в голову лежавшему без сознания шоферу и спустил курок.

Щелк!

– Черт! У меня патроны кончились. Пришей его и поехали, – сказал он.

– Пришить? – переспросил я, глядя на Винса через черное стекло шлема.

– Скорее! Надо линять отсюда. Я застыл как вкопанный.

– Два убийства, три убийства – какая теперь разница? Мы не можем оставлять свидетелей! Если нас выследят, нам крышка.

Времени думать не было. Я машинально прицелился и дважды выстрелил шоферу в голову, забрызгав асфальт кровью и мозгами. Не помню, как я добрел до мотоцикла. Очухался я, только когда мы на всех парах мчались по Хэттон-Гарден туда, где Сид ждал нас в машине.

Теперь, когда у меня есть время подумать, я понимаю, почему Винс убил их, хотя и не оправдываю его.

Если б нас поймали на этом деле, нам действительно пришлась бы туго. У Джона Брода напрочь пропадает чувство юмора, когда его обводят вокруг пальца. Последний, кто это сделал, был облит бензином и сожжен на заброшенном складе. Не сомневаюсь, что Джон самолично пришел посмотреть на эту жуть и чиркнул зажигалкой.

– Тип, которого поджарили, хотел стибрить выручку за ночную игру, представляешь? – сказал Брайан Винсу.

Ночная карточная игра по четвергам была незаконной и проходила раз в месяц под большим секретом. Там всегда крутились огромные суммы, сотни тысяч, причем наличными. Здорово, если удастся их взять – деньги большие, проследить их невозможно, никакой полиции, – но не дай тебе Бог оплошать! Сообщники бедолаги вместе со своей долей весьма благоразумно исчезли с лица земли, а их главарь остался в Лондоне, да еще некстати раскрыл рот, пытаясь заработать себе репутацию.

– Да уж, репутацию он себе заработал! – заметил Брайан. – Самого тупого сукина сына в городе.

Кто бы говорил!

Так что в каком-то смысле я понимаю нежелание Винса оставлять свидетелей, тем более что Рей с его парнями почти наверняка могли нас опознать, хотя бы по фигуре, голосу или оружию. А в судебной системе Джона слух или догадка являлись достаточными основаниями для покупки галлона высококачественного бензина. Мы даже не собирались продавать камушки, ни здесь, ни в Амстердаме. Слишком большой риск. Это была наша заначка на черный день, если придется делать ноги. Бежать куда удобнее, имея сотню тысяч в виде бриллиантов, нежели банкнот, а нам с Винсом и Сидом необходимо было гнездышко, где можно отсидеться в случае чего. Честно говоря, я уже и раньше подумывал, не прикупить ли мне горстку камушков, так что дельце подвернулось как раз вовремя. Грех упускать такую возможность!

Тем не менее меня беспокоила растущая готовность Винса убивать. Как-то Гевин сказал мне, что убийцы бывают трех типов: одни убивают только в случае необходимости; другие тащатся от убийства, а третьим убить – раз плюнуть. Себя я причислил бы к первой категории. Винс явно был душегубом третьего, на мой взгляд, самого опасного типа. Видите ли, даже если человек тащится от убийства, для него (или для нее) это все равно большое дело. Для того же, кому убить – раз плюнуть, лишить человека жизни так же просто, как муху прихлопнуть. А когда человеку проще убить, чем принять дополнительные меры предосторожности и хотя бы немного поверить своим же сообщникам, мишенью может стать любой. В том числе и я.

Если подумать, так в первую очередь я.

Мы с Сидом высадили Винса в Ист-Энде, чтобы он разыскал Брайана и отдал ему долю. Но вместо этого Винс удушил несчастного целлофановым мешком.

– Все в порядке, – сказал он мне по телефону. – Теперь Броду ни в жизнь на нас не выйти. Нам ничего не грозит. Слушай, у меня тут новая работенка наклевывается. Давай встретимся на неделе, перетрем?

Мы встретились в среду вечером, все обговорили и выработали план. Тогда я не знал, что это наше последнее общее дело.

15. Просто, как упасть с самосвала

– Сколько?

– Брайан рассчитывает получить пятнадцать штук или даже больше.

Я невольно отметил про себя, что Винс говорит о Брайане в настоящем времени, хотя если учесть, что он сам удушил его три дня назад, тот никак не мог остаться в живых.

– Пятнадцать штук? Не так уж много.

Винс отвернулся от баранки и посмотрел на меня.

– Для банка – может быть. Но это не банк, мать твою, а простой грузовик. Понял? Фургон с хрустящими хлебцами для завтрака! Так, значит, для тебя пятнадцать тысяч за простую работенку на одно утро – слишком мало? По-моему, это лучше, чем получить в зубы.

Я почувствовал, что это вполне реальная альтернатива.

– Он не сказал, что там?

– Он сам не знает. Какой-то товар стоимостью пятнадцать штук, который прибыл из Кале поездом в половине девятого. Взять его – проще простого.

Винс втолковывал мне все это так, словно я был мелким воришкой. Что грузовик не будут охранять, чтобы не привлекать внимания; там только водитель, а груз стоит всего пятнадцать штук потому, что это лишь часть партии товара. Он не сказал мне ничего нового. Операции Джона Брода я знал не хуже, чем он сам. Джон перевозил товар по всей Европе, причем всегда частями (лучше потерять один из десяти грузовиков стоимостью пятнадцать тысяч, чем всю партию). Но Винс долдонил об этом минут двадцать, не меньше. Пусть его! Пока он меня учит, ему не придет в голову мне угрожать – или же задуматься о том, почему он должен мне пригрозить.

– Брайан даже не намекнул, что в грузовике? – спросил я, выслушав проповедь.

– Нет, мать твою! Я же сказал тебе! Ты что – не веришь? – рявкнул он.

– Просто спрашиваю.

– А зря! Я, черт возьми, тебе уже сказал один раз. Если этого мало – значит я сука!

Иногда Винс говорит разумные вещи.

– Кстати, это могут быть наркотики.

– Насколько я знаю, это могут быть старинные ножные протезы! Но что бы там ни было, товар стоит пятнадцать штук, и больше меня ничего не волнует!

– Насколько надежна его информация?

– По-моему, абсолютно надежна. Брайан в этом не сомневался.

– А ты откуда знаешь?

– Он же рассказал нам про ювелира, верно? А значит, его информация не подлежит сомнению.

– С какой стати он тебе рассказал? Ведь от этого дела ему ничего не перепадет. Так зачем?

– По-твоему, минута без целлофанового мешка на голове ничего не стоит? Я бы на его месте выложил все, что знаю. Для него это была выгодная сделка! Тебе так не кажется?

Винсу надо было стать продавцом. Он обладал природным талантом убедить вас, что, покупая кота в мешке, вы совершаете лучшую сделку в жизни. Хотя, боюсь, в случае бедняги Брайана так оно и было.

– Слушай! Давай сначала уведем товар, а потом сыграем в вопросы и ответы! – прорычал он.

– Без проблем! Я просто хотел узнать, что почем.

Мы немного посидели молча. Винс определенно затаил на меня злобу, поскольку закурил, даже не предложив мне сигарету. Ребячество, да и только! Ну подумайте: что я такого сделал? Задал пару вопросов о деле, которое в случае неудачи грозило мне отсидкой до седых волос. Неужели это так непростительно? Я искоса глянул на Винса и увидел на его лице хмурую сосредоточенную гримасу, которая была мне очень хорошо знакома. Он еще не достиг стадии бормотания себе под нос, однако до нее было недалеко. А там уже только один шаг до: "Ты у меня получишь, подонок!" Но не сегодня. Игра продолжается.

– Без Сида? – спросил я.

– Без Сида. Это работа для двоих, поэтому не стоит отдавать лишнюю долю ни за что, ни про что, – сказал он. – Причем не просто долю, а еще с прибавкой.

Под "прибавкой", насколько я понял, он имел в виду расходы Сида. Наш водитель всегда получал чуть больше, чтобы покрыть затраты, хотя это было совершенно справедливо. Во всяком случае, с моей точки зрения. Видите ли, я, Гевин и Винс пользовались одними и теми же пушками и прочими инструментами для каждой операции, в то время как Сиду приходилось подготавливать все заново. Машины, которые он угонял, не становились перекрашенными, отремонтированными и пуленепробиваемыми с трех сторон сами по себе, верно? Их делал такими Сид. Я заметил, с какой завистью Винс смотрел на небольшую кучку денег, покрывающих расходы Сида, каждый раз, когда мы делили добычу. Но он впервые заговорил об этом вслух.

– Знаешь что? – сказал он так, будто собирался открыть мне секрет. – Мой предок всегда говорил мне: не доверяй рыболовам.

Почему? Если человек любит удить рыбу, он что – линь какой-нибудь?

– Сид надежный парень, – сказал я Винсу. – Свой в доску.

– Думаешь? – фыркнул он.

При всем моем желании я не мог придумать, в чем упрекнуть Сида. Конечно, он всегда держался особняком, но в нашем деле это скорее плюс, чем минус. Мне кажется, Сид сохранял дистанцию именно по той причине, что с такими психами, как Винс, опасно сближаться, поскольку они часто нападают на тех, кто ближе всего. В конце концов я просто спросил:

– А что Сид, по-твоему, сделал не так?

Винс повернулся, бросив на меня неприязненный взгляд.

– Он ни разу никого не пристрелил.

– Это плохо?

– Послушай! Если нас когда-нибудь прищучат, кто, по-твоему, расколется первым? Ты убивал людей, я тоже, а потому мы будем молчать. Мы с тобой – два сапога пара.

Мне очень не понравилась мысль о том, что в глазах закона два-три человека, которых я лишил жизни, будут приравнены к толпам (ну, может, не совсем толпам) невинных, убиенных Винсом без малейшего зазрения совести.

– А Сид никого не грохнул, так что он – слабое звено.

– Естественно, он никого не грохнул! Он же сидит за рулем!

– Это не важно. У него всегда с собой пушка, а работу делаем мы.

– Чего ты от него хочешь? Чтобы он высунулся в окошко машины и пальнул наугад, заработав таким образом очки?

– Я не говорю, что он должен в кого-то пальнуть. Я просто сказал, что он никого не прикончил. И если нас посадят за мокруху, то его – только за превышение скорости.

Я чуть было не рассмеялся. Остановило меня то, что Винс действительно верил в эту чушь.

– Ты не хуже меня знаешь, Винс, что если во время ограбления я кого-то замочу, нас всех привлекут за убийство, независимо от того, кто сидел в машине и у кого была пушка. Даже если ты в тот момент умолял меня не стрелять!

– Да, копы так говорят. Но кто им верит?

– Это правда, Винс, – сказал я ему. – Вспомни Джона Таннера! Его посадили за убийство, а он даже не был в том здании, где оно произошло.

Я говорил чистую правду. Джон Таннер стоял на стреме, в то время как его кузен забил несчастного ночного сторожа железным прутом насмерть – и все ради нескольких фунтов из сейфа компании. Кстати, судя по репортажам, когда Таннера обвинили в убийстве, он рассмеялся, поскольку был уверен, что копы все перепутали и пытаются свалить на него чужое дело (кузен как-то запамятовал сказать ему, что прикончил беднягу сторожа). А за ограбление, как считал Джон, ему дадут не больше трех лет. Он уже отсидел двенадцать.

– Говорю тебе, его нужно кровью повязать.

– Ну что ты мелешь? Сид – настоящий профессионал, он никогда нас не выдаст.

– А я тебе повторяю, что буду доверять ему гораздо больше, если он кого-нибудь пришьет. – Не успел я ответить, как Винс продемонстрировал мне всю глубину своего безумия: – Мы можем это организовать. Заманим кого-нибудь в лес, дадим Сиду пушку – и пускай убивает.

– Что?!

– Мы оба это делали, мать твою! И я хочу, чтобы Сид тоже запачкал ручки! На следующей неделе мы кого-нибудь найдем.

– Кого?

– Не важно, все равно. Схватим любого прохожего на улице и замочим его.

– Ты с ума сошел, Винс! Людей не убивают просто так, за здорово живешь. Тогда мы уже не налетчики, а серийные убийцы.

– Всего одного человека! Я хочу, чтобы он грохнул кого-нибудь только один раз! Мы выроем ему яму, закопаем – и концы в воду.

– Нельзя убивать ни в чем не повинного человека, Винс!

– Почему? Их же миллионы!

Я прекратил этот спор, пока Винс не начал представлять в яме, засыпанной землей, меня самого. Проблема, однако, была нешуточная. Если Винс спятил настолько, что думает о такого рода страховках, он определенно придет к решению заткнуть Сиду рот более надежным способом, чтобы тот уж точно не проболтался. А когда он разделается с Сидом, придет и мой черед. Кроме того, я вдруг подумал: а может, ему это не впервой? Может, он уже заграбастал спозаранок какого-нибудь несчастного почтальона и отволок к яме в лесу?

Вполне вероятно.

Винс больше не говорил на эту тему, хотя, без сомнения, продолжал думать о том, какие еще возражения я приведу. Но он у нас такой продвинутый парень, что вряд ли был бы способен их понять. Следующие двадцать минут ползли, как черепаха, и я почти не нервничал, как обычно перед работой, поскольку не мог отделаться от размышлений о плане Винса. Странно, однако в его идее была своя логика, и я понимал ход его мыслей. Но принять его логику я не мог. Я убивал людей, но с каждым из них отчасти умирал и сам. Банально, конечно, но таковы почти все истины.

Грузовик отъехал от вокзала часов в девять. Большая машина, типа мебельного фургона, с надписью "Грузовые перевозки Кистоун" на борту. Мы стояли чуть впереди и, когда грузовик проехал мимо, последовали за ним по дороге в Лондон. Сидеть на хвосте было ни к чему, так что мы немного притормозили и затерялись в потоке утреннего транспорта.

Минут через сорок пять фургон въехал на грузовую автостоянку сразу за Эшфордом. Мы плавненько подкатили поближе, остановились сзади и, как только шофер вылез из машины, натянули на лица маски.

Последний шаг из кабины, очевидно, показался старому борову вечностью, поскольку Винс звезданул его по башке налитой свинцом дубинкой и запихнул под кузов.

Внезапно я услышал два голоса и торопливые шаги, быстро приближающиеся к нам. Подняв глаза, я увидел ярдах в десяти двух типов. Они скакали к нам во всю прыть, как пара кавалеристов. В кои-то веки я отреагировал быстрее Винса и остановил их на расстоянии, равном половине длины фургона.

– На колени! Живо! – крикнул я.

Они немедленно повиновались, даже не поленились сцепить на затылке руки.

– Не стреляйте! Все нормально. Берите груз, мне плевать, – сказал старший.

Одежда, да и ладони у них были слишком чистенькие для шоферюг. Очевидно, это люди Брода пришли за товаром.

– Груз не мой, мне без разницы, я не хочу неприятностей, – продолжал талдычить старший.

Винс потрепал меня в знак одобрения по плечу и встал за пленниками.

– Убери руки с затылка, дедок, – сказал он старику, подняв дубинку.

– Только постарайся одним ударом, – попросил тот.

– Нет проблем, – буркнул Винс, с размаху обрушив ему на голову дубинку и отправив бедолагу в мир иной.

Напарник старикашки, значительно моложе него, понял, что у нас сегодня в меню, и запаниковал.

– Не бейте меня! – взмолился он, пытаясь встать с колен.

Винс схватил его за плечо и швырнул назад.

– Не дергайся! – рыкнул он. – А теперь убери с башки руки.

– Нет, прошу вас, не бейте меня! Я никому ничего не скажу!

– Сними свои чертовы грабли с башки, – приказал Винс, схватив его за руку.

– Пожалуйста, не бейте!

– Да убери же руки! – крикнул я, сунув ему ствол под самый нос.

Винс схватил его за руки и потянул, но добился лишь того, что упрямый юнец потерял равновесие и рухнул наземь.

– Не бейте меня! – визжал он, пока мы пытались оторвать его пальцы от черепушки. – Я не хочу, чтобы меня били!

– Будь мужчиной, – сказал я ему.

– Нет! – крикнул он. – Отпустите меня!

Винс снова поставил его на колени и врезал дубинкой по косточкам пальцев. Парень инстинктивно отдернул руки, открыв Винсу макушку. И тем не менее потребовалось еще два или три удара, чтобы вышибить из него дух, поскольку он извивался, как червяк. Что самое невероятное, мы умудрились проделать все это, не насторожив ни единой души на всей автостоянке. Дальнобойщики! Что с них взять? Их не интересует ничего, кроме жареной картошки и спортивной колонки в газете.

Мы закатили трупы под два других грузовика и стянули маски.

– Садись за баранку и давай за мной. Милях в шести отсюда есть укромное местечко, там мы и разгрузим это дерьмо, – сказал мне Винс, и через минуту мы уже были на шоссе.

Я вел грузовик за Винсом по извилистым проселкам, пока мы не добрались до заброшенного тракта, уходившего в лес. Винс выпрыгнул из-за баранки, открыл ворота, и мы оба поехали вверх по косогору. Через несколько сотен ярдов Винс остановился на небольшой прогалине и вылез из тачки. Я развернул фургон и подал его назад.

– Давай займемся грузом. Пошуруй там. Если найдешь что-нибудь ценное, крикни мне, – велел Винс.

Мы сбили висячие замки, распахнули дверцы. Потом вместе запрыгнули в кузов и начали рвать коробки, которыми он был заставлен до самого потолка. В коробках оказалась посуда – горшки, чайные чашки и тарелки, завернутые в пупырчатый целлофан. Но то, что мы обнаружили в глубине кузова, было невероятно. Первым на это наткнулся я – и обругал себя самыми матерными словами.

– Мать твою, Винс, иди сюда! Ты только посмотри! Винс молнией рванул ко мне и глянул на мою находку.

– Анг-лия? Мы Анг-лия? – повторял найденный мною груз.

– Что за черт? – пробормотал Винс, срывая остатки упаковки с загорелого морщинистого лица. – Чего ты тут делаешь, араб вонючий? Жалкий воришка!

Винс схватил его за шею и потащил к дверце.

– Черт! Тут еще один! – сказал я, раскурочив следующую упаковочную раму.

Винс подскочил и повернулся, между тем как тип у него за спиной продолжал демонстрировать свои познания в английском:

– Анг-лия? Мы?

– Давай его сюда, – сказал мне Винс, отшвырнув свою добычу с такой яростью, что вконец растерянный иммигрант вылетел через дверцу и со смачным шлепком приземлился на новой родине. – Пригляди-ка за этим чучелом, чтобы оно не слиняло под шумок. А я посмотрю, сколько там еще зайцев.

Винс, словно разъяренный бык, ринулся в глубь кузова. Как только перед ним появлялось новое лицо, он давал иммигранту пинок под зад, и тот вылетал ко мне. Вскоре перед нами оказалось восемь беспрерывно лопочущих созданий, пытавшихся спросить по-румынски, где тут свободные дома.

– Заткнитесь! – крикнул им Винс, влепив стоявшему ближе всех такую оплеуху, что тот грохнулся наземь.

– Ля-ля-ля, бу-бу-бу, – ничуть не смутившись, продолжали лепетать они.

– А ну, молчать! – рявкнул он снова.

Когда и это не помогло, Винс вытащил из кармана пушку и стрельнул несколько раз в воздух, а потом – им под ноги. Зайцы немного отпрянули и сбились в кучку, не сделав только одного – они не замолчали.

– Дипломатик иммунити, – повторял один из них снова и снова, в то время как остальные просто твердили: "Пли-и-из!"

– Анг-лия! Мы! – продолжал внушать нам спикер, пока Винс не двинул ему по носу.