Негодник

      – Мне тоже приходилось слышать об этом, – кивнул Коннел, сердце которого молотом билось в груди. В детстве они с Финном постоянно говорили о своих семейных конюшнях, которыми ужасно гордились.
      Кивнув Россу, Коннел выпрямился и отвернулся, не в силах больше смотреть на мальчика. Казалось, перед ним стоял призрак из прошлого, и было не так-то просто убедить себя в том, что этот мальчик – вовсе не Финн, что Финн умер несколько месяцев назад. А для него, для Коннела, кузен умер уже много лет назад. Даже в лучшем из миров Коннел не согласился бы играть роль снисходительного дяди, хотя бы того и требовал момент. Да-да, чем скорее они с Россом разойдутся этим утром, тем лучше.
      Повернувшись к девочке, стоявшей в дверях, Коннел спросил:
      – Что ты хотела сказать мне, Мэри?
      – Кажется, мистер Росс без ума от лошадей, сэр, – ответила девочка, завязывая ленточки шляпки. Взглянув на мальчика, она проговорила: – Подойдите, пожалуйста, сюда, молодой человек, и наденьте вот это. – Она указала на куртку, которую придерживала локтем.
      Коннел едва заметно улыбнулся. Мэри сейчас очень походила на свою мать. Именно такой – строгой и настойчивой – была много лет назад Дженна О’Тул, опекавшая мальчишек Делейни.
      Экономка же вдруг внимательно посмотрела на дочь и проговорила:
      – Мэри, ты что, забыла? Ты, кажется, хотела что-то спросить у мистера Делейни, верно?
      Щеки Мэри вспыхнули, и девочка, сделав реверанс, сказала:
      – Прошу прощения, сэр. Миссис Делейни просила меня узнать у вас, где можно и где нельзя гулять с мальчиком. Она сказала, что не хотела бы, чтобы ее сын гулял там, где не положено.
      Росс, надевавший куртку, замер, уставившись на человека, от которого сейчас зависела его судьба. Коннела же вдруг пронзило чувство острой жалости при воспоминании о том, с каким нетерпением они с Финном всегда стремились вырваться из дома, вырваться на просторы бескрайних пастбищ Гленмида. Но Коннел решил, что этого мальчика лучше держать в узде.
      – Попробуйте погулять во фруктовом саду, Мэри, – предложила входящая в кухню Бриджет. Заговорщически подмигнув Коннелу, она добавила: – Если, конечно, хозяин разрешит.
      Росс покосился на Коннела, затем с мольбой в глазах посмотрел на Бриджет:
      – Но, тетушка, ведь лошади…
      – Полагаю, фруктовый сад – прекрасная идея. – Сейчас Коннелу хотелось только одного – чтобы мальчик поскорее ушел. Он и сам бы убежал из кухни, если бы оба выхода не были перекрыты. – Не ходите на ту сторону дороги – там у нас выгоны и конюшни. Все же здесь не парк развлечений.
      Если бы Коннел не был так напуган вторжением гостей в его жилище, он никогда не смог бы представить, что с его уст сорвутся те же самые слова, которыми когда-то одергивали его дядюшка Бреннан и отец.
      – Но, тетушка Бриджет, неужели ты не знаешь, что лошади совсем в другой стороне? – Маленький Росс посмотрел округлившимися глазами сначала на Коннела, потом опять перевел взгляд на тетку.
      – Я уверена, что ты найдешь в саду несколько деревьев, которые тебе необходимо покорить, мой мальчик. – Бриджет обняла мальчика за плечи. – С них ты сможешь осмотреть окрестности, не предпринимая дальних прогулок. А лошади здесь повсюду. Ты непременно их увидишь, очень скоро увидишь.
      Но Росс, явно не желавший смириться, уставился на свои ботинки и пробормотал что-то невнятное, причем явно на гэльском языке.
      Коннел с удивлением поднял брови. В этом мальчике было слишком много от Финна. Именно так реагировал когда-то маленький Финн, если кто-либо из взрослых покушался на его свободу.
      Сочувствие слетело с лица Бриджет, когда она крепче сжала плечи Росса и строго проговорила:
      – Что за поведение, мой дорогой? Как ты разговариваешь со взрослыми? Учти, что мы уже не на корабле. Здесь никто не станет потакать твоим капризам.
      Коннел с сочувствием посмотрел на мальчика. «Мистер Росс без ума от лошадей», – кажется, так сказала Мэри. Наблюдать за лошадьми, сидя на яблоне, – совсем не то, что находиться во дворе рядом с ними. Но Коннел тут же подавил в себе жалость. Самодисциплина – вот первое, чему следует научиться наезднику.
      – Да, мэм, конечно, – со вздохом пробормотал мальчик. Подняв голову, он посмотрел на Бриджет и снова вздохнул. – Мэм, прошу меня простить. Просто я не подумал…
      – Тогда иди и веди себя как следует. Постарайся не огорчать Мэри. – Бриджет отпустила плечи мальчика и добавила: – Постарайся следить за своими манерами, Росс. Мы все немного устали после долгого путешествия. Но мы все равно должны вести себя как воспитанные люди. – При этих словах Бриджет вопросительно взглянула на Коннела, взглянула так, словно ожидала какой-то реакции с его стороны.
      «Неужели Бриджет знает о том, что произошло на кухне этой ночью?» – с беспокойством подумал Коннел. Ему вдруг ужасно захотелось последовать примеру Росса – то есть потупиться и попросить прощения.
      – Гленмидские лошади не игрушки, парень, – сказал он, взглянув на мальчика. – Самое главное – ты должен помнить: прежде чем подойти к ним, надо научиться слушаться и подчиняться. Ты меня понял?
      Росс молча кивнул, потом вдруг сказал:
      – Да, конечно. Мне кажется, вы не очень-то похожи на моего отца, но сейчас говорите точно так же, как он.
      Это было сказано таким тоном, что Коннел не смог удержаться от вопроса:
      – А что именно говорил твой отец?
      – Он всегда говорил мне «нет» или «потом». Но «потом» никогда не наступало.
      Росс вышел из кухни в сопровождении Мэри О’Тул. Резко развернувшись, Коннел последовал за Бриджет. Ему очень хотелось догнать мальчика, посадить его себе на плечо и отправиться с ним в конюшни, но он сдержался.

* * *

      Как только его губы прижались к ее губам, ощущения Бетани наполнились запахами свежей травы и сандала. И тотчас же все в ней словно вспыхнуло – по всем членам пробежал совсем ей незнакомый огонь желания.
      Он провел пальцами по ее подбородку. Дыхание его касалось ее щеки. Бетани никогда не чувствовала такого ласкового и трепетного к ней отношения.
      Невольно вздрогнув, она открыла глаза – и замерла в изумлении.
      Неужели Финн? Но ведь он никогда не вызывал в ней подобных ощущений; Мужчина, обнимавший ее, чуть отстранился. Во взгляде его темных знойных глаз читался вопрос, но никак не осуждение.
      Финн никогда так не смотрел на нее.
      Это был Коннел.
      А Финна больше нет, и он никогда не вернется.
      Присев на постели, Бетани вернулась в реальность, такую далекую от ее прежней жизни. Судорожно сглотнув, прошептала:
      – Тебе больше нечего бояться. Финн Делейни уже никогда не вернется и не причинит тебе боли.
      Бетани снова улеглась и тихонько вздохнула. Что же делать теперь? Как вести себя с кузеном Финна? Ведь трудно было не заметить его враждебности по отношению к ней. И почему ей снится такое? Почему ей показалось, что поцелуи Коннела Делейни столь разительно отличаются от холодных ласк покойного мужа? И вообще, почему ей приснилось, что она целуется с Коннелом?
      – А-а-а, хорошо, что ты уже проснулась, айшон. Что ты только что сказала? Я не совсем поняла. – В дверях появилась тетушка Бриджет с подносом, покрытым льняным полотенцем.
      – Что сказала? Ничего существенного. – Бетани, как бы потягиваясь, вытянула руки вверх, очень надеясь, что тетка не заметит, как они дрожат.
      Бетани настолько была измотана, что до сих пор чувствовала тошноту. Ночью она вернулась из кухни в такой ярости, что едва держала себя в руках. Как смел Коннел Делейни смотреть на нее таким взглядом и выуживать из нее откровенные признания? Ведь сам же не ответил толком ни на один из ее вопросов. К сожалению, она не сопротивлялась, когда он обнял ее и поцеловал. Так что не было ничего удивительного в том, что после этого Коннел вторгся в ее сны.
      Набрав полную грудь воздуха, Бетани медленно выдохнула.
      – Не могу поверить, что я действительно уснула.
      Бриджет прошла в комнату и отодвинула плотную штору, закрывавшую окно напротив кровати. В спальню хлынули потоки света, и в солнечных лучах начали свой танец мотыльки пыли. Сколько времени эта комната не видела тщательной уборки? Разумеется, это не тот вопрос, который Бетани могла бы спокойно задать хозяину дома, особенно после событий прошедшей ночи. Да и существует ли вообще какая-либо тема, которую можно было бы разумно обсудить с Коннелом?
      – Последние несколько лет были для тебя невероятно трудными. Столько тяжелых испытаний! – воскликнула Бриджет, повернувшись к Бетани. – Ты, конечно же, заслушиваешь более спокойную жизнь, чем та, что была у тебя до сих пор. Но придется подождать. Нам потребуется время, чтобы обжиться здесь. Очень хорошо, что тебе удалось поспать несколько часов и немного освежиться.
      Освежиться? Отголоски сна все еще жили в душе Бетани, и она чувствовала что угодно, но только уж никак не свежесть. Откуда ей было взяться после всего произошедшего? Она так надеялась обрести покой в этом доме, но теперь ей уже казалось, что надежды ее были глупыми и наивными мечтаниями. Что же касается Коннела Делейни… Ах, ну почему он так уверен, что она хочет обмануть его?
      Откинув со лба волосы, Бетаин чуть приподнялась и тихо проговорила:
      – Да, наверное, придется подождать. Пока что Гленмид нисколько не походит на местечко, где мы могли бы избавиться от наших проблем.
      Жизнь была тяжелой, холодной и одинокой, но таковы были ее суровые законы, к которым Бетани привыкла за годы замужества. Что-то заставляло ее верить, что их приезд в Ирландию изменит жизнь к лучшему, но теперь стало ясно: ничего хорошего их с сыном здесь не ждет. Но она не должна сдаваться. Ей следовало собраться с мыслями и что-то придумать… Во всяком случае, Росс больше не должен расплачиваться за ошибки своих родителей.
      Поставив поднос на ночной столик, Бриджет присела на краешек кровати и взяла Бетани за руку.
      – Увидишь, дела пойдут лучше, Вот горячий чай, печенье и яблоки. Быстренько позавтракай, а потом принимайся за дело. У тебя все получится, не сомневайся. Сейчас у тебя появилась прекрасная возможность устроить свою жизнь по-новому.
      – Всю жизнь? Трудная задачка! – Бетани попыталась улыбнуться. Впрочем, тетка была права. Ей действительно следовало изменить свою жизнь, потому что от этого будет зависеть будущее ее ребенка, и ради благополучия Росса она выдержит все.
      – Так-то лучше, моя дорогая. Начни класть свои стежки, как ты говоришь, когда начинаешь что-то новое. И так же говаривала еще твоя мамочка. – Бриджет пожала руку Бетани. – Посмотрим, успеешь ли ты все сделать до моего возвращения, айшон.
      – До возвращения? – Бетани в ужасе смотрела на тетю. Она не была готова снова встретиться лицом к лицу с Коннелом при свете дня, тем более наедине. – Ты куда-то уезжаешь?
      – Я только съезжу с Дженной О’Тул в деревню. У нас там кое-какие дела. А мистер Коннел сейчас в конюшнях. Так что можешь наслаждаться утром в полном одиночестве… Или, может быть, желаешь прокатиться с нами в повозке?
      После недель, проведенных на борту корабля, и долгой дороги в тряской карете из Дублина перспектива поездки в повозке не встретила горячего отклика в душе Бетани. К тому же встреча с Коннелом Делейни не грозила ей в ближайшее время.
      Покачав головой, Бетани пробормотала:
      – Нет-нет, что-то не хочется. Может быть, в другой раз. А где Росс? Его уже давно не слышно.
      Бриджет расплылась в улыбке:
      – Наш парнишка играет на улице в обруч с Мэри О’Тул. Ужасно доволен. Скорее всего, после завтрака он заснет как убитый.
      Бетани поднялась и села на краю кровати рядом с тетей. Нельзя же валяться в постели весь день.
      – Росс хорошо позавтракал? Чем он занимался? Наверное, устроил полный беспорядок, исследуя содержимое буфета в детской.
      Конечно, неплохо передать Росса дочери экономки на час-другой, чтобы та показала мальчику, где и что у них тут находится. Но Бетани привыкла сама заниматься сыном. По мере того как ухудшалось финансовое положение их семьи, Финн постоянно увольнял кого-нибудь из прислуги, включая воспитателей. И с каждым таким увольнением Бриджет и Бетани все больше времени уделяли ведению домашнего хозяйства. Часы же, заполненные уроками, которыми Бетани занималась с Россом, были единственной ее радостью в череде серых, однообразных будней.
      – Они с Мэри мгновенно очистили буфет. После чего целый час сооружали игрушечный загон и заполнили его статуэтками лошадей, которые обнаружили в одном из шкафчиков. Фигурки много лет назад вырезал еще отец мистера Коннела, и, надо сказать, вырезал очень ловко.
      Продолжая болтать, Бриджет поднялась с кровати и сняла покрывавшее поднос полотенце. Налив чашку горячего чая, она подала ее Бетани.
      – Последний раз я видела, как Росс гоняется за цыплятами вокруг деревьев во фруктовом саду за кухней.
      Бетани сделала глоток крепкого чая; и постаралась успокоить разыгравшиеся нервы.
      – А ты спросила разрешения, чтобы Росс играл там? Мне не хотелось бы, чтобы между моим сыном и Коннелом возникли трения с первых минут их знакомства.
      – Дорогая, не беспокойся. Должна сказать, что во время своей первой встречи и Росс, и мистер Коннел вели себя весьма достойно.
      – Они уже встретились? А как… как это было? – Бетани со стуком поставила чашку на поднос, расплескав при этом чай. Она просила Мэри проследить, чтобы Росс не беспокоил мистера Делейни, рассчитывая, что такое предостережение отдалит момент общения между ее сыном и хозяином поместья. – Росс испугался? Надеюсь, Коннел не был груб?
      Бетани поняла, что в постель вернуться ей больше не придется. Она должна быть с Россом. Следовало сказать сыну, чтобы не выходил без нее из детской. Что мог подумать ребенок, столкнувшись лицом к лицу с человеком, внешне поразительно похожим на его отца? Бетани вскочила с кровати, но Бриджет, строго посмотрев на племянницу, проговорила:
      – Бетани Дойл Делейни, вам следует держать себя в руках. Все вышло случайно. Когда Росс с Мэри спустились в кухню, там оказался мистер Коннел, заканчивавший свой завтрак. Они с Россом познакомились, но все выглядело совершенно естественно, так что можешь не беспокоиться.
      – Но я должна была при этом присутствовать. Он…
      Бриджет отрицательно покачала головой:
      – Присутствовать совсем не обязательно. Дети воспринимают некоторые вещи гораздо проще, чем нам кажется. Сходство Коннела с отцом Росса вовсе не покажется мальчику зловещим предзнаменованием, если только ты сама не заговоришь с Россом на эту тему.
      – Более вероятно, что об этом заговорит Коннел.
      Плохо же придется тому, кто посмеет напутать ее сына недобрым взглядом или грубым словом. Особенно если это будет Коннел Делейни.
      Бриджет посмотрела на Бетани испытующим взглядом:
      – Думаю, что вчера во время встречи с Коннелом ты была слишком измотана. Постарайся бросить свою предубежденность из-за сходства Коннела с мужчиной, за которым ты была замужем. Прежде чем судить Коннела за грубость, взгляни на него просто как на человека.
      Бетани задумалась. Была ли она несправедлива к Коннелу? Была ли слишком категорична, осуждая его за грубость? Ей вспомнилась ее первая встреча с хозяином Гленмида. Тогда Бетани показалось, что Коннел был удивлен их приезду, но не более того.
      Тут раздался стук в дверь, и Бриджет пошла открывать. Бетани же взяла шаль и накинула ее на плечи. Она надеялась, что это вернулся, наигравшись, Росс.
      – Кто там? – Бриджет приоткрыла дверь.
      – Парень с повозкой приехал, – сообщила Дженна О’Тул. – Если вы еще не раздумали ехать со мной, нам лучше поторопиться.
      Бриджет открыла дверь пошире.
      – Дайте мне минутку. Я только схожу за шляпой и перчатками и буду совсем готова. Или я нужна тебе здесь, Бетани?
      Обернувшись к племяннице, Бриджет взглянула на нее с тревогой. Бетани покачала головой:
      – Нет-нет, тетушка. Со мной все будет в порядке. Поезжайте. Миссис О’Тул, не зайдете ли в комнату? Может, подождете Бриджет у меня?
      – Благодарю, миссис Делейни. Очень любезно с вашей стороны. – Миновав Бриджет, Дженна прошла в комнату. – Не привезти ли и вам чего-нибудь?
      – Нет, благодарю вас, – ответила Бетани. С улыбкой взглянув на пожилую женщину, она спросила: – А как часто вы ездите в деревню за покупками?
      – В основном раз в неделю. Иногда раз в две недели. – Отвечая на столь простой вопрос, миссис О’Тул еще больше смутилась. – У нас есть постоянные поставщики, которые доставляют нам большую часть продуктов и вещей в зависимости от сезона.
      Экономка Гленмида внимательно осмотрела комнату. Затем провела пальцем по стоявшему у входа столику для шитья и нахмурилась, обнаружив на нем толстый слой пыли.
      – Прошу прощения за нынешний беспорядок. Поскольку гости у нас бывают не часто, мы обходимся почти без прислуги.
      – Надеюсь, мы не добавим вам хлопот, – сказала Бетани. – Мы с Бриджет, конечно же, не будем сидеть сложа руки. Не хотелось бы, чтобы наше присутствие создало какие-либо проблемы.
      Увы, с точки зрения Коннела Делейни, проблема состояла уже в самом факте их приезда.
      – О, не беспокойтесь. Спасибо за предложенную помощь, но никому из гостящих в Гленмиде нет нужды заниматься хозяйством. – Миссис О’Тул виновато взглянула на Бетани. – Мистер Коннел посылает меня в деревню, чтобы нанять дополнительную прислугу. Кроме того, жены некоторых наших конюхов помогут нам с уборкой и большой стиркой. Поэтому вам и не следует беспокоиться.
      – Да, наверное. Но кое-что делать мы должны, – возразила Бетани. – Мы не привыкли бездельничать. – Коннел Делейни нанимает новую прислугу? Интересно, шаг этот предпринимается, чтобы нанести еще одну обиду? Или же, напротив, он поможет добиться мира?
      – Я уверена, что вы найдете для себя кучу дел, раз уж вы не можете сидеть без дела, – ответила Дженна. – У нас тут всегда найдутся какие-нибудь занятия.
      – Видите, я совсем недолго. – Бриджет стояла в дверях в шляпе с уже завязанными ленточками. В глазах ее светилось возбуждение, исключающее продолжение дискуссии.
      – В таком случае я пойду, миссис Делейни. Приходите ко мне на кухню, когда будет время. – Экономка, пытаясь изобразить реверанс, неуклюже присела.
      Тетушка Бриджет хохотнула и, подмигнув Бетани, взяла миссис О’Тул под руку.
      – Ах, Дженна, только не говори, что ты хочешь, чтобы Бетани помогала тебе на кухне.
      – Это несправедливо, тетушка Бриджет! – с притворным негодованием воскликнула Бетани. – Отец Лониген всегда говорил, что мок кексы – лучшие в приходе. И Росс их любит.
      – Кексы? – переспросила Дженна. – Вы обязательно должны дать мне рецепт, миссис Делейни.
      – Обязательно дам. Хорошей вам поездки, тетушка и миссис О’Тул, – сказала Бетани с улыбкой.
      – Дождаться не могу, когда вновь увижу деревню, – проговорила Бриджет уже за дверью. – Многое там изменилось после того, как я уехала?
      Бетани довольно долго пробыла одна в отведенной ей комнате. Ей надо было успокоиться и собраться с мыслями, прежде чем снова встретиться с Коннелом Делейни. Ей предстояло все обдумать и решить, когда они с сыном покинут Гленмид. Россу нужна спокойная жизнь – если не здесь, то где-то еще. Они с сыном пересекли океан вовсе не для того, чтобы тревожиться ежечасно и ежеминутно.
      Бетани перенесла поднос с чаем к окну и, отхлебывая из чашки, стала любоваться синевшими вдали холмами. Неудивительно, что Финн любил эти места. Ярко-зеленые сочные пастбища, огороженные белыми изгородями аккуратные загоны для выездки, сараи между домов под соломенными крышами – Гленмид был прекрасен. Хорошо, если бы Росс почувствовал это место своим домом. Но прежде чем это случится, прежде чем они осядут в Гленмиде, она должна узнать все о семействе Делейни и об этом месте. И конечно же, надо выяснить, почему ее муж уехал отсюда.
      Теперь, когда прошло первое волнение, связанное с их приездом, она не позволит Коннелу запугать ее – что бы он о ней ни думал. И Коннелу не удастся вывести ее из равновесия. Она будет спокойно задавать свои вопросы и так же спокойно отвечать на вопросы Коннела.
      Минуту спустя, уже допивая чай, Бетани увидела. Коннела, широким шагом направляющегося от конюшен к дому.

Глава 5

      Вытащив, из кармана кошелек, Коннел бросил его на стол с чувством удовлетворения – сегодня он неплохо заработал. Сосед купил у него несколько жеребят и пообещал вернуться в конце лета, чтобы купить, еще с десяток.
      Если бы не приезд в поместье семейства Финна, Коннел мог бы считать этот день, удачным. Открыв нижний ящик стола, он извлек оттуда коробку с наличными и гроссбух. Утомительные и скучные расчеты ужасно его нервировали, но любое, серьезное дело требовало постоянного и строжайшего учета.
      Коннел постарался успокоить, себя этой мыслью, хотя на самом деле, готов– был заняться: чем угодно, лишь бы не думать о Бетани. Ему требовалось хотя бы на несколько часов, уйти, от действительности и от необходимости смириться с тем, что Гленмид уже никогда не будет прежним. И естественно, принимая решение о кредите, следовало учитывать приезд Бетани с сыном. Вопрос этот они с Джеймсом собирались предварительно обсудить.
      Коннел внимательно посмотрел на небо, где над холмами Килдэра собирались облака. Надвигалась гроза, предвещавшая непогоду.
      Дженна и Бриджет уехали, в деревню, мальчик все еще играл в саду, и в доме царили тишина и покой, которых Коннел всегда добивался. Но почему же у него сейчас так неспокойно, на душе?
      «Будь поосторожнее со своими желаниями, мальчик», – вспомнилось Коннелу одно из любимейших предостережений Джека. Он со вздохом уставился на страницы раскрытого гроссбуха и пробормотал:
      – Да, верно… Следует проявлять осторожность.
      – Доброе утро, – раздался вдруг женский голос.
      Коннел вздрогнул от неожиданности и, подняв голову, увидел стоявшую в дверях Бетани. Она разглядывала Коннела тем же испытующим взглядом, которым на него обычно смотрел годовалый жеребец Чемпион Джозеф, когда ему предлагалось пройти по периметру учебного загона.
      – А что, в Америке не принято стучаться, прежде чем войти в комнату? – резко спросил Коннел. Ему очень хотелось, чтобы эта женщина держалась от него как можно дальше.
      Гостья пожала плечами:
      – Дверь, как вы видите, открыта. И я ведь еще не переступила порог, не так ли? Я очень надеялась, что сегодня утром мы постараемся быть вежливыми друг с другом.
      Бетани не спасовала перед его грубостью, и это, как ни странно, понравилось Коннелу, хотя ее появление и вызывало у него некоторое раздражение. Впрочем, она была права. Если они каждую свою встречу будут проводить на ножах, пользы не будет ни ей, ни ему. По крайней мере, до тех пор, пока они не уладят свои дела.
      – Прошу прощения, – сказал Коннел. – Позвольте начать все с самого начала. Доброе утро, миссис Делейни. Можно пригласить вас войти? – Чуть склонив голову к плечу, он улыбнулся и добавил: – Очень надеюсь, что вам у меня понравилось и что вы смогли как следует отдохнуть после ночных приключений. – Коннел умолк и мысленно добавил: «Ну что, хватит с тебя вежливости?»
      – Да, смогла, – кивнула Бетани. – Настолько, насколько возможно было при сложившихся обстоятельствах. – Переступив порог кабинета, она одарила Коннела очаровательной улыбкой, хотя ее прекрасные голубые глаза при этом не улыбались. – Благодарю за беспокойство.
      В тоне Бетани не прозвучало ни тени сарказма, ни малейшего намека на их вчерашнее столкновение. «Что ж, очень хорошо», – подумал Коннел. Он вовсе не собирался приносить гостье какие-либо извинения.
      На Бетани было серое с коричневым платье, которое очень ей шло, хотя и придавало сходство с гувернанткой. Но подобный наряд, вероятно, делал Бетани менее привлекательной в глазах Финна. И если так, если Финн действительно не замечал трогательного очарования своей супруги, то он просто-напросто был слеп. «Да-да, игнорировать такую очаровательную женщину, как Бетани, мог только бесчувственный чурбан», – подумал Коннел, и эта мысль привела его в раздражение. Он тотчас же одернул себя, вспомнив о том, что Бетани пришла сюда вовсе не в поисках сочувствия. Да, она пришла совсем с другими целями, ибо держала под мышкой пачку бумаг, перетянутую черной лентой.
      Невольно нахмурившись, Коннел спросил:
      – Чем могу быть вам полезен?
      – Нам нужно поговорить, – ответила Бетани и тут же добавила: – Если только вам сейчас это удобно.
      У Коннела защемило в груди. Самая обычная фраза, но в последний раз он слышал эти слова из женских уст в день смерти Розалин. Коннел невольно вздохнул. С первых же минут своего появления в этом доме Бетани вроде бы и не делала ничего особенного, но постоянно раздражала его и создавала проблемы. И было бы глупо уклоняться от серьезного разговора. Отсрочка совершенно ничего не давала. Увы, приходилось признать: он, Коннел, не единственный владелец Гленмидских конюшен. Мальчишка тоже Делейни, и, следовательно, они с Бетани должны что-то решить, должны распределить по справедливости доли наследства.
      – Если вас это устраивает, прошу садиться, – проворчал Коннел, указав на стул.
      Бетани кивнула и, усевшись, продолжала.
      – Полагаю, что сейчас мы все еще под впечатлением от нашей первой встречи, мистер Делейни. Но я очень надеюсь, что мы сможем держать себя в рамках приличий.
      – Ради вашего сына, не так ли? – с усмешкой проговорил Коннел и мысленно добавил: «Наверное, нам лучше обойтись и без физической близости». Если обсуждение получится излишне «горячим», то стоявший между ними широкий стол, заваленный бумагами, мог бы охладить их пыл. Во всяком случае, Коннел твердо решил, что не допустит повторения вчерашней сцены на кухне. Да-да, он не собирался поддаваться на женские уловки вдовы Финна, он не позволит диктовать ему какие-либо условия.
      Гостья молчала, и Коннел с удовлетворением отметил, что она нервничает. Подавшись вперед, Коннел положил на стол руки и проговорил:
      – Так что бы вы хотели обсудить, миссис Делении? Я вас внимательно слушаю.
      Собравшись с духом, Бетани заговорила:
      – Я, кажется, вчера уже сообщала вам; Росс – единственная причина, по которой я здесь. И единственная причина, по которой мы будем здесь оставаться. Мы приехали сюда не в поисках удачи. Поверьте, я привезла своего сына в Ирландию только для того, чтобы устроить его будущее…
      Бетани внезапно умолкла и, судорожно сглотнув, на мгновение потупилась.
      Коннел откашлялся и проворчал:
      – Пожалуйста, выражайтесь, яснее. Что вы имеете в виду? – Он нисколько не сомневался в том, что. Бетани собиралась бороться за часть законного наследства сына. Да и глупо было бы отказываться от своей доли – этого нельзя было не признать.
      Тихонько вздохнув, Бетани вновь заговорила:
      – Видите ли, у меня к вам много вопросов, на которые можете ответить только вы, уж если отец Финна отошел в мир иной. Я хочу расспросить вас о родственниках моего мужа. Вы должны сказать больше… больше того, что сказали прошедшей ночью.
      – Итак, вы проделали весь этот долгий путь лишь для того, чтобы получить урок истории? – съязвил Коннел и тут же пожалел о своих словах. Гораздо больше он смог бы выудить из Бетани, занимая нейтральную позицию. Пытаясь зайти с другой стороны, он сказал: – Какой смысл ворошить прошлое, если голова кругом идет от проблем настоящего и будущего?
      – Мой отец всегда меня учил: забывая ошибки прошлого, мы непременно их повторим. Именно поэтому я и хочу вас расспросить… – Вскинув подбородок, Бетани продолжала: – Да-да, хочу расспросить, и я буду задавать свои вопросы до тех пор, пока не получу на них ответы. Более того, я желаю получить ответы непосредственно от вас, а не собирать слухи у ваших соседей, как вы мне вчера предлагали.
      – Ваш отец был мудрым человеком. И вы говорите как очень, решительная женщина. – Коннел тяжело вздохнул… Следовало признать, что Бетани была права: пусть уж лучше она узнает основные факты от него, а не от кого-нибудь из «доброжелателей».
      – Так как же? – спросила Бетани. – Вы готовы отвечать?
      Коннел утвердительно кивнул:
      – Хорошо. Начинайте свой допрос. Возможно, вы будете разочарованы моими ответами, но вам следует понять, что я не смогу откровенно ответить на все ваши вопросы. Возможно, ваше замужество и делает нас родственниками, но оно не дает вам права вторгаться в мою личную жизнь.
      Встав из-за стола, Коннел подошел к окну и увидел, что тучи уже заслонили солнце над пастбищами, а на дворе сильно потемнело. Она хочет знать правду, чтобы рассказать ее своему сыну. Сыну Финна. Насколько откровенным можно быть с этой женщиной? Сколько правды сможет вынести мальчик? И самое главное: надо убедить Бетани в том, что Гленмид – не то место, где может обосноваться женщина с маленьким сыном.
      Повернувшись к гостье, Коннел сказал:
      – Спрашивайте. Я слушаю вас. Только не забывайте: моя личная жизнь вас не касается.
      – Да, конечно, – кивнула Бетани. – Это справедливо. А я потом постараюсь ответить на ваши вопросы с предельной откровенностью. Возможно, после этого мы сможем обсудить… наши планы на будущее. – Бетани на мгновение умолкла, потом, сделав глубокий вдох, проговорила: – Большую часть утра Росс провел с нянькой, на попечении которой были еще вы с Финном. Росс наверняка захочет знать, что случилось с его отцом и с вами, когда вы были детьми. А я понятия не имею, что ему ответить.
      Итак, она действительно собирается до всего докопаться. Какое-то время Коннел собирался с ответом, потом сказал:
      – В детстве мы с кузеном были лучшими друзьями. Наши матери умерли рано, а мы с Финном – почти ровесники. Отцы наши были близнецами и вырастили нас как родных братьев. У нас была общая нянька, общие учителя… и общие планы. Если люди и могли различить нас как-то, то только так же, как вы вчера.
      – По глазам? – Бетани вопросительно взглянула на собеседника.
      Коннел кивнул:
      – Совершенно верно. Только по глазам. После смерти моей матери отец часто говорил, что видит маму в моих сияющих глазах. Он умер зимой, мне в то время не исполнилось и двенадцати. Дядя Бреннан остался нашим единственным родителем. Он из кожи вон лез, чтобы быть для нас хорошим отцом, но его настоящим призванием было разведение лошадей, а не воспитание мальчишек.