Негодник

      Заметно смутившись, она переступила порог конюшни. Коннел не стал закрывать за ней дверь. Медленно приблизившись к Бетани, он посмотрел на нее вопросительно. Оба молчали, и Бетани еще больше смутилась. В какой-то момент она вдруг поняла, что по-прежнему прикрывает голову шалью. Спустив шаль на плечи, Бетани попыталась улыбнуться, но у нее это не очень-то получилось – она все сильнее нервничала и даже уже жалела, что пришла.
      Тут Коннел наконец-то заговорил:
      – Что вы здесь делаете? – Вопрос был не очень-то вежливый, но прозвучал совершенно естественно.
      – Дженна оставила для вас ужин. – Бетани протянула Коннелу корзинку как бы в объяснение и в оправдание своего неожиданного визита.
      – А-а-а… – На губах Коннела появилась едва заметная улыбка, тут же погасшая.
      Он по-прежнему в упор смотрел на Бетани, и ее от этого взгляда бросало в дрожь.
      – Вам, наверное, лучше вернуться в дом, миссис Делении.
      – Нет, я… Видите ли, я хотела поговорить с вами, – сказала Бетани с дрожью в голосе. Она чувствовала себя ужасно неуютно – словно все тайные чувства, которые ей удавалось скрывать долгие годы, стали вдруг для всех совершенно очевидными. Собравшись с духом, Бетани продолжала: – Я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали. За все, что вы сделали для меня и для…
      – В этом нет нужды, – перебил Коннел, нахмурившись.
      Вид у него был очень мрачный. Бриджет назвала это «страхом», но, судя по всему, он просто злился – точно такое же выражение Бетани много раз видела на лице человека, так похожего на стоявшего сейчас перед ней.
      И тут в ней проснулось такое знакомое чувство страха. Бетани вздрогнула, отступила на шаги, как бы защищаясь, прижала к груди руки.
      Коннел взглянул на нее с некоторым беспокойством:
      – Вам нехорошо?
      – Нет, я…
      – Вам не следует здесь находиться. После того, что случилось с мальчиком.
      – С Россом все в порядке. А Майкл поправится через день-другой.
      Голос Бетани опять задрожал, и она ничего не могла с этим поделать. Ох, как же ей избавиться от волнения? Как подавить этот ужасный страх? Наверное, надо как-то изменить себя стать другой – не такой, какой она была прежде.
      – Приятно об этом узнать, хотя новость могла бы и подождать. Но вы принесли еще и это? – Коннел кивнул на корзинку в руке Бетани. – Спасибо за ужин. Мне следует проводить вас обратно в дом.
      Коннел взял Бетани за локоть и осторожно развернул к двери. Хватка его была крепкой и решительной, однако не грубой.
      «Он не намерен меня обижать, – говорила себе Бетани. – Он спас Росса. Он – это не Финн. Коннел не злился – он тоже испугался». И ей тотчас же вспомнились слова тетушки: «Тебе следует подумать над выбором, который перед тобой стоит, и решить, какой выход для тебя наилучший, что сделает тебя счастливой».
      Бетани чувствовала, что ей совсем не хочется уходить. В конце концов, она пришла сюда, чтобы поговорить с Коннелом. И он должен понять: она совершенно не верит сплетням и ее не интересует его репутаций.
      Бетани уперлась рукой в дверной косяк и решительно повернулась к Коннелу. Сделав глубокий вдох, она посмотрела ему прямо в глаза и заявила:
      – Я не намерена возвращаться в дом сию же минуту. Я ведь уже сказала, что мне надо поговорить е вами. А вы должны меня выслушать. И поверить мне.
      С минуту они молча смотрели друг другу й глаза, и эта минута показалась Бетани вечностью.
      – Не все мысли должны произноситься вслух, – снова нахмурившись, заметил Коннел.
      Судорожно сглотнув, Бетани проговорила:
      – Нам давно пора поговорить о вещах, говорить о которых не принято.
      Он коротко кивнул:
      – Да, пожалуй. – Губы его тронула улыбка; выспросил: – Но что вы знаете обо мне, Бетани?
      Она тоже улыбнулась:
      – Я знаю, что вы за человек, Коннел Делейни.
      Он взглянул на нее с искренним удивлением:
      – И что же я за человек, если не секрет?
      – Вы приняли нас в тот момент, когда вам меньше всего этого хотелось. Спасая Росса, вы рисковали жизнью. И только на ваших плечах держится Гленмид. Полагаю, что вы человек, достойный всяческого уважения.
      – Вы таким видите меня, милая Бетани?
      Он наклонился к ней, и ее тотчас же словно окатило волной жара. Ей хотелось, чтобы Коннел поцеловал ее. Хотелось даже большего.
      – Полагаю, есть люди, которые рассказывают о вас, Коннел Делейни, ужасные истории. Но я им не поверю.
      – Вы думаете, что знаете реальное положение дел лучше их? Не посчитаетесь с общепринятым мнением? – Коннел обнял Бетани за талию.
      – Да, не посчитаюсь. Потому что смотрю на все… свежим взглядом. – Дыхание Бетани участилось, и она почувствовала, как в ней разгорается огонь страсти, уничтожающий страх, когда-то посеянный в ее душе Финном. – А вы, Коннел, можете посмотреть на меня свежим взглядом?
      – Как это?.. – Он еще ниже к ней склонился.
      Сердце Бетани забилось все быстрее, и она с трудом переводила дух. Коннел же смотрел на нее вопросительно; казалось, он действительно ждал ответа.
      – Свежим взглядом – значит, отбросив расчеты, отбросив прошлое, не считаясь со слухами и сплетнями, – пояснила Бетани. – Нам надо увидеть друг друга в новом свете.
      Он усмехнулся и пробормотал:
      – А что, если нам не понравится то, что мы увидим в «новом свете»?
      – Тогда войдем дальше, попробуем что-нибудь другое, будем более осмотрительными. Но ни в коем случае нельзя поддаваться старым страхам и опасениям.
      – Этот ваш подход кажется весьма решительным, но более рискованным.
      – Чтобы разбить лед, необходима основательная встряска, – ответила Бетани.
      Если бы кто-нибудь увидел их сейчас рядом, в этом полуобъятии, наверняка решил бы, что она слишком уж рискует. А может, она действительно рисковала? Да, возможно. Но ей не хотелось об этом думать, хотелось только одного – почувствовать губами губы Коннела.
      А он смотрел на нее все так же, словно пытался заглянуть ей в душу. Бетани не могла прочесть мысли Коннела, однако чувствовала, что он не готов сделать решительный шаг. Она поняла: он не прогонит ее, но и не станет просить, чтобы она осталась. Следовательно, действовать должна именно она, Бетани.
      Она облизнула пересохшие губы, стараясь успокоиться. А Коннел смотрел на нее все так же, но теперь в глазах его зажглись яркие огоньки. И этот его взгляд, казалось, придавал ей смелости и побуждал к откровенности. К тому же Бетани чувствовала, что с каждым мгновением ее все сильнее влечет к этому мужчине.
      «Мне не следует его бояться, – говорила себе Бетани. – Ведь Коннел – не Финн. В нем нет ни капли от Финна, только внешнее сходство».
      И тут Бетани наконец-то поняла: и во взгляде Коннела, и в его обращении с ней она нашла именно то, к чему стремилась всю жизнь, по чему тосковала и чего ждала, – нашла свободу.
      – О, Коннел… – прошептала Бетани, привлекая его к себе и подставляя губы для поцелуя.
      Она хотела, чтобы поцелуй этот продолжался и продолжался, но в то же время ей хотелось и большего. Никогда прежде Бетани не испытывала таких ощущений. Никогда. Она отринула мрак прежнего, мрак прошлого.
      Сейчас для нее существовало только настоящее. Настоящее с этим мужчиной. С Коннелом.
      – Бетани… О, Бетани…
      Он произнес ее имя с любовь, нежностью, и его голос наполнил ее ощущением счастья. Тихонько вздохнув, она с улыбкой прошептала:
      – Да, Коннел, да. – Это был ответ на вопрос, прозвучавший в его интонациях. И еще она давала понять, что готова ответить на любые другие вопросы, потому что теперь между ними не должно было оставаться секретов.
 
      Глядя в ажурную сеть балок под крышей конюшни, Бетани чувствовала удовлетворение, какого никогда прежде не испытывала. Предаваться любви с Коннелом Делейни – это был совершенно новый опыт, абсолютно непохожий на тот, что она приобрела в грубых руках мужа.
      Коннел доставлял ей необыкновенное удовольствие, а вот Финн… Бетани попыталась не думать о прошлом. Не следовало вспоминать Финна, тем более в такие, минуты, в жарких объятиях Коннела. Уткнувшись в его шею, Бетани улыбнулась и тихо прошептала:
      – Спасибо тебе.
 
      Коннел смотрел вслед уходившей Бетани и едва сдерживался: ему сейчас ужасно хотелось догнать ее, заключить в объятия и уже не отпускать до конца жизни.
      Но увы, он не мог этого сделать. Не мог при данном положении дел. Гленмид так долго являлся основой его жизни, что Коннел не сумел бы жить без хозяйственных забот. Ведь только конюшни помогли ему выжить после смерти Рози, после предательства Финна и после того, как свою трагическую роль сыграл в этой печальной истории дядя Бреннан. «Гленмид для меня – это все», – не раз говорил себе Коннел.
      Он теперь может забыть о деле своей жизни? Согласиться с тем, что не сможет спасти конюшни, пропадающие из-за его собственных ошибок? Может, ему, Коннелу, никогда не удастся стать таким, как его отец? Может, он гораздо больше похож на своего двоюродного брата?
      Бетани растворилась во тьме ночи, и Коннел услышал лишь отдаленный стук закрывшейся за ней кухонной двери. Милая Бетани… Коннела переполняло страстное желание заключить ее в объятия, откровенно поговорить с ней, поделиться своими мыслями и планами.
      Он нисколько не сожалел о том, что между ними произошло. Долго еще будут вспоминаться ему те чудесные несколько часов, что он провел с Бетани, Но он не мог допустить, чтобы это повторилось. Лучше уж огорчить Бетани сейчас, лучше уж держать ее на расстоянии – в ее же собственных интересах.
      Вивиан Браун, кузина Джеймса, прибывшая из Америки, ищет, куда бы вложить деньги. Возможно, она вложит их в его конюшни. Но тут было и еще что-то неясное… Похоже, Джеймс что-то скрывал, Возможно, его кузина заинтересована не только в капиталовложениях. Но если так, то готов ли он, Коннел, ради конюшен продать себя в женихи?
      Вивиан Браун – настоящая красавица, богата, а самое важное, что он ей понравился – Коннел прочел это в ее глазах. Даже Джек, узнав, о финансовых проблемах, предложил ее как прекрасную партию для племянника.
      – Вивиан Браун – далеко не худший вариант, – говорил дядюшка. – Она производит впечатление женщины ветреной, капризной, но зато ищет, куда бы вложить свои сбережения. Если как следует постараться, можно заинтересовать ее Гленмидом… и тобой. – Джек ухмыльнулся. – Вивиан нужно развлечься. Старый муж во всем потворствовал, но она не знала ласк молодого и сильного мужчины. Поверь, это не худший вариант.
      Коннел тяжело вздохнул; ему пришло в голову, что сейчас самое время подкрепиться чем-нибудь горячительным. Но за виски надо было идти в кабинет, а ему ужасно не хотелось возвращаться в дом. Ужасно не хотелось. Особенно когда он вспомнил, что там, наверху, комната Бетани. Милой Бетани, отдавшей ему всю себя этой ночью. Да, она отдала не только свое тело, но и свою прекрасную душу. И при этом ничего не требовала взамен.
      Так, должно быть, произошло и с пришедшей к Финну Рози.
      Коннел снова вздохнул. Сравнение обожгло его сердце нестерпимой болью. Он чувствовал себя точно таким же мерзавцем, каким в подобной ситуации оказался и Финн. Нет, даже хуже, потому что он должен был защищать свою гостью.
      – Проклятие! – пробормотал Коннел. Скрипнув зубами, он сжал кулаки и принялся в раздражении молотить по ближайшему столбу. Вновь и вновь Коннел наносил удары, пока на руках его не появились ссадины и он не почувствовал резкую боль. Осмотревшись, он заметил, что лошади в соседних стойлах насторожились, а некоторые из них в тревоге заржали.
      «Что же делать? – думал Коннел. – Что сделать для того, чтобы хоть как-то исправить свои ошибки?»
      Увы, на эти вопросы у него не было ответов. Возможно, таких ответов и быть не могло.
 
      Утро облегчения не принесло. Недолгий и беспокойный сон не помог преодолеть чувство горечи. Коннел поднялся с первыми лучами солнца, решив быстро позавтракать и ускользнуть из дома, прежде чем встанет кто-нибудь из новых обитателей, Но из его затеи ничего не вышло.
      – Доброе утро, дядя Коннел!
      За кухонным столом перед тарелкой с остатками завтрака и кружкой молока в руке сидел Росс Делейни – точная копия своего отца.
      – Доброе утро, – пробормотал Коннел. Ему очень хотелось развернуться и уйти, но он сдержался. – Как ты себя чувствуешь?
      – Хорошо, сэр. Миссис О’Тул сейчас в саду. И Мэри там же. А я буду сидеть здесь и ждать, когда они вернутся.
      Коннел не удивился.
      – После вчерашней авантюры тебе еще повезло, что тебя не привязывают к стулу веревками.
      – Вы только не подсказывайте им, что можно так сделать. – Росс засмеялся и тут же одним глотком расправился с содержимым кружки.
      «Опять вылитый Финн», – с улыбкой подумал Коннел. Хотя ему следовало бы задуматься, как же с этим быть впоследствии. Следовало бы подумать и о том, почему воспоминания о Финне в некоторых случаях вызывают у него улыбку.
      – Росс Делейни, я сказала вам разбудить меня, прежде чем спускаться вниз. Ты же знаешь, мы не хотим беспокоить твоего… – Бетани, вошедшая в кухню, на мгновение замерла, увидев Коннела. В утреннем свете она казалась необыкновенно бледной, почти прозрачной.
      Откинув со лба локон, она попыталась улыбнуться Коннелу, и тот вдруг почувствовал, что ему хочется подхватить ее на руки, отнести в ближайшее укромное место и еще раз пережить с ней то, что они пережили ночью на конюшне.
      – Ах!.. – Бетани переводила взгляд с Коннела на сына и обратно. – Росс, ты…
      – Я знаю, мама. – Росс соскользнул с табуретки и, обойдя вокруг стола, подошел к матери. – Но сегодня утро было солнечное, а мистер Блэк Джек сказал, что возьмет меня с собой на конюшни с первым утренним лучом солнца.
      – Конюшни?.. Ох, я не думаю…
      – Да уж, без конюшен нам не обойтись, – рассмеялся Джек, переступая порог кухни. – Доброе утро, парень! Доброе утро, миссис! Приветствую, Коннел! – Кивнув всем по очереди, Джек обратил свое внимание на мальчика: – Прежде чем строить какие-то планы насчет лошадей, парень, неплохо бы спросить разрешения у мамы. Вчера ты очень напугал ее. Думаю, она не скоро забудет о твоем приключении.
      – Но мама… – Росс с мольбой в глазах посмотрел на Бетани: – Мама, можно мне пойти на конюшни с мистером Блэк Джеком? Пожалуйста… Обещаю, что буду слушаться каждого его слова. Блэк Джек говорит, что страх перед лошадьми надо подавлять сразу же, а не позволять ему превращаться в постоянную боязнь. Я не хочу стать трусом. Когда у меня появится пони, как я тогда буду вести себя с ним?
      – Какой пони? – Бетани взглянула на Коннела.
      – Это я ему сказал, – попытался вступиться за племянника Джек.
      – Что ж, хорошо. – Бетани с облегчением вздохнула и запустила пальцы в волосы сына. – Можешь идти на конюшни, Росс. О пони мы поговорим в другой раз. Постоянно держись рядом с мистером Бренигеном. И во всем его слушайся. Если я узнаю о каком-то твоем…
      – Спасибо, мамочка! – закричал Росс и крепко обнял ее.
      – Не беспокойтесь. Пригляжу за ним как следует. – Джек взял Росса за руку и направился к двери. У порога обернулся и добавил: – А не то Бриджет отгрызет мне ухо.
      Бетани видела из окна, как мужчина и мальчик спустились по аллее и прошли мимо загона, где разыгралась вчерашняя драма. Она провожала их взглядом, пока Джек с Россом не скрылись за углом конюшни.
      – С Джеком он будет в полном порядке, – сказал Коннел.
      – Если бы я не была уверена в твоем дяде, ни за что бы не отпустила Росса, – не оборачиваясь, ответила Бетани.
      Коннел молча смотрел на стоявшую у окна женщину. Интересно, о чем она сейчас думает? Беспокоится за сына? Может, вспоминает о том, что произошло этой ночью? Если так, то как же он должен себя вести? Что должен сказать, чтобы ее успокоить, не нарушая при этом дистанции?
      Он шагнул к Бетани и тотчас же почувствовал ее дурманивший запах. Ему страстно захотелось заключить ее в объятия и прижать к себе. И еще хотелось стоять рядом с ней и смотреть в окно, наблюдая, как солнце медленно всплывает над крышами Гленмида, заливая всю округу ярким утренним светом.
      – Если ты устала…
      Бетани наконец-то повернулась к нему лицом.
      – За меня не беспокойся. – Она осеклась, заметив, что он стоит совсем рядом. Потом вскинула подбородок и посмотрела прямо ему в глаза. – Этой ночью… случилось то, что не должно было случиться. Но я уверена, что мы сможем избежать дальнейших нежелательных недоразумений.
      «Нежелательных недоразумений?» – мысленно переспросил Коннел.
      – Сможем избежать? В самом деле?
      – Да, сможем, – кивнула Бетани – такая холодная, такая спокойная, совсем не похожая на женщину, страстно стонавшую в его объятиях всего лишь несколько часов назад.
      Она шагнула к двери, намереваясь уйти.
      – Ты куда?
      – Тебе тоже надо подняться наверх.
      «Тоже подняться? Что же она имеет в виду?»
      – Бетани, что ты задумала?
      Обернувшись, она удостоила его лишь мимолетным взглядом.
      – На сегодня мы приглашены в Оук-Бенд. Помнишь, что Джеймс и Вивиан пригласили нас обоих к себе на обед? Мне надо приготовиться.
      Бетани вышла из кухни, и дверь за ней со скрипом закрылась.
      Значит, поездка к Джеймсу Кэри? Поездка в экипаже рядом с Бетани? И ему придется сидеть рядом с ней, не смея ее обнять?
      Коннел скрипнул зубами. Он чувствовал, что у него будет трудный день. Куда проще было бы целый день выгребать навоз из конюшен.

Глава 13

      «Чем же тетушка Бриджет так озабочена?» – думала Бетани, спускаясь по лестнице. Они должны были ехать в Оук-Бенд, и Коннел уже ждал ее внизу.
      Бетани сделала все возможное, пытаясь найти в своем скудном гардеробе нечто более или менее подходящее для «выхода в свет». И все же ей казалось, что рядом с яркой и нарядной кузиной Джеймса Кэри она будет выглядеть весьма бледно.
      День, проведенный в обществе Вивиан Браун, не являлся для Бетани пределом мечтаний. Если же учесть, что в поместье Джеймса и обратно предстояло ехать в одном экипаже с Коннелом Делейни, сидя рядом с ним, то эту поездку можно было назвать настоящей пыткой. Бетани готова была расплакаться, однако понимала, что давать волю чувствам неблагоразумно, ведь этот визит имел очень важное значение для будущего Гленмида и, следовательно, для будущего ее сына.
      Коннел стоял внизу, рядом с экипажем. Увидев его, Бетани тотчас же почувствовала, как екнуло ее сердце, – а ведь она приняла твердое решение не поддаваться эмоциям. В черном сюртуке из тонкой шерсти и брюках в обтяжку Коннел был неотразим. На голове же у него красовался весьма элегантный котелок – просто потрясающе. Следовало признать, что хозяин Гленмида выглядел гораздо приличнее, чем его гостья в ее зеленой кашемировой юбке и в жакете, пусть еще и пригодных для носки, но явно видавших лучшие дни.
      – Миссис Делейни, не забудьте шляпу. Вот, возьмите, пожалуйста. – В дверях за спиной Бетани появилась Мэри.
      – Ах, спасибо… – Бетани надела шляпу и завязала под подбородком тесемки, затем дрожащими от волнения пальцами натянула перчатки и стала спускаться по лестнице к экипажу.
      – Вы позволите? – Коннел протянул ей руку.
      Минуту спустя они уже сидели рядом. Коннел хлестнул лошадь, и та помчалась по дороге, петлявшей среди бескрайних гленмидских пастбищ. Хотя они сидели рядом, Бетани тщательно следила за тем, чтобы не прикасаться к своему спутнику. И старалась не думать о том, что случилось минувшей ночью. Все, больше никаких воспоминаний!
      Ей удалось поспать всего несколько часов, и сон не принес ей облегчения, скорее, наоборот: всю ночь ее преследовали картины их встречи с Коннелом, воспоминания о проведенных с ним часах. Подобного восхитительного опыта – когда все тело твое словно тает и ты замираешь от прикосновения мужского тела – Бетани в жизни своей не знала. Несомненно, никакое другое ощущение в мире не могло сравниться с этим восторгом. Теперь она могла с уверенностью сказать, что вся ее прошлая жизнь с Финном была чем угодно, но уж точно не союзом любивших друг друга мужчины и женщины.
      Перевалив наконец через живописный гребень очередного холма, после почти двухчасового пути, проведенного в гробовом молчании, они подъехали к поместью Джеймса. А неподалеку от извилистой реки, на самом живописном ее изгибе, стоял на невысоком холме величественный особняк, выстроенный в стиле георгианской эпохи и очень похожий на дома богатых табачных плантаторов в северной Калифорнии.
      Лихо подкатив к парадному входу, Коннел остановил лошадь прямо перед массивными дубовыми дверями. Выбравшись из экипажа, он обошел его, чтобы предложить помощь своей спутнице. От пристального взгляда его темных глаз сердце Бетани гулко забилось. Стараясь унять сердцебиение, она протянула Коннелу руку, и в эти мгновения ей показалось, что время остановилось.
      Принимая ее руку, Коннел другой рукой осторожно обнял ее за талию и помог ей спуститься. И Бетани почудилось, что от прикосновений Коннела все в ней как будто перевернулось, и весь мир вокруг чудесным образом изменился. Из груди ее вырвался вздох, и сердце на мгновение замерло, опять вспомнились объятия Коннела и его ласки, вспомнилось все, что они с ним пережили накануне.
      Собравшись с духом, Бетани внимательно посмотрела в глаза Коннела и тотчас же поняла, что происходило сейчас в его душе. Было совершенно очевидно, что он хотел поцеловать ее. И конечно же, она этого хотела. Но нет, никакого продолжения – она твердо это решила и не собиралась менять свое решение, пусть даже ей очень хотелось забыть о нем.
      – Добро пожаловать в Оук-Бенд! – раздался веселый голос Вивиан Браун. – А. мы уже стали опасаться, что вы совсем забыли про нас.
      Бетани и Коннел тут же отпрянули друг от друга. Затем Коннел повернулся к спускавшейся по ступенькам хозяйке.
      – Рад видеть вас, миссис Браун. – Он склонился к ее руке для поцелуя. На кузине Джеймса было великолепное синее платье, скорее подходящее для роскошных балов, чем для скромных домашних приемов. – Да-да, очень рад видеть вас.
      – Ах, мистер Делейни… – Вивиан ослепительно улыбнулась. – Поскольку мы с вами добрые соседи, я настаиваю, чтобы мы обращались друг к другу запросто, то есть называли, друг друга по имени. Джеймс и Бетани зовут вас Коннелом, и если только я буду обращаться к вам официально, то буду чувствовать себя как-то неловко…
      Солнечный свет играл на ее блестящих волосах, уложенных в гладкую прическу, – таких черных, что отдельные локоны казались чернее самой темной ночи. В глазах же сверкали веселые огоньки. Вивиан была чудо как хороша, и даже Бетани не смогла бы найти изъяны в ее внешности.
      – Мне доставит удовольствие все, что будет удобно для вас, Вивиан, – любезно ответил Коннел.
      Бетани с досадой поморщилась и мельком взглянула на своего спутника. Вивиан же весело рассмеялась.
      – Вы ведь помните вдову моего кузена? – Вспомнив наконец о Бетани, Коннел посмотрел на нее с улыбкой.
      Вивиан изобразила искреннее удивление – словно только что поняла, что они с Коннелом не одни.
      – Да, разумеется. Конечно, я помню дорогую малышку Бет. – Вивиан широко улыбнулась, демонстрируя великолепные белые зубы. – Прекрасно сегодня выглядишь, моя милая. Совершенно очаровательно. А что, шляпы такого фасона все еще носят в Северной Каролине? Помнится, у меня была очень похожая сезона три, может быть, четыре назад. Мне она никогда не шла, но на тебе смотрится неплохо.
      Вивиан то и дело улыбалась и говорила почти без пауз. Было ясно, что красноречием Господь эту женщину не обделил. Бетани же рядом с ней чувствовала себя очень неловко и уже жалела о том, что приняла приглашение и приехала сюда.
      – Моррисон!.. – позвала Вивиан, взглянув на стоявшего у порога дворецкого. – Моррисон, пожалуйста, посмотрите, где там застрял мистер Кэри. Я уверена, что не настолько он занят, чтобы не заметить, что гости наши уже приехали. Последние несколько дней Джеймс был страшно занят неотложными делами. – Вивиан снова повернулась к гостям. – У него множество всяких дел, И я стараюсь не слишком ему докучать. Возможно, поэтому и не знаю, что это за дела.
      – Мои дела – это мои дела, и мне не хочется забивать твою головку излишними подробностями… – Навстречу им спускался по ступеням Джеймс. – Не сомневаюсь, что Вивиан удалось занять вас на время. Приношу извинения, что не смог своевременно встретить вас.
      – Есть новости? – Задавая вопрос, Коннел пытался говорить как можно спокойнее, но Бетани уловила в его голосе тревогу.
      – Дела обсудим позже. – Джеймс протянул другу руку.
      – Ах, как замечательно, что вы приехали! – воскликнула Вивиан. – Нам здесь так не хватает общества. Я только что говорила Джеймсу, что мы должны почаще выезжать и навещать всех наших соседей. Говорила, Джеймс?
      – И я уверен, что очень скоро мы сможем устроить в этом смысле… нечто грандиозное. – Джеймс многозначительно посмотрел на свою кузину, потом, взглянув на Бетани, подмигнул ей – словно делился каким-то секретом. – Вивиан еще не знает, каким отшельником стал Коннел за долгие годы.
      – Жить затворником – это ужасно! Мы должны спасти Коннела, вытащить его из темницы, в которую он себя заточил. – Вивиан громко рассмеялась и тут же спросила: – А что думаешь на этот счет ты, а, Коннел? Сможем ли мы вытащить тебя из Гленмида и заманить в наш замечательный мир – в мир веселья и удовольствий?
      – У меня есть чем занять время в Гленмиде, – миролюбиво отшутился Коннел.
      – Бет, дорогая, позволь Джеймсу проводить тебя в дом, а я пока займусь твоим очаровательным шурином.
      Коннел с удивлением покосился на Вивиан, когда та вцепилась в его руку. А Джеймс тотчас же взял под руку Бетани и, взглянув на «кузину», проговорил:
      – Вивиан, дорогая, наши гости проделали долгий путь и, наверное, устали. Пригласим же их сначала в дом и предложим чего-нибудь выпить, а уж потом ты поговоришь с Коннелом о своих любимых лошадях.
      Следуя за Вивиан и Коннелом, Джеймс провел Бетани в гостиную, где их ждал поднос с чайным сервизом, стоявший на очаровательном столике вишневого дерева.
      – Бет, садись же. Ах, дорогая, ты выглядишь усталой! – Вивиан едва заметно нахмурилась, как бы изображая одновременно заботу и легкое раздражение.
      Бетани села и молча взглянула на Коннела, усевшегося напротив нее. Вивиан же снова посмотрела на гостью:
      – Ты ведь предпочитаешь чай, Бет?
      По-прежнему улыбаясь, Вивиан налила всем чаю. Миссис Браун была довольно милой хозяйкой, судя по всему, при жизни мужа она часто принимала гостей. И все же Бетани в ее присутствии испытывала неловкость и даже некоторое раздражение – ей казалось, что Вивиан слишком уж выразительно поглядывает на Коннела и слишком уж часто улыбается именно ему.
      А Коннелу, похоже, очень нравилось обхождение хозяйки. Принимая у нее чашку с чаем, он с широкой улыбкой произнес:
      – Благодарю вас…
      – Ах, нет, дорогой! – Вивиан громко рассмеялась. – Это я должна благодарить тебя. – Усевшись рядом с Коннелом, она продолжала: – Как я поняла из рассказов Джеймса, ты его ближайший сосед и друг. А Джеймс, несмотря на разделяющий нас океан, – мой любимейший кузен. Поэтому я должна поблагодарить тебя за то, что ты не оставлял Джеймса одного в этом глухом уголке. – Вивиан наклонилась к Коннелу так близко, что почти коснулась грудью его руки.
      Ошеломленная происходящим, Бетани сделала такой большой глоток чая, что обожгла себе горло. На глазах у нее выступили слезы, но все же ей удалось удержаться от кашля.
      Устроившись на диванчике рядом с Бетани, Джеймс проговорил:
      – Вивиан обожает общество почти так же, как Коннел стремится избегать его. Они могли бы неплохо дополнять друг друга, вы не находите?
      «Похоже, Джеймс подыскивает своей кузине нового мужа, – подумала Бетани. – В таком случае в ближайшее время ситуация в Гленмиде еще больше запутается и осложнится».
      – Да, наверное, – пробормотала она, не глядя на хозяина. – Возможно, вы правы.
      «Если целью сегодняшнего приглашения было сватовство, то день окажется гораздо длиннее, – говорила себе Бетани. – Теперь ясно, что я неверно истолковала слова Коннела, когда он заявил, что визит наш будет жизненно важен для будущего Гленмида».
      – Джеймс, расскажи им о «Каррэ», – Сказала Вивиан. – Коннел, конечно же, найдет подробности очаровательными.
      – Сию минуту, дорогая.
      Он послал «кузине» взгляд, полный снисхождения, и опять обратил все свое внимание на Бетани.
      – «Каррэ» – одни из самых замечательных торгов в Ирландии… и вообще где бы то ни было, – пояснил Джеймс. – Учреждены они были Ирландским скаковым клубом, который, помимо многих других замечательных мероприятий, проводит в первый понедельник мая ежегодную лошадиную ярмарку и бал-маскарад в ее честь. Посетителей всегда очень много, потому что выставляемые на продажу лошади очень высокого класса.
      – Кроме того, это значительное общественное событие. – Глаза Вивиан заблестели от возбуждения. – Днем – лошади, вечером – танцы. Кто устоит?
      – Только не я, – сказал Коннел. – Сколько себя помню, всегда хотел, чтобы Гленмид принял участие в этом мероприятии.
      – Считай, что тебе повезло. – Джеймс сделал широкий жест в направлении приятеля. – Я добился приглашения на участие в этом году для тебя и для всех нас.
      – Ты серьезно? – Коннел смотрел на хозяина с радостной улыбкой.
      – Да, конечно, – кивнул Джеймс.
      – Опять я твой должник. – Коннел еще шире улыбнулся. – Но как тебе это удалось?
      – Видишь ли, я…
      – Ах, какая разница?! – воскликнула Вивиан. – Зачем нам скучные подробности? В этом году Гленмидские конюшни будут участвовать в каррэских торгах, и это – самое главное. – Вивиан одарила Коннела обворожительной улыбкой. – И в качестве благодарности ты должен пообещать, что станешь моим партнером на балу. Джеймс, к сожалению, никудышный танцор.
      – Для Гленмида все это очень хорошо, – со вздохом пробормотала Бетани.
      – О да, разумеется, прекрасно! – Джеймс пожал Бетани руку и накрыл ее пальцы своей ладонью. – А теперь пойдемте… Я должен показать вам дом. Коннел, можно сказать, жил здесь, когда… одно время. Уверен, что наше путешествие не вызовет у него интереса, потому что он все здесь знает. Мы спокойно можем оставить его в обществе Вивиан. Пусть обсудят все важные детали будущего участия Гленмида в торгах.