Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История Русской армии

ModernLib.Net / История / Керсновский Антон / История Русской армии - Чтение (стр. 30)
Автор: Керсновский Антон
Жанр: История

 

 


После этого он решил предпринять штурм наших передовых позиций у Малахова кургана. 25 мая начато третье бомбардирование, еще более жестокое, чем два предыдущих. Весь огонь был направлен против Камчатского люнета и Килен - балочных редутов - этих трех отроков в пещи, как их называли в Севастополе. 26 мая вечером 40000 союзных войск ринулось на эти укрепления, занятые всего 8 русскими ротами. Камчатский люнет успел дать всего 2 картечных выстрела по атакующим. Занимавший его слабый батальон Полтавского полка, всего 350 штыков, мужественно отбился от всей французской дивизии генерала Мейрана и отошел на Малахов курган. Хрулев с 7 батальонами бросился на французские дивизии и овладел вновь Камчатским люнетом, но, атакованный двумя свежими дивизиями, не смог там удержаться. Наши потери - около 5500 (убит генерал Тимофеев, 38 офицеров, 1147 нижних чинов, ранено 100 офицеров, 4120 нижних чинов). У союзников убыло 5600 человек. Мы потеряли 43 орудия, успев, однако, их заклепать. Англичане отбиты от III бастиона. После жестокого боя и понеся большие потери, союзникам удалось ими овладеть, причем французы оказались в 200 саженях от Малахова кургана (заложив 4-ю и 5-ю параллели), а англичане - в 160 саженях от III бастиона. Бомбардирование продолжалось до 30-го числа. Горчаков стал терять надежду сохранить Севастополь.
      * * *
      Наполеон III повелел произвести общий штурм Севастополя 6 июня - в годовщину Ватерлоо (чем подчеркивалось англо-французское братство по оружию). 4 июня началось четвертое бомбардирование (у союзников действовало 548 орудий, у нас 549, но неприятель располагал по 400 - 500 зарядов в боевом комплекте, тогда как у нас - 140 на пушку и всего по 60 на мортиру). Граф Остен-Сакен, осведомленный о штурме, принял все меры к его отражению. За два дня - 4-го и 5-го - союзники выпустили 72000 снарядов (мы смогли ответить лишь 19 тысячами).
      На рассвете 6 июня 41000 союзников пошли на приступ Севастополя, направив удар на I, II бастионы и Малахов курган (французы) и III бастион (англичане). У нас здесь было 19000 штыков Хрулева, отдавшего короткий, всего в два слова, приказ: Отступления нет! Штурм был блистательно отбит по всему фронту. До рассвета, в 2 часа 45 минут ночи, французская дивизия генерала Мейрана, не выждав условного сигнала, бросилась на I и II бастионы. Однако менее чем в десять минут она была расстреляна и сам Мейран убит. Главные силы французов, атаковавшие в 3 часа, трижды были отражены от Малахова кургана. Однако атака на промежуток между Малаховым и III бастионом увенчалась успехом - батарея Жерве была взята французами, ставшими обходить Малахов курган. В эту критическую минуту появился Хрулев. Схватив возвращавшуюся с окопных работ 7-ю (5-ю мушкетерскую) роту Севского полка, он бросился с ней в атаку со словами:
      Благодетели мои, за мной, в штыки. Сейчас придет дивизия!
      Внезапная атака этой горсточки героев спасла положение (они были поддержаны, конечно, не дивизией, а 6 всего батальонами Полтавского, Елецкого и Якутского полков), батарея Жерве отобрана, но храбрый командир Севской роты штабс-капитан Островский за успех заплатил жизнью. Двукратная атака англичан на III бастион отбита, и к 7 часам утра все было кончено. Наши потери - 132 офицера, 4792 нижних чина, у союзников убыло 7000 человек.
      Положение крепости все же становилось с каждым днем все более критическим. На каждый наш выстрел союзники отвечали тремя. Силы защитников таяли. Дивизии по численности равнялись полкам, полки сводились в батальоны. Лишь ценою нечеловеческих усилий удавалось по ночам исправлять повреждения от непрерывных бомбардировок. Уже 8 июня был ранен Тотлебен (продолжавший из госпиталя распоряжаться работами), а 28 числа от Севастополя отлетела его душа - на Малаховом кургане убит Нахимов... Со смертью его все защитники Севастополя, от генерала до солдата, почувствовали, что не стало человека, при котором падение Севастополя было почти немыслимо. Обстоятельства смерти Нахимова поистине трагичны. Офицеры упрашивали его сойти с кургана, особенно сильно в тот день обстреливавшегося. Не всякая пуля в лоб-с, - ответил им Нахимов, и это были его последние слова: в следующую секунду он был убит... как раз пулей в лоб. Горчаков сознавал, что дни Севастополя сочтены и дальнейшее отстаивание полуразрушенной твердыни влечет лишь бесполезные потери. Но он не обладал моральным авторитетом Кутузова, пожертвовавшего Москвой, и не смог сохранить для армии те 42000 севастопольцев, что обагрили своей кровью развалины своих бастионов в июле и августе 1855 года.
      В продолжение июля под Севастополь прибыл II корпус в составе 4-й, 5-й и 6-й пехотных дивизий, последняя дивизия III корпуса - 7-я пехотная - и дружины Курского ополчения. Император Александр II настаивал на необходимости предпринять что-либо решительное, дабы положить конец сей ужасной бойне. Прибывшие из Петербурга свитские генералы Бутурлин и барон Вревский убедили Горчакова дать полевое сражение (в случае неудачи они лично ничем не рисковали). Склонившись на их доводы, Горчаков решил атаковать франко-сардинцев в долине Черной речки, назначив для удара меньше половины своих сил. Однако в происшедшем здесь 4 августа сражении мы были отбиты с большим уроном.
      Из общего числа 67000 полевых войск при 312 орудиях Горчаков назначил в дело всего 31000 и 132 орудия в двух отрядах одинаковой силы: правый генерала Реада, левый - генерала Липранди. Союзников было 40000 франко-сардинцев при 120 орудиях. Атака Липранди (16-я и 17-я дивизии) имела вначале успех. Реад открыл артиллерийскую подготовку, но за дальностью расстояния прекратил огонь. Горчаков прислал ему с ординарцем лаконическую записку: Можно начинать. Горчаков подразумевал начинать огонь, но Ре-ад понял так, как понял бы всякий на его месте: Начинать атаку. Храбро бросившаяся 12-я дивизия, не поддержанная 7-й, захлебнулась, понеся потери. Горчаков остановил тогда Липранди и перевел к Реаду 5-ю дивизию. Командир этой последней генерал Вранкен предложил ударить всеми силами, но Реад стал посылать полки в дело по очереди, и они врозь были разбиты. Растрепав зря дивизию, Реад лично повел Вологодский полк и был поднят зуавами на штыки. Растерявшийся Горчаков перенес опять усилия на левый фланг к Липранди, но союзники успели уже сосредоточить там превосходные силы, и наступление не удалось. Наш урон: 8 генералов, 260 офицеров, 8010 нижних чинов, у союзников убыло всего 1818 человек. Бестолковость наша в этом деле поразительна.
      На следующее же утро, 5 августа, загремела канонада пятого усиленного бомбардирования, длившаяся четыре дня, стоившего нам 4000 человек и причинившего большой ущерб крепости. Горчаков и Остен-Сакен стали принимать меры к эвакуации, распорядившись о сооружении плавучего моста через бухту на Северную сторону.
      Учащенный артиллерийский обстрел длился затем 15 дней, с 9-го по 24 августа. Мы теряли ежедневно по 500 - 700 человек, союзники в среднем по 250. Обескровленный гарнизон не был в состоянии исправлять повреждения, силы его быстро падали: батальоны в 200 - 300 штыков, полки в 500 - 800 строевых стали обычным явлением. К 20 августа французы придвинули свои апроши на 60 шагов от Малахова кургана, англичане подошли на 200 шагов к III бастиону - всегдашнему объекту тщетных своих усилий. Пылкий Пелисье решил нанести изнемогавшей крепости последний удар.
      * * *
      На рассвете 24 августа открылся трехдневный огненный ад шестого усиленного бомбардирования. 24-го, 25-го и 26 августа неприятелем было выпущено 150000 снарядов (мы смогли ответить едва 50 тысячами - одним выстрелом на три). Мы лишились в эти три дня 8000 человек, батареи Малахова кургана и II бастиона вынуждены были замолчать. Держаться дальше в этих развалинах было немыслимо и без штурма. 27 августа ровно в полдень (по часам Пелисье) 58000 англо-французов внезапно ринулись в атаку. У нас на всем сухопутном фронте крепости было 49000 штыков. После жестокого боя союзники были отовсюду отбиты, однако дивизии Мак-Магона{144} удалось взять Малахов курган и сохранить его за собой, несмотря на отчаянные наши усилия вырвать его обратно. Не помогло самоотвержение командиров (тут легли все старшие начальники 9-й, 12-й и 15-й дивизий), ни героизм горсточки модлинцев, державшихся, несмотря ни на что, против всей неприятельской дивизии в развалинах Малаховой башни.
      На Малаховом кургане находилась 15-я дивизия (всего 2000 штыков и Орловский полк - 500 штыков). В резерве - остальные три полка 9-й дивизии (2400 штыков). Штурма в этот обеденный час никто не ожидал, и остававшиеся на Малаховом 8 неподбитых пушек были заряжены не картечью, а ядрами. Выпрыгнувшая в сорока шагах из траншей французская бригада венчала вал в несколько секунд, не испытав ни одного картечного выстрела и раньше, чем защитники успели стать на банкеты. Здесь завязалась отчаянная рукопашная свалка. От генерала до рядового дрались чем попало. На выручку остатков 15-й дивизии и части 9-й подоспели Ладожский, Азовский и Одесский полки, но все усилия вырвать Малахов из рук врага остались тщетными. Был ранен Хрулев, командовавший войсками на Корабельной, ранены начальники дивизий: 9-й - генерал Лысенко и 12-й - генерал Мартинау, а начальник 15-й дивизии генерал Юферов заколот штыком. Потеряв своих начальников, остатки наших полков продолжали отчаянно биться, не сходя с места. Засевшие в развалинах башни несколько десятков модлинцев держались здесь до последнего патрона, несмотря на то, что французы пытались выкуривать их оттуда дымом (по примеру Пелисье, задушившего в Африке дымом целое племя кабилов). Французы ворвались было на II бастион, но выбиты оттуда белозерцами, а три последующих штурма были отражены подоспевшей туда 8-й дивизией генерала Сабашинского. Из промежуточной куртины между II бастионом и Малаховым французы выбиты севцами, а за батареей Жерве (между Малаховым и III бастионом), которую им с налета удалось взять, остановлены Костромским полком. Англичане остановлены на III бастионе Камчатским полком и опрокинуты оттуда селенгинцами. Союзники не отважились атаковать грозный IV бастион, опасаясь фугасов и контрмин, и штурмовали V, но были отражены оттуда подольцами и житомирцами. Видя, что приступ отбит по всей линии, Пелисье отчаялся в успехе и послал Мак-Магону приказание очистить Малахов курган и отойти в исходное положение. Мак-Магон ответил на это исторической фразой: Ту зи1з ]'у гез е!{145} Его упорство решило участь Севастополя... Начальство над арьергардом принял генерал Шепелев, заместивший раненого Хрулева. Стрельба с укреплений, занятых охотниками, производилась всю ночь. Мы лишились 27 августа без малого 13000 человек (5 генералов, 419 офицеров, 12488 нижних чинов) - 26,5 процента всего гарнизона. На арсеналах, складах и укреплениях оставлено, потоплено и заклепано 3839 пушек. У союзников, по их словам, выбыло 10000 человек (7576 французов, 2451 англичанин). Их урон должен превосходить наш - из 18 пошедших на приступ французских генералов 5 убито, 11 ранено, уцелело лишь двое{146}.
      Лично убедившись в невозможности продолжать борьбу, Горчаков решил воспользоваться утомлением союзников и отбитием штурма на всех прочих пунктах и приказал начать отступление с южной стороны. Отступление под прикрытием надежных арьергардов началось в 7 часов вечера и продолжалось всю ночь. При свете пожаров и непрестанно следовавших взрывов войска переходили бухту по двум плавучим мостам. Арьергарды парализовали все попытки неприятеля дебушировать из Малахова кургана и начать преследование. Последним сошел с укреплений Тобольский полк.
      В эту ночь на 28 августа были затоплены последние остатки Черноморского флота. В дни 28-го и 29-го взорваны укрепления приморского фронта, и 30 августа неприятель допущен к занятию груды обгорелых развалин, которой являлся Севастополь на двенадцатом месяце своей геройской защиты.
      * * *
      Триста сорок девять севастопольских дней обошлись русской армии в 128000 человек, из коих 102000 пало на укреплениях и 26000 в полевом бою. Союзники лишились 70000 человек, не считая огромного количества больных (болезненность и смертность у них значительно превосходили наши). Союзниками было выпущено 1 350000 снарядов, нами за все время обороны - 1 027000. Цифры эти будут превзойдены лишь шестьдесят лет спустя (и при совершенно иной технике) под Верденом{147}. Они дают приблизительное понятие о том аде, что одиннадцать месяцев царил на этом клочке земли, имевшем по фронту всего шесть с половиной верст и где вечной славой покрыли себя и русское оружие полки бессмертной русской пехоты - севцы и забалканцы, тобольцы и колывайцы, селенгинцы и камчатцы, житомирцы и минцы, азовцы и модлинцы, пластуны и саперы, стрелки и моряки-черноморцы. От первого дня и до последнего все они были героями и ни на минуту не переставали быть героями.
      Падение Севастополя решило участь Крымской кампании. Русская армия, насчитывавшая в своих рядах с ополчением 115000 человек, заняла позиции у Бахчисарая. Союзная армия насчитывала 150000, несмотря на уход турецких контингентов на Кавказ. Обе стороны оставались в бездействии, отдыхая от одиннадцатимесячного напряжения и как бы сознавая, что войне наступает конец и что участь ее уже была решена на куртине Малахова кургана в день 27 августа.
      17 сентября у Евпатории 4 французских конноегерских{148} полка генерала д'Аллонвиля изрубили полк наших улан, давший застать себя врасплох. Беспечно стоявший на привале Елисаветградский уланский полк (который не следует смешивать с гусарским того же имени) был атакован столь внезапно, что в большинстве эскадронов люди не успели сесть на коней и французы захватили коновязи. Мы лишились 220 человек и 6 конных орудий. У французов убыло 41 человек. 3 октября французская эскадра с посаженным на суда десантом генерала Базена{149} (8000) начала действия против Кинбурнской крепости, которая сдалась на третий день бомбардирования. В составе французской эскадры находились броненосцы (железные плавучие батареи), выстроенные по чертежам самого Наполеона III. Это первый случай применения броненосных кораблей. В Кинбурнской крепости сдалось 1465 человек во главе с комендантом кавалерийским генералом Кохановичем (у нас всегда любили назначать комендантами крепостей кавалеристов) и потеряли 70 орудий.
      Это были последние военные действия в Крыму. 1 января 1856 года Горчаков (назначенный в Польшу взамен ушедшего на покой Паскевича) сдал армию Лидерсу, однако герой Трансильвании ничего уже поделать не мог. В Париже открылись мирные переговоры.
      Заканчивая описание военных действий России с Англией и Францией, мы не можем не упомянуть о геройской защите Петропавловска-на-Камчатке - блестящем отражении и поражении вчетверо сильнейшего врага и боевом крещении России на Тихом океане. Русскими силами командовал контр-адмирал Завойко, имевший лишь 1 фрегат (Диана) и 2 шхуны с 60 орудиями. У союзников было 6 кораблей и фрегатов с 250 орудиями. Высаженный союзниками десант у Петропавловска был наголову разбит нашими матросами, линейцами и охотниками-камчадалами и бежал на суда с потерей свыше 350 человек. У нас убыло 37 нижних чинов, ранено 3 офицера, 75 нижних чинов. Завойко провел затем свою флотилию из Петропавловска в Николаевск-на-Амуре, и в заливе Кастри нанес полное поражение вчетверо сильнейшей британской эскадре, командовавший которой адмирал Принс с отчаяния застрелился. Всех вод Тихого океана недостаточно, чтобы смыть позор британского флага! - с горечью восклицает историк английского флота.
      Кавказская кампания 1853, 1854 и 1855 годов
      Конфликт с Турцией разразился неожиданно для князя Воронцова, которого Петербург оставил почти в полном неведении до последней минуты. Летом 1853 года в Закавказье находилось всего 19 батальонов. В последних числах сентября на усиление прибыла морем 13-я пехотная дивизия, направленная в Мингрелию, и командующим Действующим корпусом был назначен князь Бебутов{150} (72-летний Воронцов болел), а начальником его штаба - князь Барятинский. Военные действия были открыты турками, напавшими в ночь на 16 октября на пост святого Николая на берегу Черного моря и овладевшими им, несмотря на геройское сопротивление слабого русского отряда (400 человек), легшего целиком.
      Главные силы турок, их Анатолийский корпус - 40000 Абды-паши сосредоточившись у Карса, двинулись на Александрополь. Другой корпус, Али-паши - 18000, пошел на Ахалцых. Сорокатысячному Анатолийскому корпусу мы могли противопоставить всего 11000 бойцов Александропольского отряда под личным руководством князя Бебутова. Ахалцыхский отряд князя Андронникова{151} - 7000 человек - готовился к встрече в два с половиной раза сильнейшего корпуса Али. Превосходство турок на Кавказском фронте было тройным, а с курдскими ордами делалось еще ощутительнее.
      2 ноября при Баяндуре, в 14 верстах от Александрополя, произошел встречный бой анатолийских войск Абды-паши с авангардом Александропольского отряда опрометчивого князя Орбелиани. Авангард держался стойко, но от гибели был спасен лишь быстрым прибытием главных сил Бебутова. Манифеста о войне на Кавказе еще не получили, и регулярных турецких сил князь Орбелиани не предполагал. Против 7000 русских с 28 орудиями действовало до 30000 турок и 40 орудий. Мы лишились под Баяндуром до 800 человек. Турки не приняли генерального сражения, которое Бебутов собирался им дать на следующий день, и отступили за Арпачай. Обе стороны простояли на Арпачае десять дней (манифест о войне с Турцией был получен лишь 6 ноября).
      Тем временем отряд князя Андронникова нанес 12 ноября полное поражение Али-паше при Ахалцыхе. У турок было 18000 человек и 13 орудий. Наш урон составил всего 361 человек, у турок перебито и взято в плен до 3500. Захвачено 28 знамени и значка и 11 пушек. 13 ноября вечером Анатолийский корпус начал отступление к Карсу. Бебутов двинулся 14-го числа правым берегом Арпачая, чтобы отрезать анатолийцев от Карса. Известие о победе Андронникова при Ахалцыхе возбудило в войсках Александропольского отряда всеобщее ликование.
      Осторожный Бебутов предварительно устроил свои войска, в которых считалось с милицией 11000 бойцов при 33 орудиях (главное ядро составляла Кавказская гренадерская бригада). Турки под начальством Ахмета-паши (сменившего Абды-пашу) заняли крепкую позицию при урочище Башкадыклар. В их армии считалось 36000 человек при 46 орудиях.
      Утром 19 ноября Бебутов атаковал Башкадыкларскую позицию. Русские с ума сошли либо упились своей поганой водкой, - заявил Ахмет, увидев русские батальоны построенными к атаке. В славном Башкадыкларском сражении анатолийская армия турок была наголову разбита втрое слабейшими русскими силами. Вся тяжесть боя при Башкадыкларе легла на Гренадерскую бригаду, атаковавшую большую турецкую батарею. У нас выбыло из строя 1294 человека, у турок до 6000. Трофеями были 1 знамя, много значков и 24 орудия. По всему Кавказу пронеслась весть: Осман пропал! - что имело огромное отрезвляющее влияние на горцев и курдские племена.
      Победы при Ахалцыхе и Башкадыкларе, совпавшие с уничтожением 18 ноября турецкой эскадры при Синопе, обрадовали Россию, совершенно загладив дурное впечатление от ольтеницкой неудачи и напомнив былые победы Паскевича и Дибича. Кавказские войска после блестящей этой трехнедельной кампании стали на зимние квартиры, по обыкновению, победителями.
      * * *
      К началу кампании 1854 года Действовавший корпус был усилен подошедшей из России 18-й пехотной дивизией. Его главную массу, таким образом, составляли резервные войска из внутренней России. Коренные кавказские войска по большей части были заняты борьбой с горцами и поддержанием порядка в крае. В действовавших силах, помимо 13-й и 18-й пехотных дивизий, была Кавказская гренадерская бригада и отдельные полки и батальоны 19-й, 20-й и 21-й пехотных дивизий.
      Было составлено три отряда. Александропольский - Бебутова насчитывал 22000 бойцов и 74 орудия, Ахалцыхский - Андронникова доведен до 14000 при 24 орудиях и вновь сформированный Эриванский - барона Врангеля{152} - 5000 человек с 12 орудиями. Всего 41000 при 110 орудиях - третья часть всех числившихся по росписи на Кавказе сил. Турецкая армия, превышавшая 100000, в главных своих силах - у Карса - насчитывала 60000 человек при 84 орудиях.
      В двадцатых числах мая турки открыли кампанию. Гассан-бей с сильным отрядом вторгся в Абхазию, намереваясь напиться кофе в Марани и плотно поужинать в Кутаисе. Этим гастрономическим мечтаниям не суждено было осуществиться. При Нигоети отряд Гассана был атакован авангардом Ахалцыхского отряда генерала князя Эристова и совершенно разгромлен. У князя Эристова было 3000 человек с 4 орудиями против 12000 Гассана. Турок перебито до 2000 и взято 2 орудия. Гассан убит. Наш урон - 600 человек. Остатки бежали к Озургетам, где турки успели тем временем сосредоточить корпус Селима-паши (34000 человек и 13 орудий). Князь Андронников, имея всего 10000 и
      18 орудий, пошел на Озургеты и 4 июня в сражении у Чолока наголову разбил Селима, рассеяв весь его корпус. При Чолоке перебито 4000 турок, взято 36 знамен и значков и все 13 неприятельских орудий. Милиция, составлявшая примерно половину неприятельского корпуса, разбежалась. Мы потеряли до 1500 человек.
      После Ахалцыхского отряда настал черед отличиться войскам левого фланга Эриванскому отряду барона Врангеля. В первых числах июля 16000 турок вышло из Баязета, чтобы его атаковать, но Врангель сам поспешил им навстречу, форсируя марш в палящий зной, и 17 июля на Чингильских высотах, имея под рукою немногим более половины своего отряда, атаковал, уничтожил противника, гнал его по пятам и на третий день преследования,
      19 июля, овладел их базой - Баязетом. После стремительного марша у Врангеля оказалось всего 2900 человек, с которыми он и атаковал Баязетский корпус (9000 пехоты и 7000 конницы, главным образом курдов). Наш урон - 405 человек. Турок перебито 2000, взято в плен 370, 23 значка и 4 орудия. Остатки турецкого корпуса, всего 2000, бежали к Вану.
      Тем временем главные силы обеих сторон, Александропольский отряд князя Бебутова и Анатолийский корпус Куршид-паши (французский офицер Гюйон) оставались в бездействии друг против друга. Бебутов стремился выманить турок из их неприступной позиции у Хаджи-Вали на поле, разбить их и на плечах их ворваться в Каре.
      Бездействие русских и затруднения с фуражом побудили Куршида решиться на атаку русского отряда, и 24 июля произошло самое упорное и жестокое сражение всей войны - сражение при Кюрюк-Дара. При Кюрюк-Дара турок было 57000 (из коих 30000 отличной пехоты - низама и арабистанцев с 78 орудиями. У нас не свыше 18000 человек (18-я дивизия была ослаблена лихорадками) и 74 орудия. Против каждого русского батальона был полк. Жестокое побоище шло с 4 часов утра до полудня. Турок легло 8000, в плен взято 2018 человек с 26 знаменами и значками и 15 орудиями. Наши потери - 3054 человека (599 убитых, 2455 раненых и контуженых). Разбитая турецкая армия отступила на Каре, но Бебутов, начальник, у которого решительность не переходила в запальчивость, не рискнул на штурм закавказской твердыни. Неравенство сил, несмотря на кюрюк-даранскую победу, было слишком значительно - турки превосходили нас еще втрое, осадной же артиллерии не было.
      Остаток лета прошел в партизанских стычках. Потерпев полное поражение по всему фронту, турецкая армия никакой активности больше не проявляла. Чолок, Чингильские высоты и Кюрюк-Дара отчасти скрасили год Альмы и Инкермана.
      * * *
      В конце зимы на Кавказ прибыл новый главнокомандующий, генерал-адъютант Муравьев, ветеран Эриванского и Эрзерумского походов, человек еще не старый (62 года), энергичный, умевший привлекать любовь подчиненных и пользовавшийся славной боевой репутацией. Одновременно с ним фельдъегерь привез известие о кончине Императора Николая Павловича.
      Муравьев не мог рассчитывать на усиление Кавказской армии войсками из России - все усилия страны были направлены на защиту Севастополя. Он решил поэтому сосредоточить силы, до того разбросанные по различным отрядам, в один кулак. План Муравьева заключался (по соединении Александропольского отряда с Ахалцыхским) в перерыве сообщений между Карсом и Эрзерумом, уничтожении передового турецкого отряда - обсервационного корпуса Вели-паши - и осаде Карса.
      По соединении обоих отрядов в начале июня в Действующем корпусе стало считаться 27000 бойцов при 88 орудиях. В июле Муравьев выступил на обсервационный турецкий корпус, но Вели-паша не принял боя и отступил сперва на Кепри-Кей, затем на Деве-Бойну. Муравьев не преследовал его дальше в эрзерумском направлении, имея в тылу сильную крепость Каре, занятую 30-тысячным гарнизоном и опасаясь за свои сообщения. С 1 августа Каре был обложен. Недостаток сил и средств препятствовал установлению полной блокады, и над крепостью было установлено лишь строгое наблюдение, причем наша конница перехватывала все дороги к Карсу. Особенно лихое дело имели 30 августа при Пеняке терцы, захватившие транспорт с продовольствием для Карса, отрядного начальника Али-пашу и 4 орудия. В сентябре положение нашей Кавказской армии осложнилось высадкой в Батуме Крымской турецкой армии Омера-паши. Этот генерал, недовольный унизительной, по его мнению, ролью, которую его заставляли играть англо-французские начальники (совершенно не считавшиеся с его мнением), настоял на переводе его армии из Крыма на Кавказ. С ним было до 20000 хороших войск и 37 орудий. Одновременно с батумской армией Омера на деблокаду Карса должен был выступить из Эрзерума и Вели-паша.
      Русские войска рисковали попасть в критическое положение. Торопясь покончить с Карсом, Муравьев решил овладеть им приступом, однако кровопролитный штурм утром 17 сентября успехом не увенчался, несмотря на весь героизм войск. На штурм было назначено 13000 человек при поддержке 40 орудий. В резерве осталось 5000 и 22 орудия. Войска стояли в ружье всю ночь. Штурм длился с 5 до 11 утра. Мы потеряли 6500 человек - половину пошедших на приступ. Турки лишились 1400 человек и 4 орудий, свезенных русскими с захваченных было укреплений.
      Непреклонная решимость Муравьева продолжать осаду Карса спутала все расчеты турок, надеявшихся, что русские снимут осаду с наступлением осенних холодов. Сборы турецких военачальников, пытавшихся выручить Каре, были мешкотны. Омер, двинувшийся в первых числах октября в Мингрелию, потратил много времени на борьбу с отправленным против него отрядом князя Багратиона Мухранского - 19000 человек, главным образом милиции, с 28 орудиями. После ряда боев с переменным успехом (в неудачном для нас деле при Ингуре 25 октября мы лишились 434 человек) он приостановил операции и целый месяц бездействовал. В последних числах октября начался снегопад, снег завалил все проходы через Соган-луг, так что опасность движения турецких войск от Эрзерума отпадала.
      Предоставленный собственной участи гарнизон Карса терпел большие лишения, и 12 ноября, когда исчезла надежда на выручку, крепость капитулировала на почетных условиях. Осада Карса длилась 108 дней. Из 30-тысячного гарнизона Вассиф-паши к моменту сдачи осталась половина (за время осады 8500 турок было убито и умерло, 2000 взято в плен и до 3000 бежало). Из сдавшихся 6500 иррегулярных было отпущено по домам, а 8000 регулярных войск объявлены военнопленными. Трофеями были 12 знамен, 50 значков и 136 орудий. Муравьеву был пожалован титул графа Карского.
      Узнав о падении Карса, Омер отступил в Батум. Сдачей Карса и отступлением Крымской турецкой армии и закончилась кампания 1855 года, а вместе с ней и Восточная война.
      Боевая работа русских войск в Восточную войну (1853 - 1855 годы)
      16 марта 1856 года был заключен Парижский мир - расплата за политику Священного союза. Россия лишалась права иметь флот на Черном море, уступала Южную Бессарабию Молдавии{153} и возвращала Турции все свои завоевания на Кавказе. Русский протекторат над турецкими христианами был заменен общеевропейским, каковое обстоятельство открывало башибузукам широкое поле деятельности. В первый раз и, увы, не в последний, русский флаг спускался там, где был поднят...
      Политически война была потеряна в 1853 году, когда, боясь предпринять решительные меры, наш кабинет лишь дразнил Турцию и давал время изготовиться всем нашим западным противникам и недоброжелателям. Приведи Император Николай Павлович в исполнение свой план внезапной оккупации Царьграда весною - ему не пришлось бы испытывать на смертном одре горечь Альмы и Инкермана. Кабинет боялся восстановить против себя Европу своей смелостью и добился того, что восстановил Европу своею робостью. Страх - плохой советник в жизни, тем более в политике. Внезапная оккупация турецкой столицы, сломив злую волю Турции, поставила бы Европу перед совершившимся фактом, а история дипломатии учит нас, что политика совершившихся фактов является - и всегда являлась - наиболее действительной.
      Плачевные руководители нашей внешней политики совершенно не использовали в русских интересах острый и затяжной австро-прусский конфликт. После ольмюцкого позора (капитуляция в 1851 году Пруссии перед австрийскими требованиями по северогерманскому вопросу) возбуждение во всех кругах прусского общества против Австрии было чрезвычайным. Дружеские отношения между Николаем I и принцем-регентом легко могли преодолеть холодок берлинского кабинета к России. Угроза Богемии со стороны пруссаков совместно с угрозой Галиции со стороны собранной в Польше армии Ридигера сразу свели бы на нет угрозу тылу Паскевича со стороны австрийцев в Трансильвании. Но русский кабинет, отравленный дурманом Священного союза и отождествлявший обывательскую мораль с моралью политической, и не думал прибегать к интригам, как тогда у нас полагали всякую политику, направленную к защите русских интересов, во вред интересам чужим.
      Последний шанс на быстрый выигрыш войны нам был дан в Дунайскую кампанию 1854 года. И тут в стратегическом отношении школа Паскевича оказалась тем же, чем была в политическом отношении школа Нессельроде. Сам престарелый князь Варшавский был уже далеко не тот Паскевич, что громил Аббаса-мирзу и пленил эрзерумского сераскира. Немощный телом, он был еще в большей степени немощен духом. Переоценивая противника, трагически воспринимая создавшуюся затруднительную политическую обстановку, он, казалось, потерял веру в себя и в войска, потерял веру в победу - вернее, вовсе не имел ее.
      Обезличенные школой Паскевича, старшие начальники Дунайской армии до того закоснели, что без нагоняя не могут и пальцем пошевелить, - как жаловался на них князь Горчаков. Упрек этот Горчаков мог в первую очередь отнести к самому себе.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86