Утром новость облетела весь лагерь. Юноши и девушки доставали оружие и давали клятву отомстить, если круглоухие посягнут на землю усопших. Старшее поколение окружило Галабериаля. Они сыпали советами, предупреждениями и высказывали свое мнение. По закону каждый, имеющий лошадей, имел право высказаться по любому важному вопросу, но к вечеру они все же пришли к общему мнению. Обитатели лагеря пожертвовали двадцать одну золотистую лошадь, двадцать одно седло и уздечку, богато украшенные, много новой одежды и драгоценностей, чтобы принц Галабериэль и его свита выглядели богатыми, как сам Трон Дракона. У Галабериэля был камень, который потряс даже Адерина: огромный сапфир, синий, как море зимой, в оправе из красноватого золота, украшенной орнаментом из золотых роз. Дружина, увидев его, потрясенно замолчала; Джезриаладар воздел руки и поклонился сапфиру в знак почтения.

– Он принадлежал моему отцу, ранадару Высоких Гор, – сказал Галабериэль. – Но не сумел помочь ему в трудную минуту.

Адерин отвел дружину в сторону и объяснил, какие почести круглоухие будут оказывать особе королевского рода. Потом они выбрали вьючных лошадей – мышастой и чалой масти, и решили, что двое юношей будут изображать слуг. Адерину отвели роль советника, поэтому его тоже богато нарядили и дали серебристого коня.

В ночь перед отъездом Адерин и Далландра закутались в теплые плащи и пошли погулять. Ночь была ясной, пронизанной лунным светом, и такой холодной, что дыхание клубилось паром.

– Будь осторожен, Адерин, ладно? – отрывисто сказала Далландра. – У меня плохое предчувствие.

– Предупреждение двеомера?

– Не знаю, можно ли это так назвать. Просто плохое предчувствие. Прости, но я не доверяю твоему народу.

– Я тебя не виню. О боги, мне становится плохо, когда я думаю о том, что вы уже успели потерять, а теперь мой народ хочет отобрать и те крохи, которые вы сохранили!

– Ведь на самом деле земли хватает всем, вот что печально. Всем! – но круглоухие не хотят этого видеть. Равнины простираются далеко на запад и на север, до самых гор.

– А где стояли Семь Городов?

Она пожала плечами и задумалась.

– Я не представляю. Думаю, потребуются месяцы езды верхом. Мы туда не наведываемся.

– А почему? Руины зачарованы или еще что-нибудь?

– Скорее всего, но дело не в этом. Стой-ка… я слышала старую историю насчет мора… точно! В конце концов Орды были уничтожены чумой, и барды рассказывают, что их трупами были забиты канавы и замощены мостовые. Если ты хочешь больше узнать об этом, спроси бардов на зимних встречах. Они все это помнят.

– Похоже, тебя все это не очень интересует?

– Боги, я-то выросла под бесконечные истории о Великом Огне, и меня от них тошнило. Да, мы когда-то жили в роскоши! Ну и что? Прошлое умерло, говорю я всегда, и жить нужно сегодня.

Но голос ее дрогнул, и в нем прозвучали горечь и сожаление.

Лорд Довин со свитой покинул Аберуин раньше, чем купеческая гильдия обратилась к принцу, поэтому уехал домой с уверенностью, что его дело уже решено. Жизнь для Кинвана и всей дружины потянулась, как всегда осенью: в хорошую погоду они скакали на лошадях, в плохую – собирались в зале, пили эль и играли в карноик. Гарес пометил серебряную монету и держал на нее пари – и действительно, всякий раз, как он проигрывал ее, она тут же возвращалась обратно. Кинван тоже начал играть всерьез и пробился в первые ряды, опередив многих конкурентов. Ему нравилась холодная стратегия игры, где малейшая ошибка приводила к проигрышу, и он проводил долгие часы, обдумывая возможные ходы. Долгими вечерами, когда женщины уходили к себе, занимаясь чем-то странным и непостижимым в своих комнатах, Мелас, Валдин и Довин брали свои кружки с элем, присоединялись к воинам и следили за игрой, иногда участвуя в пари.

Они все сидели за столами, когда появился гонец с вестью. Кинван играл трудную партию с Пайдеком, который был почти так же искусен, как и он сам. Он как раз решал, пожертвовать ли камнем, чтобы захватить потом целых два у Пайдека, и тут у дверей послышался шум. В залу вбежал часовой, а с ним измученный всадник в плаще, застегнутом брошью с драконом Аберуина.

– Лорд Довин, срочное известие для вас!

Мысленно проклиная все на свете, Кинван и Пайдек прекратили игру. Слуга побежал на розыски писца. Тот явился, взял пергамент и прочел вслух: «Довину, младшему лорду клана Медведя, претендующему, но не утвержденному лорду Лок Киртаэра, я, Адрик, принц Аберуина милостью его величества Варина, короля Элдиса, шлю свои приветствия». – Так начиналось письмо. – «Мой лорд, передо мной возникла сложная проблема, которую преподнес мне Галабериэль, сын Береналадара, сына Ранадара, короля Западного Народа. Земли, на которые вы притязаете, находятся во владении Галабериэля и являются частью его королевских охотничьих угодий. Указанные земли служат также местом погребения усопших предков Западного Народа с незапамятных времен. Я срочно призываю вас явиться в мой королевский суд, дабы я мог лично вынести решение. Мною запечатано. Адрик, принц Аберуина».

– Клянусь всеми потрохами! – выпалил Довин. – Этот проклятый Западный Народ! Какая наглость! Принц, а?! Чтоб им провалиться! – И он повернулся к отцу с молчаливой мольбой.

– Принц он там или не принц, но уж Адрик-то настоящий принц, – сказал Мелас. – Лучше нам поехать на юг и самим во всем разобраться.

Довин забегал по залу.

– Почему этот проклятый пастух не появился там раньше? Какая наглость! Теперь все затянется надолго!

– Может, да, а может, и нет, – заметил Валдин. – Успокойся, брат. Не надо размахивать мечом и высекать искры, пока ты не знаешь, к какому решению придет принц.

– Вот именно. – Мелас повернулся к гонцу. – Этот Галабериэль приехал с вооруженной охраной?

– Да, мой лорд. Двадцать человек.

– Это хорошо. Значит, мы возьмем двадцать моих воинов, а остальных оставим с Валдином.

К своей великой радости, Кинван и Гарес были выбраны в охрану и еще раз могли повеселиться в Аберуине. За ужином воины, которые оставались в дане, ворчали, ругались и проклинали отъезжающих. Кинван и Гарес подсели к гонцу, чтобы выведать все, что ему было известно. К сожалению, гонец знал немного.

– Вот скажи, – спрашивал Гарес, – как по-твоему, этот Гала-как-его-там – правда принц?

– Вам это, конечно, не понравится, – отвечал гонец, – но сомневаться в этом не приходится. Я ни на одном лорде не видел столько драгоценностей! А его свита! Все время кланяются, и суетятся вокруг него, и говорят «мой принц, вот это» и «мой принц, вот то», и несут ему мед, и тащат ему подушки. Знаете, в этом Западном Народе есть одна хорошая черта – они чертовски здорово умеют пить! Я никогда не видел, чтобы пили так, как этот принц.

– Лично мне интереснее, как они умеют держать мечи, – сказал Кинван.

– Слушай-ка, парень, – и гонец кинул на него острый взгляд. – Никто не позволит устраивать резню в суде Аберуина. Тот, кто обнажит там меч, получит двадцать пять плетей, и если он после этого выживет, его выкинут из дружины и бросят подыхать на дороге.

– Я это тоже отлично знаю, – фыркнул Кинван. – просто думал, не дойдет ли дело до войны.

– Остынь, – прервал его Гарес. – Это решают лорды. Если Довин согласится с решением принца, он будет искать себе земли где-нибудь в другом месте, вот и все. Всем известно, что земель полно, особенно на западе.

Кинван посмотрел на почетный стол, за которым Мелас и Довин, соприкоснувшись головами, горячо обсуждали что-то, а жена Меласа прислушивалась и крошила дрожащими пальцами кусок хлеба.

Адерин первый раз вызвал Нананну через три дня после отъезда. Он был потрясен тем, что сумел достучаться до ее сознания, не дожидаясь, пока заснет. Вечером Далландра подкладывала в небольшой костерок ветки, как вдруг ее наставница замерла и уставилась в никуда.

– Пока все хорошо, – сказала она наконец. – Они уже на землях круглоухих и через день и половину доберутся до города.

– С Адерином все в порядке?

– Разумеется. Иначе он вряд ли сумел бы меня вызвать, правда?

– Прошу прощения. Просто я очень тревожусь – круглоухие могут их отравить, или устроить засаду, или еще как-нибудь убить.

– Ты видела вещий сон или просто было видение?

– Ничего не было, со мной говорят мои страхи. Я это понимаю, но остановить их не могу.

– И не пытайся. Пусть голоса говорят, просто не обращай на них внимания. – Нананна склонила голову на бок и внимательно посмотрела на ученицу. – Кажется, тебе начинает нравиться Адерин?

– Он славный. – Она заставила себя говорить небрежным тоном. – Для круглоухого. Нет, с моей стороны это некрасиво. Он хороший друг, и не имеет значения, что он круглоухий.

– Вот так-то лучше. Он и мне нравится, но еще важнее то, что он изо всех сил старается нам помочь. У него есть знания, утерянные Народом восемь сотен лет назад, и он готов поделиться ими. Я считаю, что это достойно восхищения.

– Я тоже так считаю, мудрейшая. Может быть, я неверно судила о круглоухих. Будем надеяться, что в Элдисе много таких людей, как Адерин.

По дороге на юг Мелас останавливался у каждого дана, принадлежавшего вассалам или союзникам, и все лорды предлагали им свою помощь и поддержку. Все сходились на том, что этот треклятый Западный Народ принес достаточно сложностей, и чем скорее их вытеспят подальше на ничейные земли, тем лучше. Но вот они добрались до Аберуина, и там их ждал неприятный сюрприз. Они, конечно, остановились в дане принца Дракона, но принц Западного Народа со своей охраной тоже остановился там. Адрик предложил Галабериэлю свою крышу и защиту, исходя из чувства справедливости. Дружина Меласа сочла этот вежливый жест предательством. Довин настолько разъярился, что позволил себе откровенно высказаться перед своими людьми.

– Бьюсь об заклад, за этим стоят проклятые купцы! Поганые чистильщики монет!

– Замолчи, парень, – резко сказал Мелас. – Для Аберуина торговля важна. Я так же разгневан, как и ты, но мы обязаны понять, положение его высочества. Пока мы здесь, придерживай язык.

– Отец, ты оскорбляешь нашего принца! Неужели ты думаешь, что деньги он ценит выше чести?

– Я сказал, придержи язык! Ты еще зеленый юнец, поэтому думать за нас обоих буду я!

Когда Медведи спустились в залу на ужин, там уже сидели их соперники, правда, в другом конце и в окружении людей Аберуина. Другая часть дружины Адрика окружила Медведей – конечно, самым дружеским образом – и усадила их. Кинван взял у служанки кружку с элем и через дымную залу вгляделся в почетный стол у очага, где пили мед сам принц и его гости. Принц Адрик сидел во главе стола, по его левую руку – Мелас и Довин, по правую – эльфийский предводитель. Он был высок даже для Западного Народа и безусловно походил на принца; дело было даже не в украшениях, решил Кинван, а в манерах – он двигался и говорил как человек, привыкший к тому, что ему повинуются. Рядом с ним сидел худощавый юноша, явно человек, с растрепанными каштановыми волосами и темными глазами. Судя по всему, он принимал деятельное участие в их важном разговоре, Кинван тронул за плечо одного из аберуинцев.

– Кто это сиди рядом с Галабериэлем? – спросил он. – Костлявый парень в красивой рубашке?

– Советник принца Адерин. Говорят, он владеет двеомером.

– Конское дерьмо! Бабьи сказки!

– Разве? На твоем месте я бы не был в этом так уверен, друг.

Кинван повернулся к Гаресу, который недоуменно пожал плечами. Кинван ощутил холодок, пробежавший по спине при мысли о том, что двеомер действительно существует. Словно он должен что-то вспомнить, или что-то знать, или его кто-то предостерегает – он не мог понять. К счастью, к столу подошли слуги с ростбифом и хлебом. Они отвлекли Кинвана от непривычного и болезненного процесса самокопания.

Но немного позже он столкнулся с таинственным юным советником лицом к лицу. Кинван вышел во дворик, чтобы облегчиться, а когда возвращался обратно, увидел Адерина, который шел во двор явно с тои же целью. На случай, если у этого непривлекательного парня был в запасе какой-нибудь магический фокус, Кинван поклонился ему и отошел в сторону. Адерин вежливо кивнул – и вдруг остановился и пристально посмотрел Кинвану в лицо. Кинван не мог отвести взгляда от этих совиных глаз.

Он покрылся холодным потом, чувствуя, что его пришпилили к стенке, как шкурку кролика, растянутую для просушки. Адерин улыбнулся и отпустил его.

– Добрый сэр, – запинаясь, сказал Кинван, – я могу вас откуда-нибудь знать?

– Конечно, но ты этого не помнишь. – Адерин прошел мимо, а дрожащий Кинван так и остался стоять на месте. Сумев, наконец, вернуться к столу, к такому привычному и надежному Гарест, Кинван схватил свою кружку с элем и осушил ее одним глотком.

– Что тебе сказал советник? – спросил Гарес. – Ну, там, у дверей.

– Да ничего особенного, но двеомером он владеет, это точно.

За столом принца атмосфера была очень напряженной, разговор пищеварению не способствовал. Когда принесли жареную свинину, Адрик потребовал, чтобы претенденты изложили свои требования, после чего разрешил им метать друг в друга яростные взгляды, а сам обдумывал ситуацию.

Когда подали печеные яблоки, он заметил, что, безусловно, можно прийти к соглашению, удовлетворяющему всех, но ему придется обращаться за помощью к жрецам и законникам.

– Соглашение, ваше Высочество? – спросил Галабериэль. – Боюсь, что мы уже имели дело с вашими соглашениями и знаем, чем это кончается.

– Что вы имеете в виду, мой принц? – ровным голосом спросил Адрик.

– Случай с землями в окрестностях вашей деревни под названием Каннобайн.

Адрик вздрогнул и с преувеличенным вниманием занялся яблоком, обмакивая его в сливки.

– Мое сердце болит от стыда, когда я вспоминаю эту историю, но я ничего не мог поделать. Я запретил лордам заселять территорию, указанную в соглашении.

– Тогда умоляю вас, ответьте, почему они до сих пор там?

– Потому что они решили выйти из-под моей власти и присягнули на верность моему отцу-королю. Честно говоря, я был в бешенстве, но что я мог сделать? Объявить войну собственному отцу? Это был бы единственный выход.

Галабериэль поднял одну бровь, вежливо дав понять, что не верит ни единому слову, но позволил принцу сменить тему.

Чтобы не продолжать мучительные трапезы соперников за общим столом, принц Адрик назначил Майловер по спорным землям близ Лок Киртаэра на следующее после прибытия Медведей утро. Они встретились в полукруглой комнате, где сырые стены были задрапированы знаменем Аберуина с вышитым на нем драконом и гербом Элдиса с гиппогрифом. В бронзовых жаровнях рубиново тлел древесный уголь, согревая Воздух. Принц уселся за узкое бюро, на котором лежал церемониальный меч Аберуина. По правую руку сидел писец с пергаментами и перьями. Позади стояли два советника и жрец Бела, хорошо знающий святые законы. Адерин и принц Галабериэль сидели справа, Мелас и его сын – слева. Принц выглядел внушительно, выпрямившись за своим бюро. Седина мудрости уже тронула его черные волосы, а темно-синие глаза смотрели властно, но Адерину было жалко его. Адрик был достаточно умен, чтобы понять: любое принятое им решение будет ошибочным. Он попал в ловушку между могущественной купеческой гильдией с одной стороны и своими благородными вассалами – с другой. Надеясь уговорить банадара пойти на компромисс, Адерин правдиво рассказал ему, что решение Адрика только в пользу Западного Народа может вызвать мятеж. Советник от купеческой гильдии тоже призывал к терпению, но Адерин сомневался, что банадар прислушался к их словам. Они дожидались начала Майловера, Галабериэль сидел с невозмутимым лицом, так что трудно было понять, о чем он думает, а лица Меласа и его сына были открытыми книгами, неудержимый гнев искажал их черты; они не могли поверить, что-то кто-то осмелился идти наперекор их желаниям.

– Очень хорошо, мои лорды, – сказал, наконец, Адрик. – Вчера вечером мы уже обсудили ваш вопрос. Я не вижу смысла заново пережевывать несвежее мясо.

Галабериэль и оба лорда кивнули.

– Я посоветовался с его преосвященством. – Адрик указал на жреца. – Он поведал, что нечестиво и чревато последствиями селиться, рубить лес или пахать на земле, освященной для погребения усопших. Нет сомнений, что боги Западного Народа объединятся с Великим Белом и проклянут такие деяния.

Довин хотел что-то сказать, но Мелас взглядом остановил его.

– Я заверяю ваше высочество и его преосвященство, что ни мой сын, ни я никогда не совершили бы подобного святотатства, – сказал Мелас. – Если его высочество принц Западного Народа проследит за тем, чтобы границы священной земли были четко обозначены, я прослежу за тем, чтобы там не появился ни один человек с целью иной, чем погребение.

– Вот и прекрасно. – Адрик повернулся к Галаберивлю. – Ваше высочество, вы возьмете на себя труд обозначить границы?

– Возьму, – мрачно сказал Галабериэль. – Если понадобится, с помощью мечей.

Адрик вздрогнул. Мелас поднялся со стула.

– Принц сомневается в надежности моего слова?

– Нет, – спокойно сказал Галабериэль. – Но вы, мой лорд, не будете жить вечно, и кто знает, кто придет после вас?

Ситуация разрядилась. Мелас поклонился и снова сел. Оба советника Аберуина облегченно вздохнули. Адерин понял, что задерживал дыхание, и набрал полную грудь воздуха.

– Очень хорошо, – сказал Адрик. – Я прикажу написать указ, объявляющий неприкосновенность этих лесов, и развесить его в Кериметоне и Элдисе, дабы все могли его увидеть и прочесть.

Писец обмакнул перо в чернильницу и написал несколько строчек, громко и неприятно скрипя пером в полной тишине.

– Теперь переходим к оставшимся спорным землям, – сказал Адрик. – Мой лорд Довин, принц предложил вам соглашение: вы можете поселиться на землях дальше к северу и востоку.

– А почему я должен соглашаться? – фыркнул Довин. – Или он владеет всеми землями в Элдисе?

Мелас, забывшись, сильно хлопнул сына по плечу, но было уже поздно. Галабериэль вскочил на ноги и оглядел юношу с ног до головы.

– Мой лорд, я не владею ничем, – сказал он. – Как и ваши лорды, которые владеют только землями, данными им вашими богами. Собственность, на которую мы все можем притязать с полной уверенностью – это шесть футов земли, в которой ваши семьи однажды вас похоронят, и единственное дерево, которое моя семья срубит, чтобы устроить мне погребальный костер, когда умру я. Я только предложил вашему заносчивому сыну взять землю, на которой не живет никто, и тем самым сберечь всем нервы и силы.

Довин вспыхнул, но промолчал. Галабериэль сел и оглядел всех как истинный принц.

– Принц Галабериэль. – Адрик нервно бросил взгляд на Меласа. – Я уже объяснял вам законы Элдиса. Если вы хотите, чтобы ваши притязания на эти охотничьи угодья были признаны нашими законами, вы должны жить на них определенное время в течение года. Человек, который не использует землю, теряет на нее все права.

– Я понимаю это, и в своем роде это справедливо. Вы найдете меня там каждую весну.

– Значит, решено. – Адрик повернулся к Меласу. – Мой лорд, ваш сын может забрать себе земли севернее вашего поместья вдоль берегов реки Гвинавер. Могу я спросить отчего он сразу не предъявил права на эти пустующие земли?

– Потому что он хотел поселиться на берегу озера, ваше высочество, – сказал Мелас. – На этих озерах нет поселений, это богатые земли, и там удобно обороняться от врагов, буде таковые появятся. – Он злобно посмотрел на Галабериэля. – Может наступить день, когда ваше высочество будет счастливо, что рядом находится сильный и верный дан.

Адрик дважды моргнул. Жрец, кажется, молча молился.

– И я скажу еще кое-что напоследок, – продолжал Мелас. – Я никогда не слыхал, чтобы у Западного Народа были короли, и держу пари, вы об этом тоже никогда не слышали. Меня очень поразило, что вы отвернулись от человека, который столько лет преданно служил вам, ради какого-то чужака.

– Разве я отвернулся от вас? – спокойно спросил Адрик. – Я еще не объявил своего решения.

Мелас сконфуженно отвел взгляд в сторону.

– Мой принц, – обратился Адрик к Галабериэлю. – Я решил просить вас уступить земли на берегу озера под поместье Довина. В ответ я жалую вам и вашему народу законное и неоспоримое право собственности на земли вдоль западного берега реки Гвинавер. Я поставлю на эту хартию свою печать, и вопрос будет решен окончательно и навсегда. Земли для погребения и северный берег озера останутся вашими. Южный берег и дан в устье реки будут принадлежать Довину. Все земли между озером и рекой Гвинавер будут вашими, и вы можете охотиться там или укреплять их на свое усмотрение.

– Имея на южном берегу Медведей, нам придется поспешить с укреплениями, – сказал Галабериэль. – Ваше высочество, я понимаю, как трудно вам принимать это решение. Ваше предложение великодушно, и я склоняюсь к тому, чтобы принять его. С другой стороны, у меня, так же, как и у вас, есть вассалы. Я предупреждаю вас – мой народ не согласится так легко расстаться с южным берегом. Вы сидите здесь, чувствуя себя ужасно, и думаете, не причинят ли вам ваши лорды неприятности, если вы пойдете мне навстречу. Я сижу здесь и чувствую себя так же ужасно; я не знаю, что мой народ подумает обо мне, если я соглашусь на эту сделку. Вы меня понимаете?

Это прозвучало так властно и непривычно откровенно, что советники и жрец громко ахнули. Адрик откинулся на стуле, постукивая пальцами по орнаменту на рукоятке церемониального меча – он-то хорошо понимал сказанное. Галабериэль поднял одну бровь и посмотрел на Адерина.

– Что скажет мой уважаемый советник?

Адерин встал, поклонился принцу и вышел вместе с Галабериэлем из комнаты.

– Гал, я думаю, мы должны принять это предложение. Это лучшее, чего мы можем здесь добиться, а Нананна позаботится о том, чтобы успокоить возмущенных. Ты все же не настоящий принц и не должен переживать из-за возможного мятежа, а каково Адрику?

– Ах, несчастный Адрик. Что ж, мы спасли освященную землю, а это главное. Хотя я не доверяю этим Медведям. Сколько пройдет времени, прежде чем они сунут свои жадные носы на север? Юнца следовало бы перекинуть через колено и хорошенько отшлепать.

– Ты, конечно, прав, но если ты не согласишься с решением начнется война. Мелас поднимет всех вассалов принца против тебя, потому что ты отверг его решение.

– В самом деле? – Галабериэль немного подумал. – Что ж, посмотрим, смогу ли я выжать еще одну уступку из его взволнованного высочества.

Они вернулись в комнату, в которой повисло мертвое молчание. Галабериэль поклонился, но остался стоять, глядя на принца.

– Ваше высочество, ваше решение кажется мне справедливым, за исключением одной мелочи. Можете ли вы обеспечить мне и моему народу доступ с юга к северным землям? Лучший брод находится в землях, дарованных вами Медведям.

– Я не вижу причин, по которым вас нужно лишать прав на использование дорог. Дорога и брод принадлежат всем, купцы тоже будут пользоваться ею.

Довин хотел что-то сказать, но отец предостерегающе положил руку ему на плечо.

– Будет только справедливо, ваше высочество, – сказал Мелас, – если принц обещает, что его народ будет вести себя достойно, проходя через земли моего сына. Я знаю, что они путешествуют с овцами и лошадьми, и фермеры окажутся внакладе, если чужой скот забредет на их поля.

– Мы составим официальный договор, – сказал Галабериэль. – За потравленные посевы мы заплатим шерстью и бараниной.

Мелас с удовлетворением кивнул; принц улыбнулся; советники закивали Адерину, радуясь, что разум восторжествовал.

– А как насчет воровства? – фыркнул вдруг Довин.

Все в комнате вскочили на ноги. Жрец Бела шагнул вперед в надежде предотвратить кровопролитие. Галабериэль стряхнул с плеча руку Адерина и посмотрел прямо в лицо Довину.

– Что ты сказал?

– Всем известно, что Западный Народ – просто воровская шайка. Почему бы тебе не назвать себя принцем воров?

Громко ахнув, Мелас бросился к сыну, но опоздал. Галабернэль с силой ударил Довина по лицу, тот отшатнулся. Галабериэль повернулся к принцу.

– Так вот каков суд Элдиса! – сказал он. – Человек, пришедший к вам за справедливостью, должен выслушивать ложь и оскорбления?

– Ничего подобного, – ровным голосом сказал Адрик. – Лорд Довин принесет вам официальные извинения. Я думаю, его отец согласен со мной.

– Его отец согласен, ваше высочество, – голос Меласа дрожал. – И первым приношу свои извинения я.

Все смотрели на обоих принцев, неожиданно объединившихся в своем возмущении дерзостью младшего лорда. Адерин почувствовал холодное прикосновение двеомера, обернулся и увидел, что Довин вытаскивает из ножен меч.

– Нет! – взревел Адерин. – Гал, осторожно!

Галабериэль резко повернулся, но Довин уже взмахнул мечом. Адерин бросился между ними, и удар пришелся на его левую руку – к счастью, меч только скользнул по руке, иначе до конца дней его называли бы Адерин-однорукий. Он услышал треск ломающейся кости и потрясенно уставился на хлынувшую из раны кровь а комната взорвалась криками и проклятиями. Оба принца призывали к спокойствию, жрец громко взывал к Белу…

Мелас схватил сына и так яростно начал трясти его, что тот выронил меч. Галабериэль схватил Адерина за плечо, не дав ему упасть, и выругался, увидев рану. Жрец подбежал к Адерину, взял его за руку, в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвались охранники принца. Адрик с багровым от ярости лицом махнул рукой, они вышли, но оставили дверь открытой.

– Что, Мелас, – взревел Адрик, – так ты воспитываешь своих сыновей? Напасть на человека в моем доме! В моем доме!! Именем всех наших богов! В комнате правосудия!

Мелас хотел что-то ответить, но слишком сильно дрожал и не смог вымолвить ни слова. Довин высвободился и упал к ногам принца.

– Я умоляю о прощении, ваше высочество! Я… я… я просто забылся!

Галабериэль оставил Адерина на попечение жреца и сделал шаг к Довину.

– И как скоро ты напрочь забудешь о решении его высочества? Ваше высочество, вы действительно думаете, что теперь я приду к соглашению с этим человеком?

Адерин понял, что сейчас потеряет сознание, но не мог позволить себе этой роскоши в такой опасный момент. Он доковылял до стула и упал на него. Жрец встал рядом с ним на колени, безуспешно пытаясь остановить кровь шарфом, который ему протянул писец.

– Ты только посмотри на это! – негодующе гремел голос Адрика. – Он ранил советника, безоружного человека! Стража! Немедленно приведите лекаря!

– Я сейчас приду в себя, – пробормотал Адерин.

Белый шарф покраснел от его крови, пальцы торчали под странным углом, но Адерин не чувствовал боли. Его сознание отмечало все симптомы как бы со стороны: дрожь, озноб, пересохший рот – о, это просто шок, все не так страшно. Он постарался сосредоточиться на странной картинке перед собой: Довин, красный от стыда, лежит у ног принца; Галабериэль едва сдерживает ярость; бледный как смерть Мелас шевелит губами, словно молит богов разбудить его и прекратить этот кошмар.

– Ваше высочество, – прошептал Адерин. – Пожалуйста, не принимайте никаких решений, пока вы в гневе. Мой принц, это и вас касается. – И потерял сознание. Ему казалось, что он стоит во вращающейся темноте, испещренной золотыми искрами. Слышится шум, похожий на шипение, и кто-то зовет его по имени, а потом из тумана выходит Нананна. Сейчас она юная и красивая, но он сразу узнает ее.

– Что они сделали с тобой? Банадар жив?

– Он жив, а я просто потерял сознание. Тот, кто ранил меня, уже взят под стражу.

Адерин хочет говорить дальше, но его уносит куда-то, он поднимается на поверхность темной реки с золотыми искрами. Шипение все громче и громче, потом он выныривает и обнаруживает, что лежит в мягкой постели. Полный человек со светлыми усами бинтует его пальцы. Адерин чувствует резкий запах корней окопника, приложенных к ране.

– Скоро все заживет, – говорит кому-то через плечо лекарь. – Рана поверхностная. Задето много мелких сосудов, поэтому столько крови и выглядит это, как третий круг ада, но ничего опасного. Два пальца, конечно, сломаны, но перелом чистый.

– Все верно, – выдохнул Адерин. – Теперь дайте мне воды, и мое настроение улучшится.

– Ага, вы очнулись? Мне сказали, что вы вроде бы знахарь?

Лекарь дружески потрепал его по плечу и встал, чтобы пропустить к постели Галабериэля с серебряным кубком. Гал сел на кровать, подхватил Адерина подмышки и помог ему напиться.

– Ты принял на себя удар, предназначенный мне. Я никогда этого не забуду! Теперь и навсегда ты – друг Народа!

– Всегда пожалуйста. – Адерин был слишком слаб, чтобы оценить важность сказанного. – Что вы с принцем намерены делать?

– Пока ничего. – К кровати подошел Адрик. – Принц Галабериэль и я решили воспользоваться последним советом, который вы успели нам дать. Лорд Довин заперт и находится под домашним арестом. Его отец лично поручился за то, что он не сбежит. Право, Адерин, Мелас хороший человек и потрясен самоуверенностью и дерзостью своего сына.

– Я и не сомневался, – сказал Адерин. – Мое сердце болит за каждого отца, у которого такой сын.

Адерин выпил несколько кубков воды и в изнеможении упал на подушки. Теперь он понял, что находится в роскошной комнате Галабериэля, а вокруг полно народу. На полу сидели эльфы, храня угрюмое молчание. Двое стражников принца стояли у дверей, ожидая приказаний. Стоя у полированного деревянного стола, лекарь складывал свои принадлежности и тихонько разговаривал с помощником.

– Я решу, как поступить с Довином, сегодня вечером, – сказал Адрик. – Лекарь сказал, что сейчас вам лучше отдохнуть, а вы потребуетесь мне, чтобы свидетельствовать – ведь именно вы оказались жертвой его необузданности.

– Хорошо, ваше высочество. А что теперь будет с землями?

Принц повернулся к Галабериэлю. Тот пожал плечами.