Он лишь единожды был в этом дане, и то семьдесят лет назад, поэтому не сразу разобрался, что к чему. Потом заметил небольшой сад: в центре ярких аур хорошо ухоженных растений стоял фонтан с фигурами дракона и гиппогрифа, освещенных эфирным свечением плещущей воды. Он сосредоточился и направился вниз, паря на высоте нескольких дюймов над травой. Рядом виднелась круглая стена главной башни. В окнах мелькал свет свечей и огней в очагах, образуя бледное отражение от общего эфирного свечения, и этих бликов было так много, что Невин предположил – именно там и находилась главная зала. Кроме того, он ощущал путаницу первобытных эмоций: жажду крови, возбуждение перед битвой и зловоние предательства, но все очень слабые, почти неразличимые в голубом свете.

Он прошел сквозь стену и очутился на почетном возвышении большой залы. Там обедал гвербрет Гатрик со своей леди и почетным гостем, которого Невин не знал – шатен с торчащими, как у кролика, зубами. Обмен чувствами между ними был путаным и острым, как живая терновая изгородь, но одно стало ясно: они ненавидели друг друга и при этом нуждались друг в друге. Они говорили о незначительных вещах, потом встали из-за стола и направились вверх по лестнице, приказав пажу нести за ними кубки с медом.

Невин плыл следом. Они вошли в маленькую комнату, завешанную гобеленами, скучными и мертвыми, как раскрашенный пергамент, для его астрального зрения. Гатрик и его гость уселись в резные кресла перед небольшим очагом, взяли у пажа мед и отослали мальчика. На этом уровне серебряные кубки, купающиеся в голубоватой ауре лунного металла, казались такими же живыми, как и державшие их руки. Невин сдвинул сознание на одну ступень ниже, комната осветилась обычным эфирным сиянием, и он сумел, хотя и с трудом, разглядеть их мысли.

– Пока все идет неплохо, – говорил гость. – Но как вы будете себя чувствовать, когда трон станет контролировать Майноик?

– Вот тогда и придется действовать. Слушай, Леомир, такая награда достойна ожидания.

– Хорошо сказано, ваша светлость. Но если мы не объявим Майлвада претендентом прямо сейчас, люди начнут сомневаться, когда мы сделаем это после. Они скажут: если вы не верили в Каварина, как в короля, зачем вы присягали ему?

Гатрик подумал, крутя кубок между ладонями.

– Это верно. Вообще ситуация сложная. У нас не хватает людей, чтобы силой посадить Адрегина на трон. Поэтому Данри так важен для нас.

– Я знаю. Но может, стоит захватить мальчишку прямо сейчас, как говорится для надежности?

– Если мы пойдем на Пертиса Майлвада, можно с таким же успехом отказаться присягать Каварину, и дело с концом. Каждый поймет, зачем мы это делаем.

– Не вижу ничего плохого в том, что мы уничтожим единственного сторонника короля на нашей территории до начала войны. Он наш враг, несмотря на весь его так называемый нейтралитет.

– Возможно. – Гатрик сделал глоток. – Но у него всего десять воинов, и никто не поверит, что он может всерьез угрожать мятежу. Кроме того, есть еще Данри. И его сотня и двадцать человек. И его союзники.

Теперь задумался Леомир.

– Что ж, ваша светлость, – сказал он наконец. Вы совершенно правы в одном: действовать, хоть так, хоть эдак, слишком рано. Но я бы хотел, чтобы вы не забывали обо всем этом. Когда настанет время объявлять нового короля, придется принюхаться и решить, что тут можно сделать. Я думаю, к нам могут присоединиться и другие, если увидят, что Ивмир чересчур важничает и скачет вокруг Каварина.

Невин услышал достаточно. Он выплыл наружу, перелетел через стены дана и отправился домой. Утром, оставив Адерина в домике, он поехал на стрельбище и нашел там лорда Пертиса, упражнявшегося вместе с остальными.

– Есть новости, мой лорд, – сказал Невин. – Давайте прогуляемся немного.

Пертис пошел за ним в лес; туман висел там клочьями, зацепившись за ветви деревьев.

– Скажите мне вот что, мой лорд. Что вам известно о пэре из Элдиса по имени Леомир?

– Тьерин дана Гвербйн? А почему вы о нем спрашиваете?

– Вы считаете его также другом, которого следует защищать? Могу вам поклясться, что это ваш злейший враг.

Пертис слегка побледнел, уставившись на него, как ребенок, который боится, что его побьют.

– Откуда вы знаете?

– У меня есть свои способы. Вы уважаете его?

– Ни в малейшей степени. Видите ли, Данри уже предупредил меня на его счет. Я просто чертовски удивлен что вы это тоже знаете.

– Сказал ли вам Данри, что этот самый Леомир и гвербрет Аберуина близки, как две коровы в холодном поле?

– Только намекнул. Он не был в этом уверен.

– Я уверен. Послушайте, если кто-нибудь из них попадется на вашем пути или пошлет вам известие, не верьте ни единому слову. И немедленно пошлите Мэйра в деревню, чтобы я об этом знал.

В течение следующей недели Невин провел много ночей в долгих и опасных путешествиях в эфир и узнал много имен, которые его интересовали, а также запомнил образы этих людей. Теперь можно было гадать сквозь огонь, оставаясь в большей безопасности. Он видел Леомира, занятого поместьем и семьей, и могло показаться, что тот вообще не думает о борьбе группировок, если бы не вереница гонцов, курсирующих между ним, его союзниками и гвербретом Аберуина. Он слушал, как Гатрик нес всякую чушь сторонникам Каварина, умудряясь убедить их в значимости своих слов. Он видел самого Каварина и искренне пожалел его, потому что в это опасное предприятие его втянул тщеславный дядя.

Более того, он видел Ивмира, советовавшегося со жрецами Бела: они сверялись с календарем и знамениями, чтобы выбрать наиболее подходящий день для провозглашения нового короля, тот решающий день, который ознаменуется не только воцарением Каварина, но и началом открытого мятежа.

Ненависть – плохое основание для начала войны, потому что она ослепляет человека, и он перестает видеть положительные качества своего противника. Лордам Элдиса так хотелось считать короля Эйрика бесчестным узурпатором, что они совершенно забыли, что король вовсе не глуп. Он уже давно видел, что в этой далекой провинции назревают неприятности, внедрил туда своих шпионов и платил им полновесной монетой за то, что получал от них самые свежие новости. В ту самую ночь, когда Ивмир и жрецы все же выбрали час для провозглашения Каварина королем, один из этих шпионов получал свою плату в дане Дэверри за очень интересное сообщение.

Хотя в очаге горело жаркое пламя, у окна было холодно из-за сырых каменных стен и ледяного дыхания зимы за стеклом. Возле королевского дворца в дане Дэверри на увядшую коричневую траву уже выпал первый снег. Король безостановочно ходил от очага к окну и обратно. Эйрик, красивый мужчина с необыкновенными зелеными глазами, шести футов ростом, казался еще выше благодаря гриве жестких светлых волос, отбеленных известью и по последней моде зачесанных назад. Поскольку он стоял, советнику Мелиру тоже пришлось встать на ноги, только старик держался поближе к очагу. Его худое лицо исказилось от тревоги, и Эйрику это казалось вполне понятным, потому что они обсуждали очень опасный вопрос.

– Мы все просто больны от ожидания, – сказал Эйрик. – Если король собирается и дальше терпеть этот мятеж, он его заслуживает.

– Нет сомнений, мой господин, но неужели король действительно считает, что должен сам идти на поле боя?

– Мы еще должны это решить. – Пожалев советника, Эйрик сел. Благодарно вздохнув, Мелир опустился в кресло напротив.

– Но если отправляться в Элдис, отправляться надо скоро, – продолжал Эйрик. – Поэтому мы и торопимся.

– Конечно, мой господин. Скоро дороги станут непроезжими.

– Вот именно. – Эйрик задумался, будучи слишком встревожен, чтобы придерживаться формальностей. – Будь я проклят, если позволю этой своре эдлисских псов посадить своего узурпатора на трон! В любом случае, скоро все они со своими дружинами окажутся в Абернаусе.

– Если полученные вами сведения точны.

– Зачем бы Гаркин стал лгать? Он уже долгие годы предан мне, точнее, моему кошельку. Он собирает сведения по всей провинции, уж не говоря о том, что видит собственными глазами. Проклятое бесстыдство этих мерзавцев купцов! Отмечать жалкую женитьбу этого парня королевским котлом!

Разгневанный Эйрик вскочил с кресла, потрясая сжатыми кулаками, и Мелир тоже встал.

– Но, мой господин, неужели слово шпиона станет достаточным доказательством измены в глазах всего королевства? У некоторых элдисских лордов наверняка есть друзья в западных частях Дэверри. У короля, которого втайне называют несправедливым, проблем будет не счесть.

– Это правда. С военной точки зрения лучше всего напасть на них прямо сейчас и уничтожить всех сразу. Но с государственной точки зрения прав ты. И все же я не вижу ничего плохого в том, чтобы подготовиться к выступлению, и покончить с этим сразу же после этого нечестивого фарса – провозглашения нового короля. Кермор никогда не заносит снегом. Я намереваюсь отвести туда армии до того, как дороги занесет. А оттуда можно добраться до Элдиса морем.

– Потрясающий ход, господин мой. Остается только один вопрос – стоит ли самому королю отправляться вместе с армией? Мне кажется, в этом нет нужды, потому что я полностью доверяю вашим капитанам и знаю, что сражаться они будут так же отважно, как если бы вы возглавляли войска.

– Конечно, будут, ну и что? Я отправляюсь, и на этом все. Мне хочется собственноручно засунуть мятежников лицами в болото. Наглость этих мерзавцев переходит всякие границы! Неужели они думают, что я не слежу за ними? Я… – Эйрик замолчал на полуслове и ухмыльнулся.

– Мой господин?

– Мне кое-что пришло в голову. Не похоже, чтобы они думали о возможных лазутчиках – держу пари, у них шпионов нет! Как нечестно с моей стороны оставлять всех шпионов себе! Думаю, надо им послать одного из моих с особой кашей, хорошенько сваренной – вместо слабительного!

Через месяц Ивмир приехал к Данри. Весь день они делали вид, что Ивмир появился здесь просто, чтобы удовлетворить любопытство тьерина. Но вечером, после того как семейство Данри отошло ко сну, а дружина ушла в казармы, они вдвоем остались у почетного стола в большой зале, чтобы выпить по последнему кубку меда у догорающего очага.

– Что-то я ничего не слышал о том, что поделывает Леомир, – сказал Данри. – А ты?

– Тоже ничего, и это меня тревожит. Он уже давно не был в Аберуине, но я очень сомневаюсь, что он занимается только своими домашними делами. Я послал ему письмо, просто дружескую записку, мол, собирается ли он почтить нас своим приездом, чтобы принять участие в церемониях. Что место для дополнительного конюшего или сопровождения всегда найдется, лишь бы он согласился.

– Хорошо. Дай знать, что он ответит.

Наутро бледное солнце поздно выползло на небо, засверкав на белом инее, покрывшем опавшую листву и увядшую траву. Данри пригласил своего гостя на охоту. Они отправились со сворой собак и толпой загонщиков, но едва успели достичь опушки оголенного леса, как увидели мчащегося галопом всадника. Он звал лорда Данри.

– Ваша милость, – выпалил он, догнав охотников. – Срочные новости. Ваша супруга послала меня за вами. В башне вас дожидается гонец.

Помахав на прощание рукой, Данри оставил охотников и пустил коня в галоп. Сердце сжалось от недоброго предчувствия, ледяного, как это утро. В дане его ожидал посланец от Майноика.

– Это безотлагательно, ваша светлость, – сказал он. – Умоляю, скорее пригласите писца.

Данри взломал печать и вытащил пергаментный свиток.

Он пробегал написанное и чувствовал, как от лица отливает кровь.

Купец Гаркин вернулся из своей последней торговой поездки с ужасными новостями. Королевские войска стояли в Керморе.

Более того, сам король тоже находился в Керморе, и все говорят, что он направляется к границе Элдиса со всей своей армией, чтобы успеть подавить мятеж до провозглашения Каварина королем. Майноик умолял всех лордов собрать свои дружины в Аберуине, где они объявят парня королем и пойдут маршем навстречу захватчику.

– Боги милосердныс, – сказал Данри. – Что ж, твоему племяннику не придется пройти через пышные церемонии, которые мы запланировали, друг мой.

– До тех пор, пока он король, все эти церемонии могут отправляться к Владыке Ада. Значит, проклятый дэверриец решил, что может перебить нас, как оленей в лесу? Мы будем сражаться на своей земле, а не на его, и дадим ему обещанный отпор прямо сейчас, а не потом.

Данри согласно кивнул, хотя прекрасно знал, да и Ивмир, без сомнения, тоже, что все эти слова – пустые угрозы.

Они не собирали военных советов, не планировали обозов, не занимались укреплениями. В преддверии зимнего голода Эйрик будет получать продовольствие из своего богатого королевства, а им здесь придется силой отбирать провизию у сопротивляющегося населения.

– Мне лучше ехать прямо сейчас, – сказал Ивмир.

– Разумеется. Надо заняться подготовкой. Встретимся в Аберуине, я постараюсь прибыть туда поскорее.

Весь день и всю ночь Данри вместе с управляющим и капитаном занимались подготовкой дружины и обозов с провиантом. Он забылся сном всего на несколько часов и поднялся задолго до позднего рассвета. Солнце только показалось на горизонте, а Данри уже пришел попрощаться с женой. Иланна упала в его объятия и зарыдала.

– Ну, тихо, тихо, любовь моя, – успокаивал ее Данри. – Мы скоро увидимся. Боги будут сражаться на стороне справедливых и истинного короля.

Она подняла мокрое от слез лицо и улыбнулась.

– Будут. Так сражайся и побеждай, любовь моя, и верни мне сына в целости и сохранности.

– Клянусь. И однажды ты будешь в милости у истинной королевы Элдиса.

Их старший сын Канвелин, сияя улыбкой, грозившей разорвать его лицо пополам, мерил шагами двор. Парню было всего пятнадцать, и он впервые собирался принять участие в настоящей битве.

– И за кого мы будем сражаться, сынок? – спросил Данри.

– За истинного короля. Единственного короля Элдиса.

Дружина разразилась приветственными возгласами: король! Король!

Смеясь, сел Данри на коня. Солнце поднималось над горизонтом, новый день вставал над Элдисом, когда они выехали из ворот.

Ехали быстро и добрались до Аберуина за три дня. По дороге к ним присоединялись другие дружины и соратники, и кончилось тем, что по взаимному молчаливому согласию Данри въехал в город, как предводитель войска почти из четырех сотен воинов. Дан кипел от людей и коней. Повозки с продовольствием запрудили въезд в главные ворота, коней привязывали в огороженных садах, на полу в главной зале лежали скатки постелей, на столах грудами валялось оружие, воины пили и ели, слуги сбились с ног, таская подносы с едой, донесения и доспехи. Данри протолкался вперед и нашел военный совет, заседавший в личных покоях гвербрета на самом верху главного броха. Простые лорды стояли в коридоре; тьерины заполнили полукруглую комнату; Майноик и Гатрик стояли по бокам претендента на престол и говорили одновременно. Данри поискал Леомира и обнаружил его, прислонившегося к стене в стороне от остальных. Данри слишком устал, чтобы играть словами.

– Сейчас не время для твоих интриг. Оставь барсука в норе.

– Я знаю это не хуже тебя, но как бы не было поздно для Майлвада.

– Что ты хочешь сказать?

– Слушай. Просто послушай, о чем говорят, Сокол.

Данри отошел от него и пробрался сквозь толпу, останавливаясь то здесь, то там, чтобы поздороваться с друзьями. Все задавались одним вопросом – откуда Эйрик узнал об их планах?

– Он знал даже про этот проклятый котел, который подарили купцы, – говорил Ладоик из Сисклога. – Измена, ребята.

Стоявшие вокруг угрюмо закивали, недобро уставившись на данри. У Ланри перехватило дыхание, но Ладоик продолжал.

– Нейтральный, а? Твой дружок Барсук, вот я про кого. Сдается мне, этот Пертис совсем отнял у тебя мозги, Данри. Надо было поехать в Каннобайн и стереть его дан с лица земли в тот же день, как он отказался присоединиться к нам.

Почти все в комнате повернулись к ним и прислушивались. Данри огляделся и увидел холодные взгляды, угрюмые взгляды, взгляды, полные горькой ненависти.

– Пертис дал мне клятву верности, – огрызнулся Данри.

– О, конечно, – протянул Ладоик. – Тебя никто и не винит, друг мой. Но клятвы и раньше нарушали, правда? Кто-то же передавал поганому дэверрийцу все новости?

Кивки – угрюмые ухмылки – Данри почувствовал себя так, словно его пронзила сразу тысяча ножей.

– Да черт вас подери, Пертис скорее умрет, чем солжет мне! Это был кто-то другой!

– Теперь на это нет времени! – в комнату влетел Ивмир, растолкал всех и подошел к Данри. – Какая разница, кто разрезал бурдюк; важнее залатать прореху! А позже разберемся, кто предатель.

Снова кивки – бормотание – угрюмое согласие. Весь остаток дня Данри провел в одиночестве.

Хоть он и отказался поверить в предательство Пертиса, эта мысль точила его, не переставая.

Не было пиров и развлечений, не было роскошного зала, убранного синим и золотым, не было красивых женщин, праздничных процессий и храмов – Каварин был провозглашен королем во дворе гвербрета Гатрика темным холодным утром. Горели факелы, бросая алый отсвет на хмурые лица людей – лорды впереди, воины позади. Стояли тесно, вооруженные до зубов и готовые отправиться в бой. Юноша, выпрямившись, стоял на спешно сколоченном помосте в окружении гвербретов и дяди, а жрецы Бела накидывали ему на плечи расшитую синим, золотым и серебряным мантию Элдиса. Каварин встал на колени, жрецы воздели руки и начали молитву. Данри угрюмо слушал и радовался, что жрецы на их стороне. Наконец главный жрец вынул из сундука массивную брошь-кольцо Элдиса, которая более пятидесяти лет хранилась в подвалах храма. Она была восьми дюймов в диаметре, из цельного золота, с рельефной отделкой по обеим сторонам, а в середине дракон и гиппогриф, соединившись, обвивали огромный сапфир. Жрец поднял брошь вверх обеими руками, и толпа ахнула. Медленно, с должной церемонностью, старый жрец сколол брошью мантию на плече.

– Встань, Каварин, – призвал жрец, – король всего Элдиса в час нужды.

Юноша поднялся на ноги, и толпа разразилась приветственными криками. Немного истеричный смех отражался от стен, и солнце вставало, чтобы осветить войну.

Войско вышло в поход этим же утром. Из Дэверри в Элдис вела не только удобная прибрежная дорога, но и два горных перевала. Северный находился очень высоко и в это время года наверняка был занесен снегом. Южный перевал был для армии доступен. Лазутчиков отправили вперед, но все считали, что дэверрийские войска пойдут вдоль побережья из Кермора.

Два дня форсированного марша – и войско Элдиса числом почти в тысячу человек подошло к горам. Они не теряли надежды. Их было много, и они готовы были сражаться не по приказу, а потому, что верили в свое дело.

Их вовремя предупредили о наступлении Эйрика, и им хватило времени, чтобы занять удобную позицию для первого столкновения. Как минимум на две недели им хватало еды и фуража, так что войско не будет голодать. Вернулись лазутчики и сообщили, что дэверрийцев пока не видно. Поздно ночью на вторые сутки, когда уставшие воины разбили лагерь, Ивмир пригласил Данри на небольшой военный совет, собравшийся у костра перед палаткой короля. Старшие говорили, а Каварин прохаживался перед ними с брошью на плече.

– Если мы подстережем Эйрика на побережье, – говорил Ивмир, – ему сильно не поздоровится. Мы просто пригвоздим его к утесам, и места для маневра у него не останется.

– А если боги позволят, – ухмыляясь, сказал Гатрик, – мы опрокинем его с хребта. Что, лазутчики вернулись?

– Последние еще нет, – наконец заговорил король. – Мы послали людей через границу в надежде, что они сообщат нам, как далеко противник.

Все серьезно закивали, стараясь не замечать, что король постоянно смотрит на дядюшку, проверяя, то ли он говорит.

– Мой господин, – сказал Данри. – А что там с лазутчиками на севере?

– Ни словечка, – отозвался Ивмир. – Мы послали следом еще людей, но бьюсь об заклад, Эйрик не рискнет идти через этот перевал.

Тут Ивмир не ошибся, но мятежные лорды проглядели то, что проглядели все в Элдисе, кроме Ганеса из Каннобайна: у короля в Керморе были корабли, большой флот, которого хватило, чтобы доставить его и войско из пятнадцати сотен воинов в Абернаус. Мятежники узнали об этом только в полдень следующего дня, когда обезумевший всадник на охромевшей лошади догнал арьергард направляющегося на восток войска. Данри, Ивмир и Леомир поскакали туда, чтобы узнать, что за крики там раздаются и увидели одного из стражников, оставленных для охраны форта в Абернаусе.

– Мой лорд, он окружил город! Я едва успел вырваться!

– Что? – рявкнул Ивмир. – Кто?

– Король. Король Дэверри. Эйрик. Со своим флотом. Они высадились в гавани вчера на рассвете. Они взяли гавань, мои лорды, но город держится стойко. Они даже не попытались атаковать, просто разбили лагерь у ворот.

Вокруг кричали, ругались и паниковали, но Данри уже понял совершенно точно, почему Эйрик тянет время.

– Нужно немедленно возвращаться! – Майноик проталкивался через толпу, окружившую гонца. – Мой город! Он сожжет его дотла!

– Ни в коем случае! – отрезал Данри. – Именно этого он от нас и ждет, и мы не можем сделать ничего хуже.

– Заткнись, тьерин Данри! Я сказал – мы возвращаемся немедленно!

– Лайте Данри договорить. – Ко всеобщему удивлению, в том числе и его собственному, защитником оказался Леомир. – Он знает, что такое война, мой лорд, и сердцем, и кровью, и каждой косточкой.

Повисла тишина. Потом Майноик недовольно кивнул, разрешив Данри говорить.

– Он ждет только нас, мои лорды. Он не собирается наносить вред ни единой душе в городе и не будет настраивать город против себя. Он хочет разбить нас и остановить мятеж, а затем предложить такое-очень-величественное помилование всем в Элдисе, и здесь больше никогда не возникнет мятеж. Если мы сейчас кинемся в Аберуин, он будет поджидать нас на выбранной им позиции с хорошо отдохнувшей армией.

Крики разорвали тишину, как летняя буря – яростная, с громом, но быстро проходящая.

– Достаточно верно, Сокол, – сказал, наконец, Майноик. – Так что же нам делать? Выбрать удобную позицию и ждать, когда он явится к нам? Наши люди начнут голодать раньше, чем он решит сдвинуться с места.

– Я знаю это, ваша светлость. Я считаю, нам следует идти в Аберуин. Пусть Эйрик сидит возле Абернауса и дожидается нас. Когда он поймет, в чем дело, и пойдет за нами, мы уже окопаемся за укрепленными стенами в городе с гаванью. Мы сможем посылать корабли за провизией, если потребуется, или использовать суда для безопасной перевозки людей в город и из города. Оттуда можно попробовать вновь собрать людей.

Все повернулись к Гатрику. Он пожал плечами и повернул руки ладонями вверх.

– Леомир прав, – заметил лорд Аберуина. – Сокол живет и дышит войной. Мои лорды, позвольте предложить вам радушный прием в моем дане.

Раздались смешки, но уж очень невеселые. Однако разойдясь по своим местам и начав отдавать приказы, мятежники воспряли духом. Надежда еще оставалась, люди и кони не успели устать, Аберуин находился от них в какой-то сотне миль, а Эйрик стоял далеко, под Абернаусом. И все же повстанцам не повезло – Абернаус, в котором была всего полусотня пожилых или больных воинов для его охраны да перепуганные, рыдающие горожане, сдался в тот же день.

Когда городское ополчение распахнуло ворота Абернауса, Эйрик заподозрил подвох, но тщательно отобранный им отряд занял город безо всяких проблем. Эйрик проехал во главе остальной армии в оставшиеся без охраны ворота, по безлюдным улицам, и только отдельные горожане смотрели на них из окон верхних этажей. Наконец возле дана гвербрета он увидел совсем старую женщину, которая храбро стояла на углу улицы. Эйрик подъехал поближе, а женщина подхватила лохмотья, заменяющие ей юбку, и присела в реверансе. Эйрик поднял руку и остановил войско, с самым серьезным видом поклонившись старой карге.

– Доброго дня. Что заставляет тебя делать реверанс королю?

– Хорошее воспитание, господин мой. Похоже, в этом паршивом городе все забыли о вежливости. Захлопнуть двери перед носом у короля! Вот моя мама часто твердила мне: всегда приседай перед королем. Так я и поступаю.

– В самом деле? Прошу тебя, назови мне свое имя.

– А, меня зовут Полоумная Маб, и это в общем-то правда, господин мой. Скажите, вы сожжете этот город? Я люблю пожары.

– Я думаю, тебе достаточно полюбоваться на огонь в очаге, Маб. И скажи всем, кто спросит тебя: король милосерден к тем, кто не устраивает заговоров и мятежей. Я же как можно скорее издам эдикт об этом.

– Так я и скажу им, мой господин. Кажется, вы добрый король. – Полоумная Маб склонила голову на бок и немного подумала. – Да, добрый, и наверняка вежлив со своей матерью.

– Во всяком случае, стараюсь. Доброго дня, Маб. – Эйрик поскакал в дан, расположенный на вершине самого высокого холма Абернауса, где у ворот его ждал отряд воинов. Дан был совершенно пуст – ни людей, ни коней, ни еды. Даже слуги пропали – вероятно, смешались с городским населением.

– Да плевать я хотел на треклятых слуг, – сказал Эйрик подошедшему с докладом капитану. – Что ж, очень хорошо. Похоже, жена Майноика тоже сбежала, и это замечательно. Пока мне некогда заниматься заложниками.

Эйрик бросил поводья подбежавшему пажу и прошел вместе с Гвенином, капитаном своей личной охраны, в большую залу. Увидев, насколько она мала и убога, он очень удивился: не намного лучше, чем зала простого тьерина Дэверри – со старомодными гобеленами, изношенной мебелью, и места не больше, чем для двух сотен человек.

– Да, мой господин, – заметил Гвенин. – Единственное, что может делать в этом дане король-самозванец – вешать людей. Это место прекрасно приспособлено для подобных целей.

Кто-то отыскал несколько хороших карт – настоящее сокровище, потому что ни король, ни его капитаны ранее в Элдисе не бывали. Эйрик уселся на край почетного стола и сам развернул карты. Наскоро перекусывая хлебом с сыром и запивая еду забытым Майноиком элем, король и его капитаны изучали побережье Элдиса, отмеченные на карте деревни и поместья знатных лордов.

Далеко на западе находился Каннобайн, где, как настоящий барсук, прятался от всех единственный оставшийся верным вассал. Эйрик указал на это место острием кинжала.

– Так или иначе нам все равно придется пройти мимо дана Майлвада, – сказал Эйрик. – Я намерен вознаградить его за преданность, поэтому лучше всего позволить ему и его людям присоединиться к нашему войску. Шпионы говорят, что у него всего десять или одиннадцать воинов, но для сельских лордов вроде Майлвада это дело чести.

– Несомненно, мой король, – отозвался Гвенин. – Боги, не много же народа живет на западной границе!

– Насколько мне известно, там только леса да туманы. Я не тороплюсь в Каннобайн, нет необходимости. Мы подождем здесь и посмотрим, заглотнут ли наживку наши мятежники.

Но сразу после заката прибыли двое лазутчиков с известием, что мятежная армия мчится в Аберуин. Эйрик разбудил свой штаб и приказал быть в готовности выступить до рассвета.

Конечно же, Данри тоже выслал лазутчиков, а ночью лично удостоверился, что вокруг лагеря выставлена двойная охрана. После спешного и совершенно бесплодного совещания с потерявшим присутствие духа королем Данри вернулся к костру, где его нетерпеливо дожидался сын.

– Отец, не хочу я сидеть всю зиму в Аберуине! Мы что, не будем сражаться?

– Будем, но не сейчас. Вот когда поднимется все остальное население и к нам на выручку пойдет дополнительная армия, мы выступим из Аберуина.

Канвелин был разочарован совсем по-детски.

– Ожидание – неотъемлемая часть войны, сынок. Нравится это тебе или нет, но ты уже настоящий солдат.

К этому времени армия мятежников перебралась через Авер Дилбрей милях в двадцати выше Абернауса и разбила лагерь на западном берегу. Отсюда на юго-запад по прямой оставалось не более сорока пяти миль до Аберуина. В те времена даже летом, в хорошую погоду, войско покрывало не более двадцати миль в день, а в сырые короткие дни середины зимы и двенадцать было много. Данри считал, что король их уже не догонит, но он не мог знать, что первоклассная королевская кавалерия, сурово вымуштрованная, верхом на лучших конях, имеющая в своем распоряжении сколько угодно запасных лошадей, с тщательно продуманной системой обеспечения – по иронии судьбы, наследием Невина – в случае крайней необходимости могла проходить расстояние вдвое большее.

Ивмир, не ведая, что творит, еще более ухудшил ситуацию, потому что утром потребовал сделать крюк в несколько миль, чтобы зайти в свое поместье и забрать двадцать воинов, оставленных там для охраны. Ивмир рассудил, что Эйрик будет преследовать основное войско и не станет нападать на даны, а им лишние воины и свежие лошади не помешают. Данри безумно хотелось закричать, что они должны торопиться и не могут задерживаться ни на минуту, но с болью осознал, что никто не назначал его кадвридоком, он просто советник, да и то из милости высших лордов. Поэтому он промолчал и позволил армии резко повернуть на запад, в дан Грейбур, вместо того, чтобы направиться на юг, в Аберуин.

Двадцать людей Ивмира не сыграли никакой роли, потому что Эйрик настиг их войско в пути на второй день после капитуляции Абернауса. У мятежников были лазутчики, поэтому Данри не был захвачен совсем врасплох. У них оставался час, чтобы найти хорошую оборонительную позицию и занять ее. Широкий луг переходил в невысокий пригорок, не выше двенадцати футов, но тылы оказались прикрыты, а на самом пригорке редкая рощица все же защищала повозки с продовольствием. Что касается короля, тут Ивмир и оба гвербрета не стали спорить с Данри, решив, что юноше лучше находиться подальше от этой первой и решающей битвы. Армия Эйрика еще не появилась, и Данри нашел Канвелина.