Глава 32

На следующий день Тоби и Кэмпион в одиночестве покидали Оксфорд. Джеймс Райт умолял взять его с собой, но Тоби приказал ему оставаться с матерью.

Леди Маргарет обняла обоих.

— Не верю я этому Деворэксу. Думаю, не надо бы вам ехать.

Кэмпион улыбнулась:

— А что бы вы сделали на моем месте?

— Конечно же, поехала бы, дитя, — ответила леди Маргарет.

Они не знали, когда вернутся. Деворэкс сказал Кэмпион, что Мордехай Лопес ждет их в Амстердаме, что сначала они должны будут представить печати в банк, а потом под руководством еврея взять на себя управление всем богатством Договора. Это, по словам Деворэкса, будет долгая и нелегкая процедура. Тоби поцеловал мать, вскочил в седло.

— Может, мы еще к Рождеству вернемся, мама.

— Если не раньше, — добавила Кэмпион.

— Я решила выращивать яблони, — без всякой связи сказала леди Маргарет. — Эндрю пишет, яблони хорошо растут в Уилтшире.

Кэмпион поцеловала ее.

— Мы будем без вас скучать.

— Конечно, будете, дорогая.

Они поехали верхом, потому что в повозке за четыре оставшиеся дня до побережья Эссекса было не добраться. Дни становились все короче. Путников было мало, дороги развезло. Ехали они в основном по широким травянистым обочинам, выбирая такое направление, чтобы обогнуть Лондон далеко с севера.

В субботу они уже сильно углубились в пуританские районы Восточной Англии. Из лачуг в Эссексе до них снова и снова доносились злобные призывы свергнуть короля, унизить дворян, сделать всех людей равными. Война больше уже не велась из-за налогов и прав парламента. Теперь это был крестовый поход за свержение старого порядка. Слышался древний лозунг крестьянских восстаний: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда господином?»

Тоби не походил на джентльмена. Он ехал как солдат, пристегнув меч к кожаной куртке, заткнув пистолет за пояс и повесив шлем на седло. Он был похож на всех остальных солдат, возвращавшихся после сражений этого года. За ним следовала вьючная лошадь, а на третьей ехала жена. Кэмпион оделась как пуританка. Она купила себе пару жестких кожаных туфель с плоскими боками, под длинной черной накидкой на ней было пуританское платье с широким белым воротником и накрахмаленным фартуком. Волосы скромно спрятаны под чепец. Захватила она и другую одежду, ту, что приличествовала леди Лэзендер, но та была убрана в тюки на вьючной лошади.

Несмотря на скромное платье и внешнюю сдержанность, надежды у нее были самые радужные. Мордехай Лопес сделал то, что обещал, устроил так, что печати будут собраны, и сейчас она ехала исполнить веление своего странного отца. Ее почти не опечалила смерть сэра Гренвилла Кони и уж совсем не огорчила кончина Верного До Гроба Херви. Она надеялась, что с убийствами теперь покончено. Печати уже получили свою кровавую дань, теперь же они должны принести богатство, которое поможет ей восстановить благосостояние семьи Лэзендер. Она ехала с нетерпением, не обращая внимания ни на пронизывающий ветер, ни на осенний дождь, ни на холод, предвещавший морозы, которые превратят раскисшую грязь на дорогах в обледеневшие твердые колеи.

Они проехали сквозь Эппингский лес — двое в тишине природы. Листья пожелтели, опали от ветра и ковром устилали их путь, иногда где-то в тени Кэмпион различала неподвижную фигуру оленя, наблюдавшего за их передвижением. Однажды они проехали мимо лагеря заготовителей древесного угля, чьи временные земляные хижины они заметили лишь тогда, когда лошади подошли уж совсем близко. Обложенные землей печи для обжига изрыгали клубы голубого дыма. Угольщики продали им зажаренное в глине мясо ежей. О войне они ничего не знали, кроме того, что за их древесный уголь хорошо платили порохом.

В воскресенье Тоби и Кэмпион не смогли продолжить путь, потому что местность была пуританская и день Господа здесь свято соблюдался. Они выехали из леса на холмистую плодородную равнину, где повсюду встречались большие деревянные сараи. Они заняли единственную отдельную комнату в таверне, чьи стены были оклеены сообщениями о победах парламента. Для спанья им предоставили чистую солому.

Они заглянули в церковь, ибо пропустить одну из трех воскресных служб — значило навлечь ненужные вопросы и подозрения. Тоби, который не смог отказать себе в удовольствии попаясничать, представился как капитан Праведность Восторжествует Ганн и пояснил, что они держат путь в Мэлдон, где живет семья его жены.

Проповедник, серьезный молодой человек, который только что молился за то, чтобы «выкосить всех роялистов и чтобы кровь их удобрила земли пуритан», смотрел на Кэмпион. Они стояли перед церковью среди древних могил, окруженнные деревенскими жителями.

— А где именно в Мэлдоне живет ваша семья, миссис Ганн? Моя мать тоже там живет. — Вопрос застал Кэмпион врасплох, и она разинула рот.

Тоби взял ее руку в свои и извиняющимся голсом обратился к проповеднику:

— Всемилостивый Господь счел уместным сделать мою любимую женушку глуповатой, сэр. Будьте с ней ласковы.

Женщины, сидевшие с Кэмпион в женской половине церкви, сочувственно зашумели. Проповедник с грустью покачал головой:

— Я помолюсь за нее во время вечерней службы, капитан Ганн.

Позже, когда в таверне они ели холодную закуску, Кэмпион в ярости зашипела на Тоби:

— Ты сказал, что я глуповата. Он хлопнул ее по плечу:

— Тсс! Не забудь пустить слюну во время еды.

— Тоби!

— И ради Бога, сделай что-нибудь, чтобы не казаться такой довольной. Они догадаются, что мы самозванцы, если заметят, как мы счастливы.

Она отрезала ему сыру.

— Уж и не знаю, почему я люблю тебя, Тоби Лэзендер.

— Потому что ты глуповата, любимая.

На следующий день они выехали рано и пересекли плодородную, хорошо напоенную водой местность. Крылья ветряных мельниц все еще вращались после сбора урожая. Многие хижины были оштукатурены и украшены лепниной, изображавшей снопы пшеницы или гирлянды фруктов. Ветер дул им в спину, гоня на восток высоко по небу облака и покрывая рябью поверхность широких ручьев, текших к Северному морю. Сегодня вечером, думала Кэмпион, она впервые увидит море, она поплывет на большом корабле, отправится за границу. Ее тревожила неизвестность, к которой влекли ее печати.

У них оставался этот последний день. Местность стала равнинной. К вечеру Кэмпион показалось, что такого огромного неба, как то, под которым они теперь скакали, она никогда еще не видела. Линия горизонта была совершенно ровная, нарушаемая лишь несколькими согнутыми деревьями да каким-нибудь сараем или фермерским домом. В воздухе появился привкус соли, говоривший о том, что берег уже близок, а долетевшие до них первые крики чаек подтвердили, что их путешествие близится к концу.

Дома стали беднее, да и попадались теперь реже. Лачуги, едва выступавшие из высокой солончаковой травы, облупились от дождя и ветра. Высоко над головой Кэмпион увидела треугольник гусей. Их крылья несли их к морю, к неведомым землям.

К вечеру они остановились купить хлеба и сыра у сгорбленной женщины, которая подозрительно покосилась на них:

— Куда это вы направляетесь?

— В Брэдвелл, — ответил Тоби.

— Ничего в этом Брэдвелле нет.

Она рассмотрела монетку, предложенную ей Тоби, и пожала плечами. Не ее дело, если чужакам нравится хорошо платить за старый сыр.

Они остановились поесть там, где дорога пошла вдоль болота. В сотне ярдов стояла полусгнившая лодка, будто черные ребра торчали на глинистом берегу ручья. Вода в болоте была соленая, растения все новые для Кэмпион. Наверное, какие-нибудь солеросы. Как все прочие впечатления от самого путешествия, они лишний раз напоминали ей, что она держит путь в неизвестность.

За маленькой деревушкой Брэдвелл Кэмпион впервые в своей жизни увидела море. Оно ее разочаровало. Она толком не знала, чего ждать, но поэты живописали картину огромных валов, обрушивающихся на черные скалы. Да и на основании Ветхого Завета она ожидала что-то подобное — Левиафан, бездна, что-то грандиозное, движущееся, предательское.

Кэмпион увидела море далеко впереди. Прилив вызывал мелкую рябь в широком устье. Целая миля скользкой грязи тянулась к воде. Море казалось серой линией, спокойной и однообразной, расцвеченной белыми бурунами. Тоби, который раньше уже видел море, представил себе, как воды захлестывают низинный глинистый берег и, подгоняемые восточным ветром, превращаются в дикий, неудержимый прилив, готовый поглотить равнину с петляющими среди болот ручейками.

Кэмпион получше стянула на шее накидку.

— Сюда мы и направляемся?

Она показала в сторону небольшого строения, чей шпиль выделялся на темном небе.

Тоби подтвердил.

За холмиком, почти полностью скрытый им, он разглядел корабль. Его мачта походила на маленькую черточку в бескрайнем небе. Конец путешествию по Англии.

— Тоби! — Кэмпион обернулась и смотрела на дорогу, по которой они только что проехали.

Голос у нее был испуганный:

— Тоби!

Он огллнулся и в полумиле увидел четырех вооруженных всадников. Их лошади стояли совершенно неподвижно. Западный ветер пошевелил плащ на одном из всадников. Они были в шлемах. Закатное солнце отсвечивало красным на стальных прутьях. Кэмпион посмотрела на Тоби:

— Они следуют за нами!

Тоби огляделся. Тропка вела к видневшемуся на горизонте сараю. Другого пути не было. Он сказал жене:

— Поехали. Все будет в порядке.

Поправив меч, он бросил еще один взгляд на всадников и повел Кэмпион по тропке среди болот к строению, столь же безлюдному, как берег, на котором оно стояло, к строению, которое уже тысячу лет смотрело на серое море.

Первую постройку здесь возвели еще римляне. Они соорудили форт, чтобы защититься от пиратов-саксов, чьи весельные корабли на заре появлялись из тумана и входили в устье реки Блэкуотер. Здесь римляне, поклоняясь древним богам, обливали, согласно обряду Митры, кровью издыхающего быка головы рекрутов в мокрой яме и молились, чтобы их повелитель сохранил им жизнь средь серых вод и туманных зорь.

Римляне ушли. Осевшие же здесь пираты-саксы принесли с собой собственную дикую религию и только потом обратились в христианство. Они построили церковь, воспользовавшись камнями от римских стен, и эта церковь, одна из первых на земле саксов, стала местом паломничества. Потом пришли новые варвары. Их мечи и топоры были ужаснее всех, что видела до тех пор эта земля. Викинги изгнали христиан с заболоченной равнины. Церковь все еще стояла, но тем, кто поклонялся Тору и Одину, неведом был ее Господь, и древняя церковь превратилась в сарай. Им она и оставалась — неудобным сараем, построенным почему-то на самом берегу, где в бурную ночь можно было укрыть овец. Там была башня, теперь уже полуразрушенная, а на ней — железная корзина, где разжигали огонь, предупреждавший моряков о смертоносной глине, на которую ветер и волны могли выбросить корабль.

В эту заброшенную церковь, где над безлюдным берегом кричали чайки, Вэвесор Деворэкс и Эбенизер Слайз привели своих людей. Сюда же прибыл и сэр Гренвилл Кони, заверенный теми, кого он выслал вперед, что все в порядке и никакой опасности нет. Его экипаж смог доехать лишь до ближайшей фермы, а оттуда сэр Гренвилл уже пошел пешком. Он перебрался через невысокую земляную насыпь — все, что осталось от римского крепостного вала, — и увидел, что весь его дозор либо перебит, либо захвачен в плен. На него самого, наведя мушкеты, смотрели вооруженные люди. В панике он обернулся и увидел скачущих галопом всадников. Сэра Гренвилла взяли в плен, охрану связали по рукам и ногам и препроводили в старое здание.

Вэвесор Деворэкс не без некоторой театральности подготовил сарай к действу с печатями. Земляной пол очистили от хлама, загородки, в которые загоняли овец, сдвинули к стене, из деревни притащили стол. Вокруг него разместили пять стульев: один во главе и по два друг против друга. На столе стояли длинные свечи. Эбенизер, который пораньше приехал с фермы, предательски ухмылялся. Перед ним лежал пистолет.

Вперед выступил Вэвесор Деворэкс.

— Сэр Гренвилл! Славный сэр Гренвилл!

— Кто вы такой, черт возьми?

Выпученные глаза сэра Гренвилла рыскали по комнате. Охранники посмеивались, глядя на него.

— Я Вэвесор Деворэкс.

На нем был шлем с забралом, и в темном сарае сэр Гренвилл не мог разглядеть лица со шрамом. Зато он видел, что высокий бородач доволен собой.

— Я тот, кто убил Верного До Гроба Херви. Я, конечно же, воспользовался чужим именем, но не сомневаюсь, вы меня простите. Иначе мы бы не смогли наслаждаться обществом сей жирной особы: Садитесь, сэр Гренвилл, рядом с мистером Слайзом.

Мир сэра Гренвилла, который так долго и надежно охранялся печатями, рушился на глазах. Нет Эретайна! Но нет и победы! Его провели, заманили сюда, и все же его лицо не выражало ни испуга, ни гнева. Он думал, не обращая внимания на презрительно улыбавшегося Эбенизера.

— Нам нужно поговорить, Деворэкс. Я деловой человек. Мы сможем договориться.

С лица полковника исчезла притворная улыбка.

— Если ты не опустишь свою жирную задницу на стул, Кони, я вырву тебе позвоночник голыми руками. Ну, давай, шевелись!

Сэр Гренвилл устроился рядом с Эбенизером. Они не сказали друг другу ни слова. Деворэкс снова заговорил вежливым, бархатным голоском:

— А теперь мы подождем.

Сэр Гренвилл, все еще пытавшийся сообразить, как выбраться из западни, был в смятении.

— Подождем чего?

— Святого Луку, сэр Гренвилл. Чего же еще? Святого Луку.

Скрыться Тоби и Кэмпион не могли. Их обступили вооруженные люди, отобравшие у Тоби меч и пистолет. Тот отбивался, от его кулака один из нападавших согнулся пополам, но его все же схватили, приставив к горлу меч. Кэмпион закричала, чтобы он перестал сопротивляться.

— Очень благоразумно, детка.

В дверях появился Вэвесор Деворэкс. Тоби рванул удерживавшую его руку:

— Ты мерзавец!

— Тихо, щенок. — Деворэкса это будто забавляло. — У меня нет желания вытирать потом меч только из-за того, что у тебя петушиное настроение. — Он кивнул своим людям. — Уведите их.

Кэмпион посмотрела на Джона Мэйсона, одного из тех, кто спас ее и проводил из Лондона в безопасный Оксфорд.

— Почему? Почему?

Мэйсон пожал плечами:

— Я делаю, что он прикажет, мисс. Ему, знаете ли, лучше не перечить.

Он указал ей на сарай.

В сарае, где уже зажгли свечи, она увидела своего брата и рядом сэра Гренвилла Кони. Живого. Она вскрикнула от изумления, но Деворэкс подтолкнул ее к стулу.

— Сядь напротив своего любимого братца. — После этого он глянул на Тоби и вздохнул. — Если будешь дергаться, щенок, мне придется привязать тебя к стулу. Будь благоразумен. Садись.

Они сели. Охрана встала возле Тоби и Кэмпион. Деворэкс занял место во главе стола, положил на него дорожный сундук и снисходительно улыбался сквозь забрало.

— Думаю, теперь мы можем начать.

Эбенизер одарил Кэмпион улыбкой. Она была в ловушке. За высокими окнами по обеим сторонам сарая день уже давно угас. На воле, там, где Блэкуотер впадал в море, покачивался на якоре корабль и ждал, когда поднимется вода у глинистого берега. Река жизни Кэмпион вынесла ее в это унылое место под безрадостным небом. К земле и морю, к концу.

Глава 33

Сквозь разбитые окна и развалившуюся крышу послышались тоскливые крики чаек. Завыл ветер, склоняя на восток морскую траву. Море с ворчанием набегало на берег.

Вэвесор Деворэкс и Эбенизер Слайз улыбались. Сэр Гренвилл был мрачен. Тоби под столом держал за руку Кэмпион. Деворэкс вынул из-за пояса пистолет и положил рядом с дорожным сундуком.

— Возлюбленные братья, мы собрались здесь все вместе, с тем чтобы двое из нас смогли разбогатеть.

Он захохотал.

На Эбенизере был черный плащ с мехом. Под правой рукой лежал собственный пистолет с серебряной рукояткой. Он покосился на Кэмпион:

— Добро пожаловать, сестра. Ты меня не представила.

Кэмпион молчала. Деворэкс смеялся.

— Похоже, леди Лэзендер потеряла дар речи. Позвольте мне. Мистер Слайз, разрешите представить сэра Тоби Лэзендера. Сэр Тоби, — Деворэкс издевательски поклонился на стуле, — помоему, вы не имели удовольствия знать сэра Гренвилла Кони. Это вон тот толстяк напротив вас. Как и вы, он мой пленник.

Охрана стояла за спиной сэра Гренвилла, так же как и позади Тоби и Кэмпион. Кэмпион ничего не понимала, ведь она считала сэра Гренвилла своим врагом. Деворэкс заметил ее растерянность и пояснил:

— Мы с вашим братом собрали печати, детка, — полковник посмотрел на сэра Гренвилла. Деворэкс чувствовал себя вольготно, небрежно развалившись на стуле. — Леди Лэзендер считала вас покойником, сэр Гренвилл, что вселило в нее доверие ко мне. Она немного поторопила события, но не слишком сильно.

Сэр Гренвилл не произнес ни слова. Он просто следил за Деворэксом. Свои мысли и чувства он держал при себе.

Деворэкс снова повернулся к Кэмпион. За стальными прутьями шлема сверкали глаза.

— Сэр Гренвилл, детка, прибыл сюда, потому что поверил, будто Кит Эретайн ищет его в Лондоне. Ты должна поблагодарить меня, детка. Назвавшись именем твоего отца, я убил преподобного Верного До Гроба Херви. — Деворэкс расхохотался. — Он умер исключительно вонючей смертью, он очень испугался. Кит Эретайн гордился бы мной.

— Жаль, что его здесь нет, — с горечью произнесла Кэмпион.

Деворэкс усмехнулся:

— Не верь неудачникам, детка.

— Мою жену зовут леди Лэзендер, — возмутился Тоби. Деворэкс посмотрел на него, как на непослушного ребенка. Голос у него был скучающий:

— Если не будешь сидеть тихо, щенок, я тебе отрежу пол-языка.

Люди Деворэкса, смешавшись с охраной Эбенизера, молча наслаждались происходящим. Они обнажили мечи, держали наготове пистолеты или мушкетоны. Деворэкс был совершенно трезв и с наглой уверенностью главенствовал в каменном сарае. Сквозь прохудившуюся крышу он взглянул на темное небо.

— У нас есть время, пока прилив не поднимется. Я думал скоротать его за беседой. Можете даже развлечь меня мольбами о сохранении жизни. — Он медленно переводил взгляд с сэра Гренвилла на Тоби, с Тоби на Кэмпион. — Но начнем мы с печатей. Насколько я понимаю, святой Лука у тебя, детка. Положи на стол.

Кэмпион не шелохнулась. В сарае было холодно. Она чувствовала, как подались вперед солдаты, разглядывая ее. Деворэкс вздохнул:

— Или ты кладешь печать на стол, детка, или один из моих людей обыщет тебя. Решай сама.

Тоби выпустил руку Кэмпион. Заметив движение, Эбенизер поднял свой тяжелый пистолет, но Деворэкс протянул огромную ручищу и положил ее на ствол.

— Думаю, то, что нам нужно, у щенка, мистер Слайз.

Тоби сунул руку под воротник и вытянул печать, которая золотом заблестела в свете свечей. Он стащил цепочку через свои темно-рыжие кудри и положил печать святого Луки на грубый дощатый стол. Улыбаясь самому себе, Эбенизер вытянул руку с длинными белыми пальцами и за цепочку подтащил к себе печать. Деворэкс посмотрел на сэра Гренвилла.

— Вряд ли вы пришли с пустыми руками, сэр Гренвилл. Ваши две, пожалуйста.

Стул под сэром Гренвиллом скрипнул. Кэмпион слышала, как море обрушивается на глинистый берег. Охранник позади сэра Гренвилла оттянул затвор пистолета так, что тот громко щелкнул.

Сэр Гренвилл моргнул и нехотя потянулся рукой к карману. Пистолет Деворэкса был нацелен на него. Толстяк скривился, роясь в туго натянутом кармане, помедлил и наконец извлек печати, уронив их на стол.

Стражник отступил. Эбенизер с любопытством и осторожностью взял сокровища в руку — печати были собраны.

Матфей, Марк и Лука собрались вместе, как не собирались уже целую вечность. Золотые цепочки переплелись, пояски из драгоценных камней мерцали, как огненные звездочки. Здесь было целое состояние.

Эбенизер смотрел на печати глазами черными, как сам грех. Мыслями он унесся далеко вперед, уже упиваясь славой и властью.

Сэр Гренвилл смотрел на печати бесцветными, выпученными глазами. Он лихорадочно думал, сознавая, что еще ничто не потеряно, поскольку стулья мирно стоят вокруг стола, а мужчины разговаривают, а не убивают.

Кэмпион смотрела на печати и думала, сколько они принесли горя и смерти, в каком страхе вынудили ее жить. Она нащупала пальцами теплую руку Тоби.

Вэвесор Деворэкс смотрел на освещенные длинными свечами лица присутствующих, и на его собственном было написано удовлетворение.

— Может быть, нам следует молча вознести молитву нашему отсутствующему другу, святому Иоанну.

Кэмпион презрительно произнесла:

— А не следует ли вам поблагодарить вашего отсутствующего друга Мордехая Лопеса?

Вэвесор Деворэкс хмыкнул, издав глубокий, рокочущий звук, свидетельствовавший, что происходящее его чрезвычайно забавляет.

— Детка хочет, чтобы я почувствовал себя виноватым. Мой «друг» Лопес — Он с издевкой посмотрел на нее. — Мой друг Лопес — еврей, который слишком долго платил мне жалованье. Он думает, что мне достаточно поглаживания по головке. Так вот, недостаточно. От жизни, детка, я хочу большего, чем просто кожаная куртка и меч. Пора мне тоже немножко разбогатеть!

Он оживлялся, постепенно приходя в то раздраженное состояние, которое Кэмпион считала для него обычным.

Он протянул руку и сгреб все три печати.

— Вот моя награда за долгую службу, детка, вот! Он тряхнул печатями, и цепочки зазвенели. Сэр Гренвилл впервые открыл рот:

— Если вы враг Лопеса, Деворэкс, тогда вы мой друг. Деворэкс захохотал. Он опустил печати, и цепочки легли поверх пистолета Эбенизера.

— Сегодня вечером что-то очень модно слово друг. Я становлюсь богатым, и все превращаются в моих друзей. Мне друзья не нужны!

— Так что же вам нужно?

Сэр Гренвилл растерянно ожидал ответа.

Деворэкс мельком посмотрел на него:

— Мне нужен один публичный дом в Падуе, сэр Гренвилл. Это даст мне возможность в старости вести привычный образ жизни.

Сэру Гренвиллу удалось, по крайней мере, завязать диалог. Он указал на три золотые печати:

— На эти деньги можно пол-Европы превратить в публичный дом, Деворэкс — Сэр Гренвилл говорил терпеливо, спокойно, как один разумный человек с другим. — А без друзей вам нелегко будет защищаться от врагов, которых вы себе наживете.

— Врагов? — Это слово Деворэкс произнес с явной иронией. — Каких врагов? Вы о себе, что ли, сэр Гренвилл? Сегодня ночью ваш труп плюхнется в болото.

Он наблюдал, как в выпученных, тусклых глазах проступал страх.

— Лопес? Еврей стар и знает, на что способен мой меч. Он мстить не станет.

Кэмпион вцепилась в руку Тоби. Она не подаст виду, что боится.

— Мой отец.

— Твой отец? — Бородатое лицо обратилось к ней. — Кит Эретайн бросил тебя, детка, так что с чего ты решила, что он прибежит теперь, даже если бы и смог? А если даже и так, то почему, собственно, он должен предпочесть дочь, которую никогда не видел, роскошному борделю в Падуе? — Деворэкс засмеялся. — Ты забываешь, что я знавал твоего отца. Изучил его склонности. — Он следил за выражением ее лица. — Конечно, если хочешь спасти себе жизнь, можешь поехать со мной и работать у меня.

Деворэкс захохотал, откинув голову. Эбенизер хранил многозначительное молчание. Двое охранников сжали плечи Тоби руками в перчатках, вынудив его снова сесть.

Деворэкс подождал, пока Тоби угомонился, и спросил Эбенизера:

— Что же нам с ними делать, мистер Слайз? Эбенизер пожал плечами:

— Убить.

Деворэкс изобразил удивление:

— Но ведь сэр Гренвилл был добр к вам! Неужели вы не станете заступаться за него?

Сэр Гренвилл метнул испепеляющий взгляд на Эбенизера. Тот не спеша улыбнулся бывшему патрону. Когда сэр Гренвилл исчезнет, все его богатство достанется Эбенизеру по завещанию.

— Убейте его.

— А вашу сестру? — Деворэкс задал вопрос невинным голосом. — Разве вы не захотите спасти жизнь вашей сестре?

Эбенизер не колебался:

— Она мне не сестра. Она дочь Эретайна и его шлюхи.

— Хотите, чтобы она отправилась на тот свет?

Эбенизер кивнул.

Деворэкс переключился на Тоби:

— А ты, щенок, наверняка хотел бы быть похороненным рядом со своей женой?

— Провались к черту.

— Всему свое время, щенок, всему свое время. — Деворэкс обвел глазами всех сидевших за столом. — Что за приятный вечер. Прилив поднимается, корабль ждет, три печати, кругом друзья. Мы с мистером Слайзом поделим Договор, а вы, все остальные, умрете.

Он сделал паузу, дав этим словам отзвучать в холодном каменном сарае. В сломанных стропилах завыл ветер. Волны подступили ближе, их шум стал слышнее.

Кэмпион посмотрела на полковника и насколько могла спокойно проговорила:

— Тоби ничего не сделал. Он сюда не напрашивался. Отпустите его.

— Кэмпион!

— Нет! Нет! Тише! — Деворэкс ухмылялся. — Это что, любовь?

Кэмпион подняла подбородок:

— Да, я его люблю.

— О! Как трогательно! А насколько сильно ты его любишь, детка? — Он наклонился к ней. — Насколько сильно?

— Я его люблю.

— Настолько, чтобы письменно отречься от Договора? — Деворэкс словно взвешивал каждое слово. — Сможешь назвать цену? Я заключу с тобой соглашение. Щенок может жить, если ты откажешься от всего своего богатства.

Он его уже украл, но Кэмпион кивнула.

Это была ловушка. Когда он раскрыл квадратный кожаный дорожный сундук, она поняла, что все это Деворэкс подстроил специально. Он предвидел, что она будет просить за жизнь Тоби и что он сможет потребовать чего угодно. Из сундучка он достал лист бумаги, чернильницу, гусиное перо и брикет сургуча. Бумагу, перо и чернила он разложил перед собой.

— Подпиши, детка, и щенок будет жить.

Документ был кратким. В нем она отказывалась от вступления во владение Договором по достижении двадцати пяти лет и отменяла данное Амстердамскому банку указание, что она должна получить печати. Кэмпион обмакнула перо в чернила, его кончик заскрипел по бумаге, и Деворэкс расплылся в улыбке.

— Вот теперь все приобрело юридическую силу. Сэр Гренвилл подтвердит, что такие вещи лучше делать по закону. Правда же, сэр Гренвилл?

Сэр Гренвилл ничего не сказал. Он наблюдал за Деворэксом, который, поднявшись, капал на лист бумаги расплавленным сургучом. Деворэкс взял печати.

— Святой Матфей, святой Марк, святой Лука. Вот! — Он высоко поднял документ. Три отпечатка, будто свежая кровь, поблескивали в свете свечей. — Договор впервые изменен. Леди Кэмпион Лэзендер стала нищенкой. Вы, сэр Тоби, будете жить.

Тоби смотрел на документ, на три печати, лишившие Кэмпион ее состояния.

— Теперь она больше не опасна. Пусть живет. Деворэкс положил документ на стол.

— Хочешь, чтобы она жила, щенок?

Тоби кивнул.

Деворэкс сделал вид, будто обдумывает следующий ход.

— Ради тебя, щенок, она отказалась от всего, а чем ты пожертвуешь для нее?