— Гудвайф?

Деворэкс протиснулся мимо нее, насмешливо посмотрев на высунувшегося из-за двери человека.

— Преподобный Херви?

— Да, сэр.

— Я, сэр, прибыл из палаты общин и принес хорошие вести.

Верный До Гроба, который едва успел набросить рясу на голые плечи, замялся.

— Через секунду я выйду.

Деворэкс великолепно продекламировал Псалтырь: «Не медли». Распахнув дверь, он заставил Херви отступить.

— Дорогая миссис Херви, милая дама, приношу свои извинения.

В кровати лицом к нему, судорожно прикрывая голое тело, лежала хорошенькая темноволосая девушка. Деворэкс посмотрел на Херви.

— Я и не знал, что вы обзавелись женой. — Он низко поклонился женщине и сдернул с головы шляпу. — Милая дама, у меня неотложное дело к вашему супругу. Простите меня, пожалуйста.

Перепутанная насмерть женщина кивнула. Ее муж был лейтенантом сражавшейся на севере парламентской армии. В этот дом она пришла за свидетельством, подтверждающим, что на ее теле нет ведьминой отметины. Преподобный Верный До Гроба Херви так рьяно отнесся к своим обязанностям, что потребовал, чтобы она являлась снова и снова, дабы исключить ошибку. Иной раз благочестивое исследование ее плоти продолжалось всю ночь напролет. Деворэкс оглядел комнату в поисках халата, который можно было бы предложить даме, но не нашел ничего, кроме ее же собственной одежды, брошенной на стул. Протянув плащ, он деловито сказал:

— Подождите внизу, мадам. Мое дело много времени не отнимет.

Он повернулся к ней спиной, пока женщина кое-как прикрывала наготу. Она бросила испуганный взгляд на оставшуюся в стороне одежду, но решив, что не стоит испытывать терпение визитера, прошмыгнула прочь. Гудвайф хотела было последовать по ее стопам, но Деворэкс захлопнул дверь. Ему требовался очевидец. Если бы женщина в кровати была не столь привлекательна, он бы оставил и ее, но и одного свидетеля было достаточно.

— А ты останешься, женщина.

Преподобный Верный До Гроба Херви в замешательстве наблюдал за этой сценой. Он чувствовал себя неуютно, прикрытый одной лишь рясой, но вид здоровенного детины не располагал к пререканиям. Увидев, как Деворэкс поворачивает ключ в замке и кладет его к себе в карман, Херви робко осведимился:

— Сэр! Вы сказали, у вас хорршие новости из парламента?

— В самом деле? — Деворэкс закивал. — Да, да, точно, говорил. — Он сбросил одежду ушедшей женщины со стула и подвинул его Гудвайф. — Садись.

Гудвайф вопросительно посмотрела на Верного До Гроба Херви, но послушно села. Деворэкс улыбнулся священнику:

— Разрешите предложить вам сесть, ваше преподобие.

Эта уютная комната была свидетельницей значительных успехов Херви. Стена напротив закрытого ставнями и задернутого занавесками окна была сплошь уставлена книгами; перед пылающим камином на огромном ковре стоял заваленный бумагами массивный письменный стол. Там же возвышались три огромных серебряных подсвечника. На каминной полке и на двух низеньких столиках возле кровати тоже горели свечи. Поиск ведьминых отметин требовал хорошего освещения.

Наступил самый сложный момент для Деворэкса. В левом рукаве он спрятал веревку, и теперь, когда Херви повернулся спиной, он ее вытащил и накинул на Гудвайф. Та заверещала.

— Держи рот на замке, иначе я тебе все кишки выпущу.

— Сэр! — Верный До Гроба обернулся и уставился на священника, который туго скручивал веревкой домоправительницу. Рычание Деворэкса испугало Гудвайф, но она еще могла очухаться.

— Если пикнешь, станешь трупом.

— Сэр! — Херви по-прежнему цеплялся за рясу, прикрывая свою наготу. Потрясенный, он метался в нерешительности.

Теперь Деворэкс заговорил громко. Он нагнулся, сначала скручивая Гудвайф щиколотки, а потом привязывая запястья к подлокотникам кресла.

— Дело, порученное мне палатой общин, необычное, сэр, но я вам все объясню.

Он выпрямился, подошел сзади к Гудвайф, достал из кармана носовой платок и на всякий случай заткнул ей рот кляпом. Сделать это оказалось проще, чем он думал. Теперь на него в ужасе уставились два маленьких глаза с красными кругами вокруг. С той же улыбкой на лице Деворэкс приблизился к Херви.

— Я пришел за знаниями, брат.

— За знаниями?

— Вот именно. — Деворэкс вытянул вперед руку и стащил рясу с Верного До Гроба. Херви все еще хватался за край одежды, но Деворэкс дернул со всей силы и захохотал над обнаженным побледневшим священником. — Садись, подонок.

Херви обеими руками прикрывал свое мужское достоинство.

— Объяснитесь, сэр!

Деворэкс со свистом выдернул кинжал, взмахнул им так, что заколебалось пламя свечей.

— Садись.

Херви сел, скрестив свои тощие ноги и стыдливо зажав руки между колен.

Деворэкс издевательски допытывался:

— Ты бреешь грудь, Херви?

— Что, сэр?

Деворэкс присел на краешек стола. Гудвайф смотрела выпучеными глазами. Здоровенный солдат улыбнулся Херви:

— Ты не женат, правда?

Херви не ответил. Его словно гипнотизировало лезвие кинжала, которым поигрывал посетитель. Внезапно лезвие метнулось к нему.

— Я спрашиваю, ты женат?

— Нет, сэр. Нет!

— Искал текст в чужой Библии, так, да?

Херви был насмерть перепуган и не мог оторвать взор от заточенной стали. Полковника это забавляло.

— Она шлюха, да? И ценится на вес золота?

— Нет!

— А-а! Значит, доброволец. Сама отдалась. — Деворэкс расхохотался. — Когда-нибудь они погубят превосходную профессию.

Херви собрал все свое мужество. Он покрепче сцепил руки, подтянул колени:

— Что вам нужно, сэр?

— Что? Поговорить с тобой.

Деворэкс встал и прошелся по комнате, рассматривая книги и украшения, бросил взгляд на привязанную к стулу Гудвайф. Лучшего способа доказать предполагаемое присутствие Эретайна в Европе, чем публичное наказание заклятого врага дочери Эретайна, он придумать не мог. Ему нужен был свидетель, который бы рассказал о случившемся сэру Гренвиллу Кони. Он остановился и повернулся к перетрусившему священнику.

— Я пришел поговорить с тобой о Доркас Слайз. Кроме ужаса, в глазах Верного До Гроба ничего не отразилось.

— Помнишь ее, Херви? Верный До Гроба кивнул.

— Я не расслышал, ваше преподобие.

— Да.

Деворэкс продолжал говорить все так же громко и медленно:

— Меня, преподобный, зовут не Барлоу. Да и на ту крысиную нору, которую вы называете парламентом, я не работаю. Меня зовут Кристофер Эретаин. Тебе это что-нибудь говорит, преподобный? Кристофер Эретайн.

Бледное лицо Херви задрожало. Кадык запрыгал вверх-вниз.

— Нет.

Деворэкс резко развернулся к Гудвайф, поигрывая кинжалом.

— Кристофер Эретайн! А тебе это имя известно?

Она замотала головой. Глаза следили за ним. Убедившись, что она услышала, Деворэкс неспешно вернулся к столу и присел на уголке. Лезвием он похлопал себя по ладони.

— А где была у нее колдовская отметина, преподобный?

Верный До Гроба пялился на мрачное лицо. Он не понимал, что происходит, но всем существом чувствовал запах страшной опасности.

— На животе, сэр.

— На животе. — Сталь по-прежнему касалась ладони.

Лезвие было восемнадцати дюймов длинной. — Покажи мне это место на том жалком подобии, которое заменяет тебе тело, преподобный.

— Что, сэр?

— Показывай!

Лезвие метнулось, будто атакующая змея, и внезапно очутилось перед глазами Херви.

Тот медленно задвигал правой рукой в сторону солнечного сплетения.

— Вот здесь, сэр.

— Немножко высоковато для живота. А груди ее ты обследовал?

Херви трясло от страха.

— Я спросил, преподобный, обследовал ли ты ее груди?

— Что, сэр?

— Если не будешь мне отвечать, подонок, твой глаз покатится вот по этому лезвию.

— Да, сэр!

— Зачем?

— Так положено, сэр, так положено.

— Объясни.

Деворэкс убрал от него нож. Вопрос он задал с игривостью, почти ободряюще.

Верный До Гроба Херви сглотнул, рука вернулась на прежнее место.

— Ведьмина отметина, сэр, это сосок. Логично предположить, что он расположен недалеко от остальных сосков.

Он энергично закивал, будто желая подтвердить истинность сказанного.

Деворэкс ему улыбнулся. Он подбросил кинжал в воздух, и тот несколько раз перевернулся в свете свечей. Упал он рукояткой прямо ему в правую руку. Все это время Деворэкс не спускал глаз с Херви.

— Как меня зовут?

— Эретайн, сэр. Кристофер Эретайн.

— Хорошо, хорошо. А тебе приятно было обследовать груди Доркас Слайз?

— Что, сэр?

Херви снова обуял ужас. Он уже было поверил, что ему удалось повернуть беседу в более благоразумное русло, но теперь все началось сначала.

— Я спрашиваю, приятно ли было тебе обследовать груди Доркас Слайз?

— Нет, сэр!

Перед глазами Херви кинжал начал описывать окружности и восьмерки.

— А я думаю, что тебе было приятно, преподобный. Она очень красива. Так было тебе приятно?

— Нет! Я выполняю необходимую работу, сэр. Я отыскиваю врагов Господа, сэр. Я не ищу наслаждений!

— Рассказывай эти басни той шлюхе внизу. Ты гладил груди Доркас Слайз?

— Нет!

Нож оказался в дюйме от правого глаза Херви, Верный До Гроба отпрянул, но все равно видел перед своим глазом сверкающую искру. Деворэкс заговорил очень мягко.

— Даю тебе последний шанс, подонок. Ты гладил ее груди?

— Я до них дотрагивался, сэр. Дотрагивался! Деворэкс прищелкнул языком.

— А ведь ты врешь, Херви. Ты еще, пожалуй, протек, пока этим занимался. — Он приблизил кинжал так, что лезвие коснулось кожи под правым глазом Херви. — Попрощайся со своим глазом, подонок.

— Нет! — завопил Херви и в тот же миг потерял контроль над собой. От страха он обгадился, и по комнате распространилась вонь.

Деворэкс захохотал, откинулся назад, так и не обагрив лезвия кровью.

— Мне доводилось ломать и не таких, как ты. Не шевелись, преподобный. Я расскажу тебе одну историю.

Он снова поднялся. В комнате воняло, но Херви не отваживался переменить позу. Он следил глазами за незваным гостем, который медленно прохаживался между закрытыми ставнями и книжными полками. Гудвайф тоже впитывала каждое слово солдата.

— Много лет назад, преподобный, в этом прекрасном городе я был поэтом. Это было еще до того, как подонки вроде тебя превратили его в помойную яму. У меня была дочь, и знаешь что? С того момента и по сей день я ее ни разу не видел. Зато я знаю, как ее зовут, преподобный, и ты тоже знаешь. — Он подмигнул Херви. — И как ты думаешь, как же ее зовут?

Херви не ответил. Деворэкс обратился к Гудвайф:

— Я знаю, кто она, а ты?

Она знала. Эбенизер недавно сказал ей, что Доркас ему не сестра, но до тех пор она не ведала, кто отец девушки. Слайзы, оставаясь верными слову, данному родителям Марты Слайз, всю жизнь сохраняли тайну рождения Доркас. С невыразимым ужасом Гудвайф смотрела, как черноволосый солдат снова подступил к Верному До Гроба Херви.

— Ее зовут, преподобный, Доркас Слайз. Или звали. Теперь она замужем. Она леди.

Херви тряс головой.

— Нет, нет.

— Я сейчас убью тебя, преподобный, и пусть все узнают, что Кристофер Эретайн вернулся отомстить тебе. — Он усмехался. Херви дрожал в собственных испражнениях. Деворэкс заговорил громче, чтобы Гудвайф наверняка расслышала каждое слово. — И не только тебе, преподобный. Завтра я отправляюсь в Амстердам, но через две недели вернусь, и тогда настанет очередь сэра Гренвилла Кони. Хочешь знать, как я его убью?

Херви призвал все свое мужество, которого, впрочем, было весьма немного. Он понимал, что близится его смерть, и отчаянно пытался отогнать ее словами.

— Вы с ума сошли, сэр! Подумайте, что вы творите!

— Я и думаю, преподобный. А ты, умирая, думай о том, почему умираешь. Ты умираешь в отместку за то, что сделал с моей дочерью. Тебе понятно?

— Нет! Нет!

— Да. — Направленное на Херви лезвие ножа приближалось, а голос Деворэкса был безжалостен, как зимний ветер. — Она моя дочь, мразь, а ты воспользовался ею, глумился над ней.

Гудвайф оцепенела. Преподобный Херви не осмеливался ни пошевельнуться, ни защититься, он лишь запрокидывал голову назад, уклоняясь от лезвия. Кадык не двигался, в глазах застыл ужас, прямые волосы соломенного цвета падали на стол. Деворэкс занес нож вертикально над головой священника.

— Я тебя ненавижу, преподобный, и отправлю в ад. Он начал опускать лезвие.

— Нет! — закричал Херви, но лезвие прошло между губ, между зубов. Он попытался их сжать, но его враг расхохотался, надавил на кинжал и последний вопль Верного До Гроба замер, когда лезвие прошло в рот, погружаясь глубже и глубже, пока Деворэкс, кряхтя, не пригвоздил голову к столу.

— Скоро ты умрешь, мразь.

Так он и оставил Херви, чье голое тело выгнулось над замаранным стулом. Шум был ужасен, но Деворэкс не обращал на него внимания. Он подошел к Гудвайф, в чьих глазах запечатлелся такой же ужас.

— Ты плохо относилась к моей дочери?

Она энергично мотала головой.

— Надеюсь, что нет, но уверен, что она мне все расскажет, а через две недели я вернусь. Передай это сэру Гренвиллу.

Она кивнула.

Шум прекратился. Кровь заливала стол, капала на ковер. Деворэкс подошел к мертвому и выдернул кинжал, который лязгнул о зубы. Прямые окровавленные волосы всколыхнулись, когда голова дернулась вверх, прежде чем Деворэкс освободил ее. Он вытер кинжал о занавески, спрятал его в ножны и снова сказал Гудвайф:

— Передай сэру Гренвиллу привет от меня. Скажи, Кристофер Эретайн ничего не забывает.

Он сгреб в охапку одежду посетительницы Херви, отпер дверь и спустился вниз. Он нашел женщину в гостиной, дрожащей под двумя накидками — своей собственной и той, что она взяла в прихожей. Деворэкс усмехнулся ей:

— Я бы не стал подниматься наверх, любовь моя. Она бросила на него беспокойный взгляд.

— Как тебя зовут, крошка?

Она сказала ему свое имя, а потом и адрес. Деворэкс швырнул одежду к ее ногам.

— Муж в армии?

— Да.

— Тебе бы не хотелось, чтобы он про это узнал, верно? Она умоляюще подняла глаза:

— О нет. Прошу вас!

Он приложил палец к губам.

— Никто не узнает, кроме нас двоих. А я тебя скоро найду.

Он нагнулся и что-то шепнул ей на ухо. Она засмеялась. Деворэкс чмокнул ее в щечку.

— И запомни мои слова, не поднимайся наверх. Обещаешь?

— Обещаю.

Он оставил ее, размышляя о том, что вот такую награду приносит ночь злодеяний, и заторопился по темным переулкам, пока не увидел Мэйсона, ждавшего с лошадьми у ворот близ Элдгейта. Деворэкс расхохотался, вспрыгивая в седло. Мэйсон спросил:

— Что такое, полковник?

— Ничего. — Он снова засмеялся. — Отправляешься убить мужчину, а находишь себе женщину, недурно, а? Дай выпить.

Мэйсон понимающе смеялся, протягивая каменную флягу, которую Деворэкс приложил к губам. Он сделал большой глоток и почувствовал, как бренди обжигает ему желудок.

— О Господи, как хорошо. Давай одежду.

Деворэкс сбросил черный камзол, башмаки с квадратными носами, натянул свою кожаную куртку, сапоги, пристегнул меч и снова засмеялся.

— Что, сэр?

— Ничего, Джон.

Он думал о том, как затрепещет сэр Гренвилл, когда Гудвайф утром выложит ему новость, как этот жирный адвокат будет метаться, убедившись, что Эретайн вернулся. Он отхлебнул еще бренди и приказал Мэйсону:

— Ты отправишься к мистеру Слайзу, Джон.

— Сейчас?

— Да. Скажешь, чтобы встретился с нами на берегу вечером в понедельник. Самое раннее в семь.

Мэйсон повторил его слова.

— А еще скажи ему, что, если до десяти утра завтра не будет никаких известий от Эретайна, пусть пришлет патруль в дом преподобного Херви. Он знает, где это.

— Слушаюсь, сэр.

— А ты будешь ждать меня в Оксфорде в доме девушки завтра вечером.

Казалось, Мэйсона не смущала перспектива проделать такой путь за столь короткое время.

— В Оксфорде завтра вечером, сэр.

Деворэкс захохотал:

— Кошка забралась на голубятню, Джон. Пустила в ход и когти и зубы! Иди!

Он посмотрел, как Мэйсон развернул лошадь, прислушался к стуку копыт по Леденхолл-стрит и пришпорил коня. Бросив башмаки в переулке, Деворэкс нагло прокладывал себе путь через Элдгейт. Он гаркнул на стражников, чтобы посторонились, обозвал капитана сукиным сыном и пустил лошадь по короткому каменному тоннелю.

За воротами он свернул налево, намереваясь обогнуть Лондон с севера, прежде чем свернуть на Оксфорд-стрит в Сент-Джайлз. После убийства лучше всего было оказаться за городской чертой.

Он мчался галопом по Мурфилдз. Ночной ветер предвещал дождь, но ему было безразлично. Он закинул голову и захохотал, глядя на пробивающуюся сквозь тучи луну. — Кит Эретайн! Ах ты мерзавец! Ты бы гордился мной! Гордился!

Он смеялся и скакал в ночи на запад.