Обреченные на забвение

Июнь 1035 года

Северная Америка

Корабли двигались сквозь утренний туман подобно безмолвным и зловещим призракам. Высокие изогнутые носы, сверху донизу покрытые затейливой резьбой, венчали деревянные головы драконов. Оскалив пасти и вытаращив глаза, казалось, они выискивали жертвы во мгле. Считалось, что драконы не только вселяли страх во врагов, но и защищали корабль и плывущих на нем людей от злых духов.

Торчащие из отверстий в корпусе ряды весел ритмично опускались в темные воды, медленно перемещая корабли по волнам. Квадратные красно-белые паруса безвольно висели в неподвижном воздухе.

На этих длинных черных судах, предназначенных для плавания в спокойных прибрежных водах, группа смельчаков пересекла огромный враждебный океан. Все имущество помещалось в двадцатифутовых плоскодонках, привязанных к корме кораблей. Из всех дорог, которыми бороздили моря норвежские викинги, самым опасным считали великое путешествие через Северную Атлантику.

Перебираясь через океан со скарбом и домашней живностью, они прокладывали дорогу тем, кто придет сюда много веков спустя. Не обращая внимания на опасности, они храбро пробивались сквозь ледяные поля, боролись со шквалистым ветром, преодолевали огромные волны и выдерживали неистовые шторма, налетавшие с юго-запада. Большинство выжили, хотя море и взяло свое. Из восьми кораблей, которые отправились из Норвегии, два навсегда исчезли в тумане.

Наконец измотанные штормами будущие колонисты достигли восточного побережья Ньюфаундленда, но вместо того, чтобы пристать неподалеку от первого поселения Лейфа Эриксона, норвежцы отправились дальше на юг. Они собирались основать новую колонию в местах с более мягким климатом.

Обогнув огромный остров, мореплаватели повернули на юго-восток и вскоре добрались до длинного перешейка, изгибающегося к северу от материка. Миновав два меньших по величине острова, пришельцы еще два дня плыли вдоль пустынного песчаного берега. Норвежцы, прожившие всю жизнь среди нагромождений скал, смотрели на него как на чудо.

Пройдя вдоль нескончаемого берега, путешественники обнаружили широкий пролив. Небольшая флотилия бесстрашно вступила в спокойные воды и двинулась на запад, используя поддержку нахлынувшего прилива. Внезапно ее накрыло облаком влажного тумана. Опускавшееся за невидимый горизонт солнце превратилось в тусклый оранжевый шар. Не приставая к берегу, капитаны кораблей обсудили ситуацию и решили до утра встать на якорь. Они надеялись, что за это время туман рассеется.

Когда начало светать, туман сменился легким маревом, и оказалось, что пролив сужается, переходя в узкий фьорд, выходящий в море. Усевшись на весла, мужчины стали грести по течению. Женщины и дети спокойно разглядывали очистившийся от тумана западный берег. Высокие скалы угрюмо нависали над корабельными мачтами.

Земля медленно приближалась, из-за гряды холмов показались гигантские деревья. Хотя не было видно никаких признаков жилья, пришельцы полагали, что за ними наблюдают люди, прячущиеся среди деревьев. Каждый раз, когда они причаливали, чтобы набрать пресной воды, на них нападали скрелинги. Так норвежцы называли коренных жителей тех земель, которые собирались колонизировать. Не отличаясь гостеприимством, скрелинги не раз осыпали стрелами приближавшиеся к их берегам корабли.

Проявляя привычную выдержку, проверенную в многочисленных стычках, глава экспедиции Бьорн Сигватсон не разрешал своим воинам отвечать на нападения. Сигватсон не хотел разделить участь первых экспедиций под руководством Торфинна Карлсефци и Лейфа Эриксона, истребленных скрелингами. Он знал, что туземцы уничтожили колонистов из Винланда и Гренландии, которые из мести убили несколько мирных жителей. Сигватсон требовал, чтобы с местным населением обращались дружелюбно. Чтобы выжить, колонистам нужно было не воевать, а торговать, выменивая у местных жителей на дешевые безделушки меха, провизию и другие необходимые для жизни товары. Отряд Бьорна Сигватсона состоял из суровых, вооруженных до зубов воинов, закаленных в боях с саксами. Работая топором, они не снимали со спины меча.

Прилив помогал пришельцам легко двигаться вверх против течения. Устье реки шириной всего в три четверти мили вскоре расширилось до двух миль. Пологий восточный берег покрывали густые заросли.

Стоя на носу первого корабля, Сигватсон всматривался сквозь редеющий туман в крутой западный берег. Заметив проход в отвесных береговых скалах, он повернулся к гребцам:

— Подгребайте поближе к правому берегу. Похоже на бухту, попробуем там укрыться на ночь.

Подойдя ближе к берегу, они увидели темнеющий вход в пещеру. Он оказался достаточно широким, чтобы в него вошел корабль. Вглядываясь во мрак, Сигватсон заметил, что внутри проход расширяется. Приказав остальным кораблям лечь в дрейф, он сложил мачту, чтобы пройти под низким сводом. Преодолев бурлящий у входа поток, опытные гребцы легко провели драккар внутрь, приподняв весла, чтобы уберечь их от ударов о стены.

Когда корабль вошел внутрь, женщины и дети наклонились над бортами, с удивлением всматриваясь в прозрачную воду. В ней резвились стаи рыб, и было хорошо видно каменистое дно на глубине в пятьдесят футов. Пришельцев совсем не пугало, что они оказались в высоком гроте, достаточно большом, чтобы в нем могла разместиться флотилия, втрое превосходящая маленькую группу викингов. Хотя их предки приняли христианство, древние языческие традиции все еще были живы. Образовавшиеся естественным путем гроты пришельцы продолжали считать жилищами богов.

Внутренние стены грота были до блеска отполированы морскими волнами. Их венчали куполообразные своды, совершенно гладкие, без малейших признаков мха или вьющихся растений. Удивительно, но здесь не было и летучих мышей. Помещение оказалось практически сухим. Глубина у берега не превышала трех футов, в то время как потолок пещеры возвышался на добрых семьдесят ярдов.

Сигватсон дал команду заходить в грот остальным кораблям. Гребцы его драккара сложили весла, позволив судну дрейфовать под сводом, пока нос не уткнулся в песок. Когда корабли приблизились к месту высадки, перекинули сходни. Все тотчас сошли на сушу, радуясь тому, что впервые за много месяцев могут размять ноги.

Прежде всего принялись готовить горячую пищу, которой не ели с тех пор, как ненадолго приставали к земле далеко на севере. По пещерам разбежались дети — собирать нанесенные течением ветки. Они в изобилии скапливались вдоль промоин, образовавшихся в результате водяной эрозии.

Разложив костры, женщины начали печь хлеб. В больших железных котлах варили кашу и тушили рыбу. Несколько мужчин ремонтировали корабельную оснастку и латали паруса, прохудившиеся за время трудного путешествия. Другие, забросив сеть, ловили рыбу, которая буквально кишела во фьорде. Обнаружив такое замечательное укрытие от непогоды, женщины не скрывали радости. А крепкие, могучие мужчины, привыкшие к морским просторам, наоборот, чувствовали себя неуютно в замкнутом пространстве.

После ужина, прежде чем устроиться на ночь в кожаных спальных мешках, младшие из детей Сигватсона, девочки одиннадцати и десяти лет, возбужденно крича, подбежали к отцу. Схватив за руки, они потянули его в самую дальнюю часть пещеры. Освещая дорогу факелами, они провели отца в длинный туннель, где с трудом можно было встать в полный рост. Карабкаясь по каменной осыпи, они поднялись вверх почти на двести футов. Тут дети остановились и указали на небольшую расщелину.

— Отец, посмотри, посмотри! — кричали девочки. — Там дыра наверху. И в нее видны звезды.

Впрочем, и сам Сигватсон отчетливо видел ночное небо, хотя дыра оказалась слишком маленькой и узкой. Даже ребенок не смог бы вылезти через нее наружу. На следующий день Сигватсон назначил несколько человек, чтобы те выровняли пол туннеля и расширили проход.

Когда отверстие увеличили настолько, чтобы по нему можно было пройти, норвежцы выбрались на широкий луг, окруженный вековыми деревьями. Открывшийся перед ними вид совсем не походил на однообразные безлесные земли Гренландии. Казалось, запасы леса для строительства здесь поистине неисчерпаемы. Ковер из диких цветов и трав густо покрывал жирную почву, одинаково пригодную для земледелия и разведения скота. На этой щедрой земле, расположенной высоко над красивым голубым фьордом, кишащим рыбой, Сигватсон и решил устроить свою колонию. Он считал, что ее выбрали сами боги, показав дорогу детям, которые и привели взрослых туда, где все надеялись найти рай.

Страстно влюбленные в жизнь, норвежцы трудились в поте лица, боролись за каждое ее мгновение и расставались с ней с большой неохотой. Море было частью их жизни, человека без шлюпки они приравнивали к рабу. Хотя на протяжении всех Средних веков норвежцев боялись из-за их варварских обычаев, именно они изменили лицо Европы. Отважные викинги воевали и расселялись в России, Испании и Франции. Они становились купцами и торговцами, уважаемыми за удачливость и умение обращаться с оружием. Вождь норманнов завоевал север Франции, названный Нормандией по имени его племени. Его потомок Вильгельм Завоеватель покорил Англию.

Бьорн Сигватсон был типичным викингом с золотистыми волосами и курчавой бородой. Не слишком высокого роста, но крепкий и широкоплечий, он обладал бычьей силой. Появившись на свет в 980 году в родовом доме, он, как и большинство его юных сверстников, рос с неуемной жаждой узнать, что скрывается за горизонтом.

Не по годам дерзкий и в то же время осторожный, с пятнадцати лет Сигватсон участвовал в набегах на Ирландию. В двадцать сколотил достаточное состояние и считался опытным морским разбойником. Тогда же он женился на Фрейдис, стройной красавице с длинными золотистыми волосами и голубыми глазами. Брак оказался счастливым. Построив прекрасный корабль, Сигватсон собрал собственный отряд и несколько лет грабил Британское побережье.

Накопив значительное состояние и заработав в битвах множество шрамов, Бьорн покончил с разбоем и сделался купцом. Он торговал янтарем, ценившимся в то время выше золота. Но спустя несколько лет, когда все заговорили о грандиозных изысканиях Эрика Рыжебородого и его сына Лейфа Эриксона, им вновь овладела жажда наживы.

Решив добраться до неведомых западных земель и основать там колонию, Сигватсон снарядил флотилию из десяти кораблей, способную перевезти триста пятьдесят воинов вместе с семьями, скотом и сельскохозяйственными орудиями. Один корабль Бьорн доверху набил янтарем и награбленными сокровищами. Он предполагал использовать их для торговли с судами, перевозящими товары между Норвегией и Исландией.

Найденная пещера оказалась поистине идеальным убежищем для кораблей и складирования припасов. В случае возможных атак со стороны скрелингов она могла стать и крепостью. Выкатив на катках из воды свои корабли, викинги расставили их на вырубленных в скалах площадках.

Корабли викингов во все времена вызывали заслуженное восхищение. Они не только отличались поразительными мореходными качествами, но и были настоящими произведениями искусства, обильно украшенными искусной резьбой на носу и корме. Немногие суда могли сравниться с ними по красоте линий.

Большой корабль, или кнорр, использовался для набегов на европейские берега. Он имел пятьдесят весел и был просторным, маневренным и быстрым. Но рабочей лошадкой у викингов считался драккар. Его длина составляла от пятидесяти до шестидесяти футов, а максимальная ширина равнялась пятнадцати футам, то есть размеру среднего бревна. На драккаре могли перевозить на большие расстояния до пятнадцати тонн груза.

В открытом море он двигался под большим квадратным парусом. Для передвижения в неглубоких прибрежных водах ему достаточно было усилий всего десяти гребцов. От носа до кормы тянулась просторная дощатая палуба, на которой размещали товары или скот.

Никаких помещений на драккаре не было. И вожаки, и команда, и пассажиры одинаково страдали от соленых брызг и ветра. Только в жгучие зимние холода палубу прикрывали навесами из бычьих шкур. Даже такие прославленные вожди, как Сигватсон, не имели собственной каюты. Все викинги обладали равными правами, хотя последнее слово всегда оставалось за вожаком.

Викинги строили свои суда из дуба, пользуясь одним топором. Прежде всего они вырубали прочный киль. В сечении он напоминал букву Т и обеспечивал остойчивость судна при плавании в бурном море. Потом сооружалась деревянная обшивка из тонких, плотно пригнанных друг к другу досок, сходившихся к носу и корме. Для прочности их стягивали просмоленными жилами. Нос и корму судна украшали резьбой. Нижние концы досок заходили под верхние, составляя монолитную конструкцию. Под конец все швы конопатили просмоленной шерстью. Для большей жесткости корпус укрепляли несколькими поперечными балками, на которые настилали палубу.

При всей своей внешней хрупкости драккары признавались самыми надежными кораблями Средневековья. Секрет заключался в том, что при изгибах корпуса упругий киль компенсировал деформацию, а небольшая осадка позволяла кораблю легко скользить даже над самыми высокими волнами.

Тяжелое дубовое кормило, называвшееся стьорнборди, закреплялось на корме по правому борту, что позволяло рулевому одновременно наблюдать за бронзовым флюгером на мачте и держать курс, сообразуясь с капризами ветра.

Викинги считались не только искусными кораблестроителями, но и выдающимися мореплавателями. С рождения они ощущали себя частью морской стихии. Они прокладывали курс по звездам и течениям, учитывая ветер и движение облаков. По температуре воды, поведению рыб и птиц узнавали о приближении бури.

Ночью они вели корабли по звездам, днем определяли склонение солнца по солнечным часам, представлявшим собой круглый циферблат с зарубками по окружности и тонким стержнем в центре, отбрасывающим равномерно перемещающуюся от восхода до заката тень. Проводимые викингами вычисления широты всегда оказывались необычайно точными. Их корабли редко пропадали без вести. Никто из современников даже не пытался соперничать с ними в знании моря.

За первые месяцы колонисты построили несколько просторных деревянных домов с покрытыми дерном крышами. Из массивных бревен они воздвигли длинный дом — большое здание для проведения собраний, приготовления пищи и совместных трапез. В случае необходимости он мог служить для складирования припасов и защиты скота. Жадные до плодородных земель, норвежцы тем не менее пока не стали терять время на пахоту. Они собирали урожаи ягод и ловили сетями рыбу во фьорде.

Скрелинги отнеслись к ним на первых порах вполне дружелюбно. Они с любопытством наблюдали за пришельцами, обменивая ценные меха и дичь на безделушки, одежду и коровье молоко. Сигватсон предусмотрительно посоветовал своим людям не держать на виду металлические мечи, топоры и копья. Хотя скрелингам были известны лук и стрелы, металла они не знали и пользовались грубыми каменными орудиями. Вождь норвежцев не без оснований считал, что те, убедившись в преимуществе железа, очень скоро попытаются либо купить, либо просто украсть оружие пришельцев.

Все постройки закончили к наступлению зимы. Но в тот год зима была мягкой, снег шел редко, и только несколько дней оказались по-настоящему морозными. Поселенцы восхищались солнечными днями, более продолжительными и частыми, чем те, к каким они привыкли в Норвегии.

Весной Сигватсон отправил большую экспедицию с заданием обследовать близлежащие земли. Во главе отряда он поставил своего младшего брата Магнуса, а сам решил остаться, чтобы управлять быстро развивающейся колонией.

Понимая, что путешествие будет долгим и тяжелым, Сигватсон отобрал сто человек. После нескольких недель сборов на шести самых маленьких драккарах подняли паруса. Когда небольшая флотилия отправилась вверх по реке, все оставшиеся мужчины, женщины и дети высыпали на берег, чтобы попрощаться с уходящими в поход.

Полагали, что экспедиция продлится месяца два, однако она растянулась на долгих четырнадцать месяцев. Практически все время викинги провели на воде, лишь иногда им приходилось вытаскивать корабли и волоком перетаскивать их к очередной протоке. Они путешествовали по широким рекам и огромным озерам, казавшимся им такими же безбрежными, как родное Северное море.

Потом викинги плыли по реке, которая была намного шире тех, что им доводилось видеть в Европе или во время набегов на Средиземноморье. Проплыв по течению три сотни миль, они пристали к берегу и разбили лагерь в густом лесу. Здесь же они спрятали драккары. Потом отправились в долгий переход через бесконечную холмистую равнину.

Поскольку викинги подолгу не задерживались на одном месте, скрелинги не досаждали им. Больше всего норвежцев удивляли контрастные различия между племенами туземцев. Некоторые вели себя надменно и имели поистине царственное обличье, другие же в поведении и быту немногим отличались от животных.

Они остановились, когда завидели впереди заснеженные вершины огромных гор. Испытывая благоговейный страх перед великой землей, уходившей в бесконечность, они решили, что пора возвращаться, чтобы добраться до колонии до первого снега. Но когда в середине лета следующего года уставшие путешественники достигли поселения, вместо радостной встречи их ожидала боль и горечь невосполнимой потери. Колония была сожжена дотла. От их товарищей, жен и детей остались только обугленные кости. Они так и не смогли узнать, почему скрелинги так жестоко расправились с поселенцами.

Разъяренные и скорбящие норвежцы обнаружили, что скрелинги, уничтожив поселение, по счастью, не нашли пещеру, где находились корабли, а также сокровища и священные реликвии, которые Сигватсон награбил в молодости.

Возможно, взбешенным воинам следовало уплыть восвояси после всего происшедшего, но по обычаям предков они должны были отомстить. Они знали, что идут почти на верную гибель, но не испытывали страха. Ведь для викинга погибнуть в бою означало обрести бессмертие. Кроме того, оставался шанс выручить хотя бы часть женщин и детей, которых скрелинги могли увести с собой, превратив их в рабов.

Преисполненные печалью и гневом, викинги приступили к церемонии проводов умерших в священный мир Валгаллы. Собрав останки друзей и родственников, норвежцы перенесли их на один из кораблей. Изуродованные останки Бьорна Сигватсона завернули в мантию и доставили на его корабль. Рядом положили тела двух его дочерей, золотые и янтарные украшения и обильный запас еды для последнего путешествия. Полагалось погрузить туда же и его жену Фрейдис, но ее тела так и не смогли найти. Не осталось и скота, чтобы принести в жертву, — его угнали туземцы.

Согласно обычаям, корабли с умершими надо было захоронить. Но норвежцы боялись, что скрелинги могут раскопать могилу и ограбить мертвых. Поэтому скорбящие воины принялись долбить скалу над входом в пещеру. Наконец от нее откололся массивный кусок, сопровождаемый камнепадом, окончательно завалившим вход со стороны реки. Только под застрявшей в проходе скалой остался достаточно широкий подводный туннель.

Закончив погребальную церемонию, норвежцы начали готовиться к битве. В среде викингов честь и храбрость почитались выше прочих достоинств. Сражения были частью их повседневной жизни — с раннего детства отцы воспитывали мальчиков как будущих воинов. Наточили драгоценное оружие — выкованные германскими мастерами длинные мечи и боевые топоры. Они не только высоко ценились, но и были предметом поклонения. И мечам, и топорам давали имена, как будто они были живыми существами.

Чтобы защитить верхнюю часть тела, воины надели кольчуги и конические шлемы с наносниками. Потом подняли раскрашенные в яркие цвета деревянные щиты с широкими металлическими накладками. Каждый воин вооружился копьем с длинным заостренным наконечником. Одни несли широкие двуручные мечи длиной в три фута, другие предпочитали сражаться боевыми топорами.

Когда все приготовились, Магнус Сигватсон повел войско в сотню воинов к ближайшему поселению скрелингов, находившемуся в трех милях от сожженной колонии. Скопление из нескольких сотен хижин представляло собой большую деревню или, скорее, примитивный город, в котором проживало не менее двух тысяч туземцев.

Викинги сразу же ринулись в бой. Рыча, как бешеные псы, они выскочили из-за деревьев и легко перемахнули через невысокий частокол, окружавший поселение и предназначавшийся больше для ограждения домашних животных, чем для защиты от нападения.

Стремительная атака вызвала панику среди жителей, многие из которых, не успев понять, что происходит, были вырезаны как скот. В первые же минуты погибли почти двести человек. Но тут и там, собираясь небольшими группами, скрелинги пытались защищаться, засыпая нападавших тучами стрел. К воинам присоединились женщины, удивительно метко швырявшие камни. Последние оставляли глубокие вмятины на шлемах и щитах викингов, однако существенного вреда почти не причиняли.

Командуя викингами, Магнус сражался в первых рядах. В одной руке он сжимал копье, в другой — гигантский боевой топор. С наконечника и лезвия его оружия струилась кровь. Таких неистовых воинов викинги называли берсеркерами. Они считались одержимыми, потому что не испытывали в бою боли от ран и обладали силой десятерых бойцов. Берсеркеры всегда наводили ужас на врагов. Со звериным ревом обрушивался Магнус на скрелингов, невзирая на количество противников, и каждый раз его топор и копье сражали по нескольку человек кряду.

Но и туземцев тоже охватила животная ярость. Хотя все, кто вступал в рукопашный бой с норвежцами, почти сразу погибали, на место убитых тут же вставали новые воины. К тому же посланные в близлежащие деревни гонцы вскоре вернулись с подкреплением, и теперь уже скрелинги начали теснить пришельцев, пользуясь своим огромным численным превосходством.

Целый час усыпали мстители мертвыми телами деревенские улочки, надеясь найти своих жен и детей, но обнаружили только клочки их одежды, которые местные женщины носили как украшения. Посчитав, что туземцы просто съели их близких, разъяренные норвежцы впали в бешенство. Откуда им было знать, что пятерых женщин отправили в дар вождям соседних поселений? Они удвоили натиск, и земля вокруг убогих хижин пропиталась кровью. Но то было их последнее усилие — уже через несколько минут викинги поняли, что обречены. Подходили все новые и новые отряды скрелингов, и вскоре против каждого норвежца сражался десяток туземных воинов.

Оставшиеся в живых сгрудились вокруг Магнуса Сигватсона. Стоя спинами друг к другу, они продолжали драться, прикрываясь щитами от стрел. У норвежцев уже сломались почти все копья, и они могли полагаться только на мечи и боевые топоры. Не рискуя нападать, скрелинги старались держаться в отдалении. Многократно превосходя норвежцев численностью, они забрасывали их градом стрел, утыкавших щиты плотнее, чем иглы на спине дикобраза. Выпустив все стрелы, скрелинги отбросили луки и ринулись на горстку уцелевших викингов, чтобы нанести последний удар. Израненные норвежцы сражались до последнего, один за другим падая под тупыми лезвиями каменных топоров.

Они умирали, как настоящие герои, с оружием в руках, вспоминая потерянных любимых и надеясь, что обязательно попадут в Валгаллу. Последним был сражен Магнус Сигватсон. Вместе с ним умерла мечта покорить Северную Америку — умерла на ближайшие пятьсот лет. Но Магнус оставил наследство, которое дорого обошлось тем, кто пришел следом за ним.

Еще до захода солнца все сто храбрецов пали, унеся вместе с собой жизни более тысячи воинов, женщин и детей и оставив уцелевших скрелингов в полном убеждении, что белокожие пришельцы из-за моря приносят несчастье и остановить их можно только силой. Все окрестные туземные племена пребывали в шоке и трауре. До сих пор ни одна межплеменная битва не влекла за собой столь великое множество убитых и раненых. Они и не подозревали, что это великое сражение окажется лишь прелюдией к войнам будущего, когда не менее ужасная судьба постигнет едва ли не все коренное население Североамериканского континента.

Для викингов, живших в Ирландии и Норвегии, судьба колонии Бьорна Сигватсона так и осталась загадкой. Некому было поведать потомкам их историю, и ни один мореход не отправился по их следам. Память о колонистах осталась лишь в немногочисленных строчках полузабытой саги, передававшейся из поколения в поколение.

Чудовище из глубин

2 февраля 1894 года

Карибское море

Старый, еще деревянный военный корабль «Кирсарг» шел под американским флагом в Никарагуа с острова Гаити. Стояла спокойная, ясная погода, лишь у горизонта виднелись редкие серебристые облачка. Высота волн не превышала двух футов, и ничто не предвещало катастрофу. Неожиданно впередсмотрящий заметил странный предмет, двигающийся параллельно курсу в миле по правому борту. Даже невооруженным глазом можно было разглядеть черное продолговатое тело, фута на два выступающее из воды.

— Это еще что такое? — осведомился капитан Ли Хант у своего первого лейтенанта Джеймса Эллиса, изучающего предмет в морской бинокль.

Упершись грудью в фальшборт, чтобы уменьшить воздействие качки, Эллис снова впился взглядом в странное явление:

— Смахивает на кита, сэр, но я впервые вижу, чтобы они развивали такую скорость, ни разу не взмахнув хвостом и не нырнув под воду. И бугор у него на спине какой-то странный.

— Возможно, редкий тип морского змея, — заметил Хант.

— Возможно, сэр. Скажу только, что такого животного я еще не встречал, — покачал головой Эллис.

— Но и на судно, построенное руками человека, тоже не похоже.

Худощавый, с заметно поседевшими волосами и неизменной трубкой в зубах, Хант был настоящим морским волком. Обветренное загорелое лицо и постоянный прищур глубоко посаженных карих глаз выдавали человека, долгие часы проводящего под открытым небом. Его считали настоящим профессионалом, избороздившим все океаны и имеющим прекрасный послужной список. Закончив Морскую академию в 1869 году, Хант не успел принять участие в Гражданской войне. Перед тем как стать капитаном «Кирсарга», он сменил восемь военных кораблей, постепенно поднимаясь по служебной лестнице. В знак признания его выдающихся заслуг ему доверили перед отставкой командовать самым знаменитым кораблем американского флота.

Корабль-ветеран прославился тридцать лет назад, когда 1 февраля 1864 года он потопил «Алабаму», печальной памяти рейдер конфедератов, уничтоживший множество кораблей северян. Менее чем за час «Кирсарг» отправил на дно равный ему по классу и мощности вооружения боевой корабль, построенный на верфях Шербура. По возвращении на родину благодарные соотечественники чествовали экипаж и командира как национальных героев.

Через десять лет по окончании Гражданской войны его орудия заменили новыми. С нарезными пушками и командой в сто шестьдесят человек корабль продолжал представлять собой грозную силу.

Опустив бинокль, Эллис повернулся к Ханту:

— Прикажете осмотреть эту штуку поближе, сэр?

Кивнув помощнику, Хант приказал:

— Штурвальному развернуть на десять градусов вправо. Задействовать вторую батарею и удвоить число наблюдателей. Не хочу потерять из виду это чудовище, кем бы оно ни было.

— Так точно, сэр!

Эллис, высокий лысеющий человек с длинной, аккуратно подстриженной бородкой, выполнил все распоряжения капитана. Вскоре из трубы клубами повалил черный дым, за кормой вспенился бурун, и корабль-ветеран увеличил скорость, рассекая набегающие волны. Казалось, он весь дрожит от нетерпения, как старый боевой конь, заслышавший призывные звуки полковых труб.

Вскоре «Кирсарг» начал сближаться со странным предметом, продолжающим двигаться прежним курсом, не сбавляя хода. Тем временем комендоры зарядили двадцатифунтовую нарезную пушку. Ожидая команды, комендор вопросительно взглянул на Ханта, стоящего рядом с рулевым.

— Второе орудие готово к бою, сэр!

— Стрелять на пятьдесят футов перед носом чудовища, мистер Мерримэн, — прокричал Хант в мегафон.

В ответ Мерримэн кивнул и махнул рукой заряжающему, который наклонился к орудию, натянув спусковой шнур, и наводчику, целившемуся с казенной части.

— Вы слышали команду. На пятьдесят футов впереди чудовища!

Раздался выстрел, и орудие откатилось назад, натянув толстый опорный трос, пропущенный сквозь кольцо в казенной части. Наводка была выполнена тщательно, и снаряд упал как раз перед гигантским горбом, на миг скрывшимся под окатившей его волной. Кто бы это ни был — животное или машина, — он проигнорировал нападение и продолжал двигаться с той же скоростью и не отклоняясь от курса.

— По-моему, он не обращает на нас внимания, — усмехнулся Эллис.

Хант поднес к глазам бинокль:

— Если не ошибаюсь, его скорость составляет десять узлов против наших двенадцати.

— Так точно, сэр. Нагоним его через десять минут, — подтвердил Эллис.

— Стрелять на поражение, как только подойдем на тридцать ярдов, — приказал капитан.

Все свободные от вахты матросы высыпали на палубу и оживленно глазели на неизвестную тварь, расстояние до которой сокращалось с каждой минутой. Внезапно пирамидальный нарост на спине вспыхнул и озарился ярким светом.

— У меня такое ощущение, — заметил Хант, — что мы видим отражение солнца в зеркале или оконном стекле.

— Но ни одна морская тварь не нуждается в зеркале и не имеет застекленных окон в своей шкуре, — подхватил лейтенант.

За это время комендор успел перезарядить орудие и выстрелил снова. В пятнадцати футах перед монстром поднялся фонтан. И снова никакой реакции, как будто с «Кирсарга» и не стреляли вовсе. Неопознанный объект уже настолько приблизился, что капитан Хант невооруженным глазом смог разглядеть треугольные металлические пластины на обшивке горба и большие круглые иллюминаторы из толстого кварцевого стекла.

— Господи, да это же рукотворное создание! — изумленно выдохнул Хант.

— Глазам своим не верю, — пробормотал Эллис. — Хотел бы я знать, кто построил столь необычный корабль?

— Если не американцы, то только англичане или немцы.

— Откуда мы знаем, сэр? На нем нет флага.

Тем временем странный объект медленно погрузился под воду и пропал в глубине. «Кирсарг» прошел точно над тем местом, где только что находилось это загадочное судно, но не обнаружил никаких следов.

— Оно исчезло, сэр, — растерянно сообщил один из собравшихся на шкафуте моряков.

— Держаться настороже! — распорядился Хант. — Продолжать наблюдение по обоим бортам!

— Что делать, если оно снова появится, сэр? — уточнил Эллис.

— Дадим залп, если оно не поднимет флага.

День клонился к вечеру, но «Кирсарг» продолжал крейсирование, двигаясь по спирали и постепенно расширяя радиус поисков. Однако надежда найти неопознанное судно начала таять. Капитан Хант уже собирался прекратить это бесплодное занятие, когда снова послышался крик впередсмотрящего:

— Чудовище на траверзе в тысяче ярдов по левому борту!

Все бросились к фальшборту, всматриваясь в указанном направлении. Было еще достаточно светло и хорошо видно, как неизвестное судно с огромной скоростью идет прямо на «Кирсарг». Комендоры давно зарядили орудия и ждали только команды. Стрелки морской пехоты выстроились вдоль борта, приготовившись открыть огонь.

— Целиться в нос, с упреждением на скорость, — проинструктировал подчиненных Мерримэн.

Комендоры развернули орудия в сторону монстра, лихорадочно ловя его носовую часть в прицельные рамки. Убедившись в готовности батареи, капитан сам скомандовал:

— Огонь!

Шесть бортовых орудий «Кирсарга» выстрелили залпом, извергнув потоки дыма и огня. Хант успел заметить, как по обеим сторонам чудовища вздыбились разрывы от одиннадцатидюймовых гранат. Девятидюймовые ядра гладкоствольных пушек упали чуть дальше, при этом капитан готов был поклясться, что по крайней мере один из снарядов скользнул по хребту твари и отскочил от него, рикошетом запрыгав по волнам, как брошенный рукой ребенка плоский камешек.

— Оно что, бронированное? — ошеломленно пробормотал Хант, ни к кому конкретно не обращаясь.

Как будто разозлившись, загадочная субмарина еще увеличила ход, нацелившись носом прямо в середину корпуса «Кирсарга». Комендоры поспешно перезарядили орудия, но не успели произвести новый залп, поскольку та подошла совсем близко к кораблю, выйдя из зоны поражения. Стреляли только выстроившиеся по левому борту солдаты морской пехоты и несколько офицеров, собравшихся у гака борта. На бронированный корпус чудовища обрушился шквал пуль.

Не в силах отвести взгляд от огромного сигарообразного корпуса, Хант ухватился за перила мостика, чтобы устоять при неминуемом столкновении. Но ожидаемого сокрушительного толчка не последовало. Все почувствовали лишь легкое сотрясение палубы под ногами, какое обычно ощущается при вхождении в док. А вот раздавшийся сразу вслед за этим слабый треск деревянной обшивки заставил весь экипаж похолодеть от ужаса. Стальной заостренный нос субмарины глубоко вошел в корпус в промежутке между кормой и машинным отделением, пронзив борт «Кирсарга» с той же легкостью, с какой профессиональный убийца вонзает нож в жертву.

Потрясенный Хант успел только бросить взгляд сквозь огромный прозрачный иллюминатор в пирамидальной рубке. Бородатое лицо за стеклом навек запечатлелось в памяти капитана. Как ни странно, оно показалось Ханту вовсе не торжествующим от легкой победы, а скорее опечаленным — как будто этот человек испытывал угрызения совести, сожалея и скорбя о тех страшных разрушениях, что причинило управляемое им судно. После тарана субмарина сразу же дала задний ход, без труда выскользнула из пробоины и скрылась в глубине.

Хант понимал, что «Кирсарг» обречен. Вода потоком хлынула в кормовой трюм и камбуз. Огромная пробоина представляла собой практически идеальный равносторонний треугольник в шести футах ниже ватерлинии. Корабль начал медленно крениться на левый борт. Только благодаря предусмотрительно задраенным по распоряжению Ханта водонепроницаемым переборкам смертельно раненный «Кирсарг» еще держался на плаву. К сожалению, это давало лишь временную передышку. Рано или поздно переборки не выдержат нарастающего напора забортной воды, и тогда всех находящихся на борту ждет ужасный конец.

Обозрев в бинокль горизонт, Хант заметил небольшой коралловый островок милях в двух от места аварии и тут же приказал рулевому:

— Живо поворачивай к тому рифу!

Капитана в эти минуты заботило только одно: выдержат ли переборки между трюмом и машинным отделением. Лишь при работающих котлах у него оставался шанс довести корабль до этого клочка суши.

Тяжело развернувшись, «Кирсарг» постепенно набрал скорость и приближался к острову. Не дожидаясь команды, первый лейтенант Эллис распорядился подготовить спасательные шлюпки и спустить на воду капитанский катер. Весь экипаж, за исключением кочегаров и механиков, собрался на палубе, с надеждой вглядываясь в пустынный коралловый риф, к которому стремился обреченный корабль. По приказу капитана давление в котлах подняли до предела. Чумазые кочегары торопливо швыряли в топки уголь лопату за лопатой, опасливо косясь на поскрипывающие переборки — единственную преграду, отделяющую их от смерти.

Бронзовые лопасти винта натужно молотили воду, с каждой минутой приближая корабль к спасительной, как все надеялись, суше. От хлынувшей в пробоину воды старина «Кирсарг» сильно осел, сделался неповоротливым и дал крен на левый борт аж на целых шесть градусов. Рулевой с трудом справлялся со штурвалом, сам едва удерживаясь на ногах.

Матросы собрались у шлюпок и были готовы покинуть корабль по первому знаку Ханта. Люди неловко балансировали на палубе, зловеще накренившейся под ногами. Отправленный на корму лотовой громко возвестил:

— Глубина сорок фатомов[1], сэр, не меньше!

Требовалось преодолеть еще как минимум сотню футов, чтобы достичь безопасной глубины. Капитану казалось, что его корабль тащится к этому крошечному коралловому островку с черепашьей скоростью. А «Кирсарг» тем временем оседал все глубже и глубже. Крен достиг уже десяти градусов. И все же риф постепенно приближался. Уже можно было разглядеть волны прибоя, взрывающиеся сверканьем брызг в лучах заходящего солнца.

— Десять фатомов, сэр, — прокричал лотовой матрос, — и быстро поднимается.

Не собираясь рисковать жизнью экипажа, Хант уже готовился отдать команду покинуть корабль, когда «Кирсарг» коснулся дна, пропахал килем широкую борозду в рифе, остановился и завалился набок, увеличив крен до пятнадцати градусов.

— Слава богу, спасены, — пробормотал рулевой, не в силах оторвать онемевшие руки от штурвала.

— Глубоко засели, — заметил Эллис, обращаясь к Ханту, — Да еще отлив начинается, так что в ближайшие несколько часов наш старик никуда не денется.

— Это уж точно, — с горечью согласился капитан. — Жаль, что его не удастся спасти.

— Ну зачем же так мрачно, сэр? Если днище не повреждено, буксир легко стащит «Кирсарг» в открытое море. А пробоину мы в два счета залатаем.

— Во всем виновата эта проклятая подводная лодка неизвестного происхождения. Если есть на небе Бог, он непременно воздаст кому-то за это злодеяние.

— Может, уже и воздал, — оптимистично предположил Эллис. — Вы заметили, сэр, как быстро она погрузилась после столкновения? Должно быть, своротила нос и пускает теперь пузыри где-нибудь на дне морском.

— Я одного не могу понять: почему это судно не всплыло и не назвало себя?

Эллис задумчиво уставился в бирюзовые воды Карибского моря.

— Помнится, я где-то читал об одном из наших кораблей, сэр, — вновь заговорил он после паузы. — «Авраам Линкольн», если не ошибаюсь. Лет тридцать назад он тоже столкнулся с таинственным морским чудовищем, обладающим, по всем признакам, металлической шкурой. Оно повредило его рулевое управление.

— Где это произошло? — оживился Хант.

— Кажется, в Японском море. А вот вам еще информация для размышления: за последние двадцать лет по меньшей мере четыре английских военных корабля бесследно исчезли при загадочных обстоятельствах.

— Боюсь, командование ни за что не поверит тому, что здесь произошло, — уныло покачал головой Хант, окидывая взглядом поврежденный корабль. — Если меня не разжалуют и не отдадут под суд, я буду считать, что легко отделался.

— Но у вас сто шестьдесят свидетелей, сэр, — попытался успокоить его Эллис.

— Пусть даже так, — проворчал Хант. — Все равно ни одному капитану не понравится потерять свой корабль из-за каприза какой-то неопознанной механической твари. — Замолчав, он некоторое время вглядывался в горизонт, размышляя о чем-то своем, но вскоре вернулся к действительности и начал прикидывать, что предстоит сделать для решения насущных проблем. — Продолжайте грузить припасы в шлюпки, мистер Эллис. Высадимся на берег, разобьем лагерь и будем ждать спасения. Кстати, где мы находимся?

— Судя по лоции, это риф Ронкадор, сэр.

— Невеселое местечко. И печальный конец для такого прославленного корабля, — пробурчал Хант. — Выполняйте, лейтенант, — закончил он разговор, обреченно махнув рукой.

Отдав честь, Эллис занялся руководством перевозки на берег провизии, парусины для палаток, инструментов и личных вещей экипажа. Устройство лагеря заняло всю ночь и следующий день. Только к вечеру команду удалось накормить горячей пищей.

Капитан покинул «Кирсарг» последним. Прежде чем спуститься по трапу в ожидавшую его шлюпку, он задержался, всматриваясь в неспокойную воду. Перед глазами вновь всплыло бородатое лицо человека в иллюминаторе, бестрепетной рукой направившего стальное чудовище в беззащитный деревянный борт его корабля.

— Кто ты, незнакомец? — прошептал он чуть слышно. — Ты выжил или погиб? А если выжил, кто станет твоей следующей жертвой?

Капитан Хант скончался спустя несколько лет, но до самой смерти, натыкаясь на сообщение в прессе об очередном исчезновении какого-нибудь судна, невольно задавался вопросом, не приложил ли к этому руку бородатый человек с таинственной подводной лодки.

Команда «Кирсарга» провела на рифе две недели, прежде чем на горизонте показался шлейф дыма. Хант выслал навстречу быстроходную шлюпку под командованием лейтенанта Эллиса, которому удалось остановить проходящее мимо судно. Оно сняло капитана и его людей с кораллового рифа и доставило в Панаму.

Вопреки ожиданиям, по возвращении Ханта и его команды в Соединенные Штаты расследования не проводили. Казалось, командующий флотом и другие высокопоставленные чины из военно-морского департамента сознательно решили замять случившееся. К удивлению Ханта, его даже повысили в звании, а потом без шума проводили в почетную отставку. Отметили и первого лейтенанта Эллиса, назначив командиром новейшей канонерской лодки «Елена». Во время испано-американской войны он проявил себя с самой лучшей стороны, доблестно сражаясь в кубинских водах.

Чтобы снять «Кирсарг» с рифа и отбуксировать его на верфи для ремонта, Конгресс выделил сорок пять тысяч долларов. Но оказалось, что жители соседних островов сожгли корабль, предварительно сняв с него все металлические части. Спасатели подняли с мелководья орудия и вернулись домой, а обгоревшие останки доблестного корабля-ветерана так и остались догнивать в его коралловой гробнице.

1

15 июля 2003 года

Южная часть Тихого океана

Даже если бы катастрофу спланировали заранее, ее последствия не могли быть более разрушительными. С самого начала все пошло кувырком. На борту роскошного круизного лайнера «Изумрудный дельфин» разгорался пожар, но никто об этом пока не знал. Офицеры и матросы спокойно несли ночную вахту, даже не подозревая, какая страшная опасность угрожает их судну. Супернадежная и суперсовременная противопожарная система почему-то не сработала. Все лампочки на пульте, совмещенном со схемой внутренних помещений лайнера, горели зеленым. Даже та из них, которая реагировала на датчики в судовой часовне, хотя, по идее, в случае отказа основной сигнализации, неминуемо должна была включиться дублирующая. А за закрытыми дверями часовни тем временем становилось уже по-настоящему жарко.

В четыре часа ночи почти все пассажиры мирно спали в своих каютах. Бары и рестораны, роскошное казино, ночной клуб и танцзал опустели. Следуя маршрутом Сидней-остров Таити, «Дельфин» пересекал Тихий океан с крейсерской скоростью в двадцать четыре узла. Он был спущен на воду всего год назад и теперь, по окончании отделочных работ, совершал свое первое плавание.

Формой лайнер походил на туристический башмак, пришлепнутый по центру гигантской шайбой. Круглая шестипалубная надстройка диаметром в сто пятьдесят футов как бы нависала над бортами, носом и кормой. Без единой трубы судно сильно смахивало на обычный плавучий док. Длина его составляла 750 футов, а водоизмещение — 50 000 тонн.

Новому лайнеру сразу же присвоили шесть звездочек — в первую очередь за внутренний интерьер, во многом напоминающий изысканное убранство лучших отелей Лас-Вегаса. Владелец «Изумрудного дельфина» — круизная компания «Голубые моря» могла по праву гордиться своим последним приобретением. Ни одна из его кают, вмещающих тысячу шестьсот пассажиров и девятьсот человек обслуживающего персонала, не пустовала.

Дизайном обеденных и танцевальных залов, баров, буфетов, театра и кают занимались лучшие в мире специалисты. Везде сияло разноцветное мозаичное стекло. Стены и потолки сверкали хромом, латунью и медью. Во всех направлениях лайнер пронизывала разветвленная сеть эскалаторов и движущихся дорожек. Палубы соединялись лифтами в стеклянных шахтах. Только по прогулочной палубе и торговой галерее можно было пройтись пешком. Все это великолепие выгодно подчеркивалось уникальной системой освещения, создающей (по мнению ее конструкторов) полное ощущение пребывания в райских кущах.

На спортивной палубе размещалось небольшое поле для гольфа. Здесь же находились двадцатипятиметровый бассейн, баскетбольная площадка и просторный спортивный зал с множеством снарядов и тренажеров. Многоэтажная торговая галерея протяженностью в пару городских кварталов, насквозь пронизывала целых три палубы.

Внутренние помещения напоминали плавучий музей абстрактного искусства. Повсюду висели полотна Джексона Поллока, Пауля Клее, Виллема де Коонинга и других корифеев жанра. Главный обеденный зал украшали бронзовые скульптуры Генри Мура. Приобретение коллекции обошлось в семьдесят восемь миллионов долларов.

Просторные каюты имели овальную форму и походили друг на друга, как близнецы. Дизайнерам была чужда идея классового неравенства, и они рассчитывали на пассажиров одного уровня. Мебель и внутреннее убранство напоминали декорации фантастических фильмов. В изголовьях широких коек с необыкновенно мягкими матрасами скрывалась внутренняя подсветка. Для тех, кто совершал свадебное путешествие, предусматривались зеркала, искусно вмонтированные в потолок.

Каждая из ванных комнат состояла из нескольких отсеков, в которых, в зависимости от настроения, можно было не только принять душ, но и окунуться в туман, дождь, тропический ливень или водяную баню. И все это в окружении цветущих тропических растений, столь экзотических, что можно было запросто усомниться в их земном происхождении.

Находиться в числе пассажиров «Дельфина» означало безоговорочно подтвердить свою принадлежность к касте избранных. В основном их контингент состоял из преуспевающих врачей, юристов и менеджеров руководящего звена различных компаний. Большинство были с семьями, но и семейные и одинокие всем своим видом наглядно демонстрировали окружающим, что они могут позволить себе только самое лучшее, невзирая на цену.

После обеда молодые парочки и холостяки обычно направлялись в танцзалы, где упоенно дрыгались под оркестр, исполняющий аранжировки популярных мелодий. Пассажиры постарше наслаждались зрелищем голоногих пышногрудых красоток, дающих представление в ночном клубе, или просаживали денежки в казино. Родители с детьми тянулись в театр, где накануне катастрофы играли последний бродвейский хит «Сукин сын из Аризоны».

К трем часам ночи все увеселительные заведения опустели. Никто из пассажиров, отошедших ко сну той роковой ночью, и представить не мог, что старая насмешница Смерть очень скоро пройдется своей косой по палубам и каютам «Изумрудного дельфина».

Прежде чем отправиться спать, капитан Джек Уэйткус бегло осмотрел верхние палубы. По стандартам большинства круизных компаний, он считался перестарком. Всего пять дней отделяли его от шестидесятипятилетнего рубежа. Уэйткус знал, что это его последнее плавание. Директора компании уже уведомили его о предстоящей отставке и выходе на пенсию. Он навсегда сойдет на берег, как только лайнер, завершив свой первый круиз, вернется в порт приписки Лодердейл.

Честно признаться, Уэйткус не имел ничего против такого поворота судьбы. Он уже давно решил, чем займется, став пенсионером. Капитан обустроил себе дом на прекрасной сорокадвухфутовой океанской яхте и последние несколько лет вместе с женой строил грандиозные планы отправиться на ней в кругосветное путешествие. Поэтому в описываемый момент Уэйткус был больше занят тем, что мысленно прикидывал наиболее оптимальный маршрут для перехода через Атлантику в Средиземное море.

Капитанский мостик «Дельфина» Уэйткусу доверили в знак признания его выдающихся заслуг перед компанией. Внешностью и тучностью он напоминал шекспировского Фальстафа, только без бороды. Слегка заплывшие жирком голубые глаза ласково взирали на окружающих, с губ не сходила доброжелательная улыбка. В отличие от большинства капитанов круизных судов, избегающих неофициальных контактов с пассажирами, капитану Уэйткусу почему-то всегда нравилось общаться с ними.

Сидя за капитанским столом в обеденном зале, он любил развлекать гостей байками о том, как безусым мальчишкой сбежал в море, нанявшись в Ливерпуле юнгой на грузовой пароход, отплывающий на Восток, а потом, ступенька за ступенькой, прошел нелегкий путь от юнги до капитана. Он упорно зубрил учебники по морскому делу, и наконец настал великий день, когда он сдал последний экзамен и получил вожделенный диплом.

До назначения капитаном «Дельфина» он десять лет прослужил вторым, а затем и первым помощником на круизных линиях «Голубых морей». Уэйткус пользовался большим уважением и авторитетом, и руководству не очень хотелось с ним расставаться, но такова уж была политика компании, и исключений из правил не допускалось.

Капитан чувствовал себя непривычно уставшим, но он никогда не засыпал, не прочитав хотя бы нескольких страниц одной из книг о подводных кладах из своей коллекции. Вот и сейчас у него в голове назойливо крутилась недочитанная накануне история о судне с золотом, затонувшем у берегов Марокко. Именно его поиском он решил заняться во время своего кругосветного плавания. Закончив главу, капитан еще раз позвонил на мостик, выслушал доклад вахтенного об отсутствии происшествий, удовлетворенно вздохнул и провалился в крепкий, безмятежный сон.

В 4.10 пополуночи, совершая стандартный обход судна, второй помощник Чарльз Макферрин, исполняющий обязанности вахтенного офицера, внезапно уловил отчетливый запах дыма. Принюхавшись, он определил, что источник задымления находится в конце торговой галереи, где были сосредоточены магазины, торгующие одеждой и сувенирами. Несколько удивившись, почему не слышно сигнала тревоги, он пошел на запах вдоль галереи, пока не оказался у двери судовой часовни. Ощутив исходящий от нее сильный жар, он необдуманно потянул за ручку и распахнул дверь. В лицо Чарльзу ударила ревущая стена пламени. Все внутри — от скамеек до алтаря — было объято огнем. Спасаясь от неистовства огненной стихии, Макферрин резко отпрянул назад, да так неуклюже, что споткнулся и упал на палубу. Мгновенно вскочив на ноги, он связался с мостиком по судовому радиотелефону и взволнованно прокричал в трубку:

— Скорее будите капитана! В часовне пожар. Объявите тревогу, включите аварийный компьютер и противопожарные системы.

Старший вахтенный офицер и первый помощник Винс Шеффилд машинально повернулся к пульту пожарной сигнализации, но на нем успокаивающе горели сплошь зеленые огоньки.

— Слушай, Чарли, ты в своем уме? У нас все спокойно.

— Клянусь богом, тут сущий ад! — снова закричал Макферрин. — И надо спешить, не то огонь перекинется дальше, на магазины с тряпками.

— А распылители работают? — продолжал выпытывать Шеффилд.

— Нет, не работают. Точно тебе говорю, здесь что-то серьезное. Похоже, противопожарная система вышла из строя.

Шеффилд растерялся. Он знал, что на «Дельфине» установлена новейшая автоматическая противопожарная система, какой не мог похвастаться ни один лайнер аналогичного класса. Если она действительно накрылась, дело дрянь. Уставившись на пульт, продолжающий показывать, что все системы работают нормально, Шеффилд лихорадочно пытался сообразить, как же ему поступить в столь нестандартной ситуации. А пока он предавался раздумьям, застыв как соляной столб, драгоценные секунды одна за другой утекали в песок.

Наконец с трудом выйдя из ступора, первый помощник повернулся к младшему офицеру Карлу Хардингу, несущему вахту здесь же, на мостике:

— Макферрин доложил, что в часовне пожар. На пульте ничего не видно. Спустись вниз и проверь.

Тем временем поднявший тревогу второй помощник пытался погасить пожар с помощью огнетушителя, что было так же бесполезно и бессмысленно, как попытка потушить пылающий лес джутовым мешком. Словно издеваясь над его усилиями, огонь продолжал распространяться по часовне, догладывая последние предметы обстановки. И в этот момент, неспешно фланируя по торговой галерее прогулочным шагом, на сцене появился Хардинг.

Узрев и оценив масштаб бедствия, он замер в ужасе, потеряв дар речи. Окончательно доконало юношу жутковатое зрелище: Макферрин с закопченной физиономией и опаленными бровями, потрясающий огнетушителем и в одиночку ведущий с огнем заранее проигранное сражение. Едва оклемавшись от потрясения, молодой человек ринулся к телефону и завизжал в трубку:

— Мистер Шеффилд, ради бога! Здесь творится самый настоящий кошмар, а у нас ничего нет, кроме ручных огнетушителей. Высылайте пожарную команду и включайте скорее систему тушения!

Но первый помощник, по-прежнему отказываясь поверить в реальность происходящего, все еще колебался и никак не мог определиться. Наконец он достиг, как ему показалось, компромиссного решения и вручную включил систему пожаротушения в часовне, о чем уведомил остающегося на связи Хардинга, который, в свою очередь, передал сообщение второму помощнику.

— Она не работает, — прорычал Макферрин. — Шевелись, Карл, поднимай всех. Нам одним не справиться.

Шеффилд наконец-то окончательно пришел в себя и позвонил начальнику пожарной охраны. И только потом сообразил, что нужно разбудить капитана Уэйткуса:

— Сэр, это я. Прошу прощения за беспокойство, но я должен доложить вам о пожаре в часовне.

Очнувшись ото сна, Уэйткус уточнил:

— Вы проверили противопожарную систему?

— Находящиеся на месте происшествия офицеры Макферрин и Хардинг доложили, что система не действует. Они пытаются сбить пламя с помощью огнетушителей.

— Вызовите пожарную команду и подключите брандспойты.

— Уже сделано, сэр.

— Срочно разбудите и прикажите занять свои места командам спасательных шлюпок.

— Приступаю, сэр.

Оделся капитан быстро, но без излишней суеты. Он вовсе не собирался поднимать по тревоге две с половиной тысячи человек и рассаживать их по шлюпкам. Да и вообще не представлял, что должно случиться, чтобы вынудить его отдать приказ покинуть судно. Однако на всякий случай следовало предусмотреть и возможность экстренной эвакуации. Поднявшись на мостик, Уэйткус первым делом бросил взгляд на пульт пожарной сигнализации, по-прежнему завораживающе мерцающий сотнями зеленых огоньков. Если где-то и случилось возгорание, его не выявила ни одна из троекратно дублированных систем, которым полагалось сделать это автоматически.

— Вы уверены, что на судне пожар? — недоверчиво спросил он у Шеффилда.

— Макферрин и Хардинг клятвенно уверяли, что в часовне бушует огонь.

— Этого не может быть! — решительно отрезал Уэйткус и связался с машинным отделением. Ему ответил вахтенный механик Джозеф Барнум.

— Машинное отделение. Барнум. Слушаю вас, сэр.

— Джо, ответь мне как на духу: зафиксировано ли где-нибудь возгорание? Что показывают ваши пожарные датчики?

— Минутку, сэр. — Барнум повернулся и взглянул на огромную индикаторную панель. — Никак нет, сэр, сплошь одна зелень. Никаких возгорании, сэр.

— Попробуйте включить ручное управление, — приказал капитан.

На мостике появился запыхавшийся матрос и сразу обратился к Шеффилду:

— Прошу прощения, сэр, но я полагаю, вы должны знать. Я почувствовал сильный запах дыма, когда проходил по прогулочной палубе.

Уэйткус судорожно схватился за телефонную трубку:

— Макферрин?

Сквозь треск и гул разгулявшегося пламени второй помощник с трудом разбирал слова собеседника.

— Кто говорит? — бесцеремонно рявкнул он.

— Это капитан Уэйткус. Кончайте вашу самодеятельность и немедленно убирайтесь оттуда вместе с Хардингом. Я собираюсь опустить огнеупорные щиты и закупорить очаг возгорания в часовне.

— Поторапливайтесь, сэр! — посоветовал Макферрин. — У меня такое ощущение, что огонь вот-вот вырвется наружу.

Уэйткус выждал несколько секунд, давая время Макферрину и Хардингу покинуть место происшествия, затем нажал на кнопку, приводящую в действие изолирующие часовню бронеплиты. И недоуменно застыл, когда сигнальная лампочка не зажглась. Он снова связался с Макферрином:

— Щиты опустились, Чарли?

— Нет, сэр, никакого движения.

— Но этого не может быть! — воскликнул Уэйткус вот уже второй раз за последние две минуты. — Просто не могу поверить, что вся система вышла из строя. — Он снова связался с машинным отделением. — Барнум, слушайте мой приказ, — рявкнул капитан в микрофон, — немедленно переходите на ручное управление и перекройте огнеупорными щитами очаг возгорания в часовне.

— Есть перекрыть огнеупорными щитами очаг возгорания, сэр, — послушно повторил приказ механик, но не прошло и нескольких секунд, как в трубке снова раздался его растерянный голос: — Ничего не понимаю, сэр. Индикатор не реагирует на ручное. Похоже, наша противопожарная система не функционирует. Причем на всех уровнях.

— Проклятье! — выдохнул Уэйткус и бросил Шеффилду: — Оставайтесь на месте, а я пойду вниз и лично выясню, что там происходит и кто напортачил.

Больше первому помощнику не суждено было увидеть своего капитана. Войдя в служебный лифт, Уэйткус спустился вниз на палубу А и направился к часовне с противоположной торговой галерее стороны. Не осознавая размеров опасности, он резко распахнул заднюю дверь, ведущую в алтарь. Огненный смерч, вырвавшийся из дверного проема, захлестнул и поглотил капитана в мгновение ока. Легкие его скорчились и задохнулись от раскаленных газов, а тело превратилось в пылающий факел и сгорело заживо, не успев даже упасть на палубу. Ревущее пламя вырвалось на свободу, а погибший ужасной смертью капитан Джек Уэйткус так никогда и не узнал, что его красавец-лайнер в скором времени ожидает та же незавидная участь.

Келли Иген проснулась от очередного ночного кошмара. По ночам ее постоянно преследовали то чудовищные животные, то жуткие насекомые. А сегодня приснилась огромная рыба. Келли отчаянно барахталась, пыталась спастись вплавь, но зубастая тварь не отставала, то и дело касаясь ее своими плавниками. Девушка со стоном открыла глаза, но в каюте было тихо и темно, если не считать слабый отсвет ночника в ванной.

Сморщив нос, она села в койке и только тогда почувствовала едва уловимый запах дыма. Принюхалась, пытаясь определить его источник, но запах был слишком слабым. Сообразив, что к ее каюте дым не имеет отношения, она снова легла и уже в полудреме подумала, что это ей снится. Однако через несколько минут запах усилился, да и в каюте вроде бы потеплело. Отбросив простыню, Келли села, спустив босые ноги на ковер. Он оказался необычайно теплым, как будто его специально подогревали с нижней палубы. Пораженная внезапной догадкой, девушка забралась на стул и дотронулась рукой до изящно инкрустированного медью потолка. Металл был холодным.

Остатки сна улетучились мгновенно. Келли охватила тревога. Она накинула халат и прошлепала босыми ногами по полу к двери, которая вела в соседнюю каюту, занятую ее отцом. По доносившемуся оттуда мощному храпу нетрудно было догадаться, что доктор Элмор Иген безмятежно спит. Лауреат Нобелевской премии по механике путешествовал на «Изумрудном дельфине» в качестве эксперта, приглашенного компанией с целью проверки работы сконструированных им же принципиально новых двигателей в ходе первого плавания судна.

Доктор был так поглощен своим детищем, что редко поднимался из машинного отделения, и Келли почти не видела его с тех пор, как они покинули Сидней. Накануне вечером им впервые удалось вместе пообедать. Иген наконец-то позволил себе расслабиться, убедившись, что его водометная магнитно-силовая установка работает эффективно и без сбоев.

Нагнувшись над койкой отца, Келли слегка потрясла его за плечо:

— Папа, просыпайся.

Чутко спавший Иген тотчас проснулся.

— Что случилось? — забеспокоился он, вглядываясь в смутно белеющую в полумраке каюты фигуру дочери. — Ты не заболела?

— Я почувствовала запах дыма, — ответила Келли. — И пол какой-то неестественно теплый.

— Ты уверена? Но я не слышу сигнала тревоги.

— Убедись сам.

Окончательно пробудившись, Иген перегнулся с койки и потрогал ладонью ковер. Недоуменно приподнял брови и принюхался. Мгновение поколебавшись, бросил быстрый взгляд на дочь и приказал:

— Одевайся. Будем выбираться на палубу.

К тому времени когда они покинули свои каюты и добрались до лифта, запах дыма заметно усилился и ощущался уже повсеместно.

За часовней на палубе А пожарная команда безнадежно проигрывала битву с огнем. Все ручные огнетушители опустели, а автоматическую систему тушения пожара так и не удалось привести в действие. В довершение ко всем несчастьям оказалось, что невозможно подключить брандспойты: колпаки вентилей намертво заклинило, и все попытки открыть их вручную окончились ничем. Макферрин отправил человека в машинное отделение за гаечными ключами, но проклятые вентили упрямо не поддавались, как будто приварились к трубам.

По мере того как ситуация ухудшалась, у сражавшихся с огнем надежда уступала место страху и отчаянию. Когда же выяснилось, что перекрыть распространяющееся пламя огнеупорными щитами не получается и в других отсеках, Макферрин еще раз вызвал мостик:

— Доложите капитану, мистер Шеффилд, что мы теряем контроль за ситуацией. Огонь прорвался на следующую палубу и угрожает казино.

— Но почему вы не можете его остановить? — удивился первый помощник. — Пожарная команда выслана. Сейчас-то чего вам не хватает?

Макферрин выругался сквозь зубы и повысил голос:

— К вашему сведению, сэр, здесь ничего не работает. У нас кончаются огнетушители, а ваша хваленая пожарная команда не может даже подсоединить брандспойты, потому что подача воды наглухо перекрыта. Распылительная система бездействует. Можно каким-нибудь образом опустить огнеупорные щиты с помощью пульта в машинном отделении?

— Нет, — ответил Шеффилд, в чьем голосе вдруг зазвучали тревожные нотки. — Вся автоматика вышла из строя. Компьютеры, системы управления огнеупорными щитами, распылителями, насосами — все зависло по невыясненной причине.

— Почему же вы не объявили аварийную пожарную тревогу?

— Я не имею права будить пассажиров без разрешения капитана.

— Где он?

— Как, разве вы его не видели? — забеспокоился Шеффилд. — Десять минут назад он отправился вниз, чтобы лично оценить обстановку.

Макферрин огляделся по сторонам, но не заметил никаких признаков присутствия капитана Уэйткуса.

— Его здесь нет, — коротко доложил второй помощник.

— Должно быть, он возвращается на мостик, — ответил Шеффилд, по-прежнему надеясь, что все обойдется.

— Винс, поверь, нам нельзя терять времени! — возбужденно закричал Макферрин, отбросив субординацию. — Немедленно объявляй всеобщую пожарную тревогу, отправь пассажиров к шлюпкам и проинструктируй через громкую связь, чтобы они приготовились покинуть судно в любой момент.

Захваченный врасплох, Шеффилд продолжал колебаться:

— Чарли, да ты спятил! Объявить пассажирам, чтобы те готовились покинуть «Дельфин»?! Бред какой-то, ей-богу!

— Ты не представляешь, что творится внизу, — продолжал настаивать Макферрин. — Действуй, иначе будет поздно.

— Только капитан Уэйткус может отдать такую команду.

— Да наплюй ты на капитана! Не знаю, где он застрял, но, если ты не объявишь тревогу и не предупредишь пассажиров, огонь может успеть добраться до кают.

Но твердолобый Шеффилд упрямо не желал внимать доводам рассудка. За восемнадцать лет морской службы ему ни разу не приходилось принимать самостоятельные решения. Вот почему он никогда не стремился стать капитаном. Лишняя ответственность — это не для него. И сейчас не самый подходящий момент, чтобы взваливать ее на свои плечи.

— Мистер Макферрин, вы на сто процентов уверены в том, что ситуация полностью вышла из-под контроля? — спросил он, снова переходя на сугубо официальный тон. — И готовы ли, в случае чего, подтвердить это под присягой?

— Дубина! — заорал Чарльз. — Если системы пожаротушения не включатся в ближайшие пять минут, и судно, и все, кто на нем находится, обречены!

Шеффилд чувствовал себя окончательно сбитым с толку, но даже сейчас он думал только о том, что его морская карьера оказалась под угрозой. И если он сейчас примет неверное решение...

Стремительно утекали драгоценные секунды.

Лишь время спустя выяснится, что его бездействие обошлось в конечном счете более чем в сотню жизней.

2

Пожарная система не включалась. Облаченные в серебристые защитные костюмы пожарные беспомощно наблюдали за разбушевавшимся огнем, чувствуя себя связанными по рукам и ногам. Пожар распространялся, не подчиняясь никаким расчетам. Через пятнадцать минут после выброса палуба А почти полностью выгорела. Пламя поглотило торговые павильоны и выплеснулось на шлюпочные палубы. Команды в страхе разбежались, а пронесшийся вдоль бортов огненный вихрь мгновенно уничтожил шлюпки, так и не дав спустить их на воду.

Сигнала всеобщей пожарной тревоги до сих пор не прозвучало.

Шеффилд с большой неохотой принял на себя командование, все еще не веря, что капитан Уэйткус погиб и судну угрожает реальная опасность. У него просто в голове не укладывалось, как этот суперсовременный лайнер, оснащенный новейшим противопожарным оборудованием, может за столь короткий срок полностью оказаться во власти огненной стихии. Потеряв еще какое-то время на безуспешные поиски капитана, первый помощник наконец-то сообразил заглянуть в штурманскую рубку и свериться с картой. Полученные полчаса назад со спутника Глобальной навигационной системы (ГНС) координаты свидетельствовали о том, что до ближайшей суши — островов Тонга — предстоит пройти еще не менее сотни миль.

Вернувшись на мостик, он обнаружил, к своему неудовольствию, что на судно неожиданно обрушился шквальный ветер, поднявший пятифутовые волны, а обернувшись назад, и вовсе ужаснулся. Отовсюду вырывался дым, пламя пожирало спасательные шлюпки. Шеффилд с трудом верил собственным глазам, но теперь ему ничего не оставалось, кроме как признать очевидное: «Изумрудный дельфин», считавшийся едва ли не самым безопасным судном в мире, безвозвратно гибнет в огненном вихре. Невероятным усилием воли стряхнув с себя ощущение кошмара, он потянулся к пульту и наконец-то нажал кнопку всеобщей тревоги, хотя сделать это ему следовало еще четверть часа назад.

Лайнер сдавал огню одну позицию за другой. Казино превратилось в сущий ад. Столы и занавеси пылали, как фейерверк. Огненный смерч ворвался в театр и в одно мгновение превратил его в раскаленное горнило. Оставив на месте роскошного зала тлеющий каркас, пламя с победным ревом устремилось на поиски новых жертв.

Заработала система тревожного оповещения — точнее говоря, все, что от нее осталось. Завыли судовые сирены, во всех каютах надрывно заверещали звонки. Разбуженные пассажиры спросонок ругались и не очень-то торопились, плохо понимая, что происходит и какому идиоту понадобилось поднимать людей в полпятого утра. Одевались без спешки, не забыв, как положено по инструкции, натянуть спасательные жилеты. Большинство сразу направились к шлюпкам, однако некоторые, движимые естественным желанием выяснить причину суматохи, вышли на галерею. И только эти несколько любопытных смогли воочию оценить реальные масштабы катастрофы.

С нижних палуб валили клубы дыма, вырывались языки пламени. С жалобным звоном лопались стекла в иллюминаторах, трещали сминаемые под напором огня переборки. Величественное зрелище разбушевавшейся стихии внушало одновременно восхищение и страх. Эти свидетели посеяли ростки паники, переросшей в повальное безумие, когда первым пассажирам, добравшимся до шлюпочной палубы, преградила дорогу огненная стена.

Поднявшись на лифте на верхнюю обзорную палубу, доктор Иген с дочерью бросились к ближайшему ограждению. Ученый с первого взгляда понял, что подтвердились его худшие опасения. Шестью палубами ниже вся центральная часть судна утопала в море дыма и огня. Сверху было отчетливо видно яркое пламя, жадно пожирающее спасательные шлюпки, закрепленные на шлюпбалках. Группа матросов на корме лихорадочно сбрасывала в воду обоймы спасательных плотиков, автоматически надувавшихся при соприкосновении с волнами. Их действия поразили профессора редкостной бессмысленностью, потому что лайнер все еще двигался, и плоты один за другим бесследно исчезали во мраке. Смертельно побледнев, ошеломленный Иген резко приказал дочери:

— Спускайся на корму и жди меня. Там пока безопасно.

Успевшая одеться только в топик и шорты, Келли жалобно спросила:

— Ты хочешь вернуться в каюту?

— Мне нужно забрать бумаги. Иди быстрее, я скоро приду.

Эскалаторы были переполнены пассажирами с верхних палуб, так что Келли и ее отцу пришлось проталкиваться по лестнице. Охваченные ужасом люди двигались, не разбирая дороги. Мужчины ругались, женщины всхлипывали. Картина напоминала сцену из «Ада» Данте.

Офицеры, матросы, стюарды и стюардессы изо всех сил старались предотвратить панику, хотя все члены экипажа прекрасно понимали, что с потерей спасательных шлюпок остается только прыгать в воду. Они проявляли чудеса выдержки и терпения, направляя толпы перепуганных пассажиров на корму, куда огонь еще не успел добраться. У тех, кто уже достиг этой временной тихой гавани, проверяли, правильно ли надеты спасательные жилеты. Офицеры успокаивали людей и уверяли, что спасатели уже на подходе.

Здесь было немало семейных пар с детьми, многие в одних пижамах. Часть детей плакала, заразившись подавленным настроением родителей, другие, наоборот, веселились, усматривая в этой суматохе новую забавную игру. Но лишь до тех пор, пока не встречались взглядом с исполненными отчаяния глазами отцов и матерей. Среди женщин в халатах с растрепанными волосами попадались безукоризненно одетые, причесанные и накрашенные, с сумочками в руке или через плечо. У мужчин характер одежды отличался большим разнообразием: от деловых костюмов до шорт и футболок. Лишь одна молодая парочка явилась в полной готовности прыгнуть в воду по первому сигналу — он в плавках, она в купальнике.

Келли пробивалась сквозь толпу до тех пор, пока не оказалась возле борта. Чтобы не упасть и не быть унесенной потоком людей, ей пришлось мертвой хваткой вцепиться в поручень. Еще не рассвело. Внизу мерно вращались винты. Пенистый след от них тянулся на две сотни ярдов. Где-то вдали темное море незаметно смыкалось с простеганным звездами темным небом. Одно было непонятно: почему «Дельфин» до сих пор не застопорил ход?

Внезапно совсем рядом раздался истерический крик:

— Мы все сгорим заживо! Я не хочу погибать в огне!

Никто и пальцем шевельнуть не успел, как женщина вскарабкалась на перила и прыгнула в море. Ошеломленные пассажиры наблюдали за ее стремительным полетом к воде. Всего один раз мелькнула на поверхности ее голова и тут же исчезла в темноте. Келли начала беспокоиться за отца. Она совсем было собралась отправиться на розыски, но тут он появился сам. В руках доктор Иген крепко сжимал коричневый кожаный портфель, представляющий собой нечто среднее между ученическим ранцем и современным «дипломатом». Портфель был едва ли не ровесником профессора, и тот никогда с ним не расставался.

— Господи, папа! — чуть не плача, воскликнула девушка. — Я уж думала, мы с тобой больше и не встретимся в этой толчее.

— Это просто сумасшедший дом! — выпалил Иген, задыхаясь и раскрасневшись от гнева. — Прямо как стадо безмозглых баранов, мечущихся по кругу.

— Что нам делать? — тревожно спросила Келли. — Куда податься?

— В воду, — ответил Иген. — Это наш единственный шанс остаться в живых.

Он с нежностью посмотрел в глаза дочери. В полумраке они сверкали, как голубые сапфиры. Округлое лицо девушки обрамляли почти прямые каштановые волосы. Высокие скулы, четкого рисунка губы и прямой нос притягивали взгляд. Иген до сих пор удивлялся, как сильно она похожа на свою мать. Стройные, прекрасно сложенные, рядом они смотрелись как две сестры, а не мать и дочь. Вот только фигурка у Келли была более атлетически развитой, чем у спокойной и грациозной Ланы. Как и отец, Келли была, буквально раздавлена безвременной смертью матери от неоперабельного рака груди. Сердце Игена сжалось в тревоге за любимую дочурку, чья жизнь тоже могла оборваться во цвете лет.

Девушка мужественно улыбнулась отцу:

— Ничего, папа, мы в тропических водах, так что не замерзнем.

Обняв дочь за плечи, Иген бросил взгляд через поручень. Почти в пятидесяти метрах внизу высокие волны агрессивно атаковали стальной корпус лайнера.

— Не спеши прыгать, пока мы совсем не остановимся, — предупредил доктор. — Подождем до последнего. Полагаю, вот-вот должны подойти спасательные судна.

Держась за поручень, первый помощник Шеффилд тупо смотрел с мостика на калейдоскопические блики отражающегося в воде красного зарева. Пожар охватил всю среднюю часть корпуса. Уже не языки, а целые реки пламени вырывались из дверей и иллюминаторов пассажирских кают. Гигантский лайнер стонал, как живое существо, ярд за ярдом сдаваясь на милость огненной стихии. Казалось просто невероятным, что за какие-то несколько часов такая махина может превратиться в выгоревший каркас, беспомощно дрейфующий по волнам. При этом Шеффилд не отдавал себе отчета в том, что и сам частично виноват в случившемся.

Невидящим взглядом он всматривался в ночь и продолжал пребывать в прострации, когда на мостик взбежал Макферрин. Лицо второго помощника было черным от сажи, брови и волосы опалены, форма обгорела. Схватив Шеффилда за плечо, он грубо потряс его:

— Судно продолжает двигаться, хотя пожар усиливается. Почему вы не отдали команду остановиться?

— Это прерогатива капитана.

— Где Уэйткус?

— Не знаю, — невнятно пробормотал Шеффилд. — Он вышел и не вернулся.

— Значит, он погиб в огне. Теперь вы капитан. Принимайте командование, черт побери!

Не дождавшись адекватной реакции, Макферрин сам связался с главным механиком:

— Чиф[2], это Макферрин. Капитан Уэйткус предположительно мертв. Огонь вышел из-под контроля. Остановите машины и выводите всех наверх. Пробивайтесь на корму. Все ясно?

— Что, так плохо? — растерянно спросил Реймонд Гарсиа.

— Хуже не бывает.

— Почему бы нам тогда не выходить сразу к шлюпкам?

«Невероятно! — со злостью подумал Макферрин. — Неужели никто не догадался предупредить механиков, что огонь уже уничтожил половину судна?» Но не стал драматизировать ситуацию.

— Шлюпки сгорели. «Изумрудный дельфин» обречен. Выбирайтесь, пока можете. Не выключайте генераторы. Нам нужен свет, чтобы покинуть борт и подать сигналы спасателям.

Вскоре команда оставила машинное отделение и пробралась сквозь грузовой и багажный отсеки на корму. Гарсиа ушел последним, убедившись, что генераторы продолжают работать.

— Кто-нибудь ответил на наш сигнал бедствия? — спросил Макферрин у Шеффилда.

Тот захлопал глазами:

— Сигнал бедствия?

— Разве вы еще не вызвали помощь?

— Да-да, конечно, нужно непременно послать СОС, — сонно промямлил Шеффилд.

Услышав его слова, Макферрин пришел в ужас и сразу подумал, что скорее всего уже слишком поздно. Пламя почти наверняка добралось до радиорубки. Он схватил телефон и вызвал радистов, но услышал только треск. Измученный, страдающий от ожогов, второй помощник без сил привалился к стенке, сжимая в руке мертвую телефонную трубку.

— Более двух тысяч человек находятся под угрозой смерти в огне или воде. И никакой надежды на спасателей! — с отчаянием пробормотал он. — А нам... нам остается только присоединиться к ним.

3

В двадцати милях к югу, стоя на мостике океанографического судна «Изыскатель», высокий худощавый мужчина с черными, слегка вьющимися волосами, уже тронутыми сединой, и прозрачно-зелеными глазами всматривался в постепенно светлеющее небо. Обветренное лицо и выдубленная солнцем и ветром кожа выдавали бывалого моряка, проведшего большую часть жизни в открытом море. Обернувшись, он перевел взгляд на багровое зарево в северной стороне горизонта, недоуменно пожал плечами, прошел в ходовую рубку, взял со стойки мощный бинокль и вернулся на мостик. Неторопливо наведя окуляры на резкость, он начал вглядываться в даль.

Голубые джинсовые шорты, яркая гавайская рубашка и легкие сандалии на стройных загорелых ногах как нельзя лучше гармонировали с теплым и влажным тропическим утром. Именно такой наряд обычно предпочитал Дирк Питт, когда ему случалось работать близ экватора. В качестве директора департамента специальных проектов НУМА[3] он проводил в море по девять месяцев в году. В этой экспедиции под его началом ученые-исследователи Агентства проводили глубоководные изыскания впадины Тонга в южной части Тихого океана.

Понаблюдав минуты три за заревом, Питт сошел с мостика и заглянул в радиорубку. Увидев начальство, наполовину дремлющий дежурный радист встрепенулся и автоматически отбарабанил:

— По последнему спутниковому прогнозу прямо по курсу ожидаются сильный шквалистый ветер скоростью до тридцати миль в час. И десятифутовая волна.

— Идеальная погода для запуска воздушного змея, — усмехнулся Питт, но тут же посерьезнел, вспомнив о зареве. — За последний час сигналов бедствия не поступало?

Радист покачал головой:

— Я тут немного потрепался с радистом британского контейнеровоза. Но никаких просьб о помощи не было.

— Похоже, к северу от нас горит здоровенное судно. И не просто горит, а прямо полыхает. Попробуй-ка связаться с ним.

Повернувшись, Питт дотронулся до плеча вахтенного помощника Лео Дельгадо:

— Лео, я бы попросил вас сменить курс и идти полным ходом на север. По-моему, там у кого-то на борту пожар. Разбудите, пожалуйста, капитана Берча и попросите его подняться в рубку.

Хотя Питт, как руководитель проекта, и занимал более высокое положение, он никогда не забывал, что только капитан является полновластным хозяином на борту. Вскоре появился и сам Кермит Берч, успевший натянуть только шорты в горошек.

— Что там за горящая посудина? — спросил он у Питта, подавив зевок.

Протянув ему бинокль, Питт молча указал на север. Осмотрев горизонт, Берч замолчал, потом протер линзы о шорты и снова начал вглядываться в даль.

— Верно, черт возьми. Полыхает, как факел. На мой взгляд, это круизный лайнер. И очень большой. Странно, что они не послали сигнал бедствия.

— Наверное, у них вышло из строя радио, — предположил Питт. — Я попросил Дельгадо изменить курс и идти к ним на полной скорости. Надеюсь, вы не в претензии, что я вторгся на вашу территорию? Мне показалось, имеет смысл сэкономить пару минут.

Берч ухмыльнулся:

— Все правильно, вы отдали тот приказ, который я сам отдал бы на вашем месте. — Он прошел к судовому телефону и заговорил в трубку: — Машинное, капитан на связи. Живо вытащите из постели Мартина, и пусть он выжмет из движков все, что только возможно. Каждая секунда на счету! — Выслушав ответ вахтенного механика, Берч свирепо рявкнул: — Почему? Да потому, что мы спешим на пожар. Все понятно?!

Новости распространились быстро, и «Изыскатель» ожил. Команда и ученые приступили к своим новым обязанностям. Прежде всего подготовили к спуску оба тридцатипятифутовых гидрографических катера. К двум выдвижным палубным кранам прикрепили стропы с поперечными платформами для подъема из воды по нескольку человек одновременно. Смотали имевшиеся на корабле веревочные лестницы и тросы, чтобы можно было сразу сбросить их за борт, и подготовили люльки для спасения детей и пожилых людей.

В столовой корабельный врач вместе с помогавшими ему учеными разворачивал госпиталь и пункт оказания первой помощи. Кок и его помощники готовили бутылки с водой, термосы с кофе и баки с супом. Собрали одежду для тех, кто мог оказаться в воде раздетым. Часть матросов проинструктировали, как размещать спасенных, чтобы не допустить крена судна. «Изыскатель», имевший сравнительно небольшие размеры, не был рассчитан на размещение большого числа людей. Чтобы принять их, не рискуя опрокинуться и перевернуться, следовало позаботиться о равновесии.

На полном ходу «Изыскатель» развивал не более шестнадцати узлов, но главный механик Мартин Хауз выжал из дизелей все, что смог. Семнадцать узлов превратились сначала в восемнадцать, затем в девятнадцать и наконец в двадцать. Корабль несся над волнами как катер. Никто не предполагал, что обычно неторопливый «Изыскатель» может передвигаться с такой скоростью.

Капитан Берч успел одеться и теперь мерил шагами палубу, отдавая последние распоряжения. Надо было предусмотреть множество мелочей, необходимых для приема спасенных. Он приказал радисту связаться с другими судами, находящимися в данном квадрате, коротко сообщить им о пожаре, определить их местонахождение и уточнить время подхода к терпящему бедствие лайнеру.

В радиусе двух сотен миль оказалось только два судна. Первым отозвался радист английского контейнеровоза «Граф Уотлсфилд», находящегося в тридцати семи милях к востоку. Его капитан сразу же сообщил, что сменил курс и полным ходом идет к месту пожара. Вторым откликнулся австралийский ракетоносец, который также изменил курс и теперь двигался на север к точке рандеву, указанной в сообщении Берча. Но ему оставалось пройти еще шестьдесят три мили.

Убедившись, что все учтено, капитан присоединился к Питту, стоявшему на мостике. Все свободные от вахты собрались на палубе, напряженно всматриваясь в тревожное зарево, освещающее уже чуть ли не полнеба. Вскоре расстояние сократилось до нескольких кабельтовых, и тогда стали ясно видны масштабы разрушения. Громкие разговоры и обмен мнениями разом стихли, сменившись шепотом, а потом и вовсе прекратились, настолько поразила всех развернувшаяся перед их взорами драма. Роскошный плавучий дворец, еще недавно заполненный смеющимися, счастливыми людьми, превратился в страшный погребальный костер.

На момент подхода «Изыскателя» большая часть красавца-лайнера была охвачена пламенем. Надстройка представляла собой месиво из перекрученных и добела раскаленных стальных конструкций. Когда-то белоснежный корпус судна облупился и почернел от дыма и копоти. Внутренние переборки перекосились, превратившись в массу искореженного металла. Обгоревшие остовы спасательных шлюпок торчали на шлюпбалках распятыми скелетами. Самой извращенной фантазии не хватило бы, чтобы изобразить то чудовищное зрелище, которое представлял собой «Изумрудный дельфин», беспомощно дрейфующий под крепнущими ударами ветра и волн. Питт с Берчем потрясенно застыли, усомнившись на миг, хватит ли сил и умения у экипажа и научного персонала маленького «Изыскателя», чтобы совладать с такими колоссальными разрушениями.

— Боже милосердный, — пробормотал Берч. — Они не успели спустить ни одной шлюпки!

— Наверное, те сгорели раньше, чем ими смогли воспользоваться, — мрачно заметил Питт.

В небо возносились огромные клубы дыма, вырывавшиеся снизу языки пламени были похожи на злых духов, окруживших лайнер в демонической пляске. Он выглядел как огромный догорающий факел, готовый в любую минуту обрушиться в море. Внутри корпуса что-то вдруг рухнуло с ужасающим грохотом, и над обреченным судном взметнулось облако искр — как будто распахнулась дверца гигантской топки.

Уже достаточно рассвело, и можно было разглядеть обломки, плавающие вокруг лайнера на волнах, сплошь покрытым грязно-белым одеялом из пепла. В воздух то и дело взлетали горящие ошметки краски и куски оргстекла. Вначале прибывшим на место происшествия показалось, что на судне никого нет. Только подойдя ближе, они разглядели людей, заполнивших плотной толпой все пять открытых кормовых палуб. Заметив приближающийся «Изыскатель» самые нетерпеливые попрыгали в воду и поплыли к нему навстречу.

Капитан поднес к глазам бинокль и еще раз осмотрел корму «Изумрудного дельфина»:

— Ты только глянь: с нижних палуб горохом сыплются, — изумленно воскликнул Берч, — а на верхних стоят как замороженные!

— Не стоит их винить, — заметил Питт. — Верхние палубы расположены на высоте девятиэтажного дома, и поэтому людям кажется, что до воды не меньше мили.

Нагнувшись над поручнем, Берч скомандовал:

— Шлюпки на воду! Подбирать плывущих, пока они держатся на воде!

— Вы можете подвести «Изыскатель» под корму? — спросил Питт.

— Вы хотите, чтобы я подвел судно вплотную к лайнеру?

— Да.

Бросив быстрый взгляд на Питта, Берч скептически покачал головой:

— Вряд ли я смогу подойти так близко, чтобы они просто перепрыгнули к нам на борт.

— Чем ближе подбирается огонь, тем сильнее крен. Пока мы поднимем из воды несколько сотен, остальные могут погибнуть. Если пришвартоваться к корме, то мы протянем тросы, чтобы спускать пассажиров прямо на палубу.

Берч внимательно посмотрел на Питта:

— При такой сильной качке мы рискуем разбить корпус «Изыскателя» об эту громадину. Если обшивка не выдержит, мы тоже пойдем ко дну.

— Лучше рискнуть, чем равнодушно смотреть, как гибнут люди, — спокойно парировал Питт. — Беру всю ответственность на себя.

— Наверное, вы правы, — нехотя согласился Берч. Встав за штурвал, он начал лавировать малыми винтами, шаг за шагом подводя «Изыскатель» к массивному корпусу «Дельфина».

Скучившиеся на палубах пассажиры вздохнули с облегчением. Чудом избежав гибели в огне, они с проснувшейся надеждой следили за происходящим. Офицеры, стюарды и другие члены экипажа с удвоенным усердием засновали в толпе, успокаивая впавших в истерику женщин и плачущих детей.

Тщетно ожидая помощи, люди в большинстве своем пришли к выводу, что умереть в волнах лучше, чем заживо сгореть, и были готовы броситься за борт, как только огонь подберется достаточно близко. Появление «Изыскателя» в тот момент, когда надежда на спасение почти исчезла, казалось настоящим чудом. Собравшиеся на корме радостно кричали и размахивали руками. Они поверили, что наконец к ним пришла долгожданная помощь. Увы, слишком многие были введены в заблуждение, и только офицеры лайнера и наиболее опытные матросы сразу поняли, что такое небольшое судно не сможет принять и половины оставшихся на борту людей.

Берч и Питт еще не успели закончить свой маневр, когда на корму «Дельфина» протиснулся второй помощник капитана Чарльз Макферрин. Напряженно наблюдая, как сокращается расстояние между судами, он поднес к губам мегафон:

— Эй, на «Изыскателе»! Внимание! Не подходите ближе! В воде люди!

Не разглядев кричавшего среди массы людей, скопившихся на корме, Питт отозвался:

— Все нормально. Их уже подбирают на шлюпки. Сейчас мы подойдем и попробуем закрепиться. Готовьтесь принять концы.

Макферрин был буквально потрясен. Он отказывался верить, что капитан и команда «Изыскателя» пытаются спасти их, рискуя собственными жизнями.

— Сколько вы сможете взять на борт? — уточнил он.

— А сколько у вас народу? — спросил Питт.

— Порядка двух с половиной тысяч.

— Две с половиной тысячи! — простонал Берч. — Да с такой оравой мы отправимся на дно раньше них.

Заметив наконец офицера, махавшего ему с верхней палубы, Питт сообщил:

— Скоро подойдут другие спасательные корабли. Мы возьмем всех, если сможем. Мы сейчас попробуем пришвартоваться, и пусть ваши матросы сбросят с кормы нам на палубу побольше канатов. И сразу же начинайте спускать пассажиров.

Берч продолжал медленно продвигать «Изыскатель» вперед. Затем, ловко сманеврировал кормовыми двигателями, остановив его в нескольких дюймах от корпуса лайнера. Вот нависла над головами замерших в ожидании и страхе людей огромная корма, затем оба судна со скрежетом соприкоснулись бортами. И в то же мгновение взметнулись ввысь метко брошенные концы, ловко подхваченные ожидающими на корме членами экипажа «Изумрудного дельфина». Не прошло и нескольких минут, как швартовка благополучно завершилась.

Сверху посыпались толстые гадюки канатов, которые подхватывали и тут же привязывали к любым опорам, способным выдержать натяжение. Как только с этим было покончено, Питт приказал, чтобы с «Дельфина» начинали эвакуировать пассажиров.

— Сначала семьи с детьми, — распорядился Макферрин.

Чтобы сохранить семьи, современные моряки не следовали старой традиции, когда первыми спасали женщин и детей. После гибели «Титаника», когда большинство мужчин утонуло вместе с ним, оставив вдов с маленькими детьми-сиротами, было решено, что семьи должны жить и умирать вместе. Поэтому все остальные пассажиры, в первую очередь одинокие и молодые, затаив дыхание и пытаясь сохранять спокойствие, наблюдали со стороны за тем, как на палубу «Изыскателя» переправляют мужей с женами и их малышей.

Оказавшись в безопасности, они сразу попадали в заботливые руки ответственных за размещение. Их распихивали по всем свободным уголкам, выискивая их среди подводных аппаратов, лебедок и всяческого гидрографического оборудования. За семьями наступил черед пожилых, которых иногда приходилось заставлять спускаться. Многие отказывались, предлагая прежде всего спасать молодых.

Дети вели себя на удивление спокойно, бесстрашно спускаясь по канатам с ловкостью обезьянок. Судовой оркестр и несколько артистов, быстренько сговорившись, устроили импровизированный концерт популярных мелодий и песен из бродвейских спектаклей. Эвакуация проходила так организованно и четко, что многие даже начали подпевать. Но по мере того, как огонь приближался, усиливался жар и все сильнее валил удушливый дым, толпа снова начала превращаться в перепуганное стадо.

Порядок нарушили те, кто решил искать спасения в воде, не дожидаясь, пока их спустят по канатам. Отчаявшиеся люди, в основном из числа молодежи, перелезали через ограждения нижних палуб и один за другим сыпались в воду. Везло не всем: кое-кто падал на тех, кто уже плавал вокруг; другие, не рассчитав дистанции, вместо воды попадали на палубу «Изыскателя», получая серьезные увечья и переломы; третьи, угодившие между бортов, захлебывались в волнах или погибали от ударов о корпуса судов, которые время от времени бросало друг на друга. Экипаж «Дельфина» делал все возможное, чтобы уменьшить риск, инструктируя «прыгунов», как это правильно делается. И все же, несмотря на принимаемые меры, около сцепленных кораблей постепенно образовался целый островок из плавающих вперемежку с обломками мертвых тел.

Келли испуганно прижималась к отцу. Маленький «Изыскатель» казался ей одновременно и близким, и бесконечно далеким. В очереди к спасительному канату перед Игенами оставалось всего десять человек. Доктор бережно поддерживал дочь, по мере возможности оберегая ее в этой толчее.

Но внезапный дымовой выброс вновь привел толпу в хаотическое движение, и их обоих прижало к фальшборту. В этот момент крупный рыжеволосый мужчина с пышными бакенбардами набросился на Игена, с силой рванув к себе кожаный портфель. Ошеломленный доктор инстинктивно вцепился в него мертвой хваткой.

Келли с ужасом наблюдала за ожесточенной борьбой отца с рыжим незнакомцем, и не сразу обратила внимание, что тем же самым, только с абсолютно безразличным видом, занят и темнокожий офицер в безукоризненно отутюженной и ослепительно белой форме. Его бесстрастное лицо казалось высеченным из камня.

— Сделайте же что-нибудь! — схватила его за рукав рыдающая девушка. — Не стойте вы, как истукан! Помогите моему отцу!

Небрежно отстранив ее, офицер шагнул вперед, но вместо того, чтобы прийти на выручку профессору, принялся помогать рыжему верзиле отвоевывать портфель. Отброшенный их объединенными усилиями к поручням, Иген потерял равновесие и, не удержавшись на ногах, неуклюже перевалился через фальшборт и вниз головой полетел в воду. Не ожидавшие подобного исхода нападавшие на мгновение застыли, а потом столь же мгновенно растворились в толпе. Келли завизжала и бросилась к ограждению, успев как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее отец с громким всплеском вошел в воду. Бедной девушке показалось, что прошел целый час, хотя на самом деле минуло всего двадцать секунд, когда голова доктора Игена вновь показалась на поверхности. Спасательного жилета на нем не было — вероятно, он соскочил или порвался при вхождении в воду. Келли с ужасом отметила, что отец не шевелится и, скорее всего, потерял сознание. Его голова откинулась назад и безжизненно покачивалась из стороны в сторону.

Внезапно она почувствовала чьи-то руки на своем горле. Теряя сознание, девушка начала отчаянно вырываться и брыкаться. К счастью, один ее удачный пинок угодил душителю в пах. Хватка сразу ослабла, и она смогла перевести дыхание. Обернувшись, она увидела, что задушить ее пытался все тот же чернокожий в форме с эмблемой «Голубых морей». За спиной у него маячил рыжеволосый. Оттолкнув сообщника, он угрожающе шагнул к ней. Крепко прижав к груди борта спасательного жилета, Келли перелезла через поручни и прыгнула в бездну, на долю секунды опередив рванувшегося к ней верзилу.

Все вокруг завертелось перед глазами, но падение длилось недолго. Она вошла в воду ногами вперед и устремилась в глубину. От столкновения у нее перехватило дыхание, в открытый рот хлынула соленая вода. Выплюнув ее, Келли заработала руками, посмотрела вверх, и разглядела поверхность, озаренную светом бортовых огней двух судов. Автоматически надувшийся жилет позволил ей в несколько гребков выбраться наверх. Приподнявшись над водой, девушка огляделась и почти сразу заметила отца, чье тело мерно покачивалось на волнах примерно в тридцати футах от обгоревшего корпуса «Изумрудного дельфина». Келли ринулась к нему. Доплыв до него, она обняла отца за плечи и за волосы приподняла голову над водой.

— Папа! — жалобно прошептала Келли. — Папа, скажи, что ты жив!

Глаза Игена широко раскрылись, лицо исказилось от боли, но устремленный на дочь взгляд был вполне осмысленным.

— Келли, спасайся сама, девочка моя, — пробормотал он, с трудом выговаривая слова. — Я уже не жилец, не трать на меня силы и время.

— Не говори так, папа, держись, — попыталась приободрить его Келли. — Скоро нас подберет шлюпка, и все будет хорошо.

Доктор Иген чуть заметно покачал головой и протянул дочери коричневый портфель.

— Видишь ли, доченька, когда я упал в воду, то ударился о нее спиной, плашмя. Ног я не чувствую, а это означает, что у меня сломан позвоночник. Я не могу плыть.

В плечо Келли мягко ткнулось чье-то тело, плывущее лицом вниз. Подавив приступ тошноты, она оттолкнула труп в сторону.

— Нас непременно подберут, папа. Хватайся за меня. Мой жилет и твой портфель помогут нам продержаться и дождаться спасателей.

— Возьми его, — чуть слышно проговорил Иген, вновь протягивая портфель дочери. — Возьми и сохрани до лучших времен.

— Я тебя не понимаю.

— Позже сама все узнаешь...

Лицо его опять перекосило гримасой боли, и он замолчал.

Шокированная столь пессимистическим настроением отца, Келли только теперь поняла, что тот умирает прямо у нее на глазах. Сам Иген знал, что обречен, но не испытывал ни паники, ни страха. Он примирился с судьбой и принимал смерть как неизбежное зло. Больше всего он жалел не о том, что расстается с дочерью, будучи уверен, что с ней все будет в порядке. Его печалило, что он так и не узнает, суждено ли претвориться в жизнь его изобретению, существующему пока лишь на бумаге. Элмор Иген в последний раз посмотрел в упор в голубые глаза Келли и едва заметно улыбнулся.

— Твоя мать ждет меня, — прошептал он.

Девушка беспомощно огляделась, надеясь увидеть спасательную шлюпку, но до ближайшей оказалось не менее двухсот футов. Отпустив отца, она проплыла несколько ярдов, размахивая руками и громко крича:

— Эй, ко мне! Плывите сюда, скорее!

Крик Келли услышала женщина, которую только что вытащили из воды. Она настолько ослабела от угарного дыма и переохлаждения, что смогла лишь указать на нее помогавшему ей матросу. Но матрос не понял ее жеста, а другие спасатели были слишком заняты тем, что вытаскивали людей из воды. Келли повернула обратно к отцу, но тот куда-то исчез. Только кожаный портфель покачивался на волнах.

Схватив портфель, она принялась звать отца, но в этот момент рядом с ней свалился в воду какой-то мальчишка, спрыгнувший с верхней палубы. При падении он угодил ей коленкой по голове, перед глазами девушки вспыхнули огненные круги, и Келли Иген погрузилась в мир мрака и безмолвия.

4

Хлынувший на «Изыскатель» поток спасенных вскоре захлестнул судно. Команда с трудом поспевала принимать пассажиров. Шестьдесят человек, среди которых было восемь женщин, выбиваясь из сил, делали все, что могли.

Не давая воли чувствам, неизбежным при виде множества утонувших, спасатели работали как безумные. Не считаясь с риском, несколько ученых-океанографов и системных инженеров прыгнули в море, обвязавшись концами. Они хватали по двое тонувших за раз и подтаскивали их к «Изыскателю», где тех сразу же поднимали на борт. О мужестве спасателей позже рассказывали легенды, навеки вошедшие в анналы истории мореплавания.

Все имевшиеся на борту шлюпки были задействованы в подборе утопающих. Спасатели вылавливали их целыми косяками, но объем работы от этого только увеличивался. Быстро подметив, что в воде шансов выжить больше, многие бросались в море. Вскоре пространство под кормой буквально кишело барахтающимися человеческими телами. Мужчины и женщины с криками и рыданиями цеплялись за борта шлюпок в страхе, что их не успеют подобрать.

С помощью корабельного крана за борт «Изыскателя» опустили трал, в который самостоятельно забирались плавающие поблизости люди. Затем их бережно поднимали на палубу. С противоположного борта поставили в ряд надувные плоты. Для тех, кто мог взобраться самостоятельно, сбросили все имевшиеся на судне канаты, веревочные лестницы и даже рукава пожарных шлангов. Хотя спасатели работали не покладая рук, число людей, боровшихся за свои жизни в воде, не уменьшалось. Позже придет черед горевать о печальной судьбе тех, кто утонул или пропал без вести, потому что перегруженные шлюпки не смогли или не успели собрать всех.

Женщины принимали и подбадривали сплошным потоком поступающих на борт «Изыскателя» пассажиров, оказывая первую помощь пострадавшим. Обожженных, травмированных, ослепленных дымом и отравленных ядовитыми испарениями направляли в лазарет и в кают-компанию. Хотя никого из спасателей не обучали ухаживать за пораженными дымом, ученые быстро поняли, что надо делать. Никто не сосчитал, сколько людей избежало смерти благодаря их самоотверженным усилиям.

Не имевших видимых повреждений направляли вниз, в отведенные для них каюты и помещения, распределяя так, чтобы не нарушить равновесие и остойчивость судна. Многим помогали найти друзей и родственников, потерянных в неразберихе. С этой целью отвели специальное место для регистрации.

Только за первые полчаса шлюпки доставили более пятисот человек. Еще сотни две сумели добраться до плотов, пришвартованных вдоль бортов «Изыскателя». Всех, кто умер во время транспортировки или сразу после доставки, возвращали в море. Процедура неприятная, но вынужденно необходимая, чтобы освободить место для оставшихся в живых.

Загрузив шлюпки вдвое большим количеством пассажиров, чем полагалось по правилам техники безопасности, спасатели подводили их к корме. Здесь шлюпки быстро поднимали на борт с помощью одного из кранов. Спасенные попадали прямо на палубу, минуя все промежуточные стадии типа трала, надувных плотов или веревочных лестниц. Раненых тотчас укладывали на носилки и переносили в лазарет. Разработанная Питтом система оказалась чрезвычайно эффективной: шлюпки освобождались в считанные секунды и тут же отправлялись обратно.

Капитан Берч не принимал участия в спасении пассажиров. Он изо всех сил старался защитить от повреждения корпус «Изыскателя», прекрасно понимая, что никто, кроме него, не спасет судно от ударов об огромный круизный лайнер. Капитан устало вглядывался в волны, постоянно накатывающиеся на левый борт. Каждый раз, когда «Изыскатель» начинал смещаться по направлению к массивному корпусу «Дельфина», он увеличивал обороты двигателей и бокового винта. Далеко не всегда Берч угадывал нужный момент. Слыша скрежет обшивки, он морщился от сознания собственного бессилия, живо представляя, как вливается в трюм вода, просачиваясь сквозь отслоившиеся листы обшивки.

Всего в нескольких футах от него, в ходовой рубке, работал Лео Дельгадо. Склонившись над компьютером, он подсчитывал изменение осадки по мере увеличения массы судна из-за сотен поступивших на борт людей, чтобы хоть приблизительно определить опасный предел. Ватерлиния, обозначающая расчетную норму загрузки судна, уже опустилась на восемнадцать дюймов ниже уровня воды.

Взяв бразды правления в свои руки, Питт принялся руководить всем процессом. По радио командовал шлюпками в море, направляя их к тем, кого течением отнесло в сторону. Помогал разгружать полные народу, уже поднятые кранами на палубу. Наблюдал за эвакуацией людей с кормы, сразу направляя их в руки ответственных за размещение, равномерно распределяющих новоприбывших по всему судну. Несколько раз он лично успевал подхватить детей, не способных удержать канат онемевшими руками на последних метрах спуска. Заметив, что «Изыскатель» опасно накренился, Питт, понимавший, что надо принять еще множество пассажиров, ринулся в ходовую рубку, чтобы справиться у Дельгадо о перегрузке:

— Ну что, Лео, плохи дела?

Выглянув из-за компьютера, Дельгадо мрачно покачал головой:

— Ничего хорошего. Еще три фута осадки, и мы превратимся в подводную лодку.

— Нам надо принять еще тысячу человек.

— При такой погоде волны захлестнут планшир, если мы примем на борт хотя бы пятьсот. Передайте ученым, чтобы часть людей переместили на бак. У нас перегружена корма.

Выслушав неутешительные новости, Питт задумчиво посмотрел на облепленные спускающимися пассажирами канаты. Потом перевел взгляд на рабочую палубу, где из спасательной шлюпки как раз выгрузили очередную группу подобранных в море. Питт не мог обречь сотни, людей на смерть, просто запретив им подняться на борт маленького судна. И тут его озарило, как нередко бывало и раньше в минуты кризиса. Быстро спустившись на палубу, он подозвал к себе несколько человек.

— Необходимо облегчить судно, — заявил Питт. — Все ненужное — за борт! Сбрасывайте якорные цепи вместе с якорями. Пустите в дрейф подводные аппараты. Подберем их позже. Туда же отправьте все старое и тяжелое оборудование.

Так и сделали. Сначала пустили дрейфовать подводные аппараты. Потом наступил черед массивной металлической балки на корме, предназначенной для спуска и подъема океанографического оборудования. За ней отправились на дно тяжелые лебедки и катушки с кабелями. Питт немного успокоился, увидев, что принятые меры уменьшили осадку почти на шесть дюймов. В целях сохранения достигнутого статус-кво он проинструктировал экипаж спасательной шлюпки, доставившей очередную группу вытащенных из воды:

— Судно на грани перегрузки. Собирайте последнюю партию и держитесь рядом с подветренной стороны, но на борт пока никого не поднимайте.

Рулевой взмахом руки подтвердил, что принял информацию к сведению, и направил свое суденышко к кучке бултыхающихся неподалеку людей.

Питт поднял голову в ответ на оклик сверху. К нему обращался Макферрин. Второй помощник лучше других понимал положение, в котором оказался «Изыскатель». Несмотря на принятые Питтом меры, судно по-прежнему слишком низко сидело в воде.

— Сколько вы еще сможете взять на борт?

— А сколько у вас осталось?

— Около четырех сотен. В основном члены экипажа, почти все пассажиры эвакуированы.

— Спускайте и их, — приказал Питт. — Это все?

— Нет, — ответил Макферрин. — Другая часть команды находится на носу.

— Можете назвать, сколько?

— Еще примерно четыреста пятьдесят.

Макферрин не мог не восхищаться удивительной выдержкой и изобретательностью этого человека, который с поразительной легкостью справлялся с возникавшими проблемами.

— Могу я узнать ваше имя, сэр?

— Дирк Питт, директор департамента спецпроектов НУМА. А как вас зовут?

— Чарльз Макферрин, второй помощник.

— Где ваш капитан?

— Капитан Уэйткус пропал без вести, — ответил Макферрин. — Думаю, он погиб.

Заметив, что Макферрин страдает от ожогов, Питт тотчас предложил:

— Валяйте вниз, Чарли, теперь и без вас справятся. Вам нужен врач, а я приготовил для вас бутылку текилы.

— Я предпочитаю виски.

— Что ж, прикажу специально для вас выгнать в лаборатории бутылочку скотча.

Прервав разговор, Питт шагнул вперед и развел руки, чтобы принять сползающую по канату маленькую, девочку.

Он передал ее дожидавшейся рядом морскому биологу Мисти Грэхем. За девочкой последовали ее родители, которых быстро увели вниз. Через несколько мгновений Питт уже вытаскивал на рабочую палубу измученных людей, которые не могли самостоятельно выбраться из спасательных шлюпок.

— Пройдитесь еще раз вдоль левого борта, — приказал он рулевому катера, поищите тех, кого могло унести течением.

Рулевой с осунувшимся от усталости лицом через силу улыбнулся и в шутку пожаловался:

— Столько суеты, и никаких чаевых.

— Я намекну, чтобы не скупились, — усмехнулся в ответ Питт. — Только попозже, когда очухаются. А теперь давай скорее к носу, время не ждет.

Откуда-то снизу послышался отчаянный крик. Перегнувшись через поручни, Питт увидел девчушку лет восьми. Нечаянно свалившись за борт, она в ужасе кричала, чудом успев уцепиться за свисающий канат. Питт лег на живот и протянул руки. Выждав момент, когда девочку волной подбросило вверх, он ловко подхватил ее за запястья и втащил на палубу.

— Ну как водичка? Понравилось купаться? — нарочито весело спросил Питт, пытаясь вывести девочку из шока.

— Теплая, только волны очень большие, — всхлипнула она, кулачком протирая глаза, покрасневшие и слезящиеся от дыма и соленой воды.

— Скажи, ты была вместе с родителями?

Малышка кивнула:

— Да, мы спустились все вместе: папа, мама и я с моими братиками и сестрой. Потом меня случайно толкнули, я упала в воду, и никто меня не заметил.

— Не вини их, — мягко возразил Питт, передавая девочку Мисти Грэхем. — Наверное, они уже ищут тебя.

Мисти улыбнулась и взяла малышку за руку:

— Пошли, мы поищем твоих мамочку и папочку.

Взгляд Питта упал на расплывшееся в зеленоватой воде пятно каштановых волос. Лица не было видно, но вот над поверхностью приподнялась и опустилась тонкая рука, сделав то ли взмах, то ли гребок. Подбежав к фальшборту, Питт успел заметить показавшуюся над водой женскую головку и огромные голубые глаза, казавшиеся безжизненными и потухшими.

— Подберите женщину, — крикнул он в сторону ближайшей шлюпки, рукой указывая направление, но та отошла слишком далеко, и рулевой не услышал команду.

— Плывите сюда! — закричал Питт, обращаясь к женщине, но она никак не среагировала, находясь, видимо, в состоянии контузии.

Не колеблясь ни секунды, Питт перемахнул через поручни и ласточкой нырнул в воду. Подобно стартующим пловцам, он часть дистанции пронырнул под водой, сэкономив тем самым несколько секунд. В несколько гребков он оказался на месте, схватил женщину за волосы и вытащил ее голову из воды. Только сейчас Питт заметил, что она крепко сжимает ручку небольшого портфеля, который наполнился водой и тянул ее вниз.

— Бросьте его скорее! — рявкнул Питт. — С ним вам не выплыть!

— Нет, никогда! — сразу встрепенулась девушка. — Я не могу этого сделать!

Ее упрямство поразило Питта и в то же время обрадовало, так как свидетельствовало о том, что она окончательно пришла в себя. Поддерживая ее за блузку, Питт начал подталкивать спасенную к «Изыскателю». Добравшись до судна, он передал девушку в руки спасателей, которые тотчас подняли ее на борт. Избавившись от обузы, Питт легко вскарабкался вслед за ней по веревочной лестнице. Одна из женщин набросила на девушку одеяло и собиралась отвести в кают-компанию, но Питт остановил их и спросил, в упор глядя в голубые бездонные глаза:

— Почему вы рисковали собственной жизнью, чтобы спасти портфель? Что в нем такого?

— Труд всей жизни моего отца, — с трудом выговорила спасенная, дрожа от холода.

Чтобы прояснить ситуацию, Питт уточнил:

— А ваш отец, он жив или вы не знаете?

Медленно покачав головой, девушка жалобно взглянула на густо покрытую пеплом воду, где плавало множество тел.

— Он утонул на моих глазах, — прошептала она.

Потом резко повернулась и исчезла в проходе.

Наконец в шлюпки собрали всех, кто еще оставался в живых. Передав на борт нуждавшихся в медицинской помощи, шлюпки отошли на небольшое расстояние. На них разместили ровно столько людей, чтобы не подвергать их опасности и одновременно уменьшить нагрузку на океанографическое судно.

Питт связался со шлюпочными командами по радио:

— Ищите уцелевших близ нашей кормы. И старайтесь держаться в кильватере с подветренной стороны.

Переполненный людьми «Изыскатель» напоминал огромный муравейник. Спасенных разместили повсюду: в машинном отделении, кладовых, лабораториях, жилых помещениях. Они сидели или лежали на камбузе, в комнатах для отдыха, каютах и столовой. Все проходы были забиты людьми. Пять семей теснились в каюте капитана Берча. Даже в штурманской и радиорубке сидели люди. На палубе они расположились так плотно, что сверху нельзя было разглядеть ни одного квадратного дюйма пустой поверхности.

«Изыскатель» осел так сильно, что даже четырехфутовые волны перехлестывали через планшир. Его экипаж совершил настоящее чудо, приняв на борт столько народу. Но и команда «Изумрудного дельфина» заслуживала всяческих похвал. Большинство ее членов пострадали от ожогов, поскольку до последней минуты оставались на своих местах. Лишь когда последний пассажир покинул корму лайнера, они тоже начали спускаться по канатам. Но как только попадали на переполненное исследовательское судно, сразу же принимались помогать выбившимся из сил ученым заботиться о пассажирах, не обращая внимания на собственные болячки.

К сожалению, смерть не миновала и тех, кто уже находился на борту «Изыскателя». Получившие слишком сильные ожоги и травмы во время падения в воду тихо перешли в мир иной. Под негромкое чтение молитв и причитания родных их тела пришлось опустить за борт, чтобы освободить место для живых.

Питт отправил офицеров с «Дельфина» отрапортовать о своем прибытии в ходовую рубку к капитану Берчу. Их единогласное предложение помочь было с благодарностью принято.

Последним покинул лайнер Макферрин.

Питт ждал его у каната и бережно подхватил под руки, чтобы не дать упасть обожженному и предельно уставшему человеку. Взглянув на его ладони, покрытые ожогами, он только и смог сказать:

— Жаль, что я не могу пожать вашу руку!

Тот удивленно уставился на почерневшие и кровоточащие кисти рук, как будто не веря, что они его собственные.

— Ничего страшного, мы еще обязательно обменяемся рукопожатием. — Внезапно по лицу Макферрина пробежала тень. — Одному богу известно, сколько наших сумело пробиться на бак, и остался ли кто-нибудь из них в живых.

— Скоро узнаем и обязательно позаботимся, — пообещал Питт.

Мельком оглядев исследовательское судно, Макферрин автоматически отметил, что нижнюю палубу захлестывает волной.

— Мне кажется, вы в очень сложном положении, сэр, — спокойно констатировал он.

— Как-нибудь выкрутимся, — хмуро усмехнулся Питт.

Отправив Макферрина в лазарет, он обернулся и крикнул Берчу, находившемуся на мостике:

— Капитан, с кормы мы сняли всех. Но на носу еще остались люди.

Тот кивнул и скрылся в рубке.

— Берись за штурвал, — приказал Берч рулевому. — Осторожно продвигайся к носу. Постарайся не повредить судно.

— Я буду обращаться с ним нежно, как с бабочкой, сэр, — заверил рулевой.

Капитан облегченно вздохнул, отведя наконец свой «Изыскатель» от лайнера. Он отправил Лео Дельгадо вниз, чтобы тот проверил корпус и выявил возникшие протечки, сам же, в ожидании доклада, связался с главным механиком.

— Мартин, как дела в твоем датском королевстве?

Находившийся внизу, в машинном отделении, Хауз стоял, расставив ноги, в проходе между двигателями и с мрачным видом разглядывал глубокие лужи, образовавшиеся вокруг станин.

— По крайней мере в одном месте серьезная течь. Похоже, где-то в носовой части, возможно, в одной из кладовых. Я включил на полную мощность главную помпу.

— Этого хватит, чтобы сохранить уровень воды в трюме хотя бы на имеющемся уровне?

— Ребята уже ставят дополнительные насосы и тянут шланги. — Хауз обвел сумрачным взглядом спасенных, которые теснились на каждом свободном дюйме его драгоценного машинного отделения. — А что у вас наверху?

— Тесно, как в сочельник на Таймс-сквер, — откликнулся Берч.

Когда вахтенный помощник вернулся в рубку, капитан сразу понял по унылому выражению его лица, что дела обстоят далеко не лучшим образом.

— Сорвало и покорежило несколько листов обшивки, сэр, — выдохнул Дельгадо, сильно запыхавшийся от пробежки с мостика в трюм и обратно. — Льет как из ведра. Помпы пока успевают откачивать воду, но, если волнение усилится, нам останется только молиться.

— Чиф сообщил, что они устанавливают дополнительные насосы.

— Надеюсь, это поможет, — буркнул Дельгадо.

— Соберите аварийную команду и постарайтесь заделать течи. Где сможете, укрепите обшивку. Немедленно докладывайте мне о любом изменении обстановки в трюме — как в лучшую, так и в худшую сторону.

— Так точно, сэр.

Когда Питт снова появился на мостике, Берч, нахмурившись, рассматривал облака, сгущающиеся над горизонтом на юго-востоке. Проследив за взглядом капитана, Питт спросил:

— Что обещают синоптики?

Берч мрачно усмехнулся и ткнул пальцем в иллюминатор, указывая на куполообразную надстройку диаметром в двенадцать футов, в которой находилась доплеровская радарная установка.

— Без всяких компьютерных прогнозов ясно, что через пару часов мы окажемся в эпицентре шторма.

Питт бросил взгляд на собирающиеся милях в десяти от них тучи. Уже совсем рассвело, но восходящее солнце затянуло облаками.

— Может, пройдет стороной?

Послюнив указательный палец, Берч подержал его на ветру и покачал головой:

— Мой компьютер считает иначе. Ума не приложу, как нам удержаться на плаву?

Питт устало почесал бровь:

— Сейчас перегрузка составляет примерно сто двадцать тонн. Чтобы выдержать шторм, надо как можно скорее перебросить спасенных на другое судно. А пока нам нужно продержаться как можно дольше.

— Особенно если учесть, что мы не можем сдвинуться с места, — добавил Берч. — Мы затонем, не пройдя и мили.

Питт сунул голову в радиорубку:

— Какие новости от австралийцев и французов?

— Согласно показаниям радара, «Граф Уотлсфилд» находится всего в десяти милях от нас. Австралийский фрегат идет на всех парах, но ему остается еще пройти миль тридцать.

— Свяжись с ними и попроси, чтобы прибавили ходу, — приказал Питт. — И добавь: если шторм налетит раньше, чем они подойдут, спасать будет некого.

5

Пока экипаж «Изыскателя» занимался спасательными работами, на борту «Изумрудного дельфина» продолжался пожар. Внутри лайнера корчились переборки, рушились палубы. На месте роскошных интерьеров разверзлось гигантское огненное пекло. Изящная торговая галерея с модными магазинчиками, стоившая огромных денег художественная коллекция, богато декорированные залы казино, ресторанов и гостиных, комфортабельные каюты и искусно украшенные салоны, спортивные площадки и театральные подмостки — все превратилось в пепел.

Пока капитан Берч медленно вел «Изыскатель» от кормы к носу гигантского лайнера, столпившиеся на палубе пассажиры и валившиеся с ног от усталости члены экипажей обоих судов наблюдали за происходящей на их глазах катастрофой со смешанным чувством грусти и удивления.

Пожар, уже уничтоживший почти все, что могло гореть, постепенно стихал. Оплавленные остатки шлюпок висели на шлюпбалках причудливыми гроздьями. Просторные прогулочные палубы провалились по центру, нелепо задравшись вверх по краям подобно крыльям угодившей в нефтяное пятно птицы. Надстройка с капитанским мостиком давно исчезла в огненном вихре. Насквозь прогоревшие пассажирские палубы внезапно с грохотом обрушились вниз, исторгнув из трюма облака дыма и сажи. Откуда-то снизу вновь взметнулись хищные языки пламени, жадно долизывая все, что не успели пожрать их предшественники. «Изумрудный дельфин» дрожал, как большой раненый зверь, изо всех сил сопротивляющийся смерти. Он медленно дрейфовал, окруженный грудами мусора и пепла.

Стоявший на палубе Питт с горечью наблюдал, как на его глазах легендарный «Дельфин» превращается в прах. Даже на «Изыскателе» ощущался исходящий от него жар. Питту казалось странным, что этот прекрасный лайнер обречен, в то время как другие суда бороздят океан годами без всяких происшествий. Невольно приходило на ум сравнение с «Титаником», также погибшим во время своего первого рейса.

Не суждено больше лайнеру-сказке гордо резать волну, бросая вызов стихиям. Никогда больше не войти ему в порт под звуки оркестра и приветственные крики встречающих. Очень скоро от него не останется ничего, кроме обгоревшего остова. И даже если огнеупорные пластины обшивки устоят перед яростью пламени и корпус останется на плаву, все равно его ожидает печальная участь быть отбуксированным в ближайший порт и разрезанным на металлолом.

Погруженный в собственные невеселые мысли, Питт не сразу заметил подошедшего к нему Макферрина. Молча встав рядом, тот провожал тоскливым взглядом свое безвозвратно утраченное судно. За кормой «Изыскателя» тянулись в кильватере перегруженные спасательные шлюпки.

— Как ваши руки? — осведомился Питт, вернувшись к действительности.

Вместо ответа Макферрин показал ему обмотанные бинтами кисти, похожие на белые варежки. Багровая физиономия со следами ожогов, обильно смазанная антисептической жидкостью, напоминала маску Хэллоуина.

— Боюсь, мистер Питт, визит в гальюн некоторое время будет представлять для меня немалую проблему. Я уж не говорю о таких мелочах, как умывание или чистка зубов.

— Сочувствую вам, — улыбнулся Питт.

Макферрин ничего не ответил. Стиснув зубы, он безмолвно смотрел на погибающий лайнер. Питт незаметно покосился на собеседника, интуитивно почувствовав, что тот находится на грани нервного срыва.

— Этого не должно было случиться, — глухо проговорил Чарли, взяв себя в руки.

— Почему вы так думаете? — эхом отозвался Питт.

С трудом отведя взгляд от обгоревшего корпуса, Макферрин произнес дрожащим от гнева голосом:

— Я уверен, пожар возник не сам по себе.

— Вы хотите сказать, что это был поджог? — недоверчиво уставился на него Питт. — Террористический акт?

— Нисколько не сомневаюсь в этом. Огонь распространялся слишком быстро. И это не несчастный случай. Сигнализация и системы пожаротушения были заранее выведены из строя. Они не заработали, даже когда их пытались включить вручную.

— Кстати, Чарли, меня здорово удивило, что ваш капитан не подал сигнал о помощи. Мы направились к вам, лишь завидев на горизонте зарево. И радист наш так и не смог связаться с вами.

— Это все первый помощник Шеффилд! — Макферрин буквально выплюнул его имя. — Он оказался не в состоянии самостоятельно принимать решения. Когда я обнаружил, что еще не послали СОС, тотчас связался с радиорубкой. Но было слишком поздно. Радисты ушли, спасаясь от огня.

Питт прервал его, указывая на высоко приподнятый нос лайнера:

— Постойте, Чарли, мне кажется, там кто-то есть.

И действительно, с форпика им махали платками и футболками довольно много людей. Там собрались не менее пятидесяти пассажиров и значительная часть команды. К счастью для них, открытая площадка располагалась с подветренной стороны надстройки и не менее чем в двухстах футах от нее. Ветер относил пламя и клубы ядовитого дыма в сторону кормы. Выпрямившись, Макферрин прикрыл глаза от выглянувшего солнца козырьком ладони и стал вглядываться в крошечные фигурки, толпящиеся на баке.

— В основном члены экипажа, пассажиров немного. Думаю, они продержатся еще какое-то время. Огонь движется в другую сторону.

Питт поднял бинокль и внимательно осмотрел водное пространство вокруг носовой части.

— Похоже, никому еще не приспичило бросаться в море. Не вижу ни тел, ни пловцов.

— Пока они в безопасности, — заметил Берч, подошедший из штурманской рубки. — Полагаю, разумнее всего оставить их там до подхода других судов.

— Тем более что мы все равно не сможем взять на борт еще четыреста человек, — согласился Питт. — Мы и так едва держимся на воде и можем затонуть при перегрузке.

Погода постепенно ухудшалась. Ветер усилился до тридцати миль в час. Высота волн, покрытых белыми шапками пены, достигала десяти футов. Шторм постепенно набирал силу. Было ясно, что вскоре последует основной удар стихии.

Сбежав с мостика, Питт приказал увести как можно больше людей вниз. Во время бури их могло запросто смыть за борт. Конечно, при этом нагрузка на нижние палубы превысит все нормы, но другого выхода он не видел. Оставить в шторм сотни людей на открытой палубе означало обречь их на неминуемую гибель.

Питт с тревогой наблюдал за двумя переполненными шлюпками, державшимися в кильватере. Он был серьезно озабочен ситуацией. При таком сильном волнении они не могли подойти к борту и выгрузить пассажиров. Питт взглянул на Берча:

— Вот что я предлагаю, шкипер. Мы перейдем на подветренную сторону и используем лайнер в качестве заслона от надвигающегося шторма. Если мы сейчас же не уведем шлюпки в тихое местечко, то рискуем вообще лишиться их в любую минуту.

Берч кивнул:

— Хорошая идея. По-моему, для них это единственный выход.

— На подветренной стороне вы могли бы поднять их на борт, сэр, — вмешался Макферрин.

— Еще сотня людей на борту может оказаться последней каплей. И соломинка способна переломить спину верблюда, — сдержанно заметил Берч.

Макферрин недоуменно посмотрел на него.

— Мы не всесильны. Прежде всего следует позаботиться о тех, кто уже спасен, — с болью в голосе проговорил Берч.

— Согласен, — подтвердил Питт. — Лучше переждать шторм на борту «Дельфина», чем перевернуться на «Изыскателе».

Просчитывая в уме варианты, Берч некоторое время молчал, потом устало кивнул:

— Сделаем так: возьмем шлюпки на буксир и подведем поближе к корме. Если станет совсем туго, люди смогут быстрее перебраться на борт. — Капитан обернулся и бросил взгляд на гряду темных облаков, низко несущихся над водой подобно рою голодной саранчи. — Надеюсь, господь даст нам шанс выжить.

Шторм всей своей мощью обрушился на маленькое исследовательское судно и находящихся на нем людей. Через несколько минут они оказались в центре бури. Солнце давно скрылось, небо почернело. Волны как бешеные перекатывались через рабочую палубу, регулярно окатывая тех, кому не нашлось места внизу. Последним тоже приходилось несладко, но если бы они не набились во все проходы и закоулки, как пассажиры в автобус в час пик, весьма вероятно, что многих смыло бы за борт.

Пассажиры и матросы в шлюпках; прячущихся между «Изыскателем» и горящим лайнером, страдали не столько от воздействия ветра и бушующих волн, сколько от жара и дыма. И Питт, и Берч внимательно следили за ситуацией, чтобы при первых признаках реальной опасности принять людей на борт. При этом оба понимали, что, если помощь не придет незамедлительно, перегруженный «Изыскатель» сам станет потерпевшим.

— Вы не в курсе, у кого-нибудь из оставшихся на «Дельфине» есть портативная рация? — спросил Питт у Макферрина.

— У всех офицеров.

— Какая частота?

— Двадцать два.

Питт поднес свой радиопередатчик поближе к губам и прикрыл полой штормовки, чтобы приглушить завывание ветра.

— "Изумрудный дельфин", это «Изыскатель». Кто-нибудь слышит меня? — Он трижды повторил запрос, пока сквозь сильные помехи не прорвался женский голос:

— Слышу вас, «Изыскатель», хотя и не очень хорошо.

— На связи какая-то женщина, — сообщил Питт, вопросительно взглянув на Макферрина.

— Наверное, это Эмили Мэй, наш главный казначей.

— Мешает пламя. Я едва ее слышу.

— Спроси у нее, сколько людей на форпике, — попросил Берч.

— Я говорю с Эмили Мэй? — уточнил Питт.

— Да, но как вы узнали мое имя?

— Второй помощник капитана стоит за моей спиной.

— Чарли Макферрин? — удивилась женщина. — Слава богу, он жив. Я боялась, что он погиб во время пожара.

— Сколько человек осталось на борту вместе с вами?

— Около четырехсот пятидесяти, из них шестьдесят пассажиров. Когда мы сможем покинуть судно?

Берч отреагировал на вопрос без всякого энтузиазма.

— Даже если шторм прекратится, у нас нет никакой возможности забрать их, — сказал он, уныло покачав головой. — А сейчас об этом и речи быть не может.

— Да уж, куда ни кинь, всюду клин, — согласился Питт. — Ветер усиливается, волна высокая. Оставшиеся на борту шлюпки спускать бесполезно, их сразу разобьет. Даже если они попрыгают в воду и попытаются добраться до них вплавь, это будет настоящим самоубийством.

Берч сумрачно кивнул:

— Через полчаса должен подойти английский контейнеровоз. Это наша единственная надежда. А все прочее в руках господа.

— Мисс Мэй, — обратился Питт к женщине, — пожалуйста, выслушайте меня. Наше судно перегружено сверх всяких норм. Корпус дал течь, поэтому в любой момент мы можем затонуть. Вы должны продержаться, пока не улучшится погода или не подойдет еще один спасатель. Вы меня поняли?

— Да, поняла, — ответила женщина. — Не беспокойтесь, сэр, здесь вполне терпимо. Ветер относит огонь и дым к корме, и они нас почти не беспокоят.

— К сожалению, это ненадолго, — предупредил Питт. — Течение постепенно разворачивает «Изумрудный дельфин» против ветра, и довольно скоро их начнет относить к правому борту. Боюсь, тогда вам придется жарковато.

Эмили помолчала, потом решительно заявила:

— Полагаю, в таком случае нам придется немного попотеть.

Питт бросил взгляд на нос лайнера, прикрывая лицо от соленых брызг.

— Вы очень смелая женщина, мисс Мэй. Надеюсь, мы встретимся, когда все закончится. Ужин за мной.

— Что ж, может быть, — нерешительно протянула она. — Но сначала вам не мешало бы представиться.

— Меня зовут Дирк Питт.

— Звучит впечатляюще. Тогда до встречи.

Макферрин устало усмехнулся:

— Эмили изумительная женщина. И абсолютно независимая в общении с мужчинами.

— Приму к сведению, — улыбнулся Питт. — Как раз такие мне и нравятся.

Ливень обрушился на суда сплошной сверкающей стеной. И все же «Изумрудный дельфин» продолжал гореть. Над ним клубились облака красноватого пара.

— Постарайся подойти к корпусу футов на сто, — приказал Берч рулевому.

Ему не нравилось, что волны все время заливают его судно потоками воды. Но капитан встревожился еще сильнее, когда на мостик позвонил главный механик Хауз:

— Старушка явно не в лучшей форме. Течь увеличивается. Не знаю, сколько еще выдержат насосы, хотя мы запустили все, что можно.

— Подходим под корпус лайнера, — ответил Берч. — Надеюсь, он защитит нас от шторма.

— Надо использовать каждый шанс.

— Сделайте все, что можно.

— Не так-то просто, — пробурчал Хауз, — когда тут народу что сельдей в бочке.

Берч повернулся к Питту, рассматривавшему в бинокль непроницаемую стену тумана:

— На подходе никого не видно?

— Из-за дождя видимость сократилась до минимума, а по показаниям радара контейнеровоз примерно в тысяче ярдов от нас.

Сняв потрепанную бандану, Берч вынул мятый платок и обтер голову и лицо.

— Надеюсь, их капитан — хороший моряк, ему потребуется все его умение.

Малколм Невинс, капитан контейнеровоза «Граф Уотлсфилд», принадлежавшего компании «Восточные торговые линии», сидел на высоком крутящемся стуле перед экраном радара. Всего десять минут назад он наконец увидел с мостика горящий лайнер. Но налетевший шторм резко ограничил визуальный обзор, и теперь он мог полагаться только на радар.

Внешне спокойный, он вытащил из кармана брюк платиновый портсигар, достал оттуда дорогую сигарету «Данхилл» и прикурил от помятой и поцарапанной зажигалки «Зиппо». Она сохранилась у него еще с тех времен, когда он служил в Военно-морских силах Великобритании во время войны за Фолклендские острова.

Обычно жизнерадостный и улыбающийся, Невинс размышлял над увиденным. В его серых глазах светилась тревога. Сообщение о пожаре на круизном лайнере с двумя тысячами пассажиров на борту потрясло его. За тридцать лет службы ему еще не доводилось сталкиваться с катастрофой подобного масштаба.

— Я их вижу, — сообщил первый помощник Торндайк, указывая сквозь ветровое стекло куда-то вправо.

Завеса дождя немного рассеялась, как будто раздвинули шторки. Показался пылающий лайнер, окутанный дымом и паром.

— Самый малый, — приказал Невинс.

— Так точно, сэр.

— Шлюпочные команды готовы? — спросил Невинс, как только «Изумрудный дельфин», до того скрытый завесой дождя, появился в поле зрения.

— Шлюпки готовы к спуску, сэр, — ответил Торндайк. — Не завидую им. Плыть при двенадцатифутовой волне...

— Мы должны подойти как можно ближе. Так сэкономим время и сократим расстояние между судами. — Взяв бинокль, он стал всматриваться в воду вокруг лайнера. — Не вижу ни шлюпок, ни плотов, ни плывущих людей.

Торндайк обратил внимание капитана на обгоревшие каркасы на шлюпбалках:

— Взгляните, сэр. Ими даже не успели воспользоваться.

Невинс с ужасом представил охваченное огнем судно и тысячи трупов на его борту.

— Наверное, там масса погибших, — мрачно заметил он.

— Не вижу американский исследовательский корабль.

Невинс продолжал пристально рассматривать судно:

— Обойдем вокруг. Должно быть, американцы укрылись с подветренной стороны.

Мощный звук сирены «Графа Уотлсфилда» повис над водой, перекрывая все остальные шумы. Огромное судно водоизмещением в шестьдесят восемь тысяч тонн медленно двигалось сквозь пелену дождя, не обращая внимания на бушующие волны. Его многоэтажные трюмы заполняли самые разнообразные товары. Вот уже десять лет контейнеровоз бороздил моря, доставляя заказчикам грузы. Многие считали, что ему везло. Так полагали и его владельцы, получавшие миллионные прибыли благодаря его надежности. Но лишь после этого дня «Граф Уотлсфилд» сделался столь же знаменит, как «Карпатия», некогда спасшая выживших после гибели «Титаника».

Порывы ветра усиливались, увеличивая высоту волны, но это не влияло на маневры рукотворного левиафана. Почти не веря в то, что кто-нибудь из пассажиров или членов команды спасся, Невинс решил, что избежавшие пожара спрыгнули за борт и наверняка уже утонули в бушующем море.

Пока «Граф Уотлсфилд» медленно огибал нос горящего корабля, Невинс заметил вычурные золотисто-зеленые буквы «Изумрудный дельфин». Вспомнив красавец-лайнер, на его глазах покидавший порт Сиднея, он почувствовал себя буквально раздавленным. Но в следующее мгновение застыл, пораженный открывшейся перед ним невероятной картиной.

Озаренный оранжевыми отблесками пламени, «Изыскатель» тяжело переваливался с волны на волну. Его корпус погрузился в воду почти до самого планшира, палуба была усеяна фигурками людей. Ярдах в двадцати от него болтались на волнах два катера, также забитые людьми. Казалось, переполненное судно вот-вот уйдет под воду.

— Боже милосердный, — пробормотал Торндайк. — Да они же вот-вот пойдут ко дну!

Из радиорубки выглянул оператор:

— Сэр, американцы на связи.

— Включите громкую связь.

Через несколько секунд в усилителе раздался голос:

— Мы рады приветствовать капитана и команду контейнеровоза.

— Это капитан Невинс. Я разговариваю с капитаном?

— Нет, капитан Берч внизу, в машинном отделении. Он пытается устранить течь. Нас заливает.

— Тогда с кем я говорю?

— Дирк Питт, директор департамента специальных проектов НУМА.

— Как у вас обстоят дела на борту?

— Хреново, — откровенно ответил Питт. — Пришвартовавшись к корме «Дельфина», чтобы снять пассажиров и команду, мы повредили обшивку. Помпы не справляются, вода в трюме поднимается все выше.

— Сколько же человек вы приняли на борт? — уточнил Невинс.

— Почти тысячу девятьсот и еще сотня в шлюпках.

— Вот это да! — От волнения Невинс перешел на шепот. — То есть, вы хотите сказать, что спасли почти две тысячи человек?

— Плюс минус пятьдесят.

— Господи, где же вы их всех разместили?

— Сами удивляемся, — хмыкнул Питт.

— Теперь понятно, почему ваше судно похоже на утку, наклевавшуюся дроби, — пробормотал ошеломленный Невинс.

— На «Дельфине» осталось примерно пятьсот человек команды и пассажиров, которых нужно спасти. Они собрались на форпике. Мы не можем их снять, не рискуя жизнями остальных.

— Им угрожает огонь?

— Мы все время на связи с офицерами. Они сообщили, что непосредственной опасности нет, — уточнил Питт. — Предлагаю вам, капитан, снять как можно больше людей с нашего судна. Пока мы еще на плаву. Но вначале примите тех, кто находится в спасательных шлюпках. Им приходится хуже других.

— Мы так и сделаем. Я спускаю шлюпки и начинаю переброску людей с вашего судна на мое. Очевидно, что у нас больше места. Поскольку ваши шлюпки освободятся, на них можно будет принимать тех, кто находится на носу лайнера. Думаю, они смогут спуститься по канатам?

— Мы уже отработали этот способ. До тонкостей.

— Тогда приступайте.

Немного помедлив, Питт добавил:

— Поверьте мне на слово, капитан Невинс, но вы даже не представляете, как вовремя прибыли.

— Я тоже рад, что мы оказались поблизости.

— Уму непостижимо, как они разместили такую прорву людей на этом утлом суденышке? Прямо чудо какое-то! — потрясенно воскликнул Невинс, повернувшись к Торндайку.

— Действительно чудо, сэр, — согласился не менее ошеломленный Торндайк. — Видно, старина Черчилль не ошибался, утверждая, что и горстка храбрецов может спасти нацию.

6

Подтянув ноги к подбородку, Келли сидела на полу в одной из кладовых «Изыскателя». Она чувствовала себя совершенно разбитой. В небольшое помещение набилось столько народу, что только женщины могли сидеть, мужчины стояли. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Спрятав голову в коленях, она плакала. После смерти отца Келли овладела страшная тоска. Воспоминания о том, как он погиб прямо на ее глазах, угнетали ее и давили на психику.

Почему так случилось? Кто тот рыжеволосый человек и почему он боролся с ее отцом? А темнокожий офицер? Почему он помогал нападавшему вместо того, чтобы защищать от него? Похоже, они оба хотели завладеть отцовским портфелем. Взглянув на кожаный портфель, пропитанный морской водой, который она продолжала плотно прижимать к груди, Келли тяжело вздохнула. И снова задумалась над тем, почему его содержимое оказалось таким важным, что ее отец умер из-за него.

Преодолевая усталость, Келли заставляла себя бодрствовать на тот случай, если рыжий негодяй появится вновь и попытается отнять портфель. Но духота, с которой не мог справиться кондиционер, наконец сморила ее. Не выдержав, Келли задремала.

Она проснулась от легкого прикосновения. В помещении уже никого не было. Оказалось, что она продолжает сидеть на полу, упираясь спиной в дверцу встроенного шкафа. Склонившаяся над Келли женщина ласково и осторожно убрала мокрые волосы с лица девушки, как будто та была маленьким беспомощным ребенком. Келли узнала ее и вспомнила, что та представилась как морской биолог. Женщина едва держалась на ногах, глаза ее покраснели, но она ободряюще улыбнулась девушке.

— Пора в путь, — сказала она, увидев, что Келли проснулась. — Прибыл английский контейнеровоз, и мы переводим всех на него.

— Я так благодарна вам и вашей команде, особенно тому человеку, который вытащил меня. Вы его знаете?

— Нет, к сожалению, — покачала головой симпатичная рыжеволосая женщина с карими глазами.

— Можно мне остаться здесь? — спросила Келли.

— Боюсь, что нет. В трюме поднимается вода, и трудно сказать, сможем ли мы, удержаться на плаву во время шторма.

Она помогла Келли встать на ноги:

— Поторопитесь, иначе опоздаете на вашу шлюпку.

Женщина вышла из помещения, чтобы поторопить остальных пассажиров, вывести их наверх и помочь погрузиться в шлюпки с контейнеровоза. Оставшись одна, Келли встала, разминая спину, онемевшую от сидения на жесткой палубе. Она почти дошла до двери, когда на пути у нее неожиданно возник тот самый рыжий верзила, боровшийся с ее отцом на «Дельфине». Келли затравленно огляделась, но позвать на помощь было некого, а непроницаемая физиономия и ледяные глаза незнакомца не сулили ей ничего хорошего. Войдя, мужчина закрыл за собой дверь.

— Что вам нужно? — стараясь не показать, как ей страшно, спросила Келли.

— Портфель вашего отца, — тихо сказал рыжий. — Если отдадите его мне без шума и пыли, я не причиню вам вреда. Иначе мне придется убить вас.

Келли поняла, что он убьет ее в любом случае, и попыталась выиграть время.

— Бумаги моего отца? А зачем они вам?

Незнакомец пожал плечами:

— Я просто наемник. Мне заплатили, чтобы я доставил портфель со всем содержимым, вот и все.

— Доставил? Кому?

— Вас это не касается, — буркнул рыжий, начавший выходить из себя.

— Вы хотите меня застрелить? — спросила Келли, отступая на шаг назад.

— Я не пользуюсь ни ножом, ни пистолетом. — Продемонстрировав ей свои мощные волосатые руки, незнакомец не без гордости добавил: — Вот мое оружие.

Келли почувствовала, как ее охватывает паника, и начала отодвигаться от мужчины. Он медленно приближался к девушке, хищно ухмыляясь. За рыжими усами блеснули белые зубы. Взгляд его напоминал взгляд удава, гипнотизирующего свою жертву. Паника сменилась ужасом, сердце бешено заколотилось, дыхание участилось, ноги сделались ватными и отказывались подчиняться.

Руки мужчины сдавили ее как тиски. Келли закричала, и этот высокий пронзительный крик эхом отразился от стальных стен помещения. Мужчина на мгновение отшатнулся. Вырвавшись, Келли заметалась по кладовой, смутно подозревая, что он нарочно выпустил ее, чтобы поиграть как кошка с мышью. Не в силах больше сопротивляться, она забилась в угол и осела на пол. От страха ее бил озноб.

Убийца неторопливо приближался, а она не могла даже пошевельнуться и только смотрела на него громадными голубыми глазами. Нагнувшись, рыжий подхватил ее. Келли почувствовала, что его желание убивать сменилось похотью. Он медленно впился губами в ее губы. Она снова попыталась закричать, но только всхлипнула. Отпустив девушку, незнакомец снова ухмыльнулся.

— Давай, — заявил он невозмутимо, — визжи, сколько хочешь. Никто тебя не услышит. Мне нравится, когда женщины кричат. Это меня возбуждает.

Он опять приподнял Келли с такой легкостью, как будто она была пенопластовым манекеном. Прижав к стенке, он начал шарить руками по ее телу, грубо, нагло, царапая кожу. Оцепенев от ужаса и омерзения, Келли не могла оказать ему даже слабого сопротивления. Она отчаянно закричала:

— Пустите, вы делаете мне больно.

Мощные руки убийцы переместились на ее горло, в его голосе прорезались стальные нотки:

— Ладно, сучка, не хочешь, не надо. Нет у меня времени с тобой возиться. Но обещаю, что ты умрешь быстро и не успеешь ничего почувствовать.

Он сдавил ей горло, и Келли стала терять сознание.

— Нет, пожалуйста, — умоляла девушка, постепенно переходя на шепот.

— Сладких снов, дорогая.

Неожиданно за его спиной раздался уверенный мужской голос:

— Эй, приятель, тебе не кажется, что твоя манера ухаживать за женщинами оставляет желать лучшего?

Ослабив хватку, верзила отпустил Келли и резко обернулся. В дверном проеме высилась чья-то фигура. Лица вошедшего не было видно. Он стоял, слегка откинувшись назад, касаясь рукой засова. Убийца мгновенно принял боевую стойку и попытался в прыжке вырубить непрошеного гостя ударом ноги.

Проходя по коридору, Питт услышал крик Келли и тихонько открыл дверь. Моментально оценив ситуацию, он понял, что не успеет позвать на помощь. Девушка умрет до того, как кто-нибудь успеет прибежать. Питт видел, что перед ним опасный преступник из тех, что убивают, не задумываясь. Таким наплевать, кто жертва: беззащитная женщина, старик или маленький ребенок. Он решил действовать сам.

За сотую долю секунды до того, как каблук противника вошел в соприкосновение с его челюстью, Питт, изящно изогнувшись, отступил в проход. Нога убийцы, проделав по инерции несколько более длинный путь, чем предполагалось, с силой врезалась в дверной косяк. Послышался сдавленный вопль и хруст сломанной лодыжки.

Любой другой на его месте взвыл бы благим матом. Но не этот, толстокожий, со стальными мускулами, приученный не реагировать на боль. Убедившись, что Питт один и никто не спешит ему на помощь, он вновь бросился вперед, рассекая воздух, как топором, ребрами ладоней.

До последнего мгновения Питт оставался неподвижным, затем резко пригнулся, сгруппировался и покатился по полу, сбив противника с ног и увлекая его за собой. В результате последовавшей короткой схватки Питт оказался сверху и всей своей массой буквально пригвоздил соперника к палубе. Упершись ему в спину коленом, он с размаху ударил киллера ладонями по ушам. Барабанные перепонки словно взорвались. Истошно заорав, убийца судорожно рванулся в сторону, одним толчком отшвырнув Питта к двери. Пораженный бычьей силой рыжего, тот изменил тактику и, не поднимаясь с пола, нанес удар обеими ногами, но не в область паха, как обычно делают в подобных ситуациях, а по сломанной лодыжке.

Киллер свалился как подкошенный, однако тут же поднялся снова. На этот раз он удержался от крика, но его лицо исказилось от боли. Несмотря на серьезную травму, он был все еще очень опасен и продолжал двигаться навстречу Питту, приволакивая покалеченную ногу. Оставив на время Келли, убийца собрал все силы, чтобы расправиться с противником. Питт отступил назад, сознавая, что его главное преимущество кроется в большей подвижности. Его противник ковылял на одной ноге, утратив возможность наносить коварные удары в голову.

Питт никогда не увлекался восточными единоборствами. Во время учебы в Военно-воздушной академии он занимался боксом, одерживая победы примерно в пятидесяти случаях из ста. Зато неплохо овладел на практике приемами ближнего боя без правил, пройдя через множество стычек. Он твердо усвоил главное: никогда не дерись кулаками. Используй смекалку и любой предмет, которым можно ударить нападающего. Запусти в него стулом, бутылкой или тем, что окажется под рукой. Легче победить оглушенного или раненого противника.

Внезапно за спиной убийцы появилась Келли, прижимающая к груди портфель. Переключив все внимание на Питта, тот не заметил ее приближения. Используя представившуюся возможность, Питт крикнул:

— Беги! Постарайся выбраться на палубу!

Убийца заколебался, ему показалось, что Питт пытается поймать его в ловушку. В то же время, будучи профессионалом, он не мог позволить себе упустить заказанную жертву. Он обернулся как раз в тот момент, когда Келли бросилась бежать к трапу, ведущему на открытую палубу. Боясь потерять девушку, он кинулся следом, спотыкаясь и шипя от боли, когда приходилось опираться на сломанную ногу. Именно на это и рассчитывал Питт.

Теперь настала его очередь нападать. Легко догнав противника, он всей своей массой врезался в спину киллеру, применив один из самых жестоких футбольных приемов. Так защитник сшибает с ног бегущего с мячом нападающего, вдавливая его лицом в землю всем своим телом.

Уже в падении Питт услышал глухой стук от соприкосновения головы противника с палубой, покрытой тонким стальным листом. И сразу же почувствовал, как тело киллера безвольно обмякло. Какое-то время он лежал сверху, стараясь отдышаться. Переведя дух, Питт вытер вспотевшее лицо рукавом куртки и слез наконец с неподвижного тела. Только теперь он увидел, что шея убийцы неестественно вывернута, глаза выкатились и не реагируют на свет.

Нагнувшись, Питт приложил пальцы к шейной вене. Пульс не прощупывался. Киллер был мертв. Наверное, он ударился головой под углом и сломал себе шею. Усевшись на палубу, Питт прислонился к закрытой двери аккумуляторного отсека и попытался оценить ситуацию.

Он ничего не мог понять. Одно лишь не вызывало сомнения: только что он помешал убийству женщины, которую несколько часов назад спас от гибели в морской пучине, а теперь сидел и смотрел на труп совершенно незнакомого человека, которого нечаянно убил. Заглянув в его остекленевшие глаза, он тихо прошептал:

— Прости, приятель. В сущности, я такой же грешник, как и ты.

Поднявшись на ноги, Питт переступил через распростертое тело и быстро поднялся на палубу. Там полным ходом продолжалась эвакуация. Более сотни человек терпеливо ожидали своей очереди, не жалуясь ни на ветер, ни на хлещущий дождь. Цепляясь за поручни, люди медленно двигались друг за другом, переходя на катера с «Графа Уотлсфилда», уже переправившие большую часть спасенных на контейнеровоз.

Пройдя вдоль очереди, Питт вглядывался в каждое женское лицо, но девушки с кожаным портфелем нигде не оказалось. Осмотрев пассажиров в шлюпках и не обнаружив ее и там, Питт понял, что девушка по какой-то причине решила не покидать «Изыскатель» и ее следует искать на борту. А найти ее нужно во что бы то ни стало. Иначе как он сможет объяснить появление мертвого тела капитану Берчу? И должен же он сам в конце концов понять, чего хотела от нее эта рыжая горилла в человеческом облике?

7

Наконец-то команда «Изыскателя» смогла заняться своим судном. К концу дня всех спасенных с «Изумрудного дельфина» перевезли на борт «Графа Уотлсфилда». Оставили только нескольких раненых, которых нельзя было транспортировать. Освободившись от лишнего груза, потрепанный «Изыскатель» приподнялся над водой на пять футов. Аварийная команда тотчас начала укреплять разошедшиеся листы обшивки. Когда поток воды уменьшился, помпы полностью осушили трюм. Прибывший на место катастрофы австралийский ракетный фрегат завершил спасательные работы, приняв тех, кто еще оставался на борту «Дельфина». Шторм прекратился так же неожиданно, как и начался, а чуть позже улеглось и волнение на море.

Последним покинул исследовательское судно Макферрин. Прежде чем перейти на контейнеровоз, он лично поблагодарил всех членов экипажа и ученых.

— Вы спасли так много людей, что, несомненно, войдете в анналы морской истории, — заявил он, вызвав всеобщее смущение.

— Сожалею, что мы не смогли спасти всех, — тихо произнес Берч.

— То, что вы сделали, можно назвать подвигом.

Потом Макферрин повернулся и положил забинтованные руки на плечи Питта:

— Дирк, я твой должник до гроба. В доме Макферринов о тебе всегда буду говорить с почтением. Надеюсь, мы еще встретимся.

— Непременно, — жизнерадостно согласился Питт.

— С меня ящик лучшего шотландского виски. До свидания, леди и джентльмены из НУМА. Да благословит вас Господь.

— До свидания, Чарли. Ты тоже неплохо поработал.

Макферрин сошел на катер и отдал прощальный салют. Катер отошел.

— Чем теперь займемся? — спросил Питт у Берча.

— Сначала отыщем и поднимем подводные аппараты. Иначе адмирал Сэндекер оторвет нам голову на ступенях Капитолия. Потом почапаем в Веллингтон — ближайший порт, где есть сухой док. Их специалисты быстро подлатают нашу посудину.

— Не страшно, если мы лишимся старого «Маринера», он давно отработал свой срок, — заметил Питт. — Другое дело — «Навигатор». Он только что с завода и стоит двадцать миллионов долларов. Мы не можем его потерять.

— Мы найдем его. Радиомаяк дает достаточно четкий и громкий сигнал.

Обоим приходилось кричать, чтобы перекрыть рев моторов, доносившийся сверху. В небе кружили самолеты, прилетевшие из Новой Зеландии, с островов Тонга, Фиджи и Самоа. Большинство из них арендовали репортеры газет, журналов и телевизионных компаний, спешившие рассказать о необычной спасательной операции. Радисты на всех трех судах буквально захлебывались под лавиной посланий от правительств, родственников спасенных, руководителей круизной компании «Голубые моря». И, конечно же, представителей компании, застраховавшей «Изумрудный дельфин». Радиопереговоры велись так интенсивно, что судам пришлось перейти на местную связь с помощью портативных радиостанций и прожекторов.

Удобно расположившись на своем высоком стуле и раскуривая трубку, Берч только вздыхал, а потом вдруг расплылся в улыбке:

— Как думаешь, что сделает адмирал, когда узнает, во что мы превратили его исследовательское судно? Покажет нам небо с овчинку?

— Не дрейфь, дружище. Держу пари, что наш старый морской волк ни за что не упустит такой случай. Скорее всего, объявит подписку и соберет пожертвования. А заодно выбьет под это дело у Конгресса дополнительные ассигнования.

— А ты подумал, что скажешь властям о находящемся на борту трупе?

— Скажу все, что мне известно. Жаль, не смогу использовать девушку как свидетеля. Не понимаю, как я упустил ее во время эвакуации?

— Вообще-то я уже решил твою проблему, — заявил Берч, многозначительно улыбнувшись.

Питт даже оторопел:

— Решил?

— Не люблю, когда на судне не прибрано, — объяснил капитан. — Поэтому собственными руками отправил твоего покойничка за борт. Он присоединился к остальным беднягам с «Дельфина», погибшим во время трагедии. Насколько я понимаю, дело закрыто.

— Шкипер, — от изумления Питт даже заморгал, — ты парень что надо. Мне, конечно, все равно, что будут обо мне говорить, но ты...

В рубку вошел радист:

— Сэр, сообщение от капитана Харлоу с австралийского ракетного фрегата. Если вы хотите покинуть место дислокации, он останется и подберет умерших. И дождется, пока не прибудет буксир, чтобы оттащить лайнер в порт.

— Очень хорошо. Радируй согласие и вырази мою глубочайшую признательность капитану и его команде. Вскоре радист вернулся и доложил:

— Капитан Харлоу желает вам удачи и семь футов под килем.

— Если не ошибаюсь, это первый случай в истории, когда на борту ракетного фрегата оказалось сразу пять сотен гражданских лиц, — лениво заметил Питт.

— Пожалуй, — согласился Берч, повернувшись и вглядываясь в обгоревшую громадину.

Даже прошедший ливень не смог погасить огонь. По-прежнему из недр лайнера валил дым и временами вырывалось пламя. Весь корпус обгорел и почернел. Только на носу оставалось небольшое неповрежденное пространство. Стальная обшивка вспучилась от жара. Внутри виднелись остатки перекрученных и искривленных конструкций. Все, что могло гореть, уже превратилось в безобразную кучу пепла.

А ведь конструкторы утверждали, что это судно вообще не может сгореть. Везде, где возможно, использовались огнеупорные материалы. Но и они не были рассчитаны на температуру, при которой плавились металлы.

— Еще одна великая тайна моря, — нарочито сдержанно заметил Питт.

— Каждый год гибнут от пожара несколько кораблей, — рассудительно, будто читая лекцию, проговорил Берч. — Но я никогда не слышал о таких разрушениях, как на «Дельфине». И не ожидал, что на таком огромном лайнере огонь может распространиться так быстро.

— Макферрин считает, что пожар вышел из-под контроля, потому что были заблокированы все противопожарные системы.

— Значит, это чей-то злой умысел или террористический акт?

— Здравый смысл не позволяет мне искать причины катастрофы в цепочке непредвиденных случайностей и неблагоприятных обстоятельств, — кивнул Питт.

Их снова прервал радист:

— Капитан Невинс с «Графа Уотлсфилда» хочет переговорить с вами, сэр.

— Переведите на громкую связь.

— Сделано, сэр.

— Капитан Берч слушает.

— Капитан Невинс. Если вы направляетесь в Веллингтон, я буду рад сопровождать вас. Это самый близкий от нас порт, и туда же мы доставим спасенных.

— Вы очень любезны, капитан, — ответил Берч. — Я с удовольствием принимаю ваше предложение. Мы тоже решили идти в Веллингтон и встать на ремонт. Надеюсь, мы не очень задержим вас.

— Тогда я тем более настаиваю на вашей компании. Было бы позором позволить героям дня пойти ко дну на полпути.

— Ну, все не так плохо, капитан. Наши насосы пока справляются. Если не угодим в тайфун, доберемся и своим ходом.

— Прекрасно. Но лучше мы вас все-таки подстрахуем.

— Как вы справились с такой массой народа?

— Большинство находятся в двух пустых грузовых отсеках. Остальных разместили, где смогли, даже в пустующих контейнерах. У нас хватит провизии, чтобы один раз хорошенько накормить всех. После этого нам, включая команду и меня, придется перейти на режим строжайшей экономии. Пока не придем в Веллингтон. — Сделав паузу, Невинс добавил: — Да, вот еще что. Могу я попросить вас провести «Изыскатель» между моим судном и австралийским фрегатом. В знак прощания, если можно так выразиться. Не возражаете? Вот и отлично, благодарю вас, капитан.

— Какое еще прощание? — удивился Берч, бросив недоуменный взгляд на Питта.

— Возможно, они хотят просто передать привет и наилучшие пожелания, — рассмеялся тот.

Берч снял трубку внутреннего переговорного устройства:

— Чиф, ты готов тронуться в путь?

— Только со скоростью не более восьми узлов, — честно предупредил Хауз. — Если пойдем быстрее, потечет изо всех дыр.

— Восьми узлов вполне достаточно.

Судовая команда и ученые, смертельно уставшие после многочасовой напряженной работы, буквально валились с ног. Но все нашли в себе силы оторваться от отдыха и собраться на рабочей палубе «Изыскателя», когда об этом попросил их Питт.

Берч был доволен, что сумел собрать всех, несмотря на сетования стармеха, ворчавшего, что нельзя оставлять без присмотра насосы. Но капитан сумел настоять на своем. Только в радиорубке остался радист, державший связь между исследовательским судном, «Графом Уотлсфилдом» и австралийским фрегатом, находившимся не более чем в двухстах ярдах.

По сравнению с двумя во много раз превосходившими его по величине судами «Изыскатель» выглядел совсем крошечным. Но на его радиолокационной мачте гордо реял вымпел НУМА, а на корме — звездно-полосатый флаг США.

Стоявшие бок о бок Питт и Берч изумленно разинули рты, когда команда фрегата выстроилась на палубе для традиционного военного приветствия. Как только «Изыскатель» начал движение, загустевший тропический воздух взорвался звуками труб и барабанов военно-морского оркестра. Вслед за ними раздался восторженный рев сотен спасенных, облепивших поручни контейнеровоза и фрегата. Мужчины, женщины, дети размахивали руками, платками, майками и что-то выкрикивали. В шуме ничего нельзя было разобрать. В воздух вместо конфетти бросали клочки газет и журналов. Только теперь находившиеся на борту «Изыскателя» полностью осознали, что им удалось сделать. Чтобы спасти жизнь более двух тысяч людей, они совершили невозможное, готовы были пожертвовать собой ради других. Многие плакали, не стесняясь слез.

Это проявление всеобщей благодарности так потрясло экипаж и научный персонал исследовательского судна, что и спустя годы они не смогли бы толком описать свои чувства в тот момент. Трагические события минувшей ночи, казалось, отодвинулись в прошлое и изгладились из памяти, как страшный сон. Но этих проводов, этого прощания им не суждено было забыть никогда.

Потом все как один повернулись и посмотрели в последний раз на изуродованные останки того, что всего двадцать четыре часа назад было одним из самых прекрасных судов, когда-либо бороздивших моря. Питт тоже замер в скорбном молчании. Ни один капитан не пожелал бы своему судну такой ужасной участи. Он постоянно размышлял: кто же несет ответственность за случившееся? И почему это было сделано?

— Хочешь, я угадаю, о чем ты думаешь? — спросил Берч.

Питт недоуменно уставился на него:

— Ну и о чем я думаю?

— Готов слопать свою фуражку, если ты не думаешь именно об этом, — не отставал шкипер.

— Что-то я не врубаюсь, — пожал плечами Питт.

— Все очень просто, — рассмеялся Берч, снизойдя наконец до объяснений. — Тебя, как и многих других, мучает вопрос, кто тот безумец, который хотел отправить на дно морское столько невинных людей, и за каким дьяволом ему это понадобилось?

— Как только корпус «Дельфина» приволокут на буксире в Сиднейскую гавань, полчища пожарных и страховых агентов тщательно просеют пепел и найдут ответы на все вопросы.

— Вряд ли к тому времени они найдут достаточно пепла.

— Не стоит их недооценивать, — возразил Питт. — Эти страховые детективы настоящие профи. Если кому-то и удастся что-то разнюхать, так это им.

— Ха! Да что эти сухопутные крысы понимают в морском деле?

— Что ж, может, ты и прав, шкипер, — усмехнулся Питт. — В любом случае я рад, что меня это больше не коснется.

Не прошло и недели, как выяснилось, что Питт жестоко ошибался. Он и представить не мог, что именно ему суждено раскрыть тайну гибели «Изумрудного дельфина».

8

Первым к «Изумрудному дельфину» подошел буксир «Отважный», принадлежащий новозеландской компании. Оснащенный двумя мощными дизелями и достигающий двухсот футов в длину, он считался одним из крупнейших морских буксиров в мире. Поскольку местом его постоянной приписки был Веллингтон, он намного обогнал два других буксира, вышедших из Брисбена.

Неугомонный капитан торопился изо всех сил, как будто за ним гналась свора собак. Он стремился первым попасть на место катастрофы. Во время гонки через Тихий океан шкипер не выходил в эфир. Так обычно поступали капитаны буксиров, стремившиеся первыми оказаться у судна, потерпевшего крушение. Вполне оправданная предосторожность, если учесть, что победитель гонки получал Открытый лист страхового общества Ллойда на спасение груза и двадцать пять процентов от стоимости поврежденного судна.

Только оказавшись поблизости от догоравшего лайнера, капитан «Отважного» Джок Макдермотт связался с руководством «Голубых морей». После получасовых торгов стороны сошлись на традиционной формуле: «Без спасения нет вознаграждения». Соглашаясь на такой контракт, Макдермотт сильно рисковал, ибо получал оплату только в том случае, если благополучно доставит взятое на буксир судно в порт.

Подойдя к лайнеру, по-прежнему озаренному отсветами пламени, Макдермотт и его команда были потрясены масштабом разрушений. От когда-то прекрасного круизного лайнера осталась только засыпанная пеплом груда металла, мерно покачивающаяся на бирюзовых волнах. Останки судна больше всего напоминали фотографии Хиросимы после чудовищного пожара, вызванного взрывом атомной бомбы. Корпус потемнел, утратил форму и, казалось, даже уменьшился в размерах.

— Теперь это только металлолом, — раздосадованно сплюнул первый помощник капитана «Отважного» Эрл Браун. В прошлом он был профессиональным игроком в регби и отправился в море после того, как повредил колено. Среди остальных моряков Браун выделялся пышной копной волос и экстравагантной одеждой. Из-под шорт торчали мускулистые ноги, сквозь расстегнутую рубашку, плотно обтягивающую плечи, виднелась волосатая грудь.

Сдвинув очки на кончик носа, Макдермотт внимательно рассматривал открывшуюся ему картину. Это был рыжеватый шотландец с узким орлиным носом и зеленоватыми глазами. Если бы не выдающаяся челюсть и пронзительный взгляд, шкипер «Отважного» вполне мог сойти за Боба Скрэтчита, счетовода дядюшки Скруджа из известного диснеевского мультсериала.

— Готов поклясться, директор компании не погладит нас по головке. Но кто же мог представить, что такое большое судно выгорит дотла? — вслух размышлял Макдермотт, скорбно качая головой.

Телефонный зуммер прервал его горькие излияния. Макдермотт поднял трубку:

— Это капитан Харлоу, командующий ракетным фрегатом. Нахожусь у вас на траверзе по левому борту. С кем имею честь?

— Капитан буксира «Отважный» Джок Макдермотт.

— Наконец-то вы прибыли, капитан Макдермотт. Теперь я могу со спокойным сердцем покинуть позицию и отправиться в Веллингтон. У меня на борту около пятисот спасенных, которым не терпится вновь оказаться на суше.

— Должно быть, вы были сильно заняты, капитан, — дипломатично заметил Макдермотт. — Странно, что вы не ушли два дня назад.

— Мы должны были подобрать тела погибших. Кроме того, из Международной морской комиссии пришла радиограмма с просьбой некоторое время поболтаться поблизости и проследить за дрейфом судна, представляющего собой, по их определению, «угрожающее навигации плавсредство».

— Сейчас оно больше похоже на прогоревшую печную трубу, чем на плавсредство, — усмехнулся шкипер. — А жаль.

— Конечно, жаль, — согласился Харлоу. — Он был одним из самых красивых пассажирских лайнеров в мире. — Он помолчал, потом добавил: — Может, помочь вам наладить буксировку?

— Нет, спасибо, — отказался Макдермотт. — Сами справимся.

— Вообще-то он выглядит неважно. Надеюсь, вы сумеете довести его до места.

— Ничего не могу сказать, пока мы не осмотрим корпус.

— Он выгорел изнутри, стал значительно легче и высоко поднялся над водой. Полагаю, у вас не будет проблем с буксировкой.

— С буксировкой всегда бывают проблемы, капитан, — нравоучительно заметил Макдермотт. — Но мы привыкли решать их без подсказчиков. А вам советую поспешить, ведь в Веллингтоне вас ждет торжественная встреча и свора газетчиков.

— С удовольствием последую вашему совету, — сухо ответил Харлоу. — Удачи вам. Прощайте.

Повернувшись к своему первому помощнику Эрлу Брауну, Макдермотт ехидно усмехнулся:

— Думаю, пора приступать.

— Нам здорово повезло, что море успокоилось и не штормит, — заметил Браун, прислушиваясь к ветру.

Какое-то время Макдермотт рассеянно изучал в бинокль место аварии.

— Боюсь, парень, что только в этом нам и повезло, — сказал он со вздохом.

Не теряя понапрасну времени, Макдермотт обошел вокруг обгоревшего лайнера и поставил «Отважный» примерно в двухстах футах от его носа. Он очень надеялся, что пожаром заклинило руль. В противном случае при буксировке не оберешься хлопот.

Спустив на воду катер, Браун и четыре члена экипажа направились к лайнеру, медленно подойдя к огромному, нависающему над водой носу. Там они встретили незваных гостей. Вода вокруг судна кишела акулами. Должно быть, первобытный инстинкт подсказывал им, что после кораблекрушения на поверхности непременно появляется что-нибудь съедобное.

Взобраться на борт оказалось не так-то просто. Средняя часть судна еще не остыла, хотя на носу жар оказался намного слабее. К счастью, с поручней ограждения свешивалось по крайней мере три десятка канатов и два веревочных трапа, один из которых был с деревянными ступеньками. Вот к нему-то и пришвартовался рулевой катера.

Первым поднялся Браун. Не сводя глаз с акул, он встал на планшир и, подтянув к себе трап, полез наверх. Достигнув ограждения, ухватился за поручни и перемахнул через фальшборт. Затем перекинул в катер один из оставленных спасателями канатов, к которому тотчас прикрепили конец буксирного линя.

После того как все члены «абордажной» команды вскарабкались на форпик, они подтянули канат и завели линь за толстенный кнехт. Вряд ли конструкторы «Дельфина» предвидели, что их детище когда-нибудь будут брать на буксир.

Передав свободный конец обратно на катер, они стали дожидаться, пока тот вернется к буксиру. Там линь приняли и прикрепили к концу стального троса, намотанного на барабане малой лебедки. Прежде чем подать сигнал включить лебедку, Браун приказал одному из своих подчиненных густо смазать кнехт машинным маслом.

Вручную поднять на борт массивный восьмидюймовый буксирный трос — работенка не из легких. Вначале, используя кнехт в качестве блока, с помощью малой лебедки между судами протянули тонкий двухдюймовый трос. Обведя его вокруг швартовой тумбы, закрепили конец на катере и перевезли обратно на буксир.

Там к нему прикрепили конец уже основного буксирного троса. Подтянув к носу «Дельфина», его мощными болтами скрепили с якорными цепями. Больше зацепиться было не за что: кнехт находился слишком высоко, а к якорной лебедке нельзя было подступиться из-за сильного жара.

— Мы закрепили буксир, — сообщил Браун по рации. — Возвращаемся на борт.

— Принято.

Обычно на палубе буксируемого судна оставался кто-нибудь из команды буксира. Но находиться на «Дельфине» было слишком опасно. Никто не знал, насколько сильно поврежден его корпус. Если во время движения лайнер начнет тонуть, у вахтенных не останется времени на спасение.

Браун и его люди перебрались на катер. Как только их подняли на борт, Макдермотт отдал команду «малый вперед». Управлявший главной лебедкой Браун разматывал трос до тех пор, пока «Изумрудный дельфин» не оказался примерно в четверти мили за кормой буксира. Потом он закрепил тормоз. Трос медленно натянулся.

Затаив дыхание, все наблюдали за тем, как поведет себя «Изумрудный дельфин». Форштевень лайнера медленно, дюйм за дюймом, принялся резать воду. Но напряжение не спадало, никто не уходил с палубы. Лишь когда обгорелый исполин набрал ход, как послушный слон, которого ведет на веревочке маленькая мышка, и уверенно потянулся вслед за буксиром, не рыская и не выходя за границы кильватерной струи, люди на палубе вздохнули с облегчением и вернулись к своим повседневным обязанностям.

Через десять часов мощные двигатели «Отважного» довели скорость до двух узлов. Огонь почти погас. Лишь иногда в искореженных руинах мелькали языки пламени. Не было видно ни луны, ни звезд, все небо затянули тяжелые грозовые тучи. Стало так темно, что граница между небом и морем казалась совершенно размытой.

На «Изумрудный дельфин» направили мощный прожектор. Он осветил носовую часть и остатки надстроек. Команда поочередно несла вахту, наблюдая за тем, чтобы судно двигалось так, как было запланировано. В полночь на вахту заступил кок. Он расположился в складном кресле, где обычно загорал, когда не был занят на камбузе. Поскольку было слишком жарко и влажно, чтобы пить кофе, он потягивал диетическую колу. Банки лежали рядом, в небольшом ведерке со льдом. Он курил, отхлебывая прохладный напиток и лениво разглядывая огромную темную массу в четверти мили за кормой.

Спустя два часа кок, борясь с подступающей дремой, выкурил десять сигарет и выпил три банки колы. «Изумрудный дельфин» по-прежнему оставался на своем месте. Внезапно кок встрепенулся и прислушался — ему показалось, что он слышит какой-то отдаленный грохот. Вначале он подумал, что это гром, но тут же последовала целая серия аналогичных звуков. Он вскочил с кресла и протер глаза. Все было тихо, и кок решил было, что ему померещилось, как вдруг заметил, что буксируемое судно начинает оседать.

Обгоревший лайнер слегка накренился на левый борт, затем выровнялся и начал тонуть. В свете прожектора было хорошо видно, как из-под обломков выбиваются клубы пара и дыма. От страха кок застыл на месте, тупо взирая на «Изумрудного дельфина», стремительно уходящего под воду прямо на его глазах. Усилием воли стряхнув оцепенение, он бросился на мостик, крича во всю глотку:

— Он тонет! Тонет! Господи, сейчас он скроется под водой и утянет с собой нас!

Услышав шум, Макдермотт выскочил из своей каюты. Не задавая вопросов, он мгновенно понял, что, если не освободить буксировочный трос, тонущий лайнер утащит своей массой «Отважного» прямиком на морское дно. Вместе с Брауном, который также сразу оценил ситуацию, они бросились к главной лебедке.

Ценой фантастических усилий им удалось отпустить тормоз, освободив барабан. Оба с тоской наблюдали, как трос постепенно провисает, сматываясь с лебедки. Одновременно лайнер стремительно погружался носом в воду. Толстенный трос начал разматываться все быстрее. Макдермотт и Браун неотрывно следили за ним, мысленно вознося молитву о том, чтобы трос благополучно отцепился от барабана.

Лайнер затонул удивительно быстро, уходя под воду с креном на нос не меньше пятнадцати градусов. С грохотом ломались покореженные переборки. Мелькнули в луче прожектора руль и огромные винты. Вертикально зависнув на несколько секунд в воздухе, корма начала стремительно опускаться. Наконец весь лайнер скрылся из виду, оставив на поверхности лишь шлейф пузырей.

Последние ярды троса смотались с опустевшего барабана. Последовал сильный толчок, заставивший буксир резко накрениться на корму. Все на борту замерли в ужасе, готовясь к худшему, но в этот момент закрепленный конец с оглушительным треском оторвался от барабана и исчез в море. Освободившийся от непомерной тяжести буксир подбросило вверх, и он тяжело шлепнулся на воду. Находившиеся на волосок от смерти люди перевели дух и расслабились.

Как только все успокоилось и Браун снова обрел дар речи, он не преминул заявить в своей обычной манере:

— В жизни бы не поверил, что такая махина может затонуть в мгновение ока.

— И я тоже, — согласился Макдермотт. — Такое впечатление, что его разорвало изнутри.

— И трос наш на дно уволок, дельфин долбаный! А это, между прочим, миллион фунтов стерлингов. Директора компании со злости точно начнут икру метать.

— А что мы могли сделать? Все произошло слишком быстро. — Макдермотт внезапно замер и поднял руку: — А ну, тихо все! Послушайте! — приказал он повелительным тоном.

Все уставились на то место, где только что исчез «Изумрудный дельфин». Чей-то голос надрывно призывал в кромешной мгле:

— Помогите! На помощь!

Вначале Макдермотт подумал, что во всеобщей суматохе кто-то из команды упал за борт. Но беглый осмотр показал, что все на месте. Снова послышался крик, но уже гораздо слабее.

— Человек за бортом, — уверенно объявил кок, тыча пальцем куда-то в пространство за кормой.

Браун бросился к прожектору и направил луч на воду. В сотне метров от кормы маячила среди волн человеческая голова.

— Вы можете подплыть к борту? — окликнул Браун.

Пловец ничего не ответил, но сил у него, по-видимому, осталось немало. Скорректировав направление, он размашистым кролем поплыл в сторону буксира.

— Бросьте ему конец, — приказал Браун, — и скорее вытягивайте, пока нас не опередили акулы.

Человек за бортом ловко поймал брошенный ему линь и был благополучно подтянут к корме и поднят на палубу совместными усилиями пары матросов из экипажа буксира.

— Смотри-ка, абориген, — с некоторым удивлением прокомментировал Браун. — Типичный австралиец.

— С такими курчавыми волосами? — усомнился Макдермотт. — Тогда уж скорее афроамериканец.

— На нем форма морского офицера.

С момента катастрофы прошло более суток, и Макдермотт никак не ожидал встретить кого-либо из выживших спустя столько времени. Он вопросительно посмотрел на мужчину:

— Могу я узнать, откуда вы взялись?

Лицо незнакомца расплылось в белозубой улыбке:

— Мне кажется, это очевидно. Я с «Изумрудного дельфина», офицер по связям с пассажирами. Точнее говоря, был им.

— Как получилось, что вы остались на борту после того, как сняли всех остальных? — спросил Браун. Ему было трудно поверить, что у мужчины не оказалось видимых повреждений. Несмотря на все пережитое, он выглядел вполне нормально, разве что форма промокла.

— Помогая пассажирам переходить на «Изыскатель», я упал и ударился головой. Меня, вероятно, сочли мертвым и не стали трогать. Когда я очнулся, лайнер уже взяли на буксир.

— Вы хотите сказать, что почти сутки провалялись без сознания, — скептически хмыкнул Макдермотт.

— Именно так, капитан, — снова улыбнулся чернокожий незнакомец.

— Но как случилось, что вы не сгорели заживо?

— Мне здорово повезло стукнуться башкой именно там, куда не дошел огонь.

— Вы говорите с американским акцентом.

— Я из Калифорнии.

— Как вас зовут?

— Шерман Нанс.

— Ну что ж, мистер Нанс, — заключил Макдермотт, — настоятельно рекомендую вам снять вашу намокшую форму. Вы примерно тех же габаритов, что и мистер Браун, мой первый помощник. Он одолжит вам сухую одежду. Потом отправляйтесь на камбуз. Вы, наверное, умираете от жажды и страшно голодны. Я позабочусь о том, чтобы наш кок напоил вас и как следует накормил.

— Благодарю вас, капитан...

— Макдермотт.

— Честно говоря, я действительно умираю от жажды. Да и поесть не откажусь.

Когда Нанса увели вниз, Браун пристально посмотрел на капитана:

— Ума не приложу, как ему удалось выжить в таком пекле, да еще остаться целехоньким? Вы заметили, у него даже брови не опалены и на руках никаких ожогов. Да и форма без единого пятнышка.

Макдермотт задумчиво поскреб подбородок:

— Да, странно. Сдается мне, что-то здесь нечисто. Да только не нашего это ума дело, парень. У меня свои неприятности. Как вспомню, что надо уведомить начальство о потере не только приза, но и дорогущего троса, так мурашки по спине бегут.

— А ведь он никак не мог так быстро затонуть, — рассеянно заметил Браун, погруженный в раздумья.

— Не мог? Почему?

— Лайнер хорошо держался на воде, а затонул с такой скоростью, как будто у него днище срезали. Слишком быстро. Что-то здесь не так.

— Согласен, — ответил Макдермотт, пожимая плечами. — Но это вне нашей компетенции.

— Страховые агенты будут в ярости, ведь им теперь нечего расследовать.

Макдермотт устало кивнул:

— Ты прав. За неимением фактов и вещественных доказательств эта трагедия, скорее всего, навсегда останется одной из величайших загадок в истории морских катастроф.

Капитан со вздохом встал, подошел к большому прожектору и выключил его, погрузив место последнего пристанища погибшего лайнера в кромешную тьму.

Как только «Отважный» прибыл в Веллингтон, человек, которого матросы буксира вытащили из воды, исчез. Таможенники в доке клялись, что он не покидал судна. Во всяком случае, не сходил на берег по трапу, как все нормальные люди. Иначе они непременно задержали бы его для допроса. Поразмыслив на досуге, Макдермотт решил, что Шерман Нанс вполне мог незаметно прыгнуть за борт, пока буксир заходил в гавань, и вплавь добраться до берега.

Чуть позже, после того как Макдермотт дал показания детективам страховой компании, ему сообщили, что в списках экипажа «Изумрудного дельфина» человек по имени Шерман Нанс никогда не, значился.

9

Капитан «Графа Уотлсфилда» терпеливо дожидался, пока команда «Изыскателя» собирала по сигналам маячков дрейфовавшие в море подводные аппараты и грузила их на борт. Закончив, капитан Берч связался с Невинсом, и оба судна направились в сторону Веллингтона.

Смертельно уставший после всей этой свистопляски, Питт приводил в порядок свою каюту. В ней царил полный разгром, который устроили сорок человек, набившиеся туда после эвакуации с лайнера. Все тело ломило, как все чаще случалось с возрастом после экстремальных нагрузок. Кинув одежду в пакет для грязного белья, Питт вошел в душевую кабину и включил горячую воду. Затем улегся на спину, задрал вверх свои длинные ноги и постарался расслабиться.

Продремав минут двадцать, он почувствовал себя полностью восстановившимся, только кое-какие косточки все еще ныли. Вымывшись и ополоснувшись холодной водой, он растерся полотенцем и вышел из душа, заглянув по дороге в зеркало, висевшее над медной раковиной.

Конечно, и лицо, и тело были уже не те, что десять лет назад. Правда, волосы еще не начали редеть. Они были по-прежнему густыми, черными и продолжали виться, но около висков уже пробивалась седина. Все так же сверкали проницательные зеленые глаза под густыми бровями. Казалось, его взгляд проникал в душу собеседника. Обладавшие странной гипнотической силой глаза Питт унаследовал от матери. Особое влияние они оказывали на женщин, которые готовы были утонуть в их глубине, наивно полагая, что встретили наконец человека, заслуживающего доверия.

И все же на лице были видны следы времени. В уголках глаз появились пресловутые «гусиные лапки». Кожа загрубела и стала уже далеко не такой эластичной, как в молодости. На лбу прорезались морщины. Нос оставался прямым и ровным, хотя и был сломан в трех местах. Питт не был писаным красавцем, но люди оборачивались, когда он входил в комнату.

Он пробежался пальцами по шрамам, покрывавшим тело. Они напоминали о приключениях, выпавших на его долю за два десятилетия службы в НУМА. Хотя он закончил Академию ВВС и имел чин майора, он сразу же согласился перейти в военно-морское ведомство и служить под началом адмирала Джеймса Сэндекера в только что образованном Агентстве подводных и морских исследований.

Питт никогда не был женат, но в течение ряда лет поддерживал близкие отношения с конгрессменом Лорен Смит. Однако их семейная жизнь не сложилась. Его работа в НУМА и ее деятельность в Конгрессе плохо совмещались с совместным проживанием и ведением хозяйства.

Были в его жизни еще две любимые женщины, но обе погибли при трагических обстоятельствах. Саммер Моран утонула во время сильнейшего землетрясения близ Гавайских островов, а Мэйв Флетчер застрелила ее сестра у берегов Тасмании.

Потом ему часто снилось то лето. Как Саммер ныряла, пытаясь найти своего отца, запертого в подводной пещере. Вспоминал ее прекрасное тело и струящиеся рыжие волосы, исчезающие в водах Тихого океана. Когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, и увидел, что она исчезла, то попытался нырнуть снова. Но вытащившие его из воды мужчины знали, что это безнадежно, и силой удержали от повторного погружения.

С того времени он жил только своей работой. Море стало его домом, а экипаж семьей. Так же счастлив он бывал только в древнем авиационном ангаре, стоявшем в углу вашингтонского аэропорта имени Рональда Рейгана. Там он хранил свою коллекцию старых машин, самолетов и прочих раритетов. Но лучше всего он чувствовал себя на борту исследовательского судна посреди океанских просторов.

Вздохнув, Питт надел махровый халат и растянулся на кровати. Он уже почти засыпал, когда вспомнил о девушке с кожаным портфелем. Разом стряхнув с себя сон, он вскочил с постели. Он не знал, откуда взялась такая уверенность, но был убежден в том, что девушка не покинула судно. А это означало, что она спряталась на борту «Изыскателя».

Питт быстро оделся и уже через пять минут начал планомерный обыск судна, перемещаясь от кормы к носу. Он старался заглянуть в каждый укромный уголок: в генераторную, машинное отделение, кладовые, склад научного оборудования. Поиски продвигались медленно.

Питт проверил склад запасных частей и уже собрался уходить, как вдруг заметил, что несколько канистр со смазочными маслами аккуратно расставлены рядышком на одном из нижних стеллажей. На первый взгляд ничего особенного, но Питт твердо помнил, что канистры всегда хранились в длинном деревянном ларе. Тогда какого черта они делают на стеллаже? Бесшумно подкравшись к ларю, он откинул крышку.

Измученная Келли Иген спала так безмятежно и крепко, что даже не ощутила присутствия Питта. Но и во сне она крепко обнимала свой драгоценный кожаный портфель. Улыбнувшись, Питт вырвал листок из блокнота и написал записку следующего содержания:

"Юная леди, когда проснетесь, не сочтите за труд заглянуть в мою каюту. Она находится на втором уровне, номер восемь.

Дирк Питт.

P.S. Для вас приготовлен завтрак и напитки".

Осторожно положив записку на грудь девушки, Питт плавно опустил крышку и тихо вышел из помещения.

Около семи часов вечера Келли негромко постучала в дверь каюты Питта. Он открыл дверь и увидел ее в коридоре. Смущенно опустив глаза, Келли по-прежнему сжимала в руке кожаный портфель. Взяв девушку за руку, Питт провел ее внутрь.

— Должно быть, вы умираете от голода, — предположил Питт и ласково улыбнулся ей, как бы демонстрируя свои мирные намерения.

— Это вы — Дирк Питт?

— Да, а как зовут вас?

— Келли Иген. Мне очень жаль, что я причинила вам...

— Никакого беспокойства, — заверил ее Питт и указал на стол, на котором стоял поднос с бутербродами и кувшином молока. — Не лукуллов пир, конечно, но это лучшее, что смог выкроить кок из остатков наших запасов. — Он протянул ей блузку и шорты. — Одна из наших женщин любезно подобрала вам кое-что из одежды. Сперва поешьте, а потом примите душ. Я вернусь через полчаса. Тогда и поговорим.

Когда Питт вернулся, Келли уже приняла душ. От горы бутербродов с сыром и ветчиной осталась только чистая тарелка, кувшин с молоком тоже опустел.

Усевшись в кресло, Питт приготовился к разговору:

— Ну как, почувствовали себя снова человеком?

Келли улыбнулась и кивнула. Она напоминала провинившуюся школьницу.

— Вы, наверное, удивились, почему я не покинула ваше судно?

— Такая мысль приходила мне в голову.

— Я боялась.

— Кого? Человека, который напал на вас? Счастлив сообщить, что он присоединился к другим утонувшим и больше не сможет причинить вам вреда.

Немного помолчав, девушка призналась:

— Там был еще один. Офицер. Похоже, он был заодно с тем рыжим, который пытался меня убить. Они хотели украсть портфель моего отца и, мне кажется, собирались его убить. Но что-то пошло не так, и им удалось только сбросить его в воду.

— Вместе с портфелем? — уточнил Питт.

— Да. — В глазах Келли блеснули слезы. Она заново переживала смерть отца.

Пошарив в кармане, Питт протянул ей носовой платок.

Вытерев слезы, Келли уставилась на тончайшую материю:

— Мне казалось, что у мужчин больше не бывает таких платков. Вот уж не думала, что кто-то в наше время использует ткань, а не бумажные салфетки.

— Возможно, я старомоден, — спокойно ответил Питт, — но никогда ведь не знаешь, где встретишь настоящую леди.

С интересом взглянув на него, Келли слегка улыбнулась:

— Первый раз встречаю такого оригинала, как вы.

— То ли еще будет, — туманно пообещал Питт и снова вернулся к интересующей его теме: — Вы смогли бы описать этого офицера?

— Да, конечно. Это был высокий темнокожий мужчина, думаю, афроамериканец, поскольку лайнер принадлежит американской судоходной линии и большую часть команды набрали в Соединенных Штатах.

— Странно, что они дожидались, пока разгорится пожар, чтобы произвести нападение.

— Это не в первый раз! — гневно воскликнула Келли. — Папе и раньше угрожали, он сам мне рассказывал.

— Так это из-за него хотели расправиться с вашим отцом? — осведомился Питт, указывая на портфель, стоявший в ногах девушки.

— Мой отец, доктор Элмор Иген, был выдающимся ученым в области механики и химии и нобелевским лауреатом.

— Я слышал это имя, — кивнул Питт. — Доктор Иген, помимо прочего, был еще и очень известным изобретателем. Насколько мне известно, он спроектировал несколько типов судовых двигателей, а также разработал высокоэффективную смазку.

— Откуда вы все это знаете? — Келли даже не пыталась скрыть удивление.

— Ну я же все-таки морской инженер, — улыбнулся Питт. — Мне по роду занятий положено иметь представление о подобных вещах.

— В последнее время отец работал над усовершенствованием магнитогидродинамических, или, как он их называл, МГД-двигателей.

— Вроде тех, что стояли на «Изумрудном дельфине»? — Девушка кивнула, и Питт продолжил: — Я ничего не понимаю в МГД-двигателях, но читал когда-то, что эта технология была разработана тридцать лет назад, но широкого применения не нашла. Вот почему я удивился, когда узнал, что они стоят на «Дельфине».

— Не только вы. Но папа предложил новый, революционный подход. Он научился извлекать электроэнергию из морской воды, используя сверхпроводимость, возникающую при охлаждении магнитного соленоида в жидком гелии.

Внимательно слушавший девушку Питт восхищенно присвистнул:

— Вы хотите сказать, что его двигатель работает на морской воде?

— У морской воды низкая проводимость. Мой отец разработал способ ее повышения. Только тогда ее можно использовать для выработки достаточной для двигателей мощности.

— Трудно даже представить, какие широкие перспективы откроются для применения двигателя, работающего на неисчерпаемом источнике энергии.

Келли кивнула, она явно гордилась отцом:

— Как он объяснял мне...

— Вы работали вместе с ним? — перебил ее Питт.

— Ну что вы! — Келли впервые улыбнулась. — Боюсь, я страшно разочаровала его. Математика — это не для меня. Я даже не смогла освоить алгебру. Меня всегда привлекал бизнес, я получила в Йеле степень магистра. Работала в качестве аналитика по продажам для ряда фирм. Среди моих клиентов были крупные универмаги и магазины распродаж.

Губы Питта сложились в ироническую улыбку.

— Конечно, это звучит не так заманчиво, как открытие новых форм энергии.

— Возможно, — согласилась Келли, резким движением головы отправляя за спину гриву роскошных каштановых волос. — Но я хорошо зарабатывала.

— А вы не знаете, что побудило вашего отца заняться разработкой новой технологии МГД-двигателя?

— С самого начала он столкнулся с проблемой трения. Прежние модели работали всего несколько часов в заданном режиме, а затем выходили из строя. Вместе с помощником и другом отца химиком Джошем Томасом они разработали формулу нового масла. Оно оказалось в тысячу раз эффективнее любого другого. Так папа наконец построил двигатель, который мог достаточно долго работать, не изнашиваясь.

В голове у Питта многое прояснилось и встало на свои места.

— Следовательно, суперсмазка и стала тем недостающим элементом, который позволил создать эффективно действующий МГД-двигатель?

— Верно, — согласилась Келли. — После того как первые испытания прошли успешно, руководство круизной компании «Голубые моря» связалось с папой, чтобы он сконструировал и установил свои двигатели на «Дельфине». Тогда судно как раз достраивали в Сингапуре. Одновременно там же строили роскошный подводный пассажирский лайнер. Я не помню его названия. Они предоставили папе исключительные права на установку двигателей на это судно.

— Можно ли воспроизвести формулу масла?

— Формулу, конечно. Но не технологию. Никто, кроме отца и Джоша, не сможет в точности повторить процесс производства.

— Ваш отец патентовал свои изобретения?

Келли энергично кивнула:

— Да, конечно, вместе с Джошем они получили на свои разработки больше тридцати патентов.

— А как насчет смазки?

Поколебавшись, она неохотно призналась:

— Папа предпочитал не обнародовать ее. Он не доверял даже Патентному бюро.

— При желании доктор Иген мог стать очень богатым человеком, не так ли?

— Папа никогда не гнался за богатством. Как и вы, он не искал проторенных путей. Он хотел, чтобы его открытие служило людям и всячески добивался этого. Кроме того, папа всегда был страшно занят. Он говорил мне, что работает над еще более грандиозным проектом, который, возможно, коренным образом изменит будущее.

— Он рассказывал вам какие-нибудь подробности?

— Нет, — ответила девушка. — Папа был очень скрытным человеком, а когда я начинала приставать с расспросами, неизменно повторял: меньше знаешь, крепче спишь.

— Как оказалось, его заповедь вам мало помогла, — констатировал Питт. — Хотя это вряд ли вас утешит, но совершенно очевидно, что он хотел защитить вас от тех, кто стремился завладеть его секретом.

Келли грустно посмотрела на него:

— После смерти мамы мы отдалились друг от друга. В принципе он был хорошим и заботливым отцом. Но работа всегда стояла для него на первом месте. И папа вечно был погружен в свои проблемы. Думаю, он пригласил меня в первое плавание на «Дельфине», чтобы попытаться вернуть прежнюю близость.

Задумавшись, Питт минуту сидел неподвижно. Потом указал на кожаный портфель:

— Как вы считаете, не пора ли его открыть?

Пытаясь скрыть смущение, Келли прижала руки к щекам.

— Я бы тоже не прочь туда заглянуть, — нерешительно проговорила она, — но боюсь.

— Чего? — спокойно спросил ее Питт.

Лицо девушки вспыхнуло, но не от смущения, а от безотчетного страха перед неизвестностью.

— Сама не знаю, — прошептала она.

— Если вы боитесь, что я негодяй, который собирается украсть драгоценные бумаги вашего отца, забудьте об этом. Я удалюсь в другой угол каюты и буду там тихонько сидеть, пока вы не ознакомитесь с содержимым и не решите, стоит ли показывать его мне. Обещаю не подглядывать.

Неожиданно все происходящее показалось Келли настолько нелепым и театральным, что она положила портфель на колени и хихикнула:

— Знаете, мистер Питт, я ведь не имею ни малейшего представления, что там такое. Вполне возможно, что в нем всего лишь грязное белье или, в лучшем случае, пара черновых блокнотов, исписанных нечитаемым папиным почерком.

— Тогда вам и вовсе нечего скрывать, — пожал плечами Питт.

Слегка поколебавшись, Келли щелкнула запорами и медленно, как будто открывая коробку с выпрыгивающим клоуном, подняла крышку.

— О господи! — выдохнула Келли, тупо уставившись в открытый портфель.

Питт вскочил с места.

— Что там?

Как в замедленной киносъемке, она перевернула портфель и опустила его на пол.

— Ничего не понимаю, — пробормотала девушка. — Я же ни на минуту не выпускала его из рук.

Питт наклонился и заглянул внутрь.

В портфеле ничего не было.

10

Когда они оказались в двух сотнях миль от Веллингтона, метеорологи предсказали, что ближайшие четыре дня море будет спокойным, а небо безоблачным. Поскольку «Изыскателю» больше не угрожала опасность отправиться на дно, капитан Невинс приказал дать самый полный, чтобы прибыть в порт как можно скорее. Иначе для двух тысяч незапланированных пассажиров могло элементарно не хватить провизии.

Когда контейнеровоз проходил мимо «Изыскателя», все снова высыпали на палубу, чтобы попрощаться. Расставаясь с исследовательским судном, команда и пассажиры «Изумрудного дельфина» опять хлопали, кричали и восторженно размахивали всем, что подвернулось под руку. Кто-то затянул песню «Как хорошо, что мы встретились с вами», и вскоре ее подхватили тысячи голосов. Особенно трогательно прозвучала последняя строчка: «И мы обязательно встретимся вновь». Через час «Граф Уотлсфилд» скрылся за горизонтом.

Капитан Невинс привел свое судно в Веллингтон на шесть часов раньше «Изыскателя». Их ожидала радостная и торжественная встреча. Пока контейнеровоз медленно подходил к причалу, тысячи людей собрались на берегу, негромко переговариваясь между собой. Гостеприимные новозеландцы с готовностью открывали свои сердца и объятия тем, кто чудом выжил в самом страшном за всю историю мореплавания пожаре.

Вся страна испытывала сострадание к выжившим и умершим. Спасенным открывались все двери. Их буквально завалили продуктами и одеждой. Таможенники пропускали их без досмотра, почти не задавая вопросов, поскольку многие потеряли в огне свои документы. Авиакомпании ввели дополнительные рейсы, чтобы желающие могли поскорее улететь на родину.

Высшие чиновники правительства Новой Зеландии и посол Соединенных Штатов образовали комитет по встрече. Прибывшие со всех концов мира толпы журналистов осаждали выживших в катастрофе. Последние же мечтали только об одном: попасть на берег и как можно скорее сообщить родственникам и друзьям, что они живы.

Героическое спасение командой и учеными «Изыскателя» пассажиров круизного лайнера стало самым главным событием в современной истории страны.

Одновременно началось расследование. Большинство пассажиров охотно отвечали на вопросы и давали показания относительно действий экипажа во время пожара. Иначе вели себя выжившие члены команды. По совету адвокатов круизной компании они хранили молчание, собираясь заговорить только через три месяца, когда начнется слушание дела перед судом присяжных.

Если прибытие «Графа Уотлсфилда» больше походило на торжественную церемонию, то встреча «Изыскателя» сразу превратилась в безудержный и сумасшедший праздник. Как только судно вошло в пролив Кука и направилось к Веллингтону, его окружили сотни небольших катеров и яхт. Когда его форштевень показался в гавани, к ним добавилось множество лодок всевозможных размеров. Два пожарных катера встали по бокам и сопроводили судно к причалу. Струи воды из брандспойтов взлетали вверх подобно салюту, образуя в небе сверкающую радугу.

Собравшиеся на пирсе разглядывали глубокие царапины на бирюзовой краске, покореженные листы обшивки в тех местах, где «Изыскатель» швыряло о борт «Дельфина». Крики и приветствия, усиленные звуками тысяч автомобильных и корабельных сирен и звоном колоколов, произвели такой шум, что при швартовке капитану Берчу пришлось воспользоваться мегафоном. На палубу обрушился настоящий ливень из серпантина и конфетти.

Команда и ученые даже не предполагали, что они в одночасье стали знаменитостями и национальными героями. Ошеломленные столь бурным приемом, они не могли поверить, что все это для них. Увидев встречающую их армаду, все забыли об усталости и постарались побыстрее привести себя в порядок. Из чемоданов извлекли все лучшее: женщины — выходные платья, мужчины — слаксы и спортивные куртки, команда — парадную форму НУМА. Собравшись на рабочей палубе, где остались только подводные аппараты, они с удовольствием отвечали на восторженные приветствия.

Келли пристроилась рядом с Питтом, она была радостно возбуждена, как и все, но в то же время грустна. Ей так хотелось, чтобы отец был с ней и мог сам все это увидеть. Повернувшись, она заглянула Питту в глаза и сказала со вздохом:

— Вот и нам с вами пришло время расставаться.

— Вы улетаете в Штаты?

— Закажу билет на первый же рейс домой.

— А что вы называете домом? — спросил Питт.

— Нью-Йорк, — ответила Келли, подхватив бумажный вымпел, сброшенный на них сверху. — У меня свой домик в Вест-Сайде.

— Вы живете одна?

— Нет, — улыбнулась девушка. — У меня еще есть пестрый кот Зиппо и бассет-хаунд. Он отзывается на кличку Ушастик, хотя в родословной у него какое-то многоэтажное имя, которое я так и не смогла выучить.

— Я не часто схожу на берег, но, как только окажусь в ваших краях, обязательно приглашу вас поужинать.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение. — Она написала свой номер телефона на клочке бумаги и протянула ему.

— Мне будет не хватать вас, Келли Иген.

Она посмотрела в его неотразимые глаза и поняла, что Питт говорит совершенно серьезно. Невольно залившись краской, Келли почувствовала, как у нее подгибаются колени. Чтобы не упасть, она ухватилась за поручни, не понимая, что с ней происходит. Удивившись, что теряет контроль над собой, она приподнялась на цыпочках, неожиданно для себя обняла Питта, притянула его голову к себе и поцеловала в губы долгим, крепким поцелуем. Ее глаза были закрыты, его же изумленно расширились.

Отпрянув, Келли обрела привычное самообладание:

— Благодарю вас, Дирк Питт, за то, что спасли мне жизнь, и за многое, многое другое. — Отойдя на несколько шагов, она внезапно обернулась. — Кожаный портфель моего отца...

— А что с ним? — удивился Питт, не понимая, что она имеет в виду.

— Он ваш.

Сказав это, Келли повернулась и вышла в проход, ведущий на рабочую палубу. Как только перекинули трап, она сошла на берег, где ее тут же окружила толпа репортеров.

Равнодушный к почестям, Питт предоставил Берчу и команде наслаждаться славой. Пока они кочевали с одного банкета на другой, он оставался на борту и отправил по спутниковой связи подробный отчет адмиралу Сэндекеру в штаб-квартиру НУМА в Вашингтоне. Адмирал сразу же связался с Питтом по мобильному телефону.

— "Изыскатель" побывал в серьезной переделке, сэр, — доложил Питт. — Я договорился на верфи, чтобы утром его поставили в док. Бригадир ремонтников считает, что на устранение повреждений потребуется не меньше трех суток.

— Газеты и телевидение, захлебываясь, передают историю спасения пассажиров, — сообщил адмирал. — С самолетов сделаны потрясающие снимки горящего лайнера и «Изыскателя». Телефонные линии НУМА дымятся от поздравлений. От имени Агентства выражаю искреннюю благодарность вам лично и всем остальным, кто принимал участие в оказании помощи терпящим бедствие.

Питт отчетливо представил преисполненного гордости адмирала, чрезвычайно довольного тем, что возглавляемое им Агентство снова оказалось в центре внимания. Он ясно видел пылающие рыжие волосы с проблесками седины, острую бородку в стиле Ван Дейка, пронзительно-яркие голубые глаза. И даже ощутил резкий запах любимой адмиральской сигары.

— Не хотите ли вы сказать, что повышаете нам жалованье, сэр? — хмыкнув, поинтересовался Питт.

— Даже не мечтай, — отрезал Сэндекер. — Славу нельзя купить за деньги.

— Тогда было бы неплохо получить премию.

— Не спугни свою удачу. Радуйся, что я не вычел расходы на ремонт из твоего жалованья.

Питт не дал себя одурачить. Среди персонала НУМА Сэндекер славился тем, что никогда не обижал подчиненных, хотя частенько любил разыгрывать из себя скрягу, дрожащего над каждым центом. Дирк готов был поклясться, что адмирал уже подсчитывает благотворительные пожертвования. Когда дело касалось НУМА, его любимого детища, Сэндекер не допускал никакой слабины. Не обращаясь к гадалке с ее хрустальным шаром, Питт и так знал, что адмирал выжмет все возможное из этой истории, сыграв на сентиментальных чувствах соотечественников. А потом добьется, чтобы на следующий год Конгресс заложил в бюджет Агентства дополнительные пятьдесят миллионов долларов.

— Это еще не все, что вам предстоит вычесть, сэр, — нахально заявил Питт. — Чтобы остаться на плаву, нам пришлось выбросить почти все наше оборудование за борт.

— И глубоководные аппараты? — забеспокоился Сэндекер.

— Мы отправили их немного поплавать, а потом подобрали.

— Это хорошо, они вам скоро понадобятся.

— Не понял, адмирал. Половина нашего оборудования лежит на дне моря, а без него мы не сможем выполнить задание по описанию впадины.

— А вы и не будете изучать впадину, — спокойно ответил адмирал. — Теперь вы занимаетесь «Дельфином». Постарайтесь осмотреть то, что от него осталось. Надо выяснить причину пожара и слишком быстрого затопления. По-моему, между ними есть связь. — Помедлив, он добавил: — Полагаю, лучше вас никто в этом не разберется. Кстати, ты ведь уже знаешь, что лайнер пошел ко дну в процессе буксировки?

— Да, мы с Берчем прослушивали переговоры капитана буксира с его руководством, — ответил Питт.

— И не обижайся на меня. Просто сейчас мне некому поручить такую работу, кроме тебя и экипажа «Изыскателя», — закончил адмирал.

— Обследовать огромный лайнер с подводного аппарата на глубине в двадцать тысяч футов вовсе не то же самое, что рыться на пепелище сгоревшего дома. Кроме того, мы утопили кран.

— Купите или арендуйте новый. Сделайте все, что можете, и постарайтесь вернуться с конкретным результатом. Производители круизных судов так или иначе потерпят убытки в связи с этой катастрофой, зато страховые компании охотно и с лихвой компенсируют НУМА все расходы.

— Я не страховой агент по пожарам. Хотелось бы знать, что мне искать?

— Об этом не беспокойся, — ответил Сэндекер. — Посылаю тебе в подмогу человечка, который не одну собаку съел на морских катастрофах. Кроме того, он разбирается и в глубоководных аппаратах.

— Я его знаю? — осторожно поинтересовался Питт.

— Очень может быть. Это заместитель директора департамента специальных проектов НУМА.

— Ал Джордино! — радостно воскликнул Питт. — А я-то думал, что он все еще в Антарктике.

— Уже нет. Он вылетел и завтра утром приземлится в Веллингтоне.

— Вы не могли сделать более удачный выбор, сэр.

Сэндекеру всегда нравилось поддразнивать Питта.

— Еще бы, — насмешливо заметил он. — Я так и знал, что тебе понравится.

11

Альберт Джордино поднимался по трапу, перекинутому со стенки сухого дока на палубу «Изыскателя», походкой смертельно уставшего человека. Одной рукой он придерживал водруженный на плечо старинный морской сундучок, стянутый лакированными деревянными обручами и со всех сторон облепленный яркими наклейками гостиниц самых разных стран мира. В другой руке коротышка-итальянец бережно нес старомодный кожаный саквояж. Поднявшись, он сгрузил свой багаж у трапа и оглядел пустую палубу и мостик. На судне остались только рабочие, чинившие обшивку корпуса.

Джордино обладал почти квадратной фигурой. Коренастый и широкоплечий, он, казалось, состоял из одних мускулов. Оливковая кожа, черные вьющиеся волосы, карие глаза и зажигательный юмор выдавали его итальянское происхождение. Его шутки нередко вызывали гомерический хохот.

Друзья детства, Питт и Джордино играли в одной футбольной команде и в университете, и в Военно-воздушной академии. Они почти не разлучались, всегда следуя друг за другом. Джордино не задумываясь присоединился к Питту, перешедшему из ВВС на службу в НУМА. Их морские и подводные приключения давно обросли легендами. В отличие от Питта, обитавшего в авиационном ангаре, битком набитом антикварными машинами, Джордино жил в обыкновенной квартире обыкновенной многоэтажки, обставленной столь вопиюще безвкусно, что у любого уважающего себя дизайнера, вздумай он туда заглянуть, непременно случился бы нервный припадок. Для передвижения он пользовался старым «корветом». Кроме работы страстью Джордино были женщины, и он с большим азартом поддерживал свою репутацию неисправимого донжуана.

— Эй, на палубе! — громко позвал Джордино. Он уже собирался закричать во второй раз, когда в рубке кто-то зашевелился и на мостике появилась знакомая фигура.

— Нельзя ли вести себя поприличнее, мистер? — насмешливо осведомился Питт. — На нашей посудине не жалуют дикарей.

— В таком случае вам повезло, — парировал итальянец, расплываясь в улыбке. — Вы можете воспользоваться его услугами, чтобы он отпугивал всех остальных.

— Стой, где стоишь, — предупредил Питт. — Я сейчас спущусь.

Через минуту старые друзья как ни в чем не бывало тискали друг друга в объятиях. Хотя Джордино был в три раза сильнее, Питт всегда получал удовольствие, приподнимая его в воздух.

— Где ты шлялся, бродяга? Мы ждали тебя еще вчера утром.

— Ты же знаешь адмирала. Он пожадничал и не позволил мне одолжить реактивный самолет НУМА, поэтому я вылетел обычным рейсом. Рейс, как водится, задержали, и я опоздал на пересадку в Сан-Франциско.

Питт похлопал Джордино по спине:

— Рад тебя видеть, старина. Я ведь думал, что ты все еще пашешь в Антарктиде над проектом «Атлантида». — Отступив на шаг, он с подчеркнутым интересом оглядел коротышку со всех сторон. — Кстати, ты вроде бы собирался жениться? Где же обручальное кольцо?

Джордино беспомощно развел руками:

— Увы, моя возлюбленная упорхнула от меня в дальние края.

— Что случилось?

— Ни один из нас не захотел пожертвовать своей работой и переехать в коттедж в пригороде. Кроме того, ей предложили работенку по расшифровке древних рукописей в Китае. Годика примерно на два. Она, естественно, не захотела упускать такую уникальную возможность, вильнула хвостиком и первым же рейсом вылетела в Пекин.

— Я рад, что ты так легко об этом говоришь.

— Лучше бы, конечно, мне прибили язык к дереву, выпороли кнутом, а потом бросили в багажник старого рыдвана и вывезли на свалку, но я, как видишь, все равно бодр и весел, как жаворонок.

Питт подхватил саквояж, но и не подумал браться за антикварный сундук:

— Пошли, покажу тебе твои апартаменты.

— Апартаменты? Как интересно. Помнится, в прошлый раз, когда я был на борту «Изыскателя», мне выделили каюту размером не больше сортира.

— С тех пор они, к сожалению, не прибавили в объеме, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

— А почему здесь тихо как на кладбище? — спросил Джордино, оглядывая опустевшее судно. — Где все?

— На борту остались только я и главный механик. Остальные живут в лучшем отеле города, купаются в лучах славы, дают интервью и принимают награды.

— Вот же самозванцы бессовестные! — искренне возмутился коротышка. — А я слышал, что это ты главный герой дня.

Питт деланно пожал плечами:

— Ты же знаешь, это не в моем стиле.

Покосившись на друга со смешанным чувством удивления и восхищения, Джордино заметил:

— Знаешь, Дирк, а ведь я тебя давно раскусил. Тебе всегда нравилось играть роль бескорыстного скромника. За что я тебя и люблю. Из всех, кого я знаю, ты единственный, кто не гонится за наградами и не собирает свои фотографии в обществе знаменитостей, чтобы развесить потом добытые трофеи в ванной комнате.

— А кому мне все это показывать? Вечеринки я устраиваю редко, да и вообще, кому какое дело?

Джордино кивнул, подумав, что Питт никогда не изменится. Даже если Президент Соединенных Штатов пригласит его на вручение высшей награды страны, Питт пришлет извинения, сославшись в свое оправдание на то, что неожиданно заболел брюшным тифом.

Устроившись, Джордино отправился в каюту Питта. Тот сидел за небольшим столиком, заваленном чертежами затонувшего лайнера. Итальянец подошел к нему и водрузил на разбросанные кальки нечто в деревянном футляре.

— Эй, у меня для тебя подарочек, приятель. Ручаюсь, тебе понравится.

— Разве сегодня Рождество? — удивился Питт, но футляр все-таки открыл и с восторгом выдохнул: — Ал, ты настоящий друг! Бутылка доброй текилы от дона Хулио!

Джордино жестом фокусника извлек из-за спины две серебряные рюмки:

— Давай попробуем прямо сейчас, так ли она хороша, как говорят ценители?

— А что скажет адмирал? И как должен реагировать я, твой непосредственный начальник, на предложение подчиненного совместно нарушить десятый пункт инструкции, строжайшим образом запрещающий употребление алкоголя на судах НУМА?

— Не гони волну, начальник. Если твой подчиненный немедленно не получит подпитку, он испустит дух, и тогда тебе не с кем будет нарушать десятый пункт, а также все прочие, с первого по девятый.

Питт выкрутил пробку и разлил светлую жидкость в серебряные рюмки. Когда они подняли их и чокнулись, он произнес тост:

— За благополучную подводную атаку на бренное тело «Изумрудного дельфина».

— И за счастливое возвращение на свет божий, — добавил Джордино. Посмаковав текилу, он как бы невзначай поинтересовался:

— Так где, ты говоришь, он затонул?

— На восточном склоне впадины Тонга.

Джордино недоуменно поднял брови:

— Но ведь это же чертовски глубоко.

— По моим прикидкам, там не меньше девятнадцати тысяч футов.

У Джордино глаза полезли на лоб.

— И на чем же ты собираешься туда нырять?

— "Подводный навигатор". Он как раз приспособлен для такой работы.

Джордино задумался, по его лицу пробежала тень.

— Оно, конечно, верно, расчетная глубина погружения у него девятнадцать с половиной, но он ведь еще не прошел испытаний.

— Значит, разработчикам представится уникальная возможность воочию убедиться, на что годится их создание, — спокойно ответил Питт.

Коротышка с мрачным видом протянул Питту пустую рюмку:

— Будь другом, плесни-ка мне еще каплю. А лучше десять или двенадцать, иначе мне всю дорогу до впадины Тонга будут сниться расплющенные давлением подводные аппараты.

Потягивая текилу, они просидели в каюте Питта до полуночи, травя старые военные байки и вспоминая о совместных приключениях за последние годы. Питт рассказал о том, как первым увидел горящий лайнер, описал ход спасательных работ, поведал о своевременном прибытии «Графа Уотлсфилда», огорошил Джордино фактами, сообщенными капитаном «Отважного» по поводу окончательной гибели «Изумрудного дельфина» и наконец посвятил в странную историю Келли Иген и ее отца, не утаив от друга даже убийства напавшего на нее бандита.

Когда он завершил свое повествование, Джордино поднялся, собираясь вернуться в свою каюту.

— Да, приятель, времени ты даром тут не терял, это точно, — констатировал он не без зависти. — Жаль только, меня рядом не было.

— А я не хотел бы снова все это пережить, — признался Питт.

— Ладно, пора на боковую. Ты мне только скажи, когда починят эту старую лохань?

— Мы с капитаном Берчем надеемся выйти в море уже послезавтра, ну а на месте будем через четыре дня.

— Отлично! Этого мне хватит, чтобы восстановить загар, потерянный в Антарктиде. — Взгляд итальянца неожиданно упал на кожаный портфель, валяющийся в углу каюты.

— Это о нем ты рассказывал? Из-за него чуть не прикончили дочку доктора Игена?

— Он самый.

— Ты говорил, что в нем ничего не было.

— Как в подвале дочиста ограбленного банка.

Джордино поднял портфель и пробежался пальцами по коже:

— Прекрасный материал. Вещь старой немецкой работы. У старика Игена был неплохой вкус.

— Нравится? Можешь взять.

Джордино снова уселся и положил портфель на колени:

— Спасибо, Дирк. У меня слабость к старинным вещам.

— Я это заметил.

Щелкнув запором, итальянец откинул крышку и в немом изумлении воззрился на почти две кварты темной маслянистой жидкости, выплеснувшейся ему на колени и на ковер, покрывавший пол. Потеряв дар речи, он сидел и смотрел, как нефть впитывается в брюки и лужицей растекается по ковру. Придя в себя, он обвиняюще посмотрел на Питта:

— Вот уж никогда не думал, что ты способен на такие шуточки!

Но тот был ошеломлен не меньше Джордино:

— Клянусь, Ал, я не делал этого! — Вскочив со стула, он бросился к портфелю и тщательно осмотрел его со всех сторон. — Поверь мне, я не имею к этому никакого отношения. Он был пуст, когда я проверял его вчера вечером. За последние сутки на борту не было никого, кроме меня и главного механика. Да и вообще не понимаю, зачем кому-то понадобилось пробираться сюда и наполнять его машинным маслом? Какой смысл?

— Тогда откуда оно взялось? Не могло же оно появиться из воздуха.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался Питт, в чьих глазах появилось странное выражение, которого Джордино раньше не замечал. — Но готов поставить десять к одному, что мы выясним это, прежде чем путешествие закончится.

12

Занявшись проверкой электронных систем автономного подводного аппарата, Питт и Джордино перестали ломать голову над тем, откуда взялась маслянистая жидкость в портфеле Игена. Добираясь до места затопления «Дельфина», они обсуждали с капитаном Берчем и морскими инженерами график проведения работ. Все сошлись на том, что для безопасности следует вначале спустить подводного робота и лишь после разведки — глубоководный аппарат с людьми.

Автономный подводный аппарат «Морской следопыт» был похож на яйцо. Своей обтекаемой формой и серебристой титановой оболочкой он напоминал космическую капсулу. Под корпусом располагались две балластных цистерны на полозьях. Внутри аппарата находились телевизионные камеры с оптикой высокого разрешения, прожектора, компьютер и регистрирующая аппаратура.

Многочисленные датчики фиксировали температуру, плотность и соленость воды. Мощные аккумуляторы обеспечивали энергией все приборы и несколько электродвигателей, приводивших в движение горизонтальные и вертикальные винты. Комплексные передатчики обеспечивали двустороннюю связь аппарата с судном-маткой.

Для сбора образцов использовался специальный манипулятор. Сложная механическая рука, выдвигавшаяся из-под корпуса, вызывала ассоциации с роботами из научно-фантастических фильмов. Она выдерживала груз в четыреста фунтов, но могла захватить и хрупкую чайную чашку.

В отличие от первых подобных конструкций «Следопыт» не связывался с судном с помощью кабеля. Он работал автономно, двигатель и видеокамеры управлялись по радио с пульта, находящегося в одном из отсеков «Изыскателя».

Питт помогал Джордино устанавливать манипулятор, когда к нему подошел матрос:

— Капитан Берч просил известить вас, что мы находимся в трех милях от цели.

— Спасибо, — ответил Питт. — Передайте шкиперу, что мы скоро присоединимся к нему.

Бросив отвертки в инструментальный ящик, Джордино встал и с удовольствием потянулся всем телом:

— Готово.

— Давай поднимемся на мостик и посмотрим, как вы глядит «Изумрудный дельфин» на экране гидролокатора.

В командном центре, размещенном за штурманской рубкой, собрались Берч и несколько инженеров из НУМА. Лица и руки присутствующих едва различались в полумраке, рассеиваемом лишь голубоватым свечением полудюжины мониторов.

Все смотрели на экран компьютера, где ультразвуковой сканер рисовал изображение морского дна на глубине двадцати тысячи футов. Оно выглядело неправдоподобно реальным. На цветном экране была видна ровная поверхность, круто обрывающаяся вниз. Берч обернулся к вошедшим Питту и Джордино и указал на экран системы спутникового позиционирования, где обозначалось расстояние до цели.

— Нам осталось не больше мили, — пояснил Берч, вчитавшись в цифры.

— Это то место, где находился буксир?

Берч кивнул:

— Да. И там же лайнер пошел на дно, едва не утянув его с собой. Спасибо, трос оторвался.

Присутствующие в командном центре внимательно разглядывали картинку на мониторе. Морское дно, над которым проходил «Изыскатель», представляло собой равнину, покрытую серовато-коричневым илом. Не было видно ни скал, ни нагромождений камней. Все как зачарованные ждали, когда на экране покажется затонувший «Дельфин».

— Осталось пятьсот ярдов, — объявил Берч.

Все затаили дыхание. В командном отсеке стало тихо как в склепе. Для не занятых в проекте ожидание могло оказаться тяжелым испытанием. Иначе воспринимали происходящее те, кто привык исследовать глубины моря. Это были спокойные, терпеливые, уравновешенные люди. Они неделями сидели у экранов, ожидая появления интересующего их объекта, будь то затонувший корабль или необычное геологическое образование. Но чаще всего им доводилось созерцать пустынное и бесконечное морское дно.

— Что-то вроде замаячило, — азартно сообщил Берч, ближе других находившийся к монитору.

На экране начали проявляться смутные очертания какого-то продолговатого объекта с несущими металлическими конструкциями. Изображение казалось слишком маленьким для того огромного круизного лайнера, который все ожидали увидеть.

— Это он, — уверенно заявил Питт.

Берч улыбался как счастливый жених:

— Прямое попадание с первого раза!

Вглядевшись в экран, Джордино сдержанно заметил:

— Но его размеры не совпадают с «Дельфином». Он гораздо меньше.

Берч указал пальцем на экран:

— Ал прав. Мы видим только часть. А вот еще один кусок.

Питт задумчиво изучал картинки на экране:

— Итак, лайнер разломился на части. Когда тонул или при ударе о дно?

На экране появился еще один обломок, в котором Берч сразу же узнал корму. Между фрагментами корпуса виднелось множество мелких обломков, как будто разметанных в стороны подводным вихрем.

Джордино быстро срисовал картинку в блокнот:

— Похоже, он раскололся на три части.

Изучив его наброски, Питт сравнил их с изображениями на гидролокаторе.

— Они разбросаны в четверти мили друг от друга.

— Возможно, он разломился при падении из-за повреждений во время пожара, — предположил Берч.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — заметил кто-то из инженеров. — Когда затонул «Титаник», он разломился только на две части.

— Здесь трудно сравнивать, — возразил Берч. — Я разговаривал с капитаном буксира, который вел «Изумрудный дельфин». Он утверждал, что судно ушло под воду под углом в пятнадцать градусов. А «Титаник» — под сорока пятью.

Джордино бросил взгляд в иллюминатор на простирающуюся вокруг морскую гладь и высказал свою версию:

— А если предположить, что он затонул целиком, а раскололся потом, от удара. Что ни говори, к тому моменту скорость «Изумрудного дельфина» составляла около сорока миль в час.

Питт покачал головой:

— В этом случае все крупные обломки должны лежать близко друг от друга. А мы видим, что они разлетелись в разные стороны.

— Выходит, судно разломилось во время падения? Но почему? — недоуменно спросил Берч.

— А на этот вопрос, — тихо сказал Питт, — мы получим ответ, если «Следопыт» оправдает свое название. И если удача будет на нашей стороне.

Когда «Морской следопыт» завис под стрелой нового крана, из голубоватой дымки над горизонтом выплыло необыкновенное оранжевое солнце. Спокойное море было покрыто легкой рябью. Высота волн не превышала трех футов.

Кран установили на верфи, а позже, уже в открытом море, судовые механики поставили на него лебедку и кабели, завершив работу всего несколько часов назад. Осмотрев аппарат, второй помощник капитана, руководивший спуском, махнул матросу, стоявшему за лебедкой. «Следопыт» осторожно опустили на воду. После проверки электронной системы аппарат отцепили от троса.

Теперь управление «Следопытом» перешло в руки Джордино. Он уже расположился перед пультом с многочисленными переключателями и кнопками. Подводный аппарат был его детищем. Джордино руководил его постройкой и сам написал управляющую им программу. Увидев на мониторе изображение аппарата, свободно плавающего рядом с кораблем, Джордино открыл клапаны, и балластная система стала медленно заполняться водой. Ал наблюдал, как подводный робот начал погружение и вскоре исчез в глубине.

Питт уселся за пульт рядом с ним и принялся вводить команды в бортовой компьютер. Пока Джордино настраивал силовую установку и систему позиционирования, Питт включил камеры и осветительные приборы. Рядом с ними за столом сидела Мисти Грэхем, изучавшая планы «Дельфина», полученные от судостроителей. Все остальные стояли сзади, всматриваясь в ряд мониторов, куда передавалось изображение с телевизионных камер.

Мисти считалась в НУМА одним из лучших специалистов по биологии моря. Эта миниатюрная женщина с поистине неуемной энергией всю свою жизнь посвятила науке, едва ли не на совсем переселившись на судно из своей вашингтонской квартиры. Короткая прическа, удобная во время экспедиций, очень подходила к ее светло-карим глазам, слегка вздернутому носику и мягким губам. Если бы не фигура зрелой женщины, издали ее можно было принять за мальчишку. Оторвавшись от чертежей, Мисти обратилась к Берчу:

— Если внутренняя структура лайнера сложилась при ударе о дно, «Следопыту» будет нелегко обнаружить что-либо заслуживающее внимания.

— Об этом мы узнаем, когда подберемся поближе, — пробормотал Берч.

Аппарат должен был достичь дна часа через три, пока же собравшиеся вели пустопорожние разговоры или откровенно бездельничали. На мониторах было пусто, лишь изредка мелькали на экране глубоководные рыбы.

Обычно считают, что подводные исследования — увлекательнейшее занятие. На самом деле они достаточно скучны и однообразны. Большая часть времени уходит на ожидание того, что на профессиональном языке обозначается как «событие». Немногим удавалось зафиксировать на мониторе какую-нибудь аномалию или изображение редкого животного.

И в этот раз исследователям не удалось зарегистрировать ничего интересного. И все же открывающееся их глазам зрелище морских глубин завораживало. Команда и ученые не могли оторваться от мониторов. К счастью, на этот раз местонахождение судна на глубине четырех миль точно зафиксировала система космического слежения. Квадрат, в котором оно находилось, примерно равнялся по площади футбольному полю.

Когда аппарат начал приближаться ко дну, Джордино оставалось только направить его к месту крушения, не тратя времени на поиски. По истечении двух с половиной часов после начала спуска он во всеуслышание объявил:

— До дна меньше пятисот футов. Скоро будем на месте.

— Включаю донные прожектора, — отозвался Питт.

Джордино замедлил скорость погружения до двух футов в секунду, чтобы остановить аппарат над местом кораблекрушения. Вскоре на экранах мониторов показалось дно, покрытое буроватым илом. До него оставалось чуть меньше сотни футов.

— Какая глубина? — поинтересовался Берч.

— Девятнадцать тысяч семьсот шестьдесят, — бодро сообщил итальянец. — Видимость прекрасная. Почти две сотни футов.

Перейдя к пульту, Ал взял в руку джойстик. Управление аппаратом напоминало компьютерную игру-имитатор. Всем казалось, что он перемещается над дном слишком медленно. Но двигатели «Следопыта» вследствие колоссального давления воды не могли развить на такой глубине скорость свыше одного узла.

Питт проверил настройку носовой камеры, развернув ее для лучшего обзора дна. Слева от него сидел за пультом Берч, удерживая «Изыскатель» точно над местом поисков.

— Куда теперь? — спросил Джордино у Берча.

— Поверни на восемнадцать градусов влево. Так держать. До корпуса примерно четыреста футов.

Джордино направил «Следопыт» по указанному курсу, Спустя десять минут впереди показалась темная масса, вскоре заполнившая собой весь экран.

— Он прямо перед нами! — восторженно воскликнул коротышка.

Оживившись, все переместились поближе к мониторам. Постепенно на экране вырисовывались очертания судна. Аппарат двигался вдоль правого борта по направлению к якорной палубе. На круизных судах она располагалась над самой ватерлинией на значительном расстоянии от носа. Питт включил мощный прожектор, осветивший большую часть корпуса.

— Идет запись изображения, — предупредил Джордино.

Все молчали, как будто оказавшись перед открытой могилой. Теперь было видно, что корпус «Дельфина» лежит на дне, накренившись на левый борт приблизительно на двадцать пять градусов, вследствие чего днище обнажилось почти до самого киля.

Джордино медленно вел аппарат вдоль корпуса. Время от времени он останавливался и осматривался, чтобы не натолкнуться на какое-нибудь препятствие и не запутаться в торчащих конструкциях. Неожиданно на экранах появилось широкое отверстие с рваными краями. Джордино остановил аппарат в десяти футах от него. Внутри пробоины громоздились обломки обрушившихся перегородок и перекрытий.

— Попробуй увеличить изображение, — обратился Ал к Питту.

Ввели команду, и на экране появился край отверстия. Джордино манипулировал аппаратом, стараясь со всех сторон показать изуродованную конструкцию.

— Стоп! — внезапно скомандовал Питт. — А вот это уже интересно. Я бы даже сказал, крайне любопытно.

— Часть обломков выброшена через отверстие изнутри! — первым догадался один из инженеров. — Выходит, пожар тут ни при чем?

— Совершенно верно. А это означает, что пробоина появилась в результате взрыва, возможно, направленного! — торжествующе объявил Питт.

Протерев глаза, Берч недоверчиво уставился на экран монитора:

— А ты не допускаешь, что взорвалась, скажем, топливная цистерна?

Питт покачал головой:

— МГД-двигатели работают на электрической энергии и не нуждаются в легковоспламеняющемся топливе. — Он обернулся к Джордино. — Ал, проведи нас вдоль корпуса, я хочу осмотреть край разлома.

Выполняя просьбу, Джордино взялся за джойстик и начал медленно перемещать «Следопыт» в указанном направлении. Примерно через двести футов обнаружилось второе отверстие еще большего размера. Характер разрушений также показывал, что обшивка корпуса разорвана внутренним взрывом.

— На этом месте располагались кондиционеры, — заметила Мисти, сверившись с планом. — Здесь не было ничего, что могло бы вызвать такие разрушения.

— И я так думаю, — согласился Питт.

Джордино повел «Следопыт» наверх, остановив его на уровне шлюпочной палубы. Несколько шлюпбалок сорвало с места, на других виднелись сплавившиеся каркасы шлюпок. Казалось невероятным, что самый технически оснащенный лайнер современности лишился всех своих основных спасательных средств за столь короткий срок.

Затем аппарат продвинулся к наиболее разрушенной части корпуса, отломившейся от основной. Вокруг были разбросаны трубы, согнутые балки, разбитые куски палубы. Все это напоминало пепелище сгоревшего нефтеперегонного завода. Казалось, все обломки перекрутило какой-то страшной силой.

Середина лайнера представляла собой нагромождение почерневшего, искореженного металлолома. К счастью, это отвратительное зрелище вскоре исчезло с экрана, и в поле зрения камеры снова появилось пустынное океанское дно.

— В какой стороне корма? — спросил Джордино у Берча.

Изучив цифры в нижней части экрана монитора, капитан ответил:

— Триста ярдов к востоку под углом девяносто градусов.

— Есть на девяносто градусов к востоку, — повторил Джордино, ложась на новый курс.

Все дно покрывали груды обломков, большинство из них обгорели, и их нельзя было опознать. Казалось, уцелела только столовая посуда. Блюда, кувшины и чашки наполовину утопали в иле, напоминая колоды карт, разбросанные по серому сукну ломберного стола. Удивляло, что такие хрупкие предметы не разбились, выдержав страшный пожар и падение в пропасть.

Оставив позади поле с обломками, Джордино предупредил:

— Приближается корма.

Почти тут же в ярком свете прожекторов появилась последняя секция затонувшего судна. На экране словно бы ожили картины недавно пережитых событий. Все неотрывно разглядывали корму, с которой спасенные покидали судно по канатам или прыгали в море, где их подбирали шлюпки и доставляли на борт «Изыскателя».

— Никогда не думала, что мне доведется вновь это увидеть, — пробормотала одна из женщин.

— Это не так-то легко забыть, — заметил Питт. — Пройди вперед к месту разлома корпуса, — обратился он к Джордино.

— Сейчас подойдем.

— Теперь опустись до пяти футов. Я хочу осмотреть киль.

Выполняя команды Джордино, «Следопыт» двигался почти вертикально, следуя вдоль поверхности кормы. Осторожно обойдя торчащие обломки, итальянец остановил аппарат. Он завис почти по центру над нижним краем оторванной кормы. Массивный стальной киль торчал над илистым дном раскрытым птичьим клювом. Он был практически разорван на две неравные части, перекрученные и изогнутые в противоположные стороны.

— Только взрыв мог причинить подобные повреждения, — прокомментировал Питт.

— Теперь понятно, почему корпус разорвало на части, — согласился Джордино. — Огонь и взрыв ослабили несущие конструкции, а нарастающее давление воды во время падения на дно завершило разрушение.

— Если лайнер был взорван, это объясняет и его стремительное затопление, — добавил Берч. — По словам капитана буксира, «Изумрудный дельфин» пошел ко дну так быстро, что чуть не утянул их за собой.

— Отсюда логически следует единственный вывод: неизвестные пока злоумышленники сначала устроили на лайнере пожар, а затем утопили его в самой глубокой части океана, чтобы в буквальном смысле спрятать все концы в воду, — подытожил Питт.

— Логика-то безупречная, — заметил Джим Якубек, судовой гидрограф, — да только где доказательства? Ни один суд не поверит голословным утверждениям.

Питт пожал плечами:

— Разумеется, не поверит.

— Тогда что же нам делать? — спросила Мисти.

Питт в задумчивости уставился на экраны мониторов, созерцая последствия дьявольского замысла безымянных вандалов. После долгой паузы он снова заговорил:

— "Следопыт" прекрасно поработал, и с его помощью мы однозначно выяснили, что «Изумрудный дельфин» отправился на дно не без посторонней помощи. Нам необходимо копнуть глубже и вернуться с вещественными доказательствами, достаточными для возбуждения уголовного дела и начала официального расследования. Доказательствами, которые позволят выявить и обезвредить чудовищную тварь, ответственную за потерю прекрасного судна и гибель множества людей.

— Копнуть глубже? — переспросил Джордино. — А это как? И кто конкретно будет копать?

Питт с усмешкой посмотрел на Ала:

— А вот мы с тобой завтра спустимся на место кораблекрушения в «Навигаторе» и копнем.

13

— Мы отчалили, — заметил Джордино, помахав сквозь толстое стекло иллюминатора водолазу, отцепившему «Подводный навигатор» от тросов и кабелей связи. Подождав, пока тот в последний раз обследует субмарину, он открыл клапан, и балластные емкости стали заполняться водой. Миниатюрная подлодка начала медленно погружаться под воду. Через несколько минут в одном из четырех смотровых иллюминаторов снова появилась голова водолаза. Подняв вверх большие пальцы, он подал сигнал.

— Все системы запущены, — сообщил Питт на борт «Изыскателя», где операторы командного пункта контролировали передвижения аппарата в глубинах океана.

— Вы неплохо смотритесь, — ответил Берч. — Начинайте, когда будете готовы.

— Заполняем главный балласт, — отозвался Джордино.

«Навигатор» опускался, одновременно заполняя свои верхние балластные емкости водой. Поскольку давление воды на дне не позволяло использовать насосы, при подъеме сбрасывался груз, и аппарат всплывал на поверхность.

Рассчитанный на четверых, центральный отсек «Навигатора» представлял собой толстостенный шар из титанового сплава. В нем должны были находиться двое ученых, пилот и техник, управляющий системой жизнеобеспечения, наружным освещением, камерами и двумя манипуляторами, торчавшими впереди, словно клешни гигантского краба из голливудского ужастика.

Под ними располагалась металлическая корзина для сбора предметов, подбираемых со дна. Вокруг шара размещались водонепроницаемые контейнеры с электронным оборудованием, научными приборами и батареями.

На сей раз на борту «Навигатора» находились трое. Мисти Грэхем присоединилась к Дирку и Алу по двум причинам. Во-первых, любому проекту Мисти отдавала всю душу. Она так хорошо изучила планы «Дельфина», что теперь никто не ориентировался в расположении его отсеков лучше нее. Во-вторых, она никогда не упускала возможности лишний раз посмотреть на обитателей морских глубин.

Включив и проверив камеры, Питт опробовал систему жизнеобеспечения. Затем поудобнее устроился на небольшом откидном сиденье. Обычно во время длительных погружений на морское дно он решал кроссворды. Время от времени он поднимал голову и бросал взгляд в смотровой иллюминатор. Цвет воды постепенно менялся: вначале поблекли краски, затем она стала темно-синей и наконец совершенно черной. Включив прожектор, Дирк никого не увидел. Морская живность не стремилась попасться на глаза незнакомцу, вторгнувшемуся в ее подводные владения.

«Навигатор» продвигался сейчас в так называемой срединной зоне океана — лишенном света бесконечном мире, простирающемся с глубины в пятьсот футов до верхней границы придонного слоя. Внезапно Питт почувствовал на себе чей-то взгляд. Отложив кроссворд, он выглянул в иллюминатор и увидел за стеклом рыбу-удильщика, привлеченную светом прожектора.

Трудно представить себе более безобразное создание. Плоское тело, покрытое морщинистой коричневой кожей, похожей на пергамент. Огромная приплюснутая голова с широкой пастью, напоминающей вход в пещеру, и глазами цвета серого жемчуга. Над головой торчит тонкий изогнутый плавник со светящимся кончиком, благодаря которому рыба и получила свое название.

Питт улыбнулся:

— Прямо как на старинной гравюре, матушке бы понравилось.

— По сравнению с другими обитателями глубин, — заметила Мисти, — удильщик кажется просто красавцем.

Вскоре удильщику надоело их общество, и он скрылся в темноте.

Опустившись на глубину в две тысячи футов, они вошли в облако сифонофор. Одни были длиной меньше дюйма, другие простирались на десятки футов. Хотя сифонофоры обитают почти во всех морях и океанах, океанологи никогда не упускают возможности подробнее изучить их повадки.

Здесь Мисти была в своей стихии. Не отрываясь, она следила за грациозными движениями и неповторимой игрой красок этих странных существ. Их полупрозрачные тела меняли окраску при каждом движении. Они медленно вплывали в луч света и так же неторопливо исчезали во тьме.

Одни напоминали перья, у других были невероятно длинные щупальца. Чтобы поймать рыбу, они разворачивали их, как паутину. Сифонофоры используют свои желудки для передвижения. Набрав воду в ротовое отверстие, они с силой выбрасывают ее сзади и перемещаются в противоположную сторону.

— Сифонофоры терпеть не могут яркий свет, — объяснила Мисти Питту. — Нельзя ли его убавить?

Питт вдвое уменьшил яркость прожектора, но причудливая игра красок продолжалась.

— Аполемия, — с восхищением прошептала Мисти, наблюдая за существом, которое быстро проплыло мимо, раскинув во все стороны смертоносную сеть своих девятифутовых щупалец. Сифонофоры сопровождали «Навигатор» на протяжении последующих семи тысяч футов. Мисти работала как одержимая, занося наблюдения в блокнот. Питт включил видеозапись и автоматическую фотокамеру. Постепенно сифонофоры стали встречаться все реже, и их размеры уменьшились. Слишком трудно было существовать на такой огромной глубине.

Увлекшись наблюдениями, Питт бросил свой кроссворд и отлип от иллюминатора, только когда Джордино бесцеремонно пихнул его локтем в бок:

— Хорош глазеть, зевака. Мы приближаемся ко дну.

Неожиданно они угодили в довольно плотный слой беловатой мути, состоящей из упавших сверху останков живых организмов, — так называемый «придонный снежок». Частицы хаотично кружились в лучах прожектора, как снежинки во время метели. Удивляясь, почему накануне, во время погружения «Следопыта», их было гораздо меньше, Питт включил максимальное освещение и выглянул в иллюминатор, вмонтированный в днище. Там постепенно оседала муть, и дно принимало все более четкие очертания.

— Мы на месте, — предупредил Джордино.

Сбросив часть балласта, аппарат приобрел нейтральную плавучесть и завис в двадцати футах над дном. Искусно подведя субмарину к нужной отметке, Джордино ощущал себя пилотом, только что совершившим удачную посадку.

— Прекрасная работа, — похвалил его Питт.

— А как же! Фирма веников не вяжет, — ухмыльнулся Джордино.

— Прошу дать направление на «Изумрудный дельфин», — обратился Питт к Берчу, наблюдавшему за ними с борта «Изыскателя».

— Он в двухстах ярдах на юго-запад, — тотчас раздался в наушниках голос капитана. — Следуйте курсом в сто сорок градусов, и вы как раз в него упретесь.

Включив двигатель малой тяги, Джордино повел «Навигатор» в указанном направлении. Через несколько минут перед ними вырос изувеченный корпус лайнера. Вблизи последствия катастрофы выглядели еще более чудовищными, чем на экране монитора. Внутренность судна представляла собой настоящую мешанину из обуглившихся обломков.

— А теперь куда? — обернулся к спутникам итальянец.

Обозначив район поисков на плане «Дельфина», Мисти передала ему чертеж. Вглядевшись в схему, Джордино покачал головой.

— Ты хочешь забраться внутрь? — недоверчиво спросил он у Питта.

— Чем дальше, тем лучше, — энергично кивнул тот. — Если получится, я бы хотел проникнуть в часовню, откуда начался пожар.

Коротышка с сомнением оглядел закопченный, зловеще чернеющий в лучах прожекторов корпус:

— Мы легко можем угодить под завал.

Питт усмехнулся:

— Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы разгадать до конца этот чертов кроссворд.

— Ага, целая вечность, — хмыкнул Ал. — Ладно, поехали, раз уж тебе не терпится.

Его сарказм был чисто показным. Джордино не задумываясь пошел бы за Питтом даже в преисподнюю. Положив руку на штурвал, он торжественно произнес:

— Веди нас, Вергилий.

Мисти попыталась не обращать внимания на их пикировку, но при мысли о том, что они могут навсегда остаться в глубинах океана, ей стало не по себе.

Прежде чем тронуться с места, Питт решил уточнить у Берча их местоположение. Но с пульта ему никто не ответил.

— Странно, — озадаченно заметил Питт. — Они не откликаются.

— Связь, должно быть, барахлит, — пожал плечами Джордино.

Питт не стал терять время на дальнейшие попытки связаться с контрольным центром. Он проверил количество кислорода в баллонах и работу системы жизнеобеспечения. У них оставался в запасе еще час.

— Продолжай, — распорядился Питт.

Едва заметно кивнув, Джордино медленно ввел субмарину в отверстие.

Обитатели морского дна уже вовсю обживали обломки судна. Они спугнули несколько рыб с длинными, как у крыс хвостами, стаю креветок и нечто похожее на толстого слизняка, извивавшегося в перекореженных руинах.

Выгоревшие внутренности судна выглядели устрашающе. Слабенькое течение не доставляло Джордино особых хлопот, и он легко удерживал «Навигатор» в стабильном положении. По выступавшим из тьмы переборкам можно было определить местоположение палуб. Время от времени Питт сверялся с планом, прикидывая, как лучше подобраться к часовне.

— Поднимись на четвертую палубу, — подсказала Мисти. — Торговая галерея сама приведет нас куда надо.

— Попробуем туда забраться, — согласился Питт.

Не рискуя сбрасывать балласт, Джордино включил винт и начал медленно поднимать субмарину вверх. Как только они добрались до нужной палубы, следуя указаниям Мисти, он снова заставил «Навигатор» зависнуть в нейтральном положении. Они молча рассматривали ярко освещенные прожекторами обломки. Отовсюду торчали оплавленные трубы, свисали электрические провода, напоминающие перепутанные щупальца осьминога.

— Боюсь, обойти никак не получится, — задумчиво заметил итальянец.

— Зачем же обходить, если можно пройти насквозь? — усмехнулся Питт. — Попробуй-ка дотронуться носом вон до тех труб.

Не возражая, Джордино направил лодку к нагромождению изогнутых закопченных труб, свисающих с потолка. При первом же легком соприкосновении трубы рассыпались в прах.

— Как ты догадался? — удивленно спросил Джордино.

— Школьный курс физики. Если металл перекалить в огне, он становится хрупким как стекло.

Они проплыли сквозь обуглившиеся руины торговой галереи. От трехэтажной торговой зоны, где располагались изысканные бутики, ничего не осталось. Только почерневшие и покоробившиеся от жара перегородки указывали на те места, где раньше располагались магазинчики. Джордино аккуратно вел субмарину вперед над грудами обломков, вздымающимися, как горные цепи, покрытые наплывами черной лавы.

Мисти вдруг осознала, что они передвигаются там, где еще недавно фланировали мужья и бегали смеющиеся дети, пока их жены и матери совершали покупки. Она будто воочию увидела их призрачные фигуры, прогуливающиеся по галерее. Большинству пассажиров удалось избежать смерти, и теперь они находились на пути домой, унося с собой воспоминания, которые еще долго будут преследовать их в кошмарах.

— И посмотреть-то не на что, ни одной целой витрины не осталось, — пожаловался Джордино.

— Да, вряд ли эти руины заинтересуют кладоискателей, — кивнул Питт.

— А вот тут позволь с тобой не согласиться, — возразил Джордино. — Сам знаешь, как это бывает. Лет двадцать спустя кто-нибудь заявит, что в корабельном сейфе на дне лежит миллион долларов. Еще через пятьдесят лет пойдут слухи, что там было пятьдесят миллионов долларов. И наконец лет через двести скажут, что лайнер затонул с миллиардом в золотых слитках на борту.

— Заманчивая перспектива, — рассмеялся Питт. — Особенно если не знаешь, что только за минувшее столетие на поиски затонувших сокровищ истратили гораздо больше, чем нашли.

— Но ведь окупились же операции по подъему золота с «Эдинбурга», «Атохи», «Центральной Америки» и еще пары-тройки судов.

— Это всего лишь исключения, только подтверждающие основное правило, — парировал Питт.

— В море полно других сокровищ, куда более ценных, чем золото, — заметила Мисти.

— Да, — согласился Питт, — причем нерукотворных, которые еще только предстоит найти.

Разговоры прекратились, когда несколько упавших балок преградили путь. Джордино осторожно провел «Навигатор» через завал, только слегка поцарапав краску на полозьях.

— Слишком близко, — вздохнул итальянец. — Ума не приложу, как мы будем выбираться отсюда?

— Подходим к часовне, — заявила Мисти.

— Откуда ты знаешь? — удивился Питт.

— Я нашла это место на плане, — ответила Мисти, сосредоточенно изучающая чертеж. — Остановись через тридцать футов.

Лежа на животе, Питт всматривался в донный иллюминатор. Джордино продвинулся еще чуть-чуть, затем остановил субмарину. Аппарат завис как раз над тем местом, где когда-то была часовня. На полу виднелись обгоревшие остатки скамеек.

Питт склонился над пультом управления манипулятором. Легким движением джойстика он опустил его вниз и начал прощупывать обуглившиеся развалины механическими пальцами. Не обнаружив ничего интересного, он повернулся к пилоту:

— Продвинься немного вперед.

Выполнив просьбу, Джордино откинулся в кресле, чтобы немного передохнуть. За годы совместной работы друзья давно научились понимать друг друга с полуслова, а частенько и вовсе обходились без этого. Через полчаса, прощупав почти всю площадь часовни, Питт наконец нашел кое-что интересное. Из кучи пепла он извлек небольшой зеленоватый брусок шести дюймов в длину. Он привлек внимание Питта не только странным цветом, но и тем, что оказался практически неповрежденным.

— У нас остается мало времени, — напомнил Джордино. — Нам едва хватит кислорода, чтобы подняться на поверхность.

— Кажется, нам удалось найти то, что мы искали, — ответил Питт. — Дай мне еще пару минут.

Осторожно подведя манипулятор к странному предмету, Питт захватил его и перенес в корзину. Затем сложил «пальцы» и вернул механическую руку на место.

— Все, финиш, можно отправляться домой.

Джордино осторожно развернул аппарат и медленно повел его обратно по торговой галерее.

Неожиданно раздался глухой удар, и субмарина резко остановилась. Все замерли. От страха Мисти невольно прижала руки к груди. Питт и Джордино переглянулись. У обоих мелькнула мысль, что они застряли и теперь обречены навечно оставаться в этом ужасном месте, но паниковать раньше времени было не в их привычках.

— Ты что, светофора не заметил? — язвительно осведомился Питт.

— Да, на девушек загляделся, — парировал коротышка, спокойный, как удав, сожравший пару кроликов.

Питт поднял голову и посмотрел в верхний иллюминатор:

— Сдается мне, что наша балластная цистерна бодается с какой-то балкой.

— И как это я ее не заметил? — сокрушенно вздохнул Джордино.

— Ты не виноват. Ее здесь не было. Должно быть, сместилась уже после того, как мы прошли этим путем.

Перепуганная Мисти не понимала, как мужчины могут так спокойно рассуждать и даже шутить, когда над ними нависла смертельная опасность. Она не знала, что за долгие годы совместной работы Питту и Джордино доводилось попадать в куда более сложные и опасные переделки. И только чувство юмора и дружеское подтрунивание помогали им сохранять самообладание и отгонять прочь мысли о смерти.

Джордино осторожно подал «Навигатор» назад и вниз. Раздался противный скрежет, и аппарат освободился.

— Не нравится мне эта цистерна, — заметил Питт. — По-моему, у нее крыша поехала.

— Зато теперь в ней столько воды, что никакая протечка не грозит, — ухмыльнулся коротышка.

— Ну и наплевать, всплыть нам это никак не помешает.

Внешне Джордино оставался таким же спокойным, как всегда. Но на самом деле он позволил себе перевести дух и расслабиться только после того, как вывел «Навигатор» из зияющей в борту пробоины. Выбравшись на оперативный простор, итальянец сбросил балласт, и аппарат устремился вверх.

Питт еще раз вызвал «Изыскатель». Снова не услышав ответа, он нахмурился:

— Не понимаю, почему не действует связь, — тихо произнес он, — Почему они до сих пор не справились с неполадками?

— Я так думаю, что это нам опять поганец Мерфи[4] свинью подложил, — философски заметил Джордино.

— А я не верю, что там случилось что-то серьезное, — не поддержала его Мисти, пребывающая в состоянии эйфории и откровенно радующаяся тому, что они наконец поднимаются к поверхности и солнечному свету.

Потеряв надежду связаться с «Изыскателем», Питт выключил камеру и внешнее освещение, чтобы сэкономить энергию аккумуляторов. Потом удобно устроился в своем кресле и принялся за кроссворд. Вскоре он заполнил почти все клетки, осталось только одно неразгаданное слово по горизонтали: «Не верь им, кто знает, что так не бывает». Так и не догадавшись, что это глаза, он решил вздремнуть, чтобы убить время.

Спустя три часа вода снова начала светлеть. В верхнем иллюминаторе показалась сверкающая серебром поверхность океана. Еще через минуту «Навигатор» вынырнул и закачался на волнах. Все с удовольствием прислушивались к их плеску. Питту опять не удалось связаться с «Изыскателем». Поскольку боковые иллюминаторы оставались под водой, он не видел, в какой стороне от них находится судно.

Минут десять они терпеливо поджидали водолазов, которые должны были прикрепить подъемный трос, но никто не появлялся. Все трое терялись в догадках.

— Связи все еще нет, — недоуменно проговорил Питт. — И водолазов не видно. Заснули они все, что ли?

— Может, утонули, пока мы на дне валандались? — высказался Джордино в промежутке между зевками.

— Не говори глупости! — рассердилась Мисти.

Питт покачал головой:

— Маловероятно. Шторма не было, море спокойное. Разве что какая-нибудь местная Несси слопала.

— А давайте попробуем открыть люк, — предложил Джордино.

— Давно пора! — фыркнула Мисти. — Я уже устала дышать мужским потом.

— Посмотрим, что ты теперь скажешь, — обиделся Джордино. Он достал баллончик с освежителем воздуха, обильно опрыскал все вокруг и объявил: — С мужским духом покончено.

Усмехнувшись, Питт полез в узкий переходной лаз, проходивший через поврежденную цистерну. Опасаясь, что люк заклинило от удара, он с силой налег на маховик замка. Однако тот легко стронулся с места, освобождая крышку.

Откинув ее, Питт по пояс высунулся из люка, с наслаждением вдыхая свежий воздух и одновременно осматриваясь, в надежде увидеть если не шлюпку с водолазами, то хотя бы само океанографическое судно. Но море до самого горизонта было совершенно пустынным. «Изыскатель» бесследно исчез, как будто растворился в воздухе.

14

Посторонние появились как раз в тот момент, когда Питт доложил, что «Навигатор» достиг дна. В это время команда занималась повседневными делами, а ученые собрались в центре управления, чтобы помочь обследовать «Изумрудный дельфин». Нападение произошло так неожиданно, что никто на «Изыскателе» не успел понять, что происходит.

Скрестив на груди руки и откинувшись на спинку кресла, Берч наблюдал за мониторами. Стоявший рядом с радаром Дельгадо заметил быстро перемещающееся по экрану пятнышко.

— У нас посетитель, он движется с северо-запада.

— Возможно, это военный корабль, — сказал Берч, не отрывая глаз от монитора, — Мы в доброй паре сотен миль от судоходной трассы.

— Он не похож на военный корабль, — заметил Дельгадо. — Движется на большой скорости и идет прямо на нас.

Удивившись, Берч взял бинокль и вышел на крыло мостика. Пока он всматривался в горизонт, яркая оранжево-белая точка, не снижая скорости, приближалась к «Изыскателю». Никто не предчувствовал опасности.

— Что скажете, сэр? — спросил Дельгадо.

— Большой океанский катер, возможно принадлежащий какой-нибудь нефтяной компании. Судя по кильватерной струе, скоростной, на подводных крыльях. Развивает не меньше тридцати узлов.

— Интересно, откуда он взялся? В радиусе тысячи миль нет ни одной нефтяной вышки.

— Меня интересует другое, зачем мы им понадобились? Можете прочитать на корпусе название или опознать эмблему компании?

— Странно, — тихо ответил Берч. — Все закрашено. Нет ни названия, ни логотипа.

На мостик влетел радист:

— На связи шкипер океанского катера, сэр, — отрапортовал он.

Открыв водонепроницаемый ящик, капитан включил переговорное устройство:

— Капитан Берч, исследовательское судно НУМА «Изыскатель».

— Капитан Уилер, нефтяная компания «Мистраль», катер «Пегас». У вас на борту есть врач?

— Конечно. Какие проблемы?

— У нас тяжелораненый на борту.

— Подойдите поближе, и я пришлю нашего судового врача.

— Лучше мы переправим пострадавшего к вам. У нас нет ни врача, ни аптечки.

Берч посмотрел на Дельгадо:

— Ты все слышал?

— Очень странно, — ответил помощник.

— Мне тоже так кажется, — согласился Берч. — Непонятно, почему на рабочем катере нет врача, а тем более, почему там нет аптечки? Что-то тут не так.

Дельгадо направился к выходу из рубки, бросив на ходу:

— Поставлю четверых у трапа, чтобы помочь втащить носилки.

Катер остановился примерно в пятидесяти ярдах от «Изыскателя». Через несколько минут с него спустили шлюпку с носилками, поставленными поперек бортов. На них лежал чернокожий мужчина, накрытый одеялом. Рядом с ним сидели еще четверо. Подпрыгивая на волнах, шлюпка приблизилась к борту «Изыскателя». Несколько матросов сгрудились у трапа, готовясь принять носилки.

Внезапно трое из сидевших в шлюпке мужчин вскочили на ноги, взбежали на палубу и, грубо расшвыряв в стороны членов экипажа «Изыскателя», втащили носилки за собой. В следующее мгновение «гости» сбросили одеяло и вытащили спрятанные под ним автоматы, направив их на команду исследовательского судна. «Раненый» соскочил с носилок и, подняв автомат, бегом устремился вдоль правого борта к ведущему на мостик трапу.

Берч и Дельгадо мгновенно поняли, что это захват. Если бы вооруженному нападению подверглось коммерческое судно или частная яхта, они тут же вскрыли бы опломбированный контейнер с оружием и начали раздавать его команде. Но по международным законам на исследовательских судах не разрешалось иметь оружие. Поэтому они могли только беспомощно наблюдать за действиями нападающих, один из которых уже поднялся на мостик.

Бандит вовсе не походил на пирата, у него не имелось ни деревянной ноги, ни попугая на плече, ни повязки на глазу. Скорее, он напоминал джентльмена. Тронутые сединой курчавые волосы и темная кожа говорили об афро-американском происхождении, а уверенная манера держаться в сочетании с плотной комплекцией и хорошо развитой мускулатурой выдавали человека, привыкшего повелевать. Чернокожий незнакомец был одет в модную куртку для гольфа и элегантные шорты-бермуды. Демонстрируя показную вежливость, он не стал угрожать Берчу и Дельгадо автоматом, а деликатно направил ствол в небо.

В течение некоторого времени обе стороны внимательно рассматривали друг друга. Затем предводитель бандитов отвернулся от Дельгадо и обратился к Берчу, заговорив по-английски с сильным американским акцентом:

— Полагаю, вы капитан Берч?

— А вы кто такой?

— Не важно, — произнес пират резким, скрипучим голосом. — Надеюсь, вам не придет в голову оказывать сопротивление?

— Скажите хотя бы, какого черта вам понадобилось на моем судне? — потребовал объяснений Берч.

— Мы конфискуем его, — просто ответил бандит, в чьем голосе зазвучали стальные нотки. — Ведите себя тихо, и никто не пострадает.

Берч недоверчиво уставился на него:

— "Изыскатель" принадлежит правительству Соединенных Штатов. Вы не можете просто так ворваться на борт и захватить его.

— Мы можем делать все, что захотим, — подняв оружие, заявил пират. — Вот наши полномочия.

Пока он препирался с Берчем, трое вооруженных мужчин согнали команду «Изыскателя» на палубу. Вскоре шлюпка перевезла еще десять вооруженных бандитов, которые разместились по всему судну.

— Это же форменное безумие! — в негодовании выпалил Берч. — На что вы надеетесь, совершая свое бандитское нападение?

Вожак угонщиков саркастически рассмеялся:

— Вам все равно не понять, так что и гадать не стоит.

Появился вооруженный бандит:

— Сэр, судно зачищено, команда и ученые находятся под стражей в столовой.

— Машинное отделение?

— Ожидают вашей команды.

— Пусть приготовятся дать самый полный и идти заданным мною курсом.

— Вы не сможете уйти далеко, вас все равно поймают, — заявил Дельгадо. — Кроме того, судно не даст больше десяти узлов.

Бандит рассмеялся:

— Десять узлов? Боюсь, вы недооцениваете собственные возможности, мистер. Я знаю, что вы развивали в два раза большую скорость, когда спешили на выручку «Изумрудному дельфину». Однако даже двадцать узлов — это слишком медленно для нас. — Сделав паузу, он указал на свое судно: — Между нами говоря, мы можем дать больше двадцати пяти узлов.

— Куда вы собираетесь отвести «Изыскатель»? — спросил Дельгадо. Берч еще никогда не видел своего первого помощника в такой ярости.

— Это вас не касается, — беззаботно отмахнулся пират. — Капитан, вы можете поручиться, что ваша команда не окажет сопротивления и будет подчиняться моим распоряжениям?

— За вами сила, — спокойно ответил Берч. — А у нас нет ничего, кроме кухонных ножей.

Пока они разговаривали, принесли буксировочный трос и обвязали его вокруг носового кнехта «Изыскателя». Берч сразу занервничал.

— Мы не можем отплыть! — воскликнул он в тревоге. — Только не сейчас.

Бандит уставился на него, пытаясь понять, почему тот так переменился в лице.

— Вы нарушаете наш договор, пытаясь не подчиняться моим командам, — заметил он.

— Вы нас не так поняли, — пояснил Дельгадо. — На дне сейчас работает глубоководный аппарат, на борту которой двое мужчин и женщина. Мы не можем их оставить.

— Мне очень жаль, — безразлично пожал плечами пират, — но им придется добираться до суши самостоятельно.

— Невозможно. Если мы их бросим, они погибнут.

— Разве у них нет связи с внешним миром?

— У них только небольшое портативное радио и подводный акустический телефон, — объяснил Дельгадо. — Они не могут связаться с другим судном или самолетом на расстоянии свыше двух миль.

— Во имя Господа, сэр! — взмолился Берч. — Когда они поднимутся на поверхность и убедятся, что мы исчезли, у них не останется надежды на спасение. Особенно если учесть, что мы находимся в стороне от морских путей. Вы подписываете им смертный приговор.

— Меня это не волнует.

Разъяренный Берч сделал шаг навстречу бандиту, но в его грудь тотчас уперся ствол автомата:

— На вашем месте я не стал бы возражать, капитан.

Сжав кулаки, Берч посмотрел на темнокожего угонщика так, будто тот был сумасшедшим, потом отвернулся и в отчаянии уставился на то место, где в последний раз видел «Навигатор».

— Господь покарает вас, если эти люди умрут, — произнес он ледяным тоном. — И расплата будет ужасной.

— Едва ли Господь захочет марать руки, — равнодушно ответил пират, — а если мне и придется когда-нибудь расплатиться, то уж никак не с вами.

С горечью думая о Питте и Джордино и мучительно осознавая свое бессилие, Берч и Дельгадо могли только признать свое поражение и подчиниться. Они позволили вооруженной страже увести всех в столовую.

Задолго до того как «Навигатор» вернулся на поверхность, «Изыскатель» скрылся за горизонтом в северо-западном направлении.

15

Адмирал Сэндекер так погрузился в работу, что не сразу заметил, как в комнату вошел Руди Ганн и уселся напротив. Этот невысокий человек казался воплощением спокойствия. Полный, лысеющий, в толстых роговых очках и с дешевыми часами на руке, он походил на средней руки чиновника, просиживающего штаны в своем кабинете с кондиционером.

Однако невыразительная внешность Ганна могла обмануть только тех, кто не знал его близко. Закончив академию в Аннаполисе первым по списку, он сделал блестящую карьеру в военно-морских силах. Дослужившись до чина коммандера, по приглашению Сэндекера перешел в НУМА, где стал помощником директора по оперативной работе.

Ганн считался прекрасным специалистом, обладающим исключительной интуицией. В сочетании с редкостной практичностью эти таланты позволяли ему с успехом осуществлять текущее руководство деятельностью НУМА. Близкий друг Питта и Джордино, Ганн частенько поддерживал их авантюрные идеи, не боясь вставать наперекор директивным распоряжениям адмирала Сэндекера.

— Прошу прощения, что явился без приглашения, сэр, но у нас возникли серьезные проблемы.

— Что на сей раз? — спросил Сэндекер, не поднимая головы. — Мы снова вышли из рамок бюджета?

— Боюсь, все гораздо хуже.

Адмирал со вздохом оторвался от своих бумаг:

— Ну давай, докладывай.

— Пропал «Изыскатель» вместе со всем экипажем и научной группой.

На бесстрастном лице Сэндекера не отразилось ни удивления, ни недоумения. Он даже не переспросил вошедшего. Сохраняя ледяное спокойствие, он ждал продолжения.

— На наши запросы по радио и через спутник никто не отвечает, — начал Ганн.

— Можно назвать тысячу и одну причину, почему связь не работает, — оборвал его адмирал.

— Конечно, но существуют и дублирующие системы, — спокойно возразил Ганн. — Так не бывает, чтобы все они отказали одновременно.

— Сколько времени прошло с тех пор, как они выходили на связь в последний раз?

— Десять часов, сэр, — признался Ганн, заранее приготовившийся к неизбежной вспышке гнева.

Сэндекер прореагировал именно так, как ожидалось:

— Десять часов! Согласно моим инструкциям, все спасательные и исследовательские суда, находящиеся на объектах, должны докладывать в центр через каждые два часа.

— Все ваши инструкции выполнялись. Сообщения с «Изыскателя» приходили точно по графику.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Некто, представлявшийся Берчем, выходил на связь каждые два часа и передавал информацию об исследовании обломков «Дельфина». Мы не сразу поняли, что это не он, — только после того, как система идентификации не опознала голос Берча. Кто-то пытался его имитировать. Достаточно грубая подделка, но на первых порах сработала.

Впитывая каждое слово, Сэндекер одновременно продумывал возможные последствия чрезвычайного происшествия, о котором докладывал Ганн.

— Вы отвечаете за свои слова, Руди?

— Абсолютно, адмирал.

— Не могу поверить, что «Изыскатель» и все, кто находился на борту, растворились в воздухе.

Ганн кивнул:

— Получив предупреждение из отдела связи, я взял на себя ответственность и связался с приятелем в Национальном морском метеорологическом агентстве. На фотографиях со спутника видно, что в радиусе тысячи миль от точки, где работал «Изыскатель», нет никаких судов.

— А какая у них погода?

— Ясное небо, ветер десять миль в час, спокойное море.

Пытаясь просчитать все варианты, Сэндекер предположил:

— Судно не иголка, оно не могло исчезнуть просто так. Взрывчатых веществ на борту не было, так что этот вариант отпадает. Может быть, они столкнулись с другим судном?

— Они находились в стороне от регулярных линий, поблизости не было никого.

— И еще поддельный голос, который регулярно выходил в эфир. — Адмирал пристально посмотрел на Ганна. — Руди, ты пытаешься уверить меня в том, что «Изыскатель» похитили?

— Все сходится, сэр, — развел руками Ганн. — Разве что их потопила неизвестная подводная лодка. Но это уже, пожалуй, из области фантастики. Скорее всего, их захватили и увели до того, как это место сфотографировал метеорологический спутник.

— Но если судно захвачено, то кем? И куда его угнали? Как оно могло исчезнуть за каких-то десять часов? На испытаниях «Изыскатель» показывал максимальную скорость в пятнадцать узлов. Вряд ли он смог уйти дальше, чем на сто пятьдесят миль.

— Это мой промах, — нехотя признал Ганн. — Надо было сразу затребовать дополнительные снимки. Но я сделал запрос лишь после того, как узнал о выходе на связь самозванца. Мысль об угоне пришла мне в голову в последнюю очередь.

Откинувшись в кресле, Сэндекер закрыл лицо руками и надолго задумался. Потом спросил:

— А где Питт и Джордино?

— Согласно последнему докладу, полученному мной лично от капитана Берча, Питт и Джордино уже заняли свои места на борту «Навигатора» и собирались опуститься на место аварии.

— Ерунда какая-то! — взорвался Сэндекер. — Кто осмелится похитить правительственный корабль Соединенных Штатов в Тихом океане? Там нет ни войн, ни революций. Я не могу понять, кому и зачем все это понадобилось?

— Я тоже.

— Вы связались с австралийским и новозеландским правительствами с просьбой организовать интенсивный поиск?

Ганн кивнул:

— Они подтвердили готовность сотрудничать с нами. Все суда в том районе получили указание изменить курс и начать прочесывать акваторию.

— Любым способом достаньте самые подробные снимки этой части Тихого океана. Чтобы ни один квадратный дюйм не остался неохваченным. «Изыскатель» должен найтись. Я не верю, что он утонул.

Ганн поднялся со стула и направился к двери.

— Все будет сделано, сэр.

Какое-то время после его ухода Сэндекер оставался в неподвижности, рассматривая фотографии, покрывающие одну из стен кабинета. Его взгляд задержался на цветном снимке Питта и Джордино, пьющих шампанское прямо из горлышка у трапа подводной лодки. Они праздновали находку и подъем принадлежащего китайскому правительству корабля с сокровищами, обнаруженного в озере Мичиган. Адмирал машинально отметил, что нахальный итальянец курит на фото одну из его любимых сигар. Всех троих связывала настоящая мужская дружба. Питт и Джордино заменили Сэндекеру сыновей, которых у него никогда не было. Даже в страшном сне он не смог бы представить их мертвыми.

Повернувшись в кресле, адмирал уставился в окно своего кабинета на верхнем этаже здания НУМА, выходящее на реку Потомак.

— В какую же передрягу угодили эти сумасшедшие парни на сей раз? — прошептал он чуть слышно.

16

Обнаружив, что «Изыскатель» растворился в океанских просторах, Питт, Джордино и Мисти мужественно решили не поддаваться панике. Поскольку на поверхности отсутствовали нефтяные пятна и плавающие обломки, они здраво рассудили, что он просто отошел куда-то и вскоре вернется. Они устроились поудобнее в тесном пространстве пассажирского отсека подлодки и стали ждать, временно сосредоточившись на проблеме собственного выживания.

Прошла ночь, а за ней еще день. Солнце поднялось и опустилось дважды, но «Изыскатель» так и не объявился. Забеспокоившись, они стали подозревать худшее. Час за часом они обшаривали взглядами бесконечный горизонт и не видели ничего, кроме зеленого моря и голубого неба. Бортовой датчик системы позиционирования показал, что их сносит на юг, в сторону от морских путей. Все трое прекрасно понимали, что надежды на спасение тают с каждым часом.

Чтобы заметить надводную часть «Навигатора», проходящий корабль должен был подойти к ним почти вплотную. Их радиомаяк действовал в радиусе двадцати миль, но его сигнал мог уловить только навигационный компьютер «Изыскателя». На идущем мимо судне или пролетающем самолете его вряд ли смогут опознать. Оставалось только надеяться, что кто-нибудь случайно окажется в радиусе двух миль и поймает сигнал бедствия, непрерывно подаваемый их портативной радиостанцией.

Прежде всего надо было позаботиться о пресной воде. К счастью, время от времени налетали шквалы с дождем. Тогда они растягивали над люком виниловое покрытие с пола. Собранную воду аккуратно сливали в бутылки от минералки, захваченные с «Изыскателя» и давно опустевшие.

После того как закончился запас сэндвичей, принялись ловить рыбу. Используя инструменты, которые обычно хранились на борту на случай экстренного ремонта, Питт изготовил несколько крючков. Мисти использовала все свое мастерство, чтобы сделать красочную приманку из того материала, что имелся под рукой.

Леску сплел Джордино, сняв несколько ненужных проводов. Забросив удочки, удалось поймать трех рыбешек, которых Мисти классифицировала как макрель-фрегат. Порезав добычу на куски, их использовали как наживку для более крупных экземпляров. Спустя десять часов у них образовался небольшой запас рыбы, очищенной от чешуи и выпотрошенной Мисти. Они съели ее сырой, как суши, до последнего кусочка. Рыба оказалось безвкусной, но никто не жаловался: голод утолить удалось, а все остальное уже не так важно.

Устав выдвигать бесконечные теории о возможной судьбе «Изыскателя» и его команды, они оставили это бесплодное занятие и принялись обсуждать все на свете — от политики и еды до современной морской технологии. Чтобы развеять скуку, годились любые темы. Время от времени кто-нибудь выбирался из люка, чтобы собрать воду, закинуть удочки и окинуть взглядом горизонт в поисках проходящего судна. Оставшиеся внутри насаживали наживку на крючки и принимали бутылки с водой.

Найденный среди обломков «Дельфина» зеленоватый брусок осторожно вынули из корзины и поместили в полиэтиленовый пакет. Не зная, чем себя занять, они проводили бесконечные часы, обсуждая его химический состав.

— Как далеко нас отнесло? — наверное, в сотый раз спросила Мисти, обращаясь к Питту и заслоняя глаза от яркого света, падавшего из люка.

— Со вчерашнего дня почти на тридцать две мили на юго-запад, — ответил Питт.

— С такой скоростью мы через полгода доберемся до Южной Америки, — мрачно пошутила Мисти.

— Или до Антарктиды, — пробурчал итальянец.

— Там мы уже бывали, — возразил Питт. — Никогда не стремился проводить отпуск дважды в одном и том же месте.

— Я передам твои пожелания ветру и течениям.

— Может, попробуем смастерить парус из покрытия пола, — предложила Мисти.

— Известно, что девяносто пять процентов массы субмарины находится под водой. Конструкторы как-то не рассчитывали, что она станет плавать под парусами.

— Интересно, знает ли адмирал Сэндекер о нашем положении, — пытаясь говорить спокойно, продолжила Мисти.

— Думаю, да, — уверенно ответил Питт. — Готов поклясться, что он мечет громы и молнии и уже начал поисково-спасательную операцию.

Джордино, прикорнувший в кресле и мысленно воображающий среднепрожаренный бифштекс, лениво бросил:

— Отдал бы свое годовое жалованье, лишь бы узнать, где сейчас находится «Изыскатель»?

— Нет смысла толочь воду в ступе, — заявил Питт. — Мы не найдем разгадку, пока не выберемся отсюда.

Четвертый день вынужденного дрейфа оказался на редкость пасмурным и душным. Все валилось из рук, но повседневные заботы о пропитании не позволяли расслабиться. Собирали воду, ловили рыбу, наблюдали за горизонтом. Каждый выстаивал двухчасовую вахту. Поскольку башня люка выступала над водой только на четыре фута, даже при небольшом волнении вахтенный промокал до нитки.

Джордино сбросил весь балласт, но эта операция почти не сказалась на осадке. Маленькую подлодку достаточно сильно качало, но, к счастью, ее команда не страдала от морской болезни. Ведь все трое провели почти полжизни в море.

Расщепив с помощью армейского ножа пластиковую дощечку с зажимом, которую Мисти обычно использовала, чтобы делать записи, Питт смастерил небольшое копье. Во время своего дежурства Джордино загарпунил трехфутовую акулу. Закатили пиршество, допив последнюю пинту воды.

Во время вахты Мисти в миле от дрейфующей субмарины пролетел самолет. Она изо всех сил размахивала пластиком с пола, но с самолета ее не заметили и пролетели мимо.

— Это был спасательный самолет! — расплакалась Мисти, не в силах больше сдерживаться. — Он летел прямо над нами и все равно нас не заметил.

— Для него мы просто пятнышко, — напомнил ей Питт.

Джордино кивнул:

— Чтобы заметить нас, они должны были лететь на высоте не более пятисот футов. Верхушка люка слишком маленькая, ее трудно увидеть. Все равно что разглядеть коровью лепешку на лугу.

— Или пенни на поле для гольфа, — добавил Питт.

— Тогда как же они вообще рассчитывают нас обнаружить? — всхлипывая, спросила Мисти.

Питт улыбнулся и крепко обнял ее, пытаясь ободрить:

— Согласно среднестатистическим данным, они просто обязаны найти нас.

— Кроме того, — вклинился итальянец, — мы с тобой везунчики, верно, напарник?

— Как правило. Хотя я мог бы напомнить о паре-тройке исключений.

Смахнув слезы, Мисти поправила блузку и шорты и провела рукой по коротко остриженным волосам.

— Простите меня. Я не должна была так расклеиваться.

Следующие несколько дней Питт и Джордино напряженно раздумывали, как выбраться из этого нелепого положения. Еще три самолета пролетели мимо, так и не заметив их. Питт попытался связаться с ними по радио, но они оказались вне пределов досягаемости. Мысль о том, что спасатели обшаривают море, но не могут их найти, приводила в отчаяние. Оставалось только верить, что адмирал Сэндекер использует все свое влияние, чтобы организовать хорошо оснащенную поисковую экспедицию.

Перед закатом нависавшие над ними весь день серые облака куда-то уплыли. Сумеречное небо сверкало всеми цветами радуги — от оранжевого на востоке до пурпурно-голубых переливов на западе. Дежурил Джордино. Быстро оглядев горизонт в десятый раз за вечер и не заметив ничего утешительного, он решил немного вздремнуть. Коротышка-итальянец обладал уникальной способностью спать урывками, автоматически просыпаясь через каждые пятнадцать минут.

Джордино разбудил шум. Это была музыка. Вначале он подумал, что ослышался. Высунувшись из люка, он набрал пригоршню морской воды и выплеснул ее себе в лицо. Музыка продолжала звучать. Теперь он мог даже определить мелодию. В ночи раздавались звуки вальса. Похоже было на «Сказки венского леса» Штрауса.

Потом он увидел свет. Он напоминал свет звезды, но медленно перемещался по дуге вдоль западного горизонта. Хотя ночью почти невозможно определить на глаз расстояние, Джордино готов был поклясться, что до источника музыки и света не больше четырехсот ярдов.

Нырнув в люк, итальянец схватил фонарик и снова вскарабкался наверх. Теперь он отчетливо видел смутный силуэт небольшого судна со светящимися квадратными иллюминаторами. Он принялся мигать фонариком так часто, как только позволяли мышцы пальцев, одновременно вопя во всю глотку:

— На помощь! Мы здесь!

— Чего орешь? Что случилось? — послышался снизу голос Питта.

— Какая-то яхта! — крикнул в ответ Джордино. — Надеюсь, она подойдет к нам!

— Пусти ракету, — возбужденно подсказала Мисти.

— У нас нет ракет. Мы ведь уходили только на день и рассчитывали подняться поблизости от «Изыскателя», — спокойно объяснил ей Питт.

Не выказывая волнения, он сел за рацию и принялся вызывать яхту на пяти разных частотах.

Мисти не терпелось увидеть, что происходит наверху, но на башне люка мог разместиться только один человек. Поэтому она просто сидела рядом, дрожа от нетерпения и оживленно реагируя на попытки Питта связаться с судном. Одновременно Мисти прислушивалась к голосу Джордино, продолжавшему кричать и подавать световые сигналы.

— Они нас не видят! — простонал Джордино в промежутке между призывами о помощи и яростными взмахами фонарика. — Свет слишком слабый. Батареи вот-вот сядут. Они проходят мимо!

— Алло, на яхте, отзовитесь пожалуйста, — раз за разом монотонно твердил в микрофон Питт.

Ответа не было.

Постепенно ими овладело отчаяние. Джордино наблюдал за тем, как огни начали исчезать в темноте. На проходившем мимо судне никого не было видно. С тяжелым сердцем он следил за тем, как оно продолжает двигаться на северо-восток.

— Так близко и так далеко, — уныло пробормотал Джордино.

Неожиданно из радиопередатчика послышался мужской голос:

— С кем я разговариваю?

— С потерпевшими кораблекрушение, — коротко ответил Питт. — Вы прошли совсем рядом. Пожалуйста, дайте обратный ход.

— Держитесь. Я иду.

— Оно поворачивает! — радостно закричал Джордино. — Оно возвращается.

— С какого борта вы находитесь? — спросил голос.

— Ал! — громко позвал напарника Питт. — Ему нужны наши координаты.

— Скажи, чтобы повернул влево на двадцать градусов.

— Поверните влево на двадцать градусов, и вы нас увидите, — передал сообщение Питт.

Спустя минуту голос произнес:

— Теперь я вас вижу; тусклое желтое пятно примерно в ста ярдах прямо по ходу.

Шкипер приближающейся яхты включил бортовые огни. Луч прожектора пробежал по волнам и осветил Джордино, который продолжал, как сумасшедший, махать фонариком.

— Не волнуйтесь, — снова раздался голос. — Я пройду над вами и остановлюсь, как только моя корма поравняется с вашей надстройкой. Потом сброшу трап, чтобы вы смогли подняться на борт.

— Как это, пройдете над нами? — изумленно переспросил Питт. — Что вы имеете в виду?

Вместо ответа он услышал отчаянный вопль Джордино:

— Дирк, внимание! Этот псих прет прямо на «Навигатор». Похоже, хочет нас потопить!

Питт с ужасом подумал, что они во власти маньяка, жаждущего их смерти. Возможно, из той же шайки, что пыталась уничтожить Келли Иген. Он обнял Мисти.

— Держись за меня в случае столкновения. Когда мы начнем тонуть, ныряй в люк. Я постараюсь тебя вытолкнуть.

Она попыталась что-то сказать, но потом просто спрятала лицо у него на груди и доверчиво прижалась всем телом.

— Ал, предупреди нас, когда столкновение станет неизбежным, — приказал он Джордино. — Потом прыгай сам!

Ошеломленный итальянец всматривался в надвигающееся на них ярко освещенное судно. На всякий случай он приготовился последовать совету Питта. Он никогда не видел яхту такой странной конструкции. По очертаниям она напоминала гигантскую манту с широко разинутой пастью. Верхняя палуба изгибалась наподобие арки, увенчанной круглой рубкой. Только теперь Джордино догадался, что видит катамаран.

Страх быть раздавленным сменился чувством огромного облегчения, когда поплавки катамарана обошли корпус субмарины с двух сторон с зазором более пяти футов. Постепенно замедляя ход, яхта остановилась, зависнув своей кормовой частью прямо над «Навигатором». Вновь обретя прежнее присутствие духа, Джордино ухватился за нижнюю ступеньку опустившегося в двух футах от него легкого хромированного трапа. Только теперь он вспомнил, что надо успокоить Питта и Мисти:

— Все в порядке, друзья. Это катамаран. Мы как раз под его кормой.

Мисти вылетела из люка, как пробка из бутылки шампанского. Птицей взлетев по трапу, она была просто поражена открывшимся ее взору великолепием. Изящные столики, легкие кресла, мягкие диванчики, драпировка, ковры — все свидетельствовало о незаурядном вкусе и богатстве владельца яхты.

Прежде чем подняться на борт катамарана, Питт проверил радиомаяк, потом закрыл и задраил за собой люк. В течение нескольких минут они оставались на палубе одни. Ни команда, ни пассажиры не появлялись. Яхта двинулась вперед. Пройдя две сотни ярдов, она замедлила ход и легла в дрейф. Из рубки спустился человек.

Это был крупный мужчина, приблизительно одного роста с Питтом, только фунтов на пятнадцать тяжелее и лет на тридцать старше. Взлохмаченные седые волосы и борода делали его похожим на старую портовую крысу. Оглядев свой улов блеснувшими весельем зеленовато-голубыми глазами, он расплылся в гостеприимной улыбке.

— Вообще-то я рассчитывал увидеть кого-то одного, — заметил незнакомец. — Никак не ожидал, что на таком маленьком спасательном плоту уместятся трое.

— Это не спасательный плот, — поправил Питт, — а исследовательская глубоководная субмарина.

Старик хотел что-то возразить, но передумал и только развел руками:

— Как скажете, вам виднее... И чем же вы занимались, если не секрет?

— Мы исследовали обломки затонувшего круизного лайнера, — объяснила Мисти.

— Да-да, «Изумрудный дельфин». Я слышал об этом по радио. Ужасная трагедия. Удивительно, что столько людей спаслось.

Питт не стал распространяться об их роли в спасательных работах, просто коротко сообщил, как случилось, что они потерялись в море.

— Вашего судна не было, когда вы всплыли? — с удивлением спросил мужчина.

— Да, оно исчезло, — подтвердил Джордино.

— Нам нужно обязательно связаться с нашей штаб-квартирой в Вашингтоне и сообщить директору НУМА, что мы живы. Надеюсь, вы разрешите воспользоваться вашей рацией?

Шкипер кивнул:

— Конечно. Поднимайтесь в рулевую рубку. У меня и рация есть, и спутниковый телефон. А если захотите, можете даже отправить сообщение по электронной почте. На моем «Барвинке» самая совершенная система связи, какую только возможно установить на яхте.

Питт с интересом рассматривал забавного дедка, чье лицо показалось ему смутно знакомым.

— По-моему, мы с вами где-то встречались?

— И мне так кажется.

— Меня зовут Дирк Питт. — Он обернулся к остальным. — Мои товарищи по несчастью: Мисти Грэхем и Ал Джордино.

Обменявшись с ними дружеским рукопожатием, владелец катамарана приветливо улыбнулся Питту:

— А мое имя Клайв Касслер.

17

Первым нарушил молчание Питт:

— Нам здорово повезло, что вы нас услышали...

— Как хорошо, что вы оказались рядом! — подхватила Мисти. Она не скрывала радости, выбравшись из тесной подлодки.

— Я совершаю кругосветное путешествие, — пояснил Касслер. — В последний раз заходил в порт Хобарт в Тасмании, откуда отправился в Папеэте на Таити. Но теперь я думаю, что мне лучше сделать крюк и высадить вас на ближайшем острове, где есть аэропорт.

— Что за остров? — поинтересовался Джордино.

— Раротонга.

Питт рассеянно оглядел роскошный салон:

— А где же ваш экипаж, сэр?

— Я плаваю один, — ответил Касслер.

— На такой большой моторной яхте?

Касслер улыбнулся:

— "Барвинок" — не совсем обычная яхта. Благодаря автоматической системе управления и компьютерам, она способна ходить по морям и океанам практически самостоятельно. Так обычно и происходит, я стараюсь не вмешиваться.

— Если можно, я предпочел бы позвонить по вашему спутниковому телефону, — попросил Питт.

— Разумеется. Пойдемте со мной.

Касслер провел гостей в рубку. Никому из сотрудников НУМА не доводилось видеть ничего подобного. Стены и потолок рубки из тонированного стекла обеспечивали полный круговой обзор. Необычным оказалось и оборудование. Здесь не было ни штурвала, ни переключателя скоростей, ни традиционных навигационных приборов.

Перед пультом с несколькими экранами и жидкокристаллическим монитором стояло большое кресло с широкими поручнями. В правом располагался пульт управления компьютерной системой, в левом — джойстик. Довершали интерьер элегантные ореховые панели и толстый ворсистый ковер.

Касслер пригласил Питта сесть в кресло:

— Спутниковый телефон вмонтирован в правую панель. Нажмите голубую кнопку и вы сможете разговаривать и слышать вашего собеседника даже на другом конце света.

Питт поблагодарил Касслера и набрал личный номер Сэндекера в штаб-квартире НУМА. Как обычно, адмирал сразу же поднял трубку.

— Сэндекер.

— Сэр, это Дирк Питт.

Потянулась долгая пауза. Потом снова послышался голос адмирала, непривычно дрожащий от волнения:

— Ты жив, с тобой все в порядке? А где Ал?

— И Ал, и Мисти Грэхем рядом со мной.

Питт услышал, как адмирал облегченно вздохнул:

— У меня в кабинете Руди. Переключаю на аудиорежим.

— Дирк! — загромыхал в трубке голос Руди Ганна. — Ты даже не представляешь, как я рад тебя слышать. Мы подняли все спасательные команды в Австралии и Новой Зеландии, чтобы найти тебя и судно.

— К счастью, нас подобрала проходившая мимо яхта.

— Разве вы не на «Изыскателе»? — вмешался Сэндекер.

— Мы были на дне, у обломков «Дельфина», а когда поднялись, обнаружили, что они исчезли.

— Тогда ты ничего не знаешь?

— Не знаю чего?

— Мы до конца не уверены, но очень похоже, что «Изыскатель» угнали.

— Вы знаете, кто?

— Пока нет. Но несколько дней назад наша опознавательная система выявила, что кто-то передает сообщения в штаб-квартиру НУМА, имитируя голос капитана Берча.

— Когда мы спустились, все было в порядке, но позже связь прервалась.

— В последнем докладе настоящего капитана Берча говорилось, что «Навигатор» готов к погружению. Теперь понятно, что бандиты захватили их, пока вы находились на дне.

— Вам известно, куда они подевались? — спросил Джордино.

— Нет, — признался Ганн.

— "Изыскатель" не мог испариться, — убежденно заявила Мисти. — Не инопланетяне же его утащили!

— Мы не можем исключить, что его потопили, — с горечью проговорил Сэндекер, хотя все его существо восставало при одной мысли о том, что вся команда могла погибнуть.

— Но почему? — спросил Джордино. — Зачем понадобилось захватывать океанографическое судно? На его борту нет ничего ценного. «Изыскатель» нельзя использовать для контрабанды. Он слишком тихоходный, и его легко опознать. Не вижу причины.

— Есть причина! — невольно вырвалось у Питта. — Это те самые люди, которые устроили пожар на «Изумрудном дельфине», а затем потопили его, чтобы скрыть следы поджога.

— Вы что-нибудь нашли? — быстро спросил Ганн.

— Причину гибели «Дельфина» можно считать выясненной. Заложенными в разных местах зарядами его корпус разорвало на три части. У нас нет сомнений в том, что его специально отправили на дно в одном из самых глубоких мест впадины Тонга.

— Насколько мне известно, — заметил Сэндекер, — он едва не уволок за собой буксир.

— Они рассчитывали надежно спрятать «Изумрудный дельфин» под слоем воды в двадцать тысяч футов толщиной... — начал Джордино.

— ... но не предусмотрели, что поблизости окажется наше судно с парой субмарин на борту, способных погрузиться на такую глубину, — закончил Руди Ганн.

В глазах Мисти блеснули слезы, голос предательски задрожал.

— Но если эти негодяи ни перед чем не останавливаются, тогда, выходит, они и «Изыскатель» со всем экипажем могли... могли...

На яхте воцарилась тишина, молчали и в десяти тысячах миль от нее в Вашингтоне. Никто не сомневался, что безжалостные мерзавцы, хладнокровно уничтожившие огромный круизный лайнер, не колеблясь ни минуты, поступят так же с исследовательским судном и его командой, если это им будет выгодно.

Питт молча прикидывал в голове различные варианты развития событий. Здравый смысл подсказывал, что пираты вряд ли пойдут сейчас на крайние меры. «Изыскатель» и его экипаж еще могут пригодиться им хотя бы в качестве заложников. Придя к такому выводу, он обратился к Ганну:

— Руди?

Сняв очки, тот протирал линзы кусочком замши:

— Да?

— Я вот что думаю. Если бандиты собирались просто уничтожить «Изыскатель», какой им смысл его угонять? Ты говоришь, они пытались сфальсифицировать голос Берча. Зачем это было нужно делать, если судно уже потопили?

— Но где же он тогда, если не на дне? — возразил Ганн. — Мы обследовали каждый квадратный дюйм на тысячи миль вокруг!

— Между прочим, поднявшись на поверхность, мы не нашли ни обломков, ни мусора, ни масляных пятен. Кроме того, находясь под водой, не зафиксировали шума от соприкосновения с грунтом какого-либо массивного тела. Я считаю, что они захватили судно и всех, кто был на борту, в качестве заложников на тот случай, если что-то пойдет не так.

— Значит, они еще не уверены, что им удалось скрыться незамеченными и их никто не преследует, — продолжил Ганн. — Но как только они в этом убедятся, они уничтожат их всех.

— Мы не можем этого допустить, — расстроилась Мисти. — Если то, о чем говорит Руди, реально, у нас остается совсем немного времени, чтобы их спасти.

— Знать бы еще, где их искать? — вздохнул Сэндекер.

— Но вы нашли хоть какие-нибудь следы «Изыскателя»? — уточнила Мисти.

— Никаких.

— А бандитского судна?

— Увы, — снова вздохнул адмирал.

— Готов держать пари, что знаю, как их найти и где, — неожиданно заявил Питт.

Сэндекер и Ганн, сидя напротив друг друга в далеком вашингтонском кабинете, молча переглянулись.

— И в каких же водах ты собираешься закинуть удочку? — осторожно осведомился адмирал.

— Прежде всего, надо расширить зону поисков, — ответил Питт.

— Обоснуй, пожалуйста, — заинтересовался Ганн.

— Предположим, что на первоначальном этапе оба судна, пиратское и наше, оказались вне зоны видимости спутниковых камер, захватывающих сравнительно небольшую территорию.

— Предположим, — согласился Сэндекер.

— На следующем витке вы, естественно, расширили зону поиска. Так?

— Именно так, — признал Ганн.

— И опять не обнаружили никаких следов.

— Ни малейших.

— Отсюда следует, что мы не знаем, где находится «Изыскатель», зато знаем точно, где его нет.

Сэндекер провел рукой по аккуратной бородке:

— Что-то я не пойму, куда ты клонишь?

— Я тоже, — поддержал адмирала Руди Ганн. — Скорость «Изыскателя» не больше пятнадцати узлов. Он никак не должен был выйти из зоны захвата спутниковой камеры.

— Во время марш-броска к горящему лайнеру, — пояснил Питт, — наш механик разогнал двигатель до двадцати узлов. Признаю, что это натяжка, но, если у пиратов мощное, быстроходное судно, они могли взять «Изыскатель» на буксир и увеличить его скорость, скажем, еще на шесть узлов.

В голосе Сэндекера появились скептические нотки:

— Не проходит твоя версия, Дирк. Мы увеличили радиус охвата до тысячи двухсот миль, но по-прежнему ничего не обнаружили.

Питт выложил последнюю карту:

— Верно, но вы искали на воде.

— А где же мы должны были искать? — удивленно спросил Сэндекер.

— А ведь Дирк прав, — задумчиво произнес Ганн. — Мы не догадались направить камеры на сушу.

— Простите, что вмешиваюсь, — неожиданно заговорил Джордино, — но о какой суше идет речь? Ближайший от того места, где затонул круизный лайнер, массив — это северная оконечность Новой Зеландии.

— А вот и не угадал, — усмехнулся Питт, наслаждаясь произведенным эффектом. — Есть еще острова Кермадек. До них не больше двухсот морских миль на север; со скоростью в двадцать пять узлов туда можно дойти за восемь часов.

Он обернулся и посмотрел на Касслера:

— Вам доводилось бывать на островах Кермадек?

— Как-то раз я обошел вокруг них, но на берег сходить не стал, — ответил старик. — Там и смотреть-то особенно не на что. Три небольших островка и скала Л'Эсперанс. Самый крупный — остров Рауль. Это нагромождение скал вулканического происхождения площадью в тридцать квадратных миль с горой Мумукаи в центре.

— Там кто-нибудь живет?

— Он необитаем. Там есть только автоматическая метеостанция. Ученые посещают ее раз в полгода, проверяют оборудование и производят ремонт, если нужно. Постоянно там живут только козы и крысы.

— Гавань, чтобы поставить на якорь небольшое судно, там имеется?

— Имеется лагуна, — ответил Касслер, — в которой можно разместить два или даже три судна средних размеров.

— Как насчет маскировки?

— Рауль покрыт буйной растительностью. Лес по берегам лагуны очень густой. Вполне можно спрятать парочку небольших судов.

— Вы все слышали? — спросил Питт.

— Слышали и поняли, — откликнулся заметно повеселевший Сэндекер. — Попрошу, чтобы следующий спутник при прохождении над этой частью Тихого океана направил камеры на Кермадек и произвел подробную съемку местности. Как мне связаться с вами?

Питт хотел попросить у Касслера номер, но тот уже написал несколько цифр на клочке бумаги и передал ему. Сообщив его Сэндекеру, Питт выключил мобильник.

— Вы не могли бы подбросить нас к островам Кермадек, мистер Касслер? — вежливо осведомился он:

Зеленовато-голубые глаза шкипера оживились и заблестели:

— Вы что-то задумали?

— У вас, случайно, не завалялась где-нибудь бутылка текилы?

Касслер торжественно кивнул:

— Конечно. Я берегу ее для особых случаев. Небольшой глоток голубой агавы возвращает мне силу и энергию.

После того как мужчины наполнили бокалы текилой (Мисти предпочла «Маргариту»), Питт посвятил Касслера в свой замысел. Правда, сообщил он ему далеко не все подробности, а только то, что счел уместным в данных обстоятельствах. В конце концов, решил он, окинув взглядом элегантную яхту, ни один человек в здравом уме не станет рисковать таким прекрасным судном, ввязываясь в столь опасное мероприятие.

18

Остров Рауль имел вулканическое происхождение и представлял собой неправильный усеченный конус. У подножия пологого склона образовалась глубокая лагуна, соединяющаяся с открытым морем узкой горловиной. Оливиновые скалы придавали прибрежным водам зеленоватый оттенок. Черные базальтовые утесы высились над узкой полоской песчаного пляжа, подковой охватывающего почти всю лагуну и окаймленного стройными рядами кокосовых пальм. Поскольку с обеих сторон горловины вздымались почти отвесные скалы, с моря просматривалась лишь небольшая часть лагуны.

На одном из скальных уступов, нависающих над западной стороной прохода, пряталась небольшая сторожка. Внешне она выглядела как обычная туземная хижина из пальмовых листьев. Но листья служили для маскировки. На самом деле за ними скрывались толстые бетонные стены.

Внутри работали кондиционеры, поэтому окна были наглухо закрыты.

В комфортабельном маленьком домике, больше похожем на укрепленный дот, размещался охранник, наблюдающий за заливом в огромный бинокль, установленный на вращающейся турели. Он должен был предупреждать о появлении любых судов в непосредственной близости от острова.

Охранник расположился в мягком удобном кресле перед экраном монитора. К его услугам были также радио, музыкальный центр и видеомагнитофон. Он непрерывно курил, в пепельнице на столе высилась гора окурков. На стеллаже у противоположной стены размещались четыре ручных ракетомета и два автомата. Имея под рукой подобный арсенал, охранник мог без труда потопить любой корабль, который попытался бы войти в лагуну.

Равнодушно всматриваясь в сверкающее море, он потирал рукой подбородок, заросший щетиной. Когда-то он служил в спецназе, а потом его нанял на службу человек, представившийся сотрудником отдела безопасности местного филиала крупной международной корпорации, о которой новоиспеченный наемник ничего не знал и не хотел знать. Сфера интересов компании охватывала весь мир. Иногда защита этих интересов оказывалась сопряженной с убийствами, но ему платили, и платили щедро. Все прочее охранника ни чуточки не волновало.

Лениво зевнув, он поменял диск в СД-ромном проигрывателе. Не отличаясь постоянством вкуса, охранник мог слушать все подряд — от классики до мягкого рока. Потянувшись к клавише, он внезапно уловил краем глаза какое-то движение со стороны моря.

Выглянув в окошко, наемник увидел какое-то судно, окрашенное в белый и голубой цвета, быстро движущееся по направлению к острову. Наведя бинокль, он разглядел яхту необычной формы. Ничего подобного видеть ему еще не приходилось. Это был катамаран, состоящий из двух корпусов. Он напоминал пару соединенных вместе коньков, над которыми возвышалась круглая рубка. По всей видимости, на яхте стоял очень мощный двигатель, потому что скорость ее составляла порядка сорока узлов. Протерев глаза, охранник снова приник к окулярам бинокля.

Лодка была не менее семидесяти футов длиной. Охранник не мог решить, нравится ему ее дизайн или нет. И все же чем больше он ее изучал, тем более элегантной и экзотической она ему казалась. На верхней открытой палубе двое, мужчина и женщина, возлежали в мелком бассейне, пили из высоких бокалов и смеялись. За зашторенными окнами он не обнаружил следов других членов экипажа или пассажиров.

Охранник включил радиопередатчик и начал докладывать:

— Это Пират. У меня появилась частная яхта. Движется с северо-запада.

— С севера-запада? — уточнил чей-то скрипучий голос.

— Возможно, совершает круиз из Таити в Новую Зеландию.

— На ней есть пушки или вооруженные люди?

— Нет, это прогулочная яхта.

— Она не выглядит угрожающе? — продолжал расспросы невидимый собеседник.

— Кому может угрожать голая парочка в бассейне?

— Яхта идет по направлению к каналу?

— Кажется, она собирается пройти мимо.

— Продолжайте наблюдение и докладывайте о любом подозрительном движении. Если она повернет в канал, вам известно, что делать.

Охранник покосился на ракетометы:

— Конечно. Жаль только уничтожать такую прекрасную игрушку.

Развернувшись на стуле, он снова направил бинокль на яхту. Он почти перестал беспокоиться, поскольку та продолжала свой путь, не приближаясь к острову. Охранник наблюдал до тех пор, пока она не превратилась в крошечную точку, исчезнувшую вдали. Потом снова доложил:

— Это Пират. Яхта исчезла. Похоже, она бросила якорь в открытой лагуне на южной оконечности острова Маколи.

— Тогда она нам не опасна.

— Похоже на то.

— Когда стемнеет, понаблюдай за ее огнями и убедись, что она остается на месте.

— Наверное, они там встали на ночь, а ее пассажиры собираются устроить барбекю. Скорее всего, это яхтсмены, совершающие круиз по Тихому океану.

— Слетаю на разведку на вертолете. Выясню, не ошибаешься ли ты.

Мисти и Джордино вовсе не купались нагишом в бассейне с подогретой водой. Надев одолженные у Касслера гидрокостюмы, они просто изображали влюбленную парочку. Пока «Барвинок» шел вдоль крутых береговых скал острова Рауль, они лежали в бассейне и потягивали через соломинки охлажденный кампари. Касслеру и Питту повезло меньше.

Разложив на коленях карту, Касслер сидел в рулевой рубке. Всматриваясь в экран эхолота, он исследовал дно на подходе к острову. Множество острых коралловых рифов могли разрезать корпуса поплавков катамарана, как картон. Хуже всего пришлось Питту. Обливаясь потом, он лежал на нижней палубе, накрытый грудой подушек и простыней. Мощной телекамерой Питт снимал домик охранника на вершине скалы прямо над входом в канал.

Как только яхту поставили на якорь, все собрались в салоне, чтобы посмотреть видеозапись. Когда Питт вставил кассету, они увидели, как в окне сторожки появился охранник. Хотя удалось разглядеть не все детали, стало ясно, что он наблюдает за морем в мощный бинокль.

Видео сопровождалось звукозаписью. Был хорошо слышен разговор между сторожем и его напарником со скрипучим голосом. Вероятно, он находился где-то в лагуне. С помощью установленной на яхте мощной звукозаписывающей системы голос удалось выделить и очистить от шума.

— По-моему, мы смогли их обмануть, — обрадовалась Мисти.

— Хорошо, что мы не пытались войти в канал с развевающимися флагами, — заметил Джордино, прижимая ко лбу бутылку с холодным пивом.

— Они явно не жалуют незнакомцев, — согласился с ним Питт.

Как бы подтверждая его слова, сверху раздался рокот мотора и свист вращающегося винта. Над яхтой пролетал вертолет.

— Второй говорил, что собирается осмотреть яхту, — бросил Питт.

— Что скажете, если мы выйдем и помашем им? — предложил с усмешкой итальянец.

В ста футах над кормой висел вертолет, окрашенный в красно-желтые полосы. Регистрационный номер и имя владельца закрывала выхлопная труба. Из распахнутой двери выглянули двое мужчин в цветастых рубашках.

Питт растянулся в шезлонге на нижней палубе. Наполовину высунувшись из каюты, Джордино снимал вертолет камерой, спрятанной под рубашкой. Мисти и Касслер стояли около бассейна и махали мужчинам в вертолете. Питт поднял стакан, как бы приглашая пилотов присоединиться к ним.

Увидев женщину и пожилого человека с седыми волосами и бородой, сидевшие в вертолете мужчины, возможно, перестали сомневаться в их намерениях. Помахав рукой в ответ, пилот развернулся и направил машину обратно к острову Рауля.

Как только вертолет превратился в точку на голубом небосклоне, все снова собрались в салоне. Джордино вынул видеокассету из камеры и вставил ее в видеомагнитофон. После увеличения можно было отчетливо увидеть сидевшего за рычагами управления мужчину с рыжеватыми волосами и седой бородой, а также темнокожего человека в кресле второго пилота.

— Теперь мы знаем их всех в лицо и можем приступать к выполнению задуманного, — промурлыкал Джордино.

Касслер, щелкнув пультом управления, коротко осведомился:

— Что вы предлагаете?

Пристально глядя на собеседника, Питт начал рассказывать:

— Как только стемнеет, мы построим маленький плот и прикрепим на нем лампочки, так что издали он будет неотличим от освещенной яхты. Потом мы попробуем как можно ближе подойти к каналу, прячась за скалами. Главное, чтобы нас не заметил охранник сверху. Если мы не будем включать свет, то катамаран нельзя будет засечь визуально. Потом мы с Алом спустимся в воду и поплывем через канал в лагуну. Совершим небольшую подводную экспедицию, чтобы оглядеться. Если обнаружим там «Изыскатель», то незаметно поднимемся на борт, разоружим пиратов, освободим друзей и выйдем в океан.

— И это весь твой план? — уточнил Джордино, прищурив глаза, словно вглядываясь в мираж в пустыне.

— Да, весь, — подтвердил Питт.

Мисти онемела от удивления:

— Вы не шутите? Вдвоем вы собираетесь выступить против пятидесяти, а может быть, и больше вооруженных пиратов? Это самый нелепый план, какой мне когда-либо доводилось слышать.

Питт пожал плечами:

— Возможно, я немного упростил. Но сейчас не могу предложить ничего другого.

— Мы могли бы связаться с австралийцами и попросить их выслать спецназ, — предложил Касслер. — Они подоспеют через двадцать четыре часа.

— У нас нет времени, — возразил Питт. — Если бандиты до сих пор не потопили «Изыскатель» и всех, кто находится на борту, не исключено, что они сделают это сегодня ночью. Когда стемнеет. Двадцать четыре часа — это слишком много.

— Вы не можете так рисковать, — продолжала настаивать Мисти.

— У нас нет выбора, — спокойно ответил Питт. — Время работает против нас.

— А как насчет оружия? — деликатно, как будто спрашивая о цене стаканчика мороженого, поинтересовался Джордино.

— У меня есть пара автоматических ружей, которые я держу для защиты, — сообщил Касслер. — Но я не знаю, как они поведут себя после пребывания под водой.

Питт отрицательно покачал головой:

— Благодарю вас, но нам лучше плыть без оружия. Об этом будем думать, когда придет время.

— Как насчет подводного снаряжения? У меня имеется четыре полных баллона и два акваланга.

— Чем меньше снаряжения, тем лучше. Когда выберемся на берег, акваланги нам только помешают. Мы поплывем в лагуну в масках и ластах. Тогда в темноте нас можно будет заметить только в двадцати футах.

— Вам предстоит долгий путь, — заметил Касслер. — Если я правильно определил расстояние, до лагуны больше мили.

— Нам повезет, если мы доберемся туда к полуночи, — пробормотал Джордино.

— Могу сократить ваше время на два часа.

Питт посмотрел на Касслера:

— Как?

— У меня есть подводный скутер, на котором вы можете добраться, если поплывете тандемом.

— Вы окажете нам большую услугу, благодарю вас.

— Я никак не смогу уговорить вас не ввязываться в эту безумную затею? — умоляющим голосом произнесла Мисти.

— Прости, но у нас нет другого способа, — ответил Питт, ободряюще улыбнувшись ей. — Если в лагуне не прячут ничего серьезного, зачем тогда такая охрана? Мы обязаны выяснить: не «Изыскатель» ли это?

— А если вы ошибаетесь?

Питт сразу помрачнел:

— В таком случае все, кто находится на борту, погибнут. И произойдет это по нашей вине.

После заката трое мужчин за несколько часов связали плот из пальмовых стволов. На него они поставили раму из досок и сучьев, подобранных на берегу. Конструкцию завершила цепочка лампочек, соединенная с небольшой батареей. Наконец плот установили на якорь около яхты со стороны берега.

— Выглядит неплохо, если кого-то интересует мое мнение, — заметил Касслер, оглядев макет.

— Может быть, он и не очень красив, — согласился Джордино, — но вполне сможет ввести в заблуждение охранника, сидящего в пяти милях отсюда.

Смывая пот, постоянно выступавший от повышенной влажности, Питт плеснул морской воды на лицо:

— Мы включим лампочки на плоту и одновременно выключим свет на яхте.

Через несколько минут Касслер запустил мощные двигатели, поднял якорь и включил огни на плоту. Выключив на яхте свет, он вывел ее из-за рифов и развернулся в сторону острова Рауля.

Шкипер вел судно медленно, тщательно следя, чтобы за ним не оставался фосфоресцирующий след. Сохраняя скорость в десять узлов, он благодарил бога за то, что на усыпанном звездами небе не было луны. Питт стоял около него. Вскоре к ним присоединилась Мисти, которая приготовила на кухне легкий ужин. Раздав еду, она присела рядом с Алом. Тот надел наушники и попытался сымитировать скрипучий голос, который он записал во время разговора его обладателя с охранником.

Когда все собрались, Касслер разложил карту, где были обозначены морские глубины вокруг острова. Затем направил яхту прямо на светящееся вдали окошко сторожевого домика.

— Я подойду к скалам против входа в канал, — объяснил Касслер. — Оттуда вы пойдете на скутере. Пока не доберетесь до спокойной воды, держитесь в стороне от прибоя.

Впервые Касслеру изменила его привычная выдержка. Стараясь не смотреть в окно, он сосредоточился на приборах и вел катамаран по показаниям эхолота и радара. Услышав шум прибоя, разбивающегося о скалы, он перевел двигатель на самый малый ход.

Питт тоже услышал звуки прибоя. Они подошли почти к самым скалам и теперь оказались вне видимости охранника. За прибоем стояла тишина. Убедившись, что он подошел к скалам совсем близко, Касслер остановил яхту и повернулся к Питту. По выражению его глаз было видно, что он не одобряет их затею, но вслух он ничего не сказал.

Взглянув на скалистое дно, находившееся всего в пятнадцати футах под поплавками «Барвинка», Касслер опустил якорь. Как только яхта остановилась и развернулась по течению, он кивнул:

— То, что надо.

— Как долго вы сможете нас ждать? — спросил Питт.

— Хотел бы до вашего возвращения, но через три часа и двадцать минут наступает отлив. Мне придется отойти от берега, иначе я могу потерять судно. Поэтому я обойду вокруг острова, чтобы оказаться вне зоны видимости охранника.

— Как мы вас найдем?

— У меня есть подводный радиопередатчик, который я использую, чтобы изучать реакцию рыб на различные звуки. Через два часа я начну проигрывать запись какой-нибудь рок-группы.

Мисти недоуменно посмотрела на него:

— Вы слушаете рок?

— А что, старому морскому волку не может нравиться рок?

— Разве он не привлекает акул? — деликатно уточнил Джордино.

Касслер покачал головой:

— Они предпочитают Тони Беннета.

Питт и Джордино натянули взятые у Касслера ласты и маски. Опустив кормовой трап, старик подошел и похлопал обоих по плечу.

— Держитесь подальше от скал. Они в начале канала. Подождите, пока течение не втащит вас внутрь. Не расходуйте зря батареи двигателей. — Помолчав, он добавил: — Удачи. Буду ждать вас сколько смогу.

Друзья тихо спустились в темную как чернила воду и поплыли в сторону от яхты. Джордино следовал точно за Питтом. Вода была теплой, градусов восемьдесят по Фаренгейту. С берега дул легкий бриз, чувствовалось небольшое волнение от приближающегося прилива. Через сто футов корпус «Барвинка» окончательно исчез в темноте.

Поднеся запястье к глазам, Питт взглянул на компас, также одолженный у Касслера. Похлопав Джордино по плечу, Питт указал направление движения. Тот сразу же взял Питта за ноги. Пристегнув поясные ремни, Питт включил скутер. Мотор зажужжал, и они начали двигаться по воде со скоростью почти в три узла.

Питт мог ориентироваться только по маленькому компасу и по звуку прибоя. Совсем рядом могли находиться опасные скалы. Из-за темноты трудно было сказать наверняка.

Некоторое время они двигались вдоль острова. Услышав сильный грохот прибоя слева от себя, Питт выключил двигатель. Следуя инструкциям Касслера, он положился на течение. Действительно, приливная волна подхватила пловцов и внесла их прямо в устье канала. Старый моряк не ошибся.

Между крутыми стенами прохода бурунов не было. Вследствие большой глубины и отсутствия преград волна просто катилась вперед, благополучно пронося их вдоль скал, как будто они были легче пушинки.

Питт плыл лицом вниз, распластав ноги, как черепаха, спящая на поверхности. Под маской он дышал медленно и ровно. Благодаря скутеру они не чувствовали усталости. Джордино отпустил его ноги и плыл рядом.

Время от времени один из них переворачивался и оглядывался, чтобы проверить, не прибыли ли они на место. Они не могли видеть охранника, стоящего на краю обрыва, но и он не мог различить их в темных водах глубоко внизу.

Только теперь Питт подумал, что вокруг лагуны тоже могут быть часовые. Но там никого не было. Видимо, бандиты считали, что невозможно пройти незамеченным по лавовым осколкам и продраться через густые джунгли. А для защиты входа в канал от незваных гостей хватало и одного охранника.

Минут через пятнадцать они вошли в лагуну, снова увидев небо, усыпанное звездами. Питт направился в сторону пляжа. Он двигался до тех пор, пока не почувствовал под ногами песчаное дно.

Ничто не указывало на то, что на пляже находятся люди, но это вовсе не значило, что они не могли оказаться поблизости. В середине лагуны рядом друг с другом были пришвартованы два судна. В темноте нельзя было различить ни их форму, ни внешние линии. Как и подозревал Питт, их скрывали накинутые сверху маскировочные сети. Из-под них едва пробивались слабые огни. Только подплыв поближе, можно было выяснить, здесь ли стоит «Изыскатель».

— Сними маску, — прошептал Питт Джордино. — От стекла отражается свет.

Оставив скутер на пляже, они подплыли к самому большому из двух судов, развернутому носом в канал. Грациозными обводами и формой форштевня оно действительно напоминало «Изыскатель». Ни секунду не колеблясь, Питт стащил ласты, протянул их Джордино и начал карабкаться по якорной цепи. Она была влажной, но свободной от грязи и ила. Забравшись на самый верх, Питт оказался у клюза. В полутьме он едва смог разглядеть приваренные на корме буквы:

«Изыскатель».

19

Якорный клюз находился в добрых десяти футах от планшира. Без веревки с крюком подняться на палубу было невозможно. Разозлившись, что не учел такую ерунду, Питт стал спускаться. Оказавшись внизу, он сообщил Джордино:

— Это «Изыскатель».

Тот взглянул наверх, даже при тусклом освещении было видно, что он озадачен.

— Как же мы заберемся наверх без лестницы?

— Кружным путем.

— Опять ты что-то придумал? — подозрительно прищурился итальянец.

— А ты как думал?!

— Тогда колись, не томи душу дяде Алу.

В темноте не было видно, как Питт усмехнулся:

— Соседнее судно гораздо ниже. Мы залезем на его корму, а оттуда легко переберемся на борт «Изыскателя».

Приняв решение, Питт сразу же почувствовал себя увереннее. Оказалось, что он угадал правильно.

Пиратский корабль отнюдь не щетинился во все стороны автоматическим пушками, а представлял собой всего лишь небольшой рабочий катер. С его низкой кормы было бы неудобно идти на абордаж. К ней был прикреплен трап и пришвартована деревянная платформа для спуска ныряльщиков.

Джордино проворчал:

— Надеюсь, мы найдем какую-нибудь старую водопроводную трубу. Без оружия я чувствую себя как-то неуютно.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — не задумываясь, парировал Питт. — Ты прекрасно обойдешься и своими медвежьими лапами. Кроме того, у нас преимущество. Они не ожидают гостей, а тем более таких нахалов, как мы, крадущихся через черный ход.

Питт был готов взобраться на корму, когда Джордино цепко схватил его за руку.

— Какого черта? — обозлился Питт, потирая запястье.

— У кормовой рубки кто-то стоит с сигаретой, — тихо прошептал ему на ухо Джордино.

Вглядевшись, Питт заметил на рабочей палубе огонек сигареты. В темноте фигура была почти незаметна, но Джордино видел как кошка. Наслаждаясь вечерней прохладой, человек стоял, облокотившись на перила. Он был совершенно спокоен, казалось, он о чем-то задумался.

Джордино бесшумно взобрался на корму. Надеясь, что шелест пальм под ночным бризом заглушит шум капающей с него воды, он начал двигаться по палубе. Подобравшись к пирату, он схватил его за горло, мгновенно перекрыв доступ воздуха. Несколько раз дернувшись, тело обмякло. Стараясь не шуметь, Джордино оттащил его к корме и спрятал за лебедкой.

Обыскав его одежду, Питт обнаружил большой складной нож и короткоствольный револьвер.

— Вот это дело, — удовлетворенно заметил он.

— Он дышит, — ответил Джордино. — Что с ним делать?

— Положи его на водолазную платформу так, чтобы его никто не заметил.

Кивнув, Джордино легко поднял пирата над перилами и сбросил его на бухту шланга, лежавшую на дощатой платформе. Тот покатился, остановившись всего в нескольких дюймах от края. Убедившись, что он не упал в воду, Джордино заметил:

— Дуракам всегда везет.

— Надеюсь, что в ближайшие полчаса он не очнется, — прошептал Питт.

— Можешь не сомневаться. — Джордино всматривался в темноту, обшаривая глазами открытые палубы.

— Как думаешь, сколько их здесь?

— В нашем ведомстве имеется пара катеров примерно того же размера. В них может разместиться команда из пятнадцати человек, но они способны поднять больше сотни пассажиров.

Питт передал нож Джордино, тот недовольно оглядел его:

— Почему ты не дал мне пистолет?

— Но ты же любишь фильмы с Эрролом Флинном[5].

— Он пользовался саблей, а не дешевым складным ножом.

— А ты представь, что у тебя сабля.

Джордино прекратил спор. Не торопясь, они обошли кормовую надстройку катера. Аварийный люк был закрыт: видимо, чтобы лучше работал кондиционер.

Возможно, им следовало бы осмотреть катер, но они не стали рисковать. Не задумываясь о себе, они торопились спасти людей с «Изыскателя». Питт отгонял мысль о том, что они могли опоздать.

Прежде чем ступить на трап, они заглянули в один из освещенных иллюминаторов. Все бандиты собрались вокруг огромного стола. Питт насчитал не меньше двадцати человек. Они играли в карты, листали комиксы или смотрели спутниковое телевидение. Вокруг валялось столько оружия, что впору было начинать революцию.

Похоже, они не ожидали непрошеных гостей. Никто не беспокоился, что пленники могут исчезнуть. Безмятежность пиратов встревожила Питта. Может быть, они так спокойны, потому что уже уничтожили заложников?

— Они больше смахивают на наемников, чем на пиратов, — заметил Питт.

— Я бы не рискнул нанимать их для охраны, — буркнул Джордино.

Он отбросил всякую мысль о том, чтобы отомстить бандитам на борту их собственного судна. Одного револьвера с шестью зарядами и ножа маловато против двадцати вооруженных людей. Сначала нужно было найти заложников. Потом попытаться спасти их.

Осмотревшись и по-прежнему не обнаружив ничего опасного, они двинулись к трапу. Вдруг Питт остановился.

Джордино застыл рядом:

— Что там?

Питт указал на большой кусок картона, прикрепленный к борту катера:

— Давай посмотрим, что они прячут.

Осторожно отклеив пластырь, которым картон прикреплялся к металлу, Питт отогнул его в сторону. В полумраке он с трудом разглядел эмблему: трехголовый пес с хвостом в виде змеи, похожей на гадюку. Ниже было написано: «Цербер». Поставив картон на место, Питт аккуратно приклеил его снова.

— Что нашел? — спросил Джордино.

— Вполне достаточно.

Бесшумно перебежав по трапу, они перешли на «Изыскатель». Здесь Питт был в родной стихии. Он знал каждый дюйм исследовательского судна и легко ориентировался на его палубе даже с завязанными глазами.

Джордино приблизился к Питту:

— Может, разделимся?

— Нет, — прошептал Питт. — Лучше держаться вместе. Начнем с радиорубки.

Они могли подняться туда по наружному трапу, но предпочли остаться вне зоны видимости бандитов, которые могли выйти на палубу и заметить их. Поэтому проскользнули в люк и прошли по проходам.

В неосвещенной радиорубке никого не оказалось. Пока Джордино охранял ее снаружи, Питт включил спутниковый телефон и набрал личный номер Сэндекера.

В ожидании соединения он сверился со своими водонепроницаемыми часами и прикинул разницу между островом и Вашингтоном. Там должно быть шесть часов утра. Обычно в это время адмирал пробегал свои ежедневные пять миль.

Сэндекер отозвался сразу же. Хотя он пробежал три мили, его дыхание было ровным. Чтобы звонок не засекли, Питт старался говорить как можно короче. Доложив, что они нашли «Изыскатель», он сообщил их точные координаты.

— А что команда и ученые? — быстро спросил адмирал таким тоном, как будто они были его ближайшими родственниками.

— Пока не могу сказать, — ответил Питт. — Свяжусь с вами, как только выясню что-то конкретное.

Выйдя из радиорубки, он спросил Джордино:

— Что происходит?

— Тихо как в могиле.

— Не надо так говорить, — пробурчал Питт. Рука об руку Питт и Джордино спустились на палубу В каютах и лазарете никого не оказалось. Войдя к себе в каюту, Питт с удивлением обнаружил в ящике свой старый кольт. Засунув его за пояс, Питт протянул трофейный револьвер Джордино, тот молча взял его. Там же нашелся и карманный фонарик. Питт посветил вокруг. В каюте был полный порядок. Только на кровати валялся открытый портфель доктора Игена. Питт вспомнил, что оставил его в шкафу.

Похожая сцена повторилась в каюте Джордино. Его вещи никто не осматривал и не трогал.

— Эти парни ведут себя как-то странно, — озадаченно заметил коротышка. — Никогда не слышал о пиратах, которых бы не интересовала добыча.

Питт посветил фонарем в проход:

— Давай выбираться.

Они спустились на нижнюю палубу, где находилось более десятка кают, кают-компания, камбуз, конференц-зал и гостиная. На диванах и столиках были разбросаны журналы. В конференц-зале лежали в пепельницах сгоревшие до фильтра сигареты. На плите в камбузе стояли кастрюли и сковородки с заплесневевшими остатками еды. Все выглядело так, будто команда неожиданно исчезла.

Позже Питт и Джордино не могли вспомнить, сколько времени они отчаянно обыскивали корабль, надеясь обнаружить следы команды, услышать голоса или какой-нибудь звук.

Наконец они спустились вниз к машинному отделению. Питт уже решил, что его худшие опасения оправдались. Им не удалось обнаружить ни одного часового, а ведь пленников должны были охранять. Настораживало и отсутствие света. Охранники не могли сидеть в темноте. Надежда почти исчезла, но тут они заметили проблеск в каюте главного механика.

— Наконец-то, — пробормотал Джордино, — хоть где-то есть жизнь.

В конце прохода находилась дверь в машинное и генераторное отделения. Из-за нее доносились тихие голоса. Слышалась перебранка. Изредка раздавался смех.

Питт медленно повернул длинную дверную ручку. Она легко поддалась, очевидно, дверь не была заперта на замок. Он опустил ручку вниз до конца и осторожно приоткрыл дверь.

Теперь голоса слышались более отчетливо. Похоже, два пирата издевались над пленниками.

— Скоро вы все узнаете, что значит идти на дно.

— Это совсем не то, что заснуть вечным сном, — мерзко хихикая, заметил его партнер. — Голова раскалывается, глаза вылезают на лоб, уши горят, горло разрывается, а легкие будто промывают азотной кислотой. Кажется, что вы вот-вот взорветесь.

— Вы просто ничтожество, — сказал Берч.

— Только дегенерат говорит подобные вещи в присутствии женщин, — раздался голос главного механика.

— Эй, Сэм, тебе кто-нибудь говорил, что ты дегенерат?

— Пока нет.

Последнее замечание сопровождалось диким хохотом.

— Если вы нас убьете, — гневно продолжал Берч, — то за вами будет охотиться вся полиция мира. Вас наверняка поймают и повесят.

— Сначала нужно будет доказать, что это сделали мы, — насмешливо возразил бандит по имени Сэм.

— Вы будете одним из тысяч судов, которые без вести пропали в море, — добавил другой.

— Пожалуйста, не нужно, — послышался голос одной из женщин-ученых. — У всех у нас остались дома те, кого мы любим. Вы не можете взять на душу такой грех.

— Простите, леди, — холодно возразил Сэм. — Для тех, кто нам платит, ваши жизни не стоят и ломаного гроша.

— Через полчаса нас сменят, — добавил его приятель, немного помолчав. Он посмотрел в сторону Питта, но не заметил его. — А еще часа через два вы отправитесь изучать глубины моря прямо на месте.

В щель Питт разглядел, что бандиты держат автоматы наизготовку. Он кивнул Джордино, распахнул дверь и вошел в машинное отделение. Джордино следовал за ним.

Почувствовав за спиной движение, бандиты не пошевелились, думая, что это их друзья.

— Парни, вы что-то слишком рано. Почему такая спешка? — спросил Сэм.

— Нам приказали проложить курс на Гуам, — ответил Джордино, умело подражая бандиту со скрипучим голосом.

— Ну что я вам говорил? — засмеялся Сэм. — Пора приступать к молитве, — обратился он к пленникам, — настало время встретиться с Создателем...

Больше он ничего не успел сказать. Сильным ударом Джордино отправил его на палубу. Падая, бандит ударился головой о переборку и замолчал. Питт двинул другого рукояткой револьвера, заставив мешком свалиться на палубу.

Все, кто был на «Изыскателе», сидели на палубе вокруг корабельных двигателей со скованными ногами. Как у галерных рабов, их лодыжки были прикреплены к длинной цепи, соединенной с основанием главного двигателя.

Медленно приходя в себя от шока, вызванного неожиданным появлением спасителей, все начали подниматься на ноги, готовые закричать от радости. Мгновенно оценив ситуацию, Питт поднял руку:

— Тихо! Ради бога, не шумите! Иначе сюда ворвется свора вооруженных пиратов!

— Откуда вы взялись, парни? — спросил Берч.

— С одной очень роскошной яхты, — ответил Джордино. — Потом расскажу.

Он взглянул на главного механика:

— Чем бы нам разрезать цепи?

Хауз указал на боковой отсек:

— В инструментальном отсеке на переборке висят кусачки для кабеля.

— Сначала освободи команду, — попросил Берч Джордино. — Нам нужно запустить двигатели, прежде чем бандиты поднимутся на борт.

Вернувшись, Джордино стал быстро перекусывать цепи. Питт бросился наверх. Он хотел убедиться, что их никто не заметил. На палубе пиратского корабля по-прежнему никого не было. Насколько он смог определить, все оставались в кают-компании.

Когда он вернулся, главный механик и команда машинного отделения уже включили пульт управления, готовясь запустить двигатель.

— Теперь я вас оставлю, — сказал Питт, обращаясь к Берчу.

Тот побледнел. Даже Джордино повернулся и недоуменно взглянул на Питта.

— Над входом в канал на скале сидит охранник. И у него, полагаю, вполне достаточно оружия, чтобы остановить любое судно, покидающее лагуну.

— С чего ты так решил? — спросил Джордино.

— Как думаешь, почему они так спокойны? Всего двое стерегут пятьдесят человек, остальные сидят и ничего не делают. Почему? Они уверены, что вы никогда не выберетесь в открытое море. Глубина в середине канала достигает четырехсот футов. Можно легко отправить «Изыскатель» на дно, и его никогда не найдут. Пиратское судно пройдет над ним и выйдет из лагуны.

— Такая темная ночь! — заметил Берч. — Может быть, нам удастся выскользнуть в море так, чтобы охранники нас не заметили.

— Даже и не мечтай, — ответил Питт. — Как только ты двинешься с места, бандиты узнают об этом и пустятся в погоню. Но еще раньше они дадут знать охраннику. Мне нужно добраться до него первым и устранить его.

— Я с тобой, — решительно заявил Джордино.

Питт покачал головой:

— Тебе придется защищать «Изыскатель», пока вы не выберетесь на открытую воду.

— Ты не попадешь туда вовремя, — заметил главный механик. — Тебе нужно добрых полмили взбираться на гору, продираясь через лес в полной темноте.

Питт поднял вверх фонарик:

— Воспользуюсь вот этим. Кроме того, я думаю, бандит! уже протоптали тропинку к домику охранника.

Джордино сжал руку Питта:

— Удачи тебе, парень.

— И тебе тоже. — И Питт исчез.

20

Команда работала так спокойно и слаженно, как будто это был обычный выход из порта Сан-Франциско. Объединенные общей опасностью, все действовали предельно четко, не тратя лишних слов и не думая о будущем. Освободившись от оков, ученые разошлись по своим каютам и старались не покидать их.

Перегнувшись через перила капитанского мостика, Берч пытался разглядеть во тьме пиратское судно. Поднеся к губам трубку судового телефона, он негромко сказал главному механику:

— Трогай, как будешь готов, чиф.

— Тогда поднимай якорь, — донесся ответ из машинного отделения. — Скажи, как только он оторвется от дна, и я покажу, на что способна наша крошка.

Когда-то якоря поднимали с помощью переключателей и рычагов. На «Изыскателе» стояла более современная система, и Берчу было достаточно ввести команду в компьютер. Остальное происходило автоматически. Вот только не удалось заглушить шум лебедки и скрежет якорной цепи, втягивавшейся в клюз.

Как опытный моряк, Берч точно определил, когда якорь оторвался от дна:

— Все в порядке, чиф. Полный вперед. Давай выбираться из этого ада.

Собрав отобранные у бандитов автоматы, Джордино спрятался за планширом неподалеку от трапа, перекинутого на пиратский корабль. Один автомат он взял в руки, другой положил рядом с револьвером. Джордино не надеялся, что сможет выдержать шквальный оружейный огонь. Ему надо было только помешать бандитам проникнуть на исследовательское судно.

Джордино почувствовал нарастающую вибрацию палубы — сперва от набирающих обороты дизелей, а затем и от электрогенераторов. Двое из экипажа «Изыскателя» пробрались по палубе вдоль стальных планширных щитов, сняли причальные концы со швартовых кнехтов и, перебросив их на судно, вернулись под прикрытием корпуса обратно.

«Ну сейчас повеселимся!» — мрачно подумал Джордино, услышав грохот якорной цепи. В ночной тишине он показался раскатом грома. Как и ожидалось, трое бандитов тут же выбежали из кают-компании на палубу, чтобы выяснить, откуда такой шум.

Сбитые с толку видом поднятого якоря, они несколько секунд озирались в поисках своих товарищей. Один из наемников заорал:

— Стойте! Еще рано! Куда вы без команды! Возьмите команду!

Джордино не смог промолчать.

— Нам не нужна команда, — ответил он, подражая скрипучему голосу неизвестного пирата. — Сам все сделаю.

На палубу высыпала новая группа бандитов, изумленных происходящим. Потом раздался знакомый хриплый голос:

— Это кто?

— Сэм!

— Ты не Сэм. Где он?

Джордино почувствовал, что вибрация становится сильнее, и тут же судно медленно двинулось вперед. Значит, через несколько секунд трап должен упасть.

— Сэм говорит, что ты — слюнявый придурок, которому только гальюны чистить.

Страшно ругаясь, пираты бросились к трапу. Двое добрались до середины, когда Джордино, тщательно прицелившись, выстрелил им в ноги. Один свалился обратно, другой, закричав от боли, повис на перилах трапа. В этот момент трап наконец соскользнул с палубы, бандит упал в воду, продолжая отчаянно вопить. Тем временем «Изыскатель» развернулся и, набирая скорость, двинулся по каналу.

Только теперь бандиты поняли, что происходит, и стали действовать неожиданно быстро. «Изыскатель» еще не успел отойти и на сотню ярдов, а на катере уже подняли якорь. Тут же громко застучал мотор, и судно ринулось в погоню, быстро набирая скорость.

На «Изыскатель» обрушился град пуль, эхо выстрелов отразилось от скал. Джордино азартно отвечал, выпустив несколько очередей по мостику пиратского судна.

Повернув по изгибу канала, они временно оказались вне досягаемости. Воспользовавшись передышкой, Джордино помчался в рубку.

— Они не умеют стрелять, — заметил он Берчу, стоявшему у штурвала.

— Хотя они лупят в белый свет, пуля может и отрикошетить, — сквозь зубы проговорил Берч, не выпуская изо рта трубку. — Но теперь им не захватить нас так же легко, как в первый раз.

Наконец они влетели в канал. Двигатели работали на полную мощность. В темноте ущелье прохода казалось бездонной ямой. Наверху чуть виднелись звезды. Нависавшие справа и слева скалы почти нельзя было различить. Спокойно склонившись над экраном радара, Дельгадо следил за отклонениями от курса. Остальные беспокойно всматривались в задние иллюминаторы.

Сзади показались огни пиратского катера, тоже вошедшего в канал. Его скорость почти вдвое превышала скорость «Изыскателя». Черный и зловещий, он неясно вырисовывался в ночи. Впереди, на скале, слабо светилось окно в домике охранника.

Все в рубке молились только о том, чтобы Питт добрался туда раньше, чем они подойдут к входу в канал. Только Джордино внешне оставался спокойным, разряжая остатки боеприпасов в стремительно приближающееся вражеское судно.

В это время Питт как молния несся по дорожке, круто поднимавшейся вверх по склону. Правда, ее скорее можно было назвать тропой; она оказалась такой узкой, что на нее едва можно было поставить ногу. Под ластами у него были только одолженные у Касслера тонкие шерстяные носки, которые вскоре превратились в лохмотья. Каждый шаг отзывался болью, дыхание становилось все тяжелее, но Питт продолжал бежать, не снижая скорости.

Прикрыв ладонью фонарик, чтобы его не заметил охранник, Питт все ближе подбирался к сторожке. В подобные минуты он даже жалел, что постоянно занят в разных проектах. Будь на его месте Сэндекер, он бы легко пробежал это расстояние. Но у Питта не оставалось времени на физические упражнения, он считал, что их заменяет подвижный образ жизни.

Теперь он с трудом дышал, а ноги горели, будто он бежал по горячим углям. Услышав перестрелку, Питт мельком оглянулся. В Джордино он был уверен. По движению огней иллюминаторов, отражавшихся в воде лагуны, Питт определил, что «Изыскатель» уже набрал скорость. Громкие крики пиратов показывали, что они пустились в погоню.

В пятидесяти шагах от сторожки Питт перешел на шаг и постарался двигаться как можно тише. Он увидел, как охранник вышел из дома и, подойдя к краю обрыва, начал всматриваться в двигающийся по каналу корабль. Дверь была открыта, и падавший оттуда свет позволял увидеть, что он держит в руках оружие. Вероятно, его уже предупредили о том, что «Изыскатель» пытается выйти в море.

Подобравшись ближе, Питт увидел, что это устройство для запуска ракет. Рядом с охранником стоял небольшой деревянный ящик с зарядами. Заметив, как охранник поднял ракетомет и взял его на плечо, Питт бросился вперед. Он понимал, что если охранник выстрелит, то «Изыскатель» неминуемо пойдет ко дну.

Преодолевая боль в разодранных камнями ногах, он вихрем налетел на охранника в тот момент, когда тот нажал на спуск. Поток горячих газов пронесся над головой Питта, падавшего вместе с охранником. Они рухнули на землю, ракета пролетела в пятидесяти футах над «Изыскателем» и ударила в скалу за его кормой. Разлетевшиеся от взрыва осколки вулканических пород дождем посыпались на палубу, но никого не ранили, причинив лишь незначительные повреждения.

Оглушенный бандит с трудом поднялся на ноги и попытался ударить Питта сцепленными руками. Промахнувшись, он лишь скользнул по его туловищу. Отпрянув, Питт едва не упал, но тотчас восстановил равновесие, присел на корточки и ударил стражника в живот. Захрипев, тот согнулся вдвое, хватая ртом воздух.

Схватив ракету, Питт замахнулся ею как дубинкой и ударом по бедру сбил охранника с ног. Однако тот не прекратил сопротивления. Вскочив на ноги, он бросился на Питта с хриплым криком. Питт резко отскочил в сторону. Нападавший пролетел мимо, споткнулся и исчез за краем обрыва. От неожиданности он даже не закричал. Снизу раздался только всплеск.

Не теряя ни секунды, Питт вытащил ракету из ящика, вставил в установку и направил на пиратский катер, почти вплотную приблизившийся к «Изыскателю». Увидев его в прицеле, он нажал на спуск.

С резким звуком ракета попала точно в середину корпуса, чуть выше ватерлинии. Вначале Питту показалось, что она не взорвалась. Но ракета просто пронзила обшивку, разорвавшись уже в машинном отделении. Яркая вспышка осветила канал и береговые скалы.

Сдетонировавшие следом топливные баки превратили судно в пылающий ад. В воздух взлетели пылающие обломки. Потом над каналом снова сгустилась темнота. Только горящие хлопья продолжали падать в воду, как бы отмечая место гибели уже исчезнувшего в черной воде катера.

Выпрямившись, Питт как зачарованный смотрел на канал, где всего минуту назад находился пиратский корабль. Он почти не сожалел о случившемся. Погибли убийцы, собиравшиеся без зазрения совести уничтожить экипаж исследовательского судна. Теперь «Изыскатель» и все, кто находился на борту, были спасены. Только это имело значение для Питта.

Сбросив ракеты в воду, Питт вошел в сторожку. Обшарив ящики, он нашел аптечку и плотно забинтовал ноги. Когда боль немного утихла, он стал действовать дальше.

Прежде всего он обыскал ящики стола в поисках каких-либо бумаг, но не нашел ничего, кроме записной книжки. Бегло пролистав ее, Питт понял, что она принадлежала охраннику и положил ее в карман шорт. Потом он облил пол и стены бензином, опорожнив бидон, приготовленный для электрогенератора. Выйдя из сторожки, Питт чиркнул спичкой и бросил ее через дверной проем. Увидев, что внутри домика начинает разгораться пламя, он начал спускаться по дорожке, ведущей в лагуну.

Спустившись, он увидел, что на пляже его ждут Джордино и Мисти. Рядом стояла вытащенная на песок шлюпка с двумя членами экипажа.

Джордино подошел и обнял Питта.

— А я уж подумал, что ты загулял тут с местной красоткой.

Питт в ответ крепко стиснул друга в объятиях:

— Мне кажется, я и так позабавился.

— Охранник?

— На дне канала вместе со своими приятелями.

— Прекрасная работа.

— Наши потери?

— Выбито несколько зубов, у кого-то синяки и ссадины, больше ничего серьезного.

Подбежала Мисти и обняла его:

— Не могу поверить, что ты жив!

По-дружески чмокнув ее, Питт оглядел лагуну:

— Вы взяли нашу шлюпку?

Мисти кивнула:

— Касслер подвел свою яхту к «Изыскателю» и высадил меня на борт.

— А где он сам?

Мисти пожала плечами:

— Поболтав пару минут с капитаном Берчем, он отплыл продолжать свой кругосветный круиз.

— Я никогда не смогу отблагодарить его, — с сожалением проговорил Питт.

— Занятный старик, — согласился Джордино. — Он говорил, что, возможно, когда-нибудь еще встретится с нами.

— Кто знает, — искренне надеясь на это, сказал Питт. — Все возможно.

21

25 июля 2003 года

Нукуалофа, Тонга

Следуя указаниям адмирала Сэндекера, капитан Берч направил корабль прямо в порт Нукуалофа, столицу островного государства Тонга, единственной сохранившейся до наших дней полинезийской монархии. Там Питта и Джордино ожидала машина, доставившая их в международный аэропорт Фуамоту, где они сразу же сели на самолет тонгианской королевской авиакомпании, перебросивший их на Гаити. Там уже ждал реактивный самолет НУМА, который должен был доставить их в Вашингтон.

Состоялось искреннее и трогательное прощание с командой и учеными «Изыскателя». Несмотря на пережитые страшные испытания, почти все они пожелали вернуться на прежнее место, чтобы продолжить исследования глубоководной впадины Тонга. Мисти плакала, Джордино слишком часто сморкался, у Питта тоже были влажные глаза. Даже Берч и Хауз выглядели так, будто потеряли свою любимую собаку. Чтобы прекратить все это, Питту и Джордино пришлось скомкать церемонию и быстро сесть в ожидавшую их машину.

На борту «Боинга-747» они едва успели пристегнуться к креслам, как огромный реактивный самолет с ревом промчался по взлетной полосе и начал быстро подниматься. Под ними промелькнули пышные зеленые заросли Тонги, быстро сменившиеся ровным зеленоватым океаном, и, наконец, они поплыли над разбросанными в небе облаками, такими плотными, что, казалось, по ним можно было ходить.

Через тридцать минут полета Джордино задремал в кресле. Сидевший у окна Питт поднял с пола кожаный портфель Игена, положил его на колени и щелкнул застежками. Он осторожно поднял крышку, опасаясь, что тот снова наполнен машинным маслом. «Нелепая идея, — мелькнуло в голове. — Нельзя же дважды войти в одну и ту же реку».

В портфеле ничего не было, кроме полотенца и видеокассет, на которых камерами «Навигатора» были зафиксированы эпизоды спасения людей с «Изумрудного дельфина». Развернув полотенце, Питт осторожно вынул странный зеленоватый предмет неправильной формы, подобранный на полу часовни. Повертев его в руках, Питт поймал себя на том, что только сейчас ему впервые удалось рассмотреть эту непонятную вещь.

Брусок вызывал странное чувство. В отличие от других сильно обгоревших неорганических материалов, он был не шершавым, а округлым и гладким, да при этом еще и перекрученным, как спираль. Питт так и не определил, из чего он сделан. Завернув находку в полотенце, он отправил ее обратно в портфель. Питт надеялся, что химики в лаборатории НУМА установят его состав. Он же должен был только доставить его, на этом его миссия заканчивалась.

Принесли завтрак, Питт выпил только томатный сок и кофе. Ему не хотелось есть. Отхлебывая мелкими глотками кофе, он снова посмотрел в иллюминатор. Далеко внизу промелькнул остров — изумрудное пятнышко, сверкающее в голубом топазовом море. Приглядевшись, Питт узнал Тутуила, один из островов Американского Самоа. Он даже разглядел гавань Паго-Паго, где много лет назад побывал на морской станции со своим отцом, тогда американским конгрессменом, отправившимся обследовать тихоокеанские базы.

То путешествие хорошо сохранилось в его памяти. Тогда ему только что исполнилось пятнадцать, и, пока отец осматривал оборудование базы, он проводил дни в подводных прогулках вокруг острова. С ружьем для подводной охоты Питт скользил вдоль кораллов среди стай необычных разноцветных рыб. Правда, он редко пользовался гарпуном, пружиной которого служила лента, вырезанная из куска старой хирургической резины. Ему больше нравилось изучать или фотографировать подводные чудеса. Утомившись подводными изысканиями, он расслаблялся на песочном пляже под пальмой и обдумывал свое будущее.

А потом он вспомнил о другом маленьком и уютном пляже на острове Оаху на Гавайях. Тогда Питт еще служил в военно-морских силах. Он видел себя рядом с женщиной, которую так и не смог забыть. Саммер Моран была самой очаровательной из всех, кого ему довелось знать.

До мельчайших деталей он помнил, как они впервые встретились в баре отеля «Аль Моана» на пляже Уайкики. Ее восхитительные серые глаза, длинные огненно-рыжие волосы, прекрасное тело в облегающем платье из струящегося зеленого шелка.

Потом он вспомнил о ее смерти, это воспоминание приходило к нему много раз. Питт потерял Саммер во время землетрясения в подводном городе, построенном ее сумасшедшим отцом Фредериком Мораном. Она нырнула, чтобы спасти отца, и больше не вернулась.

Покончив с воспоминаниями, Питт стал смотреть в окно. Он устал и потому особенно чувствовал свой возраст. Питт задумался над тем, хотелось бы ему встретиться с самим собой двадцатилетним.

Как бы он сейчас отнесся к полному сил и задора молодому франту в щегольской форме пилота ВВС? Узнал бы он его? И как бы этот юноша посмотрел на постаревшего Питта? Смог бы он хотя бы на миг представить головокружительные приключения, мучительные расставания, кровавые столкновения и травмы, которые были уготованы ему в будущем? Повзрослев, Питт сильно сомневался в этом.

Отвернувшись от окна, он закрыл глаза и выкинул из головы видения своей молодости. Если бы ему дали шанс, выбрал бы он другую дорогу в жизни? Пожалуй, нет. Он прожил удивительно полную жизнь и даже кое-чего добился. Он был благодарен судьбе уже за то, что остался жив, пусть так будет и дальше.

Самолет тряхнуло, и он начал снижаться. В Гонолулу Питта и Джордино встретил пилот из НУМА, который должен был доставить их в Вашингтон. Он проводил их через турникеты, чтобы они могли взять багаж, а потом отвез к бирюзовому «Гольфстриму» Агентства, который стоял в дальнем конце летного поля. Когда они вылетели, солнце касалось горизонта на западе, а на востоке голубой цвет моря сменялся черным.

Большую часть полета Джордино спал как сурок, Питт же то засыпал, то просыпался. Когда он окончательно очнулся, то попытался осмыслить трагические события, связанные с «Дельфином». Питт не сомневался, что адмирал Сэндекер отправит его работать над новым проектом, хотя и не мог согласиться с таким вариантом. Он должен был разгадать эту тайну. Виновники ужасного пожара на лайнере должны ответить за свою бесчеловечную жестокость перед судом.

Вот интересно, встретит ли его у самолета Лорен Смит, его последняя возлюбленная? Обычно она приезжала в аэропорт.

Перед ним как бы проявился образ Лорен с ее светло-каштановыми волосами и синими глазами. Несколько раз они были близки к тому, чтобы пожениться, но так и не сделали решающего шага. Может быть, теперь настало время. "Неизвестно, — подумал Питт, — сколько мне еще суждено бороздить океаны и попадать в переделки? Но годы текут незаметно, правда, лишь до тех пор, пока не скажешь, проснувшись утром: «Боже мой, пора оформлять пенсию и страховку».

— Нет! — невольно вырвалось у него.

Джордино проснулся и посмотрел на Питта:

— Ты кого-то звал?

Питт улыбнулся:

— Нет, просто померещилось.

— Тогда не забудь перекреститься, — буркнул Джордино, вслед за чем повернулся на другой бок и снова отправился в страну сновидений.

«Нет, — теперь уже про себя подумал Питт. — Я вовсе не собираюсь лежать на травке. Один подводный морской проект придет на смену другому. А я не успокоюсь, пока жив».

Когда Питт окончательно проснулся, самолет садился на воздушной базе Лэнгли. День оказался пасмурным и дождливым, по стеклам струилась вода. Пилот подрулил к терминалу НУМА и остановился как раз около открытого ангара. Сойдя с трапа, Питт остановился и посмотрел на ближайшую автостоянку. Там никого не было.

Лорен Смит не прилетела, чтобы встретить его.

Джордино отправился в свой кондоминиум в Александрии, чтобы привести себя в порядок и обзвонить приятельниц, сообщив им, что вернулся. Отбросив мысль о том, чтобы расслабиться дома, Питт сел в служебный джип, принадлежавший НУМА, и поехал в штаб-квартиру на восточном берегу реки Потомак.

Припарковав автомобиль на подземной стоянке, он поднялся в лифте на десятый этаж, во владения Хайрема Йегера, компьютерного гения Агентства, возглавлявшего огромный участок работы. В его библиотеке хранилась информация обо всех известных научных фактах или исторических событиях, связанных с океанами, с тех пор, как начали записывать историю моря, и до настоящего времени.

Йегер начинал работать в Силиконовой долине, но последние пятнадцать лет трудился в НУМА. С завязанным на затылке конским хвостиком, он, в джинсах, жилетке и ковбойских сапогах, был похож на пожилого хиппи.

Глядя на него, никто бы не подумал, что он живет в прекрасно обставленном доме в престижной части Мэриленда. Йегер ездил на спортивном «БМВ», его дочери были гордостью своих колледжей и многократными победительницами конных состязаний. В НУМА Йегер сконструировал суперкомпьютер, назвав его Макс. Йегер разговаривал с машиной, как с человеком, выведя в качестве собеседника голографический образ собственной жены.

Когда Питт вошел в святая святых, Йегер изучал последние результаты, присланные экспедицией НУМА из Японии. Они были связаны с исследованиями морского дна, поисками форм жизни на скалах под илистыми отложениями.

Подняв голову, Йегер улыбнулся и протянул руку Питту:

— Ну что, гроза морей, снова дома.

Йегер был явно потрясен видом Питта. Его шорты и цветная рубашка превратились в лохмотья, ноги в шлепанцах были обмотаны толстым слоем бинтов. Хотя Питт несколько часов проспал в самолете, его глаза оставались красными и тусклыми от усталости. На лице красовалась недельная щетина.

— Для человека года ты выглядишь чересчур экстравагантно.

Пожав руку Йегера, Питт усмехнулся:

— Я прямо из аэропорта, хотел удивить тебя.

— Удивил, не сомневайся! — Йегер взглянул на Питта, не скрывая восхищения. — Читал отчет о невероятной спасательной операции, осуществленной тобой и командой «Изыскателя», а потом о поединке с пиратами. Как ты умудрился наделать столько шума?

— Не поверишь, само собой получилось. — Питт картинно прижал руки к груди. — Но если говорить серьезно, то львиная доля успеха принадлежит всему экипажу исследовательского судна. Все работали как одержимые. А спасение «Изыскателя» в основном дело рук Джордино.

Йегер слишком хорошо знал нелюбовь Питта ко всякого рода похвалам и комплиментам. «Парень хочет, чтобы его оставили в покое», — подумал Йегер. Переменив тему разговора, он предложил Питту кресло:

— Ты еще не видел адмирала? Полсотни агентств осаждают его офис. Все хотят, чтобы ты дал интервью.

— Я не готов прямо сейчас встретиться с прессой. И с адмиралом увижусь только завтра утром.

— Что привело тебя в мой электронный мир?

Положив кожаный портфель на стол Йегера, Питт открыл его. Потом вынул принесенный с круизного лайнера зеленый брусок и протянул Йегеру:

— Хочу, чтобы ты занялся вот этим.

Некоторое время Йегер рассматривал странной формы штуковину, потом кивнул:

— Отнесу в химическую лабораторию и попрошу их провести исследование. Если у него несложная молекулярная структура, дам тебе знать через пару дней. Что-нибудь еще?

Питт протянул видеокассеты с «Навигатора»:

— Введи в компьютер и переведи в цифровую форму, потом сделай трехмерные фотографии.

— Сделаю.

— Еще одно, потом отправлюсь домой. — Питт положил на стол рисунок. — Ты когда-нибудь видел такую эмблему?

Вглядевшись в сделанный Питтом набросок трехглавой собаки с гадючьим хвостом, Йегер недоуменно посмотрел на него:

— Разве ты сам не знаешь, что это за организация?

— Нет.

— Где ты его видел?

— Он был нарисован на борту одного судна.

— Это судно нефтяной компании?

— Что-то вроде этого, — осторожно признал Питт. — Так ты знаешь, что это такое?

— Увы, — многозначительно кивнул Йегер. — Если с похищением «Изыскателя» связана корпорация «Цербер», соваться в это дело все равно что залезть в террарий со змеями.

— Корпорация «Цербер», — медленно выговаривая каждый слог, заметил Питт. — Как же глупо с моей стороны. Я должен был это предвидеть. Она владеет большинством американских нефтяных разработок, медными и железными рудниками. Их химические предприятия выпускают тысячи различных продуктов. Это их трехглавый волкодав набросился на меня! Как же я сразу не уловил связь?!

— Если подумать, то все становится на свои места.

— Почему они выбрали в качестве эмблемы именно эту тварь?

— Каждая голова обозначает направление их деятельности, — ответил Йегер. — Нефть, шахты и химическое производство.

— А хвост? — усмехнулся Питт. — Наверное, что-то темное и грязное?

Йегер пожал плечами:

— Не знаю, кто может это расшифровать.

— Откуда взялась эта псина?

— Цербер — из греческой мифологии.

Усевшись за компьютер, Йегер ввел пароль. На небольшом подиуме как раз напротив его столика появилось трехмерное изображение привлекательной женщины. Она была одета в закрытый купальник.

— Ты вызывал меня? — спросила она.

— Привет, Макс. Ты знакома с Дирком Питтом?

Подернутые дымкой глаза осмотрели Питта с головы до ног:

— Да, я знакома с ним. Как поживаете, мистер Питт?

— Почти нормально, как сказали бы в Оклахоме. А как дела у вас, Макс?

На лице появилась недовольная гримаска:

— Мне не нравится дурацкий купальный костюм, который Хайрем на меня напялил. Он мне совсем не идет.

— Ты хочешь что-то другое? — удивился Йегер.

— Хотелось бы белье от Андры Габриэлли, элегантное платье от Армани и босоножки на высоких каблуках от Тодса.

Улыбнувшись, Хайрем спросил:

— Цвет?

— Красный.

Его пальцы тотчас пробежали по клавиатуре. Потом он откинулся в кресле, чтобы полюбоваться своей работой.

На некоторое время Макс исчезла, потом появилась в роскошном наимоднейшем прикиде.

— Так гораздо лучше, — не скрывая восторга, высказалась Макс. — Когда я на работе, не хочу выглядеть как все.

— Теперь, когда ты в хорошем настроении, могу я попросить тебя дать нам справку?

— Только скажи.

— Что ты можешь рассказать о Цербере?

— Это из греческой мифологии, — тотчас выпалила Макс. — Геркулес (латинское имя Геракла) в припадке временного помешательства убил жену и детей. В наказание бог Аполлон приказал ему двенадцать лет служить царю Эврисфею. Выполняя приговор, Геркулес должен был совершить двенадцать подвигов, считавшихся невыполнимыми.

Ему пришлось побеждать разных чудовищ, но труднее всего оказалось укротить Цербера, ужасного трехголового пса, охранявшего врата Аида — царства мертвых — и мешавшего мертвым душам убежать из подземного мира. Три его головы обозначают прошлое, настоящее и будущее. Что означает хвост в виде гадюки, я не знаю.

— Геркулес уничтожил собаку? — уточнил Питт.

Макс покачала головой:

— Он укротил ее на берегу адской реки Ахеронт, где проходит одна из пяти дорог в подземный мир. Правда, змея на хвосте Цербера искусала Геркулеса. Он отвел Цербера в Микены, показал его Эврисфею, а потом вернул в Аид. Вот и все. Да, сестрой Цербера была горгона Медуза со змеями вместо волос.

— А что ты можешь рассказать о корпорации «Цербер»?

— Которой? В мире есть десятки компаний, работающих под именем «Цербер».

— Обширной организации, связанной с нефтью, ее добычей и химической индустрией.

— А, эта, — оживилась Макс. — У тебя есть десять часов?

— У тебя столько сведений по «Церберу»? — удивился Питт, которого всегда поражало, сколько информации заложено в эту очаровательную машину.

— Не совсем. Но я смогу ее получить после того, как войду в их сеть и сеть тех компаний, которые имеют с ней дело. Поскольку их интересы связаны с международной деятельностью, правительственные учреждения многих стран располагают на них обширными досье. Чтобы скопировать их, мне и нужно десять часов.

Питт с сомнением посмотрел на Хайрема:

— Разве это легально?

На лице Йегера появилась плутоватая ухмылка:

— Я только даю команду Макс поискать сведения, но я не могу вмешиваться в ее работу.

Питт поднялся со стула:

— Я ухожу, а вы с Макс разбирайтесь и делайте правильные выводы.

— Мы готовы над этим поработать.

Повернувшись, Питт посмотрел на Макс:

— Всего доброго, Макс. В этом наряде ты выглядишь просто потрясающе.

— Благодарю тебя, Дирк. Ты тоже мне нравишься. Жаль, что наше общение виртуально.

— Никогда не знаешь, Макс, что будет с нами дальше. Может быть, когда-нибудь Хайрем создаст тебе тело.

— Надеюсь на это, мистер Питт, — грустным голосом ответила Макс. — Я так надеюсь на это.

На окраине международного аэропорта имени Рональда Рейгана находился старый ангар, построенный в тридцатые годы для списанных самолетов. Его металлические стены и крыша были покрыты оранжево-коричневой ржавчиной. Несколько окон забиты досками, краска на двери, когда-то ведущей в контору, облупилась и осыпалась.

Это древнее сооружение возвышалось в конце одной из дорожек для обслуживания аэропорта неподалеку от ворот охраны. Припарковав джип в кустах позади ангара, Питт подошел ко входу. Он посмотрел на камеру безопасности, установленную на деревянном шесте с другой стороны дороги, и убедился, что она перестала вращаться и повернулась прямо на него. Потом набрал в определенной последовательности цифры, подождал, пока изнутри не раздастся щелчок, и повернул медную щеколду. Старая дверь бесшумно распахнулась наружу. Внутри было темно, только из окон, расположенных под крышей ангара, струился слабый свет. Питт включил освещение.

Попав в ангар, посторонний был бы крайне удивлен. Освещенные мощными верхними лампами, на эпоксидном полу стояли в три ряда прекрасно отреставрированные классические автомобили. В одном из рядов выделялся красный спортивный «форд» 1936 года. Он выглядел так же великолепно, как и все остальные машины.

С другой стороны ангара стоял реактивный самолет времен Второй мировой войны и транспортный самолет 1929 года. За ними виднелся пульмановский вагон конца прошлого века, странного вида надстройка на резиновом надувном плоту и эмалированная ванна с приделанным к ней с одного конца лодочным мотором.

Коллекция технических шедевров многое значила для Питта. Они были частью его жизни. Питт заботливо ухаживал за ними, поддерживал в рабочем состоянии, показывал только близким друзьям. Никто из проезжающих по магистрали в аэропорт Рональда Рейгана и видевших обветшалый самолетный ангар в дальнем конце летных полей не мог предположить, какие раритеты находятся в нем.

Питт закрыл и тщательно запер дверь. Как обычно, когда он возвращался из экспедиций, он вначале осмотрелся. Блестящая краска на автомобилях была покрыта пылью. Питт решил завтра же пройтись по ним мягкой тряпкой и вернуть обычный блеск. Осмотревшись, он поднялся по старинной чугунной винтовой лестнице в свои апартаменты. Они размещались в надстройке над основным этажом напротив дальней стены ангара.

Его жилище было таким же необычным, как и располагавшаяся внизу коллекция. Вся его квартира, включавшая гостиную, ванную, кухню и спальню, была полна предметами, снятыми с затонувших или отданных на переработку старых кораблей. Здесь был огромный деревянный рупор с античной галеры, нактоуз со старого восточного грузового судна, корабельные колокола, бронзовые и медные водолазные шлемы.

Мебель представляла собой мешанину из древностей, поднятых с затонувших судов девятнадцатого века. На низких полках стояли модели кораблей в стеклянных ящиках. На стенах висели рисунки кораблей, выполненные известным художником Ричардом де Россетом.

Ни один уважающий себя дизайнер не потерпел бы такой мешанины.

Приняв душ и побрившись, Питт заказал столик в маленьком французском ресторанчике, расположенном поблизости. Вначале он хотел пригласить Лорен, но, подумав, решил пообедать в одиночестве. Когда он оправится от ран, можно будет и пообщаться. Приятный обед, а потом ночь на его огромной перине из гусиного пуха позволят ему восстановить силы, и тогда, обновленным, он сможет начать новый день.

Одевшись, Питт понял, что у него в запасе есть двадцать минут. Взяв листок бумаги с телефоном Келли, он позвонил ей. Удивляясь, что не сработал автоответчик, после пяти звонков он собирался повесить трубку, но тут она ответила сама:

— Алло.

— Привет, Келли Иген.

Он услышал, как у нее перехватило дыхание.

— Дирк! Ты вернулся.

— Только что вошел и подумал, что нужно позвонить.

— Я рада, что ты это сделал.

— Мне дали несколько дней отпуска. Что ты делаешь?

— Занимаюсь благотворительностью, — ответила Келли. — Я председатель местной организации «Дети-инвалиды». Мы устраиваем авиационный праздник для детей.

— Прости, я боюсь показаться невеждой, но что это за авиационный праздник?

Келли рассмеялась:

— Что-то вроде авиашоу. Люди прилетают в старых самолетах и катают в них детей.

— Ты, наверное, сильно занята.

— Еще как! — ответила она. — Владелец шестидесятилетнего «Дугласа» собирался прокатить детей над Манхэттеном. Но у него что-то случилось с шасси, и он не может принять участие в празднике.

— Где он состоится?

— В Нью-Джерси, на частном аэродроме около города Ингл Клифф. Это недалеко от отцовского дома и лаборатории. — В ее голосе послышалась грусть.

Выйдя на балкон своего жилища, Питт посмотрел вниз на коллекцию старых самолетов. Большой трехмоторный транспортный самолет 1929 года, пожалуй, вполне пригоден.

— Мне кажется, я смогу помочь тебе провести воздушную экскурсию.

— Ты правда можешь? — К Келли вновь вернулось хорошее настроение. — Ты знаешь, где можно достать старый транспортный самолет?

— Когда праздник?

— Через два дня, не считая сегодняшний. Но как ты можешь все устроить за такой короткий срок?

Питт усмехнулся:

— Я знаю человека, который с удовольствием поможет красивой женщине и детям-инвалидам.

22

На следующее утро Питт встал рано, побрился и надел темный деловой костюм. Сэндекер настаивал, чтобы руководители Агентства всегда выглядели представительно. Позавтракав, он сел в машину и направился за реку, в штаб-квартиру НУМА. Как обычно, улицы были забиты, но Питт не спешил. Во время остановок в пробках он собрался с мыслями и составил план на день.

Поставив машину в подземный гараж, Питт поднялся на лифте на четвертый этаж, где находился его кабинет. Из лифта он вышел в коридор, пол которого покрывали мозаичные рисунки знаменитых кораблей. На этаже никого не было — Питт пришел на работу раньше всех.

Войдя в кабинет, Питт снял пальто и повесил его на старомодную вешалку. Проводя большую часть года в экспедициях, он редко работал за столом. Разборка бумаг не относилась к его любимым занятиям. В течение двух часов Питт просматривал почту и изучал планы будущих научных экспедиций НУМА во всех частях света. Как руководитель специальных работ, он изучал все проекты, связанные с океанографией.

Ровно в девять появилась Зерри Почински, секретарь Питта в течение многих лет. Увидев за столом шефа, она влетела в кабинет и поцеловала его в щеку.

— Добро пожаловать. Слышала, тебя нужно поздравлять.

— Ну вот, и ты туда же, — сердито буркнул Питт, хотя был очень рад видеть Зерри.

Когда та начинала работать у Питта, ей было всего двадцать пять и она была свободна. Сейчас она была замужем за вашингтонским лоббистом. У них не было собственных детей, но они усыновили пятерых сирот, поэтому Зерри работала только четыре дня в неделю. Признавая ее организаторские способности, Питт с радостью пошел ей навстречу. Действительно, Зерри всегда опережала его на два шага. Кроме того, она была единственным секретарем, кто еще знал стенографию.

Живая, улыбчивая, с выразительными светло-карими глазами, она обладала острым умом. Все те годы, что ее знал Питт, Зерри носила одну и ту же прическу — золотисто-каштановые локоны, ниспадавшие на плечи. Когда-то они даже флиртовали друг с другом, но Питт всегда следовал неписаному правилу: не заводить служебных романов. Они оставались близкими друзьями, но без романтических отношений.

Обойдя кресло сзади, Зерри обняла Питта:

— Ты не представляешь, как я рада видеть тебя живым и здоровым. Я места себе не нахожу, когда от тебя нет вестей.

— С плохими мальчиками это бывает.

Она выпрямилась, расправила блузку, приняла официальный вид:

— Адмирал Сэндекер ждет тебя в зале для совещаний ровно в одиннадцать.

— И Джордино?

— И Джордино. Кроме того, не занимай вторую половину дня. Адмирал пригласил журналистов. Они сходят с ума оттого, что не могут допросить кого-нибудь из свидетелей пожара на «Изумрудном дельфине».

— Я ведь уже рассказал все, что знаю, в Новой Зеландии! — взвился Питт.

— Не только в Вашингтоне, но и во всех Соединенных Штатах журналисты считают тебя национальным героем. Ты должен им подыграть и ответить на все вопросы.

— Пусть адмирал попросит Ала пожариться под вспышками. Он так любит быть в центре внимания.

— Не учитываешь, что он твой подчиненный, поэтому ты, — главный виновник торжества.

Поболтав с Зерри, Питт засел за подробный отчет. Он описал все события, начиная с того момента, как увидел горящий круизный лайнер, до освобождения и побега «Изыскателя» из пиратского плена. Пока Питт умолчал обо всем, что связано с «Цербером». Сначала надо было разобраться, почему эта гигантская компания вступила в игру. Пусть Хайрем Йегер определит ее интересы в этом деле.

В одиннадцать часов Питт вошел в зал заседаний. Большая комната была отделана тиком и украшена бирюзовым ковром и викторианским камином. На стенах висели картины с эпизодами из исторических морских битв. Посередине стоял круглый стол, сделанный из досок шхуны, затонувшей на озере Эри в 1882 году. За ним сидели Сэндекер, Руди Ганн и еще двое. Худшие опасения Питта подтвердились, когда они поднялись, чтобы приветствовать его.

— Дирк, надеюсь, ты знаком с этими джентльменами, — заметил Сэндекер, не вставая.

Первым пожал руку Питта высокий усатый блондин со светло-голубыми глазами.

— Рад тебя видеть, Дирк. Сколько мы не виделись, года два?

Питт пожал руку директора ЦРУ Уилберта Хилла:

— Почти три.

Вперед вышел Чарльз Дэвис, специальный помощник директора ФБР. Здоровяк шести футов ростом, с неизменно печальными глазами, он всегда напоминал Питту собаку, потерявшую свою миску.

— Последний раз мы встречались, когда работали над делом о китайских эмигрантах.

Пока они болтали о старых временах, в комнату вошли Хайрем Йегер и Ал Джордино.

— Ну что ж, похоже, все собрались, — сказал Сэндекер. — Перейдем к делу.

Хайрем раздал присутствующим папки с фотографиями затонувшего «Дельфина».

— Пока все смотрят материалы, я запущу кассету.

Из ниши в потолке опустился огромный трехсторонний монитор. Хайрем нажал кнопку на пульте, и на трех экранах появились кадры, снятые видеокамерами «Следопыта». Обломки на морском дне выглядели эфемерными и жалкими. Было трудно поверить в то, что прекрасный лайнер мог так разрушиться.

По мере того как подводный аппарат двигался вдоль корпуса затонувшего судна, Питт давал пояснения:

— Останки лайнера лежат на глубине в девятнадцать тысяч семьсот шестьдесят футов на гладком склоне желоба Тонга. Судно разломилось на три части. Обломки и осколки разлетелись по площади примерно в квадратную милю. Корма и фрагмент средней части лежат на расстоянии в четверть мили от носовой части.

С них мы и начали. Сначала мы думали, что судно разломилось от столкновения с дном. В момент взрыва производилась буксировка, и судно вполне сносно держалось на воде. Но направление разброса частей корпуса показывает, что он разрушен изнутри, в результате серии взрывов. Сильный удар о дно только закончил разрушение корпуса.

— А может быть, взрыв произошел, когда огонь достиг топливных баков? Ведь тогда судно двигалось? — спросил Дэвис.

Переведя взгляд с фотографий на экран, Хилл стал объяснять подробнее:

— Я не раз расследовал причины взрывов и сейчас склонен согласиться с Дирком. Днище разломано несколькими взрывами. На снимках и видеокадрах видно, что корпус разрушен в нескольких местах. На это же указывает и разброс обломков. Похоже, мины были равномерно размещены вдоль корпуса. Очевидно, что взрыв хорошо подготовили.

— С какой целью? — спросил Дэвис. — Зачем понадобилось топить практически сгоревшее судно? И кто это сделал? Когда на судно заводили буксир, там никого не было.

— Не совсем так, — ответил Руди. — Капитан буксира... — он остановился, чтобы заглянуть в огромный блокнот, — его зовут Джок Макдермотт, сообщил, что сразу после взрыва они вытащили какого-то человека.

— Как же этот человек уцелел во время пожара? — скептически заметил Дэвис.

— Хороший вопрос, — отозвался Ганн, вынимая ручку из блокнота. — Сам Макдермотт не смог объяснить это невероятное событие. Он заявил, что поднятый на борт сказался контуженным и не вышел из шока, пока лайнер не начал тонуть. Когда же буксир пришел в Веллингтон, он незаметно проскользнул на берег, прежде чем его успели допросить, и исчез.

— Макдермотт описал, его?

— Сказал только, что он был темнокожим.

Сэндекер не стал спрашивать у присутствующих разрешения закурить. Агентство было его вотчиной, и он зажег одну из своих знаменитых сигар, которыми очень дорожил и почти никогда не предлагал даже своим близким друзьям. Он выпустил в потолок клуб синеватого дыма:

— Прежде всего, замечу, что «Изумрудный дельфин» затопили для того, чтобы не допустить расследования причин пожара страховыми компаниями. Затопление было подстроено. По крайней мере, мне так кажется.

Дэвис уставился на Сэндекера:

— Адмирал, если ваша теория верна, то нам следует признать, что пожар возник в результате поджога. Однако я не вижу причины. Почему вдруг террористам понадобилось уничтожать судно, команду и пассажиров? Ни одна террористическая группа не приняла на себя ответственность за крушение, и вряд ли кто-нибудь заявит об этом.

— Согласен, что мои слова звучат неправдоподобно, — продолжал Сэндекер. — Но таковы факты, и именно в этом направлении мы будем работать.

— У вас есть факты? — продолжал настаивать Дэвис. — Невозможно найти доказательства, что огонь был вызван человеком, а не произошел из-за несчастного случая или неполадок в системах корабля.

— Судовые офицеры показали, что все бортовые противопожарные системы не работали, — заметил Руди Ганн. — Они рассказали, что чувствовали свое бессилие, наблюдая, как огонь выходит из-под контроля, и его невозможно остановить. Речь идет о двенадцати разных системах, включая резервные. Разве не странно, что все они отказали одновременно?

— Примерно то же самое, что происходит с велосипедистом, выигравшим гонку «Индианаполис-500», — цинично заметил Джордино.

— Кроме того, Дирк и Ал предоставили доказательства, подтверждающие, что это был поджог, — заявил Йегер.

Сидевшие за столом недоуменно посмотрели на него, думая, что тот продолжит, но первым заговорил Питт:

— Вы смогли разобраться с материалом, который мы привезли?

— Работали днем и ночью, — торжествуя, ответил Хайрем.

— О чем мы говорим? — потребовал объяснений Хилл.

— О веществе, которое мы нашли, когда обыскивали обломки во время спуска в подлодке, — ответил Джордино. — Мы обнаружили его на месте часовни, с которой начался пожар, и привезли образец.

— Не стану вдаваться в подробности, — продолжал Хайрем. — Скажу лишь, что наши эксперты установили, что это быстровоспламеняющийся материал, известный как «Пайрторч-610». Если его поджечь, то потушить пламя практически невозможно. Вещество настолько опасно, что его не используют даже военные.

Наблюдая за реакцией сидевших за столом, Йегер явно получал удовольствие.

Питт наклонился и пожал руку Джордино:

— Прекрасная работа, партнер.

Тот с гордостью улыбнулся:

— Похоже, что наша небольшая поездка оправдала себя.

— Жаль, что Мисти нет с нами и она не слышит эти новости.

— Мисти? — переспросил Дэвис.

— Мисти Грэхем, — пояснил Питт. — Морской биолог с «Изыскателя». Она была вместе с нами в субмарине.

Сэндекер медленно стряхнул пепел сигары в большую медную пепельницу:

— Кажется, то, что мы считали несчастным случаем, было тщательно подготовленным преступлением.

Джордино вытащил из нагрудного кармана сигару, оказавшуюся точной копией той, что курил адмирал, и медленно зажег ее.

— Вы хотите сказать... — поднял голову Хилл, не подозревая, какая немая сцена разыгрывается между Сэндекером и Джордино с их сигарами. Адмирал был почти уверен в том, что Ал таскает у него сигары, но не мог этого доказать. Все его сигары были на месте. Он и не догадывался, что Джордино тайно покупал свои сигары у того же поставщика из Никарагуа.

— Я хотел сказать, — медленно продолжал Сэндекер, не скрывая раздражения, — что мы столкнулись с серьезным преступлением. — Он остановился и взглянул через стол на Хилла и Дэвиса. — Надеюсь, и вы, и ваши агентства начнут немедленное всестороннее расследование этого преступления и найдут виновных.

— Теперь, когда мы убедились в том, что было совершено преступление, — подхватил Дэвис, — я верю, что мы сможем работать вместе, и тогда найдем ответы на поставленные вопросы.

— Вы можете начать с причин похищения «Изыскателя», — заметил Питт. — Нисколько не сомневаюсь, что здесь есть какая-то связь.

— Я читал отчет, — ответил Хилл. — В нем говорится, что вы и Ал вели себя очень храбро, спасли ваше судно и победили пиратов.

— Они не были пиратами в общепринятом смысле этого слова. Это наемные убийцы, если быть точными.

Хилл не мог успокоиться:

— Какие у них были основания? Почему они решили напасть на судно НУМА?

— Это не просто нападение, — резко возразил Питт. — Они хотели убить всех, кто был на борту, всех до одного! Вам нужен мотив? Им надо было остановить нас, чтобы мы не проводили глубоководное исследование обломков. Они боялись того, что мы можем найти.

Ганн тихо спросил:

— Ради бога, кто может замыслить такое?

— Начните с корпорации «Цербер», — ответил Йегер, взглянув на Питта.

— Чепуха, — выпалил Дэвис. — Одна из крупнейших и уважаемых транснациональных компаний не может быть причастна к убийству более двух тысяч человек, находящихся на другом конце света. Вы можете представить, чтобы «Дженерал моторс», «Экссон» или «Майкрософт» оказались замешаны в массовых убийствах? Лично я не в состоянии.

— Не могу согласиться с вами, — ответил Сэндекер, — руки «Цербера» обагрены кровью. Они замешаны в нескольких достаточно грязных делах.

— Комитеты Конгресса расследовали несколько подобных случаев, — добавил Ганн.

— И все они оказались политическими скандалами, — возразил Дэвис.

Сэндекер усмехнулся:

— Перед выборами Конгресс очень хотел увеличить избирательные фонды каждой из партий, а не швырять деньги странам третьего мира.

Дэвис покачал головой:

— Чтобы начать расследование деятельности «Цербера», нужны более серьезные доказательства.

Питт заметил, как загорелись глаза у Хайрема. Компьютерный гений заговорил:

— Вам поможет, если я скажу, что «Пайрторч-610» создан в химических лабораториях «Цербера»?

— Вы не можете утверждать это, — заметил Дэвис, но в его голосе не было уверенности.

— До сих пор никто другой не смог его воспроизвести.

Дэвис мгновенно нашелся:

— Возможно, материал был украден у них. А воспользоваться им мог кто угодно.

— По крайней мере, ФБР есть с чего начать, — сказал Сэндекер, обращаясь к агенту. Потом повернулся к Хиллу: — А как насчет ЦРУ?

— Думаю, прежде всего следует снарядить экспедицию к обломкам пиратского корабля и посмотреть, что из этого получится.

— НУМА может чем-нибудь помочь в этом проекте? — бросил Питт.

— Нет, благодарю вас. Мы работаем с частной компанией, которая осуществляет для нас подводные исследования.

— Пусть так и будет, — согласился Сэндекер. — Если вам понадобятся наши услуги, достаточно только позвонить. Мы готовы оказать всестороннюю поддержку.

— Могут ли наши люди опросить экипаж «Изыскателя»? — спросил Дэвис.

— В любое время, — ответил Сэндекер. — Что-нибудь еще?

— Кому принадлежит «Изумрудный дельфин»?

— Поскольку компания «Голубые моря» зарегистрирована в Англии, — начал Ганн, — он внесен в английский судовой регистр. Но большинство ее акционеров — американцы.

— Это в той же мере их внутреннее дело, как и международное. — Хилл попытался улыбнуться. — Похоже, нашим конторам придется договариваться.

Дэвис и Хилл вышли вместе. Когда дверь закрылась, Сэндекер снова сел. Его глаза сощурились и в них промелькнули искры.

— Поскольку оба преступления произошли на море, не вижу причин, почему НУМА не должно принимать в этом участие. Мы проведем собственное расследование, независимо от ЦРУ и ФБР. — Взглянув на Питта и Джордино, он добавил: — У вас есть три дня, чтобы собраться и передохнуть. Потом возвращайтесь и приступайте.

Питт посмотрел на Сэндекера, потом перевел взгляд на стол:

— С чего нам начинать?

— К вашему возвращению я разработаю план. За это время Руди и Хайрем соберут всю возможную информацию.

— Куда вы отправляетесь передохнуть? — спросил Руди, обращаясь одновременно и к Питту, и к Джордино.

— Перед отъездом на Тихий океан я купил тридцатишестифутовую яхту. Она стоит около Аннаполиса. Думаю взять парочку дам и отправиться в круиз по Чезапикскому заливу.

Руди повернулся к Питту:

— А ты?

— Я? — пожал плечами Питт. — Собираюсь поучаствовать в воздушном шоу.

23

Трудно было найти более подходящий день для проведения воздушного праздника для детей-инвалидов. На ясном голубом небе не было ни облачка. Легкий бриз с Атлантического океана нес приятную летнюю прохладу.

На летном поле частного аэропорта Джин Тэйлор собралось больше десяти тысяч человек. Поселок, жителям которого принадлежало большинство самолетов, со всех сторон окружал аэродром. Улицы располагались таким образом, чтобы владельцам было удобно выводить самолеты на летное поле. В отличие от других аэродромов взлетную полосу обрамляли живые изгороди и цветочные клумбы. Просторные газоны и лужайки для пикников окружали автостоянки. Толпы гуляющих разглядывали самолеты прошлых лет, расставленные по краю поля.

На праздник съехались дети из четырех штатов в сопровождении родителей, врачей и воспитателей. Их опекало множество добровольных помощников. Детей возили вдоль выставки самолетов, катали на старых автомобилях. Владельцы и пилоты почти сотни самолетов с удовольствием демонстрировали принадлежавшие им редкости. Они разрешали детям посидеть в кабинах и с гордостью рассказывали историю знаменитых машин.

Взволнованная Келли стояла на краю поля и пересчитывала самолеты. Пока все шло гладко, но не хватало одного самолета, который должен был прокатить детей над небоскребами Манхэттена. Он почему-то еще не прилетел. Келли уже хотела сообщить детям неприятную новость, когда к ней подошла ее подруга и помощница по шоу Мэри Конрой.

— Мне очень жаль, — посочувствовала она. — Я знаю, что ты рассчитывала на него.

— Странно, Дирк обязательно позвонил бы, если бы не смог достать самолет, — с тревогой пробормотала Келли.

Мэри была очень привлекательной и модно одетой женщиной тридцати пяти лет. Слегка вьющиеся рыжеватые волосы. Умеренный макияж. Уверенный взгляд светло-зеленых глаз, высокие скулы и острый подбородок говорили о ее твердом характере. Мэри собралась что-то сказать, но неожиданно указала на небо, заслонив глаза от солнца.

— Что там летит с юга?

Посмотрев в указанном направлении, Келли заметила какое-то темное пятно:

— Не могу разглядеть.

— Похоже на старый транспортный самолет! — возбужденно заметила Мэри. — По-моему, он садится.

Келли вздохнула с облегчением.

— Наверное, это он! — воскликнула она. — Я знала, что Дирк не мог меня подвести!

Старый самолет непривычных очертаний проплыл над верхушками деревьев, окружавших поле. Он приближался с какой-то старомодной медлительностью, и было трудно представить, что блестевший на солнце «Железный гусь» когда-то считался одним из лучших самолетов своего времени.

Трехмоторный 5-АТ построили на заводе компании «Форд моторс» в начале тридцатых годов. Теперь некоторые образцы этой старой машины хранились в музеях и частных коллекциях. Питт владел одним из немногих летающих экземпляров. Обычно старые машины раскрашивали в цвета авиалиний, на которых они некогда летали. Питт сохранил оригинальную серебристую окраску гофрированных алюминиевых крыльев и фюзеляжа, оставив в качестве опознавательных знаков только регистрационный номер и логотип Форда. Поблескивая на солнце своими винтами, самолет медленно снижался.

Поскольку в это время в воздухе находилась только одна машина, и толпа и пилоты с удивлением разглядывавали ходивший на посадку легендарный самолет, наблюдая, как он снижается и бежит по посадочной полосе.

Казалось, необычная машина на мгновение неподвижно застыла над полосой подобно птице, перед тем как ее лапки коснутся воды. Потом очень медленно ее широкие колеса опустились на землю, мелькнул белый дымок и раздался едва слышный визг тормозов.

формы самолета лишь отдаленно напоминали современные. Крылья, под которыми были подвешены два мотора, выглядели слишком толстыми и широкими. Третий двигатель торчал впереди фюзеляжа. Треугольное ветровое стекло комично соседствовало с большими боковыми, дававшими пилотам достаточный обзор.

К самолету подъехал «виллис» времен Второй мировой войны и медленно покатил впереди, указывая путь к месту стоянки. Питт зарулил между красным трипланом фирмы «фокке-Вульф» и голубой амфибией Сикорского выпуска 1932 года, которая могла одинаково легко садиться и на землю, и на воду.

Келли и Мэри подъехали к самолету в туристском кадиллаке 1918 года. Выйдя из машины, они подождали, пока не остановятся двухлопастные винты. Спустя минуту открылась дверь в пассажирский салон и оттуда выглянул Питт. Откинув трап, он спустился на землю.

— Ты! — Келли не могла прийти в себя от удивления. — Ты не говорил, что самолет принадлежит тебе.

— Думал удивить тебя, — загадочно улыбаясь, ответил Питт. — Прости за опоздание. По пути из Вашингтона дул сильный встречный ветер.

Питт перевел взгляд на Мэри:

— Здравствуйте.

— Ой, простите меня, — опомнилась Келли. — Это Мэри Конрой — моя лучшая подруга и главная помощница в этом мероприятии. А это...

— Да, я уже догадалась. Это тот Дирк Питт, о котором ты говоришь с утра до вечера.

Мэри явно поддалась обаянию Питта и магнетизму его удивительных глаз.

— Приятно познакомиться, — промурлыкала она.

— Мне тоже.

— Детям не терпится полетать на твоем самолете, — прервала их Келли. — Увидев, как ты садился, они только об этом и говорят. Мы уже построили их для полета.

Питт окинул взглядом детей-инвалидов, собиравшихся лететь. Многие из них были в колясках.

— Сколько же их? Самолет может одновременно поднять только пятнадцать пассажиров.

— У нас шестьдесят, — ответила Мэри. — Придется слетать четыре раза.

Питт улыбнулся:

— Я с удовольствием, но, чтобы везти пассажиров, нужен второй пилот. Мой друг Ал Джордино не смог полететь со мной.

— Нет проблем, — ответила Келли. — Мэри — пилот компании «Конквест Эрлайнз».

— И как давно вы летаете?

— За двенадцать лет я налетала почти полторы тысячи часов.

— Сколько на винтовых самолетах?

— Почти тысячу.

Питт кивнул:

— Хорошо, сделаем пробный вылет.

От радости Мэри вся зарделась, как ребенок в рождественское утро:

— Все мои знакомые пилоты лопнут от зависти, узнав, что я пилотировала трехмоторный «форд».

Пристегнувшись к глубоким пилотским креслам, Питт показал Мэри, как обращаться с системой управления и приборами. Устройство передней панели было достаточно простым. Ряд стандартных переключателей и чуть больше дюжины приборов равномерно размещались на неширокой черной панели. Ниже располагались приборы управления носовым двигателем.

Массивный деревянный штурвал со спицами напоминал руль старых автомобилей. Сходство объяснялось тем, что Генри Форд, никогда не тративший лишнего цента, заставил конструкторов использовать в самолете руль от своего автомобиля.

Питт нажал кнопку стартера. Двигатели несколько раз чихнули, выбросив клубы дыма и копоти, провернулись и вдруг застучали ровно и громко, набирая обороты. Прогрев моторы, Питт направил самолет к концу взлетной дорожки.

Прежде чем передать управление Мэри, он еще раз объяснил ей порядок взлета и посадки, напомнив, что она летит не на реактивной машине с трехколесным шасси, а на тихоходном винтовом самолете с хвостовым колесом.

Мэри оказалась способной ученицей и все схватывала на лету, сразу же приспособившись к особенностям семидесятидвухлетнего ветерана. Питт продемонстрировал, что самолет спокойно летит с двумя работающими двигателями, показал, как он сваливается на скорости в шестьдесят четыре мили в час, и в заключение научил, как совершить посадку на одном двигателе.

— Удивительно, — громко восхищалась Мэри под мерный рокот трех моторов, — как это двигатели не накрыты обтекателями.

— Их сняли, чтобы сделать новые.

— Вам известна история самолета? — спросила Мэри.

— Его построили на заводе цельнометаллических самолетов Стаута в 1929 году, — начал рассказывать Питт. — Всего выпустили 196 машин. У моего сто пятьдесят восьмой номер. Сейчас сохранилось восемнадцать машин, три из них все еще летают.

В то время не было более комфортабельного самолета. Только у него была комната отдыха и стюардессы, обслуживавшие пассажиров. Видимо, поэтому самолетом пользовались многие известные люди. Он считается предшественником современной коммерческой авиации. Это настоящий король неба.

— У него необычная родословная, — заметила Мэри.

— Когда в 1934 году начали производить «Дуглас DC-3», этого надежного старичка, как его прозвали пилоты, отправили в отставку. Во время Второй мировой войны самолет забрали для нужд армии. В 1942 году он блестяще показал себя во время боев на Филиппинах. После войны он оказался в Исландии, где его владельцем стал один авиационный механик, доставлявший товары на отдаленные фермы и в поселки. В 1987 году я купил у него самолет и перегнал в Вашингтон, где отреставрировал. Самолет в вашем полном распоряжении, — закончил Питт, снимая руки со штурвала. — Эту птичку надо все время держать в руках и следить за ней ежесекундно.

— Поняла, — подтвердила Мэри. Приняв управление на себя, она с трудом поворачивала тугой штурвал и изо всех сил давила на педали. Сделав несколько горок и виражей, Мэри пошла на посадку.

Питт наблюдал за тем, как Мэри совершает заход на дорожку. Все прошло гладко, только один раз она попала в воздушную яму, а потом чиркнула по асфальту хвостовым колесом.

— Прекрасно, — похвалил он Мэри, — вы настоящий профессионал.

— Благодарю вас, сэр, — улыбнулась Мэри, не скрывая, что ей была приятна его похвала.

Когда трехмоторный самолет зарулил на стоянку, началась посадка детей. Большинство их помощники поднимали к дверям и передавали в руки Питту, а он переносил в салон и размещал на сиденьях, закрепляя поясными ремнями. Питт был глубоко тронут тем, как мужественно и с юмором дети с серьезными недугами воспринимали свое положение.

В салоне детей опекала Келли, она шутила и смеялась вместе с ними. После того как самолет поднялся в воздух, она показывала им виды Манхэттена, в то время как Питт направил машину вдоль реки Гудзон к городу.

Старый самолет как нельзя лучше подходил для проведения экскурсий. Невысокая скорость и большие квадратные иллюминаторы позволяли хорошо разглядеть панораму города. Дети, утопавшие в старых потертых креслах с подложенными подушками, взволнованно взвизгивали, наблюдая, как прямо перед ними поднимаются здания огромного города.

Питт совершил три полета и, пока самолет заправляли, отправился полюбоваться трехплоскостным «фоккером» времен Первой мировой войны, стоявшим рядом с его самолетом. Когда-то на нем летали такие асы, как Манфред фон Рихтгофен, Вернер Фосс и Герман Геринг, считавшиеся грозой авиации союзников. Позже Рихтгофен утверждал, что этот самолет ловок, как обезьяна, и стремителен, как дьявол.

Когда Питт рассматривал пулеметы, установленные над капотом двигателя, к нему подошел мужчина в старинной летной форме.

— Что скажете о моей милой пташке? — спросил он.

Повернув голову, Питт увидел темнокожего человека, похожего на афроамериканца, и перехватил изучающий взгляд его оливковых глаз. Высокий и стройный, с военной выправкой. В его фигуре было что-то царственное.

— На фото этот самолет выглядит таким маленьким, — заметил Питт, продолжая разглядывать пулеметы. — Они похожи на настоящие.

— Это подлинные пулеметы Шпандау калибра 7,62 миллиметра, — с гордостью ответил мужчина. — Когда-то они считались лучшими. — Сняв кожаную перчатку, он протянул руку. — Меня зовут Конджер Ренд, и я владелец этой пташки. — А вы летаете на «форде»?

Когда мужчина заговорил, у Питта появилось странное чувство, что тот его знает.

— Меня зовут Дирк Питт.

— Знаю, — ответил Ренд. — Вы работаете в НУМА.

— Мы встречались?

— Нет, но у нас есть общий знакомый.

Прежде чем Питт успел спросить Ренда, кто это, его позвала Келли:

— Мы готовы к посадке для последнего полета.

Питт повернулся, чтобы закончить разговор, но пилот «фоккера» уже исчез за своим самолетом.

Залив топливные баки, заправщик уехал, и самолет снова заполнили дети. Передав управление Мэри, Питт ушел в салон и стал показывать детям статую Свободы и остров Эллиса, пока они кружились над ними на высоте в тысячу футов. Вернувшись в кабину, он принял управление, направив самолет над Ист-Ривер в сторону Бруклинского моста.

Поскольку снаружи было достаточно тепло, Питт отодвинул в сторону боковое стекло. Поток свежего воздуха ворвался в кабину. Если бы у него не было детей на борту, возможно, он бы пролетел под почтенным старым мостом, но такое лихачество могло стоить ему лицензии. Не самое лучшее решение, подумал Питт. Тут он обратил внимание на тень, которая появилась сбоку и чуть выше самолета.

— У нас гость, — заметила Мэри.

Питт услышал, как дети в восторге визжат в пассажирском салоне. Подняв глаза, он увидел ярко-красный самолет, резко выделявшийся на ослепительно голубом небе. Примерно в пятидесяти ярдах от него пилот красного «фоккера» махал из своей кабины. На нем был кожаный летный шлем и очки с серебряной лентой вокруг головы.

Старый триплан летел так близко, что Питт заметил, как пилот ухмыльнулся, блеснув белыми зубами. Он собрался помахать в ответ, когда самолет неожиданно отвернул в сторону.

Питт увидел, как, выполнив петлю, красный триплан начал сближаться с трехмоторным «фордом», заходя под углом с правой стороны.

— Что делает этот сумасшедший? — спросила Мэри. — Над городом нельзя заниматься пилотажем.

Она получила ответ на свой вопрос, когда из ствола пулемета вырвалась вспышка огня. Вначале Мэри подумала, что это было частью запланированного воздушного шоу. Но тут перед ней разлетелось осколками ветровое стекло, откуда-то вырвалась струя масла, а из переднего двигателя повалил черный дым.

24

Питт почувствовал опасность еще до того, как на него обрушился град пуль. Бросив самолет в вираж, он наконец разглядел «фоккер». Находясь немного ниже и левее, тот готовился к новой атаке. Полностью открыв дроссели, Питт попытался сесть ему на хвост, но не смог. С тремя работающими моторами он бы легко обставил «фоккер» и его безумного пилота в скорости. Но теперь, после потери одного двигателя, его преимущество было сведено на нет высокой маневренностью истребителя.

Из выхлопной трубы центрального двигателя валил дым. Почувствовав, что мотор вот-вот загорится, Питт нагнулся и перекрыл топливный кран, а затем выключил зажигание. Мотор остановился, и винт замер в горизонтальном положении.

Покраснев от напряжения, Мэри следила за его действиями.

— Он стреляет в нас, — удивленно прошептала она.

— Только не спрашивайте меня почему, — попросил Питт.

В дверях кабины показалась Келли.

— Почему самолет так трясет? — обеспокоенно спросила она. — Вы пугаете детей...

Заметив дымящийся двигатель, пробитое пулями стекло и почувствовав врывающийся в кабину ветер, она спросила:

— Что происходит?

— Какой-то идиот напал на нас, — мрачно заметил Питт.

— Только он стреляет настоящими пулями, — уточнила Мэри, пытаясь уклониться от порывов ветра.

— У нас же на борту дети! — воскликнула Келли.

— Ему все равно. Вернись в салон и успокой детей. Пусть они считают, что мы играем. Заставь их петь. Надо отвлечь их, — добавил Питт.

Повернувшись к Мэри, он попытался подбодрить ее:

— Выйдите в эфир и дайте сигнал СОС. Расскажите о случившемся всем, кто ответит.

— Может ли кто-нибудь помочь нам? — спросила Келли.

— Пока нет.

— Что ты собираешься сделать?

Питт наблюдал за красным «фоккером», примеривавшимся для очередного захода:

— Постараюсь защитить вас.

Хладнокровие Питта и светившаяся в его глазах решительность успокоили женщин. Мэри начала передавать по радио СОС, а Келли вернулась к детям.

Питт осмотрелся, надеясь обнаружить спасительное облако, чтобы скрыться от триплана. Но облаков было мало, и все они находились на слишком большой высоте.

Старый транспортный самолет был так же беспомощен перед «фоккером», как ягненок перед волком. Зачем пилот, с которым он успел обменяться только парой слов, преследовал их? Питт ломал голову в поисках ответа, но так и не смог ничего придумать.

Возможно, Питту удалось бы посадить самолет на Ист-Ривер. Он мог спокойно опустить его на воду. Тот удержится на плаву достаточно долго, пока не прибудут спасатели. Но он сразу же отбросил эту мысль. Если даже ему удастся сохранить самолет и детей, нет никакой гарантии, что сумасшедший пилот хладнокровно не расстреляет их с бреющего полета. Если этот парень пытался уничтожить их в воздухе, он не колеблясь сделает это и на земле. Кроме того, было слишком опасно сажать на воду самолет с неубирающимся шасси.

Приняв решение, Питт направил самолет к Бруклинскому мосту.

Резко развернувшись, красный «фоккер» последовал за ними вдоль реки. Немного убавив обороты двух оставшихся двигателей, Питт подпустил нападавшего поближе. В отличие от современных истребителей, которые могут сбить самолет врага, даже не видя его, асы Первой мировой войны должны были приблизиться к противнику не меньше чем на сотню ярдов. Питт полагал, что пилот «фоккера» будет выжидать до последней минуты, прежде чем откроет огонь.

Питт вспомнил поговорку летчиков времен Второй мировой: «Держи ушки на макушке, а немца на солнце». Сейчас она оказалась как нельзя кстати. Пилот «фоккера» бросил свой самолет в штопор, затем резко наклонил нос и соскользнул в пологое пике, прикрываясь ярким солнцем.

Приблизившись на сотню ярдов, он открыл огонь, и Питт видел, как пули вспороли рифленые алюминиевые листы на правом крыле позади двигателя. Атака длилась не больше двух секунд, потому что Питт также свалил в крутое пике.

Самолет ринулся вниз к воде, «фоккер» не отставал, но прекратил стрельбу, потеряв цель из виду. Питт шел вниз до тех пор, пока не разглядел людей, прогуливающихся по обоим берегам реки, экскурсантов на верхней палубе небольшого парохода и пожарных на проплывавшем внизу катере. Казалось, самолет вот-вот рухнет в воду, но в последнюю секунду Питт взял штурвал на себя, выровнял машину и направил прямо к Бруклинскому мосту.

Опутанный множеством поддерживающих тросов знаменитый мост выглядел как паук в гигантской паутине. При виде двух самолетов, летевших к мосту, движение замерло, люди разглядывали их из своих автомобилей. Прохожие и велосипедисты также остановились и бросились к перилам. Не веря своим глазам, люди смотрели, как истребитель времен Первой мировой войны хладнокровно расстреливал тихоходный трехмоторный самолет.

— Боже мой! — пробормотала Мэри. — Ты что, собираешься пролететь под мостом?!

— Лучше помоги мне, — буркнул Питт.

Он направил самолет точно между опорными башнями, прикинув на глаз, что от моста до воды около ста пятидесяти футов. Оставляя дымный хвост от центрального двигателя, самолет промелькнул под мостом и вырвался на открытое пространство, едва не задев буксир, тянувший несколько барж.

Завороженные зрелищем проплывшего над ними моста, дети подумали, что это входит в программу поездки. Не подозревая о нависшей над ними опасности, они затянули песенку:

У маленькой Мэри Большая потеря:

Пропал ее правый башмак.

В это время диспетчеры аэропорта Кеннеди и ближайших к нему площадок для небольших самолетов наконец услышали СОС, который непрерывно посылала Мэри. Одновременно сообщения о странном сражении в воздухе поступили и в полицию. Диспетчер аэропорта Кеннеди немедленно связался с начальством:

— Я получил СОС от женщины со старого трехмоторного «форда», участвующего в сегодняшнем воздушном шоу. Она заявляет, что на нее напал истребитель времен Первой мировой войны.

Главный диспетчер рассмеялся:

— А еще марсиане высадились около статуи Свободы.

— Нет, шеф, в этом что-то есть. Мне только что сообщили из полиции, что красный триплан преследует старый трехмоторник под Бруклинским мостом. Он уже поджег один из его двигателей.

Смех тотчас оборвался:

— Не знаешь, внутри есть пассажиры?

— Полиция говорит, что на борту пятнадцать детей-инвалидов. — Помедлив, диспетчер добавил, его голос дрожал: — Я даже слышу, как они поют.

Сразу же став серьезным, главный диспетчер подошел к радарам, выстроившимся в ряд, и спросил оператора, вглядывающегося в монитор.

— Что у тебя над Манхэттеном?

— Два самолета над Ист-Ривер, но большой только что исчез с экрана.

— Разбился?

— Похоже на то.

Глаза главного диспетчера потемнели от боли.

— Бедные дети, — печально пробормотал он.

Пролетев в нескольких футах от тросов, «фоккер» круто взмыл вверх, чтобы набрать высоту, развернуться и снова атаковать. Питт бросил самолет в крутой вираж, пролетев где-то над одиннадцатым и тринадцатым причалами. Снизившись, он прошел в двухстах футах над Уолл-Стрит. Затем, выровняв самолет, пролетел над статуей Джорджа Вашингтона. Едва не задев крыльями небоскреб, в котором от выхлопа двигателей задрожали стекла, Питт наконец вырвался на свободное пространство.

С ужасом наблюдавшая за ним побледневшая Мэри прошептала:

— Это просто безумие!

По ее щеке, рассеченной куском разлетевшегося стекла, текла кровь.

— Прости, — спокойно ответил Питт. — У меня нет выбора.

Заметив внизу широкую улицу, оказавшуюся южным концом Бродвея, он снова снизился. Заложив вираж, Питт прошел над фондовой биржей и чуть не задел шпиль на соборе Святого Павла. Полицейские машины попытались следовать за ним, но не смогли пробиться на полных транспорта улицах и скоро отстали.

Пилот «фоккера» также потерял Питта, лавировавшего между зданиями. Покружив над Ист-Ривер, он поднялся на тысячу метров и направился вдоль нижней части Манхэттена. Пройдя над рядами судов, стоявших у причалов Южного порта, он заметил вдали блеснувшую на солнце обшивку самолета. Высунувшись из кабины, пилот даже снял очки. Не веря своим глазам, он уставился на самолет, летевший между небоскребами.

Питт прекрасно понимал, какой опасности он всех подвергает, но так же хорошо представлял, что будет, если «фоккер» подожжет его. Тогда он рискует и детьми, и жизнями тех людей, что находились внизу, на улицах. Он мог только уходить от врага, чтобы выиграть время и выбраться из города. Пусть тогда сумасшедший «фоккер» сам разбирается с полицейскими вертолетами. Сосредоточившись на том, как спасти детей, он услышал, как они поют:

Милая Мэри,

Не плачь о потере

Ботинка для правой ноги!

Сошьем тебе новый

Иль купим готовый,

Но только смотри — береги!

Неожиданно Питт заметил, как на проплывавшей внизу улице полетели осколки асфальта. Оказалось, что «фоккер» снова сел ему на хвост и выпустил новую очередь. Пули прошли мимо, накрыв группу желтых такси и почтовый ящик на углу опустевшей улицы, но, по счастью, никого не задев.

Вначале Питт решил, что его также не задело, но потом самолет резко скользнул вниз, и он понял, что отказал руль высоты. Видимо, пули перебили тросы управления, проходившие по внутренней поверхности фюзеляжа.

— Что случилось? — спросила Мэри.

— Последней очередью перебило руль высоты. Я не могу набрать высоту.

«Фоккер» почти приблизился, но, заметив стоявшие прямо на его пути здания, упустил момент для нанесения решающего удара. Резко поднявшись вверх, пилот сделал полупетлю и полетел в обратном направлении.

Питт понял, что противник не собирается терять время на лобовую атаку. Он готовился зайти сверху и расстрелять хвост самолета.

— Ты видишь его? — спросил Питт у Мэри.

— Нет, наверное, он как раз за нами, — спокойно ответила женщина.

В проходе появилась Келли:

— Дети ведут себя просто потрясающе. Они так спокойно все переносят.

— Потому что не знают, как мало у нас времени, — заметил Питт.

Самолет продолжал лететь по прямой. Бродвей постепенно уходил на восток. Повернув у Сорок восьмой улицы, Питт понял, что опасность не миновала. Руль высоты продолжал бездействовать, и ему приходилось нажимать на педали изо всей силы, чтобы почувствовать хоть какую-то отдачу. Малейшее движение штурвала могло заставить самолет врезаться в стену здания. Управляя дросселями двигателей, Питт с трудом выровнял курс вдоль Бродвея.

Облегченно вздохнув, он облизал пересохшие губы. Отвесные стены зданий мелькала так близко, что казалось, до них можно было дотронуться рукой. Улица тянулась вдаль бесконечной лентой и вроде бы становилась уже. Заметив самолет, летевший посередине Бродвея примерно на уровне десятого этажа, люди останавливались и задирали головы. Оглушительный рев двигателей слышался за несколько кварталов. Работники контор, смотревшие из окон небоскребов на пролетавший внизу самолет, не верили своим глазам. Всем казалось, что он вот-вот свалится на мостовую.

Питт отчаянно пытался поднять нос самолета вверх, но у него ничего не получалось. Он сбросил газ, чтобы уменьшить скорость. Пилот «фоккера» оказался хорошим специалистом и охотился за ним как лиса за цыпленком. Но ему попался достойный противник, не уступавший ни в упорстве, ни в мастерстве.

Различие между ними состояло еще и в том, что Питт сражался не только за себя, — он защищал жизни двух женщин и пятнадцати детей. И одному богу известно, сколько людей могло погибнуть, если самолет упадет и взорвется на заполненных народом улицах.

Увидев мелькавшие рядом с самолетом здания, дети впервые начали нервничать. И все же они продолжали петь, Келли подбадривала их, хотя и она испугалась, заметив надвигавшиеся на них коробки, за стеклянными окнами которых были видны лица оцепеневших от ужаса людей.

С высоты тысячи футов пилот «фоккера» смотрел на самолет, летевший среди небоскребов Бродвея. Казалось, тот вот-вот рухнет на землю. С дьявольской настойчивостью он выжидал, не видя смысла в снижении и новой атаке. С тревогой наблюдал он за полицейским вертолетом, летевшим чуть впереди «фоккера» и «форда».

Точно рассчитанным движением ручки он бросил свой самолет на сближение с вертолетом. Через стекло кабины можно было увидеть, как полицейский, не сводивший глаз с красного самолета, требовал, чтобы пилот поднялся чуть выше.

Сообразив наконец, что «фоккер» заходит в атаку, пилот попытался уклониться, а сидевшие за его спиной полицейские открыли огонь из автоматов. Но хладнокровно и безжалостно выпущенная очередь попала прямо в двигатель под несущим винтом. Раздался взрыв, сопровождающийся яркой вспышкой. Через три секунды горящие обломки вертолета упали на крышу офисного здания.

Отлетевшими осколками задело несколько человек на тротуарах. Это казалось невероятным, но никто не был серьезно ранен, не было и убитых. Из-под обломков вертолета персонал здания вытащил пилота и обоих полицейских, они получили только переломы.

Бесчеловечный поступок пилота «фоккера» ничем нельзя было оправдать. Понимая, что самолет Питта сильно поврежден и ему некуда деться, он мог прекратить погоню и легко уйти от преследования. Его жизни ничто не угрожало, он расстрелял полицейских просто ради удовольствия. Даже не оглянувшись, он продолжил свою дьявольскую охоту.

Питт не заметил гибели вертолета. Улица слегка изгибалась, и он полностью сосредоточился на том, чтобы вписаться в поворот. Оглянувшись назад, Мэри с ужасом наблюдала за происходящим сквозь заднее стекло кабины.

Когда Бродвей ушел влево, Питт решил искать место для посадки. Заложив правый вираж, он ушел в сторону от высотных зданий. Едва не задев крылом статую Христофора Колумба, он двинулся вдоль Пятьдесят пятой улицы. У юго-восточного входа в Центральный парк Питт еще раз повернул и направился туда.

Тысячи людей, собравшихся в парке теплым летним днем, затаив дыхание, наблюдали за развернувшейся над их головами драмой. Завывали сирены съезжавшихся со всего города полицейских машин. Со стороны Пятой авеню появилась группа полицейских вертолетов и несколько машин с тележурналистами.

— Он возвращается! — прокричала Мэри, — Он набрал высоту и заходит сзади!

Оставалась последняя возможность. Рассчитав, что «фоккер» атаковал с бреющего полета и у него, скорее всего, на исходе патроны, Питт попытался запустить подбитый двигатель. Мотор чихнул, несколько раз провернулся и заработал, набирая обороты.

Ожидая нападения сверху, Питт увеличил скорость и одновременно увел самолет вправо. Маневр оказался удачным. Резко уклонившись, Питт вывел самолет из-под обстрела. Выпущенная «фоккером» очередь прошла слева от них.

Но старый транспортный самолет не мог тягаться по маневренности с вертким трипланом, на котором еще восемьдесят лет назад летали лучшие немецкие пилоты. «Фоккер» дал еще одну очередь, и Питт почувствовал, как град пуль ударил в крыло и правый двигатель. Под капотом двигателя начался пожар, но он продолжал работать. «Фоккер» ушел куда-то в сторону, видимо выбирая направление для новой атаки.

Неожиданно лавина пуль обрушилась на кабину, изрешетив приборный щиток. Казалось, сумасшедший пилот предвидел каждый шаг Питта. Когда «фоккер» пронесся над разбитой вдребезги кабиной и ушел вперед, Питт понял, что настала его очередь для удара. Резко открыв все три дросселя, он послал самолет вперед. С двумя двигателями его скорость была равна скорости «фоккера», но третий мотор, выбрасывавший клубы дыма, позволил ему немного оторваться. Лицо Питта было забрызгано бензином и покрыто кровью от порезов осколками ветрового стекла. Едва различая в дыму красный самолет, Питт крикнул:

— Буль ты проклят!

Пилот «фоккера» слишком поздно заметил серебристый самолет в двадцати футах над собой и повел себя так, как и предвидел Питт. Вместо того чтобы уйти вверх, он стал прижиматься к земле. Одно из больших колес «форда» врезалось в его верхнее крыло, мгновенно превратив его в груду обломков. Быстро оглянувшись, Питт увидел, что «фоккер» вошел в штопор. Не растерявшись от дерзкой выходки Питта, пилот погрозил ему кулаком. Продолжая вращаться, триплан врезался в деревья.

Ударившись о ствол большого вяза, пропеллер разлетелся вдребезги, фюзеляж и крылья смялись, как клееная детская модель аэроплана из дерева и ткани. Через минуту место аварии окружили полицейские машины, сверкающие красно-белыми огнями.

С редким спокойствием, которого Питт не ожидал от девушки, Келли руководила детьми. А те продолжали самозабвенно распевать, пока поврежденный самолет пытался удержаться в воздухе.

Не дожидаясь, пока центральный и правый двигатели охватит пламя, Питт выключил их. Как тяжело раненная рабочая лошадь, которая до последнего тянет в упряжке, старый самолет цеплялся за воздух, оставляя за собой черный шлейф дыма. Питт направил его к видневшемуся вдали большому зеленому полю.

Все его пространство было заполнено отдыхающими людьми. Увидев надвигающийся прямо на них изрешеченный пулями самолет, они стремглав разбегались в стороны. Всем казалось, что через несколько секунд самолет рухнет на землю и взорвется.

Высунувшись из бокового окна, чтобы уберечься от дыма, заполнившего кабину, Питт окинул взглядом поле, определяя место для посадки. В обычной ситуации он мог посадить самолет и на пятачке, но теперь машина стала практически неуправляемой. Убедившись, что поблизости никого нет, Питт прикрыл дроссель и направил самолет вниз.

Затаив дыхание, столпившиеся у края лужайки люди следили за ним. Многие молились, чтобы охваченный дымом и пламенем самолет не взорвался при приземлении. Как зачарованные, все прислушивались к ужасающему реву единственного мотора, работающего из последних сил.

Едва не зацепившись за верхушки деревьев, старый самолет дважды резко подскочил и, наконец, встал на колеса. К всеобщему удивлению, прежде чем остановиться, он прокатился еще полсотни метров. Наблюдавшие за посадкой не могли поверить своим глазам.

Заметив толпу, ринувшуюся к самолету, Питт выключил последний двигатель, посмотрел, как лопасти пропеллера замерли в вертикальном положении, и повернулся к Мэри. Но тотчас замер, увидев ее мертвенно-бледное лицо. Протянув руку, попытался нащупать пульс. Не найдя его, Питт стиснул зубы.

Запыхавшаяся Келли заглянула в кабину.

— Ты сделал это! — радостно закричала она.

— Дети? — отсутствующим голосом спросил Питт.

— Никто не пострадал.

Тут она увидела, что спинка сиденья Мэри изрешечена пулями. Заметив, как Питт мрачно покачал головой, Келли в ужасе застыла. Разглядев кровь на полу кабины, она все поняла, и ее лицо исказилось от боли.

— Почему? — только и смогла выговорить она. — Почему? Мэри не должна была умереть!

Отовсюду, с близлежащих улиц и из парка бежали люди. У кабины собрались тысячи человек, они кричали и махали руками. Но Питт никого не видел и не слышал. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. От усталости он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Он сумрачно взглянул на Келли, которая тихо всхлипывала, закрыв лицо руками:

— Тот, кто летел в «фоккере», убил не только ее. На его совести много других безвинно загубленных жизней.

— Все это так нелепо, так ужасно, — плакала Келли.

— Это работа «Цербера», — тихо произнес Питт. Его слова потонули в раздававшихся снаружи криках. — Я отыщу его даже в аду.

25

После того как врачи обработали шишки и синяки, полученные во время драматического полета, дети вернулись к родителям. В это время Питт стоял рядом с убитой горем Келли, наблюдая, как выносят из самолета тело Мэри Кон-рой. Самолет оцепили, а Питта и Келли проводили к машине, чтобы отвезти в ближайшее полицейское отделение для допроса.

Прежде чем сесть в машину, Питт обошел свой самолет, удивляясь количеству нанесенных ему повреждений. Каким-то чудом он продержался в воздухе, позволив Питту посадить его на луг. Он осмотрел пробитый пулями хвост, аккуратные дырочки в верхней обшивке крыльев, разбитые головки цилиндров на двух двигателях, над которыми еще клубился легкий дымок.

Положив руку на колесо, Питт пробормотал:

— Спасибо тебе, дружище.

Потом он спросил у дежурного полицейского, не могли бы они остановиться у обломков «фоккера» до того, как направиться в управление. Тот кивнул и указал на ближайшую полицейскую машину.

Висевший на вязе в двадцати футах над землей, красный «фоккер» выглядел как покореженный воздушный змей. Подогнав к дереву лестницу, пожарные осматривали покалеченный самолет. Выйдя из полицейской машины, Питт подошел поближе. Он остановился поддеревом, где на траве лежал разбитый двигатель. Питт удивился: это был не модернизированный аналог, а оригинальный обертовский девятицилиндровый двигатель мощностью в сто десять лошадиных сил. Потом заглянул в открытую кабину. Она была пуста.

Осмотрев ветки дерева, Питт затем изучил землю под самолетом. Среди оставленных пилотом вещей оказались летная кожаная куртка, шлем и очки. Линзы были запачканы кровью. Каким-то образом пилоту удалось исчезнуть.

Пока полицейские допрашивали Келли, Питту разрешили связаться с местным отделением компании по обслуживанию самолетов и договориться, чтобы машину разобрали и переправили в Вашингтон. Там она попадет в руки реставраторов, которые вернут ей первоначальный вид. После этого Питт позвонил Сэндекеру и доложил о происшедшем.

Сделав все звонки, Питт спокойно уселся за пустой стол в полицейском участке и принялся разгадывать кроссворд. Когда Келли вышла, он обнял ее, усадил на скамью, а потом вошел в кабинет, где за обшарпанным дубовым столом сидели четыре детектива.

— Мистер Питт? — уточнил мужчина с тонкими усиками. На нем не было пиджака, и он носил узкие подтяжки.

— Да, это мое имя.

— Инспектор Марк Хакен. Мы с коллегами хотели бы задать вам несколько вопросов. Вы не будете возражать, если мы запишем наш разговор?

— Конечно.

Хакен не стал представлять остальных трех человек, находившихся в комнате. Они не походили на полицейских, какими их принято показывать по телевизору. Скорее они были похожи на обычных людей, которые стригут свои газоны по выходным.

Он начал с того, что попросил Питта коротко рассказать о себе, о своей работе в НУМА и, наконец, объяснить, почему он привел свой старый самолет на воздушное благотворительное шоу для детей-инвалидов. Затем детектив попросил подробно рассказать о полете.

Пока Питт детально описывал все происшедшее, начиная с того момента, как он взял на борт детей, до приземления в Центральном парке, другие детективы делали записи, время от времени задавая уточняющие вопросы.

Один из детективов взглянул на Питта и заметил:

— Я сам бывший пилот. Надеюсь, вы понимаете, что можете отправиться в тюрьму за свои художества. Не говоря уже о том, что можете потерять летную лицензию.

Чуть заметно улыбнувшись, Питт спокойно посмотрел на детектива:

— Я спасал жизнь пятнадцати детей-инвалидов, если это делает меня преступником, значит, пусть так и будет.

— И все же вы могли избежать этого, если бы не свернули к реке и не полетели над городскими улицами.

— Если бы я не свернул к Уолл-Стрит, нас бы наверняка подбили и мы бы свалились в реку. Поверьте мне, я говорю правду, в этом случае не выжил бы никто.

— Но вы должны признать, что сильно рисковали.

Питт спокойно пожал плечами:

— В противном случае я не сидел бы здесь, а кормил рыбок на дне.

— Вы не знаете, почему другой пилот захотел рискнуть самолетом, стоящим миллион долларов, оснастил его уникальным боевым оружием и напал на старый самолет с детьми? — спросил Хакен.

— Мне самому очень хотелось бы это узнать.

— И мне, — насмешливо подхватил Хакен.

— Вы уже установили личность пилота? — решился задать вопрос Питт.

— Ни малейшей зацепки. Он растворился в толпе и исчез.

— У самолета должен быть регистрационный номер, который может вывести на владельца.

— Наши эксперты еще не закончили осмотр.

— Вероятно, у руководителей воздушного шоу есть список участников. Мы все заполняли регистрационные листы для получения страховки. Они могут вывести вас на пилота.

— Мы работаем над этим вместе с полицейскими Нью-Джерси. Они сказали, что в полицию позвонил хранитель коллекции самолетов и рассказал, что похожий самолет стоял в ангаре на небольшом поле близ Питтсбурга. Он заявил, что владельца зовут Рауль Сент-Джастин.

— Не похоже на настоящее имя, — заметил Питт.

— Согласен с вами, — ответил Хакен. — А вы, случайно не знакомы с этим Сент-Джастином, или как его там зовут?

— Нет, — Питт уверенно посмотрел в глаза Хакена, — Мы успели обменяться только парой слов, потом он отошел.

— О чем он говорил с вами?

— О его самолете. Я всегда восхищался старыми машинами. Больше ни о чем.

— Значит, вы раньше его не встречали?

— Нет.

— Вы можете описать его и помочь нашему эксперту составить фоторобот?

— Буду рад сотрудничать.

— Нам очень жаль, что пришлось допросить вас и мисс Иген. Но в связи со смертью Мэри Конрой, а также по обвинению в угрозе жизни людей нам пришлось открыть дело. Удивительно, что никто не пострадал, когда красный самолет преследовал вас над городскими улицами и наш полицейский вертолет упал рядом с оживленным перекрестком.

— Слава богу, все обошлось, — явно сожалея о случившемся, проговорил Питт.

— Думаю, что на сегодня все, — подвел итог Хакен. — Конечно, и вы, и мисс Иген не должны покидать город, пока наше расследование не завершится.

— Боюсь, что это невозможно, инспектор.

Тот недоуменно поднял брови. Он не привык к тому, чтобы ему возражал и тем более собирался куда-то смыться в разгар следствия свидетель по такому важному делу.

— Могу я узнать почему?

— Потому что я участвую в правительственном расследовании причин пожара на борту круизного судна «Изумрудный дельфин», а также похищения исследовательского судна НУМА. Мое присутствие необходимо в Вашингтоне. — Полюбовавшись произведенным эффектом, Питт продолжил: — За разъяснениями вы можете обратиться к моему начальнику. Это адмирал Сэндекер. — Достав из бумажника визитную карточку, он протянул ее слегка ошарашенному Хакену. — Вот его номер телефона.

Тот передал карточку одному из детективов. Взяв ее, полицейский сразу же вышел из комнаты.

— Господа, вы наконец закончили? Мне хотелось бы отвезти мисс Иген домой.

Хакен кивнул и указал на дверь:

— Пожалуйста, только подождите несколько минут, пока нам подтвердят вашу связь с правительством и расследованием.

Питт нашел Келли свернувшейся в клубочек на деревянной скамье. Она выглядела как маленькая девочка, оставленная на пороге приюта.

— С тобой все в порядке?

— Я не могу прийти в себя после смерти Мэри, — грустно ответила девушка. — Она была близким другом моего отца в течение многих лет.

Питт огляделся вокруг и осмотрел переполненный людьми участок. Убедившись, что рядом с ними никого нет, он спросил:

— Скажи, насколько Мэри была близка с твоим отцом?

Келли раздраженно покосилась на него:

— Они были любовниками в течение ряда лет, если именно это тебя интересует.

— Нет, я хотел услышать не об этом, — покачал головой Питт. — Насколько хорошо она была знакома с проектами твоего отца?

— Она была хорошо с ними знакома. Из-за того, что я занималась собственной карьерой и у меня почти не было времени на отца, Мэри стала его доверенным лицом, секретарем, подругой и домохозяйкой. В то время, когда не летала, конечно.

— Он когда-нибудь разговаривал с тобой о своей работе?

Келли мотнула головой:

— Папа был очень замкнутым человеком. Он всегда говорил, что неспециалисту невозможно объяснить суть его работы. Только на борту «Дельфина» он рассказал мне кое-что. Он очень гордился своими техническими разработками в области корабельных двигателей и объяснил за обедом принцип их действия.

— И это все, что он тебе когда-либо рассказывал?

— После нескольких рюмок мартини в гостиной он как-то объявил, что совершил открытие века. Я тогда подумала, что он просто выпил лишнего.

— Тогда получается, что Мэри была единственным человеком, который был знаком с его работой?

— Нет. — Она посмотрела так, будто вдруг вспомнила о чем-то. — Есть еще Джошуа Томас.

— Кто?

— Доктор Джошуа Томас был другом моего отца и иногда помогал ему в исследованиях. Они одновременно получили докторскую степень в Массачусетсе, папа как инженер, а Джош — по химии.

— Ты знаешь, как с ним связаться?

— Да, — ответила Келли.

— Где находится лаборатория отца?

— В его доме, неподалеку от Джин Тэйлор.

— Можешь позвонить доктору Томасу? Я хотел бы встретиться с ним.

— По какому делу?

— Можешь сказать, что я умираю от любопытства и хочу узнать, что это за «открытие века».

26

Стоя на возвышении, адмирал Сэндекер отбивался от репортеров. Больше всего на свете он не любил выступать перед прессой. Хотя он всегда находился в хороших отношениях с масс-медиа и не раз имел удовольствие общаться с журналистами тет-а-тет, при свете прожекторов он чувствовал себя не в своей тарелке. Адмирал не любил вертеться как уж на сковородке, избегая провокационных вопросов. Прямота и честность, свойственные адмиралу Сэндекеру, были явно не к месту в бюрократическом и чопорном Вашингтоне.

Выдержав сорокаминутный град вопросов о роли НУМА в расследовании обстоятельств трагической гибели «Дельфина», Сэндекер вздохнул с облегчением, заметив, что журналисты начали выдыхаться.

— Не могли бы вы рассказать, что нашли ваши сотрудники во время погружения на подводной лодке? — спросила известная всей стране дама, телевизионный репортер.

— Видимо, они нашли доказательства того, что лайнер загорелся не случайно, — ответил Сэндекер.

— Вы могли бы описать эти доказательства?

— В том месте, где, по словам команды, начался пожар, они обнаружили горючий материал.

— Вы определили его состав? — спросил репортер из «Вашингтон пост».

— Как мне сообщили, его исследуют в лаборатории ФБР, — ушел от прямого ответа Сэндекер. — Скоро они сообщат о результатах.

— Что вы можете рассказать о террористах, похитивших ваше исследовательское судно «Изыскатель»? — спросил репортер из Си-эн-эн.

— Мне нечего добавить к тому, что вы уже знаете. Все пираты, участвовавшие в похищении, погибли. Поэтому нам не у кого выяснить причины захвата судна.

Подняла руку женщина в голубой блузке из новостей Эй-би-си:

— Как вашим людям удалось уничтожить пиратский корабль и всех, кто находился на его борту?

Сэндекер заранее приготовился к ответу на этот вопрос. Хотя ему и не хотелось этого делать, все же он солгал, чтобы на ученых и команду «Изыскателя» не навесили ярлык убийц.

— Насколько мы знаем, один из охранявших вход в лагуну выстрелил ракетой в «Изыскатель». В темноте он промахнулся, и ракета попала в пиратский корабль.

— Что случилось с охранником? — продолжала расспрашивать женщина. — Он может дать показания?

— Нет, к несчастью, он погиб во время стычки с моим директором по спецпроектам. Он пытался остановить охранника и не дать ему выстрелить в наш корабль еще раз.

Внимание Сэндекера привлек репортер из «Лос-Анджелес тайме»:

— Не видите ли вы связи между этими двумя происшествиями?

Сэндекер поднял руки и пожал плечами.

— Для меня это загадка. Может быть, вы обратитесь в ФБР или ЦРУ? Их расследование продолжается.

Репортер попросил разрешения задать еще один вопрос. Адмирал не возражал.

— Известно, что директор департамента специальных проектов НУМА руководил спасением людей с «Дельфина». Не он ли не допустил уничтожения исследовательского судна и вчера спас жизни детей-инвалидов во время воздушного поединка в Нью-Йорке?

— Да, — гордо ответил Сэндекер. — Как вам известно, его зовут Дирк Питт.

Из глубины комнаты какая-то журналистка выкрикнула следующий вопрос:

— Не думаете ли вы, что здесь тоже есть связь?

— Нет, я так не думаю, — оборвал ее Сэндекер. — Пожалуйста, не задавайте мне больше вопросов на эту тему, потому что я еще не разговаривал с мистером Питтом после этого происшествия. Я знаю только то, что прочитал в ваших газетах и видел в ваших выпусках новостей.

Сделав паузу, Сэндекер снова поднялся на возвышение, поднял руки:

— Леди и джентльмены, это все, что я знаю. Благодарю вас за внимание.

Когда адмирал вернулся к себе, у кабинета его ждал Йегер Хайрем. Около его стула стоял старый кожаный портфель доктора Иге на. Питая слабость к старым вещам, Хайрем обычно брал его с собой, когда работал дома. Он оказался более вместительным, чем обычные портфели.

Поднявшись, Хайрем вошел вслед за Сэндекером в кабинет.

— Есть новости? — спросил Сэндекер, усаживаясь за свой стол.

— Я подумал, что вам будет интересно узнать о работе ЦРУ на пиратском судне, — заметил Йегер, открывая портфель и вынимая папку.

Приподняв брови, Сэндекер взглянул на Йегера сквозь очки:

— Откуда у тебя эти сведения? ЦРУ нам еще ничего не сообщило. Я только знаю, что всего... — он взглянул на часы, — десять часов назад они начали погружение на месте кораблекрушения.

— Руководитель проекта требует, чтобы ему докладывали каждый час. Поэтому мы будем знать, что они обнаружат почти одновременно с ним.

— Если выяснится, что Макс проникает в секретные файлы ЦРУ, у нас будут неприятности.

Слегка улыбнувшись, Йегер ответил:

— Поверьте мне на слово, адмирал, они никогда не узнают. Макс забирает сведения из компьютера спасательного судна до того, как их зашифруют и отправят в Лэнгли.

Теперь ухмылялся Сэндекер:

— Ладно, расскажи, что обнаружила Макс?

Открыв файловую папку, Йегер начал читать:

— Установлено, что пиратский корабль на самом деле был рабочим грузовым катером размером сто сорок пять футов. Построен на верфи Хогана в Сан-Диего, в Калифорнии, по заказу индонезийской офшорной нефтяной компании. Катер отличается хорошей маневренностью и развивает высокую скорость.

— Установили владельца? — спросил Сэндекер.

— Он зарегистрирован в нефтяной компании «Барак ойл», которая входит в «Колэксико».

— "Колэксико"... — задумчиво повторил Сэндекер. — А я думал, что ее перепродали и сразу же закрыли.

— Закрытие компании лишило бы индонезийское правительство основного источника дохода от добычи нефти.

— Кто приобрел «Колэксико»?

Йегер посмотрел на него с улыбкой:

— Корпорация «Цербер».

Откинувшись на стуле, Сэндекер самодовольно усмехнулся:

— Хотел бы я видеть лицо Чарльза Дэвиса, когда он это услышит.

— Передача собственности нигде не зафиксирована, — заметил Йегер. — Формально владелец не менялся. В наших базах данных следы судна теряются в 1999 году. Вряд ли на борту катера найдут материалы, указывающие на принадлежность к «Церберу».

— ЦРУ еще не установило личности пиратов?

— Тела сильно повреждены взрывом, поэтому их сложно опознать. Охранника из сторожки отливом унесло в море. Как и предполагал Дирк, скорее всего, многие из этих парней уволились из спецназа и стали наемниками. Зубные карты и отпечатки пальцев наверняка помогут определить их имена.

— В наши дни так часто бывает с военными.

— К несчастью, наемникам платят больше, чем военным.

— Нет ли у Макс догадок о мотиве, побудившем руководство «Цербера» пойти на массовое убийство?

— Она не может работать без исходных данных.

— Может быть, все дело в личности доктора Игена, — задумчиво добавил Сэндекер.

Вернувшись к своему любимому компьютеру, Хайрем уселся за клавиатуру. Он вызвал Макс и, пока она не потаилась, задумчиво всматривался в пустой экран. Увидев голографическое изображение, Хайрем спросил:

— Ничего не произошло, пока я был у адмирала?

— Ныряльщики сообщили, что не нашли практически ничего, относящегося к пиратской команде. Ни личных вещей, ни записных книжек, только одежду и оружие. Тот, кто руководил пиратской операцией, сумел замести следы.

— Я хотел бы, чтобы ты пока отвлеклась от этого проекта и детально изучила биографию доктора Элмора Игена.

— Ученого?

— Его самого.

— Посмотрю, что я смогу накопать, помимо общеизвестных сведений.

— Благодарю тебя, Макс.

Йегер чувствовал себя уставшим. Он решил пораньше уйти домой. С тех пор как он начал заниматься расследованием гибели «Изумрудного дельфина», уделял все меньше внимания семье. Поэтому он решил сводить сегодня жену и дочерей сначала поужинать, а потом в кино. Поставив кожаный портфель на незанятую часть приставного стола, он открыл его, чтобы положить кое-какие документы.

Йегер относился к тем людям, которых трудно чем-либо удивить. Его знали как спокойного и уравновешенного человека. Но то, что он увидел, потрясло его до глубины души. Осторожно, как в капкан, он опустил руку внутрь портфеля. Потом понюхал маслянистую жидкость с характерным запахом смазки, в которую угодили его пальцы и которая наполовину заполняла внутренность портфеля.

«Этого просто не может быть!» — пронеслось в голове. Йегер не выпускал портфель из рук с тех пор, как вышел из офиса Сэндекера.

27

Келли ехала по девятому скоростному шоссе вдоль восточного берега реки Гудзон. Погода стояла пасмурная, время от времени начинался дождь. Хотя асфальт был влажным, она легко управляла спортивным «ягуаром». Автоматика и фирменная резина позволяли выжимать максимальную скорость.

Расслабившись на мягком сиденье, Питт наслаждался поездкой. Доверяя водительским навыкам Келли, он все же иногда бросал взгляд на стрелку спидометра, проверяя на всякий случай, насколько хорошо она справляется со скользкой дорогой.

К счастью, ранним субботним утром дорога была почти пуста. Питт продолжал наблюдать за открывающейся ему сельской местностью. Сразу за ограждением начинались скалы, покрытые зеленью. Чуть дальше тянулся ряд могучих деревьев, закрывавших обзор. Горизонт расширился, когда они поехали вдоль полей фермеров.

Миновав множество изящных особняков близ Стоуни Пойнт, Келли свернула направо, на узкую асфальтовую дорогу. Они проехали мимо нескольких живописных домиков с цветниками и ухоженными лужайками. Изогнувшись как змея, дорога привела их к воротам в массивной каменной стене.

Тянувшаяся вправо и влево десятифутовая стена выглядела как серьезная преграда. Массивные стальные створки ворот могли бы остановить летящий на полной скорости многотонный грузовик и даже груженый трейлер. В двадцати ярдах от ворот висели на высоких кронштейнах две телевизионные камеры. Их можно было отключить только метким выстрелом.

Остановившись около каменного столбика с пультом, Келли набрала код. Потом, достав карточку из бардачка, набрала еще одну группу цифр. Только тогда ворота начали медленно открываться. Как только машина проехала, створки быстро сомкнулись. Если бы сзади ехала еще одна машина, она не успела бы проследовать за «ягуаром» внутрь.

— Твоего отца, как я погляжу, серьезно волновала проблема безопасности, — заметил Питт. — Его система еще более тщательно продумана, чем моя.

— Мы пока не проехали мимо охранников. Ты их не видишь, но впереди еще несколько препятствий.

Дорога извивалась среди полей пшеницы, люцерны и других злаков. Когда они проезжали среди виноградников с созревающими лозами, перед автомобилем неожиданно поднялось заграждение. Зная о нем, Келли заранее снизила скорость. Как только она остановилась, из-за огромного дерева вышел человек с автоматом. Наклонившись, он заглянул в автомобиль:

— Всегда рад вас видеть, мисс Иген.

— Привет, Гэс. Как твоя малышка?

— Мы выплеснули ее вместе с грязной водой после купания, — рассмеялся охранник.

— Вы поступили мудро, — улыбнулась Келли; указав на дом, видневшийся среди деревьев, она спросила: — Джошуа там?

— Да, мисс, — ответил охранник. — С тех пор как умер ваш отец, мистер Томас живет затворником. Мне очень жаль. Доктор Иген был замечательным человеком.

— Благодарю вас, Гэс.

— Всего хорошего, — произнес охранник и так же внезапно исчез за деревом.

Питт удивленно взглянул на Келли:

— Что означает эта чепуха — «выплеснуть ребенка вместе с грязной водой»?

— Пароль, — улыбаясь, объяснила Келли. — Если бы я спросила насчет его малыша, а не малышки, он бы знал, что меня держат в качестве заложницы и застрелил бы тебя, а затем предупредил остальных охранников.

— Ты выросла в подобных условиях?

— Слава богу, нет. Когда я была маленькой девочкой, такая охрана еще не была нужна. Моя мама умерла, когда мне было десять. Отец все время пропадал на работе, поэтому он подумал, что будет лучше, если я перееду в город и стану жить со своей теткой. Поэтому я выросла на окраине Нью-Йорка.

Келли остановила «ягуар» на подъездной дорожке перед входом в большой трехэтажный дом в колониальном стиле. Выйдя из машины, Питт последовал за ней по ступенькам, ведущим к огромным двойным дверям, на которых были вырезаны изображения викингов.

— Что они означают?

— Ничего особенного. Папа увлекался историей викингов. Кроме работы, это было единственным его развлечением.

Держа в руке ключ, Келли нажала на звонок:

— Я могу открыть сама, но лучше предупредить Джоша.

Через полминуты им открыл лысый мужчина лет шестидесяти. На нем был жилет, полосатая рубашка и криво повязанный галстук-бабочка. Прозрачные голубые глаза и тщательно подстриженные усы выдавали человека, всегда погруженного в свои мысли. Неестественная краснота лица и тонкого носа указывала на склонность к алкоголю.

Завидев Келли, он широко улыбнулся, шагнул вперед и крепко обнял ее.

— Келли, как я рад снова видеть тебя. — Потом отпустил девушку, и его лицо омрачилось. — Я так сожалею о случившемся с Элмором. Вероятно, это было ужасно — видеть, как он умирает.

— Благодарю тебя, Джошуа, — тихо ответила Келли. — Знаю, как ты переживал.

— Я не ожидал, что он уйдет таким образом. Больше всего я боялся, что они его убьют.

Питт решил потом спросить, кого имел в виду Томас. Когда Келли представила его, он подошел и пожал протянутую ему руку. Хотя рукопожатие было не таким крепким, как он ожидал, Томас держался приветливо:

— Рад встретиться с вами, Келли все рассказала мне по телефону. Благодарю вас, что вы дважды спасли ее жизнь.

— Жаль, что я не смог помочь и доктору Игену.

Лицо Томаса погрустнело. Он обнял Келли за плечи:

— И еще Мэри. Какая удивительная женщина. Зачем кому-то понадобилось убивать ее?

— Это большая потеря для нас обоих, — печально ответила Келли.

— Келли рассказала мне, что вы были очень близки с ее отцом, — ввернул Питт, пытаясь сменить тему.

Томас пригласил их войти:

— Да, конечно. Почти сорок лет мы проработали вместе. Элмор был лучшим из всех, кого я знал. Он объединял гениальность Эйнштейна и предприимчивость Николы Тесла. И Мэри была по-своему прекрасна. Возможно, она стала бы первоклассным ученым, если бы так не любила летать.

Томас провел их в уютную гостиную с викторианской мебелью и предложил по бокалу вина. Усадив Питта и Келли на диван, он вышел и вскоре вернулся с подносом, на котором была бутылка «шардонне» и три бокала.

— Как-то странно, что я угощаю Келли в ее собственном доме.

— Пока не уладятся дела с наследством, так оно и будет, — ответила Келли. — И вообще считай этот дом своим. — Подняв бокал, она произнесла: — За ваше здоровье!

Задумчиво рассматривая вино на свет, Питт спросил:

— Скажите, мистер Томас, над чем работал доктор Иген перед смертью?

Томас бросил взгляд на Келли, та кивнула.

— Над большим проектом — разработкой и усовершенствованием эффективного и надежного магнитогидродинамического двигателя. — Он на секунду замешкался и посмотрел Питту в глаза. — Келли говорила мне, что вы работаете морским инженером в НУМА.

— Да, верно. — У Питта складывалось впечатление, что Томас что-то недоговаривает.

— Вероятно, Келли рассказала вам, что доктор Иген находился на борту лайнера в первом его плавании, потому что на нем были установлены сконструированные им двигатели и он следил за их работой.

— Келли ввела меня в курс дела. Но я хотел бы узнать, каков был личный вклад доктора Игена. Эксперименты с этими двигателями начались примерно двадцать лет назад. Японцы построили корабль, в котором они использовались.

— Верно, но их двигатель оказался экономически невыгодным. Он не позволял развить высокую скорость. А Иген предложил модель, которая произвела революцию в области судовых двигателей. Он создал ее всего за два года. Удивительное достижение, особенно если учесть, что он работал один.

Обычно испытания занимают десять месяцев, но ему удалось построить работающую модель меньше, чем за пять. Экспериментальные образцы Элмора во многом опережали его инженерные разработки. Он создал модель, не нуждающуюся в дополнительном топливе.

— Я объясняла Дирку, что в двигателях отца в качестве топлива используется морская вода.

— Хотя идея оказалась технически безупречной, — продолжал Томас, — первые образцы работали плохо и перегревались из-за высокого трения. Я начал работать с Игеном, чтобы решить эту проблему. Строго между нами, мы создали новую формулу смазки, которая позволяла избежать взрывов даже при максимальном нагревании и трении. Это открывает дорогу двигателям, которые не изнашиваются и не требуют ремонта.

— Итак, вы создали суперсмазку, — подытожил Питт.

— Да, можно и так сказать.

— А ее можно использовать в двигателях внутреннего сгорания?

— Конечно. На автомобилях она увеличивает пробег до двух миллионов миль, — доктор Томас говорил об этом как о чем-то обыденном. — Сверхмощные дизельные двигатели проработают раз в десять дольше. Такой же эффект достигается и в любой другой отрасли транспорта — от авиации до погрузчиков и экскаваторов.

— Не говоря уже о судовых двигателях, — подхватил Питт.

— Наша смазка может работать в любом двигателе, где есть трение, — ответил Томас, — поэтому мы с Игеном и называли ее в шутку: «Каждой дырке затычка».

— А ее производство дорого обойдется?

— Поверите, если я скажу, что на каких-нибудь три цента за галлон дороже, чем самое высококачественное моторное масло?

— Не думаю, что ваше открытие сильно обрадует нефтяные компании. За ближайшие двадцать лет они могут очень легко потерять миллиарды, даже триллионы долларов. Если, конечно, они не купят вашу формулу и не начнут производить смазку сами.

Томас медленно покачал головой.

— Этого не должно случиться, — решительно ответил он. — Иген вовсе не собирался наживаться. Он хотел безвозмездно передать формулу человечеству.

— Судя по вашим словам, половина денег от формулы ваша. Вы также согласны отдать ее на благо человечества?

Томас кивнул:

— Мне шестьдесят пять, мистер Питт. У меня диабет, острый артрит, вызывающий страшные боли, и еще рак обоих легких и печени. Мне повезет, если я протяну хотя бы пять лет. Что мне делать с миллиардом долларов?

— Бедный Джошуа, — с отчаянием в голосе проговорила Келли. — Ты никогда не говорил.

Он нагнулся и потрепал ее по голове.

— Даже твой отец не подозревал об этом. Да я бы и вам не сказал, если бы не пришлось к слову. — Он запнулся и поднял бутылку: — Еще вина, мистер Питт?

— Пока нет, благодарю вас.

— Келли?

— Да, немного. То, что ты мне рассказал, сделало меня более храброй.

— Я вижу, у вас серьезная охрана, — заметил Питт.

— Да, — признался Томас. — И мне, и Элмору много раз угрожали. Забравшийся в лабораторию вор даже ранил меня в ногу.

— Кто-то пытался украсть вашу формулу?

— Не просто кто-то, а огромный синдикат.

— И вы знаете, кто конкретно?

— Та же самая корпорация, которая выбросила меня и Элмора на улицу после двадцати пяти лет напряженной работы.

— Вас обоих уволили?

— В то время папа и Джошуа все еще работали над усовершенствованием формулы масла, — ответила вместо него Келли. — Директора компании уже строили планы, как они станут производить сверхкачественную смазку и получать огромные доходы.

— Мы с Элмором не хотели об этом и слышать, — продолжал Томас. — Мы считали, что ради блага человечества цена на нее должна быть доступной. Вначале руководители компании повели себя неразумно. Они решили, что их химики располагают достаточной информацией, чтобы самостоятельно вывести формулу. Поэтому они уволили нас, пригрозив отправить в тюрьму и даже убить, если мы попытаемся завершить эксперимент самостоятельно. Но мы продолжали работу.

— Вы считаете, что теперь эта же компания пытается убить вас и украсть формулу? — уточнил Питт.

— А кто еще знает о наших исследованиях? — спросил Томас так, будто Питту был известен ответ на этот вопрос. — Когда их ученые не смогли открыть формулу и работа зашла в тупик, они начали преследовать нас.

— И кто именно?

— Корпорация «Цербер».

Питта словно бы по голове молотком хватили.

— Корпорация «Цербер», — автоматически повторил он.

— Вы с ней сталкивались? — спросил Томас.

— Есть доказательства, что они связаны с пожаром на дельфине".

Странно, но слова Питта вовсе не удивили Томаса.

— Я так и думал, — невозмутимо ответил он, — Тот, кто владеет и управляет компанией, не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои интересы. Даже если для этого потребуется сжечь лайнер вместе со всеми пассажирами.

— Непохоже, что вы хотели бы видеть его в числе своих друзей. А как насчет держателей акций? Разве они не знают о том, что происходит за их спинами?

— Почему они должны беспокоиться, если это приносит им свехприбыли? Кроме того, их слишком мало. Восемьдесят процентов акций принадлежат главе империи Кертису Мерлину Зейлу.

— Какие ужасные вещи происходят в демократической Америке! Существует корпорация, которая убивает ради выгоды...

— Даже больше, чем вы думаете, мистер Питт. Я могу назвать вам имена людей, связанных с корпорацией «Цербер», которые по разным причинам исчезли или были найдены мертвыми. Как говорят, погибли при невыясненных обстоятельствах. Некоторые якобы совершили самоубийство.

— Странно, что правительство не расследовало эту криминальную деятельность.

— У «Цербера» всюду свои люди: и в государственных учреждениях, и в федеральном правительстве. Они не задумываясь выплатят миллион долларов мелкому чиновнику, который станет тайно работать на них, доставая полезную информацию. Любой политик, лоббирующий интересы «Цербера», становится состоятельным человеком, а к выходу в отставку имеет солидный счет в каком-нибудь офшорном банке.

Томас сделал паузу и налил себе еще один бокал вина.

— Не думайте, что кто-нибудь откроет рот, стремясь снова стать честным. «Цербер» позаботится, чтобы его грязное белье не стирали публично. Семье информатора могут угрожать физической расправой и даже осуществить ее. Скажем, инсценировать несчастный случай, когда сын или дочь сломают руку или ногу. Если и тогда не удастся заставить его замолчать, то организуют самоубийство. Или он умрет от какого-либо приступа, вызванного веществом, незаметно введенным ему в толпе.

Вы удивитесь, когда узнаете, какое огромное количество независимых журналистских расследований деятельности корпорации было прекращено после закулисных встреч руководителей «Цербера» с главами газетных и телевизионных сетей. Тот, кто пытался им противостоять и вышвырнул их из своего кабинета, умер от инфаркта, когда его дочь жестоко избили в специально подстроенной драке. Поверьте мне на слово, мистер Питт, эти люди шутить не станут.

— Кто же у них занимается грязной работой?

— Специальный отдел под названием «Гадюки». Они подчиняются только личным распоряжениям Зейла. Я знаю об этом, потому что Элмору по секрету рассказал о ней старый друг из «Гадюк». Он предупредил, что нам с Игеном вынесли смертный приговор.

— Что произошло со старым другом?

— Он исчез, — подчеркнуто небрежно ответил Томас.

Вспоминая, Питт заметил:

— Хвост Цербера, стража Аида.

Томас с интересом взглянул на Питта:

— Вы знаете насчет трехголового пса?

— Логотип компании. На конце хвоста гадючья голова.

— Логотип стал основой корпоративного культа, — уточнил Томас.

— Это правила для всех работников? — спросил Питт.

— Поступив в компанию, все автоматически становятся как бы служителями культа. Корпорация обеспечивает четырехдневную рабочую неделю, большую ежегодную премию, наградные, которые выше, чем в любом другом месте. Постепенно люди становятся рабами, даже не подозревая об этом.

— У «Цербера» не возникает проблем с профсоюзами?

— Там их просто нет. Если кто-то и захочет их создать, желающие объединиться сразу же лишаются премий и прочих привилегий. Как я уже говорил, это большие деньги. А когда работник умирает или выходит в отставку, его должность обычно переходит к его детям, поэтому в компанию практически невозможно попасть со стороны. Все отношения сверху донизу похожи на отношения прихожан в церкви. Поклонение компании стало частью их жизни. С точки зрения работников, «Цербер» не может совершить ничего плохого.

— Как получилось, что вы и доктор Иген прожили так долго после того, как расстались с компанией?

— Потому что нас специально оставили в покое. Человек, который руководит этими операциями, хотел, чтобы мы продолжали работу, а затем рассчитывал украсть формулу смазки и разработки МГД-двигателя.

— Зачем нужно было ждать, пока двигатели доктора Игена построят и установят на «Дельфине»?

— Чтобы уничтожить корабль и обвинить во всем конструкторов, — ответил Томас. — Одни подозрения в том, что двигатели ненадежны, отпугнули бы конкурентов, а они получили бы патент по дешевке.

— Но ведь пожар начался не в машинном отделении.

— Я не знал об этом, — удивился Томас. — Если то, что вы говорите, верно, тогда можно предположить, что операция пошла не так, как было запланировано. Но это только предположение.

— Возможно, и верное, — соглашаясь, подхватил Питт. — В часовне, с которой, по словам команды, начался пожар, мы нашли зажигательные приспособления. Рискну предположить, что подобные устройства были установлены в разных местах, в том числе в машинном отделении. Оттуда огонь должен был перекинуться на верхние палубы и лишь затем разгореться в часовне, являвшейся последним звеном цепочки. Но что-то, видимо, не сработало и не позволило поджигателям полностью осуществить свой дьявольский замысел.

Питт не сказал, однако он понимал, что после неудачной попытки свалить пожар на двигатели люди «Цербера» решили потопить корабль до начала официального расследования.

Шепотом, так что Питт едва мог расслышать, Томас добавил:

— Боюсь, что они предпримут вторую попытку на «Золотом марлине».

— На новой роскошной субмарине, которая была разработана как подводный круизный корабль?

— Да, через два дня она выходит в первое плавание.

— С чего ты взял, что ей что-то угрожает? — удивилась Келли.

Томас поднял голову и уставился на собеседников.

— Вы разве не знаете?

— Не знаем чего? — уточнил Питт.

— "Золотой марлин" принадлежит компании «Голубые моря». И там тоже стоят двигатели, которые разработали мы с Элмором.

28

Питт немедленно информировал адмирала Сэндекера, и тот тут же распорядился отправить за ним принадлежащий Агентству реактивный самолет, чтобы подобрать его в аэропорту Джин Тэйлор. На обратном пути Келли вела машину еще быстрее и добралась до взлетной полосы за несколько минут до приземления самолета. Она собралась сопровождать его в Вашингтон и все аргументы Питта не могли удержать ее.

Джордино и Руди Ганн поджидали их в аэропорту Лэнгли. Как только они поднялись на борт, машина продолжила свой полет в Лодердэйл, штат Флорида, где находилась штаб-квартира компании «Голубые моря». Ганн заранее договорился о транспорте, и спустя всего несколько минут после посадки мощный «линкольн», управляемый Джордино, уже нес их к гавани.

Здание компании возвышалось на острове, куда причаливали суда «Голубых морей», и напоминало гигантскую парусную шлюпку. Шахта лифта, расположенная на внешней стороне здания, вздымалась к небесам подобно мачте корабля. Стеклянный фасад походил на огромный парус. Голубые стеклянные стены, укрепленные белой стальной арматурой, могли противостоять силе ветра до ста пятидесяти миль в час. Нижние сорок этажей здания занимали служебные помещения компании, а верхние пятьдесят принадлежали отелю и служили временным пристанищем пассажирам, ожидающим отплытия.

Джордино свернул в подводный туннель, соединяющий континентальную часть суши с островом. Служащий на парковке взял на себя заботу об автомобиле, и друзья поднялись на лифте в главный офис компании, расположенный на третьем этаже главного корпуса. Секретарь центральной штаб-квартиры компании встретил их у входа и немедленно проводил к служебному лифту, доставившему их на сороковой этаж к дверям кабинета президента «Голубых морей». Уоррен Лаш поднялся из-за стола, приветствуя посетителей.

Руд и Ганн представил ему своих спутников, и все заняли места у стола президента, высокого плотного мужчины с рано поседевшими волосами и спортивной фигурой. Его темно-карие глаза внимательно изучали посетителей.

— Рад видеть вас, леди и джентльмены, — вежливо произнес Лаш. — Но для начала хотелось бы понять, из-за чего весь этот шум? В разговоре по телефону адмирал Сэндекер настойчиво добивался от меня, чтобы мы отложили отплытие «Золотого марлина».

— Есть все основания предполагать, что это судно может разделить судьбу «Изумрудного дельфина», — ответил Ганн.

— Я ознакомился с выводами экспертов, — возразил Лаш. — Все они сходятся в том, что пожар на «Дельфине» — несчастный случай. Исходя из этого, повторение трагедии представляется мне маловероятным.

— Могу заверить вас, — вступил в разговор Питт, — что мы нашли неопровержимые доказательства того, что пожар на судне был результатом диверсии, как и последующие взрывы, приведшие к его затоплению.

— Впервые слышу об этом, — проворчал Лаш, даже не пытаясь скрыть раздражения. — Ни у страховой компании, ни у моих коллег нет ни малейших оснований принять вашу точку зрения. Все, что нам известно, это то, что система противопожарной безопасности бездействовала в критический момент. Разумеется, наши адвокаты готовы предъявить иск компании, поставившей неисправное оборудование.

— У вас могут возникнуть серьезные проблемы с этим иском, если будет доказано, что противопожарная система была сознательно выведена из строя.

— На мой взгляд, ваши утверждения не более чем пустые домыслы.

— Поверьте, — настаивал Питт, — это далеко не домыслы.

— Но зачем потребовалось неизвестному злоумышленнику поджигать лайнер, подвергая опасности жизни тысяч пассажиров?

— По нашему общему мнению, — вмешался в разговор Джордино, — мотивом преступления могло быть стремление дискредитировать новый МГД-двигатель доктора Элмора Игена.

— Но кому могла прийти в голову идея уничтожить величайшее достижение технической мысли нашего столетия? — удивленно спросил Лаш.

— Ответ достаточно прост. Конкуренция.

— Если говорить честно, джентльмены, — Лаш улыбнулся и поклонился Келли, — и леди, конечно, я остаюсь при своем мнении. Ваша история — плод больного воображения.

— Я хотел бы рассказать вам все, что нам известно, — вставил Ганн, — но в данный момент у нас связаны руки, по крайней мере до тех пор, пока ФБР и ЦРУ не дадут своего заключения.

Но Лаша не так просто было провести.

— Из этого можно сделать вывод, что ваше расследование не было официальным.

— Вы правы, — нехотя согласился Ганн.

— Надеюсь, вы не собираетесь доводить до сведения общественности свои невероятные предположения?

— Адмирал Сэндекер придерживается мнения, что они не могут быть обнародованы до тех пор, пока агентства, проводящие официальное расследование, не предложат своих собственных выводов, — подтвердил Питт. — Могу добавить: адмирал считает, что наше преждевременное выступление может серьезно повредить пароходствам, специализирующимся на организации туристских маршрутов, если средства массовой информации начнут спекулировать на историях о террористах, уничтожающих морские лайнеры и убивающих пассажиров.

— Не могу не согласиться с вами, — заметил Лаш. — Но почему вы заговорили именно о «Золотом марлине»? Существуют сотни других пассажирских судов. Даже если гибель «Изумрудного дельфина» была результатом террористического акта, следующим объектом диверсии может стать судно любой другой компании. — Он скептически пожал плечами. — Боюсь, вам не удастся уговорить меня отложить первый рейс «Золотого марлина». Первому подводному лайнеру суждено открыть новую эпоху в истории морских круизов. Заявки на это путешествие начали поступать к нам еще два года назад. Я не могу разочаровать четыре сотни пассажиров, купивших билеты. Многие из них уже прибыли и остановились в нашем отеле. Сожалею, джентльмены, но я ничего не могу сделать. «Золотой марлин» отплывет завтра, точно по расписанию.

— Раз уж мы не можем убедить вас изменить свое решение, — вступил в разговор Питт, — то можем, по крайней мере, рассчитывать на то, что меры безопасности будут ужесточены и все системы лайнера будут находиться под неусыпным контролем?

— Подводной лодки, — поправил его Лаш.

— Разве ваше судно не относится к круизным лайнерам? — удивилась Келли.

— Относится, конечно, но «Золотой марлин» построен именно для подводных путешествий.

— Но вы согласны на усиление мер безопасности? — настаивал Ганн.

— На этот счет у меня нет возражений.

Но Питту и этого было мало.

— Желательно также, чтобы команда подводников обследовала корпус судна ниже ватерлинии.

— Это можно устроить. Я отдам распоряжения, — согласился Лаш.

— Благодарим вас за готовность сотрудничать, — сказал Ганн.

— Не за что. Тем более что я по-прежнему убежден: все эти предосторожности излишни. Хотя, разумеется, я тоже не хочу повторения трагедии «Изумрудного дельфина». Если бы не страховая компания Ллойда, «Голубые моря» уже должны были бы объявить себя банкротом.

— Джордино и я хотели бы присоединиться к экспедиции, — выставил свое последнее условие Питт.

— Добавьте в этот список и меня, — вставила Келли. — Я интересуюсь всем, что имеет какое-то отношение к моему отцу.

Лаш поднялся с кресла:

— Нет проблем. Хотя я и остаюсь при своем мнении, но всегда готов к сотрудничеству. Конечно, все каюты уже зарезервированы, но кто-то из пассажиров может в последнюю минуту отказаться от путешествия. В противном случае вас разместят в каютах, предназначенных для членов экипажа. Субмарина будет у причала завтра в семь часов утра. Надеюсь, вас это устраивает.

Ганн обменялся рукопожатием с президентом компании:

— Спасибо, мистер Лаш. Извините за причиненное беспокойство, но адмирал Сэндекер считает, что вы должны быть предупреждены о любой потенциальной опасности.

— Полностью разделяю его точку зрения. Пожалуйста, передайте адмиралу мою искреннюю благодарность, но пока я не вижу оснований для беспокойства. Во время испытательного рейса у нас не возникло никаких проблем. Машины доктора Игена и все системы судна функционировали превосходно.

— Мы будем держать вас в курсе, если возникнут новые обстоятельства, — завершил беседу Питт.

Когда они, покинув кабинет Лаша, спускались на лифте Джордино первым нарушил молчание.

— По крайней мере, мы сделали все от нас зависящее, — мрачно заметил он.

— А я не удивлен таким исходом, — сказал Ганн. — Гибель «Изумрудного дельфина» уже поставила компанию на грань банкротства, отложить отплытие «Золотого марлина» для них равнозначно признанию поражения. У Лаша и его коллег нет иного выбора, кроме как точно соблюдать обязательства. Остается надеяться, что в этот раз обойдется без происшествий.

Ганн вернулся в аэропорт, чтобы лететь обратно в Вашингтон, а Питт, Джордино и Келли с помощью секретаря Уоррена Лаша были устроены на ночлег в отеле компании. Из своего номера Питт позвонил Сэндекеру.

— Нам не удалось убедить Лаша отложить отплытие, — сообщил он.

— А я так на это рассчитывал, — разочарованно вздохнул адмирал.

— Ал, я и Келли отплываем завтра на субмарине.

— Вам удалось договориться с Лашем?

— Нам не потребовалось его убеждать. Он согласился сразу же.

Связь работала превосходно, и Питт слышал, как адмирал машинально перебирает бумаги у себя на столе. После небольшой паузы Сэндекер произнес.

— У меня есть новости для вас. ФБР полагает, что им удалось идентифицировать человека, устроившего пожар на борту «Изумрудного дельфина». Исходным материалом послужили описания, данные оставшимися в живых пассажирами.

— И кто же он?

— Крепкий орешек. Его настоящее имя Омо Канаи. Родился в Лос-Анджелесе. К восемнадцати годам накопилось достаточно материала для привлечения его к суду, но он сумел избежать наказания, завербовавшись в армию. Там он сделал неплохую карьеру, пиком которой стала служба в строго засекреченном так называемом спецподразделении «выборочной ликвидации».

— Никогда не слышал о таком.

— О нем вообще мало кто слышал даже среди высокопоставленных правительственных чиновников.

— И все-таки я никогда не слышал о таком подразделении, — упрямо повторил Питт.

— Первоначально оно было создано для борьбы с терроризмом и ликвидации лидеров преступных группировок, прежде чем их действия начнут угрожать безопасности американских граждан. Но несколько лет назад Президент сначала резко сократил число их проектов, а затем и вообще распустил подразделение. На поверку идея оказалась не слишком удачной. Напомню, что большинство из них были высококвалифицированными специалистами. В настоящее время Омо Канаи вместе с двенадцатью своими людьми организовал частную компанию по организации заказных убийств.

— Лига убийц?

— Что-то в этом роде. Во всяком случае, их нанимают именно для этого. Имеется обширный список нераскрытых преступлений за последние два года, где в числе жертв политики, преуспевающие бизнесмены и некоторые знаменитости. Эти люди берутся даже за ликвидацию главарей мафии.

— И ФБР ничего не сделало, чтобы положить конец их деятельности?

— У них, конечно, есть досье на членов группировки, но, как я уже сказал, эти ребята высококлассные профессионалы. Агенты ФБР делают все от них зависящее, но им не удалось добиться ничего существенного. Более того, в случае экономического спада ситуация вообще грозит выйти из-под контроля.

— Экономические эксперты вряд ли учитывают в своих прогнозах такие вещи, как убийство и нанесение тяжких телесных повреждений, — проворчал Питт.

— Так или иначе существует немало влиятельных людей, которые не остановятся ни перед чем для достижения власти или монополии на рынке.

— Что автоматически возвращает нас к корпорации «Цербер».

— Совершенно верно, — согласился Сэндекер. — Становится все более очевидным, что Канаи ответственен не только за пожар и взрыв на борту «Изумрудного дельфина», но что именно он вывел из строя систему противопожарной безопасности.

— Вряд ли один человек мог справиться с такой огромной работой, — произнес с сомнением Питт.

— Канаи далеко не всегда работает в одиночку. Вот почему я предупреждаю вас с Алом: будьте постоянно начеку все время, пока будете находиться на борту «Золотого марлина».

— О'кей, мы будем внимательно наблюдать за поведением каждого из членов команды.

— А еще лучше заранее вычислить Омо Канаи.

— Не кажется ли вам, что вы хотите от нас слишком многого? — возразил Питт.

— Дело в том, что он слишком высокого мнения о своих способностях. Он не доверит такую работу никому из подчиненных. Держу пари, что он сам возьмется за нее.

— У вас имеются его приметы?

— Ты знаешь его лучше меня, так как уже встречался с ним.

— В самом деле? И где же это?

— Омо Канаи и был пилотом того старого истребителя, что пытался сбить твой самолет в небе над Нью-Йорком.

29

«Золотой марлин» не походил ни на одно из известных профессионалам судов. На субмарине не было прогулочных палуб, труб и других привычных аксессуаров океанского лайнера. В обтекаемом корпусе подводной лодки имелось несколько рядов больших иллюминаторов, позволяющих в любое время любоваться красотами подводного мира. Единственной выпуклой частью конструкции был куполообразный выступ на носу, где размещались капитанский мостик и рубка управления сложными, системами подводного лайнера. Специальная смотровая комната и казино находились на корме. При длине в четыреста футов и сорока футах ширины субмарина принадлежала к тому же классу морских судов, что и большинство малых океанских лайнеров, обслуживающих туристические линии.

До последнего времени подводные экскурсии проводились на подводных лодках старого образца с небольшой глубиной погружения и ограниченным временем пребывания под водой. «Золотому марлину» предстояло войти в историю как первому подводному судну, специально предназначенному для туристских маршрутов. Благодаря машинам доктора Игена она могла находиться в открытом море до двух недель и погружаться на глубину до тысячи футов. Появление подобного судна на протяженных океанских линиях сулило широкие перспективы в сфере подводного туристического бизнеса.

— Она прекрасна! — с энтузиазмом воскликнула Келли, едва друзья ранним утром спустились в док, где была пришвартована субмарина.

— Слишком блестит, — недовольно буркнул Джордино, поправляя солнцезащитные очки — глаза слепило от лучей восходящего солнца, отражающихся от полированного корпуса подводной лодки.

Питт не сказал ничего, ограничившись молчаливым созерцанием этого чуда современных технологий. Он еще продолжал это занятие, когда на трапе появился мужчина в форме морского офицера и направился в их сторону.

— Прошу прощения, вы те самые сотрудники НУМА?

— Совершенно верно, — вежливо подтвердил Джордино.

— Мое имя Пол Конрад, я первый помощник. Мистер Лаш известил капитана Болдуина, что вы будете сопровождать нас в первом коммерческом рейсе судна. У вас есть багаж?

— Только тот, что при себе, — сказала Келли, не отрывая глаз от необыкновенного корабля.

— Для вас приготовлена отдельная каюта, мисс Иген, — сообщил Конрад. — Мистер Питт и мистер Джордино будут жить в кубрике.

— А хорошенькие девушки у вас есть? — с надеждой спросил Джордино.

— Боюсь, мне придется вас разочаровать, — улыбнулся Конрад. — Будьте любезны, следуйте за мной.

— Я присоединюсь к вам через пару минут, — сказал Питт.

Он повернулся и направился к лестнице, ведущей к воде. Мужчина и женщина в костюмах для подводного плавания готовились погрузиться в воду.

— Прошу прощения, вы и есть та команда, которая должна осмотреть корпус подлодки? — спросил он.

Худощавый молодой человек повернулся в его сторону.

— Вы правы, — вежливо согласился он.

— Мое имя Дирк Питт. Я тот человек, что настоял на инспекции корпуса подводной лодки.

— Фрэнк Мартин.

— А леди?

— Моя жена Кэролайн. Милая, это Дирк Питт из НУМА. Ему мы обязаны этой работой.

— Рада видеть вас, — произнесла очаровательная блондинка с пикантными формами, еще более подчеркнутыми влажным купальником.

Питт обменялся с ней рукопожатием, про себя отметив неожиданную силу ее тонкой руки.

— Держу пари, опыта вам не занимать, — заметил он.

— Занимаемся этим делом без малого пятнадцать лет.

— Ныряет не хуже любого мужчины, — с гордостью сообщил Мартин.

— Можете вы нам точно сказать, что именно мы должны искать? — спросила Кэролайн.

— Нет смысла делать из этого особую тайну, — сказал Питт. — Вам следует обратить внимание на любой предмет, прикрепленный к корпусу субмарины, предположительно, взрывное устройство.

— И что делать, если мы найдем нечто подобное? — недоуменно спросил Мартин.

— Если вы найдете одно, наверняка найдутся и другие. Не прикасайтесь к ним. Мы вызовем команду специалистов, которая их обезвредит.

— Кому мы должны сообщить о находке?

— Капитану субмарины. Он, в первую очередь, отвечает за безопасность судна.

— Было приятно познакомиться с вами, мистер Питт, — сказал Мартин.

— Охотно присоединяюсь к словам мужа, — добавила Кэролайн с очаровательной улыбкой.

— Удачи, — пожелал им Питт. — Будем надеяться, что вы не найдете ничего, похожего на взрывчатку.

Когда он достиг трапа, супружеская пара уже погрузилась в воду и нырнула под корпус «Золотого марлина».

Помощник капитана провел Келли через роскошный солярий и на лифте, стены которого были украшены изображениями экзотических тропических рыб, они поднялись на пассажирскую палубу. Затем он вернулся за Питтом и Джордино и показал им крошечную двухместную каютку.

— Я хотел бы встретиться с капитаном Болдуином, как только появится такая возможность, — сказал Питт.

— Капитан ожидает вас к завтраку. Завтрак будет сервирован в кают-компании в течение получаса. Кроме вас будут присутствовать офицеры судна и члены инспекционной группы компании, построившей субмарину.

— Я бы попросил пригласить также мисс Иген, — сказал Питт официальным тоном.

Конрад был явно смущен этим новым требованием, но быстро взял себя в руки.

— Я передам капитану вашу просьбу, — холодно информировал он Питта.

— Поскольку этот корабль был создан благодаря гению ее отца, — добавил Джордино, — я полагаю, ее присутствие за завтраком вполне оправданно.

— Думаю, капитан не станет возражать, — коротко ответил Конрад и поспешно вышел.

Окинув взглядом крошечную каюту, Джордино мрачно покачал головой.

— Мне кажется, наше присутствие на борту мало кого радует, — вздохнул он.

— Рады нам или нет, но мы обязаны обеспечить безопасность судна и его пассажиров, — пожал плечами Питт. Он расстегнул сумку и достал портативный радиопередатчик. — Свяжись со мной немедленно, если обнаружишь что-нибудь подозрительное. Я сделаю то же самое при необходимости.

— Откуда начнем?

— Если бы ты хотел пустить субмарину ко дну вместе с пассажирами, что бы ты предпринял?

Джордино на секунду задумался:

— Если бы мне предстояло организовать диверсию на борту «Золотого марлина», я бы попробовал повторить тот же прием, что и в случае с «Изумрудным дельфином». Но если бы я хотел избежать лишнего шума, я бы взорвал корпус или балластные цистерны, когда подлодка окажется на большой глубине.

— Согласен. Примем это за основу. Отправляйся на поиски взрывного устройства.

— А ты?

Питт невесело улыбнулся:

— А я отправляюсь на поиски человека, который собирается привести его в действие.

Если у Питта теплилась надежда, что капитан «Золотого марлина» окажет ему хоть какое-то содействие, то он глубоко заблуждался. Капитан Морис Болдуин придерживался только своих собственных правил, от которых не намеревался отступать ни на шаг. Его единственным домом было судно, на котором он служил. Даже если у него была бы жена или дом (который, правда, у него был, но не доставлял ему особой радости), все одно без палубы под ногами он бы походил на устрицу, внезапно лишившуюся своей раковины.

На его обветренном суровом лице никогда не появлялось даже подобия улыбки. Темные глаза мрачно взирали на окружающих из-под тяжелых век. Великолепная седая шевелюра, правда, придавала ему некоторое подобие величия, но и она не смягчала общего впечатления. Его плечи были так же широки, как у Джордино, но, в отличие от последнего, у него почти отсутствовала талия.

— Это вы утверждаете, что моему судну угрожает опасность? — кисло осведомился он, едва Питт занял отведенное ему за обеденным столом место.

— Да, — подтвердил Питт, — и того же мнения придерживаются адмирал Сэндекер и многие высокопоставленные официальные лица из ФБР и ЦРУ.

— Чепуха, — отрезал Болдуин, даже не думая понижать голос. — Из того, что один из наших лайнеров стал жертвой диверсии, еще не следует, что террористы собираются повторить свое шоу. Судно в полной безопасности. Я лично проверил каждый дюйм его помещений. Я даже подробно изучил особенности его конструкции.

Он бросил раздраженный взгляд на Питта, Джордино и четырех человек из инспекционной группы компании, построившей субмарину.

— Делайте все, что сочтете нужным, но предупреждаю вас, чтобы вы не совали нос не в свои дела, иначе, клянусь богом, я высажу вас на берег в ближайшем порту, как бы ни отнеслось к этому руководство компании.

Рэнд О'Мэлли, человек не менее резкий, чем Болдуин, сардонически улыбнулся:

— Как глава инспекционной группы, могу заверить вас, капитан, что никто не собирается учить вас выполнять свои обязанности. Но надеюсь, что вы окажетесь готовы к сотрудничеству, если мы найдем какие-то неполадки в одной из систем субмарины.

— Ищите что угодно, — фыркнул Болдуин, — но ручаюсь что вы не найдете ничего, что угрожало бы безопасности судна.

— Полагаю, вы подождете с выводами, пока не получите рапорт от ныряльщиков, обследующих в настоящий момент днище субмарины.

— Не вижу оснований ждать, — рявкнул Болдуин.

— Думаю, они найдут некий чужеродный объект, прикрепленный к днищу.

— Мы живем реальной жизнью, мистер Питт, — произнес Болдуин бесстрастно. — Это вам не какая-нибудь фантастическая история, которых вы насмотрелись по телевизору.

На полминуты в салоне кают-компании воцарилось тягостное молчание. Затем Питт поднялся и, опершись кулаками на стол, устремил тяжелый взгляд на Болдуина.

Джордино знал, что за этим последует.

«Начинается, — подумал он. — Сейчас Дирк задаст им жару. Старый добрый Питт!»

— У меня сложилось впечатление, что вы не отдаете себе отчета, какой опасности подвергается ваше судно, — резко произнес он. — Я единственный из присутствующих здесь видел, что сотворил огонь с «Изумрудным дельфином». Сотни мужчин, женщин и детей сгорели заживо и столько же утонули, прежде чем мы успели прийти к ним на помощь. Морское дно усеяно обломками кораблей, чьи капитаны считали, что уж им-то не грозит катастрофа. «Титаник», «Лузитания», «Морро Кастл» — это лишь немногие примеры из тысяч подобных случаев. Их капитаны игнорировали очевидные признаки опасности и заплатили за это страшную цену. Если с этим судном и его пассажирами случится то, чего мы опасаемся, капитан, произойдет это настолько быстро, что вы не успеете даже адекватно среагировать. Взрыв может произойти в тот момент, когда вы меньше всего будете его ожидать. И тогда будет уже поздно.

«Золотой марлин» и все люди на его борту погибнут, и их смерть будет на вашей совести, капитан Болдуин. — Питт помолчал, затем продолжил с той же напористостью: — Люди, намеревающиеся уничтожить ваше судно, без сомнения, находятся уже на борту под видом одного из ваших офицеров, членов команды или, быть может, пассажиров. Я достаточно ясно обрисовал сложившуюся ситуацию? Надеюсь, вы меня поняли?

Как ни странно, Болдуин даже не рассердился. Лицо его оставалось бесстрастным, без малейших признаков раздражения или гнева. Затем он медленно произнес:

— Благодарю вас, мистер Питт. Я выслушал ваше мнение, хотя мог бы этого и не делать. Я обдумаю ваши слова. — Поднявшись, он направился к двери. У порога обернулся и добавил, не обращаясь ни к кому в частности: — Благодарю всех вас, джентльмены. Мы отплываем через тридцать семь минут.

Когда все присутствующие, за исключением Питта, Джордино и О'Мэлли, покинули помещение, итальянец откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.

— Мы отплываем через тридцать семь минут, — передразнил он капитана Болдуина. — Старый черт, вообразил о себе невесть что.

— Смесь навоза и цемента, — прокомментировал О'Мэлли, насмешливо улыбаясь. — Если вы правы, а я не сказал, что это не так, то будьте уверены, я не собираюсь умирать в этой посудине, порожденной человеческим тщеславием.

— Вам не нравится субмарина? — спросил Питт с изумлением.

— Нравится — не нравится, какая разница?! — рявкнул инженер. — Да пошевелите вы мозгами! Одному богу известно сколько денег угрохали на весь этот декор. Во всяком случае, больше, чем на машинное отделение. Как бы ни прошли предварительные испытания, я не удивлюсь, если в один прекрасный день эта штука опустится на дно морское и никогда уже не вынырнет на поверхность.

— Признаться, не слишком приятно слышать подобные слова от эксперта, — проворчал Джордино.

Питт задумчиво скрестил руки на груди:

— Лично меня больше беспокоит опасность, специально подготовленная руками человека.

Инженер бросил на него насмешливый взгляд:

— Вы отдаете себе отчет в том, сколько на этой посудине разных мест, куда злоумышленник может заложить взрывчатку? А когда судно находится глубоко под водой, любое повреждение корпуса может оказаться фатальным, не говоря уж о поломке балластных цистерн.

— У меня не было времени изучить чертежи субмарины, — уклончиво заметил Питт. — Разве что час-другой минувшей ночью, но полагаю, что существует какая-то система аварийной эвакуации пассажиров и членов команды.

— Конечно, — подтвердил инженер, — и, надо добавить, неплохо продуманная. Вместо спасательных лодок, бесполезных в подводном положении, предусмотрены отделяемые пассажирские капсулы, каждая из которых может принять на борт пятьдесят человек. По завершении посадки входной люк автоматически закрывается. Одновременно открывается внешний шлюз, и капсула потоком воздуха отбрасывается от субмарины и поднимается на поверхность. Поверьте моему слову, система на редкость эффективна. Я знаю это, поскольку сам консультировал проект.

— Если бы вы задались целью вывести из строя систему эвакуации, как бы вы поступили?

— Не слишком приятная тема для размышлений.

— Увы, следует предусмотреть все возможные действия противника.

Инженер задумчиво почесал голову.

— Постарался бы вывести из строя систему подачи воздуха в шлюзовую камеру, — произнес он после паузы.

— Буду вам очень признателен, если вы и ваши люди внимательно проверите всю систему аварийной эвакуации, — сказал Питт.

Инженер бросил на него настороженный взгляд из-под полуопущенных век.

— Я не имею обыкновения пренебрегать своими прямыми обязанностями, особенно если моя собственная жизнь зависит от того, насколько тщательно я выполняю свою работу.

— Золотые слова, — проворчал Джордино, меланхолично изучая свои ногти. — Надеюсь, в нашем случае они не разойдутся с делом.

Точно в срок, указанный капитаном Болдуином, были отданы швартовы, и субмарина плавно отошла от причала порта. Более тысячи человек, включая губернатора Флориды, высокопоставленных правительственных чиновников и других знаменитостей, пришли в док проводить подводный лайнер в его первый коммерческий рейс. Как и положено, были произнесены приветственные речи, оркестр университета Флориды и карибский джаз состязались в исполнении популярных мелодий. Когда судно достигло выхода из дока, оркестр и джаз объединили усилия и заиграли традиционную для подобных случаев мелодию «Пока мы не встретимся снова». В воздухе летали серпантин и конфетти, пассажиры и провожающие выкрикивали слова прощания и махали руками, многие женщины, включая Келли, вытирали слезы.

Ныряльщики словно растворились, во всяком случае, Питт их больше не видел. Попытки связаться по телефону с капитаном Болдуином тоже ни к чему не привели. Питт не чувствовал себя побежденным, хотя он и не смог задержать отплытия судна. Субмарина еще двигалась по каналу, соединяющему гавань с открытым морем, когда первый помощник капитана собрал пассажиров в салоне и прочел им лекцию об основных принципах действия бортовых систем управления, подробно остановившись на системе аварийной эвакуации. Питт отметил, что на борту находились шесть цветных семей, но никто из их членов даже отдаленно не напоминал Омо Канаи. Вслед за лекцией последовала короткая экскурсия, во время которой пассажирам были продемонстрированы и спасательные капсулы, призванные обеспечить их безопасность.

Затем Джордино вместе с членами инспекционной команды отправился на поиски взрывных устройств, а Питт и Келли занялись изучением списка пассажиров. Работа подвигалась медленно. До ланча они успели просмотреть едва половину листа, не говоря уже о личных делах членов экипажа.

— Может быть, его и нет на борту? — высказала предположение Келли.

— Или он удачно изменил внешность, — поправил ее Питт, продолжая изучать фотографии пассажиров, сделанные судовым фотографом. Выбрав одну из них, он показал ее Келли:

— Взгляни, она напоминает тебе кого-нибудь?

Девушка взяла фотографию и внимательно изучала ее несколько секунд.

— Сходство действительно бросается в глаза. Беда в том, что этот мистер Джонатан Форд белый.

Питт пожал плечами:

— Знаю, но это все, что у нас пока есть. Ладно, не будем терять время.

В четыре часа дня радиорубка транслировала запись песни «Море, прекрасное море». Это было сигналом к началу погружения. Пассажиры поспешили занять места у иллюминаторов. Не снижая скорости, субмарина безупречно выполнила маневр. Яркий свет солнечного дня сменился ультрамарином морской воды.

МГД-двигатели судна работали практически бесшумно, и, если не считать движения воды за стеклами иллюминаторов, казалось, что подводная лодка стоит на месте. Кондиционеры с избытком поставляли свежий прохладный воздух.

И хотя видеть было практически нечего, пассажиры оставались на своих местах, наблюдая картины нового для них подводного мира. Их терпение скоро было вознаграждено.

Появились первые обитатели морских глубин, которые, судя по поведению, никак не реагировали на вторжение в их владения огромного подводного корабля. Экзотические рыбы, ярко окрашенные во все цвета спектра, медленно проплывали перед стеклами иллюминаторов. Во всем, что касается формы или окраски, обитатели морских глубин явно превосходили своих речных собратьев.

Стая барракуд возникла в поле зрения пассажиров, но морские хищницы, видимо, отнеслись неодобрительно к незваным пришельцам и, так и не пожелав сблизиться с субмариной, исчезли из поля зрения наблюдателей. Их сменила огромная рыба-солнце длиной не менее десяти футов. Величественно проплыв мимо иллюминаторов, она исчезла за кормой лодки.

Морские биологи, специально привлеченные компанией к участию в экскурсии, подробно объясняли собравшимся основные характеристики, поведение и пути миграции рыб в океане.

Вслед со рыбой-солнцем появились две небольшие акулы, не более пяти футов в длину каждая, принадлежащие к очень опасному виду рыб-молотов. В отличие от своих предшественниц, они проявили больше любопытства и некоторое время плыли рядом с корпусом лодки, с интересом разглядывая странные создания, собравшиеся по ту сторону иллюминаторов. Однако и они скоро устали от соседства гигантского пришельца, осмелившегося вторгнуться в их пределы, и, грациозно взмахнув хвостами, исчезли в пучине океана.

Субмарина продолжала погружаться. Первый помощник капитана объявил по интеркому, что лодка находится на глубине шестисот футов и в ближайшие минуты достигнет предельной отметки. Фантастический пейзаж морского дна, в изобилии усыпанного обломками кораллов и базальтовой лавы, буквально завораживал пассажиров. Цвет воды приобрел зеленовато-коричневый оттенок. Хотя видимость заметно ухудшилась, она по-прежнему составляла не менее двухсот футов. Тысячи рыб неведомых пород, в обычных условиях никогда не поднимающихся на поверхность, кружили около подводной лодки.

В рулевой рубке капитан Болдуин внимательно следил за движением судна, стараясь не приближаться к океанскому ложу на дистанцию менее пятидесяти футов. Системы радаров и сканеров исследовали дно на расстоянии полумили по курсу лодки, оставляя операторам достаточно времени, чтобы отреагировать на появление непредвиденных препятствий. И хотя курс субмарины был проложен по местам, предварительно изученным частной океанографической службой, неожиданности не заставили себя ждать. Морское дно внезапно расступилось, открыв широкую расщелину глубиной около трех тысяч футов. Болдуин передал управление третьему помощнику и повернулся к вошедшему радисту. Прочитав текст переданной ему радиограммы, капитан заметно встревожился.

— Немедленно найдите мистера Питта и пришлите его на капитанский мостик, — распорядился он.

У Питта и Келли не было времени наслаждаться красотами подводного мира. Они продолжали изучать список пассажиров и личные дела членов экипажа. Получив уведомление капитана, Питт оставил Келли и поднялся на мостик. Не успел он переступить порог рубки, как Болдуин швырнул ему полученную радиограмму.

— Что вы скажете об этом? — рявкнул он.

Питт развернул лист бумаги и прочел: «Доводим до вашего сведения, что тела водолазов, обследовавших днище вашего судна, были найдены на дне канала. Предварительное расследование показало, что они были убиты ударами ножа в сердце лицом или лицами, оставшимися неизвестными. Ждем вашего ответа».

Радиограмма была подписана лейтенантом Картером, детективом департамента полиции Лодердэйла.

Питт почувствовал угрызения совести, так как именно он вольно или невольно послал Фрэнка и Кэролайн Мартин на верную смерть.

— На какой глубине мы находимся? — спросил он.

— На какой глубине? — переспросил удивленный Болдуин. — Мы миновали континентальный шельф и сейчас идем над ложем океана.

Он указал на панель управления.

— Можете сами убедиться. Дно в двух тысячах четырехстах футах ниже киля лодки.

— Немедленно поворачивайте назад! — приказал Питт. — Возвращайтесь на малую глубину пока есть время.

Лицо капитана окаменело.

— О чем вы болтаете, черт вас побери? — вскипел он.

— Ныряльщики были убиты потому, что обнаружили взрывные устройства, прикрепленные к днищу судна. Я не прошу вас об одолжении, капитан Болдуин. Я требую! Ради спасения жизни пассажиров и членов вашей команды немедленно поворачивайте назад и приступайте к всплытию. Мы и так уже потеряли достаточно времени.

— А что, если я не подчинюсь вашему наглому требованию? — бросил Болдуин с вызовом.

Зеленые глаза Питта, устремленные на капитана, мгновенно превратились в два ледяных айсберга.

— Тогда клянусь, что ради спасения жизни пассажиров и экипажа, я убью вас и приму на себя командование субмариной, — произнес он бесстрастным тоном.

Болдуин побледнел и отступил на шаг, словно ему нанесли неожиданный удар по лицу. Лишь спустя несколько секунд его лицо вновь обрело привычный оттенок. На побелевших губах появилась вымученная улыбка. Он повернулся к оторопевшему рулевому, который в недоумении наблюдал за происходящим.

— Измените курс на сто восемьдесят градусов. И полный вперед! Теперь, надеюсь, вы удовлетворены, мистер Питт? — саркастически осведомился он.

— Необходимо также объявить общую тревогу и направить пассажиров к эвакуационным капсулам.

Болдуин согласно кивнул:

— Считайте, что это уже сделано.

Повернувшись к первому помощнику, он отдал следующую команду:

— Продуть балластные цистерны. Мы сможем удвоить скорость, как только окажемся на поверхности.

— Надеюсь, мы успеем вовремя, — с горечью бросил Питт, — иначе у нас останется небольшой выбор: утонуть или умереть от недостатка кислорода, созерцая красоты подводного мира.

Келли по-прежнему сидела за столом и медленно перебирала личные дела членов экипажа, когда внезапно ощутила присутствие в каюте постороннего лица.

Она подняла голову и увидела незнакомого человека, неслышно вошедшего в помещение, где она работала. Незнакомец был одет в рубашку для гольфа и спортивные шорты. Губы его кривила зловещая улыбка. Келли тут же узнала пассажира, чью кандидатуру как главного подозреваемого они обсуждали с Питтом. Незнакомец молчал, но Келли вдруг почувствовала, как страх, помимо ее воли, расползается по всему ее телу.

— Ваше имя Джонатан Форд? — спросила она.

— Вы не узнаете меня?

— Нет.

— А вам следовало бы меня узнать. Мы ведь уже встречались, правда, на короткое время. На борту «Дельфина».

Келли была в недоумении. Она прекрасно помнила чернокожего офицера, который пытался убить ее и ее отца. Несомненно, у незнакомца имелось с ним определенное сходство. Но стоящий перед ней человек был белым!

— Этого не можете быть, — прошептала она.

— И тем не менее я стою перед вами. — Его улыбка стала еще шире. — Я вижу, вы удивлены.

Он помолчал, потом достал носовой платок из кармана шорт. Кончиком языка лизнул тыльную сторону левой ладони и потер платком. Белый грим исчез, обнажив черную кожу.

Поняв, что попала в западню, Келли вскочила с кресла и бросилась к двери, но незнакомец опередил ее и прижал к стене.

— Мое имя Омо Канаи. Я получил предписание взять вас с собой.

— Куда? — машинально спросила перепуганная Келли, тщетно надеясь, что Питт или Джордино вот-вот покажутся на пороге каюты.

— Как куда? Домой, разумеется.

Что он подразумевал под этим, Келли так и не успела понять. Последнее, что она запомнила, было странное мерцание в глазах террориста. Тряпка, смоченная какой-то пахучей жидкостью, закрыла ее лицо. Голова закружилась, и она без чувств упала к ногам похитителя.

30

Теперь они неслись наперегонки со смертью. Питт больше не сомневался в том, что взрывные устройства были прикреплены к днищу субмарины.

Супруги Мартин обнаружили их и были убиты, прежде чем сумели уведомить об этом капитана Болдуина. Поколебавшись секунду, Питт набрал номер телефона Джордино.

— Можешь отозвать команду инспекторов. Пусть занимаются своим делом. Внутри лодки мин нет, они снаружи.

Джордино не стал комментировать слова своего друга, но тут же поспешил на капитанский мостик.

— Что тебе конкретно известно? — потребовал он ответа, едва переступив порог рубки управления.

За спиной Дирка маячила фигура невозмутимого О'Мэлли.

— Нам стало известно, что ныряльщики убиты, — сообщил Питт.

— Тогда действительно все понятно, — угрюмо согласился Джордино.

— Ныряльщики, осматривавшие дно лодки? — уточнил дотошный инженер.

Питт нехотя кивнул:

— Похоже, взрыватели должны были сработать в районе где океанское ложе находится на значительной глубине.

— Где мы и пребываем в настоящее время, — меланхолично заметил Джордино, бросив взгляд на прибор.

Питт повернулся к капитану Болдуину, стоявшему рядом с рулевым.

— Спустя какое время мы достигнем континентального шельфа? — осведомился он.

— Через двадцать минут мы минуем зону глубоководной впадины и окажемся в пределах континентального шельфа, — угрюмо сообщил Болдуин, наконец-то осознавший всю степень опасности, в которой оказался его любимый корабль. — Через десять минут мы достигнем поверхности и сможем увеличить скорость по меньшей мере в два раза.

И тут офицер, наблюдавший за приборной доской, растерянно обратился к капитану:

— Сэр, старший помощник сообщает, что шестнадцать из семнадцати спасательных капсул выведены из строя.

Болдуин и О'Мэлли разом повернулись к панели управления. Шестнадцать из семнадцати лампочек мерцали зловещим красным светом.

— Наш приятель потрудился на славу, — грустно констатировал Болдуин.

— Что и говорить, он не терял времени, — мрачно согласился инженер. — Большинство пассажиров и члены команды не смогут покинуть борт «Марлина».

Картина взрыва корпуса лодки, имеющей на борту более семисот человек, над глубоководной впадиной была слишком ужасна, чтобы обсуждать ее в данный момент, но более чем реальна, чтобы просто выбросить ее из головы.

Питт не сомневался, что тот, кто вывел из строя шестнадцать спасательных капсул, намеревался бежать на семнадцатой, продолжавшей функционировать. А это означало, что взрыв мог прогреметь в любую минуту. Он подошел поближе к экрану радара бокового обзора.

Глубина под килем лодки все еще составляла около тысячи футов. Безусловно, даже поврежденный корпус мог бы выдержать давление, но на помощь спасателей на такой глубине рассчитывать не приходилось. Глаза всех, кто находился в капитанской рубке, были устремлены на эхолот, показывающий глубину и рельеф океанского дна. Каждый про себя отсчитывал секунды.

Общий вздох облегчения прозвучал, когда «Золотой марлин» миновал край континентального шельфа и отметка глубины приблизилась к шестистам футам. Вода за стенами субмарины стала более светлой. До поверхности оставалось не более ста футов.

— Глубина под килем пятьсот пятьдесят футов. Продолжаем подниматься, — доложил Конрад.

Едва он успел произнести эти слова, как корпус лодки содрогнулся от чудовищного взрыва. Все основные системы корабля одновременно вышли из строя. Двигатели остановились, едва морская вода хлынула через две гигантские пробоины в корпусе лодки.

Беспомощный «Золотой марлин» завис на глубине сотни-другой футов, медленно дрейфуя по течению. Катастрофа произошла в тот момент, когда до поверхности оставалось совсем немного, казалось, до нее можно дотянуться рукой. Тонны морской воды, поступавшей из пробоин, местоположение которых оставалось неизвестным для людей в капитанской рубке, с каждым мгновением уменьшали плавучесть субмарины. Под их тяжестью она начала медленно погружаться.

У капитана Болдуина не оставалось никаких иллюзий относительно дальнейшей судьбы судна.

Рано или поздно ему предстояло лечь на морское дно.

— Свяжитесь с машинным отделением, — приказал он второму помощнику, — и попросите главного механика уточнить размер повреждений, нанесенных судну.

Ответ пришел немедленно.

— Главный механик докладывает, что в машинное отделение непрерывно поступает вода. Затоплено также багажное отделение. Помпы запущены на полную мощность. Балластные цистерны, похоже, серьезно повреждены, и определить характер повреждений не представляется возможным. Команда пытается залатать пробоину, но уровень воды поднимается слишком быстро. Скорее всего, в ближайшее время из машинного отделения придется эвакуировать людей. Сожалею, сэр, но, по словам механика, они не в состоянии поддержать судно на плаву.

— Бог мой, — вырвалось у молодого офицера, стоявшего у контрольной консоли. — Нам придется лечь на дно.

Несмотря на неутешительные сообщения, Болдуин быстро сумел взять себя в руки.

— Передайте старшему механику, — распорядился он, — заблокировать все двери и поддерживать генераторы в рабочем режиме так долго, как только возможно. — Отдав последние распоряжения, он повернулся в сторону Питта и несколько секунд молча смотрел на него. — Что же, мистер Питт, пожалуй, сейчас самое подходящее время произнести сакраментальную фразу: «Я же предупреждал вас».

Питт, казалось, не слышал обращенных к нему слов, Он стоял, погруженный в свои мысли, взвешивая в уме любой, даже самый маловероятный способ спасения пассажиров и судна. Наконец он поднял голову.

— Я не испытываю удовлетворения от сознания своей правоты, сэр, — медленно произнес он.

— Ложимся на дно, — сообщил старший офицер Конрад, не отрывавший взгляда от экрана радара.

И почти тотчас же корпус «Марлина» тяжело ударился о морское дно, подняв облако ила, что на какое-то время свело видимость к нулю.

Паники не было. Собственно, никто из пассажиров и не догадывался о той опасности, которой подвергалась их жизнь. В своем обращении к пассажирам капитан Болдуин сообщил, что, хотя двигатели лодки вышли из строя, ситуация находится под контролем и в ближайшие часы окончательно стабилизируется. Большинство пассажиров приняли его слова с абсолютным доверием. Часть их по-прежнему оставались на своих местах у иллюминаторов, наблюдая сцены подводной жизни, другие направились в общий салон, чтобы заказать себе стаканчик бесплатного виски.

Между тем капитан Болдуин и его офицеры тщетно изучали инструкции, предписывающие, как следует вести себя в аварийных ситуациях. Однако среди многочисленных рекомендаций не нашлось указаний, как спасти подводный лайнер, беспомощно лежащий на морском дне с семью сотнями человеческих душ на борту.

Первая проверка показала, что, несмотря на пробоины, большая часть корпуса лодки, водонепроницаемые переборки и силовые установки не получили значительных повреждений. С этой стороны в ближайшее время ничто не угрожало безопасности пассажиров и экипажа. Запущенные помпы исправно откачивали воду из полузатопленных отсеков.

Потрясение, испытанное капитаном Болдуином в первые минуты после взрыва, не заставило его пренебречь своим долгом. Он связался со штаб-квартирой компании и всеми судами в радиусе пятидесяти миль от места аварии. Кратко сообщил о характере повреждений, полученных лодкой, и точные координаты места трагедии. Выполнив свои прямые обязанности, он вновь опустился в кресло и задумался.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, касалась его дальнейшей профессиональной карьеры.

Что и говорить, карьера была загублена.

Потом к нему пришло осознание того факта, насколько незначительна его собственная судьба по сравнению с катастрофой, случившейся по его вине. Сейчас нужно было думать только о спасении пассажиров и экипажа.

— К черту карьеру, — проворчал он, подымаясь с кресла.

Первым делом он направился в машинное отделение, чтобы на месте уточнить ситуацию, затем обошел остальные помещения корабля, по пути стараясь убедить пассажиров что им ничто не угрожает.

По официальной версии, у команды возникли проблемы с балластными цистернами, но повреждения будут устранены в ближайшее время.

Тем временем Питт, Джордино и О'Мэлли отправились в отсек, где находились спасательные капсулы. Инженер немедленно приступил к делу. Надо отдать должное гиганту-ирландцу: свою работу он знал. Меньше чем за пять минут он закончил осмотр, уселся в кресло и глубоко вздохнул.

— Что и говорить, — проворчал он, — тот, кто здесь поработал, был специалистом в своем деле. Он вывел из строя систему связи капсул с капитанской рубкой, и переключил их на аварийное ручное управление. Наше счастье, что одну из капсул он почему-то решил не трогать.

— Слабое утешение, — фыркнул Джордино.

Питт низко опустил голову, признавая свое поражение.

— Эти люди с самого начала были на два шага впереди нас, — пробормотал он. — Планирование у них поставлено превосходно.

— Люди, убивающие детей с той же легкостью, как вы или я убили бы муху. Для меня их действия лишены смысла.

— Как и для всех нормальных людей, — согласился Питт.

— Итак, у нас остается одна капсула, чтобы отправить на поверхность детей, — заметил Джордино.

— Это дело капитана — принимать решения и отдавать приказы, — возразил Питт, задумчиво рассматривая единственную исправную капсулу. — Весь вопрос в том, скольким в ней хватит места.

Часом позже судно береговой охраны прибыло к месту катастрофы. Через буй, выпущенный с борта «Марлина», внутри которого находился телефонный кабель, они установили связь с лежавшей на дне лодкой. Только после этого капитан Болдуин приказал собрать пассажиров в большом салоне и в общих чертах обрисовал положение. Он постарался скрыть от них истинные размеры грозящей им опасности и убедить в том, что по инструкции при любой чрезвычайной ситуации следует немедленно отправлять на поверхность детей.

К сожалению, он лишь отчасти преуспел в своем благом намерении. Посыпались вопросы. Максимум, что удалось капитану, — умерить страх и гнев попавших в западню людей.

Прежде чем приступить к погрузке, Питт и О'Мэлли уселись за компьютер, чтобы уточнить, сколько людей сверх стандартной нормы можно будет отправить на поверхность.

Пока они были заняты этим, Джордино отправился на поиски Келли.

— Сколько детей на борту? — спросил итальянец.

Заглянув в список пассажиров, Питт сообщил точную цифру:

— Пятьдесят четыре, моложе восемнадцати лет.

— Капсула рассчитана на пятьдесят человек средним весов сто шестьдесят фунтов. Общий лимит грузоподъемности восемь тысяч фунтов. При перегрузке капсула не сможет подняться на поверхность.

— Это оставляет нам известный простор для маневра. Каждый из детей весит не более восьмидесяти фунтов.

— И тогда можно добавить к списку некоторое число женщин, — согласился О'Мэлли, чувствуя, что ему не по себе от того, с какой легкостью они решали чужие судьбы.

Несложные подсчеты показали, что капсула сможет дополнительно принять на борт около дюжины женщин.

Инженер тоже принялся изучать список пассажиров.

— На борту находятся двадцать семь женщин с детьми, — сообщил он, не пытаясь скрыть первые нотки оптимизма, прозвучавшие в его голосе. — Значит, мы сможем эвакуировать часть матерей вместе с детьми.

— Придется нарушить традицию сохранения семей, — подтвердил Питт. — Ничего не поделаешь, мужчины весят лишком много.

— Согласен с вами, — проворчал О'Мэлли.

— И при этом у нас остаются еще два свободных места.

— Но будет трудно сделать выбор из остающихся шестисот семнадцати пассажиров и членов команды.

— А у нас просто нет выбора, — сказал Питт. — Наверх должен отправиться один из нас, тот, кто сможет детально доложить спасателям о происходящем. Одной телефонной связи здесь явно недостаточно.

— Я необходим здесь, — твердо заявил инженер.

В этот момент на пороге комнаты появился Джордино.

— Келли исчезла, — кратко информировал он. — Я организовал поиски, но пока мы не обнаружили ни малейших следов пропавшей девушки.

— Черт возьми, этого нам только не хватало, — проворчал Питт.

Он не стал задавать Джордино вопросов, не сомневаясь в точности его слов.

И тут Питт вспомнил о фотографии, которую они с Келли обсуждали. Он нашел в компьютере список пассажиров и пометил в нем имя Джонатана Форда.

Фотография Форда, сделанная в тот момент, когда он поднимался по трапу на борт субмарины, появилась на экране монитора. Питт подождал несколько секунд, пока принтер не выдал цветную фотографию таинственного пассажира. Затем он внимательно изучил его лицо, пытаясь найти сходство с пилотом «фоккера», атаковавшего его в небе над Нью-Йорком. Джордино и О'Мэлли молча ожидали результатов его усилий. Не придя ни к какому конкретному выводу, Питт взял карандаш и начал наносить тени на лицо человека на фотографии. Когда он закончил работу, он вдруг почувствовал, будто ему нанесли неожиданный удар в солнечное сплетение.

— Он все время был здесь, на борту, а я пропустил его, — простонал он.

— О ком вы говорите, черт побери?! — прорычал инженер.

— О человеке, который едва не сбил меня вместе с детьми в небе над Нью-Йорком. Это он организовал диверсию на борту «Изумрудного дельфина», вывел из строя спасательные капсулы и совершил еще сотню других подобных преступлений. Боюсь, что он сбежал в одной из спасательных капсул и прихватил с собой Келли.

Джордино успокаивающе положил руку на плечо друга. Он прекрасно понимал чувства Питта в данный момент, поскольку и сам считал себя виноватым.

Уточнив номер каюты Форда, Питт вместе с Джордино и О'Мэлли бросился к ней. Ударом плеча он вышиб дверь. Каюта, как и следовало ожидать, оказалась пуста. Не было даже и следов багажа. Только на верхней полке стенного шкафа Джордино обнаружил рулон бумаги. Он развернул его и бросил свою добычу на кровать.

— Копии чертежей субмарины, — ахнул потрясенный О'Мэлли. — Где он достал их, хотел бы я знать?

Питт почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Теперь он не сомневался, что похищение Келли было еще одним пунктом задания, полученного Омо Канаи.

— В его распоряжении была прекрасно организованная служба разведки, — пояснил он. — А для успешного проведения операции ему необходимо было ознакомиться со всеми деталями устройства корабля.

— Теперь понятно, как ему удалось заложить взрывчатку и вывести из строя систему управления спасательными капсулами, — вздохнул инженер.

— У нас небогатый выбор, — сказал Джордино. — Все, что мы можем сделать, — это известить береговую охрану, чтобы они не спускали глаз с прибрежных вод. Если им повезет, они могут перехватить нашего приятеля и освободить Келли.

Несколько секунд Питт молча сидел в кресле, почти физически ощущая испытующий взгляд О'Мэлли.

— Вы лучше других знаете каждый закуток этой посудины, — произнес он наконец. — Каковы будут ваши рекомендации?

Инженер помедлил секунду.

— Во всяком случае, я знаю ее не хуже любого другого, — произнес он уклончиво.

— Существует ли еще какая-нибудь система эвакуации помимо спасательных капсул?

— Что конкретно вас интересует?

— Предусмотрели ли строители судна воздушную систему наподобие той, которой снабжены спасательные капсулы, для аварийного оставления лодки?

— Вы имеете в виду аварийный люк в корпусе субмарины?

— Совершенно верно.

— Такой, конечно, имеется, но нечего и думать, чтобы им могли воспользоваться шестьсот с лишним человек. Кислорода просто не хватит.

— Теперь уже я не понимаю вас.

— "Марлин" не предназначен для того, чтобы оставаться под водой больше четырех дней. По истечении этого срока воздух внутри лодки становится непригодным для дыхания.

— Я всегда считал, что регенераторы воздуха — независимая система. Они же должны автоматически регулировать содержание кислорода во внутренних помещениях корабля, — произнес Джордино с сомнением в голосе.

— Так-то оно так, — согласился О'Мэлли, — но никакие фильтры не справятся с двуокисью углерода, выдыхаемой столькими людьми непосредственно в атмосферу лодки. И это еще при условии, что силовые установки будут продолжать работу. Иначе критический момент может наступить еще раньше.

— Итак, у нас в запасе четверо суток, при условии, что события будут развиваться по нашему сценарию, — произнес Питт задумчиво. — Точнее, трое с половиной суток, если учесть, что мы находимся под водой уже более двенадцати часов.

— Спасательные службы морского флота США вполне способны за этот срок прийти нам на помощь, — заметил Джордино.

— При условии, что их мобилизация займет меньше этого срока, — сухо заметил О'Мэлли, — что само по себе проблематично. При самом благоприятном раскладе им удастся спасти лишь немногих.

Питт повернулся к Джордино:

— Ал, ты отправляешься на поверхность вместе с женщинами и детьми.

Несколько секунд Джордино пытался осмыслить слова друга. Затем его лицо медленно налилось кровью.

— Моей матушке не слишком бы понравилось, если бы она узнала, что ее сын прячется за женские юбки.

— Поверь мне, старина, что ты сможешь сделать гораздо больше для спасения всех нас, если окажешься наверху.

«Тогда какого черта ты не отправишься туда сам?!» — чуть не брякнул Джордино, но, взглянув на лицо друга, прикусил язык.

— О'кей, — недовольно буркнул он. — Что я должен делать, оказавшись на поверхности?

— В кратчайший срок наладить линию снабжения лодки кислородом.

— И каким образом, по-твоему, я смогу это сделать?

— Точно не могу сказать, — признался Питт, — но насколько я тебя знаю, ты все сумеешь.

31

Четыре судна уже находились на месте трагедии спустя пять часов после того, как «Золотой марлин» лег на дно. Среди них — катер береговой охраны «Джозеф Райан», нефтяной танкер «Царь Зевс», буксир военного флота США «Орион» и грузовое судно каботажного плавания «Компас Роуз». Чуть позднее к ним присоединилась целая эскадра прогулочных яхт и катеров из Майами и форта Лодердэйл, прибывших на место катастрофы скорее из любопытства, чем с осознанным желанием помочь терпящему бедствие лайнеру. Адмирал Сэндекер распорядился направить в район бедствия и спасательное судно своего Агентства, базировавшееся в Саванне, но его прибытие ожидалось только через двенадцать часов.

Оснащенное для подводных спасательных работ судно «Меркьюри» морского флота США вместе со спасательной командой и плавучей базой «Элфред Оултмен» были срочно отозваны из Пуэрто-Рико, где они находились со специальной миссией по приглашению правительства этой страны. Регулярные сводки о ситуации на субмарине циркулировали между капитанами корабля береговой охраны и спасательного судна «Элфред Оултмен».

В это время на борту субмарины дети с матерями были препровождены в спасательную капсулу, едва О'Мэлли исправил систему подачи воздуха. Прощание детей с отцами, а кого-то с бабушками и дедушками, не обошлось без слез. Малыши испытывали вполне оправданный страх перед замкнутым пространством капсулы. Джордино потребовалось немало усилий, чтобы успокоить и самого себя, и рыдающих детей, и их мам. Вид у него был глубоко несчастный, ведь он был единственным мужчиной, покидающим борт субмарины.

— Я чувствую себя как тот парень, что занял место в спасательной шлюпке «Титаника» переодетым в женское платье, — признался он.

Питт успокаивающе положил руку ему на плечо:

— Ты необходим нам наверху, чтобы спасти жизни всех этих несчастных.

— В случае неудачи, даже не представляю, как смогу жить дальше, — простонал Джордино. — Лучше бы ты взял это на себя.

— Я сделаю здесь все, что смогу, — заверил его Питт. — Но спасательная операция будет иметь шансы на успех только в том случае, если за дело возьмешься ты.

Они обменялись прощальным рукопожатием, и Питт подтолкнул друга к единственному свободному месту на борту. Последнее, что увидел Питт: перепуганная мать усаживала на колени Джордино одного из своих плачущих детей. Люк капсулы захлопнулся, и система шлюзов была приведена в действие. Спустя шестьдесят секунд раздался характерный чмокающий звук, и капсула очень медленно, поскольку была загружена до предела, двинулась к поверхности.

— Теперь остается только ждать, — сказал О'Мэлли, стоявший рядом с Питтом.

— Нет, — возразил Питт, — мы немедленно приступим к нашей части спасательной операции.

— С чего начнем?

— Займемся воздушной системой аварийной камеры.

— Что вас интересует?

— Прежде всего, соответствует ли аварийный люк стандартам аппаратов спасательных судов.

О'Мэлли кивнул:

— Будьте покойны, он соответствует всем стандартам. Конструкторы специально позаботились об этом.

— Проводите меня туда, — попросил Питт. — Я хочу сам убедиться в этом.

О'Мэлли направился к лифту, поднявшему их на верхнюю палубу, где находилась столовая для пассажиров. Затем провел его через камбуз, где повара готовили обед с таким видом, словно трагедия на борту субмарины не имела к ним ровным счетом никакого отношения. Учитывая недавние события, вся эта сцена казалась совершенно нереальной.

Питт последовал за инженером по узкому коридору в небольшую камеру, где вдоль переборки стояло несколько скамеек. В центре отсека находилась винтовая лестница, ведущая к аварийному люку. После внимательного осмотра механизмов, регулирующих выход в океан, — он показался Питту неоправданно долгим, — О'Мэлли спустился вниз и грустно посмотрел на товарища по несчастью.

— Наш приятель действительно дотошный малый. Он предусмотрел практически все.

— Что вы хотите сказать?

— Станина люка так деформирована, что потребуется не меньше десяти фунтов пластиковой взрывчатки, чтобы освободить его.

Пожалуй, впервые с начала трагических событий Питт почувствовал страх.

— Значит, выбраться наружу невозможно?

— Отсюда это уж точно, — подтвердил инженер, сознавая, что этими роковыми словами он фактически обрекает на смерть шестьсот семнадцать человек. Он грустно покачал головой и повторил: — Отсюда уже никому не выбраться. Никто не сможет покинуть лодку.

Питт и О'Мэлли сообщили страшную новость капитану Болдуину, который по-прежнему находился на капитанском мостике. Капитану стоило немалых усилий хотя бы внешне сохранить хладнокровие.

— Вы абсолютно уверены в своих выводах?

— С помощью автогена, конечно, можно открыть люк, но как тогда прекратить доступ морской воды во внутренние помещения лодки? Давление воды на глубине, на которой мы находимся, около семнадцати атмосфер. Иными словами, давление на корпус равняется двумстам тридцати фунтам на квадратный дюйм. Ни у кого нет шансов противостоять напору поступающей воды и добраться до поверхности.

Выражение лица капитана не оставляло сомнений относительно тех чувств, которые он сейчас испытывал. Человек, почти лишенный эмоций, он не мог даже в мыслях допустить, что он сам и все, находящиеся на борту, обречены на смерть.

— И нет надежды на спасение? — спросил он.

— Надежда умирает последней, — улыбнулся Питт, — но очевидно, что спасение не может быть обеспечено обычными методами.

Плечи капитана поникли, и он пустым взглядом уставился на стол.

— Итак, нам остается одно — быть живыми так долго, как только возможно.

Конрад протянул Питту телефонную трубку:

— Мистер Джордино вызывает вас с поверхности.

Питт поднес телефонную трубку к уху:

— Ал?

— Нахожусь на катере береговой охраны, — услышал он знакомый голос.

— Как путешествие?

— По правде говоря, тяжко пришлось. Мои барабанные перепонки едва не лопнули от воплей перепуганных младенцев.

— Но вы добрались благополучно?

— Все дети и женщины живы и здоровы. Их уже перевели на стоящее поблизости на якоре грузовое судно. Там более подходящие для них условия, чем на катере. Сейчас они на пути к ближайшему порту. Могу добавить, что женщины не выглядели счастливыми, оставив на лодке своих мужей. Столько косых взглядов мне, пожалуй, не доводилось ловить на себе за всю мою жизнь. Впрочем, их можно понять. Не забывай, что я оказался единственным мужчиной на борту спасательной капсулы.

— Известно, когда прибывает судно для подводных спасательных работ?

— По их словам, часов через тридцать шесть, — ответил Джордино. — А как дела у вас?

— Не слишком хорошо. Наш приятель Канаи был на борту и перед исчезновением ухитрился намертво заклинить аварийный люк.

— Действительно намертво? — осторожно переспросил Джордино после небольшой паузы.

— По словам О'Мэлли, потребуется взорвать половину судна, чтобы освободить его.

У Джордино не укладывалось в голове, что люди на борту «Марлина» были обречены на смерть.

— Ты уверен в этом?

— Совершенно уверен!

— Но мы-то здесь не собираемся сдаваться, — решительно объявил Джордино. — Я свяжусь с Йегером и заставлю его засадить Макс за работу. Наверняка существует какой-то способ извлечь вас оттуда.

Питту нетрудно было представить себе, какие чувства обуревают сейчас его старого друга.

— Звони нам время от времени, — сказал он, заканчивая разговор, — короче, держи нас в курсе событий.

Пассажиры и члены экипажа, погребенные в затонувшей субмарине, не имели ни малейшего представления о том урагане, который разразился над их головами. Средства массовой информации, несколько недель смаковавшие трагедию «Изумрудного дельфина», как по команде, занялись новой темой и в деталях описывали обстоятельства аварии субмарины и судьбу оставшихся на борту людей. Политики и прочие знаменитости, не желая остаться в стороне, по поводу и без повода давали пространные интервью и один за другим появлялись на экранах телевизоров.

Катера, до отказа набитые кино— и видеооператорами, как по волшебству появились на арене вместе с ордами репортеров на легких самолетах и вертолетах. Меньше чем через двое суток после трагедии целая флотилия катеров и прогулочных яхт курсировала взад и вперед над местом, где затонула лодка. Дело кончилось тем, что пришлось вмешаться официальным властям и все незваные гости, за исключением специально аккредитованных журналистов, были выдворены за пределы зоны спасательных работ.

Всеобщий ажиотаж подогревало и то обстоятельство, что катастрофа произошла не где-нибудь в забытом богом и людьми уголке Тихого океана, а в девяноста семи милях от побережья Флориды. Напряжение нарастало по мере того, как подходили к концу запасы кислорода на борту субмарины.

Репортеры прилагали неимоверные усилия, чтобы войти в прямой контакт с кем-нибудь из людей на дне океана, но все их попытки решительно пресекались специалистами береговой охраны.

Публиковались бесчисленные интервью с женщинами и детьми, покинувшими борт «Марлина». Журналисты пытались также связаться с Джордино, но тот уже успел перейти на борт прибывшего к месту действия корабля своего Агентства и решительно отказывался от любых контактов с представителями пишущей братии. Вместе с членами команды он лихорадочно готовился к спуску под воду автоматического аппарата для обследования корпуса субмарины.

Увы, первые результаты оказались неутешительными. Они только подтвердили то, о чем говорил Питт. Аварийный люк был заклинен намертво, и открыть его можно было только с помощью автогена или солидной порции взрывчатки. А это напрямую угрожало жизни находившихся на борту людей. Блокировать поступление внутрь лодки морской воды с помощью спасательного аппарата также представлялось технически невозможным.

На следующее утро к месту трагедии прибыл «Фэлкон», корабль Военно-морского флота США, специально предназначенный для проведения подводных спасательных работ. Джордино немедленно перебазировался на его борт, где команда уже готовила спасательный аппарат к спуску под воду. Ала приветствовал командир корабля капитан-лейтенант Майк Тёрнер.

— Добро пожаловать на борт «Фэлкона», — сказал он, пожав руку Джордино. — Флот США всегда готов работать рука об руку с представителями НУМА.

Как и у большинства старших офицеров военно-морского флота, у капитана был вид человека, оплатившего издержки на строительство корабля из собственного кармана, а посему обладающего привилегией принимать на борту только угодных ему посетителей. На губах Тёрнера сияла дружелюбная улыбка, а само его лицо свидетельствовало о высоком уровне интеллекта. У него были большие проницательные глаза и мягкие, уже начавшие редеть светлые волосы.

— Мне бы только хотелось, чтобы наша встреча происходила при менее трагических обстоятельствах, — сказал со вздохом Джордино в ответ на приветствие капитана.

— Что и говорить, — согласился Тёрнер с озабоченным видом. — Один из моих офицеров покажет вам вашу каюту. Если вы голодны, у вас есть время подкрепиться. Мы спустим «Меркьюри» на воду примерно через час.

— Надеюсь, вы разрешите мне принять участие в погружении, — сказал Джордино, — если, конечно, для меня найдется место на его борту.

Тёрнер улыбнулся:

— Там места для двадцати человек, так что никаких проблем для меня.

— Для вас? — переспросил Джордино, удивленный тем, что капитан собирается лично управлять спасательным аппаратом.

Тёрнер кивнул, не переставая улыбаться:

— Это не первый случай, когда мне приходится вести «Меркьюри» на помощь людям. И спасти их может только наше своевременное появление на месте аварии.

«Меркьюри» находился на рабочей палубе корабля. Его корпус был окрашен в желтый цвет с диагональной красной полосой на борту. Он напоминал творение художника-модерниста: гигантский банан с множеством странных выступов. Аппарат имел тридцать восемь футов в длину, десять в высоту и девять в ширину и весил тридцать тонн. Максимальная глубина его погружения составляла двести футов при скорости два с половиной узла.

Капитан Тёрнер поднялся по трапу к главному люку в сопровождении команды подводного судна. Оказавшись на борту, он представил Джордино старшему офицеру «Меркьюри» Майку Мак-Керди, рано поседевшему морскому волку с бородой, как у шкиперов прошлых столетий. Тот приветствовал гостя кивком головы.

— Наслышан о вас, — сказал он, дружески подмигнув итальянцу. — Рассказывают, что на вашем счету не меньше погружений, чем у кого другого поездок в городском транспорте.

— Может быть, и поменьше, но их немало, — скромно согласился Джордино.

— Говорят, что вы обследовали обломки «Изумрудного дельфина», лежащие на глубине двенадцати тысяч футов?

— Это верно, — подтвердил Джордино, — правда, не один. Со мной были мой друг Дирк Питт и морской биолог Мисти Грэхем.

— Тогда это погружение на глубину всего в пятьсот пятьдесят футов покажется вам детской игрой.

— Не думаю, особенно если нам придется освобождать аварийный люк субмарины.

Мак-Керди был достаточно бывалым человеком, чтобы не заметить нотки озабоченности в голосе гостя.

— Не беспокойтесь, — сказал он, стараясь ободрить Джордино. — Мы сделаем это. У нас есть все необходимое оборудование для таких случаев.

— Дай-то бог, — пробормотал Джордино. — Будем надеяться.

«Меркьюри», направляемый опытной рукой Мак-Керди, достиг лежавшей на дне субмарины менее чем за пятнадцать минут. Затем командир повел спасательный аппарат вдоль корпуса «Золотого марлина». Лодка напоминала огромное мертвое морское животное. Спасателям казалось, что за их маневрами через иллюминаторы наблюдают сотни внимательных глаз. Джордино даже вроде бы заметил Питта, но они шли слишком быстро, чтобы быть уверенным в чем бы то ни было.

Три часа они внимательно изучали каждый квадратный дюйм корпуса затонувшей субмарины. Помимо фотокамеры, работавшей с двухсекундным интервалом, результаты их наблюдений непрерывно фиксировали видеокамеры.

— Любопытная вещь, — заметил Тёрнер. — Мы обследовали весь корпус лодки, но практически не видели пузырьков воздуха.

— Действительно, необычное явление при данных обстоятельствах, сэр, — согласился Мак-Керди. — До этого нам приходилось участвовать всего в двух такого рода спасательных операциях. Это были немецкая подводная лодка «Сайтен» и русская «Тавда». Обе легли на дно после столкновения с надводными судами. И в обоих случаях из пробоин поднимались целые облака воздушных пузырьков.

Джордино бросил через иллюминатор быстрый взгляд на затонувшую субмарину:

— Вода ворвалась только в два отсека: машинное отделение и грузовое помещение. Оба они сейчас, скорее всего, полностью затоплены. В них просто не осталось кислорода.

Мак-Керди еще раз внимательно осмотрел пробоины.

— Повреждения корпуса сравнительно невелики, — заметил он.

— Тем не менее, их оказалось достаточно, чтобы субмарина затонула.

— Как вы думаете, повреждены ли балластные цистерны? — спросил Тёрнер.

— Нет, — не колеблясь, ответил Джордино, — полагаю, что они в полном порядке. Но даже если капитан Болдуин решится продуть их, этого недостаточно, чтобы оторвать лодку от грунта. Помпы не помогут делу. Собственно, люди остались в живых только благодаря водонепроницаемым переборкам.

— Страшная трагедия, — сказал Тёрнер. — Им чертовски не повезло. Окажись пробоины чуть меньше, и у лодки были бы шансы достичь поверхности.

— Сэр, — напомнил Мак-Керди, — нам предстоит еще осмотреть аварийный люк и решить, что с ним делать.

— Согласен, шеф. Подойдем поближе и посмотрим еще раз. Если повезет, мы направим сюда спасательную команду с необходимым оборудованием и начнем операцию немедленно.

Мак-Керди притормозил точно над аварийным люком. Несколько минут он и Тёрнер внимательно изучали повреждения.

— Выглядит не слишком обнадеживающе, — подвел итог Мак-Керди.

Заключение капитана оказалось еще пессимистичнее.

— Хуже некуда, — подтвердил он. — Повреждения слишком велики. Нам не удастся навести воздухонепроницаемый колпак, откачать воду и начать спасательные работы.

— Как насчет водолазов? — спросил Джордино.

— После смены им придется оставаться в декомпрессионной камере. На всю работу потребуется дня четыре, а к тому времени... — Капитан не закончил фразы и безнадежно развел руками.

Они еще долго осматривали поврежденный аварийный люк, тщетно надеясь найти какой-нибудь надежный способ спасения людей. Джордино был достаточно квалифицированным инженером, чтобы понять, что обычный для подобных случаев способ вскрытия аварийного люка неприемлем. Он чувствовал себя страшно усталым и разбитым. Мак-Керди, несмотря на очевидную бесполезность этого занятия, продолжал обследовать злополучный люк.

— Нам остается только одно, — подвел он итог своим наблюдениям. — Опустить на неповрежденный участок корпуса спасательную камеру, под ее защитой вырезать в корпусе лодки отверстие и через него эвакуировать на «Меркьюри» пассажиров и членов экипажа.

— Сколько на это уйдет времени? — спросил Джордино.

— Думаю, за сорок восемь часов управимся.

— Будет поздно, — простонал Джордино. — У них воздуха максимум на тридцать часов. Когда мы доберемся до них, лодка станет огромной братской могилой.

— Все так, — подтвердил Тёрнер, — но, судя по чертежам, полученным нами от компании, построившей субмарину, на корме должен находиться аварийный вентиль, он специально предназначен для подобных случаев. Через него можно наладить подачу кислорода с поверхности. Необходимое оборудование у нас имеется. Мы сможем установить его, — он остановился, чтобы взглянуть на свой хронометр, — приблизительно за три часа. Это поможет им остаться в живых до тех пор, пока мы не установим новую спасательную камеру.

С этим вынужден был согласиться даже мрачно настроенный Джордино.

— Мне известно о существовании аварийного вентиля, — признал он, — но лучше сначала убедиться в его исправности, прежде чем принимать такой план спасения людей.

На этот раз Мак-Керди не стал ожидать распоряжений капитана. Резко развернув «Меркьюри», он направил его к корме субмарины и остановил над небольшим выступом на корпусе.

— Надо полагать, здесь и находится вентиль, — сказал он.

— Думаю, что так, — согласился Тёрнер, сверившись с чертежами.

— Похоже, он в рабочем состоянии.

— Слава богу, — вырвалось у Мак-Керди, — теперь мы можем приступить к работе.

— У вас есть забортные манипуляторы, — напомнил осторожный Джордино. — Они помогут снять колпак вентиля и убедиться, что его размеры соответствуют принятым стандартам.

— Проще простого, — согласился Тёрнер, — тем более что мы уже на месте.

Он склонился над прибором дальнего контроля и с его помощью принялся управлять двумя манипуляторами. Действуя со всей возможной осторожностью, он удалил предохранительные болты и убрал колпачок защитного устройства.

Увы, открывшееся зрелище не оправдало их ожиданий. Входной клапан для подсоединения наружного негодника отсутствовал. По-видимому, он бы заблаговременно удален самым примитивным способом: с помощью долота и кувалды.

— Кто же мог сделать это? — спросил Тёрнер, не веря собственным глазам.

— Очень предусмотрительный парень, — пробормотал Джордино, чувствуя как смертельный страх сжимает его сердце.

— Мы не успеем запросить новый вентиль, получить и установить его. За это время на лодке иссякнут последние запасы кислорода, — подтвердил Мак-Керди.

— Вы хотите сказать, что шесть сотен мужчин и женщин будут умирать, а мы будем спокойно наблюдать за этим? — холодно произнес Джордино.

Тёрнер и Мак-Керди молча смотрели друг на друга, не зная, что еще предложить в создавшейся ситуации. Никто из них не мог предвидеть подобного поворота событий. Тщательность подготовки и точность проведения диверсии были выше их понимания.

Джордино чувствовал, что он на грани нервного срыва. Потерять друга из-за несчастного случая само по себе достаточно тяжело, но бездействовать, зная, что рядом с тобой совершенно здоровый человек умирает только потому, что современная техника оказалась бессильной перед предусмотрительностью террориста, было выше его сил. Он твердо решил предпринять что-нибудь, даже если для этого ему самому придется опускаться на глубину в пятьсот пятьдесят футов.

Мрачный Мак-Керди молча включил механизм продувки балластных цистерн и направил «Меркьюри» к поверхности. Каждый из троих знал, что пассажиры и команда лодки сквозь стекла иллюминаторов продолжают наблюдать за ними, не понимая, что вместе с исчезающим вдали судном тают их надежды и улетучиваются иллюзии.

32

Настроение на борту «Золотого марлина» было ужасным. Пассажиры по-прежнему в отведенное для этого время посещали ресторан, играли в карты и рулетку в казино, пили коктейли в баре, читали книги в библиотеке и потом отправлялись спать, словно круиз и не прерывался. Больше им просто нечего было делать. Если кто-то из них и ощущал недостаток кислорода, об этом не говорили вслух. Да, порой они обсуждали положение, в котором оказались волею случая, но говорили об этом так буднично, словно речь шла о прогнозе погоды на ближайшую неделю.

Среди оставшихся на борту пассажиров в большинстве были пожилые люди, несколько более молодых, но бездетных пар, дюжины две одиноких мужчин и женщин, мужья и отцы тех, чьи близкие покинули субмарину. Обслуживающий персонал исправно выполнял привычные обязанности: ублажал пассажиров в барах и ресторане, готовил еду, поддерживал порядок в каютах и, по мере сил, старался развлечь изнывающих от скуки людей. Энергетические установки работали непрерывно, снабжая электроэнергией помпы и другие менее важные, но необходимые для нормального существования системы корабля. К счастью, они находились в помещении, изолированном от затопленного машинного отделения, сообщение с которым было прервано сразу же после взрыва.

Худшие подозрения Питта, следившего за маневрами спасательного аппарата, подтвердил звонок Джордино. Питт уже несколько часов сидел на капитанском мостике, вновь и вновь просматривая чертежи корабля в поисках возможных путей спасения, когда в дверях появился капитан Болдуин. Он уселся в кресло напротив Питта и несколько мгновений молча наблюдал за ним. Капитан уже обрел привычное самообладание, хотя судьба пассажиров и корабля по-прежнему тяжелым грузом давила на его плечи. Даже дыхание его стало заметно более тяжелым.

— Вы трое суток не смыкали глаз, — констатировал Болдуин. — Может быть, стоило бы немного поспать?

— Если я сейчас отправлюсь спать, если любой из нас отправится спать, сразу возрастут шансы на то, что никто из нас больше не проснется.

— Я не перестаю ежеминутно врать пассажирам, что помощь вот-вот придет, — продолжал капитан с нескрываемым отвращением, — но правда очень скоро станет известна. На наше счастье, они слишком подавлены, чтобы предпринять что-нибудь, иначе бы нам не избежать открытого возмущения.

Питт протер покрасневшие глаза, отхлебнул глоток холодного кофе и, наверное, в сотый раз, склонился над чертежами.

— Выход должен быть, — произнес он глухим голосом. — Наверняка найдется способ прикрепить шланг к корпусу лодки и закачать внутрь воздух.

Болдуин вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб.

— Скорее всего, воздушный вентиль был выведен из строя вместе с аварийным люком, — заметил он. — Любая попытка просверлить новое отверстие в корпусе лодки приведет к тому, что все внутренние помещения будут затоплены. Давайте смотреть фактам в лицо. Когда военным удастся исправить повреждения, никакая эвакуация нам уже не понадобится.

— Мы можем остановить генераторы. Это даст несколько лишних часов.

Болдуин покачал головой.

— Пусть работают. Надо же этим несчастным хотя бы последние часы жизни провести в нормальных условиях. Да и помпы должны работать, иначе положение только осложнится.

И тут на пороге появился доктор Рингер. Судовой врач сообщил, что за последние часы многие пассажиры обратились к нему с жалобами на головную боль, головокружение и тошноту. Он делает все возможное, чтобы облегчить их страдания, стараясь избегать щекотливой темы об истинной причине недомогания.

Питт бросил взгляд на судового врача, который, судя по всему, сам был на грани физического и нервного истощения.

— Скажите, доктор, я выгляжу так же скверно, как и вы? — поинтересовался он.

На лице Рингера появилась вымученная улыбка.

— Гораздо хуже, хотя в это трудно поверить.

— Ну что ж, придется верить вам на слово.

Рингер тяжело опустился в кресло:

— Если использовать специальные термины, то мы имеем дело с массовой асфиксией, вызванной недостатком кислорода и избытком двуокиси углерода в атмосфере судна.

— Каковы предельно допустимые нормы?

— Двадцать процентов кислорода и ноль три десятых двуокиси углерода.

— А каково реальное соотношение этих газов на данный момент?

— Соответственно восемнадцать процентов и чуть больше четырех.

— А критическое? — уточнил Болдуин.

— Шестнадцать процентов и пять. После этого наступает опасность для жизни человека.

— Следовательно, мы уже вплотную приблизились к кризисному рубежу, — констатировал Питт.

Болдуин единственный решился задать роковой вопрос, давно вертевшийся у всех на языке:

— Сколько мы еще сможем продержаться, доктор?

— Вы ощущаете недостаток кислорода в той же степени, что и я, — пожал плечами Рингер. — Часа два. Может быть, два с половиной. Но уж, во всяком случае, не больше.

— Спасибо за откровенность, доктор, — произнес капитан с полной серьезностью. — Сможете ли вы помочь продержаться хоть кому-то, если мы используем противопожарные респираторы?

— На борту находится около десяти подростков моложе двадцати лет. Они продержатся, пока полностью не иссякнут запасы кислорода, — пообещал Рингер, поднимаясь на ноги. — Полагаю, мне лучше вернуться в госпиталь. Наверняка там уже скопилось немало новых пациентов.

Когда доктор ушел, Питт продолжил изучение чертежей.

— Для каждой сложной проблемы есть простое решение, — пробормотал он, поймав иронический взгляд капитана.

— Когда найдете его, немедленно дайте мне знать, — улыбнулся Болдуин. С этими словами он тоже поднялся и направился к двери. — Пришло время и мне предстать перед публикой, — вздохнул он. — Желаю вам удачи в ваших изысканиях.

Питт кивнул, но не произнес ни слова.

Несмотря на все свое самообладание, он терзался тем, что необходимое решение так и не будет найдено. Наверное, именно этот страх предельно обострил его чувства и помог ему увидеть то, что до сих пор упорно ускользало от его внимания. Столь нужное решение на самом деле было простым. Оставалось только удивляться, как до сих пор оно не пришло ему в голову.

Он вскочил так поспешно, что опрокинул стул, и бросился к телефону.

— Ал, ты еще здесь?

— Здесь, здесь, куда же мне деваться, — проворчал Джордино.

— Думаю, я нашел решение. Более того, я совершенно уверен, что нашел его. — На Джордино произвела большое впечатление уверенность, прозвучавшая в словах друга.

— Один момент, — попросил он, — я переключу телефон на капитанский мостик, чтобы капитан Тёрнер и члены спасательной команды могли слышать тебя. — После секундной паузы он предложил: — О'кей, выкладывай, что у тебя там.

— Сколько времени нужно, чтобы подготовить шланг для подачи воздуха и доставить его на место аварии?

— Вам известно, конечно, мистер Питт, что мы пока не в силах установить воздушный вентиль на корпусе лодки? — хмуро спросил капитан Тёрнер.

— Знаю, знаю, — произнес нетерпеливо Питт. — Но сколько все-таки это займет времени?

Тёрнер вопросительно взглянул на Мак-Керди, стоявшего у противоположной стены рубки.

— Думаю, часа за три управимся, — проворчал тот.

— Приложите все силы, но сделайте работу за два часа иначе говорить не о чем. Больше мы просто не продержимся.

— Ну и что это нам даст, если мы не можем установить вентиль?

— Напор вашей помпы может преодолеть давление воды на такой глубине?

— Напор помпы равняется пяти сотням фунтов на квадратный дюйм, — сообщил Мак-Керди, — что вдвое превышает давление морской воды.

— Отлично, — произнес Питт с воодушевлением. — Доставьте шланг сюда как можно скорее. Люди уже начинают задыхаться. И будьте готовы использовать манипуляторы спасательного аппарата.

— Скажите наконец, что у вас на уме, — потребовал капитан.

— Я расскажу все в деталях, когда вы будете на месте. Сразу же сообщите мне об этом для получения дальнейших инструкций.

В этот момент на мостике появился О'Мэлли и услышал конец переговоров.

— Какой козырь вы припрятали в рукаве? — поинтересовался он.

— Грандиозная идея, — объявил Питт без ложной скромности. — Пожалуй, лучшая из тех, что когда-либо приходили мне в голову.

— Но каким образом вы собираетесь подать кислород в лодку? — настаивал О'Мэлли.

— А я и не собираюсь этого делать.

О'Мэлли недоуменно уставился на Питта.

— Тогда в чем же суть вашей грандиозной идеи?

— Все очень просто, — непринужденно объяснил Питт, — если Магомет не идет к горе...

— Замечательная поговорка, но все же я вас не понимаю.

— Подождите немного, и вы все увидите собственными глазами, — пообещал Питт. — Это один из самых простых экспериментов, которые демонстрируют студентам на семинарах по физике.

С минуты на минуту «Золотой марлин» мог стать братской могилой. Уровень кислорода в атмосфере понизился до такой степени, что оставалось каких-то несколько минут до того момента, когда пассажиры и члены экипажа начнут терять сознание — первая стадия агонии, за которой должны были последовать кома и смерть. Содержание двуокиси углерода стремительно приближалось к критической отметке, при достижении которой уже невозможно было поддержание жизни людей. Питт и О'Мэлли, единственные остававшиеся на мостике, прилагали все усилия, чтобы не потерять сознание.

Нехватка кислорода привела к тому, что пассажиры постепенно стали превращаться в зомби, не способных к рациональному мышлению. Тем не менее на лодке сохранялось полное спокойствие, потому что никто из них не отдавал себе отчета в том, насколько близок конец. Болдуин успел все-таки сказать несколько ободряющих слов тем пассажирам, которые еще оставались в ресторане, прекрасно понимая, насколько бесполезны все его усилия. Возвращаясь на капитанский мостик, он потерял сознание в одном из коридоров и тяжело свалился на пол. Пожилая пара, проходившая в этот момент мимо, только скользнула пустым взглядом по лежащему на ковре капитану и безучастно прошла мимо.

О'Мэлли уже находился на грани коллапса. Питт в изнеможении оставался в кресле, понимая, что и он с минуты на минуту потеряет сознание.

— Где же вы? — прохрипел он в телефонную трубку. — Поспешите, иначе найдете здесь одни трупы.

— Мы на подходе к вам. — В голосе Джордино звучало нескрываемое отчаяние. — Выгляни в иллюминатор. Мы всего в нескольких десятках метров от лодки.

Питт с трудом поднялся на ноги и, шатаясь на каждом шагу, подошел к иллюминатору. «Меркьюри», зависший над корпусом лодки, действительно оказался совсем рядом.

— Вы привезли с собой шланг?

— Мы готовы начать подачу воздуха в любую минуту и в любой точке, которую вы укажете, — сообщил Мак-Керди. Капитан Тёрнер остался на борту «Оултмена», чтобы координировать проведение спасательной операции с поверхности.

— Продолжайте опускаться. После того как окажетесь рядом с субмариной, двигайтесь вдоль корпуса лодки, пока не достигнете пробоины над машинным отделением.

— Начинаем сближение, — сообщил Джордино, не задавая лишних вопросов.

Спустя минут пять в рубке прозвучал голос Тёрнера:

— "Меркьюри" находится в указанном вами месте.

Несмотря на трагичность ситуации, Питт не смог удержаться от невольной улыбки.

Спасение было совсем рядом, а людям внутри субмарины приходилось умирать от удушья. Какова ирония судьбы!

— С помощью манипулятора опустите шланг через пробоину в корпусе на максимально возможную длину, — дал он последние инструкции.

Внутри «Меркьюри» Мак-Керди обменялся с Джордино непонимающим взглядом и недоуменно пожал плечами.

Осторожно действуя манипуляторами, Джордино стал заталкивать толстый шланг внутрь субмарины, стараясь не порезать его об острые края отверстия. Ему потребовалось не меньше десяти минут на то, чтобы надежно закрепить конец шланга между двумя установками машинного отделения.

— Шланг на месте, — сообщил он.

— О'кей, начинайте подачу кислорода.

И на этот раз два человека на борту спасательного аппарата без рассуждений выполнили требования Питта. Мак-Керди передал его слова капитану, и спустя две минуты кислород начал поступать в машинное отделение.

— Чего мы этим добьемся? — спросил Джордино, не слишком рассчитывая на вразумительный ответ.

— Давление, под которым подается кислород, в два раза превышает давление морской воды за бортом. Воздух вытеснит воду из машинного отделения обратно в океан, — объяснил Питт слабым голосом.

Эти слова окончательно истощили его силы, и Питт тяжело рухнул на палубу рядом с телом уже потерявшего сознание О'Мэлли.

Надежда на успех операции вернулась к Джордино, когда он увидел, как первые струи воды, смешанные с пузырьками воздуха, начали извергаться из корпуса субмарины под напором избыточного давления кислорода.

— Идея Питта работает! — воскликнул он, не в силах скрыть охватившего его воодушевления.

— Да, — согласился Мак-Керди, — но от этого атмосфера внутри остальных помещений лодки нисколько не улучшилась.

— А Питт и не пытается очистить воздух внутри лодки. Он надеется на то, что, удалив воду из затопленных помещений, он сможет поднять лодку на поверхность.

Мак-Керди бросил взгляд на неподвижный корпус лодки, покачал головой, но предпочел не говорить о своих сомнениях. Помолчав, он сказал, стараясь, чтобы его слова прозвучали по возможности буднично:

— Ваш друг уже несколько минут не выходит на связь.

— Дирк, — крикнул Джордино в телефонную трубку, — Дирк, ответь мне.

Но телефонная трубка молчала.

На борту «Элфреда Уолтмена» капитан Тёрнер мерил шагами помещение рубки, прислушиваясь к переговорам, происходившим в глубине океана. План Питта при всей своей неординарности представлялся ему слишком простым, чтобы привести к успеху.

На мостике спасательного корабля царило уныние. В словах собравшихся в рубке людей с трудом укладывалась мысль, что всего в пятистах с небольшим футах под килем их корабля несколько сотен людей умирали от удушья. Сгрудившись в центре помещения, моряки жадно прислушивались к обрывкам разговоров, доносившихся до них с глубины.

— Как вы думаете, что предпримут власти, чтобы поднять на поверхность тела погибших? — спросил капитана один из офицеров.

— Для этого потребуются миллионы долларов, — ответил капитан неохотно. — Скорее всего, всех их оставят лежать на дне.

Молоденький лейтенант, не в силах больше сдерживаться, в сердцах стукнул кулаком по столу:

— Черт побери, почему молчит Мак-Керди?

— Успокойся, сынок, — приструнил его капитан. — У них сейчас достаточно своих забот, чтобы думать о субординации.

Он бросил случайный взгляд поверх головы оператора, склонившегося к экрану монитора, и с открытым ртом замер на месте. Корпус субмарины медленно пришел в движение.

— Она поднимается! — воскликнул он.

Чавкающий звук, донесшийся из громкоговорителей, подтвердил слова капитана.

— О боже, — прошептал Мак-Керди, — план Питта сработал! Лодка обрела плавучесть и вот-вот освободится из плена.

— Мы попробуем оставаться рядом и продолжать подачу воздуха, пока лодка не окажется на поверхности, — донесся из динамика голос Джордино.

— Сделаем все от нас зависящее, чтобы прийти вам на помощь в нужный момент, — заверил его Тёрнер.

Он распорядился, чтобы члены спасательной команды были готовы в любой момент подняться на борт субмарины и подготовить в кратчайшее время подачу кислорода в остальные ее помещения. Затем он связался с капитанами всех судов, находящихся на расстоянии двадцати миль от зоны спасательных работ и попросил их немедленно прибыть к месту аварии, предварительно подготовив медицинский персонал и все имеющиеся в их распоряжении спасательные средства. Сейчас судьба пассажиров и команды «Золотого марлина» зависела от быстроты и координации их действий.

Глаза сотен людей были прикованы к поверхности океана. С тревогой и нетерпением они ожидали того момента, когда корпус субмарины покажется на поверхности. На этот раз их ожидания в полной мере оправдались. Подводная лодка выскочила из воды, словно гигантская пробка, и с громким всплеском снова плюхнулась в воды океана.

— Дело сделано! — воскликнул Тёрнер, еще боясь поверить происшедшему на его глазах чуду. — Спасательные шлюпки на воду!

Воздух сотрясался от приветственных криков. Большинство наблюдателей, как и капитан, не могли поверить в чудо, свершившееся на их глазах. Возвращение к жизни еще совсем недавно покоившейся на дне субмарины произошло слишком внезапно, чтобы сразу поверить в его реальность. Лодки и вертолеты с операторами на борту рванулись к месту происшествия, игнорируя строгие предупреждения начальника береговой охраны, чтобы запечатлеть на пленку этот исторический момент и не мешкая передать материал на телестудии.

Едва «Золотой марлин» мирно закачался на волнах, как десятки лодок со спасателями причалили к его корпусу. Чтобы выиграть хоть немного времени, Тёрнер отменил свои первоначальные распоряжения и приказал своим людям попытаться проникнуть внутрь субмарины сквозь уже имеющиеся пробоины, предварительно по возможности расширив их. Джордино, откинув люк «Меркьюри», бросился в воду и поплыл в сторону субмарины, прежде чем Мак-Керди успел остановить его. Члены спасательной команды, знавшие итальянца, помогли ему выбраться из воды, и все вместе они с новой энергией попытались открыть люк у правого борта лодки.

В конце концов их усилия увенчались успехом, и им в лицо ударил тяжелый запах малопригодного для дыхания воздуха, скопившегося во внутренних помещениях подводного корабля.

Несколько мгновений спустя команда спасателей, работавших у другого борта, сумела открыть и второй люк восстановив тем самым естественную вентиляцию, позволившую наружному воздуху свободно проникать внутрь и беспрепятственно циркулировать по помещениям субмарины.

Несмотря на то что воздух, находившийся внутри лодки все еще оставался малопригодным для дыхания, спасатели не теряя драгоценного времени, спустились внутрь, чтобы оказать первую помощь тем, кто еще мог остаться в живых. В одном из первых тел, попавшихся им на глаза, Джордино узнал капитана Болдуина.

Не мешкая, Джордино бросился бежать по коридору на нос лодки, где находился капитанский мостик. И хотя дышать здесь было по-прежнему тяжело, он торопился изо все сил, не зная, удастся ли ему застать Питта в живых.

Задержавшись на секунду над неподвижным телом О'Мэлли, он опустился на колени рядом с другом. Питт лежал на полу с закрытыми глазами. Дыхания не было слышно. Не тратя времени даже на то, чтобы нащупать пульс, Джордино начал делать искусственное дыхание. И тут такие знакомые ему зеленые глаза широко раскрылись, и он услышал едва различимый шепот, в котором вполне отчетливо звучали привычные иронические интонации:

— Надеюсь, на этом развлекательная часть нашей программы благополучно завершена.

Никогда прежде на руках спасателей не оказывалось сразу такого количества находившихся на волосок от смерти людей. Но Цербер, трехголовый сторож царства мертвых, был на этот раз, похоже, жестоко разочарован. Как ни странно, никто серьезно не пострадал. Всего семнадцать пожилых и больных людей пришлось отправить на вертолете в больницу в Майами, но пятнадцать из них скоро поправились без видимых необратимых последствий. Оставшиеся двое спустя неделю были выписаны из больницы с диагнозом: сильные головные боли и шоковое состояние.

Капитан Болдуин и доктор Рингер стали едва ли не национальными героями, сумевшими предотвратить величайшую катастрофу в истории современного подводного мореплавания.

Только очень немногим была известна истинная роль Питта и Джордино в спасении своих товарищей по несчастью. К тому времени, когда представителям средств массовой информации стало известно, что человек, принявший самое непосредственное участие в спасении двух тысяч пассажиров «Изумрудного дельфина», оказался и главным героем спасательной операции, не имевшей аналога в истории подводного флота, Питт и Джордино были уже на борту вертолета Агентства.

Все попытки репортеров получить интервью у Питта оказались тщетными, он словно растворился в прозрачном воздухе Флориды.

33

31 июля 2003 года

Озеро Тохоно, штат Нью-Джерси

Озеро Тохоно лежало в стороне от проторенных путей как и многие другие подобные местечки в Нью-Джерси. Здесь не было множества обычных для таких мест маленьких домиков, принадлежавших жителям соседних городков. Тохоно было частным владением корпорации «Цербер», предназначенным для отдыха и секретных встреч высокопоставленных служащих компании. Для менее важных персон был построен другой курорт в тридцати милях к западу. Ввиду уединенного положения озера здесь не было необходимости в какой-либо ограде. Единственной мерой предосторожности против нежелательных посетителей были запертые на замок ворота на дороге, петлявшей среди низких холмов и лесов, в пяти милях от двери комфортабельного трехэтажного дома, построенного из стволов вековых сосен. Фасад здания выходил на озеро, где был сооружен док и сарай для весельных лодок и каноэ. По причине, известной лишь руководству корпорации, моторные катера здесь не поощрялись.

Фред Эймс не принадлежал к руководству корпорации. Он вообще не имел никакого отношения к компании. Фред был одним из местных жителей, привыкших не обращать внимания на многочисленные предупредительные надписи, установленные на видных местах, и время от времени приезжал сюда на рыбалку. Среди деревьев на берегу озера он соорудил себе небольшой лагерь, где любил отдохнуть и выпить чашечку кофе. В озере в изобилии водился окунь, и для умелого рыболова было детской забавой поймать на удочку несколько крупных — от пяти до десяти фунтов весом — особей задолго до наступления полудня. Он уже было собрался зайти по колено в воду и заняться привычным делом, когда заметил большой черный лимузин, затормозивший около лодочной стоянки. Два человека с удочками вышли из машины, пока шофер спускал на воду одну из многочисленных лодок, стоявших у причала.

«Наверное, большие шишки, — подумал Фред. — Странно, что они выбрали себе лодку без подвесного мотора».

Тем временем один из мужчин успел отогнать лодку на середину озера, где пустил ее на волю волн, пока его напарник готовил снасти, после чего оба приезжих занялись рыбалкой. Фред ретировался под прикрытие деревьев, где решил подогреть себе чашечку кофе и почитать прихваченную на всякий случай книгу в ожидании, пока незнакомцам не наскучит их занятие.

Мужчина, сидевший на веслах, был высокого роста и, судя по всему, находился в неплохой форме для человека, чей возраст приближался к шестидесяти. У него были темно-рыжие, еще не тронутые сединой волосы и загорелое до черноты лицо. Своей фигурой он вполне мог потягаться с изваяниями героев Древней Греции. Размеры его головы, носа, ушей, ног и рук были на удивление пропорциональны. Взгляд светло-голубых глаз мог показаться теплым и дружеским, если бы не чуть презрительное выражение, присущее людям, привыкшим судить о себе подобных по величине их банковского счета. Сидел ли он на веслах, снаряжал рыболовные снасти или забрасывал удочку, он не делал ни одного лишнего движения, не расходовал ни одной лишней калории энергии.

Иными словами, Кертис Мерлин Зейл был само совершенство, что весьма редко встречается в повседневной жизни. К шестидесяти годам в нем ничего не осталось от беззаботного паренька, когда-то мотавшегося по полям кукурузы в поисках поденной работы. После смерти отца в двенадцать лет он бросил школу и начал работать на ферме своих родителей, одновременно занимаясь самообразованием. К двадцати годам он уже был хозяином самой большой фермы в округе. После этого он оставил занятия сельским хозяйством и нанял управляющего, чтобы тот продолжил начатое им дело для его матери и трех сестер.

Проявив незаурядный ум и упорство в достижении своих целей, он ловко подделал аттестат об окончании школы чтобы поступить в одно из престижных коммерческих учебных заведений Новой Англии. Несмотря на недостаточную образованность, Зейл был наделен многими талантами включая уникальную, почти фотографическую память. С блеском закончив колледж, он вполне заслуженно получил степень доктора по специальности «экономика».

В течение всей своей деловой жизни он всегда следовал одной избранной им модели: основывал компанию, доводил ее до процветания и затем продавал. К тридцати восьми годам его состояние оценивалось в несколько миллиардов и он входил в десятку богатейших людей Америки. Тогда же он приобрел на весьма выгодных условиях свою первую нефтяную компанию, а десять лет спустя объединил ее с крупной химической фирмой с многолетней устойчивой репутацией и заложил тем самым основу гигантского промышленного конгломерата, преобразованного впоследствии в корпорацию «Цербер».

Никто не мог похвастаться, что он действительно знал Кертиса Мерлина Зейла. У него не было друзей, он никогда не посещал приемы, ни разу не был женат и не имел детей. Он любил только власть. Зейл покупал и продавал политиков с такой же легкостью, как собак с хорошей родословной. Он был безжалостен, крут и холоден как айсберг. Его оппонентов в бизнесе неизменно преследовали неудачи. Большинство из них обанкротились, став жертвами грязных интриг, на которые Зейл был великим мастером.

Но из-за его проницательности и крайней осторожности никто не догадывался, что главными орудиями его успеха неизменно оставались шантаж и убийство. Как ни странно, никто из его деловых партнеров, представителей средств кассовой информации и даже откровенных недоброжелателей не задумывался о причинах смерти людей, осмелившихся бросить вызов Кертису Зейлу. Многие из тех, кто стоял на его пути, умирали, на первый взгляд, от вполне естественных причин: сердечного приступа, рака или каких-то других широко распространенных заболеваний. Многие погибали в результате несчастных случаев — попадали под колеса автомобиля, становились жертвами наемного убийцы или банально тонули во время купания. Некоторые просто исчезали. Но ни одна из этих смертей никогда не была, даже косвенно, связана с именем Зейла.

Иными словами, Кертис Мерлин Зейл был законченным хладнокровным мерзавцем, лишенным совести. Убить ребенка для него было так же просто, как наступить на оказавшегося на пути муравья.

Зейл сфокусировал взгляд светло-голубых глаз на главе службы безопасности корпорации (тот в это время неуклюже пытался распутать леску на катушке своего спиннинга):

— Я нахожу совершенно необъяснимым тот факт, что три проекта, жизненно важных для корпорации, закончились полным провалом, хотя и были тщательно спланированы с применением компьютерного анализа, — заметил он.

Вопреки стереотипному представлению о лицах азиатов, в облике Джеймса Вонга не было ничего особенного. Это был солидный респектабельный мужчина средних лет, имевший чин майора. Вонг был стопроцентным профессионалом, до тонкости знавшим свое дело, он был изобретателен, дисциплинирован и опасен, как черная мамба в брачный период. Он был главным организатором всех преступных затей Зейла, имея официальный статус шефа его секретной организации с символическим названием «Гадюки».

— События вышли из-под контроля, — холодно резюмировал он, не оставляя тщетных попыток распутать злополучную леску, — хотя сама операция была спланирована и доведена безупречно. «Изумрудный дельфин» должен был с минуты на минуту отправиться на дно, когда нам как снег на голову свалились эти ученые из НУМА и умудрились не только спасти большую часть пассажиров, но и обследовать обломки судна на морском дне. Мы захватили «Изыскатель» вместе с командой, но они каким-то образом ухитрились бежать. Более того, по данным нашей разведки именно специалисты Агентства сыграли главную роль и в спасении «Золотого марлина», что бы там ни писали газеты.

— Как вы сами объясните случившееся, мистер Вонг? Насколько мне известно, упомянутое вами океанографическое Агентство является чисто научной организацией, не имеющей никакого отношения ни к армии, ни к службе безопасности. Они занимаются исключительно морскими исследованиями. И тем не менее им удалось расстроить тщательно продуманную схему, осуществление которой было поручено самым высококлассным профессионалам, каких только можно купить за деньги.

Вонг аккуратно положил на дно лодки спиннинг:

— Ни я, да и никто другой не смог бы предусмотреть подобной активности специалистов Агентства. Нам просто не повезло.

— Я не прощаю очевидные ошибки столь легко, — произнес Зейл бесцветным голосом. — Провалы происходят только тогда, когда при планировании операции были допущены грубые просчеты, проявлена элементарная некомпетентность.

— Никто не сожалеет о наших провалах больше меня.

— Кроме того, на мой взгляд, поведение Омо Канаи в инциденте в небе над Нью-Йорком было совершенно непростительным. По его вине мы потеряли дорогой раритетный аэроплан, и все из-за того, что ему в голову пришла сумасбродная мысль взорвать самолет, набитый детьми, на глазах тысяч людей. Кто разрешил ему подобную самодеятельность?

— Он действовал на свой страх и риск. Надо полагать, неожиданная встреча с Питтом выбила его из колеи. Кроме того, ему была известна ваша директива о ликвидации любого, вставшего на пути реализации наших планов. Не следует забывать и о том, что на борту самолета находилась Келли Иген.

— При чем здесь она?

— Она могла узнать Канаи.

— Что ж, в этом отношении нам действительно не повезло. Насколько мне известно, полиция пока не связывает Канаи с «Гадюками» и через них — с «Цербером».

— У них и не будет никогда оснований для этого, — пообещал Вонг. — Мы уже накопили достаточный опыт в проведении подобных операций.

— Этого мало, — произнес Зейл ледяным тоном. — Я не поощряю неудачников.

— В конце концов, важен прежде всего результат, — примирительно сказал Вонг. — Двигатели Игена не представляют для нас серьезной угрозы, по крайней мере, до тех пор, пока не будет закончено расследование обеих катастроф, а на него потребуется не менее года. Иген мертв, а его формула скоро будет принадлежать вам.

— Полагаете, вам удастся наложить на нее руку?

— Нисколько не сомневаюсь в этом, — произнес Вонг сухо. — Я уже отдал все необходимые распоряжения Канаи. На этот раз промашки не будет.

— А что с Джошем Томасом? Он никогда не примирится с утратой формулы.

— Старый пьяница сам передаст ее нам, причем в ближайшее время, — рассмеялся Вонг. — Уж это-то я вам обещаю.

— Похоже, вы уверены в себе.

Вонг кивнул:

— Канаи позаботился об этом. Он похитил Келли Иген с борта «Золотого марлина», после того как подготовка к диверсии была завершена. В настоящее время они находятся на пути к дому ее отца в Нью-Джерси.

— Где, надо полагать, он собирается подвергнуть ее пытке на глазах Томаса, пока тот не передаст формулу нам?

— Возможно, это не самый оригинальный план, но достаточно эффективный.

— Но на ферме наверняка имеется охрана.

— Мы нашли способ преодолеть систему внешнего контроля, не поднимая тревоги.

— Канаи просто повезло, что вы приказали ему вернуться прежде, чем его люди и корабль взлетели на воздух на островах Кермадек.

— Для этого у меня были свои причины.

Несколько секунд Зейл молча обдумывал его слова.

— Я требую, чтобы этот вопрос был решен раз и навсегда. Наши проекты должны быть успешно завершены без постороннего вмешательства. Провалов больше не должно быть. Возможно, мне следует подумать о том, чтобы найти человека, способного более квалифицированно руководить деятельностью «Гадюк».

Прежде чем Вонг успел ответить, раздался громкий всплеск, и окунь весом не меньше семи фунтов показался на поверхности воды. Умело манипулируя снастью, Зейл подтянул его к борту лодки и подцепил сачком.

— Неплохая добыча, — поздравил Вонг шефа.

Владелец «Цербера» не скрывал удовлетворения. Вытащив крючок из пасти рыбы, он бросил ее на дно лодки.

— Солнце уже высоко. Пожалуй, пора возвращаться. У меня еще есть кой-какие дела.

Вонг бросил быстрый взгляд на хозяина, пытаясь угадать его мысли.

— Вы пришли к выводу, что я уже исчерпал свои возможности на посту руководителя «Гадюк»? — тихо спросил он.

— Полагаю, другие смогут более эффективно проводить в жизнь мои будущие планы.

— Я преданно служил вам двенадцать лет, — напомнил Вонг, стараясь держать себя в руках. — Или для вас это уже не имеет никакого значения?

— Поверьте, я вам очень благодарен... — произнес Зейл. — Черт побери! Смотрите, у вас клюет!

Вонг повернулся, слишком поздно сообразив, что попался на дешевую уловку. Ни о каком клеве не могло быть и речи — его спиннинг валялся на дне лодки. Зейл успел выхватить шприц из внутреннего кармана куртки и одним быстрым движением всадил его в шею своего помощника.

Яд подействовал почти мгновенно. Так и не успев понять, что произошло, Вонг свалился к ногам шефа.

Зейл хладнокровно попытался нащупать пульс и, убедившись в его отсутствии, привязал к ногам Вонга металлическую коробку с застывшим цементом, служившую на лодке балластом, и спихнул труп в воду.

Пойманный окунь все еще бился на дне лодки. Недолго думая, Зейл швырнул его за борт вслед за телом Вонга.

— Сожалею, мой друг, — пробормотал он, — но частые провалы могут стать дурной привычкой. Если лошадь начинает спотыкаться, самое время заменить ее.

Устав ждать, Фред Эймс осторожно подошел к берегу озера, стараясь держаться под прикрытием деревьев. Достигнув кромки воды, он бросил взгляд в сторону лодки, неторопливо направлявшейся к берегу. Кроме человека, сидевшего на веслах, в ней никого не было.

— Странно, — пробормотал Фред, — готов поклясться, что совсем недавно их было двое.

34

Члены реорганизованной команды «Гадюк» под руководством Омо Канаи приурочили начало своей очередной акции к смене охраны на ферме Игенов. Воспользовавшись данными аэросъемки, они без труда определили расположение постов наружной охраны. Затем, появившись у ворот фермы под видом представителей местных властей, бандиты перебили ничего не подозревавших людей у ворот фермы, проникли в дом, схватили Джоша Томаса, вызвали остававшихся снаружи охранников под предлогом обсуждения новой системы безопасности и тут же безжалостно перестреляли их всех. Тела погибших были брошены в подвал фермы.

Когда Омо Канаи прибыл в расположенный неподалеку аэропорт на частном самолете компании «Цербер», он без особых церемоний запихнул бесчувственное тело девушки в багажник поджидавшего его автомобиля и отвез Келли на ферму ее отца, находившуюся уже под полным контролем его людей. Втащив тело девушки в комнату, он бросил его на пол к ногам Джоша Томаса, привязанного к стулу возле рабочего стола.

Старик не оставлял попыток освободиться от пут и кляпа, но вызывал этим лишь смех находившихся в комнате бандитов, которые, сбросив форму помощников шерифа, остались в традиционных для них черных мундирах.

— Все прошло нормально? — осведомился Канаи.

Один из его подручных, человек ростом около шести с половиной футов и весивший по меньшей мере три сотни фунтов, утвердительно кивнул:

— Люди, охранявшие ферму, на поверку оказались сущими младенцами. Их ничего не стоило убедить в том, что мы представители шерифа и явились сюда по его личному приказу.

— Где они сейчас?

— Ликвидированы.

Канаи бросил взгляд на отталкивающую физиономию своего помощника и удовлетворенно кивнул.

— Ты отлично справился с заданием, Дарфур.

Темные недобрые глаза сверкнули на него из-под гривы жестких черных волос. Канаи и Дарфур работали вместе уже много лет, с того дня, когда они впервые встретились при ликвидации банды вблизи границы Ирана. Араб глумливо указал в сторону Томаса:

— Убедитесь сами, шеф. Цел и невредим. И все же я не сомневаюсь в том, что он уже дозрел или дозреет в ближайшее время и выложит вам все, что вы пожелаете от него услышать.

Бросив быстрый взгляд на искаженное гримасой боли лицо Томаса, Канаи подумал, что Дарфур, скорее всего, сломал старику несколько ребер, когда избивал пленника просто для того, чтобы удовлетворить потребность своей садистской натуры. От него также не укрылось выражение гнева, появившееся в глазах старика при виде бесчувственной фигуры девушки, лежавшей на полу у его ног. Улыбнувшись пленнику, Канаи подошел поближе и изо всех сил ударил Келли ногой в живот.

Крик боли сорвался с ее губ, но Канаи рассчитал правильно. Боль пробудила сознание, и глаза девушки широко раскрылись.

— Просыпайтесь, мисс Иген. Пришло время убедить мистера Томаса передать нам формулу смазки вашего отца.

Келли лежала, сжавшись в комок, обхватив руками живот, тщетно пытаясь обрести дыхание. Такой боли она не испытывала за всю свою жизнь. Канаи был профессионалом и знал, куда следует нанести наиболее чувствительный удар. Спустя минуту она с трудом приподнялась на локте и бросила умоляющий взгляд в сторону Томаса.

— Ничего не говори этому скунсу, Джош!

Больше ей не удалось произнести ни слова. Канаи поставил ногу на шею девушки и с силой прижал ее голову к ковру.

— Вы слишком упрямы, молодая леди, — произнес он холодно. — Может быть, вам нравится испытывать боль? Поверьте, вам ее хватит с лихвой.

В комнату вошел один из людей Канаи и протянул ему портативный радиотелефон.

— Только что поступило сообщение, что к воротам фермы приближается неизвестный автомобиль. Пускать или нет незваных гостей?

Канаи на мгновение задумался.

— Лучше впустить их и узнать, кто они такие и что им здесь надо, — решил он.

— О'кей, мистер мозговой трест, — сказал, позевывая Джордино, все еще не оправившийся после спешного перелета из Майами. — Если не секрет, как вы собираетесь проникнуть на территорию фермы? Судя по всему, ворота охраняются.

— Просто наберу нужный код, — сообщил Питт, сидевший за рулем старого «форда», арендованного у местного дилера.

— Откуда ты его знаешь?

— А я его и не знаю.

— Ну ни хрена себе! Ты втянул меня в эту затею меньше чем через час после того, как я вызволил тебя из субмарины, под тем предлогом, что ты уверен в том, что Канаи отвез Келли в лабораторию ее отца, а теперь, оказывается, не знаешь даже кода от ворот фермы?

— Совершенно верно. Я исходил из простого логического заключения, что на свете нет лучшего места для получения нужной информации от нее или старого Джоша Томаса, чем лаборатория ее отца.

— И к какой же уловке ты намерен прибегнуть теперь? — спросил Джордино, рассматривая массивные ворота, закрывавшие доступ в усадьбу.

Питт промолчал и, высунувшись из окна автомобиля, несколько раз подряд подал звуковой сигнал.

— Люди Канаи сделают это за нас.

— Допустим, что Канаи и его ребята уже ликвидировали охрану и поменяли систему защиты. Почему ты думаешь, что они откроют ворота для нас?

— Потому что, набирая код, я добавил к нему слово «Цербер».

Глаза Джордино едва не вылезли из орбит.

— Если бы у меня было хоть немного мозгов, я тут же вышел бы из игры.

— Если ворота не откроют, тогда мы напрасно совершили эту поездку, а Келли потеряна для нас навсегда.

— Ее-то мы найдем, — бодро объявил Джордино. — Мы не прекратим поисков, пока не освободим ее.

Питт уже готов был признать свое поражение, когда ворота стали медленно открываться.

— Думаю, мы попали в яблочко, — бодро заявил он.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что они могут превратить нас в решето в любой момент? — поинтересовался Джордино.

— Мы тоже вооружены, — беззаботно возразил Питт.

— Конечно, у тебя твой старый кольт, по которому давно плачет каждый второй музей в стране, а у меня отвертка, которую я нашел в автомобиле: Ничего не скажешь, подходящее снаряжение для встречи с профессиональными убийцами.

— Может, по ходу дела добудем что-нибудь получше.

Миновав несколько полей, засеянных кукурузой, Питт притормозил перед новой преградой, закрывавшей им доступ на территорию виноградника. В тот же момент один из людей Канаи, одетый в камуфляж, вышел из укрытия и подошел к автомобилю. Несмотря на вполне миролюбивый вид, он держал помповое ружье наизготовку.

— Чем могу вам помочь, джентльмены?

— А где Гэс? — спросил Питт с невинным видом.

— Заболел, — коротко ответил бандит.

Он быстро обшарил взглядом салон машины в поисках оружия и, не найдя ничего, позволил себе несколько расслабиться.

— А как себя чувствует его младшая дочурка?

На секунду-другую бандит почувствовал себя не совсем уютно, но быстро взял себя в руки и даже улыбнулся.

— Насколько я знаю, она в полном порядке.

Едва он успел закончить фразу, как Питт молниеносным движением выхватил кольт из кобуры и, держа его за ствол, ударил им в лоб наемника. Бандит обмяк и тяжело рухнул на землю.

Но прежде чем его тело успело удариться о землю, Питт и Джордино выскочили из машины и, подхватив наемника под руки, оттащили его в виноградник, где было оборудовано укрытие. На одной из стен просторного блиндажа было установлено двадцать мониторов, камеры которых непрерывно обшаривали окрестности и внутренние помещения дома. На экране одного из них Питт увидел связанного Томаса и лежащую на полу Келли. Хотя девушка лежала неподвижно, Питт был уверен, что она жива. Помимо них двоих в комнате находились еще пять наемников-гадюк которые, судя по всему, не имели не малейшего представления о том, что они находятся под постоянным надзором видеокамер.

— Вот мы и нашли ее, — сказал Джордино, очень довольный тем, что его слова так скоро оправдались.

— Она еще жива, — произнес Питт, чувствуя, как в нем закипает гнев, — но, похоже, ей здорово досталось.

— Давай не будем торопиться, — предупредил Джордино. — При такой системе слежения нам ничего не стоит наблюдать за окрестностями фермы, не говоря уже о самом доме. Нам не понадобится много времени, чтобы узнать, где находятся остальные люди Канаи.

— Приходится спешить, — возразил Питт. — Не забудь, что они ожидают отчета от парня, встретившего нас у ворот.

Не вступая в дальнейшие прения, Джордино молча устроился у стены с мониторами, пока Питт лихорадочно натягивал на себя черную униформу, снятую с лежавшего у его ног наемника. Ботинки немного жали, но с этим ничего нельзя было поделать. Дополнив экипировку черной бандитской маской, Питт счел свой туалет завершенным.

— Эти ребята не останавливаются ни перед чем, когда речь идет об осуществлении их планов, — прокомментировал Джордино, когда на экране одного из мониторов появилась внутренность погреба с телами убитых охранников. — На наше счастье, их кажется не так уж много. Помимо тех пяти, что находятся в комнате, я насчитал всего двух: одного у двери черного хода, выходящего на реку, и другого рядом с амбаром.

— Итого восемь, считая нашего чернокожего приятеля.

— Сейчас самое время вызвать подкрепление.

Питт кивнул и указал на стоявшие у стены телефоны.

— Свяжись с шерифом, доложи обстановку и попроси прислать сюда подразделение коммандос.

— А ты сам что собираешься делать?

— Попробую выдать себя за одного из них. Будет нелишним иметь одного друга в доме, когда начнется заварушка.

— А мне чем заняться?

— Оставайся здесь, следи за ситуацией и держи связь с офисом шерифа.

— А что, если Канаи потребует отчета о том, что произошло с людьми, приехавшими на ферму в автомобиле?

— Придумай что-нибудь. Скажи хотя бы, что это была парочка коммивояжеров и ты уже позаботился о них.

— Каким образом ты собираешься проникнуть в дом?

— Посадки винограда кончаются практически у главного входа. Не нужно много усилий, чтобы добраться до него и спрятаться между колонн. Есть и другие способы, но этот самый простой.

— Смотри не перестарайся и не втрави нас в новые неприятности, — предупредил Джордино.

— Постараюсь оправдать оказанное мне доверие, — ухмыльнулся Питт.

С этими словами он исчез за дверью, а Джордино вновь повернулся к экранам мониторов.

Сейчас Питт терзался из-за того, что так и не смог освободить Келли, прежде чем люди Канаи взялись за нее всерьез. И еще — души погибших взывали к мести. Он не мог понять, с какой целью была совершена недавняя серия заказных убийств. Деньги? Жажда власти? И то и другое выглядело достаточно дико с точки зрения разумного человека, но были ли шеф «Цербера» и его подручные нормальными людьми?

Прячась между виноградных лоз, он без помех миновал опасную зону и остановился в нерешительности. Питт не взял ружье охранника, отдав предпочтение старому, но безотказному кольту с двумя запасными обоймами. Летний день был жарким и влажным и скоро под маской скопились капельки пота. Но он предпочел не снимать ее, помня о традициях «Гадюк».

Он уже пробежал около сотни ярдов, и сейчас от главного входа в здание его отделяла лишь узкая, хорошо ухоженная лужайка. Часовые, охранявшие черный ход и амбар, не могли его видеть, но все же преодолеть оставшуюся полоску земли на глазах возможных свидетелей представлялось ему неоправданным риском. Он бросил быстрый взгляд на фасад и пришел к выводу, что, если кто-нибудь случайно окажется у окна в тот момент, когда он попытается преодолеть открытый участок, судьба его будет решена в считанные секунды.

Пятьдесят футов отделяло его от первой колонны. Пятьдесят футов открытого пространства, залитого лучами летнего солнца. Риск был слишком велик, но и оставаться на месте не имело смысла, и Питт осторожно двинулся вперед, шаг за шагом минуя опасную зону.

Ему пришлось преодолеть пять деревянных ступеней, ведущих к открытому портику, ожидая каждую секунду, что одна из них скрипнет и предупредит о его появлении людей внутри здания. Через несколько секунд он был уже у стены дома, в двух футах от большого окна гостиной. Став на четвереньки, он прополз под подоконником оставшееся пространство и оказался рядом с входной дверью. Питт осторожно повернул дверную ручку и проскользнул в прихожую. Внутри никого не было.

Теперь от гостиной его отделяла одна арка. Рядом на невысоком пьедестале стоял керамический горшок с каким-то тропическим растением. Используя его как естественное прикрытие, Питт внимательно осмотрел комнату. Джош Томас, весь покрытый кровью, струившейся из ран на голове и лице, сидел привязанный к стулу в центре гостиной. Омо Канаи, в котором Питт без труда узнал пилота красного «фоккера», развалился на большой кожаной софе чуть в стороне от пленника и невозмутимо курил сигару. Двое наемников в черном, с ружьями наизготовку, расположились по обеим сторонам камина. Третий с ножом в руке стоял рядом с Томасом. Пятый бандит, настоящий гигант, держал Келли за волосы одной рукой, не позволяя ее ногам коснуться пола. Девушка, очевидно, не могла больше даже кричать, и с ее губ слетали только слабые стоны.

Интересно, что думает обо всем этом Джордино. Питт в нерешительности продолжал стоять у стены, соображая, что делать дальше. Все козыри были на руках у людей, находившихся сейчас в комнате. Им не составило бы труда всадить в него десяток пуль, едва он появится на пороге. Их годами учили искусству убивать, убийство вошло в их плоть и кровь, и прихлопнуть врага для них так же естественно, как обыкновенному человеку чистить по утрам зубы. Питт никогда не ощущал тяги к уничтожению себе подобных. Даже сейчас, когда ставками в смертельной игре были жизни Келли и Томаса, ему стоило немалых усилий принять нужное решение.

Разумеется, он мог без предупреждения открыть огонь из своего укрытия и положить двух-трех бандитов, прежде чем те обнаружили бы его местонахождение. Но оставшиеся в живых успели бы нашпиговать его пулями. Кроме того, случайная пуля могла задеть Келли и Томаса. В конце концов Питт решил, что остается надеяться на появление спецназа, а пока тянуть время. Он положил кольт на столик рядом с керамической вазой, вошел в комнату и остановился на пороге.

Какое-то время никто не замечал его присутствия. Глаза бандитов были устремлены на Келли, тщетно пытавшуюся вырваться из рук Дарфура. Он видел слезы боли и отчаяния на лице девушки и испытывал мучительный стыд оттого, что не в состоянии был немедленно прийти ей на помощь. По его расчетам, до прибытия спецназа оставалось еще минут пять.

— Скажи парню, чтобы оставил девушку в покое, — потребовал он, обратившись к Канаи.

При звуке его голоса глаза у террориста едва не вылезли на лоб.

— Ты что-то сказал? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Я сказал, чтобы этот мерзавец убрал свои грязные лапы от девушки, — повторил Питт, снимая маску.

Бандитам не понадобилось много времени, чтобы понять, что в их логово проник самозванец, и стволы всех ружей моментально повернулись в сторону Питта.

— Ты! — пробормотал Канаи, не в силах скрыть изумления. — Не стрелять, — приказал он помощникам. — Он мне нужен живым. По крайней мере, на какое-то время.

Драматическое появление Питта помогло даже Келли на несколько секунд выйти из своего полуобморочного состояния.

— Вам не следовало приходить сюда, — простонала она сквозь стиснутые зубы.

— Вы станете следующим покойником, Канаи, — предупредил Питт, — если немедленно не отпустите девушку.

— В самом деле? — проскрипел тот, глумливо улыбаясь. — И кто же собирается помочь мне перебраться в лучший мир? Неужели вы, мистер Питт?

— Подразделение спецназа будет здесь с минуты на минуту. Дорога блокирована, вы попали в ловушку, приятель.

— Простите, мистер Питт, но я не верю ни одному вашему слову. Впрочем, Дарфур, поставьте леди на ноги. Пусть передохнет немного. Кстати, мистер Питт, насколько я понимаю, вы убили одного из моих людей?

— Нет, — сказал Питт. — Я просто вырубил часового у ворот и позаимствовал на время его униформу.

— У нас старые счеты, мой друг. И, согласитесь, сейчас самое время подвести под ними черту.

— Вы вправе иметь собственное мнение на этот счет. Что касается меня, думаю, я уже заслужил медаль от правительства, помешав реализации некоторых ваших планов, Канаи.

— Вы будете умирать долго и болезненно, — предупредил тот.

Питт отдавал себе отчет в том, что его оппонент не бросал слов на ветер. Похоже, он был убежден в своей неуязвимости. Разумеется, представители закона должны были появиться рано или поздно. Вопрос — когда? Оставалось тянуть время, сколько возможно.

— Надеюсь, я не помешал вам, когда вторгся сюда без приглашения? — невинно осведомился он.

Канаи бросил на него насмешливый взгляд:

— Мы обсуждали с мисс Иген и доктором Томасом судьбу последнего открытия доктора Игена.

— Сколько можно трепаться об этой формуле, — заметил Питт укоризненно. — Все только и говорят о ней, начиная от правительственных чиновников и кончая вашими дружками из «Цербера».

— А вы неплохо информированы, мистер Питт, — процедил Канаи. — Берегитесь, мой друг. Подобные знания — вещь опасная.

— Слухами земля полнится. — Питт меланхолично пожал плечами.

Между тем Келли, воспользовавшись предоставленной ей свободой, приблизилась к Томасу, вытащила кляп у него изо рта и, не стесняясь устремленных на нее глаз, сняла свитер и обтерла им лицо ученого. Томас чуть слышно поблагодарил ее.

Дарфур, заняв место за спиной Питта, глядел на него, как голодный койот на попавшегося в ловушку кролика.

— Пошутили, и хватит, — произнес Канаи нетерпеливо. — Сейчас, мисс Иген и мистер Томас, вы добровольно передадите нам пресловутую формулу. В противном случае я прострелю вашему приятелю сначала коленные чашечки, затем локтевые суставы и, в заключение, отстрелю ему уши.

Келли в ужасе уставилась на Питта. Сомневаться в словах Канаи не приходилось. Бандиту ничего не стоило осуществить свою угрозу.

— Формула спрятана в лаборатории отца.

— Где именно? — рявкнул Канаи. — Мы уже перевернули весь дом вверх дном и не нашли ровным счетом ничего.

Не в силах больше выдержать подобное психологическое давление, Келли открыла рот и была уже готова произнести роковые слова, когда Питт остановил ее.

— Не говори ему ничего, девочка. Лучше всем нам умереть, чем позволить этим негодяям воспользоваться плодами открытия твоего отца.

— Достаточно! — рявкнул Канаи. — Похоже, мисс Иген нужны дополнительные аргументы. Сейчас они будут предъявлены.

Он сорвал с плеча автомат и направил его на левое колено Питта.

Дарфур сделал шаг вперед:

— Окажите мне честь, сэр, и позвольте самому заняться этой собакой.

Канаи с улыбкой посмотрел на подчиненного:

— Прошу прощения, старый дружище, что позволил себе забыть о твоих талантах. Делай с ним что хочешь. С этой минуты он твой.

Дарфур на секунду отвернулся в сторону, чтобы взять автомат с кресла, и Питт, до сих не снимавший маску смертельно испуганного и подавленного человека, не упустил свой шанс. Он действовал со стремительностью гремучей змеи. Выбросив колено вперед, он нанес удар по гениталиям гиганта.

Дарфур взвыл от боли и согнулся пополам, но всего на одно мгновение. Обеими руками сразу он нанес мощный удар в грудь Питта. Тот взлетел в воздух и, ударившись на лету об стол, свалился на ковер. Никогда еще в своей жизни Питт не получал такого сокрушительного удара. С трудом встав на колени, он жадно ловил ртом воздух.

«Еще одна такая плюха, и я первый кандидат в морг», — успел подумать он.

Он понимал, что ему не справиться с озверевшим от боли гигантом. Нужно было оружие, любое оружие. Подняв стоявший поблизости столик для кофе, он швырнул его в голову Дарфура. Не, похоже, череп у этого монстра был из железа. Дарфур лишь слегка покачнулся и на какое-то время потерял ориентировку. Питт уже собирался выхватить револьвер у Канаи, но араб быстро пришел в себя и возобновил атаку.

Теперь Питт сражался за свою жизнь, но все преимущества были на стороне противника. Он торопливо огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, который он мог бы запустить в голову бандита. За столиком последовали керамическая лампа, телефон и настольные часы, но Дарфур даже не покачнулся. С таким же успехом Питт мог швырять теннисные мячики в броню тяжелого танка.

В холодных глазах араба горела яростная решимость покончить со своей жертвой. Наклонив голову, словно нападающий в американском футболе, он бросился на противника. Но у Питта было еще достаточно сил, чтобы не смириться с поражением. Он сделал быстрый шаг в сторону, и гигант по инерции врезался всей своей массой в стоявшее напротив него пианино. Питт подхватил стул и собирался опустить его на голову Дарфура, но не успел.

Канаи наконец удалось освободиться из рук вцепившейся в него Келли, и он с силой обрушил рукоятку пистолета на голову Питта. Тот покачнулся и без чувств свалился на пол. Когда сознание вернулось к нему, он услышал отчаянный крик Келли. Канаи безжалостно выкручивал девушке руку с очевидным намерением сломать ее.

Питта поставили на ноги, и могучие руки Дарфура словно огромные клешни сдавили ему грудь. В глазах потемнело, и он почувствовал, что начинает задыхаться. Его ребра уже трещали, как под прессом, когда мертвая хватка исполина неожиданно ослабла.

Джордино, ворвавшийся в комнату, нанес сокрушительный удар Канаи. Бандит согнулся пополам, выронил револьвер и выпустил руку Келли.

Остальные бандиты немедленно направили стволы своего оружия в сторону Джордино, ожидая лишь знака предводителя, чтобы открыть огонь.

Дарфур бросил быстрый оценивающий взгляд на нового противника, но, заметив, что тот без оружия и на добрый фут ниже, снисходительно улыбнулся.

— Предоставьте его мне, шеф, — предложил он.

Небрежно уронив Питта на ковер, он сделал два шага вперед, обхватил руками торс итальянца и оторвал его тело от пола. Лица противников оказались в нескольких дюймах друг от друга. Губы араба скривились в дьявольской усмешке. Лицо итальянца, напротив, оставалось совершенно спокойным, без малейших признаков страха.

На этот раз испытанный прием не сработал. Руки Джордино оставались свободными и, воспользовавшись этим, он схватил противника за горло.

Питт, полуживой от боли, оставался на полу, жадно хватая ртом воздух. Келли, как кошка, прыгнула на спину араба и попыталась ладонями прикрыть его глаза. Дарфур одним небрежным движением отшвырнул ее в сторону. Келли, пролетев несколько футов по воздуху, шлепнулась на софу, а араб удвоил усилия, пытаясь выжать остатки воздуха из груди Джордино.

Но Джордино не нуждался в помощи. Пальцы его рук все сильнее сжимали горло араба. Почувствовав, что задыхается, тот сделал тщетную попытку освободиться от стальных пальцев итальянца. Но Джордино уже невозможно было остановить. Он не испытывал ни малейшей жалости к противнику, как бульдог вцепившись в его горло мертвой хваткой.

Через несколько секунд из груди араба вырвался предсмертный хрип, и он мешком свалился к ногам победителя. И тут сразу несколько патрульных автомобилей и микроавтобусов с солдатами спецназа, визжа тормозами, остановились перед дверью дома. Вооруженные до зубов спецназовцы в считанные секунды окружили ферму. Несколько вертолетов прикрывали их с воздуха.

— Уходим через заднюю дверь, — закричал Канаи. — Обхватив Келли за талию, он сделал последнюю попытку увлечь ее за собой.

— Если ты попытаешься причинить ей хоть какой-то вред, — холодно предупредил его Питт, — я разрежу тебя на мелкие кусочки, и, можешь не сомневаться, проделаю это с огромным удовольствием.

Канаи помедлил, лихорадочно прикидывая свои шансы на побег вместе с пленницей.

— Можешь оставить ее себе, — процедил он сквозь зубы, с силой оттолкнув девушку в сторону. — Но мы еще встретимся, мистер Питт, не забывайте об этом, — добавил он с угрозой.

Питт попробовал погнаться за бандитом, но оказался слишком слаб для этого. Вернувшись в комнату, он увидел Джордино, освобождавшего старого Томаса, а рядом с ним Келли, прикладывающую ткань, смоченную виски, к многочисленным ранам на его лице.

Питт бросил взгляд на Дарфура, неподвижно лежащего на полу.

— Он мертв? — спросил он.

— Надеюсь, что нет, — проворчал Джордино. — Может быть, он возьмется за ум и расскажет полиции и ФБР о подвигах своей банды.

— Ты не слишком спешил прийти нам на помощь, — заметил Питт.

Джордино поднял на него глаза и пожал плечами.

— Я бросился к вам спустя две секунды после того, как Канаи стукнул тебя рукояткой револьвера по голове, но мне пришлось немного задержаться из-за бандита, охранявшего амбар.

— Спасибо тебе за все, — поблагодарил приятеля Питт, — если бы не ты, боюсь...

— Все хорошо, что хорошо кончается, — философски заключил Джордино.

Друзья поспешили на помощь Томасу и помогли старому ученому подняться на ноги.

— Как вы себя чувствуете, старина? — осведомился Питт.

Томас улыбнулся:

— Придется наложить несколько швов на лоб и лицо но через пару недель я буду как новенький.

— А вы, оказывается, крутая маленькая леди, — продолжал Питт, обнимая девушку за плечи.

— Ему удалось бежать? — спросила она.

— Канаи? Боюсь, что да. Он слишком ловок для людей шерифа.

— И я подумала о том же. Конечно, им не удастся его схватить. Он еще вернется, чтобы отомстить нам. Его хозяева в «Цербере» не успокоятся, пока не заполучат формулу отца.

Питт задумчиво посмотрел в окно, словно надеялся увидеть скрытое за горизонтом.

— У меня появилось странное ощущение, что этим людям надо что-то еще, помимо формулы вашего отца, — медленно произнес он.

35

Время давно перевалило за полдень. Дарфура и еще двух бандитов, обезоруженных и закованных в наручники, отвезли в патрульных машинах в офис шерифа, где им было предъявлено официальное обвинение в убийстве охранников фермы Игенов. Келли и Томас дали показания. Увы, девушка не ошиблась, полагая, что люди шерифа не поймают Омо Канаи. Питт проследил убийцу до высоких утесов, нависавших над руслом реки Гудзон, где он обнаружил брошенный канат, с помощью которого без труда можно было добраться до воды.

Перед его глазами расстилалась мирная панорама зеленых холмов и лесов, среди которых прятались маленькие деревушки. То была долина реки Гудзон, воспетая еще Вашингтоном Ирвингом.

— Просто удивительно, как только Канаи удается предусмотреть мельчайшие детали предстоящей операции, — заметил он.

— Думаешь, наемники заговорят? — спросил Джордино.

— Не имеет никакого значения, заговорят они или нет, — проворчал Питт. — Из того, что мы уже знаем о корпорации «Цербер», нетрудно сделать вывод, что «Гадюки» организованы по принципу изолированных ячеек, не имеющих никакой связи между собой. Все детали и исполнители известны одному Канаи. Держу пари, они даже не подозревают, что их настоящие хозяева сидят в главном офисе фирмы.

— Выходит, они слишком умны, чтобы оставить нам даже малейшую зацепку?

Питт кивнул:

— Государственное обвинение никогда не найдет достаточно улик, чтобы осудить их. Если они когда-нибудь и понесут наказание за свои преступления, это не будет заслугой закона.

На лужайке перед домом появилась Келли, успевшая полностью оправиться от недавнего потрясения:

— Мальчики, вы голодны?

— Я всегда голоден, — сообщил Джордино, улыбаясь.

— Я приготовила легкий обед, а Джош обещал позаботиться о выпивке. Что вы скажете о паре коктейлей перед едой?

— Дорогая, — с чувством произнес Питт, обнимая девушку за талию, — именно это сейчас необходимо нам больше всего.

Сказать, что вкусы доктора Элмора Игена были эклектичны, значило не сказать ничего. Гостиная была декорирована в традиционном колониальном стиле, кухня была выставкой технических новинок, а столовая напоминала жилище древних викингов в представлении современных историков.

Пока Питт и Джордино мирно потягивали коктейли, девушка успела накрыть на стол, что оказалось как нельзя более кстати. Несмотря на потрясения минувшего дня, все ели с завидным аппетитом.

Потом они перешли в гостиную, где на десерт Томас угостил их портвейном сорокалетней выдержки.

— Ты сказала Канаи, — напомнил Питт, — что формула твоего отца спрятана где-то в лаборатории.

Девушка подняла глаза на Томаса, как бы спрашивая его разрешения. Старик улыбнулся и кивнул.

— Бумаги в папке, спрятанной за панелью двери, ведущей в лабораторию, — подтвердила девушка.

— Неплохо придумано, — одобрительно сказал Джордино, продолжая смаковать портвейн. — Лично мне никогда бы не пришло в голову искать бумаги в таком месте.

— Что и говорить, твой отец был умный человек, — согласился Питт.

— Да и поведение Джоша заслуживает уважения, — добавил Джордино. — Несмотря на жестокие побои, он ничего не сказал Канаи.

Старый ученый покачал головой:

— Поверьте, в этом нет моей заслуги. Если бы Дирк появился чуть-чуть позднее, вероятнее всего, я все бы выложил Канаи. Видеть, как на моих глазах терзают Келли, выше моих сил.

— Не преуменьшайте свои заслуги, — остановил его Питт, — бандиты переключили внимание на Келли, когда поняли, что им ничего не добиться от вас.

— Они вернутся, — медленно произнесла Келли, — они обязательно вернутся, может быть, даже сегодня ночью.

— Не так скоро, — успокоил ее Питт, — Канаи требуется время, чтобы сформировать новую команду.

— Мы примем все возможные меры предосторожности, — заверил его Томас. — Келли должна покинуть ферму и укрыться в надежном месте.

— Согласен с вами, — немного подумав, сказал Питт. — Канаи уверен, что бумаги спрятаны где-то за пределами фермы, и поэтому вы двое по-прежнему остаетесь для них единственной путеводной нитью к формуле.

— Думаю, лучше всего будет, если я отправлюсь вместе с вами в Вашингтон, — вмешалась в разговор Келли. — Под вашим присмотром я буду чувствовать себя в полной безопасности.

— К сожалению, пока я не уверен в том, что мы отправимся именно в Вашингтон, — остановил ее Питт, опустив на стол пустой бокал. — Не будете ли вы так любезны показать нам лабораторию?

— Боюсь, там просто не на что смотреть, — предупредил друзей Томас, шагая в сторону амбара.

В скромной по размерам комнате находились три стола, заставленные пробирками и реактивами.

— Вид достаточно заурядный, но тем не менее именно здесь мы впервые получили нашу смазку.

Питт медленно обошел комнату.

— Это совсем не то, что я рассчитывал увидеть, — вздохнул он.

— Боюсь, что не понимаю вас, — произнес Томас.

— Эта комната не может быть тем местом, где доктор Иген придумал и построил первый МГД-двигатель, — твердо сказал Питт.

— Почему вы заговорили сейчас об этом? — с любопытством спросил Томас.

— Эта комната — обычная химическая лаборатория. А доктор Иген был еще и гениальным инженером. Здесь нет ни столов для черчения, ни компьютеров, воспроизводящих трехмерные модели будущих конструкций, ни станков для создания отдельных деталей рабочей модели двигателя. Простите меня, но это не то место, где, пусть даже самый пытливый и изощренный ум, смог бы сконструировать двигатель, не имеющий аналогов в мировой практике. — Питт сделал эффектную паузу и бросил многозначительный взгляд на Келли и Томаса, которые упорно не желали отрывать глаз от пола. — Единственное, чего я не могу понять, это с какой целью вы упорно пытаетесь одурачить меня?

— Мы с Келли ничего не пытаемся скрыть от вас, мистер Питт, — строго произнес Томас. — Ни я, ни Келли действительно ничего не знаем о том, где Элмор проводил свои эксперименты. Он был замечательный человек, прекрасный отец и добрый друг, но, что греха таить, секретность всегда была для него настоящей манией. Порой он на несколько дней, а то и недель, исчезал в своей секретной лаборатории местонахождение которой было известно ему одному. Несколько раз мы пытались проследить за ним, но ему неизменно удавалось одурачить нас. Можно подумать, что он, словно призрак, способен был исчезать по своему желанию.

— Вы думаете, лаборатория расположена на территории фермы?

— Мы не знаем, — вздохнула Келли. — Много раз, когда отец уезжал куда-то по делам, мы обыскивали окрестности, но безрезультатно.

— Над каким проектом работал доктор Иген перед смертью?

— Это нам также неизвестно, — пожал плечами Томас. — Он не хотел делиться со мной своими новыми замыслами. Все, что я знаю, основывается на одной его случайной фразе в разговоре со мной: «Это будет революция в науке и технике».

— Очень странно, — заметил Джордино, — вы были его давним и близким другом, и все же он не доверял вам.

— Чтобы понять это противоречие, нужно знать Элмора. В нем уживалось сразу как бы два человека. Один — любящий отец и преданный друг, другой — гениальный изобретатель, одержимый манией преследования. В этой своей ипостаси он не доверял никому.

— Он когда-нибудь вообще отдыхал? Были ли у него какие-нибудь увлечения?

Джош и Келли переглянулись.

— Он интересовался всем, что имело отношение к викингам, — немного подумав, сообщил Томас.

— Кроме того, он был страстным поклонником Жюля Верна, — добавила. Келли, — и мог перечитывать его романы по нескольку раз.

Питт окинул лабораторию недоверчивым взглядом и скептически покачал головой.

— Я не вижу здесь никаких признаков подобных увлечений, — констатировал он.

— Вам надо увидеть его библиотеку, — рассмеялась Келли.

— С огромным удовольствием, — немедленно согласился Питт.

— Библиотека находится в отдельном флигеле с видом на реку, — продолжала девушка. — Отец построил его почти двадцать лет назад. Это было одновременно его святилище и убежище от повседневных забот.

Каменный дом, воздвигнутый Игеном для собственных нужд, был построен на месте старой мельницы восемнадцатого века и сочетал в себе вкусы и технические достижения прошлого и настоящего. Достав из кармана огромный старинный ключ, Томас открыл тяжелую дубовую дверь.

Внутренняя отделка помещений вполне соответствовала тому представлению о берлоге старого чудака, какое успел составить для себя Питт. Шкафы красного дерева от пола до потолка, до отказа забитые книгами, массивный антикварный стол, на котором еще лежали бумаги покойного ученого, удобные кожаные кресла.

«Идеальное место для научной работы, — подумал Питт, — лучшего и придумать нельзя».

На единственной свободной от книжных полок стене висели картины судов викингов, написанные маслом. Ниже на специальном столике размещалась модель подводной лодки необычной конструкции. Единственная аналогия, которая могла прийти на ум Питту, относилась ко временам Гражданской войны, хотя ничего подобного, если ему не Изменяла память, конфедераты не строили и даже не пытались построить.

Склонившись над столиком, он прочел интригующую надпись: «Наутилус. 70 метров в длину, 8 в диаметре. Спущен на воду в 1863 году».

— Превосходная модель! — сказал Питт восхищенно — Насколько я понимаю, это модель подводной лодки капитана Немо? Из романа «20 000 лье под водой»?

— Отец взял подробное описание лодки из первого издания книги Жюля Верна и нашел мастера по имени Фред Торно, который и построил ее для него.

— Работа что надо, — похвалил Джордино.

Питт обошел библиотеку, обращая особое внимание на названия книг, выдавленные золотыми буквами на корешках. Многие из них на самом деле относились к эпохе викингов между 793 и 1450 годами нашей эры. Отдельная секция была целиком отведена под книги, посвященные руническим письменам, которыми пользовались племена скандинавов и германцев с третьего по тринадцатое столетие нашей эры.

— Отец был признанным экспертом по расшифровке рунических надписей на камне, найденных в наших местах, — объяснила Келли, заметив особый интерес Питта к этому разделу библиотеки.

— Он полагал, что викинги добирались так далеко на запад?

— Отец был убежден в этом. Когда я была еще маленькой девочкой, отец постоянно таскал нас с матерью по экспедициям. Думаю, что он знал каждый камень с руническими письменами, известный в стране.

— Не уверен, что их было так уж много, — заметил Питт, не скрывая скептицизма.

— В каталоге отца значилось тридцать пять камней со знаками рунического алфавита. — Она сделала небольшую паузу и указала на полку, заваленную связками бумаг и полевых блокнотов. — Все его записи хранились здесь.

— Он собирался опубликовать результаты своих находок? — спросил Джордино.

— Насколько я знаю, нет. Лет десять назад он неожиданно перестал интересоваться историей викингов.

— Да, его вкусы радикально переменились, — подтвердил Томас, подойдя к ним. — Утратив интерес к викингам, он увлекся произведениями Жюля Верна. Думаю, у него здесь все, что когда-либо было написано этим автором.

Питт наугад взял с полки солидный фолиант, переплетенный в кожу с золотым тиснением.

— "Таинственный остров", — улыбнулся он.

Многие фразы в тексте были аккуратно подчеркнуты.

Питт поставил книгу на место и повернулся к Келли.

— Я не вижу его заметок к книгам Верна. Насколько могу судить, он охотно перечитывал романы, но избегал комментировать их?

Томас все еще выглядел неважно после драматических событий дня. Приволакивая ноги, он отошел от полок с книгами и тяжело опустился в кожаное кресло.

— Пристрастие Элмора к Верну и викингам всегда оставалось загадкой для меня, — пояснил он. — Он никогда не стремился стать экспертом в какой-нибудь области знаний, если не рассчитывал получить от этого практический эффект.

Питт бросил на Келли вопрошающий взгляд.

— Отец никогда не пытался объяснить вам причину своей заинтересованности историей викингов? — спросил он.

— Его интересовали, скорее, сами рунические надписи, чем история и культура создавшего их народа, — уточнила девушка.

Джордино взял наугад одну из полевых тетрадей и перелистал ее. Видно было, что он совершенно сбит с толку. Он открыл вторую, затем третью. Его недоумение, судя по всему, все возрастало. Пожав плечами, он передал блокноты друзьям.

— Похоже, что доктор Иген представлял собой еще большую загадку, чем мы думали. Что вы скажете обо всем этом?

За минуту Питт и его друзья просмотрели еще несколько тетрадей и недоуменно уставились друг на друга.

Все страницы во всех книжках были девственно чисты!

— Ничего не понимаю, — призналась Келли.

— Я тоже, — добавил Томас.

Просмотрев еще несколько блокнотов, они убедились, что ни один из них не содержит никаких записей.

— Ничего не понимаю, — беспомощно повторила Келли. — Я прекрасно помню, что, когда мы находили камень с письменами, отец первым делом фотографировал его, предварительно покрыв поверхность специальным порошком, а вечером у костра переводил нам с мамой содержание надписи. Я своими глазами видела, как он заносил в записные книжки результаты исследований.

— Во всяком случае, не в эти, — заметил Питт. — Непохоже, чтобы кто-то удалил исписанные страницы, заменив их чистыми листами. Скорее всего, ваш отец держал оригиналы в каком-то другом месте.

— Возможно, в той самой лаборатории, следов которой вам так и не удалось отыскать, — предположил Джордино.

Краска смущения выступила на щеках Келли. Она растерянно оглянулась вокруг:

— Но зачем ему было это делать? Отец всегда был на редкость честным и прямым человеком.

— Вероятно у него имелись серьезные основания для этого, — сказал примирительно Томас, чтобы хоть как-то утешить девушку.

Питт бросил на нее сочувствующий взгляд:

— Уже поздно. Сегодня нам не найти какого-то разумного объяснения его необычного поведения. Лучше всего нам сейчас лечь спать, уповая на старую поговорку, что утро вечера мудренее.

Никто не пытался с ним спорить. Все и без того были утомлены до предела. Все, за исключением Питта. Он последним покинул библиотеку. Сделав вид, что запер входную дверь, он передал ключ Томасу. Позднее, когда все уснули, он вернулся в библиотеку и начал систематически изучать бумаги покойного ученого, имеющие отношение к руническим надписям. Он чувствовал, что напал на след.

В четыре часа утра Питт нашел то, что так долго искал. Вопросов оставалось еще более чем достаточно, но свет в конце туннеля был уже виден. Вполне удовлетворенный результатами, он устроился в одном из кожаных кресел и тут же уснул, вдыхая неповторимый запах старых книг.

36

Утром Джордино удивил всех, самостоятельно приготовив завтрак. Перекусив, Питт, так и не успевший прийти в себя после бессонной ночи, позвонил адмиралу Сэндекеру и ввел его в курс последних событий. Адмирал посетовал, что расследование деятельности корпорации «Цербер» продвигается туго. Между делом он упомянул, что Хайрем Йегер все еще находится в недоумении по поводу того, каким образом масло могло оказаться в кожаном портфеле Игена. Питт ничего не мог сказать по этому поводу, он не представлял, кто и каким образом ухитрился проделать этот трюк.

После завтрака Джордино присоединился к Томасу, у которого оставалась кое-какая работа в лаборатории, а Питт и Келли возвратились в библиотеку. Девушка сразу заметила книги и бумаги, появившиеся за ночь на рабочем столе отца.

— Похоже, привидения изрядно потрудились здесь сегодня ночью, — заметила она лукаво.

— Должен признаться, что они тут ни при чем, — сказал Питт серьезно.

— Теперь я понимаю, почему у тебя такой сонный вид, — улыбнулась Келли.

Подойдя поближе, она коснулась губами его щеки:

— А я-то надеялась, что вы, сэр, отдадите предпочтение мне.

«Дело прежде всего», — чуть было не брякнул Питт, но вовремя спохватился и нашел более приемлемое объяснение:

— Я не умею развлекать женщин, когда мои мысли бродят за миллион миль отсюда.

— Скорее уж за тысячу лет до наших дней, — поправила его девушка, рассматривая книги на столе. — Что ты ищешь?

— Ты говорила, что доктор Иген исколесил полстраны и перевел надписи на тридцати пяти камнях.

— Возможно, на пару надписей больше или меньше. Сейчас я уже не могу припомнить точную цифру.

— А тебе известно их местонахождение?

Келли покрутила головой, пытаясь собраться с мыслями. Ее длинные каштановые волосы живописно рассыпались по плечам. Наконец она беспомощно развела руками:

— Я могу припомнить пять или шесть конкретных случаев, но эти камни находятся так далеко от автомобильных дорог, что я вряд ли сумею найти их.

— Это не важно, — успокоил ее Питт.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы пройдем по следам твоего отца и сами переведем эти чертовы надписи.

— И что же это нам даст?

— Пока я действую в основном интуитивно. Но убежден, что твой отец изучал эти надписи не просто ради удовольствия. Иначе какого черта он потом уничтожил все материалы? Нет, он определенно что-то искал, и это таинственное нечто было так или иначе связано с его экспериментами.

На губах Келли появилась недоверчивая улыбка.

— Возможно, ты видишь дальше меня, — вздохнула она.

— Не огорчайся, — успокоил ее Питт, — всему свое время.

— Но отец уничтожил все свои записи, имеющие отношение к этим злополучным камням. Как ты собираешься отыскать их?

Питт наклонился над столом и показал девушке на лежавшую сверху книгу. На обложке золотыми буквами было вытиснено название и фамилия автора: «Послания древних викингов», доктор Мэрлис Кайзер.

— В работе этой леди приводятся описания более восьмидесяти камней с руническими надписями на территории Северной Америки с параллельным переводом. Ее более ранние работы тоже имеются в библиотеке твоего отца. Я собираюсь встретиться с доктором Кайзер.

— Восемьдесят рунических надписей, — задумчиво повторила Келли, — но отец изучил всего тридцать пять из них. Почему он остановился на этой цифре и пренебрег остальными сорока пятью?

— Очевидно, потому, что именно они имели непосредственное отношение к его работе.

Келли была явно заинтригована. В ее голубых глазах заплясали озорные огоньки.

— Но почему все же он уничтожил свои записи?

— Надеюсь, ответ на этот вопрос нам поможет получить доктор Кайзер, — улыбнулся Питт.

— Когда мы отправляемся? — спросила она, уже не скрывая своего возбуждения.

— В полдень, если новая охрана сумеет прибыть к этому сроку.

— Где живет доктор Кайзер?

— В небольшом городке Монтиселло, в шестидесяти милях к северо-западу от Миннеаполиса.

— Я еще никогда не бывала в Миннесоте.

— Это поправимо, но, к сожалению, в это время года там полно насекомых.

Келли скользнула взглядом по полкам с книгами, посвященными истории викингов:

— Интересно, знала ли доктор Кайзер моего отца?

— Скорее всего он консультировался у нее, — предположил Питт. — Во всяком случае, ответы на некоторые наши вопросы мы получим уже в воскресенье.

— Но до воскресенья еще четыре дня. Чем мы займемся в это время?

Питт проводил девушку до порога и прикрыл за собой дверь.

— Для начала я должен позвонить в пять или шесть мест, — сообщил он. — Затем мы полетим в Вашингтон. Там есть несколько человек, на мнение которых мы можем положиться. Я хочу собрать все доступные факты, прежде чем мы начнем охоту за камнями.

Когда реактивный самолет НУМА приземлился в аэропорту Лэнгли, Лорен Смит, член Конгресса США, уже ждала там. Обняв своего старого приятеля, она шутливо взъерошила его черные волнистые волосы и крепко поцеловала в губы.

— Привет, моряк, — произнесла она нежно. — Мой старый бродяга наконец-то вернулся домой.

Келли задержалась на трапе самолета, наблюдая за влюбленными, с обожанием смотревшими друг на друга. Нетрудно было догадаться, что их связывала не одна только старая дружба, и неожиданно для себя девушка почувствовала укол ревности. Лорен и вправду была очень красивой женщиной. Ее окружала здоровая аура человека, выросшего на ранчо на западных склонах гор Колорадо. Несколько лет назад страстная любительница верховой езды Лорен Смит впервые одержала победу на выборах в Конгресс США и с тех пор удерживала за собой этот пост.

Лорен была одета по погоде — жаркой и влажной в это время года в столице — и выглядела просто великолепно в коричневых шортах, золотистого цвета сандалиях и желтой блузке. С ее фиолетовыми глазами над высокими скулами, копной светло-каштановых волос, горделивой стройностью фигуры она с равным успехом могла быть и известной моделью и слугой народа. За десять с небольшим лет их отношения с Питтом несколько раз претерпевали кардинальные изменения — от интимно близких до чисто платонических, и обратно. Однажды они со всей серьезностью даже обсуждали вопрос о вступлении в брак, но оба были слишком увлечены своей работой, чтобы клюнуть на эту приманку.

Келли наконец решилась спуститься по трапу, и соперницы с первого взгляда оценили одна другую. Что касается Питта, то он, чисто по-мужски не заметив подспудной конфликтности ситуации у себя под носом, ограничился тем, что просто представил женщин друг другу:

— Келли Иген, хочу представить вам Лорен Смит, члена Конгресса США.

— Для меня большая честь познакомится с вами, конгрессмен Смит, — произнесла Келли, немного натянуто улыбнувшись.

— Пожалуйста, называйте меня просто Лорен, — беззаботно отозвалась та. — Рада познакомиться с вами, мисс Иген. Так уж получилось, что я была знакома с вашим отцом. Примите мои соболезнования по поводу его преждевременной кончины. Это был замечательный человек.

Лицо Келли осветила улыбка, на этот раз совершенно искренняя.

— Вы знали моего отца! — воскликнула она.

— Я познакомилась с ним на заседании комитета Конгресса, когда рассматривался вопрос о введении фиксированных цен на энергоносители. Затем мы встречались несколько раз на приемах, где обсуждали некоторые проблемы национальной безопасности.

— Я знала, что отец несколько раз летал в Вашингтон, но даже не подозревала о его встречах с членами Конгресса. Я всегда считала, что его поездки связаны с вопросами коммерции и транспортных перевозок.

В эту минуту Джордино тоже спустился по трапу и тут же сердечно облобызал Лорен в обе щеки.

— Цветешь, как всегда, — констатировал он, осматривая ее с высоты своих пяти футов и четырех дюймов.

— Как дела?

— Продолжаю с переменным успехом сражаться с варварами, а ты?

— Конфликтую с филистимлянами в столице.

— Пожалуй, нам стоит как-нибудь поменяться местами.

Лорен весело рассмеялась:

— Смотри, как бы тебе не остаться внакладе при такой сделке.

Она снова поцеловала Питта:

— Всякий раз, как я начинаю думать, что ты исчез надолго, ты объявляешься в тот момент, когда я меньше всего тебя жду.

— На какой машине ты сегодня? — спросил Питт, зная, что Лорен для таких поездок всегда берет один из автомобилей его коллекции.

Лорен беспечно кивнула в сторону элегантного темно-зеленого «паккарда» 1938 года. Машина, сконструированная Эрлом С. Энтони несколько десятилетий назад, соединяла в себе лучшие черты, характерные для автомобиля классической эпохи машиностроения.

Надо полагать, существует некая незримая связь между красивыми женщинами и роскошными машинами. Во всяком случае, Келли любовно провела кончиками пальцев по корпусу «паккарда», думая о том, что ее отцу, безусловно, понравилась бы эта модель.

— Она прекрасно смотрится! — воскликнула Келли, успев попутно одарить и ее владельца восхищенным взглядом.

— Желаете опробовать ее на ходу? — спросила Лорен. — О, не стесняйтесь. Я уверена, что Дирк не станет возражать.

Питт, поняв наконец, что его мнением никто не интересуется, принялся с помощью Джордино укладывать багаж. Затем уселся на заднее сиденье рядом с Лорен. Итальянец расположился впереди, подле Келли, занявшей место за рулем.

Стекло между двумя отделениями машины было поднято. Лорен бросила на своего приятеля пронизывающий взгляд.

— Она остановится у тебя? — спросила она невинным голоском.

— Что за извращенные мысли бродят у тебя в голове? — рассмеялся Питт. — К твоему сведению, я как раз надеялся на то, что ты предложишь ей свое гостеприимство.

— Однако сегодня ты что-то мало похож на прежнего Дирка Питта.

— Сожалею, что разочаровал тебя, но ее жизнь в опасности, а в твоем городском доме ей ничто не угрожает. Корпорацией «Цербер» управляет маньяк, который не остановится ни перед чем, лишь бы заполучить формулу суперсмазки ее отца. Эти люди наверняка позаботятся о том, чтобы проследить меня до моего ангара. Вот почему я думаю, что ей лучше держаться подальше от меня.

Лорен нежно взяла его за руку:

— Что бы делали женщины без тебя, Дирк?

— Так ты не возражаешь против того, чтобы присмотреть за Келли? — не отставал от нее Питт.

Лорен улыбнулась:

— Даже чисто женская компания иногда хороша для разнообразия. — Но тут же ее лицо стало серьезным. — Я не знала, что у тебя трения с «Цербером», Дирк.

— Официальное расследование проводят ФБР и ЦРУ.

— О них можешь не беспокоиться. Все будет вполне конфиденциально. Ни о какой утечке информации не может быть и речи. Расскажи, что тебе известно. Главное, о том, чего я еще не знаю.

— Наше Агентство уже установило, что пожар на борту «Изумрудного дельфина» и взрыв «Золотого марлина» были актами диверсии. Мы считаем, что это дело рук членов секретной преступной группировки «Гадюки», за которыми стоит корпорация «Цербер».

Лорен внимательно посмотрела на него:

— Ты уверен в этом?

— Ал и я с самого начала по уши завязли в этой истории.

Лорен откинулась на спинку роскошного сиденья из кожи и несколько секунд молча смотрела в окно.

— Волею случая я являюсь председателем комитета Конгресса, расследующего незаконные сделки корпорации. По нашему мнению, она добивается монополии на операции с нефтью на всей территории Северной Америки.

— С какой целью? — удивился Питт. — Всем известно, что около 90 процентов нефти поступает к нам из-за рубежа. Ни для кого не секрет, что американские производители не в состоянии одни устанавливать цену на нефть.

— Совершенно верно, — согласилась Лорен. — Наши производители не могут своими силами полностью удовлетворить потребность в нефти на внутреннем рынке. А при том, что страны-производители этого сырья постоянно грозят снизить объем добычи, чтобы поддержать цены на высоком уровне, большинство стран в мире все время находятся под угрозой нехватки энергоносителей. Положение в США, возможно, еще сложнее, поскольку большинство нефтехранилищ заполнены едва наполовину. Владельцы месторождений готовы в любой момент продать их «Церберу» и заняться очисткой нефти, поступающей из-за рубежа. От производителя до потребителя длинная и сложная цепочка. Если она прервется из-за нехватки сырья, стране потребуется от трех до пяти месяцев, чтобы стабилизировать положение.

— Ты говоришь об экономической катастрофе небывалых масштабов.

Лорен плотно сжала губы:

— Цена на горючее в считаные часы поднимется до небывалой высоты. Вырастет инфляция. Уже сейчас поговаривают, что цена нефти может взлететь до восьмидесяти долларов за баррель.

— Не могу представить себе цену на галлон бензина больше пяти долларов.

— Никуда не денешься. Приходится смотреть правде в лицо, как бы неприятна она ни была.

— Разве такой скачок цен не ударит по зарубежным производителям нефти?

— Они выйдут из кризисной ситуации за счет резкого снижения добычи сырья. Страны ОПЕК используют подобную тактику на протяжении многих лет. И они не станут принимать во внимание просьбы об увеличении производства нефти по более низким ценам. Угрозы принять адекватные меры их не слишком пугают.

Питт рассеянно смотрел в окно на маленькие суденышки, проплывавшие по. Гудзону:

— И тут мы снова возвращаемся к корпорации «Цербер». Какую прибыль они смогут извлечь из этого кризиса? Если они на самом деле стремятся стать монополистами на внутреннем рынке сырой нефти, почему бы им не прибрать к рукам и нефтеочистительные компании?

Лорен только пожала плечами:

— Вполне возможно, они уже ведут с владельцами секретные переговоры. Во всяком случае, я бы на их месте так и поступила.

— Да, у них должна быть очень серьезная заинтересованность, если они не боятся оставлять после себя горы трупов, — произнес Питт задумчиво.

Следуя указаниям Джордино, Келли выехала за пределы аэропорта Рональда Рейгана и свернула на пыльную дорогу, которая привела их к воротам ангара, принадлежащего Питту. Тот опустил разделяющее салон автомобиля стекло и обратился к приятелю:

— Ал, отвези обеих дам к особняку Лорен, а затем отправляйся домой и приведи себя в порядок. Я закажу обед.

— Звучит заманчиво, — заметила Келли. Затем, повернувшись к Лорен, она добавила: — Надеюсь я не слишком стесню вас?

— Нисколько, — быстро ответила та. — Комната для гостей свободна, и я буду рада видеть вас у себя.

Девушка повернула к Питту пылающее от возбуждения лицо.

— Благодарю вас за доставленное удовольствие, — сказала она. — Честное слово, я просто влюбилась в эту машину.

— Смотри, чтобы влюбленность не перешла во всепоглощающую страсть, — шутливо предупредил ее Питт. — Я все-таки хочу получить машину обратно.

Когда «паккард» исчез за углом, Питт включил дистанционное управление воротами ангара и вошел внутрь. Затем посмотрел на часы. Стрелки показывали половину третьего. Он подошел к телефону и набрал номер.

Глубокий голос с красивыми модуляциями ответил почти сразу:

— Слушаю вас.

— Джулиан?

— Дирк! — рявкнул в ответ Джулиан Перлмуттер, известный гурман и еще более известный историк мореплавания. — А я как раз вспоминал о тебе. Рад снова слышать твой голос. Я только что узнал, что ты находился на борту «Золотого марлина».

— Так оно и было.

— Тогда поздравляю тебя с благополучным возвращением.

— Джулиан, не согласишься ли ты проделать для меня одну небольшую работу?

— Всегда готов сделать что-нибудь приятное для моего любимого крестника.

— Могу я приехать немедленно?

— Милости прошу. Я только что открыл бутылку портвейна шестидесятилетней выдержки, который специально заказал в Португалии. Надеюсь, ты присоединишься ко мне.

— Благодарю. Буду через пятнадцать минут.

37

Питт вел машину по улице Джорджтауна, по обеим сторонам которой возвышались старинные фешенебельные особняки, построенные, в начале двадцатого столетия. Он остановился возле огромного кирпичного дома, изрядно перестроенного за долгие годы его существования, но все еще сохранявшего черты былого великолепия. В двух полуподвальных этажах размещалась самая большая в мире частная библиотека по истории мореплавания.

Выйдя из джипа, Питт подошел к двери и ударил по ней несколько раз бронзовым молотком в виде парусника. Дверь открылась почти мгновенно, и на пороге появился человек огромного роста, весом не менее четырехсот фунтов, облаченный в шелковую пижаму и домашний халат. Несмотря на столь внушительные размеры, его при всем желании трудно было назвать толстым. Его мускулатура была еще достаточно крепка, и двигался он с грацией, совершенно неожиданной на взгляд постороннего человека. Его растрепанные волосы давно поседели, как и длинная борода. Завершали портрет крупный красный нос и бездонные голубые глаза.

— Дирк! — прогремел он, заключая гостя в объятия. — Добро пожаловать, старый дружище. Жаль, что в последнее время ты стал реже бывать у меня.

— Должен сознаться, мне тоже не хватает твоего общества и незабываемого вкуса твоих изысканных обедов.

Питт последовал за хозяином в дом. Они миновали анфиладу комнат и множество коридоров, вдоль стен которых возвышались бесчисленные полки с редкими книгами — предмет черной зависти многих университетов и музеев, давно мечтавших прибрать к рукам эти сокровища. Но Перлмуттер упорно не желал расстаться ни с одним томом своей бесценной коллекции, обещая, впрочем, решить ее дальнейшую судьбу в своем завещании. Он провел гостя в огромную кухню, где находилось такое количество разнообразной посуды и всевозможных приспособлений для приготовления пищи, что его хватило бы на добрый десяток ресторанов. Перлмуттер указал Питту на стул возле круглого стола, в центре которого находился нактоуз для судового компаса.

— Присаживайся, мой мальчик, отдохни, пока я буду открывать портвейн. Он как раз для подобного случая.

— Мой визит едва ли можно считать событием особой важности, — заметил Питт, улыбаясь.

— Любое событие, позволяющее мне не пить в одиночестве, имеет для меня особую важность, — фыркнул Перлмуттер. Он вытащил пробку и налил темно-красную жидкость в хрустальные бокалы. — Что скажешь об этом вине?

Питт сделал маленький глоток и задержал вино на языке, прежде чем проглотить.

— Напиток богов, — сказал он одобрительно.

— И одно из величайших наслаждений в моей жизни, — добавил Перлмуттер, осушив свой бокал и немедленно наполнив его вновь. — Ты упомянул по телефону, что у тебя есть работа для меня.

— Ты слышал когда-нибудь о докторе Элморе Игене?

Перлмуттер несколько мгновений молча смотрел на гостя.

— Разумеется, я слышал о нем. Этот человек был гений. Его МГД-двигатель — одно из величайших достижений науки нашего времени. Какая жалость, что он оказался одной из жертв катастрофы на «Изумрудном дельфине» и не дожил до своего триумфа. Но почему ты спрашиваешь меня о нем?

Питт откинулся на спинку стула, пригубил второй бокал портвейна и, не упуская никаких подробностей, начал рассказывать историю, начавшуюся пожаром на борту «Изумрудного дельфина» и закончившуюся недавними событиями на Гудзоне, в доме погибшего ученого.

— Какое отношение к твоему рассказу имею? — спросил Перлмуттер недоуменно.

— Доктор Иген был большим поклонником Жюля Верна. Особенно он ценил его роман «20 000 лье под водой». Думаю, что никто в этом мире не знает о судне капитана Немо, знаменитом «Наутилусе», больше вас.

Перлмуттер помолчал, обратив свой взгляд к орнаменту на потолке кухни:

— Поскольку книга Жюля Верна все-таки беллетристика, она не значится в моем списке научных трудов. Да и немало лет прошло с тех пор, как я последний раз держал ее в руках. Скажу одно: либо Жюль Верн в техническом отношении действительно далеко обогнал современников, либо он обладал редчайшим даром научного предвидения, предвосхитив достижения конструкторов двадцатого века.

Во всяком случае, его «Наутилус» во всех отношениях слишком хорош для 1866 года.

— Мог ли какой-нибудь человек или какая-нибудь страна построить подводную лодку, способную составить конкуренцию «Наутилусу»?

— Единственным подводным судном такого рода была субмарина «Ханли», построенная конфедератами во времена Гражданской войны.

— Припоминаю, — кивнул головой Питт. — Субмарина потопила военный шлюп северян у побережья Южной Каролины, неподалеку от Чарлстона, в 1864 году. Если не ошибаюсь, это был первый случай в истории морских сражений, когда подводная лодка пустила на дно военный корабль.

— Верно, — подтвердил Перлмуттер. — Второй подобный случай произошел пятьдесят лет спустя в августе 1914 года в Северном море, когда немецкая подводная лодка U-21 потопила английский военный корабль. «Ханли» пролежала на дне под слоем ила сто тридцать семь лет, прежде чем была обнаружена, поднята на поверхность и помещена в специально построенный для этой цели док на всеобщее обозрение. После того, как ил и останки членов экипажа были удалены из внутренних помещений лодки, при детальном осмотре выяснилось, что в техническом отношении она даже совершеннее, чем предполагали. Она имела обтекаемый корпус, систему воздушных помп, балластные цистерны, руль для быстрого погружения и специальные заклепки для уменьшения сопротивления воды при подводном плавании. Много десятилетий спустя подобные заклепки стали применяться при строительстве самолетов. Строители пытались установить на лодке даже электромагнитный двигатель, но потерпели неудачу. Лодка приводилась в движение мускульной силой восьми человек, вращавших рукоятку гребного винта. После гибели «Ханли» строительство субмарин было прекращено и не возобновлялось вплоть до исторических экспериментов Джона Холланда и Саймона Лейка, заложивших базу для программы серийного строительства подводных лодок, принятой правительствами ряда стран, в том числе США и Германии. Но даже эти, более поздние, конструкции не выдерживали никакого сравнения с легендарным «Наутилусом» Жюля Верна.

Перлмуттер замолчал и потянулся было за второй бутылкой портвейна, и тут на его лице появилось озабоченное выражение.

— Я должен был раньше подумать об этом, — пробормотал он, вскакивая на ноги.

Он вышел из комнаты и вернулся несколько минут спустя, держа в руке какую-то книгу.

— Копия протоколов комиссии по расследованию обстоятельств гибели фрегата военно-морских сил США «Кирсарг». Я совершенно забыл о странных обстоятельствах, предшествовавших его гибели на рифах Ронкадор у побережья Венесуэлы в 1894 году.

— Странных? — переспросил Питт.

— Иными их и не назовешь. Так вот, по словам капитана корабля Ли Ханта, его судно было атаковано подводным аппаратом, напоминающим по форме огромного кита. После недолгого преследования неизвестный аппарат погрузился под воду и протаранил корабль, проделав огромную пробоину в его корпусе. Команда чудом добралась до рифа, где моряки и оставались, пока не были взяты на борт спасательного судна.

— Похоже, наш капитан здорово нагрузился ромом незадолго до кораблекрушения, — шутливо предположил Питт.

— Так или иначе, но несмотря на каверзные вопросы членов комиссии, Хант упорно придерживался своих первоначальных показаний, и, что совсем уж невероятно, все члены команды поддержали его. Судя по их словам, они были атакованы гигантским стальным монстром, чей корпус оказался непроницаемым для их ядер, просто отскакивавших от него. Они также упоминали о некоем куполе или башне на корпусе аппарата, в котором имелись иллюминаторы. Капитан Хант клялся, что видел лицо человека с бородой, по-видимому наблюдавшего за ним.

— Они сообщили что-нибудь о размерах этого чудовища?

— Оценки заметно расходятся. От сотни до трех сотен футов в длину и от двадцати до сорока футов в диаметре. Аппарат имел сигарообразную форму с конусообразным завершением со стороны носа и кормы.

— Истина, как всегда, где-то посередине, — произнес Питт задумчиво. — Итак, около двухсот футов в длину и двадцати пяти в диаметре. Трудно допустить, что в 1894 году мог быть построен аппарат подобной конструкции.

— Кроме того, «Кирсарг» был не единственным кораблем, команда которого наблюдала стальное чудовище. Капитан «Авраама Линкольна» доложил о столкновении с неизвестным подводным судном, в результате которого был поврежден руль корабля.

— Когда произошел этот инцидент?

— За двадцать восемь лет до гибели «Кирсарга».

Перлмуттер помолчал, не отрывая глаз от бутылки портвейна, которая была уже на две трети пуста.

— В разное время множество кораблей исчезло при весьма загадочных обстоятельствах. Большинство из них были британские военные суда.

Питт поставил на стол пустой бокал, но решительно отказался от предложения выпить еще вина.

— Не могу поверить, что этот таинственный подводный аппарат мог быть построен частным лицом.

— "Ханли" была построена частными лицами, финансировавшими проект, — наставительно произнес Перлмуттер. — Кроме того, это было третье судно, построенное Орейсом Ханли и его инженерами. Естественно, что каждое последующее оказывалось технически более совершенным, чем предыдущее.

— Все же как-то не укладывается в голове, что такой монстр мог быть построен частным лицом, а не правительством промышленно развитой страны, — заметил Питт, отнюдь не убежденный словами историка.

— Откуда нам знать? — пожал плечами Перлмуттер. — Может быть, Жюль Верн слышал эту легенду и взял ее за основу истории о капитане Немо и его корабле.

— Очень странно, что этот корабль курсировал по морям тридцать лет, практически не попадаясь на глаза людям. Удивительно и то, что никто из членов команды не дезертировал и не сообщил властям о происходящем. И наконец где остальные жертвы инцидентов? Трудно допустить, что никто из моряков погибших судов не сумел пережить катастрофу.

— Этого я не могу сказать, — медленно произнес Перлмуттер. — Я сообщил тебе только те сведения, которые сам нашел среди описаний происшествий на море. Может существовать и множество других документов, хранящихся в архивах по всему миру.

— Вернемся к Жюлю Верну, — предложил Питт. — Наверняка должен существовать музей, где родственники и поклонники писателя собрали его рукописи, заметки и письма.

— Конечно, такой музей есть, точнее, их даже несколько. Почитатели и исследователи творчества Жюля Верна раскиданы по всему свету. Но, пожалуй, самый авторитетный из них доктор Поль Эро, президент Общества памяти Жюля Верна в Амьене, где писатель прожил более тридцати лет, вплоть до своей смерти в 1905 году.

— Мы можем связаться с ним?

— Нет проблем, но у меня есть план получше. Через несколько дней я отправляюсь в Париж, чтобы поработать в архивах и поискать сведения о корабле Джона Пола Джонса, На обратном пути я загляну в Амьен и лично побеседую с доктором Эро.

— О большем я и не прошу, — сказал Питт, поднимаясь. — Мне пора. Надо успеть забежать домой и привести себя в порядок. Сегодня я обедаю с Алом, Лорен и Келли, дочерью покойного доктора Игена.

— Передай всем им мои наилучшие пожелания.

Еще до того как за Питтом закрылась дверь, Перлмуттер потянулся за новой бутылкой портвейна.

38

Вернувшись домой в квартиру, расположенную над его домашним музеем, Питт позвонил адмиралу Сэндекеру. Затем принял душ, побрился и облачился в широкие летние брюки и трикотажную рубашку. Заслышав клаксон «паккарда», он накинул на плечи легкий спортивный пиджак и спустился вниз. Питт уселся на заднее сиденье и кивнул Джордино, который был одет так же, как и он, разве только его пиджак по случаю теплого вечера был перекинут через спинку сиденья.

— Все готово? — спросил итальянец.

Питт утвердительно кивнул:

— Адмирал обещал подготовить небольшой сюрприз на тот случай, если у нас возникнут проблемы.

— Ты вооружен?

Питт распахнул полы пиджака и показал старый кольт в кобуре, висевший под мышкой.

— А ты?

Джордино потянулся к своему пиджаку и продемонстрировал пистолет-автомат сорокового калибра, небрежно засунутый во внутренний карман.

— Полагаю, все необходимые меры предосторожности приняты. Будем надеяться, что они окажутся излишними.

Не тратя времени на дальнейшие разговоры, Джордино включил первую скорость, и величественный «паккард» медленно двинулся в сторону ворот аэропорта.

Несколько минут спустя он притормозил возле дома Лорен в Александрии. Питт выбрался из машины, подошел к двери и нажал кнопку звонка. Через две минуты дамы появились на пороге дома. Лорен в хлопчатобумажном свитере и юбке-миди выглядела типичной деловой женщиной. Келли в украшенном вышивкой жакете являла собой олицетворение здоровья и юности.

Когда все наконец разместились в салоне, Джордино повернулся к Питту.

— Ну и куда теперь? — спросил он.

— Прямо по дороге до Роуз Хилл, пока не увидишь маленький ресторан, который называется «Нокс Инн». Там готовят бесподобную еду по старым колониальным рецептам. Пальчики оближешь.

— После подобной рекламы мне всегда становится немного не по себе, — фыркнула Лорен.

— А мне наша программа нравится, — счастливо проворковала Келли. — Умираю от голода.

Разговор не клеился. Лорен и Келли лениво обсуждали места, которые им довелось посетить в ходе предыдущих странствий, а Питт и Джордино наблюдали за дорогой и несущимися по ней машинами, готовые к любым неожиданностям.

До захода солнца оставалось еще довольно времени, и пассажиры встречных автомобилей с любопытством разглядывали старый «паккард», неторопливо двигавшийся в общем потоке. Разумеется, он заметно уступал в скорости своим более молодым собратьям, но Питт лучше других знал о его устойчивости и надежности. Пожалуй, только столкновение с большегрузным тяжеловозом могло грозить им какими-либо неприятностями. Запасом прочности машина не уступала легкому танку, а ее рама и корпус надежно защищали пассажиров от любых дорожных происшествий.

Оставив машину на стоянке, друзья во главе с Питтом двинулись в сторону ресторана. Вопреки опасениям мужчин, вокруг не было заметно никаких признаков подозрительной активности. Здание ресторана было построено еще в восемнадцатом веке и некогда служило перевалочным пунктом для пассажиров останавливающихся здесь дилижансов. Оказавшись внутри, они были немедленно препровождены услужливым метрдотелем во внутренний дворик, где под огромным дубом стояло несколько столиков.

— Пока нам сервируют стол, — предложил Питт, — рекомендую пропустить по паре коктейлей или бокалов вина и заказать местный эль, который здесь пьют вместо аперитива.

Мужчины могли позволить себе наконец немного расслабиться. Джордино сыпал своими любимыми анекдотами, имевшими оглушительный успех у дам. Питт, слушавший их едва ли не в сотый раз, машинально улыбался. Его глаза, как видеокамеры, методично прощупывали стены дворика, не оставляя без внимания и обедавших здесь людей, но так и не смогли засечь ничего интересного.

Они заказали свинину, жаренную на решетке, цыплят, овсянку с креветками и крабами, южный салат из шинкованной капусты и кукурузные початки. Обед прошел спокойно. События начали развиваться лишь тогда, когда они приступили к десерту. Питт первым заметил появление нового лица — загорелого мужчину с темно-рыжими волосами, появившегося во внутреннем дворике ресторана в сопровождении двух горилл, профессию которых без особого труда мог угадать даже неопытный наблюдатель. Возмутитель спокойствия был в дорогом костюме, явно сшитом по индивидуальному заказу, и в роскошных ботинках английского производства. Бледно-голубые глаза смотрели на мир холодно и строго. Походка была легкой, он двигался с величавой грацией хищного зверя. Незнакомец явно знал себе цену и, судя по всему, не привык считаться с мнением окружающих.

Питт незаметно пнул ногой Джордино и глазами указал в сторону вошедших.

Человек подошел прямо к их столику и остановился. Не торопясь осмотрел сидевших за столом, словно стараясь запечатлеть их в памяти, и задержал взгляд на лице Питта.

— Мы никогда не встречались, мистер Питт, — негромко произнес незнакомец, — но мое имя вам наверняка известно. Я Кертис Мерлин Зейл.

Как выяснилось, никто из компании, включая Лорен не знал в лицо знаменитого магната, но всем было известно его имя. Однако их реакция на слова незнакомца была разной. У Келли внезапно перехватило дыхание, и ее глаза широко раскрылись. Лорен изучала Зейла с нескрываемым любопытством, но не более того. Внимание Джордино было сконцентрировано на его телохранителях. Питт невозмутимо смотрел прямо в лицо магната, не выказывая никаких эмоций, хотя в груди у него постепенно закипал гнев. Ему было неприятно видеть рядом с собой человека, ставшего для него олицетворением неумолимой жестокости. Никакие нормы вежливости не заставили бы его сейчас подняться навстречу незваному гостю.

Адресуясь к женщинам, Зейл отвесил им аристократически непринужденный поклон.

— Мисс Иген, член Конгресса Смит, вы не представляете, какое удовольствие доставляет мне возможность лично приветствовать вас. — Когда же Зейл повернулся к мужчинам, его тон резко изменился. Надо отдать ему должное, он не стал тратить время на светские условности, а сразу перешел к делу. — Джентльмены, не могу не сказать, что вы необыкновенно упрямы и несговорчивы. Ваша привычка совать нос не в свои дела уже доставила моей компании немало неприятностей, а теперь начинает раздражать и меня.

— Ваша репутация социально опасного человека нам достаточно хорошо известна, — невозмутимо кивнул в ответ Питт.

Оба телохранителя одновременно сделали шаг вперед, но Зейл нетерпеливым движением руки заставил их вернуться на прежние позиции.

— Я рассчитывал, что откровенная беседа позволит нам достичь взаимопонимания и пойдет на пользу обеим сторонам, — продолжал он ровным тоном, в котором не слышалось ни малейшего намека на угрозу.

«Скользкий тип, — подумал про себя Питт, — но в ловкости ему не откажешь».

— Не понимаю, на что вы можете рассчитывать? — возразил он. — Между нами нет и не может быть ничего общего. Для нас вы особо опасный преступник, санкционировавший массовые убийства мужчин, женщин и детей. Мы же простые законопослушные граждане, исправно платящие налоги. И именно по этой причине мы намереваемся сделать все от нас зависящее, чтобы помешать вам стать монополистом на внутреннем рынке нефтяных продуктов.

— Этого никогда не произойдет, — добавила от себя Лорен. Если Зейл и был раздосадован тем, что его тайные замыслы стали известны оппонентам, он ничем не выдал раздражения:

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что мои возможности намного превосходят ваши?

— Вы глубоко заблуждаетесь, если полагаете, что более могущественны, чем правительство США, — резко парировала Лорен. — Конгресс найдет способ остановить вас, прежде чем ваши планы начнут воплощаться в жизнь. На ближайшем же заседании палаты я потребую начать расследование о степени вашей причастности к катастрофам «Изумрудного дельфина» и «Золотого марлина».

Зейл покровительственно улыбнулся молодой женщине:

— Вы уверены, что ваше решение разумно? Ни один политик не застрахован от скандала или... несчастного случая.

Вне себя от гнева, Лорен вскочила так стремительно, что стул упал на пол.

— Вы осмеливаетесь угрожать мне, члену Конгресса США! — возмутилась она.

Зейл примирительно улыбнулся:

— Разумеется, нет, конгрессвумен Смит, я всего-навсего информирую вас о возможных последствиях ваших действий. Если вы не откажетесь от своего плана уничтожения «Цербера», то должны быть готовы одной из первых пострадать от последствий моего крушения.

Лорен была оскорблена и возмущена. Она не могла поверить, что ей, законно избранному члену Конгресса США, осмеливаются угрожать. Она медленно опустилась на стул любезно поданный ей Питтом, и бросила на Зейла грозный взгляд. Питт старался не вступать в перепалку, и со стороны могло показаться, что он наслаждается разгоревшимся на его глазах скандалом.

— Вы сошли с ума! — выпалила Лорен.

— Будьте уверены, я в своем уме, — усмехнулся Зейл. — Я всего лишь трезво оцениваю ситуацию. Послушайте моего совета, конгрессвумен, не рассчитывайте на поддержу коллег. У меня больше друзей в Капитолии, чем у вас.

— Которых вы приобрели подкупом и шантажом, — вставил Питт.

Глаза Лорен засверкали от возмущения.

— Что ж, когда выяснится, кому и сколько вы платили, вам и вашим приспешникам будет предъявлено столько обвинений, сколько не снилось самому Джону Готти.

Зейл скептически хмыкнул.

— Не думаю, — покачал он головой.

— Здесь я согласен с мистером Зейлом, — произнес Питт бесстрастно. — Он никогда не предстанет перед судом.

— А вы, оказывается, умнее, чем я думал, — произнес магнат, не скрывая удивления.

— Вы недослушали, — остановил его Питт. — Вы никогда не будете осуждены за ваши преступления, но только потому что не доживете до суда. Видит бог, Зейл, никто, включая членов вашей банды, не заслуживает смерти больше, чем вы.

Полное самообладание противника заставило Зейла задуматься о том, действительно ли он так неуязвим, но он слишком хорошо умел скрывать свои чувства, чтобы не позволить никому догадаться об этих мыслях.

— Я сумею о себе позаботиться, мистер Питт, — произнес он холодно, — хотя должен отдать вам должное: вы неплохо информированы о моих делах... для рядового налогоплательщика.

— Возможно, вы сумели обезопасить себя от судебного преследования, — продолжал невозмутимо Питт, — но подумайте о тех, кто предпочитает работать независимо от закона. Существуют люди, не менее опасные, чем «Гадюки», готовые пустить под откос ваш преступный бизнес. Вам не кажется, что вы теряете былую хватку, Зейл?

Подобного заявления тот никак не ожидал. Слова Питта заставили его задуматься над тем, кто были на самом деле сидевшие перед ним люди. Они как-то не укладывались в его представления о научных работниках. Если Питт и блефовал, то делал это достаточно убедительно. Оставалось идти ва-банк.

— Теперь, когда мы выяснили отношения, мне придется вас покинуть. Но мои друзья останутся, — предупредил он, оборачиваясь к телохранителям.

— Что это значит? — спросила Келли.

— Мистер Зейл хочет сказать, что, когда он будет уже в пути, под защитой бронированных стекол своего автомобиля, его приспешники попытаются расстрелять нас.

— Здесь, на глазах у всех? — недоверчиво переспросил Джордино. — Тогда им не обойтись без масок. Право, старина, твоя склонность драматизировать события переходит все границы.

Краем глаза Зейл продолжал наблюдать за ними. Лицо Питта оставалось непроницаемым. Джордино небрежно подозвал официанта и заказал рюмку французского коньяка. Только женщины выказывали признаки нервозности.

Зейл, вероятно, впервые в жизни был сбит с толку. Он привык контролировать любую ситуацию, но эти люди реагировали на его слова совсем не так, как он ожидал. Более того, они, по-видимому, не боялись смерти! Зейл понимал, что на этот раз оказался в тупике, и это угнетало его.

— Теперь, когда мы увидели лицо врага, — произнес Питт холодно, — предлагаю вам, мистер Зейл, покинуть ресторан, пока вы еще не лишены права на свободное передвижение, и перестать строить козни мисс Иген или кому-нибудь из сидящих за этим столом.

Это была не угроза или предупреждение, лишь простая констатация очевидного факта.

Зейл не был бы тем, кем он стал, если бы не научился держать себя в руках. Когда он снова заговорил, в голосе не было и намека на душившую его ярость.

— Должен признать, что я уважаю вас, мистер Питт, и вас, мистер Джордино, как достойных противников. Но сейчас я вижу только двух глупцов, не отдающих себе отчета о возможных последствиях своих действий.

— О чем это вы? — поинтересовался Джордино угрожающим тоном.

Зейл пожал плечами и скользнул взглядом по сторонам. Никто из посетителей не проявлял интереса к их беседе. Он кивнул телохранителям и повернулся к выходу.

— Всего хорошего, леди и джентльмены. Сожалею, что не удалось убедить вас. Пеняйте на себя.

— Думаю, будет лучше, если вы прихватите ваших горилл с собой, — посоветовал Питт, — иначе они покинут ресторан в машине «скорой помощи».

Зейл резко повернулся к противнику. В ту же секунду телохранители сделали шаг вперед и их руки привычно скользнули под пиджак. Но на этот раз профессионалы опоздали. Дула двух пистолетов, до сих пор лежавших под салфетками на коленях друзей, уже смотрели им в лицо.

— До свидания, мистер Зейл, — почти промурлыкал Джордино, улыбаясь одними губами, — в следующий раз... — Он не закончил фразы, ограничившись взмахом руки.

Телохранители вопросительно посмотрели друг на друга. Как профессионалы, они молниеносно оценили ситуацию. Впрочем, нетрудно было сообразить, что они отправятся к праотцам, прежде чем успеют достать оружие.

— Кажется я поторопился назвать вас глупцами, — сказал Зейл, — о чем искренне сожалею. Похоже, вы приехали в ресторан в полной боевой готовности.

— Недаром же мы с Алом были бойскаутами, — усмехнулся Питт. — Чему только не научишься в детские годы. — Он повернулся спиной к Зейлу и подцепил на вилку кусок пирога. — Будьте осторожнее, мистер Зейл. Следующая наша встреча может закончиться не так удачно для вас.

— Я предупредил вас, — спокойно повторил Зейл, хотя его лицо и покраснело от гнева.

Резко развернувшись, он вышел из ресторана и отбыл в поджидавшем его черном «мерседесе». Телохранители заняли свои места в «линкольне», запаркованном в глубине стоянки, и остались ждать.

Лорен осторожно коснулась руки Питта.

— Завидую твоему хладнокровию, — сказала она. — У меня мурашки по телу бегут от страха.

— Этот человек дьявол, — прошептала Келли со слезами на глазах.

— Зейл показал когти слишком рано, — задумчиво произнес Питт. — Хотел бы я знать, почему?

Лорен не отрывала глаз от входной двери, словно ожидая, что бандиты могут вот-вот вернуться.

— Что заставило человека с его положением решиться на столь безрассудный шаг? — прошептала она.

— Любопытство, — предположил Джордино. — Ему хотелось посмотреть на людей, расстроивших его планы.

— Пирог бесподобен, — объявил Питт.

— Не пропадать же добру, — поддержал его итальянец, принимаясь за вторую порцию.

После кофе Питт оплатил счет, а Джордино незаметно выскользнул из ресторана и прокрался на стоянку.

— Наши друзья поджидают нас, — доложил он по возвращении.

— Может быть, стоит вызвать полицию? — предложила Лорен.

Питт улыбнулся:

— Попробуем обойтись своими силами.

Он достал из кармана сотовый телефон, набрал номер и, сказав несколько слов, тут же отключил аппарат.

— Вы, дамы, оставайтесь здесь, — распорядился он, улыбаясь, — а Ал тем временем подгонит машину к выходу.

— И не надейся, — фыркнула Лорен, выхватывая ключи у него из рук, — Ал тут же попадет в скверную ситуацию.

Другое дело я. Они не станут стрелять в беззащитную женщину.

— На твоем месте я не слишком полагался бы на моральные принципы бандитов, — возразил Питт, хотя в глубине души и понимал, что Лорен рассудила правильно. Хотя дело тут, конечно, не в половой принадлежности. Люди Зейла отнюдь не дураки. Они не станут стрелять в одну женщину, но только потому, что им нужны все четверо. Он нехотя кивнул.

— Будь по-твоему. Но все же наклонись пониже и держись между машинами. «Линкольн» на той стороне стоянки. Если они начнут действовать, прежде чем ты включишь зажигание, Ал и я появимся в считанные секунды.

Точно следуя инструкциям Дирка, Лорен добралась до «паккарда» менее чем за минуту. К тому же, будучи опытным водителем, она молниеносно запустила мотор и спустя несколько секунд была уже у дверей ресторана.

Сменив ее на месте водителя, Питт вывел машину на дорогу и, нажав акселератор, начал набирать скорость. Тяжелый автомобиль не был приспособлен для скоростных гонок. Питту потребовалось около тридцати секунд, чтобы разогнать машину до восьмидесяти миль в час.

Только теперь он позволил себе заглянуть в зеркало заднего обзора. Как он и предполагал, «линкольн» следовал за ними по пятам.

— Через несколько минут они поравняются с нами, — произнес он буднично.

Дорога была пуста, если не считать двух-трех встречных машин, с ревом промчавшихся мимо. Укрыться было негде. По обеим сторонам чахлые кустарники и редкие деревья. Краем глаза он взглянул на Лорен. По лицу молодой женщины блуждала блаженная улыбка. Похоже, она наслаждалась опасной ситуацией.

Водитель «линкольна» быстро сокращал расстояние между ними. Во мраке ночи темный корпус автомобиля был почти не виден, и только блики от фар встречных машин отражались от его ветровых стекол.

— Всем лечь на пол, — приказал Питт, — они нагонят нас с минуты на минуту.

Женщины молча повиновались. Джордино пожал плечами и, вытащив пистолет, приготовился стрелять через боковое окошко. Приближался поворот, и Питт постарался выжать из старого мотора все, на что тот способен. Не снижая скорости, он проскочил поворот и, только оказавшись на прямом участке дороги, позволил себе оглянуться назад.

Зрелище было впечатляющим.

Два огромных «Шевви Аваланчес»[6], вооруженные пулеметами, выехали из придорожных кустов и развернулись на пути летящего на полной скорости «линкольна».

Его водитель не был готов к такому повороту событий. Резко вывернув руль в сторону, он направил машину в кювет. Несколько раз она перевернулась в воздухе и исчезла в облаке пыли и прошлогодних листьев. Вооруженные мужчины в камуфляже выскочили на дорогу и взяли в кольцо лежавший вверх колесами лимузин.

Питт сбросил скорость до пятидесяти миль и широко улыбнулся.

— Представление окончено, друзья, — объявил он. — Слабонервные могут расслабиться и сделать несколько глубоких вдохов.

— Что произошло? — спросила Лорен, не отрывавшая взгляда от заднего окна.

— По моей просьбе адмирал Сэндекер приготовил небольшой сюрприз для ребят Зейла.

— Надо отдать им должное, они оказались на месте в нужный момент, — согласился Джордино.

— Пришлось потрудиться, чтобы подобрать подходящее место для наших целей, но, судя по результату, ребята старались не зря.

— А я все-таки испугалась на минуту, — призналась Лорен, прижимаясь к Питту.

— Неудивительно, они нагнали нас раньше, чем я рассчитывал. Еще немного, и они могли открыть огонь.

— А вообще-то вы, парни, паршивые свиньи, — ни с того ни с сего возмутилась Лорен. — Могли бы предупредить нас, что морские пехотинцы готовы прийти нам на помощь.

— Теперь, когда все позади, вечер кажется мне восхитительным, — вступила в разговор Келли, с наслаждением вдыхая через открытое окно прохладный ночной воздух. — По вашему поведению мне давно следовало догадаться, что вы держите ситуацию под контролем.

— Я развезу вас всех по домам, — сообщил Питт, направляя «паккард» в сторону появившихся на горизонте огней города. — А завтра снова в дорогу.

— Чем ты собираешься заняться? — потребовала разъяснений Лорен.

— Пока ты будешь формировать свой комитет по расследованию, Ал, Келли и я отправимся в Миннесоту на охоту за каменными плитами с руническими надписями.

— И что же ты рассчитываешь найти?

— Ответ на одну загадку, — медленно произнес Питт, — или ключ, который поможет нам открыть многие двери.

39

Мэрлис Кайзер вышла из кухни на крыльцо дома, как только услышала шум вертолета, приближающегося к ее ферме со стороны Монтиселло. Дом, построенный еще ее родителями, представлял собой деревянный сруб под двухскатной крышей, в центре которого был сооружен камин из необработанного камня. Чуть поодаль, по другую сторону широкой, покрытой травой лужайки, стоял амбар, еще более старый, чем сам дом, несколько лет назад превращенный ею в офис. Некогда на ферме разводили молочный скот, но уже много лет триста акров земли, составлявшей ее собственность, были засеяны пшеницей, кукурузой и подсолнечником. Позади фермы начинался спуск к озеру Бертрам, излюбленному месту окрестных рыболовов.

Мэрлис заслонила глаза ладонью от лучей яркого утреннего солнца и из-под нее наблюдала, как металлическая птица с эмблемой и аббревиатурой НУМА шла на посадку. Дверцы кабины открылись, и пассажиры вертолета приготовились спускаться по металлическому трапу на землю.

Первой появилась молодая женщина с каштановыми волосами, за ней следовал коренастый мужчина с внешностью типичного уроженца Средиземноморья и наконец высокий черноволосый человек, походка которого чем-то напомнила ей покойного мужа. Когда он подошел ближе, она обратила внимание на глаза полынно-зеленого цвета и приветливую улыбку, которая словно освещала изнутри его мужественное загорелое лицо.

— Миссис Кайзер? — уточнил он. — Мое имя Дирк Питт. Я звонил вам вчера вечером из Вашингтона.

— Совершенно верно, только я не ожидала вас так скоро.

— Мы прилетели на нашу научно-исследовательскую станцию на озере Верхнее, где и арендовали вертолет в Монтиселло.

— Судя по всему, вам не потребовалось много усилий, чтобы отыскать мою ферму.

— У моего друга есть опыт разведки с воздуха, — улыбнулся Питт. Повернувшись к своим спутникам, он поочередно представил хозяйке Ала и Келли.

Мэрлис по-матерински обняла девушку:

— Подумать только, дочь Элмора Игена. Рада познакомиться с тобой, деточка. Мы с твоим отцом были старыми друзьями.

— Я знаю, — сказала Келли. — Он часто рассказывал мне о вас.

— Заходите в дом. Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать.

— Мы не ели с Вашингтона, — честно признался Питт.

— Яйца, бекон и оладьи будут готовы через двадцать минут. Если вы не очень устали, можете прогуляться или искупаться в озере.

— Вы работаете на ферме одна? — спросила Келли.

— О нет. У меня заключено соглашение с соседом. Он выплачивает мне проценты с выручки за проданные сельскохозяйственные культуры. Впрочем, цены сейчас настолько низкие, что о них не стоит и говорить.

— Если судить по сохранившимся строениям, на ферме не так давно выращивали молочный скот?

— Вы очень наблюдательны, мистер Питт. Действительно, мой покойный муж был потомственным скотоводом. Надо полагать, вам приходилось жить в сельской местности.

— Да, как-то раз я провел лето на ферме дяди в Айове. Не скажу, что я стал экспертом по сельскому хозяйству, но кой-какие навыки у меня сохранились.

— Ладно, ступайте прогуляйтесь, — рассмеялась Мэрлис. — Я дам вам знать, когда кофе будет готов.

Питт, Джордино и Келли спустились по тропинке к озеру, где взяли одну из лодок, которые Мэрлис сдавала в наем приезжим рыбакам, и выгребли на середину озера. Не успели они вернуться к берегу, как со стороны дома до них донесся голос Мэрлис. Когда они собрались за столом в аккуратно прибранной кухне, Келли от лица своих спутников поблагодарила хозяйку:

— Вы очень добры, миссис Кайзер.

— Просто Мэрлис. Я же старый друг вашей семьи.

За завтраком завязалась общая беседа. Темы были самые разные, от погоды и рыбной ловли до тяжелого экономического положения, в котором оказалось большинство фермерских хозяйств по всей стране. Только после того как при активной помощи Джордино вся посуда была перемыта и расставлена по местам, разговор перешел на рунические камни.

— Отец никогда не объяснял нам причину своего интереса к руническим надписям, — начала Келли, — да и мы не слишком задумывались над этим. Мы с мамой всегда сопровождали его в поездках, но нас больше привлекала сама походная жизнь, чем его находки.

— Лаборатория доктора Игена полна книг о викингах, — добавил Питт, — но, несмотря на все наши усилия, мы не обнаружили ни его дневников, ни каких-либо записей, имеющих отношение к его находкам.

— Правильнее говорить о древних скандинавах, а не о викингах, — уточнила Мэрлис. — Викингами называли морских разбойников раннего Средневековья, бесстрашных и могучих воинов. Позднее их окрестили пиратами или флибустьерами. Начало эпохи викингов принято отсчитывать с 793 года, когда они разграбили монастырь Линдисфарн в Англии. Они, как призраки, появлялись с севера, грабя и опустошая побережья Англии и Шотландии, пока Вильгельм Завоеватель не положил этому конец. Викинги наводили ужас на жителей прибрежных областей Европы и Средиземноморья. Однако период их могущества оказался коротким. К 1450 году последние из них покинули Гренландию.

— А какие гипотезы выдвигают по поводу камней с руническими надписями на Среднем западе США? — поинтересовался Джордино.

— Скандинавские саги рассказывают о мореходах, обитателях Исландии и Гренландии, пытавшихся колонизировать северо-восточное побережье Америки между 1000 и 1015 годами. Можно предполагать, что они неоднократно направляли поисковые партии и во внутренние области американского континента. Но надписи оставляли не только скандинавы Старого Света. Задолго до Лейфа Эриксона и Христофора Колумба древние мореходы пересекали Атлантику и исследовали берега Нового Света.

— Нас интересуют конкретно те камни, которые покойный доктор Иген нашел и изучил пятнадцать лет назад, — сказал Питт.

Несколько секунд Мэрлис, собираясь с мыслями, сосредоточенно изучала потолок комнаты.

— Насколько я помню, доктор Иген изучал серию из тридцати пяти камней с руническими надписями, в которых рассказывалось о скандинавах, проникших во внутренние области Среднего запада в 1035 году. Он был одержим идеей что расшифровка этих надписей поможет ему найти некую пещеру. Что это за пещера и где она находится, я не знаю.

— У вас сохранились какие-нибудь записи, касающиеся его находок?

Мэрлис довольно улыбнулась:

— Вам повезло. Пойдемте в офис, он у меня в старом амбаре, и я попробую разыскать их.

Строение, прежде служившее укрытием для скота, стараниями Мэрлис было переоборудовано в просторный офис. Исчезли стойла, сеновал и многое другое. Книжные полки занимали добрую половину помещения. Посредине поместился огромный стол с двумя компьютерами, служивший рабочим местом хозяйки фермы. Поверхность стола была завалена фотографиями, книгами и папками с документами. Позади него находился монитор для просмотра видеопленок и дисков. На деревянном полу, оставшемся с прежних времен, еще сохранились выбоины от копыт.

У одной из стен огромной комнаты размещались древние находки доколумбова периода истории континента: керамические сосуды, стилизованные фигурки людей и животных. Около сотни предметов меньшего размера находились в большой стеклянной витрине. Особое впечатление на Питта произвели несколько масок из камня, очень похожие на те, что ему довелось видеть в музее древнегреческого искусства в Афинах. Не менее интересными оказались и изображения бородатых мужчин, весьма любопытный феномен, если учесть, что древние обитатели Америки почти не имели растительности на лицах.

— Все они были найдены на территории США? — спросил он.

— Чуть ли не во всех штатах — от Колорадо до Джорджии. В равной степени это относится к инструментам, монетам и оружию.

— Вы владеете удивительной коллекцией.

— Когда я умру, все это перейдет музеям и университетским архивам.

— Просто удивительно, сколько представителей самых разных народов прошли по этому пути, — сказала Келли.

— Наши далекие предки мало чем уступали нам в своем стремлении познать неведомый мир.

Мэрлис указала на стулья, стоявшие по углам комнаты.

— Устраивайтесь поудобнее, пока я буду искать записи, имеющие отношение к вашему отцу.

Ей понадобилось всего около минуты на то, чтобы найти и снять с полки две объемистых папки. В одной из них хранились фотографии каменных плит, в другой — их описания и переводы самих надписей.

Она наугад выбрала из папки несколько фотографий.

— На этой, к примеру, — она указала на одну из фотографий, — изображен камень, найденный в 1933 году на другом берегу нашего озера. Прежде чем приступить к фотографированию, я обычно натираю поверхность камня порошком талька или мела. Но в отдельных случаях, чаще всего когда надпись представляет особый интерес или плохо сохранилась, я делаю с нее отпечаток и переношу в лабораторию, где подвергаю дальнейшей обработке. Таким способом мне иногда удается обнаружить надписи, не видимые невооруженным глазом.

Питт некоторое время рассматривал лежащие перед ним фотографии.

— Только немногие письмена напоминают буквы латинского алфавита, — заметил он.

— Классические руны представляют собой комбинации древнего германского алфавита Фуварк и более позднего скандинавского Фуворк, — пояснила Мэрлис. — В первом из них используются двадцать четыре руны, или буквы, во втором — только шестнадцать. Происхождение рунического алфавита теряется в глубине веков. Действительно, некоторые из них похожи на буквы древнегреческого и латинского алфавита, но большинство специалистов склоняются к тому, что базой известных нам рун стал их древнегерманский вариант, возникший еще в первом столетии. В третьем веке с известными изменениями и дополнениями он получил распространение на территории скандинавских стран.

— Каким образом можно судить о подлинности надписи? — спросил скептически настроенный Джордино.

— Обычно мы используем комплексный подход, — объяснила Мэрлис. — Во-первых, это чисто технические методы. Например, полицейские эксперты изучили несколько подобных камней и пришли к заключению, что все надписи на них были сделаны одной рукой. Во-вторых, кому может прийти в голову проехать тысячи миль по всей стране, чтобы высечь на камнях фальшивые надписи? Задача, прямо скажем, неблагодарная: дело весьма трудоемкое и требует глубокого знания языка древних викингов. В-третьих, тот же камень, согласно данным местных историков, был найден еще индейцами оджибуэями, которые и сообщили о нем первым поселенцам в 1820 году. Затем о нем стало известно французским охотникам, промышлявшим пушного зверя в этих краях. Сомнительно, что кто-то еще мог высечь эту надпись на камне до того, как этот край был освоен европейцами. И наконец о возрасте надписи можно судить по степени выветривания поверхности плиты. Степень выветривания наряду с твердостью самого камня позволяет судить о возрасте надписи. Предположительно она была сделана между 1000 и 1050 годами, что со всех точек зрения представляется наиболее приемлемым.

— Какие-нибудь древние предметы были найдены поблизости от камня? — поинтересовался Джордино.

— Нет, что, впрочем, и неудивительно, принимая во внимание возраст надписи.

— Ну а теперь главный вопрос, — объявил итальянец. — Что написано на этом камне?

Мэрлис взяла с полки диск и вставила его в терминал.

— Основная трудность в том, что никто, включая и самых авторитетных специалистов, не в состоянии точно перевести рунические письмена, — пояснила она. — В этом отношении нашему камню повезло чуть больше других. Надеюсь, мое толкование текста не разочарует вас. «Магнус Сигватсон прошел этим путем в 1035 году и объявил земли, расположенные по обоим берегам реки, собственностью своего брата Бьорна Сигватсона, главы племени. Хелган Сиггтрайг пал от руки скрелингов».

— Слово «скрелинги» трактуется обычно как варвары, язычники или туземцы. Надо полагать, что упоминающийся в надписи Сиггтрайг погиб в одной из стычек с местными индейцами, предками современных сиу или оджибуэев.

— Магнус Сигватсон, — повторил Питт, стараясь по возможности отчетливо артикулировать, — брат Бьорна.

— В одной из саг упоминается, что Бьорн Сигватсон со своими людьми на нескольких кораблях покинул Гренландию и направился на запад в поисках новых земель. В более поздней саге вскользь упоминается, что Бьорн и его спутники погибли и больше их никто не видел.

— А что написано на остальных тридцати четырех плитах? — спросил Питт.

— Большинство из них — просто межевые камни. Судя по всему, этот Магнус был весьма амбициозный человек. Во всяком случае, земли, на которые он претендовал от имени своего брата, составляют что-то около четверти современной территории США.

Мэрлис переключила монитор, и на его экране появилось изображение другой надписи.

«Магнус Сигватсон в этом месте сошел на берег».

— Где был найден этот камень? — спросил Джордино.

— Барк Пойнт, небольшой полуостров в заливе Сискьют Бэй.

Питт и Джордино обменялись недоуменными взглядами.

— Простите, но мы плохо знакомы с местными названиями, — пояснил Питт.

— Простите и вы меня, — улыбнулась Мэрлис. — Сискьют Бэй находится на озере Верхнее в штате Висконсин.

— А где были найдены остальные камни? — поинтересовалась Келли.

— Первый, он же и последний был найден у Краун Пойнт, близ южной оконечности озера Шамплейн. — Она помедлила секунду и добавила: — Это в северной части штата Нью-Йорк.

— Это я как раз знаю, — рассмеялся Питт.

— Далее, — продолжала Мэрлис, — три камня были обнаружены в районе Великих озер, из чего можно сделать вывод, что Сигватсон и его спутники двигались на север, пока не достигли Сискьют Бэй. Далее, от верховьев реки Миссисипи и по ее течению они спустились к югу.

— Озеро Бертрам расположено в стороне от реки, — возразила Келли.

— Да, — согласилась Мэрлис, — но всего в двух милях от ее русла. По-видимому, время от времени они совершали короткие поисковые маршруты в стороны ради лучшего ознакомления с землями по обоим берегам реки.

— И как далеко, по вашему мнению, им удалось продвинуться на юг? — спросил Джордино.

— Несколько камней были найдены на территориях штатов Айова, Миссури, Арканзас и Канзас. Самый южный из камней был обнаружен в Колорадо. Здесь, по-видимому, они повернули назад, к Миссури, где оставили лодки. На одном из камней, найденном на западном берегу реки, имеется соответствующая надпись.

«Первый, он же и последний камень. Здесь мы оставили наши драккары под охраной Олафсона и Тайггвасона».

— От этой точки они, скорее всего, двинулись вверх по Огайо к озеру Эри, а затем и к озеру Шамплейн.

Келли недоуменно подняла брови:

— Мне не совсем ясно, что имеется в виду под термином:

«первый, он же и последний камень»?

— Мы полагаем, что камень на озере Шамплейн был первым из целой серии ему подобных, на котором надпись была высечена в самом начале экспедиции. Возможно, существовали и другие, но они так и не были найдены. Когда викинги вернулись на старое место год спустя, кто-то из них сделал на том же камне новую запись.

— Мы можем их увидеть? — спросил Питт.

Мэрлис нажала несколько клавиш на панели, и на экране монитора появилось изображение камня. Он находился в глубоком овраге и, судя по соотношению с ростом человека, сидевшего рядом, был около десяти футов высоты.

Над самой надписью имелось изображение корабля викингов с веслами, парусом и рядом щитов, висевших по его бортам.

— С этой надписью нам пришлось повозиться, — призналась Мэрлис. — Специалисты так и не пришли к единому мнению по поводу ее истолкования, поэтому я ограничусь наиболее приемлемым с моей точки зрения вариантом.

«После шести дней пути вверх по фьорду от поселения, где остались наши семьи, Магнус Сигватсон и сто его товарищей отдыхали на этом месте и объявили все земли в пределах видимости собственностью нашего племени от имени нашего вождя Бьорна Сигватсона. Эта земля больше всех, которые мы знаем. Она даже больше нашего дорогого отечества. У нас есть все необходимое для дальнейшего путешествия, и все наши пять кораблей находятся в хорошем состоянии. Мы вернемся обратно через несколько месяцев. Да хранит нас Один от коварства скрелингов».

— Впрочем, как я уже вас предупреждала, это весьма приблизительный перевод и, возможно, в нем упущены некоторые особенности оригинала. Вторая надпись читается следующим образом:

«Пятнадцать месяцев спустя после того, как мы оставили наши семьи, мы вернулись на это место. Теперь нам остается всего несколько дней плавания вниз по фьорду до того момента, когда мы достигнем пещеры под высокими утесами и нашего дома. Из ста человек осталось девяносто пять. Мы славим Одина, позаботившегося о нас. Земля, которую я объявил собственностью моего брата, еще больше, чем мы думали. Мы нашли настоящий рай. Магнус Сигватсон».

— Ниже имеется дата — 1036 год.

— Шесть дней плавания вниз по фьорду, — повторил Питт задумчиво. — Из этого следует, что поселение древних скандинавов находилось на территории США.

— Омо было найдено? — спросил Джордино.

Мэрлис покачала головой:

— До нашего времени археологи не нашли ни одного поселения викингов южнее Ньюфаундленда.

— Но должно же существовать хоть какое-то объяснение, почему от него не осталось никаких следов.

— Существует старая индейская легенда о великой битве со странными дикими людьми с длинными волосами и блестящими головами.

— Блестящими головами? — переспросила удивленно Келли.

— Индейцы подразумевали металлические шлемы викингов, — объяснил Питт, улыбаясь.

— И все-таки очень странно, что не сохранилось никаких следов этого поселения, — упрямо повторила Келли.

— Твой отец знал, где оно находилось.

— Почему ты так уверен в этом?

— Что еще могло побудить его с таким фанатизмом искать камни с руническими знаками? На мой взгляд, он искал пещеру, упомянутую в последней надписи. Когда он нашел ее, он потерял интерес к дальнейшей работе.

— Без его записей у нас нет ни малейшего шанса отыскать эти сведения, — заявил Джордино.

Питт снова повернулся к Мэрлис.

— У вас не сохранилось каких-нибудь бумаг или писем доктора Игена, которые могли бы дать ключ к решению этой загадки? — спросил он.

— Он не любил писать письма. Хорошо, если у меня сохранился хотя бы клочок бумаги с его подписью. Единственным средством общения для нас оставался телефон.

— Узнаю отца, — пробормотала Келли.

— Ничего удивительного, что он избегал писать на эту тему, — заметил Джордино, — учитывая его отношения с корпорацией «Цербер».

Питт задумался на минуту, затем неожиданно обратился к Келли:

— Вы и Джош говорили, что обыскали ферму в поисках секретной лаборатории вашего отца, но результата не добились.

Келли кивнула:

— Мы обыскали каждый квадратный дюйм нашей земли, да и территории соседей, но не нашли ничего.

— Вы осмотрели обрыв, выходящий на реку?

— Это было одно из первых мест, которые мы осмотрели. У нас имелось кое-какое альпинистское снаряжение, и мы даже вскарабкались на утесы над обрывом. Там нет ничего, ни пещеры, ни подозрительных тропинок.

— Но если единственное упоминание о пещере имеется только на первом камне, какого черта ему понадобилось колесить по всей стране в поисках новых надписей, которые не имели никакого отношения к интересующему его предмету?

— Он не знал об этом, когда начинал поиски, — пояснил Питт. — Должно быть, он рассчитывал, что из других надписей получит новые сведения. Но его поиски, скорее всего, ни к чему не привели, и он вернулся к первому камню.

— Но что вообще побудило его начать эти исследования? — спросил Джордино.

Вместо ответа девушка только пожала плечами:

— Не знаю. Он никогда не говорил ни мне, ни матери, что он ищет.

— Пещеру среди высоких утесов, — произнес медленно Питт.

— Думаешь, он искал именно ее?

— Я уверен в этом, — подтвердил Питт.

— И ты считаешь, что он нашел ее?

— Я уверен в этом, — повторил Питт.

— Но там нет никакой пещеры, — стояла на своем Келли.

— Возможно, вы искали ее не там, где надо. Но если мы все-таки найдем ее, мы получим ключ ко многим загадкам, включая и тайну последнего проекта твоего отца.

— У вас есть возможность несколько сузить поле ваших поисков, — сказала Мэрлис.

— Что вы имеете в виду?

— Я думаю, вам будет полезно проконсультироваться с доктором Джерри Уансдеем.

— Кто он такой?

— Крупнейший специалист по индейским племенам, некогда обитавшим в долине Гудзона. Не исключено, что ему что-нибудь известно об их контактах с викингами.

— Где мы можем найти его?

— Колледж Мэримаунт в городке Территаун в штате Нью-Йорк. Доктор Уансдей занимает там должность профессора на кафедре истории культуры.

— Я знаю Мэримаунт, — восторженно объявила Келли. — Католический женский колледж находится как раз напротив фермы моего отца, на другом берегу реки.

— Что скажешь? — спросил Питт напарника.

— Когда речь идет о поисках исторических реликвий, никакие дополнительные сведения не бывают лишними.

— Я всегда говорил то же самое.

— А я и не претендую на авторство этой сентенции.

На прощание Питт крепко пожал руку Мэрлис:

— Большое спасибо, доктор, и за ваше гостеприимство, и за массу полезных сведений.

— Это я должна благодарить вас. Теперь моим соседям будет о чем поговорить.

Она стояла и, прикрыв глаза ладонью, наблюдала, как вертолет взмыл к безоблачному небу и взял курс на северо-восток. Затем ее мысли вернулись к Элмору Игену. Она подумала, что он был очень милым, хотя и эксцентричным человеком. Ей хотелось надеяться, что сообщенные ею сведения вместе с советами доктора Уансдея окажутся полезными для ее недавних гостей.

40

Два запыленных вездехода двигались по частной дороге к дому, принадлежащему корпорации «Цербер» близ озера Тохоно. Люди, сидевшие в салонах, были хорошо знакомы друг с другом. Самый молодой из них входил в Совет директоров более восьми лет. Судя по их поведению и внешнему виду, можно было подумать, что компания горожан решила отправиться на воскресную рыбалку. Впрочем, из редких встречных об этом мало кто задумывался. Машины принадлежали к широко распространенным моделям, а их пассажиры ничем не отличались от сотен своих сограждан, решивших провести уик-энд за городом.

Они прибыли к месту назначения с пятнадцатиминутным интервалом и вошли в дом, неся с собой удочки и рыболовные снасти. Но никто из них не бросил даже взгляда на лодки, стоявшие у причала. Цель, ради которой они сюда приехали, не имела ничего общего с рыбалкой.

Спустя несколько минут, миновав парадный холл с высоким потолком и огромным камином, предназначенный для торжественных мероприятий, они уединились в просторной полуподвальной комнате. Массивная стальная дверь отделяла ее от подземного туннеля, ведущего в чащу леса. Отсюда тропа вела к площадке, где в случае необходимости в считанные минуты мог приземлиться вертолет, вызванный по радиотелефону.

Шесть мужчин и две женщины сидели вокруг стола. В председательском кресле, несколько в стороне от остальных участников конференции, сидел седьмой мужчина — Кертис Мерлин Зейл собственной персоной. Он передал остальным несколько папок и теперь ждал, пока они ознакомятся с их содержимым.

— Постарайтесь точнее запомнить прочитанное, — предупредил он. — Завтра вечером, когда мы покинем это место, все бумаги будут уничтожены.

Это было одним из основных правил, которого неуклонно придерживались все руководители крупнейшего в Северном полушарии нефтяного альянса при планировании своей стратегии на ближайшие месяцы. Официально эти люди не имели никакого отношения ни к Кертису Мерлину Зейлу, ни к созданной им империи. Подобная концентрация важнейшей отрасли промышленности в одних руках еще не имела аналогов в истории страны.

Нефтяные магнаты сделали миллиарды долларов на своем альянсе с корпорацией «Цербер», и никто из них не собирался открывать правоохранительным органам истинный источник этих доходов. Корпорация железной рукой подавляла любую попытку вмешательства правительственных структур в ее дела, не останавливаясь перед самыми крайними мерами. Единственной реальной угрозой для интересов компании оставалось теоретически возможное предательство одного из высших представителей ее руководства, но и она была весьма маловероятна. Все эти люди отдавали себе отчет в том, что в случае их измены они сами или члены их семей тут же бесследно исчезнут или погибнут в одном из заурядных транспортных происшествий.

Риск был велик, но размеры ожидаемой прибыли помогали преодолеть страх за свое будущее. Счет шел уже не на миллиарды, а на триллионы долларов. Помимо денег была еще власть, которой они теперь обладали, взяв под свой почти полный контроль законодательную власть и администрацию правительства США.

— Вам известен в общих чертах прогноз на ближайшее будущее, — начал Зейл, открывая заседание. — Должен предупредить, что предложенные вашему вниманию цифры отражают реальное положение вещей, какими бы неправдоподобными они ни казались на первый взгляд. Поэтому я считаю своим долгом коротко ввести вас в суть проблемы.

— Между 1975 и 2000 годами население планеты выросло на 50 процентов. В той же пропорции возрос спрос на сырую нефть. К 2010 году добыча нефти должна достичь своего пика. Всего семь лет отделяют нас от этой даты. С этого времени и вплоть до 2050 года добыча нефти начнет постепенно уменьшаться по сравнению с ее уровнем, достигнутым на сегодняшний день.

Сорокашестилетний Рик Шерман, глава «Зенна Ойл», третьей по величине нефтедобывающей компании США, похожий скорее на школьного учителя, чем на преуспевающего бизнесмена и одного из богатейших людей североамериканского континента, бросил проницательный взгляд на председателя сквозь толстые стекла очков.

— Статистика вещь не всегда надежная, — предупредил он. — Постоянная нехватка нефти ощущается уже в течение десяти лет, намного раньше обещанного нам срока. Спрос давно превышает предложение, а добыча нефти фактически топчется на месте.

— Если перспективы увеличения добычи нефти представляются весьма неясными, — добавил Хесус Моралес, исполнительный директор компании «Калтекс Ойл», — то первые признаки грядущего спада мировой экономики ощущаются уже сегодня. Последствия известны: рост цен, гиперинфляция, а возможно, и введение нормирования потребления основных нефтепродуктов. Во что тогда нам обойдется транспортировка нефти, я боюсь даже подумать.

— Я согласна с предыдущими ораторами, — заявила Салли Морз, протирая линзы очков. Глава компании «Юкон Ойл», крупнейшей нефтедобывающей компании Канады, она последней из присутствующих, всего пять лет назад, присоединилась к секретной организации, но первой из ее членов начала сомневаться в разумности шага.

— В ближайшее время не ожидается открытия новых крупных нефтедобывающих площадей. Начиная с 1980 года, несмотря на все оптимистические прогнозы геологов, вновь открытые месторождения производят всего около десяти миллионов баррелей нефти в год. По оценкам специалистов, уже известные месторождения нефти содержат около 94 процентов мировых запасов этого сырья. По мере их истощения цены на нефть и газ возрастут в десятки и более раз.

— Хуже всего, — заметил Зейл, — что потребление нефти в несколько раз превышает прирост существующих запасов.

— И ситуация с каждым днем все ухудшается, — заключил Моралес.

Зейл кивнул:

— По этой причине мы и заключили наш альянс. С ростом промышленного, производства в Китае и в Индии, требующего все больше энергоносителей, в ближайшее время Европа и США будут втянуты в экономическую войну за право диктовать цены на нефть.

— Что пойдет только на пользу странам ОПЕК, — желчно добавил Шерман. — Уж они-то приложат все усилия, чтобы с наибольшей выгодой для себя использовать создавшуюся ситуацию.

— Не стоит сгущать краски, — сказал примирительно Зейл. — Объединив наши ресурсы на территории Северной Америки, мы сами сможем диктовать условия и цены потребителю. Мы сможем даже удвоить добычу за счет бурения новых скважин в тех местах, которые прежде были недоступны для нас из-за существующих законов по защите окружающей среды. Новые трубопроводы избавят нас от расходов на транспортировку нефти. Если наши планы осуществятся, вся нефть и весь газ, которые будут продаваться на североамериканском континенте, будут производиться исключительно в США и Канаде. Проще говоря, мы почти вдвое увеличим наши доходы.

— Страны ОПЕК никогда не примирятся с этим, — вступил в разговор Гуннар Мачовски, высокий старик с огромным животом и венчиком седых волос вокруг лысого черепа. Он начинал как простой буровик и объявлял себя банкротом не меньше пяти раз, пока не наткнулся на огромный резервуар нефти в центре Невады. Сейчас он был единственным владельцем компании «Гуннар Ойл», приносившей ему солидный и стабильный доход.

— Держу пари, они используют все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы провалить нашу программу.

Зейл ухмыльнулся:

— Нисколько не сомневаюсь в этом, если мы используем лишь традиционные методы конкуренции. В этом случае они, без сомнения, пустят нас по миру. Наша задача — сделать их продукцию настолько непопулярной у наших сограждан, что законодателям не останется ничего другого, как наложить эмбарго на нефть, произведенную за пределами США.

— Сколько законодателей сегодня у нас в кармане? — поинтересовался Гай Круз, генеральный директор компании «Эврика», специализирующейся на добычи нефти с морского дна.

Зейл повернулся к Сандре Дилейдж, главному администратору картеля, пепельной блондинке с выразительными формами и огромными фиалковыми глазами. Впрочем, внешний вид был не более чем ширмой, скрывающей острый ум и выдающиеся организаторские способности. Именно за эти свои качества она пользовалась глубоким уважением у всех без исключения людей, сидевших в данный момент в конференц-зале.

Сандре потребовалось несколько секунд для ответа.

— По данным на вчерашний день, мы можем рассчитывать на голоса тридцати девяти сенаторов и ста десяти членов Конгресса, — сообщила она.

Круз улыбнулся:

— Похоже, мы не зря тратили наши деньги. Это даже больше, чем мы могли рассчитывать.

— По моему мнению, и Белый дом готов прислушаться к нашим рекомендациям.

— Остаются зеленые и те конгрессмены и сенаторы, которые постараются сохранить лицо, — пробормотал сердито Мачовски.

Зейл откинулся на спинку кресла и беспечно помахал в воздухе рукой с зажатым в ней карандашом.

— Их протестов никто не услышит за тем воплем, который поднимут обыватели, когда высокие цены на нефтепродукты напрямую затронут их доходы. Мы уже готовы приступить к разработке законсервированных нефтяных месторождений от Аляски до Флориды, несмотря на все протесты защитников окружающей среды. Правительствам США и Канады не останется ничего другого, кроме как позволить нашим специалистам начать разведку перспективных территорий.

— Пусть правительство само заботится о себе после того, как откроет доступ к стратегическим запасам нефти. Ручаюсь, они станут как шелковые, когда выяснится, что всех их запасов едва хватит на то, чтобы обеспечить потребности страны на срок чуть больше трех недель.

Презрительная усмешка появилась на лице Мачовски.

— Забавная политическая шутка. Наши очистные сооружения и без того работают на полную мощность. Пусть доверчивая публика думает, что правительство печется только об их интересах.

— Сами того не ведая, они прямиком плывут к нам руки, — одобрительно кивнула головой Салли Морз.

Сэм Райли, председатель Совета директоров компании «Пайонир», владеющей крупными нефтяными месторождениями на Среднем западе, в первый раз подал голос:

— Думаю, лучше и быть не может.

— Да, — согласился Зейл, — удача и трезвый расчет на нашей стороне.

Он повернулся в сторону Дэна Гудмана из «Дайвёрсифайд Ойл Рисёрсис»:

— Каковы последние сообщения относительно наших поисковых работ в западном Колорадо?

Бывший армейский генерал, а ныне глава отдела поисковых работ, Гудман был лет на десять старше всех, собравшихся за столом. Он весил более двухсот пятидесяти фунтов, но все еще находился в приличной физической форме и обладал своеобразным чувством юмора.

— Поисковые работы вступят в решающую фазу примерно через неделю. Все системы тщательно проверены и готовы принять первую нефть. Берусь утверждать, что в ближайшее время в нашем распоряжении окажется новый крупный источник нефти, природного газа и твердого топлива.

— Каковы общие запасы месторождения? — спросил Круз.

— Два триллиона баррелей.

— Будьте добры, еще раз повторите общую цифру.

— Два триллиона баррелей нефти и горючих сланцев. Спешу добавить, что реальные запасы нефти могут оказаться значительно больше.

— Мой бог, — пробормотал Шерман, — все равно это намного ниже оценок правительственных экспертов.

— Наши цифры были слегка скорректированы, — пояснил Гудман со слабой улыбкой.

Райли рассмеялся:

— Если вам удастся сбить цену на нефть ниже пятидесяти долларов за баррель, вы пустите нас по миру.

— Если это и произойдет, то не слишком скоро. В данный момент, по тем же оценкам, она может составить около шестидесяти долларов за баррель.

Моралес заложил руки за голову и, покачиваясь на стуле, заметил:

— Итак, нам остается только завершить подготовку системы нефтепроводов.

Зейл кивнул Сандре Дилейдж, и на экране монитора появилась карта Аляски, Канады и сорока восьми южных штатов, на которой были нанесены основные линии трубопроводов, принадлежащих корпорации «Цербер».

— Леди и джентльмены, перед вами наша система транспортировки нефти. Ее общая протяженность — тридцать семь тысяч миль подземных нефтепроводов. Недавно построенный трубопровод, проложенный по территориям штатов Небраска, Вайоминг, Канзас и Дакота, вступит в строй в конце текущего месяца.

— Наша идея проложить нефтепровод под землей полностью себя оправдала, — заметил Райли. — У зеленых выбит из рук их основной козырь.

— Благодаря новым экскаваторам, разработанным нашими инженерами, производительность команды трубоукладчиков составляла в среднем около десяти миль в сутки.

— Да, идея оказалась продуктивной, — поддержал его Хесус Моралес. — Мы сэкономили немало денег, арендовав полосу отчуждения и проложив наш трубопровод вдоль железнодорожных путей.

— По самым скромным подсчетам, несколько миллиардов, — согласился Зейл, — не говоря уже о том, что мы надолго избавились от неприятностей с местными властями и федеральным правительством и получили возможность напрямую поставлять нефть во все крупнейшие города страны.

— Просто чудо, как нам удалось избежать внимания Министерства юстиции, — заметила Салли Морз.

— Наши люди неплохо поработали, — объяснил Зейл, не скрывая своего удовлетворения. — Им удалось нейтрализовать все попытки поднять этот вопрос. Он отложен до дальнейшего изучения.

— Насколько мне известно, — вступил в разговор Гай Круз, — комитет Конгресса под председательством Лорен Смит приступил к расследованию деятельности корпорации «Цербер».

— Расследование Смит обречено на провал, — твердо заявил Зейл.

— Почему вы так уверены в этом? — спросила Морз. — Лорен Смит принадлежит к тем членам Конгресса, которые, безусловно, настроены против нас.

Зейл поднял на нее холодный взгляд:

— Мы позаботимся об этом.

— Тем же способом, что с «Изумрудным дельфином» и «Золотым марлином»? — саркастически проворчал Мачовски.

— Цель оправдывает средства, — рявкнул Зейл. — Нашей задачей было скомпрометировать саму идею двигателя Игена, и она достигнута. Теперь, когда Иген мертв, нам остается заполучить формулу его супермасла. Этот вопрос должен решиться в течение нескольких дней. Когда шумиха вокруг его имени немного уляжется, мы сами сможем производить и продавать его двигатели. И тогда мы станем монополистами на рынке горючего.

— Вы можете поручиться, что НУМА не создаст нам новых осложнений? — спросил Шерман.

— Неприятности с Агентством носили временный характер. У них нет юридического права вмешиваться в наши дела.

— Налет на их научно-исследовательское судно и захват его команды трудно назвать мудрым решением, — заметил Райли.

— Это была вынужденная мера. Обстоятельства обернулись против нас. Но это уже история. Могу заверить, что у властей нет оснований связывать этот досадный инцидент с корпорацией.

Дэн Гудман поднял руку, прося слова:

— Я считаю, что ваша компания против потребления зарубежной нефти была своевременна. Десятилетиями никто не задумывался над тем, какую нефть он потребляет. Теперь общественное мнение на нашей стороне, ваши «Гадюки» хорошо поработали, организовав несчастные случаи с танкерами в форте Лодердейл, Ньюпорт Бич, Бостоне и Ванкувере.

Зейл пренебрежительно пожал плечами:

— Это была вынужденная мера. Привлекая на свою сторону общественное мнение, мы способствуем увеличению спроса на отечественное сырье.

— Но неужели монополия стоит жизней десятков, а то и сотен невинных людей? — спросила Салли Морз.

— Мне не нравится термин «монополия», дорогая леди, — остановил ее Зейл. — Давайте лучше говорить о вполне естественном стремлении общества способствовать производству отечественных товаров.

Морз печально покачала головой:

— Мысль о том, что мы, не задумываясь, ради достижения своих целей приносим в жертву жизнь людей, животных, птиц и рыб, не дает мне покоя.

— Мы живем в жестокое время, Салли, — попытался успокоить ее Зейл. — Фактически мы находимся в состоянии экономической войны с нашими конкурентами. Война не обходится без жертв. Пусть мы не используем армии, танки, субмарины и атомные бомбы, но это — война, и мы обязаны ее выиграть. В ближайшее время мы укрепим наши позиции и сможем диктовать людям, что покупать и сколько платить за покупку. Пришло время, когда на смену политическому руководству должно прийти руководство экономическое. Сейчас нам некогда думать о больной совести. Слишком много поставлено на кон.

— Мир без политиков... — пробормотал Гай Круз задумчиво. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Страна уже на грани массовых выступлений против иностранной нефти, — заявил Шерман. — Нам необходим еще один инцидент, чтобы заставить людей выйти на улицы.

Лицо Зейла скривилось в дьявольской ухмылке.

— Я задумался над этим немного раньше, чем ты, Рик. Нужный нам инцидент произойдет в течение трех дней.

— Еще одно крушение танкера?

— На этот раз кое-что покруче.

— Что же может быть хуже? — недоверчиво спросила Морз.

— Катастрофический выброс нефтяных отбросов в результате взрыва.

— Надеюсь, за пределами наших территориальных вод?

Зейл покачал головой:

— В акватории одного из крупнейших наших портов.

В комнате на минуту наступила мертвая тишина. Наконец руку подняла Сандра Дилейдж:

— Могу я сказать несколько слов?

Зейл молча кивнул.

— В следующее воскресенье, около шестнадцати тридцати, крупнейший суперсовременный нефтеналивной танкер «Тихоокеанская химера» войдет в залив Сан-Франциско. Танкер будет держать курс на Пойнт Сан-Педро Муринг, где он обычно швартуется и разгружается. Но там не остановится. Судно на полной скорости направится к деловой части города, врежется в берег и полностью уничтожит ближайшие здания. Последующий взрыв шестисот двадцати тысяч тонн нефти сметет весь прибрежный район города.

— Мой бог, — простонала Салли Морз, побледнев как смерть. — И сколько же людей погибнет в этой катастрофе!

— Несколько сотен тысяч, вероятно, — фыркнул Круз, — учитывая, что инцидент произойдет в рабочее время.

— Какое это имеет значение, — холодно бросил Зейл. — Чем больше людей погибнет, тем сильнее будет взрыв общественного возмущения. — Наша цель будет достигнута, и результаты не заставят себя ждать. — Он встал. — На этом мы можем завершить сегодняшнюю дискуссию. Завтра утром продолжим обсуждение наших взаимоотношений с правительством и финансирования наших планов на будущий год.

Самые могущественные нефтяные магнаты всего мира молча поднялись из-за стола вслед за ним и проследовали в соседнюю комнату, где для них были готовы коктейли.

Только Салли Морз осталась на месте. Перед ее глазами все еще стояла жуткая картина гибели тысяч людей. Здесь она и приняла решение, которое, как она хорошо понимала, могло стоить ей жизни. Но Салли была не из тех людей, которых даже такая угроза могла заставить изменить свое решение.

По завершении конференции водитель джипа притормозил перед принадлежавшим ее компании самолетом. Пилот поджидал ее у трапа:

— Готовы лететь, миссис Морз?

— В моих планах произошли изменения. Мне необходимо попасть еще на одну конференцию в Вашингтоне.

— В таком случае я набросаю новое полетное задание, — сказал пилот. — Это не займет много времени. Уже через несколько минут мы будем в воздухе.

Когда Салли опустилась в кожаное кресло у стола с компьютером, несколькими телефонами и факсом, она знала, что уже вступила в лабиринт, из которого не было выхода. На ее долгом жизненном пути еще не встречалось подобных коллизий. Умная и дальновидная женщина, она после смерти мужа успешно вела дела компании, с честью выходя из самых сложных ситуаций, но с подобной проблемой сталкивалась впервые. Она потянулась было к телефону, но тут же отдернула руку, понимая, что ее разговоры, скорее всего, прослушиваются агентами Зейла.

Она попросила стюарда принести ей бокал мартини, сбросила туфли и задумалась над тем, как разрушить коварные замыслы Зейла.

Пилот огромного «Боинга-727», принадлежавшего корпорации «Цербер», сидел в кабине и читал журнал в ожидании своего работодателя. Сквозь смотровое стекло он мог наблюдать, как самолет «Юкон Ойл» оторвался от взлетной полосы и взял курс на юг.

«Странно, — подумал он. — Пилоту следовало направить лайнер на северо-запад, держа курс на Аляску».

Он поднялся, вышел в салон и остановился перед человеком, который, раскинувшись в кресле, читал «Уолл-Стрит Джорнэл».

— Извините меня, сэр, но, полагаю, я должен вас предупредить, что самолет «Юкон Ойл» взял курс на Вашингтон вместо расчетного пути на Аляску.

Омо Канаи отложил журнал в сторону и улыбнулся.

— Похвальная наблюдательность. Думаю, вы сообщили мне весьма любопытную новость.

41

Городок Территау в штате Нью-Йорк — одно из самых живописных мест исторической части долины реки Гудзон. На трех параллельных улицах расположены многочисленные антикварные магазины, маленькие ресторанчики, специализирующиеся на голландской кухне, и лавочки, торгующие местными сувенирами. Спальный район представлен особняками в готическом стиле и крупными поместьями, сохраняющими свое патриархальное великолепие. Наиболее значимым объектом местного ландшафта является знаменитая Сонная лощина, прославленная бессмертным творением Вашингтона Ирвинга.

Питт мирно посапывал на заднем сиденье арендованного автомобиля, управляемого уверенной рукой Джордино, пока Келли шумно восторгалась красотами местности. Узкая извилистая дорога вела к студенческому кампусу Меримаунт, расположенному на вершинах холмов, нависающих над долиной реки Гудзон.

Джордино не мог отказать себе в удовольствии пожирать глазами сексапильных девиц, заполнявших центральную улицу студенческого городка. Он миновал Батлер-холл, внушительное здание из темно-красного кирпича, увенчанное огромным куполом с золотым крестом, и остановил машину рядом с Джералд-холлом, где на первых двух этажах размещались административные офисы основных факультетов колледжа.

Поднявшись по ступеням, они подошли к столу справок. Молодая блондинка привстала им навстречу.

— Чем могу помочь? — любезно осведомилась она, сопроводив свои слова ослепительной улыбкой.

— У нас назначена встреча с доктором Джерри Уансдеем, профессором антропологического факультета.

— Поднимитесь по левому крылу главной лестницы, затем сверните направо. Антропологический факультет расположен в конце коридора.

— Благодарю вас.

— При виде всех этих пышных блондинок, — пробормотал Джордино, — меня так и подмывает снова заняться высшим образованием.

— Тебе не повезло, — сухо заметил Питт, — не забывай, что это женский колледж. Мужчинам здесь нечего делать.

— Может быть, я смог бы здесь преподавать, — вякнул Джордино с надеждой.

— Тебя бы вытряхнули отсюда раньше чем через неделю за аморальное поведение, — безжалостно заключил Питт.

Очередная молоденькая красотка провела их к кабинету доктора Уансдея. Мужчина, стоявший у полки с книгами, повернулся к ним.

Доктор Уансдей был ненамного выше Джордино, но заметно уже в плечах и талии. Он не носил куртки из твида с кожаными заплатами на локтях и не курил трубки, подобно большинству своих коллег. На нем был тонкий свитер и сапоги для верховой езды. У него было узкое, чисто выбритое лицо с небольшими залысинами, темно-серые глаза и ослепительно белые зубы.

— Насколько я понимаю, — осведомился он, — кто-то из вас звонил мне вчера и договорился о встрече?

— Это был я, — сообщил Питт. — Позвольте представиться. Мисс Келли Иген, Ал Джордино. Мое имя Дирк Питт.

— Располагайтесь поудобнее, господа. Вам повезло. Ближайшие два часа я совершенно свободен. — Он бросил любопытный взгляд в сторону Келли. — Если не ошибаюсь, вашим отцом был доктор Элмор Иген?

— Да, это был мой отец, — подтвердила Келли.

— Я был очень расстроен, услышав о его смерти. Как вы, возможно, знаете, я переписывался с вашим отцом и несколько раз встречался с ним. Он очень интересовался походами викингов 1035 года.

— Да, мой отец посвятил несколько лет жизни поискам и изучению камней с руническими надписями, которые викинги оставили по пути своего следования.

— Доктор Мэрлис Кайзер порекомендовала нам встретиться с вами, — сообщил Питт.

— Удивительная женщина, — улыбнулся Уансдей, усаживаясь за рабочий стол. — Полагаю, Мэрлис уже рассказала вам о том, что, по мнению доктора Игена, викинги, обосновавшиеся на территории, были вырезаны местными индейцами.

Келли кивнула:

— Она рассказывала нам об этом.

Уансдей выдвинул один из ящиков письменного стола и достал из него пачку бумаг.

— Мы очень мало знаем о жизни древних индейцев, обитавших в долине реки Гудзон. Первое упоминание о них содержится в бумагах Джованни да Верразано, датированных 1524 годом. Во время своего исторического плавания вдоль восточного побережья североамериканского континента да Верразано открыл залив Нью-Йорка и провел здесь около двух недель, изучая жизнь и обычаи местных индейцев, о которых оставил весьма примечательные записки. — Уансдей сверился со своими записями и продолжал: — Верразано описывает индейцев как людей с грубыми чертами лица, длинными черными волосами и темными глазами. Они одевались в шкуры лис и оленей, украшенные орнаментом из меди, умели выдалбливать лодки из цельных стволов деревьев и строить хижины. Если не считать этого описания, наши сведения о первых обитателях долины Гудзона очень неполны и не дают материала для серьезных научных обобщений.

— Иными словами, достоверная история американских индейцев начинается в 1524 году, — подвел итог Джордино.

— Письменная история, — поправил его профессор. — Следующим великим мореплавателем, оставившим записи, был Генри Гудзон. Он вошел в гавань Нью-Йорка и направился вверх по реке, которой впоследствии было дано его имя. Ему удалось подняться на десять миль, но дальше река стала непригодной для плавания. По его словам, индейцы, жившие в нижней части долины, были сильными и воинственными людьми. Обитатели верхней части долины были, напротив, дружелюбны и миролюбивы.

— Какое оружие они использовали?

— Главным образом луки и стрелы с наконечниками из камня, хотя умели изготовлять также палицы и томогавки из кремня.

— А что они употребляли в пищу? — поинтересовалась Келли.

— Дичь и рыбу, а также устрицы, которыми были богаты здешние места. Индейцы выращивали маис, тыкву, подсолнечник, бобовые и табак. Для курения использовали трубки из меди, единственного металла, который они умели обрабатывать.

— Похоже, у них была достаточно обеспеченная жизнь.

— Думаю, да. Во всяком случае, ни Гудзон, ни другие первопроходцы не упоминали о случаях голода или недоедания. — Уансдей слабо улыбнулся. — Интересно, что в записях первых мореплавателей ни словом не упоминается институт рабства или скальпирование поверженных врагов. Эти милые привычки они приобрели позднее, после общения с представителями западной цивилизации.

— Имеются какие-либо сведения о более ранних контактах с европейцами? — спросил Питт.

— О некоторых признаках таких контактов действительно сообщали и Генри Гудзон, и другие исследователи. Один из спутников Верразано сообщил, что видел у индейцев изделия из железа, напоминавшие лезвия старых проржавевших ножей. Другой описал железный топор, висевший на стене одной из хижин. Упоминаются и металлические котлы, использовавшиеся для приготовления пищи.

— Шлемы викингов... — задумчиво пробормотал Джордино.

Уансдей улыбнулся и продолжал:

— Первые легенды аборигенов стали известны европейцам не ранее 1613 года, когда голландцы начали осваивать долину Гудзона. Для более тесного общения с индейцами им поневоле пришлось изучить язык аборигенов.

— И о чем же повествовали эти легенды?

— Очень трудно отделить факты от вымыслов, — пожал плечами профессор. — Не забывайте, что легенды передавались из уст в уста на протяжении нескольких столетий. В одной из них рассказывается о свирепых бородатых мужчинах с белой кожей и головными уборами, блестевшими на солнце, построивших поселение где-то в долине. Спустя некоторое время часть из них надолго ушла в глубь страны...

— Магнус Сигватсон и сто его спутников, отправившихся на запад, — прервала его Келли.

— Да, я знаком с руническими надписями, обнаруженными вашим отцом, — подтвердил профессор. — Далее в легенде повествуется о том, что индейцы начали расхищать снаряжение, которое пришельцы привезли из-за океана. Свирепые белые люди с лицами, обросшими волосами — как звали их туземцы, — пытались вернуть свою собственность и отрубали руки пойманным ворам. К несчастью, среди воришек оказался сын вождя одного из племен, населявших долину. Объединенные силы индейцев атаковали поселение чужеземцев и разрушили его, уничтожив всех его обитателей. По одной из версий часть женщин и детей аборигены увели в рабство, но, как я уже говорил, этот обычай появился значительно позднее.

— Надо полагать, Магнус и его спутники испытали сильное потрясение, когда, вернувшись, обнаружили, что их близкие перебиты туземцами.

Уансдей кивнул:

— Об этом мы можем только догадываться. Как бы то ни было, теперь настал их черед. В легенде рассказывается о великой битве между свирепыми белыми людьми с блестящими головами и обитателями долины. Чужеземцы перебили более тысячи индейцев, прежде чем сами полегли на поле боя.

— Не слишком веселая история, — вздохнула Келли.

Уансдей печально развел руками:

— Кто может с уверенностью сказать, где здесь правда а где вымысел?

— Странно, однако, что никаких следов этого поселения так и не было обнаружено, — заметил Питт.

— Согласно той же легенде, разъяренные индейцы дотла сожгли поселение чужеземцев.

— В легенде имеются упоминания о пещере?

— Насколько мне известно, единственное свидетельство о ней содержится в надписи, обнаруженной доктором Игеном.

Питт не сказал ничего, однако само его молчание было достаточно красноречивым.

Уансдей понял намек.

— Тем не менее остаются несколько фактов, не получивших и по сей день разумного объяснения. К примеру, около 1000 года в жизни аборигенов долины произошли значительные изменения. Индейцы, до того времени не проявлявшие интереса к сельскому хозяйству, стали выращивать овощи и другие сельскохозяйственные культуры. Приблизительно в то же время они начали укреплять свои поселения, возводя вокруг них земляные валы и стены из камней и дерева. Наконец, они начали строить большие жилища овальной формы с деревянными платформами вдоль стен для сна, чего никогда не делали прежде.

— Значит, вы допускаете, что викинги научили индейцев всем этим премудростям, а после битвы между белыми и краснокожими индейцы использовали методы чужеземцев на случай возможного повторения вторжения из-за океана?

— Я реалист, мистер Питт, — произнес Уансдей, — и не предполагаю ничего подобного. То, о чем я вам рассказал, всего лишь вольный пересказ преданий местных индейцев. И пока не будут найдены серьезные доказательства, помимо надписей на камнях, в подлинности которых большинство археологов сомневается, все это — только одна из гипотез.

— А я верю, что отец нашел доказательства того, что в долине было поселение древних викингов, — заявила Келли. — Но он умер, прежде чем успел сделать их достоянием научной общественности, а мы не можем найти его заметки по этому поводу.

— Я искренне желаю вам успеха, — сказал доктор Уансдей. — Буду рад, если вам удастся найти эти доказательства. И это будет настоящая революция в истории североамериканского континента.

Питт встал и обменялся сердечным рукопожатием с профессором.

— Благодарю вас, доктор, за полезные сведения и потраченное на нас время.

— Право, не за что, — улыбнулся тот. — Я получил огромное удовольствие от разговора.

— Позвольте задать вам еще один вопрос, профессор.

— Я вас слушаю.

— Известны ли какие-то предметы, имеющие отношения к викингам, помимо тех, что упоминались в сообщениях первооткрывателей?

Уансдей задумался:

— Если мне не изменяет память, в двадцатые годы прошлого века некий фермер сообщил о находке древней якорной цепи, но мне ничего не известно о ее дальнейшей судьбе, как и о том, изучал ли ее кто-нибудь из специалистов.

— Еще раз благодарим вас, профессор.

Попрощавшись с Уансдеем, они покинули его кабинет и направились к автостоянке.

Низкие облака висели над головой, и можно было ожидать дождя с минуты на минуту. Друзья едва успели занять места, как первые капли застучали по крыше машины. Настроение у них было столь же унылым, как свинцовые облака, заволокшие небо.

— И все-таки я верю, что отец нашел это поселение, — твердо заявила Келли.

— Меня мучает другое, — проворчал Джордино, трогая машину с места. — Я не вижу связи между этим поселением и чертовой пещерой.

— Хотя все следы поселения уничтожены, я верю, что пещера все еще существует, — добавил Питт.

— Хотела бы я знать, где она, — пробормотала Келли. — Мы с Джошем так и не нашли ее.

— Индейцы вполне могли завалить вход в пещеру, — предположил Джордино.

— Тогда мы не найдем ее, — мрачно предрекла Келли, глядя в окно на мокрые кроны деревьев, возвышавшихся по обеим сторонам дороги.

— Думаю, для начала следует обследовать берега реки ниже скал, — предложил Питт. — Обнаружить полость под поверхностью земли не так уж и сложно, если использовать современное оборудование. Мы запросим Агентство и сможем начать работы послезавтра.

На этом месте писк телефона прервал дискуссию.

— Джордино... Один момент, адмирал. Он рядом. Передаю трубку.

— Сэндекер, — пояснил он шепотом.

— Да, адмирал, — сказал Питт. Последующие три или четыре минуты он молча слушал. — Да, сэр, — произнес он наконец. — Мы возвращаемся немедленно.

— Он требует прибыть в Вашингтон как можно скорее, — сообщил он, возвращая аппарат Джордино.

— Новая проблема?

— Скорее, чрезвычайная ситуация.

— В чем дело? — спросила Келли.

— Похоже, Кертис Мерлин Зейл и его приятели из «Цербера» собираются устроить еще одну катастрофу, куда более серьезную, чем с «Изумрудным дельфином».

42

8 августа 2003 года

Вашингтон, округ Колумбия

Конгрессмен Лорен Смит чувствовала себя так, будто была привязана к спине дикой лошади, несущейся через раскаленную пустыню. Директорам компании «Цербер» было официально предписано предстать перед членами комитета Конгресса — их обвиняли в совершении нелегальных торговых сделок. Но они все как один дружно проигнорировали это приглашение. Вместо них появилась целая армия адвокатов компании, которые, используя всевозможные уловки, сделали все от них зависящее, чтобы по сути дела сорвать работу комиссии.

— Знакомая тактика бесконечных проволочек, — пробормотала Лорен. — Завтра повторится то же самое, и так может длиться до бесконечности.

Она еще не отошла от гнева и раздражения, когда демократ Леонард Старгис, конгрессмен от штата Северная Дакота, подошел к ней и ободряюще положил ей руку на плечо.

— Не следует отчаиваться, Лорен.

— Мы не слишком продвинулись сегодня, — сказала она с досадой. — За весь день мы не услышали от этой своры ничего, кроме дикого нагромождения лжи.

— Но вы же не можете отрицать, что все, о чем они говорили, имеет под собой совершенно легальную основу.

— Я намерена добиваться того, чтобы Кертис Мерлин Зейл вместе с членами Совета директоров своей компании лично предстали перед членами комитета, а не присылали шайку приспешников, способных только наводить тень на ясный день.

— Не сомневаюсь, что мистер Зейл появится в здании Конгресса в надлежащее время, — заметил Старгис. — Поверьте, это достойнейший человек. Думаю, он произведет на вас самое благоприятное впечатление.

Лорен бросила на коллегу насмешливый взгляд:

— Я уже имела честь встречаться с ним на одном из приемов и составила о нем совершенно иное мнение.

Старгис нахмурился, что было непохоже на него. Он редко появлялся перед членами комитета, как, впрочем, и перед избирателями, без дежурной обаятельной улыбки. Да и в стенах Конгресса он приобрел репутацию великого миротворца. У него было характерное обветренное лицо человека, проведшего большую часть жизни на ферме. Его братья все еще продолжали вести фамильное дело на своем ранчо недалеко от Буффало, в штате Северная Дакота, и он неизменно переизбирался на новый срок, подчеркнуто демонстрируя приверженность традиционному укладу американской сельской жизни. Тем не менее главной причиной его успеха была, как подозревала Лорен, его личная преданность интересам компании «Цербер» и Кертису Мерлину Зейлу.

— Вы встречались с Зейлом? — спросил конгрессмен, не скрывая удивления.

— Ваш так называемый «достойнейший» человек угрожал разделаться со мной, если я не прекращу расследование.

— В это трудно поверить.

— А вы попробуйте, — холодно произнесла Лорен. — Послушайте моего совета, Лео. Держитесь подальше от «Цербера» и его главы. Компания обречена на крах, и ваш Зейл еще легко отделается, если не сядет на скамью подсудимых.

Резко повернувшись, она направилась к двери. Несмотря на неординарность ситуации, Старгис не мог не отметить элегантность твидового костюма коллеги, перехваченного в талии замшевым поясом под цвет ее кожаного портфеля.

Сегодня Лорен решила не возвращаться в офис. Было уже поздно, и она направилась прямо к подземной стоянке для сотрудников Конгресса. Сорок минут спустя она подъехала к своему городскому дому в Александрии. Едва машина остановилась перед воротами гаража, из тени, отбрасываемой домом, выскочила какая-то женщина и бросилась к ней.

— Конгрессвумен Смит, извините мою назойливость, но мне необходимо срочно поговорить с вами.

— Кто вы такая?

— Мое имя Салли Морз. Я президент компании «Юкон Ойл».

Несколько секунд Лорен рассматривала стоявшую перед ней женщину, одетую в грубые хлопчатобумажные брюки и свитер из того же материала. Прямота и искренность ее взгляда вызывали доверие.

— Пройдемте в гараж, — сказала Лорен.

Оставив машину в гараже, она предложила незнакомке подняться в гостиную.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Хотите кофе?

— Благодарю вас, но я предпочла бы что-нибудь покрепче.

— Что вы желаете?

— Шотландского виски со льдом.

— А у вас мужской вкус, — невольно улыбнулась Лорен.

Она налила в бокал виски, добавив несколько кубиков льда, и передала его Салли. Для себя открыла бутылку пива и уселась напротив посетительницы.

— Что привело вас ко мне, миссис Морз? — спросила она.

— То обстоятельство, что вы возглавляете комитет Конгресса, расследующий деятельность империи «Цербер» и ее влияние на рынке нефти.

Сердце Лорен забилось быстрее.

— И вы располагаете информацией, которой хотите поделиться со мной?

Салли сделала большой глоток и с трудом перевела дыхание.

— Надеюсь, вы понимаете, что с этого момента моя жизнь в опасности. Моя собственность, скорее всего, будет потеряна для меня, а репутация погублена.

— В таком случае вы на редкость отважная женщина, — заметила Лорен.

Салли печально покачала головой:

— Вряд ли. Мне повезло, что у меня нет семьи, которая также была бы уничтожена бандитами Зейла. Впрочем, эта акция была бы не первой в длинном списке его преступлений.

Содержание адреналина в крови Лорен при первом упоминании фамилии Зейла резко возросло.

— У вас есть доказательства его криминальной активности?

— Начиная с того времени, как он сформировал свой картель и привлек меня, наряду с другими руководителями крупнейших нефтяных компаний, к его деятельности.

— Мне ничего не известно о существовании такого картеля, — пробормотала Лорен, чувствуя, что она наконец-то напала на след.

— Тем не менее, такой картель существует, — сказала Салли. — В планы Зейла входило создание секретного альянса крупнейших национальных нефтяных компаний, он стремился стать абсолютным монополистом на внутреннем рынке и больше не зависеть от поставок иностранной нефти. На первый взгляд цель представляется полезной и благородной. Но, как вскоре выяснилось, планы Зейла шли гораздо дальше намерений просто оградить внутренний рынок от поставок ОПЕК.

— И какова же его истинная цель?

— Подмять под себя правительство США. Диктовать цены на внутреннем рынке. Заставить нацию принять его план — полностью запретить поставки зарубежной нефти и стать единственным ее производителем на североамериканском континенте.

— Я, однако, не вполне представляю, каким образом подобный план может быть проведен в жизнь, — возразила Лорен, не в силах сразу осмыслить весь объем полученной информации. — Каким образом может быть достигнута подобная монополия без открытия новых нефтяных площадей в Северной Америке.

— Для этого необходимо снять все действующие в США и Канаде ограничения на бурение новых скважин и их эксплуатацию на территориях обеих стран и отменить принятые законы об охране окружающей среды. А это требует привлечь на свою сторону путем подкупа и шантажа членов Конгресса и Сената и часть правительственных чиновников. И, что хуже всего, убедить общественность США и Канады организовать публичные выступления, а при необходимости и массовые беспорядки в знак протеста против ввоза иностранной нефти.

— Но это невозможно, — возразила Лорен. — Ни один человек, каким бы могущественным он ни был, не сможет обрести подобную власть вопреки мнению миллионов сограждан.

— Что касается протестов, они уже начались, — заметила Салли, — да и массовые выступления не за горами. Вы лучше поймете меня, когда я расскажу вам о последних планах Зейла. На сегодняшний день в стране осталось слишком мало сил, способных помешать ему достичь абсолютной монополии на энергоносители. Речь идет об организации грандиозной диверсии, призванной окончательно склонить на их сторону общественное мнение.

— Повторяю вам, что подобное в нашей стране невозможно.

Салли мрачно усмехнулась:

— Вы перестанете сомневаться, когда я расскажу вам, каким способом Зейл собирается достигнуть цели. Это будет хладнокровное убийство многих тысяч ни в чем не повинных людей.

— Вы имеете в виду катастрофу, подобную взрывам на «Изумрудном дельфине» и «Золотом марлине»?

Салли на секунду смешалась:

— Вам известно о причастности Зейла к этим трагедиям?

— Раз уж вы были со мной откровенны, я, со своей стороны, могу вам сообщить, что ФБР, работавшее совместно с НУМА, имеет неоспоримые доказательства того, что обе эти катастрофы были не несчастными случаями, а диверсией секретной террористической организации «Цербера», известной под названием «Гадюки». По нашим данным, эти теракты преследовали цель скомпрометировать новые двигатели доктора Элмора Игена, запуск которых в промышленную серию произвел бы настоящую революцию в морском судоходстве. Вместе с новой формулой смазки, разработанной им же, это привело бы к значительному снижению доходов производителей нефти-сырца и владельцев нефтеочистительных заводов.

Настала очередь Салли удивиться.

— Я не знала, что правительственным агентам известно о существовании секретной террористической организации Зейла, — призналась она.

— Ну, это только вопрос времени, — вздохнула Лорен.

— В том-то и дело, что этого времени у нас нет, — сокрушенно развела руками Салли. — Он уже знает обо всем.

— Каким образом? — скептически хмыкнула Лорен. — Расследование производилось в обстановке строжайшей секретности.

— Зейл потратил около пяти миллиардов долларов, чтобы подкупить в Вашингтоне всех, кто хоть каким-то образом способен помочь осуществлению его планов. Более сотни сенаторов и членов Конгресса США, не говоря уж о правительственных чиновниках, включая сотрудников Министерства юстиции, поставляют ему необходимую информацию.

— Вы могли бы назвать их имена? — спросила Лорен.

Вместо ответа Салли достала из сумочки дискету:

— Здесь вы найдете всю информацию. Полный список включает двести одиннадцать имен. Я не знаю, сколько было заплачено каждому из них, когда и в какой форме осуществлялись эти платежи. Дискета была по ошибке послана мне Сандрой Дилейдж, главным администратором картеля. Сделав для себя копию, я вернула дискету Сандре. К счастью, она не подозревает о моем отношении к планам Зейла и тем более ничего не знает о моих намерениях.

— Не могли бы вы назвать мне несколько имен, которые привлекли ваше особое внимание?

— Среди них лидеры большинства обеих палат и трое ведущих чиновников правительства.

— Конгрессмен Леонард Старгис входит в их число?

— Да, его имя я запомнила.

— Я боялась этого, — гневно прошептала Лорен. — А Президент?

Салли покачала головой:

— По моим сведениям, он не имеет никакого отношения к безумным планам Зейла. Разумеется, Президент тоже человек, как и все мы, но он знает достаточно о нефтяных магнатах, чтобы понимать, с кем имеет дело.

Женщины разговаривали почти до трех часов ночи. Лорен пришла в ужас, когда узнала о намерении Зейла взорвать супертанкер с нефтью в гавани Сан-Франциско. Затем они сделали несколько распечаток с дискеты, после чего оригинал вместе с кипой бумаг был спрятан в сейфе Лорен, расположенном под полом ее гаража.

— Вы можете оставаться у меня, — предложила Лорен, — пока мы не найдем для вас более надежного убежища на время проведения официального расследования. Если Зейлу станет известно о вашем намерении разоблачить его, он сделает все возможное, чтобы заставить вас замолчать навсегда. Кстати, его люди уже пытались вырвать у Келли Иген, дочери покойного изобретателя, сведения о том, где спрятана пресловутая формула.

— Им это удалось?

— Нет. Девушку удалось спасти.

— Мне бы хотелось повидать ее.

— Надеюсь, вам это удастся. Одно время она жила у меня, но после того, как Зейлу стало известно об этом, мне пришлось подыскать для нее более надежное убежище.

— Я прилетела в Вашингтон, взяв только косметику, кое-какие драгоценности и пару пижам.

Лорен задумчиво посмотрела на нее:

— Думаю, это не проблема. У нас с вами, похоже, один и тот же размер, и вы сможете воспользоваться моими вещами.

— Я буду по-настоящему счастлива, когда с этим грязным делом будет покончено.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вам придется выступить перед членами комитета и другими официальными лицами?

— Я готова пойти на это, невзирая на все возможные последствия.

Лорен порывисто обняла собеседницу за плечи:

— Могу повторить свои слова еще раз: вы на редкость храбрая женщина.

— Увы, это один из немногих моментов в моей жизни, когда сознание общественного долга преобладает над амбициями.

— Я восхищаюсь вами, — произнесла Лорен совершенно искренне.

— Где вы собираетесь спрятать меня завтра?

— Раз уж у Зейла столько осведомителей в Министерстве юстиции, вряд ли стоит доверять вашу жизнь одному из правительственных заведений, — горько улыбнулась Лорен. — Но у меня есть друг, владелец старого ангара, в котором больше систем безопасности, чем в форте Нокс. Его имя Дирк Питт.

— Ему можно доверять?

— Если бы Диоген до сих пор бродил со своим фонарем в поисках честного человека, он закончил бы свой путь у дверей ангара Дирка, — рассмеялась Лорен.

43

Выйдя из самолета в Вашингтоне, Келли в сопровождении друзей проследовала к фургону без опознавательных знаков, который и доставил ее в дом Лорен в Александрии.

Питт и Джордино уселись в уже поджидавший их «линкольн-навигатор» и с удовольствием откинулись на мягких сиденьях, пока шофер вел машину в направлении Лендовера, штат Мэриленд. Двадцать минут спустя водитель затормозил на обширной стоянке у стадиона, принадлежащего футбольной команде «Вашингтон Ред Скинс». К арене примыкали многочисленные рестораны, в которых, к радости местных болельщиков, готовили пищу едва ли не всех стран света. Четыре огромных видеоэкрана и четыре табло обеспечивали запросы многочисленных поклонников национального американского спорта.

Машина проследовал по подземному туннелю на автостоянку для особо важных посетителей, где и была остановлена двумя охранниками в камуфляже. Проверка документов, предусмотрительно оформленных им отделом безопасности НУМА, заняла довольно много времени, после чего им было разрешено проследовать по длинному коридору, проложенному под главной спортивной ареной.

— Четвертая дверь налево, джентльмены, — любезно проинструктировал их один из стражей порядка.

— Тебе не кажется, что это уже перебор? — поинтересовался Джордино.

— Зная адмирала, можно предположить, что у него были основания для этого, — невозмутимо ответил Питт.

Они дошли до указанной им двери и обнаружили здесь еще одного вооруженного стража. На этот раз изучение документов было чисто формальным, после чего им было разрешено проследовать дальше.

— А я-то думал, что холодная война закончилась много лет назад, — пробурчал неисправимый итальянец.

Прошагав еще несколько метров, они оказались в раздевалке для иногородних футбольных команд. Здесь уже собралось целое общество. Прекрасную половину человечества представляли Лорен Смит и Салли Морз. От Агентства присутствовали сам адмирал Сэндекер, Руди Ганн и Хайрем Йегер. Из посторонних Питт узнал адмирала Эймоса Доувера, командующего береговой охраны, капитана Уоррена Гарнета, представителя морских пехотинцев, и капитана третьего ранга Майлса Джейкобса, ветерана спецопераций на море. С каждым из них ему и Джордино уже не раз приходилось работать.

Единственным из присутствующих, кого они не знали, был высокий мужчина лет пятидесяти с широким добродушным лицом старого морского волка. Для полноты картины его левый глаз закрывала черная повязка.

Первым делом Питт обменялся сердечными рукопожатиями со своими старыми соратниками по приключениям былых лет. Затем повернулся к мужчине с черной повязкой.

— Дирк, — сказал Сэндекер, — позвольте представить вам моего старого друга Уэса Рейдера. Мы вместе служили на Балтике. В настоящее время он занимает должность первого заместителя министра юстиции и будет координировать наши действия со стороны закона.

Поколебавшись секунду, Питт направился к Лорен. Если бы они были наедине, он не колеблясь поцеловал бы ее. Но это была деловая встреча, а она была членом Конгресса, поэтому он ограничился легким поклоном и рукопожатием.

— Рад новой встрече с вами, конгрессвумен Смит.

— Взаимно, — улыбнулась Лорен, незаметно для других озорно подмигнув ему. Повернувшись к Салли, она добавила: — Это и есть тот человек, о котором я говорила вам. Позвольте представить — Дирк Питт, Салли Морз.

Салли заглянула в зеленые глаза Питта и, как и большинство женщин, с первого взгляда поняла, что на этого человека можно положиться.

— Я много слышала о вас, мистер Питт.

Питт бросил быстрый взгляд на Лорен и улыбнулся.

— Надеюсь, ваш источник информации был беспристрастен в своих оценках.

— Прошу всех присутствующих садиться, — сказал Сэндекер, — и, если никто не возражает, мы начнем.

Он сунул в рот одну из своих огромных сигар, но, помня о присутствии женщин, не стал зажигать ее. Впрочем, возражения вряд ли последовали бы. Аромат дорогих сигар предпочтительнее тяжелого запаха мужского пота, все еще сохранявшегося в комнате после последней футбольной игры.

— Джентльмены, миссис Морз является председателем совета директоров компании «Юкон Ойл». Она расскажет вам о том, что ей стало известно относительно огромной угрозы безопасности нашей страны и жизням многих ее граждан.

Он повернулся к Салли:

— Миссис Морз, вам слово.

— Извините меня, адмирал, — сказал Рейдер, — но какого черта мы играем в эти игры рыцарей плаща и кинжала? Не кажется ли вам, что тайная встреча в раздевалке стадиона — это все-таки немного чересчур...

— Вы получите ответ на свой вопрос, когда выслушаете сообщение миссис Морз. — Он кивнул Салли. — Прошу вас, начинайте, леди.

В течение последующих двух часов Салли во всех подробностях поведала о плане Кертиса Мерлина Зейла установить монополию на нефть и заработать огромные деньги, диктуя свои условия правительству США.

Когда она закончила, в комнате воцарилось угрюмое молчание.

— Вы уверены, что все, что вы нам рассказали, соответствует истине, миссис Морз? — недоверчиво спросил Рейдер.

— До последнего слова.

Рейдер повернулся к Сэндекеру:

— В таком случае это дело, безусловно, выходит за рамки нашей компетенции. Первым делом мы должны поставить в известность Президента, лидеров обеих палат, главу администрации и моего шефа в Министерстве юстиции. Все прочие могут подождать.

— Мы не будем этого делать, — твердо сказал адмирал, передавая присутствующим бумаги, скопированные Лорен. — И вот по какой причине. Здесь содержатся имена членов Сената и Конгресса, представителей высшего эшелона власти, включая сотрудников Министерства юстиции и личных помощников Президента. Это и есть основание для секретности нашей встречи. Люди, имена которых значатся в документах, куплены на корню Зейлом и оплачиваются из его личных средств и секретных фондов компании «Цербер».

— Этого не может быть, — стоял на своем Рейдер. — В противном случае это так или иначе стало бы нам известно.

— Деньги шли на счета посреднических зарубежных компаний, принадлежащих Зейлу, — пояснил адмирал. — Потребуются годы напряженного труда, чтобы ваши сотрудники смогли проследить их.

— Как могло произойти, чтобы один человек сумел коррумпировать целую систему?

Вместо Салли ответила Лорен:

— Члены Конгресса, Сената и правительства, не устоявшие перед деньгами Зейла, как правило, не богатые люди. Возможно, они и не отказались бы от своих принципов за миллион долларов, но десять или даже двадцать миллионов слишком серьезное испытание для их совести. Я допускаю, что большинство из тех, кто попались в ловушку Зейла, не имеют ни малейшего представления о его истинных замыслах. Теперь мы — единственные люди, помимо ближайших соратников Зейла, кто знает об истинных масштабах его влияния на представителей законодательной и исполнительной власти.

— Не забывайте и о представителях средств массовой информации, — добавила Салли. — Те, кто едят из рук Зейла, любую новую информацию истолкуют в его пользу. Те же, кто осмелится сопротивляться, немедленно окажутся на улице.

Рейдер недоверчиво покачал головой:

— И все же я не могу поверить, что один человек, как бы богат он ни был, способен разработать и осуществить подобный план.

— Зейл работает не один. Он стоит за спиной могущественных нефтяных баронов США и Канады. Далеко не все деньги поступают из фондов «Цербера».

— В их числе и «Юкон Ойл»?

— В том числе и «Юкон Ойл», — грустно подтвердила Салли. — Я не менее виновата, чем другие мои коллеги, попавшие под влияние Зейла.

— Вы уже искупили свою вину, рассказав нам о его планах, — мягко сказала Лорен, взяв женщину за руку.

— Но при чем здесь я? — недоуменно спросил Рейдер. — Я всего-навсего человек номер три в Министерстве юстиции.

— При том, что вашего имени нет в этом списке, а имена ваших непосредственных начальником в нем имеются, — отрезал Сэндекер. — Кроме того, я лично знаю вас и вашу жену многие годы. Есть люди, которых невозможно купить, и, слава богу, вы один из них.

— Но и с вами наверняка пытались говорить на эту тему, — высказала предположение Лорен.

Рейдер поднял глаза к потолку и задумался. Затем нехотя кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Это произошло два года назад. Я прогуливался с собакой неподалеку от дома, когда некая женщина, да, я точно помню, это была женщина, остановилась рядом со мной и попыталась завести разговор.

— Пепельная блондинка с голубыми глазами, ростом около пяти футов девяти дюймов и весом около ста тридцати фунтов. Очень привлекательная женщина, прекрасно знающая, как завести разговор с незнакомым человеком.

— Чертовски точное описание.

— Ее зовут Сандра Дилейдж. Она главный администратор Зейла.

— Неужели она напрямую предложила вам деньги? — удивился Сэндекер.

— Разумеется, все было не так грубо. Насколько я помню, разговор не касался конкретных вещей. Что бы я стал делать, если бы выиграл крупную сумму в лотерею? Доволен ли я своей работой и ценит ли меня руководство? Где бы я предпочел жить, кроме Вашингтона? По-видимому, я не выдержал испытания. На следующем перекрестке она покинула меня, сев в проезжавший мимо автомобиль. С тех пор со мной никто не заговаривал на подобные темы.

— Тогда вы должны понять, что у нас нет выбора. Зейл и его сообщники должны быть остановлены любой ценой, — сказал Сэндекер. — Мы стоим перед национальной катастрофой небывалых масштабов.

— С чего начнем? — устало спросил Рейдер. — Даже если список миссис Морз соответствует действительности, я не могу просто прийти в офис Генерального прокурора и объявить, что намерен арестовать всех этих людей по обвинению в получении взяток.

— Если вы сделаете это, — усмехнулась Лорен, — будьте уверены, уже на следующий день ваше тело будет выловлено из реки Потомак.

Сэндекер кивнул головой Хайрему Йегеру, который достал из двух больших ящиков толстые пачки документов.

— Используя данные миссис Морз, — объяснил адмирал, — и возможности нашей собственной компьютерной базы, мы провели детальное расследование деятельности корпорации Зейла. — Он посмотрел в глаза Рейдеру. — Воспользовавшись этими данными, Уэс, вы должны подобрать себе команду людей, на лояльность которых вы можете полностью положиться. Людей, которых не испугают никакие угрозы. Операция должна быть проведена в обстановке абсолютной секретности. Если Зейл тем или иным способом узнает о ваших действиях, никто не даст за вашу жизнь и цента.

— Я до сих пор не могу поверить, что нечто подобное могло произойти в Америке.

— Много гнусностей, о которых широкая публика даже не подозревает, происходит в деловых и правительственных кругах, — грустно констатировала Лорен.

Рейдер недоверчиво покосился на кипу бумаг, лежавшую на столе перед ним.

— Надеюсь, вы не предлагаете мне откусить такой кусок пирога, который я не смогу проглотить? — уныло осведомился он.

— Со своей стороны обещаю вам полную поддержку, — попыталась утешить его Лорен.

— Наша главная задача, — прервал их душеспасительный разговор Сэндекер, нажимая кнопки на пульте и вызывая на экране монитора карту залива Сан-Франциско, — помешать танкеру снести с лица Земли половину города.

Он повернулся и бросил взгляд на Доувера, Гарнета и Джейкобса, которые до сих пор не произнесли ни слова.

— Что вы думаете об этом, джентльмены?

— Береговая охрана выполнит свой долг и не позволит «Химере» войти в залив, — сказал Доувер решительно.

Сэндекер удовлетворенно кивнул:

— Звучит неплохо, Эймос. Я знаю, что вы задержали тысячи судов, перевозивших все — от наркотиков и нелегальных эмигрантов до контрабандного оружия. Но чтобы остановить один из самых больших танкеров в мире, недостаточно приказа через мегафон или предупредительного выстрела перед носом.

Доувер улыбнулся Гарнету и Джейкобсу:

— Для этого, надо полагать, здесь и присутствуют наши друзья из соответствующих служб.

— Общее командование операцией остается, разумеется, за вами, — сказал Сэндекер. — Танкер должен быть остановлен до входа в Золотые Ворота. Но если его капитан игнорирует ваш приказ и продолжит движение, у нас останется не такой уж большой выбор. Мы не можем открыть огонь на поражение — слишком велик риск вызвать взрыв огромного количества нефти, пусть даже перед входом в залив. Остается одно — сбросить спецназ на палубу с вертолетов и предоставить ему довершить остальное.

— У вас есть сведения, где находится танкер сегодня? — спросил Доувер.

Сэндекер нажал кнопку на пульте, и на экране монитора появился участок карты Тихого океана к западу от Золотых Ворот. Миниатюрное изображение корабля на ней фиксировало его местоположение по последним данным.

— Приблизительно в девятистах милях от входа в залив, — сообщил он, сверившись с лежащими перед ним таблицами.

— Следовательно, в нашем распоряжении меньше сорока восьми часов.

— Что делать, мы получили сообщения от миссис Морз и члена конгресса Лорен Смит только сегодня утром.

— Корабли береговой охраны будут поджидать танкер в пятидесяти милях от входа в залив, — сообщил Доувер.

— К этому времени спецназ будет уже в воздухе, чтобы в случае необходимости обеспечить надлежащую поддержку, — добавил Джейкобс.

— Мои ребята поддержат вас с моря, — присоединился к нему Гарнет.

Доувер недоверчиво покосился на него:

— Не забывайте, что эта «Химера» — одно из крупнейших судов нашего времени.

— Мы не зря едим хлеб, — улыбнулся Гарнет. — С ребят сошло семь потов, пока они отрабатывали приемы штурма.

— Ну что ж, посмотрим, чего вы добились своими тренировками, — улыбнулся Доувер.

— Что касается моего ведомства, то наша миссия на сегодня завершена, — заметил Сэндекер. — Мы сделали все от нас зависящее, чтобы обеспечить вас необходимыми сведениями, но все-таки наше Агентство всего-навсего научно-исследовательская организация и у нас нет полномочий действовать в подобных ситуациях. Пусть Уэс и Лорен соберут команду патриотов, способную начать предварительное расследование.

— Нам предстоит непростая работенка, — заметила Лорен, обращаясь к Рейдеру.

— Хуже не придумаешь, — мрачно согласился тот, — некоторые люди из этого проклятого списка мои личные друзья. Боюсь, когда эта операция будет завершена, мне не с кем будет перекинуться и парой фраз.

— В этом вы не исключение, — возразила Лорен сухо, — к сожалению, многие из моих друзей тоже оказались в списке.

Доувер первым поднялся из-за стола и взглянул на Сэндекера.

— Каждый час я буду информировать вас о ходе операции.

— Спасибо, Эймос.

Один за другим гости покинули раздевалку. Питт и Джордино вместе с Руди Ганном задержались по просьбе адмирала. Перед тем как уйти, Йегер положил руку на плечо Питта и попросил его заглянуть в компьютерный отдел для небольшого разговора.

Сэндекер откинулся на спинку стула и наконец-то закурил свою сигару. Перед тем как совершить эту процедуру, он бросил косой взгляд в сторону итальянца, ожидая, что тот, по обыкновению, последует его примеру, но на этот раз Джордино ограничился тем, что невозмутимо встретил испытующий взгляд шефа.

— Похоже, на этот раз мы остаемся в стороне от основных событий, — произнес он.

— Надеюсь, вы и Руди не дадите нам засидеться долго на скамье запасных? — осведомился Питт, бросив взгляд на адмирала и его заместителя.

Руди меланхолично протер очки:

— В ближайшие дни стартует экспедиция в район рифов к северо-западу от Гавайских островов, чтобы выяснить причины гибели кораллов. Ал возглавит этот проект.

— А я?

— Полагаю, ты еще не выбросил свой глубоководный костюм? — едко поинтересовался Сэндекер. — Так вот, ты отправляешься в Антарктику, дабы попытаться проникнуть в озеро, сохранившееся, по мнению большинства специалистов, под ледяным щитом.

Питт нахмурился:

— Я, конечно, без возражений выполню ваши распоряжения, адмирал. Но прошу вас предоставить Джордино и мне пять дней, чтобы разгадать тайну доктора Элмора Игена.

— Вы имеете в виду поиски его секретной лаборатории?

— Откуда вам это известно?

— У меня свои источники.

«Келли, — подумал Питт. — Конечно она. Старый черт разыграл из себя доброго дядюшку, пока она находилась под его защитой, и вытряс из девчонки все, что касается камней викингов и легенды о потерянной пещере».

— Я уверен, — произнес он твердо, — что выяснение того, над чем доктор Иген работал в последние дни своей жизни, является предметом национальной безопасности. Мы должны это узнать, прежде чем мистер Зейл наложит на бумаги свою лапу.

Сэндекер бросил вопросительный взгляд на Ганна:

— Как вы думаете, Руди, можем мы дать этим двум мошенникам пять дней на погоню за химерой?

Ганн бесстрастно воззрился поверх очков на Питта и Джордино, словно лиса на оказавшихся на ее тропе койотов.

— Думаю, адмирал, для этого нет никаких препятствий. Нам потребуется по меньшей мере столько, чтобы подготовить суда и оборудование к отплытию.

Сэндекер выдохнул облако ароматного дыма:

— Будем считать вопрос решенным. Руди информирует вас, когда вы оба должны быть на борту. — Неожиданно для друзей он улыбнулся: — Успеха вам, ребята. Меня не меньше вас интересует, чем занимался Иген в последние дни жизни.

Йегер сидел в кресле, разговаривая с Макс, когда Питт появился на пороге.

— Хотел со мной побеседовать, Хайрем?

— Точно.

Йегер повернулся и извлек из шкафа кожаный портфель Игена.

— Ты пришел как раз вовремя, чтобы присутствовать при начале следующего акта.

— Следующего акта?

— Потерпи три минуты.

— Не понимаю.

— Чего проще. Через каждые сорок восемь часов, ровно в час пятнадцать дня, эта штука становится ящиком чудес.

— Наполняется машинным маслом, — догадался Питт.

— Совершенно верно.

Йегер открыл портфель и жестом профессионального фокусника показал, что в нем ничего нет. Затем он закрыл его, щелкнул замками и сверился с часами, внимательно следя за секундной стрелкой.

— Время!

Он повторил операцию в обратном порядке, и когда открыл портфель, тот оказался почти доверху наполненным маслянистой жидкостью.

— Я знаю, что ты не занимаешься черной магией, — сказал Питт, — поскольку нечто подобное уже происходило со мной и Джордино после того, как Келли передала мне эту штуку на борту «Изыскателя».

— Вероятно, это какой-то трюк или иллюзия, — сказал Йегер, пожимая плечами.

— Это не иллюзия, — возразил Питт, — а факт, с которым можно считаться или не считаться. Думаю, что это и есть знаменитая суперсмазка доктора Игена.

— Вопрос на миллион долларов. Откуда она берется, черт возьми?

— Может быть, твоя Макс ответит на этот вопрос, — предположил Питт.

— Сожалею, Дирк, — ответила Макс, — но я в неменьшем затруднении. Правда, у меня есть кое-какие идеи, над которыми я не прочь поломать голову, если Хайрем не отключит меня, когда вечером отправится домой.

— Согласен, если ты обещаешь не совать нос куда не следует.

— Постараюсь быть паинькой.

Слова были правильными, но тон, каким они были произнесены, внушал серьезные сомнения.

Йегер не видел здесь поводов для веселья. С Макс и прежде возникали проблемы, когда она занималась тем, что было категорически запрещено. Но Питт не мог удержаться от смеха:

— Ты не жалеешь, что не сделал свою игрушку мужчиной?

Йегер явно был смущен этим вопросом.

— Тебе хорошо рассуждать, — буркнул он. — Как-никак ты холостяк. А у меня жена и две дочери-подростки.

— Ты сам не понимаешь, Хайрем, какой ты счастливый человек.

— Кто бы говорил. Ты ни одной женщине еще не позволил залезть себе в душу.

— Верно, — согласился Питт. — Чего не было, того не было.

44

Холостяцкое одиночество Питта, помимо его желания, было неожиданно нарушено. Вернувшись, он обнаружил, что старый хитрец Сэндекер прислал подразделение сил безопасности патрулировать пустынную территорию вокруг его ангара. Питта не интересовало, что заставило старика прибегнуть к столь экстравагантным мерам. Он считал это излишним, несмотря на все угрозы Зейла, но был искренне благодарен шефу за заботу. Впрочем, его иллюзии относительно добрых намерений адмирала сразу рассеялись, стоило ему войти в дверь и подняться в собственную квартиру.

Мелодии прошлого столетия, звучавшие из любимой стереосистемы, заставили его поморщиться. Питт предпочитал более современные ритмы. В следующий момент он уловил аромат только что сваренного кофе. Запах духов привел его в полное недоумение, но он все понял, едва вошел на кухню. Салли Морз, одетая в легкий домашний халат, колдовала над плитой, заставленной непривычно блестящими кастрюлями.

Какой черт принес ее сюда? Кто позволил ей нарушить неприкосновенность его жилища? Наконец, как ей удалось проникнуть сквозь плотное кольцо охраны? Все эти вопросы разом шевельнулись в его голове, но, будучи по натуре человеком незлобивым, он ограничился стандартным приветствием и вежливо поинтересовался:

— Что у нас на обед?

— Бефстроганов, — ответила она непринужденно. — Как вы относитесь к этому блюду?

— Просто обожаю, — в тон ей ответил Питт.

Тем не менее, кислое выражение его лица подсказало ей, что он меньше всего ожидал ее появления в своем доме.

— По мнению Лорен, это самое безопасное место для меня, — объяснила она. — Особенно после того, как адмирал Сэндекер распорядился организовать патрулирование вокруг вашего дома.

Питт подумал, что неплохо было бы спросить и его мнение, но счел за благо оставить свои мысли при себе. Он прошел к бару, чтобы налить порцию выпивки и лучше освоиться с новой для него ситуацией.

— Лорен сказала мне, что вы предпочитаете текилу, но я взяла на себя смелость приготовить коктейль, — остановила его Салли, — надеюсь, он вам понравится.

Вообще-то Питт предпочитал более крепкие напитки, но делать было нечего. К слову, коктейль оказался не так уж и плох.

«Впрочем, — подумал он желчно, — для таких целей можно было использовать спиртное и подешевле, но у женщин на все свои правила. Спорить с ними не только бесполезно, но даже опасно для здоровья». Поэтому он ограничился тем, что бросил грустный взгляд на полупустую бутылку выдержанной «Хуан Хулио» и глубоко вздохнул. Поблагодарив Салли, он направился в спальню, намереваясь принять душ и переодеться.

Здесь его ждал новый сюрприз. Спальня выглядела так, словно по ней недавно прошелся торнадо. Многочисленные предметы дамского туалета валялись в самых неподходящих местах, не говоря уже о целой батарее флаконов с косметикой, о назначении которых можно было только догадываться.

«Черт побери, — с тоской подумал он, — ну почему бабы всегда швыряют свое белье на пол, вместо того чтобы аккуратно повесить его на спинку стула?»

Трудно было представить, что одна женщина, какой бы неряхой она ни была, способна сотворить подобный хаос. Его сомнения на этот счет быстро рассеялись, когда он услышал женский голос, доносившийся из ванной комнаты.

Дверь была приоткрыта, и в щель Питт разглядел Келли, стоявшую перед зеркалом. Вокруг талии девушки было обмотано банное полотенце, другое, поменьше, украшало ее голову. Несмотря на то что она была занята таким ответственным делом, как свежий макияж, Келли умудрилась заметить отражение Питта в зеркале и непринужденно улыбнулась ему.

— Добро пожаловать, Дирк. Надеюсь, мы с Салли не слишком бесцеремонно вторглись в твою холостяцкую жизнь?

— Следует ли мне понимать, что и ты тоже решила обосноваться здесь? — осведомился он.

— Лорен решила, что это самое безопасное место для нас обеих.

— К сожалению, в моем доме всего одна спальня, — заметил он мстительно, — так что вам с миссис Морз придется удовлетвориться одной постелью.

— Ничего страшного, — беззаботно прощебетала она, — у тебя кровать таких размеров, что мы прекрасно разместимся в ней вдвоем. — Не обращая больше внимания на Питта, словно они прожили вместе много лет, она снова занялась макияжем.

— Кстати, — добавила она после небольшого раздумья, — если тебе нужна ванная, то я освобожу ее через несколько минут.

— Не обращай на меня внимания, — сухо сказал Питт, — я задержусь здесь ненадолго, только соберу свои пожитки. Что же касается ванной, то я обойдусь душем, он оборудован у меня внизу.

— Боюсь, мы причинили вам массу неудобств, — прервала их разговор Салли, появившаяся в комнате.

— Как-нибудь переживу, — проворчал Питт, без разбора пихая вещи в оказавшийся под рукой саквояж. — Устраивайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома.

Однако его сухой тон не обманул женщин.

— Мы постараемся поменьше попадаться на глаза, — пообещала Келли.

— Поймите меня правильно, — вздохнул Питт, в свою очередь почувствовав себя неловко. — Вы не первые, кто останавливался в этом доме и спал в моей постели. Я обожаю женщин и привык к их манерам. Не подумайте, что я старый сухарь, живущий традициями начала прошлого века. — Он помолчал, улыбнулся и добавил: — Пожалуй, мне даже приятно, что рядом со мной будут два таких очаровательных существа, которые к тому же станут готовить и прибирать помещение.

С этими словами он покинул спальню и по винтовой лестнице спустился на первый этаж, где размещалась его любимая коллекция.

Салли и Келли молча наблюдали за его ретирадой. Когда Питт скрылся из виду, женщины повернулись друг к дружке и весело расхохотались.

— Не правда ли, он прелесть, — давясь от смеха, сказала Салли.

— Он так хорош, что порой мне просто не верится, что он существует на самом деле, — с трудом выдавила Келли.

Питт устроился на ночь в купе старого пульмановского вагона, стоявшего на рельсах у одной из стен ангара. Он уже использовал его для этой цели, когда кто-нибудь из гостей оставался ночевать. Джордино тоже не раз пытался таким способом произвести впечатление на своих новых подруг. Как правило, действовало безотказно. Женщины приходили в восторг при одном виде реликвии былых времен.

Питт успел принять душ и приступил к бритью, когда параллельный телефон, установленный здесь как раз для подобных случаев, заставил его прервать свое занятие.

Он поднял трубку.

— Дирк, — голос Джулиана Перлмуттера едва не оглушил его, — как ты там, мой мальчик?

— Спасибо, прекрасно, Джулиан. Где ты?

— В Амьене. Я уже переговорил с несколькими поклонниками творчества Жюля Верна, но без особого результата. На завтра у меня назначена встреча с доктором Полем Эро, президентом общества любителей писателя. Он любезно разрешил мне поработать в архиве. К моему стыду, я даже не представлял, какой это был удивительный человек. Этот мечтатель, оказывается, обладал даром научного предвидения. Представь себе, Верн предсказал полеты на Луну, субмарины, способные обогнуть земной шар под водой, солнечные батареи, двигающиеся эскалаторы и тротуары, голограммы и многое другое. Он писал об астероидах и кометах, способных столкнуться с Землей, вызвав глобальную катастрофу.

— Нашли что-нибудь новое о капитане Немо и его «Наутилусе»?

— Пока ничего сверх того, что уже известно из книг Жюля Верна.

— Из того, что мне удалось узнать, Иген был больше всего восхищен реализмом, с каким Верн описал капитана Немо и его лодку. Он считал, что тот взял за основу историю реально существовавшего человека.

— Все это я надеюсь скоро выяснить, — сказал Перлмуттер. — И все же я почти уверен, что книги Жюля Верна — всего лишь беллетристика.

— Как бы то ни было, — настаивал Питт, — создать техническое чудо, подобное «Наутилусу», чисто умозрительным путем вряд ли возможно. Скорее всего, Жюль Верн пользовался техническими советами человека, намного опередившего свое время.

— Реального капитана Немо? — спросил Перлмуттер, не скрывая сомнения.

— Я считаю это возможным, — ответил Питт серьезно.

— Я бы не поставил свое состояние на такую возможность, — возразил Перлмуттер.

— Насколько я помню, в первой из книг Немо окружен ореолом тайны. Только в «Таинственном острове» раскрывается его загадка.

— Глава шестнадцатая, — процитировал Перлмуттер. — Немо был сыном индийского раджи, исключительно одаренным ребенком, и получил блестящее образование. Он принял участие в восстании сипаев в 1857 году. В отместку за это англичане схватили и казнили его отца, мать, жену и двоих детей. И тогда на удаленном необитаемом острове в Тихом океане он и занялся наукой, на собственные средства построив «Наутилус». Согласно Жюлю Верну, Немо задолго до Эдисона и других гениальных ученых понял значение электричества и построил мощные двигатели, работавшие на его основе.

— Твои слова, Джулиан, заставляют меня задуматься над тем, а не имел ли в виду Верн прототип двигателя доктора Игена, — вставил Питт. — Вопрос в том, была ли вся эта история плодом воображения Жюля Верна или базировалась на реальных событиях?

— Ты никогда не убедишь меня в том, что капитан Немо существовал в реальной жизни, — пробасил Перлмуттер.

Несколько секунд Питт молчал. Он не собирался обманывать себя. Если реально смотреть на вещи, он действительно гонялся за химерой.

— Если бы я только знал, что нового узнал Иген о викингах и капитане Немо, — пробормотал он наконец.

Перлмуттер вздохнул:

— Я не вижу ни малейшей связи между этими двумя темами.

— Тем не менее, он был увлечен ими обеими. Я чувствую, что какая-то связь должна существовать.

— Я вообще сомневаюсь, что он обнаружил какие-то факты, до сих пор неизвестные науке.

— Джулиан, ты старый циник.

— Я историк и не пишу, а тем более не публикую то, чего не могу подтвердить документально.

— В таком случае продолжай копаться в своих пыльных архивах.

— Я немедленно позвоню тебе, если наткнусь на что-нибудь интересное.

— Спасибо, — сказал Питт и повесил трубку, тем более охотно, что Салли Морз с балкона позвала его обедать. Он прокричал в ответ, что слышал ее приглашение, но сразу не покинул свое убежище.

Питт чувствовал себя потерянным. Он был устранен от активных действий. Но оставаться посторонним наблюдателем было не в его натуре. Оставалось надеяться, что так или иначе он снова окажется в гуще событий, и случиться это могло в любой момент.

45

Офис корпорации «Цербер» в Вашингтоне размещался в старом особняке, построенном богатым сенатором от Калифорнии в 1910 году. Общая площадь бывшего поместья составляла около десяти акров. Здание было окружено высокой кирпичной стеной, увитой диким виноградом. Здесь не было привычного конгломерата инженеров, ученых и геологов. Все четыре этажа особняка были оккупированы адвокатами, политическими аналитиками, лоббистами самого высокого уровня, бывшими сенаторами и конгрессменами, ныне служащими благу и процветанию корпорации.

Около часа ночи фургон с логотипом известной электрической компании подкатил к воротам поместья и был беспрепятственно пропущен во внутренний двор. Последнее ни в коей мере не говорило о слабой организации службы безопасности «Цербера». Два вооруженных охранника постоянно дежурили у ворот, еще двое с собаками патрулировали прилегающую территорию. Оказавшись во дворе поместья, фургон проехал еще немного и остановился перед центральным входом. Высокий негр с коробкой, в которой находились лампы дневного освещения, вошел внутрь, на несколько секунд задержался у стола дежурного охранника и поднялся на четвертый этаж, где размещались офисы высшего руководства. Секретарша еще час назад покинула здание. Он прошел мимо ее рабочего стола в полуоткрытую дверь и оказался в огромном тускло освещенном кабинете.

Кертис Мерлин Зейл сидел за столом и изучал последние сейсмические данные, присланные геологами из Айдахо. Казалось, он даже не заметил присутствия в кабинете постороннего человека. Только когда самозваный электрик уселся в кресло напротив его стола, Зейл поднял глаза и посмотрел на Омо Канаи.

— Что нового? — спросил тот.

Зейл ухмыльнулся:

— Доверчивая рыбка проглотила наживку.

— Могу я спросить, кто эта рыбка?

— Салли Морз из «Юкон Ойл». Я заподозрил ее, едва она начала задавать вопросы о нашем плане атаки на Сан-Франциско.

— Думаете, она уже успела настучать властям?

— Уверен. Ее самолет не вернулся на Аляску, а взял курс на Вашингтон.

— Она может быть опасной?

— Не думаю. У нее нет документов. Одни слова. Она ничего не может доказать. В принципе она даже оказала нам услугу. По крайней мере теперь мы знаем имя предателя.

— Однако если она выступит перед членами Конгресса...

— Если вы знаете свое дело, она станет трупом, прежде чем успеет сказать хотя бы слово.

— Известно, где она может находиться?

— В данный момент нет. Скорее всего, прячется в каком-нибудь частном доме.

— Тогда ее не просто будет найти.

— Найдем, — оказал Зейл уверенно. — Более сотни наших людей идут по ее следу.

— Когда она сможет выступить перед членами Конгресса?

— Во всяком случае, в ближайшие три дня этого не произойдет.

На лице Канаи появилось удовлетворенное выражение.

— А что у тебя? — спросил Зейл. — Надеюсь, не будет никаких ошибок или непредвиденных проблем?

— Полагаю, что нет. Схема продумана до мельчайших деталей. Я не вижу оснований для опасений.

— Ваша команда уже на борту танкера?

— Полностью, кроме меня. Вертолет доставит меня на борт, когда танкер будет в ста милях от входа в залив. — Канаи бросил взгляд на часы. — Мне предстоит руководить последними приготовлениями, поэтому пора двигаться.

— Военные не смогут остановить танкер?

— Тех, кто попытается это сделать, ожидает достойный прием и неприятный сюрприз.

Оба поднялись с мест и обменялись рукопожатием.

— Удачи тебе, Омо. В следующий раз, когда встретимся, правительство США будет у нас в кармане.

— А чем собираетесь заняться вы во время завтрашних событий?

Зейл криво улыбнулся:

— Мне предстоит выступить перед комитетом, возглавляемым этой стервой Смит.

— Думаете, она знает о наших планах?

— Вне всякого сомнения, Салли Морз уже просветила ее на этот счет. — Зейл повернулся и бросил взгляд в окно, за стеклом которого виднелись подсвеченные прожекторами главные монументы столицы. — Завтра к этому времени это не будет иметь никакого значения. Общественное возмущение против поставок зарубежной нефти достигнет пика, и никто уже не осмелится противостоять нашим планам.

Когда на следующее утро Лорен вошла в помещение комитета Конгресса, она не могла скрыть удивления. В зале не было ни привычной толпы адвокатов, ни других чиновников корпорации «Цербер».

Кертис Мерлин Зейл в гордом одиночестве сидел за столом свидетеля.

Более того, перед ним не было даже деловых бумаг. Он непринужденно приветствовал членов комитета по мере того, как они входили в комнату заседаний и занимали свои рабочие места. Его взгляд равнодушно скользнул по Лорен, и она внезапно почувствовала, что он не боится ни ее, ни предстоящего слушания. Несмотря на представительную внешность и респектабельный вид, Зейл напомнил ей ядовитую змею, сознающую свою силу и посему спокойно греющуюся на солнце.

Лорен бросила взгляд вокруг, чтобы убедиться, что все члены комитета заняли свои места и готовы к открытию слушания. Она также обменялась взглядами с конгрессменом Леонардом Старгисом, который вежливо кивнул ей, но был, казалось, целиком погружен в свои мысли, словно обдумывал, какие каверзные вопросы задать всемогущему магнату.

Лорен произнесла несколько вступительных слов и поблагодарила Зейла за согласие дать показания перед членами комитета.

— Вам, конечно, известно, — напомнила она, — что вы имеете право присутствовать на заседании комитета вместе со своим адвокатом.

— Разумеется, — холодно ответил он, — но в наших общих интересах я готов самостоятельно и исчерпывающе ответить на все вопросы членов комитета.

Лорен бросила взгляд на часы. Стрелки показывали девять часов десять минут.

— Должна предупредить вас, что слушание по вашему делу может затянуться на весь день, — предупредила она.

— Я полностью в распоряжении комитета, вне зависимости от продолжительности заседания, — спокойно сообщил магнат.

Лорен повернулась к представительнице Техаса Лоррейн Хоуп:

— Конгрессвумен Хоуп, окажите нам честь открыть слушание.

Лоррейн Хоуп, полная чернокожая женщина из Галвестона, кивнула в знак согласия и заняла кресло председателя. Лорен знала, что ее имени не было в списке Салли Морз, но она была далеко не уверена относительно симпатий и антипатий коллеги. До сих пор та вела себя вполне независимо, но осмелится ли она противостоять самому Зейлу?

— Мистер Зейл, — начала она, — нам известна ваша позиция в вопросе поставок иностранной нефти. Считаете ли вы, что положение США упрочится, если мы станем полагаться исключительно на внутренние ресурсы и целиком откажемся от закупок нефти-сырца у стран Ближнего Востока и Латинской Америки?

«О боже! — подумала Лорен. — Она же играет ему на руку!»

— Целиком полагаясь на поставки иностранной нефти, — мгновенно отреагировал Зейл, — мы ставим под удар экономику нашей страны. Видит бог, она и без того истощена до предела. Последние пятьдесят лет мы фактически находились в полной зависимости от ОПЕК и устанавливаемых ими цен на нефть. Их излюбленная политика сводится к тому, чтобы поднять цену за баррель нефти на два доллара, а затем понизить на один. Это приводит к тому, что цена на сырую нефть постоянно растет. В ближайшей перспективе цена за баррель импортируемой нефти может достигнуть шестидесяти долларов. То же самое творится с ценами на газ. Соответственно возрастает и стоимость транспортировки нефтепродуктов. Единственный способ остановить это безумие — опора на собственные ресурсы. Что, в свою очередь, подразумевает полный отказ от поставок иностранного сырья.

— Но располагаем ли мы ресурсами для поддержания экономики США и, если да, то на какой срок? — спросила Лоррейн Хоуп.

— Хороший вопрос, — подхватил Зейл. — Могу с полной ответственностью заявить, что континентальных запасов США и Канады, включая нефтяные поля в пределах шельфа, хватит странам североамериканского континента минимум на пятьдесят лет. Могу добавить, что мы имеем в своем распоряжении колоссальные запасы нефтесодержащих сланцев в Колорадо, Вайоминге и Монтане, добычу нефти-сырца из которых мы готовы начать уже в следующем году. Одних этих запасов достаточно, чтобы освободить нас от иностранных поставщиков этого сырья. Наконец, есть все основания полагать, что к середине столетия будут разработаны альтернативные источники энергоносителей.

— Что вы можете сказать о том, как повлияет эксплуатация новых нефтяных месторождений на сохранение окружающей среды? — спросила Лорен.

— Протесты защитников окружающей среды необоснованны, — спокойно возразил Зейл. — Процент гибели диких животных при бурении новых скважин или строительстве нефтепроводов ничтожен. Пути миграции контролируются лучшими специалистами-зоологами. Загрязнения почвы или атмосферы при бурении скважин фактически не существует. И наконец, пожалуй, самое важное из того, что я собирался сказать. Избавившись от поставок иностранной нефти, мы оградим себя от повторения экологических катастроф при крушении танкеров, свидетелями которых мы стали за последние годы.

— На мой взгляд, вы более чем удовлетворительно ответили на все заданные вам вопросы, — сказал конгрессмен Старгис. — Я целиком поддерживаю вашу точку зрения. Если американские компании способны защитить интересы экономики страны, я готов выступить в вашу поддержку.

— Что вы скажите о судьбе компаний, до сих пор поставлявших нам энергоносители со всего мира? — спросила Лорен. — Если мы запретим поставки иностранной нефти, они вынуждены будут объявить себя банкротами.

Зейл равнодушно пожал плечами:

— Они смогут продавать свой товар другим странам.

Задавались и другие вопросы, на которые давались вполне удовлетворительные ответы. Зейл неизменно оставался на высоте. Он сохранял полный контроль над ситуацией, заранее зная, что три пятых членов комитета будут на его стороне. Если не считать того, что время от времени он поглядывал на часы, его самообладанием можно было только восхищаться.

Лорен тоже все чаще обращала взгляд к часам, висевшим на противоположной стене. Призрак катастрофы, нависшей над Сан-Франциско, не давал ей покоя. Сумеют ли береговая охрана и спецназ вовремя предотвратить ее? Хуже всего было сознавать, что она не может бросить в лицо оппоненту обвинение в преднамеренной попытке убийства многих тысяч ни в чем не повинных людей.

46

До рассвета оставалось около часа, когда катер береговой охраны «Гурон» на полной скорости приблизился к гигантскому корпусу супертанкера «Тихоокеанская Химера» в двадцати милях к западу от Золотых Ворот. Следом за ним подошло патрульное судно военно-морского флота США, на борту которого находилась команда захвата капитана Майлса Джейкобса. Поддержка с воздуха осуществлялась вертолетом морской авиации и двумя вертолетами береговой охраны.

— Ну и громадина, — заметил вице-адмирал Доувер, — будет побольше пяти футбольных полей.

— И это еще при том, что восемьдесят процентов корпуса ниже ватерлинии, — добавил капитан Бак Комптон, ветеран береговой охраны. — Эта штука может перевозить за один раз около шестисот тысяч тонн нефти.

— Предпочел бы находиться подальше от нее в случае взрыва.

— Уж лучше здесь, чем в заливе Сан-Франциско.

— Судно несет все положенные огни. Создается впечатление, что капитан и не думает скрывать своего местонахождения, — заметил Доувер, пожимая плечами.

Комптон полностью разделял недоумение шефа. Даже без бинокля нетрудно было заметить, что на борту танкера царит полное спокойствие.

— Не нравится мне все это, — подытожил он свои наблюдения.

Выругавшись про себя, Доувер повернулся к стоявшему поблизости радисту:

— Немедленно свяжитесь с командами вертолетов и запросите их, наблюдают ли они какие-либо признаки подозрительной активности на борту танкера.

Ответ пришел через пару минут:

— Адмиралу Доуверу. Докладывает лейтенант Хукер. По нашим наблюдениям, на борту танкера все спокойно. Кроме двух матросов, на палубе никого нет.

— Что происходит в рулевой рубке?

— То же самое. Вижу лишь двух вахтенных офицеров.

— Сообщите о ваших наблюдениях капитану Гарнету и капитану Джейкобсу. Передайте им, что начало операции задерживается до завершения моих переговоров с капитаном танкера.

— На борту должны находиться пятнадцать офицеров и тридцать человек команды, — сообщил Комптон, сверившись с данными компьютера. — Судно идет под британским флагом. Нам не сносить головы, если мы поднимемся на его борт без надлежащего разрешения.

— Пусть над этим думают в Вашингтоне. Мы только выполняем приказ.

Комптон взял микрофон из рук радиста:

— Капитану «Тихоокеанской Химеры». Говорит капитан катера береговой охраны «Гурон». Сообщите ваш курс.

Капитан танкера, находившийся в рулевой рубке, ответил без промедления:

— На связи капитан Дон Уолш. Держим курс на Пойнт Сан-Педро для выгрузки нефти.

— Другого ответа я и не ожидал, — проворчал Доувер. — Прикажите ему лечь в дрейф.

— Так точно, сэр. Капитан Уолш, говорит капитан Комптон. Просим вас лечь в дрейф и принять на борт команду для досмотра.

— Это на самом деле необходимо? Учтите, мы выбьемся из графика, а это стоит немалых денег.

— Выполняйте приказ, — ответил Комптон не терпящим возражения тоном.

— Танкер сидит низко в воде, — заметил Доувер задумчиво. — Надо полагать, его емкости полны под завязку.

Капитан Уолш не удостоил их ответом, но спустя несколько минут Доувер и Комптон заметили, что танкер заглушил двигатели. Впрочем, при его массе он должен был пройти не меньше мили, чтобы полностью остановиться.

— Передайте капитану Джейкобсу и капитану Гарнету приказ подняться на борт танкера во главе групп захвата, — распорядился Доувер.

Комптон бросил вопросительный взгляд на шефа:

— Вы не собираетесь направлять вместе с ними нашу группу, сэр?

— Они лучше обучены и экипированы, чем наши ребята, — ответил Доувер.

Через минуту вертолет морской авиации завис над кормой танкера. Осмотрев палубу и не заметив ничего подозрительного, Гарнет дал пилоту разрешение на посадку.

Патрульное судно подошло к танкеру с кормы, и команда Джейкобса поднялась на палубу. Если не считать единственного матроса, случайно попавшегося навстречу, они не обнаружили никаких признаков жизни. Гарнет разделил людей на две группы, направив одну из них в машинное отделение, а сам во главе второй двинулся к рулевой рубке. На капитанском мостике его встретил кипящий от возмущения Уолш.

— Что означает это вторжение? — рявкнул он. — Какое отношение вы имеете к береговой охране?

Игнорируя его вопрос, Гарнет поднес к губам портативный радиопередатчик:

— Адмирал Доувер. Докладывает команда номер один. В рулевой рубке и в помещении команды взрывчатых веществ не обнаружено.

— Капитан Джейкобс, доложите обстановку с командой два.

— Мы еще не закончили досмотр, адмирал, но там, где мы успели побывать, никаких признаков взрывчатки не обнаружено.

Доувер повернулся в сторону ожидавшего его распоряжений Комптона:

— Спускайте на воду шлюпку. Я отправляюсь на танкер.

Капитан Уолш не мог скрыть удивления при виде адмирала береговой охраны, поднимающегося на борт его корабля.

— Я требую объяснений! Что происходит?

— К нам поступило сообщение, что на вашем судне имеются взрывчатые вещества. Мы должны произвести обычный досмотр.

— Взрывчатка! Надо же придумать такое! — взорвался Уолш. — Кто из нас двоих сошел с ума? Ни один человек в здравом уме не станет перевозить взрывчатые материалы на нефтеналивном танкере.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — холодно ответил Доувер.

— Ваше заявление абсурдно. Откуда могла поступить подобная информация?

— От высокого должностного лица корпорации «Цербер».

— Какое отношение корпорация «Цербер» имеет к нам? Судно принадлежит английской компании «Бервик». Мы перевозим нефть и нефтепродукты по всему миру.

— Кому принадлежит нефть, которую вы везете?

— Индонезийской компании «Зандак Ойл».

— Как долго вы работаете на эту компанию?

— Более двадцати лет.

— Докладывает команда номер один, — донесся из радиопередатчика голос Гарнета.

— Адмирал Доувер на связи.

— Мы проверили машинное отделение и кормовые надстройки. Никаких следов взрывчатки.

— О'кей. Окажите помощь капитану Джейкобсу. У него найдется для вас работа.

В течение часа, пока продолжался досмотр, капитан Уолш, не скрывая своего возмущения, крупными шагами мерил пространство рулевой рубки, прекрасно понимая, что каждая лишняя минута задержки танкера обходится его компании в многие тысячи долларов.

Капитан Комптон оставил свой катер и тоже поднялся на мостик.

— Не мог вынести ожидания, — произнес он в свое оправдание. — Как дела?

— Скверно. — Доувер не мог скрыть раздражения. — Никаких следов взрывчатки или детонаторов. Капитан и команда меньше всего напоминают клуб самоубийц. Я начинаю опасаться, что нас подставили.

Спустя еще двадцать минут поступил доклад Джейкобса:

— Корабль чист, адмирал. Ни малейших признаков взрывчатых веществ.

— Ну что я вам говорил?! — рявкнул Уолш. — Вы, ребята, сошли с ума.

Доувер даже не пытался умерить справедливый гнев капитана Уолша. У него самого появились серьезные основания сомневаться в достоверности информации, переданной им Салли Морз. Но вместе с тем он испытывал вполне понятное чувство облегчения от сознания того, что жителям Сан-Франциско не угрожает никакая опасность.

— Прошу прощения за наше вторжение и вынужденную задержку, — извинился он перед капитаном Уолшем. — Мы немедленно покидаем судно.

— Держу пари, что вы еще получите официальный протест нашего правительства, — сердито проворчал тот. — У вас не было никакого законного основания останавливать танкер.

— Примите мои извинения за причиненные неудобства, — повторил Доувер, на этот раз совершенно искренне.

В отвратительном настроении адмирал в сопровождении Комптона покинул судно.

— Представляю, какую рожу скорчит кое-кто в Вашингтоне, когда я буду докладывать о последних событиях, — проворчал он себе под нос, спускаясь с капитанского мостика.

47

Питт сидел за столом, приводя в порядок дела перед вылетом на ферму Элмора Игена, когда адмирал Сэндекер неожиданно вошел в его кабинет. Питт недоуменно взглянул на шефа. Когда адмирал считал нужным обсудить с ним служебные дела, он почти всегда вызывал своего заместителя в офис. Нетрудно было заметить, что Сэндекер чем то глубоко озабочен. Его губы были плотно сжаты.

— Зейл обвел нас вокруг пальца, — выпалил он, прежде чем Питт успел открыть рот.

— Простите, сэр?

— "Химера" чиста как стеклышко. Адмирал Доувер только что сообщил мне об этом. На ее борту не оказалось никакой взрывчатки. Капитан и команда и не помышляли о том, чтобы устроить взрыв в гавани Сан-Франциско. Одно из двух: либо нас ловко обманули, либо Салли Морз просто приснилась эта история.

— Я доверяю Салли. Думаю, нас здорово надули.

— С какой целью?

Питт задумался, прежде чем ответить.

— У Зейла мозги шакала. Он скормил Салли фальшивую историю, подозревая, что она немедленно уведомит правительство о его планах. При этом он использовал старый метод фокусников: взмахнуть одной рукой, чтобы отвлечь внимание зрителей, а сам трюк совершить другой. — Он посмотрел прямо в глаза адмиралу. — Думаю, катастрофы нам все-таки не избежать.

— Согласен, но где, черт побери?

— Я свяжусь с Хайремом Йегером. Полагаю, он и Макс посоветуют нам что-нибудь.

С этими словами он встал из-за стола и торопливо направился к двери.

Йегер изучал страницы зарубежных банковских отчетов, в которые удалось проникнуть Макс, отслеживая пути подкупа почти тысячи правительственных чиновников. Общая сумма была астрономической.

— Ты уверена в точности итоговой суммы? — недоверчиво спросил он.

Голографическое изображение пожало плечами:

— Пока это все, что мне удалось отследить. Осталось чуть больше пятидесяти единиц. Почему ты об этом спрашиваешь? Чем эти счета удивительны?

— Может быть, цифра в двадцать один миллиард двести миллионов долларов и не поражает тебя, но для меня это колоссальные деньги.

На этом их беседа была прервана Питтом и Сэндекером, ворвавшимися в компьютерный зал с такой скоростью, словно за ними гналось стадо разъяренных буйволов.

— Хайрем, мы с адмиралом просим тебя и Макс провести новый анализ. И как можно быстрее.

Йегер поднял голову и, увидев озабоченные лица коллег, пожал плечами:

— Макс и я в вашем распоряжении. Какой анализ требуется вам на этот раз?

— Проверьте все корабли, прибывающие в главные порты США в ближайшие десять часов, уделив особое внимание нефтеналивным танкерам.

Йегер кивнул и повернулся к Макс.

— Ты слышала просьбу?

Макс очаровательно улыбнулась в ответ:

— Я вернусь через минуту.

— Так быстро? — удивился Сэндекер, так и не сумевший привыкнуть к рабочему потенциалу Макс.

— До сих пор она меня ни разу не подводила, — улыбнулся Йегер.

Когда Макс медленно растворилась в воздухе, Йегер вручил адмиралу результаты последнего анализа.

— Взгляните, сэр. Правда, анализ не совсем завершен. Здесь имена, банковские счета и суммы вкладов всех тех, чьи услуги были оплачены Кертисом Мерлином Зейлом и его приятелями.

Сэндекер бегло просмотрел отчет. Как и сам Йегер, он был поражен размером выплаченных сумм.

— Неудивительно, что столько чиновников самого высокого ранга у него в кармане. Суммы, которые он им выплатил, покрыли бы общий бюджет Агентства лет на сто вперед.

— Удалось береговой охране и спецназу остановить «Химеру»? — поинтересовался Йегер, еще не знавший о ходе последних событий.

— Зейл выставил нас на посмешище, — коротко ответил Сэндекер. — Танкер действительно был загружен нефтью, но взрывчатки не было и в помине. Сейчас он движется к отведенному ему терминалу в южной части залива.

Йегер бросил взгляд на Питта:

— Думаете, это была подсадная утка?

— Почти наверняка. Мне с самого начала не давала покоя мысль, как подвести груженый танкер такого колоссального размера вплотную к берегу и не сесть при этом на мель?

— Следовательно, вы считаете, Зейл планировал направить другой танкер в другой крупный порт США, расположенный вблизи городской черты?

Их разговор был прерван появлением Макс.

— Похоже, я нашла то, что интересует вас, джентльмены.

— Вы составили список? — нетерпеливо спросил Сэндекер.

— Несколько крупных танкеров прибывают в ближайшее время в различные порты США. Один из них, груженный нефтью из Саудовской Аравии, держит курс на Луизиану, но там терминал в сотне миль от города. Другой направляется в Нью-Джерси, но его прибытие ожидается только завтра. Третий следует в Лонг-Бич, Калифорния, но прибывает и того позднее. Похоже, что вашему другу мистеру Зейлу придется обождать с исполнением своего плана.

— Выходит, мы напрасно потратили время, — пробормотал Сэндекер. — Зейл и не собирался разрушать Сан-Франциско, да и никакой другой крупный город США.

— Похоже на то, — согласился Питт, — но тогда непонятно, зачем ему было устраивать этот трюк с «Тихоокеанской Химерой». Чего он этим добился?

— Может быть, он просто испытывал нас?

— С какой целью?

— Ошибка исключена? — спросил Йегер у Макс.

— В моем распоряжении оперативные данные по всем портам.

Сэндекер поднялся, чтобы покинуть компьютерный зал.

— На мой взгляд, нам лучше забыть об этой истории, — проворчал он.

— Джентльмены, а вы рассматривали возможность совершения диверсии с помощью другого типа судов? — спросила Макс.

Питт с интересом посмотрел на нее:

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Я подумала о том, что взрыв корабля, перевозящего сжиженный газ, может принести куда больше ущерба, чем взрыв самого крупного нефтеналивного танкера.

Питт вскочил:

— Как же мы раньше не додумались до этого?! Конечно, речь идет именно о таком судне.

— Подобная катастрофа уже имела место в Японии. Мощность взрыва тогда немногим уступала взрыву атомной бомбы над Хиросимой и унесла тысячи жизней.

— Ты проверила список таких судов, прибывающих в ближайшее время в порты Соединенных Штатов? — спросил Йегер.

Макс, похоже, была оскорблена в своих лучших чувствах:

— Вы недооцениваете мои возможности. Конечно, я проверила список всех судов со сжиженным газом.

— И каков результат? — нетерпеливо спросил Йегер.

— "Монгольский воин" из Кувейта прибывает в Нью-Йорк в десять тридцать.

— До полудня?

— До полудня.

Адмирал взглянул на часы:

— Мы можем исключить его. Судно вошло в док двадцать минут назад.

— Ваша информация не совсем точна, — возразила Макс. — Судно задержалось из-за неполадок с генераторами и было вынуждено лечь в дрейф для их устранения. Оно опаздывает на пять часов.

Питт и Сэндекер обменялись быстрыми взглядами.

— Теперь мы знаем, в чем заключался план Зейла, — сказал Питт. — Привлечь наше внимание к «Химере», направляющейся на западное побережье, и нанести удар с востока посредством «Монгольского воина».

Сэндекер раздраженно стукнул кулаком по столу:

— Он провел нас, как сопливых мальчишек.

— У вас не так много времени, чтобы остановить его, — напомнила Макс.

— Как выглядит судно? — спросил Йегер.

Изображение появилось на экране большого монитора. Корпус был почти таким же, как у нефтеналивных танкеров, с машинами и надстройками на корме, но на этом сходство заканчивалось. Вместо огромной плоской главной палубы здесь возвышалось восемь сферических куполов, служивших резервуарами для сжиженного газа.

Макс зачитала спецификацию. Самый крупный из танкеров, когда-либо построенных для перевозки сжиженного газа. Длина — одна тысяча восемьсот шестьдесят футов при ширине триста шестьдесят футов. Экипаж — восемь офицеров и пятнадцать человек команды. Почти полностью автоматизировано. Мощность двигателей шестьдесят тысяч лошадиных сил. Судно зарегистрировано в Аргентине.

— Кто владелец судна? — спросил Йегер.

— Фактическим владельцем является корпорация «Цербер», хотя формально оно принадлежит одной из ее дочерних компаний.

— Осадка подобных судов гораздо меньше, чем у нефтеналивных танкеров, — заметил Сэндекер, — из-за значительной разницы удельного веса нефти и газа. Судно свободно может пройти по Гудзону почти до нижнего Манхэттена и подойти вплотную к берегу.

— Салли Морз говорила, что «Тихоокеанская Химера» должна была врезаться в берег у Всемирного торгового терминала, — заметил Йегер. — Можем ли мы на основании этого прийти к выводу, что Зейл думал о Всемирном торговом центре в Нью-Йорке[7]?

— Именно здесь я бы и сам попытался нанести удар, если бы был на месте Зейла, — согласился Сэндекер.

— Какое количество газа содержится в резервуарах танкера? — спросил Питт у Макс.

— Семь миллионов пятьсот семьдесят тысяч триста тридцать три кубических фута.

— Хуже и быть не может, — пробормотал Йегер.

— Что за газ?

— Пропан.

— Оказывается, может! — простонал Йегер.

— Ущерб будет колоссальным, — объяснила Макс. — Одна железнодорожная цистерна с газом взорвалась в середине семидесятых в районе Кингмена, штат Аризона. Она содержала восемь тысяч галлонов пропана. Тогда огненный шар достигал размера одной восьмой мили. В нашем случае огненный шар может достигнуть почти двух миль в диаметре.

— Что можно сказать о возможных разрушениях?

— Большинство зданий типа Всемирного торгового центра устоят, хотя их внутренние помещения будут уничтожены. Остальные здания в центре города будут разрушены. Число погибших в данный момент оценить невозможно.

— И все это делается для того, чтобы настроить американский народ против иностранного топлива, — пробормотал Питт. — Право, этот Зейл еще больший безумец, чем я предполагал.

— Мы должны остановить танкер, — твердо сказал Сэндекер. — На этот раз ошибки быть не должно.

— На этот раз нам не позволят подняться на борт, — медленно произнес Питт. — Держу пари, что там правят бал Канаи и его головорезы. Зейл не доверил бы проведение подобной операции любителям.

Сэндекер снова посмотрел на часы:

— В нашем распоряжении четыре с половиной часа до того, как судно войдет в Гудзон. Я сообщу о ситуации адмиралу Доуверу и попрошу его поднять по тревоге службы береговой охраны Нью-Йорка.

— Вам следует также поставить в известность антитеррористический дивизион штата Нью-Йорк, — предложила Макс. — Он, собственно, и создан для подобных ситуаций.

— Спасибо, Макс, — поблагодарил Сэндекер компьютерное творение Йегера. До сих пор он считал, что игрушка Хайрема ложится непосильным бременем на бюджет Агентства, но сейчас оценил ее по достоинству. — Я займусь этим.

— Я предупрежу Ала. На нашем новом реактивном самолете мы будем в Нью-Йорке в течение часа.

— И что вы собираетесь там делать? — спросила Макс.

Питт посмотрел на нее с таким видом, словно она спросила футбольную звезду, умеет ли тот бросать мяч.

— Помешать уничтожить половину Манхэттена. Что же еще?

48

У каждого, кто хоть раз видел танкер для перевозки сжиженного газа, поневоле зарождались сомнения в том, что такое нелепое судно вообще способно пересекать океаны. «Монгольский воин» с его восемью куполообразными резервуарами над верхней палубой, построенный с сугубо утилитарной целью и окрашенный в коричневый цвет, был, наверное, одним из самых безобразных судов, когда-либо бороздивших морские воды.

На выходе из Кувейта температура сжиженного пропана составляла минус двести шестьдесят градусов по Фаренгейту, но по маршруту следования танкера температура газа постепенно повышалась и в данный момент находилась всего на 20 градусов ниже опасного уровня.

Плавающая бомба, способная при взрыве разрушить половину Манхэттена, двигалась со скоростью двадцати пяти узлов, направляясь к входу в гавань Нью-Йорка.

Верхняя палуба была пустынна. Все члены немногочисленной команды находились во внутренних помещениях, наблюдая по приборам за работой сложной автоматизированной системы управления. Четверо в рулевой рубке, еще пятеро в машинном отделении, а оставшиеся шесть были вооружены портативными ракетометами, способными пустить ко дну крупнейший катер береговой охраны или сбить летательный аппарат, которому вздумалось бы атаковать танкер. «Гадюки» были уверены в себе, сознавая, что остановят любой отряд спецназа, к которому большинство из них некогда принадлежали.

На капитанском мостике Омо Канаи задумчиво разглядывал низкие облака, плывущие по темному небу. Он был убежден в успехе предстоящей операции. Ему лучше других было известно, что небольшая подводная лодка пришвартована к подводной части корпуса судна. Именно на ней ему и его людям предстояло покинуть танкер, когда он приблизится к береговой линии Манхэттена.

Он подошел к штурманскому столу и еще раз сверился с картой, на которой проложил курс. Ошибки не должно быть. Красная линия пересекала гавань Нью-Йорка и заканчивалась у подножия двух небоскребов Всемирного торгового центра. Ничто не могло остановить танкер.

Он перевел взгляд на автомобили, потоком двигавшиеся по мосту Верразано. Отсюда они казались не больше муравьев. Сверившись с показаниями приборов, он отметил, что ветер юго-восточный. Все складывалось как нельзя лучше. Удар гигантского огненного шара по городу должен быть сокрушительным.

Мысль о людях, которым предстояло стать жертвами трагедии, даже не приходила ему в голову. Он привык к смерти и без колебания заглянет ей в лицо, когда придет его черед.

Его помощник Хармон Керри, крутой парень, руки которого от кистей до плеч были покрыты татуировкой, поднялся на мостик. Он взял бинокль и направил его в сторону порта.

— Недолго осталось, — произнес он с удовлетворением. — Американцев ждет неприятный сюрприз.

— Не такой уж и сюрприз, — возразил Канаи, — если они сообразили, что «Химера» была подсадной уткой.

— Думаете, они догадываются о нашем замысле?

— План Зейла безупречен. До сих пор все шло без сучка без задоринки. Но пять часов задержки могут дорого обойтись нам. Вместо того чтобы появиться одновременно с «Химерой» под покровом темноты, мы болтались в открытом море. Держу пари, они лучше подготовятся на этот раз.

— Интересно будет взглянуть, как статуя Свободы расплавится до основания, — сказал Керри с дьявольской усмешкой.

— Через сорок минут мы достигнем моста, — доложил рулевой.

Канаи взглянул через ветровое стекло на открывающуюся перед ним панораму Нью-Йорка.

— Если они в ближайшее время не попытаются остановить нас, другого шанса им не представится, — заметил он.

Адмирал Доувер прилетел на реактивном самолете морской авиации с военной базы США Аламеда на западном побережье с пятнадцатиминутным опозданием. В связи с этим его пилот запросил экстренную посадку в аэропорту Кеннеди рядом с лайнерами гражданской авиации. Отсюда адмирал на вертолете вылетел на станцию береговой охраны Сэнди Хук, где два скоростных катера уже ожидали его прибытия.

Он вошел в зал заседаний станции, пытаясь трезво обдумать сложившуюся ситуацию. Если снова окажется, что это ложная тревога, придется продолжать поиски. Но сколько же времени им еще отпущено?

Доувер кивнул собравшимся в зале десяти мужчинам и двум женщинам, занял председательское место и сразу перешел к делу.

— Полицейские вертолеты уже совершили облет судна? — спросил он первым делом.

— Пилот докладывает, что танкер на полной скорости движется к гавани Нью-Йорка, — сообщил капитан полиции.

Доувер вздохнул с облегчением, но не позволил себе расслабиться. Если Зейл на самом деле намеревался разрушить Нижний Манхэттен, он должен быть остановлен любыми средствами.

— Джентльмены, вам в общих чертах уже известно положение. Если мы не сможем заставить судно изменить курс, оно должно быть потоплено.

— Сэр, — заметил капитан береговой охраны, — при обстреле танкера произойдет гигантский взрыв, в огне погибнут наши суда и полицейские вертолеты.

— Лучше пусть погибнет тысяча человек, чем миллион, — отрезал адмирал. — Но если предупредительные выстрелы не заставят команду изменить курс, нам придется вызвать истребители авиации США и уничтожить судно ракетами. В этом случае команды наших судов и вертолетов получат приказ отойти на безопасное расстояние от танкера.

— Есть ли шансы подняться на борт, обезвредить террористов и их взрывные устройства? — спросил другой полицейский.

— Никаких, если, вопреки приказу, судно будет на полной скорости двигаться к гавани. К сожалению, нашим самолетам в Сан-Франциско был отдан приказ вернуться на базы, когда мы поняли, что остановили не то судно. Сюда они уже не успеют. В нашем распоряжении подразделение спецназа Нью-Йорка, но я не хочу вводить их в дело, пока мы не убедимся, что команда танкера окажет сопротивление. — Он сделал паузу и обвел взглядом лица сидящих в комнате людей. — Если вам еще не известно, сообщаю, что температура горения пропана в воздухе составляет три тысячи шестьсот градусов по Фаренгейту.

Один из двух капитанов пожарных судов поднялся:

— Адмирал, могу добавить, если газ все-таки взорвется в воздухе, это приведет к образованию огненного шара диаметром около двух миль.

— Тем больше оснований остановить танкер, прежде чем он подойдет к берегу, — ответил Доувер. — Есть еще вопросы? Если нет, предлагаю приступить к операции. Больше ждать мы не можем.

Доувер вышел и направился в док, где поднялся на борт катера береговой охраны «Уильям Ши». Адмирал был глубоко озабочен. Если команда «Монгольского воина» откажется изменить курс и придется вызывать истребители, на эвакуацию Манхэттена времени не остается.

А в это время на улицах и в зданиях будет множество людей. Разрушения и жертвы обещают быть колоссальными.

Он вспомнил замечание Сэндекера, что Дирк Питт и Ал Джордино примут участие в операции перехвата, но на глаза ему они так и не попались. Адмирал не знал, что помешало им принять участие в совещании, хотя в конечном счете это не имело большого значения.

Лучи солнца пробились сквозь облака в тот момент, когда «Уильям Ши» и второй катер «Тимоти Ферм» вышли в море на перехват «Монгольского воина» и его смертоносного груза.

49

— Она не похожа ни на одну субмарину из тех, что я видел, — заметил Джордино, разглядывая элегантное судно. — Скорее, это роскошная прогулочная яхта, чем подводная лодка.

Питт стоял в доке залива Бараньей Головы к югу от Бруклина, восхищаясь восьмидесятифутовым судном, напоминающим мощный скоростной катер. Джордино был прав: выше ватерлинии оно мало чем отличалось от большинства дорогих яхт. Различия начинались в нижней части корпуса, скрытого под водой. Большие носовые иллюминаторы были похожи на те, что ему уже приходилось видеть на «Золотом марлине», разве что уступали им по размеру.

Предназначенный для одиннадцати пассажиров и членов экипажа, «Искатель кораллов», был построен для глубоководных исследований на глубинах до тысячи двухсот футов и мог оперировать в радиусе до двухсот морских миль.

Капитан Джимми Флетт спустился с палубы в док и подошел к Питту, приветливо протягивая руку. Он был невысок и жилист, с красным лицом — результат увлечения шотландским виски, — но глаза его оставались по-юношески ясными и блестящими. Он не так загорел, как моряки, много плававшие по теплым водам южных морей. Большую часть жизни капитан Флетт бороздил бурные воды Северного моря. У него был тяжелый взгляд бывалого морского волка, вернувшегося домой после трудного плавания. За многие годы, проведенные на море, он испытал больше ударов судьбы, чем обычно приходится на долю одного человека, и сумел пережить их все.

Он крепко сжал руку Питта:

— Дирк, сколько лет прошло с той поры, когда мы вместе пили шотландское виски на палубе моего корабля?

— Пожалуй, это было в конце восьмидесятых.

— Да, тогда мы занимались поисками «Ричарда», — подтвердил Флетт неожиданно мягким голосом, — и, насколько мне помнится, так и не нашли его.

— Зато нашли русский траулер, затонувший во время шторма.

— Помню. Британское адмиралтейство приказало нам тогда забыть об этой находке. Я всегда думал, что они оставили его для себя, выяснив у нас его точные координаты.

Питт повернулся к Джордино:

— Ал, позволь представить тебе Джимми Флетта, моего старого друга.

— Рад знакомству, — склонил голову Джордино. — Дирк часто рассказывал мне о вас.

— Представляю себе, что он вам наплел, — рассмеялся Флетт, стискивая руку нового знакомого в железном рукопожатии.

— Итак, ты состарился и стал капитаном роскошной яхты, — сказал Питт, кивая в сторону подводного судна.

— Я из тех моряков, кто предпочитает плавать по поверхности океана. Ничего под водой не интересует меня.

— Почему же в таком случае ты согласился на эту работу?

— Работенка не пыльная, а платят хорошо. Как ты сам сказал: я стар и мне уже не по зубам походы былых лет.

— Ты уже получил согласие своих хозяев поработать немного на нас?

— Они пока предпочитают оставаться в стороне. Дело в том, что у нас еще нет лицензии на подводные плавания. Как только мы ее получим, я отправлюсь в Монте-Карло катать на ней богатых европейцев.

— Ситуация, прямо скажем, критическая.

Флетт заглянул в зеленые глаза друга:

— На кой черт она тебе нужна? Все, о чем мы договорились по телефону, это фрахт по заказу твоего Агентства.

— Мы собираемся использовать ее как торпедный катер.

Флетт недоуменно воззрился на Питта.

— Понятно, — сказал он. — Торпедный катер. И кого же ты собираешься пустить ко дну?

— Танкер для перевозки сжиженного газа.

— А что будет, если я откажусь от этой затеи?

— Возьмешь на себя ответственность за жизнь минимум пятисот тысяч человек.

На этот раз Флетт на лету подхватил идею друга:

— Значит, террористы. И они планируют взорвать это корыто?

— Не совсем террористы, если быть точным. Но банда преступников, которые собираются выбросить его на берег вблизи Всемирного торгового центра и поднять на воздух половину Манхэттена.

Больше не было ни колебаний, ни вопросов, ни протестов.

Флетт спросил просто:

— Но «Искатель» не вооружен торпедами. Как конкретно ты собираешься его использовать?

— Слыхал когда-нибудь о подводной лодке конфедератов «Хенли»?

— Приходилось.

— Мы просто используем их опыт, — сказал Питт, подмигнув старому другу.

После этих слов Джордино начал разгружать грузовик, стоявший на территории дока.

Двадцать минут спустя трое мужчин прикрепили к корпусу в носовой части корабля трубу длиной в тридцать футов. Две другие такие же трубы были сложены на палубе ниже рубки управления. После этого они поднялись на борт «Искателя». Пока Флетт, не тратя времени на разговоры, запускал двигатели, Джордино приладил магнитные мины к концам двух запасных труб. К трубе, уже установленной на носу подводного корабля, привязали заряд пластиковой взрывчатки весом в сто фунтов.

Флетт стал у руля, Питт и Джордино отдали швартовы, и «Искатель кораллов» на полной скорости пересек залив в направлении моста Верразано. Два скоростных катера береговой охраны в окружении целой флотилии судов меньшего размера уже двигались впереди. Их сопровождали в воздухе два вертолета береговой охраны и два полицейских вертолета. Они первыми достигли цели и, как коршуны, начали кружить над палубой огромного безобразного танкера.

Оказавшись в открытом море, Флетт изменил курс и двинулся на перехват «Монгольского воина».

— Какова максимальная скорость «Искателя»? — спросил Питт.

— Сорок пять узлов на поверхности, двадцать пять под водой.

— Придется выжать все возможное, когда мы окажемся под водой. У этого корыта максимальная скорость тоже двадцать пять узлов.

— Как ты назвал это чудовище? «Монгольский воин»?

— По-моему, вполне подходит.

— Мы должны перехватить его, прежде чем он пройдет под мостом.

— Если опоздаем, трудно будет нанести по нему удар с воздуха, не разрушив половину Бруклина.

— Твой план сработает, если береговая охрана и полиция Нью-Йорка потерпят неудачу.

— Скоро узнаем, — заметил Питт.

С борта «Уильяма Ши» адмирал Доувер попытался установить связь с приближающимся танкером.

— Говорит командующий береговой охраной Соединенных Штатов. Ложитесь в дрейф и приготовьтесь принять на борт команду для досмотра.

Напряжение на капитанском мостике катера все возрастало, поскольку команда танкера не проявила никакого желания выйти на связь. Танкер по-прежнему на полной скорости двигался в направлении Нью-Йорка. Доувер сделал вторую попытку, затем третью, но все тщетно. Команда и капитан ждали дальнейших распоряжений адмирала.

Неожиданно тишину на мостике нарушил твердый холодный голос, донесшийся из передатчика.

— Говорит владелец «Монгольского воина». Я не намерен останавливать мое судно. Предупреждаю, что любая попытка причинить вред моему танкеру приведет к непредсказуемым последствиям.

С неопределенностью было покончено. Сомнений больше не оставалось. Над городом нависла страшная опасность. Доувер мог попытаться продолжить переговоры, но время работало против него. Он отдал приказ антитеррористическим командам вертолетов начать операцию. Одновременно приказал катерам двигаться курсом, параллельным ходу танкера, изготовив орудия к бою.

В бинокль он продолжал наблюдать за палубой танкера, пытаясь понять, какую тактику на этот раз изберет его безумный капитан.

«Слава богу, — подумал адмирал, не отрывая глаз от бинокля, — что море сегодня спокойное. У команд спецназа не будет проблем с высадкой».

Вертолеты зависли над палубой танкера, пока пилоты выбирали место для высадки людей. Катера изменили курс и по дуге попытались приблизиться к корпусу гигантского судна.

Это было все, что успел сделать адмирал.

Пораженный ужасом, он наблюдал, как небольшая ракета, выпущенная с палубы танкера, поразила первый вертолет, вспоров его с такой же легкостью, как консервный нож банку. Развалившись на куски, охваченная пламенем машина упала в воду. Через несколько секунд на поверхности осталось несколько обломков, от которых к покрытому тучами небу вздымался столб дыма.

50

Канаи окинул равнодушным взглядом жалкие обломки полицейского вертолета, отброшенные в сторону форштевнем «Монгольского воина». Он не испытывал чувства вины или угрызений совести, лишив жизни дюжину человек меньше чем за десять секунд. Атака вертолета стала для него лишь досадной помехой, мелким неудобством на пути реализации его планов.

Еще меньше беспокоила его флотилия катеров береговой охраны, окруживших танкер со всех сторон. Он чувствовал себя в полной безопасности, прекрасно понимая, что ее командующий никогда не отдаст приказ открыть огонь на поражение, разве что в случае буйного помешательства или профессиональной непригодности. Если хоть один снаряд попадет в резервуар со сжиженным газом и вызовет взрыв, все живое вокруг в радиусе пары миль будет мгновенно уничтожено, включая пассажиров автомобилей, двигающихся по мосту.

Он бросил взгляд на мост, один из крупнейших в мире. Танкер уже настолько приблизился к нему, что можно было различить шум автомобильных двигателей. С недоброй усмешкой на губах он наблюдал, как пилоты трех оставшихся вертолетов отвели свои машины подальше от танкера, осознав тщетность попыток высадить на палубу команды спецназа. Он обратил внимание на два больших катера береговой охраны, подходящие к танкеру с двух сторон. Их намерения были ясны для него, но их орудия при всем желании не могли нанести серьезного ущерба судну.

«Теперь настала моя очередь позабавиться», — подумал он с мрачным удовлетворением. Но прежде чем он успел отдать приказ выпустить ракеты по приближающимся катерам, те первыми открыли огонь из двадцатипятимиллиметровых орудий. Заходящий с носа катер обстрелял капитанский мостик и рубку управления, второй, атаковавший с кормы, принялся всаживать снаряд за снарядом в корпус у самой ватерлинии, пытаясь поразить машинное отделение. Комендоры орудий на обоих катерах внимательно следили за тем, чтобы их снаряды ложились подальше от гигантских резервуаров с газом, находившихся на верхней палубе.

Самому Канаи пришлось спасаться бегством, когда один из снарядов попал в капитанский мостик, частично разрушив контрольную консоль. Стоявший за штурвалом наемник был убит на месте, еще один получил смертельное ранение. Добравшись ползком до телефонного аппарата, Канаи скомандовал:

— Ракетами класса «земля — земля» по катерам. Пуск!

Лежа на полу капитанского мостика, он осторожно выглянул сквозь разбитое ветровое стекло, чтобы оценить ситуацию. «Монгольский воин» находился на расстоянии меньше мили от моста. Но и повреждения были значительнее, чем он рассчитывал. Разбитая компьютерная консоль сделала невозможной подачу автоматического сигнала в рулевую рубку. Канаи снова потянулся к телефонному аппарату и вызвал машинное отделение.

— Доложите обстановку, — распорядился он.

Главный механик, служивший раньше на военных кораблях, проводивших секретные операции, отозвался немедленно:

— Поврежден один генератор, но двигатели в порядке. Один человек убит, еще один тяжело ранен. Бронебойные снаряды пробивают обшивку, но при этом теряют ударную силу, так что оборудование почти не пострадало.

Канаи уже успел заметить, что танкер слегка отклонился от курса.

— У нас проблемы, чиф. Система автоматического управления накрылась, — в свою очередь сообщил он. — Переходите на ручное. Вернитесь на курс три — пять — пять, или мы врежемся в опору моста. Так держать, пока я не отдам новый приказ.

Он спустился с капитанского мостика и увидел еще одного из своих людей. Наклонившись над поручнями, он практически в упор расстреливал из ручного ракетомета носовую часть «Тимоти Ферма». Первый ракетный снаряд насквозь прошил тонкую палубу и корпус, взорвавшись уже в воде. Второй оказался более удачным: поразил фальшборт и скосил людей, возившихся у орудия. Куски металла и ошметки человеческой плоти закружились в воздухе, как обгоревшие листья. Ракета, выпущенная с противоположного борта, попала в палубные надстройки «Уильяма Ши», взметнув в небо тучу обломков и густого черного дыма. Но расчет орудия в носовой части катера, обстреливающий машинное отделение, не пострадал.

Третья ракета, подобно гигантскому молоту, ударила в палубу «Тимоти Ферма». Катер вздрогнул, на его корме столбом вспыхнуло пламя. Следующая начисто смела все палубные надстройки у капитанского мостика. Катера береговой охраны не имели брони, подобно большинству военных кораблей, поэтому их повреждения были очень значительны. Половина офицеров, находившихся на капитанском мостике, были убиты наповал. Объятый огнем катер потерял ход и начал отходить в сторону от танкера. Тактическое преимущество перешло к Канаи. Он мог больше не опасаться кораблей береговой охраны.

Но руки у него были по-прежнему связаны тремя вертолетами, контролировавшими небо над заливом. Танкер был уже совсем близко от цели, но Канаи отдавал себе отчет в том, что командующий антитеррористической операцией непременно вызовет военные истребители, прежде чем «Монгольский воин» окажется в относительной безопасности под защитой моста.

Доувер ощупал себя с ног до головы, чтобы выяснить, куда же он ранен. Он был весь в крови, струящейся из глубоких порезов на левом плече и голове. Адмирал дотронулся до уха и обнаружил, что оно болтается на куске кожи. Скорее от расстройства, чем от боли, он оторвал его и сунул в карман, уверенный в том, что позднее хирург сможет пришить ухо на место. Он с трудом поднялся и обошел разрушенный капитанский мостик. Повсюду лежали тела убитых и раненых.

«Все они были так молоды и заслуживали лучшей участи, — подумал он рассеянно. — В конце концов, это же не война, а собачья грызня между магнатами, защищающими собственные интересы. Бессмысленная и кровавая резня».

Оставшиеся в живых члены команды продолжали бороться с огнем сразу в нескольких местах. Адмирал почувствовал, что катер постепенно сбавляет скорость. В пробоины ниже ватерлинии непрерывно поступала вода, и корабль начал медленно погружаться.

Не в силах точно оценить масштаб повреждений, но понимая, насколько они серьезны, Доувер приказал единственному офицеру, еще державшемуся на ногах, направить катер к ближайшему берегу и посадить его на мель. Сражение кораблей береговой охраны с «Монгольским воином» закончилось позорным поражением.

Достав из кармана портативный передатчик, он попытался отдать последний приказ истребителям ВВС, барражирующим над морем в нескольких милях в стороне от поля боя. Еще одна ракета, выпущенная с борта танкера, заставила его инстинктивно наклонить голову, но она пронеслась над разбитым капитанским мостиком и упала в воду в сотне ярдов за кормой.

Адмирал поднял глаза к небу, где, по его понятиям, должны были находиться истребители, сменил частоту своего передатчика и произнес, стараясь говорить медленно и отчетливо:

— "Голубая птица", «голубая птица», говорит «красный пловец». Если вы меня слышите, немедленно атакуйте танкер. Повторяю, атакуйте танкер. Но ради бога, постарайтесь не поразить ракетами резервуары со сжиженным газом.

— Слышу вас, «красный пловец», — немедленно отозвался командир звена. — Мы сконцентрируем огонь на палубных надстройках на корме танкера.

— Попытайтесь также уничтожить машинное отделение, — приказал Доувер. — Заставьте его остановиться как можно скорее, только я вас заклинаю, держитесь подальше от этих чертовых резервуаров.

— Вас понял, «красный пловец». Начинаем заход в атаку.

Командир звена приказал двум ведомым атаковать танкер поочередно, держа между машинами дистанцию в пятьсот ярдов, сам же отвернул в сторону и приготовился сделать несколько кругов над палубой, чтобы оценить результаты попаданий своих товарищей. Он опасался, что те, памятуя о приказе адмирала не задеть резервуары с пропаном, станут осторожничать и вообще не попадут по цели. Как вскоре выяснилось, его опасения оказались напрасными: все кончилось значительно хуже.

Пилот первого истребителя направил свою машину в глубокое пике, избрав целью машинное отделение. На его беду корпус танкера был уже закрыт дымовой завесой от горящих катеров береговой охраны. И прежде чем он успел нажать на гашетку, ракета класса «земля — воздух», выпущенная с палубы танкера, мгновенно превратила его машину в сгусток огня и дыма. Рассыпавшись на тысячу кусков, самолет упал в воду.

— Немедленно выходи из боя, — приказал командир пилоту второго истребителя.

— Слишком поздно, — услышал он ответ товарища. — Кажется, они уже достали меня...

В ту же секунду вторая ракета, выпущенная с танкера, настигла его машину, и в небе вспыхнул еще один огненный шар.

Пораженный ужасом командир уже не существующего звена не мог поверить в происходящее. Двое его ближайших друзей, оба пилоты высочайшего класса, только что погибли на его глазах, и их истерзанные тела лежали теперь вместе с обломками их машин на дне гавани Нью-Йорка. Наполовину парализованный и разом постаревший на несколько лет от пережитого потрясения, он развернулся и направил свою машину в сторону аэродрома ВВС национальной гвардии на Лонг-Айленде.

Доувер наблюдал за безуспешной атакой авиации с борта полузатопленного катера. Все оставшиеся в живых на кораблях флотилии и находившиеся в воздухе экипажи вертолетов прекрасно понимали, чем это грозит. Какие бы потери они не понесли, провал операции был еще страшнее. Казалось, уже ничто на свете не остановит грядущую катастрофу.

Внезапно адмирал встрепенулся и подался вперед всем телом: маленький тридцатипятифутовый катер береговой охраны на полной скорости ринулся в направлении кормы огромного танкера.

— Самоубийство, чистой воды самоубийство, — шептал Доувер дрожащими губами, — но да благословит вас господь, ребятки! — С «Монгольского воина» немедленно открыли заградительный огонь. Пули тысячами рассерженных ос вспенивали воду вокруг катера и вспарывали палубу рядом с молоденьким лейтенантом, стоящим за штурвалом. Небольшой красно-бело-голубой вымпел трепетал на ветру.

Ставшие свидетелями гибели реактивных истребителей люди, проезжавшие по мосту Верразано, останавливали автомобили, толпились у ограждения и, затаив дыхание, наблюдали за разыгрывающейся у них на глазах драмой. Тысячи глаз следили за маленьким катером, тысячи людей мысленно призывали шкипера и членов экипажа успеть выпрыгнуть за борт хотя бы за несколько секунд до столкновения.

— Какая доблесть, какое самопожертвование, — бормотал Доувер, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они уже рядом! — закричал он вдруг во весь голос, мучительно сознавая, что никто его не услышит. — Покинуть корабль! Покинуть корабль, вам говорят!

Но было уже поздно. Когда молодой шкипер приготовился оставить свой пост и броситься за борт, пулеметная очередь прошила ему грудь, и он повалился на палубу рядом со штурвалом. А еще через несколько секунд маленький катер на полной скорости врезался в корму исполина.

Не было ни взрыва, ни пламени, ни дыма. Крошечное суденышко просто рассыпалось на куски, столкнувшись с корпусом танкера. Единственным следом этого героического поступка было небольшое облачко обломков и пыли, мгновенно рассеявшееся по воде. Танкер продолжал двигаться к цели, словно слон, не обращающий внимания на укусы москитов.

Доувер выпрямился во весь рост, не замечая струи крови, хлынувшей из раны под левым коленом. Нос танкера поравнялся с полотном моста.

— Господи, не оставь рабов твоих в этот страшный час! — взмолился адмирал. — Спаси и помилуй всех нас и ниспошли на супостата гром небесный. Если он пройдет мост, всем нам полные кранты, господи!

Последние слова едва успели слететь с его губ, как вдруг из-под кормы танкера взметнулся многометровый столб воды. Доувер не поверил собственным глазам, увидев, как нос гигантского судна начал сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее разворачиваться в сторону от моста.

51

— Этот долбаный танкер похож на пляж, где разлеглись в ряд восемь беременных женщин, — с отвращением произнес Джимми Флетт, стоя у штурвала своего судна, быстро догоняющего «Монгольского воина».

— Вертолет, два катера и два истребителя уничтожены или полностью выведены из строя за каких-нибудь двадцать минут, — подытожил Джордино, хмуро глядя на обломки, в изобилии плавающие в воде. — Этот монстр куда страшнее, чем кажется на первый взгляд.

— Им уже не остановить его, — заметил Питт, наведя бинокль на танкер, продолжающий двигаться в направлении Манхэттена.

— Сейчас он приблизительно в тысяче ярдов от моста, — добавил Джимми. — Пожалуй, самое время начать погружение и заняться им вплотную.

— У нас есть только одна попытка, — предупредил Джордино. — Если мы потерпим неудачу, другой возможности не будет. Скорость танкера слишком велика. Мы просто не успеем всплыть, обогнать его и снова погрузиться для повторного удара. К тому времени чертова посудина окажется уже далеко за мостом.

— Значит, нам придется добраться до него с первого раза, только и всего, — улыбнулся Питт.

«Искатель кораллов» летел по волнам, как плоский камешек, запущенный рукой умелого метателя. Питт перевел бинокль на горящие катера береговой охраны. «Уильям Ши» медленно ковылял в сторону Бруклина. Судьба «Тимоти Ферма» тоже не внушала серьезных опасений. Малые спасательные суда береговой охраны уже собрались вокруг него, чтобы забрать раненых и убитых и направить на борт экспертов для определения характера повреждений. Суда департамента пожарной охраны Нью-Йорка окатывали мощными струями воды все еще охваченные огнем секции.

«Жаль, что мы опоздали, — подумал Питт. — Кто знает, может, нам и удалось бы помешать этому разгрому».

Он сознательно разыгрывал уверенность в успехе, стараясь внушить оптимизм Джордино и Флетту, но сам в глубине души испытывал леденящий страх перед возможной неудачей. В то же время Питт твердо решил во что бы то ни стало помешать танкеру войти в верхнюю гавань, пусть даже ценою жизни своей и своих друзей.

Назад пути не было. Все колебания и сомнения остались позади. Кроме того, он был уверен, что Омо Канаи находится на борту танкера. Настало время платить по старым счетам.

Питт внимательно обследовал в бинокль изрешеченную снарядами рулевую рубку «Монгольского воина», но не обнаружил в ней ни души. Все другие повреждения были незначительными. Оказавшись в двухстах ярдах от правого борта танкера, Флетт снизил скорость и включил помпы балластных цистерн. Погружение прошло намного быстрее, чем рассчитывал Питт. Оказавшись под водой, Флетт увеличил скорость до максимума. Операция вступила в решающую фазу, в которой не было места ошибке.

Ал остался на мостике рядом с Флеттом, а Питт спустился в наблюдательный пункт на носу корабля и уселся у обзорного иллюминатора. Включив переговорное устройство в режиме громкой связи, он вызвал капитана.

— Как слышимость, Джимми? — осведомился он.

— Слышим тебя прекрасно, — первым отозвался Джордино. — Прямо как в концертном зале.

— Находимся в ста пятидесяти ярдах от танкера, — доложил Флетт.

— Видимость не более сорока ярдов, — с сожалением констатировал Питт. — Повнимательнее наблюдайте за радаром.

— На экране монитора имеем картинку танкера, — добавил итальянец. — Чуть позже сообщу, с какой частью корпуса мы войдем в контакт.

Прошло долгих три минуты, прежде чем из динамика снова донесся голос Флетта:

— До танкера сто ярдов. Видим его тень на поверхности воды.

Питт уже и сам мог слышать шум двигателей «Монгольского воина» и ощущать турбуленцию воды у него под килем. Он напряженно вглядывался в иллюминатор, пока не увидел днище танкера в тридцати футах прямо по ходу и в десяти у себя над головой.

— Мы настигли его, — уведомил он друзей.

В тот же момент Флетт дал задний ход и остановил подлодку, чтобы не задеть рубкой киль вражеского судна.

— Опустись еще на десять футов, Джимми.

— Есть десять футов, — подтвердил Флетт, направляя «Искатель» под правый борт танкера.

Питт с замиранием сердца следил, как вырастает, перекрывая обзор, и нависает над изящным телом субмарины необъятное днище механического монстра. Шум работающих гигантских винтов постепенно усиливался. Питт мельком заметил странный выступ довольно крупного размера под килем танкера, но толком рассмотреть не успел, потому что через мгновение он исчез из вида.

Питт выступал в роли впередсмотрящего для находившегося на мостике Флетта. Только он мог точно зафиксировать момент, когда в поле зрения появятся огромные бронзовые винты. Вздымаемые со дна их вращением частицы ила затрудняли его задачу. В мутной воде видимость резко ухудшилась. Он лег на ковер и приник вплотную к стеклу иллюминатора, стараясь не пропустить момент, когда массивный стальной бивень, прикрепленный к носу лодки, окажется в непосредственной близости от корпуса танкера.

— Готов, Джимми?

— Жду команды, Дирк, — спокойно ответил Флетт.

— Ты должен засечь винт правого борта через три секунды после моего сигнала.

Напряжение на борту субмарины достигло крайнего предела. Мозг и тело Питта слились воедино, вибрируя в унисон, как натянутые струны. Костяшки пальцев, сжимающих микрофон, побелели. И вот наконец за стеклом иллюминатора показалась белая круговерть кипящей воды.

— Начинай! — крикнул он.

Флетт отреагировал молниеносно. Он подал лодку вперед, дождался толчка при соприкосновении носового-бивня с кормой танкера, после чего сразу же дал полный назад, от души надеясь, что не промахнулся.

Питт видел, как магнитная мина присосалась к обшивке корпуса танкера. Теперь осталось только молиться, чтобы ее не сбросило под напором воды, закручиваемой лопастями винтов в стремительный, бурлящий водоворот.

Флетт и Джордино замерли в напряженном ожидании. На какое-то мгновение им показалось, что они опоздали и через секунду мощные винты танкера изрубят на мелкие кусочки корпус подлодки и их тела вместе с ним. Отсек, где находился Питт, отделяло от вращающихся с бешеной скоростью лопастей всего несколько футов, когда мощный поток воды подхватил субмарину и отбросил в сторону с той же легкостью, с какой торнадо вырывает с корнем оказавшиеся на его пути деревья.

Все еще боясь поверить в удачу, Питт оставался на полу кабины. Прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем белая стена пены скрылась из виду, а пульсирующий громовой рокот двигателей танкера начал постепенно стихать.

— Нам здорово повезло, парни, — устало произнес он, поднимаясь на ноги.

— Как ты думаешь, мы уже на безопасном расстоянии?

— Если корпус лодки выдерживает давление воды на глубине в тысячу футов, выдержит и ударную волну от взрыва в ста ярдах от него.

Джордино, сжимающий в руках пульт дистанционного взрывателя, с мстительной усмешкой на губах ткнул пальцем в кнопку. Сначала послышался глухой звук, как будто хлопнула пробка от шампанского, а в следующее мгновение лодку закрутило волной и потащило назад. Спустя несколько секунд волнение улеглось, и наступила тишина.

Питт просунул голову в дверь рулевой рубки.

— Всплывай, Джимми, поглядим на результаты нашей маленькой диверсии. А мы с тобой, Ал, как только окажемся на поверхности, подготовим второй заряд.

Теряясь в догадках по поводу причин подводного взрыва, адмирал Доувер с огромным облегчением наблюдал, как зловещая махина смертоносного танкера изменила направление движения и, описав широкую дугу, легла на обратный курс. Он еще не знал и не догадывался, что это дело рук Питта и Джордино. Все находившиеся на борту «Уильяма Ши» были слишком заняты, чтобы обратить внимание на необычного вида судно, прежде чем оно ушло под воду. Взрыв магнитной мины проделал восьмифутовую пробоину в корме и разнес вдребезги правый винт. Главный механик танкера не успел вовремя сориентироваться и заглушить двигатель, что привело к непоправимым последствиям. Поврежденное в перестрелке с катерами рулевое управление окончательно вышло из строя, а руль заклинило под углом сорок пять градусов. Поскольку винт левого борта продолжал работать, танкер стало разворачивать в сторону Стейтен-Айленда. Теперь у команды осталось только две альтернативы: либо застопорить машину и дрейфовать по течению обратно в море, либо нарезать круг за кругом.

«Худшее позади, — подумал Доувер. — Дьявольский замысел потерпел крах. Но что, если безумный капитан танкера все-таки решит взорвать резервуары с газом, зная, что нанесет городу миллиардный ущерб и погубит тысячи человеческих жизней?» Проиграв вчистую морское сражение с «Монгольским воином», адмирал внутренне смирился с неизбежностью трагедии, но сейчас, после столь чудесного и неожиданного избавления, он молил Господа, чтобы тот не допустил случиться даже такому, неизмеримо меньшему несчастью.

Если адмирал Доувер был приятно удивлен тем, что гигант неожиданно изменил курс, то Омо Канаи пребывал в полном замешательстве. Хотя он и слышал звук взрыва под днищем танкера, но не понимал, как это могло случиться, если в радиусе нескольких миль не было ни одного военного корабля или самолета. Когда танкер начал поворачивать, он бросился звонить в машинное отделение.

— Немедленно лечь на прежний курс! — приказал он. — Почему мы крутимся на месте?

— Мы потеряли винт по правому борту из-за какого-то взрыва, — сообщил главный механик. — Я не успел заглушить второй двигатель, вот его и развернуло.

— Маневрируй рулем.

— Невозможно. Руль был частично поврежден еще раньше, возможно, прямым попаданием снаряда, а от взрыва его и вовсе перекосило.

— Что за сказки ты мне тут рассказываешь?! — взвился Канаи, впервые за много лет потеряв самообладание.

— У нас только два выхода, — терпеливо объяснил чиф. — Либо по-прежнему крутиться на месте, либо заглушить двигатели и лечь в дрейф. В любом случае мы уже никуда не попадем.

Это был конец, но Канаи все еще отказывался признать поражение.

— Мы почти у цели. Мы достигли моста.

— Уверяю вас, что с подобными повреждениями мы не продвинемся ни на дюйм. И чем скорее вы это поймете, тем лучше.

Дальше спорить не имело смысла. Канаи вернулся на капитанский мостик, кипя от злости и разочарования. Подумать только, всего несколько сотен ярдов отделяло его от успеха, и такой провал! Сжимая кулаки в бессильном гневе, он огляделся вокруг. Взгляд его упал на небольшое судно необычной конфигурации, напоминающее частную яхту.

Скорее всего, через минуту Канаи и думать бы забыл о странном суденышке, но оно вдруг прямо у него на глазах начало погружаться под воду. Тогда он наконец-то понял, что произошло, и едва не задохнулся от ярости. Схватив телефонную трубку, Канаи прохрипел в микрофон:

— Немедленно начать ракетный обстрел неизвестного подводного судна за кормой!

— О'кей, Джимми, — произнес Питт. — Мы все-таки заставили его остановиться. Теперь осталось только пустить ко дну этот гипертрофированный газовый баллон.

— Надеюсь, эти сучьи дети не успеют опередить нас и взорвать свое корыто раньше, чем это сделаем мы, — пробормотал Флетт, лихорадочно орудуя кнопками пульта управления.

Доведя скорость до тридцати узлов, он вторично направил лодку в сторону танкера. Если старый капитан и колебался, это никак не отражалось на его грубоватом лице. Он выглядел так, как будто впервые за многие годы испытывал подлинное удовольствие.

Сейчас Флетт чувствовал себя намного спокойнее. На этот раз ничто вроде бы не угрожало его драгоценному судну. Он постоянно сверялся взглядом с экраном радара, чтобы не ошибиться в прокладке курса для повторной атаки танкера.

— Где ты собираешься воткнуть ему перо в задницу на этот раз? — осведомился капитан.

— Аккурат под машинным отделением. Нам совсем ни к чему, чтобы танкер взлетел на воздух, уничтожив все живое в радиусе двух миль.

— А последний, третий заряд?

— Примерно в той же точке, но по правому борту. Получив две такие пробоины, танкер быстро пойдет ко дну.

— Винтов теперь можно не опасаться, так что справимся в два счета, — хвастливо выпятил грудь Джордино.

— Цыплят по осени считают, — охладил его пыл Питт. — А полную гарантию может дать только страховой полис.

52

— Как говаривал Джон Милтон Хей: «Счастливчик тот, кто знает точно, когда пора убраться срочно», — процитировал Джимми Флетт, когда ракета, выпущенная с танкера, едва не задев рубку подлодки, взорвалась в сотне футов от них.

— Пора, а то ведь и накрыть могут ненароком, — согласился Питт.

— Должно быть, они сильно разозлились, когда поняли, что это мы проделали дыру у них в заднице, — ввернул итальянец.

— Похоже, танкер полностью потерял ход и с трудом держится на плаву, — сказал Джимми.

— Их крысино-гадючьей команде пора бы уже делать ноги, — заметил Джордино. — Странно, почему они не спускают на воду спасательные шлюпки?

Едва вода сомкнулась над крышей рубки, Флетт увеличил до максимума скорость погружения, одновременно круто развернув «Искатель» вправо. И как раз вовремя. Вторая ракета угодила аккурат в то место, где они только что находились.

Еще одна ракета взорвалась при ударе об воду, но на этот раз на значительном расстоянии от подводного судна. Погрузившись, оно стало невидимым для врагов. Пенный кильватерный след, оставляемый винтами лодки, рассасывался раньше, чем достигал поверхности. «Гадюки» потеряли последний шанс отомстить обидчикам.

Убедившись, что все идет по плану, Питт вернулся на свой наблюдательный пост и погрузился в раздумья. Если учесть, что танкер сильно поврежден и сейчас лежит в дрейфе, вторая попытка, пожалуй, должна оказаться проще первой. Но и в словах Ала есть доля истины. Здраво рассуждая, «Гадюкам» здесь больше нечего ловить, им остается только спасаться бегством. Но почему тогда, черт возьми, они не спускают шлюпки? Не собираются же они добираться до берега вплавь.

Темный силуэт гигантского корпуса возник за стеклом иллюминатора. Выполнить задуманный маневр действительно оказалось значительно проще, чем в первый раз. Можно было едва ли не вплотную приблизиться к обездвиженному танкеру, уже не опасаясь его могучих винтов.

— Мы на месте, Джимми, — предупредил Питт.

Флетт изменил курс лодки и на малой скорости двинулся параллельно правому борту «Монгольского воина». Затем еще сбросил скорость и направил судно к корме, где находилось машинное отделение.

Джордино, внимательно следивший за экраном радара, медленно поднял руку, затем резко дал отмашку:

— Стоп! Теперь поднимись до глубины тридцать футов.

Флетт мастерски выполнил маневр, пока бивень лодки со смертоносным грузом на конце не оказался напротив той секции корпуса, где, по их расчетам, размещалось машинное отделение. Чтобы прикрепить магнитную мину к стальной плите, потребовалось совсем немного времени, после чего капитан немедленно дал задний ход.

Когда лодка оказалась в безопасной зоне, Джордино, как и в первый раз, нажал кнопку на пульте дистанционного управления.

— Коварному врагу нанесен еще один смертоносный удар, — прокомментировал Флетт, искусно подражая голосу доктора Геббельса. — Новейшее оружие возмездия проделало в стенах его цитадели большую брешь, чем это сделала бы любая современная торпеда.

После успешного завершения второго этапа операции Питт в очередной раз поднялся по трапу в рубку:

— Джимми, на твоей лодке имеется аварийная спасательная камера?

Флетт кивнул:

— Конечно. Согласно международному морскому законодательству, каждое коммерческое подводное судно должно иметь подобную камеру.

— Гидрокостюмы для подводных погружений законодательством тоже предусмотрены?

— Целых четыре и с полным снаряжением. Приготовлены для будущих пассажиров на тот случай, если они изъявят желание понырять.

Питт бросил вопросительный взгляд на Джордино:

— Ал, а не совершить ли нам небольшую подводную прогулку?

— Я как раз хотел предложить тебе то же самое, — улыбнулся Джордино. — Лучше немного поработать под водой, чем рисковать заполучить еще одну ракету на свою голову.

Дорожа каждой минутой, они решили не тратить время на долгие приготовления и натянули резиновые костюмы прямо на шорты. На то, чтобы выбраться из субмарины, закрепить мину на носу лодки и вернуться назад, им потребовалось меньше семи минут. И хотя температура воды была всего шестьдесят пять градусов по Фаренгейту, они успели за это время окоченеть от холода и горько пожалеть о том, что поленились надеть теплое белье.

Как только друзья вернулись в переходной отсек и закрыли за собой внешний люк, Флетт повел свой подводный корабль в последнюю атаку. Насосы еще не успели откачать воду, а он уже прикрепил мину к борту танкера и отошел на безопасное расстояние.

— Отличная работа, Джимми, — похвалил Питт, одобрительно похлопав его по плечу.

— Не люблю понапрасну терять время, — улыбнулся Флетт.

Стянув с себя мокрый костюм, Джордино в одних шортах уселся в кресло и взял в руки пульт дистанционного управления. По команде Питта он нажал кнопку и проделал еще одну здоровенную дырищу в кормовой части танкера.

— Может, всплывем и полюбуемся на дело рук своих? — предложил Джимми.

— Погоди. Есть еще одно дело, которое следует завершить, — сказал Питт.

Когда прогремел второй взрыв, палуба на капитанском мостике содрогнулась прямо под ногами Канаи. Тем, кто продолжал наблюдать за танкером с берега, с прогулочных лодок и с моста, было отчетливо видно, что он стал заметно оседать на корму.

После первого взрыва Канаи еще сохранял надежду на удачное завершение операции, хотя на что он рассчитывал, наверное, не смог бы объяснить и он сам. Последующие взрывы решили судьбу танкера: он был обречен пойти ко дну в нижнем заливе, где глубина достигала двухсот футов.

Канаи сидел на стуле в рулевой рубке и вытирал кровь, струившуюся из глубокой раны на лбу, нанесенной осколком разлетевшегося вдребезги ветрового стекла.

Машины танкера остановились еще несколько минут назад. Оставалось только надеяться, что главный механик и его люди успели покинуть машинное отделение до того, как туда хлынули тонны забортной воды. Прижав полотенце ко лбу, Канаи прошел в штурманскую рубку и бросил взгляд на панель дистанционного управления. Помедлив немного, он поставил таймер на двадцать минут, не подумав о том, что танкер может затонуть, прежде чем сработает взрывное устройство, заложенное под резервуарами с пропаном. Затем перевел рукоятку взрывателя в положение готовности.

Хармон Керри вошел внутрь и тяжело плюхнулся на соседний стул. Кровь сочилась из дюжины ран, но он, казалось, не замечал этого. Глаза его остекленели, он судорожно ловил воздух широко открытым ртом.

— Ты что, бежал? Не мог воспользоваться подъемником? — спросил Канаи из чистого любопытства.

— Чертов лифт вышел из строя, — прохрипел Керри. — Мне пришлось карабкаться по трапу все десять пролетов, чтобы понять, в чем дело. Кабель перебило, но я кое-как отремонтировал его. Думаю, теперь мы сможем спуститься вниз, на один раз его должно хватить.

— Почему ты пришел ко мне? Мог ведь отправиться сразу к лодке?

— Я не собираюсь смываться без вас.

— Спасибо за лояльность.

— Вы включили взрывное устройство?

— Да, в нашем распоряжении двадцать минут.

— Нам чертовски повезет, если мы успеем убраться за это время на безопасное расстояние, — проворчал Керри, стараясь не смотреть на шефа.

Танкер ощутимо заваливался на корму, крен достиг уже десяти градусов.

— Что с нашими людьми?

— Насколько мне известно, все оставшиеся в живых уже покинули свои посты и подались в трюм, поближе к субмарине.

— Тогда и нам здесь больше нечего делать.

Канаи бросил взгляд на тела, распростертые на полу вокруг него. Один тяжело раненный наемник еще дышал, но Канаи рассудил, что тот все одно уже покойник, перешагнул через тело и направился к лифту. По пути он еще раз взглянул на таймер. Красные цифры на табло отсчитывали минуты и секунды, оставшиеся до взрыва. По крайней мере, нельзя сказать, что их миссия закончилась полным провалом.

«Ущерб так или иначе должен быть немалым и какое-то количество смертей все же лучше, чем ничего», — цинично подумал он.

Керри нажал нужную кнопку, и лифт, скрипя и вздрагивая, медленно пополз вниз. К тому времени, когда они достигли открытого люка подлодки, вода в трюме уже доходила до колен. Главный механик, весь лоснящийся от пота и машинного масла, поджидал их.

— Спускайтесь быстрее, или лодку зальет. Танкер идет ко дну и куда быстрее, чем хотелось бы.

Канаи был последним спустившимся через люк в пассажирский отсек. Шесть человек, трое из них раненые, сидели на своих местах, один против другого. Все, что осталось от его команды.

Закрыв за собой люк, Канаи вместе с механиком прошли в рубку. Он уже готов был включить двигатели, когда сквозь стекло иллюминатора увидел странное судно, скользящее в мутной воде в нескольких метрах от них. В первый момент он подумал, что это частная яхта, затонувшая в ходе недавнего боя, но тут же сообразил, что это и есть та самая подводная лодка, причинившая им столько неприятностей. Когда она приблизилась почти вплотную, Канаи заметил толстый металлический стержень, выступающий из ее носовой части. Слишком поздно он догадался об истинном назначении этого странного устройства.

Таинственная субмарина сделала поворот и с ходу протаранила своим бивнем механизм крепления, намертво заклинив его. Лицо Канаи покрылось смертельной бледностью и сделалось похожим на гипсовую маску. Он изо всех сил потянул на себя рукоятку управления системой сброса, но безрезультатно. Проклятый механизм не действовал. Штифты креплений застряли в гнездах, продолжая удерживать лодку Канаи под днищем тонущего танкера.

— Какого черта ты тянешь?! — заорал механик, от страха позабывший о субординации. — Ради бога, отцепляйся скорее, или нас здесь похоронит вместе с этим проклятым танкером!

К этому времени подводные суда настолько сблизились, что Канаи смог разглядеть черты лица человека за стеклом иллюминатора в носовой части чужой субмарины. Но что это? Нет, не может быть! Знакомые зеленые глаза, вьющиеся черные волосы и сатанинская усмешка на губах... Нечеловеческий вопль вырвался из глотки Канаи:

— Снова Питт!!!

Питт, в свою очередь, с нескрываемым любопытством вглядывался в лицо архизлодея, за которым гонялся столько времени.

Спустя несколько минут корма танкера глухо ударилась о дно, подняв целые тучи ила. Следом за ней стала медленно оседать и передняя часть корпуса. Лишь несколько футов отделяло наемников от ужасной участи быть похороненными под колоссальной тяжестью огромного танкера.

Животный страх перед смертью сменился дикой яростью. Канаи все еще продолжал бесноваться перед иллюминатором и грозить кулаком Питту, когда корпус танкера начал вдавливать лодку в многометровый слой ила, скопившегося на дне залива. В ответ Питт широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и приветливо помахал рукой.

Через несколько секунд подводная лодка с остатками команды «Гадюк» перестала существовать. Джимми Флетт, не желая рисковать, поспешно вывел «Искатель» из опасной зоны.

Канаи умер, еще не зная, что взрывное устройство, заложенное под резервуарами со сжиженным газом, так и не сработало. Снаряд, выпущенный из двадцатипятимиллиметрового орудия «Тимоти Ферма», катера береговой охраны, попал в рулевую рубку танкера и перебил кабель, ведущий к детонаторам от часового механизма.

Героическая смерть моряков береговой охраны была не напрасной!

53

12 августа 2003 года

Амьен, Франция

Серебристый «роллс-ройс» величественно двигался по улицам Амьена.

Расположенный в долине реки Соммы, к северу от Парижа, город был заложен на месте деревни с одноименным названием, существовавшей здесь задолго до того, как в этих краях обосновались римляне. Этот край был ареной жестоких битв во времена кельтских племен, римских легионов, наполеоновских и обеих Мировых войн, когда его дважды оккупировали немцы, но сегодня ничто не напоминало о кровавом прошлом.

Миновав городской собор постройки тринадцатого века — грандиозное сооружение, сочетающее в своей архитектуре романский и готический стили, — автомобиль свернул к берегу реки, где местные фермеры торговали скромными продуктами своего труда.

Джулиан Перлмуттер никогда не путешествовал, как все люди. Он презирал самолеты и аэропорты, предпочитая им комфортабельные морские суда, и всегда возил с собой свой коллекционный «роллс-ройс» выпуска 1955 года и личного шофера Хьюго Малхолленда.

Миновав исторический центр города, автомобиль свернул на проселочную дорогу и, проехав по ней около мили, остановился у большого особняка, окруженного высокими каменными стенами, увитыми виноградом. Выйдя из машины, шофер произнес несколько слов в микрофон переговорного устройства, после чего железные створки ворот медленно разошлись в стороны.

Джулиан Перлмуттер не спеша вылез из машины и, тяжело опираясь на свою трость, поднялся по ступеням каменной лестницы. Он позвонил. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился высокий, худощавый человек с приятным интеллигентным лицом и гривой седых волос. Поклонившись гостю, он протянул ему тонкую холеную руку:

— Мсье Перлмуттер, добрый день. Я Поль Эро.

— Доктор Эро, — сказал Перлмуттер, осторожно пожимая протянутую ему руку своей мощной пухлой дланью, — для меня большая честь встретиться с уважаемым президентом «Общества Жюля Верна».

— Я чрезвычайно польщен вашим визитом и счастлив тем обстоятельством, что именно мне доводится принимать столь известного историка в доме нашего знаменитого соотечественника.

— Очаровательный дом, должен заметить.

Эро провел Перлмуттера через просторный холл в большую библиотеку, насчитывающую более десяти тысяч томов.

— Здесь собраны все книги самого Жюля Верна и все, что было написано о нем, вплоть до его смерти. Более поздние работы, посвященные его творчеству, находятся в соседнем помещении.

Перлмуттер выразил должное восхищение. Хотя размеры коллекции действительно впечатляли, она все же была раза в три меньше его собственного собрания книг по морской истории. Он прошел в отдел, где хранились рукописи писателя, но тактично не притронулся ни к одной из них.

— Это его неопубликованные материалы?

— Вы весьма проницательны. Да, здесь хранятся рукописи, которые он не успел закончить либо не счел достойными быть напечатанными.

Эро указал на большую софу у окна, выходящего в сад.

— Прошу садиться. Что вы предпочитаете — чай или кофе?

— Кофе, если вас не затруднит.

Эро сделал распоряжение и присел напротив гостя.

— Итак, Джулиан... Кстати, вы не возражаете, если я буду вас так называть?

— Как вам угодно. Хотя мы встретились несколько минут назад, фактически мы знакомы много лет.

— Каким образом я могу помочь вашим научным изысканиям?

— Меня интересует история капитана Немо и его подводной лодки «Наутилус».

— Вы имеете в виду «20 000 лье под водой»?

— Нет, просто капитана Немо и его лодку.

— Это один из величайших плодов фантазии мэтра.

— Может быть, не только фантазии?

Эро недоуменно поднял брови:

— Боюсь, что не понимаю вас.

— У меня есть друг, который считает, что капитан Немо не просто придуманный Верном литературный персонаж. Он полагает, что у него имелся вполне реальный прототип.

Выражение лица Эро не изменилось, но Перлмуттер готов был поклясться, что уловил странное мерцание в его голубых глазах.

— Боюсь, я не могу помочь вам в развитии этой теории.

— Не можете или не хотите?

Вопрос был бестактным, но, чтобы как-то смягчить возможное неблагоприятное впечатление, Перлмуттер сопроводил его благожелательной улыбкой.

По лицу Эро пробежала тень неудовольствия.

— Должен сказать, что вы не единственный, кто выступал в моем присутствии со столь невероятным предположением.

— Невероятным, но довольно интригующим.

— Хорошо, допустим. Каким образом я могу помочь вам?

— Позвольте мне поработать в ваших архивах.

Эро успокоился, по-видимому, он ожидал чего-то другого.

— Можете работать в этой библиотеке сколько угодно.

— У меня есть еще одна просьба. Вы не позволите моему шоферу помогать мне? В мои годы и при моей комплекции трудно карабкаться по лестницам, чтобы доставать книги с верхних полок.

— Разумеется. Не сомневаюсь, что ему вполне можно доверять, но в этом случае вы берете на себя всю ответственность за возможные последствия.

«Другими словами, ответственность за возможные повреждения или пропажу книг и рукописей», — подумал Перлмуттер, но вслух произнес совсем другое:

— Само собой разумеется, Поль. Я обещаю вам, что мы оба будем очень осторожны.

— Тогда, с вашего позволения, я покину вас. Если у вас возникнут другие вопросы ко мне, меня всегда можно найти в офисе наверху.

— Последний вопрос, Поль.

— Я вас слушаю.

— Кто составлял каталог библиотеки?

Эро улыбнулся:

— Разумеется, сам Жюль Верн. Каждая книга, рукопись или документ находятся там, где он оставил их в день своей смерти. Я обязательно предупреждаю каждого, выразившего желание поработать в библиотеке или архиве, о том, что все материалы должны быть возвращены на то место, откуда они были взяты.

— Очень интересно, — заметил Перлмуттер. — Все материалы находятся на одном месте в течение уже девяноста восьми лет. Здесь есть над чем подумать.

Как только Эро закрыл за собой дверь библиотеки, Малхолленд задумчиво посмотрел на хозяина:

— Вы заметили, сэр, реакцию доктора Эро в тот момент, когда вы предположили, что капитан Немо и его подводная лодка существовали на самом деле?

— Да, доктор Эро был определенно выбит из колеи. Хотел бы я знать, что именно он скрывает?

— Вы еще не решили, сэр, с чего начать? — осведомился Малхолленд. — Между прочим, вы сидите здесь уже четыре часа и пока не притронулись ни к одной книге.

— Терпение, Хьюго, — мягко сказал Перлмуттер. — То, что мы ищем, не может лежать на видном месте, иначе другие исследователи нашли бы это много лет назад.

— Судя по тому, что я читал о нем, Верн был человеком сложным и многогранным.

— Я мог бы поспорить с подобной формулировкой, поскольку сам его великим писателем не считаю, но он, несомненно, обладал богатым воображением. Ты, наверное, знаешь, что он считается основателем жанра научной фантастики?

— А как же тогда Герберт Уэллс?

— Уэллс написал свою «Машину времени» спустя тридцать лет после того, как Верн опубликовал «Пять недель на воздушном шаре».

Перлмуттер устроился на софе поудобнее и продолжил изучение полок с книгами. Для человека его возраста он обладал удивительно острым зрением и из центра комнаты мог свободно прочесть название любой книги, за исключением тех редких случаев, когда название либо совсем стерлось, либо было оттиснуто на корешке очень мелкими буквами. Он не обращал особого внимания на книги или рукописи писателя. Куда больше его интересовали полки с его записными книжками.

— Следовательно, вы полагаете, что у Верна была некая готовая концепция, которая и легла в основу его романа? — спросил Малхолленд, пододвигая к себе чашечку кофе, которую Эро собственноручно принес в библиотеку.

— Верн всегда любил море. Он вырос в приморском городе Нанте и даже как-то попытался сбежать из дома, чтобы устроиться юнгой на маленькое парусное судно, но отец отыскал его и заставил вернуться домой. После того как он добился успеха в литературе, он поменял несколько яхт, на которых ходил в одиночку по всем европейским морям. В молодые годы он отправился в плавание на крупнейшем океанском лайнере того времени «Грейт Истерн». Мне кажется, что во время того плавания и могло случиться нечто такое, что много лет спустя вдохновило его на создание романа о капитане Немо.

— Если прототип Немо действительно существовал, откуда он мог получить знания, достаточные для создания подводной лодки, почти на сотню лет опередившей свое время?

— Это я и хочу выяснить. По-видимому, доктор Элмор Иген знал эту историю, но откуда он узнал о ней, остается загадкой для меня.

— Вам известно, что произошло с капитаном Немо после событий, описанных в этой книге? — спросил Малхолленд.

— Шесть лет спустя после создания первого романа Верн написал книгу «Таинственный остров», где рассказывается о том, как группа людей попадает на необитаемый остров. Неизвестный покровитель снабжает их предметами первой необходимости и помогает в борьбе с пиратами. В конце романа он приглашает их посетить заполненную водой пещеру в сердце вулканического острова. В ней они находят «Наутилус» и умирающего капитана Немо. Он предупреждает их о грядущей катастрофе. Герои счастливо избегают гибели, а остров взрывается, погребая под обломками лодку и капитана.

— Странно, что Верну потребовалось так много времени, чтобы написать продолжение истории капитана Немо.

Перлмуттер пожал плечами:

— Кто знает, что было у него на уме. Разве что он мог получить известие о смерти реального Немо много лет спустя после того, как впервые встретился с ним.

Хьюго обвел глазами полки с книгами:

— Отыскать здесь что-нибудь труднее, чем найти иголку в стоге сена.

— Для начала мы исключим книги. Все, что опубликовано, может прочитать кто угодно. Далее идут рукописи. Они изучены вдоль и поперек многочисленными исследователями творчества Верна. То же самое можно сказать и о его записных книжках.

— Что же в таком случае остается нам?

— Найти то, чего никто еще не видел, — задумчиво проговорил Перлмуттер.

— И что же это такое?

— Верн был не такой человек, чтобы хранить свои секреты в доступном для всех месте. Подобно большинству писателей, он отличался особым складом ума. Где бы ты, например, спрятал какой-нибудь предмет, чтобы его не нашли в течение сотни лет?

— Поскольку вы исключаете все книги и рукописи, собранные в этой библиотеке, речь может идти только о...

— Совершенно верно. О тайнике!

— Что вы скажете о камине? — предположил Малхолленд. — Он тоже находится здесь со времен Верна.

— Ты его недооцениваешь. Он обладал творческим умом и богатой фантазией. Оставим камин для авторов детективных историй.

— Тогда мебель или картины.

— Мебель и картины недолговечны. Они могут быть перемещены в другое место или заменены другими. Подумай о чем-нибудь более постоянном.

Малхолленд задумался на минуту и огляделся вокруг.

— Пол! — решительно высказался он.

— Скатай ковер и брось его на софу, — распорядился Перлмуттер. — Затем внимательно осмотри все щели между дощечками паркета. Особое внимание обращай на их концы. Ищи бороздки, царапины, любые следы механического повреждения.

Малхолленд опустился на колени и оставался в этом положении около получаса. Наконец он поднял голову, счастливо улыбнулся и извлек из кармана монету. Засунув ее между двумя дощечками, он приподнял одну из них:

— Эврика!

Перлмуттер осторожно опустился на колени рядом с шофером и заглянул в обнаруженное им небольшое углубление. Внутри находился маленький кожаный мешочек. Двумя пальцами он осторожно вытащил его наружу. Поднявшись с колен с помощью Малхолленда, он снова уселся на софу.

Развязав узкую вельветовую ленточку, Перлмуттер извлек записную книжку форматом не более почтовой открытки, но толщиной в три дюйма. Сдув с нее пыль, он прочел слова, тисненные на кожаном переплете:

«Жизнь и изобретения капитана Амхерста».

С благоговейным трепетом он приступил к чтению пожелтевших страниц, исписанных характерным мелким почерком Жюля Верна. Для Перлмуттера, в совершенстве владевшего шестью языками, не составило труда по достоинству оценить описание Верном приключений гениального английского ученого капитана Камерона Амхерста.

Перед его мысленным взором предстал образ удивительного человека, на много лет опередившего свое время. Два часа спустя он закрыл рукопись и с удовлетворенным видом откинулся на спинку софы.

— Обнаружили что-нибудь интересное? — вежливо поинтересовался Малхолленд.

— Ты обратил внимание на ленточку, которой был перевязан мешочек? — ответил Перлмуттер вопросом на вопрос.

Малхолленд кивнул:

— Ей не больше десяти-двенадцати лет. Если бы мешочек завязывал сам мистер Верн, за сотню лет ленточка давно бы истлела.

— Ты прав, Хьюго. Она не имеет никакого отношения к Жюлю Верну. А отсюда следует, что доктор Эро раскрыл тайну Верна много лет назад.

— Какую тайну, сэр?

Перлмуттер ничего не ответил. Несколько секунд он молча смотрел в пространство остановившимся взором, потом прошептал:

— Питт был прав!

С этими словами он закрыл глаза, глубоко вздохнул и мирно уснул.

54

Заседание комитета Конгресса по расследованию деятельности корпорации «Цербер» затянулось до позднего вечера. Кертис Мерлин Зейл больше не улыбался, все чаще поглядывал на часы и нервно ерзал в кресле. Сообщение о катастрофе в Нью-Йорке почему-то запаздывало. Сегодня он чувствовал себя далеко не так уверенно, как несколько дней назад, отвечая на вопросы члена Конгресса Лорен Смит и ее коллег.

Конгрессмен Уильям Огаст от штата Оклахома поднялся со своего места, чтобы задать очередной вопрос о повышении цен на нефтепродукты, когда Сандра Дилейдж вошла в зал и положила на стол шефа листок бумаги. Извинившись перед конгрессменом, Зейл торопливо ознакомился с содержанием переданного ему документа, бессильно откинулся на спинку кресла и бросил быстрый взгляд на главу своей администрации. Лицо Сандры было бледным и мрачным, как у владельца похоронного бюро. Прикрыв микрофон рукой, он задал ей шепотом несколько вопросов, на которые она отвечала так тихо, что никто из присутствующих не мог догадаться о содержании их беседы, после чего немедленно покинула зал заседаний.

Зейл был не из тех людей, кто легко поддается панике, но в этот момент он напоминал Наполеона после Ватерлоо.

— Прошу прощения, — сказал он, обращаясь к Огасту. — Не можете ли вы повторить свой вопрос?

Лорен чувствовала себя совершенно разбитой, но не собиралась закрывать заседание. Несколько часов назад ей стало известно о начале операции по нейтрализации «Монгольского воина», но с тех пор она не получала никаких известий.

Лорен отдавала себе отчет и в том, что Зейл утомлен не меньше, и ждала только подходящего случая, чтобы бросить в лицо своему оппоненту сведения, полученные от Салли Морз.

Конгрессмен Огаст все еще продолжал задавать свои вопросы, когда ее внимание привлекло несколько необычное поведение аудитории. Люди привставали с кресел и оглядывались на дверь. В то же мгновение чья-то рука коснулась ее плеча. Она повернула голову и увидела Дирка Питта, одетого в грязные джинсы и мятый свитер. Волосы на голове были спутаны, на щеках топорщилась трехдневная щетина. Он выглядел предельно уставшим, словно только что вернулся после восхождения на Эверест.

— Дирк, — прошептала она, — что ты здесь делаешь и почему ты в таком жутком виде?

Питт взял со стола микрофон и, бросив насмешливый взгляд в сторону Зейла, произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Считаю своим долгом сообщить всем присутствующим, что танкер со сжиженным газом, пытавшийся совершить террористический акт в гавани Нью-Йорка, в настоящий момент лежит на дне залива вместе с командой наемников в полном составе. Прошу информировать об этом мистера Зейла. Миссис Салли Морз, председатель совета директоров компании «Юкон Ойл», может выступить перед комитетом Конгресса, больше не опасаясь за свою безопасность.

С плеч Лорен как будто свалилась непомерная тяжесть. Поднявшись, она взяла микрофон:

— Леди и джентльмены, ввиду позднего времени заседание комитета закрывается до девяти часов утра, когда я намерена представить его членам важного свидетеля, который проинформирует их о преступной деятельности мистера Зейла...

— Вам не кажется, что это слишком сильно сказано? — прервал ее конгрессмен Старгис. — До сих пор нам не было представлено никаких доказательств криминальной активности вышеупомянутого джентльмена.

— Завтра вы их получите, когда миссис Морз назовет вам имена людей в Вашингтоне и других регионах страны, получавших взятки от мистера Кертиса Мерлина Зейла. Обещаю, что вам будет представлена полная информация, включая названия банков, номера счетов и хранящиеся на них суммы денег.

— Какое отношение никому не известная Салли Морз может иметь к мистеру Зейлу? — спросил Старгис, слишком поздно сообразивший, что перегнул палку.

— Она бывший член Высшего совета картеля под эгидой корпорации «Цербер». У нее имеются письменные сведения о встречах, платежах, шантаже и других преступлениях этой организации и лично ее председателя. В списке людей, который она вам представит, вы встретите немало знакомых имен.

Осознав наконец, чем грозят лично ему подобные разоблачения, Старгис резко поднялся с места и, ни с кем не попрощавшись, вышел из зала.

С молчаливого согласия присутствующих членов комитета Лорен закрыла заседание.

На галерее для посетителей начался подлинный бедлам. Репортеры всех основных средств массовой информации бросились к Лорен, Питту и Зейлу, но их усилия оказались безрезультатными.

Питт просто отмахнулся от них и проводил Лорен к поджидавшему их у входа автомобилю Агентства.

Зейл еще некоторое время молча сидел за столом, не слыша обращенных к нему вопросов и не замечая вспышек фотоаппаратов, пока с помощью полицейских не выбрался из здания Капитолия.

Может быть, только теперь он осознал всю безнадежность своего положения. Он не имел ни семьи, ни близких друзей. Омо Канаи, единственный человек, на которого он мог положиться, был мертв, как и остальные члены его команды. Было ясно, что ему предстоит окончить свои дни в федеральной тюрьме, какие бы усилия он ни приложил, чтобы остаться на свободе. Члены его картеля, спасая свои шкуры, выступят против него, и одних их показаний будет достаточно для вынесения приговора. Целая армия лучших в стране адвокатов не сможет облегчить его участь. Его состояние или то, что от него останется, будет конфисковано правительством. Бежать нет смысла. Человека его положения рано или поздно разыщут, где бы он ни нашел временное убежище: в пустыне Сахара или на необитаемом острове. В подобной ситуации у него оставался только один выход.

Он встал из-за стола, подошел к бару и налил себе бокал виски. Вернувшись на место, достал из ящика стола антикварную шкатулку, в которой хранились две маленькие пилюли, приберегаемые им на случай чрезвычайных обстоятельств: тяжелой травмы или неизлечимой болезни. Сделав последний глоток, он положил их под язык и откинулся на спинку большого кожаного кресла.

Его тело нашли на следующее утро у рабочего стола, на котором не было ни деловых бумаг, ни предсмертной записки.

55

Джордино остановил автомобиль перед зданием центрального офиса НУМА в Вашингтоне. Питт вышел из машины и наклонился к Лорен.

— В ближайшее время целая армия репортеров с телевизионными камерами возьмет в осаду твой дом в Александрии. Думаю, будет лучше, если Ал отвезет тебя прямо в мой ангар. Там, по крайней мере, тебя никто не станет искать. До следующего заседания комитета тебе лучше не показываться на людях. Да и завтра тебе потребуется целое подразделение охраны, чтобы отбиться от оравы назойливых журналистов.

Лорен высунулась из окна и благодарно чмокнула его в губы.

— Спасибо за заботу, — сказала она. — Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом.

Питт прошел прямо в кабинет адмирала, где Сэндекер и Руди Ганн уже поджидали его. Адмирал пребывал в превосходном настроении, раскуривая одну из своих особых, сделанных по специальному заказу сигар. Встав из-за стола, он сердечно пожал руку Питту.

— Замечательная работа, просто замечательная, — заявил он с энтузиазмом. — Идея использовать магнитные мины, закрепленные на конце тарана, для подводной диверсии просто превосходна. Тебе удалось разворотить корму танкера, не повредив при этом ни одного резервуара с пропаном.

— Нам здорово повезло, что все сработало, как было задумано, сэр, — скромно потупился Питт.

Ганн, в свою очередь, тоже пожал руку старому приятелю.

— Ну и заварил же ты кашу, — улыбнулся он, — а расхлебывать ее придется нам.

— Могло быть и хуже.

— Знаю, знаю. С тобой теперь и пошутить нельзя. Мы уже установили контакт с компаниями, специализирующимися на подъеме затонувших судов. Они полагают, что особых проблем у них не возникнет. Разве что сроки поджимают. Слишком оживленное судоходство в том районе. Правда, парни из береговой охраны постарались и уже установили предупредительные буи вокруг опасного места, так что как-нибудь переживем и это.

— А что с пропаном?

— С ним проблем и того меньше, — успокоил его адмирал. — Верхняя часть резервуаров находится на глубине всего тридцати футов. Для водолазов не составит особого труда установить переходные шланги и перекачать газ в любой танкер того же типа.

Сэндекер вернулся на свое место и выпустил в воздух облако голубого дыма.

— Как прошло заседание у Лорен? — поинтересовался он.

— В ближайшее время Зейла ждут серьезные неприятности.

— Попахивает тюрьмой?

— Убежден, что остаток жизни он проведет за решеткой.

— Какого еще приговора можно ожидать для человека, убившего сотни ни в чем не повинных людей ради денег и власти, — согласился Ганн.

— Боюсь, что других это не остановит, — вздохнул Питт, — и скоро появится еще кто-нибудь, мало чем отличающийся от него.

— Ладно, у нас еще будет время поговорить об этом, — заключил адмирал, — а пока отправляйся домой и отдохни как следует. Несколько дней отпуска я тебе даю. Если пожелаешь, можешь заняться на досуге поисками лаборатории Игена.

— Спасибо, что напомнили, — встрепенулся Ганн. — Дирк, тебя просил зайти Хайрем Йегер.

Когда Питт вошел в компьютерный отдел Агентства, Йегер сосредоточенно рассматривал кожаный портфель Игена. Заметив Дирка, он поманил его пальцем.

— Ты удачно выбрал время. Через тридцать секунд эта штука снова наполнится.

— Уже составил расписание?

— Это несложно. Жидкость поступает через каждые сорок восемь часов, минута в минуту.

— Появились какие-нибудь идеи на этот счет?

— Макс занимается этой проблемой, — ответил Йегер, закрывая тяжелую стальную дверь. — Вот почему я предпочитаю работать в этой комнате. Здесь абсолютно безопасное место для хранения особо ценных материалов на случай возникновения пожара. Сквозь эти стены не могут проникнуть ни радиоволны, ни микроволны, ни звук, ни свет, ни радиация — одним словом, ничего.

— И тем не менее портфель регулярно заполняется смазкой?

— Смотри сам.

Йегер сверился со своими часами и начал отсчет.

— Время! — воскликнул он.

На глазах у Питта портфель Игена стал наполняться маслянистой жидкостью, как будто поступающей из невидимого шланга.

— Это что, фокус? — спросил он.

— Ничего общего, — возразил Йегер, закрывая портфель.

— Но как это происходит?

— Макс и я в конце концов нашли ответ. Портфель Игена — своего рода приемник.

— Ничего не понимаю.

Йегер открыл стальную дверь и вернулся к своей любимой компьютерной системе. Макс, стоящая на своем обычном месте, улыбнулась при их появлении:

— Привет, Дирк. Мне не хватало тебя.

Питт рассмеялся:

— Мне бы следовало принести цветы, но ты все равно не смогла бы их удержать.

— Должна тебе сказать, что это совсем не смешно.

— Макс, — попросил Йегер, — расскажи Дирку, что мы знаем о портфеле доктора Игена.

— На решение проблемы мне потребовалось менее часа, хотя пришлось поломать голову. — Макс бросила нежный взгляд в сторону Питта. — Хайрем уже сказал тебе, что это приемник?

— Да, но приемник какого типа?

— Квантовая телепортация.

Питт недоверчиво посмотрел на нее:

— Это невозможно. Телепортация противоречит законам физики.

— Хайрем и я думали то же самое, когда приступали к анализу. Но факты упрямая вещь. В конце концов мы пришли к выводу, что похожая на нефть субстанция, регулярно появляющаяся в портфеле, сначала помещается в некую камеру, местонахождения которой мы не знаем, способную фиксировать каждую молекулу и атом. Далее она переводится в квантовое состояние, пересылается передающим устройством и возвращается в первоначальное состояние уже в приемнике, причем по количеству содержащихся в ней молекул и атомов она в точности соответствует оригиналу. Разумеется, я сильно упрощаю процесс. Для меня до сих пор остается загадкой, каким образом жидкое вещество может пересылаться сквозь твердые объекты, к тому же со скоростью света, хотя я не теряю надежды найти ответ и на этот вопрос.

— Вы хоть сами понимаете, о чем говорите? — спросил Питт недоверчиво.

— Понимаем, понимаем, — заверила Макс. — Конечно, это настоящая революция в науке, поэтому, наверное, в реальность подобного феномена не так просто поверить, но не будь таким скептиком. Впрочем, и здесь имеются свои пределы. Например, принципиально невозможно телепортировать человеческое существо. Даже если бы и было можно пересылать человека на расстояние в несколько тысяч миль и реконструировать его тело, нельзя телепортировать разум и опыт, который он накопил за время своей жизни. Такой человек вышел бы из приемной камеры с разумом новорожденного младенца. Реконструкция обычной органики несравнимо проще.

Питт вынужден был присесть, чтобы хотя бы отчасти переварить услышанное.

— Но это просто невероятно, что доктор Иген сумел создать свой двигатель и одновременно разработать практические основы телепортации! — произнес он наконец.

— Этот человек был гением, — убежденно заявила Макс. — В этом не может быть никаких сомнений. Но самое удивительное, что он сумел сделать это в одиночку, без армии ассистентов, огромных лабораторий и субсидируемых правительством программ.

— С последним твоим заявлением я спорить не собираюсь, — согласился Питт. — Он сделал это один в своей секретной лаборатории, которую мы пока так и не нашли.

— Надеюсь, вам это удастся, — сказал Йегер. — Значение его открытий еще предстоит осмыслить. Одна его система телепортации сделала бы излишними любые транспортные перевозки.

Несколько секунд Питт обдумывал слова Йегера, потом снова обратился к голограмме:

— Скажи мне, Макс, а ты располагаешь достаточным количеством данных, чтобы построить передатчик доктора Игена?

Макс печально покачала головой:

— К сожалению, нет. Хотя у меня и есть модель приемника доктора Игена, основной частью системы телепортации является передатчик. Я могу работать над этой проблемой годами и не найти решения.

Йегер развел руками:

— Увы, пока это все, что у нас есть.

— Вы оба проделали замечательную работу, — сказал Питт совершенно искренне, — и я благодарен вам за это. Теперь моя очередь искать ответы на вопросы.

По пути домой Питт заглянул в свой кабинет, чтобы навести порядок на рабочем столе, прочитать письма и ответить на телефонные звонки. Примерно через час он почувствовал, что засыпает на месте, и решил, что на сегодня с него довольно. В этот момент зазвонил телефон.

— Я слушаю.

— Дирк, — узнал он голос Перлмуттера. — Как я рад, что застал тебя.

— Джулиан! Где ты?

— В Амьене. Доктор Эро любезно позволил мне остаться в доме Жюля Верна и поработать в архивах. Мы с Хьюго нашли записную книжку писателя, спрятанную им сто лет назад.

— Ты нашел в ней ответ на мой вопрос?

— Ты был на правильном пути. Капитан Немо действительно существовал, только его настоящее имя Камерон Амхерст. Он служил капитаном королевского флота.

— Разве это был не индийский принц?

— Нет. По-видимому, Верн питал неприязнь к англичанам и изменил не только имя своего героя, но и его национальность.

— Расскажи мне его историю.

— Я как раз и собираюсь. Вот что мне удалось узнать, мой мальчик. Амхерст родился в 1830 году в состоятельной семье кораблестроителей и судовладельцев. От рождения слыл вундеркиндом, а с возрастом превратился в гениального ученого. Поступил в королевский военный флот и уже к двадцати девяти годам дослужился до капитана. Постоянно предлагал своему начальству всевозможные усовершенствования для кораблей и их двигателей. К несчастью, он был бунтовщиком по натуре. Когда консерваторы из адмиралтейства отказались даже рассматривать его предложения, он отправился в газеты, где и охарактеризовал своих обидчиков как невежественных людей, с неприязнью относящихся ко всему новому. В результате его выгнали с флота за нарушение субординации.

Верн познакомился с Амхерстом во время своего путешествия через Атлантику. Амхерст рассказал ему, что собирается построить подводную лодку, способную совершать длительные морские путешествия. Он даже набросал ее чертеж в записной книжке Верна и детально описал ему свой новый двигатель, который намеревался установить на субмарине. Нечего и говорить о том, какое впечатление он произвел на молодого Жюля Верна. Они переписывались четыре года. Затем по неизвестным причинам переписка прервалась. Верн начал писать свои романы, стал знаменитым и на какое-то время забыл об Амхерсте.

Как ты знаешь, Верн любил море, был владельцем нескольких яхт и обошел на них все моря вокруг Европы. Во время одного из путешествий у берегов Дании рядом с его яхтой всплыла гигантская подводная лодка, по форме напоминающая кита. Пока изумленный Жюль Верн наблюдал за этим чудом света, из переднего люка показался капитан Амхерст и пригласил писателя на борт своего корабля. Верн принял приглашение капитана.

— Итак, «Наутилус» все же существовал!

На другом конце линии Перлмуттер рассеянно кивнул:

— Верн узнал, что Амхерст тайно построил свою субмарину в огромной подводной пещере вблизи его родового поместья в Шотландии. Когда постройка была завершена, и подводный корабль успешно прошел испытания, Амхерст набрал команду из профессиональных моряков, не имевших семей, и ушел в море, где провел тридцать лет.

— Как долго Жюль Верн оставался на борту? — спросил Питт.

— Около двух недель.

— Но не два года, подобно героям его романа?

— За это время он успел изучить каждый дюйм субмарины Амхерста. Через несколько лет он опубликовал свои знаменитые «20 000 лье под водой», где точно описал его подводную лодку с незначительными авторскими дополнениями.

— Что же дальше случилось с Амхерстом?

— В 1895 году таинственный посланец принес писателю письмо от Амхерста. Тот сообщал, что большинство членов команды уже умерли, а сам он собирался вернуться в свое поместье в Шотландии. Однако, как выяснилось, дом сгорел во время пожара, в котором погибли все родственники капитана. Пещера, где был построен «Наутилус», обрушилась, так что возвращаться ему было некуда.

— Поэтому он и отплыл на таинственный остров?

— Нет, — сказал Перлмуттер. — Жюль Верн придумал это только для того, чтобы место упокоения Амхерста и его корабль не были найдены. В письме говорилось, что Амхерст нашел такую же подводную пещеру на реке Гудзон в штате Нью-Йорк, которая и станет гробницей для него и его «Наутилуса».

Питт вздрогнул и напрягся.

— На реке Гудзон? — переспросил он.

— По крайней мере, так написано в записной книжке Жюля Верна.

— Джулиан?

— Да?

— Я благодарен тебе до гроба.

Перлмуттер издал звук, напоминающий довольное кудахтанье:

— Мой дорогой мальчик, во-первых, я пока не собираюсь умирать, а во-вторых, учти, что мои запросы весьма велики.

56

Утренний туман висел над голубой лентой реки, как во времена викингов. Видимость не превышала ста ярдов, и маленькие прогулочные яхты и катера, обычно заполоняющие реку по выходным дням, еще оставались у причалов. Только одно небольшое суденышко, несмотря на туман, непрерывно курсировало вдоль берега у базальтовых скал. Катер принадлежал НУМА, был оборудован по последнему слову техники и предназначался для проведения научных работ в прибрежных водах.

Катер двигался со скоростью в четыре узла, так как тащил за собой чувствительный сенсор, сигналы от которого непрерывно поступали на цветной дисплей, демонстрируя в трех измерениях дно реки у основания базальтового обрыва. У дисплея дежурил Джордино, тщательно фиксирующий любое изменение рельефа дна.

Обязанности рулевого были доверены Келлй, лучше других знавшей эти места. Выглядела девушка великолепно, и Джордино трудно было удержаться от соблазна время от времени, оторвавшись от дисплея, бросить быстрый взгляд на ее упругие ягодицы, туго обтянутые шортами.

У Питта, сидевшего на носу катера, такой возможности не было, и он ограничивался тем, что изучал в морской бинокль скалы, отвлекаясь от этого занятия только для того, чтобы сделать глоток кофе из стоящего в ногах термоса.

— Через двести ярдов мы пройдем мимо фермы отца, — объявила Келли.

— Что у тебя, Ал? — спросил Питт.

— Камни и ил, — коротко ответил Джордино, — ил и камни.

— Обрати внимание на возможность оползня.

— Ты думаешь, вход в пещеру постаралась перекрыть природа?

— Скорее, здесь мог поработать человек.

— Если Амхерсту удалось провести лодку внутрь, здесь должна быть большая подводная расщелина.

— Весь вопрос в том, существует ли она по сей день, — проворчал Питт, не отрывая глаз от бинокля.

— А ныряльщики не могли найти ее? — спросила Келли.

— Разве что случайно. Здесь нет интересных объектов для поисков, а для подводной охоты на реке есть места и получше.

— Осталось сто ярдов, — предупредила Келли.

Питт перевел бинокль на вершину утеса, возвышавшегося на триста пятьдесят футов над уровнем воды, и увидел за кромкой крышу дома доктора Игена. Он наклонился вперед и принялся внимательно изучать поверхность обрыва.

— Вижу следы оползня, — объявил он через несколько секунд, указывая на нагромождение камней у подножия утеса.

Джордино бросил быстрый взгляд в направлении, указанном Питтом, и посмотрел на записывающее устройство.

— У меня пока ничего нет, — сообщил он.

— Келли, отведи катер подальше от берега, — приказал Питт. — Это даст возможность сенсору под более выгодным углом прощупать скальное подножие под водой.

Келли бросила взгляд на дисплей эхолота:

— Утес круто обрывается в воду у берега, после чего дно полого понижается к середине реки.

— У меня по-прежнему ничего, — доложил Джордино, — никаких признаков расщелины.

— А у меня, кажется, что-то есть, — сообщил Питт.

— Что именно? — встрепенулся Джордино, поднимая голову.

— Похоже, здесь поработал человек.

— Надписи? — спросила Келли, бросая взгляд на обрыв.

— Нет, — ответил Питт, — больше похоже на следы от долота.

— Но никаких признаков подводного туннеля или пещеры, — пробурчал Джордино.

Питт покинул свой наблюдательный пост и подошел к приятелю.

— Вытаскивай сенсор. Мы бросим здесь якорь.

— Думаешь, нам стоит понырять, чтобы обнаружить расщелину? — спросил Джордино.

Питт еще раз осмотрел крутой обрыв:

— Мы находимся точно под рабочим кабинетом доктора Игена. Если здесь есть пещера, она должна быть где-то поблизости. Нужно проверить.

Пока Джордино возился с сенсором и якорем, Келли подвела катер поближе к берегу и заглушила мотор.

— Вас устроит такая парковка? — осведомилась она с милой улыбкой.

— Лучше не бывает, — похвалил ее Питт.

— Можно я отправлюсь с вами? Я прошла подготовку на Багамах.

— Сначала мы с Алом. Если что-нибудь найдем, я вернусь за тобой.

Глубина в месте стоянки катера не превышала десяти футов, поэтому Питт решил ограничиться легким гидрокостюмом, перчатками, маской и ластами, чтобы обеспечить себе максимальную маневренность на тот случай, если придется работать среди скал.

— Давай для начала обойдемся без аквалангов, — предложил он Джордино. — Для предварительного осмотра дна и основания утеса они нам вряд ли понадобятся.

Джордино кивнул и первым ушел под воду. Питт последовал за ним. Вода оказалась прохладнее, чем они ожидали, зато видимость была превосходной. Дно реки было обильно усыпано обломками камней самого разного размера. На отдельных участках они образовывали настоящий лабиринт, пробраться через который стоило немалых усилий. Питт осмотрел якорь и, убедившись, что его лапы надежно ушли в песчаное дно, вынырнул на поверхность за новой порцией воздуха.

Течение было довольно сильным, и им то и дело приходилось хвататься руками за обломки скал, чтобы их не снесло. Питт похвалил себя за то, что настоял на перчатках, иначе они давно бы поранили пальцы об острые края камней. Очень скоро они убедились в бесполезности дальнейших поисков, так как дно реки оказалось здесь слишком пологим.

Поднявшись на поверхность, они решили разделиться. Питту предстояло плыть против течения, а Джордино вниз по реке. Туман наконец рассеялся, и лучи солнца заиграли в прозрачной воде. Появились первые рыбы, которые без страха кружились вокруг Питта, словно понимая, что это странное существо слишком медлительно, чтобы представлять для них опасность.

Неожиданно он оказался над участком дна, свободным от камней, и проплыл над ним несколько раз, прежде чем понял, что наткнулся на своеобразный канал шириной около сорока футов, промытый течением в дне реки. Канал сворачивал в сторону берега, но для продолжения исследований в легких Питта оставалось слишком мало воздуха.

Подножие скалы обильно поросло водорослями, извивающимися под сильным течением, словно клубок змей Питт нашел лишь один небольшой участок, свободный от них, и уже собирался подняться на поверхность, когда заметил странные отметины на поверхности скалы. Сердце у него забилось быстрее, когда, подплыв ближе, он обнаружил, что перед ним грубое изображение собаки.

Откуда-то снизу появился крупный окунь. Заметив Питта, он резко повернул назад и исчез под выступом скалы Последовав за ним, Питт обнаружил широкую расщелину ведущую внутрь утеса. Запасшись очередным глотком воздуха, он продолжил изучение расщелины. Проплыв по ней около десяти футов, он убедился, что это и есть тот самый туннель, который они так долго искали.

Когда Джордино вернулся на катер, так и не обнаружив ничего заслуживающего внимания, Келли принимала солнечные ванны на крыше кабины. Он уже собирался присоединиться к ней, когда на поверхности появилась голова Питта.

— Я нашел туннель, ведущий внутрь горы, — крикнул он еще издали.

Других аргументов не требовалось. Не прошло и трех минут, как они плыли рядом с Питтом. Перед обрывом они задержались на несколько минут, чтобы успокоить дыхание и набрать в легкие побольше воздуха, а затем один за другим ушли под воду.

На первом отрезке пути туннель оказался довольно узким и их ласты то и дело задевали его стены. Через некоторое время, когда Келли уже стала опасаться, что ей не хватит воздуха даже для того, чтобы вернуться на поверхность, стены раздвинулись, и спустя несколько секунд их головы оказались выше уровня воды.

Они очутились в пещере колоссальных размеров, свод которой находился на высоте двухсот футов над их головами.

В полном недоумении они вертели головами из стороны в сторону, толком еще не понимая, что же они открыли.

Сверху на них уставился дракон с оскаленными клыками.

57

Грациозно склоненная голова дракона с широко разинутой пастью безмолвно смотрела вниз, словно надеясь разглядеть в глубине далекие берега родной Скандинавии. На огромном помосте, возвышающемся на четыре фута над уровнем подземного залива, стояли в ряд шесть открытых деревянных кораблей. Мощные клинья, подпиравшие их борта, помогали им сохранять вертикальное положение. Голова дракона украшала нос самого крупного из них, имевшего в длину более шестидесяти футов и стоявшего ближе остальных к краю помоста.

Корпуса были построены из дуба, и изящные линии их обводов говорили о высоком мастерстве корабелов, живших более тысячи лет назад. Длинные весла торчали сквозь отверстия в бортах, украшенных боевыми щитами. Высокие мачты с прямыми парусами в разноцветных узорах все еще возвышались на своих местах. Солнечный свет, проникающий сквозь воду в туннеле, придавал им фантастический вид.

— Викинги! — ахнула Келли. — Все это время они были рядом с нами, и никто об этом не знал.

— Ваш отец знал, — поправил ее Питт. — Прочитав наскальные надписи, он понял, что викинги основали поселение на берегу Гудзона, что и помогло ему найти проход, ведущий в пещеру с поверхности земли.

— Они на удивление хорошо сохранились, — заметил Джордино, не сводя восхищенного взгляда с боевых кораблей викингов. — Им больше тысячи лет, но, несмотря на сырость, я почти не вижу следов гниения.

— Они выглядят так, словно в любой момент готовы отправиться в новое плавание, — добавила Келли.

— Давайте поднимемся на помост и посмотрим на них поближе, — предложил Питт.

Сняв ласты, маски и пояса, они по вырубленным в скале ступеням поднялись на помост, а затем, по аппарели, и на борт самого большого корабля. Аппарель явно не относилась к эпохе викингов и, несомненно, была установлена доктором Игеном.

В пещере царил полумрак, но они без труда могли различить, что лежит на деревянном настиле. В середине находилось тело мужчины, завернутое в погребальный саван. По обеим сторонам от него две фигуры меньшего размера. Вокруг тел в беспорядке валялись различные предметы — скорее всего, погребальные дары. Здесь были бронзовые фигурки святых, свитки пергамента с латинскими буквами, ларцы с монетами, вероятно украденные из монастырей во время набегов на берега Англии и Ирландии. Ожерелья из янтаря, серебра и бронзы, брошки и браслеты из золота и серебра лежали отдельно в деревянных шкатулках, покрытых искусной резьбой. Рядом стояли бронзовые блюда и кувшины явно восточного происхождения, тут же лежали полуистлевшие обрывки тканей и многое другое.

— Думаю, это и есть Бьорн Сигватсон, — сказал Питт.

— А по бокам, скорее всего, его дети, — добавила Келли.

— Наверное, он был храбрым воином, если сумел награбить столько добра, — проворчал Джордино.

— Из записных книжек отца, — сообщила Келли, — я узнала, что вождей, которые, по понятиям викингов, после героической смерти попадали в Валгаллу, хоронили вместе с их сокровищами, лошадьми, домашними животными и даже слугами. Рядом обязательно клали боевой топор, меч и щит. Здесь я ничего подобного не вижу.

— Очевидно, похороны проходили в большой спешке, — предположил Джордино.

— Давайте взглянем и на другие корабли, — предложил Питт.

К ужасу Келли, все остальные драккары были заполнены человеческими костями, перемешанными с обломками домашнего скарба. Только несколько скелетов оказались неповрежденными. От большинства остались только фрагменты.

Питт наклонился и осмотрел череп, лежавший сверху.

— Надо полагать, когда-то здесь произошла страшная резня.

— Возможно, это было сражение между двумя враждующими группами викингов?

— Вряд ли, — возразил Джордино, доставая из кучи костей стрелу, — если судить по этой визитной карточке, на них напали индейцы.

— В сагах говорится, что Сигватсон и его люди отплыли из Гренландии, и с тех пор о них никто не слышал, — сказал Питт, стараясь представить себе лицо человека, чей череп он только что держал в руках. — По-моему, то, что мы увидели здесь, полностью согласуется с легендой, о которой упоминал доктор Уансдей. Если вы помните, там рассказывается о том, как индейцы вырезали белых пришельцев и сожгли их поселение.

— Теперь-то мы знаем, что это не миф, — тихо произнес Джордино.

Келли подняла глаза на Питта.

— Выходит, что поселение викингов...

— ...было расположено на ферме твоего отца, — закончил Питт. — Вероятно, он нашел несколько древних артефактов, и это побудило его начать более детальные поиски.

— Но почему же он никому не рассказал о своей находке? Почему не пригласил археологов, чтобы они провели раскопки? Здесь же находятся неоспоримые доказательства того факта, что викинги первыми добрались до места, где теперь расположен Нью-Йорк, и основали здесь колонию.

— Ваш отец был удивительным человеком, — вздохнул Джордино. — У него, должно быть, имелись веские основания для подобного решения. И уж безусловно он не желал, чтобы сюда нахлынули толпы археологов и репортеров и помешали его экспериментам.

Полчаса спустя, пока Келли и Джордино осматривали остальные суда викингов — далеко не простое занятие в сумраке, — Питт решил обследовать сам помост. В том месте, где тот примыкал к стене пещеры, он обнаружил лестницу, вырубленную в скале и ведущую в каменную штольню, о происхождении которой можно было только догадываться. Осторожно, держась рукой за стену, он поднялся на первые четыре ступеньки, когда его пальцы задели пластмассовый диск, прикрепленный к стене и на ощупь напоминающий электрический выключатель. Питт более внимательно обследовал находку и обнаружил, что он легко поворачивается по часовой стрелке. Решив довести эксперимент до логического завершения, он повернул диск до упора.

В ту же секунду вся пещера осветилась ярким светом флуоресцентных ламп, закрепленных по периметру ее стен.

— Вот это здорово! — закричала в восторге Келли. — Молодец, папа, даже электричество сюда провел!

Питт обошел помост и присоединился к друзьям.

— Кажется, я знаю еще одну причину, по которой ваш отец никому не рассказывал об этом месте, — сказал он.

Келли не проявила интереса к его словам, но Джордино знал Питта слишком хорошо, чтобы не прислушаться к нему с должным вниманием. Проследив за его взглядом, он повернулся в ту же сторону.

Длинное, цилиндрической формы судно было пришвартовано к дальней стороне пещеры. Тонкая пленка ржавчины покрывала корпус. Его единственной выступающей деталью была небольшая башенка с люком в нескольких футах от носа подводного корабля. В полумраке пещеры его просто невозможно было заметить, и если бы Питт не нашел выключатель, они так и не узнали бы о его существовании.

— Мой бог, что же это может быть? — растерянно пробормотала Келли.

— Это, — торжественно произнес Питт, — не что иное, как воспетый Жюлем Верном «Наутилус»!

Чувства, которые они испытали при виде легендарной субмарины, стоя в доке, построенном руками доктора Эл-мора Игена, трудно было описать. Чудо инженерной мысли девятнадцатого столетия, которое они до сих пор считали лишь плодом воображения великого писателя, на их глазах обрело реальность.

У самого края каменного выступа высился небольшой холмик, сложенный из камней в форме саркофага. Деревянная дощечка с вырезанной на ней надписью свидетельствовала о том, что здесь покоятся останки создателя субмарины капитана Камерона Амхерста. Далее следовала эпитафия, написанная самим доктором Игеном:

Безвестный при жизни, он обрел славу и бессмертие благодаря Жюлю Верну, создавшему легендарный образ капитана Немо.

Пусть те, кто найдут его гробницу, воздадут ему почести и окажут уважение, которых он заслуживает.

— Мое уважение к твоему отцу продолжает расти, — сказал Питт, обращаясь к Келли, — ему можно только позавидовать.

— Сознание того, что это мой отец соорудил монумент своими руками, заставляет меня гордиться не только им, но и собой.

В этот момент появился Джордино, отставший от них, чтобы исследовать боковую пещеру.

— Я наконец-то разгадал загадку, мучившую меня до сего дня, — весело объявил он, потирая руки.

— Какую еще загадку? — спросил Питт.

— Если доктор Иген имел секретную лабораторию, каким источником энергии он пользовался? Я нашел ответ в соседней пещере. Там находятся три портативных системы генераторов, соединенных с таким количеством батарей, что их энергии хватило бы для небольшого города. — Он жестом указал на несколько электрических кабелей, ведущих от пещеры к люку субмарины. — Держу пари, доктор Иген приспособил внутренние помещения подводной лодки под свою лабораторию.

— Теперь, когда я увидела «Наутилус» так близко, — сказала Келли, — он кажется мне намного больше, чем я себе представляла.

— Да, он мало похож на версию Диснея, — согласился Джордино, — его конструкция проста и практична.

Питт кивнул в знак согласия. Верхняя часть корпуса, выступающая на три фута над водой, давала лишь слабое представление об общей массе и водоизмещении подводного корабля.

— На мой взгляд, его длина составляет около двухсот пятидесяти футов при ширине двадцать пять футов; это действительно больше, чем следует из описания Жюля Верна. «Наутилус» по своим размерам приближается к «Альбакору», первой атомной субмарине, спущенной на воду в 1953 году.

— Я видел ее около десяти лет назад, — добавил Джордино, — когда она спускалась вниз по реке Йорк. Ты прав. Сходство действительно бросается в глаза.

Джордино подошел к панели энергоснабжения рядом с трапом, ведущим к люку субмарины, и пощелкал выключателями. Во внутренних помещениях лодки зажегся свет, полившийся наружу из иллюминаторов в верхней части корпуса.

Питт повернулся к Келли и указал на открывшийся люк субмарины.

— Леди, прошу вас.

Келли прижала руки к груди, словно пытаясь успокоить бешеный стук сердца. Ей очень хотелось увидеть место, где ее отец работал все эти годы, осмотреть внутренние помещения легендарной подлодки, но было трудно сделать первый шаг. Ей казалось, что она вступает в обитель призраков. В конце концов сделав над собой усилие, она прошла по трапу и спустилась в люк. Приемная камера оказалась маленькой и тесной. Здесь она подождала, пока Питт и Джордино присоединятся к ней.

Перед ними находилась дверь, судя по которой трудно было представить, что находишься не в городском доме, а внутри подводного корабля. Питт повернул дверную ручку и первым переступил через порог.

Молча они прошли со вкусом убранную столовую, в центре которой стоял стол из тика с ножками в форме дельфинов. В дальнем конце столовой оказалась еще одна дверь, ведущая в библиотеку. Питт бросил взгляд на корешки: книги по науке и технике, первоиздания классиков. Он взял одну из них, на которой стояло имя Жюля Верна. На титульном листе красовалась дарственная надпись писателя: «Величайшему уму планеты».

Питт аккуратно поставил ее на место, и они продолжили осмотр.

Следующее помещение было самым большим. Здесь когда-то, если верить описанию Жюля Верна, размещались сокровища, собранные Камероном на дне океана. Элмор Иген превратил его в лабораторию. Салон был заполнен химическим лабораторным оборудованием, компьютерами, сканерами и принтерами. В дальнем конце размещалась небольшая мастерская. На месте остался только орган, слишком массивный, чтобы его мог убрать один человек.

Келли задержалась у стола, на котором ее отец проводил свои химические опыты, машинально расставляя по местам разбросанные пробирки и колбы.

Оставив девушку наедине с ее мыслями, Питт и Джордино отправились вдвоем осматривать остальные помещения. Они миновали длинный коридор и водонепроницаемую переборку, прежде чем оказались в бывшей каюте капитана Амхерста. Иген оборудовал в ней свой рабочий кабинет. Планы, чертежи, диаграммы, сотни записных книжек занимали все свободное пространство вокруг рабочего стола.

— Вот как бывает: один великий человек здесь жил, другой работал, — философски заметил Джордино.

— Идем дальше, — поторопил его Питт. — Я хочу увидеть пресловутый нуль-передатчик.

Они миновали еще одну водонепроницаемую переборку и вошли в помещение, где когда-то стояли цистерны с кислородом. Они были убраны Игеном, чтобы освободить место для телепортационного оборудования и приборов. Здесь находились две панели с циферблатами и переключателями, стол с компьютером и сама камера с передатчиком.

Питт улыбнулся, когда увидел цистерну со смазкой емкостью в пятьдесят пять галлонов, таймер и промежуточную цепочку стеклянных цилиндров.

— Теперь мы знаем, откуда поступает смазка, каждые двое суток наполняющая его портфель.

— Хотел бы я знать, как эта система работает? — покачал головой Джордино, рассматривая телепортационную камеру.

— Чтобы это понять, нужны головы получше, чем у нас с тобой. Могу только сказать, что эта машина в будущем изменит всю систему транспортных перевозок на планете.

Питт подошел к панели, нашел таймер, который был установлен на сорок восемь часов, и переставил его на десять.

— Что ты делаешь? — удивился Джордино.

— Отправил весточку Хайрему и Макс, — рассмеялся Питт.

Закончив осмотр, они вернулись в салон. Келли в задумчивости сидела в кресле отца. Питт ласково потрепал ее по плечу:

— Мы собираемся осмотреть машинное отделение. Пойдешь с нами?

Девушка потерлась щекой о его руку:

— Нашли что-нибудь интересное?

— Телепортационную камеру твоего отца.

— Значит, он на самом деле построил ее?

— Можешь не сомневаться.

Девушка гордо расправила плечи, встала и последовала за друзьями.

По пути в кормовую часть они заглянули на камбуз. Картина, представшая их взглядам, заставила Келли содрогнуться. Коробки с продуктами, грязная посуда, мусор были свалены в одну кучу.

— У твоего отца была масса достоинств, — улыбнулся Питт, — но, видимо, аккуратность не входила в их число.

— Он думал только о работе, — вздохнула Келли. — Жаль, что он не доверился мне. Я могла бы исполнять обязанности секретаря и экономки.

Следом за камбузом они оказались в кубрике. То, что они увидели здесь, потрясло их больше всего.

Сюда Иген сложил сокровища, некогда украшавшие салон и библиотеку. Одних картин здесь хватило бы на пару залов музея «Метрополитен»: Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль, Рембрандт, Вермеер, Рубенс... Античные скульптуры в бронзе и мраморе стояли в ряд на месте бывших спальных мест членов экипажа. Наконец, здесь же находились драгоценности, собранные Амхерстом с затонувших судов: штабеля золотых и серебряных слитков, ящики с монетами, драгоценными камнями и жемчугом. Общую стоимость коллекции невозможно было представить.

— Я чувствую себя, как Али Баба в пещере сорока разбойников, — произнес Питт хрипло.

Келли была потрясена не меньше:

— Кто бы мог подумать, что здесь такие сокровища!

Джордино взял пригоршню золотых монет и пропустил их сквозь пальцы.

— Теперь мы знаем источник финансирования исследовательских работ доктора Игена.

В этой комнате они провели почти час, потом продолжили обход и наконец-то добрались до машинного отделения.

Невообразимо сложное переплетение труб, цистерн и странных механизмов, в которых Питт и Джордино с трудом опознали генераторы электрического тока, могло привести в замешательство кого угодно. Огромный приводной механизм винта занимал почти всю заднюю часть отсека. Пока мужчины осматривали это выдающееся воплощение инженерной мысли, Келли подошла к высокому столу без стула, на котором лежала толстая книга в кожаном переплете. Она открыла ее и просмотрела несколько страниц. Это был вахтенный журнал. Последняя запись была датирована 10 июня 1901 года:

"Заглушил двигатель. Энергии генераторов хватит до моей смерти. «Наутилус», верно служивший мне сорок лет, станет моей гробницей. Это моя последняя запись.

Камерон Амхерст".

Тем временем Питт и Джордино закончили детальное обследование странного механизма. А закончив, вынуждены были признать свое поражение.

— В свое время я повидал сотни самых разнообразных двигателей, включая те, что стояли на первых паровых судах, но никогда мне не попадалось ничего подобного, — резюмировал Питт.

— Могу сказать одно, — добавил Джордино, — эта штука собрана из деталей, произведенных на разных заводах. Амхерст заказывал их по всей Европе и даже в Америке. Вот каким образом он сумел сохранить все в полной секретности.

— Похоже на то, — согласился Питт.

— А что ты скажешь о конструкции?

— Какая-то сложная комбинация электрического и примитивного МГД-двигателя.

— Выходит, Амхерст создал концепцию такого двигателя за сто сорок лет до того, как он был вновь изобретен?

— Многие технологии, положенные в основу этого изобретения, появились только десятилетия спустя. Этот пробел Амхерст вынужден был компенсировать за счет использования электрической энергии и, надо признать, сделал это блестяще. Возможно, что и Иген использовал разработки Амхерста как основу для своего будущего двигателя.

— Поразительная машина, — согласился Джордино. — Подумать только, что она верой и правдой прослужила ему сорок лет и дала возможность проплыть под водой все моря и океаны.

Подошла Келли с вахтенным журналом в руках:

— Если вы закончили любоваться этой машиной, я хотела бы отыскать тот проход, который нашел и использовал мой отец.

Питт кивнул и взглянул на Джордино.

— А нам пора известить адмирала о находках.

— Думаю, новости ему понравятся, — улыбнулся итальянец.

Им потребовалось всего пять минут, чтобы подняться на вершину утеса.

По пути Питт испытывал странное чувство: викинги проходили той же дорогой тысячу лет назад, но он будто слышал их голоса и ощущал их присутствие.

Джош Томас сидел в кабинете Игена и листал журнал химических анализов, когда ковер в центре комнаты зашевелился и отлетел в сторону. Потайной люк в полу распахнулся, и из него показалась голова Питта.

— Сожалею, что побеспокоил вас, — объявил он с дружелюбной улыбкой, — но так уж получилось, что я проходил мимо.

58

16 августа 2003 года

Вашингтон, округ Колумбия

Питт вылез из постели, накинул халат и выпил чашку кофе, приготовленного Салли Морз. Он рассчитывал проваляться в постели большую часть утра, но Салли и Келли сообщили, что уезжают сегодня. После того как Салли выступила перед комитетом Конгресса и дала показания в Министерстве юстиции, ее тепло поблагодарил Президент. Теперь она могла лететь домой и возобновить свою деятельность на посту председателя Совета директоров «Юкон Ойл».

Когда полусонный Питт появился на кухне, Салли чистила посудомоечную машину.

— Никогда бы не подумал, что мне придется говорить нечто подобное, — сказал он, — но мне будет очень не хватать вас обеих.

Салли добродушно рассмеялась:

— Это только потому, что отныне вам снова придется готовить себе еду, мыть посуду, убирать за собой постель и ходить в прачечную.

— Не стану отрицать, что мне больше по душе, когда этим занимается кто-то другой.

— Вам следует найти хорошую женщину, которая позаботится о вас.

— Лорен — единственная женщина, которая подошла бы на эту роль, но она слишком занята политикой.

Питт уселся за обеденный стол, некогда стоявший в салуне древнего парохода, поднятого при его участии со дна одного из Великих озер, и отхлебнул глоток кофе.

— Ну а вы что же? Слишком заняты руководством «Юкон Ойл», чтобы найти себе хорошего мужа?

— Нет, не в этом дело, — сказала она печально. — Я же вдова. Мы с мужем создавали «Юкон Ойл» вдвоем, рука об руку. Когда он погиб в авиакатастрофе, я заняла его место. С тех пор большинство окружающих мужчин если и не сторонятся меня, то держатся настороже.

— За все приходится платить. Но не расстраивайтесь. Не пройдет и года, как вы найдете свое счастье.

— Я не знала, что вы умеете предсказывать будущее.

— Великий Дирк Питт умеет все. Я вижу высокого темноволосого мужчину с положением и состоянием, не уступающими вашим, который вскружит вам голову и увезет на Таити.

Келли влетела в кухню порывом освежающего морского ветра. Она была в белоснежном шерстяном свитере и голубых шортах из джинсовой ткани.

— По-моему, это все-таки преступление — оставлять такой музей на попечение безответственного мужчины, — не удержалась она от колкости.

— Кстати, хорошо, что ты мне напомнила, — строго заметил Питт. — Не забыть бы пересчитать полотенца, прежде чем вы, девушки, покинете мой дом.

— Спасибо Салли, — сказала Келли, пропустив его слова мимо ушей и застегивая дорожную сумку, — она была так любезна, что согласилась подбросить меня на своем самолете до аэродрома поблизости от папиной фермы.

— Ты готова? — спросила Салли.

— Какие у тебя планы? — поинтересовался Питт.

— Собираюсь основать фонд имени моего отца. Картины и скульптуры подарю музеям.

— Молодец, девочка, — похвалила ее Салли.

— А что собираешься делать с золотом и серебром?

— Часть мы выделяем на финансирование научной лаборатории имени Элмора Игена, которую возглавит Джош Томас. Он планирует пригласить в нее лучших молодых ученых со всей страны. Большая часть уйдет на благотворительность. Ну и вы с Алом получите свою долю.

Питт покачал головой:

— Уволь. Мне и так неплохо. Ал, пожалуй, примет новый «феррари», что же касается меня, то поищи сокровищам лучшее применение.

— Теперь я начинаю понимать, почему Лорен так о вас отзывалась, — заметила Салли.

— Что же она сказала?

— Что вы честный человек.

— Бывают времена, вроде этих, когда я ненавижу самого себя.

Питт отнес багаж в поджидающий женщин лимузин, вызванный, чтобы отвезти их в ближайший аэропорт, где стоял самолет Салли.

На прощанье Салли обняла Питта и поцеловала его в щеку.

— До свидания, Дирк Питт. Мне повезло, что я познакомилась с вами.

— До свидания, Салли. Надеюсь, что мое предсказание сбудется.

Келли крепко поцеловала его в губы:

— Когда я тебя снова увижу?

— Пока не знаю. Адмирал Сэндекер собирается завалить меня работой и держать подальше от всяких заварушек.

Он постоял у обочины, пока лимузин не скрылся за поворотом, затем поднялся к себе в спальню и снова завалился в постель.

Когда Лорен приехала к Питту, чтобы провести с ним выходные, она застала его склонившимся над открытым капотом зеленого «паккарда» выпуска 1938 года. Лорен выглядела утомленной: разразившийся в связи с делом Зейла скандал фактически парализовал работу всех правительственных учреждений.

— Привет, герой. Чем занимаешься?

— Понимаешь, старые карбюраторы не приспособлены к новым сортам топлива. Каждый раз, когда я собираюсь использовать эту тачку, мне приходится перебирать его.

— Что приготовить на обед?

— Может, лучше в ресторан завалимся?

— После всех этих событий репортеры преследуют меня по пятам. К тебе меня привезла моя парикмахерша в грузовике своего мужа, причем мне пришлось сидеть на полу.

— Другая на твоем месте гордилась бы такой популярностью.

Лорен поморщилась:

— Так как насчет сегодняшнего меню?

— Оставляю его на твое усмотрение.

Она позвала его час спустя, крикнув сверху, что обед готов.

Приведя себя в порядок, Питт прошел на кухню, где хлопотала Лорен, одетая в один лишь шелковый пиджак, который она же и подарила ему на Рождество, но который Питт никогда не носил, ссылаясь на то, что в нем он похож на жиголо.

— Пахнет неплохо, — заметил он.

— Так и должно быть, я влила в это блюдо полбутылки вина.

— Тогда нам не понадобятся коктейли. Твои слушания закончились? — спросил он, когда обед подошел к концу.

— Во вторник состоится заключительное заседание.

— Тебе повезло с Салли.

Лорен кивнула:

— Если бы не она, Зейл все еще разгуливал бы по земле, обделывая свои грязные делишки. Его самоубийство решило множество проблем.

— Что ожидает его сообщников?

— Им будет предъявлено обвинение. Сейчас в Министерстве юстиции все сотрудники работают сверхурочно, возбуждая дела против тысяч чиновников и политиков, получавших взятки от его шайки. Последствия этого скандала будут ощущаться еще долгое время.

— Будем надеяться, что это послужит хорошим уроком для тех, кто ради денег готов пойти на все.

— Большая группа следователей и аудиторов как раз занимается офшорными инвестициями и банковскими счетами Зейла и его подручных.

Питт замолчал, уставясь в бокал, в котором плескались на донышке остатки недопитого вина.

— А что будет с нами?

— Все останется по-прежнему.

— Ты в Конгрессе, а я под водой, так, что ли? — не без горечи произнес он.

— Так будет лучше для нас обоих, — сказала Лорен, но уже заметно смягчившимся тоном.

— Выходит, прощайте навсегда мои надежды в один прекрасный день стать дедушкой?

— Не так просто конкурировать с призраком.

— Саммер? — медленно проговорил Питт, и глаза его заволокло дымкой воспоминаний.

— Ты никогда не сможешь забыть ее.

— Мне казалось, что однажды это удалось.

— Мэйв?

— Когда Саммер погибла в море, а Мэйв умерла у меня на руках, внутри меня что-то оборвалось. — Он потряс головой, словно пытался стряхнуть с себя воспоминания, как собака стряхивает воду, потом потянулся к Лорен и поцеловал в губы. — Но сегодня у меня снова есть чудесная женщина, которую я, к моему стыду, ценю куда меньше, чем она того заслуживает.

И надо же было так случиться, чтобы именно в этот душещипательный момент кто-то позвонил в дверь ангара.

— Ну кого еще там принесло, черт бы его побрал?! — недовольно проворчал Питт, переведя взгляд на экран монитора видеокамеры, установленной над входом.

Перед дверью он увидел молодую пару: мужчину и женщину. Рядом на каменных ступенях стояло несколько чемоданов.

Брови у Питта поползли вверх.

— Похоже, они приехали надолго, — ядовито заметила Лорен.

— Понятия не имею, кто они такие.

Он уже собирался нажать кнопку интеркома, но Лорен удержала его руку:

— Я спущусь вниз и постараюсь избавиться от них.

— Интересно, что они подумают, увидев тебя в таком виде, — ухмыльнулся он.

— Я поговорю с ними, не открывая двери.

Питт пожал плечами и потянулся за своим бокалом, но не успел сделать и глотка, как Лорен позвала его снизу:

— Дирк, думаю, тебе лучше спуститься.

Странная интонация ее голоса заставила его насторожиться. Он отставил бокал в сторону и спустился по трапу. Лорен, приоткрыв входную дверь, разговаривала с посетителями.

Оба выглядели немногим старше двадцати. Молодой человек на добрый дюйм превосходил ростом хозяина дома и имел такие же, как у него, волнистые черные волосы и зеленые глаза. Питт внимательно вгляделся в его лицо, и у него перехватило дыхание. Ему показалось, что он видит свое зеркальное отражение, только помолодевшее лет на двадцать пять.

Он перевел взгляд на девушку, и сердце у него ёкнуло. Разве можно было забыть эти рыжие волосы и огромные серые глаза. Воспоминания нахлынули на него, и он вынужден был ухватиться за створку двери, чтобы не упасть.

— Мистер Питт, — сказал молодой человек, улыбаясь.

Это был не вопрос, а констатация факта. Лорен невольно вздрогнула, увидев эту улыбку, так похожую на ту, которую она много раз видела на лице любимого.

— Да, я Дирк Питт.

— Мы с сестрой давно мечтали встретиться с вами. Уже двадцать три года, если быть совершенно точным.

— Ну что ж, вот мы и встретились. Чем могу быть полезен? — спросил Питт, заранее зная, какой ответ услышит.

— Мать была права, мы очень похожи.

— Ваша мать?

— Ее звали Саммер Моран, а ее отца и нашего деда — Фредерик Моран.

— Она и ее отец умерли во время подводного землетрясения на Гавайях много лет назад.

— Мать выжила, хотя и осталась калекой. У нее был поврежден позвоночник, сломаны обе ноги и изуродовано лицо. Она больше не могла ходить и на всю жизнь осталась прикованной к постели и инвалидному креслу.

— Я не могу... Нет, я не верю этому! Я потерял ее в океане, куда она бросилась, чтобы спасти отца.

— Поверьте мне, сэр, — вступила в разговор девушка, — это чистая правда. Мать сильно покалечилась при столкновении с подводными скалами, но ее вытащили и спасли люди деда. Проплывавшая мимо рыбачья лодка подобрала их и доставила на ближайший остров. Оттуда мать переправили в Гонолулу, в госпиталь, где она месяц находилась между жизнью и смертью. Большую часть пребывания там она оставалась без сознания и не могла даже назвать своего имени. В конце концов примерно через год, когда она более или менее оправилась, ее перевезли в дом отца на остров Кауаи, где она и оставалась до своей смерти. К счастью, весьма значительное состояние, доставшееся ей в наследство, позволило ей иметь все необходимое, в том числе квалифицированный медицинский уход.

— Когда же и где родились вы и ваш брат? — спросила Лорен, безуспешно пытаясь скрыть свои прелести под пресловутым пиджаком.

— Мы родились в госпитале, где она лежала, спустя примерно девять месяцев после землетрясения.

— Вы близнецы? — удивилась Лорен. — Вот уж ни за что бы не подумала!

Девушка улыбнулась:

— Да, хотя между нами мало сходства. Мой брат похож на своего отца, а я на мать.

— Почему она не известила меня? — нервно спросил Питт.

— Мать была уверена, что, сделай она это, вы немедленно примчались бы на Гавайи. Она не желала, чтобы вы видели ее искалеченное тело и обезображенное лицо. Ей хотелось, чтобы вы помнили ее такой, какой она была раньше.

— Если бы я только знал! — простонал Питт.

— В этом нет твоей вины, — попыталась утешить его Лорен. — Согласись, у нее были веские основания хранить свой секрет.

— Если она еще жива, я хочу знать, где она сейчас.

— Мать умерла месяц назад, — сказал молодой человек. — Последнее время она очень плохо себя чувствовала. Она похоронена на родном острове, на холме с видом на океан. Она боролась за свою жизнь до тех пор, пока я и сестра не закончили колледж. Только тогда она рассказала нам о вас. Ее последним желанием было, чтобы мы встретились с вами.

— Как вас зовут? — жадно спросил Питт.

— Сестру так же, как и мать, Саммер, а меня, — улыбнулся молодой человек, — назвали в честь отца. Мое имя — Дирк Питт.

Сознание того, что Саммер, несмотря на свое увечье, подарила ему сына и дочь и в одиночку воспитывала их все эти годы, разрывало ему сердце. Взяв себя в руки, он сделал шаг вперед и обнял своих детей.

— Вы должны простить меня. Сказать, что я счастлив тем, что у меня есть двое взрослых детей, значит не сказать ничего.

— Мы тоже счастливы, что наконец-то нашли вас, отец, — произнесла Саммер, на глазах у которой навернулись слезы. Впрочем, через пару минут плакали уже все, ничуть не стесняясь.

Питт взял детей за руки и провел в ангар.

— Теперь это и ваш дом, — сказал он, улыбаясь, и добавил: — Кстати, можете называть меня просто «папа». — Он помог им занести в ангар багаж и указал на пульмановский вагон с надписью «Манхэттен лимитед», выполненную большими золотыми буквами. — В нем четыре шикарных купе. Выбирайте, какие вам понравятся. Когда устроитесь, поднимайтесь наверх. Нам есть о чем поговорить.

— Так ты не против, папа, чтобы мы пожили у тебя? — невинным голоском осведомилась Саммер.

— Посмейте только бросить отца! — зарычал Питт, скорчив страшную рожу. — На дне морском отыщу и лично высеку!

— Что вы заканчивали, ребята? — поинтересовалась Лорен.

— Саммер получила диплом в океанологическом институте Скриппса, а я в инженерно-морском колледже в Нью-Йорке.

— Подозреваю, что ваша мать приложила руку к выбору вашего образования, — заметил Питт.

— Точно, — подтвердила Саммер. — Она всегда хотела, чтобы мы занялись океанологией.

— Ваша матушка была очень умной женщиной, — только и сумел вымолвить Питт, без труда догадавшийся, что Саммер-старшая сознательно готовила детей к будущей совместной работе с отцом.

— Неужели все эти автомобили твои, папа? — спросила Саммер, восторженно взирая на внушительную коллекцию раритетов.

— Пока что мои, — рассмеялся Питт, — но когда-нибудь настанет день, и они будут принадлежать вам.

Дирк-младший с восхищением разглядывал большой оранжевый автомобиль.

— Это «дузенберг», да, папа? — спросил он.

— Ты разбираешься в старых моделях?

— Я полюбил их еще мальчишкой. Моим первым автомобилем был «форд» выпуска 1940 года.

— А ты когда-нибудь ездил на «дузенберге»?

— Нет, никогда.

Питт обнял сына за плечи, несказанно гордясь в эти минуты своим отпрыском:

— Будь спокоен, мой мальчик, ты еще покатаешься на нем, — произнес он, счастливо улыбаясь.