Глава 2

Его высокопреосвященство кардинал пребывал в глубокой задумчивости. Он никак не мог придумать, как ему объяснить герцогине, что он потерпел неудачу в том деле, которое она на него возложила.

Ему даже в голову не приходило, что ни одна из тех девушек, которых выбрала герцогиня, не согласится стать невестой герцога де Савинь. Наиболее подходящей кандидатурой кардиналу казалась Изабель, дочь герцога де Фуко-Флери.

Когда его высокопреосвященство прибыл в замок, представлявший собой огромное здание, в котором зимой стоял страшный холод, со стороны герцога и герцогини, являвшихся ревностными католиками, ему был оказан теплый и радушный прием.

— Мы так долго были лишены удовольствия принимать в своем доме столь важную особу, как ваше высокопреосвященство, — сердечно проговорил герцог.

— К сожалению, мои обязанности требуют от меня постоянного пребывания в Париже, — ответил кардинал. — Уверяю вас, сударь, я счастлив, что вновь оказался в Турене.

— Для нас это большая честь, — сказал герцог. Кардинал воздал должное великолепному обеду, во время которого он с удовлетворением отметил, что Изабель вполне привлекательна, обладает здравым умом и, в этом он не сомневался, не лишена способностей.

«Она наверняка могла бы стать достойной женой для Аристида», — подумал кардинал.

После обеда герцог проводил его высокопреосвященство в свой кабинет, который считался одной из самых великолепных комнат замка.

— Полагаю, ваше высокопреосвященство, — начал он, — вас сюда привела какая-то особая причина. Когда я получил ваше письмо из Блуа, у меня возникло впечатление — хотя я могу и ошибаться — что не только возможность получить удовольствие от моего общества вынудила вас проделать столь дальний путь.

Кардинал улыбнулся.

— Вы очень проницательны, господин герцог. Вы правы. В своем решении приехать к вам я руководствовался неким скрытым мотивом.

— Я не сомневался в этом, — проговорил герцог, — хотя я не имею представления, о чем пойдет речь. Помолчав немного, кардинал сказал:

— Я уполномочен герцогиней де Савинь и ее сыном предложить нашим двум семьям соединиться к взаимной пользе обоих молодых людей.

Кардинал, наблюдавший за герцогом, заметил, что тот напрягся. На мгновение в его глазах появилось недоверчивое выражение. Казалось, герцог подыскивает слова для ответа. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошла Изабель.

— Прошу прощения, папа, зато, что помешала тебе и его высокопреосвященству, но ты забыл в столовой очки, и я решила, что они могут тебе понадобиться.

Она положила очки на маленький столик, стоявший возле кресла герцога.

Он поднял на нее глаза и, когда она собралась выйти из комнаты, сказал:

— Подожди, Изабель! Я только что собирался сообщить его высокопреосвященству о том, что я дал согласие на твой брак с Мишелем де Круа и что свадьба состоится осенью.

На мгновение глаза Изабель расширились, как будто ее удивило то, что она услышала. Но потом ее утонченное личико осветилось неподдельной радостью, превратив девушку в самую настоящую красавицу.

— Ты серьезно, папа? — еле слышно спросила она.

— Конечно! — ответил герцог. — Мы с мамой считаем — и я собирался сказать об этом его высокопреосвященству, — что Мишель де Круа именно тот муж, который сможет сделать тебя счастливой.

Кардинал был очень проницательным человеком. Он прекрасно понял, что решение о браке Изабель с молодым человеком, у которого практически не было шансов получить руку девушки, было принято герцогом буквально секунду назад. И только предложение, высказанное кардиналом, склонило чашу весов в пользу Мишеля де Круа.

Такого удара кардинал не ожидал, но он был достаточно опытным дипломатом.

Он сумел заставить свой голос звучать вполне искренне и поздравил и благословил Изабель на семейную жизнь.

— Сожалею, ваше высокопреосвященство, — сказал герцог, когда девушка вышла из комнаты, — что ваше путешествие оказалось безрезультатным.

— Я бы так не сказал, — откликнулся кардинал. — Я получил огромное удовольствие от встречи с вами, господин герцог. Надеюсь, в скором времени я буду наслаждаться счастьем принимать вас в Париже.

— Вы безмерно великодушны, — проговорил герцог.

Их глаза встретились, и оба поняли, что именно каждый из них хотел сказать. Оба прекрасно знали, что произошло в этой комнате.

Выехав из ворот замка, кардинал мысленно вычеркнул дочь герцога из списка. Он впервые спросил себя, действительно ли его миссия будет так уж легка, как предполагали они с герцогиней.

Кардинал считал, что главная задача состояла в том, чтобы уговорить герцога жениться, однако теперь его высокопреосвященство видел, что, если судить по реакции герцога де Фуко-Флери, ему будет не так-то просто найти невесту для Аристида.

Маркиз д'Урвилль даже не пытался скрыть свои истинные чувства, как сделал до него герцог де Фуко-Флери. Он не посчитал нужным хоть в какой-то мере смягчить свой отказ.

— Выдать Генриетту за герцога! — воскликнул маркиз. — Должно быть, вы, ваше высокопреосвященство, не в себе, если на мгновение допустили, что я соглашусь отдать хоть какую-то девушку — я уже не говорю о своей дочери — в жены этому развратнику, этому молодому негодяю, который превратил имя де Савинь в посмешище!

Лицо маркиза, который был довольно полным мужчиной, налилось кровью, и кардинал испугался, что у того случится удар.

— Это было всего лишь предложением, мой дорогой маркиз, — попытался успокоить его кардинал.

— Предложение, которого я не должен был бы даже слышать, — бушевал маркиз. — Неужели герцогиня думает, что я глухой? Что я не слышу рассказов о ее сыне? Что я слеп и не могу читать газеты? — Он остановился, чтобы перевести дух, и продолжил:

— Если хотите знать мое мнение, ваше высокопреосвященство только зря теряет время. Ни один отец, который дорожит своим именем, не позволит своей дочери переступить порог замка Савинь — тем более не выдает ее за герцога ! Я скорее соглашусь увидеть свою дочь мертвой, чем его женой!

Ну что же, он получил откровенный ответ, подумал кардинал, когда замок маркиза остался далеко позади. Его высокопреосвященство предполагал, что может услышать то же самое и от виконта де Буланкура, но по приезде он обнаружил, что о помолвке дочери виконта было объявлено уже неделю назад.

Однако кардинал был далеко неглуп, чтобы понять, что виконт испытал непередаваемое облегчение, сообщив его высокопреосвященству о помолвке своей дочери и избежав тем самым необходимости ставить себя в неловкое положение своим отказом породниться с домом де Савинь.

— Полагаю, вы, ваше высокопреосвященство, выехали из Парижа еще до того, как о помолвке было сообщено в газетах, — сказал виконт. — Мы с женой уже много лет мечтали об этом браке, и мы очень рады, что и моя дочь, и ее жених, влюблены друг в Друга.

И опять кардинал был вынужден давать свое благословение.

Карета его высокопреосвященства тряслась по пыльной дороге, и он думал о том, что ему больше некуда ехать и остается отправиться в замок Савинь и сообщить о полном провале возложенной на него миссии.

— Но ведь есть же девушки из других благородных семей, — пытался он подбодрить себя.

Но он вспомнил, что герцогиня очень тщательно составляла список, включив в него всех подходящих девушек, которые жили недалеко от столицы.

«Единственное, что можно предпринять, — подумал кардинал, — это отправиться дальше, на юг Франции, на запад или на север — туда, где имя Савинь имеет совершенно иную, чем в окрестностях Парижа, славу».

Он только надеялся, что герцогиня не будет настаивать на том, чтобы он лично отправился с визитами в эти семьи.

В Париже кардинала удерживал не только широкий круг обязанностей. Ему просто не хотелось покидать свою удобную резиденцию, трястись по пыльным дорогам и ночевать в чужих домах. «Зря я позволил втянуть себя в это дело», — с некоторым раздражением подумал он.

Однако кардинал понимал, что совесть не позволит ему забыть о родственных отношениях с герцогиней и о герцоге, к которому он относился с большой любовью, и заставит сделать все, что в его власти, чтобы спасти сына близких ему людей.

Как-то само собой получилось, что он начал молиться, прося Господа помочь бедному грешнику и дать ему надежду на исправление. И как бы в ответ на его молитву карета проехала мимо указательного столба с надписью: «Монсо-сюр-Эндр. 5 километров».

Кардинал взмахнул рукой.

— Остановите карету'. — приказал он. Сидевший напротив него капеллан, бледный и изможденный постами молодой человек, встрепенулся.

— Остановить карету, монсеньер? — удивился он.

— Вы слышали, что я сказал! — гневно проговорил кардинал, и молодой человек бросился выполнять приказание.

Кучер остановил шестерку лошадей, и один из верховых, одетый в ливрею фамильного цвета кардинала, подъехал к открытому окну.

— Что угодно вашему высокопреосвященству?

— Разверните лошадей! — приказал кардинал. — И везите меня в замок Монсо. Он расположен на дальнем конце деревни, за церковью.

— Слушаюсь, ваше высокопреосвященство!

Развернуть карету оказалось не таким-то простым делом, однако все закончилось благополучно, и процессия свернула на узкую дорогу, которая вела к небольшой деревушке Монсо.

Кардинал был прав, когда утверждал, что замок найти легко. Прямо за церковью показались кованые ворота, которые нуждались в некотором ремонте, а за ними — небольшая дорога, скрытая так низко нависавшими деревьями, что ветки скребли крышу кареты.

В конце дороги показался замок, украшенный множеством башенок и мансардными окнами.

Здание, построенное в готическом стиле, требовавшем неукоснительного соблюдения симметрии, отражалось в небольшой речке, которая, обогнув замок, впадала в озеро.

Деревья плотной стеной окружали дом, построенный из серого камня. Когда карета повернула на посыпанную гравием подъездную аллею, кардинал подумал, что с тех пор, когда он в последний раз видел это здание, оно стало еще больше напоминать ему замок из «Спящей красавицы».

Зная, что их приезд окажется для хозяев полной неожиданностью, капеллан приготовился выслушать дальнейшие указания кардинала.

— Узнайте, дома ли граф де Монсо, — приказал он, и молодой человек, выскочив из кареты, ринулся к двери, которую уже успел открыть слуга средних лет.

— Лакей сказал, что граф в библиотеке, ваше высокопреосвященство, и что ему немедленно доложат о вашем приезде, — сообщил вернувшийся , капеллан.

Кардинал медленно поднялся по лестнице. Едва он вошел в холл, как к нему устремился мужчина, который радостно протягивал навстречу ему руки.

— Ксавье! — воскликнул мужчина. — Какой замечательный сюрприз!

Подойдя к кардиналу, он обнял его, но потом, как бы вспомнив о высоком сане своего гостя, преклонил колена и прикоснулся губами к кольцу на руке его высокопреосвященства.

— Мой дорогой Жерар, — проговорил кардинал, — я проезжал мимо и внезапно вспомнил, что мы с тобой давно не виделись.

— Проходи! Пойдем в библиотеку, — сказал граф.

— Выпьем по стаканчику вина, и ты расскажешь мне о том, что произошло за то время, пока мы не встречались.

— Ну и длинный же получится рассказ, — с улыбкой заметил кардинал.

— Может, останешься на ужин и переночуешь у меня?

— Меня ждут в замке Савинь. Но если мы сядем за стол чуть раньше положенного, я с удовольствием поужинаю у тебя.

Граф издал возглас, который выражал переполнявшую его радость. Он проводил кардинала в библиотеку и приказал слуге подать вина. Потом он повернулся к его высокопреосвященству, который расположился в одном из удобных кресел, занимавших небольшое свободное пространство. При всем своем богатом опыте кардинал и представить не мог, чтобы в одной, хотя и довольно просторной, комнате может поместиться такое неимоверное количество книг.

Книги стояли в шкафах, закрывавших все стены от пола до потолка, были сложены в стопки, лежали на столах, на стульях. Было очевидно, что до приезда кардинала граф работал за своим письменным столом, заваленным рукописями и книгами. Одни книги были открыты, из других торчали полоски бумаги, которыми граф отмечал нужные ему страницы.

— Дай мне взглянуть на тебя, Жерар, — сказал кардинал, когда граф опустился в соседнее кресло. — Ты почти не изменился с тех пор, как мы с тобой наслаждались жизнью.

— Это было так давно, — заметил граф. Обладая привлекательной и моложавой внешностью, граф был довольно неряшливо одет, так как считал все, отрывающее его от книг, пустой суетой, которая только раздражала его. Кое-где его волосы тронула седина, в то время как кардинал был совсем седой. Глаза графа радостно блестели, с его лица не сходила улыбка.

— Расскажи о себе, Ксавье, — попросил он кардинала. — Мне известно, что сейчас ты занимаешь очень высокий пост и обладаешь огромной властью в Париже.

— Если бы это было так, — со вздохом проговорил кардинал. — В наши дни мало кто прислушивается к словам Церкви.

— Возможно, ты прав, Ксавье, — согласился граф, — но даже в те далекие дни, когда мы были студентами, жаждавшими получить обширные знания, я знал, что ты достигнешь больших высот, тогда как я…

Он указал в сторону стола.

— Кажется, ты опубликовал книгу, — сказал кардинал.

— Даже две, — произнес граф. — Но кто их читает? Людей не интересует прошлое. Они слишком заняты настоящим.

— Как бы то ни было, что бы ни происходило в мире, всегда будут нужны те, кто напишет историю для последующих поколений, — тихо проговорил кардинал. — Когда я умру, обо мне наверняка позабудут, а твои книги, Жерар, будут читать в течение многих столетий.

Граф расхохотался совсем как мальчишка.

— Ты все такой же, Ксавье, все время стараешься вдохновлять своих слушателей. Я никогда не забуду твою первую проповедь в грязной церквушке в трущобах Монпарнаса. Когда ты начал проповедь, тебя слушало, если не ошибаюсь, всего двенадцать человек, а когда ты закончил, церковь не могла вместить всех желающих! Кардинал опять вздохнул.

— Это была тяжелая работа, но временами мне кажется, что те дни были самыми счастливыми в моей жизни.

— Ты сам выбрал этот тернистый путь, когда решил отказаться от того, что дано человечеству Господом, — от дома, жены, детей. Я и тогда восхищался тобой, Ксавье, и сейчас.

В библиотеку вошел слуга, который принес бутылку вина и два бокала. Так и не найдя на столе свободного места, он поставил поднос на стопку книг.

Кардинал с удовольствием отметил, что вино местное, то самое, которое ему так нравилось. Он взял свой бокал и отпил небольшой глоток, чтобы оценить букет.

— А теперь ты, Жерар, расскажи мне о себе. Я был уверен, что ты найдешь счастье в браке, хотя мне так и не удалось приехать на свадьбу.

— Я догадался, что дела не дали тебе вырваться, — сказал граф. — Ты хоть сознаешь, Ксавье, что прошло почти двадцать лет с нашей последней встречи? Но я помню многое из того, что мы с тобой обсуждали.

— Кажется, что все было только вчера, — пробормотал кардинал, как бы разговаривая с самим собой. собой.

— Жаль, что ты не знал Флер, — сказал граф. — Она была не только красива, но и умна. Она помогала мне в работе над книгами, она превратила мою жизнь в настоящий рай — не многим мужчинам дано испытать такое на земле.

— Она покинула тебя? — спросил кардинал.

— Она умерла почти три года назад, — ответил граф.

Нечто в его голосе подсказало кардиналу, что смерть жены принесла его другу непередаваемые страдания, — Я глубоко соболезную тебе, — проговорил кардинал. — Прости, я не знал о постигшей тебя утрате. Я приехал бы и попытался хоть немного облегчить твое горе.

Но в то же время его высокопреосвященство спросил себя, поступил бы он так на самом деле. Бросил бы он свои дела в Париже и отправился в Турен только ради того, чтобы поддержать в тяжелую минуту своего друга, даже Жерара де Монсо, который так много значил для него в дни юности?

— Мне никто не смог бы помочь, — сказал граф. — Слава Богу, рядом со мной была Сирилла.

— Сирилла? — переспросил кардинал.

— Моя дочь, — объяснил граф. — Когда она родилась, мы собирались попросить тебя быть ее крестным, но оказалось, что ты, Ксавье, к тому времени стал ужасно знаменит. Ты уже начал подниматься по лестнице, которая привела тебя к твоему нынешнему положению. — Улыбнувшись, граф добавил:

— Мы с женой довольно часто говорили о тебе. Она всегда с интересом слушала мои рассказы о нашей дружбе, имевшей для меня такое огромное значение в дни юности. Нам, тихим провинциалам, даже в голову не приходило тревожить своими просьбами человека, который играет такую важную роль в жизни общества.

— Расскажи мне о Сирилле, — предложил кардинал.

— Она прекрасна и умом, и душой, и телом, — начал граф, и лицо его при этом осветилось внутренним светом. — Я покажу тебе ее портрет, который не так давно написал один молодой художник, проводивший в деревне отпуск. Он попросил у меня на это разрешение, и мне кажется, что портрет ему удался: сходство почти полное.

Он прошел в дальний угол библиотеки, где, скрытый книгами, стоял мольберт, на котором был закреплен холст без рамы.

Не успел граф взять в руки портрет, как в проеме высокой стеклянной двери, распахнутой в сад, возникла тоненькая девушка в белом платье.

Она побежала к отцу, и кардиналу бросилась в глаза ее удивительная грация. Казалось, что она парит над землей, что ее туфельки не касаются пола. Воздушная пена ее юбок разбивалась о книжные полки.

— Папа! — певучим голосом воскликнула она. — Я должна рассказать тебе кое-что — это просто исключительный случай!

— В чем дело, моя дорогая? — спросил граф.

— Я отправилась в парк к Жаку, где тот возился с новорожденными ягнятами. И внезапно произошло нечто необычное.

— Что же именно? — продолжал расспрашивать граф.

— Когда одного ягненка подняли с травы, оказалось, что он мертв, и я уже решила, что ему ничем нельзя помочь. Но Жак открыл ему рот и стал дуть в него! Он так сильно дул, папа, давая свое дыхание самому обыкновенному ягненку, — и ты просто не поверишь, ягненок ожил!