От ненависти до любви

Фелисити подумала немного, а потом сказала:

— Моn Pare никогда не благодарил слуг на вилле. Он говорил, что все они глупые и бестолковые, а иногда ужасно злился на них потому что они недостаточно хорошо заботились о маме.

— Но слугам всегда приятно, когда их благодарят, — сказала Атейла. — Если ты никогда не будешь этого делать, они не будут стараться помочь тебе.

Фелисити замолчала, словно обдумывая эти слова, но, подъехав к конюшне, очень мило поблагодарила Джексона.

— У вас скоро будет свой пони, миледи, — сказал Джексон. — Я знаю, где найти подходящего, и сегодня или завтра куплю его для вас.

— Я хочу большого пони, — решительно заявила Фелисити.

— Я куплю вам самого хорошего пони, — улыбнулся Джексон, — и самого красивого. Потом он повернулся к Атейле и спросил:

— Ну, как вы, мисс? Вижу, вы неплохо справляетесь с лошадкой?

— Мне очень понравилось, спасибо! Но, если можно, завтра я хотела бы прокатиться на более резвой. Не бойтесь, я справлюсь.

Джексон рассмеялся:

— Не сомневаюсь! Думаю, мисс, скоро вы поедете на охоту!

— Я никогда не охотилась, но с удовольствием попробовала бы.

Но потом она сказала себе, что все это только мечты. До охотничьего сезона было еще далеко. Граф, наверное, постарается избавиться от нее к тому времени.

Мысль об этом угнетала ее, но, когда они поднимались к себе в комнаты, она решила, что надо наслаждаться каждым моментом жизни здесь и не думать ни о чем плохом. Ведь этот замок был словно ожившей детской фантазией, которые рождались в ее воображении под влиянием рассказов матери об Англии.

В детской, на столе уже дымился чай. Это был настоящий английский чай с сандвичами, печеньем, горячими лепешками на серебряных тарелочках, несколькими сортами джема и медом. Все это было очень не похоже на скудные трапезы.

Но мысленно Атейла запретила себе вспоминать прошлое. Надо было думать о том, как стать необходимой в этом доме, чтобы не бояться голода и нищеты.

При этой мысли дрожь пробежала по телу девушки.

После чая Атейла вспомнила, что вдова хотела видеть Фелисити. Дженни уже успела переодеть девочку, и теперь та бегала в премилом нарядном платьице, которое выбрала для нее горничная. Атейла не вмешивалась. Дженни лучше нее знала, что принято носить в замке.

Выбрать платье для себя девушке оказалось не так то просто. Одежда, которую графиня отдала ей, вся была очень дорогая и изысканная. Атейла остановилась на темно-зеленом атласном платье, тоже очень дорогом, но неярком. Платье изящно облегало ее фигуру, его украшал корсаж из настоящего венецианского кружева, а сверху надевалась безрукавка из того же материала, что платье. Зеленый цвет тонко оттенял белизну лица и придавал зеленый оттенок серым глазам девушки.

Атейла надеялась, что вдова не обратит на нее внимания. В глубине души она предпочла бы вовсе не заходить в спальню прабабушки Фелисити. Но как только девочка вбежала в спальню, она попросила:

— Можно я поиграю вашими кольцами, бабушка? Вы ведь мне обещали!

Вдова, пристально посмотрев на Атейлу, которая молча стояла в дверях, приказала:

— Подойдите сюда, мисс. Я хочу посмотреть, во что вы одеты!

Медленно, смущаясь, девушка подошла к кровати. Вдова сняла с пальцев несколько колец с крупными камнями и дала их Фелисити, видимо, надеясь таким образом отвлечь девочку. Вновь окинув взглядом Атейлу, старуха сказала:

— Очень элегантное и очень дорогое платье! И кто же платил за него, хотела бы я знать?

Намек был таким откровенным, что Атейла оцепенела, не находя слов. Тогда вдова сказала:

— Вы не должны винить меня за любопытство. Но живя в Йоркшире, я ни разу не видела гувернанток, которые могли бы заказывать себе платья в Париже.

Вот тут-то Атейла поняла, что понадобилось Джардин в ее спальне. Она холодно ответила:

— Это очень мило со стороны вашей светлости интересоваться мной.

— Вы не ответили на мой вопрос! Атейла подумала, что, если сослаться на то, что одежду ей подарила подруга, леди Ротуэлл сразу догадается, что эта подруга графиня. Инстинкт подсказывал, что не стоит вспоминать об этой женщине в Рот-Касле.

— У меня украли все мои вещи. К счастью, мне удалось приобрести все, что я теперь имею, по очень низкой цене.

Это прозвучало малоправдоподобно. Атейла видела, что вдова ей не верит, но та сказала:

— Вы умеете одеваться! Надеюсь, ваше появление здесь не останется незамеченным.

Атейла предпочла ничего не отвечать на это. Она только спросила:

— Может быть, мне оставить Фелисити с вами? Я могу зайти за ней через полчаса? Вдова покачала головой.

— Это, мисс Линдсей, один из способов уходить от ответа на вопросы. Ну что ж, буду ждать вашего следующего появления. Надеюсь, ваши туалеты меня не разочаруют.

— Я тоже на это надеюсь, миледи. Атейла сделала реверанс и вышла из комнаты. «Она не лучше своего внука», — думала она про себя, пока шла по коридору и раздумывала, как ей провести эти полчаса. Атейла давно мечтала осмотреть замок. Ей вспомнилось, что в старинных замках обычно есть хранитель. Так рассказывала ее мать. Спустившись по лестнице в холл, девушка встретила Доусона.

— Есть ли у вас хранитель замка? — спросила она.

— Конечно, есть, мисс. Вам позвать его?

— Я просто хотела бы узнать, где можно найти книги, чтобы начать занятия с ее светлостью.

— Тогда пройдемте со мной, мисс, я провожу вас, — предложил дворецкий.

Он провел ее в библиотеку, где за шкафами была дверь в кабинет. Открыв ее, Атейла увидела пожилого человека, совсем седого, который что-то писал, сидя за столом. Вокруг стояли шкафы с книгами и висели карты владений графа. Атейла подумала, что было бы интересно рассмотреть их поподробнее.

— Это мистер Осборн, мисс, — сказал Доусон, — он сможет рассказать вам все, что вы захотите узнать.

Атейла пожала руку мистеру Осборну и объяснила ему цель своего прихода. Доусон вышел из кабинета, а она спросила:

— Не будете ли вы так любезны, не покажете ли мне замок, когда у вас будет время? Я приехала из-за границы и никогда не видела старинного английского замка. Вы представляете, насколько мне это будет интересно!

Мистер Осборн был польщен.

— Я покажу вам все здесь, мисс Линдсей. Только назначьте сами время, когда вы будете свободны. А насчет уроков с ее светлостью не беспокойтесь, у меня здесь много книг с картинками, которые ей наверняка понравятся.

Он провел девушку в библиотеку, а оттуда на галерею, где показал Атейле множество книг, главным образом о путешествиях. Атейла представила, как обрадуется Фелисити, увидев Танжер и другие города Марокко на картинках. Она нашла и книги про английские дома, птиц и животных.

— Это именно то, что нужно, — обрадовалась Атейла. — Пожалуйста, мистер Осборн, посмотрите, может, вы найдете еще какие-нибудь книги для ее светлости, особенно про Англию. Она так давно не была здесь. Ей предстоит узнать много нового о своей родной стране.

— Я очень рад, что она вернулась, мисс Линдсей, — сказал старичок. — Этот замок опустел, когда ее светлость покинула нас.

Атейла поняла, что он говорит о графине.

— Это, наверное, было тяжелым испытанием для всех вас.

— Да, но особенно для его светлости, — тихо сказал мистер Осборн. — Он так и не стал прежним после того, как они поссорились.

Потом несколько громче он произнес:

— Я обязательно найду то, что вам требуется, мисс, и пришлю все завтра в классную комнату.

По тону мистера Осборна Атейла поняла, что граф вошел в библиотеку. Она почти физически ощущала волны неприязни, исходившие от него. Подойдя к ней и мистеру Осборну, он мрачно посмотрел на девушку и процедил сквозь зубы:

— Надеюсь, вы не испортите книги, которые возьмете отсюда, мисс Линдсей.

— Мы с Фелисити будем очень осторожны. Да, и кроме этого, милорд, мне понадобятся учебники, тетради, карандаши и все остальное, необходимое для занятий.

— Вы и не подумали привезти все это с собой?

— Нет, — коротко ответила Атейла.

— Не означает ли это, что человек, который прислал вас сюда, жаден и ничтожен? Или вы хотите заставить меня почувствовать, что я в большей мере ответствен за свою дочь?

Это была очередная грубость. Атейла резко ответила:

— Я сказала правду, милорд, я просто не подумала об этом.

— У вас колоссальный багаж, и вы хотите сказать, что среди всех этих вещей нет ни учебников, ни тетрадей? Довольно странно.

В течение нескольких секунд Атейла колебалась, не зная, что ответить, но потом решительно перешла в наступление:

— Могу я, с вашего разрешения, составить список всего, что, по-моему, необходимо Фелисити для занятий?

Она смотрела ему прямо в лицо, гордо подняв голову, и заметила, как его угрюмый взгляд смягчился, казалось, происходящее забавляло его.

— Конечно, мисс Линдсей, — преувеличенно вежливо ответил он, — как я могу отказать в такой просьбе.

— Благодарю, милорд.

Шелестя юбкой, Атейла вышла из библиотеки, захватив книги, которые дал ей мистер Осборн.

Когда она пришла за Фелисити, та встретила ее, вся увешанная драгоценностями. Соскочив с кровати, она подбежала к Атейле с восторженным криком:

— Посмотрите, какая я красивая! И очень, очень богатая!

— И зачем тебе это нужно? — ядовито спросила вдова.

— Я продам все и куплю себе много, много лошадей! — не задумываясь ни на секунду, ответила Фелисити.

Вдова покачала головой:

— Но ты же не сможешь носить лошадей на пальцах или на запястье. Фелисити засмеялась:

— Вот было бы смешно! Но я и так хорошенькая, так что кто-нибудь обязательно подарит мне много колец и браслетов. Моn Pare подарил маме много украшений.

У Атейлы перехватило дыхание, а вдова заметила не без сарказма:

— Совсем как мать! Но лучше, чтобы мой внук не слышал от нее ничего подобного.

Девушка поняла, что слова вдовы адресованы ей, а не ребенку. Она помогла Фелисити снять с себя украшения, и они молча вышли из спальни вдовы. Только в детской Атейла подозвала девочку к себе и тихо сказала:

— Послушай меня, Фелисити. Пообещай мне никогда больше не вспоминать о Моn Pare ни при бабушке, ни тем более при папе. Ты поняла меня?

— Папа ненавидит его, — сказала Фелисити. — Я помню, как он назвал его «грязным французишкой», а Моn Pare сказал, что папа надутая английская скотина.

— Фелисити! — воскликнула Атейла. — Ты не должна повторять такие вещи и даже думать об этом. То, что было в Танжере, теперь уже не важно.

— Папа часто заставлял маму плакать, — ответила девочка. — Она все плакала, плакала, а потом мы убежали. И там было всегда тепло, и светило солнце, пусть даже Моn Pare меня и не любил.

При этом Атейла в который раз подумала, что Фелисити слишком смышленая и сообразительная девочка, чтобы легко забыть подобные вещи. Девушка чувствовала, что у Фелисити, как и у нее самой, все впечатления откладывались где-то в глубине памяти, а потом всплывали, иногда в самый неподходящий момент.

— Пообещай мне, Фелисити, — вслух сказала она, — что ты не будешь вспоминать о Моn Pare здесь, в замке, и сама постараешься забыть о нем.

Девочка пожала плечами. Этот жест она, как подумала Атейла, могла перенять у Comte.

— Мама не разрешала мне говорить о папе при Моn Pare, а здесь, значит, я не могу говорить о Моn Pare! По-моему, это все очень глупо!

— Я с тобой согласна, — сказала Атейла, — но если ты хочешь быть счастлива здесь и не хочешь сердить папу, надо постараться сделать так, чтобы все были счастливы.

Фелисити наклонила головку набок:

— А я могу сделать других счастливыми?

— Конечно, можешь. Люди несчастны, когда их не любят. Ты любила маму, и это делало ее счастливой, а теперь ты должна попробовать полюбить своего папу.

— Он не любит меня.

— Я думаю, в глубине души он очень любит тебя, — сказала Атейла. — Но иногда люди стесняются показывать свою любовь, и надо растопить лед, который сковывает их сердце.

— Спичками? — спросила Фелисити.

— Ну, ненастоящими, конечно. Ты потихоньку будешь растапливать этот лед, улыбаясь папе. Ты можешь сказать ему что-нибудь приятное, быть ласковой с ним, а не хмурой и капризной.

Девочка засмеялась:

— Это забавно!

— Да, давай это будет такая игра, ты попробуешь заставить своего отца улыбнуться и засмеяться. Вот увидишь, как сильно он любит тебя.

Но про себя Атейла подумала, что будет очень трудно заставить графа принять ребенка. Неожиданно она почувствовала, что если граф, вдова, да и она сама не перестанут оскорблять и унижать друг друга, то больше всех пострадает Фелисити.

«Я бы забрала девочку отсюда — , — подумала девушка, — но здесь она дома, и я обещала ее матери помочь ей. А я не смогу помочь ей полюбить своего отца, если сама буду относиться к нему так враждебно».

Посмотрев на Фелисити, Атейла представила, каково этой маленькой девочке, которую сначала увезли из одного дома в другой, где она была никому не нужна, а теперь прислали обратно, словно посылку.

Атейла опустилась на колени и крепко обняла девочку.

— Самое главное, — сказала она, — что ты должна быть счастлива в этом прекрасном замке, с его зелеными лугами, где мы будем кататься верхом на самых замечательных лошадях. И поверь мне, если ты будешь счастлива, все вокруг тебя станут счастливее.

Фелисити внимательно посмотрела на нее, а потом быстро, словно поддавшись внезапному порыву, обвила ручонками шею девушки.

— Я люблю вас, — прошептала она. — Мне нравится, когда вы рядом. Обещайте, что никогда… никогда не уедете и не бросите меня одну.

Это был крик потерянного ребенка, которого уже дважды предали.

— Я тоже хочу быть с тобой, — ответила Атейла, прижимаясь щекой к девочке. — Поэтому мы должны очень стараться, чтобы твой папа разрешил нам остаться вдвоем надолго.

Глава 5

— Вы только послушайте, мисс! Как вы думаете, что происходит?

С этими словами в комнату ворвалась Джен-ни. Атейла удивленно подняла глаза от книги, которую читала Фелисити.

— Что случилось?

Она не видела вокруг ничего необыкновенного. Наоборот, последние шесть дней в Рот-Касле было на редкость спокойно.

Граф неожиданно уехал, и дом в его отсутствие, казалось, погрузился в сонное оцепенение. Слуги стали спокойнее и гораздо предупредительнее по отношению к ним с Фелисити. Повар даже специально приходил, чтобы узнать, какие блюда предпочитает девочка. Готовил он великолепно. Им подавали кушанья, многие из которых Атейла никогда не пробовала, но знала, что это французская кухня. Она удивлялась, откуда эти рецепты узнал английский повар.

Атейла вообще хотела бы узнать о прошлом обитателей замка, но не позволяла себе спрашивать у Фелисити. Хотя она и считала, что ребенок должен иметь право свободно говорить о своих родителях, но она слишком хорошо представляла, чего им может стоить упоминание о графине.

Вдовствующая леди Ротуэлл постоянно наблюдала за девушкой, и ее замечания не стали менее едкими, но Атейла должна была признать, что общаться с этой странной старухой стало приятнее.

— И что же вы собираетесь делать, мисс Линдсей, — спрашивала она. — Ведь здесь нет молодых людей, которые могли бы оценить ваши наряды?

— Мы с Фелисити очень заняты, миледи. Сначала мы осматривали замок, потом сады вокруг, а теперь собираемся объехать верхом все имение.

Атейле показалось, что ее мягкий ответ на весьма бесцеремонный вопрос утихомирил вдову. Но девушка постоянно чувствовала на себе ее критический изучающий взгляд. Несомненно, Джардин подробно описала своей хозяйке гардероб гувернантки, в том числе и вечерние платья, которые пока не представлялось случая надеть.

Вдова все больше привязывалась к Фелисити, а девочка охотно приходила к ней, зная, что сможет поиграть ее украшениями. Леди Ротуэлл даже распорядилась, чтобы Джардин достала большую шкатулку с драгоценностями.

Чего там только не было! Атейла никогда не видела такого множества изумрудов, рубинов, бриллиантов и сапфиров. Длинные нити жемчуга, колье, тиары и браслеты, наполняли эту маленькую сокровищницу.

Фелисити чувствовала себя так, словно перед ней распахнулись двери волшебной пещеры Алладдина. Она надела колье, браслеты и кольца, а Атейла закрепила тиару на ее волосах.

— Теперь я похожа на королеву! — воскликнула девочка. — Может, когда-нибудь я буду сидеть на троне, как королева Виктория!

Вдова засмеялась:

— Сначала тебе придется найти короля и выйти за него замуж.

Фелисити на секунду задумалась. Потом она сказала:

— Тогда я лучше буду жить с шейхом в пустыне, а еще лучше с вождем племени бедуинов. Мисс Линдсей говорит, что у них замечательные лошади, а члены племени должны во всем подчиняться вождю, иначе им отрубят голову.

Вдова взглянула на Атейлу и сухо произнесла:

— Очень ценные исторические сведения, мисс Линдсей, но я бы посоветовала вам придерживаться общепринятых правил.

Атейла не стала объяснять, что она рассказывала об этом Фелисити вовсе не на уроке. Девочка по-прежнему, захлебываясь от восторга, слушала рассказы о путешествиях по Африке.

Наверное, прожив несколько лет в Танжере, Фелисити чувствовала себя частицей пустыни и хотела узнать о ней побольше.

Объяснять все это вдове было бессмысленно, поэтому Атейла спокойно ответила:

— Я, несомненно, учту ваш совет, миледи.

И была вполне удовлетворена, заметив, как удивил вдову столь кроткий ответ.

Кроме визитов в спальню прабабушки ничто не мешало Атейле радоваться жизни, особенно когда они с Фелисити ездили верхом по парку или скакали быстрым галопом по лугам. Иногда они разъезжали по всему поместью.

Фелисити весело здоровалась с фермерами, которых они часто встречали. Атейла видела, что все они удивлены возвращением девочки, но никто не осмеливался задавать вопросы.

Вкусная еда и отдых пошли на пользу Атейле. Она немного поправилась, хотя оставалась тоненькой и стройной, глаза так и сияли на чуть-чуть округлившемся лице. Рана на плече зарубцевалась и уже не болела. Остался только безобразный шрам.

Девушка надеялась, что со временем исчезнет и он. Хирург, который зашивал ее рану, пообещал, что от шрама останется тонкий незаметный след.

Иногда Атейла вспоминала тот страшный день, когда был убит ее отец, но это причиняло ей такую жгучую боль, что она гнала прочь воспоминания и старалась, как сама учила Фелисити, думать о будущем.

Атейла очень полюбила девочку, и та платила ей тем же. Казалось, Фелисити наконец поверила, что рядом с ней человек, который любит ее и защитит, если потребуется.

Но иногда по ночам Атейла со страхом думала, что же будет, если граф все-таки решит уволить ее. Куда идти ей самой и что будет с девочкой? Оставалось только надеяться, что граф признает ее достаточно хорошей гувернанткой.

Оторвавшись от чтения, удивленная тем возбуждением, которым была охвачена Дженни, Атейла спросила:

— Что случилось?

— Вы не поверите, мисс, их королевское высочество принц Уэльский будут ужинать у нас завтра вечером.

Атейла, изумленная, спросила:

— Неужели это правда?

— Да, мисс. Его светлость только что вернулись и сообщили Доусону, чтобы готовились к приему на четырнадцать персон!

Атейла не могла прийти в себя от удивления, а Дженни продолжала:

— Его королевское высочество и, конечно, миссис Кеппел остановились в доме маркиза и маркизы Донкастер. Так вот, а его светлость, сказали Доусону, что его королевское высочество изъявили желание осмотреть замок, так как много слышали о нем. Большого приема не устраивают, но мистер Осборн после ужина проведет его королевское высочество по замку.

— К нам едет король? — вмешалась в разговор Фелисити.

— Нет, милочка, — объяснила Атейла, — приезжает его королевское высочество принц Уэльский. Когда-нибудь он станет королем.

Про себя девушка подумала, что он давно уже ждет этого, но королева Виктория, которая недавно отметила свое шестидесятилетие, похоже, собиралась править еще много лет.

Дженни тем временем спешила сообщить все, что узнала:

— В замке остановятся трое: маркиз Уик с женой — она такая милая, она уже бывала у нас — и еще один джентльмен.

Атейла подумала, что все это довольно любопытно. С тех пор как они приехали, в замке не было ни одного приема, и девушке казалось, что граф ведет жизнь отшельника.

— Вы сможете взглянуть на его королевское высочество, — продолжала Дженни, — если выйдете на лестничную площадку, когда они приедут. И сможете увидеть миссис Кеппел, все говорят, что она красавица.

Атейла предостерегающе взглянула на Дженни, опасаясь, что горничная может сказать что-нибудь лишнее о фаворитке принца, но Дженни была слишком возбуждена, чтобы замечать что-нибудь.

— Конечно, хотелось бы посмотреть на принцессу Александру, — продолжала она, — но миссис Кеппел, наверное, тоже хороша собой. Во всяком случае, так считает принц.

Дженни рассмеялась, и Атейла вспомнила, что любовные похождения принца были одной из любимых тем, которые постоянно обсуждали в людской.

После чая они с Фелисити пошли навестить старую леди Ротуэлл.

— Вы, конечно, как все в доме, вне себя от возбуждения при мысли, что увидите настоящего принца!

— Бабушка, а однажды он станет королем! — важно сообщила ей Фелисити.

— Да, когда будет уже слишком стар, чтобы наслаждаться этим, — съязвила вдова. — Впрочем, он, кажется, находит другие способы приятно проводить время. Говорят, он без ума от этой миссис Кеппел, которую он повсюду возит с собой, как влюбленный мальчишка.

Атейла подумала, что о таких вещах не стоило бы разговаривать при Фелисити, но, к счастью, девочка была поглощена тем, что нацепляла на себя новые украшения своей прабабушки.

— Во всяком случае, приезд принца хоть немного нарушит однообразие здешней жизни, — добавила вдова, — и может быть, встряхнет моего внука.

Она помолчала, но поскольку Атейла ничего не ответила на ее слова, старуха продолжила:

— Впрочем, до меня доходили слухи, чем он занимается в Лондоне.

— Я думаю, нам пора идти, миледи, — сказала Атейла. — Отдай бабушке ее драгоценности, Фелисити, и поблагодари ее за то, что она разрешила тебе поиграть ими.

— Вы притворяетесь, что мои слова шокировали вас? — спросила вдова. — Ваше ханжество не может обмануть меня.

Она усмехнулась и добавила:

— На самом деле мы обе знаем, как вы жалеете, что не можете спуститься и показать им всем, как вы великолепно выглядите в одном из ваших необыкновенных платьев.

— Я буду счастлива узнать о том, как прошел прием, после его завершения, — ответила Атейла. — Жаль, конечно, что вы, миледи, не сможете спуститься, чтобы принять гостей вместе с его светлостью.

Она говорила очень вежливо, но вдова уловила сарказм в ее словах и засмеялась:

— Я слишком стара, чтобы думать об этом. Но могу поспорить, вы сами прекрасно понимаете, что зря тратите время, проводя его в детской, где, кроме плюшевого медвежонка, некому вами восхищаться.

Атейла не сдержалась и тоже засмеялась.

— Да, но, должна сказать, что он очень привлекательный, миледи! — ответила она.

Когда они поднимались по лестнице, девушка с удовлетворением отметила, что последнее слово осталось за ней.

Предстоящий приезд принца Уэльского перевернул все в замке с ног на голову, и Атейла с любопытством наблюдала за этой суматохой. Когда на следующее утро они с Фелисити пришли в конюшни, чтобы взять лошадей, там было полно людей и все что-то чистили, мыли, убирали.

«Похоже на муравейник», — с улыбкой думала Атейла, вспоминая те огромные муравейники, которые они с отцом видели в Африке, в горах Риф и в других местах.

Графа нигде не было видно, но девушка чувствовала, что тот в замке. Словно сила его личности была такова, что распространялась на все, что происходило в доме.

Джексон поздоровался с девушкой, когда они подошли к конюшням. На его лице блуждала та же глуповатая счастливая улыбка, что и на лицах всех слуг. Все они предвкушали приезд его королевского высочества. Джексон даже был не так внимателен к Фелисити, как обычно.

Фелисити уже купили красивого гнедого пони, а Атейла выбрала для себя жеребца по кличке Ролло и очень привязалась к нему. Жеребец был почти черный, только с маленьким белым пятнышком на ноге. Он был молод и строптив, но Атейла умела справляться с ним.

— Я не посылаю с вами грума сегодня, мисс, — сказал Джексон. — Надеюсь, вы простите нас, но Джеб очень занят, он чистит стойла.

Атейла удивилась. Ей не приходило в голову, что его королевское высочество захочет посетить конюшни. Но потом, вспомнив, что кое-кто из гостей после приема останется в замке, она поняла, что те обязательно захотят взглянуть на графских лошадей.

— Не беспокойтесь, Джексон, — улыбнулась девушка, и они с Фелисити поскакали через парк.

— А мы будем кататься сегодня наперегонки? — спросила девочка.

— Конечно, — ответила Атейла, — на этот раз я дам тебе больше шансов победить, чем вчера.

В прошлый раз она никак не могла удержать Ролло, чтобы дать Фелисити вырваться вперед.

— Сегодня мы со Стрекозой выиграем, — уверенно заявила Фелисити.

Они доехали до лугов, и тут, оглянувшись, Атейла заметила, что из-за леса выехал граф на своем великолепном жеребце.

Фелисити тоже заметила отца и громко крикнула:

— Поехали с нами, папа! Я буду соревноваться с мисс Линдсей и с тобой тоже. Стрекоза скачет так быстро! Я уверена, мы выиграем у тебя!

Граф удивленно приподнял брови, затем спросил Атейлу:

— Это что за новая идея?

— Фелисити любит соревноваться, и она действительно очень хорошо ездит, как, впрочем, и следовало ожидать.

Тут в первый раз с момента их знакомства она увидела, как улыбается граф.

— Это что, комплимент?

— Вообще-то я думаю, что так и есть на самом деле, — ответила Атейла.

Потом, посмотрев на его жеребца, она добавила:

— Не только Фелисити хочет соревноваться, я тоже.

Граф молча кивнул. Он отослал Фелисити далеко вперед, а Атейлу поставил между собой и девочкой. Потом, сосчитав до трех, он дал старт, и Фелисити сорвалась с места так быстро и уверенно, что графу наверняка понравилось.

Атейла так старалась не дать Ролло обогнать девочку, что только к концу дистанции заметила, что граф делает то же самое. Она улыбнулась ему, подтверждая, что так и следовало поступить, а потом, когда Фелисити была далеко впереди, постаралась не дать графу обогнать себя. Она, конечно, понимала, что это бесполезно, и подумала, как позабавился бы граф, догадайся он о ее намерениях. Когда они остановили лошадей, он сказал:

— Однажды, мисс Линдсей, я выиграю у вас без поддавков.

— Благодарю, ваша светлость, — ответила Атейла, — но в таком случае, милорд, я хотела бы выбрать лошадь.

— Не хотите ли вы сказать, что справились бы с Зеленым Драконом? — усмехнулся граф.

Атейла поняла, что он говорит о своем жеребце, и ответила:

— Я в этом уверена, милорд.

Заметив, что граф не верит ей, она добавила:

— Мне приходилось, ваша светлость, хотя, возможно, вы и не поверите, ездить на арабских скакунах, а вы знаете, они самые быстрые, но и самые строптивые из лошадей.

Граф удивленно посмотрел на девушку, но, прежде чем он успел спросить ее о чем бы то ни было, Атейла подъехала к Фелисити и они направились к дому.

Граф не присоединился к ним, и, когда он исчез из виду, девушка подумала, что так и не поняла, заинтересовала она его своими словами или он решил, что она просто хочет произвести впечатление.

— Хорошо, что папа согласился прокатиться с нами, правда? — спросила Фелисити, когда они проезжали по парку.

— Да, очень, — ответила Атейла. — И теперь ты можешь попросить его снова покататься с тобой. А если ты увидишь его сегодня после обеда, скажи, что ты очень рада его возвращению домой.

— Да, скажу. И я знаю, он не пришел навестить меня не потому, что не хотел, а потому, что приезжает принц.

Атейла почувствовала, как хочется ребенку, чтобы отец уделял ей побольше внимания. Атейла вспомнила, как сама любила отца, и представила, какое важное место в жизни дочери может занять граф, если только простит ее матери их бегство три года назад.

Девушке казалось, что графиня в замке была словно певчая птичка в железной клетке. Даже если они с графом любили друг друга, жизнь вдали от людей могла показаться очень тяжелой для молоденькой чувствительной и хрупкой девушки.

Атейле хотелось бы узнать, что это был за брак, но она была слишком горда, чтобы расспрашивать слуг, хотя те были не прочь поговорить об этом.

В то же время она уже поняла, что вдова ненавидела жену графа. Во всем, что она говорила о графине, чувствовалось предубеждение.

— Это все равно что читать книгу, в которой нет половины страниц, — пробормотала девушка. — Приходится только догадываться, что там было вначале.

Она улыбнулась своим мыслям, потом подумала, как не хватает девочке матери. Ведь сама она каждую ночь, лежа в постели, чувствовала почти физическую боль от того, что отца больше не было с ней.

Казалось, замок закружило в водовороте. Все вокруг не ходили, а бегали, что-то переносили с места на место, возбужденно перекликались.

После полудня прибыли маркиз и маркиза Уик. Дженни прибежала наверх с извинениями, что в суматохе забыла переодеть Фелисити.

— Там внизу не хватает людей, мисс, — сказала она, — потому что у мисс Джонс опять болит голова.

Пожилая горничная мисс Джонс работала под началом миссис Брайерклифф. Она часто страдала от головных болей, таких сильных, что ей приходилось ложиться в постель.

— Понимаете, это значит, у меня прибавилось обязанностей, — говорила Дженни. — Ее светлость привезла с собой свою горничную, но она плохо себя чувствует после поездки, мы должны помочь ей.

— Не волнуйтесь о нас, — успокоила девушку Атейла. — Я знаю, вы хотите, чтобы прием его королевского высочества прошел как можно лучше.