Глава 5

— Вы только послушайте, мисс! Как вы думаете, что происходит?

С этими словами в комнату ворвалась Джен-ни. Атейла удивленно подняла глаза от книги, которую читала Фелисити.

— Что случилось?

Она не видела вокруг ничего необыкновенного. Наоборот, последние шесть дней в Рот-Касле было на редкость спокойно.

Граф неожиданно уехал, и дом в его отсутствие, казалось, погрузился в сонное оцепенение. Слуги стали спокойнее и гораздо предупредительнее по отношению к ним с Фелисити. Повар даже специально приходил, чтобы узнать, какие блюда предпочитает девочка. Готовил он великолепно. Им подавали кушанья, многие из которых Атейла никогда не пробовала, но знала, что это французская кухня. Она удивлялась, откуда эти рецепты узнал английский повар.

Атейла вообще хотела бы узнать о прошлом обитателей замка, но не позволяла себе спрашивать у Фелисити. Хотя она и считала, что ребенок должен иметь право свободно говорить о своих родителях, но она слишком хорошо представляла, чего им может стоить упоминание о графине.

Вдовствующая леди Ротуэлл постоянно наблюдала за девушкой, и ее замечания не стали менее едкими, но Атейла должна была признать, что общаться с этой странной старухой стало приятнее.

— И что же вы собираетесь делать, мисс Линдсей, — спрашивала она. — Ведь здесь нет молодых людей, которые могли бы оценить ваши наряды?

— Мы с Фелисити очень заняты, миледи. Сначала мы осматривали замок, потом сады вокруг, а теперь собираемся объехать верхом все имение.

Атейле показалось, что ее мягкий ответ на весьма бесцеремонный вопрос утихомирил вдову. Но девушка постоянно чувствовала на себе ее критический изучающий взгляд. Несомненно, Джардин подробно описала своей хозяйке гардероб гувернантки, в том числе и вечерние платья, которые пока не представлялось случая надеть.

Вдова все больше привязывалась к Фелисити, а девочка охотно приходила к ней, зная, что сможет поиграть ее украшениями. Леди Ротуэлл даже распорядилась, чтобы Джардин достала большую шкатулку с драгоценностями.

Чего там только не было! Атейла никогда не видела такого множества изумрудов, рубинов, бриллиантов и сапфиров. Длинные нити жемчуга, колье, тиары и браслеты, наполняли эту маленькую сокровищницу.

Фелисити чувствовала себя так, словно перед ней распахнулись двери волшебной пещеры Алладдина. Она надела колье, браслеты и кольца, а Атейла закрепила тиару на ее волосах.

— Теперь я похожа на королеву! — воскликнула девочка. — Может, когда-нибудь я буду сидеть на троне, как королева Виктория!

Вдова засмеялась:

— Сначала тебе придется найти короля и выйти за него замуж.

Фелисити на секунду задумалась. Потом она сказала:

— Тогда я лучше буду жить с шейхом в пустыне, а еще лучше с вождем племени бедуинов. Мисс Линдсей говорит, что у них замечательные лошади, а члены племени должны во всем подчиняться вождю, иначе им отрубят голову.

Вдова взглянула на Атейлу и сухо произнесла:

— Очень ценные исторические сведения, мисс Линдсей, но я бы посоветовала вам придерживаться общепринятых правил.

Атейла не стала объяснять, что она рассказывала об этом Фелисити вовсе не на уроке. Девочка по-прежнему, захлебываясь от восторга, слушала рассказы о путешествиях по Африке.

Наверное, прожив несколько лет в Танжере, Фелисити чувствовала себя частицей пустыни и хотела узнать о ней побольше.

Объяснять все это вдове было бессмысленно, поэтому Атейла спокойно ответила:

— Я, несомненно, учту ваш совет, миледи.

И была вполне удовлетворена, заметив, как удивил вдову столь кроткий ответ.

Кроме визитов в спальню прабабушки ничто не мешало Атейле радоваться жизни, особенно когда они с Фелисити ездили верхом по парку или скакали быстрым галопом по лугам. Иногда они разъезжали по всему поместью.

Фелисити весело здоровалась с фермерами, которых они часто встречали. Атейла видела, что все они удивлены возвращением девочки, но никто не осмеливался задавать вопросы.

Вкусная еда и отдых пошли на пользу Атейле. Она немного поправилась, хотя оставалась тоненькой и стройной, глаза так и сияли на чуть-чуть округлившемся лице. Рана на плече зарубцевалась и уже не болела. Остался только безобразный шрам.

Девушка надеялась, что со временем исчезнет и он. Хирург, который зашивал ее рану, пообещал, что от шрама останется тонкий незаметный след.

Иногда Атейла вспоминала тот страшный день, когда был убит ее отец, но это причиняло ей такую жгучую боль, что она гнала прочь воспоминания и старалась, как сама учила Фелисити, думать о будущем.

Атейла очень полюбила девочку, и та платила ей тем же. Казалось, Фелисити наконец поверила, что рядом с ней человек, который любит ее и защитит, если потребуется.

Но иногда по ночам Атейла со страхом думала, что же будет, если граф все-таки решит уволить ее. Куда идти ей самой и что будет с девочкой? Оставалось только надеяться, что граф признает ее достаточно хорошей гувернанткой.

Оторвавшись от чтения, удивленная тем возбуждением, которым была охвачена Дженни, Атейла спросила:

— Что случилось?

— Вы не поверите, мисс, их королевское высочество принц Уэльский будут ужинать у нас завтра вечером.

Атейла, изумленная, спросила:

— Неужели это правда?

— Да, мисс. Его светлость только что вернулись и сообщили Доусону, чтобы готовились к приему на четырнадцать персон!

Атейла не могла прийти в себя от удивления, а Дженни продолжала:

— Его королевское высочество и, конечно, миссис Кеппел остановились в доме маркиза и маркизы Донкастер. Так вот, а его светлость, сказали Доусону, что его королевское высочество изъявили желание осмотреть замок, так как много слышали о нем. Большого приема не устраивают, но мистер Осборн после ужина проведет его королевское высочество по замку.

— К нам едет король? — вмешалась в разговор Фелисити.

— Нет, милочка, — объяснила Атейла, — приезжает его королевское высочество принц Уэльский. Когда-нибудь он станет королем.

Про себя девушка подумала, что он давно уже ждет этого, но королева Виктория, которая недавно отметила свое шестидесятилетие, похоже, собиралась править еще много лет.

Дженни тем временем спешила сообщить все, что узнала:

— В замке остановятся трое: маркиз Уик с женой — она такая милая, она уже бывала у нас — и еще один джентльмен.

Атейла подумала, что все это довольно любопытно. С тех пор как они приехали, в замке не было ни одного приема, и девушке казалось, что граф ведет жизнь отшельника.

— Вы сможете взглянуть на его королевское высочество, — продолжала Дженни, — если выйдете на лестничную площадку, когда они приедут. И сможете увидеть миссис Кеппел, все говорят, что она красавица.

Атейла предостерегающе взглянула на Дженни, опасаясь, что горничная может сказать что-нибудь лишнее о фаворитке принца, но Дженни была слишком возбуждена, чтобы замечать что-нибудь.

— Конечно, хотелось бы посмотреть на принцессу Александру, — продолжала она, — но миссис Кеппел, наверное, тоже хороша собой. Во всяком случае, так считает принц.

Дженни рассмеялась, и Атейла вспомнила, что любовные похождения принца были одной из любимых тем, которые постоянно обсуждали в людской.

После чая они с Фелисити пошли навестить старую леди Ротуэлл.

— Вы, конечно, как все в доме, вне себя от возбуждения при мысли, что увидите настоящего принца!

— Бабушка, а однажды он станет королем! — важно сообщила ей Фелисити.

— Да, когда будет уже слишком стар, чтобы наслаждаться этим, — съязвила вдова. — Впрочем, он, кажется, находит другие способы приятно проводить время. Говорят, он без ума от этой миссис Кеппел, которую он повсюду возит с собой, как влюбленный мальчишка.

Атейла подумала, что о таких вещах не стоило бы разговаривать при Фелисити, но, к счастью, девочка была поглощена тем, что нацепляла на себя новые украшения своей прабабушки.

— Во всяком случае, приезд принца хоть немного нарушит однообразие здешней жизни, — добавила вдова, — и может быть, встряхнет моего внука.

Она помолчала, но поскольку Атейла ничего не ответила на ее слова, старуха продолжила:

— Впрочем, до меня доходили слухи, чем он занимается в Лондоне.

— Я думаю, нам пора идти, миледи, — сказала Атейла. — Отдай бабушке ее драгоценности, Фелисити, и поблагодари ее за то, что она разрешила тебе поиграть ими.

— Вы притворяетесь, что мои слова шокировали вас? — спросила вдова. — Ваше ханжество не может обмануть меня.

Она усмехнулась и добавила:

— На самом деле мы обе знаем, как вы жалеете, что не можете спуститься и показать им всем, как вы великолепно выглядите в одном из ваших необыкновенных платьев.

— Я буду счастлива узнать о том, как прошел прием, после его завершения, — ответила Атейла. — Жаль, конечно, что вы, миледи, не сможете спуститься, чтобы принять гостей вместе с его светлостью.

Она говорила очень вежливо, но вдова уловила сарказм в ее словах и засмеялась:

— Я слишком стара, чтобы думать об этом. Но могу поспорить, вы сами прекрасно понимаете, что зря тратите время, проводя его в детской, где, кроме плюшевого медвежонка, некому вами восхищаться.

Атейла не сдержалась и тоже засмеялась.

— Да, но, должна сказать, что он очень привлекательный, миледи! — ответила она.

Когда они поднимались по лестнице, девушка с удовлетворением отметила, что последнее слово осталось за ней.

Предстоящий приезд принца Уэльского перевернул все в замке с ног на голову, и Атейла с любопытством наблюдала за этой суматохой. Когда на следующее утро они с Фелисити пришли в конюшни, чтобы взять лошадей, там было полно людей и все что-то чистили, мыли, убирали.

«Похоже на муравейник», — с улыбкой думала Атейла, вспоминая те огромные муравейники, которые они с отцом видели в Африке, в горах Риф и в других местах.

Графа нигде не было видно, но девушка чувствовала, что тот в замке. Словно сила его личности была такова, что распространялась на все, что происходило в доме.

Джексон поздоровался с девушкой, когда они подошли к конюшням. На его лице блуждала та же глуповатая счастливая улыбка, что и на лицах всех слуг. Все они предвкушали приезд его королевского высочества. Джексон даже был не так внимателен к Фелисити, как обычно.

Фелисити уже купили красивого гнедого пони, а Атейла выбрала для себя жеребца по кличке Ролло и очень привязалась к нему. Жеребец был почти черный, только с маленьким белым пятнышком на ноге. Он был молод и строптив, но Атейла умела справляться с ним.

— Я не посылаю с вами грума сегодня, мисс, — сказал Джексон. — Надеюсь, вы простите нас, но Джеб очень занят, он чистит стойла.

Атейла удивилась. Ей не приходило в голову, что его королевское высочество захочет посетить конюшни. Но потом, вспомнив, что кое-кто из гостей после приема останется в замке, она поняла, что те обязательно захотят взглянуть на графских лошадей.

— Не беспокойтесь, Джексон, — улыбнулась девушка, и они с Фелисити поскакали через парк.

— А мы будем кататься сегодня наперегонки? — спросила девочка.

— Конечно, — ответила Атейла, — на этот раз я дам тебе больше шансов победить, чем вчера.

В прошлый раз она никак не могла удержать Ролло, чтобы дать Фелисити вырваться вперед.

— Сегодня мы со Стрекозой выиграем, — уверенно заявила Фелисити.

Они доехали до лугов, и тут, оглянувшись, Атейла заметила, что из-за леса выехал граф на своем великолепном жеребце.

Фелисити тоже заметила отца и громко крикнула:

— Поехали с нами, папа! Я буду соревноваться с мисс Линдсей и с тобой тоже. Стрекоза скачет так быстро! Я уверена, мы выиграем у тебя!

Граф удивленно приподнял брови, затем спросил Атейлу:

— Это что за новая идея?

— Фелисити любит соревноваться, и она действительно очень хорошо ездит, как, впрочем, и следовало ожидать.

Тут в первый раз с момента их знакомства она увидела, как улыбается граф.

— Это что, комплимент?

— Вообще-то я думаю, что так и есть на самом деле, — ответила Атейла.

Потом, посмотрев на его жеребца, она добавила:

— Не только Фелисити хочет соревноваться, я тоже.

Граф молча кивнул. Он отослал Фелисити далеко вперед, а Атейлу поставил между собой и девочкой. Потом, сосчитав до трех, он дал старт, и Фелисити сорвалась с места так быстро и уверенно, что графу наверняка понравилось.

Атейла так старалась не дать Ролло обогнать девочку, что только к концу дистанции заметила, что граф делает то же самое. Она улыбнулась ему, подтверждая, что так и следовало поступить, а потом, когда Фелисити была далеко впереди, постаралась не дать графу обогнать себя. Она, конечно, понимала, что это бесполезно, и подумала, как позабавился бы граф, догадайся он о ее намерениях. Когда они остановили лошадей, он сказал:

— Однажды, мисс Линдсей, я выиграю у вас без поддавков.

— Благодарю, ваша светлость, — ответила Атейла, — но в таком случае, милорд, я хотела бы выбрать лошадь.

— Не хотите ли вы сказать, что справились бы с Зеленым Драконом? — усмехнулся граф.

Атейла поняла, что он говорит о своем жеребце, и ответила:

— Я в этом уверена, милорд.

Заметив, что граф не верит ей, она добавила:

— Мне приходилось, ваша светлость, хотя, возможно, вы и не поверите, ездить на арабских скакунах, а вы знаете, они самые быстрые, но и самые строптивые из лошадей.

Граф удивленно посмотрел на девушку, но, прежде чем он успел спросить ее о чем бы то ни было, Атейла подъехала к Фелисити и они направились к дому.

Граф не присоединился к ним, и, когда он исчез из виду, девушка подумала, что так и не поняла, заинтересовала она его своими словами или он решил, что она просто хочет произвести впечатление.

— Хорошо, что папа согласился прокатиться с нами, правда? — спросила Фелисити, когда они проезжали по парку.

— Да, очень, — ответила Атейла. — И теперь ты можешь попросить его снова покататься с тобой. А если ты увидишь его сегодня после обеда, скажи, что ты очень рада его возвращению домой.

— Да, скажу. И я знаю, он не пришел навестить меня не потому, что не хотел, а потому, что приезжает принц.

Атейла почувствовала, как хочется ребенку, чтобы отец уделял ей побольше внимания. Атейла вспомнила, как сама любила отца, и представила, какое важное место в жизни дочери может занять граф, если только простит ее матери их бегство три года назад.

Девушке казалось, что графиня в замке была словно певчая птичка в железной клетке. Даже если они с графом любили друг друга, жизнь вдали от людей могла показаться очень тяжелой для молоденькой чувствительной и хрупкой девушки.

Атейле хотелось бы узнать, что это был за брак, но она была слишком горда, чтобы расспрашивать слуг, хотя те были не прочь поговорить об этом.

В то же время она уже поняла, что вдова ненавидела жену графа. Во всем, что она говорила о графине, чувствовалось предубеждение.

— Это все равно что читать книгу, в которой нет половины страниц, — пробормотала девушка. — Приходится только догадываться, что там было вначале.

Она улыбнулась своим мыслям, потом подумала, как не хватает девочке матери. Ведь сама она каждую ночь, лежа в постели, чувствовала почти физическую боль от того, что отца больше не было с ней.

Казалось, замок закружило в водовороте. Все вокруг не ходили, а бегали, что-то переносили с места на место, возбужденно перекликались.

После полудня прибыли маркиз и маркиза Уик. Дженни прибежала наверх с извинениями, что в суматохе забыла переодеть Фелисити.

— Там внизу не хватает людей, мисс, — сказала она, — потому что у мисс Джонс опять болит голова.

Пожилая горничная мисс Джонс работала под началом миссис Брайерклифф. Она часто страдала от головных болей, таких сильных, что ей приходилось ложиться в постель.

— Понимаете, это значит, у меня прибавилось обязанностей, — говорила Дженни. — Ее светлость привезла с собой свою горничную, но она плохо себя чувствует после поездки, мы должны помочь ей.

— Не волнуйтесь о нас, — успокоила девушку Атейла. — Я знаю, вы хотите, чтобы прием его королевского высочества прошел как можно лучше.