Глава 1

— Леона! Леона!

Мужской голос эхом разносился под сводами зала.

Звуки его достигали верхних покоев замка, где в маленькой комнате в конце коридора молодая девушка расставляла в вазе только что срезанные цветы.

Вскрикнув от радости, она выронила их из рук и стремглав бросилась к двери, но, прежде чем она добежала до лестничной клетки, крик повторился снова:

— Леона! Куда, черт возьми, подевалась эта девчонка?

— Я здесь, Хьюги! — крикнула она с верхней ступеньки широкой дубовой лестницы. Подняв глаза, он увидел ее силуэт на фоне темной панельной обивки. Было что-то неземное, сказочно прекрасное в ее чуть заостренном личике, обрамленном ореолом светлых локонов… Ее серое платье сливалось с сумерками зала, так что ее скорее можно было принять за эльфа из волшебной сказки, чем за живое существо из плоти и крови.

— Честное слово, Леона, своим криком я мог бы разбудить мертвеца!

— Ах, Хьюги, ты вернулся! Как чудесно! Я не ждала тебя так скоро.

— Уж конечно, ты меня не ждала. — язвительно заметил ее брат.

Что-то тут было не так — Леона догадалась об этом по его раздраженному тону, по глубокой складке, пересекавшей его лоб, по тому возбуждению, с которым он щелкал по ботфортам хлыстиком для верховой езды.

Она поспешно спустилась в зал и подбежала к нему.

— Что такое? У тебя неприятности?

Какое-то мгновение он пристально смотрел на нее, словно ее слова удивили его, потом ответил резко:

— Сплошные неприятности, но сейчас не время для пустой болтовни. Поскорее собери Брэмуэлла и прислугу. Пусть немедленно подготовят дом…

— Подготовят дом? Зачем?

— Разрази меня гром! Делай то, что тебе говорят! — негодующе вскричал сэр Хьюго Ракли. Затем, словно устыдившись своей несдержанности, добавил:

— Прости меня, Леона. Но я попал в ужасный переплет, и только ты одна можешь мне помочь.

— Хьюги, что случилось? — спросила она, инстинктивно прижав руку к груди. В его интонации чувствовалось такое волнение, такое внутреннее напряжение, что Леона поняла: он был расстроен не на шутку.

— Я скажу тебе позже, — произнес он быстро. — Позвони Брэмуэллу или позови его, если звонки, как всегда, не в порядке.

— Ты опять проигрался?.. О боже, Хьюги, только бы не все деньги!

— Нет, нет. Я даже выиграл, как оказалось. И я мог бы выиграть намного больше, если бы мне не помешал Чард. Будь он проклят!

— Кто такой Чард?

— Гром и молния! Только не говори мне, что ты никогда не слышала о Чарде. О чем ты думаешь в этом захолустье?.. Но не будем тянуть время за разговорами, Леона. Делай, как я тебе сказал.

Без дальнейших объяснений Леона направилась, ступая по потертым коврикам, к двери под лестницей, ведущей в помещение для прислуги. Ее домашние туфельки без каблуков не издавали ни звука, она словно плыла по комнате с такой грацией, которая могла бы очаровать любого, за исключением ее брата, стоявшего мрачнее тучи.

— Брэмуэлл! — позвала она через обитые сукном створки дверей. — Брэмуэлл! Вы здесь?

У нее был звонкий, мелодичный голос — качество, которого ее брату заметно недоставало. И все же, когда она вернулась к нему, между ними можно было заметить определенное сходство: те же белокурые, пепельного оттенка волосы, те же брови вразлет, напоминающие крылья парящей в воздухе птицы… Но на этом сходство заканчивалось. Леона казалась воплощением изящества. Хьюго же был почти шести футов роста, отличался атлетическим сложением, гибкостью и выносливостью, приобретенными за годы военной службы во Франции.

— Он идет? — нетерпеливо спросил Хьюго.

— Да, я слышу шаги, — ответила Леона.

— Он, как всегда, еле шевелится. Дряхлый старик, ему уже десять лет назад надо было уйти на покой.

— А где бы мы нашли другого такого преданного и бескорыстного слугу, который согласился бы работать за самое скромное жалованье, особенно когда его несколько месяцев подряд не выплачивают?

Леона задала этот вопрос без тени горечи — скорее наоборот: на губах ее заиграла озорная улыбка, глаза заблестели.

— Не правда! — возмущенно перебил ее брат. — С тех пор как я дома, он уже получил сполна все, что ему причиталось, так же как и все остальные.

— Я знаю, дорогой, но им пришлось слишком долго ждать своих денег, — примирительным тоном заметила Леона.

— Вы звали меня, мисс Леона? — спросил старик дворецкий, появившись в дверном проеме.

Брэмуэлл служил отцу Хьюго и Леоны, а еще раньше — отцу их отца. Ему было уже за семьдесят, он почти оглох. И с каждым месяцем ему все труднее было справляться со своими обязанностями. Но Леона любила его.

Для нее он был частью замка, и, даже будь у них такая возможность, она не смогла бы обойтись без старого Брэмуэлла — так же, как без крыши над головой.

— Конечно, мисс Леона звала вас, — сказал Хьюго, выступив вперед и повышая голос. — Поторопитесь, Брэмуэлл. Необходимо вычистить серебро и постелить на стол самые лучшие скатерти. Сегодня вечером мы ждем гостей. Вы слышите меня? Гостей.

— Да, Хьюги… Я понял, сэр Хьюго, я все слышу… Только вот как, по-вашему, я смогу справиться со всем этим без помощника? Если вы помните, я рекомендовал вам того парня из Сифорда. Он был бы рад наняться к вам, но вы отказали ему, сэр Хьюго, вы же сами знаете…

Хьюго взглянул на сестру. Она слегка нахмурила брови.

— Нам о нем ничего не было известно, — вздохнула Леона, — и мы подумали, что его стремление служить у нас… несколько странно.

— Да, да, я припоминаю, — раздраженно произнес сэр Хьюго. — Ладно, Брэмуэлл, постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Пришлите кого-нибудь из сада или с фермы. Но поторопитесь. Нельзя терять ни минуты.

— Право, не знаю, Хьюго, что бы вы делали без меня, — бормотал себе под нос Брэмуэлл, удаляясь, и на всем пути по коридору, ведущему в кладовую, они могли слышать стариковское ворчание.

— Хьюги, кто приезжает? — спросила Леона.

— Разве я уже не говорил тебе? — В голосе ее брата слышались нетерпеливые нотки. — Чард! Чард! И с ним некто Николас Уэстон, его секретарь и доверенное лицо.

— Но зачем ты пригласил их сюда? — Пригласил их? Вот это здорово! — Хьюго запрокинул голову и невесело засмеялся. — Я его пригласил!

Разве я похож на дурака? Он сам напросился, девочка, было бы тебе известно. Более того — похоже, он меня в чем-то подозревает. Тут уж нет сомнений!

— Нет, Хьюги! Не может быть! Что он сказал? Откуда ты знаешь? — Вопросы сыпались один за другим с губ побледневшей Леоны.

Внезапно ее брат швырнул свой хлыстик через зал.

Отскочив от одной из резных стоек перил, он рикошетом ударился о мраморный пол, позолоченная ручка с силой треснула прежде, чем он закатился под деревянный, украшенный резьбой сундук и скрылся из вида.

— Черт побери! Только этого нам сейчас не хватало! — воскликнул Хьюго. — Как раз теперь, когда дела пошли в гору, когда мне наконец-то улыбнулась удача!

— О чем вы говорили с его светлостью? — настаивала Леона.

Хьюго снял дорожное пальто с высоким воротником и бросил его на стул. Затем он усталым жестом откинул со лба прядь светлых волос, изо всех сил стараясь выглядеть уравновешенным, но пальцы его дрожали, и Леона знала слишком хорошо, что это движение было порождено отчаянием и безнадежностью.

— Я был в клубе Уайта1, — сказал он. — Целый вечер мне фантастически везло, я постоянно выигрывал, если «хочешь знать. Мне как раз попался удачный шар — и вдруг я почувствовал, что кто-то стоит прямо за моей спиной, и услышал его голос:» По-моему, Ракли, вы сегодня в ударе!«Я сверкнул на него глазами, в бешенстве от того, что мне помешали, но, когда я увидел, с кем имею дело, впору было уносить ноги.

— Значит, ты его узнал?

— Ну конечно, узнал, глупышка! Мы же вместе служили во Франции, он был моим командиром. Я довольно часто встречал его перед Ватерлоо и позже, когда наш полк в составе союзных армий располагался лагерем под Парижем. Кроме того, Чарда знают все.

— И что ты сказал ему? — допытывалась Леона.

— Я сказал» Добрый вечер, милорд» или что-то в этом роде, и он ответил: «Я и не подозревал, что вы такой азартный игрок, Ракли. Насколько я помню, вы не были столь безрассудны, когда мы вместе сражались против Бонапарта».

— Что он имел в виду? — осведомилась Леона.

— Чард не настолько глуп, — объяснил Хьюго. — Ему достаточно хорошо известно, что, пока я служил в армии, мне было не по карману играть по-крупному в компании полкового начальства, разве что на мелкие ставки, с такими же безденежными младшими офицерами, как и я.

— Ты думаешь, ему показалось подозрительным, что у тебя хватает денег на игру?

— По-видимому, так, — коротко произнес Хьюго.

— Но тогда зачем было приглашать его сюда?

— В жизни не встречал такой бестолковой девчонки! У тебя мозгов не больше, чем у курицы, если ты задаешь мне подобные вопросы. Говорят тебе, он сам напросился! Он произнес этаким кротким и обезоруживающим тоном: «Не знаю, слышали ли вы о моем новом назначении, но думаю, что оно непременно приведет меня в тот благословенный уголок земли, где, если не ошибаюсь, вы живете». — «Что за назначение, милорд?»— спросил я. «Я получил приказ пресечь деятельность тех джентльменов, которые упорно избегают встреч с офицерами таможенной службы».

— Нет, нет! — вскрикнула Леона. — Он не должен был говорить такое при тебе!

— И тем не менее он сказал это, да еще глядя мне прямо в лицо! Клянусь, я и глазом не моргнул и даже ухитрился ответить ему как ни в чем не бывало: «Мои поздравления, милорд. У меня предчувствие, что если кому-то и удастся привлечь этих парней к суду, то именно вам».

— А что потом? — спросила Леона.

— Он продолжал: «Видите ли, Ракли, вышло так, что я должен немедленно инспектировать южное побережье в районе Ньюхэйвена и Сифорда. Надеюсь, я не слишком злоупотреблю вашим гостеприимством, если погощу некоторое время у вас?»

— Да, но, должно быть, есть множество других людей, которые охотно приняли бы его у себя, — заметила Леона.

— Как раз об этом я и подумал, — ответил Хьюго. — Но, само собой, мне ничего другого не оставалось, как только сказать, что для нас это большая честь. Мне вдруг пришло на ум, что если бы я отправился верхом той же ночью, то успел бы добраться до замка достаточно рано, чтобы заранее все подготовить и предупредить людей.

Но Чард опередил меня. «Весьма признателен вам за вашу любезность. Почему бы нам не проделать этот путь вместе? Для меня было бы большим удовольствием путешествовать в вашем обществе». Не мог же я послать его к черту вместе с его обществом, разве не так?

— Нет, конечно. Но где его светлость?

— Всего лишь в нескольких милях отсюда, — ответил ее брат. — На последней почтовой станции он дал мне сорваться с привязи. Возможно, он заметил, в каком я был беспокойстве, хотя я изо всех сил пытался скрыть это.

— Но, Хьюги, если он догадался, что ты нервничаешь, у него могут возникнуть подозрения.

— Скорее всего, он счел, что я слишком сильно взбудоражен его неожиданным визитом. Я предупреждал его что дом чертовски неудобен, что с тех пор, как умер отец, в нем не делали никакого ремонта.

Леона озиралась по сторонам, беспомощно разводя руками.

— Тогда почему ему так захотелось приехать сюда? — осведомилась она.

— Ну конечно, чтобы выслеживать меня! — резко возразил ее брат. — Я видел, какое у него было лицо, когда я забрал свой выигрыш — почти тысячу гиней. Он прекрасно понимал, что такой куш можно сорвать только с крупной ставки, а для этого нужны средства.

— Но… что же мы можем предпринять? — в отчаянии произнесла Леона.

— У меня есть план, — ответил Хьюго. — А теперь, Леона, слушай меня внимательно. Все в твоих руках, запомни это! Все!

— Умоляю, Хьюги, не слишком рассчитывай на меня.

Это пугает меня! Ты же знаешь, что это меня пугает.

Поверь мне, я скорее предпочла бы голодать, чем терзаться от постоянной тревоги и предчувствия беды. Клянусь тебе, всякий раз, когда доставляют груз, у меня сердце уходит в пятки, так что я словно переживаю не одну, а тысячу смертей!

— Насчет своей смерти можешь не беспокоиться, — продолжал ее брат неумолимо. — Ты хоть представляешь себе, какое сегодня число?

— Сегодня? — Она взглянула на него, и тут же глаза ее расширились от страха, рот она прикрыла рукой. — Восемнадцатое! Вторник, восемнадцатое!

— Вот именно!

— Но что же нам делать?

— Ты должна точно следовать моим указаниям, причем тебе придется проявить все свое искусство, чтобы у Чарда исчезли последние подозрения. Одна-едииственная ошибка, один неверный шаг — и я окажусь на виселице или меня сошлют на каторгу.

— Нет, Хьюги! Нет! Нет!

Леона сжала его в объятиях, но он оттолкнул ее.

— Сейчас не время для истерик, — отрезал он. — Нам нужно действовать. Чарда мы поместим в Китайском кабинете, в восточном крыле, а для Николаса Уэстона распорядись подготовить Дубовый кабинет. А я достану самое лучшее вино. Мы должны устроить для них хороший обед.

— Но… но у нас нечего есть.

— Ну так найди что-нибудь! На ферме всего вдоволь, не так ли?.. Цыплята, голуби, молочный поросенок… Пошли кого-нибудь в деревню. Прикажи подать такой обед, чтобы они остались довольны, а главное, чтобы им не пришло в голову вставать из-за стола и идти куда-то на ночь глядя.

— Они не могут прийти сюда! — закричала Леона, но брат продолжал, словно не слыша ее слов:

— Как только с обедом будет покончено и ты удалишься, тебе надо будет пойти к Лью и рассказать ему о случившемся.

— Я не могу! Ты же знаешь…

— Ты будешь делать то, что я тебе говорю, — грубо прервал ее брат. — К счастью, он пока не успел отплыть.

Ему пришлось остаться на берегу, искать замену носильщикам. По его словам, за последнее время было слишком много несчастных случаев… Ты найдешь его в пещерах. Возьми с собой фонарь и ступай осторожно, дорога неровная.

— Хьюги, я боюсь!

— Хочешь увидеть, как меня повесят?

— Даже не думай об этом! Господи, какой ужас!

— Тогда ты сделаешь все так, как я сказал. Сейчас идти туда нет времени. Чард будет здесь приблизительно через час, а нам нужно еще многое уладить. К тому же Лью там может и не быть. Кроме тебя, известить его некому. Ускользни потихоньку после обеда, а я постараюсь как можно дольше задержать Чарда за рюмкой портвейна.

— А что потом?

— Сообщи обо всем Лью. Если случится самое худшее, они успеют вовремя спрятать груз на дне залива.

— А не лучше ли было бы отправить их обратно?

Дать сигнал или послать лодку?

— Что?! Потерять выручку за товар — быть может, верных четыре тысячи фунтов? Да знаешь ли ты, что поставлено на карту и сколько денег может принести нам одна-единственная партия товара?! Но какая польза от разговоров, когда надо принимать меры? Позови горничных, прикажи им подготовить спальню для Чарда, и поскорее.

— Горничных! — воскликнула Леона. — Здесь только старая миссис Милдью и Роза, от которой, как ты знаешь, проку мало. Ты сам запретил мне нанимать кого-либо еще, Хьюги, из страха, что они могут оказаться шпионами.

— На моем месте даже святой потерял бы терпение! — вскрикнул ее брат. — Черт побери, за этим ты уж сама должна проследить. И, ради бога, оденься поприличнее. Неужели у тебя нет чего-нибудь получше, чем это рубище?

— Есть белое платье, которое ты купил мне месяц назад, — нехотя произнесла Леона. — Пожалуй, его я и надену. Конечно, то платье, что на мне, сильно износилось, но за годы твоего отсутствия оно было лучшим в моем гардеробе — на самом деле у меня просто не было другого.

— На сей раз с нуждой покончено, — заявил Хьюго. — Сестра моя, мы с тобой на пути в Эльдорадо! И я твердо намерен добиться своего, несмотря на Чарда. Но остерегайся его, он очень опасен!

— Но почему… почему ему вздумалось приехать именно сейчас, когда все шло так хорошо? — простонала Леона. — Ведь мы только что заплатили по векселям, слуги наконец-то получили свое жалованье! Зачем ему понадобилось приехать сюда и все испортить?

— Ему не удастся причинить нам вред, я не позволю ему этого, — ответил Хьюго. — Чард подозрителен по натуре, но никаких точных сведений у него нет. Как только он убедится в своей ошибке, сейчас же уберется отсюда, и мы никогда больше о нем не услышим.

Слова Хьюго звучали успокаивающе, но в его тоне не было убежденности, и по выражению его лица Леона поняла, что в глубине души он испытывал не меньший страх, чем она. Слегка вздохнув, она подошла к брату и запечатлела быстрый, легкий поцелуй на его щеке.

— Я сделаю все, что в моих силах, — заверила она. — Но я ненавижу лорда Чарда! Он явился сюда, чтобы разрушить наше счастье, вселить в нас страх и неуверенность, когда мы хотели только одного — чтобы нас оставили в покое!

— Ты должна как можно лучше сыграть свою роль, Леона. Все в твоих руках, — напомнил ей Хьюго.

— Я постараюсь! Обещаю тебе, что буду стараться!

От избытка чувств ее глаза на мгновение наполнились слезами. Отвернувшись он него, она взбежала по лестнице, и несколькими секундами позже он услышал ее голос, зовущий миссис Милдью и ее дочь Розу.

Хьюго прошел через зал в гостиную, широкие окна которой выходили в сад. Занавески на окнах поблекли, обивку на креслах давно следовало бы обновить. Повсюду были расставлены вазы с цветами, и в целом комната еще сохраняла следы былого изящества и величия, несмотря на свой нынешний неприглядный вид.

Хьюго осмотрелся. Интересно, какое впечатление может возникнуть у лорда Чарда, размышлял он. Не покажется ли ему странным, что молодой человек, который может позволить себе поставить на кон тысячу гиней, тратит деньги на ночные развлечения, вместо того чтобы привести в порядок свой собственный дом?

Ему приходилось откладывать каждое пенни, чтобы иметь возможность вести роскошную жизнь в Лондоне, принимать у себя за обедом светских дам и щеголей, после чего проводить вечера за обитыми зеленым сукном бильярдными столами, которые, безусловно, притягивали его к себе больше, чем блуждающие огоньки, иногда появлявшиеся, если верить местным жителям, по ночам вдоль берега реки.

Он был не в силах противостоять столь сильному искушению — рисковать и идти на риск, зная, что у него хватит золота для по-настоящему азартной игры и что, если деньги выйдут, им всегда найдется замена. Зачем ему беспокоить себя из-за выцветших занавесок или жалоб Леоны на то, что слугам и лавочникам не платили годами? Какое ему дело до того, что инвентарь на ферме уже давно отслужил свой срок, а все молодые люди постепенно покинули замок в поисках лучшей доли?

Что ж, коли так, пусть все идет прахом — и дом, и поместье. С некоторых пор самые блистательные леди Сент-Джеймского дворца кокетничали с ним, а те господа, что всего лишь год назад не замечали его — для них он был всего-навсего незначительным офицером без пенни в кармане, — встречали его улыбками и любезностями. Кроме того, ему было проще простого приписать свое внезапное обогащение смерти отца.

— Говорят, вы получили наследство, Ракли? — спросил его кто-то из знакомых.

— Мой отец умер незадолго до моего возвращения из-за границы, — отвечал он, и это было правдой.

— Да, я слышал об этом. Непонятно только, каким образом старик мог оставить вам солидное состояние. Он ведь, кажется, никогда не тратил много на себя?

— Нет, разве что самую малость, если на то пошло, — усмехнулся Хьюго, и тут же холодок пробежал у него по спине, едва он представил себе глаза отца, укоризненно смотревшие на него откуда-то из темноты…

Всю свою жизнь сэр Джордж трудился не покладая рук, чтобы поддержать порядок в имении, и когда он оказался не в состоянии предотвратить банкротство из-за постоянных неурожаев и растущих затрат на содержание замка, то вынужден был пойти на службу.

Мировой судья, олдермен2, наконец, лорд-лейтенант3 графства Суссекс, он изнурял сам себя делами, не извлекая из этого — насколько мог судить его сын — никакой выгоды.

— Внушительный некролог, — с горечью сказал Хьюго Леоне, вернувшись домой с войны. — Однако денег на нем не заработаешь, а похвалами, как известно, сыт не будешь.

Однако все это осталось в прошлом. Теперь, чувствуя звон монет в карманах, Хьюго принял решение — правда, несколько запоздалое — потратить все деньги, выигранные прошлой ночью, исключительно на благоустройство дома.

Голос за спиной заставил его вздрогнуть.

— Как насчет вина, мастер Хьюго? Вы запретили мне спускаться в погреб, а, кроме меня, больше некому принести бутылки наверх.

— Разумеется, я сам их принесу, — отозвался Хьюго. — Вы же не хотите сломать себе ногу о каменные ступеньки? Вам лучше держаться подальше от винного погреба, Брэмуалл. И достаньте бокалы для бренди. Мы будем пить и бренди, и портвейн.

Сказав это, он заколебался. Чард наверняка начнет ломать голову, откуда взялся в их доме такой превосходный коньяк. Затем Хьюго пожал плечами. Он вполне мог купить его — а почему бы, собственно, и нет? К тому же у его отца всегда был прекрасный винный погреб — не мешало бы вскользь упомянуть об этом за разговором, как бы между прочим. Прежде всего необходимо было хорошенько напоить Чарда. Если человека как следует накормить и угостить отменным вином, он сразу утратит всю свою восприимчивость и любопытство.

Подождав, пока Брэмуэлл выйдет из зала, он подошел к стене напротив камина, обитой дубовыми панелями с резным орнаментом. Бросив беглый взгляд через плечо, Хьюго убедился, что рядом никого не было.

Пошарив пальцем, он нащупал потайную пружинку за одним из деревянных цветков, украшавших панель.

Маленькая дверца плавно открылась, Хьюго просунул руку и вытащил связку ключей, блестевших так, словно их только что смазали маслом. Затем он снова задвинул панель тайника и направился в погреб.

Наверху Леона торопила миссис Милдью.

— Самые лучшие льняные простыни — те, которые с монограммой, — говорила она. — Слава богу, прошлой осенью мы положили между ними для аромата цветы лаванды. Они пахнут просто восхитительно. А ты, Роза, разожги камин. Если вдруг похолодает или пойдет дождь, его светлость может продрогнуть.

— Уж и не знаю, как это я смогу уследить за всем сразу, мисс, — хриплым голосом отозвалась миссис Милдью. Она была очень полная и при каждом движении с трудом переводила дух. — А без Розы им там на кухне не обойтись, это так же верно, как то, что я стою перед вами. Миссис Берне одна никогда не справится, раз такие дела.

— Конечно, ей не обойтись без Розы, — сказала Леона. — Надеюсь, что и вы тоже поможете ей. — Заметив, как помрачнело лицо миссис Милдью, она добавила:

— Никто не сможет приготовить жаркое из голубей так, как вы. Помню, мой отец часто говаривал: «Подайте мне парочку голубей, зажаренных миссис Милдью, и я не променяю их на кусок самой лучшей оленины».

Миссис Милдью растаяла от удовольствия.

— Что правда, то правда, мисс Леона. Хозяин моих голубей просто обожал, а вот миссис Берне никогда бы не сумела ему угодить. «Откройте мне ваш секрет, миссис Милдью!»— просила она меня много раз. Но, по-моему, никого нельзя научить готовить. Это умение дается от рождения, вот что я вам скажу!

— Если вы подадите на стол голубей для лорда Чарда, я буду вам крайне признательна, — заискивающим тоном произнесла Леона. — Я послала Джарвиса в деревню, может быть, ему удастся раздобыть немного бараньей грудинки. На ферме как раз ощипали несколько цыплят. Конечно, обед получится не слишком роскошный, но его светлость должен принять нас такими, какие мы есть.

Миссис Милдью слегка фыркнула.

— «Такими, какие мы есть», как же! Да за всю войну мы почти ничего и не видели, кроме салата, мисс!

Миссис Милдью аккуратно подогнула простыню и натянула украшенные вышивкой и оборочками наволочки на мягкие, набитые перьями подушки.

— Ну вот и все, — сказала она. — А теперь, мисс Леона, если вы хотите голубей к обеду, мне лучше пойти на кухню.

— О, спасибо вам, милая миссис Милдью! И вот еще на случай, если я не увижу вас снова сегодня вечером.

Не могли бы вы прийти завтра с утра пораньше? Надо будет подать шоколад его светлости в восемь часов, если только он не предпочитает эль, а также горячую воду для умывания и бритья. И не забудьте хорошенько подогреть воду.

— Я буду здесь в шесть часов, обещаю вам, мисс, — заверила ее миссис Милдью. — Разве я вас когда-нибудь подводила? Даже когда Роза заболела ветрянкой и лежала в бреду — мне тогда пришлось привязать ее к постели.

— Нет, вы никогда не подводили меня, дорогая миссис Милдью, — ответила Леона.

Бросив беглый взгляд на часы, стоявшие на камине, она испуганно вскрикнула. Лорд Чард должен был прибыть с минуты на минуту, а она до сих пор не переоделась.

Она бросилась бежать по коридору — и сердце ее отчаянно колотилось не только из-за этой лихорадочной спешки, когда она оказалась наконец одна в своей комнате. Леона взглянула на себя в зеркало — беспокойный, встревоженный взгляд ее больших глаз выдавал охвативший ее страх и душевную боль.

Первое время она пыталась убедить себя в том, что с ее Хьюги не происходит ничего серьезного, даже более того, смеялась, когда он рассказывал ей о своих похождениях, словно речь шла всего лишь об озорных выходках подростка. Но когда она поняла, какие крупные суммы денег вовлечены в дело, и представила себе степень риска, на который они шли, когда она впервые столкнулась с теми людьми, с которыми общался ее брат, ей сразу стало ясно, насколько реальность далека от ее представления. Контрабанда отнюдь не была легкомысленной авантюрой!

И вот теперь события принимали все более дурной оборот. Хьюги попал под подозрение. Лорд Чард приезжает в замок, чтобы произвести расследование. Что ему удастся обнаружить?

Леона заметила, как при этой мысли внезапно побледнели ее щеки, зрачки расширились, губы задрожали, на лице появилось выражение ужаса. Она резко отвернулась от своего отражения, словно не отваживаясь взглянуть себе в глаза.

Леона поспешила в гардеробную. Среди висевших здесь немногочисленных платьев только одно подходило к случаю — из мягкого белого шелка такой тонкой и изящной работы, как будто его на самом деле можно было продеть сквозь пресловутое золотое кольцо. Это было изумительное платье, о котором любая женщина могла только мечтать; несомненно, привезенное из Франции. Его подарил ей Хьюго, и с тех пор она ни разу его не надевала. Одно дело — выпрашивать у брата деньги, чтобы заплатить кредиторам, и совсем другое — расходовать их на собственные нужды.

Она приняла его подарок, повесила платье в гардеробную, но никогда его не носила. Оно попадалось ей на глаза всякий раз, когда она доставала одно из своих старых платьев, к которым уже успела привыкнуть за долгие годы. Она сама сшила их с помощью миссис Милдью из нескольких ярдов ситца, купленного на базаре в Элфристоне.

Это были скромные, простого покроя платья, какие носили все деревенские девушки. Но белое шелковое явно выделялось среди них. Оно скорее подошло бы одной из тех элегантных светских дам, которых Хьюго встречал в Лондоне и потом с таким увлечением описывал своей сестре.

У нее не было никакого желания походить на них.

Она вполне довольствовалась своим собственным внутренним миром и сознанием того, что, в какую бы неоглядную даль ни уносило ее романтическое воображение, жизнь в замке под ее присмотром текла своим чередом.

Леона вздохнула. Почему она позволила себе размечтаться, когда у нее так много неотложных дел? Не потому ли, что ей слишком часто приходилось оставаться наедине с собой, со своими мыслями и заботами, без единой живой души рядом?

Ее отец перед смертью долго и тяжело болел. Он был уже не в состоянии говорить и только молча лежал целыми днями в постели. Когда его не стало, Хьюго еще находился во Франции, и до его возвращения Леона оставалась дома совершенно одна. И все же она никогда не чувствовала себя одинокой. Звери и птицы, море, плескавшееся за окнами, стали для нее верными друзьями и собеседниками. Она редко соприкасалась с окружающей реальностью, да и не особенно стремилась к этому. Теперь же у нее создалось ощущение, будто некая грозная сила извне вторглась в ее уютный мирок, лишив ее покоя.

Она достала из шкафа платье, и оно затрепетало под ее пальцами, как пойманный мотылек, словно она держала в руках нечто живое.

— Зачем ему понадобилось приехать сюда? — произнесла она вслух неожиданно для себя. — Почему он хочет запугать нас?

Леоне казалось, что она уже видит его силуэт на фоне парковой аллеи. Сейчас он войдет сюда — мстительный, безжалостный человек с хмурым лицом, посягнувший на ее душевное спокойствие и уверенность в будущем, пытающийся отнять у нее единственного брата, которого она так любила… И это платье, лежащее у нее на руках, в ее глазах было олицетворением его самого и того враждебного мира, из которого он пришел. На мгновение у нее возникло желание швырнуть его обратно в шкаф и остаться в своем простеньком домашнем платьице, которое она носила каждый день и которое стало как бы частичкой ее самой. Но она знала, что это вызовет досаду у Хьюго, а ей не хотелось расстраивать его еще больше.

Леона начала торопливо одеваться: прикосновение мягкого, прохладного шелка к ее телу не доставило ей удовольствия, но только усилило чувство страха. Она как раз была готова к выходу, когда из открытого окна до нее донесся стук колес подъезжающего экипажа. Даже не взглянув на себя в зеркало, чтобы убедиться, хорошо ли сидит платье, она быстрыми движениями щетки расчесала волосы и, собравшись с духом, поспешила на лестничную клетку.

И все же эта маленькая заминка избавила ее от необходимости спускаться в зал и приветствовать лорда Чарда сразу по прибытии. Опершись на перила, она молча наблюдала, как Хьюго подошел к двери и произнес тоном, полным, как могло показаться со стороны, самого искреннего радушия:

— Добро пожаловать в Ракли-Касл, милорд. К сожалению, у нас не хватило времени, чтобы должным образом подготовиться к вашему приезду.