Дочери Альбиона (№14) - Таинственный пруд

Елена задернула шторки на окнах кареты, но от грустных мыслей было не так легко избавиться. Я припомнила, как много делают для бедняков Френсис и Питеркин, и решила, что мне тоже следует принять в этом участие. Наконец, мы прибыли и прошли во дворец. Навстречу нам вышла королева: хрупкая, изысканно одетая, украшенная бриллиантами и со сверкающей тиарой на голове. Ее было невозможно ни с кем перепутать. Она была маленького роста, но мне не доводилось еще видеть людей, державшихся с таким достоинством. Рядом с ней стоял принц, внушительный, с серьезным лицом, которое некогда, видимо, было привлекательным. Сейчас он производил впечатление усталого человека. Я вспомнила, как его «клевала» пресса во время недавней войны. Принца не любили, потому что он был немцем, а народ нигде не любит иностранцев. Я припомнила, как французы ненавидели Марию-Антуанетту за то, что она была австриячка.

Я оказалась перед Ее Величеством. К счастью, мой реверанс удался так, что удовлетворил бы даже мадам Дюпре. Я поцеловала небольшую пухлую ручку, украшенную кольцами с бриллиантами, удостоилась благосклонной улыбки, изящно отступила назад и… на этом все кончилось.

Я почувствовала, что меня как будто взвесили на весах и не выявили особых изъянов. Я была признана годной к вступлению в высший свет.

Наш первый бал! Его давала леди Веллингтон, часто устраивающая в Лондоне балы ради своей дочери Дженнифер. Резиденция Беллингтонов представляла собой особняк с небольшим садом, примыкавшим к парку.

Нас сопровождали Елена, моя мать, тетя Амарилис и дядя Питер. Мать велела мне не беспокоиться, если меня не будут приглашать на танцы. Сидя в ожидании, мы должны вести оживленный разговор, создавая впечатление, будто нас абсолютно не интересует приглашение на танец. Было трудно вообразить Морвенну, ведущую оживленный разговор, и поэтому она еще больше волновалась.

— Конечно, со мной никто не захочет танцевать, — говорила она. — А если кто-нибудь и пригласит, то я забыла половину фигур. Я даже не знаю, что хуже: опозориться во время танца или весь вечер просидеть одной.

— В конце концов, все когда-нибудь кончается, — философски заметила я. — Что бы ни случилось, завтра все будет в прошлом.

Сама я с нетерпением ожидала танцев. Во-первых, я просто любила танцевать, а кроме того, было интересно пообщаться с людьми, понаблюдать за тем, как честолюбивые матери высматривают наиболее выгодных женихов, строят планы, делают прикидки, подталкивают своих дочек, но так, чтобы никто не заметил этого.

Мы с матерью переглянулись. Она знала мое отношение к этому, и я сказала себе: «Все это неважно. Если я даже просижу одна весь вечер, они будут так же любить меня». Я даже произнесла маленькую благодарственную молитву родителям.

Стоя на площадке, которой заканчивалась широкая лестница, лорд и леди Веллингтон радушно приветствовали гостей. Рядом с ними стояла Дженнифер. Мы прошли в зал.

Играла музыка. Два джентльмена средних лет подошли к нам и пригласили на танец. Судя по тому, что нам рассказывала Елена, я предположила, что они являются нуждающимися отпрысками благородных семей, которые получали вечернее развлечение в обмен на услуги, состоявшие в ухаживании за дамами, не пользовавшимися большой популярностью.

Они закружили нас в танце. Мне было любопытно знать, как чувствует себя Морвенна. Я решила, что это будет для нее хорошим боевым крещением, поскольку эти джентльмены выполняли свой долг, включавший среди прочего любезность и оказание помощи застенчивым юным дамам. Лед тронулся: мы танцевали.

К нам подошел молодой человек. Он вежливо раскланялся, а затем взглянул на меня:

— Не доставите ли вы мне удовольствие?

Я встала и подала ему руку. Вскоре мы уже танцевали.

— Какая здесь толкучка, — томным голосом сказал он.

— Да.

— У Беллингтонов всегда так.

— Вы часто бываете здесь?

— О, время от времени.

Мы говорили о погоде, об оркестре — болтали о всяких мелочах, которые не вызывали моего интереса. Тем не менее, мы танцевали, и благодаря мадам Дюпре я проявляла себя не с худшей стороны.

А потом я заметила лицо, показавшееся мне смутно знакомым. Некоторое время я не могла понять, где я видела этого человека. Он смотрел на меня, похоже, с трепетом, пораженный неожиданностью встречи. И вдруг я узнала, кто это: тот самый молодой человек, который приезжал в Кадор вместе с Джонни, чтобы вести раскопки. Я припомнила и его имя: Джервис Мэндвилл.

Танец развел нас в разные стороны зала, но теперь я уже совсем не думала про оркестр и про погоду. Мысленно я была в Корнуолле, стояла возле пруда, и меня охватывали воспоминания — даже при таких обстоятельствах, как сейчас.

Я была рада вернуться к родственникам. Морвенна сидела с ними.

— Тебе понравилось? — спросила Елена.

— Он хорошо танцует, — ответила я.

— Я это заметила, — сказала мать, — да и мадам Дюпре оказалась хорошей учительницей.

Почти сразу же появился Джервис:

— Миссис Лэнсдон… миссис Хансон, вы помните меня? Джервис Мэндвилл…

— Ах! — воскликнула мать. — Ну да, ведь вы приезжали вместе с…

Он все понял и не захотел задевать больную тему.

— Да, на раскопки. Боюсь, они оказались не слишком удачными. Я бы хотел пригласить на танец мисс Хансон.

— Это мисс Пенкаррон, — представила я. — Она пришла сюда вместе со мной.

Он поклонился и мило улыбнулся Морвенне.

— Она тоже из Корнуолла, мы — соседи, — пояснила мать.

Елена погрустнела. Она, конечно, вспомнила о том, что Джервис дружил с Джонни. Джервис понял это. Я заметила, что он вообще мгновенно улавливает настроение других. Он протянул мне руку:

— Позвольте пригласить вас?

Мы направились к центру зала.

— Я просто глазам своим не поверил. Это ведь было так давно. С тех пор вы повзрослели.

— Да и вы стали старше.

— Боюсь, это необратимо.

— Но вы не слишком изменились.

Так же, как и вы. Теперь, присмотревшись поближе, я это чувствую.

Он дружелюбно улыбнулся мне, и на его лице, похоже, мелькнуло восхищение. Я почувствовала, как мое настроение поднимается, а некоторая подавленность, возникшая при воспоминаниях о прошлом, исчезает.

— Да, быстро время летит. Тогда мне понравилась маленькая девочка, а теперь, я уверен, мне понравится и повзрослевшая девушка, возможно — даже больше.

— Не делайте поспешных суждений, расскажите лучше о себе. Вы все еще занимаетесь раскопками?

— Нет, мне кажется, у меня нет склонности к этой работе.

— Тогда вы относились к ней с энтузиазмом.

— Ну, там было совсем другое дело… Этот загадочный пруд, разговоры о каких-то колоколах. Кстати, как там с этими колоколами?

— В последнее время они не звонят. Раньше я думала, что людям все это просто мерещится, но когда подумаю, что мне самой…

— Да, интересно тогда было.

Мне ужасно жаль Джонни… Боюсь, что если бы я попал туда вновь, все это нахлынуло бы на меня…

— Ну что ж, время от времени, конечно, воспоминания возвращаются, а потом… потом это уже не так ужасно, как поначалу.

— Бедняга Джонни. Он был создан для мученичества.

— А вы не были на войне?

— Это не по моей части. У меня не героический тип.

— Я иногда думаю — к чему вообще все это было.

— Да, в этом все и дело.

Впрочем, в свое время многим казалось, что мы боремся за справедливость.

— Вы помните мисс Гилмор… Грейс Гилмор? Она вышла замуж за Джонни.

— В самом деле?

— Да, она была одной из сестер милосердия мисс Найтингейл. Там они встретились и поженились. Теперь она живет в Лондоне. Мы часто с ней видимся, поскольку она стала членом нашей семьи.

— Мне кажется, что она — весьма незаурядная личность.

— Да, наверное, так и есть.

— Расскажите мне о себе.

— Мне почти нечего рассказывать. Вы же знаете, как мы живем в Кадоре. Ну вот, все так и продолжается, если не считать кратких посещений Лондона.

— А где вы остановились?

— У тети Елены, у матери Джонни. Она вывозит меня в свет. А вы часто бываете на подобных балах?

— Да, ведь надо поддерживать на нужном уровне определенное количество молодых людей, чтобы были партнеры для танцев и ухажеры для дебютанток. Так что, если мужчина не слишком стар, не увлечен и не обладает иными пороками и если его семья желает поддерживать какие-то светские отношения… ну, его и приглашают. Должно соблюдаться равенство полов — поэтому я здесь.

И вам доставляет удовольствие играть эту роль?

— Во всяком случае, сейчас я, несомненно, получаю удовольствие.

— Приятно встречать старых знакомых?

— Ну, не всегда. Иногда эти встречи могут быть неприятны. Вообразите, каково встретить, как говорится, «один из скелетов, выпадающих из вашего шкафа».

— А у вас в шкафу много скелетов?

— Человек с таким беспечным характером, как у меня, неизбежно имеет с полдюжины.

Вы — другое дело, за вами числятся лишь достойные дела. Вы — невинная дева, делающая лишь первые шаги на окольных путях жизни. Это совсем другое дело.

Я вздрогнула: встреча с Джервисом неизбежно возвращала меня к воспоминаниям, а его поговорка о скелетах в шкафу заставляла поежиться.

В танце мы как раз проходили мимо нашей семьи. Морвенна продолжала сидеть, а поскольку она не умела вести оживленный разговор, то выглядела утомленной и скованной. Я спросила:

— Вы не могли бы оказать мне услугу?

— В пределах полуцарства.

— Я не настолько требовательна. Я хочу, чтобы, проводив меня на место, вы пригласили мисс Пенкаррон.

— Это та юная леди, с которой вы сидели рядом?

— Да, она, похоже, нервничает. Боится того, что ее первый выход в свет завершится провалом.

— А такие опасения — самый верный путь к провалу.

— Я знаю, поэтому ничего не опасаюсь.

— Вы требуете от меня слишком многого.

— Отчего же? Она очаровательная девушка, и ее учили танцам. Она не оттопчет вам ноги, во всяком случае, не очень.

— Ради вас я был бы готов лечь под ноги бегущей толпы. Тем не менее, вы требуете слишком многого, поскольку ради нее я буду вынужден оставить ваше общество. Но я кое-что придумал.

И, продолжая танцевать, Джервис начал высматривать кого-то в толпе. Неожиданно он остановился.

— Филипп, — позвал он. — Филипп, это мисс Хан-сон. А что ты делаешь здесь без партнерши? Это так ты выполняешь свой долг? Мисс Хансон, это Филипп Мартин.

Мужчина поклонился:

— Рад познакомиться с вами.

— Нам нужно найти себе пару для ужина, — сказал Джервис Мэндвилл. — Ты сейчас отправишься и пригласишь подругу мисс Хансон. Она идет нарасхват, так что поспеши. Будем надеяться, что сейчас она свободна.

Давай, мы тебя проводим и представим.

Повезло! — воскликнул Джервис. — Она как раз свободна.

Филипп Мартин был представлен присутствующим. Он был довольно бесцветным молодым человеком, но с приятными манерами. Филипп пригласил Морвенну на танец, при этом на лице Елены появилось выражение облегчения. Мы с Джервисом последовали их примеру.

Мне понравилось, как он все устроил. С каждой минутой Джервис нравился мне все больше и больше. Он много смеялся, был полон энергии и умел превращать заурядную задачу в забавную шутку. Его глаза светились живым любопытством. Почти весь вечер я провела с ним.

Мы встретились с Морвенной и Филиппом Мартином в столовой. Усевшись вчетвером за столик, мы ели холодного лосося, запивая шампанским. Я заметила, что Морвенне начал нравиться бал, и была благодарна за это Джервису. За столом мы много смеялись.

Мы договорились встретиться на верховой прогулке по Роу. Я была рада, что уже завтра вновь увижу Джервиса. На обратном пути в экипаже царило хорошее настроение: все присутствующие были довольны тем, как прошел вечер.

Я подумала, что за все это следовало благодарить Джервиса, который сумел доставить удовольствие мне и Морвенне. Если бы не подвернувшийся вовремя Филипп Мартин, Морвенна могла бы просидеть в углу весь бал, получая приглашения лишь от тех джентльменов средних лет, чьей обязанностью была забота именно о таких несчастных.

— Очаровательный молодой человек, — сказала Елена о Джервисе.

— Очень удачно, что когда-то мы познакомились с ним, — заметила моя мать. — В таких местах всегда приятно встретить кого-то знакомого. По-моему, он археолог.

Теперь уже нет, — ответила я. — Он бросил это занятие.

— К концу сезона вечера и балы становятся все более интересными, — сказала Елена, — когда люди уже познакомятся друг с другом.

— Джервис Мэндвилл и Филипп Мартин приглашают нас завтра покататься верхом на Роттен-Роу, — сказала я.

Мне показалось, что старшие обменялись многозначительными взглядами. Я была уверена, что сегодня вечером они будут во всех подробностях обсуждать Джервиса Мэндвилла и Филиппа Мартина.

Мы с Морвенной были слишком возбуждены для того, чтобы заснуть. Лежа в своих постелях, мы продолжали обсуждать события вечера.

— Мне кажется, Джервис очень интересуется тобой, — сказала Морвенна.

— Просто он когда-то гостил в Кадоре.

— Я думаю, дело не только в этом.

— Он приезжал туда вместе с Джонни, и они вели раскопки.

— Да, я знаю, возле пруда Бранока.

И опять при упоминании этого места я почувствовала, будто меня окатили ведром холодной воды.

— Ну, это еще не основание для того, чтобы проводить с тобой весь вечер. Ты ему очень понравилась, это было заметно.

— А ты понравилась Филиппу.

— Нет, он делал это потому, что чувствовал себя обязанным. Он сказал, что Джервис дал ему хороший совет на лошадиных скачках, благодаря которому Филипп выиграл двести фунтов. Он сказал, что очень благодарен Джервису. Я думаю, что он и танцевал со мной потому, что Джервис попросил его об этом. Это не ваша затея?

— Что за чепуха! — солгала я. — Слушай, Морвенна, тебе нужно выбить из головы эти мысли.

Ты с самого начала убеждаешь себя в том, что никому не нужна. Причем это так заметно со стороны, что, если ты не изменишь своего поведения, люди решат, что им нужно подтвердить твою правоту.

— Ну конечно, у тебя-то таких мыслей никогда не было.

— Да, дорогая моя Морвенна, у меня их никогда не было. Если я нравлюсь людям — прекрасно, а если не нравлюсь… Ну что делать, наверное, они мне тоже не понравятся. Мы всегда любим людей, которые любят нас. Я думаю, завтра мы прекрасно покатаемся. Любопытный человек Джервис, правда?

— Да, — согласилась Морвенна. — Спокойной ночи. А я никак не могла уснуть. Это был потрясающий вечер. Мне очень понравилась обстановка: зал для танцев, роскошные платья, цветы и встреча с Джервисом, но над всем этим нависала тень прошлого. Я не могла думать о Джервисе, не вспоминая о том, как он вел раскопки возле того пруда, какие я пережила там страхи.

И я решила — это навсегда.

Наши отношения с Джервисом бурно развивались. Мы часто встречались. Будучи приглашенными в гости, Джервис всегда устраивал так, что мы были вместе. Филипп Мартин как-то исчез. Видимо, он решил, что выплатил свой долг Джервису за добрый совет, и наш квартет распался. Бедняжка Морвенна восприняла это стоически: все происходило именно так, как она и предполагала.

Я заключила с Джервисом соглашение: когда мы вместе на балах или приемах, он должен заботиться о том, чтобы у Морвенны был партнер. Он выполнял условия договора, и я была благодарна ему. К Морвенне он относился очень мягко и снабжал ее партнерами столь тактично, что она даже не предполагала, что всеми приглашениям обязана стараниям Джервиса.

Тетя Елена и дядя Мэтью тоже дали бал, но устраивали его в доме на Вестминстерской площади, поскольку только там было достаточно места для танцев. Дядя Питер пригласил на этот бал несколько выдающихся политиков, так что все выглядело солидно. Вечер прошел прекрасно, и к этому времени стало ясно, что дружба между мной и Джервисом превращается в нечто большее.

Дядя Питер провел, как он выразился, осторожные расспросы и выяснил, что Джервис является младшим сыном весьма известного рода, который прослеживает свою историю если не со времен Вильгельма Завоевателя, то уж наверняка с четырнадцатого столетия. Сейчас для его семьи настали тяжелые времена. Нужно было поддерживать большое поместье, которое находилось в Дербишире, отказаться от которого они считали святотатством, поскольку так они жили веками. Отец Джервиса женился на богатой наследнице, сумев поддержать этим имение, клонящееся к упадку. У Джервиса были очарование, несомненное воспитание и весьма сомнительное материальное положение.

Мою мать последнее беспокоило менее всего. Она сказала, что они с отцом не собираются искать для своей дочери богача. Она тоже находила Джервиса очаровательным и видела, что он с каждым днем нравится мне все больше.

Те редкие дни, когда я не виделась с ним, тянулись для меня бесконечно. Мне не хватало его смеха и веселого, легкого отношения к жизни.

— Тебе повезло, — сказала Морвенна без всякой зависти, а, скорее, с восхищением. — Джервис такой интересный. Но больше всего мне нравится в нем, что он добрый. Ты собираешься выходить за него замуж?

— Придется подождать предложения с его стороны.

— Я уверена, он его сделает.

— А я не уверена. Тебе не приходило в голову, что при всем очаровании он не слишком серьезен?

Морвенна задумалась, а потом сказала:

— Вообще-то он говорит обо всем насмешливо, это так, но в некоторых вещах он может быть совершенно серьезен, и, я думаю, это относится к тебе. Он постоянно бывает здесь, вы так часто видитесь…

— Да, — медленно подтвердила я и поняла, что была бы очень несчастна, если бы оказалось, что Джервис считает наши отношения лишь способом приятно проводить время.

Мы подходили друг другу. Меня даже удивляло, каким образом у нас так часто совпадали взгляды на жизнь. Я была такой же беззаботной, как он. Никогда после того, что произошло возле пруда, я не чувствовала себя такой беспечной, как сейчас. Поначалу Джервис напоминал мне о Джонни, ведь они интересовались одним и тем же, — и все же я чувствовала себя с ним спокойной, и это было просто чудом.

Вся наша семья полюбила его. Мать написала отцу письмо и попросила приехать в Лондон. Я понимала причину: она решила, что мои взаимоотношения с Джервисом становятся все более серьезными, и хотела, чтобы ее супруг присмотрелся к возможному зятю. Они старались действовать тактично, но понять их намерения было совсем нетрудно.

Сезон продолжался: вновь балы, обеды, и везде мы были вместе с Джервисом. Мы ходили в оперу, слушали произведения Донницетти, Беллинни и нового композитора Джузеппе Верди, чья музыка мне нравилась больше всего. На одном из концертов присутствовала королева. Я наблюдала за ней и видела, что она захвачена музыкой, лишь время от времени обращаясь к принцу с каким-то замечанием.

Этот сезон, которого я ожидала не без опасений, оказался самым волнующим и радостным периодом моей жизни, и все это, конечно, благодаря Джервису.

Он с интересом вновь встретился с Грейс. Грейс сказала, что ей доставила большую радость возможность поговорить о Джонни. Она опасалась волновать такими разговорами его мать, поэтому в их доме редко упоминалось имя Джонни. Так что разговор с Джервисом доставил ей большое облегчение. Джервис сумел вспомнить несколько веселых историй, и было приятно слышать, как они вместе смеются.

Грейс сказала мне, что считает его одним из самых очаровательных мужчин, каких она только встречала, и что она рада за меня.

— Как бы я хотела, чтобы Морвенне так же повезло, — сказала она.

— Морвенна ждет-не дождется окончания сезона, — ответила я, — но я думаю, что все не так плохо, как она предполагала.

— Добряк Джервис постоянно старается, чтобы она не осталась без кавалеров. Он очень тактичный молодой человек.

Это меня порадовало, как бывало всегда, когда хвалили Джервиса. Теперь я была уверена в том, что он скоро сделает мне предложение, и столь же была уверена в том, что мой ответ будет положительным.

Это произошло в тот день, когда мы находились в Кенсингтонгском саду. Нам редко доводилось бывать наедине. Как правило, на прогулках нас сопровождала Грейс, но в этот день Морвенне пришлось неожиданно посетить портного, и Грейс отправилась вместе с ней. Джервиса теперь считали другом семьи, поэтому никто не возражал против того, что мы пойдем погулять вдвоем.

Мы прошли к Круглому пруду, понаблюдали за тем, как детишки запускают свои кораблики, и пошли по аллее, чтобы найти место, где присесть. Джервис сказал:

— Полагаю, вы знаете, что я собираюсь сказать, Анжелет? Я думаю, с некоторых пор все знают, что я собираюсь сказать… Мне просто хотелось, чтобы для приличия прошло какое-то время, хотя не понимаю, зачем это нужно. Почему чувства должны подчиняться каким-то правилам хорошего тона? Если я сделаю это предложение здесь, мне не придется падать на колени, но делаю я это со всем смирением, полностью сознавая, что недостоин столь высокой чести.

Я рассмеялась и сказала:

— Я думала, вы выразитесь несколько более ясно.

— Я прошу вас стать моей женой, — сказал он.

— Ну конечно, — ответила я.

Он взял мою руку и поцеловал ее:

— Вы не похожи ни на кого из тех, с кем мне доводилось встречаться: вы искренняя и открытая. Любая другая девушка на вашем месте ахала бы, охала и говорила, что все это слишком неожиданно для нее.

— Ну, вряд ли я могу ссылаться на это: с первого бала вы были постоянным гостем в нашем доме. Мы не думали, что вы приходите к нам изучать архитектуру.

— Правда, не думали? О, Господи, я выдал себя. Неужели все было столь очевидно?

— Думаю, что да, и я надеялась на это.

— Ах, Анжелет, как мудры были люди, когда крестили вас. Вы воистину заслуживаете имени ангела.

— А вот качествами святой меня не нужно наделять. Поступив так, вы непременно разочаруетесь.

— Ну, святые меня, собственно, никогда не интересовали, но ангелы — совсем другое дело. Это просто чудесно, а теперь мы будем строить планы. Не стоит тянуть со свадьбой, правда? Вам нужно познакомиться с моей семьей. Мы отправимся туда поскорее. Они, конечно, скажут, что нужно долго готовиться… ну и пусть. Нам нужно подумать о себе. Только представь себе, дорогая, мы будем вместе навеки.

— «Мы будем вместе столько, сколько нам дано прожить». Мне нравится эта фраза, в ней есть что-то успокоительное.

— Все это похоже на чудо, правда? Вот так встретиться на балу…

— Но мы встретились до того, как эти балы стали мне неприятны.

Когда девушек выставляют, как на рынок…

Джервис кивнул:

— Но молодых людей каким-то образом надо знакомить, а уж на систему знакомств, которая сумела свести меня с моей Анжелет, я не могу обижаться. Я люблю тебя, Анжелет.

— Я уже давно жду этих слов.

— Ты хотела, чтобы я констатировал столь очевидный факт?

— Если бы я это не услышала, то не была бы в этом уверена. Как странно, что ты тогда приехал в Кадор… а потом мы не виделись несколько лет.

— Это потому, что ты не догадалась быть постарше, когда мы познакомились. А уж когда время подошло, судьба сказала: «Пора любимым воссоединиться…»И мы очутились на балу у Беллингтонов.

— Значит, ты веришь в судьбу?

— Я думаю, мы сами делаем ее.

— А ты когда-нибудь влюблялся? Джервис молчал.

Признайся, — потребовала я.

— Это обязательно?

— Да, разумеется. Я должна знать и худшее. Ну что ж, когда мне было шесть лет, я полюбил восьмилетнюю девочку. Мы вместе ходили учиться танцам, и она задирала меня, но моя преданность была безграничной, и я был верен ей целых шесть недель, несмотря на то, что она относилась ко мне жестоко. У нее была привычка дергать меня за уши.

— Я спрашиваю тебя серьезно.

— Я никого не любил до тебя. А ты? Я заколебалась:

— Одно время мне очень нравился Джонни, а потом был еще один… Ну, что-то вроде дальнего родственника. Он приехал в Кадор, чтобы посмотреть, если ли у него склонность к управлению имением. Его звали Бенедикт.

— Такое имя подходит папе римскому, святому или, по крайней мере, монаху. Не те ли это монахи, что делают знаменитый ликер? Расскажи мне побольше об этом Бенедикте.

— Мне он казался очень красивым и сильным, но было мне тогда лет десять. Наверное, трудно полагаться на суждения ребенка.

Ты говоришь так, будто твой герой — колосс на глиняных ногах.

— Да нет, все не так.

Я заболела, он уехал, и больше мы никогда не виделись.

— Что ж, тогда я смогу справиться со своей ревностью. А были у тебя другие?

Я решительно покачала головой. Джервис улыбнулся мне, и я подумала: «Я счастлива, хотя думала, что после того случая никогда…»

Мы некоторое время сидели на скамейке, держась за руки и наблюдая за игрушечными лодочками на воде.

— Ну что, по возвращении сообщим новость? — спросил Джервис.

— Да, — ответила я. — Мне хочется рассказать об этом всем на свете.

Когда мы выходили из сада, к нам подошла женщина. В руках она держала поднос с фиалками.

— Букетик фиалок для леди, — льстиво сказала она. — Не жалейте денег, джентльмен.

У меня дома детишки, и, прежде чем вернуться к ним, мне нужно распродать это. Не могу же я прийти к малышам без гроша, верно?

Джервис выбрал самый большой букет. Фиалки уже увядали, и мне было жаль женщину, ведь ее корзина была полна цветов. Джервис вручил мне фиалки. Он заметил, что я смотрю на женщину с жалостью, и я была уверена, что он разделяет мои чувства. Он сунул руку в карман, достал целую горсть монет и положил их на поднос. Женщина удивленно посмотрела на него:

— Ну, сэр. Вот это да! На это можно клумбу купить. Господь благословит вас.

— Сегодня у нас счастливый день, — сказал Джервис.

— Ну, вашими молитвами, сэр, и у меня он получился счастливый.

Джервис взял меня под руку. Я понюхала фиалки. Они вдруг показались мне необычайно красивыми.

— Ты дал ей столько денег. Из-за детей?

— Из-за того, что она — не мы. Мне жаль, например, всех мужчин в Лондоне, поскольку они не собираются жениться на Анжелет.

— Ты говоришь очень приятные слова.

— С годами они станут еще более приятными.

— Я надеюсь на это. А ты веришь в эту историю насчет детишек, ждущих дома? Это выглядит правдоподобно.

Ты и должна верить в это, дорогая. Ты добрая, чистая и не испорченная этим грешным миром. Честно говоря, мне наплевать, правду она говорила или нет. Я осчастливил ее этими деньгами, а мне хочется, чтобы сегодня все были счастливы.

Мы оба смеялись по дороге к дому.

Наше известие всех обрадовало.

— Я предполагала, что рано или поздно это произойдет, — сказала мать.

— А ты уверена, что любишь Джервиса? — спросил отец.

— Рольф! — воскликнула мать. — Это же ясно без вопросов.

— Он хочет, чтобы мы съездили в Дербишир и познакомились с его семьей, — сообщила я.

— Я думаю, это прекрасная идея, — сказала мама. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.

— Если остальные члены семьи похожи на него, можешь быть уверена в этом.

Договорились, что Джервис отвезет нас к себе домой в конце следующей недели. Он написал родителям и сообщил им новость.

— Надеюсь, они будут довольны, — сказала я Джервису.

— Они будут просто счастливы, — ответил он. — В течение последних трех лет они только и говорят о том, что я должен жениться и остепениться. Они считают, что это образумит меня.

— А ты еще не образумился?

— Пока не совсем. Надеюсь, ты готова принять участие в этом процессе?

Размышляя о предстоящем визите, я ощущала некоторые опасения. До сих пор все шло как по маслу, неужели все так и будет продолжаться?

Как-то в конце недели я отправилась гулять в парк вместе с Морвенной и Грейс. Грейс говорила о моем приданом, и, по ее мнению, следовало походить по лавкам, воспользовавшись тем, что мы в Лондоне.

— Кое-что из одежды я могла бы сшить и сама, — говорила она. — Я бы сделала это с удовольствием, если бы на некоторое время приехала в Кадор. Конечно, если бы вы пригласили меня.

Вы же знаете, что мы всегда вам рады.

— Я не уверена в этом: прислуга посматривает на меня с каким-то сомнением, не зная, как ко мне относиться. Вроде бы, член семьи, но не вполне достойный называться таковым.

— На эту чепуху никто не обращает внимания, и вы не обращайте.

— В общем-то это не слишком меня беспокоит, скорее, смешит.

Мы сидели на скамье. Мимо нас прошел какой-то мужчина. Мне показалось, что он взглянул на нас. Пройдя несколько шагов, он повернулся и теперь уже прямо направился к нам, глядя на Грейс.

— Доброе утро, мисс Берне. Очень рад вновь видеть вас, — сказал он.

Грейс замерла, а потом медленно и очень отчетливо произнесла:

— Простите, вы ошиблись.

— Неужели? Вы же мисс Вильгельмина Берне?

— Нет, нам неизвестно такое имя.

— Я мог бы поклясться…

Он продолжал рассматривать ее с озадаченным видом.

— Эту леди зовут миссис Грейс Хьюм, — сказала я. Мужчина отступил на пару шагов, улыбнулся и поклонился, а затем сказал:

— Мадам, несомненно, у вас есть двойник. Искренне прошу извинить меня.

Если бы вы когда-нибудь видели мисс Берне, вы простили бы мою ошибку.

— Ничего, мы все понимаем, — успокоила его Грейс. Несколько секунд он смотрел на нее, как бы внутренне улыбаясь, а потом повернулся и не спеша пошел дальше.

— Наверное, у всех нас есть двойники, — сказала Морвенна. — В конце концов, принимая во внимание то, что у всех есть пара глаз, нос и рот, следует предположить, что многие из нас похожи друг на друга.

— Он был весьма настойчив, — заметила я, — словно не поверил, что мы говорим ему правду, и решил, что на самом деле вы — мисс Вильгельмина… как там?

— Берне, — сказала Морвенна. — Да, действительно, вид у него был такой, будто мы его так и не переубедили.

Грейс быстро сказала:

— Ну что ж, как вы говорите, Морвенна, у всех нас где-то есть двойники.

Моя мать получила письмо от леди Мэндвилл, в котором сообщалось, что она и сэр Гораций будут рады, если моя мать, отец и я, мисс Анжелет Хансон, нанесем им визит. Она полагала, что если бы мы могли погостить у них пару недель, это дало бы возможность получше узнать друг друга, что в данных обстоятельствах было весьма желательно. Мать ответила, что мы польщены великодушным приглашением леди Мэндвилл в Мэндвилл-корт и принимаем его.