Мысленно я вернулась к той ночи, когда Белинда, выпила настой, предназначенный для меня. Если бы не это, я, конечно, не проснулась бы и не спаслась.

Я пробормотала:

— Белинда спасла мне жизнь.

— Да. Если бы ту чашку выпила не она, ты погрузилась бы в глубокий сон и так и не проснулась бы до тех пор, пока не стало бы слишком поздно. Я не должен был в это время находиться в доме. Мы все это подготовили. Именно тогда, наверное, я и начал понимать, что по-настоящему полюбил тебя. Когда в Лондоне, полагая, что ты уже погибла, я увидел тебя живой и здоровой, я был вне себя от счастья. Тогда я понял, что ты для меня значишь.

Я вновь переживала все это, вспоминая Белинду, беспробудно проспавшую всю ночь. Я медленно спросила:

— Значит, ты никогда не был связан с торговлей шерстью в Бредфорде?

— Мне придумали биографию. Я должен был жениться на тебе, увериться в том, что мне достанется твое состояние, а уж потом убить тебя. Мы не могли организовать открытую казнь. Это было бы слишком опасно для нас. Мы решили имитировать самоубийство. Когда жертва является близким человеком, родственником, это рискованная операция. Нам пришлось обдумать все детали. О том, что ты отправляешься во Францию, мы узнали через твою служанку, с которой познакомился один из наших людей.

Тогда я все припомнила. Ее, кажется, звали Эми.

У нее был приятель Джек, который «доставлял документы». Как тщательно они разработали свой план!

Роланд вновь заговорил, но уже не вполне отчетливо:

— Английская полиция знала нашу семью… О'Нилов, конечно, а не Фицджеральдов. Привидение в основном изображала Филлида. У нее это хорошо получалось. Я сделал это однажды, Люси. Мне стыдно говорить тебе об этом. В последний раз это делала Китти. Разумеется, она была одной из наших. Мне страшно не хотелось делать этого, Люси, но я был обязан. Таков был наш план.

— Теперь многое для меня прояснилось, — сказала я — Нам не удалось бы сделать всего этого, если бы не исчезновение Джоэля Гринхэма и не сообщение о его смерти. Если бы ты отвергла мое предложение руки и сердца, пришлось бы использовать другой план… но мысль о том, что мы можем завладеть такими деньгами, была слишком заманчивой.

— Мне это кажется невероятным.

— Если бы ты больше знала о нашей организации, то поняла бы, что подобные невероятные дела для нас в порядке вещей. Филлида всегда была гораздо более предана идее, чем я. Да и с Фергюсом, любимцем отца, она была очень близка. Фергюс был из породы авантюристов. Он не только боролся за идею, но ему нравился сам процесс борьбы. Он любил во все внести нотку мелодрамы. Филлида тоже такая. Я другой, и они слегка презирали меня за это. Теперь будут презирать еще больше.

— Ты делал это, ты реализовывал все их планы… но все-таки в самом конце ты спас мою жизнь.

Роланд ответил просто:

— Да. Видишь ли, я полюбил тебя. И это стало для меня важнее всего остального.

Я сидела очень тихо. У меня сдавило горло, и некоторое время я не могла вымолвить ни слова. Наконец я произнесла:

— Роланд, что теперь будет?

— Со мной? — спросил он. — Я умру.

— За тобой ухаживают и делают все, чтобы спасти твою жизнь.

Он покачал головой:

— А ради чего ее спасать? Лучше пусть будет так.

Он откинулся на подушку. Его глаза были закрыты, а на губах появилась синева. Я поняла, каких усилий стоил ему этот разговор со мной.

Я смотрела на него и думала: он отдал жизнь за меня. Террорист, который собирался убить меня с помощью хитроумного плана, спас меня ценой собственной жизни. И все это — из-за любви.

Его губы шевелились. Речь была неразборчива Ценой огромного напряжения Роланд пытался что-то объяснить мне. Он не хотел, чтобы я узнала об этом от других. И… он хотел, чтобы я поняла, что он по-настоящему любил меня.

Какой странной жизнью он жил! Ему удалось дать мне представление о своей жестокой семье: отец, неумолимый революционер, и Филлида, воспитанная в том же духе…

Она была сложным существом. Она проявляла ко мне столько заботы, была так дружелюбна, всегда весела, несколько беззаботна — настоящая жизнелюбка. На самом же деле она была совсем другой: единожды выбрав цель, она настойчиво стремилась к ее достижению. Я должна была стать ее жертвой, и, постоянно проявляя дружелюбие, она готовилась убить меня.

Думая о Филлиде, я вновь вспомнила черного лебедя на тихом озере и вдруг поняла, что перед тем, как атаковать меня, он ждал, чтобы я подошла к самому краю озера. Я слишком приблизилась к Филлиде, и она избрала меня целью атаки.

Вошла сестра милосердия. Она бросила взгляд на Роланда, и я поняла, что, по ее мнению, разговор со мной стоил ему слишком дорого.

Меня поспешно выкатили из комнаты, и в нее устремились доктора.

В эту ночь Роланд умер.

В Бредфордской больнице я провела всего одну неделю, но за это время случилось очень многое.

Изменилась вся моя жизнь.

Это было нешуточным испытанием — оказаться так близко от смерти и сознавать, что обязан спасением своей жизни человеку, отдавшему за это собственную жизнь.

Какое-то время эта мысль преобладала в моем сознании, и я понимала, что некоторые эпизоды моей жизни с Роландом никогда не забудутся.

Он мне нравился, нравилась и Филлида. Она была великолепной актрисой. Теперь я мысленно называла ее Черным Лебедем.

А Роланд? Мне было трудно поверить в то, что сначала и он участвовал в заговоре, имевшем целью убить меня. Как легко оказалось меня обмануть!

Я лежала в больничной постели и пыталась восстановить картины случившегося в ту ночь. Позже я узнала, что большинство из этих картин действительно имели место. Наверное, закономерно, что я, находясь в центре событий, смогла восстановить их неизбежную последовательность.

Когда Филлида увидела, что мы с Роландом лежим на полу конюшни, залитые кровью, она решила предложить новую версию: я, окончательно впав в безумие, застрелила своего мужа, а затем и себя. Должно быть, она была потрясена тем, что застрелила своего брата.

Волновали ли ее другие люди, я не знаю. Обычно тот, кто служит великим целям, не очень-то обращает; внимание на интересы отдельных личностей. Тем не менее, это был ее родной брат, с которым они тесно Сотрудничали. Возможно, она и питала к нему какие-то чувства, но в ее глазах он превратился в предателя. Из-за него весь их замысел пришел к бесславному концу. Он предал идею, и все это только потому, что полюбил меня. Я предполагала, что может чувствовать такой человек, как Филлида-Роланд предал ее, себя и идею. Он поставил свои личные чувства выше чувства долга.

Однако, увидев его, лежащего мертвым или умирающего, Филлида все-таки была глубоко потрясена.

Иначе она не действовала бы столь беспечно. Она вложила пистолет в мою руку, но не удостоверилась в моей смерти. Должно быть, я выглядела достаточно убедительно — с ног до головы вся в крови. К тому же она нервничала, поскольку события начали развиваться по непредвиденному пути.

Понадобилась новая записка самоубийцы, и это стало ее первоочередной заботой. Откуда ей было знать, что записка лежит в моем кармане? Подделать почерк не так-то просто, и ей, очевидно, понадобилось несколько попыток.

Должно быть, именно в это время и появился мистер Хелман со своим работником.

Он немедленно послал работника за помощью. Таким образом, полисмен и доктор прибыли из Брейкена раньше, чем Филлида успела установить декорации на сцене. Они обнаружили записку Филлиды — точнее, несколько записок, поскольку подделать мой почерк оказалось нелегкой задачей. В спальне они нашли плащ, шляпу и парик.

Тут Филлида узнала о своей оплошности: я осталась жива. И очень скоро смогу дать показания. Вряд ли понадобилось бы много времени для того, чтобы установить, что Филлида Фицджеральд на самом деле является Дейрдрой О'Нил, чье имя известно полиции; что она, безусловно, связана с Фергюсом, убийцей моего отца.

После тщательной многомесячной разработки плана он провалился. Вместо меня она убила своего брата, и ее арест был делом нескольких часов.

Филлида поступила так, как следовало ожидать.

Вероятно, она сознавала, что при таком образе жизни рано или поздно может появиться необходимость принять подобное решение.

Она сделала единственно возможную для себя вещь: взяла пистолет и застрелилась.

В газетах появились сенсационные заголовки. Все, связанное с этой историей, было вновь поднято на поверхность, и нам пришлось еще раз пройти через это. Впрочем, это было весьма умеренной ценой за свободу. У меня не было никаких видений. Я не сходила с ума. Я была в безопасности. Закончился кошмар, который начался в тот вечер, когда я в ожидании своего отца выглянула в окно и увидела Фергюса О'Нила, искавшего возможности убить его.

Через неделю после смерти Роланда я вышла из дверей Бредфордской больницы и поехала в Лондон вместе с Джоэлем, Ребеккой и Селестой. Ребекка заявила:

— Как только тебе станет получше, я заберу тебя в Корнуолл. Тишина и спокойствие Хай-Тора — вот то, что тебе необходимо.

Я хотела побыть с ней. Мне не терпелось рассказать ей о Роланде, который сначала планировал мое убийство, а в результате спас мне жизнь.

Я часто думала о нем… о доброте, о заботе, которыми он окружал меня. Я верила в то, что он действительно любил меня. Бедняга Роланд, он был слабым человеком. Он родился в семье, которая жила по законам военного времени. Он воспитывался, чтобы ненавидеть. И такой человек принес себя в жертву ради любви!

Как было чудесно оказаться в Корнуолле! Ребекка отвезла меня к себе, и меня ждала самая теплая встреча со стороны Патрика и детей.

Каждое утро меня заново поражали тишина и покой. Бывали, конечно, моменты, когда я боязливо выглядывала из окна и приходилось напоминать себе о том, что шапокляк, плащ и парик в последний раз лежали на кровати в комнате Грейстоун-хауса. Время от времени меня мучили дурные сны, хотя и в этих снах все чаще появлялась новая черта — осознание того, что этот период моей жизни завершен.

В Корнуолл приехал Джоэль. Мы вместе ездили верхом. Однажды мы отправились к пруду Бранока, и там я вспомнила о Дженни Стаббс, которая, так же, как Роланд, отдала за меня жизнь. Как странно, что в моей жизни было целых два человека, которые пошли на это.

Джоэль знал это место и понимал, какое значение оно имеет для меня. Когда мы стояли, глядя на мрачный пруд, он сказал:

— Мы собирались объявить о нашей помолвке после моего возвращения из Буганды. Ты помнишь?

Конечно, я помнила.

— Не слишком ли мы затянули это дело?

И я с ним согласилась.

Через год после этих ужасных событий мы с Джоэлем поженились. По нашему общему желанию, это была тихая свадьба.

На ней присутствовала Белинда, теперь уже законная жена Бобби, и оба они чрезвычайно гордились своим сыном и наследником, юным Робертом.

Я совершенно счастлива. Прошлое осталось позади, хотя иногда мне все еще снится Черный Лебедь, плавно скользящий по зеркалу озера: он устремляется ко мне, выходит на берег, превращается в человека, одетого в плащ и шляпу, и раскланивается.

Я в страхе просыпаюсь. Но возле меня, находится Джоэль. Он обнимает меня и говорит:

— Все в порядке, любимая. Я здесь, Люси. Тебе нечего больше бояться.

И тогда я могу посмеяться над причудами моих сновидений, потому что знаю, что со временем реальность настоящего победит кошмары прошлого и тогда мне наконец перестанет сниться Черный Лебедь.