- Сегодня впервые в жизни вознесу я молитву Сэту! - заявил он Каспиусу. - Если и впрямь Стикс - его воплощение, то унес он нас как нельзя более вовремя!
      Глава 24
      СВЕТ В БАШНЕ
      По поводу возвращения баалурского войска в Асгалуне было устроено настоящее празднество. В гавани, размахивая зелеными ветками, толпились у причалов восхищенные жители, а с площадок и стен Верхнего города оглушительно трубили фанфары. Едва только пять кораблей пристали к берегу, их вышел встречать на канал сам король Маздок. Его ладья торжественно вплывала в гавань в сопровождении большого эскорта множества нарядных лодок - с теми царедворцами, кого удалось спешно собрать для неожиданного парада.
      - Восславьте героев, - вскричал король, когда на сходнях появились люди, - и восславьте Конана, Властелина Черной реки! Слава тебе, сходившему на край света, и добро пожаловать снова в наш город! Как только мы получили весть о твоем прибытии, сразу стали готовиться к большому празднику, - но ты почти нагнал вести о себе!
      - Благодарю, старый друг. - Конан от всей души стиснул короля в своих медвежьих объятиях. Затем обернулся к ликующей толпе и поднял руку, требуя внимания: - Не так уж легко было слать о себе вести за несколько тысяч лиг от твоего гостеприимного города!
      Слова его потонули в восторженном реве. Тем временем Каспиус обменивался приветствиями с королем и теми людьми из свиты, кого знал лично. Рядом с ним, тараща белые глаза на огромный город и толпы народу, стоял Нк'ча, чернокожий воин.
      - Мы прошли через множество опасностей, - продолжал Конан, - и путь наш еще не завершен. А потому прошу тебя, старый друг, подожди немного с празднествами. Нам не терпится попасть наконец домой.
      Солдаты и матросы с галер были препровождены во дворец для мытья с дороги и ужина, а Маздок отвел Конана в сторонку.
      - Я должен принести тебе свои глубочайшие извинения, - серьезно сказал король. - Я говорю об этом негодяе, Гулизаре. Мы тут поймали парочку пиратских галер, и от них я узнал, что с ним сталось. Знай я, что это за птица, его голова...
      - Хорошо сказано, Маздок, и сказано достаточно, - отозвался Конан. Его голова покоится на дне Стикса. А что касается тебя, то без твоей помощи, а главное, без этой прекрасной аргосийской галеры мы потеряли бы куда больше, чем от предательства одного негодяя. - Обернувшись к гавани, он указал на корабли, чуть покачивавшиеся у причалов: - Посмотри туда. Мы привезли твои галеры обратно... правда, нельзя сказать, что в целости и сохранности, но мы старались, как могли. И, надеюсь, тебе понравится тот стигийский дромон. Он твой вместе с командой, прими его от меня как благодарственный дар.
      Маздок, сощурясь, посмотрел на друга:
      - Превосходно! В ответ на это я скажу, что сохранил ваших быков и повозки, можешь востребовать их назад в любой миг. Я видел, у тебя большая нехватка лошадей, я предоставлю их тебе сколько угодно, а также свои войска, чтобы спокойно миновать границы Недреззара. Но сначала я хотел бы услышать о твоих путешествиях - с начала и до конца. На этот раз, я надеюсь, ты задержишься в Асгалуне?
      - Увы, государь, - ответил за Конана Каспиус, - это невозможно. Нас не было многие месяцы, и никто не знает, что происходит в нашем многострадальном королевстве...
      - Верно. - кивнул Конан. - Мы должны как можно скорее вернуться в Баалур - ибо нашли, что искали.
      - Хорошо, я согласен, что это мудро - хотя и весьма огорчительно, вздохнул король. - Вести из Баалура доходят очень медленно, но я слыхал, что над ним по-прежнему висит это проклятие. Так что вас там, конечно, ждут с большим нетерпением, чем здесь.
      - Я надеюсь быстро облегчить страдания всех, кого мучают дурные сны, кивнул Каспиус. - Лотос оказался превосходным средством. Я испробовал его на себе - и берусь утверждать, что, если уж он справился с моими кошмарами, справится и с остальными. Если бы это средство было абсолютным против всех чар! - Королевский лекарь со вздохом взглянул на море. - Ибо пока ведьма Зерити жива, Баалур не может чувствовать себя в полной безопасности.
      - С каким бы удовольствием я оторвал ей голову с ее тонкой шеи, отозвался Конан. - Но это бесполезно: она не человек, а злобный дух, ифрит. Простой смертный не в силах ни убить, ни сколько-нибудь серьезно ранить ее.
      Нк'ча, бессменный телохранитель Конана, за весь разговор не проронил ни слова. Нельзя сказать, чтобы он плохо понимал суть беседы, скорее, его ум был занят тем великолепием, какое созерцали его глаза. А дикари не умеют делать два дела одновременно.
      Ближе к вечеру, после обильного ужина и показа привезенных диковинок, король Маздок со свитой и Конан с начальниками отрядов отдыхали в одном из внутренних двориков большого королевского дворца. Во дворце и в саду вовсю предавались веселью солдаты и младшие слуги - выкрики, возня в затененных беседках и хмельные песни доносились на второй этаж дворца приглушенным гулом. Король предоставил солдатам на эту ночь всех девиц борделей города, и баалурцы не теряли времени даром.
      Из всех гостей короля не предавался блаженному отдыху один лишь Нк'ча. Изваянием из черного дерева стоял он у открытого окна, напряженно вглядываясь в уродливую башню, с которой спрыгнул, покончив с собой, безумный король Ахиром.
      Заметив пристальный взгляд дикаря, Конан встал и подошел к нему.
      - В чем дело, парень? Тебе что-то не нравится?
      Ответом было единственное слово, произнесенное испуганным шепотом:
      - Зерити.
      И Нк'ча глазами указал на высокую башню. Маздок, стоявший от Конана всего в нескольких шагах, живо обернулся на это имя.
      - Та башня пустует вот уже многие годы - с тех пор как полоумный колдун бросился с нее, - возразил он. - Гляньте на нее, она же вот-вот обрушится! Как может быть...
      - Как угодно, - оборвал его Конан, кладя ладонь на рукоять меча. - А может, Нк'ча мерещится. Проще всего пойти и проверить. - Несколько пошатываясь от выпитого вина, он решительно направился к двери.
      - Погоди, - удержал его за рукав Маздок. - Я пошлю туда дюжину моих стражей, они прочешут всю башню сверху донизу...
      - Неужели их мечи лучше против колдовства, чем мой? - возразил Конан. Н-нет, я лучше сам посмотрю.
      Каспиус, поднявшийся из-за стола вслед за ним, нагнал его у верхней ступени.
      - Когда вы найдете ее - если найдете, - отыщите на ней амулет или какой-нибудь талисман, в котором должно быть заключено ее бессмертие. Быть может, уничтожив его, можно будет уничтожить и ее - или превратить обратно в смертную женщину.
      Вслед за Конаном ловить ведьму в башне увязалась большая шумная толпа, но на ступенях уродливого здания она отхлынула и притихла. Подойдя к обитой полосами бронзы дубовой двери, Конан высадил ее двумя ударами плеча.
      - Подожди меня! - нагнал его окрик Маздока. - Это все-таки мое королевство, и ты не можешь запретить мне идти с тобой в эту треклятую башню!
      Башня стояла над самым каналом, подвал ее уже десятилетия был залит водой, и Маздок сморщился, протиснувшись вслед за Конаном на первый этаж.
      - Тьфу! Воняет гнильем и летучими мышами! - сплюнул он. - Ну, ты убедился, что здесь ничего нет? Здесь никто не бывал уже лет десять или больше. Ты все еще хочешь обыскать башню?
      Конан молча кивнул. Оставляя следы в толстом слое пыли, он осторожно направился к лестнице, ведущей наверх. Маздок пошел за ним, ворча:
      - Напрасно ты забираешься так высоко, это развалина может рухнуть в канал в любой момент... - Но тем не менее он шел вслед за Конаном, отставая лишь на несколько ступеней - по числу бокалов вина, которых выпил больше киммерийца. На вершине лестницы открылась дверь в небольшое помещение. Из него вела наверх новая лестница.
      - Здесь не меньше дюжины таких этажей, - крикнул Конану Маздок. - Ты что, полезешь на все? Киммериец, не слушая его, пошел вверх по ступеням. Хоть погоди тогда, я велю принести факелы! - с досадой вымолвил король. Раз уж тебе так понадобилось... Не ходи пока дальше, я сейчас вернусь!
      Добравшись до седьмого уровня, Конан наконец увидел мелькнувший вверху свет. Уже двумя этажами ниже он почувствовал запах горящего масла, сейчас же к нему прибавился еще и едкий дым, от которого слезились глаза. На этом этаже явно кто-то был.
      Приближаясь к источнику дыма, пахнущего так знакомо - точь-в-точь так же пахла цветная пыльца в гробнице у истоков Стикса, - Конан все больше утверждался в мысли, что Нк'ча не ошибся. Помимо знакомого запаха, он видел и знакомую картину: трупики летучих мышей, свежие и совсем высохшие.
      Киммериец неслышно выругался. Кто стал бы искать проклятую ведьму в таком гнилом месте? Конан подобрал с досок тяжелый железный стержень и начал осторожно продвигаться на свет.
      Внезапно прямо перед ним во тьме вспыхнуло чье-то лицо. Оно было не столько человеческим, сколько недочеловеческим: нависающий лоб, слишком широкие скулы, в сочетании с которыми квадратная челюсть замыкала лицо в треугольник. И хотя Конан никогда не видел той скульптуры, что изваяла Зерити, он шестым чувством узнал этот призрак. Джакала!
      Прямо на него наплывала темная фигура в полтора человеческих роста. Конан покрепче сжал стальной прут и ударил - наискось, раз и другой. Дым всколыхнулся, развеялся и сгустился снова. Конан ударил еще раз - и только после этого понял, что перед ним не более чем призрак, безвредный морок. Варвар оставил его в покое и ринулся наверх.
      Одолев последние несколько ступеней, он оказался в маленькой каморке под самой крышей башни. Здесь, едва мерцая, горел огонек тусклой лампы. А рядом с ним была Зерити.
      Она стояла возле небольшого алтаря, окутанного клубами дыма с едким запахом магического порошка. Одетая в темный балахон, с лампой и щепотью порошка в руках, Зерити была явно занята каким-то подвластным ей чародейством. Увидев киммерийца, она зашипела, как сотня змей, и вскинула руки для заклинания.
      Пол содрогнулся у него под ногами, но еще раньше дрогнули стены, трещины пошли от основания башни к вершине, и Конан, словно во сне, снова увидел огромное яйцо, из которого должен был вот-вот появиться на свет новый бог. Теперь таким яйцом служила башня...
      Из тех, кто толпился на первом этаже с факелами в руках, не пострадал почти никто. Последним из падающей башни выскочил король - когда уже осыпались стены. Те, кто наблюдал падение башни из окон дворца, утверждали потом, что заметили темный предмет, плюхнувшийся в канал прежде, чем туда же обрушились верхние этажи. Как бы там ни было, Маздок не слишком удивился, когда, после того как камни стен и перекрытий ушли под воду, откуда-то сбоку из канала вынырнула человеческая голова со встрепанной и спутанной гривой черных мокрых волос.
      - Ну, неуемный ты упрямец, много ты нашел там, на своей башне? - вне себя от радости завопил Маздок, помогая другу вылезти из воды. - Я говорил тебе, что она вот-вот рухнет!
      - Что бы я там ни нашел, - смеясь, ответил Конан, - теперь оно уже точно мертво. - Он оглянулся на темную воду канала. - И хвала Крому.
      ЭПИЛОГ
      В висячем саду белого дворца Баалура был накрыт небольшой стол на пять персон.
      В тонкие чашках кхитайского фарфора был разлит светло-желтый ароматный напиток - крепкий взвар лепестков серебряного лотоса. Вокруг стола сидели король Афратес, королева Руфия, Каспиус и Конан. Все четверо выглядели отдохнувшими и посвежевшими, и королеве снова никто не дал бы больше тридцати лет, хотя на самом деле ей было все тридцать пять.
      - Божественный напиток! - сказал Каспиус, отпивая из своей чашки. - Я еще не до конца изучил все его свойства, но могу смело утверждать, что он полезен при любой немочи. Я попрошу у вашего величества некоторой отсрочки моего постоянного участия в государственных делах, чтобы иметь возможность спокойно заняться изучением этого растения. Я прихватил с собой из долины несколько корневищ и семян и надеюсь вырастить его в нашей оранжерее.
      - Ты можешь делать решительно все, что хочешь, - милостиво ответил король Афратес. - Мне будет тяжелее без твоих советов, но я не могу отказать тебе ни в чем. Но ты знаешь, мне кажется, что в последние дни перед самым вашим приездом болезнь отступила и без серебряного лотоса.
      - Надо думать, коль скоро ведьма умерла! - ответил Каспиус, бросая многозначительный взгляд на Конана. - Но все же с лотосом дела идут на лад значительно быстрее. Я сейчас как раз изучаю несколько особенно тяжелых случаев...
      - Он совсем не похож на те виды лотоса, с которыми я сталкивался, сказал Конан, прихлебывая золотистый напиток. - Можете и в самом деле попробовать его выращивать у себя и продавать в другие страны как Особый Бальзам Баалура. Наживете кучу денег!
      - Я думаю, мы уже достаточно счастливы хотя бы тем, что город наш освободился от проклятия, - улыбнулась Конану королева. - А богатство мы наживем как-нибудь иначе. Герои Баалура и так прославились этим походом на весь Шем, а имя Конана известно теперь даже младенцам в колыбели.
      Киммериец поморщился:
      - Вот если бы я привел назад всю тысячу живой и невредимой...
      - Ни один подвиг не обходится без жертв, - заметил на это король. - Те, кто выжили в этом походе, - наше будущее. В них я буду теперь уверен, как в самом себе.
      - Ну, те, кто остался в городе, тоже прошли через немалые испытания, обронил Конан. - Хотя многие, как я слышал, их не выдержали - Шалманзар, например.
      - Не упоминайте при мне этого имени, - нахмурился король. - Этот негодяй хотел продать нас стигийцам. А того двуличного жреца по имени Бандар-Хак недавно нашли на улице мертвым - видимо, убили свои же за то, что не справился с возложенной на него миссией. - Король отпил из чашки, и складка у него на лбу разгладилась. - Ну, да это все дело прошлое. Предателя прекрасно заменит Турио - я рад, что он вернулся живым.
      - Да, - серьезно кивнул Конан. - Он показал себя в походе с самой лучшей стороны. Из него выйдет со временем отличный военачальник.
      Королева взглянула на мужа, затем на киммерийца.
      - А я полагала, что ты, Конан... Ну, быть может, ты сам займешь этот пост?
      - Ох, Руфия, разумеется, нет! - Конан едва не поперхнулся отваром. - Я могу вести войска в битву или вверх по реке мертвых, но сидеть все время в городе, даже у подножия трона, - это не по мне!
      - А вот все-таки интересно, - задумчиво сказал Каспиус, ни на кого не глядя, - какая же из тех рек была истинным Стиксом?
      - Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился Конан. - Что так и не известно, могут ли побывавшие в этой долине огня и льда сказать, что они видели истоки самого Стикса? Что же, это, по-твоему, умаляет подвиг и славу тех, кто вернулся?
      Каспиус уже открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, но тут рядом зазвенел чистый детский голосок:
      - Угодно ли кому-нибудь еще лотосового отвара?
      Спор погас, не начавшись, и все повернули лица к принцессе Исмаэле, стоящей на траве с подносом в руках. На подносе помещался большой чайник кхитайской же работы, над его носиком вился душистый пар. Как видно, она отняла поднос у слуги, захотев из озорства подкрасться к сидящим незамеченной. Последние признаки болезни оставили ее тело, это снова был румяный, веселый ребенок, каким и полагается быть ребенку двенадцати лет от роду - разве что еще немного бледный. Принцесса изящно поклонилась, очень довольная своей шуткой.
      - Какая разница, - сказал Конан, глядя в ясные синие глаза дочери, где мы были?.. Главное, мы привезли то, за чем отправлялись, а все остальное не имеет значения.
      * Шурикены - метательные восточных воинов.