Глава девятая

ВНЕЗАПНОЕ НЕДОМОГАНИЕ

На третий день после прилёта в Москву Додж начал испытывать всё более отчётливые недомогания в области живота. Первый приступ случился с ним в ресторане, во время ежевечернего приятного времяпрепровождения с обилием дорогих кушаний и напитков. Внезапно замерев и выпучив глаза, он так резво метнулся в сторону туалета, что официант, заподозрив неладное, перегородил ему дорогу. За то время, пока шпион был вынужден объяснять, что в его намерения не входит попытка сбежать из ресторана, не уплатив по счёту, произошло страшное.

Потрясённый случившимся и чувствуя себя совершенно разбитым, Собакин больше не выходил из своего номера. У него болел живот, поднялась температура. Когда настало время поехать в аэропорт, чтобы встретить прибывающую из Америки красотку Сью, он подумал, что всё летит к чёрту. Собравшись силами, он снял трубку телефона и, растянув губы в улыбке, приготовился говорить. После бесконечно затянувшихся гудков на другом конце откликнулся Гога:

— Кого…

— Весьма, весьма рад вас услышать! Хокконен, «Голубая вода»! Вы меня отчётливо помните?

— Хокконен… послушайте, я только что уснул.

— О! Икскьюз ми! Не сомневайтесь, этот моральный ущерб будет оценён должным образом, вы меня понимаете?..

— Понимаю. Ладно, говорите.

— Тудей, то есть, в шестнадцать пятьдесят, прилетает моя племянница — та самая симпатичная студентка из Америки, о которой у нас с вами имеется договорённость, вы понимаете…

— Да, я понял.

— Дорогой друг, вам надо её встретить.

— Мне? А что же вы сами?..

— Я болен, дорогой друг, поверьте, я ужасно страдаю. Меня буквально выворачивает наизнанку.

— Чего-нибудь съели или выпили?

— Та! Не знаю, что-то в этом роде… дело не в этом. Пожалуйста, встречайте и привозите красотку… то есть, студентку, мою племянницу, сюда, в отель, в мой номер. И по дороге обсудите ваши планы на вечер, ваше свидание, вы ведь помните нашу договорённость…

— Да, я помню.

— Не стесняйтесь в расходах, я уже говорил?.. Да, да, сразу, как только вы её сюда привезёте, я очень незаметно суну вам пару сотен долларов на первый вечер. О’кей?

— Окей, окей, сейчас встаю.

— Не забудьте, её зовут Люся Лисицина. Сью — это там, в Америке. Пишите рейс…

— Ладно, уже еду. Как вас там…

— Хокконен! «Голубая вода»!.. Извините…

Собакин швырнул трубку и, схватившись за живот, бросился к туалету, дверь в который была открыта.

Глава десятая

КРАСОТКА СЬЮ

Назвался груздем, полезай в кузов. Секретному агенту СМЕРШа не всегда удаётся поспать вволю. Гога оделся, проверил заряд батарейки в потайной камере и поехал в Шереметьево.

Цифры на табло показывало, что самолёт из Сан-Франциско уже прибыл. Как некоторые другие встречающие, не знавшие в лицо своего гостя или делового партнёра, Гога поднял над головой бумажку с именем. На его тетрадном листке, специально заготовленном перед выходом из дома, жирным фломастером было аккуратно выведено: «Люся Лисицина».

Наконец стали выходить прилетевшие из Америки пассажиры. Основной их поток проходил мимо, часть рассеивалась среди встречавших. Таблички с именами падали как флажки в тире. Вдруг Гога увидел худенькую рыжеволосую девушку с рюкзачком за спиной, которая, улыбаясь, шла прямо на него.

— Ладно, опускай уже, другой не будет, — сказала она и протянула руку. — В этой Америке забудешь, как тебя зовут на самом деле.

Гога смял тетрадный листок и осторожно пожал протянутую руку. Внешность девушки произвела на Гогу чрезвычайно благоприятное впечатление. Симпатичная, не раскрашенная, миниатюрная, совсем тоненькая. Когда иностранец говорил «лет на десять старше», Гога представлял нечто совершенно в другом стиле. Но такая Люся Лисицина со стороны вполне могла сойти за его одноклассницу.

— Слушай, ты говорить умеешь?

— Э-э… — растерялся Гога.

— Ясно, поэма «Герасим и Муму». Ну, а вообще, как там поживает мой этот, как там его… дядя?

— Господин Хокконен?

— Точно, он. Всегда забываю эту его дурацкую фамилию.

— Он ждёт вас в гостинице, ему вдруг стало плохо.

— Неужели плохо? Очень плохо?

Гоге показалось, что Люся произнесла это с некоторым удовлетворением. «Похоже, она не очень любит этого своего так называемого дядю», — подумал он про себя, а вслух произнёс:

— Давно вы в Америке?

— Уже начинаю думать, что я её открыла. Тринадцать лет, если точно.

— А сейчас… — Гога хотел спросить, сколько ей лет сейчас, но вспомнил, что женщинам такие вопросы задавать не принято.

— А сейчас — двадцать четыре, — ответила Люся, ничуть не смутившись.

«И не на десять, — подумал Гога. — Всего только на девять».

В номер господина Хокконена пришлось некоторое время стучать, пока оттуда не послышались приглушённые крики: «Сейчас! Минуту!..». Наконец дверь отворилась, и посетителей встретил бледный, натянуто улыбающийся хозяин. Пропустив Люсю в номер, он вышел и прикрыл за собою дверь.

— Вы договорились? — поинтересовался он шёпотом.

— В семь около Большого театра, — доложил Гога.

— Вот, возьмите обещанное, — Собакин сунул мальчику деньги. — Извините, мне нужно с ней поговорить. Не опоздайте на свидание!

И он закрылся в своём номере с красоткой Сью, которая уже по-хозяйски развалилась на диване перед вентилятором и закурила.

— Теперь к делу, — заговорил по-английски мистер Додж. — Мальчишка должен выкрасть у папочки кое-какие документы. Ты ещё не разучилась сводить с ума молоденьких жеребцов, а?

— Вчера двое дрались из-за меня в мусорном тупичке — один с ножом, другой с бейсбольной битой. Того, который размахивал ножичком, увезла «скорая».

— Отлично, я и сам вижу, что ты в хорошей форме. Сколько времени тебе понадобится?

— Сегодня я узнаю его слабости, завтра он предложит мне своё сердце, послезавтра он пойдёт грабить банк, чтобы я согласилась бежать с ним на край света.

— А что бывает на четвёртый?

— Зависит от темперамента и фантазии.

— Удивляюсь, Сью, как тебя до сих пор ещё не пришили.

— То же самое я всегда думаю о вас, мистер Додж.

Место свидания «у Большого театра» не означало того, что молодые люди отправятся в Большой театр смотреть балет или слушать оперу. Люся-Сью предложила просто подышать свежим воздухом и «прошвырнуться по Бродвею». Но «прошвырнуться» Гога струсил. Язык у него не был подвешен так же хорошо, как у его спутницы. Во время прогулки, когда, кроме как говорить, делать больше нечего, он опасался выглядеть идиотом. Вместо «Бродвея» Гога повёл Сью на знакомую ему по курьерской работе кислотную дискотеку, где гремело, ухало и стучало так, что за три часа они оба едва не оглохли. Потом Гога посадил свою спутницу на такси, а сам помчался домой за велосипедом. Шёл уже одиннадцатый час.

— Разговорила мальчишку? — спросил Собакин, когда Сью появилась у него в номере. — Узнала слабости?

— Что?! — крикнула в ответ обольстительница, ничего не расслышав.

Глава одиннадцатая

ЗАСВЕТИЛСЯ

В положенное время Гога зашёл в квартиру товарища Крупской.

— Мальчик. — произнесла дама, не вынимая изо рта папироску. — Вот конверт. Его нужно отвези по указанному адресу и бросить в почтовый ящик.

— Фамилия не указана, — заметил Гога, повертев конверт в руках.

— Не надо фамилию.

— Хорошо. Это недалеко, я брошу.

— Иди, мальчик.

Выходя из парадной, Гога нос к носу столкнулся с Кроликом.

— Э, стой, спокойно, — сказал Кролик. — Зачем я Крупской понадобился, не знаешь? Ты здесь, как это называется, моя креатура. Денег не зажиливал? С дилерами проблем не было?

— Нет…

— Дай закурить.

— Не курю, ты же знаешь.

— А пачку в кармане носишь, — Кролик хлопнул Гогу по карману.

— Тише ты! Конверт помнёшь… — Гога вынул из-за пазухи конверт.

— А что за конвертик?.. А, понимаю. Всё ясно. Ну, пока.

И Кролик развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Куда же ты? — удивился Гога.

— Вспомнил про одно срочное дело. Теперь вижу, что она тебе опять доверяет. Такое письмо не дадут кому попало. С сигаретами поосторожней — капля никотина убивает лошадь.

— Лошади и не курят…

С конвертом надо было что-то решать. Запечатан он был кое-как, стоит слегка поддеть… Гога заехал в пустынный переулок, вскрыл письмо и вынул сложенную пополам бумагу.

Небрежно и размашисто было написано: «Наркотики прибудут завтра в 19.55, поездом из Самарканд-Москва, вагон 5, место 13. Встречайте.»

Гога испуганно огляделся по сторонам, затем вынул из кармана мобильную «трубку» и набрал номер.

— Да! — откликнулся майор Алмазов.

— Товарищ майор! — зашептал Гога возбуждённо. — Наркотики прибудут завтра, в девятнадцать…

— Кто говорит?

— Это я, Гога, то есть, Георгий, Водопьянов, который…

— Да, я понял, я вас слушаю.

Гога торопливо рассказал про письмо.

— Глупости, — сказал Алмазов, выслушав его и задав несколько вопросов. — Глупости, преступник такого текста никогда не напишет. Вас проверяют.

— Проверяют?.. — беззвучно произнёс Гога, потому что во рту у него сразу пересохло: он вспомнил про другого мальчика, которого тоже, наверное, проверяли, а потом нашли в лесу убитым.

— Вы не должны были ничего трогать. Осмотрите внимательно конверт и бумагу.

— Да, бумага какая-то странная, очень плотная и с обратной стороны как будто немного липкая.

— Всё понятно, — сказал майор Алмазов. — Это фотобумага, и вы её засветили. Её и себя. Никуда не уходите, сейчас мы приедем.

В трубке послышались гудки. Гога приставил велосипед к стене, присел на раму и стал ждать. Вскоре в переулок заехал автомобиль с затемнёнными стёклами. Он остановился и потушил огни. Одно из стёкол опустилось, и майор Алмазов жестом приказал Гоге приблизиться.

— Давайте.

Гога протянул конверт.

— Через час будьте на этом месте.

Гога хотел что-нибудь сказать или спросить, но так и остался стоять с открытым ртом. Ему показалось, что рядом с Алмазовым, в глубине салона автомобиля, сидит Кролик.

Точно в назначенное время машина остановилась на прежнем месте, стекло опустилось, и майор Алмазов протянул конверт.

— Отдайте обратно. Указанного адреса не существует, содержание записки — липа. Мы восстановили активный слой фотобумаги, теперь вас ни в чём не заподозрят.

— Скажите… — Гога замялся, — скажите, а что будет Кролику, то есть, Боре Кроликову, за то, что он тоже… ну, участвует.

— Ему ничего не будет. Он пришёл к нам сам.

— Когда?!

— Сегодня.

— Так это он сидел в вашей машине?

— Да. Он пришёл после того, как догадался, что вы работаете с нами. Будьте осмотрительны; кто-то другой может прийти с этой догадкой не к нам, а к главарю. Желаю удачи.

Тёмное стекло поднялось, автомобиль тронулся.

Сдавая выручку, Гога вернул конверт, сказав, что вышла ошибка и такого адреса не существует. Товарищ Крупская молча взяла конверт и, не включив свет, зашла в ванную. Через минуту она вернулась и сказала:

— Хорошо, мальчик. Всё в порядке, ступай.

Гога ушёл, а дама затушила папироску, сняла трубку и набрала номер Хирурга.

— Он принёс конверт, — сказала она. — Нет, не засвечен. Хотите сами поговорить?.. Когда вам удобно? Хорошо, послезавтра. До работы или после? Тогда пришлите машину к двум часам ночи. Физкульт-привет.

Вечером следующего дня Гога опять встретился с Люсей Лисициной. На этот раз красотка не позволила затащить себя на дискотеку, где можно оглохнуть. Они просто гуляли по набережной и разговаривали.

— Мне нравятся парни такие как ты, — трещала без умолку Люся-Сью. — Такие, не болтливые. А болтливых я не люблю: иной так заговорит, что ахнуть не успеешь, как уже оказываешься у него в по… Ну, то есть, иной раз впору задуматься: правильно ли ты живёшь и вообще, ради чего, так я говорю?

— А вы ради чего живёте? — поинтересовался Гога.

— Я? Конечно я живу не только ради денег. Ты думаешь, если я живу в Америке, у меня на уме нет ничего кроме долларов? Конечно, деньги нужно иметь, потому что пока их нет, ты действительно только о них и думаешь. Хозяин теребит с квартплатой, штрафов за парковку целый ящик… Но если ты вдруг разбогател или, допустим, устроился работать в хорошую фирму, — вот тогда ты можешь позволить себе говорить, что деньги тебя не интересуют. Выступить, к примеру, в защиту прав животных или даже пихнуть двадцатку в церковную кружку.

— А кем вы будете работать после университета?

— Какого ещё к лешему университета?.. Ах! В том смысле, что после университета, в котором я учусь?.. Слушай, парень, а что это ты ко мне на «вы»? Как будто я твоя школьная учительница. Я что, похожа на учительницу?.. — красотка Сью вдруг припечатала Гогу к стене, обхватила за шею и поцеловала. — Похожа?..

— Нет… совсем не похожи.

— Кто?!

— То есть, ты… ох…

А кто сказал, что у секретных агентов простая работа?

Глава двенадцатая

ВЗЯТЬ С ПОЛИЧНЫМ

В особом отделении контрразведки, которое называлось «Смерть шпионам» или СМЕРШ, тоже не дремали. В то время, когда красотка Сью охмурял Гогу Водопьянова, майор Алмазов отчитывался перед генералом Орловым.

Во время обыска, произведённого в гостиничном номере Собакина, в корпусе электробритвы был обнаружен пузырёк, наполненный бесцветной жидкостью. Каплю этой жидкости величайшими предосторожностями взяли на анализ. Но там оказалась обыкновенная вода с незначительной примесью хлорки. То есть, состав не только совершенно безвредный, но и в какой-то мере дизинфецирующий.

«Этот пузырёк для отвода глаз, — решил Алмазов. — Пузырёк с отравой спрятан где-нибудь в другом месте…» Но повторный обыск осуществить не удалось, потому что с Собакиным случился невероятной силы затяжной понос, и он ни на минуту не выходил из своего номера.

— Он обращался к врачу? — поинтересовался Орлов.

— Никак нет, товарищ генерал. По всей вероятности, не желает привлекать внимания к своей персоне.

— Или к своей болезни… Мы сможем предъявить ему обвинение только в том случае, если арестуем его с поличным на месте преступления. Пора уже дать ему схему главной водопроводной станции.

— Это не вызовет затруднений, товарищ генерал. Мнимая племянница второй вечер подряд обрабатывает нашего юного помощника. Если завтра он согласится отдать ей схему, Сеймур Додж не заподозрит никакого подвоха.

— Я бы тоже не заподозрил, — вздохнул генерал Орлов. — Эта Люся Лисицина та ещё штучка. Отдайте схему и выводите мальчишку из игры. Как только Додж явится на очистительную станцию с отравой в руках — берите.

— Сделаем, товарищ генерал. После этого никакой адвокат ему не поможет. Жалко, что к заказчику ни с какой стороны не подобраться. Выйдет сухим из воды.

— Ну, совсем сухим-то он не выйдет. Репутацию мы ему крепко подмочим. Чем сейчас заняты эти суперниндзи, его соглядатаи?

— Один постоянно в номере — подслушивает и подглядывает… не понятно что. Другой, что довольно странно, следит за теми, кто идёт по линии торговли наркотиками.

— А вы, разве, ещё не закрыли эту тему?

— Прошу сутки для сбора более полного объёма информации, товарищ генерал. Один мальчишка, курьер, явился с чистосердечным признанием. Заметил у Водопьянова микрокамеру.

— То, что заметил, это плохо. А то, что сам явился — это замечательно, товарищ майор. Если бы все явились, в тот же день ушёл бы на пенсию, честное слово.

— Завтра мы произведём аресты и отправим спецгруппу для захвата их главаря. У него в доме крепкая охрана из китайских наёмников.

— Хорошо, главное, чтобы это вас не отвлекало. Предельно сосредоточьтесь на операции. Доджа нужно взять непременно с поличным. Завтра он должен получить схему водопроводной станции.

Глава тринадцатая

КАК ВСЕ ПОЛУЧИЛИ ТО, ЧТО ХОТЕЛИ

На третье, решающее свидание, красотка Сью надела под кожаную байкерскую куртку коротенькую маечку, а подмышки надушила особенными духами, купленными у цыганки ещё в Сан-Франциско. Цыганка утверждала, что несколько мужчин, понюхав этих духов, от любви сошли с ума, а ещё один застрелил полицейского.

Гога встретил её у гостиницы, и они пошли рядом.

— Куда сегодня? — поинтересовалась Люся.

— Можно зайти ко мне, поиграть на компьютере, — проговорил Гога заготовленную фразу.

— Ого! Какой смельчак. А что папашка? Он не умрёт от зависти?

— У него на работе неполадка, вернётся поздно.

— Так мы будем вдвоём-вдвоём? Это же настоящий интим!

— Я не настаиваю, можно ещё куда-нибудь, — залепетал Гога, у которого при слове «интим» от страха душа ушла в пятки.

— Не дрейфь, мачо. Ты же обещал меня развлекать — этому, ну как его… — дяде? Вот и развлекай. Я хочу в гости! Чай, баранки, спутник, перестройка. Шучу, баранки не обязательно. Слушай, в Америке все такие придурки! А что это у тебя сегодня с голосом?

— Простыл немного.

— Ангина? Ты заразный!

— Просто насморк.

— То есть, как насморк?! — Люся сразу подумала про свои приворотные духи.

— Так, нос заложило. Ночью катался на велосипеде, простыл.

— Ах как это некстати… Ладно, ничего, пошли быстрее, хочу к тебе в гости. Мечтаю сбросить куртень и залезть в тапки.

Ровно в одиннадцать вечера красотка Сью, сияющая и распираемая гордостью, вошла в гостиничный номер мистера Доджа.

— Что?! Есть? — крикнул шпион из туалета.

— Оставайтесь там, — предупредила Сью. — Не хватало ещё мне, обладательнице сорока тысяч долларов, подхватить какую-нибудь дерьмовую инфекцию.

— Чёрт тебя побери, скажешь ты или нет?

— Вы всё ещё сомневаетесь? Я же говорила, что действую на парней как бутылка тёплого виски. Они становятся тупыми и податливыми.

Красотка Сью закурила и вытащила из-за пазухи пачку бумаг.

— План здания… Схемы коммуникаций… Посты охраны… Где у вас пепельница? Ладно, я пошла, разберётесь.

Собакин вышел из туалета и просмотрел документы.

— Да, — проговорил он, листая бумаги, — это то, что нужно. Необходимо быстрее с этим покончить. Как можно быстрее… Этой ночью.

Глава четырнадцатая

ПОД НАРКОЗОМ

Всучив красотке Сью документы и выпроводив её из квартиры, Гога позвонил майору Алмазову.

— Всё сделано, — доложил он без лишних слов.

— Она поверила?

— Я сам чуть не поверил.

— Отлично, теперь он должен действовать.

— Мне ехать на работу?

— Да, пожалуйста, в последний раз. На рассвете их всех арестуют.

Во дворе дома товарища Крупской Гога увидел джип с сидевшими внутри китайцами. Он уже раньше замечал их возле тех мест, куда он возил наркотики. Кролик называл их «проверяющими» и советовал не обращать на них внимания. Гога так и сделал. Он закатил велосипед в парадную, взбежал по ступенькам на второй этаж — и дверь сама перед ним растворилась. На пороге стояла товарищ Крупская. Но не в домашнем халате, как обычно, а одетая, в плаще и берете.

— Иди за мной, мальчик, — пробасила она, захлопнула дверь и начала спускаться.

Гогу охватило какое-то неприятное предчувствие, но он ничего не мог поделать. Броситься бежать и тем самым выдать себя бесповоротно? К тому же эти парни в машине наверняка умеют бегать не хуже него. И с чего он вообще взял, что ему кто-нибудь или что-нибудь угрожает?

— Садись в машину, — приказала товарищ Крупская.

— В машину?.. Зачем?

— Подвезём, нам по пути. Ну, что же ты?!

Гога забрался в машину, тут же его взяли за руки и прижали к лицу платок. В нос ударил резкий запах эфира, в голове затуманилось, и всё пропало.

Глава пятнадцатая

НЕ ТАК…

Ровно в полночь шпион Собакин, надев длинный плащ, чёрные очки и шляпу, вышел из гостиницы. Он принял лошадиную дозу таблеток от поноса и теперь у него в распоряжении было некоторое время, достаточное для осуществления преступного замысла.

На схеме водопроводной станции было видно, что оба входа, главный и служебный, охраняются милиционерами. Существовал ещё один проход — через расположенную в подвале кочегарку, и этот проход никем не охранялся. А сами кочегары, как известно, ночью почти все спят.

Так было в документах, которые нарочно отдали в распоряжение Собакина. И именно там, на пути из кочегарки к главному очистительному резервуару, майор Алмазов расставил на каждом шагу своих людей.

В полночь Алмазову сообщили, что Собакин покинул гостиницу.

Но время шло, а в кочегарке, дверь которой закрывалась изнутри на ржавый крюк, никто не появлялся. Через вахту служебного входа прошла ночная уборщица Клавдия Васильевна. Стайка подгулявшей молодёжи хлопнула петарду, пошумела, и опять сделалось тихо.

В это время Иван Ильич Водопьянов, главный инженер станции, находился возле большого очистного резервуара. Сидя на табуретке, он возился с разобранными приборами. Оперативники СМЕРШа уже много раз велели ему уходить домой, но он только повторял: «Сейчас, минуточку, одну секунду, уже почти готово…» А крошечная пружинка, которую он направлял кончиком отвёртки, всё никак не хотела попадать в предназначенное для неё крошечное гнездо.

В своё обычное время появилась уборщица. Одетая в синий форменный халат, согнувшись в три погибели и надвинув на глаза нелепую яркую панаму, она деловито возила мокрой тряпкой, намотанной на швабру, по блестящему кафелю.

— Клавдия Васильевна! — позвал её Иван Ильич. — Подержите пожалуйста вот этот прибор вот так, горизонтально, чтобы я мог попасть…

Уборщица отложила швабру, подошла и взяла прибор.

— Перчаточки резиновые у вас, парфюм… Окультуриваетесь, Клавдия Васильевна?..

Пружинка наконец щёлкнула, встав на своё место. Иван Ильич поднял глаза.

— Что это у вас с лицом… А где Клавдия Васильевна?..

Через прорези резиновой маски на инженера смотрели злые глаза шпиона Собакина. В следующее мгновение злодей ударил Ивана Ильича ребром ладони по шее, и тот свалился с табуретки.

Но удар не достиг цели: шпион давно не упражнялся и потерял навыки секретных приёмов. Иван Ильич поднялся и, потирая ушибленное место, пробормотал:

— Что происходит?..

В это время Собакин уже приблизился к краю главного резервуара и вынул из кармана пузырёк с прозрачной жидкостью. «Отрава!» — догадался Иван Ильич. Схватив табуретку, он шагнул вперёд и со всего размаха треснул негодяя по затылку. Тот пошатнулся, замахал руками, но сумел удержаться. Сорвав с себя покосившуюся резиновую маску, он набросился на инженера. Они повалились на пол, завязалась борьба.

Ослабленный поносом, негодяй вскоре оказался на лопатках.

— Сюда! — крикнул Иван Ильич. — Ко мне! Он здесь, здесь!..

И в это мгновение шпион чиркнул его по лицу отравленным ногтём.

— Это цианид, — прошептал Собакин. — Ты уже труп.

— Тогда и ты труп, — сказал Иван Ильич, вырвал из его пальцев пузырёк, сорвал зубами резиновую пробку и влил содержимое Собакину прямо в горло.

Тот поперхнулся и закашлялся. Глаза его от ужаса едва не вылезли из орбит.

— Что вы сделали! — прохрипел он сквозь кашель. — Вы сошли с ума! Врача мне, скорее врача!..

— Никому не приближаться! — прогремел откуда-то голос майора Алмазова. — Всем оставаться на местах! Вступает в действие план «Б»!

Вышли люди в скафандрах и серебристых комбинезонах. Они включили пульверизаторы и опылили всё помещение дезинфицирующим составом. Собакина запаковали в полиэтилен и вынесли на улицу, где стояла специальная инфекционная «скорая». Приехавшие на ней врачи были одеты в резиновые костюмы и противогазы. Затолкав Собакина внутрь, они умчались.

Пошатываясь, вышел на улицу Иван Ильич Водопьянов. Он сделал несколько шагов по газону и упал лицом вниз. Он был совершенно здоров, только сильно устал и переволновался. Рядом сел на траву и закурил папиросу майор Алмазов. Он был сильно обескуражен: всё произошло совсем не так, как он предполагал.

Глава шестнадцатая

В ЛОГОВЕ ЗВЕРЯ

Ровно в полночь, в тот момент, когда шпион Собакин вышел из гостиницы, Гога открыл глаза. Он находился в помещении, похожем на школьный физкультурный зал. Множество лампочек создавали яркий, режущий глаза свет, будто на операционном столе. Окон совсем не было, где-то в вентиляционной трубе гудел кондиционер.

Послышались шаги, дверь отворилась. Вошёл высокий мужчина, одетый в белое кимоно, подпоясанное чёрным поясом. Следом за ним, скромно держась вдоль стенок, проследовали пятеро одетых по-спортивному китайцев.

— Простите, что так бесцеремонно, — заговорил высокий. — Мне нужно задать вам несколько вопросов. А поскольку я человек крайне занятой, мы будем общаться, не отвлекаясь от моих занятий.

— Кто вы? — спросил Гога.

— Можете называть меня Хирург. Почти то же самое, что доктор. А с доктором нужно быть предельно, предельно откровенным.

Началась тренировка: китайцы всевозможными способами нападали на Хирурга, тот ловко отбивался.

— Подключайтесь, юноша! У вас бледный вид; двигайтесь, разогревайтесь!

Не успел Гога ничего сообразить, как его взяли с двух сторон за руки и бросили прямо на Хирурга.

Тот встретил мальчика ударом ноги в живот. Гога отлетел шагов на десять и потерял сознание. Придя в себя, он услышал оглушительный звон. Разминка врукопашную закончилась; теперь все бились на мечах.

— Вы совсем не держите удар, — сказал Хирург. — Не мышцы, а какой-то кисель пополам с манной кашей. Возьмите меч и нападайте.

Гога взял меч двумя руками и, размахнувшись, с криком побежал на своего врага. Обрушивая на него удар, он был уверен, что по меньшей мере разрубит его пополам.

Но его противник, не сдвинувшись с места, отвёл удар кончиком клинка, и Гога позорно завалился.

— Осторожнее, вы можете себя поранить или даже убить. А мне необходимо успеть задать вам несколько вопросов. Попробуйте ещё.

Гога поднялся и, тяжело дыша, принялся неумело нападать, нанося удары с разных сторон — и так и этак. Его разворачивало и бросало из стороны в сторону. Противник улыбался и почти не двигался с места.

— Отвечайте, не задумываясь: кто дал вам камеру? Кому вы передавали отснятый материал?

— Не знаю…

— Отвечайте, или нападать буду я. Но не надейтесь на лёгкую смерть. Я буду резать вас медленно, скальпелем, как на операции.

Хирург выбил у Гоги из рук меч, и отложил в сторону свой. Вынул из железной докторской коробки скальпели, целую горсть, штук двадцать.

Гога попятился, прижался спиной к стене и замер. Просвистев в воздухе, один за другим скальпели вонзились в стену, пригвоздив к доскам одежду и почти не задев кожу. Дёрнувшись туда, сюда, Гога понял, что ему не вырваться.

— Вы боитесь боли? Но у меня больше нет никакого наркоза. Говорите, говорите, юноша; тогда вы, быть может, легче перенесёте этот кошмар…

— Прекратите, вы не понимаете, дом окружили! — крикнул Гога в отчаянии.

— Чепуха, блеф, никто не знает, что вы здесь.

— Правильно, они не знают, что я здесь, но они сказали, что арестуют всех сегодня ночью!

Гога действительно немного блефовал: от майора Алмазова он слышал, что всех арестуют на рассвете. А до рассвета было ещё далеко.

Секунду поколебавшись, Хирург взял рацию:

— Что ж, это легко проверить. Первый!

Никто не отвечал.

— Второй!

Нет ответа.

— Третий… Четвёртый… Пятый…

Никто из десяти человек выставленной вокруг дома охраны ему не ответил.

Бросив рацию, Хирург стрельнул глазами по сторонам.

— Кранты, — прошептал он, забыв про мальчика. — Надо линять…

Бросившись в угол зала, оттащил маты и, дёрнув за кольцо, откинул дверцу потайного хода. Словно под воздействием левитации, оттуда выплыл закутанный в чёрные одеяния суперниндзя.

Хирург бросился назад, схватил из коробки горсть скальпелей и с пулемётной скоростью один за другим метнул их в «привидение». Но ещё быстрее суперниндзя выхватил из-за спины свой меч — и все скальпели, ударившись о клинок, со звоном разлетелись в стороны. Рядом с первым из воздуха материализовался второй суперниндзя, шагнул к метателю и плашмя треснул его мечом по голове.

Китайцы, поняв с кем они имеют дело, сами треснули себя мечами по голове и попадали на пол.

Гога освободился от пригвоздивших его одежду к стене скальпелей, нашёл в доме телефон и позвонил майору Алмазову. Затем тщательно связал Хирурга и всех его охранников.

Прибывшая прямо с водопроводной станции группа захвата снова осталась без работы. Алмазов ходил по дому, глядел на связанных и приговаривал:

— Ну Водопьяновы… Ну Водопьяновы!..

ЭПИЛОГ

Владелец частного сыскного бюро из Сан-Франциско Сеймур Додж, он же директор одного из московских пунктов вторсырья Феопент Акакиевич Собакин, он же Хокконен, представитель фирмы «Голубая вода» из Финляндии — этот многоликий и по своему талантливый злодей навсегда вышел из игры. Проглотив, как он сам полагал, дозу отравы, достаточную для заражения многомиллионного города, он испытал столь сильное потрясение, что после этого уже не оправился. Он сидит в сумасшедшем доме и думает, что уже умер. Умер, но по недоразумению попал в рай, потому что врачи в белых халатах видятся ему ангелами. Собакин доволен, что в небесной канцелярии случилась такая путаница — по его физиономии блуждает хитрая и очень довольная улыбка.