______________
      Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.
      Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.
      Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.
      С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на верёвках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.
      Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своём чуланчике ещё несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.
      Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.
      С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Весёлая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Оплаченный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринуждённой. Музыканты играли на подъёме.
      В один из перерывов Котов познакомился с миловидной улыбчивой дамой лет не больше сорока, с яркой, кокетливо поязанной на шее косыночкой.
      - Вы подруга невесты? - поинтересовался он, прикуривая от её сигареты.
      - Я свидетельница, - произнесла дама с достоинством.
      Пока ещё было трудно понять, как она настроена. Котов затянулся и сделал глоток вина.
      - Что для вас сыграть?
      - Для меня? - дама оценивающе посмотрела на собеседника. К своим пятидесяти годам Котов выглядел молодцом: у него была приличная осанка и подёрнутая сединой густая шевелюра, несколько длиннее, чем принято у людей, не имеющих отношения к искусству. Даме хватило доли секунды, чтобы оценить его достоинства и мысленно проиграть несколько возможных сценариев дальнейшего развития событий. - Для меня? Вы не шутите? Ну хорошо, сыграйте эту... "Хоровод любви". Знаете, это где...
      - Не трудитесь, я помню.
      В следующем отделении прозвучал "Хоровод любви" - "специально для дамы с красной косыночкой, свидетельницы брачующихся".
      В перерыве дама сама подошла к Котову. Судя по выражению её лица, она была польщена.
      - Между прочим, могли бы спросить имя, - заметила она. - Что это ещё за "косыночка".
      - Зачем знать имя? Ведь мы с вами больше не увидимся.
      - Вот как? Ну... а если это всё же произойдёт? Вы женаты?
      Выдержав паузу, Котов ответил небрежно и рассеянно:
      - Нет, я не женат.
      - Вот видите, а я замужем.
      Котов давно не пытался искать логики, а иногда и здравого смысла в поведении женщин; тут следовало бросать вёсла и смотреть, как всё сложится само собой.
      - Между прочим, меня зовут Альбина, - дама протянула руку.
      - Дмитрий, - Котов легонько пожал пальчики и колечки. Замужество Альбины всё значительно упрощало.
      - Хотите выпьем за знакомство? - предложила дама, озорно улыбаясь.
      Глядя в её глаза по возможности тускло и невыразительно, Котов протянул свой бокал. Когда-то ему приходилось трещать без умолку, чтобы познакомиться с девчонкой, заболтать её и подбить на свидание. Теперь зрелые сорокалетние львицы решительно брали инициативу в свои руки, стоило ему только обозначить первый шаг навстречу. Дальше и до самого конца они буквально всё делали за него.
      6
      Убийца следует по пятам своей жертвы.
      Чем занимаются взрослые, когда дети
      не могут их видеть
      Хорошенько разглядев Котова в ресторане и поговорив с барменом, мужчина с неприятным лицом сел в машину и поехал в Озерки. Припарковался недалеко от котовской парадной, погасил огни и стал ждать.
      Чтобы скоротать минуты, а затем и часы ожидания, Бек выходил из машины и прогуливался вдоль дома разминая ноги. Район, к сожалению, оказался не очень спокойным: то и дело приходилось вступать в перебранку с владельцами собак, а один раз подвыпившая компания малолеток отобрала у него сигареты. Он мог в два счёта перестрелять сопляков, как пустые бутылки в тире, но теперь, во время работы, был вынужден, скрежеща зубами, терпеть обиды.
      Наступило утро. Жители района потянулись к станции метро. Котова всё ещё не было.
      В девять Бек позвонил в ресторан и спросил, закончил ли работу оркестр. Уборщица сказала ему нецензурное и бросала трубку. Бек перезвонил и решительно потребовал кого-нибудь из начальства. Подошёл заспанный барабанщик оркестра и, приняв собеседника за заказчика, объяснил, что сегодня они уже заняты - сначала на похоронах, а потом на свадьбе. Осторожно выведав, где и в какое время будут похороны, Бек откинулся на сидение пару часов подремать.
      В двенадцать он был на кладбище и долго стоял, пристроившись позади к группе сослуживцев усопшего, дожидаясь, когда закончится торжественная часть с произнесением речей. Ещё в ресторане он приметил, что Котов пользуется точно такой дешёвой зажигалкой, какую дал ему шеф. Попросить прикурить и подменить зажигалку казалось ему делом несложным.
      Но едва только речи закончились, и он уже подобрался вплотную к музыкантам, внезапно хлынул проливной дождь, и оркестр позорно бежал с места погребения.
      Промокший насквозь Бек прибежал к своей машине, намереваясь вернуться к котовскому дому, но забуксовал и был вынужден толкать её, стоя по колено в кладбищенской грязи.
      Только поздно вечером ему снова удалось засечь объект. Разыскав Дворец культуры на окраине и банкетный зал, Бек топтался под окнами, дожидаясь, когда мероприятие подойдёт к концу.
      Но тут снова возникла непредвиденная трудность: вместе с Котовым в такси уселась какая-то женщина, и это совершенно не укладывалось в схему. Бек следовал за машиной такси до самых Озерков, где смог убедиться, что эта парочка не намерена сегодня расставаться. Подвыпившая дама, держась за локоть своего спутника, зацокала вместе с ним в парадную.
      Ругаясь шёпотом не по-русски, Бек снова припарковался неподалёку, погасил огни и стал ждать.
      ______________
      Весь этот день Петя Огоньков промучился, снова пытаясь накрутить все нужные цифры на диске хозяйского телефона. В конце концов он решил открыться во всём хозяину квартиры, если тот придет домой не слишком пьяный.
      Хозяин явился поздно ночью, навеселе, да ещё и не один. Вконец расстроенный, Петя залез в сервант и начал сердито наблюдать за происходящим через стекло.
      - Какая у вас тут... богемная обстановка, - сказала дама, оглядывая комнату, заставленную пустыми бутылками.
      - Жизнь артиста - не только внешний блеск и мишура, - Котов достал из серванта два фужера налил в бокалы вина, и они с гостьей чокнулись. - Это мучительный творческий поиск, нередко сопряжённый с неустроенностью быта и одиночеством.
      - Да, да, я вижу, быт у вас не очень устроен, - согласилась дама, присаживаясь на кровать рядом. - Но ведь это не главное. Знаете, у моего мужа, можно сказать, миллионы. А самого главного... вот этого самого... творческого поиска и неустроенности... он этого лишен. А самое главное... Вы знаете, что самое главное?..
      - Нет...
      - Чтобы вы, вы не страдали от одиночества.
      Они взглянули друг другу в глаза и осушили налитые до краев бокалы до дна.
      - Он думает, - продолжала дама, очевидно имея ввиду своего мужа, - что если эта размалёванная малолетняя шлюшка (его новая секретарша, вы меня понимаете?..), на которую он тратит чёрт знает сколько денег, если она делает ему... все удовольствия прямо в кабинете... Как это по-вашему? Скажите, скажите! На жену, на законную супругу - можно не обращать внимания?
      - Он просто ничтожество.
      - Нет, не говорите так, он всё-таки много для меня сделал.
      - Осторожно, я наливаю. Всё равно, он вас не достоин.
      - Это другое дело. Конечно, он не достоин.
      Хозяин и гостья снова выпили фужеры до дна.
      - А я? - многозначительно сказал Котов.
      - Что - вы?
      - Я - достоин?
      - Вы?.. Вы - достойны.
      Хозяин вдруг повалил гостью спиной на кровать, и они стали целоваться.
      Увидев такое, Петя вздрогнул, дёрнулся, залез в чашку, высунулся, посмотрел, сел на дно и зажмурил глаза. От волнения у него перехватило дыхание и вспотели ладошки. Ему было любопытно и страшно одновременно. Он знал, конечно, о тех неприличных секретных отношениях, в которые вступают взрослые люди, и которые для детей находятся под страшным запретом. Но чтобы увидеть такое собственными глазами... Он про это читал и кое-что такое видел в кино, однако наяву это, как ему казалось, не должно было существовать столь явно и бесцеремонно. Ведь должны быть какие-то ухаживания, разговоры, вздохи и прикосновения; бессонные ночи, муки ревности, разрывы и примирения; цветы, подарки, знакомство с родителями, предложение руки и сердца наконец... Такое беспардонное поведение в самом начале знакомства полностью переворачивало представления Пети об окружающем мире. Ему ужасно захотелось посмотреть как это бывает на самом деле, но в то же время ему было совестно подглядывать. Ведь эти двое, какими бы они ни были, не знали о том, что в комнате есть ещё и третий...
      Этот последний довод взял верх над любопытством. Петя опустил голову, зажал уши ладонями и зажмурился. Теперь одно только сердце сумасшедшим набатом стучало у него в висках.
      Время шло, и постепенно волнение сменилось усталостью. Петя заснул, уронив голову на колени.
      7
      Слесарь в ботинках за тысячу долларов. Петя раскрывает
      мошенничество и восстанавливает статус кво.
      Юрик стоит как громом поражённый
      Утром Котов поехал провожать до дома свою новую пассию. Альбина жила, как выяснилось, неподалёку от Дворцовой площади. На прощание она потребовала, чтобы "котик всегда был готов к внезапному звонку или даже визиту". Котов распрощался, с удовольствием вдохнул полной грудью свежий весенний воздух и прикурил сигарету. Потом он купил несколько бутылок пива и, потягивая одну из них уже на ходу, направился в Зимний дворец, в мастерскую к Юрику.
      Слушая последние новости из личной жизни приятеля, Юрик выпил бутылочку, но от второй отказался: надо ещё работать.
      - Я тоже немного подзавязал, - признался Котов. - На такой работе как у меня недолго допиться и до чёртиков.
      - Чертей видел?
      - Чертей ещё не видел... Гномиков видел.
      - Серьёзно? И как они? Чего говорят?
      - Да я, вообще-то, с ними ещё не разговаривал. Он в бутылке сидел.
      - Прямо в водке, что-ли?
      - Нет, в пустой. Что-то кричал, ручками размахивал. Во-от такой маленький.
      - А ты?
      - А я подумал, что у меня уже белая горячка, расстроился.
      - Нет, до белой горячки ты ещё не созрел. Но звоночек был.
      - Ладно, пойду. Вечером лабаем в мексиканском консульстве, надо быть в форме - помыться, побриться...
      Приятели распрощались, и Котов поехал на метро к себе домой. О том, что случилось в душевой оздоровительного комплекса, он не рассказывал и вообще старался не думать.
      Вернувшись домой, он едва успел прибрать постель, как в дверь раздался звонок. На площадке, спиной к свету, стоял мужчина в ватнике и с потёртым чемоданчиком, какой обычно бывает у водопроводчиков. На глаза его была надвинута кепка, а лицо скрывала повязка, под которой оттопыривался флюс.
      - Ленгаз, - прозвучало магическое слово-пропуск, и Котов безропотно открыл дверь.
      - А что случилось?
      - Пока ничего, плановая проверка на предмет утечки.
      Теперь лицо слесаря показалось Котову знакомым; наверное, он не раз встречал его в своём квартале.
      - Зуб болит? - сочувственно поинтересовался он из вежливости.
      - Да, зуб, что б его... Обувь разувать?
      - Нет, вам не надо...
      И тут Котов удивился: ещё ни один слесарь в его жизни не спрашивал, надо ли снимать сапоги или ботинки. Их не думали даже вытирать, уверенно топая вперёд и оставляя следы на коврах и паркетах. Так было принято. И вообще, что это были за ботинки - явно очень дорогие, из фирменного магазина. Брюки тоже... Как будто у слесаря под ватником дорогой костюм...
      - Плита не барахлит? Запах газа не чувствуете?
      - Нет, всё в порядке. А вы у нас давно работаете?
      - Я с соседнего участка, попросили подменить вашего. Зажигалочку дайте...
      Котов пошарил по карманам и протянул слесарю зажигалку. Тот почиркал горелками, постучал ключом по трубам и положил зажигалку на стол.
      - Всё в порядке у вас, хозяин, распишитесь. Сигареткой не угостите?
      Котов положил на стол мятую пачку сигарет.
      Слесарь рассеянно пошарил по карманам и достал зажигалку.
      - О, моя нашлась...
      И он положил свою зажигалку рядом с котовской. Они выглядели совсем одинаково, только у одной, возле донышка, был тоненький черный ободок. Хозяин чиркнул своей, и оба закурили.
      - Колонку посмотрите? - сказал Катов.
      - Какую колонку, хозяин? - не понял слесарь.
      - Газовую, которая в ванной, водогрей.
      - А! - хлопнул себя по голове слесарь. - Водогрей! Показывай, где.
      Задержавшись на мгновение, слесарь ловким движением напёрсточника поменял две зажигалки местами.
      Петя вылез из чайной коробочки с прозрачным окошечком, из которой наблюдал за всем происходящим. Отряхнулся от чаинок и злобно забормотал:
      - Ребятушки, козлятушки, ваша мама пришла... Никакой он не "Ленгаз". Всё, хватит, пора отсюда выбираться.
      Мужик в кепке ему сразу не понравился: едва хозяин отвернулся, как тот пальцем поправил за щекой мокрый комок бумаги. Зуб у него не болел, а повязка нужна была для того, чтобы закрыть лицо. А для чего поменял зажигалки?
      Петя назло передвинул зажигалки на прежние места. С какой зажигалкой пришёл, с такой и уйдёт. Может, его зажигалка вообще не работает, вот пусть сам ею и пользуется. Пришёл, посмотрел, а потом квартиру обворовали. Пора отсюда сматываться. Когда этот виртуоз Москвы будет уходить, залезу в футляр с саксофоном...
      Тем временем слесарь постучал по трубам ключом, сказал техническую несуразность и, заторопившись, удалился. Не забыв прихватить чужую, как он думал, зажигалку.
      ________________
      В конце рабочего дня, собираясь домой, Юрик заметил на верстаке бумажку с телефоном. Разом всё вспомнив и сопоставив, он замер, как громом поражённый. "Во-от такой маленький... ручками размахивал..." - проухали у него в голове слова Котова, а перед глазами возник его жест, как будто он держит между большим и указательным пальцами спичечный коробок.
      - Ах ты чёрт, - забормотал он, - очевидное-невероятное... Надо позвонить ему... Нет, лучше сначала Котову...
      Но дома уже не было ни того, ни другого. Оба они, по странному стечению обстоятельств, находились в одном и том же месте - в Мексиканском консульстве.
      8
      Секретный агент Яблочкин идёт по следу.
      Путешествие на антресоли, сопряжённое
      с риском для носа
      Весь предыдущий день, пятницу, Яблочкин не стал одеваться в шпионской манере, а вышел из дома в джинсах и лёгкой курточке. Хотя наступил первый день лета, и светило солнце, было ещё немного прохладно.
      Сначала он зашёл к Маринке Корзинкиной, которая рассказала ему, что в тот день, когда Петя Огоньков появился маленьким у неё в комнате, она носила его к целительнице Эльвире.
      Яблочкин сходил к этой Эльвире, вернее сказать, Тосе Табуреткиной, но не застал её дома. Не было уже и медной таблички на её двери. Её престарелая мамаша сообщила, что дочка наконец-то взялась за ум и устроилась работать посудомойкой. Яблочкин сходил в кафе и попытался с ней поговорить, но ничего не добился. Тося упорно от всего отказывалась. Твердила, что она своё отсидела, и больше знать ничего не хочет. Что никаких гномиков она не видела и что у неё в мойке завал работы. Потом она заплакала, и Яблочкин ушёл ни с чем.
      Потом он встретился со Славиком Подберёзкиным, и тот с перепугу проговорился об участии Пети в морском бое. Яблочкин не знал, что модели судов стреляли из своих орудий по-настоящему, а Славик, само собой, этого не уточнил. Пожурив мальчика за рискованное для Пети баловство, Яблочкин отправился в судомодельный кружок, чтобы поговорить с Иваном Кузьмичом Мореходовым. Он тоже мог что-то заметить, а любая деталь в этом необычном деле могла стать решающей.
      В кружковой комнате все ребята столпились в одном углу, возле нового компьютера. Губернатор сдержал слово: в понедельник сюда привзли это чудо, а инструктор из фирмы уже третий раз приходил проводить занятия.
      Самого Мореходова можно было заметить не сразу: Иван Кузьмич сидел в сторонке за верстаком и неторопливо обтачивал маленький деревянный шпангоут. Вся эта суета вокруг нового компьютера, была от него далеко. Он недолюбливал электронику, полагая, что в ней нет души. С вырезанной и отшлифованной своими руками деревянной деталькой он делился частичкой своей. Он, кстати говоря, и линейкой-то редко пользовался, предпочитая делать всё "на глазок", и этот удивительный "глазок" ещё ни разу ещё его не подводил.
      Яблочкин представился как сотрудник милиции и напрямик спросил у Мореходова, не заметил ли тот чего-нибудь странного и необычного во время морского боя.
      Иван Кузьмич внимательно посмотрел на Яблочкина поверх очков.
      - А что вы, собственно, имеете ввиду, молодой человек?
      - Ну если бы, допустим, вот этот мальчик, - Яблочкин показал фото Пети Огонькова, - управлял во время соревнований подводной лодкой.
      - Что значит "управлял"? С берега, что ли?
      - Нет, изнутри.
      Лицо Ивана Кузьмича начало багроветь. Он погрозил пальцем, лицо его задёргалось и он с надрывом заговорил:
      - Послушайте... я старый больной человек... Зачем, зачем вы говорите мне такие вещи. Конечно, да, может быть, я уже не в своём уме, но разве вас это касается? Зачем вы пришли, чего вам от меня нужно? Оставьте меня в покое, я устал, я больше не могу...
      В комнате стало тихо, все повернулись. У Ивана Кузьмича на глазах появились слезы. Яблочкин растерялся, торопливо показал своё удостоверение работника милиции, извинился и выбежал на улицу.
      "Несомненно, несомненно он что-то видел, - бормотал он про себя. - Все, кто его видел, ведут себя так же странно. Видел, но ни за что не признается. А то, что я знаю, что он тоже видел, это важно".
      Напоследок, уже под вечер, Яблочкин зашёл к родителям Пети и попытался их, как умел, успокоить.
      - Не волнуйтесь, граждане, - сказал он бодро, по-военному. - Живым или мёртвым, а вашего сына мы непременно разыщем.
      После этих слов с мамой сделалось плохо, и папа бросился отпаивать её валерьянкой, но тут же разбил стакан.
      Озадаченный такой реакцией, Яблочкин хотел распрощаться, но его взгляд упал на расположенные под потолком в коридоре антресоли - каменную нишу, уходящую непонятно куда за пределы квартиры. Со слов Пети, Славик и Маринка рассказывали ему о зеркальной комнате, в которую можно попасть через антресоли, и с которой всё якобы началось.
      - Послушайте, - сказал Яблочкин папе, аккуратно отведя того в сторону, - а вы хорошо осмотрели квартиру?
      Папа растерялся: он подумал, что милиционер намекает на то, что его сын может до сих пор прятаться где-нибудь в квартире.
      - Я имею ввиду, - пояснил Яблочкин, - не осталось ли где-нибудь вещей или записки, которых прежде не заметили и которые могли бы навести нас на след мальчика.
      Папа развел руками:
      - В его вещах я порылся, но ничего такого...
      - А на антресолях смотрели?
      - На антресолях? Я уже и забыл, что у нас есть антресоли... Там барахло какое-то от прежних жильцов, мы ведь скоро переезжать собирались...
      - Так вы не против, если я слазаю?
      Папа пожал плечами:
      - Полезайте, если не боитесь перепачкаться.
      Яблочкин молча снял курточку, приставил лестницу и полез наверх.
      Кое-как он пролез, прополз, перевалился через барахло, чувствуя, как под его весом что-то трещит, хрустит и ломается, и, наконец, оказался перед округлой дырой в стене.
      Дрожа от волнения, Яблочкин чиркнул спичкой и просунул голову в дыру. Увы, это оказался всего-навсего узкий простенок, зачем-то отделённый от капитальной стены картонной перегородкой. Возможно, раньше здесь был тайник, но теперь только пыль да паутина...
      Но что это? Яблочкин заметил лежащий на полу фонарик. Подобрал его, включил и осмотрелся. Дыра была вырезана недавно, вот и следы детских рук и ног на пыльных поверхностях...
      В это мгновение перед ним вдруг возникла почерневшая от времени, покрытая резьбой деревянная дверца.
      Дверца со скрипом отворилась, и из-за неё высунулась голова карточного джокера в дурацкое колпаке с бубенцами.
      - Здорово, - хмуро сказал джокер.
      У Яблочкина пересохло вдруг в горле, и он ничего не смог ответить.
      - Ты чего здесь делаешь?
      От пыли Яблочкин закашлялся. Джокер высунулся дальше и огляделся.
      - Один здесь?
      Яблочкин кивнул.
      - Ты больше сюда не ходи, понял?
      - Почему? - выдавал из себя Яблочкин.
      - По кочану. Нос откушу, понял?
      И джокер щёлкнул зубами, оказавшимися неожиданно огромными, как на дорожном щите с рекламой зубной пасты.
      Яблочкин вздрогнул и отпрянул, у него вдруг зачесался нос. Он поднёс руку к лицу, чтобы почесаться, лишь на мгновение опустив глаза. Но когда их поднял и посветил перед собой фонариком, никакой дверцы уже не было.
      Простучав кирпичную кладку капитальной стены в том месте, где была дверца, он сунул в карман фонарик и полез обратно.
      - Ну как? - с надеждой спросил его папа, готовый схватиться за любую соломинку надежды.
      Яблочкин достал из кармана фонарик:
      - Знакомая вещь?
      - Да, да, конечно! - разволновался папа. - Это вы там, наверху нашли? Да, да, теперь я вспоминаю: когда мы пришли, лестница стояла здесь, на этом месте. А это его фонарик. Что вы там видели?
      - К сожалению, пока не могу сказать вам ничего определённого. Дело невероятно сложное. Уму непостижимое дело, я бы даже сказал. Будем держать вас в курсе, до свидания.
      Яблочкин забрал свою курточку и, забыв попрощаться с мамой, вышел.
      9
      Первое свидание и последующая ночь,
      связанная с делом о неподобающих отношениях
      Вечером у Яблочкина было назначено свидание с курсантом Мушкиной. Они встретились у Таврического сада, взяли билеты в кино и до начала сеанса отправились погулять. Яблочкин не успел зайти домой и переодеться, а на Мушкиной тоже оказались джинсы и легкая курточка поверх футболки. Они впервые видели друг друга не в форме, и Яблочкин, которому Мушкина понравилась так ещё больше, заметил:
      - А у нас с вами вкусы в чем-то сходятся.
      - Вы тоже заметили? В другой раз я надену платье. Вы платье случайно не носите?
      Слова "в другой раз" Яблочкину понравились. Он улыбнулся и пообещал:
      - В другой раз я обязательно куплю вам цветы. Какие вы любите?
      - Я срезанные цветы вообще не люблю.
      - Тогда я принесу в горшке.
      Мушкина засмеялась. Так, неспешно прогуливаясь по аллеям, они постепенно выяснили, что в чём-то их вкусы очень схожи, но в чём-то совершенно противоположны. Так, например, Яблочкин очень любил пиво и томатный сок. А Мушкиной томатный сок тоже нравился, но пива она не пила совсем, зато любила молочный коктейль.
      - Это даже хорошо, - сказал Яблочкин, - что наши вкусы в чём-то расходятся, иначе нам было бы неинтересно.
      - Я рада, что вам пока ещё со мной интересно, - сказала Мушкина.
      Девушка нравилась Яблочкину с каждой минутой всё больше, и он, искоса заглядываясь на неё, два раза споткнулся на ровном месте. Потом они купили мороженого, посидели на берегу пруда и отправились смотреть кино.
      Фильм назывался "Проклятие оживших мертвецов". Глядя на экран, молодые люди держались за руки, и в самые кошмарные моменты Мушкина сжимала ладошку Яблочкина своей, а тот волновался и совсем ничего не видел на экране.
      Потом он провожал Мушкину до дома (она жила неподалёку). Девушка тактично не спрашивала его о новой работе, но Яблочкина самого нестерпимо подмывало обо всём рассказать. Наконец, когда пауза затянулась, а Мушкина спросила "вас что-то беспокоит?", он не вытерпел и, взяв с неё честное милиционерское слово, рассказал обо всём, что знал сам.
      Некоторое время Мушкина раздумывала, глядя на фотографию сидящего на карнизе Пети Огонькова, а потом сказала:
      - Алексей, если бы я не знала вас как человека порядочного и серьёзного, если бы это рассказал кто-нибудь другой, я бы, конечно, не поверила ни единому слову. Но вам я верю. И обещаю, если представится такой случай, быть вам в этом деле помощницей. Вы можете на меня вполне положиться.
      Молодые люди остановились, и Яблочкин взял Мушкину за обе руки:
      - Спасибо, Валя. Ваше дружеское участие...
      Неожиданно для самого себя он вдруг приблизился вплотную и поцеловал девушку в губы.
      - Моё участие... - растерянно пролепетала Мушкина.
      А в следующую секунду оба они, потеряв головы и стоя посередине пустой в этот поздний час Кирочной улицы, целовались по-настоящему.
      Вернувшись домой, Яблочкин проглотил оставленный для него мамой холодный ужин и лёг спать. Некоторое время он ещё блаженно улыбался, находясь во власти своих дум и чувств, а потом его тело постепенно расслабилось, мысли смешались и веки опустились.
      Сначала ему снилась курсант Мушкина в белом платье и подвенечной фате, а он сам как будто жених, и их регистрируют во Дворце бракосочетания, где всё белое, голубое и золочёное. Вокруг множество нарядных людей - знакомых и незнакомых, и все они улыбаются и поздравляют молодых. Звучит органная музыка, и женщина церимонимейстер начинает говорить торжественные слова.
      Но вдруг всё портит резкий звук, как будто патефонная игла с визгом съехала с пластинки, становится тихо, и невесть откуда выскакивает карлик в дурацком колпаке, тот самый.
      - Я извиняюсь, - говорит он скрипучим, патефонным голосом, нагло отстраняет регистраторшу и, громыхая бубенцами, запрыгивает на стол. - Я извиняюсь, один секунд. Эй, мальчик!
      Яблочкин поворачивается и с удивлением видит среди гостей Петю Огонькова - обыкновенного, не маленького. Джокер подходит к нему и вручает огромный конверт с сургучной печатью. На конверте надпись: ПОВЕСТКА В СУД. Петя вскрывает печать, на которой череп и кости, достает повестку, читает... и с лёгким щелчком исчезает, как мыльный пузырь. Вместе с ним исчезают Славик Подберёзкин и Маринка Корзинкина, которых Яблочкин в последний момент замечает среди гостей.
      - И вам тоже, молодые люди, небезинтересно было бы понаблюдать, обращается джокер к жениху и невесте. - Женихаться ещё успеете: ваша регистрация пятого октября, четырнадцать тридцать. Восемнадцать ноль ноль банкет.
      Яблочкин и Мушкина смотрят друг на друга и тоже исчезают.
      Всё стало по-другому, как будто не сон. Так уже было, когда в музее, перед кражей, он стрелялся с джокером. "Надо всё хорошенько запоминать, подумал Яблочкин. - Это наверняка имеет отношение к делу."
      Они с Мушкиной уже не жених и невеста, они одеты в милицейскую форму и сидят в зале суда. Здесь же, неподалёку от них, Корзинкина и Подберёзкин. На местах для присяжных заседателей - достоинства и недостатки, их ровно двенадцать. На месте обвиняемого - Петя Огоньков.
      - Встать, суд идет! - объявил джокер-секретарь, безликая капля воды.
      Все поднялись с мест, и на судейское кресло уселся джокер-судья. На нём была судейская мантия, шапочка, и пышный парик. Все сели.
      - Подсудимый! - крикнул судья противным голосом, и Петя снова подскочил с места. - Вам известно, в чём вы обвиняетесь?
      Петя испуганно замотал головой.
      - Вы не признаете свою вину?
      Та же реакция.
      - Вот так. Подсудимый, как видно, намерен морочить суду голову, а может быть, и нанести ему оскорбление. Пригласите первого свидетеля.
      Отворилась боковая дверь, в зал вошёл и остановился за маленькими полукруглыми перильцами незнакомый Яблочкину мужчина. Ему протянули кулинарную книгу, и он поклялся на ней говорить только правду.
      - Фамилия, имя, отчество, год и дата рождения, семейное положение, обратился к нему секретарь.
      - Котов Дмитрий Иванович, 1962-й, шестнадцатое июля, вдовец.
      Возле Котова возник джокер-обвинитель. Он указал на Петю и поинтересовался:
      - Свидетель, знаком ли вам этот несовершеннолетний гражданин?
      Некоторое время Котов всматривался в мальчика, затем хлопнул в ладоши:
      - Он, точно он! В бутылке сидел, ма-аленький такой, ручками махал. Я ещё подумал, что глюки... что допился уже...
      - Итак, вы видели его в своей квартире. Когда?
      - В среду, тридцатого. Видел, видел, точно он.
      - Таким образом, - обвинитель обратился к судье и присяжным, свидетель подтверждает, что в указанное время обвиняемый находился на месте преступления.
      - Преступление надо ещё доказать! - выкрикнул джокер-адвокат.
      - Я правда уже три дня у этого гражданина в квартире, - сказал Петя, но только не по своей воле.
      - Значит, - приблизился к его лицу обвинитель, - вас кто-нибудь принуждал силой забраться в сумку этого гражданина? Кто?