Какие это были времена, каждый коммерсант из "клуба реформ" в России знает. Эксперименты "кондовых" реформаторов начались в Москве в инерциальном сообществе с "азартных" игр.
      Кубинская диаспора не хотела возвращаться на нищую Родину. Страна полной сексуализации населения, генетическая лаборатория человечества. Они, имеющие доступы к соотечественникам, работающим в казино Атланты, взялись за поставку списанных столов и рулетки. Появились югославы, кочевавшие в поисках выгоды, подобранные немцами, - первое казино неожиданно быстро разрешили организовать в ресторане одной из высоток, - случайность не противоречила доктрине постепенного врастания в партийную "монопольку" перестройки. Югославы встали за столы, кубинцы за обеспечение.
      Скептически настроенные, но доброжелательные кураторы "Треста кафе и ресторанов", в свободной одежде и с манерами цыганских баронов, стали получать "просто" деньги, что им давали, как зарплату, когда бы они ни зашли проверить это "случайное" чудо. Все верили в "просто - игру"!
      Игроков оказалось на удивление много, и ночь превратилась в вечный праздник погони за удачей. Сонная Москва, пустые проспекты, одинокие машины летят по осевой, "ментов" нет! Потянулись игроки, деньги и особенно валюта, привлекали циркачей, рекламистов, спортсменов, чеченцев, прожигателей жизни, проституток, артистов оригинального жанра.
      Красавчик Эмилио, занявший пост завхоза, женился на русской, явно рязанского происхождения, рыжей и рябой. Единственно, что отличает кубинцев от космополитичного "латинского" населения - умение создавать праздники. Любовь к романтической позе и генетическому экспериментированию в них заложена, возможно, историей их страны, уничтожившей коренное индейское население и перенявшей кровь рабов, освобожденных от моральных ограничений испанцами. Такого спектра человеческих существ пожалуй не найдешь больше нигде.
      А их песни и танцы под гитару - тут, Бразилия отдыхает!
      Эмилио устроил хозяевам казино праздник кубинской диаспоры в Москве, а так как на нем были не приглашенные специально артисты, а именные "клубневые" личности кубинской эмиграции в "новой России", которым пришлось подписать отказ от "социалистической" родины за право работать клерками Запада в Москве, - это была феерия латиноамериканской чувственности. Плакали даже "наши" валютные проститутки, а "качки" из охраны оберегали Эмилио лучше, чем хозяев и "свою" мать. В охрану тогда не брали бывших комитетчиков, те были заняты дележом госсобственности за рубежом - а здесь все нестабильно и напоминало детскую игру в фантики с портретами Лукича.
      Он был осторожен, как русские в Хохляндии, его мысли всегда были скрыты, а поступки - дерзки. Первый в Москве "живой" ночной бар принес ему, "босоногому", сами посчитайте, сколько... Водка стоила 20 центов за 50 мл, а продавалась - за 2 "долляра", в Москве, не избалованной "чужими" напитками ночью! Он был снабженцем казино, вся в те времена "полуношная" Москва проводила время до утра у них.
      Создавая неповторимую атмосферу "в доску своих" парней и девиц, расслабленных по полной программе, "ночная администрация", оторванная от "хозяина", герра Крепса, "наезжавшего" в свое заведение раз в два месяца из благополучной Германии, чтобы устроить "рашен" оргию с "красными шапочками" в ресторане Высотки. Если бы не суровая охрана, ждущая свое "бабло" до утра, и зевающая на "ночных" бабочек, они бы превратили казино в табор.
      Какие только личности не существуют в ночной Москве, вряд ли вы их увидите при дневном свете! Таких махровых проституток, в погоне за валютой потерявших не только возраст, но и способность нормального сна, неопределенного возраста самцов в моднейших костюмах, что и не снились голливудским звездам, с бриллиантами на сухощавых пальцах карточных игроков, вилось молью под неугасаемым фонарем "Jacko's пиано-бара".
      А-а-ах, какие деньги проигрывались за короткую московскую ночь, ребята из Лас-Вегаса подсчитали по своим таблицам, когда в столице уже стало 300 казино, что Москва ежедневно выставляет 15 000 заядлых игроков, число, растущее по мере триумфального шествия "русского" капитализма. Управляющий казино, обычно иностранец из среднего класса, державшийся у хозяина, Крепса от силы шесть месяцев, - один шотландец был на должности почти два года, не проворовавшись, ему "наша" охрана подарила на День рожденья в складчину "шикарную" русскую проститутку, - получал 20 000 "баксов" в месяц при доходе казино минимум 20 000 в день! А напротив банк "Менатеп", ребята, - это была "латиноамериканская" рапсодия! Потом пошли раннеутробные разнокалиберные чеченцы в жеваных пиджаках, - выигравшие Е.Б.Н-у власть, в обмен на "обещанную" свободу, задиравшие руки от щекотки при обыске на "ресепшене", и шутившие, проигравшись, что в следующий раз придут с "калашами", - и полуденные китайцы со 100 долларами, но проигрывающие массово, бравшие коллективизмом, и презиравшие их одинокие сумрачные монголы.
      У Эмилио дела шли замечательно до летней пятницы 13. Джейсон с утра объявил: "Казино сегодня не работает, и желающим расслабиться с подругами собраться на речной станции у гостиницы "Украина", отплытие в 12 часов дня". Здесь был весь цвет "родной" тусовки, впервые на равных, не через деньги, демократично, сошедшихся на палубе речного трамвайчика. Были негры с тамбуринами, много выпивки и общения, запрещенного в обычные дни "игры". Хозяин речного трамвайчика, сицилиец, с трехдневной небритостью, с трудом понимавший по-русски, отшучивался, показывая крупные желтые зубы, "мафия - это профсоюз бедных" - говорил он, "мафия - муниципальная полиция" - добавлял дальше. Народ по высоким набережным канала "Москва-реки" балдел от этой веселой тусовки на верхней палубе судна, расцвеченного всеми флагами ООН, проходящего через город, в "обычный" рабочий день, закончившей "траст" в Серебряном бору - футболом, и продолжавшийся до конца рабочего дня.
      Эмилио, воспитанный на коммунистических идеалах, смотревший со стороны на игру в мяч охранников казино, вдруг понял, что капиталисты, не желающие нарушить сомнительные "предрассудки" - ничто, по сравнению с ними, атеистами и безбожниками, "революционерами" нового времени. Эти идеалы он внушил даже мистеру Джейсону, сказав, что эту переродившуюся страну надо брать голыми руками "за жабры" и выколачивать из нее, не стесняясь, - все.
      Но кубинский "футбол" закончился на Белорусской площади в казино "Вавилон", где "новый" хозяин, Эмилио, получил финский нож в сердце, а, избитый до цвета "андреевского" флага, совладелец-шотландец покинул навсегда криминальную Москву.
      А потом были танки, "лупившие" прямой наводкой в прямом телевизионном эфире по "белому дому" - "демократия" ... "вашу мать", - в казино "болельщики" радостно вскрикивали при каждом попадании.
 
       Бизнес-вумэн
 
      Арт-рынок в Москве ничем не отличался от обычного - лавочного. Разве что, не выбегали из горящих ларьков вопящие простоволосые продавщицы и не слышны были автоматные очереди на автостоянках у торговых площадей. Творец "нетленок" имеет дело с нематериальным, идеальным, а потому и кажется, что духовного не может затронуть грязь овощного рынка, вонючих ларьков с пивом и "паленой" водкой, миазмы - мясных рядов. Это, когда духовное не имеет дело - с мифом. А миф можно эксплуатировать по-обычному - через сопли, пот и сукровицу. В советской литературе, а другой тогда не было, как и в живописи и скульптуре, члены "союзов" направлялись вполне материальными интересами, а не идеями, отсюда и цеховые отношения между ними в этой среде подчинялись всегда корпоративным интересам и личной преданностью или неприязнью. В бывшем "курвятнике" все сидели по полочкам и слушали какуреканье только одного, верхнего петуха, а он мог и какнуть сверху - он вершина мифа!
      Конечно, были художественные салоны Московского Союза, где выставлялись работы прошедших зубовную боль художников. А потом оказалось, их шедевры это эксплуатация либо модного стиля, либо виртуозного владения техникой исполнения - редки работы, выражающие образный мир не мифа, а самого автора. Был - и Художественный фонд, скупавший у художников картины по цене "поддержки штанов", - все это копилось как у Плюшкина. Когда на пешеходном Арбате закипела жизнь - спасибо главному архитектору Москвы М. М. Посохину, - появилась возможность непосредственно автору продавать свои картины, завязывать знакомства с постоянными клиентами. Возник свободный арт-рынок выброшенных на улицу маргиналов, и его не чуждались даже именитые художники.
      Влад, некогда работавший литейщиком художественной бронзы на известного скульптора Москвы, начинал свой бизнес на Арбате, после того как очутился без работы. Когда заканчиваются госзаказы на монументальные проекты, заканчивается и финансирование творческих коллективов и приватных мастерских. А люди...- они просто шлак после выплавки изделия, выбрасываются на улицу.
      Шворник с визгом бросилась в лицо, чуть не сорвав об его джинсовую куртку ногти с сухих, по-мужски грубых рук. Крашеная блондинка с прямыми волосами, неопределенного возраста, в бизнес-костюме цвета яичного желтка, с черными обшлагами воротника и рукавов, одетого казалось, на голое тело, превратилась в мегеру. Дверь ее кабинета приоткрылась на мгновение, и заглянула испуганная Верочка, но с силой снова захлопнулась от резкого удара.
      - Конь с яйцами! - повторил посетитель...
      - Не дадут тебе из Фонда картин, я уж постараюсь. Забыла договор, по-которому работаем. Там сказано, что продажами, организацией салона, художественными делами, работой с клиентами и организациями занимаюсь - я, все идет через меня, ты получаешь только свой процент и возмещение затрат фирмы. Не позволю за спиной заключать коммерческие договора на основе моего маркетинга...
      - Да ничего ты, стерва, не сможешь сделать, оботри сопли с ушей! Я от тебя еще и копейки не видел, а вот совместный бизнес - кончился. Я думаю, что и офиса в СЭВе не получишь, - я не благотворитель, чтобы только нюхать у тебя под хвостом!
      Помню переговоры с управляющим зданием-книгой на углу Конюшковской и Нового Арбата. СЭВ разваливался, прекратились выплаты "братских стран социализма" на содержание штаб-квартиры. Чтобы попасть на верхние этажи в уютный бокс начальника, пришлось делать не только пересадку на внутренних лифтах, но и пройти вереницу безликих помощников, как в "Замке" Кафки. А в итоге, набросав и согласовав проект выставки в холле Здания, выпив с управляющим кофе с коньяком, я, кроме выставки ранних пейзажей Глазунова, презентованного мне Шворник, на продажу, еще и договорился об аренде офиса для Валерии Михайловны. Пожал напоследок мужественную холеную руку седовласого управляющего с перстнем, в котором сверкал чистейший бриллиант каратов на семь. Этакий светский лев с роскошной немецкой прической времен "Третьего Рейха", и я впервые увидел маникюр на мужских руках. Я тогда не знал, что приход к власти Ельцина поддерживали определенные круги в обмен на отмену закона об уголовном преследовании за мужеложство. Один из первых декретов, принятых его Верховным Советом - легализация права на альтернативную сексуальную ориентацию. Но когда победили "естественники-хозяйственники" из Моссовета, они забрали здание под "Мэрию".
      - Свобода есть! - говорит подписной журналюга Шербитский в тесном офисе на Сивцевом Вражке, за чаем у Шворник, и его торчащие кончики ушей медленно краснеют. Журналист организовал при музее "Истории Москвы" фонд, куда записывал всех желающих, и бегал теперь с бумагами по действующим "партийным" фирмам, обещая льготы, инвестиции и экономическое прикрытие бизнеса. Разносящая на подносе чашки секретарша Верочка предусмотрительно молчит, длинный по-мужски нос самой Валерии Михайловны напряжен, нога закинута за ногу, собрались деловые люди.
      Когда экономика построена не на знании и опыте, а на феодальном праве - о какой свободе можно говорить! Лужков и его "бригада по овощехранилищу", а в период "семибанкирщины", - и главный ростовщик Москвы, - контролировавшие Мосбизнесбанк, - показал, что можно приватизировать власть и из административного ресурса извлечь миллиардное состояние для своей мужеподобной миллиардерши Батуриной.
      А вскоре я увидел выставку-продажу картин Глазунова, он обошелся без посредников, самостоятельно - дело-то было сделано! Каштаны в Париже из огня лучше таскать чужими руками.
      Чтобы повысить посещаемость на Волхонке, Влад допустил неосторожность, запустив в салон "матрешечников" с Арбата, которые "крышевались" чеченами. Расходы выросли, кроме оплаты аренды помещения, надо было платить сто рублей в день - продавцам и ментам, пятьдесят - пацанам, они бегали вокруг Кремля и приглашали интуристовские автобусы сделать остановку у ДК на Волхонке-13. Экскурсовод у Влада получал 15% с суммы продажи, это было на 5% больше, чем могли платить другие галереи Центра, плюс - сто рублей шоферу, независимо от продаж.
      Конкуренты начали бить монтажными гайками со строительства Храма ХС ветровые стекла автобусов, резать шины, - и за все надо было платить. Тут-то и появились чечены, мирно сидевшие в подвале, предложили свои услуги по наведению порядка в бизнесе, они оказалось, уже давали кредиты за спиной Влада "матрешечникам" на закупку товара! Молодые, крепкие коренастые чечены, черноволосые с чубами, спускающимися на лоб, плохо говорившие по-русски, теперь постоянно фланировали по фойе ДК, заигрывали с продавщицами. Какой профессией нужно было обладать, чтобы жить в Москве, для этих детей с гор, привезенных Лечо Кафиевым из родного аула? Они были все одеты в широкие штаны и просторные черные пиджаки, на пальцах перстни, подъезжали к ДК на иномарках с тонированными стеклами, хозяин каждому снимал в Центре квартиру. Это была непонятная мне тогда сила - присутствия.
      Первым не выдержал бригадир "ложечников", Гриня, поставленный временно следить за продажами, пока Влад сам занимался выставкой в ЦДХ. Этот армянин, беженец из Баку, бывший музыкант, крупный чернобородый бастард со щелями между зубов, с шипящей слюнявой речью, из-за неправильного прикуса челюстей, отказался сдавать выручку, сославшись на расходы по выкупу комиссионного товара. Он как-то быстро округлился и приоделся, днем стали привозить обеды из Мак-Дональдса, а под прилавками постоянно стоял ящик "Наполеона", директор ДК нашел с ним общий заплетающийся язык. И вскоре чечены объявили Гриню "в бега", а салон полностью перешедшим к ним. Лечо в азербайджанском ресторане "Помидор" на Соколе, на первой и последней встрече под шашлыки из осетрины, уговаривал Влада не уходить из "арт-бизнеса" на Волхонке. Его условие было - не забирать картины художников - они единственно оставались "на комиссии", - обещав не брать с салона проценты аренды, но Влад уже знал жесткость бизнеса вайнахов, детей волков, и отказался.
      Проведение выставки в ЦДХ требовало особого энтузиазма, в долговременные планы арт-салона входило, - и казалось мне самым главным в деле - создавать имена молодым художникам, а заодно и оценивать рыночную стоимость их работ. Лучшие картины и мелкую скульптурную пластику мы выставили без продаж, и купленных работ едва хватило, чтобы заплатить внутреннему кооперативу ЦДХ за аренду выставочного зала. По окончании выставки, наш куратор, Керкис, договорился за моей спиной с наиболее цельными художниками, впервые попавшими в ЦДХ, пообещал им постоянную креатуру, и через "Первую галерею" Салахова распродал все выставочные работы ребят! Вот так хватка, у старого, немногословного и предупредительного еврея! А салону навязал молодую, но уже спесивую переводчицу из "хорошей" семьи, для контроля проданных картин! Но и у меня были свои методы работы с наиболее ценными клиентами, - картины они получили только по окончанию выставки. С шакалами жить, по-волчьи выть!
      В дирекции Влад вел переговоры на комиссию картин из запасника ЦДХ для Шворник, возившей северные круизы из Питера на ледокольном судне "Красин", Владу хотелось увидеть мир. Но и тут, Валерия Михайловна подсуетилась не вовремя, одно дело продажи, регулирование договорных отношений, другое - реальное воплощение бизнес-идеи. Это как с чеченами - брать деньги, забывая, что такого рода бизнес держится на энтузиазме и знании организатора, а его сундуком под задницей - не заменишь!
      Шворник, получила беспроцентный "партийный" кредит. Деньги были потрачены на обустройство офиса, приобретение дорогой оргтехники. Начав бизнес с роскошного издания родословной Пушкина, но, поскандалив с автором рукописи, она занялась продажей линолеума и финских обоев. Одно время ее фирму кормили инвестиционные проекты для зарубежных клиентов и подержанные машины, что она привозила на палубе "Красина" из Осло, Копенгагена, Амстердама. Но, решив "кавалерийским наскоком" продать реликтовый ледокол, где каюты были отделаны красным деревом - американцам, "на гвозди", - получила в ответ жесткую забастовку и пикет моряков "Красина" на судне, вынужденно простоявшем в Затоне Морского порта Санкт-Петербурга больше года.
      Валерия Михайловна, создав дочернюю фирму "Имэрс-интернэшэнель" в Голландии, не смотря на мужеские повадки, потеряла все, переведя туда активы. Молодой, респектабельный ее директор в Амстердаме, из хорошей дипломатической семьи, учившийся в МГИМО, как и Шворник, элементарно "бросил" первую российскую "бизнес-вумэн", разрекламированную в газете отца Влада - "Правде".
 
       Банкир или власть судьбы
 
      Был у меня дружок, тринадцатый ребенок в семье, из сосланных в Казахстан из Ставрополья. Семья его была старинная, ведшая свою родословную от князей Кропоткиных, владевших знаменитым конным заводом на реке Кубани до прихода большевиков.
      Запущенные темно-русые волосы чуть курчавятся. Серые глаза словно кристалл. Тонкое небольшое лицо, чуть скуластое, а потому напоминает степняка, хищный крупноватый нос и добрые припухлые губы в саркастической улыбке, подбородок с милой ямкой. Лицо юноши с прыщами девятнадцати лет, смугловатое. Маленькая ладошка с чуть длинными цепкими пальцами. Силин - Seelen, душа, луна.
      Еще в школе Алик участвовал в юниорской сборной по дзюдо Казахстана.
      С первого курса матфака Ленинградского университета его выгнали за "аморалку", нарвался на комплексную комсомольскую комиссию по общаге, но никуда не уехал, так и жил в общагах, кочуя по ночам из комнаты в комнату. Подрабатывал Алик на железной дороге заменой шпал и рельсов, зарабатывал в те времена пятьдесят рублей в день, для студентов это было больше месячной стипендии. Он потерял документы, порвал приписное свидетельство, в милиции ему отбили единственную почку, мочился после этого кровью долго, вторая еще в детстве нарвалась на заточку. Алик был отчаянным, но хладнокровным карточным игроком в долгих зимних ночных посиделках в общежитии математиков. Он, доставая деньги, аккуратно разглаживал купюры и разворачивал их веером, по одной вытаскивал и клал перед собой на стол. Водка на него действовала странно, чем больше пил, тем жестче и трезвее он казался.
      Мой сосед, пятикурсник, в ночь дежурил сторожем в ресторане, и его койка пустовала. Ночами мы с Аликом доверительно мечтали о других странах, он рассказывал, как хочет уйти за границу через турецкую границу, я - через финскую. Вместе участвовали в любовных похождениях и обсуждали женские достоинства:
      - Ощущение запаха - архаичное чувство, не зависящее от сознания, как зрение или слух, которые можно ввести в заблуждение. Запах сразу дает информацию, и не зависит от возраста, а значит, и от времени, запах не изменился от древних времен. Другое архаическое чувство, его можно назвать - стремлением к продолжению рода, - присуще всем живым существам и связано генетически с самой жизнью. Так как человечество извращает природу и свою собственную чувственную жизнь, то остается для полнокровного продолжения рода человеческого только неподвластное извращению чувство запаха. В запахе женщины заключено будущее вашего рода.
      Много унесло время, казалось бы, безвозвратно. Вся наша жизнь в этой стране - погоня за упущенными возможностями.
      Это случилось в магазине "Хороший - на Кутузовском", первом в Москве магазине, торговавшем качественными продуктами, которые раньше можно было купить только в "Березках", за валюту. На ночном проспекте у магазина припаркованные дорогие авто. Я пристроился к очереди за напитками для своих работяг, которых вез из казино, где у меня был подряд на строительство и оформление первого в Москве ночного бара. Впереди меня стоял хорошо одетый господин, - где-то я уже видел эту спину, - а рядом с ним хорошо ухоженная девица в дорогой шубе с завязанными луковкой, модным узлом, крашеными волосами, она держалась крайне спесиво, таких я знаю по казино, это дорогие валютные проститутки. Набравшись смелости, я обратился к господину с вопросом, - магазинчик был маленький и тесный, плотно набитый посетителями, правда, никто друг друга не толкал, не торопил и не лез вне очереди, - он обернулся. Я понимал, кого вижу, но никак не мог вспомнить, как его зовут, прошло пятнадцать лет. Он молча смотрел серыми глазами мне в глаза.
      - Ну что, не узнал?
      - Алик?
      - Я тебе не "Алик", а Алексей Степанович Силин, - достал он визитную карточку.
      Договорились встретиться на нейтральной территории, в казино. На следующий день он подъехал с личным шофером на новеньком "порше" темного цвета, и с девицей, уже другой. Нефтепромышленник, связанный с "Сибнефтью", председатель банка, учился в Гарварде, нефтяные скважины в Тюмени, где он в молодости бродил по киржацким деревням, филиалы банка от Сахалина до Москвы. Он помнил все, как мы трудно жили, о чем говорили, что и как делали. Он помнил, что мои любимые цветы - лилии.
      - А какие?
      - Дальневосточные желтые саранки.
      - А женщины?
      - Проститутки пахнут известью, сухой штукатуркой. Бляди пахнут борщом, прокисшим. Настоящая хотящая, знающая женщина, пахнет вспотевшей мягкой шерстью, как кошка, и дикой грушей. Чистая и девственница, живущая как птичка одним днем, пахнет яблоками, антоновкой, даже на экваторе, где нет яблок! Беременная и кормящая пахнет хлебом, точнее опарой, хлебным тестом. И только рожавшая и снова в желании пахнет созревающим медом, это заметил еще Соломон. Не ошибись, - подмигнул он мне, - в чувстве запаха наше будущее.
      Прошли в игровой зал, сели за "Блэк Джек", Алик достал портмоне, из него купюры, развернул их веером и по одной выложил перед собой пятьсот долларов. Алик выиграл первый круг, второй, третий, ему подменили крупье, он все выигрывал, потом сменили еще двух, и только третий крупье все отыграл. Алик достал еще пятьсот, но и они ушли. После чего банкир невозмутимо поднялся от стола, попрощался со мной.
      - Извини, график плотный. Если бы знал, что так будет, не занялся бы банковским делом, а так хотелось утром поваляться в постели до полудня! Мне надо в Шереметьево. Я летаю в Москву дважды в неделю и бываю в своем филиале банка на Якиманке, звони.
      Силин исчез с моего горизонта после начала Первой чеченской войны. Видно судьба наша в этой стране на всех одна, и периоды истории Родины на нее не влияют.
      Когда завскладом овощехранилища на Хорошевском шоссе становится главой одного из крупнейших мегаполисов мира, а бедный художник-модернист из подвала на Малой Грузинской - главным архитектором Москвы, по мановению руки которого сносятся и возводятся постмодернистские небоскребы, я не удивляюсь, что исчез банкир, а вместо здания банка зияет глубокий котлован.
      Высок полет "соколов" над Россией, но судьба не знает милосердия.
      В России все так, Алексашка Меншиков становится светлейшим князем Меншиковым, а невежественный сектант-хлыстун Распутин управляет царской семьей. Только представьте, - Алексашка Меншиков, подававший сапоги Петру, - вдруг, царь Всея Руси! А сын сапожника с глухой окраины России ниспровергает и утверждает крупнейшие страны, верша судьбы государств и народов. Кто тогда, считающий себя равным Богу, - червь и раб ничтожный? И вы хотите сказать, что история это дорожный каток, которого не уберешь с дороги будущего.
      А еще мне говорят о неотвратимости власти денег, - не слишком ли высоко мнение человека о могуществе вещей, - может, песок Кремниевой долины Калифорнии эквивалентен презренному металлу? А где прах Александра Македонского или Чингисхана, а где Майтрейя или Мошиах, - все прах и морок.
      У российского государства только вчера были дальние границы "на замке", обеспеченные достаточно погранвойсками, заграждениями, минными полями и "глушилками", - не только вражеская "мышь", но и "своя" не проскочит. Сейчас границы другие, - бедность и богатство, вот где они пролегают и держат в узде народ. Не поможет даже песок Калифорнии.
      Человеки ищут абсолютную власть над миром, одни говорят, что она в Красоте, другие - в христианской Любви, а если это всего лишь вспышки на солнце, или еще хуже - Химеры в мозгу шахидов, и выше власти над человеками нет?
 
       Беготня по Москве или оверкиль
 
      Представьте - мягко клацает затвор, досылая патрон в патронник. Все они уложены плотно друг к другу, один - в стволе. А что произойдет, если из магазина выпадет патрон? Чисто, "от балды" представьте.
      - Ничего! Нужно стрелять. - Вы думаете, не хватает боеприпаса в магазине? И вы инстинктивно передергиваете затвор, патрон вылетает, на его место становится другой.
      Во мне все клокотало, зачем мне вспоминать предателя, это - ему, а не мне, - надо долго переоценивать свои поступки.
      - Силин, туда нельзя! - Я бегу за ним из просторного фойе, где медленно и хаотично передвигаются люди, наверх по лестничным пролетам. Я только вижу, как вытягиваются шеи и поворачиваются головы любопытных вслед взмутившему на миг хаос неспешного движения на этажах, - и по этой ниточке спешу, словно улавливая запах зверя. Вижу...фалды его пиджака.
      В пентхаусе кучкуются важные господа, я обхожу их по периметру на приличном расстоянии, всматриваюсь, ищу фигуру Силина. А вот и тот американец, Чарльз Райан, гомосексуалист и будущий сенатор конгресса США, к которому Силин бежал, наказать. Но рядом нет Алексея. Американец важно скалится в улыбке, стоит среди равных себе, не замечает, что за ним наблюдают. Я для него - ничто, нас с ним не знакомили. Мое движение воспринимает человек, белобрысый в дорогом костюме. Я иду в антресоль следом за ним, понимая, что достигнуть ее должен раньше.
      - Туда, нельзя, - пытается стремительно приблизиться, вальяжно увести, преградив дорогу, в коридор и комнаты подсобок.
      Да, да, - говорю ему, а сам понимаю, что Силин уже там. За стеклом балконной анфилады промелькнул силуэт. Я стремительно сближаюсь с белобрысым, захожу за спину и бью его по голове тяжелой рукояткой пистолета. Еще раз! Без злобы - так надо. Тот поворачивается удивленно ко мне лицом и сползает молча по стенке. Я иду в темный очкур, где выход на крышу высотки.
      Силин, нельзя, - говорю громко в резонирующую пустоту.
      Когда Влад появился в Москве, жизнь на скамеечках как была, такой и осталась. Куполом над Москвой расцветилась только реклама. Обыденная жизнь, некоторый ажиотаж вокруг новенького "Мак-Дональдса", приезжая публика выстраивается в длинную очередь. Смесь хвастовства и гиперсексуальности пубертатного возраста витает в стайках подростков. Разговоры их - помесь уличной мифологии с рассказами праздного чтения, нерегулярного и бессистемного. Вроде какая-то мысль задает задачу, но постоянно передергивает и перепрыгивает, не может пережить своего же заданного вопроса и процесса мышления до конца. Обыденное мышление дает иллюзию свободы души, но отнимает волю жить сознательно. Москва полна отживших людей и от них рожденных - неживших. Гигантская кормушка, где можно удовлетворить свои амбиции - денежные, тщеславные, сексуальные.
      Влад перебрался окончательно в Подушкино по Красногорскому шоссе в бывшую дачу отца. Брат Миша продал квартиру в Москве на площади "Правды", развелся с Людмилой, купил ей квартиру и на прощание разбил губы. Он вернулся к своей первой супруге с двумя детьми и укатил заграницу. Будапешт, Стамбул, Каир, Дели, Джакарта, Сингапур, Тель-Авив.
      Москва это вертикаль - по уровням, я говорю об учреждениях типа здания СЭВа, или высоток Нового Арбата, горизонталь - коридоры учреждений, прежде недоступных человеку с улицы, малоэтажных муниципальных особняков Центра, где нужно ждать пропуска в тесноте приемных, и множество комнаток в длинных коридорах, как в коммуналках. А еще есть посольства многочисленных стран, где на улице перед входом всегда очередь просителей, равных по очереди.
      Москва, раньше закрытая еще с вестибюлей управленческих учреждений, где шла своя игра, имеющая свой механизм проникновения, строго по рангам и иерархии приоритетов, вдруг открылась "другим", праздным "Остапам Бендерам". И теперь их наглость открывает двери, надо только знать нужные слова - пароли и имена, прежде недоступных чиновников, показавших вдруг свои номенклатурные лица. Все стало значимо для них, когда говорились "волшебные слова": "Наша фирма", "Продажа", "За валюту", "Подписать к исполнению", - или просто спустить указание по иерархической лестнице к нужному исполнителю. Словно по волшебству, все коридоры стали доступны! Как в американских административных офисах. Больше напоминает какую-то головоломную игру из вашего детства. Пространство заполнено, но есть свободное место, куда можно передвинуть свою "квадратную фишку", поменяться местами с кем-то, имеющим другой номер, ведь вам всем надо выстроиться среди равных по-порядку номеров! Таковы правила игры по-американски.
      Вдруг понадобилась книжица Перельмана "Забавная арифметика", где на примере из американской и римской деловой истории вы узнаете "о пирамидах", о бесконечном ряде цифр, сказочным образом превращающихся в гигантские, шаг за шагом все стремительнее в зенит! Личности человеков распадаются, показываясь только значной или незначной стороной, и так - тебя оценивают и используют. Капитализм это как отыскивание на теле и в волосах жирных плотных вшей - взаимный грумминг.
      Москва вдруг полюбила американцев.
      - Я Чарльз, Райан (или "Болан", или "Алан", или "Джон Смит"), Кентукки! - радостно лыбится с официальной дружелюбностью "представитель".
      - А, ага... это там, где Форт-Нокс и золотой запас Америки.
      Вот ты открыл дверцу помойного шкафчика - и тараканы гурьбой стали разбегаться. Пути их хаотично пересекаются, но общее направление ясно - спрятаться в потайные норки. Так и "бизнес" в Москве - нужно найти свою нишу в структуре нарождающегося капитализма, и в первую очередь застолбить за собой "офис" в комиссии по госимуществу при правительстве Москвы. И вот уже побежали с бумагами в руках на Петровку в невзрачный двухэтажный дом. Лихорадочные поиски спонсоров, покровителей.