В поисках потерянного разума, или Антимиф-2

Последнее суть проблема идеологическая: представления о справедливости характерны для каждого общества свои, за исключением наиболее общих из таких представлений (о ценности человеческой жизни, о равенстве людей независимо от внешних признаков и т.д.). Причем, проблема собственно справедливости глубоко связана с проблемой легитимности: если законодательство несправедливо с точки зрения присущей данному обществу идеологии, то оно нелегитимно. Но критерий целесообразности тоже не стоит особняком.
      Общество предъявляет государству требование эффективности государственного управления. Неэффективное государство быстро теряет легитимность и фактически нарушает принцип справедливости, вне зависимости от сознательного отношения государственных руководителей к «общечеловеческим ценностям». Если Правительство ввергает страну в нищету и деградацию, то его добрые намерения относительно прав человека не имеют никакого значения: оно фактически нарушает права человека самой сутью своей политики. Иначе говоря, критерий целесообразности является необходимым (хоть и не достаточным) условием легитимности и справедливости правового регулирования. Если законодательство не соответствует этому критерию, то оно не будет признано в качестве легитимного и справедливого вне зависимости от любых привходящих обстоятельств. И лучший пример, иллюстрирующий эту закономерность - пример Беларуси.
      Ведется очень много споров по поводу справедливости или несправедливости законодательства. Есть люди, которые отказываются признавать изменения, внесенные в Конституцию в 1996 и в 2004 годах. Но в силу высокой эффективности государственного управления (особенно на фоне неудач в соседних странах, которые служат ориентиром) общество в целом воспринимает власть как легитимную, а правопорядок как справедливый (безусловно, вопрос стоит не об идеальной справедливости, а об удовлетворительной степени соответствия правопорядка представлениям об этой идеальной справедливости).
      В большинстве стран мира, в том числе и в Беларуси, прямо или косвенно вводится запрет на противопоставление принципа законности и принципа целесообразности. Этот запрет, однако, чем дальше, тем больше превращается в пустую декларацию. В силу чрезвычайного усложнения общественных отношений принятие нормативных актов, противоречащих законам, принятие нормативных актов индивидуального характера и прочие подобные действия становятся неотъемлемой частью политической жизни любой страны. Кроме того, и «снизу» создается целый комплекс юридических средств для обеспечения верховенства принципа целесообразности относительно принципа законности: компании обзаводятся штатом юристов, которые осуществляют правовое обеспечение бизнеса на грани, а иногда -и за гранью формальной законности. Для Беларуси, учитывая ее сложное положение в современном мире, приоритет целесообразности перед формальной законностью становится характерной чертой политической жизни.
      Взять хотя бы негласные инструкции «сверху». Например, власть обязывает банки выдать кредиты сельскохозяйственным предприятиям для проведения уборочной или посевной кампании. Теоретически нет никаких юридических предпосылок для подчинения банков этим инструкциям. Но на деле такое подчинение имеет место - вопреки соображениям не только юридической обоснованности, но также и экономической выгоды. И разве можно здесь обвинять Правительство или Президента в незаконных действиях? Очевидно, что тот урон, который нанесен такими действиями банковской системе страны, несопоставим с теми последствиями, которые имел бы срыв сельскохозяйственных работ.
      Еще более понятный и, так сказать, повседневный пример - поездки Президента по стране и распоряжения, отдаваемые на этих поездках. Мы уже привыкли к такой сцене: стоит Александр Лукашенко, а рядом с ним - директор какого-нибудь убыточного завода. Президент долго выговаривает директору, потом говорит ему: «Работайте по 14-16 часов, работайте хоть круглые сутки. Ужесточай дисциплину, ужесточай ответственность - от моего имени. И выходите на положительную рентабельность. Денег мы тебе не дадим, справляйся своими силами». Это показывают по телевидению на всю страну - показывают, фактически, как Президент уполномочивает и даже обязывает директора завода нарушать закон (трудовое законодательство) с целью обеспечить положительную рентабельность на производстве. Мы настолько к этому привыкли, что не пытаемся осмыслить такие случаи с точки зрения проблемы государства и права. А ведь такие случаи - ярчайшие примеры вынужденного обеспечения приоритета целесообразности относительно формальной законности, которые открыты для анализа и изучения.
      Таких примеров можно привести бесчисленное множество. И не все они будут такими же очевидными. Часто целесообразность побеждает, используя формально-правовые средства. Например, уже упоминавшаяся Программа возрождения и развития села. Она утверждена указом Президента. Там установлено, что заказчиком и координатором программы является Министерство сельского хозяйства и продовольствия. Но в числе разработчиков программы перечислен целый ряд учреждений совершенно различных по своему статусу: научных, органов государственного управления и других. Это значит, фактически, что разработка Программы проходила при взаимодействии различных организаций. А что известно о том, как велась работа? Ведь для ее организации необходимо было создание межведомственных комиссий, рабочих групп и т.д. Все это создавалось в рабочем порядке -не на уровне законов и даже вообще не на уровне нормативных правовых актов, а на уровне локального управления. То есть, крупнейшая программа, которая во многом будет предопределять ход социально-экономического развития страны в ближайшие годы, создавалась в рамках работы структур, само существование которых не предусмотрено ни одним законом или другим нормативным правовым актом! И даже результат этой работы был утвержден не законом (как должно быть в рамках логики классического парламентаризма), а указом Президента.
      Можно выделить несколько наиболее обширных сфер, где принцип целесообразности имеет более важное значение, чем принцип законности (в соответствии с самим характером регулируемых общественных отношений). Во-первых, это социальные отношения внутри власти - кадровые перестановки, создание и упразднение структур и проч. Решения оформляются юридически, но фактически критерий формальной законности не имеет здесь никакого значения. Во-вторых, это сфера функционирования государства как субъекта экономических отношений. В-третьих, это сфера внешней политики, разведки, контрразведки и деятельности спецслужб. В-четвертых, это сфера бизнеса - обход законодательства формально юридическими методами (совокупность методов «легального» противодействия праву и «легального» невыполнения правовых предписаний). В-пятых, это сфера функционирования идеологических структур -взаимодействие государства с идеологическими противниками (оппозиционные структуры и проч., об этом - ниже).
      Теперь обратимся к другой, не менее важной и не менее скандально известной стороне политической жизни современной Беларуси - к функционированию в белорусском обществе политических институтов западного типа (политические партии, общественные объединения, независимые СМИ и проч.). Разумеется, центральный вопрос здесь - вопрос о взаимоотношениях властей и оппозиции.
      Начать здесь следует с констатации такого факта: оппозиции в Беларуси нет. Дело в том, что многие «оппозиционеры» в стремлении заплевать свою страну и выставить себя этакими страдальцами за высокое дело свободы, часто допускают определенную двусмысленность в суждениях. Они говорят, что, мол, в Беларуси удушается демократия, нет многопартийности, нет честных выборов и все такое прочее. Основания для таких суждений очевидны: рассмотрение политической системы Беларуси с точки зрения западной идеологии. Однако при этом «оппозиционеры» подразумевают, что под удушаемой демократией, угнетаемой многопартийностью надо понимать их самих, а под запретом честных выборов - запрет избираться им самим. Но здесь они осуществляют некоторый, так сказать, методологический подвох - применяют к оценке себя, любимого, другие, незападные критерии. Дело в том, что под многопартийностью понимается такой режим функционирования политической системы, где: во-первых, есть более одной партии; во-вторых, государственность заметным образом зависит от партий; в-третьих, участвующие во власти партии не стремятся к изменению социального типа государственности и к ее разрушению или ослаблению; в-четвертых, участвующие во власти партии не превращаются в узаконенные органы власти (не превращаются в зарубежный аналог КПСС). Так вот, именно в этом смысле «оппозиция» не является элементом многопартийности, не является оппозицией в строгом западном смысле слова. Если не учитывать этого, то разобраться в белорусской политической жизни будет положительно невозможно.
      В Беларуси имеет место несоответствие между формальным, юридическим статусом оппозиционных структур и их фактической ролью и местом в социальной системе. Юридически за оппозицией закреплены все или почти все атрибуты, характерные для политических партий западных стран. Однако, как было сказано, «оппозиция» в Беларуси фактически действует не как классическая политическая оппозиция в западных государствах, а как враг государства и существующего общественного строя. Как следствие, и статус, который имеет «оппозиция» на политическом поле страны, постепенно приходит в соответствие с сутью ее деятельности.
      На начало 2004 года в Республике Беларусь действовало 18 официально зарегистрированных политических партий. Из них 8 можно смело причислить к оппозиционным. На 01.01.2004 в них состояло порядка 40500 членов. При этом продолжали действовать незарегистрированные или зарегистрированные в качестве общественных объединений политические организации оппозиционного характера: молодежные «Молодой Фронт», «Молодежное правозащитное движение» и «Зубр»; «Хартия 97»; созданное после референдума 17 октября 2004 года движение «Час» (оно же - «гражданская инициатива «Третий путь»). Кроме того, политическая оппозиция поддерживала и продолжает поддерживать контакты с радикальными молодежными группами анархистского толка («Скинхеды против расовых предрассудков», «Антифа» и проч.).
      Белорусская оппозиция не имеет собственной идеологии, не является организационно и финансово самостоятельной. В этом, с одной стороны, причина ее слабости, а с другой стороны - живучести. За годы борьбы против «режима» была создана целая прослойка функционеров, профессионально выполняющих функции оппозиции. И эта группа людей, играющая первую скрипку в неофициальной политической жизни Беларуси, саботирует всякие попытки объединения и консолидации антигосударственных сил. Их устраивает то положение, которое они занимают (положение «грантососа», как принято их называть). В то же время, эти люди предотвращают дальнейшую радикализацию оппозиции, заботясь о самосохранении и о сохранении своих «рабочих мест».
      «Борцы против режима» и прочие прогрессивные деятели с ходу отрицают всякое обвинение в политической несамостоятельности, в обслуживании интересов Запада и в прочих неприятных вещах. Но если посмотреть на дело беспристрастно - то что мы увидим? Программы «оппозиционных партий» не редактировались уже очень давно. Лозунги, выдвигаемые от выборов к выборам, претерпевают чисто косметические, фразеологические изменения - в соответствии с веяниями времени (например, в 2004 году на выборах в Палату Представителей «оппозиция» учла экономические успехи белорусского руководства и вставила в свои программы социал-демократические словечки, что, впрочем, ей не очень-то помогло). Текущие проблемы страны никак не отражаются в деятельности оппозиционных структур - если не считать стремления к политическим спекуляциям на этих проблемах. Да что и говорить: многие оппозиционные функционеры явно или косвенно признаются, что их позиция в отношении развития ситуации в Беларуси - «чем хуже, тем лучше». Где здесь признаки нормальной партийной борьбы? Где заверения в сохранении преемственности курса развития, характерные для выборов в странах Запада? Где предвыборные программы, ориентированные на решение текущих проблем развития? Этого всего нет! И быть не может. Потому что белорусские «оппозиционные политические партии» не имеют никакого отношения к политическим партиям в западном «цивилизованном», как принято выражаться, смысле слова.
      Все понимают сложившуюся ситуацию. И ведут себя адекватно. И «оппозиционеры», и простые белорусские люди в массе своей понимают, что борьба «власть - оппозиция» -это борьба двух типов общественного устройства, это борьба двух различных, взаимоисключающих миропониманий. Это, можно сказать, борьба метафизической глубины. Есть ошибки в понимании сути борющихся сторон - стремление возлагать слишком большие надежды на ту или иную сторону и т.д. Но суть проблемы, в общем, понимают все.
      Соответственно фактическому статусу оппозиционных структур изменяется и их формальный статус. Оппозиция становится маргинальной. Их газеты закрываются, движения и партии ликвидируются, лидеры попадают за решетку. Отдельные умники винят в этом конкретных судей, чиновников и проч. Это просто глупо. Отдельные умники винят в этом «режим». Это не только глупо, но еще и нагло. Я бы хотел спросить у таких господ: «Сколько раз, уважаемые, вы писали на крышку унитаза, прежде чем поняли, что ее надо поднимать?». Что же еще, кроме тюрьмы, можно ожидать от власти, если ты борешься не просто за ее свержение, но за разрушение всего существующего общественного уклада?! И власть, и большинство белорусских людей воспринимают оппозицию такой, какая она действительно есть -как силу, враждебную белорусскому обществу. И вполне закономерно, что оппозиционные структуры потихоньку выдавливаются из поля законности. И совершенно неважно, какие для этого используются юридические приемы (тем более, что формальный, то есть, собственно юридический, повод для ликвидации того или иного заведения всегда найти можно, что каждый раз успешно проделывает белорусская юстиция). Главное, что этот процесс суть проявление объективного социального закона: общество избавляется от того, кто борется против общества. Этой простой истины «оппозиционеры» никак не могут себе уяснить.
      Оппозиционные структуры в Беларуси уже давно лишились какой-либо позитивной социальной миссии: они не представляют никаких интересов, не выдвигают никаких программ, не ориентируются на позитивные действия. Их кредо - это борьба «ПРОТИВ», а не «за». Их единственная позитивная функция в рамках системы - канализация недовольства. И до тех пор, пока государство поддерживает относительную организационную слабость оппозиции, оппозиция как институт будет эффективно выполнять эту социальную функцию. Основное же содержание деятельности оппозиции - работа на свержение конституционного строя - автоматически, по определению, ставит оппозицию вне закона: причем, как в отношениях с властью, так и в глазах простых белорусских людей. В этом смысле в качестве объективной тенденции можно выделить следующую: оппозиция постепенно деградирует до того вида, в котором существовала оппозиция в СССР - до фиги в кармане и разговорчиков на кухне. Единственное отличие - интеллектуально она куда слабее, чем те же «шестидесятники».
      В белорусских условиях нормальная, конструктивная, как принято выражаться, оппозиция возможна лишь по конкретным, отдельным вопросам жизни общества, да и то -лишь до того, как решение по этому вопросу будет принято. Как было сказано, сегодня мы находимся в ситуации, когда приходится в интересах элементарного выживания отдавать приоритет соображениям целесообразности перед соображениями формальной законности. В таких условиях - не до плюрализмов. В этом смысле возникновение подлинной оппозиции могло бы стать делом пропрезидентских партий или даже самой власти. Однако, судя по всему, те функции, которые могли бы выполнять политические партии в Беларуси (а самая важная из этих функций - кадровая), пока что успешно выполняются президентской вертикалью и БРСМ.
      В отличие от любой «революционной» власти, белорусское руководство не стоит перед необходимостью срочного замещения огромного количества бюрократических работников на новых, «лояльных». Поэтому на местах остаются люди сравнительно высокого профессионального уровня. По крайней мере, профессионализм их однозначно выше того, который могли бы продемонстрировать любые новые лица у власти, даже если бы они действительно были озабочены интересами дела, а не своими личными интересами. Ну а об «оппозиционерах» и говорить не приходится. Эти люди в течение 10 лет ничем кроме «протестов» не занимались и заниматься не могут. Достоверно можно сказать, что приход ко власти таких «профессиональных революционеров» или «профессиональных борцов с режимом» будет для страны катастрофой (наглядный пример - последствия прихода к власти в Грузии Михаила Саакашвили), потому что кроме как исполнять роли в «революциях» и других подобных шоу (именно исполнять роли - организация всего спектакля находится, как правило, не в их компетенции) они больше ничего не умеют.
      Возвращаясь к социальной роли «оппозиции» в Беларуси, следует сказать еще следующее. Ввиду того, что белорусская «оппозиция» в выполнении своей единственной социальной функции (канализация общественного недовольства) ориентирована сугубо на деструктивные формы работы, а не на организацию диалога с властью, постольку в стране постепенно формируются другие каналы контактов между властью и населением. В этом смысле примечательным событием было возрождение «Книг жалоб и предложений». Значительное внимание уделяется работе с обращениями граждан. Особенно велика в формировании имиджа власти и поддержке ее авторитета роль работы Администрации Президента с обращениями граждан.
      Таким образом, сегодня в Беларуси действует не политическая оппозиция, а антиконституционные силы, цель которых - разрушение существующего общественного устройства. И здесь необходимо подчеркнуть следующее. Все политически активные люди делятся на три части. В первую входят, скажем так, западники - люди, более-менее имеющие представление о сути западного общественного устройства и желающие превращения Беларуси в западное общество. Во вторую входят, скажем так, почвенники - люди, более-менее имеющие представление о сути белорусского общественного устройства и желающие развития Беларуси как самобытного общества. Третью часть - самую большую - составляют люди, которые не знают ни сути западного общественного устройства, ни сути белорусского общественного устройства, которые, тем не менее, уверены, что знают суть и западного, и белорусского общественных устройств, и которые, исходя из этой уверенности, борются за то, что, как они думают, является западным или белорусским общественным устройством. Поскольку прогосударственно настроенных товарищей среди таких людей немного, постольку основная масса, составляющая эту третью часть политически активных людей - тоже как бы западники. Их можно назвать прозападными мечтателями. И эти люди - самые опасные.
      Они борются за «гражданское общество», за «свободу слова» и за «плюрализм». Они имеют в голове какие-то бредовые представления обо всем этом и они хотят эти представления воплотить в жизнь. Им наплевать на то, что эти представления бредовые. Им наплевать на то, что такое вообще жизнь и что такое политика. Они хотят построить демократию и свободный рынок. И им наплевать, что такое демократия и свободный рынок на самом деле. У них есть свое мнение на этот счет, можете не сомневаться. И это все, что им нужно для действия. Реальность их не интересует. Когда такие люди приходят к власти, они отправляют на тот свет сотни тысяч сограждан - и не обязательно через гильотину, есть другие, вполне цивилизованные способы (например, приватизация и рыночные реформы). Попробуйте разузнать, как сейчас дела в Сербии и Черногории, расспросите знакомых о том, как живет сейчас Грузия. Посмотрите в новостях про Афганистан и Ирак (хотя в новостях много лишнего и мало действительно нужного показывают про эти страны). Взгляните на Украину или на Россию. Мы привыкли восторгаться идеалистами и романтиками, привыкли ругать прагматиков и людей с практическим умом. А зря. Прагматики и люди с практическим умом спасают нас от идеалистов и романтиков: как Директория спасла Францию от Робеспьера и «свободы, равенства, братства»; как Сталин спас Россию от Троцкого, «обобществления жен» и «перманентной революции»; как Лукашенко спас Беларусь от Позняка и «демократических реформ». Так что пока среди «оппозиционеров» не появится трезво мыслящих реалистов, причем, в массовом количестве, приход «оппозиционеров» к власти будет означать катастрофу для Беларуси. Вне зависимости от всех сопутствующих обстоятельств.
 

Белорусская действительность: социальная сфера

      Примерно 6% ВВП в год тратится в Беларуси на образование. Примерно 4,7% - на медицину. Это очень высокие показатели. При этом военных расходы составляют всего 1,3% ВВП. В Беларуси, несмотря на непростые условия экономического развития, - рекордно низкий уровень безработицы (менее 2% населения).
      Одним из важнейших показателей, позволяющих характеризовать государство как неолиберальное или как социальное - показатель имущественного расслоения населения. Для этого есть два основных индекса. Первый показывает соотношение доходов людей, входящих в наиболее богатую и наиболее бедную часть общества. По данным Доклада ООН о человеческом развитии 2005 года (для Беларуси в нем указаны данные по состоянию на 2000 год), доля беднейших 10% населения в национальном доходе Беларуси была равна 3,5%, беднейших 20% населения - 8,4%. 10% богатейших людей в стране владеют 24,1% национального богатства, а богатейшие 20% - 39,1% ВВП. Соотношение доходов богатейших 10% и беднейших 10% населения страны - 6,9. Соотношение доходов богатейших 20% и беднейших 20% населения страны - 4,6. Следует отметить, что в сравнении с 1998 годом имеет место более значительная степень имущественной дифференциации (так, в 1998 году соотношение доходов богатейших 10% и беднейших 10% населения равнялось 4,1). Другой показатель имущественного расслоения - индекс Джини. Он показывает степень дифференциации семейных доходов и принимает значения от 0 (полное равенство) до 100 (полное неравенство). Для Беларуси значение индекса Джини в 1998 году было равно 21.7. В 2005-30,7.
      Приведенные данные показывают, что Беларусь - это страна, где государство в значительных объемах перераспределяет доходы с целью обеспечить относительное социальное равенство. Например, соотношение доходов децильных групп для США - 16,9. А значение индекса Джини равно 40,8. Для России эти цифры равны 7,1 и 31,0 соответственно (по состоянию на 2003 год). Впрочем, очевидно, что эти данные не всегда могут дать правильное представление о социально-экономических реалиях. Ведь, например, для Беларуси, где господствует юридически государственная форма хозяйствования, большое количество людей, не имея права собственности на определенные блага, все же фактически распоряжаются и пользуются ими. А для России и США в такие цифры необходимо внести поправки с учетом той доли финансовых средств, которая укрывается и не попадает в статистические отчеты. И так далее.
      По величине расходов на образование Беларусь входит в двадцатку самых развитых стран мира (хотя по общему индексу развития человеческого потенциала занимает 67 место).
      Ежегодные расходы республиканского бюджета на науку составляют 2% от бюджета и 0,37% от ВВП (133,5 миллиарда рублей в 2003 году). Внутренние затраты на исследования и разработки (затраты организаций) составляют 0,62% от ВВП (223,6 миллиарда рублей в 2003 году).
      По уровню удельных расходов на здравоохранение Беларусь тоже входит в число наиболее развитых государств. Как было сказано выше, на финансирование системы здравоохранения идет 4,7% ВВП в год. Основные абсолютные показатели работы системы здравоохранения показаны в таблице:
      Несмотря на довольно высокие показатели развития по основным составляющим социальной сферы, положение с качеством жизни и здоровья населения в остается сложным. После обретения независимости экономический и духовный кризис белорусского общества начала 90-х не только усугубил существовавшие проблемы, но и породил новые, такие как проблема самоубийств, СПИДа и проч.
      В настоящий момент общая демографическая обстановка в Республике Беларусь неблагоприятна. Мы имеем дело с отрицательным естественным приростом населения (минус 52 тысячи человек в 2004 году, сегодня белорусов примерно 9.800.000), который сегодня уже не компенсируется положительным сальдо миграции. Сальдо миграции составляет 2,54 на 1000 человек. Естественный прирост составляет -5,5 на 1000 человек (это примерно на уровне Латвии или Болгарии и лучше, чем в России и на Украине: соответственно -6,2 и -7,5). Прослеживается общая тенденция к старению населения (14,5% населения - в возрасте старше 65 лет в 2004 году). Несмотря на целый ряд государственных мер, трудным остается положение дел в сфере охраны материнства и детства (индекс фертильности - 1,36 при минимально необходимом для естественного воспроизводства значении - 2,1). Хотя по показателю младенческой смертности достигнуты весьма положительные результаты: на 1000 родившихся в стране приходится 7,7 смертей - это на уровне таких стран, как Венгрия, Польша, Словакия (этот показатель для России - 12,4, для Украины -9,6, для Латвии - 9,4).
      По данным Всемирной организации здравоохранения, потребление алкоголя в Беларуси составляет 9 литров чистого алкоголя на человека в год. Порог, который отделяет патологическую ситуацию от нормальной, составляет 2 литра чистого алкоголя на человека в год. Указанный порог был преодолен еще в конце 70-х годов XX столетия (на 1990 год потребление алкоголя в Беларуси составляло 5,6 литров на человека в год). Потребление никотина охватывает 42% жителей республики.
      По информации Министерства здравоохранения Беларуси, на начало 2001 года количество состоящих на официальном наркологическом учете жителей республики составило более 7 тыс. человек, что на 26,7% превысило данные 1999 года. На 2004 год на учете стояло 10452 человека. Значит, число подверженных пагубному пристрастию достигает в настоящий момент примерно 100 тыс. человек (исходя из общепринятого соотношения фактического числа наркоманов и числа наркоманов, стоящих на учете 1 к 10). Средний возраст наркоманов - 15-25 лет (к этой возрастной группе относится две трети наркоманов), женщины составляют 18,4%. Почти половина состоящих на учете имеют судимость, 70% относятся к категории неработающих, 75% не имеют семьи. Проблема наркомании тесно связана с проблемой СПИДа. По данным официальной статистики, на начало 2005 года в Беларуси были заражены вирусом ВИЧ около 6,4 тыс. человек.
      Важный показатель общего состояния социальной сферы - статистика самоубийств. Беларусь сегодня держит по этому показателю, к сожалению, европейский уровень - 32 суицида на 100.000 населения в год. По другим подобным показателям (которые, как принято считать, отражают общий уровень удовлетворенности населения жизнью) положение тоже довольно сложное. Статистика разводов - 70% от числа заключаемых браков. На сегодняшний день в стране проживает 32 960 детей-сирот. Это в полтора раза больше, чем в 1946 послевоенном году.
      В 1999 году количество впервые зарегистрированных заболеваний равнялось 7924 тысячам (на 10,2 миллиона человек населения). В 2001 году эта цифра была уже значительно меньше: 7169 тысяч.
      Безусловно, демографическая проблема, как и другие проблемы социальной сферы (состояние здравоохранения, алкоголизм, наркомания и проч.) - это во многом проблема недостаточного финансирования. Предлагаем обратить внимание на следующую статистическую таблицу.
 

Расходы и располагаемые ресурсы семьи (в среднем за месяц I квартала 2005 года) в зависимости от количества детей

      Из нее видно, что, несмотря на значительно более активную в последние годы поддержку государством многодетных семей, поддержки этой недостаточно для того, чтобы выровнять уровень доходов многодетных семей и обычных семей в расчете на одного человека. Правда, из этой же таблицы видно и другое: больше детей рожают в семьях, где доход ниже. И здесь мы имеем дело с фундаментальной закономерностью, которая выводит нас на другую проблему, глубоко связанную с проблемой человеческого материала.
      Как известно, уровень благосостояния не связан напрямую с уровнем рождаемости. Если какая-то связь и прослеживается, то скорее обратная: чем лучше люди живут, тем меньше рожают. По крайней мере, на протяжении XX века по мере повышения уровня жизни в странах Запада и в СССР рождаемость медленно, но верно снижалась. Причем, на Западе - быстрее, чем в СССР. Правда, начиная где-то с середины 60-х для США и со второй половины 70-х для Западной Европы, наблюдалось постепенное снижение уровня доходов на душу населения. Но и в этих условиях рождаемость среди менее благополучных слоев была выше, чем среди более благополучных. Ярчайший пример современной жизни, иллюстрирующий эту закономерность - демографическая ситуация в России. Среди субъектов федерации с самой высокой рождаемостью - Чечня, где уровень жизни просто ниже некуда. А в относительно благополучной Москве рожают меньше, чем надо для демографического воспроизводства (население растет только из-за миграции).
      Как ни странно, у этого явления было совсем мало серьезных исследователей. Так получилось, что страны Запада никогда не ставили для себя проблему демографического воспроизводства. Там осуществлялся и осуществляется проект замещения коренного населения иммигрантами: это экономически более выгодно, ведь иммигранты не имеют представлений о социальных стандартах и прочих подобных вещах, поэтому за их счет можно снижать финансовые издержки на социальную сферу. В Советском Союзе эта проблема не стояла так остро - прирост населения был положительным. А после крушения СССР стало не до исследований.
      Тем не менее, некоторая работа по этому направлению проводилась. В результате был выработан новый подход к оценке условий жизни населения. Основой этого подхода стала категория качества жизни.
      «Качество жизни (англ. - quality of life, сокр. - QOL; нем. - Lebensqualitat, сокр. LQ) - категория, с помощью которой характеризуют существенные обстоятельства жизни населения, определяющие степень достоинства и свободы личности каждого человека.