Прошелся вдоль правого борта первой палубы до салона красоты и парикмахерской, а потом и до открытого бассейна. Здесь он остановился, облокотился на поручень и стал рассматривать людей у причала, пассажиров, поднимающихся на борт. Пришел поезд из Лондона. Рейкс стоял, смотрел на толпу, старался заметить Беллу, ее желтое пальто. Она любила кричащие тона. Он догадывался, что Белла очень волновалась в дороге, но успокоится, едва ступит на борт. А далеко за морем, у города Лудеак, готовятся Бернерс и его команда, ждут, когда пройдет долгий день, наступит полночь, навалится тьма. Рейкс стоял бок о бок с другими людьми, но чувствовал пропасть между ними и собой. Он заставил себя не думать о предстоящем, ненадолго расслабился. Рейкс оживет в полночь, когда увидит во тьме красный огонек пущенной с вертолета ракеты. Оживет, холодно и уверенно пройдет через ют и шканцы, поднимется к капитану. План продуман. Рейкс полностью уверен в нем. Он стоял, ждал Беллу и даже не вспоминал о ребенке, которого она носила под сердцем.
      Поезд давно ушел, а Рейкс все толкался у поручней. Наконец он на лифте спустился на четвертую палубу, прошел вдоль левого борта, постучал в каюту Беллы. Белла впустила его. Рейкс обнял ее и поцеловал с теплотой, которой не чувствовал, сказал ей слова, которых она ждала. А когда Белла отступила от него, он увидел, что она надела ту самую нитку жемчуга, какая была на ней в день их горького знакомства. Зная Беллу, он понял - это не случайно, и был уверен: она выбрала ее не как символ расставания.
      Рейкс закрыл дверь, подождал, пока она распаковала чемодан, разбросала вещи по каюте. Когда чемодан опустел, Рейкс положил в него пистолет, капсулы, ракетницу и патроны, пальто, шарф, перчатки и шляпу. Не сказав ни слова, Белла заперла и убрала чемодан.
      – А теперь пойдем со мной. Я тебе все покажу. Помни: на таком корабле нетрудно заблудиться, поэтому мы ограничимся только тем, что тебе необходимо знать. До отплытия судно будет гудеть как улей, и нас никто не приметит. - Он быстро улыбнулся, взял ее лицо в ладони и поцеловал. - Сейчас тебе уже не о чем беспокоиться. Все пойдет как по маслу. - Он потрогал жемчуг. - Ты надевала эту нитку тогда, в первый раз.
      – Это был плохой для тебя день.
      – Может быть. - Рейкс пожал плечами. - Кое в чем. Он немного усложнил мою жизнь. Но что ни делается - все к лучшему. - Рейкс подошел к двери, но остановился и оглянулся. - Вот что я хочу тебе сказать. Надеюсь, ты согласишься. Мне хочется, чтобы ты сохранила ребенка.
      – О, Энди…
      – Сохрани его. Об остальном поговорим после.
      Рейкс открыл дверь. Белла вышла, опустив лицо, чтобы глаза не выдали ее счастья. Красные розы. «С любовью, Энди». И теперь эти слова… О да, она знала, он может быть беззастенчивым лжецом, мерзавцем, лицемером, но не настолько, чтобы с фальшью произносить такие слова.
      Они ходили по кораблю. Рейкс брал ее за руку, направлял, она слушала объяснения и покорно, выбросив из головы мысли о своем счастье, внимала его словам. Белла помнила все по бумагам, по схемам. Но вот она стояла на палубе и видела все наяву… деревянные панели и голубой ковер, лестницы и двери кают, кругом стюарды, пассажиры и провожающие, гудит буксир, кричат чайки, а где-то в утробе корабля уже спрятано золото.
      По главной лестнице они поднялись на верхнюю палубу. Заглянув за перила, Белла увидела лестничную клетку глубиной метров в тридцать. Они прошли по всей палубе. Рейкс показал ей клуб в каюте № 736, кафетерий и танцзал, театр и квартал магазинов, двухъярусный туалет на корме. Хотя Белла знала, что взрывать гранаты не придется, она понимала: Рейкс внушал, что надо быть готовой и к этому. И она слушала, а он показывал, куда подбросить капсулы и где встать, чтобы беспрепятственно уйти. Рейкс объяснял спокойно и буднично, а рядом ходили люди, разговаривали и смеялись. Белла и Рейкс прошли вдоль правого борта до конца, а потом вернулись к лестнице.
      – Вот твой опорный пункт, - сказал он. - Отсюда можно спуститься на лифте до четвертой палубы, а там рукой подать до твоей каюты. Этажом ниже кают-компания: большая комната отдыха с окнами на бак. Там и бар есть. Если все будет в порядке, сегодня ночью ты увидишь оттуда, как поднимут золото. Когда настанет черед поднимать с палубы и меня, иди и спи спокойно.
      Он провел ее в кают-компанию и показал через окно бак. Потом они пошли на первую палубу.
      – Здесь мы будем ждать сигнала Бернерса. Потом я уйду, а ты останешься до первой нашей ракеты. Если ее через определенное время не будет, ты знаешь, что делать. - Рейкс взял Беллу за руку и заглянул ей в глаза. - Не стоит повторять все снова, правда?
      – Конечно, Энди.
      – Хорошо. Когда из рубки взовьются одна за другой две ракеты, выбросишь гранаты за борт, пойдешь в кают-компанию, посмотришь, как поднимают золото. И помни, после этих ракет ты выбиваешь из игры. Просто плывешь в Нью-Йорк и знать ничего не знаешь. А теперь возвращайся в каюту. Скажи стюарду, что у тебя морская болезнь, ты будешь отдыхать и не хочешь, чтобы тебя беспокоили первые несколько часов. Когда корабль выйдет в открытое море, я приду к тебе и останусь почти до самого Гавра. И не забывай, как мы договорились вести себя в каюте. Если при мне постучит стюард, мы уйдем в ванную, включим душ, высунешь голову из двери и позволишь ему войти.
      Белла нашла свою каюту без труда. Рейкс пошел в бар, где заказал выпивку, смотрел, как корабль готовили к отплытию.
      К полудню буксиры развернули «Королеву Елизавету 2», поставили ее кормой к причалу. Пассажиры прощались с оставшимися на берегу родными и друзьями. Заиграл оркестр, разноцветные ленты между берегом и кораблем натянулись и лопнули. Завыла сирена, загудели буксиры, таксисты на берегу нажали на кнопки клаксонов. Над головой вились чайки, солнце проглядывало сквозь облака, освещало белые палубные скамейки. От причала уходил не просто корабль, а целый курортный город, целый мир. За соседним столиком сидел какой-то забулдыга и пил уже четвертый бренди. Скульптура владычицы морей перед рестораном «Британия» смотрела на поворотные двери, забыв о своих древних сестрах, которые некогда стояли на бушпритах и постоянно ощущали на губах соленый привкус моря. В одной из кают «люкс» пожилая дама со склонностью к клептомании обнаружила, что все плечики в гардеробе закреплены намертво, их не украдешь. Так кьюнардцам удавалось сохранить до восьмисот плечиков в год. Несколько человек, что восхищались лайнером, еще не успев ступить на борт, теперь уже ругали тусклую полувоенную форму стюардов (куртки цвета хаки и темно-синие брюки), неуместные витражи, слабое освещение и прочее. Другие скучали по аристократизму старых «Королев», когда было принято спрашивать: «Скоро ли наш город прибудет в Нью-Йорк?» Люди покупали сувениры и подарки в киосках и магазинах. Четверо молились в синагоге, маленькая очередь тянулась к картинной галерее, где висели полотна стоимостью сорок пять тысяч фунтов. В гриль-баре официант уже разбил фарфоровый набор для специй, сделанный по эскизам лорда Куинсбери, а отпускники - любители путешествовать беззаботно, недорого, но с удобствами - уже искали уютный ресторанчик со своим парнем-барменом, чтобы не пить по вечерам в «Британи». Словом, из тысяч людей, наблюдавших, как их корабль выходит из Саутгемптонской бухты - а многие видели на своем веку десятки судов, старых «Королев», «Карманию» и «Франконию», - лишь немногие были к нему равнодушны и хотели бы поскорей сойти на берег.
      Итак, под разноголосый хор свистков, сирен и гудков лайнер развернулся к морю и начал свой первый трансатлантический рейс. А в спецкаюте лежало три тонны золотых слитков и полторы - серебряных. Подвыпивший сосед перегнулся через стол и обратился к Рейксу:
      – Пусть они строят свои «боинги» и «конкорды». Я предпочитаю прочувствовать путешествие. И не люблю безвкусного цыпленка в проклятом целлофановом пакете, сидишь и караулишь паспорт - ведь времени хватает только на то, чтобы потерять его, а на поиски уже не остается. Я ставлю судно наравне с женщиной, а джентльмен всегда должен путешествовать с дамой. Поверь мне, эта штука поистине голубых кровей. Современная, со всеми причиндалами. За нее!… - Он поднял стакан, увидел, что тот пуст, и подозвал официанта.
      Белла прилегла и размечталась, совсем забыла, зачем она здесь. Где-то в Девоне стоит дом только для них двоих, у девочки будет няня… Да, первой она видела девочку, сначала ее. А потом Белла родит ему целую кучу мальчишек… сделает все, что он захочет. Постарается не раздражать разговорами. Наберет в рот воды. Будет ходить в лучшие парикмахерские и магазины, по уши залезет во все модное. Костюмы из твида, простые, но дорогие коротенькие платьица… охота и рыбалка… Она выучится делать ставки на скачках, драться как тигрица, если придет беда. Если он потребует ее пять раз в день или пять раз в год, она все равно будет счастлива. Миссис Рейкс… Белла потянулась к столу, включила радио, потом легла и принялась мечтать вновь: яркий свет, мягкая музыка, победа любви…
      Когда два часа спустя в каюту постучал Рейкс, она все еще грезила.
      – Я принес из кафетерия бутерброды, - сказал он. - Тебе надо поесть. Нельзя работать на пустой желудок.
      Рейкс запер дверь, снял башмаки и лег рядом.
      – Если постучат, не забудь о душе.
      Через десять минут он уже спал.
      Усадьба, что они арендовали, лежала милях в пяти от города Лудеак. Небольшой замок, уже немного обветшалый, был скрыт за деревьями. Позади простиралась широкая долина, где и поставили вертолет. На нем не было опознавательных знаков. Его не пытались маскировать или прятать - завтра после полудня и след Бернерса простынет.
      А сейчас Бернерс сидел в маленьком кабинете и смотрел в окно. В десять утра ему позвонил человек из Бреста и передал сводку погоды: ветер вест-норд-вест, сила - три балла.
      – Это двадцать узлов, - перевел Бернерс стоявшему рядом Бенсону.
      В полдень прогноз не изменился. Облака над Нормандскими островами немного сгустились и опустились с тысячи до семисот метров.
      – Где бы вы предпочли быть? - спросил Бенсон. - Здесь или там, на корабле?
      Бернерс в ответ улыбнулся.
      – Я здесь. И он тоже, хотя никогда не видел эти места. Но я и там, потому что он верит в меня, знает, как я буду мыслить и действовать. Мы изучили друг друга вдоль и поперек.
      – Но вы близко с ним не знакомы, верно?
      – Зачем? Я много работал с ним. Хватит и этого. Не обязательно знать, сколько у человека пиджаков в гардеробе.
      – Что он делает сейчас?
      – Спит в каюте мисс Виккерс.
      – Вы не можете этого знать.
      – Могу. Вы с Манделем посвящены в дело только в общих чертах. А мы с ним не успокаиваемся, пока не разработаем план от корки до корки. С точностью примерно до десяти минут я могу рассказать вам все, что он сделает на корабле.
      – Вам бы близнецами быть, - улыбнулся Бенсон.
      – А мы и так близнецы, когда работаем вместе.
      – Что он сделает, если вдруг придется спасаться бегством?
      – У него есть американская виза. В Нью-Йорк он попадет во что бы то ни стало. Это вопрос лишь нескольких дней. Не так-то просто найти прилично одетого «зайца» на огромном корабле, в бесчисленных барах и ресторанах. Ловят тех, кто прячется в шлюпках. Здесь, как в лондонском клубе: стоит посолиднев одеться, и вас пропустят. Члены клуба проживают и в Ирландии, и в Шотландии, и за границей, а в Лондоне бывают раз в год по обещанию. Если хотите, чтобы вас не остановили, запомните золотое правило: нужно выглядеть и действовать так, будто вы имеете полное право быть там, куда вы направляетесь.
      – Его могут схватить.
      – Тогда - конец. Вы же слышали, что он сказал. Это не пустые слова.
      – А вы?
      Бернерс засмеялся.
      – Я очень люблю жить. Но по своим законам. В тюрьме все равно отдашь концы, так уж я позабочусь, чтобы умереть на свободе.
      – Мисс Виккерс тоже так думает?
      – Не спрашивал, но уверен, что нет. Такие, как она, мирятся со всякой жизнью. Белла, как говорится, и из камней похлебку сварит. Впрочем, мы с Рейксом никогда еще впросак не попадали. А вы?
      Бенсон крутнул золотое кольцо на пальце, загорелое лицо его сверкнуло белозубой улыбкой.
      – Честно говоря, попадал. Давным-давно. Видите ли, однажды я просидел три года в турецкой тюрьме. Получил жестокий урок.
      – Вы случайно не задумали какой-нибудь подвох на корабле? - спросил Бернерс.
      – Нет. Иначе я не начинал бы этот разговор. Меня интересует Рейкс. Вам операция - в удовольствие, ему - нет. Это мы его заставляем. Но почему бы и ему не начать наслаждаться ею?
      – У Рейкса и так уже все есть.
      – А у вас?
      – Как я недавно понял, моим желаниям нет предела. Они такие прочные, осязаемые, красивые, их так много. Но Рейксу нужен он сам. И не сегодняшний, а тот, каким он мог бы стать. Он считает, что сумеет прожить вторую жизнь. А у меня не хватает смелости сказать ему, что это лишь воздушные замки.
      В шесть часов ветер не изменился, облака поднялись на двести метров и поредели, но иногда посверкивали зарницы.
      В восемь часов Бернерс позвонил мисс Виккерс на «КЕ-2» в Гавр. Из совершенно безобидного разговора она узнала, что ее тете не стало ни лучше, ни хуже.
      Белла положила трубку, и Рейкс сказал:
      – Все в порядке. А теперь поешь. Не спеши. Я уже ухожу. Если случайно столкнешься со мной, не подавай виду. Часа через два заглянет стюард заправить постель. Шляпу, пальто и все остальное я заберу в половине двенадцатого. Без четверти двенадцать мы встретимся у открытого бассейна на первой палубе.
      Рейкс провел кончиками пальцев по ее щеке и ушел. Через несколько минут он уже смотрел, перегнувшись через поручень, как с гаврского причала на корабль садятся новые пассажиры со всей Европы. Потом хлынул дождь и загнал его под навес. Рейкс купил в киоске журнал, устроился в кресле на прогулочной палубе. В гриль-баре, в ресторанах посетители копались в меню, официанты объясняли, что такое «Пэлла а-ля Валенциана», советовали вино к «Кебаб а-ля Тюрк»… Сотни людей развлекались, только Рейкс сидел и невозмутимо читал статью о возрождающемся интересе к древней мальтийской культуре.
      Через час он пошел в кают-компанию. Шторы уже опустили. В девять он вышел на корму и, облокотившись на поручень, поглядел, как корабль салютует Гавру и медленно входит в воды Ла-Манша. Французское побережье и огни города исчезали в сгустившихся сумерках. Рейкс стоял на корме, пока холодный воздух не заставил его уйти в театральный бар и выпить большую рюмку виски. С безразличным видом мимо прошла Белла. Рейкс смотрел, как она проталкивается сквозь толпу. На ней было простое черное платье, косынка на плечах и тот же жемчуг на шее. И вдруг Рейкс загрустил. Ему не многое в ней нравилось, он любил, в общем, одно ее тело, но смущенно понимал - их связывает нечто большее, чем один секс. И не только ребенок, которого она носит, или нить тех событий, что связали их в последние месяцы. Более всего, конечно, он ценил ее преданность. Он знал: она пойдет за него в огонь и воду, несмотря ни на что. Совсем как Бернерс. Бернерс сказал бы: это оттого, что мы одной крови, люди вне общества, наши интересы скреплены простым желанием отличаться от других. Но - самое главное - он, Рейкс, никогда и нигде не чувствовал себя чужим. Ведь люди в основе своей такие же, как он. Под натиском угроз, когда решается, жить или умереть, большинство людей и солгут, и украдут, и убьют. Честно говоря, многие без этого просто не могут. Вот почему люди счастливы на войне. Вот почему они бузят, громят стадионы и автобусы после футбольных матчей. В нем, как и во всех остальных, сверху лежат первобытные инстинкты, которые так и норовят показать себя. Да, Бернерс одной с ним крови, так же, как и Белла… как и любая живая душа на корабле - в роковую минуту.
      Он еще два часа бродил по кораблю. Со вчерашнего утра он не ел, но тело не требовало пищи, оно попросту умерло. Рейкс стал машиной, частью плана и операции.
      В половине двенадцатого он вошел в каюту к Белле. Молча взял шляпу, надел пальто и перчатки. Потом протер ракетницу и патроны, маленький пистолет, чтобы не оставить отпечатков. Уже на пороге он сказал:
      – Я у бассейна на первой палубе. Пальто неси в руке, наденешь, выйдя на корму. Возвращаясь, снова перебрось через руку, чтобы оно хоть немного скрывало сумку.
      Белла подошла к нему, и Рейкс не удивился, увидев в ее глазах искорки страха. Так и должно быть, но страх нужно погасить в самом начале.
      – Энди… вдруг что-нибудь случится? Ну, я просто думаю… а вдруг?
      В первый раз ее путаная речь не разозлила его.
      – Ничего страшного случиться не может.
      – Ну, а если… вот возьмет и случится? Ты придешь ко мне за помощью, правда?
      – Если твоя помощь понадобится, я обязательно приду. Ты же знаешь.
      Он поцеловал ее и ушел. Через пятнадцать минут и она вышла на палубу. Они стояли рядышком у правого борта, вглядывались в темноту, смотрели туда, откуда прилетит вертолет. Как влюбленный, он взял ее за руку и безмолвно смотрел на море. Когда корабль отходил из Гавра, ветер дул с запада, теперь же сменился северным. Какой-то глухой гул мешался с посвистом ветра, шипела вода, за кормой оставался бледный светящийся след. Группки людей бродили по палубе, от ветра пассажиры закутались в пальто и шарфы, красными мотыльками летели за борт окурки.
      Белла чувствовала теплоту его руки и думала: «Вот мы стоим словно молодожены во время свадебного путешествия. Как десятки пар на этом корабле. Эх, если бы не дурацкая, беспутная жизнь!…» Однако тогда она не узнала бы его. Ну и что, ведь люди не горюют о том, чего никогда не имели. И она не тосковала бы о нем как о мужчине. И о медовом месяце тоже… Белла поняла, что всю жизнь будет грустить об этом. Не о конфетти. Не о приданом. Не о том, чтобы поскорее уйти в каюту и заняться любовью в первый раз после свадьбы. Нет, дело в другом. Ну что они за пара! Муж со спрятанным в кармане пистолетом. Жена с сумкой дурацких гранат, способных умертвить толпу людей. И где-то в самом ядре этого паршивого «ограбления века» - тонны золота. Да чего уж там, ясно: мужчины стремятся только к одному - к деньгам. Женщины, дом, дети - все побоку, все это - лишь декорации вокруг позорного столба их страсти к богатству, славе и власти.
      Рейкс склонил лицо и поцеловал кончик ее брови. Сердце Беллы сжалось от счастья. Нет, это не игра для тех, кто случайно сейчас их может увидеть. Это искреннее чувство, оно поднялось навстречу ее любви. И ничто иное.
      Рейкс посмотрел на часы и сказал:
      – Десять минут первого. Они опаздывают. - Слова эти он произнес больше для себя, чем для Беллы.
      «Пусть они опоздают, - подумала она. - Пусть они шлепнутся в море».
      Пусть он останется с ней на корабле «зайцем», откроется - и заплатит за билет. Из Нью-Йорка они уедут вместе… куда-нибудь… начнут новую жизнь. Найдут самих себя… свое настоящее «я». Станут уважаемыми людьми, какими хотели быть всегда.
      Неожиданно метрах в трехстах от корабля по правому борту вспыхнула красная ракета. Поднялась, повисла в воздухе и вдруг исчезла, отчего безлунная ночь стала еще чернее.
      Рука Рейкса тотчас оставила пальцы Беллы. Он сказал:
      – Пока будь здесь…
      Она кивнула, хотела прикоснуться рукою к его лицу, благословить, но он уже ушел.
      Теперь он действовал машинально, неторопливо и как-то отрешенно. И все же…
      Он прошел до главной лестницы, поднялся на бак по устланным синим ковром ступенькам. Вошел в стеклянную дверь кают-компании и огляделся. Здесь почти никого не было. По короткому коридору он прошел на правый борт и без труда отпер отмычкой дверь в офицерские каюты. Память верно служила ему. Справа - открытая дверь в спальню, на низком столике лежали журналы, на блюдечке - чашка кофе, слышно, как кто-то тихонько насвистывает. Миновав коридор, Рейкс повернул налево и по лестнице поднялся к каютам старших офицеров. Прошел мимо каюты помощника капитана и оказался перед капитанской. Достал пистолет, открыл дверь, вошел и тихонько притворил ее.
      На письменном столе лежали все те же словарики. Ручки и карандаши в вазе, казалось, не трогали со времени его последнего визита. На краю стола горела обычная лампа, еще несколько светильников над зелеными дерматиновыми креслами и банкетками тоже были включены. Слева, на круглом стеклянном столике, вместо цветущего кактуса теперь стояла розовая азалия. В открытую дверь виднелась спальня капитана. Заглянув за порог, Рейкс лицом к лицу столкнулся с самим капитаном. Тот шел навстречу, был в полной форме, но без фуражки, в расстегнутом кителе.
      Капитан остановился. Бородка вопросительно поднялась, и Рейкс увидел, как выросли, углубились морщины в уголках его глаз. Рейкс не раз видел это лицо на фотоснимках. Не раз представлял себе, как будет разговаривать с этим человеком, крепко сложенным, седеющим, воинственным, умным морским волком.
      Удивительно мягким голосом, даже чуть насмешливым, видимо, от мысли, что перед ним просто глупый заблудившийся пассажир, капитан спросил:
      – Так кто вы такой и что здесь делаете?
      Рейкс сделал шаг в спальню и поднял пистолет.
      – Вы меня очень обяжете, если сядете и выслушаете все, что я скажу.
      Капитан перевел взгляд с пистолета на шарф, закрывавший нижнюю половину лица Рейкса. И Рейксу показалось, что он смотрит на него так, словно заметил на своем корабле неопрятно одетого офицера или нарушившего устав матроса и собирается отчитать его.
      – Я человек с очень серьезными намерениями, капитан, - продолжил Рейкс. - Позвольте заметить: если вы откажетесь слушать и делать то, что я прикажу, много людей погибнет. Поэтому, пожалуйста, сядьте и держите руки на виду.
      Капитан не ответил. Снова взглянул на Рейкса, потом на входную дверь, не спеша застегнул мундир и сел.
      – Спасибо, - сказал Рейкс.
      – Не тратьте на меня слова. Говорите, что вам нужно сказать. - Капитан едва сдерживал гнев. Рейкс понимал его и даже в своем бесчувственном настроении проникся к нему мимолетной симпатией. Шла самая сложная часть плана - Рейкс разговаривал с человеком, к которому испытывал величайшее уважение. С капитаном в самом полном смысле этого слова, капитаном, для которого работа дороже жизни, с человеком, который пришел в кьюнардскую компанию тридцать лет назад, служил офицером третьей статьи на «Ланкастрии», провел на транспортных кораблях всю войну, был и в береговой охране, и на корветах в Северной Атлантике, и на конвоях в Россию. Его первым кьюнардским судном стала «Альсатия» в 1954 году, а четыре года спустя он уже был капитаном пассажирского корабля «Каринтия», потом возглавлял почти все крупные суда кьюнардского флота, и вот теперь он сидит здесь, и его шантажируют. Его, капитана самого современного и большого теплохода в мире.
      – В чем же дело? Вы потеряли не только самообладание, но и дар речи? - В голосе капитана теперь, помимо гнева, слышалось презрение.
      Рейкс покачал головой.
      – Нет. Слушайте. На корабле есть золото. У меня - вертолет. Он уже кружится в трехстах метрах по правому борту, готовый поднять с бака тонну золота. Вы распорядитесь, чтобы это можно было сделать без помех.
      – Сначала вы попадете в ад.
      – Если вы не подчинитесь, мой сообщник пройдет по барам и ресторанам одной из палуб, и множество ваших пассажиров погибнет.
      Капитан посмотрел на него исподлобья, потер нижнюю губу указательным пальцем. Рейкс понял - наступил переломный момент, когда взвешивается так много «за» и «против», лежащих в глубине его, Рейкса, намерений, когда капитан сознает, что все пассажиры под его защитой, а в ней образовалась брешь и, самое главное, начинает понимать, что его положение безвыходно. И безвыходность эта сквозит в словах Рейкса, и капитан должен признать - да и признает уже, - что превозмочь ее нельзя. И слова капитана подтверждают это: - Как они умрут?
      – Сообщник взорвет по крайней мере шесть газовых гранат с пятнадцатисекундным запалом. Не буду вдаваться в химию - гранаты полгода назад похитили с военного склада, - но уверяю, в закрытом помещении их начинка убивает почти мгновенно. Если вы откажетесь, погибнет много народа…
      – Но и вы тоже. Тогда вам с корабля не сойти.
      – Верно. И если мои умозаключения ошибочны, я готов умереть. Моя смерть никого не потревожит, но вы не сумеете оправдать спасение золота ценой человеческих жизней.
      Капитан» погладил бородку и произнес:
      – Продолжайте, но покороче. Мне неприятно вас видеть.
      – Отлично. Золото в спецкаюте на восьмой палубе.
      – Я сказал, покороче. Не нужно напоминать мне план собственного теплохода.
      – Ключи здесь, в сейфе. Достаньте их. Сейчас мы поднимемся в рубку, и вы распорядитесь, чтобы корабль снизил скорость и пошел по ветру. Золото упаковано в ящики по два или четыре слитка. Нужно, чтобы восемьдесят слитков подняли на грузовом лифте на первую палубу и перенесли на бак. Понадобятся четыре человека, чтобы таскать ящики, и еще один - грузить золото в сети. Когда погрузят последний ящик, вертолет возьмет и меня. Смерть будет угрожать пассажирам, пока я не поднимусь на вертолет.
      – Сообщник улетит с вами?
      – Нет.
      – Значит, в отличие от вас, у него есть билет?
      – Вы очень догадливы, капитан. - Рейкс отступил на шаг. - Итак, мы готовы идти?
      Не двинувшись с места, капитан ответил:
      – Я еще не решил. Что будет, если я останусь здесь? Что, если это блеф?
      – Я не блефую. - Рейкс достал из кармана ракетницу. - Если через пятнадцать минут я не выстрелю из нее, сообщник начнет свое дело.
      – Почему я должен этому верить?
      Рейкс пожал плечами. Он понимал, капитан должен попробовать и такую тактику. Но - увы - тщетную.
      – Остальное уже не в моих силах. Не будет сигнала - взорвутся гранаты. Погибнут люди. И я тоже.
      – А я? - Капитан кивнул на пистолет.
      – Нет. Вы останетесь жить: ведь кто-то должен объяснить, что случилось. Почему пятьдесят или шестьдесят жизней поставили против тонны золота.
      Капитан встал, надел фуражку и пошел к сейфу. Порывшись в карманах, он отпер его, достал связку ключей, среди которых были и от спецкаюты. Рейкс их не видел, но знал, ключей должно быть три - один для главного замка и два от дополнительных. Бернерс, из чистого любопытства, умудрился узнать кое-что и о спецкаюте.
      – На первой палубе лифт заперт на засов с висячим замком, - сказал Рейкс. - Я думаю, то же самое и на восьмой.
      Капитан повернулся, вздернул косматые брови.
      – Жаль, что вы при ваших способностях не занялись чем-нибудь более стоящим. Ключи от этого замка у капитана второго ранга. Он проследит за выгрузкой золота. А я предпочел бы проследить за поджогом дома, в котором заперты вы.
      Капитан двинулся к двери. На полпути он остановился и, повернувшись к Рейксу, кивнул на пистолет:
      – Уберите. Я не собираюсь идти к себе на мостик под прицелом.
      Рейкс сунул пистолет в карман. Больше не взглянув на незваного гостя, капитан переступил порог. Рейкс пошел за ним по узкой лестнице вдоль левого борта к входу в рубку.
      В рубке горело несколько ламп под абажурами. Рейкс увидел четырех моряков. Капитан первого ранга с белым шарфом на шее стоял у приборов, капитан третьего ранга склонился над столом, наносил на карту координаты, старшина-рулевой стоял за штурвалом, а юнга протирал в рубке окна.
      Капитан первого ранга повернулся к вошедшим. При виде начальника, он удивленно поднял брови.
      – Здравствуйте, мистер Дормер, - сказал капитан.
      – Здравствуйте, сэр.
      – Мистер Дормер, я не могу представить вам нашего гостя. Скажу только, что меня огорчило его появление. Из-за него на судне создалось положение, угрожающее многим пассажирам. Поэтому я должен просить вас выполнить все мои приказания, какими бы странными и противоестественными они вам ни казались. Понятно?
      – Да, сэр.
      Рейкс ощутил на себе тяжелый взгляд офицера. Капитан подозвал юнгу. Обращаясь к Рейксу, он сказал:
      – Дайте ему ракетницу.
      Рейкс достал ее из кармана, зарядил и подал юнге.
      – Выйди на мостик и выпусти ракету, - приказал капитан.
      – И повыше, добавил Рейкс. - Прямо вверх.
      Несколько минут спустя Белла, стоя на палубе, увидела, как вспыхнул высоко в темном небе зеленый огонек. Не отступавшая ни на шаг тревога мгновенно оставила ее. Белла отвернулась от поручня и закурила.
      В четверти мили от корабля, на трехсотметровой высоте, Бернерс и его напарник тоже заметили вспышку.
      Напарник нагнулся к Бернерсу и, силясь заглушить шум винтов и газотурбинного двигателя, прокричал ему в ухо:
      – Слава Богу. Знаете, никогда не думал, что этот сумасшедший план удастся.
      Бернерс молчал. Он смотрел на огоньки мачт «КЕ-2», которые, казалось, парили в темноте и, когда вертолет немного качнулся, заметил красный фонарь на мостике. От кормы до рубки лайнер блистал огнями кают и ресторанов. Они сияли в ночи драгоценными камнями. А в это время Рейкс неподвижно стоял на мостике. Безжалостно заглушив в себе все чувства, лишь шаг за шагом неумолимо шел к цели, которую поставил перед собой несколько недель назад. Бернерс взглянул на часы. До того, как первые слитки вынесут на палубу, оставалось еще добрых двадцать минут.

Глава четырнадцатая