— Не могу знать, господин лейтенант, — отвечал один из наблюдателей.

— То есть как? Что они делают?

— Прыгают, господин лейтенант.

— Куда? Зачем?

— Не могу знать, господин лейтенант.

Сверкающие сапоги недовольно дернулись.

— А эта штуковина при них?

— При них, господин лейтенант. Они вроде через нее и сигают.

— Зачем?

— Не могу знать.

— Но это точно она? — Сапоги вновь дернулись.

— Она самая, господин лейтенант. Они ее чем-то накрывают, а потом снова, стало быть...

— Что?

— Вроде как открывают...

— И?..

— Она тогда сверкает. На солнце. Отсель хорошо видно.

— Сверкает, говоришь?

— Еще как, господин лейтенант.

— Занятно.

— Похоже, кончили они свои прыжки, господин лейтенант, — сказал второй наблюдатель, отнимая трубу у первого и поднося ее к глазам. — Потащили корзину в пещеру.

— Пора! — Белобрысый лейтенант пружинисто вскочил на ноги.

— Сейчас я еще раз объясню, в чем была ваша смелость. — Якоб Якоби сутулился в своем допотопном плаще, в то время как три друга и Сэнди привольно расположились на скудной травке.

— Да какая тут смелость! — небрежно бросил Валик.

— Не скажите. Разумеется, если внешне похожее на человека существо внутри — действительно человек, а не ехидна, то после процесса инициации он продолжает оставаться человеком, даже несколько лучшим, как я вам и обещал. Или даже много лучшим — кто сколько наработал в душе своей. Если же он внутри — кролик, шакал или скорпион, то после преображения он и становится кроликом, шакалом, и скорпионом...

— Или попугаем, — как бы мельком заметил Галик.

— Что ж, укол справедливый. — Якоби вроде и не обиделся. — Наверно, во мне тогда накопилось что-то не то. Что-то жалкое, что-то птичье... Хорошо, что это процесс обратимый.

— Ваш пример это доказывает.

— Это так. Но не пуст ваш сегодняшний опыт, еще как не пуст. По совести сказать, я основательно переживал. Хотя и верил в вас. Теперь переживания позади. Никто из вас не превратился в змею или паука, в ехидну или в тривиального барана. Это кое-что значит, поверьте моему опыту, друзья мои. Теперь я начинаю думать, что даже ваш уважаемый сержант не превратился бы, простите, в бизона. А по виду — легко мог бы.

— Ну уж! — добродушно-сердито бросил Валик.

— То-то он испугался.

— Он не испугался! — Валик по-настоящему осерчал.

— Ну, не испугался, — примирительно сказал Якоби, — так оробел.

— И не оробел он! — продолжал кипятиться Валик. — Просто он... Просто он...

— Оставим ненужный спор, — сказал Якоби. — Вернемся к вашим тоже вполне достойным фигурам. Вы не сразу ощутите перемену. Но сразу и не надо. Добрая сила уже поселилась в вас. И она действует.

— Чувствуешь? — Галик толкнул локтем Арика.

— Еще бы! — ответил тот и толкнул локтем Валика.

— Так надо тогда всех пропустить через этот шар! — воскликнул добрый Валик. — Всех на свете!

— Отличная идея! — откликнулся Арик.

— Просто класс! — заключил Галик.

Якоби грустно улыбнулся.

— Ничего не выйдет.

— Почему? — спросил разочарованный Валик.

— Положительным образом шар действует не на всех.

— На кого же? — спросил Арик.

— Только на тех, кто до этого дорос, кто к этому стремится в глубине души своей.

— Мы, значит, доросли? — решил уточнить Галик.

— Полагаю, что да, — скромно ответил доктор волшебных наук.

— Зато отрицательным образом этот шар способен действовать на многих? — Арик взглянул на волшебника. — Я правильно понимаю?

— Увы, это так, — подтвердил Якоби. — Дело в том, что в процессе инициации, в цепочке преображений, отдавая положительную энергию, шар накапливает отрицательную. Горе гому, кто рванется к преображению без светлых помыслов. Двойное горе тому, кто потянется к преображению с помыслами грязными.

— Смотри, как оно устроено! — поразился Валик.

— Устроено непросто, — согласился Якоби.

— Насчет грязных помыслов, — неожиданно улыбнулся Галик и толкнул Арика в плечо. — Хотелось бы смыть немного грязи.

— Не понял, — сказал Арик.

— Прости, шутка неудачная, — просто я подумал, что хорошо бы в озере искупаться. Все равно делать пока нечего.

— В каком озере?

— В теплом. В каком еще?

— Погоди, это где?

— Где! — передразнил Арик. — Да в седьмой пещере! Забыл уже?

— Ты думаешь?

— Думаю. Валик там искупался. И даже кое-что нашел. А мы с тобой рыжие, что ли?

— Толковая мысль, — сказал Арик. — Но надо предупредить сержанта.

— Само собой. Но я вот думаю, а вдруг и мы там чего-нибудь найдем?

— Вот это навряд ли.

— Почему?

— Доктор Якоби сказал бы.

— Э, брат, даже доктора волшебных наук всего на свете не знают.

— Возможно, ты прав. А если даже и не прав? Искупаться все равно хочется.

Сержант удивился просьбе, но не сильно. Он задумчиво теребил свою насквозь пропитанную потом робу, а потом сказал:

— Купайтесь, парни. Я вас понимаю.

Арик и Галик запалили два факела и, радостно толкаясь, двинулись в дальнюю пещеру.

— Только вот что, — крикнул вслед сержант, — купаться по очереди. Один в воде, другой на берегу страхует. Ясно?

— Ясно! — крикнул Галик. — А почему?

— А бес его знает, что в этой черной воде! Почему она, к дьяволу, теплая?

— Я знаю! — крикнул Галик. — Там гейзер.

— Гейзер? — удивился сержант.

— Ну да, подземный горячий ключ.

— Неужели?

— На вулканических островах это сплошь и рядом. Я знаю, я читал.

«Ну и парни!», — подумал сержант, а вслух крикнул:

— Тогда тем более осторожно. Гейзер еще какой-то!

На шум голосов прибежал Валик и с ходу закричал:

— Я тоже хочу купаться. Так нечестно!

— Нет, — отрезал сержант. — Всех сразу отпустить не могу.

Прежде чем залезть в воду, ребята еще раз обошли дальнюю пещеру, но ничего особенного не обнаружили.

— Гляди-ка, — сказал Галик, наткнувшись в одном из углов на что-то ногой, — ветки какие-то.

— Ветки? Да это же хворост. — Арик нагнулся и пошевелил кучу сухих ветвей рукой. Ветки зашуршали как живые. — А вот и зола. Пепелище. Тут кто-то костер разводил.

— В глухой пещере? Костер?

— Не такая она, значит, глухая.

— Ну да. — Галик пристально следил за дымом своего факела. — Уходит вверх. Как это я раньше не замечал?

— Значит, там, наверху, есть трещины.

— Это понятно, — сказал Галик.

— Получается, что дым наших факелов курится над этой скалой. Со стороны кто-нибудь мог подумать, что проснулся маленький вулкан.

— Ну да, если бы только этот кто-нибудь здесь был.

— Но здесь никого нет, — заключил Арик.

Плескаться в черной горячей воде было блаженством. Ребята по очереди несколько раз ныряли, обшарили все дно, но ничего нового не нашли.

— Смотри, — кричал из воды Галик, — здесь вода заметно горячее.

Эхо усиливало его голос и одновременно дробило его, разнося под сводами в дальние закоулки.

«Чее, чее...», — отвечали закоулки.

— Похоже, что подводный гейзер бьет где-то тут.

«Ут, ут, ут...», — отвечало эхо.

— Возможно, — отвечал с каменного берега невозмутимый Арик, отжимая мокрые волосы.

«...ожно», — тихо повторило эхо.

Факелы их догорали, отчаянно чадя, и требовали новой заправки смолой. Пора было возвращаться. Натянув, по крестьянской привычке, одежду на мокрое тело, громко напевая, отправились они через шесть темных пещер в первую — единственную, в которую проникал сквозь вход естественный свет.

На входе в первую пещеру они замерли.

На фоне закатного солнца, проникающего через неровную арку входа, неподвижно стояли два высоких человека в незнакомой полувоенной форме с ружьями в руках. Ружья они держали на изготовку. Арик и Галик невольно проследили, куда направлены стволы. Сержант, Валик, Сэнди и Якоб Якоби сидели прямо на земле тесной кучкой и мрачно молчали.

— Руки вверх! — раздался гортанный голос с заметным акцентом.

Только сейчас Арик и Галик увидели еще двоих в такой же форме, направивших ружья прямо на них. Ребята медленно и нехотя, но все же подняли руки. Факелы их едва горели, отбрасывая тяжелый багровый отсвет. Один из направивших ружье подошел к появившимся парням, отнял у них факелы и ловко воткнул их в расселину между камням. Факелы продолжали чадить, но света уже почти не давали.

— Давай, давай, — подталкивал их человек с ружьем, — туда же, туда же.

Он подвел их к общей группе пленников и знаком приказал сесть. Арик и Галик опустились на каменистую землю. Днем сюда проникало солнце, и камень еще хранил тепло его лучей. Это был единственный приятный момент во всей ситуации.

— Они отняли у нас хрустальный шар, — шепнул Валик.

Арик и Галик не нашли, что сказать.

— Их была такая куча, — продолжал шептать Валик, словно оправдываясь, — так неожиданно... налетели... я хотел было... но не успел... просто чертова уйма... правда...

Арик и Галик пригляделись. У входа в пещеру маячили еше какие-то фигуры.

— Ну надо же, — сокрушенно бормотал сержант. — Старый я олух, чурбан беспросветный! Первый раз в жизни забыл про охранение. Не поставил ни одного часового. И кто? Я? Я не поставил!!! Пентюх! Тебе не в армии служить, тебе полы подметать... в самом завалящем трактире... Парашу выносить из лазарета... Осел!

— Не корите себя, сержант, — раздался звучный голос.

Арик и Галик подняли голову и увидели еще одного человека. Он сидел на камне в глубокой тени, заметить его сразу было трудно. Уверенный голос и головной убор, еле видный в полутьме, но смахивающий на берет с пышным пером, позволили догадаться, что перед ними командир воинов с ружьями.

— Что бы вы смогли сделать с двумя допотопными фузеями и тремя желторотыми юнцами под началом против двенадцати профессионалов, вооруженных ружьями новейшей системы? — Человек двинул рукой, и стало заметно, что в руке у него небольшая тонкая палка, не то трость, не то стек.

— Дубина ты стоеросовая, — продолжал бормотать сержант, не обращая внимания на слова командира захватчиков, — кретин безмозглый, остолоп забубённый, рядовым в роте у бездельника Роппо и то быть недостоин. Сержант нашелся! Командир вшивый! Вы видели, а? Тебе у кучи мусора с деревянным ружьем стоять... и то не заслужил!..

— А так, сержант, все у вас живы-здоровы, — продолжал человек в берете, помахивая стеком, — и хрустальный шарик ваш чудесный, к счастью, цел. Вам хорошо, и нам не обидно. Он нам очень нужен. А так... устроили бы вы бесполезную пальбу... кто бы вам сейчас раны перевязывал? И потом, сержант, умирать в этой дыре... стоит ли? Да и за что? За какой-то кусок стекла?

Кто-то из солдат зажег еще два факела. Стало светлее. Офицер в берете что-то шепнул двум солдатам, и те, взяв факелы, пошли в глубь пещеры.

— Что будет с моими парнями? С девушкой? — спросил вдруг сержант обычным твердым голосом.

Человек в берете неопределенно повел своей палкой, словно дирижер, который вдруг задумался, какую ноту он должен извлечь из оркестра.

— Не я решаю такие вопросы, сержант. Это зависит от моего начальства. А я солдат и выполняю приказы.

— И все же?

— Думаю, ничего страшного. Небольшая прогулка по морю. Тут недалеко, какая-то тысяча миль. Да нет, даже меньше. Но это не сразу. Сначала посидите в пещере. Отдохните. Расслабьтесь. Поразмышляйте о бренности этого мира. Полезно для здоровья. Разносолов не обещаю, но с голоду умереть не дадим. Мы сами на скудном пайке, сержант. Не обессудьте.

Вернулись солдаты. Доложили, что пещера длинная, и даже очень, состоит из ряда сообщающихся каменных мешков, глухих, темных и страшных, но второго выхода не имеет.

— Это хорошо, — кивнул офицер. — Легче сторожить. А теперь, — он встал, — попрошу всех задержанных пройти дальше.

— Не понял, — сказал сержант.

— Во вторую пещеру. Вот туда. — Офицер стеком указал на чернеющий проход. — Чего непонятного? — добавил он раздраженно.

— Но там же темно! — сказал Якоб Якоби.

— Темно? — Офицер поднял брови. — Хорошо, мы дадим вам два факела.

Солдаты принялись бесцеремонно подталкивать пленников, в результате чего они оказались в темном пространстве второй пещеры. В первой пещере, где было сухо и относительно светло, расположилась охрана. Офицер в берете был человеком обстоятельным и отрядил в охрану восемь человек. Четверо сидели с ружьями наготове, четверо отдыхали. Валик и Галик, выглянув из извилистого прохода, легко их пересчитали и доложили сержанту.

— Да, — сказал Подорога, — крепко охраняют, сволочи.

— А кто это такие? — негромко спросил Галик. — И чего им надо?

— Очевидно, им нужна хрустальная сфера, — ответил Якоб Якоби.

— Но они ее уже получили. А от нас им что нужно? Зачем нас здесь держать?

— Боюсь, что одной сферой их интересы не ограничиваются, — сказал Якоби. — Это довольно осведомленные люди, и они претендуют на большее. А мы в их глазах выглядим носителями серьезных тайн. Так мне кажется.

— Полагаете, что они рассчитывают с нашей помощью найти и подлинную Сферу? — спросил сержант.

— Я этого опасаюсь.

— Ну, это еще не факт, — сказал Галик.

— Хорошо бы! — тихо сказал Якоби.

— Не знаю, что это за люди, — сказал Арик, — и чего они от нас хотят, но сидеть рядом с ними у меня нет никакого желания.

— Что ты предлагаешь? — спросил Галик.

— Да все то же. Пошли купаться! А?

— Шутишь?

— Нисколько. Дело, конечно, не в купании. В дальней пещере больше простора и легче дышится. И от этих мерзавцев подальше. К тому же факелы наши скоро погаснут, а там мы запалим костерок. Помнишь кучу хвороста?

— Это верно, — оживился Галик.

— Там вода, — продолжал Арик, — там дырки в потолке, там свежий воздух. Может, и выход какой найдем?

— Выхода там, конечно, нет, — задумчиво сказал Галик. — А в остальном ты прав.

— Я — за, — сказал Валик.

— В смысле?

— В смысле — пошли купаться. Мне лично понравилось. И я готов плескаться там днем и ночью. А там вы с Ариком что-нибудь придумаете. Разве нет?

— А эти, — Галик кивнул на проход в первую пещеру, — не всполошатся?

— А чего им? — возразил Галик. — Они же знают, что там тупик.

— И то верно. Господин сержант! — Галик отыскал взглядом сержанта, который понуро сидел в стороне и, казалось, дремал.

— Да? — Сержант поднял голову.

— Есть идея — переместиться в дальнюю пещеру. Там больше места и вообще...

— Пошли, — коротко сказал сержант и тяжело поднялся.

В дальней пещере, в противоположной от теплого озерца стороне, они без труда нашли заготовленные невесть кем и невесть когда несколько десятков вязанок хвороста. Арик и Галик даже не догадывались, что его так много.

— Ты гляди-ка, — бодро сказал Галик, — на месяц хватит.

— Типун тебе на язык! — отозвался Арик. — Месяц здесь сидеть! Придумал!

— Ну, придумал это, положим, не я, — возмутился Галик.

— Да ладно вам! — примирительно сказал Якоб Якоби, доктор волшебных наук.

— А вы не можете наколдовать так, — Валик осторожно взял Якоба Якоби за рукав расползающегося балахона, — так, чтобы мы отсюда раз — и фьюить! Как вольные птички! Как мотыльки — через щели в потолке.

— Увы, мой друг, — ответил доктор волшебных наук, — это не в моих силах.

— А почему? — спросил Валик со всей наивностью.

— А потому, мой друг, что я больше теоретик волшебного дела, нежели практик. В университете нас все больше теории учили.

— Жаль, — сказал Валик.

— Мне тоже жаль, юноша. Но обстоятельства именно таковы.

Сержант взял из рук Галика факел. Первый огонь он развел осторожно, но когда убедился, что дым легко уходит через неведомые расселины вверх, запалил довольно жаркий костер. Сэнди, которую трясла лихорадка, подсела поближе к огню.

— Да это просто природный камин, — говорил Арик, ломая длинные хворостины и подбрасывая их в огонь.

Сучья начинали тут же весело трещать.

Еды у пленников почти не было, зато воды оказалось вдоволь.

Галик, вновь и вновь исследуя дальние края седьмого зала, почти скрытые тьмой, обнаружил в пяти шагах от теплого озера родник чистейшей холодной воды, который неслышно бил из стены и тут же уходил в какую-то глубокую трещину. Давно страдавшие от жажды пленники пили воду долго и с наслаждением.

— Тут есть помятый котелок, — сказал Валик. — Можно и кипяточек организовать. Вместо чая.

— И то дело! — отозвался Якоб Якоби.

— Ладно, перезимуем, — мрачно сказал сержант.