Ночная тишина вздрогнула и, разлетевшись на осколки, затаилась по темным углам. Звонкий хлопок донесся откуда-то издали, и Локси чуть улыбнулся.
      – Вот никогда бы не подумал… - пробормотал он.
      Да, никогда бы не подумал, что ему так приятно будет распознать тренированным слухом звуковой взрыв - пожалуй, единственное хоть сколько-нибудь действенное боевое заклинание, доступное целительницам. А кое-какие оттенки безошибочно указывали, что именно эльфийская лекарша и начала создавать шумовую завесу, дабы отвлечь часть сил и облегчить волшебнику проникновение вглубь дворца.
      Большое нелепое сооружение белого мрамора с позолотой, на взгляд Локси, больше похожее на гигантский перевернутый горшок, если чем и поражало кроме своей безвкусности, так это размерами. Разместить только на первом этаже полк тяжелой конницы вместе со вспомогательными отрядами, обозами и походными мастерскими гномов можно было не то, чтобы без труда, а и вовсе даже запросто.
      Сейчас волшебник, накрывшись заклинанием, парил под самым потолком недалеко от высоких входных ворот. Хоть он и был укрыт плащом невидимости, но пришлось спрятаться за выцвевшим знаменем, обшитым изгрызенными молью лисьими хвостами и нестерпимо - до чиха - пропитавшимся пылью. Дело в том, что бесцельно околачивающиеся внизу патрули оказались усилены колдуньями. Нет-нет, а снизу вспыхивали и проплывали огоньки Силы. Было ли это нормой или же на всякий случай введенной предосторожностью, Локси выяснить не мог.
      Да и не очень его это интересовало, по правде-то говоря. Ибо после того, как Жозефина в глубине бедняцкого квартала подала голос, следом грохнуло что-то еще. Да так, что обостренное специальным заклинанием зрение различило, как ощутимо вздрогнула земля.
      "Никак, здание обрушилось? Ну это уже не иначе, Борг расстарался, молодчина" - Локси заметил, как засуетились стражницы внизу.
      Они заняли свои позиции - у дверей, бойниц. Явно в полном согласии с заранее отрепетированным планом обороны. Только вот тонкость - проникший в середину залы волшебник теперь оказался у них за спинами. Ибо все головы и уши были повернуты в темноту, откуда доносились столь неприятные любому стражнику звуки. Впрочем, не совсем темноту - как разглядел со своей позиции Локси, пара-тройка домов в том районе уже занялись, так что над Левией поднималась заря. Но не утра, а грозного и неукротимого в такую сушь пожара.
      Спланировав к лестнице под прикрытием могучей опоры потолочной балки, Локси беспрепятственно проник в боковой коридор. Как и ожидалось, тут оказались ходы вниз. Пара напряженно вслушивающихся в шумиху стражниц не стали для него препятствием, и вот уже винтовая каменная лестница уводит его вглубь земли.
      Верхние этажи Локси уже не то, чтобы осмотрел… Облетев несколько раз дворец по кругу, удостоверился, что ни уютного аромата Невенор, ни снежно-холодной ауры Ахеллона здесь нет. На верхней пристройке работать пришлось ювелирно - взметнувшиеся навстречу колюче-настороженные заклинания едва не схватили его. Здесь обреталась сама царица, судя по знакомому сладковато-приторному привкусу черной магии. Да, приходилось уже Локси иметь дело с подобными неприятными делами, приходилось. Один раз некроманта приказали живьем взять, было дело. Да и орочьи шаманы не делают различия в методах добывания Силы. И безоглядно пользуются такими способами, что все остальные расы убивают тех при малейшей возможности…
      А тигров в дворцовом зоопарке волшебник посетил по пути сюда. Печально, конечно, но он разглядел почти посреди широкой вольеры блестящий браслет, самолично сплетенный Боргом из серебряной проволоки и подаренный Шныряющей. Жаль… никому не пожелаешь такой смерти, а воину в особенности.
      Рискнув положиться на сонную расслабленность больших полосатых кошек, наплевательски относящихся к большинству не очень сильных магических маскировок, Локси нырнул в вольер. И теперь в его внутреннем кармане покоилась помятая витая безделушка - вся обагренная едва засохшей кровью и со следами немаленького размера зубов…
      Лестница закончилась площадкой в выложенной грубо тесаным серым камнем полукруглой комнате. Судя по внутренним ощущениям, было еще не очень глубоко. Да и по виду - обычный дворцовый подвал. Впору для винных погребов или тюрьмы. Несколько факелов в железных держаках на стенах, три двери в разные стороны, несколько полусонных стражниц, и хвала богам, без проблесков Силы.
      А еще холод. Стылый, сырой и мерзкий холод, так разительно отличающийся от бодрящего зимнего морозца. Однажды Локси довелось провести в подобном подвальчике целый месяц дежурств, когда пришлось охранять кое-какие ценные артефакты, пока Совет Магов не употребит те в дело. Так вот, после теплоты летней ночи волшебник почувствовал, что еще немного - и он стуком зубов попросту выдаст себя. С завистью посмотрев на добротные шерстяные накидки воительниц, он прикинул - в какую же сторону начать поиски?
      В самом деле, не стоит же среди ночи ломиться в спальню к царице и домогаться - ваше величество, а куда это вы задевали моих друзей? Очень даже может быть, что и удастся взять чернокнижницу за бело горлышко. Только в это время какие-нибудь послушные ее заранее отданному приказу девицы запросто могут отхватить взятой в заложницы Невенор что-нибудь совсем не лишнее…
      Совсем некстати Локси вспомнил и уютные прелести Бин, и бесстыжий крик задыхающейся от страсти эльфийки. На краткий миг ему стало не по себе - запутался ты малость, мастер волшебник!
      И все же, встряхнув головой, он отогнал на время сладкие воспоминания. Как бы то ни было, а своих женщин надо защищать. Если придется, то и ценой жизни. Ах, как же хочется разнести тут все - знать бы только наверняка, что эльфийки здесь нет!
      Кулак упавшего сверху Локси в ускоренном темпе пришел в соприкосновение с макушками изукрашенных узорами девиц, обеспечив их беспамятством по крайней мере на некоторое время. Затем он добавил сверху сонным заклинанием, любопытный способ применения коего подсмотрел в свое время у Анитэль. Дело в том, что методы лечения особо сильных ранений отнюдь не отличаются безболезненностью. Посему при лучшей эльфийской целительнице обреталась девица с особой, обшитой войлоком дубинкой. Волшебник сам был свидетелем, как та по знаку Анитэль зашла сзади и аккуратно приложила по темечку остроухому воину, рука которого буквально болталась на лоскуте кожи, будучи почти отгрызенной тварями Хаоса. Целительница сразу же обволокла бледного от нестерпимой боли эльфа сонными чарами, а затем еще чем-то пока труднопонятным.
      Но тем не менее, снабдив пациента беспамятством и обезбаливающим, Анитэль принялась врачевать того. Да так лихо, что подглядывающий из-за кустов Локси предпочел втихомолку ретироваться, ощущая от этой магии неприятное брожение в животе и подкатывающие к горлу остатки завтрака. Однако через день он видел мельком того эльфа - и что характерно, на ногах и с обеими руками…
      Позаимствовав у самой плечистой девахи изукрашенную красно-черными узорами теплую накидку, волшебник в темном месте сложил аккуратным штабелем всех четырех воительниц.
      – Не замерзнут, - решил он, и принялся за крайнюю дверь.
      Слева направо, как и учили в разведке. Может, и не сразу повезет, зато ничего не пропустишь.
      Левая дверь привела в погреб. Обычный погреб, если вы понимаете, что имеется в виду. Полетав немного под сводами, Локси не нашел ничего интересного в рядах окороков и колбас. За бочками с соленьями тоже не обнаружилось ничего примечательного, равно как и в винном отделении, а посему волшебник не без досады проткнул дырку в понравившемся ему дубовом, почерневшем от времени бочонке. А затем вволю освежился белым, терпким и чуть с кислинкой вином.
      – Хм, а ничего. Хоть и не наше, сортов Тарнайской лозы, и даже не эльфийское, - подобрев немного и согревшись, он устремился наверх.
      Здесь все пока оставалось по-прежнему. Дверь в подвалы со съестным Локси оставил приоткрытой - дабы если кто и обнаружил непорядок, то сразу же полез бы за ответами на свои вопросы именно сюда. А уж особое, сторожевое заклятье и слегка подрубленная лестница в продуктовый погреб обеспечат оттуда такой тарарам, что мало не покажется.
      Средняя дверь оказалась запертой. Замок был напрочь неизвестной конструкции и впридачу с непонятным заклинанием. Прищурившись, Локси некоторое время разбирался в подробностях, а потом только весело усмехнулся - это можно было сделать куда проще и эффективнее. Все-таки централизованное изучение и освоение магии имеет свои преимущества!
      Окованная железом дверь не стала препятствием. Вынув шпагу со стекающей с эфеса на клинок вишневой ветвью, волшебник попросту тихонько перерезал в пару взмахов кованые завесы и петли, оставив саму дверь в неприкосновенности. Ну-ка, раз-два! И вот неуклюжее изделие уже попросту вынуто из рамы и прислонено к каменной стене чуть в сторонке.
      Здесь оказался темный, пыльный коридор с застоялым воздухом и неким ароматом забвенья. Поймав себя на ощущении, что ему ну вот не хочется лететь дальше, ибо там нет ничего ни живого, ни хорошего, ни вообще интересного, Локси пересилил себя и всмотрелся. Так-так…
      Воздействующие на сознание заклятья хоть и не принадлежали к числу особо уж экзотических для самого волшебника, но в то же время не относились к доступным ему. Школа магии, понимаете ли, не та. Вот с энергиями работать - это всегда пожалуйста!
      Отступив чуть назад, он чуть переделал и уплотнил ауру, соорудив заклинаниями подобие Зеркального Щита вокруг себя. Всего лишь подобие, ибо полный вариант мог на некоторое время отсечь своего носителя от всего. То бишь, сделать хоть и невосприимчивым абсолютно, но в то же время слепым и глухим ко всему. Поскольку такое Локси ни устраивало, ни являлось легко исполнимым, то он применил лишь часть формулы, в свое время трудолюбиво вдолбленной в него… как же звали того декана с факультета Пси?
      Так и не вспомнив ввиду спешки старину Зигмунда, молодой волшебник критически осмотрел результат мысленным взором и на пробу пролетел немного вперед. Где-то Зеркало явно протекало, ибо спину неприятно защекотал холодный ручеек озноба, но в общем было вполне терпимо. Пристально обследовав коридор на предмет источника столь зловредной магии, Локси мысленно присвистнул и поздравил себя с находкой.
      Ибо отпугивающего заклинания как такового не было - стены и потолок были сплошь облицованы меленькой каменной плиткой наподобие мозаики. И вот именно эти-то крохотные осколки и образовывали столь давящую на психику ауру. Хм, интересно, где и как добывают такое диво? А в особенности, какие же муки претерпевали мастерицы, оснащая подземное сооружение эдакой защитой?
      – Занятно, - пробормотал Локси, кончиком шпаги выковыривая из потолка несколько плиток на сувениры. - Вот обрадуется старикашка Архимаг - его любимая теория о природной пси-невосприимчивости неодушевленных предметов оказалась мыльным пузырем…
      Поэкспериментировав немного, волшебник обнаружил, что добытые образцы можно сложить на манер бутерброда навстречу друг другу. И при этом их неприятное воздействие почти взаимоуничтожалось. Замотав на всякий случай получившийся пакет носовым платком, дабы каменным плиткам не вздумалось перевернуться и устроить ему нехороший сюрприз, Локси засунул их в очередной из своих карманов и беззаботно направился далее. Мимоходом он задумался - а как же тут проходят те, для кого этот коридор предназначен?
      Спустившись пониже, он самым пристальным образом исследовал каменный пол. Рискнул даже зажечь магический светильник, заливший каждую трещинку и пылинку ярким, беспощадным светом.
      М-да… а ведь совсем не так давно туда и обратно проходила целая толпа! Что ж - значит, и ему тоже надобно полюбопытствовать, чем же были озабочены эти дамочки.
      Коридор закончился обыкновенной дубовой дверью, и на удивление самого Локси, замка на ней не обнаружилось. Зато обнаружилось такое изобилие охранных знаков и заклинаний, что в другое время он попросту посмеялся бы. Но улыбка волшебника разом увяла, едва он сообразил, что почти все заклинания мало того, что охраняют дверь не от вторжения снаружи, а от воздействия изнутри, но и в массе своей предназначены для отпугивания всяческого рода нечисти. Сиречь упырей, гхоллов, привидений и прочих созданий, столь ненавистных для живых и живущих.
      Это молодому волшебнику не понравилось. Совсем не понравилось. А посему он вновь озаботился оружием в руке и приведением в готовность кое-чего особо мощного из своего небедного магического арсенала. И лишь потом осторожно, по волоску приотворив дверь, запустил в щелочку исследующее заклинание.
      Ах-х! - с неслышным шипением его магический посланец тут же вылетел обратно. Словно мышь, завидевшая готового к прыжку кота.
      Все каноны ремесла разведчика требовали, чтобы человек не пер на рожон, а поискал обходной путь или на крайний случай другой способ. Но Локси уже все решил для себя - ибо он ощутил за приоткрытой дверью слабый запах, еле воспринимаемый самым уголком жадно распахнутой для восприятия ауры.
      Вернее, даже не запах и не ощущение. Легчайшее дуновение смерти. И что-то в этом было знакомое…
      Призадумавшись, волшебник невесело усмехнулся. Точно - именно так воспринимаются после своего ухода на ту сторону жизни эльфы. Причем Локси мог бы поклясться, что вот этот морозный оттенок принадлежал еще не так давно Ахеллону. А вот этот чуть поющий ветерок - Невенор.
      И он решительно распахнул дверь.
      Они пришли с полуденного восхода - суровые, покрытые изморозью солдаты. Их длинные, белые, словно навсегда седые волосы развевались на морозном ветру, бледные уста под увенчанными рогами шлемами были плотно сжаты. А глаза… серыми глазами на жителей горной деревни смотрела сама смерть. Ибо пришельцы молча и равнодушно убивали всех подряд. Словно сам Неулыбчивый Жнец деловито и мерно косил густую траву - так один за одним погибали воины и пастухи, женщины и дети. Ничто не могло остановить пришлецов. И не остановило.
      Обычно, если один лорд нападает на владения другого, в этом есть хоть какой-то смысл. Угнать скот и людей, отобрать нехитрое имущество, покуражиться над девицами. Если уж очень лютует предводитель, то выгнанные в поле крестьяне с болью смотрят, как пылают их дома и постройки. Но никогда, вы слышите - никогда не носящих оружие не убивают просто так. Да, случается изредка, что в пылу битвы пришибают насмерть особо рьяно защищающего свое добро пейзана. Но лорд в таком случае строго спрашивает с нерадивого солдата - ибо крестьяне это имущество, и очень ценное имущество. А имущество господина неприкасаемо.
      Здесь же творилось совсем иное. Копья и арбалетные болты оказались бессильны перед закованными в заиндевелую броню неведомыми солдатами. Нет, защищающиеся не оказались вовсе уж неумехами - их оружие много раз поражало непокрытую доспехами плоть. Однако ни единого стона не раздалось из уст пришельцев, и даже ни единой капли крови не вытекло из ран в белоснежных телах. А если кому-то выпадало прикоснуться к руке нападающих, то в предсмертном вопле несчастного сквозило понимание - отчего на тех выступил иней.
      Ибо войско живых мертвецов было нечеловечески, просто адски холодным.
      Наконец, когда в деревне не осталось в живых никого из людей, солдаты остановились. То ли оглядевшись, то ли принюхавшись - а от жаждущих живой плоти невозможно спрятаться - они стали стаскивать тела на деревенскую площадь. Не стеная от полученных ран, не возмущаясь от грязной и не совсем солдатской работы, они деловитыми муравьями прочесывали все и вся.
      И лишь когда груда изувеченных, еще парящих свежей кровью трупов возвысилась едва ли не вровень с немалым домом сельского старосты, морозные воины построились в две идеально ровные шеренги.
      По грязной, немощеной сельской улице в деревню на белоснежном жеребце въехала предводительница. Молодая, в самом расцвете красоты, с чудно блистающими голубыми глазами. Стройная, но не хрупкая; с привлекающими взгляд выпуклостями и впадинами в нужных местах.. Струился за ней и над ней теплый воздух, пьянил аромат живого женского тела - но в серых глазах мертвецов лишь разгорался темный огонь мрачного одобрения.
      Длинные черные волосы молчаливой повелительницы шевелились на ветерке, а ее хрупкая, неземная, прямо-таки демоническая красота так красиво оттенялась суровой неулыбчивостью стальных шеренг, что небеса в ужасе загораживались тучами от этого зрелища.
      По мере продвижения к центру деревни меж двух рядов застывших истуканами воинов нарастало странное, электризующее воздух впечатление. Солдаты, коих миновала молча едущая всадница, один за одним снимали исцарапанные, мохнатящиеся инеем шлемы - и оказывались женщинами. Со снежным блеском длинных, свободно вьющихся на ветру волос и одинаково пустым выражением безмятежных до невыразительности лиц. А их серые глаза с непонятной тоской провожали взглядами свою госпожу.
      Доехав до центра площади, до места чудовищной гекатомбы, красотка на коне только сейчас соизволила опустить на землю свой задумчивый взгляд. Он скользнул по груде искалеченных тел, по застывшим в предсмертных муках искаженным ликам. По лежащей скраю девчушке, что так и не выпустила из ручонок грубо сделанную тряпичную куклу. По темно-красному ручейку, что несмело пробивался через мягкую деревенскую пыль. И обезумевший вой собаки где-то за крайними домами ласкал ее слух - ибо на ярко-алые, очаровательно чуть припухлые, созданные казалось бы для любви губы скользнула легкая улыбка.
      Не удовольствия от сего зрелища, нет-нет! Это более похоже было на на ту полуусмешку, с коей мы садимся отобедать, да с хорошим при этом аппетитом…
      Пронзительный, режущий своей высотой визг - и вместо красивой женщины на груду тел из седла прыгает уже разъяренная фурия, подобие не человека, но воплощенного ужаса. Куда только и девались милые, ласкающие взор черты?
      Демоническая помесь обезьяны и гиены, демона и собаки. Такое зрелище предстало бы тому случайному наблюдателю, если бы разум его к этому времени еще не помутился от отвратительности этого видения. Ибо чудовище принялось терзать еще теплые трупы, разрывая тела зубами и длинными острыми когтями. И доселе еле слышный кисловато-сладкий запах крови ударил во все стороны отвратительной волной.
      Не сказать, что делало оно это с охотой, но по мере поедания вокруг этого места расползалось незримое пятно. Сначала блекли краски, увядали цвета. Затем мерк дневной свет, сменяясь тусклым свинцовым отблеском никогда не виданного чужого мира. Все шире и шире расползалось отвратительное поле разложения и тлена.
      Раны на неподвижно стоящих снежноволосых воительницах заживали прямо на глазах. И даже непонятно как стоящая скраю - ладно, спортивно скроенная, почти разрубленная пополам отчаянным ударом топора дровосека девица распрямилась, явив миру чудесным образом исцеленное тело и неповрежденную, блистающую алмазным инем броню.
      И когда демон на груде поверженных тел насытился, он завыл, задрав к застывшим в немом ужасе небесам оскаленную, окровавленную морду. Громко, тоскливо и безнадежно раскатился этот вой, погасив окончательно свет разума над этой уставшей, истерзанной землей…

      Локси отшатнулся. Видение лоскутами, словно нехотя, улетало прочь, но все тело молодого волшебника напоследок еще передернулось от отвращения.
      – Занятными игрушками пробавляется царица ваша… - заметил он двум шеренгам застывших истуканами морозных воительниц, что стояли по обеим сторонам длинной подземной комнаты.
      Те даже не пошевелились - либо не слышали его, либо попросту не получили никакого приказа. Но внимание Локси уже было приковано к стоящей крайней в ряду стройной воительнице, чем-то неуловимым притягивающей взор. Нахмурившись, он подлетел поближе и пристально осмотрел ее бесстрастное лицо.
      И хриплый вопль ужаса растекся по подземной камере - ибо знакомые черты лица, чуть заостренные ушки и еще не угасший золотисто-зеленый оттенок в серых глазах едва не разорвали его сердце…
      Серый туман неслышными пластами обрывался и падал в бездонную пропасть, оставляя на острых валунах обрыва капли влаги. Словно сам камень источал слезы по всем горестям и несправедливостям, творящимся в подлунном мире. А навстречу, из невидимой глазу и непостижимой разумом раскаленной бездны поднимались жадные огненные щупальца. Призрачные, невидимые, но от этого только более опасные. Они шарили по краю земли в тщетной попытке нащупать нечто нужное им. Бестолково суетились на голом, оставленном жизнью камне - и все же не прекращали своих поисков. И длилось это длинную череду веков.
      Но вот наконец неутомимые натолкнулись на нечто. Метнулись жадно и цепко, привычно сворачивая петли вокруг добычи - и тут же отпрянули разочарованно, ибо найденное оказалось им явно не по вкусу.
      Человек, сидящий на краю обрыва, пошевелился и поднял голову. Был он еще молод, пригож собой - и все же суровой складкой были стиснуты его губы. Зато с истрепанного черного плаща неслышно ревел могучий медведь - и любой знающий устрашился бы этого рева.
      Ибо молодой человек вел неспешный разговор… нет-нет, не с обитателем - с повелителем раскинувшейся перед ним огненной бездны. Неспешно выстраивались в предложения аргументы и тезисы, неторопливо вилась нить неслышной беседы. И неизвестно, сколько так продолжалось и о чем шла речь, но после долгой паузы человек тяжело пошатываясь, словно пьяный или смертельно раненный, встал на ноги. И уронил в обрывающуюся в неведомые глубины пропасть слова:
      – Жаль, очень жаль, бог огня!
      Косо наклонный подземный ход в конце концов вывел наверх. В самый обычный подвал обычного, как мысленно отметил задумавшийся Локси, дома. Судя по всему, выход из дворца был проделан по повелению еще прежних цариц. Хотя ныне он уже и находился в пределах разросшегося с тех пор города, но охранялся неусыпно и незаметно для обывателей.
      Слоняющиеся без дела якобы жительницы дома не стали препятствием для боевого мага. Изничтожать их он не стал - всего лишь отвлек внимание и проскользнул мимо, вновь воспользовавшись привычными невидимостью и заглушкой звуков.
      Оказалось, наверху уже давно утро. Но заварушка в той стороне, куда отправилась парочка в сопровождении более похожего на девчонку плаксивого Тигги, и не думала стихать. Напротив, она охватила едва не всю полночную половину города, широко разлившись по сторонам и несомненно имея своей причиной что-то еще. А посему волшебнику пришлось принять обычный, видимый облик и за разъяснениями обратиться к пробегающей рысцой группе воительниц.
      Вид молодого человека в потрепанной и покрытой пылью одежде не привлек бы внимание тех. Но в левой руке Локси придерживал блистающий свежей желтизной череп, что он нашел в груде мусора глубоко под землей. Эх, ведь еще совсем недавно это был живой и здоровый Ахеллон…
      А в правой руке у волшебника мягко светилась волшебным сиянием шпага такой красы, что воительницы поневоле задумались - что же это за обладатель такого оружия?
      – Клан Крыс взбунтовался. Их поддержали Волки и Орлы, - нехотя ответствовала их предводительница, неулыбчивая женщина с суровым выражением на испещеренной цветными рисунками физиономии.
      Призадумавшись, Локси не мог бы сказать, что Крысы, Орлы и Волки так уж неправы - с той тварью, что заняла место доигравшейся в свои темные игры царицы, биться нужно насмерть. Примерно в таком духе он и высказался обступившим его воительницам.
      Против ожидания, те восприняли его слова серьезно. Хоть они и присягали на верность царствующему дому Тигров, но известие о том, что вместо блистательной царицы на троне нынче восседает могучий демон, только укрепило их давние подозрения.
      – Оповестите всех - пусть сдаются на милость наступающих, - резюмировал волшебник и пошел своей дорогой - туда, где перед его мысленным взором блистала Утренняя Звезда гнома.
      Дым пожарищ застил солнце. Словно вместе с дымом саму боль исторгал из себя горящий город. И лишь царский дворец по прежнему возвышался блестящей побрякушкой, надменно глядя на бушующие у его подножия страсти никчемных людишек.
      На крыше одного из немногих пока уцелевших зданий стояла небольшая группа совсем неуместных тут - но отнюдь не праздных зевак. Гном хмуро вертел в руках мятый витой браслет, даже сквозь запекшуюся кровь сверкающий блеском серебра. Эльфийка задумчиво поглаживала в ладонях укоризненно глядящий пустыми глазницами череп и смотрела куда-то вглубь себя - в такие глубины, что не доступны были прочим смертным.
      Предводительница Крыс пошевелилась.
      – Я не верю, что вы сможете одолеть демоницу - если мастер Локси не ошибся и вместо царицы клана Тигров на троне восседает нечто.
      Борг дернул щекой и нехотя отозвался.
      – Я сам займусь этой тварью. Приходилось уже сталкиваться с подобным - восемнадцать лет тому наши рудокопы что-то напутали и прокопались туда, куда не след… Только уж звыняйте - дворец надо бы обрушить вместе со всеми подвалами.
      – Чтобы похоронить всю имеющуюся там мерзость? - кивнула царица. - Да, пожалуй… А что дальше?
      Стоящий чуть в стороне Локси, закутавшийся в свой рваный плащ и доселе так и не выпустивший из руки шпагу, повернулся в ее сторону и посмотрел прямо в ее бесстрастные глаза.
      – Вообще-то, во дворце правительницы более подобало бы жить крысам, а не тиграм.
      Намек был более чем прозрачен, но та все еще в сомнении покачала головой. И тут подала голос эльфийская целительница.
      – Народ эльфов одобрит и поддержит любые меры, направленные против порождений Тьмы.
      Борг воинственно задрал куцую бороду.
      – Гномы тоже никогда задних не пасли, если речь шла о драке со слугами Падшего! Наш Совет Старейшин всегда был последователен и беспощаден в таких делах.
      Локси мрачно усмехнулся. Его мысли были далеко отсюда. Хоть он и обрушил подземный коридор, ведущий из дворца в комнату с морозными воинами - еще не мертвыми, но уже и не живыми - но сердце его было не на месте от беспокойства. И все же он тоже добавил свое слово.
      – Как дворянин и полномочный посланник короля Невира двенадцатого, я заявляю о своей поддержке. Причем не только словом, но и делом…
      Гном светился мягкими переливами розового и голубого света - такими защитными заклинаниями напичкали его бледная маленькая Жозефина и хмурый Локси. И все же главная надежда была на секретное оружие - утреннюю звезду, несущую на себе отпечаток сущности поверженного бога.
      – Моргенштерн, - скупо обронил Борг, когда уже на подходе к воротам дворца волшебник спросил его - дал ли воин имя своему оружию.
      Что ж, такое название, данное на тайном языке гномов, было ничем не хуже остальных. По-гномьи лаконично и до скуки точно.
      Наверное, эта парочка удивляла присматривающихся из бойниц и окон воительниц царской гвардии - но пришла та отнюдь не на переговоры. Кто хотел сдаться, те уже сдались. А оставшиеся укрылись в окруженном дворце. И следовало выжечь это гнездо заразы со всем тщанием, а посему маскироваться нужды больше не было.
      Поэтому Борг просто высадил высокие и массивные, окованные железом створки одним ударом оружия. Не дожидаясь, пока обгорелые обломки и перекрученные полосы железа разлетятся по углам, Локси принялся поливать вокруг огнем и молниями. Не то, чтобы бил по целям - скорее наоборот, работал по площадям.
      Тактика выжженной земли во всей ее неприглядности. Пленных не брать, все что можно уничтожить, должно быть уничтожено. В общем, кто не спрятался, я не виноват…
      И все же сопротивление защитниц дворца было сломлено сразу же. Перед объединенной мощью стали и магии спасовали и заклинания, и многочисленные ловушки, подстерегавшие неосторожных или нежелательных посетителей. Ни стремительные, словно укус кобры, атаки воительниц, ни арбалетные залпы не остановили разгулявшуюся парочку. Те запросто выносили любые самые прочные и заговоренные двери, а если им надо было, то и шли напрямик, оставляя рваные разломы в сложенных из могучих глыб стенах. И шли целеустремленно - поднимаясь к покоям царицы цариц.
      Разбегающихся не преследовали. Но за попытки ударить в спину карали нещадно - и после нескольких уроков всякое сопротивление прекратилось. Угрюмые и грязные, воительницы просто следовали по сторонам, мрачно поглядывая на грозную парочку, оказавшуюся отнюдь не слабого, по их представлениям, пола…
      Золоченая дверь с красиво и искусно вырезанными тиграми вылетела грудой дымящихся щепок, и гном первым шагнул в проем. Зал, где на троне восседала ослепительно красивая черноволосая женщина, поражал своим мрачным великолепием. Выдержанный в черных и красных тонах, с тем присущим только женщинам вкусом к мелочам, в другое время он мог бы даже и вызвать восхищение. Потолок изображал южную ночь в ее исступленном великолепии - со звездами, пролетающими длиннохвостыми кометами и серебристыми крылатыми лошадьми. А стены покрывала тончайшей работы мозаика, где невиданные звери и птицы резвились меж диковинных деревьев и цветов.