Света в окнах не было. Не видно и припаркованной машины. Никаких следов Терри Джилман. Ладно, возможно, у меня слегка крыша поехала. И еще, если честно, шоколадки были лишь предлогом припереться сюда. Я набрала его номер по сотовому, но ответа не получила.
      Жалко, что я не научилась взламывать замки. Я бы могла войти и выспаться в постели Джо. Совсем как Белоснежка.
      Я включила передачу и медленно поехала вдоль квартала. Я уже не чувствовала себя усталой. Какого черта, подумала я, раз я уже в машине и мне нечего делать, то почему бы не проверить, как там Ганнибал?
      Я выехала из района, где жил Джо, и направилась к реке. Съехала на шоссе и через несколько минут оказалась около дома Ганнибала, Сплошная тьма. Здесь тоже не светилось ни одно окно. Я остановилась в квартале от дома, прямо за углом, и вернулась пешком. Встала прямо напротив и уставилась на окна. Я действительно увидела слабый свет в одном из окон или мне показалось? Я подошла ближе, через лужайку, прямо к кустам, окружавшим дом. Точно, откуда-то из глубины проникает слабый свет. Возможно, ночник. Трудно сказать, где находится источник этого света.
      Я выскочила снова на дорожку и быстро прошла до велосипедной тропы, где я немного помедлила, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. Затем осторожно направилась к двору Ганнибала. Взобралась на дерево и уставилась на окна. Все шторы задернуты. И все же откуда-то снизу проникает свет. Я уже было решила, что не стоит обращать внимания на этот свет, как он вдруг погас.
      Сердце мое слегка ускорило темп, поскольку мне совсем не хотелось, чтобы в меня еще раз стреляли. По сути, я это плохо придумала – залезть на дерево. Наверное, лучше было бы наблюдать с безопасного расстояния... например, из Джорджии. Я тихонько спустилась на землю и уже собралась бесшумно удалиться, как услышала лязг замка. Либо кто-то запирал дверь на ночь, либо открывал ее, чтобы выйти и пристрелить меня. Этот звук заставил меня двигаться проворнее.
      Я уже почти добралась до улицы, как услышала скрип открываемой калитки. Я прижалась к забору, где потемнее, затаила дыхание и не сводила глаз с велосипедной тропы. Показалась одинокая фигура. Человек закрыл калитку. Помедлил и посмотрел прямо на меня. Я была уверена, что он вышел со двора Ганнибала. И еще я понимала, что он не может меня видеть. Я находилась довольно далеко, его почти не было видно в темноте, всего лишь силуэт. Он повернулся и направился в противоположную от меня сторону. Прошел мимо освещенного окна и стал на мгновение виден. Это был определенно Рейнджер. Я уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но он исчез, растворился в темноте. Как привидение.
      Я выбежала на дорогу и прислушалась, надеясь расслышать шаги. Где-то недалеко заработал двигатель машины. Черная «Субару» миновала перекресток, и снова воцарилась тишина. Я стала сомневаться, не схожу ли я с ума. Или все это мне привиделось от недосыпа? Вернулась к машине в самом дурном расположении духа и поехала домой.
      Бабушка все храпела, как дровосек, когда я скинула сумку на стул в кухне. Поздоровавшись с Рексом, я поплелась к дивану, рухнула на него, даже не снимая туфель, и натянула на голову одеяло.
      Когда я снова открыла глаза, у журнального столика сидели Лунатик и Даг и смотрели на меня.
      – Bay! – воскликнула я. – Какого черта?
      – Слушай, дружок, – начал Лунатик, – надеюсь, мы тебя не напугали?
      – Что вы тут делаете? – взвизгнула я.
      – Этот парнишка, который раньше был дилером, ему надо с кем-то поговорить. Он вроде как совсем запутался. Понимаешь, сегодня он удачливый бизнесмен, а потом – раз, и все его будущее пошло в помойку. Это несправедливо, дружок, ты не находишь?
      – Это несправедливо, – подтвердил Даг.
      – Вот мы и подумали, нет ли у тебя каких мыслей насчет его будущей работы, – продолжил Лунатик. – У тебя ведь такая хорошая работа. Вы с ним очень похожи, оба такие предприимчивые.
      – Не то чтобы у меня не было предложений, – вставил Даг.
      – Все так, – сказал Лунатик. – На Дага большой спрос в торговле лекарствами. Там всегда полно работы для энергичных молодых людей, в этой фармацевтике. Ты меня понимаешь?
      – На что это ты намекаешь?
      – Думаю, ты правильно меня поняла, – сказал Лунатик.
      Как будто у Дага мало неприятностей. Продавать краденые лекарства – это одно, а торговать наркотиками – совсем, совсем другое.
      – Мне кажется, фармацевтика – плохая идея, – заметила я. – Может отрицательно сказаться на продолжительности твоей жизни.
      Даг покорно кивнул:
      – Именно так я и думаю. И теперь, когда Гомер исчез со сцены, станет еще труднее.
      – Стыд и позор насчет Гомера, – вдруг заявил Лунатик. – Он был славным парнем. Вот уж настоящий бизнесмен.
      – Гомер? – спросила я изумленно.
      – Гомер Рамос. Мы с Гомером были вот так, – сказал Лунатик, поднимая вверх два прижатых друг к другу пальца. – Мы были большими друзьями, дружок.
      – Не хочешь ли ты сказать, что Гомер Рамос был связан с торговлей наркотиками?
      – Ну, разумеется, – подтвердил Лунатик. – Как и все остальные.
      – Откуда ты знаешь Гомера Рамоса?
      – Я прям-таки физически его не знаю. То была некая космическая связь. Ну, понимаешь, он – большой воротила, а я потребитель. Жутко ему не повезло, что головку провентилировали. Как раз когда он приобрел тот дорогой ковер.
      – Ковер?
      – Я на той неделе забрел в «Ковры ручной работы», подумывал, не купить ли мне стоящий ковер. И знаешь, как бывает: сначала все ковры кажутся тебе великолепными, но смотришь на них, смотришь, и вдруг понимаешь, что все они одинаковые. А дальше, пока ты это поймешь, ты вроде как в гипнозе оказываешься. А дальше, глядь, уже на полу лежишь и остываешь. Ну, вот я и лежу на полу и слышу, заходит Гомер. Зашел в заднюю комнату, взял ковер и ушел. А этот ковровый парень, ты знаешь, владелец, так они с Гомером говорили, что коврик тот стоит миллион долларов и что Гомер должен быть осторожен. Во дают, правда?
      Ковер за миллион долларов! Артуро Столле отдал Гомеру ковер ценой в миллион долларов как раз перед тем, как его убили. А теперь Столле разыскивает Рейнджера, который последним видел Гомера живым... кроме, разумеется, того, кто его прикончил. И еще Столле считает, что у Рейнджера есть кое-что, принадлежащее ему. Неужели все дело в ковре? Трудно поверить. Что же это за ковер?
      – Я почти уверен, что это не была, ну, знаешь, галлюцинация, – добавил Лунатик.
      – Довольно странная галлюцинация, – согласилась я.
      – Не такая странная, как тогда, когда мне показалось, что я превратился в огромный пузырь из жевательной резинки. Вот это было страшно, дружок. У меня были такие маленькие ножки и ручки, а все остальное – жвачка. У меня даже лица не было. И был я вроде как весь изжеван. – Лунатик непроизвольно вздрогнул. – Тогда я неудачно оттянулся, дружок.
      Открылась входная дверь, и появился Морелли. Он взглянул на Дага и Лунатика, потом на часы и поднял брови.
      – Эй, привет, – сказал Лунатик. – Давненько не виделись. Как делишки, дружок?
      – Не жалуюсь, – ответил Морелли.
      Даг, который не был так обдолбан, как Лунатик, вскочил при виде Морелли и нечаянно наступил на Боба. Боб от неожиданности залаял, схватил зубами штанину Дага и вырвал клок.
      Бабушка открыла дверь спальни и выглянула.
      – Что происходит? – спросила она. – Я что-то пропустила?
      Даг переминался с ноги на ногу, готовый ринуться к двери при первой возможности. Он не чувствовал себя уютно в присутствии полицейского из отдела нравов. У него явно не хватало способностей, чтобы стать удачливым преступником.
      Морелли поднял руки, демонстрируя, что он сдается.
      – Все, я отступаю, – сказал он. Небрежно поцеловал меня в губы и направился к двери.
      – Подожди, – попросила я. – Мне надо с тобой поговорить. – Я выразительно взглянула на Лунатика. – Наедине.
      – Ладно, – сказал Лунатик, – без проблем. Мы благодарны за совет мудрой женщины по поводу лекарств. Мы с Дагом поищем для него работу в других областях.
      – Я пошла спать, – заявила бабушка, когда они ушли. – Ничего интересного. Мне куда больше понравилось, когда ты вчерашней ночью лежала на полу с охотником за сбежавшими преступниками.
      Морелли одарил меня испепеляющим взглядом.
      – Это длинная история, – сказала я.
      – Не сомневаюсь.
      – Ты же не хочешь выслушать эту скучную историю прямо сейчас? – спросила я.
      – Мне думается, она может быть занимательной. Это он разделался с твоей дверной цепочкой?
      – Нет, это Моррис Мансон.
      – Веселенькая у тебя была ночка, как я вижу.
      Я вздохнула и снова улеглась на диван.
      Морелли сел в кресло напротив.
      – Ну?
      – Ты что-нибудь про ковры знаешь?
      – Знаю, что их стелют на пол.
      Я пересказала ему то, что говорил Лунатик про ковер ценой в миллион долларов.
      – Возможно, миллион стоил вовсе не ковер, – заметил Морелли. – Возможно, внутри него что-то находилось.
      – Например?
      Морелли молча смотрел на меня.
      Я подумала вслух:
      – Что такое небольшое может находиться внутри ковра? Наркотики?
      – Я видел кусок той пленки с видеокамеры после пожара, – сказал Джо. – Гомер Рамос пришел со спортивной сумкой в ту ночь, когда встречался с Рейнджером. И Рейнджер уходил с сумкой в руках. Поговаривают, что Артуро Столле недосчитался крупной суммы денег и хочет поговорить с Рейнджером. Твое мнение?
      – Я думаю, что Столле передавал Рамосу наркотики. Гомер отдавал их на расфасовку и продажу, в результате чего и возникла спортивная сумка с деньгами, принадлежавшими, возможно частично, Столле. Что-то произошло между Рамосом и Рейнджером, и сумка оказалась у Рейнджера.
      – Если все было так, то тогда получается, что Рамос занимался внеплановой деятельностью, – сказал Морелли. – Наркотики, вымогательство, тотализатор – все это дела организованной преступности. Оружие – вот чем промышляет семейство Рамосов. Александр Рамос всегда строго следил за этим.
      Хотя в Трентоне все это больше напоминало неорганизованную преступность. Город находится где-то посредине между Нью-Йорком и Филадельфией. По большому счету на Трентон всем наплевать. В Трентоне обретается кучка мошенников средней руки, которая проводит время, собирая ставки в общественных клубах. Получаемые таким образом деньги идут на развитие торговли наркотиками. А уж наркотики распространяются уличными бандами черных, называющих себя Корлеоне и тому подобное. Если бы не «Крестный отец» и специальные телевизионные передачи о преступности, в Трентоне, скорее всего, никто бы не знал, что делать и как называться.
      Теперь я лучше понимала, почему Александр Рамос был так разочарован в своем сыне. Но оставался вопрос: достаточно ли он разочаровался, чтобы убить? И еще: я начала догадываться, зачем Артуро Столле разыскивает Рейнджера.
      – Все это предположения, – заметил Морелли. – Пустая болтовня.
      – Ты никогда не делишься со мной тем, что знаешь. Почему ты мне все это рассказал?
      – Это не полицейская информация. Так, мысли, которые болтаются в моей голове. Я долго следил за Столле и практически безрезультатно. Кто знает, может быть, сейчас у меня есть шанс, которого я давно ждал. Мне надо поговорить с Рейнджером, но он не отвечает на мои звонки. Вот я и передал все тебе, а ты уже можешь выложить это Рейнджеру.
      Я кивнула:
      – Я ему передам.
      – Никаких деталей по телефону.
      – Ясно. Как у тебя прошло с Джилман?
      Морелли ухмыльнулся.
      – Попробую догадаться. Ты, конечно, случайно нажала на кнопку повтора на телефонном аппарате.
      – Ладно, каюсь, я любопытна.
      – Отдел по борьбе с торговлей оружием столкнулся с рядом организационных трудностей. Я заметил, что поток оружия, курсирующий между клубами, вырос, ну и поведал о своем наблюдении Вито. Вито послал Терри убедиться, что эти парни не накапливают оружие для третьей мировой войны.
      – Я видела Терри в среду. Она привезла письмо Ганнибалу Рамосу.
      – Отдел пытается снова установить границы. Гомер Рамос снес несколько заборов, так что теперь, когда его нет, требуется эти заборы восстановить. – Морелли легонько подтолкнул меня локтем.
      – Ну?
      – Что ну?
      – Что ты об этом думаешь?
      Я так устала, что губы онемели, а Морелли хотелось поиграться.
      – Конечно, – сказала я. – Дай только на минуту глаза закрыть.
      Я закрыла глаза, а когда проснулась, было уже утро. Морелли нигде не было видно.
      – Я опаздываю, – сказала бабушка, пришлепав из спальни в кухню. – Проспала. Каждую ночь – гости. Квартира напоминает Центральный железнодорожный вокзал. Через полчаса у меня последний урок. А завтра экзамен. Надеюсь, ты меня туда отвезешь. С утра.
      – Да, конечно.
      – И потом я съезжаю. Ничего личного, но ты живешь в сумасшедшем доме.
      – И куда?
      – Возвращаюсь к твоей матери. Придется твоему отцу смириться, он этого заслуживает.
      Было воскресенье, а бабушка всегда ходила по воскресеньям в церковь.
      – А как насчет церкви?
      – Нет времени. Господу придется сегодня обойтись без меня. На этот раз представлять нашу семью будет твоя мать, она-то уж наверняка пойдет на службу.
      Моя мать вечно представляла всю нашу семью, потому что отец в церковь не ходил. Он оставался дома и ждал, когда прибудет белый пакет со свежим хлебом. Насколько я могу помнить, мама всегда заходила в булочную по дороге из церкви. И каждое воскресенье покупала плюшки с джемом. Только плюшки, больше ничего. Печенье, тортики и все остальное покупалось по будням, воскресенье же было днем плюшек с джемом. Напоминало причастие. Я из католической семьи, но в моей личной религии Троица всегда будет означать Отец, Сын и Святые плюшки с джемом.
      Я взяла Боба на поводок и повела его гулять. Небо чистое, но довольно прохладно. Воздух был такой, будто весна вот-вот нагрянет. На стоянке я Митчелла и Хабиба не обнаружила. По-видимому, они по воскресеньям не работали. Не было и Джойс Барнхардт. Пустяк, а приятно.
      Когда я вернулась, бабушка уже ушла, и в квартире стояла блаженная тишина. Я накормила Боба, выпила стакан апельсинового сока и забралась под одеяло. Проснулась около часу дня и принялась размышлять над ночным разговором с Морелли. Я обманула Джо, не сказала, что видела вчера Рейнджера, выходившего из дома Ганнибала. Интересно, Морелли тоже что-нибудь скрыл? Вполне вероятно, что да. Наши профессиональные отношения не имели ничего общего с личными. Морелли задал тон с самого начала. Своими полицейскими делами он со мной не делился. Личные наши отношения все еще находились в стадии развития. У него были свои правила, у меня – свои. Порой мы приходили к согласию. Некоторое время назад был даже период, когда мы жили вместе, но у Морелли было не все в порядке с выполнением обязательств, а я не могла перенести заточения. Поэтому мы разъехались.
      Я подогрела куриный суп с вермишелью и позвонила Морелли.
      – Извини насчет вчерашнего вечера, – сказала я.
      – Я сначала испугался, что ты умерла.
      – Я очень устала.
      – Я так и подумал.
      – Бабушка ушла на весь день, а у меня есть работа. Ты не мог бы присмотреть за Бобом?
      – Надолго? – спросил Морелли. – На день? На год?
      – На пару часов.
      Потом я позвонила Луле.
      – Мне нужно кое-куда пробраться без разрешения. Хочешь поприсутствовать?
      – Черт, конечно. Я обожаю незаконные вторжения.
      Я отвезла Боба и дала Морелли необходимые инструкции.
      – Следи за ним. Он жрет все подряд.
      – Может, нам сделать из него полицейского? – предложил Морелли. – Сколько он в состоянии выпить?
      Когда я подъехала, Лула ждала на ступеньках. Сегодня она была одета неброско: ядовито-зеленые эластичные брюки и ярко-розовый жакет из искусственного меха. Хотя, на мой взгляд, поставь ее на углу в туманную полночь, ее видно будет за три мили.
      – Ничего себе прикид, – вдохновенно заметила я.
      – Мне хотелось получше выглядеть на случай, если меня арестуют. Ты же знаешь, там фотографируют и все такое. – Она села в машину и взглянула на меня. – Ты пожалеешь еще, что надела эту говенную рубашку. Никакого вида. И, кстати, ты даже не уложила волосы. Что это за прическа?
      – Я не рассчитываю быть арестованной.
      – Никогда нельзя знать заранее. Не мешает принять меры и подвести глазки покруче. Куда мы собираемся вломиться, кстати?
      – К Ганнибалу Рамосу.
      – Куда? Ты хочешь сказать, к брату покойного Гомера Рамоса? И старшего сына оружейного короля Александра Рамоса? Ты что, совсем рехнулась?
      – Его скорее всего нет дома.
      – А как ты в этом убедишься?
      – Позвоню в дверь.
      – И если он откроет?
      – Спрошу, не видел ли он моего кота.
      – Ха! – сказала Лула. – У тебя же нет кота. Ладно, все звучит довольно нелепо. Но ничего лучшего я не смогла придумать. Я ставила на то, что Ганнибала нет дома. Вчера я не слышала, чтобы Рейнджер с кем-то прощался. И света в окнах после его ухода не было.
      – Что ты ищешь? – поинтересовалась Лула. – Или просто хочешь умереть молодой?
      – Буду знать, когда увижу, – сказала я. Во всяком случае, я на это надеялась.
      По правде говоря, мне не слишком хотелось задумываться над тем, что я ищу. Боялась подвести Рейнджера под монастырь. Он просил меня следить за домом, а сам полез туда без меня. Мне это не понравилось. И обеспокоило. Что он искал в доме Ганнибала? И кстати, что он искал в доме Рамосов в Диле? Я подозревала, что он заставил меня пересчитывать окна и двери, поскольку ему была нужна информация, чтобы проникнуть в дом. Что там такое могло быть, чтобы идти на такой риск?
      Когда все идет нормально, Рейнджер, этот таинственный человек, ведет себя идеально. Но здесь я впуталась во что-то очень серьезное, и теперь мне стало казаться, что тайна, окружающая Рейнджера, начинает мне надоедать. Я хотела знать, что происходит. И быть уверенной, что в этом случае Рейнджер не делает ничего противозаконного. И вообще, что он о себе воображает?
      Мы с Лулой стояли на тротуаре и обозревали дом Ганнибала. Шторы все еще задернуты. Очень тихо. Никаких признаков жизни в домах рядом с домом Ганнибала. Воскресенье. Все разъехались.
      – Ты уверена, что адрес правильный? – спросила Лула. – А то совсем не похоже на жилище крупного торговца оружием, чтоб ему пусто было. Я рассчитывала увидеть что-нибудь вроде Тадж-Махала. Ну, вроде как у этого миллиардера Дональда.
      – Дональд Трамп не живет в Тадж-Махале.
      – Живет, когда бывает в Атлантик-Сити. А у этого индюка в доме даже нет бойниц. Что он за торговец оружием тогда?
      – Тайный.
      Я подошла к двери и нажала на звонок.
      – Тайный или нет, – сказала Лула, – но если он откроет дверь, я наложу в штаны.
      Я подергала ручку, но дверь оказалась закрытой на замок.
      Я повернулась к Луле.
      – Ты ведь можешь открыть этот замок?
      – Само собой! Еще не сделали замка, который я бы не смогла открыть. Только я не захватила с собой все необходимые причиндалы.
      – Для вскрытия замков?
      – Именно. Кстати, как насчет сигнализации?
      – У меня предчувствие, что сигнализация не работает. – А если сработает, мы пустимся наутек.
      Мы снова вышли на дорожку, обогнули квартал и вышли на велосипедную тропу с другой стороны – на случай, если кто-то за нами наблюдает. Во двор мы попали через калитку, на это раз оказавшуюся незапертой.
      – Ты раньше здесь была? – спросила Лула.
      – Ага.
      – И что случилось?
      – Он в меня выстрелил.
      – Хмм, – произнесла Лула.
      Я взялась за ручку задней двери и толкнула. Дверь, к моему удивлению, открылась.
      – Ладно, иди уж первой, – сказала Лула. – Я знаю, ты это обожаешь.
      Я отдернула занавеску и вошла в дом Ганнибала.
      – Здесь темно, – заметила Лула. – Этот парень, наверное, вампир.
      Я повернулась и посмотрела на нее.
      – Ладно, – сказала она. – Это я себя пугаю.
      – Он не вампир. Он задергивает шторы, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Я сейчас бегло взгляну, нет ли здесь кого, а потом мы тщательно осмотрим все комнаты, одну за другой, нет ли там чего-нибудь интересного. А ты стой здесь на стреме.

Глава 11