Скрестив перед собой ноги, точно заправский дилан. Дан Оседал на пышном мхе, больше похожем на роскошный ковер, вплотную к постели, едва приподнятой над полом.
      Чуть улыбаясь во сне, Ита лежала перед ним, закинув руки за голову и разбросав колени, будто хоть сейчас готова его принять – в очередной раз. Самое смешное, что и сам Дан не прочь был повторить. Вот сможет ли – это другой вопрос. Все-таки прошло совсем мало времени. И в этом одно из существенных наших отличий от женщин! – усмехнулся он. И от магов, видимо, – если признать, что они есть.
      Легонько, почти на автомате Дан разминал ладонями упругие мускулы Спрутессы, от ее голеней до плеч (благо длина рук позволяла), и наслаждался ощущением этой волшебной кожи, гладкой, точно шелк, и словно бы сияющей в полутьме. Насколько бы ни оскудела девушка после того, как из нее якобы ушла душа, отправясь по срочным надобностям на другой материк, это не вызвало у Дана ни страха, ни отвращения. Даже неприятия не было, словно бы он ценил тело Иты не меньше, чем ее сознание, получая острое удовольствие от общения с ведьмой на всех уровнях, от почти животного (собственно, почему «почти»?) до возвышенно интеллектуального. Или это и впрямь любовь? Но тогда я должен ценить Иту, как себя, – вот критерий. А так ли это? Увы, увы… Конечно, я готов отдать за нее жизнь, но потому лишь, что иначе потеряю самоуважение. Все мы не чужды предрассудкам – кто больше, кто меньше. Хотя есть исключения. Н-да…
      Все-таки забавная штука – человеческая инерция, подумал Дан. Как же не хочется иногда верить в то, что наблюдаешь собственными глазами, – слишком привык к иной картинке мира. Вот и явление призрачного моего братика (выросшего, как оказалось, в громилу) куда проще счесть глюком, с которым, по странному совпадению, говорила и добрая моя Ита. Но почему тогда она изменилась так сильно: в самом деле вынули душу? Или это тоже обычный психосдвиг, то есть не вполне обычный, конечно, однако не выходящий за рамки.
      А допрос, учиненный нагрянувшему братцу, в общем-то, ничего не доказал. Если это глюк, он и должен был знать не меньше меня. Но если это какой-нибудь самозванец… После общения с Лесом, с легкостью выгребающим из мозгов любые сведения, такие способности уже не кажутся запредельными. Хотя заурядным их тоже не отнесешь. И тогда, выходит, это вправду маг? Но зачем магу, истинному и могущественному, выдавать себя за моего брата? И потом, дело-то не в фактиках, пусть и сокровенных, – но я ведь узнал Эри, действительно узнал! Несмотря на столько прошедших лет и многие перемены, случившиеся в малыше. Так почему же не поверить в него, что мешает? Инерция, инерция… Неужто дело лишь в ней?
      Вздохнув, Дан с усилием оторвал взгляд от распахнутого тела девушки, влекущего к себе, точно магнит, и посмотрел в окно, за которым было темно, словно в морских глубинах, и уже довольно долго лил дождь – именно лил, вертикальными густыми струями, даже не очень холодными, будто над Лесом растянули огромный душ. При этом не хлестали молнии, не буйствовал ветер (и как бы он разгулялся тут, в сплошной воде?) – простой дождь, хотя и сильный, ничего сверх. В здешних местах такое не редкость.Вот над родовым замком Тигров, где вырос Дан, случались лишь грозы. А теперь, если верить призраку, замок сгорел. Хотя вполне мог сгореть еще в ту ночь, когда его штурмовали имперцы – пожаров тогда хватало. И трупы, трупы… С обеих сторон. Но если имперцы могли позволить себе потери, то Тигры… После такого обвала род уже не возродить (гм, забавное словосочетание), что бы ни думал по этому поводу Эри. Остались-то ошметки, вдобавок разбросанные по двум материкам.
      Насторожась, Дан вскинул взгляд, – как оказалось, вновь притянутый к прелестям Иты. По другую сторону лежанки сгущалась фигура, на глазах наливаясь плотностью и мощью. Как и в предыдущее посещение, в комнате резко упала температура, словно бы для создания псевдотела (фантома, ну да! – всплыло словечко) призраку требовалась прорва энергии. В этот раз похолодание было заметнее, кое-где даже иней выпал – потому, видимо, что сейчас процесс протекал до жути быстро. Эффектно, ничего не скажешь – в Дворцовых спектаклях это пошло бы на «ура».
      Надо же, в какого дылду вымахал Эри! – опять поразился он. А ведь был такой нежный, доверчивый, восторженный…
      Впрочем, во многом и остался, несмотря на явные живость ума и сильный характер. Весь в папочку, паршивец, – этого не отнять.
      От подкативших воспоминаний сделалось так тоскливо будто от тех событий его не отделяли годы. Да когда же это кончится?
      – Похоже, ты звал меня, брат? – вопросила фигура без лишних предисловий.
      – Сгинь, – мрачно велел Дан. – Я в тебя не верю пока – стало быть, тебя нет… Следишь за ходом мысли?.. Но раз это не ты, значит, я опять говорю с собой. А себе я давно обрыднул за здешние декады.
      – Разве тебе не интересны диланы?
      – Я в восторге от них, – признался Дан. – Слишком они нравятся мне, а потому я их боюсь – рядом с ними трудно оставаться собой, понимаешь? Хочется меняться, стремиться ввысь, любить всех сильней, чем себя!..
      – По-моему, ты и так забрался на самую верхотуру, усмехнулся призрак.
      – Тут это единственный способ не улететь за облака. Вот мой приятель Герд не удержался, ступил на эту тропку – и где он ныне? Был огр и не стало огра, а получилось не поймешь что. И Псиный хозяин Рэй бросил меня, променял, видимо, на подлодку, – редкостный мерзавец, понятно, но какие мозги!.. Не голова, а Храмовый вычислитель. А теперь забрали стервочку Иту, последнюю мою отраду…
      – Так уж и забрали, – не согласился гость. – А это кто лежит?
      – Вот и я пытаюсь понять: кто это? Внешне от Иты не отличить, а ведет себя иначе. То есть… Перестала себя сдерживать, что ли.
      – Как это?
      – Не хочу хвалиться, – произнес Дан действительно без всякой охоты. – Тем более что ты – лицо заинтересованное.Но с этой дамочкой приходится выкладываться в полную силу Господи, это какая-то прорва! Ей нужен не мужской сук, да и самый закаленный, а бронированный поршень… Или она не дамочка уже, раз ее душа витает по ту сторону океана? Но с кем я воюю тогда?
      – Если честно, у меня подозрение, что, пока Ита выстраивает себе новое тело, здешнее, не простив измены, решило нарастить другую душу. То есть не решило и не нарастить, а… Говорят же: природа не терпит пустоты. Что, если где-то имеется банк душ, некогда оставшихся без тел? И вот они только и ждут, когда образуется вакансия.
      – Еще одни «лишенные тела»? – усмехнулся Дан. – Разве мало в Империи пустышек? Если отсутствие души – единственное условие…
      – Во-первых, погляди, какое тело, – конкурс же можно устраивать! Во-вторых, прочие-то оболочки не вполне пусты некие уродцы корчатся внутри них, кривляются, строят рожи, пытаются сойти за настоящих. А от них порча переходит на плоть, да и выставить их непросто.
      – И кто, по-твоему, желает вселиться в нашу красотку?
      – Господи, разве мало в Империи загубленных душ? Один Дэв, бывший приятель нашего отца, порешил столько ведьм!.. Скривившись, Дан покачал головой.
      – Ну и терминология: «души», «ведьмы»!.. Стоит послушать тебя некоторое время, как начнешь верить в эту галиматью.
      – Может, заодно вспомнишь, с кем разговариваешь сейчас? – ухмыльнулся Эри. – Разве я не заявился к тебе бесплотным?
      – Заявился ли? – спросил Дан. – И вообще ты ли это, брат?
      – Действительно, если сомневаться, то начинать лучше с себя!.. Уж не принял ли ты меня за галлюцинацию?
      – Н-да, это я уже проходил, – признался Дан. – Точнее, прошел – мимо. И версия с самозванцем, пожалуй, не катит. Кто я такой, чтобы меня так обхаживали? Сколько ни надувай щеки…
      – Кстати, почему ты здесь? – вдруг заинтересовался Эри. – конечно, Ита и сама по себе сокровище, но ведь она еще и принцесса! А тебя, помнится, всегда влекло к высоким особам, хоть к высочайшим в Империи.
      – Но ведь тебя тоже, малыш? – засмеялся Дан. – Императрица. богиня – куда уж выше!.. Рядом с ними блекнут принцессы.
      – Богиню я люблю, – возразил юноша. – Не за статус за суть. Что до Ли: там, как ты знаешь, не моя инициатива, да с Итой меня, можно сказать, свела судьба. Ведь Дэв устроил драку прямо на ее теле!
      – И все же факты трудно оспаривать.
      – Да бог с ними, с фактами, – сейчас меня заботят причины. Уж не чувствуешь ли ты себя обделенным? Может, вот так ты умасливаешь свои душевные раны?
      – Выискиваешь во мне червоточины? – сообразил Дан. Что же, братец, давай искать вместе. Видно, жизнь при Дворе научила тебя не доверять и самым близким.
      – Это плохо?
      – Здесь, среди диланов, это не пригодилось бы, а Империи… Вот там, конечно, лучше не подставляться.
      – За последние годы у меня было немало друзей, – сказал Эри. – А настоящим оказался один – от кого ждал меше всего. Иногда думаю: может, сам виноват? То ли не стою чужой верности, то ли сам не надежней прочих, только не замечаю этого, как и они. Но ведь до сих пор я не позволял себе подлости, а все мелкие прегрешения так и торчат в душе занозами!
      – Вот это, братик, называется рефлексиями, – пояснил Дан, сочувственно усмехаясь. – И настоящему – Истинному! – огру они ни к чему, лишь мешают жить. Наверное, это наше семейное проклятие. Отец тоже любил рассуждать на отвлеченные темы – этакий моралист, психолог-самоучка, философ доморощенный. Но я тогда не прислушивался, хватало иных проблем. Помнишь бедолагу Кэнга, приблудного сироту?
      – Еще бы!
      – А, ну да… Так вот, чем-то я на него походил, – наверное, отсутствием таланта. А не владея даром сам, я, как и Кэнг не признавал его в других. Правда, я оказался сильней и и стал возводить в культ свою заурядность, тем более не стал предавать. Хотя тут сравнивать сложно, – прибавил Дан. – Мне-то пришлось бы предавать родичей!..
      – Мы с тобой, брат, неплохо дополняем друг друга, – заметил Эри. – У меня есть дар, но чего-то недостает – то ли опыта, то ли знаний, то ли ума. Или всего вместе. Зато восторженности в избытке, как и щенячьей доверчивости. Меня постоянно заносит, и с тормозами проблема. А ты – скептик до мозга костей, самому себе веришь через раз. Уж глупцом тебя никто не назовет, и знаешь ты слишком много для Истинного. Беда в том, что каждый из нас унаследовал половину Кира. Вот если нас сложить, тогда, может, и образуется Тиф, который сможет уломать старого Льва. Твоя логика, эрудиция плюс мои озарения… Как, по-твоему, наш отец сумел бы убедить Тора?
      – Может, тебе надо подрасти? – с улыбкой предположил Дан. – Для своих лет ты вовсе не глуп. А знания – дело наживное.
      – И сколько еще предлагаешь ждать? Пока от Империи останутся дымящиеся развалины?
      – А что нам до Империи, брат? Она давно труп – так, трепыхается по инерции. Помнишь прогнившее насквозь, медленно издыхающее чудище, что вломилось в Дворцовую молельню, – Ита живописала его в деталях. По-моему, недурная модель!
      – Бог с ней, с Империей, – сказал Эри. – Но разве тебе не жаль людей? Ведь столькие лишатся жизней, а еще больше – тел.
      – В этом наша беда, – хмыкнул Дан, – Жалостливые. С этим надо что-то делать, а?
      – Хорошо, – кивнул юноша, – тогда довод для эгоиста. Если в Империи возобладают наши враги, думаешь, они оставят Второй Материк в покое? Ты же знаешь: этих зверей нельзя насытить. Рано или поздно, но они заявятся и сюда.
      – Скорее рано, – согласился Дан задумчиво. – Годика через два-три, как только осядет пыль на вашем пепелище.
      – И что тогда станет с тобой, с ненаглядным твоим Гером. с дорогими тебе диланами? По-твоему, вас снова защитит Лес, как при первом вторжении? А если теперь огров поведет Рэй, постигший здешний мир как никто?
      – Да, картинка не радует, – вздохнул старший Тигр. – Уж убеждать ты умеешь – зря прибеднялся. Мне даже и возразить нечего.
      – Потому что ты играешь в поддавки, – проворчал младший. – Думаешь, не вижу? Все это ты и сам знаешь прекрасно, а сверх – еще многое, о чем я понятия не имею. Испытываешь меня, да?
      – Не без того, братик, не без того.
      – А раньше вот так же пытал Иту? Бедная Спрутесса – теперь ясно, почему она сбежала отсюда с такой охотой! возвращаться, по-моему, не спешит.
      Выпад был недурен – Дан усмехнулся с одобрением.
      – Мы пользовались друг другом – думаешь, я не знал? сказал он. – Каждый получал, чего ему не хватало, – натуральный обмен и, полагаю, честный. Конечно, поспевать за Итой было непросто, но я старался. Даже не подозревал вначале, что смогу продвинуться настолько далеко!
      – И что, у нее хватало на тебя терпения?
      – Иногда мне чудилось, будто Ита принимает меня за инвалида. Теперь понимаю, с кем она сравнивала.
      – Не завидуешь? – снова насторожился гость.
      – Что ты, брат!.. Не завидовал же я отцу, нашим богатырям? Я до сих пор не решил, дар это или проклятие. Между прочим, походи я тогда на них, вряд ли бы отделался так легко, невзирая на молодость. К счастью, меня сочли неопасным. А где теперь лучшие из Тигров? Даже Ю вряд ли знает.
      – Она не знает, – подтвердил Эри. – Хранители укрыли это даже от нее.
      Уколов юношу острым взглядом, Дан осклабился:
      – Ну как же, ты ведь и сам почти бог!
      – Беда в том, – со вздохом ответил Эри, – что боги оказались куда ближе к людям, нежели принято считать. Во всяком случае, это касается меня.
      Непонятно как (может, по созвучию), но Дан ощутил боль – давнюю, острую, не проходящую. И ту же тоску после которой хотелось выть. Или как раз тоска произвела этот мираж? Черт, запутаешься тут!..
      Бесшумно поднявшись, Эри переместился к окну и завороженно застыл, любуясь дождем, уже которую минуту продолжавшего низвергаться водопадом. Экий он все же впечатлительный!.. Впрочем, такого зрелища не сыскать в Империи. Жаль, за струями не разглядишь Лесную крышу, разглаженную сейчас до блеска, и бурные ручьи, стекающие по лиственным руслам в деревья-резервуары, точно в полноводные озера.
      Хотя кто этих магов знает: а вдруг Эри видит все? Ведь он смотрит не только глазами.
      – Кажется, я придумал способ дотянуться до Рэя, – сообщил Дан его спине. – Причем это вполне стыкуется с вашей методикой – так сказать, творческая доработка.
      – По-твоему, сейчас стоит отвлекаться на Рэя? – спросил Эри, слегка повернув голову. – То есть потом-то он, конечно, станет опасным, если Империя войдет в силу.
      – Плохо, что ты не знал его, – хмыкнул старший брат. – С другой стороны, лучше и дальше не знать. В своем роде это уникум. Уж насколько я эгоист, но до Рэя мне, как до абсолюта. Идеальная изоляция от среды – в том, что касается эмоций. Зато информация втекает без помех, зашоренности в помине нет. И сам сбалансирован на диво, а каждый блок сознания настраивается с легкостью, причем в полном диапазоне. Ей-богу, даже завидно! И если такое чудо вплывет в ваш раздрай и начнет все переиначивать на свой лад… Мало не покажется.
      – Понятно, – молвил Эри. – И что за способ?
      – Как видно, даже эта совершенная машина нуждается в корректировке. И он таки наследил тут, дал волю слабости.
      – Представляю! – сказал младший не без опаски, словно бы не желал знать подробностей. Однако отвернулся от дождя на прежнее место, глядя с ожиданием.
      – Понимаешь, у некоторых любовь принимает странные Формы. То есть они тоже привязываются, впускают за свои Щитные рубежи, но вот объектам это обычно не в радость. А иногда те огорчаются настолько, что даже умирают.
      – Как в тот раз, да? – в упор спросил Эри, темнея лицом. Он что, замучил ее?
      Вот теперь малыш определился в своем отношении к Рэю – разом и навеки. Из-за такой ерунды, надо же! – вздохнул Дан. Не-ет, с нашей чувствительностью надо что-то делать. Я и сам тогда расстроился до слез. Правда, я-то девочку неплохо знал.
      – А ведь говорил, что научился прощать, – напомнил он.
      – Только не такое, – отказался Эри. – Вот это уже – за гранью.
      – Н-да, действительно, – пробормотал Дан. И оба, не сговариваясь, поглядели на девушку, безмятежно спящую между ними. А заодно вспомнили немало, каждый свое.
      Все-таки Дан слишком размяк от всплывшей картинки, потому что призрак тотчас спросил:
      – Похоже, тут личные счеты, да?
      – Видишь ли, братик, – ответил Дан, усмехаясь без веселости, – когда поживешь с мое, чужих детей иной раз воспринимаешь как собственных. Хотя вообще я не ощущаю тяги к отцовству. А помнишь, как ты переживал из-за погибшего котенка?
      – Забудешь такое, – поежился младший. – До сих пор слышу его голос. Ведь он звал меня – до самого конца. Словно это я был его родителем.
      – Тогда ты поймешь. Конечно, многих покоробило бы такое сравнение. Но когда к зверям относишься как к людям, а не наоборот…
      – Я понимаю.
      – И потом, у меня к девочке долг. – Дан усмехнулся краем рта: – Еще один огрский предрассудок!.. Мне не следовало к ней привязываться, наверное, это и сгубило кроху. Не могу ручаться, но совпадение странное. Позже я выяснил: за ней приходил Родон – тот бесноватый Пес, что пытался расшатать Лес, и личный порученец Рэя. Честно сказать, сначала я решил, будто Родон… сам… Конечно, посчитался с ним сгоряча. О чем, впрочем, не жалею.
      – Задрал, да? – спросил Эри с одобрением.
      – Может, он и Волкодав, – ответил Дан, осклабясь. – Но Тигр оказался не по его зубам. Правда, разговорить Родона не удалось, он ведь впрямь бешеный… был. А может, из меня неважный дознаватель. Следовало обратиться к профессионалам, к тем же Псам.
      Теперь младший покачал головой, возразив:
      – Думаю, не стоило мараться.
      – Затем картинка начала складываться, – продолжил Дан, – по пятнышку, по черточке. Но когда возникла определенность, Рэй успел улизнуть.
      – Думаешь, успел? – усомнился призрак. – А может, просто поменял жаровню?
      – Эксперимент покажет, – сказал Дан. – Хотя не верю я в высшую справедливость!
      – Тут действует принцип: сделай сам. Кому-то ведь надо ее проводить?
      – Так я же не прочь.
      И оба ухмыльнулись, глядя друг на друга, точно на отражение.
      – Ладно, а что за способ? – поинтересовался Эри. – Как ты собираешься добраться до Рэя?
      Во-первых, у Найи полно родственников… сомнением призрак поджал губы, хмыкнул. Во-вторых? – спросил он.
      – Ты ведь толковал про «банк душ»? Так вот, всех своих диланов, здравствующих и умерших… а теперь и некоторых огров… здешний Лес держит в себе, внутри своего исполинского сознания, раскинувшегося на весь материк, – этакие ментальные копии, даже как бы живущие внутри него, способные общаться меж собой и с живыми. Не знаю, можно ли считать это душами…
      – Хорошая копия всегда накрепко связана с оригиналом, – произнес юноша убежденно. – Поэтому я и могу бреноситься сутью к своим подружкам, если меня отражают в точности. И таким же образом, наверное. Хранители вершат некоторые из своих чудес – когда накопленные знания об объекте превышают некий порог. Возникает связь, понимаешь? В пространстве открываются Окна. Одни люди забрасываются невесть в какие дали, другие возникают рядом неведомо откуда прорываются молнии…
      – Значит, и Лесная матрица Найи в первом приближении может сойти за душу, – заключил Дан. – Это обнадеживает, да?
      – Но твоей девочке потребуется привязка к месту, иначе ты не сможешь ухватить нить. Весь Лес – это слишком расплывчато. А подходящий мираж, чтобы она в него вселилась, я не сумею создать – не вспомнил еще и силы не накопил.
      – А зачем мираж? – снова напомнил Дан. – Когда имеется такое тело, вдобавок бесхозное.
      И они опять глянули вместе на Иту, раскидавшуюся на лежанке.
      – Удачи! – пожелал Эри, растворяясь в воздухе медленно и эффектно, словно бы эти фокусы забавляли и его тоже. – Если что – зови.
      Затем исчез, оставив Дана наедине с телом девушки.
      А ведь за этот разговор я узнал куда больше, чем услышал! – вдруг осознал тот. Интересно, а насколько обогатился Эри? Черт возьми, наш малыш умеет устраиваться!..
      Дану показалось, будто точеные губы Иты тронула нежная улыбка, совершенно не свойственная Спрутессе, – и по его телу пробежала дрожь.
      А если и впрямь кто-то пытается вселиться в брошенные покои? – подумал Тигр, обмирая. И почему это не может оказаться Найя, несчастная моя девочка? Конечно, тело великовато ей, и повадки у него иные, скорее хищные, – но тем занятнее может получиться сплав… Особенно когда сама Ита соизволит наконец наведаться! – ухмыльнулся он. И что за смесь образуется тогда?
      Драться-то они, понятно, не станут. А выгонять на смертный холод тех, кто не способен противиться, наша ведьма вряд ли захочет.

      – И каково тебе, братец, в кресле Главы? – поинтересовалась Ита, небрежно восседающая с голыми ногами на широком подоконнике, в распахнутом настежь проеме. – Разве не будит древние инстинкты?
      Привыкшая к Лесной наготе, девушка упорно не желала надеть что-то, кроме легкого платья, – а Эрик слишком ценил красоту, чтобы возражать. К счастью, в Тиберии к подобным вольностям относились проще.
      Оттопыря нижнюю губу, Гир глянул под себя, на слепленное из резного дерева и литого металла кресло, больше смахивающее на трон, вдобавок помещенное на постамент и установленное в глубине зала. Огромный, выряженный в роскошные латы Спрут смотрелся в нем весьма внушительно и вполне уместно.
      – К дьяволу! – буркнул он. – Вот идиотом себя чувствую – это есть. А инстинкты… Разве не пора ломать замшелые обычаи?
      – Вот заделаешься императором, и ломай, что пожелаешь, – никто не пикнет. А до тех пор изволь терпеть. Это ведь не тебе нужно – подданным.
      – А почему тебе не усесться сюда самой? – вкрадчиво спросил Гир. – А, сестричка? Ведь у нас почти равные права.
      – Да потому, милый, что я исполняю не менее важную роль: служу гарантом твоей безопасности. Не так много безумцев в Империи, кои захотят променять тебя на меня. А потому убирать тебя вряд ли станут, пока не разделаются со мной. Но ведь меня, ты знаешь, прикончить непросто!