И не только на его. Раздраженный сверх меры сэр бродил по двору замка, подобно леопарду в клетке, и все, кто знал суровый норов и тяжкий характер воинственного хозяина, прятались в самых невероятных щелях и щелочках — чтобы только не попасть ему под тяжелую руку. Даже принесший добрую весть о скором появлении Брата Торна с каким-то подходящим целителем сэр Рённ старался держаться подальше от владетеля Шантена.
      Поэтому, когда уши обитателей поместья уловили донесшийся из поднебесья ноющий звук движка «Лаланда», облегчение испытал не один только славный сэр. Как только сквозь густую рыжую растительность, покрывавшую добродушную, в общем-то физиономию, сэра, миру явилась счастливая улыбка, двор замка — только что совершенно безлюдный — буквально переполнился всяческой челядью, мастеровыми людьми и парой бестолковых пажей, спешивших наконец беспрепятственно заняться текущими делами. Все они прислушивались к приближающемуся звуку в небесах. Звук этот был хорошо знаком сэру Серафиму — с Братом Торном ему не раз пришлось делить и радостные, и горестные минуты жизни. При активном участии надежного, как верный клинок, «Лаланда». И уж в чем можно было быть уверенным на все сто процентов, так это в том, что просто посмотреть на безжизненного Пришлого Брат не помчится ни по земле, ни по воздуху. Для этого он был слишком серьезным мужчиной.
      Процедура встречи Брата Мглы была хорошо отработана. Велев двоим великовозрастным пажам следовать за ним и прихватив по дороге себе в помощь старшего сына, сэр оседлал сивого жеребца и поторопился к предполагаемому месту посадки авиетки. Сэр Рённ поспешил присоединиться к этой маленькой кавалькаде.
      Они поспели аккурат вовремя, и сын сэра Серафима — будущий сэр Жанвье — успел проявить признаки хорошего сословного воспитания, помогая по мере сил выбраться из кабины даме — крепко сбитой, миниатюрной китаянке с приятными, но жесткими чертами лица.
      — Пожалуй, вы не знакомы... — прогудел Брат Торн, покидая кабину вслед за своей спутницей. — Разрешите, сэр, представить вам госпожу Целительницу.
      Целительница приняла знаки глубочайшего почтения как нечто само собой разумеющееся и, не ожидая особых приглашений, двинулась к воротам замка. Сэр Серафим, здбегая то справа, то слева, как мог более толково изъяснял Целительнице суть происшедших событий. Пажи, под руководством Жанвье, принялись усердно разорять неподалеку расположенные стога сена и заваливать им самолетик — на предмет его маскировки. Торн угрюмо подергивал свою коротковатую бороду. Его томили мрачные предчувствия.

* * *

      Вырванный из лап Шепчущего Племени Пришлый пребывал в глубокой коме. Он неподвижно покоился под шерстяным покрывалом на застеленной белоснежными простынями лежанке, укрытый от посторонних глаз в небольшой светелке в левом крыле замка. Цинь опустила свой сак на каменную табуреточку, поставленную в головах лежанки, а сама наклонилась над своим пациентом, внимательно присматриваясь к каждой его черточке.
      Человек этот был высок, сухощав и далеко не стар. Впрочем, точно определить его возраст Торн не взялся бы. Действие «паутинного яда» сильно изменяло внешность человека. Обычно — сильно старило. Пришлый лежал вытянувшись и производил впечатление человека, просто прилегшего отдохнуть. Минутное блаженство от короткого отдыха среди трудов праведных было написано на его осунувшемся лице. Дыхание его можно было заметить, только присмотревшись и прислушавшись очень внимательно. Цинь взяла Пришлого за запястье. Пульс еле прощупывался.
      — Вы обрезали паутину, которая на нем оставалась? — скорее констатировала, чем спросила она. — Это очень опасно...
      — Я надел самые толстые из кожаных перчаток, что у меня были... — заверил ее сэр. — Правда, потом пришлось спалить их в камине. А клинок я...
      — Это было опасно не столько для вас, сэр, — оборвала его Цинь, — сколько для него. — Резкое снятие контакта с этими гифами могло привести к шоку... А вы могли получить только ожог — не сильнее, чем от некоторых здешних трав или от укуса насекомого. Все остальное — предрассудки.
      — Выходит, я зря загубил добро, — мрачно заметил владетель Шантена.
      — Та-ак... На левой руке — на внешней ее стороне, ближе к кисти — незаживший еще порез... — пробормотала Целительница. — Это он заработал еще там. Откуда он явился к нам. Что у него было при себе? — не обращая внимания на огорчение сэра Серафима в связи с лишением перчаток и неплохого клинка, осведомилась она.
      — Мы... Мы не стали осматривать его одежду. Она вся была в проклятой паутине... Вот она — в мешке, на полке... Больше с ним ничего не было. Разве что припрятал по дороге... Но вряд ли...
      Цинь сурово, через плечо, глянула на славного сэра.
      — Вообще, сэр Серафим, ваше присутствие здесь вовсе не обязательно. Будет лучше, если вы пришлете сюда слугу потолковее, а сами займетесь... Ну, текущими делами.
      Сэр намек понял и ретировался с видом оскорбленного достоинства. Торн вопросительно взглянул на Цинь. Та придержала его, прикоснувшись к рукаву бушлата коротким, повелительным движением.
      — Вы можете пригодиться, Брат... Как-никак опыт у вас побольше, чем у меня... Заодно и засвидетельствуете, что я играю честно. Осторожно, но честно. Осмотрите пока его вещи.
      Она кивнула на сложенную на полке одежду Пришлого. Потом достала из своего саквояжа несколько причудливых, плотно укупоренных сосудов и, поискав глазами, где бы их расставить, поставила снадобья прямо на выстланный тонким шерстяным ковром пол. Расстелила рядом пару прихваченных с собой салфеток и расположила на них неполную дюжину инструментов, вид которых не вызвал у Брата Торна никаких хороших ассоциаций. Освободив каменную скамейку, Цинь присела в головах у странного пациента. В руках она сжимала два неприметных камешка.
      Торн вздохнул и принялся вытряхивать из мешка одежду Пришлого, не опасаясь, что на руки ему попадет «паутинный яд». Он давно уже знал: без контакта с жертвой все виды активности паутины Шепчущих угасают в считанные часы, а сама она становится всего-навсего похожим на перхоть белесым прахом. Тем не менее Брат, стараясь не вдыхать эту мерзость, прибег к помощи присланного сэром Серафимом пажа и как можно тщательнее очистил одежду Пришлого. Он позаботился о том, чтобы седой прах не рассеялся по комнатушке и был аккуратно — весь, до последней пылинки — выметен из нее.
      Торн проверил содержимое карманов куртки, рубахи, брюк и пары небольших подсумков, крепившихся на поясном ремне Пришлого. Он даже прощупал подкладку и швы одеяния, столь непохожего на его собственное. При этом он нет-нет, да посматривал на Целительницу.
      Прижав камешки к вискам Пришлого и немного прикрыв глаза, Цинь что-то быстро-быстро говорила ему. Очень тихо и очень монотонно. Но в то же время — очень убедительно. От этого полуслышного ему речитатива Брат ощутил нечто вроде погружения в состояние между сном и явью. Состояние это он постарался стряхнуть с себя, занявшись изучением того, что нашел в карманах и подсумках Пришлого.
      Ну, во-первых, во внутреннем кармане куртки Пришлого нашлись документы. По крайней мере, Торн счел это за документы. Это было редкостью. Обычно Пришлые, явившись в Мир Молний, ничем не могли удостоверить свою личность. Да и не стремились к тому. Никто здесь, кроме самих Пришлых, не имел ни малейшего понятия о жизни там, Извне. А для самих пришельцев, как правило, терял всякое значение практически весь опыт их жизни там, откуда они пришли...
      Повертев в руках карточку-идентификатор, украшенную голограммой владельца, его адресом и краткими паспортными данными, Брат Торн уяснил, что перед ним на широкой лежанке в глубокой коме покоится некто Форрест Дю Тампль, гражданин Объединенных Республик Квесты. Это не так уж и много говорило Брату. Он знал, что с помощью хитроумных устройств, которыми располагают Пятеро (и, кроме них, еще лишь немногие в Сумеречных Землях), можно узнать много о каждом из обладателей таких карточек — информация записана на них в скрытой и очень компактной форме. Ну что ж, Целительнице этот орешек, наверное, по зубам. А вот ему — Брату Мглы — нет...
      Форрест Дю Тампль имел при себе также нездешней работы пистолет с запасом заряженных обойм (в одном из подсумков), охотничий нож, аптечку и — в недавно распечатанном пакете с его именем на лицевой стороне — большую записную книжку. Ее Торн успел бегло пролистать. На некоторых страницах он задержался.
      На них он узрел нечто, что напоминало страшно искаженные и коряво выполненные, но вполне узнаваемые кроки здешней местности. Выдержаны они были в разных масштабах — тут были и контуры Сумеречных Земель в целом, и более подробные зарисовки отдельных их районов. Эти зарисовки были испещрены какими-то пометками и значками. Еще интереснее оказались другие странички — исписанные мелким, бисерным почерком на причудливом, но, в общем-то, понятном Торну языке Пришлых. Точнее, на одном из многих их языков — самом распространенном. Кое-какие из страниц были озаглавлены странно написанными, но тоже вполне понятными и очень знакомыми именами. Были странички, посвященные монарху Сумеречных Земель, была своя страничка для Пятерых. И для Меченных Мглой тоже была своя страничка. Блокнот Пришлого был предельно сжатым путеводителем если не по всему Миру Молний, то по Сумеречным Землям определенно. Кто-то хорошо проинструктировал Форреста Дю Тампля, предвидя странствия по здешним краям.
      Во втором подсумке Торн, к немалому своему удивлению, обнаружил несколько магических монет с Шарады и колдовских медальонов с Джея. Этот Форрест знал даже то, с какой валютой следует являться в Мир Молний...
      И еще при Пришлом было письмо. Плотный, на совесть заклеенный желтый конверт, на котором от руки было написано только два слова:

      Кристоферу Денджерфилду.

      И ничего более.

* * *

      А Форрест вдруг судорожно и глубоко вздохнул. Потом застонал — еле слышно. Цинь мгновенно отреагировала на это: она подхватила с расстеленных перед ней салфеток две странные, напоминающие тонкие жезлы спицы и вложила их в руки Пришлого. Потом взяла ровным счетом ничего магического не представляющий пневматический шприц и впрыснула своему пациенту какое-то неведомое снадобье — под лопатку, для чего ей пришлось, поднатужась, перевернуть Форреста Дю Тампля на бок. Вернув его в исходное положение, Цинь разожгла имевшуюся среди ее утвари миниатюрную спиртовку, налила из причудливых сосудов в металлическую чашку неравные доли каких-то таинственных ингредиентов, наполнив ее жидкостью примерно наполовину, и принялась чашку эту над огоньком спиртовки разогревать, перемешивая ее содержимое осторожными круговыми движениями. По комнате распространился слегка дурманящий, терпкий запах.
      Инъекция и предшествовавшие ей магические процедуры возымели свое действие. Пришлый закашлялся и открыл глаза. Потом попробовал сесть, заходясь булькающим хрипом.
      Цинь и Брат охотно помогли ему, подложив под спину подушки и спешно принесенную пажом кучу мягкой рухляди. Целительница поднесла к губам пациента давешнюю чашку с разогретым снадобьем и осторожно, чтобы ни капли не пролилось, заставила Пришлого выпить.
      Форрест Дю Тампль зажмурился, покачнулся, но тут же сел прямо. Посмотрел вокруг — уверенно, но явно обалдело, как смотрит, бывает, на свои владения пьяный комендант крепости. Попробовал что-то выговорить. Язык плохо слушался своего хозяина. С третьего или четвертого раза ему удалось произнести нечто вроде «благодарю вас, мэм».
      «Мэм» торопливо забрала у него свои жезлы-спицы и поднесла ему к губам чашку, наполненную новой смесью таинственных субстанций. Форрест покорно проглотил и это питье.
      «А ведь опоит она Пришлого, стерва раскосая, — подумал про себя Торн. — Точно опоит... И как мне потом перед Мглой-Хозяйкой отчитываться? Ведь не хватать же ее за руки — сам привел...» Но вслух лишь предположил, что теперь гостю и крепенько выспаться — теперь по-хорошему уже — не помешает...
      Цинь задумчиво покачала головой.
      — Нет, Брат Мглы... Засыпать ему сейчас нельзя. Элементарно может снова в кому съехать. С ним сейчас поговорить надо... Молодой человек, — обратилась она к безмолвно и ошалело наблюдавшему за всем происходящим пажу. — Принесите что-нибудь, на что Брат Торн мог бы присесть, и какого-нибудь горячего питья — да побольше. Гостю сейчас требуется много жидкости... И ему обязательно надо согреться. После этого оставьте нас здесь втроем... Что, знобит? — повернулась Цинь к гостю, который, морщась, обхватил плечи руками крест-накрест. — Сейчас согреетесь, господин... Извините, еще не знаю вашего имени.
      — Форрест, — представился гость. — Форрест Дю Тампль. Я — с Квесты...
      — Брат Торн, — попросила Цинь, — будьте добры — передайте господину Дю Тамплю что-нибудь из его одежды, чтобы он мог накинуть на себя...
      Торн подобрал с широкой полки рубашку и свитер гостя и его теплую куртку и бросил их на лежанку. Попутно он убрал с полки и сунул себе за пояс — под шерстяной балахон — его пистолет: не стоило стволам сейчас валяться на виду. Не ровен час разговор мог принять ненужный оборот. Цинь он протянул карточку, удостоверяющую личность гостя.
      Тем временем явились миру вторая каменная скамеечка и пара дымящихся медовыми флюидами объемистых кувшинов. Громадных керамических кружек им принесли на всех — три штуки. После чего дверь в светелку деликатно, как бы сама собой прикрылась, и в комнате, как и велено было, осталось только трое.

* * *

      Торн разлил питье по кружкам, и все трое отхлебнули по глотку.
      «Черт возьми, — подумал Брат. — В Шантене весьма однозначно понимают идею согревающих напитков...» И сделал глоток побольше, покосившись на Целительницу.
      — Ничего, — поняв его взгляд, отозвалась та. — Вот как раз это гостю сейчас не повредит...
      Сама она еле прикоснулась губами к дымящейся кружке.
      Гость сделал два небольших глотка и потряс головой.
      — Гос-с-споди... — произнес он глухо. — Ну и сны ТАМ показывают...
      — О снах мы тоже поговорим, — заверила его Цинь. — Но это — потом. А сейчас давайте о делах мирских, Форрест... Ничего, что я буду называть вас по имени? А меня зовите тоже по-простому — Цинь.
      Торн поспешил представиться.
      — Так вот, уважаемый Форрест, — продолжила Целительница, выждав, пока собеседники сделают еще по глотку. — Мне кажется, что мы имеем право проявить интерес в отношении того, что привело вас сюда. В самом деле — что? Вы уже смогли убедиться, что это не самый безопасный и не самый приятный из Миров...
      — Я здесь...
      Торн заметил, что взгляд гостя оставался мутен и не сфокусирован. А речь — явно затруднена. «Опоила его чертова баба, — подумал он. — Опоила или тем пользуется, что не оклемался гость наш еще...»
      — Я здесь, можно считать, по приглашению... — закончил-таки свою фразу Форрест и улыбнулся — чуть глуповатой улыбкой.
      — Вот как? — без особого удивления заметила Цинь. — Вас пригласили сюда ваши друзья?
      Форрест задумался, некоторое время казалось, что он готов снова погрузиться в сон. Торн бросил на Цинь неодобрительный взгляд. Ему не нравилось, что игра идет явно не на равных.
      — Д-да... — как-то неуверенно согласился Форрест. — В некотором роде это был мой друг — тот, что позвал меня сюда...
      — Ему удалось передать вам письмо? Или кто-то на словах передал вам его приглашение? Кто он — этот ваш друг?
      Форрест массировал лицо руками.
      — Он... Этот человек... Он далеко пошел здесь... У него теперь снова свободный доступ в наши Миры...
      Он запнулся, словно сбился с какой-то важной для него мысли. Цинь не мешала ему, а Торн и не собирался подталкивать.
      — Свободный доступ... — повторил Форрест, словно напоминая себе самому, на чем прервалась нить его мысли. — В том-то и беда, — произнес он более уверенно. — Его нельзя впустить в Обитаемый Космос... Он, конечно, не сможет... Не сможет добиться своего... Но может наделать бед... Он уже послал своих людей... И не только людей...
      Силы снова стали покидать гостя, слова его начали путаться, терять смысл... Цинь потянулась за новым шприцем, но Форрест встряхнулся и коротким жестом остановил ее.
      — Нет, не надо. Все в порядке... Я, кажется, сказал уже, что я здесь по приглашению. Только, боюсь, что тот, кто пригласил меня в эти края, очень быстро пожалел о том, что был излишне откровенен со мной. И с другими... И послал за нами свою команду... Только я...
      Форрест снова улыбнулся. Теперь его улыбка уже почти не была глуповатой. Скорее она была горьковатой улыбкой разочарованного человека. Может быть, человека, плохо понимающего, что с ним происходит. Но уже не бессмысленной гримасой полуидиота. «Похоже, парень быстро приходит в норму», — констатировал про себя Брат Торн.
      — Только я, — продолжил Форрест, — хитрая дичь... Меня засадили за решетку, я из-за нее выкарабкался. Ко мне стали подбираться снова, а я... Как вы думаете, мэм, где прячется хитрая дичь, когда дракон выходит на охоту за ней?
      — Наверное, на спине у дракона? — не столько спросила, сколько огласила старую охотничью мудрость Целительница.
      — Вот так примерно я и поступил, мэм, — снова улыбнулся Форрест Дю Тампь.
      — И как же зовут вашего Дракона, Гость?
      Цинь улыбнулась, подбадривая гостя. Самую чуточку, краешками губ. Но гость то ли был еще недостаточно в себе, либо, наоборот, был уже себе на уме. Форрест кисло улыбнулся и откинулся на подушки.
      — Это сложный разговор, — пробормотал он еле слышно. — Давайте отложим его хотя бы до завтра...
      Цинь пригубила согревающее, поднялась со скамьи и стала задумчиво ходить по комнате.
      — Ну что ж... — вздохнула она. — Действительно, вам еще слишком трудно много говорить. Мы можем попросту плохо понять друг друга. А взаимное непонимание для нас сейчас опасно. Опаснее, чем что-либо другое...
      Стоя за спиной Торна, она с интересом листала блокнот гостя.
      — Но и засыпать вам сейчас нельзя. Вот что... пусть Брат Торн побудет с вами. Поговорит на несложные темы... Наверное, у вас тоже есть к нам вопросы... Возможно, это вам обоим пойдет на пользу. Меня же ждут неотложные дела. Я вернусь через несколько часов. Тогда и поговорим. Посмотрим, как будет обстоять дело с вашим здоровьем к тому времени... Вы не возражаете, Брат Торн?
      Брат Торн не возражал. Китаянка так ловко связала его по рукам и ногам, предоставив, казалось бы, роскошную возможность ночь напролет общаться с подозрительным Пришлым, что и сказать было нечего. Себе же она оставила полную свободу действий. И — уж в этом Торн не сомневался — эти несколько часов своего «тайм-аута» она потратит не зря.
      Двери за Цинь затворились, Торн снова наполнил кружки все еще горячим питьем. Протянул гостю его кружку и подошел к полке, где были разложены пожитки Форреста. Взял в руки блокнот — ему было о чем спросить гостя относительно этой переплетенной в прочную кожу книжицы. И тут у него испортилось настроение.
      С полки исчезло письмо. Пакет, адресованный Кристоферу Денджерфилду.

* * *

      Дороги, проходящие через Худые леса, поросли черной травой. По ним уже испокон веку не прокатывалось колесо телеги и не ступало конское копыто. Разве что на Заброшенном тракте можно было увидеть вереницу пестрых фургонов Лоскутного Племени, сыны и дочери которого давно уже породнились со здешней нечистью, а потому не боятся ни богов, ни демонов. Из простого же люда, да и из люда сословного — то же: всяк, кто не болен на голову, места эти минует, либо делая немалый крюк — к предгорьям, либо — реками, заплатив ровно столько, сколько заломит в этот день кто-нибудь из лодочников.
      Так что встретить на лесной дороге, вдалеке от Реки и от Тракта всадника, а тем более всадницу Посланник Неназываемого не ожидал. Сначала он подумал, что это звук копыт его коня гулким эхом отдается в лесной тишине и, заплутавшись меж золотисто-коричневых стволов деревьев, запоздало возращается к нему. Но дальнейшие события развеяли это его заблуждение. Из-за скрытого разросшимся кустарником поворота пегая кобыла — явно из конюшен Славного Сословия — вынесла навстречу ему неприхотливо, по-дорожному одетую амазонку. Амазонка, похоже, встрече не обрадовалась и умелым движением руки, сжимающей поводья, заставила своего коня разминуться с неожиданным встречным.
      На Посланца наездница, казалось, не обратила внимания— только с полным безразличием мазнула по нему взглядом бездонных черных глаз. И как не было ее.
      Но Посланец на то и прожил в Сумеречных Землях не один земной год, чтобы хорошо знать — случайности любят тянуться друг к другу. И поэтому, обострив до предела все свои чувства, он внимательно проэкзаменовал все доступное этим чувствам пространство вокруг. И не зря. По параллельной— почти скрытой стволами и кустарником — дороге вслед исчезнувшей всаднице бесшумно мчалась стремительная черная тень.
      Но мчалась она все же недостаточно быстро.
      «Еще немного, и этот чудак поймет, что никого уже не догонит по этим буеракам, — прикинул Посланец. — И тогда сбросит скорость и остановится подумать — что делать дальше. А то и повернет назад. Что ж...»
      Не торопясь, Посланец провел своего коня меж лесных гигантов, миновал цепкие кусты и островки молодой поросли и вышел на ту самую параллельную просеку, по которой промчался почти незримый преследователь встреченной всадницы. Скакать по его следу пришлось недолго. Незадачливый наездник пребывал именно в том положении, которое ему мысленно определил Посланец: стоял у перекрестка заросших просек и сосредоточенно думал. Что-то в его осанке и повороте головы насторожило Посланца.
      Ясно что — это тоже была женщина!
      Посланец даже узнал ее со спины.
      — Хло! — тихо окликнул он. — Сестра Хло-о!...
      Сестра Хло быстро, но довольно неумело развернула коня, умудрилась при том не свалиться в листовой опад под ногами и впилась глазами в лицо приближающегося Посланца.
      — Рад видеть, что вы не чужды конному виду спорта, Сестра... — улыбнулся Посланец. — Но Небеса темнеют. Вы можете не успеть добраться до вашего монастыря. От Шантена это не ближний свет... Вы ведь оттуда скачете? Разрешите составить вам компанию?
      — Сестра-настоятельница не будет волноваться обо мне, — уклончиво ответила Хло, трогая коня с места.
      — Да, они там совершенно спокойны за вас, — заверил ее Посланец, пристраивая своего коня голова в голову с конем Сестры. — Я совсем недавно говорил с сестрой Маргаритой... Представляете, какая незадача! Я еду к Старому маяку — там никто не имеет представления, куда делся бродяга Торн. А ведь он оттуда неделями не вылезает... Проехался по скитам да заимкам, где Сестра Травница имеет привычку бывать, — снова хоть шаром покати... К вам в монастырь наведался — та же история...
      — Я не сомневаюсь, Князь, в том, что если бы вы предупредили нас, что желаете встретиться с нами — вместе или по отдельности, — то наверняка избежали бы лишних хлопот, — дипломатично пожала плечами Хло.
      — К сожалению, у меня не было такой возможности, — сокрушенно вздохнул Посланец. — Но, по крайней мере, с вами мне повезло: я надеюсь, вы сможете уделить мне пару минут для весьма серьезного разговора? Торопиться вам, как мне кажется, некуда. Госпожа Целительница уже далеко отсюда.
      — При чем здесь Целительница? — снова пожала плечами Сестра. — Вы же сами заметили, что я совершаю конную прогулку. Ничего более... К тому же не думаю, что вам со мной так уж особенно по пути...
      — Оставим это... — поморщился Посланец. — Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. А времени у нас с вами почти что и нет. А то, которое все-таки есть, стремительно убывает. Ведь Новые Пятеро уже пришли в этот Мир.
      — Да, — Хло сделала безразличное лицо, — они пришли. Я думаю, это не секрет для Пославшего вас.
      — Для Пославшего меня нет секретов.
      Иной реплики от Посланника и нельзя было ожидать. Только вот произнес он это дежурное речение без пафоса, слегка устало, как привычный разговорный штамп вроде «Ну и слава богу».
      — Я полагаю, что Трое Меченных Мглой не оставили без внимания начавшиеся события? — продолжил он. — Более того, я полагаю, что Трое уже сошлись на одной какой-то точке зрения на происходящее. Выработали, как говорится, единую платформу...
      Сестра выпрямилась в седле, присматриваясь к лицу собеседника.
      — Разумеется, мы договорились между собой кое о чем на этот счет. Но...
      — Но?.. — подтолкнул замерший маховик ее речи Посланник.
      — Вы за этим пожаловали в наши края, Князь, и рыскаете окрест в поисках наших скромных особ? Только чтобы узнать наше мнение на этот счет? — уверенно увела разговор в сторону от своего неосторожно брошенного «но» Сестра Хло.
      — Поверьте, — вяло улыбнулся Посланец, — и я сам, и Тот, Кто Послал меня, склонны придавать мнению Троих большое значение... Разумеется, в том случае, если вы не желаете оглашать ваш совместный вердикт, мне не остается ничего другого, кроме как принести вам свои извинения за причиненное беспокойство и...
      — Если бы я хоть на минуту поверила вашим столь вежливым заверениям, — поморщилась Хло, придерживая своего коня, норовящего убраться подальше от Посланца, — то мне разве только и осталось бы теперь, что раскланяться и попрощаться с вами, Князь. Но зная ваше и Пославшего вас обыкновение доводить любое дело до конца... К тому же наше совместное решение и не секрет вовсе... Мы держим нейтралитет. Пока сама Мгла не даст недвусмысленного знака.
      Посланец помолчал немного. Потом снова вывел на лицо наивежливейшую улыбку.
      — Однако, как я понимаю, у вас, Сестра, возникли сильные сомнения в том, что ваши... э-э... партнеры строго придерживаются соглашения?
      Хло бросила на него не слишком добрый, оценивающий взгляд.
      — Не знаю, чем дала вам повод для подобного умозаключения...
      — Своим «но», милейшая Сестра... Своим «но», оставшимся без продолжения. Но не только этим... И не только вы... Ну посудите сами — что должен был подумать я, узнав, что сразу после того, как маги объявили, что им был явлен Знак, все Трое Меченных Мглой срываются с насиженных мест и отправляются кто куда? Что я должен подумать, если верные информаторы доносят мне, что двое из вас направились навстречу Пятерым? Что я должен был подумать? И как должен был действовать?
      Сестра смотрела на Посланца прозрачным, невидящим взором.
      — А почему, собственно, вы должны действовать? Думать — думайте все, что вам угодно. А вот действовать... Дела Мглы касаются только нас, Меченных Мглой.
      Посланец поморщился.
      — Давайте не будем водить друг друга за нос... Вы же ясно представляете соотношение сил на этих благословенных землях, Сестра. Все здесь держится на очень зыбком балансе сил. Мгла и вы — Трое ее служителей. Пятеро носителей Великого Дара. И еще Пятеро, которые должны их сменить. Буйное Славное сословие. Государь и маги...
      — И Неназываемый, — подсказала Хло.
      — И Пославший меня... Разумеется. Так вот, стоит каким-то из этих сил вступить в коалицию, и снова все затрещит по швам. Так что ваше первоначальное решение о нейтралитете — решение мудрое. Хотя и ссорит вас с государем.
      — Знаете, Князь, лекцию на тему о наших здесь распрях я и сама могла бы прочитать вам. В последней смуте были виноваты кто угодно, но не Меченные Мглой, — ответила Сестра. — Сказать кто?
      — С тех пор много воды утекло, Сестра Хло... — невозмутимо гнул свое Посланец. — Не стоит ворошить прошлое. Важен настоящий момент. Постарайтесь понять Пославшего меня. Пятеро откровенно враждебны ему. Государь, наоборот, всецело предан. И — что немаловажно — имеет все основания опасаться Пятерых. Мгла нейтральна. Маги расколоты на несколько лагерей. Но в целом тоже держат нейтралитет. Но если Старые Пятеро стакнутся с Новыми — быть беде...
      — Попросту говоря, — ядовито улыбнулась Хло, — Неназываемый опасается, что ему припомнят то, что своим появлением он вверг Сумеречные Земли в пучину смуты и междоусобицы. Такое возможно. Но если две Пятерки передерутся, то мы рискуем снова получить то же самое — междоусобицу и смуту. Нужны взаимные гарантии... что ни Пятеро, ни Пославший вас не предпримут попытки реванша.
      — Вы совершенно не представляете планов того, кого упорно величаете Неназываемым, — твердо сказал Посланец. — Тратить силы на здешнюю мышиную возню он больше не намерен. Он получил от Мира Молний главное — мощь здешней магии. Дар Власти. И теперь его интересы лежат вне этого мирка. Обитаемый Космос — вот его новая арена.
      Хло некоторое время молчала, покачиваясь в седле. Потом снова желчно улыбнулась.
      — И такое здесь тоже было, Князь... Но, если это действительно так, ситуация меняется. Хотя бы на время. Если это действительно так...
      — Было бы неплохо... — неопределенно-туманным тоном произнес Посланец, — было бы неплохо, если бы вы, Сестра, приняли участие в том, чтобы утвердить взаимопонимание между противостоящими сторонами. Это было бы высоко оценено...
      Хло бросила на собеседника пристальный, полный подозрения взгляд.
      — Вы это говорите от имени вашего господина?
      — От имени Пославшего меня.
      Было трудно понять, уклонился ли Посланец от ответа, поправив собеседницу в том смысле, что господином Неназываемый ему не является, или подтвердил то, что делает предложение от его имени. Хло решила остановиться на последнем.
      — И это предложение касается меня лично или и других Меченных Мглой тоже? — осведомилась она. Посланец в который уж раз пожал плечами.
      — Это зависит от вашего собственного выбора, Сестра Хло. Они достигли перекрестка с Заброшенным трактом. Сестра попридержала коня.
      — В таком случае мне потребуется время на размышление. Нет-нет, — она предупредительно подняла руку. — Я прекрасно понимаю, что именно времени-то у нас у всех в обрез. Тем не менее прощаюсь с вами до обеденного часа. Встретиться можем снова здесь.
      Не дожидаясь ответа, она развернула коня и пустила его рысью по Тракту. Прочь от смутившего ее душу собеседника.

* * *

      — Он все-таки заснул?
      Голос Целительницы прозвучал за спиной Торна неожиданно, но так тихо и ненавязчиво, что тот даже не вздрогнул.
      — Вы уже вернулись, Целительница? — повернулся он к незаметно вошедшей в комнатушку китаянке. — Нет, наш гость не спит...