Сказания трех миров (№2) - Башня над пропастью

– В тумане мы взяли слишком сильно на запад, – сказал Шанд. – Так что перед нами западная сторона Катадзы.

Если бы Карана могла, то заплакала бы, но глаза были слишком сухими.

– Ты хочешь сказать, что только из-за этого мы все еще не там?

Шанд скрючился и отошел в сторонку. Его долго рвало.

– В чем дело? – спросила Карана, когда Шанд вернулся.

– Колики! У моей воды такой вкус, словно в ней сдохла крыса.

Они двигались к Катадзе мимо кипящих соленых ручьев и фонтанов, от которых поднимался пар. В воздухе пахло серой, и от этого у Шанда с Караной болели глаза и першило в горле. К берегу последнего соленого озера прибило какую-то пену пурпурного цвета.

– Это можно есть, – сказал Шанд, собирая пену в горшок.

– Что это? – с сомнением спросила Карана.

– Понятия не имею – растет в кипящей воде и приятна на вкус.

– Какой ужасный край, – заметила Карана, чувствуя себя так же неуютно, как в портовом городе. – И Катадза такая же?

– Вовсе нет.

Колики у Шанда усилились. Когда они добрались до подножия горы Катадзы, ему стало совсем плохо. Вода у него осталась лишь в мехе из Грейнвиса, но она была такая мерзкая, что его тошнило от одного ее запаха.

К следующему утру старик допил и эту воду, а у Караны оставалось чуть больше половины последнего меха. Однако даже когда он пил воду девушки, Шанду становилось все хуже, его мучили рвота и понос.

У него не хватало сил взбираться по длинному склону к подножию утесов, и они пролежали весь день в палатке, где даже в тени земля была такая же горячая, как воздух. Перед тем как снова пуститься в путь, они доели и допили все, что у них было.

После часа ходьбы перед ними предстало большое озеро с чистой водой, которая, правда, оказалась такой соленой и горькой, что у Караны и Шанда начались желудочные спазмы. От этой воды их стала еще сильнее мучить жажда. Шанд лежал на берегу озера, держась за живот. Карана была в ужасе, опасаясь, что старик умрет.

После длительного отдыха в тени Шанду стало лучше, хотя организм был обезвожен. Карана пошла удить и поймала несколько мелких рыбешек. Они съели сочное мясо сырым, и это слегка утолило жажду. Но девушка знала, что без воды Шанд умрет через день, да и сама она протянет недолго. Всю ночь измученные Шанд с Караной плелись вперед, а незадолго до рассвета нашли крошечный родничок у подножия скал. Вода текла такой тонкой струйкой, что их мехи пришлось бы наполнять весь день, но ее было достаточно, чтобы спасти им жизнь и чтобы они взяли немного с собой.

Вечером они снова пустились в путь и наконец обнаружили дорогу, ведущую к самому низкому утесу Катадзы.

Еще через пару часов они добрались до ущелья, куда никогда не попадали солнечные лучи. Здесь, в лощине, росли какие-то серые растения, а выше на склоне зеленела трава. Казалось, утесы никогда не кончатся. Шанд был слишком слаб, чтобы взбираться на них дальше.

– Завтра станет лучше, – сказал он, очищая какой-то клубень, выкопанный Караной.

Девушка ничего не ответила. Ее мучил голод: за весь день она съела лишь горстку муравьиных яиц.

– Мы попытаемся завтра, – повторил Шанд на следующий день, но он был так измучен коликами, что Каране казалось: он никогда не сможет двинуться с места.

Наступило «завтра» но Шанд был не в состоянии подняться, а когда Карана вернулась с охоты с большой ящерицей – еда на несколько дней, – он не проявил никакого интереса.

– Ступай, – сказал он, – приведи помощь.

– Я тебя не покину, – возразила она, разрываясь между привязанностью к нему и желанием найти Лиана. Временами она почти чувствовалаЛиана, и то, что она чувствовала, ее пугало.

– Тебе придется, или мы умрем оба. Возьми пищу и иди.

– Ты умрешь, если я уйду!

– У меня достаточно воды, – со слабой улыбкой сказал Шанд. – И даже есть немного еды. От голода умирают неделями – ты вернешься раньше.

Карана колебалась. Она действительно страстно хотела идти дальше – в груди у нее жгло огнем. Но она не могла оставить Шанда.

35

Ужасное оскорбление

Когда Лиан, потрясенный беседой с Малиеной, вернулся к Тензору, он обнаружил, что тот все еще сидит в своем кресле из черного дерева, поставив локти на служившую столом скамью, которая располагалась вдоль всей стены. Она тоже была из черного дерева. В отполированной до блеска поверхности скамьи отражалось Зеркало, а в Зеркале – лицо Тензора: темные волосы, зачесанные волнами с широкого чела, длинный прямой нос и густая курчавая борода, скрывавшая нижнюю часть лица.

Тензор сжал раму Зеркала руками, и оно, покачнувшись, замерло на месте. В нем появилось изображение – в точности то самое, которое Лиан видел прошлой зимой в Туркаде.

Это был мрачный пейзаж с черными тенями. Равнину, испещренную какими-то пузырьками стального цвета, пересекала глубокая расселина. Железная башня накренилась, словно собираясь упасть. На заднем плане горы, похожие на фарфоровые черепки, вонзались в небо. Маленькое красное солнце пыталось разорвать грозовые тучи, но безуспешно.

Это был Аркан – или, быть может, воспоминание Тензора тысячелетней давности. Существовал ли еще Аркан?

Изображение отличалось от того, которое предстало перед Мендарком: оно было живое. Солнце и луна двигались по небу, тучи проплывали, свет усиливался.

Однако, кроме этой картинки, Тензору так ничего и не удалось извлечь из Зеркала. Он рвал на себе волосы, сердито орал на Лиана и порой даже покрикивал на своих друзей аркимов. Малиена была довольна, когда Лиан сообщил ей об этом.

Тензор так сильно стукнул кулаком по скамье, что Зеркало подскочило и опрокинулось.

– Почему оно не открывается? Почему? Почему?

– Ялкара заперла его, и есть только один ключ. Этот ключ у меня, – сказал Лиан, думая вслух.

Тензор резко повернул к нему голову с буйной гривой волос, и Лиан был потрясен, осознав, что желает аркиму успеха с Зеркалом вопреки мрачным прогнозам Малиены.

«Нет! – подумал он. – Я должен написать Сказание, но мне не нужно ему помогать. Пусть сделает это сам или совсем не делает».

– Что? – вскричал Тензор.

– Ничего, – ответил Лиан, отступая бочком. – Я ошибся. – Вдруг его схватили за горло и высоко подняли в воздух.

– Что ты сказал? —орал Тензор, изо всех сил тряся Лиана. Потом швырнул его на пол и наступил на него.

– Феламора... сказала это на Тайном Совете, – задыхаясь, объяснил Лиан. Рука у него ныла: он приземлился на локоть.

Тензор отвернулся и словно забыл о присутствии Лиана.

– Да, сказала! Что она имела в виду? – задумчиво произнес он. – Как заперла? Как?– Он принялся расхаживать по комнате. – У Феламоры Зеркало пробыло совсем недолго – во время ее борьбы с Ялкарой, причем последней хозяйкой Зеркала была не она. Значит, и заперла его не Феламора. Только Ялкара могла это сделать, а ее давно нет. Но зачем? Я часто размышлял о Ялкаре. Только один человек умел читать в ее уме.

– А что это за ключ? – спросил Лиан. – Феламора говорила, что ключ у нее.

– Кто знает? Может быть, она вырвала секрет у Ялкары? – Тензор удалился, бормоча себе что-то под нос.

Когда Тензор вернулся, Лиан сказал:

– Я слышал, что аркимы отказались от Зеркала, поскольку его было опасно использовать. – Юноша надеялся с помощью Тензора заполнить кое-какие пробелы в истории Зеркала.

– Действительно опасно, и именно я это сделал – хотя Зеркало и было моей самой ценной вещью. Я тайно привез его на Сантенар, а это было недопустимо! Запрещалось перевозить предметы из одного мира в другой.

– Почему?

– Потому что они могли преобразиться и начать представлять собой угрозу – как Флейта. И Зеркало тоже! Если бы меня тогда поймали, мне был бы конец. Затем Квинлис (он был нашим предводителем до предателя Питлиса, летописец, – я же вижу, что ты хочешь спросить) пользовался Зеркалом. Он спас нас ценой своей жизни... – Тензор умолк. Он сидел и глядел куда-то вдаль, словно всматриваясь в давно ушедшие времена. – После этого им никто не пользовался. Зеркало лежало без присмотра в архиве, и при падении Тар Гаарна Ялкара его украла. Но теперь я долженего открыть любой ценой. Зачем ей было его запирать?

Взяв в руки Зеркало, он поднес его к самому лицу. Несмотря на смелые слова, Тензор явно терял уверенность. Казалось, что все было зря. Шазмак был разрушен из-за его слепой погони за Зеркалом, а теперь он обнаружил, что даже не может им пользоваться.

А между тем аркимы неустанно трудились, укрепляя Катадзу. Даже Малиена начала успокаиваться, видя, что у Тензора ничего не получается. В конце концов Лиану наскучило наблюдать за безрезультатными попытками Тензора, и он почти все время проводил, исследуя бесчисленное множество комнат Катадзы и ее башни.

Как-то раз он обнаружил очень уютную комнату на верхнем этаже Великой Башни, под самым платиновым куполом, откуда открывался вид на море. Высунувшись из окна, юноша увидел ленту из золота и ляпис-лазури, окружавшую башню, – она проходила как раз под окном его комнаты, в которой он просиживал теперь день за днем – надо было зафиксировать в дневнике произошедшее за последние недели.

Когда Лиан записал в дневнике все, что произошло с ним вплоть до настоящего момента, он занялся поисками архива Кандора, который мог сохраниться в Катадзе. Тензор не звал его, и юноша проводил в кабинете аркима все меньше и меньше времени, так что Малиена была вынуждена сделать Лиану замечание, что от него как от шпиона нет никакого толка, раз Тензор предоставлен самому себе. Лиан искал архив повсюду, но не нашел ни клочка бумаги и потому решил, что нужно прибегнуть к чьей-то помощи.

– Зачем тебе нужны бумаги Кандора? – холодно спросила Малиена.

– Сказания каронов малоизвестны, – ответил он полуправдой. – «Сказание о Распаде» – самое слабое из всех Великих Сказаний. То, что я могу тут узнать, поможет его улучшить.

Малиена пристально смотрела ему в глаза, и в конце концов он отвел взгляд.

– Ты чего-то недоговариваешь, летописец. Назови настоящую причину, и тогда, возможно, я тебе помогу.

– Это и есть настоящая причина, – упорствовал Лиан, но зеленовато-серые глаза видели его насквозь.

– Я знаю тебя, летописец. Ты не все мне сказал.

И ему пришлось поведать о таинственной гибели девушки-калеки после возникновения Непреодолимой Преграды, о том, что рассказал ему в Шазмаке Тензор, и показать украденное письмо Кандора, адресованное Рульку.

Малиена слушала внимательно, понюхала бумагу и даже попробовала на язык.

– Похоже, оно подлинное. Как это Мендарк позволил тебе оставить у себя такой важный документ?

– Э-э... – Лиану было стыдно сознаться в воровстве. – Когда я вернулся из Туркадской крепости, он был так рассержен, что у меня не было возможности сообщить ему о письме. Он не захотел видеть меня до Тайного Совета, а потом... «Потом» не было.

– Ясно. О письме кто-нибудь знает, кроме нас с тобой?

– Никто.

– Тогда я сама буду хранить его.

– Но оно же...

– Оно же мое,хотел ты сказать. Я так не считаю, летописец. Ты уже и так принес много вреда, сотрудничая с Тензором. Я знаю, что ты замышляешь. Ты хочешь выяснить, стоит ли что-то за этим письмом, а затем предложить его Тензору в обмен на какой-то секрет. Неужели ты думаешь, что мы тебе позволим сделать это? Дал бы ты младенцу поиграть с бритвой?

– Тогда как насчет?..

– Насчет архивов Кандора? Я рада, что ты их не нашел. Отныне они для тебя закрыты. И если ты попытаешься до них добраться...

– Ты выдашь меня Баситору, – закончил за Малиену Лиан.

Она улыбнулась:

– Рада, что ты так хорошо меня понимаешь. Знаешь ли, он тебя подозревает. Если бы не Тензор и я, скиты давно пообедали бы твоими мозгами. Итак, мы снова друзья?

Когда в следующий раз Лиан проходил по коридору крепости, он заметил, что одна из дверей была заперта и на ней висит огромный замок размером с голову Лиана. Итак, он вернулся к тому, с чего начал. Нет, теперь было хуже: то, чего он хотел, было так близко, но он не мог подобраться к желаемому.

Время шло, а Тензору так ничего и не удалось добиться от Зеркала. Зима давно закончилась, и весна растопила лед. Знания и магия Тензора оказались бессильны, так, может быть, чувства, которые он так давно подавлял, помогут найти подход к тайнам Зеркала?

Однажды поздней весной Тензор сидел ночью перед Зеркалом, размышляя. Он смотрел на меняющуюся и в то же время неизменную картинку Аркана, и тут чувства прорвали барьер самоконтроля, и он позволил памяти вернуться в далекое прошлое, когда он был молод и служил подмастерьем у Рулька на Аркане.

Он вспомнил, как ему подарили Зеркало и как он впервые взял его в руки. Тензор настроил тогда на него свой ум и увидел.Правда, на небольшое расстояние, но он ощущал, как перед ним раскрывается весь Аркан. Позже Тензор научился настраивать Зеркало на другие зеркала, и ему удавалось видеть практически все.

Он представил себя молодым, полным радости жизни и сил. Эйфория была так сильна, что он сумел бы сделать в тот миг что угодно. Взяв в руки Зеркало, Тензор вернулся в тот далекий вечер, и Зеркало открылось ему!

Весь день он играл и грезил, но, вернувшись из своих грез, Тензор понял, что Зеркало открылось ему на изначальном уровне – до ловушек, обманов и заблуждений более позднего времени. Он знал, что далекое прошлое не может ему помочь. А новый уровень, содержащий секреты Ялкары, пока что закрыт для него.

Тензор провел перед Зеркалом два дня и одну ночь без еды, питья и сна. Казалось, он был в трансе, и лишь глаза следили за картинками, мерцающими на поверхности Зеркала.

Лиан не мог понять природу информации, которую ищет или сортирует Тензор, поскольку образы в Зеркале непрерывно менялись. Мелькали слова, рисунки, городские и сельские сценки, рукописи и планы, лица и встречи, музыка и голоса, и почти все аспекты жизни на Сантенаре и Аркане. Один раз юноша увидел изображение самого Тензора, молодого и ослепительно красивого.

Как-то Тензор так громко застонал, что Лиан, находившийся этажом выше, прибежал посмотреть, что случилось. Что бы ни взволновало Тензора столь сильно, изображение уже исчезло.

В середине ночи Лиана разбудил какой-то шум. Вбежав в кабинет Тензора, он увидел, что тот бьется головой о скамью. В кулаке был зажат клок черных волос. Лиан положил руку на скамью, так чтобы арким не расшиб себе лоб, и вскоре Тензор затих.

Лиан заметил Зеркало у дальней стены – на нем была лишь крошечная зазубрина с краю. Картинки продолжали мелькать на его поверхности. Лиан присел на корточки и взял Зеркало в руки. Ему показалось, что он видит там собственное лицо, но через секунду оно исчезло. Время остановилось. Затем Зеркало вырвали у него из рук, и Тензор пинком вышвырнул его из комнаты.

Лиан долго лежал в темноте на своем жестком ложе с открытыми глазами, ощущая непреодолимое желание снова подержать Зеркало. Наконец образы потускнели, и он уснул.

Лиана разбудил яростный рев. Тензор схватил его за горло и яростно тряс.

– Что она с ним сделала? – орал он. Потом швырнул Лиана на ложе.

– Что она сделала с Зеркалом? – Тензор на чем свет стоит ругал Карану, ее отца и всех ее предков.

Лиан так разозлился, что, отодрав рейку от кровати, ударил Тензора в пах. Тот замер на месте, скорчившись.

– Никогда больше не говори о Каране плохо, – обратился Лиан к нему, – или клянусь, что я...

Тензор медленно выпрямился.

– Как она могла его изменить? – сказал Лиан, отступая назад. – Вспомни слова Феламоры на Тайном Совете.

– Зачем ты все время твердишь мне о моем позоре, червяк!

Память вновь вернула Лиана к моменту появления Магреты на Тайном Совете, тщательно срежиссированному Феламорой. Оно явно было рассчитано на то, чтобы поразить. Но кого – Тензора или Мендарка?

– Карана ничего не сделала, – повторил Лиан. – Она даже ничего не знала о Зеркале и не могла извлечь из него изображение, – продолжал он. – Тебе же лучше всех известно, что у нее нет силы такого рода.

Тензор внезапно опустился на стул и долго не произносил ни слова, явно страдая от боли.

– Да, – наконец заговорил он. – Я давным-давно об этом позаботился.

– Что ты сказал? – ледяным тоном осведомился Лиан.

– Я начинаю сожалеть о том, что не вышиб тебе мозги, летописец, – снова взорвался Тензор. – Еще одно слово – и я...

Он надвигался на съежившегося Лиана.

– Ты думаешь, что одурачил меня своими очками и мазями? Для меня не секрет, кто ты такой, так же как и то, что ты шпионишь для Малиены. Так что хорошенько запомни: в ту самую минуту, как ты станешь мне не нужен, никакая Малиена тебя не спасет. А теперь убирайся! – Вытолкнув Лиана из комнаты, он с грохотом захлопнул дверь.

Шатаясь из стороны в сторону, Лиан побрел из башни на поиски Малиены. И в этот раз он нашел ее в павильоне под смоковницей. Она сидела, положив подбородок на колени, и мечтательно смотрела на море.

– Что тебе, летописец? Он справился с Зеркалом?

– Нет! Но он все знает. И про клеймо, и про то, что я шпионю для тебя, – все!

– Он умный и коварный враг! Я и не думала, что это удастся от него скрыть.

– Малиена, я пришел сейчас по другому поводу, – осторожно начал Лиан.

Она приподняла рыжеватую бровь.

– Он обвинил Карану, что она что-то сделала с Зеркалом, и оскорбил ее. Я разозлился и ударил его палкой по причинному месту. Боюсь, как бы не было последствий.

Малиена смотрела на Лиана с благоговейным страхом.

– Летописец, я поражена! Ты нанес ему ужасное оскорбление, хотя этот его орган немного... усох. Ты смелее, чем я предполагала. Да ты же настоящий тигр! – Она засмеялась. – И это называется не привлекать внимания, не так ли? Как это ты до сих пор еще жив?

– Я сам удивляюсь. Правда, я лишь отплатил за его оскорбление. Он собирался размозжить мне голову, и тут я сказал ему, что Карана не владеет Тайным Искусством. Тогда он остановился и произнес как бы про себя: «Да, я давным-давно об этом позаботился». Я хотел бы понять, что он имеет в виду.

– Не знаю, – вздохнула Малиена. – А впрочем, погоди! Когда Карана, будучи маленькой девочкой, впервые приехала в Шазмак, я как раз жила там. Было ясно, что у нее огромный талант. А спустя годы я узнала, что из нее ничего не вышло. Судя по твоим словам, Тензор что-то предпринял, чтобы не дать расцвести таланту Караны. Это жестоко, хотя раньше именно так и поступали. Какую опасность она могла представлять? Я постараюсь выяснить.

Остаток дня Лиан предпочел держаться как можно дальше от Тензора, но когда поздно ночью крался в свою комнату, увидел, что тот снова спокоен. Правда, при резких движениях его лицо все еще искажала гримаса боли.

– Послушай, летописец, – дружелюбно обратился он к Лиану, постучав пальцем по Зеркалу, – Феламора была права. У Зеркала нет силы, совсем нет. У него есть знания и много-много секретов.Вот что она сказала, и в кои-то веки слова Феламоры оказались правдой.

– Тогда зачем оно тебе? – осведомился Лиан.

– У Зеркала есть знания – оно может заменить целые библиотеки. И я надеюсь раскопать в нем секреты, которые помогли бы в достижении моей цели. Всего три сотни лет тому назад Ялкара обнаружила брешь в Непреодолимой Преграде и сбежала обратно на Аркан. Я хочу узнать, какую роль в этом сыграло Зеркало, и по возможности этим воспользоваться.

Тензор по-прежнему проводил все дни и ночи перед Зеркалом. Теперь он копался в секретах прошлого: прошлые жизни, прошлые подвиги и предательства.

И вот однажды, когда Лиан наблюдал за Тензором, он, казалось, увидел что-то, чего не мог заметить Лиан. Тензор вскочил.

– Что там такое? Что ты нашел? – спросил Лиан, заразившись его волнением. – Ты что-то узнал?

– Нет, но мой путь теперь ясен!Больше я ничего не скажу.

36

Архитектор врат

После своего открытия Тензор принялся за работу, как безумный. Он дни и ночи просиживал перед Зеркалом, иногда часами уставившись на какую-нибудь одну картинку. Временами его зачаровывало прошлое, и тогда его суровое лицо светилось радостью, а щеки увлажнялись слезами. Порой картинки были совсем живые, и Лиан, заглядывая через его плечо, видел людей, разгуливающих по улицам, выглядывающих из окон высоких башен или в ужасе бегущих от наступающей армии. Несколько раз Лиан замечал чисто символические сцены – чаще всего это были три тихих черных озера, над которыми висела огромная арканская луна, не отражаясь в воде.

Лиан докладывал все это Малиене, хотя теперь его шпионская деятельность стала необременительна: сама Малиена или кто-то другой из аркимов все время стоял теперь за спиной Тензора. Он знал, что они там, но не обращал на них внимания. Даже те аркимы, которые раньше во всем его поддерживали, напугались. Наконец и они не выдержали.

– Мы ужасно боимся, Тензор, – сказала седовласая Селиала. – Мы тебя предупреждали, чтобы ты опасался собственного безумия. Ты не прислушался, и Шазмак пал! И все-таки мы последовали за тобой. Но теперь довольно! Мы больше не с тобой, раз ты замышляешь новое бедствие!

– Вы правы, укоряя меня, – тихо ответил Тензор, – но кого же вы выберете на мое место?

Малиена признала:

– Мы не можем найти предводителя. Нас возглавит Аркимский Совет.

– Я не согласен, чтобы мной управлял Совет, – заявил Тензор. – После Тар Гаарна мы отдали власть Аркимскому Совету. Посмотрите, что из этого вышло!

– Ты украл у Совета власть и вернул себе! – яростно возразила Малиена и плюнула в его сторону. – Вот что из этого вышло.

– Выбирайте, или я пойду своим путем, – сказал Тензор и склонил голову, дрожа от еле сдерживаемого волнения.

Аркимы посовещались. Наконец вернулась Селиала с ответом:

– Аркимский Совет остается.

– Тогда я один...

– Нет, подчинись нам – или ты станешь изгоем, – уговаривала Селиала. – Завтра мы отправляемся в восточные города. Подготовку начинаем немедленно. Ты отдашь нам Зеркало.

Тензор побелел как мел. С трудом поднявшись, он шаркающей походкой пошел по коридору. Поравнявшись с Лианом, Тензор схватил его за руку.

– Пошли, – пробормотал он. – До утра надо многое сделать.

Лиан был безутешен. Катадза обещала так много, а что он приобрел – лишь несколько глав для своего сказания, у которого не было конца.

После всех тягот путешествия он и подумать не мог о пути обратно. К тому же у него до некоторой степени наладились отношения с Тензором. Хотя тот не доверял ему, но явно ценил ум юноши. Тензор научил его немного разбираться в аркимской письменности, а для летописца это было бесценное приобретение.

Аркимы закончили свои приготовления и легли спать. Они поднялись засветло и, взвалив на спину рюкзаки, прошли по мостику к Великой Башне и ждали на площадке. Наконец на лестнице появился Тензор, который этой ночью совсем не спал.

– Отдай нам Зеркало, – сказала Селиала, – я позабочусь о нем по поручению Аркимского Совета. – Она с улыбкой протянула руку, но Тензор не улыбнулся. Лиан заметил, что суставы пальцев у того побелели.

– Увы, – ответил он, – я отрекаюсь от своей нации и своего мира. Я больше не арким. Я никогда не отдам Зеркало. Вы можете уходить, но я останусь в Катадзе.

Вероятно, аркимы ожидали чего-то подобного, поскольку все они стали подниматься по ступеням. Когда они добрались до площадки, на которой стоял Тензор, он поднял руку. Они сразу же остановились.

– Не идите против меня.

Наступил страшный момент, когда арким мог пойти против аркима. Но этого никто не хотел. Тензор начал медленно отступать, и никто не решился его преследовать. Пройдя еще один пролет, он крикнул:

– Лиан!

Лиан сопротивлялся, но почувствовал, что снова попал в рабство к Тензору. Ноги пошли сами, против его воли. Малиена схватила юношу за руку.

– Ты вынудишь меня применить силу против тебя, – мрачно произнес Тензор. – Я это сделаю.

– Оставайся здесь, если тебе угодно, – сказала она. – Ты знаешь, что я не могу причинить тебе вреда, но мы забираем Лиана, и Зеркало тоже.

– Я сделаю это, – угрожающим тоном произнес Тензор. – Подумай, нужно ли тебе это.

– Нет! – вскричала Малиена. – Мы больше не станем уступать твоим фантазиям и безумствам! Ты – сумасшедший!

Тензор пошатнулся.

– Хорошо, пусть я сумасшедший. Но я говорю – посмотрите на него! Взгляните на его глаза и кожу. Что вы видите? Это дзаинянин, на котором клеймо Рулька! Ты возьмешь его с собой, Баситор? А ты, Хинтис?

Лиана чуть не хватил удар от ужаса. Баситор выступил вперед и, сорвав с него очки, раздавил их каблуком. Взяв Лиана за подбородок, он сказал:

– Посмотрите на его глаза. – Хинтис распахнул рубашку на Лиане:

– Видите белые веснушки у него на груди? – Селиала внимательно изучила эти доказательства.

– У него «дар Рулька», но его нельзя наказывать за преступления предков, которые давно умерли. Он не совершил ничего постыдного.

Баситор сплюнул на пол.

– Для меня сам «дар» – преступление после того, что случилось с Шазмаком. Если он пойдет с нами, я сверну ему шею при первом же удобном случае.

Малиена встретилась взглядом с Лианом.

– Я побеждена, летописец. Наши души будут бродить по страницам Преданий. Карана, прости меня! – И она отпустила руку Лиана.

Теперь у Лиана не было сил сопротивляться Тензору, и он поднялся по ступеням. Тензор сжал его запястье, как тогда на Тайном Совете. Он втолкнул Лиана в комнату, захлопнул дверь и запер засовом. Аркимы стали стучать кулаками в дверь, осмелев теперь, когда Тензор скрылся.

– Эта дверь их не удержит, – сказал Тензор и повел Лиана в свой кабинет.

Эта комната была спроектирована так, чтобы выдержать любой натиск врага – все, кроме полного разрушения башни. Тензор с мрачным удовлетворением оглядел железную дверь, гигантские запоры и еще какие-то защитные устройства, неведомые Лиану.

Лиан был сильно напуган, но в то же время испытывал облегчение оттого, что ему пока что не нужно было переходить через Сухое Море.

Юноша увидел, что Тензор хорошо подготовился на случай возможной осады башни аркимами: в углу стояла бочка с водой, рядом с которой Тензор сложил большое количество различных продуктов.

Арким проследил за направлением взгляда Лиана.

– Надеюсь, тут достаточно всего, – сказал он, – потому что до тех пор, пока я не узнаю, как сделаны врата в Ночную Страну, и не доставлю егодля мщения, мы не покинем эту комнату.

И, словно ничего не случилось, он уселся и возобновил прерванную работу. Вскоре в дверь яростно застучали. Затем осаждавшие кабинет, вероятно, использовали какое-то взрывчатое вещество: башня содрогнулась. Затем нависла тишина, действующая Лиану на нервы. Однако дверь осталась невредимой.

– Им никогда ее не сломать, – сказал Тензор, даже не оглянувшись. – Сам Кандор сделал ее несокрушимой.

Позднее аркимы вернулись и снова попытались открыть дверь, но им и на этот раз ничего не удалось.

Солнце село. Тензор продолжал работать в тишине. Заблокировав вход на лестницу, он добился того, что все верхние этажи башни были в его распоряжении, потому что другого пути наверх не было.

Когда Лиан проснулся утром, Тензор все еще работал с бешеной энергией и сосредоточенностью. Не реагировал он и когда возобновились атаки на их дверь. Он лишь устало вздохнул и повернулся к двери.

Шум на минуту затих, и Лиан услышал конец фразы:

– ... я это сделал!

Пока Тензор спал, Лиан взял его свиток. Это был длинный документ, написанный бисерным почерком на языке аркимов. Юноша еще мало знал этот язык и поэтому не мог расшифровать свиток, но узнавал отдельные слова. Были тут и рисунки: большие арки и прочие детали с украшениями разной формы и размеров какой-то непонятной конструкции. И несколько раз в тексте встречалось слово, которое, как Лиан решил, означало «врата».

Итак, Тензор узнал секрет врат – это портал, связывающий одно место с другим. Или ему казалось, что узнал. Путь к бегству! Возможно (как в душе надеялся Лиан), с их помощью можно будет попасть обратно на Мельдорин, не мучаясь в Сухом Море.

Вдруг Лиан застыл, почувствовав, что за спиной у него стоят.

– Да, это врата, – сказал Тензор. – А почему ты удивляешься – ведь о них было столько разговоров. Принцип прост, но удастся ли мне их сделать? И будут ли они работать?

Его перебил голос, донесшийся сквозь единственную щель высоко в стене:

– Тензор! Тензор! Нас преследуют. – Тензор улыбнулся.

– Преследуют? – повторил он, притворяясь удивленным. – И кто же?

– Неизвестно. Они идут с юга.

– Видишь, как низко мы пали? – обратился Тензор к Лиану. – Несколько одиноких путников, наверняка изжаждавшихся, изголодавшихся и изможденных переходом, – а мы трясемся от страха! Нечего со мной советоваться! – закричал он через стену. – Я отрекся от вас, я больше не ваш предводитель.

После этого никаких звуков снаружи не доносилось.

Тензор занялся изготовлением врат, а Лиан с удивлением наблюдал за ним. В дело шли подручные материалы: арким использовал камни, которые отковыривал от стен своего кабинета, искал в комнатах металлические предметы, сам изготавливал инструменты. Он изменял первоначальный проект в зависимости от того, что попадалось под руку. У Тензора была поразительная сноровка и чувство материала, и по-видимому, работа доставляла ему удовольствие.

Врата в форме павильона с семью стройными каменными колоннами, поддерживающими металлический купол, сделанные Тензором, выглядели просто и изящно. Они были красивы, но им не хватало симметрии – характерная черта для архитектуры аркимов.