– Ты что – решил заняться частным сыском? – с иронией спросил Сева.

Тогда я рассказал ему про исчезновение Катерины.

– Что ты задумал, Рик? – спросил Сева. – Слушай, не валяй дурака, а давай-ка, приезжай ко мне, мы с тобой это дело обмозгуем как следует.

– Я перезвоню тебе через двадцать минут, – сказал я. – Постарайся успеть добыть за это время разведданные в полном объеме.

– Слушаюсь, господин экс-полицмейстер, – шутливо сказал Сева, хотя по его голосу слышал, что он расстроен. – Разрешите отключить визор?

Я дал отбой.

В следующие двадцать четыре часа дел у меня было очень много. Пришлось крутиться из одного конца города в другой.

Сева Башарин дал мне наводку на трех человек, которые рисковали в ближайшем будущем перейти в категорию без вести пропавших. Видно, Демиург совсем уже уверовал в свою неуязвимость, раз не обращал на жалобы своих будущих жертв в полицию.

Самым трудным оказалось представиться этим людям, не вызывая у них каких-либо подозрений. Ребята из Управления уже поработали с ними довольно плотно, хотя и безрезультатно. Поэтому можно было представить реакцию человека, ставшего объектом непонятно чьего преследования, когда к нему чуть свет заявляется некто и просит поделиться своими впечатлениями и кое-какой информацией об анонимках. В двух случаях я представился частным детективом, который работает на одного богатого клиента, получившего аналогичные письма, но который впопыхах забыл дома свои верительные грамоты, а в третьем пришлось выдавать себя за того, кем я и являлся сейчас на самом деле – отцом похищенной маньяком девушки, но и тут я не удержался от вранья: якобы визит мой обусловлен желанием создать Общество родственников жертв Демиурга, сокращенно – ОРЖД.

Во всех трех случаях я был вынужден пустить в ход весь арсенал дипломатии и изворотливости, чтобы выудить из интересовавших меня людей нужную информацию. Однако ничего интересного для меня они сказать не могли.

Если сказать честно, я и сам не ведал, чего, собственно, добиваюсь своими расспросами. Еще в бытность свою начальником полиции я добросовестно следил за ходом следствия по делу о невидимке-маньяке, и еще тогда целая команда экспертов многократно, но безуспешно прогоняла личные дела его жертв через комп, чтобы выявить какие-нибудь закономерности. В сущности, когда имеешь дело со скрытым садистом, то всегда можно обнаружить, что общего имелось у его жертв, и сделать вывод, по какому принципу он их выбирает среди огромной массы населения. Одним маньякам нравятся, скажем, исключительно блондинки в возрасте до двадцати лет, другой специализируется на проститутках, третьему подавай на блюдечке с голубой каемочкой не кого-нибудь, а одиноких наркоманов со шрамом на левой щеке и серьгой в ухе… Однако, Демиург не был обыкновенным придурком, шастающим по подворотням с опасной бритвой в руке в поисках жертвы, и никаких закономерностей в его выборе не обнаруживалось. Создавалось впечатление, что он задался целью истребить всех жителей Интервиля до одного и поэтому, выбирая очередной объект запугивания и похищения, просто берет телефонный справочник и с закрытыми глазами тычет в него пальцем. Вариаций этого эвристического метода поиска может быть много: специальная компьютерная программа лотерейного типа, случайно услышанные имя и фамилия в городском транспорте, и так далее.

Поэтому сейчас я и не надеялся отыскать скрытую связь между жертвами маньяка. Куда больше меня интересовало, не видел ли кто-нибудь из них этого придурка (ответ отрицательный). Не было ли уже совершено покушений на их жизнь, как это было со мной? Ответ отрицательный. Не подозревают ли они кого-нибудь? Ответ отрицательный в двух случаях, а третий объект опроса, преподававший в школе геометрию, неуверенно предположил, что таким оригинальным способом с ним могут сводить счеты те ученики, которым он ставил двойки за невыученные теоремы. Это меня не интересовало.

На след меня навел совершенно случайно именно этот учитель. Мы беседовали с ним на кухне, где он поглощал свой завтрак, собираясь отправиться в школу. Несмотря на ранний час, по стереовизору крутили очередную серию какого-то интерактивного боевика, и, разговаривая со мной, учитель то и дело, рискуя облиться кофе, хватал пульт и нажимал на кнопки, задавая дальнейшее развитие сюжета. Поскольку после этого он напрочь забывал мой последний вопрос, то вскоре такое невнимание стало раздражать меня, и я напрямую осведомился, что же привлекает моего собеседника в этом пошлом зрелище.

– Да, конечно, это игра, причем довольно глупая, – с ухмылкой ответствовал он, – но она вызывает нечто вроде азарта. Вы любите азартные игры?.. Нет? Я, признаться, тоже никогда не увлекался ни картами, ни домино, ни рулеткой. Я испытывал отвращение к компьютерным играм, потому что они есть не что иное, как сложная, предусматривающая все возможные тактики игрока, программа. Согласитесь, скучновато и бессмысленно играть тогда, когда знаешь, что все ходы твоего противника уже были заранее продуманы создателем программы. Достаточно выиграть один раз – и ты потеряешь к данной игре всякий интерес… А что касается интерактивов, то вся их прелесть заключается именно в том, что ты не знаешь, как поведут себя в следующий момент персонажи: будут ли они действовать так, как решил ты, или поступят иначе, в соответствием с выбором, которые сделали другие игроки… Азарт в таком игровом шоу наступает тогда, когда ты попадаешь, что называется, в масть, тебе везет каждый раз все больше и больше, и в конце концов ты видишь, что ты управляешь сюжетом, «ведешь» его. Сбывается все, что ты выбираешь для своих героев – разве это не способно вызвать интерес?

– Ну, при игре в рулетку, положим, бывает то же самое, – возразил я. – И, на мой взгляд, азарт, который испытывает игрок, делая ставки, куда больше, чем у вас, потому что как проигрыш, так и выигрыш существенно сказываются на его материальном благосостоянии, в то время как вы, не «попав в масть», ничего не теряете…

– Вот смотрите, – прервал меня внезапно учитель, тыча пальцем в экран стереовизора, где в нелепой позе, заданной стоп-кадром, застыл в каком-то темном, средневековом коридоре человек в брюках с наколенниками, бронежилете поверх спортивной майки и с большим пистолетом в руке, державший его стволом вверх, как поднятый предостерегающе палец. – Видите, сколько дверей перед ним? И какую бы выбрали вы?

Я присмотрелся и разглядел прямоугольники дверей, тянущихся по обе стороны коридора. Поверх стоп-кадра мерцал вопрос ко зрителям: «УКАЖИТЕ НОМЕР ДВЕРИ, В КОТОРУЮ ДОЛЖЕН ВОЙТИ РЕЗИ-ДЕНТ».

– А черт его знает, – неуверенно произнес я, – наверное, номер сто двадцать три.

– А я выберу – сто тридцать вторую, – азартно воскликнул учитель и нажал на пульте комбинацию кнопок. Когда столбик индикатора выбора зрителей в левой шкале экрана вырос до красной отметки, человек в бронежилете двинулся вперед и, подкравшись к двери с табличкой «132», рывком распахнул ее. На него тут же набросился противный, рычащий и брызгающий зеленой слюной монстр, в которого Резидент тут же выпустил всю обойму. Все скрылось в дыму.

– Вот видите? – вскричал учитель. – Он послушался меня, а не вас!

– Не вас он послушался, – возразил я, – просто такова была воля большинства зрителей, к которой присоединились и вы.

– Какое мне дело до большинства? – отмахнулся любитель сериалов. – Разумеется, вы правы, но все равно создается иллюзия, что именно я управляю героем фильма!

Геометр возбужденно блестел глазами и очками одновременно. По-моему, он даже забыл, что ему пора отправляться на работу.

У меня возникла какая-то смутная ассоциация, и я, придвинувшись вплотную к своему собеседнику, схватил его за рукав.

– Постойте, постойте, – сказал я. – Да отвлекитесь вы от своих дурацких игр, черт бы вас побрал!.. И давно вам так везет в сериале?

– Вот уже несколько дней, – растерянно сказал он. – Может, неделю… я, знаете ли, как-то не фиксировал… А что?

– И за всю неделю вы еще ни разу не ошиблись?

Он снял очки и уставился на меня так, будто видел меня в первый раз.

– Дайте подумать, – бормотал он, – что я вам, компьютер, что ли, чтобы все помнить?.. Вроде бы была у меня пара проколов, только не помню, каких именно…

– Это неважно, – сказал я. – Больше вопросов к вам не имею…

Чтобы проверить возникшую у меня идею, я был вынужден вернуться по своим следам и повторно опросить двух предыдущих своих собеседников. Теперь я уже расспрашивал их более целенаправленно. Реакция их на мое появление, была, правда, не очень-то приветливой: один из них, уличный скрипач, послал меня ко всем чертям так громко и эмоционально, что привлек внимание торчавшего в непосредственной близости от нас постового – к счастью, он, видно, оказался из новичков и не узнал во мне своего бывшего шефа. Второй субъект, хозяин мясной лавки, попытался выбросить меня из своего торгового заведения прямо через витрину, и если бы не мои, еще не утраченные навыки, – проскрести бы мне своей небритой физиономией весь тротуар вплоть до проезжей части… Тем не менее, я был предупредительно-настойчив и сумел не только завоевать расположение к себе со стороны собеседников, но и выяснить, что они тоже ума не чают в «интерактивах» и что им, как и учителю, удается держать в руках нити управления персонажами и сюжетом.

Я вспомнил слова Ролы о том, что и Катерина относилась к числу счастливых зрителей, правда, сериалы она предпочитала другого типа, по сравнению с этой троицей, но это, видимо, было не существенно. Гораздо существеннее было то, что наконец-то обнаружился тот самый общий фактор у всех пострадавших от лап Демиурга!..

Чтобы окончательно удостовериться в своем открытии, оставалось подкрепить свои догадки статистикой. Поэтому я приобрел дешевенькие, но зато огромные черные очки, кое-какой макияж, с помощью которого чуть подправил черты своего лица – и двинулся к ближайшему общественному комп-терминалу.

Разумеется, никто из Управления и не подумал менять код доступа в полицейские архивы в связи с моей выходкой прошлой ночью – несмотря на суперсовременное оснащение, слишком громоздкой и неповоротливой оставалась чиновничья махина, чтобы так оперативно среагировать на изменение моего статуса.

В комп-архивах я проковырялся добрых полдня, просматривая личные дела людей, пропавших без вести. Протоколы опроса родных и близких жертв составлялись разными следователями, и не все из них были склонны регистрировать мелкие подробности, но еще в девяти случаях я наткнулся на то же самое: исчезнувшие увлекались интерактивными сериалами, и перед тем, как пропасть без следа, они вели сюжет!

Круг замкнулся. По-прежнему оставалась неясной причина, по которой Демиург преследовал именно тех, кто угадывает, что будет в следующей серии любимого фильма, но я надеялся, что со временем и эта загадка получит свое объяснение.

Помочь в этом мне должен был мой старый приятель Вел Панин.

Последний раз я видел его года три назад, и то совершенно случайно. Он куда-то спешил, и обменялись мы с ним всего парой ничего не значащих фраз. И лишь не так давно я с некоторым изумлением узрел на стереоэкране знакомую физиономию Вела в антураже ярких декораций. Оказывается, за те годы, в течение которых я совсем было потерял его из виду, Вел успел сделать быструю, как блицкриг, карьеру на стереовидении, продвинувшись за три года от скромного ассистента второго помощника режиссера до ведущего весьма популярной передачи. Название передачи в моей голове не задержалось, потому что со всех сторон меня тогда теснили большие и малые проблемы, и я был, что называется, далек от того, чем живут и дышат обычные люди. А дышали они, оказывается, Велом Паниным.

Даже по тому отрывку передачи, который мне удалось лицезреть, было видно, что мой бывший приятель, когда-то носивший кличку Хиромант, преобразился из скептичного нытика в осанистого, располневшего и уверенного в радужных перспективах бодрячка. От прежнего Вела осталась только нелепая привычка время от времени пялиться на свою раскрытую ладонь, словно надеясь прочитать там подсказку, как следует поступить или что нужно сказать в следующую минуту. Впрочем, публика, бывшая без ума от Вела, наверняка принимала этот жест за склонность к глубоким философическим размышлениям по ходу действия…

В моем распоряжении имелось много способов войти в контакт с Хиромантом, но я выбрал, на мой взгляд, самый надежный.

Несмотря на то, что официально меня никто не разыскивал – во всяком случае, за время своих пеших перемещений по городу я не обнаружил соответствующих объявлений ни в газетах, ни по стереовидению, ни даже в комп-сети, – тем не менее, нельзя было исключать, что первый же полицейский, который опознбет меня, не отдаст честь, а постарается нацепить на меня стальные браслеты. Именно поэтому мне приходилось соблюдать три простых правила маскировки: обходить за квартал людей в форме, даже железнодорожников; не снимать черные очки даже в сумерках и не пользоваться общественным транспортом.

Пока все сходило с рук, но, рано или поздно, любое везение иссякает, как источник в пустыне.

Учитывая это, перед встречей с Велом я провел несложную, но трудоемкую подготовку, и как-то утром, спеша на работу в Центр стереовидения, Хиромант сел в свой новенький и блестящий «галил», где я заранее устроился на заднем сиденье.

Выждав, когда Панин запустит турбину, я обозначил свое присутствие легким, но отчетливым покашливанием.

Вела будто ударили по голове. Он дернулся, повернулся всем корпусом и уставился на меня с нескрываемым испугом.

– Как вы сюда попали? – спросил он, явно не узнавая меня.

– Свойством проходить через стены обладают две категории людей, – сообщил я. – Полицейские и воры. Вторым я еще не стал, а к первым уже не отношусь, но кое-какие нехорошие навыки у меня сохранились.

Я подчеркнуто неторопливо снял очки, и Вел недоверчиво уставился на мое лицо.

– Рик?! – воскликнул он. – Послушай, какого черта?..

– Поехали, но не очень торопись, чтобы по дороге я тебе успел все рассказать.

– Только постарайся покороче, – проворчал Вел, выезжая со стоянки, – я и так опаздываю на передачу!

– Что ж, именно поэтому мы с тобой не будем пускаться в воспоминания о совместных приключениях в юности, роняя скупую слезу ностальгии по безвозвратно ушедшим годам… К тому же, как я подозреваю, ты не очень-то скорбишь о том времени, когда ты с утра до ночи шлялся по кабакам, пропивая отцовские денежки. И особенно ты не любишь вспоминать, каким способом в дальнейшем, когда отец твой скончался, ты зарабатывал себе на хлеб насущный? Тебе, конечно же, больше нравится день сегодняшний, когда тебя любят и знают миллионы телезрителей, не так ли?

– Ну, если ты имеешь в виду мое геймерство, то ты, Рик, и сам был не без греха, – возразил Вел, лихо управляясь со своим автомобильным монстром, который привлекал завистливые взгляды прохожих и водителей других машин. – Что там говорить – все мы, по молодости, прошли через это увлечение… Кстати, тебя разыскивают ребята из информационного блока – хотят взять у тебя эксклюзивное интервью по поводу твоей отставки, а ты почему-то активно от них скрываешься… Может, ты мне разрешишь задать тебе парочку вопросов? По старой дружбе, а, Рик?

– И не надейся, – сказал я. – Знаешь, у меня была одна знакомая содержательница тайного притона, так вот она однажды разъяснила мне, что означает у панельных девок выражение «давать интервью». С тех пор я испытываю подсознательное отвращение ко всякого рода интервью… И потом, зачем тебе право на сенсацию? Мало у тебя славы, что ты хочешь отбить у других кусок хлеба?

– Ты все такой же, Рик, – констатировал со странной интонацией Панин, – и все так же отпускаешь разные глупые шуточки.

– А ты изменился, Вел. Бьюсь о заклад, что уже не считаешь, будто в один прекрасный день наш мир провалится в тартарары.

– А лично я готов держать пари, что ты вспомнил про меня только потому, что я тебе зачем-то понадобился, – с усмешкой парировал он.

– Тебе виднее. Не зря же ты в свое время штудировал разные оккультные науки, в том числе и ясновидение.

– Между прочим, у меня для тебя есть еще десять минут, не больше, – сообщил он. – Извини, но я не имею права опаздывать на передачу: все-таки она будет идти в прямом эфире.

– Посмотрим, уложишься ли ты сам в эти десять минут, чтобы рассказать мне все, что ты знаешь об интерактивном стереовидении, а затем еще и ответить на дополнительные вопросы. Иначе-то я, как ты понимаешь, тебя просто не отпущу.

– Да ты что, Рик? – заорал Панин и так крутнул штурвал, что мы чуть не врезались в стоявший у остановки автобус. – Ты мне эти свои полицейские замашки брось, в гробу я тебя видал с твоим допросом на ходу!.. У моего продюсера, между прочим, слабое сердце, и его непременно хватит инфаркт, если я вовремя не появлюсь перед камерами!

– Время пошло, – неумолимо сказал я. – И поосторожнее веди машину, мне, знаешь ли, только объяснений с дорожной полицией для полного счастья не хватало!

– Ого! – сказал он. Все-таки кое-что он ловил на лету, как и любой опытный журналист. – Даже так?

– Угу! – передразнил его я. – Именно так!

Тогда он с шумом выдохнул воздух из легких, притер машину к обочине и упавшим голосом спросил:

– Сигарета-то у тебя хотя бы найдется, садист?

Затянувшись дымом, он поперхнулся, закашлялся и пояснил, покосившись на меня:

– Последний раз я травился никотином год назад, старина… Верно кто-то изрек, что встречи со старыми друзьями к добру не приводят – напьешься, как свинья, жене изменишь, на работу опоздаешь…

– Это Авер Гунибский изрек.

– Да-да, помню… «Ходячий анекдот», так его, кажется, называли?

– Нет, так называлось его заведение. Впрочем, мы отвлеклись, Вел.

– Значит, интерактивные сериалы? Вот уж не подумал бы, что тебя могут заинтересовать эти пародии на искусство!..

– Через две минуты у твоего продюсера начнется сердечный приступ, Вел. Не допусти же, чтобы твой золотой телец отбросил копыта на рабочем месте!

Вел с отвращением выбросил в окно недокуренную сигарету, кратко, но энергично выругался по адресу «золотого тельца» и спросил:

– Но что конкретно тебя интересует?

– Все, что ты знаешь. Например, каким образом действует механизм связи создателей сериалов со зрителями. Кто разрабатывает сценарий фильмов, где они снимаются, кто их режиссирует и откуда берутся актеры… ну и так далее.

– Тогда придется тебя разочаровать, Рик. Я знаю об интерактивах примерно столько же, сколько уборщица музея современной живописи знает об античном искусстве. Это не моя специфика, понимаешь?

– Я всегда предполагал, что ты не страдаешь избытком самомнения, старина. Тем не менее, кроме тебя, у меня больше нет знакомых на стереовидении.

– А тебе это срочно нужно? Может быть, давай встретимся с тобой через парочку деньков, а я за это время постараюсь разузнать все, что тебя интересует, согласен?

Несколько секунд я мысленно анализировал это предложение.

… Что, если действительно не впадать в спешку, а хорошенько все выяснить? Помнишь, какое изречение тебе попалось однажды в одной популярной статейке по сексопатологии, которое ты при удобном случае загнал Аверу для его настенной коллекции? «Спешка мужчины – трагедия для жены»… В данном случае, последствия твоей спешки могут быть значительно более трагическими, и не для твоей интимной жизни, а для жизни многих людей. Просто жизни…

… С другой стороны, быка надо брать за рога, а железо ковать, пока оно горячо, и так далее. И потом, где гарантия, что твой бывший дружок Вел, расставшись с тобой, не наберет номер Полицейского управления, чтобы укрепить свой имидж в глазах общественности: вот, мол, смотрите, какой я принципиальный и честный гражданин!.. Как показывает историческая статистика, именно друзья, и именно бывшие, предают чаще всего своего партнера по дружбе… И еще: пока ты будешь добывать детальную информацию, этот подонок Демиург будет глумиться в каком-нибудь мрачном подвале над твоей Катькой!.. Или ты уже отказался от мысли спасти ее любой ценой? Неужели ты уже мысленно похоронил ее, Рик?!..

… Рискнуть или не рискнуть?

– Ладно, – сказал я после паузы. – Я согласен, Вел. Но с одним условием: соблюдение абсолютной секретности наших переговоров. Ты меня понял?

– Ты еще с меня подписку о неразглашении возьми, пинкертон! – саркастически скривился Панин. – Кстати, об условиях. Пообещай мне, Рик, что когда ты все-таки надумаешь давать интервью – в прямом, конечно, смысле, а не на жаргоне проституток, – то первым, к кому ты обратишься, буду я. Заметано?

– До этого еще дожить надо, – возразил я, и, видит Бог, я не псевдофилософствовал в этот момент, а излагал свою задачу номер один на ближайшее время.

Уже выбравшись из чрева «галила», я наклонился к приспущенному стеклу дверного люка со стороны Вела и сказал ему на ухо:

– Только извини, два дня – это слишком жирно. Сегодня вечером я провожу тебя домой с работы, поэтому, сделай одолжение, не обещай своим девицам подвезти их до ближайшего ресторана.

– Я не успею, Рик, – сказал он, и по его голосу я понял, что он действительно не успеет. – Ты же не знаешь, какой режим секретности сейчас царит в нашей конторе. Как на фабрике, где печатают деньги!..

У меня мелькнула глупая мысль припугнуть Панина пистолетом, который покоился за поясом под полой пиджака, но, разумеется, я не стал этого делать. За время работы в полиции я научился разбираться в людях, и усвоил, что, если человек тебя боится, его нельзя пугать еще больше – это обернется в конечном итоге против тебя самого.

Сказав "а", надо говорить и "б"…

Поэтому я только пнул ногой нестираемый пластик колеса блестящего авточудовища и сказал:

– Черт с тобой, через два дня – так через два дня! Только дай мне на всякий случай код своего визора…