Глава 3

По дороге он не выдержал и сделал еще один звонок Роле. На этот раз все было в порядке.

– Долго сидели? – осведомился Рик, имея в виду полицейских.

– Ага, – сказала Рола. – Выжрали все запасы кофе и чая. Если бы я еще предложила им чего-нибудь покрепче, то наверняка бы не отказались.

– Что-нибудь про меня говорили?

– Конечно. Сказали, что ты – конченый тип и что пора мне делать выводы насчет нашей дальнейшей совместной жизни.

– Хм, тоже мне – воспитатели!..

– Самое печальное, Рик, что в чем-то они были правы.

– Ну, если только в том, что я – конченый тип… А конченых типов, знаешь, что исправляет?

– Да ну тебя, Рик!..

– Как Катерина?

– Проводила в школу. У них сегодня контрольная по математике.

– Какое совпадение, – сказал Рик. – У меня вот тоже сегодня одна контрольная намечается.

– По-моему, ты совсем забыл, что у тебя есть дом, жена и ребенок.

– Что делать, Ро: начинаю впадать в старческий маразм.

– Нет, я серьезно, Рик… Что дальше будем делать? Если тебя устраивает такая жизнь, то мне она все больше не нравится… И так соседки уже косятся: кто я такая? То ли вдова при живом муже, то ли жена при каком-то призраке?..

– Ну, а если ты серьезно, то жить мы в ближайшее время мы будем так. Ты берешь Катерину и уезжаешь с ней проведать свою маму. Срок вам на сборы – два часа.

– Выпроваживаешь, значит, нас? Рик, неужели тебя так крепко зацепили?

– Ничего, ничего, мы еще повоюем. Так ты согласна?

– Нет уж, мой дорогой, никуда мы не поедем.

– Не хочешь добровольно – заставлю, – припугнул жену Рик. – Ты мои возможности знаешь.

– Нет, – сказала Рола грустно, – не заставишь. Даже если загипнотизируешь меня до потери пульса…

А ведь действительно я не смогу ее заставить, подумал Рик, когда они уже закончили разговор. Даже если допустить, что я улучу момент, когда она снимет с себя медальон с «заглушкой», чтобы, например, принять ванну, то все равно из этого ничего хорошего не получится, потому что я не смогу постоянно контролировать ее в поезде, и она на первом же полустанке сойдет с поезда и купит обратный билет…

Он прошагал еще два квартала, потом, не останавливаясь, набрал на наручном визоре номер Вела Панина.

– Привет, Рик, – сказал Вел. – Неужели этот мир все-таки перевернулся кверху задницей, раз ты мне сам звонишь?

– Пока еще нет, но остались считанные дни, – сказал Рик. – Во всяком случае, для меня. – Вел хотел было что-то вставить, но Рик сказал: – Ты только не перебивай меня, а выслушай внимательно. Мне тут сели на хвост кое-какие люди с жетонами, так что придется некоторое время полежать на дне. А дома деньги кончаются, и вообще… Обеспечишь прикрытие моим, ладно, Вел?

– Какие проблемы, – неуверенным голосом сказал Вел. – Деньжат добыть – это нынче вообще не проблема. С прикрытием посложнее будет, но тоже можно решить… Вообще-то, мне уже батарейки новые нужны, Рик, а то мои совсем сели. Давеча чуть не обложался с ними. Представляешь, накрываю я одного лоха посреди бела дня и веду его прямиком в ближайший филиал банка, а когда он уже готов был закричать: «Ни с места, это – ограбление», тут у меня батарейки и сели… Смешно?

– Очень, – сухо сказал Рик. – Ты учти, мне нужно, чтобы с Ролы и Катерины и волосок не слетел… А батарейки купи себе новые. Сразу – целый ящик, чтобы они тебя не подводили. Я тебе потом их стоимость возмещу с процентами.

– Ну, что ты, Рик? – притворно заныл Вел. – Ну, какие могут быть расчеты между друзьями?

– Я тебе сказал: в долгу не останусь, – не слушая Вела, сказал Рик. – Только ты уж позаботься о моих как следует… Если сыграешь нечисто, то…

– Все будет чисто, как в аптеке, Рик, – поспешно пообещал Вел и отключился.

Друзья, повторил с усмешкой про себя Рик, сворачивая на Четырнадцатую улицу. Были мы с тобой когда-то друзьями, Вел-Хиромант, но потом ты бросил хиромантию и вплотную занялся геймерством, и не ради забавы, а ради того, чтобы скопить побольше деньжат. Сначала ты говорил, что это нужно тебе, чтобы рвануть куда-нибудь подальше из этой прогнившей клоаки, но за два с лишним года ты уже немало юмов высосал из кошельков честных и нечестных граждан, а так никуда и не уехал. Жажда накопительства поселилась в твоей душе огромной мерзкой жабой, требующей все больше денег, которые ты старательно прячешь в сотнях тайников. Самое паршивое в этой истории то, что деньги тебе никогда не понадобятся, Вел. Возможно, они тебе были не нужны с самого начала – просто Игра для тебя, как и для многих сутяг, сводится лишь к этому…

И как бы ни было неприятно просить тебя об услуге, но больше мне не к кому обратиться в этом городе. Вот еще одно поганое следствие геймерства: нет никого, кто был бы по-настоящему тебе близок. Да, когда тебе худо, тебе помогут и тебя выручат и Мит, и тот же Вел, и Ден, и еще десятки твоих знакомых, но сделают они это не из-за того, что любят и уважают тебя, а просто потому, что ты и они связаны, как невидимой цепочкой, одним общим секретом, и если кто-то один утонет, то потянет за собой на дно всю шайку-лейку…

Рик свернул за угол и только теперь осознал, что он находится в «своем» секторе. Многих здесь он знал лучше, чем они знали самих себя. Его же не знал в лицо никто – во всяком случае, он на это очень надеялся…

… Вот навстречу идет женщина с сумкой, из которой торчат мороженые рыбьи хвосты. Ее зовут Лидия, и в свое время Рику пришлось заниматься ею, что называется, вплотную. Дело в том, что вместе со своим мужем Лидия задумала упрятать свою престарелую мать в сумасшедший дом, чтобы не утруждать себя уходом за ней. Ни слезы на морщинистых щеках старушки, ни осуждение соседей не могли тронуть сердце бессердечной дочери. И только гипном третьей степени, посланный Риком, заставил Лидию отказаться от своих намерений…

… А вот этот молодой повеса в темных очках и грязных джинсах пытался совратить несовершеннолетнюю девчонку из соседского дома, и ему удалось бы это, если бы не своевременное вмешательство Рика. Зато теперь он, судя по книге у него в руках, взялся за ум. И книга у него хорошая, даром что старая: «В поисках совершенства» Р. Чотермана. Будем надеяться, что и в этом случае твое вмешательство не прошло даром, Рик…

… А вон тот десятилетний оболтус, смачно выдувающий пузыри изо рта с помощью жевательной резинки, частенько развлекался тем, что вел прицельную стрельбу сырыми яйцами по прохожим с крыши своего дома, и только ты отбил навсегда у него эту охоту…

Однако, не стоит преувеличивать, Рик, ведь есть и десятки других, для которых твое воздействие было – как гусю вода. Внешне это были, возможно, самые обычные люди, но у каждого из них имелся какой-нибудь тайный порок: пьянство, распутство, сплетни, стремление обмануть других и урвать самый жирный кусок – этот список можно было продолжать до бесконечности. И что толку таким одноразовое вливание порции исправительных гипнолучей? Таких надо воспитывать всю жизнь, выкорчевывая из их душ то зло, которое они так холят и взращивают в себе…

Рик повернул на Десятую улицу, и сразу почуял что-то неладное. Тротуар был пуст, словно прохожих сдуло с него ветром. А навстречу Рику шествовали пять молодых девчонок. Волосы их были однообразно покрашены в фиолетовый цвет. Несмотря на теплую погоду, на них были надувные куртки, кожаные штаны и грубые сапоги на шнуровке армейского образца. В руках у фиолетоволосых были короткие толстые дубинки из обрезков труб, залитые пластиком. Они по-хозяйски чеканили шаг, глядя прямо перед собой. Когда до Рика оставалось метров двадцать, одна из девчонок взмахнула небрежно дубинкой – и витрина сувенирной лавки осыпалась стеклянным дождем. У той, что шла ближе к проезжей части, в руках сверкнуло, откуда ни возьмись, узкое длинное лезвие – и роскошный «смит-вессон», шипя пробитыми покрышками, осел на один бок, словно подтаявший сугроб.

Рик почувствовал холодок в груди. Не потому, что он боялся нападения. Одна из девчонок была ему отлично знакома. В свое время он затратил немало энергии батарей своего Шлема на то, чтобы уберечь ее от похотливого отчима. У Тальмины было трудное детство. Мать работала официанткой в кафе «Клубничка» и возвращалась домой поздно вечером, усталая, пьяная и злая. Девочка росла замкнутым в себе, обиженным на весь мир зверьком, этаким Тарзаном женского пола, росшим среди людей. До двенадцати лет она не держала в руках ни куклы, ни книжки. Именно ради Тальмины Рик, впервые за время своего геймерства, отступил от своих принципов. Он заставил отчима, приторговывавшего крадеными вещами, накупить девочке игрушек и книг. Он привил Тальмине любовь к музыке, и в день ее рождения заставил хозяина магазина музыкальных инструментов отправить девочке в подарок роскошный турбозвук за пять тысяч юмов. Он отыскал ей учителя по музыке, который стал давать Тальмине бесплатные уроки музыки…

Но, оказывается, все это было зря, потому что теперь Тальмина шла в компании фиолетововолосых бестий, и, судя по ее оскаленному рту, ей было приятно, что прохожие в страхе разбегаются от них.

Девчонки подошли к Рику вплотную и окружили его.

– Смотрите, девки, – сказала одна из них, помахивая перед носом у Рика дубинкой, – какой смелый мужчина нам попался! Не пора ли нам познакомиться с ним поближе?

– Что это вы такие сердитые, красавицы? – поинтересовался, в свою очередь, Рик. – Мамка с папкой по попке отшлепали за двойки? А ты, Тальмина, – повернулся он к своей бывшей пассии, – наверное, музыкой перезанималась?

Тальмина не ответила. Она смотрела на него широко открытыми глазами, и на лице ее постепенно появлялось столь не подходящее для «хозяйки улицы» выражение испуга и растерянности. У нее даже рот приоткрылся самопроизвольно.

Девица, возглавлявшая эту живописную группу, вдруг пошатнулась и сказала:

– Проклятье! А ведь где-то я уже этого хмыря видела!..

Она долгим взглядом посмотрела на Рика, потом мельком улыбнулась и оглядела через плечо окрестности. Шея у нее была еще совсем худой, как у девчонки. Она и была, в сущности, еще девчонкой.

И тут Рик понял.

– Кто вас ведет, красавицы? – осведомился он, переводя взгляд с одной девушки на другую. – Кто это вздумал развлекаться у меня под носом?

Девчонки ничего не ответили. Они стояли неподвижно, будто отключенные роботы. Потом, словно по команде, они вдруг кинулись бежать, и Рик проводил их взглядом. На душе у него было паршиво, как никогда.

Потом ему стало страшно. Еще немного – и он бы потерял контроль над собой. Хотя для него срывать свою злость на игрушках было самым последним делом. Совсем ты озверел, приятель, сказал он самому себе. Они же ничего особенного не сделали. Подумаешь, похулиганили немного… Однако со мной-то они просто разговаривали, и все… Ну да, они насмехались надо мной, но ведь я-то чуть было не набросился на них. А если бы я набросился, то им никакие дубинки и ножички бы не помогли. Это мы уже знаем по собственному опыту…

Ладно, сказал он сам себе. Ты просто нервничаешь, старина. И еще тебе не нравится, что над городом вообще и над тобой лично нависла какая-то угроза. Какая вот только – знать бы наверняка… Уж если кто-то из геймеров попрал нерушимость чужого сектора, это кое-что значит. Да еще мафия эта откуда-то взялась. Да еще и о Контроле почему-то давненько не слышно… Неспроста все это, неспроста.

Сверкающая красным лаком машина обогнала Рика и внезапно, завизжав тормозами, прижалась к тротуару. Из нее выскочил чернявый парень с усиками и с мрачным видом направился прямиком к Рику. На игрушку он был не похож, но мышцы Рика сами собой напряглись – на всякий случай.

– Это вы – Рик Любарский? – осведомился чернявый, небрежно поигрывая ключами (а в брелке, на котором болтаются ключи, у него наверняка вмонтирована какая-нибудь дрянь, мелькнуло в голове у Рика. «Пукалка», например, или « слепилка», и неизвестно еще, что лучше, а что хуже).

Рик сделал вид, что не слышит и что все его внимание приковано к огромной девице в трусиках на рекламе кафе-мороженого. Девица глупо улыбалась и жадно облизывала неаппетитный брикет пломбира с тавтологическим названием «Раскаленный лед». Не снижая темпа движения, он проследовал мимо парня с ключами. Однако, тот не отставал. Через мгновение Рик почувствовал на своем плече довольно крепкую ладонь.

– Эй, я к вам, кажется, обращаюсь, – сказал сердито чернявый. – Ваша фамилия Любарский?

– Может быть, да, а может быть – нет, – сделав загадочное лицо, развязно ответил Рик. – Кстати, так поется в одной песенке, приятель. А в чем дело?

Что это за субъект взялся на мою голову, лихорадочно думал он. Полиция? Вряд ли… Контроль? Или это логичное продолжение не завершенных переговоров с людьми Эбзеева? В любом случае, если что – швыряю ему сумку с Шлемом в морду, одновременно бью ногой в пах и смываюсь вон в тот проходный двор на Седьмой проспект, а там надо будет затеряться в толпе… Шансов уйти, конечно, маловато, если его подстраховывают, но другого выхода нет. А Шлем потом добуду себе другой…

– Садитесь в машину, – без обиняков сказал приказным тоном чернявый. Оставалось только добавить положенную в таких ситуациях фразу: «И не вздумайте делать глупости», но парень почему-то больше ничего не сказал.

Может быть, повлияло именно это, а, возможно, по какой-то другой причине, но Рику вдруг стало абсолютно все равно, зачем парень приглашает его в машину. Он не стал кидать сумку чернявому в лицо, он не стал бить его ногой в промежность, как намеревался, и уж тем более он не стал удирать со всех ног в проходной двор. Он только криво улыбнулся и сел на горячее от солнца сиденье рядом с чернявым.

Парень уселся за руль, мотор присвистнул, и они помчались по солнечным улицам.

Рик не выдержал первым.

– И куда же вы меня везете? – осведомился он.

– А вам куда надо? – хмуро ответил вопросом на вопрос чернявый.

Рик на секунду задумался. А, действительно, куда же он шел?

– Знаете такое заведение – «Ходячий анекдот»? – немного погодя спросил он.

Парень почему-то усмехнулся.

– Еще бы мне не знать! – непонятно сказал он. И вдруг спросил: – Вы не узнаете меня, Маврикий Павлович?

Фу-ты, ну-ты, какая вежливость!.. Может быть, он все-таки из той же конторы, что и покойный Адриан Клур?

Рик притворился, что, наморщив лоб, старательно вспоминает всех своих знакомых.

– Нет, – сказал наконец он. – Как говорится, не имел чести…

– Зато моего папахена вы наверняка знаете, – сказал парень. – Его в свое время чуть ли не весь город знал, как же – бесплатный цирк… Вернее, клоун без цирка. Кто ни увидит – помирает со смеху. Особенно если папахен еще не упился до того, чтобы не стоять, но в то же время слишком пьян, чтобы что-то соображать. Вспомнили?.. «Как тебя, мальчик, зовут? Жорой? Молодец! А твое имя, девочка? Лида? Умница! Прости ты мою душу грешную!»…

– Мухопад! – осенило Рика.

– Это его так все называли, – покосился на него парень. – А на самом деле – Ев Игнатович Талбанов… А меня Лент зовут.

– Очень приятно познакомиться, – чинно сказал Рик, у которого сразу отлегло от сердца. – Где трудиться изволите?

– Программист я, – отрывисто сказал Талбанов-младший. И сердито добавил: – Только не надо так изъясняться, Маврикий Павлович. Складывается впечатление, что вы нарочно передразниваете манеру папахена. Он ведь тоже, как надерется до положения риз, так начинает витийствовать наподобие аристократа девятнадцатого века… Поэтому-то и был смешон для всех. Над ним ржут всякие сволочи, а ему – хоть бы хны! Наоборот, хорошо: смотришь, лишнюю рюмашку нацедят от доброт!..

– Ну, и как он поживает? – рассеянно осведомился Рик.

– Вполне благополучно, – хмуро ответил парень. – Пить бросил уже года полтора назад, с тех пор в рот – ни капли. Ерничать публично перестал, и вообще притих как-то. Детей, правда, по-прежнему любит, выйдет утром в сквер воздухом подышать – и мать еле его обедать дозовется! Пока со всеми ребятишками не перезнакомится да пока каждому какую-нибудь сказку не расскажет – а сочинять он, как вы помните, мастак – ни за что домой не пойдет… Кстати говоря, с его избавлением от пристрастия к спиртному странная история тогда вышла. Бросать ему уже давно надо было: то печень прижмет, то сердце, и вообще… А самое главное – это то, что нам с матерью просто житья не было из-за него. Смотрели соседи на нас, как на каких-нибудь чумных, чуть ли пальцем не показывали… И вдруг папахен – как ножом отрубил. Завязал с алкоголем враз и намертво. И, в общем-то, знаете, Маврикий…

– Рик, просто Рик.

– … Знаете, Рик, он сразу будто другим человеком стал. Я-то с детства от него ласкового слова не слышал. Нет, бить меня он никогда не пытался, но и любви особой от него ко мне не было, да и не нужна мне была тогда его слюнявая ласка, поскольку пребывал отец в вечном скотском состоянии… А сейчас… Сейчас – совсем другое дело, Рик, это трудно выразить, поверьте… И мы с матерью, и соседи уж по-всякому его пытали: в чем причина того, что он так резко изменился? Не говорит, улыбается только загадочно в усы… Вот вы как считаете, почему он стал человеком?

Рик пожал плечами.

– Откуда мне это знать? – с удивлением сказал он. – Мы ведь виделись с вашим отцом очень редко, Лент… Может, советы врачей как-то повлияли?

Лент Талбанов скептически ухмыльнулся:

– Врачей? – переспросил он. – Господь с вами, Рик! Он к докторам сроду не ходил… все твердил, что лучшее в мире лекарство – это сами знаете что, и чем крепче – тем лекарственней…

– Ну, тогда я не знаю, – неуверенно произнес Рик. – В конце концов, плохо же вы думаете о своем отце, Лент! Что, по-вашему, в нем к тому времени совсем ничего человеческого не осталось, что ли? Разве не мог он своим умом осознать, что ведет пагубный образ жизни, и разве не мог перебороть нездоровую тягу к рюмке?

Талбанов косо взглянул на Рика.

– Нет, – после паузы сказал он. – Не мог, потому что сила воли его давно утонула на дне бутылки… Слушайте, Рик, вы, конечно, будете сейчас опровергать меня с пеной у рта, но я-то знаю, в чем было дело… Это вы ему тогда помогли. Это вы внушили папахену моему, что пора за ум браться – хотя это смешно звучит относительно человека, которому перевалило за шестьдесят…

– Что же, по-вашему, я – гипнотизер какой-нибудь? Экстрасенс? – шутливым тоном возразил Рик.

– Нет, – сказал брюзгливо юноша. – Вы – геймер, Рик… Только ничего не говорите, – торопливо добавил он. – Вы что, думаете, в Интервиле остались одни только олухи? Думаете, не ходят всякие слухи?.. А в общем-то, все это – не самое главное, и не бойтесь вы ничего. Я завел этот разговор единственно ради того, чтобы выразить вам свою искреннюю благодарность.

Он снял правую ладонь со штурвала и протянул ее Рику.

– Постойте, – растерянно сказал Рик. – Спасибо, конечно, за столь высокое мнение обо мне, но я… – Он оборвал себя на полуслове и, внимательно посмотрев на Лента, все-таки вынужден был подать пожать ему руку.

Некоторое время они ехали молча. Потом Рик, не глядя на Талбанова, спросил:

– Если не секрет, откуда вы узнали, Лент?..

Талбанов впервые за все время разговора неумело раздвинул губы в улыбке, и стало видно, что он еще совсем молод.

– Конечно, секрет, – смущенно пробурчал он. – Думаете, только у вас одних секреты, господа геймеры?..

Глава 4

Последний раз в «Ходячем анекдоте» Рик был на прошлой неделе, и никаких изменений поначалу не заметил. День был еще в самом разгаре, но народу в баре было довольно много. Бородатый Авер был на месте, выглядел он хмурым и неприветливым – так он всегда так выглядел. Тем не менее, что-то в поведении бармена смущало Рика, но что именно – он так и не уяснил.

Рик двинулся напрямую в зал, уселся за один из свободных столиков и огляделся. Через два столика от него Шафир Эдель что-то с жаром рассказывал Лебу Штальбергу, и, судя по жестикуляции, речь шла о его новом автомобиле. Шафир был характерен своим фанатичным интересом к подержанным автомобилям. С завидным постоянством, не реже чем раз в месяц, он продавал свою машину и приобретал «новую модель». Разумеется, новой машина была только для него, на самом деле ее пора было отправлять на переплавку. После этого Эдель делал триумфально-демонстрационный круг почета по городу (иногда это, впрочем, был не круг, а полукруг, потому что в машине что-то выходило из строя, и тогда Шафира тащили на буксире в гараж). Потом недели две Шафир приставал ко всем знакомым автомобилистам и механикам с просьбой «дать ему консультацию» – ремонтные мастерские он из принципа не признавал. Наконец, полежав еще с неделю под машиной, Шафир решал, что пора продать ее кому-нибудь на запчасти, а сам загорался страстью к очередной «новой модели».

У окна, в окружении чересчур свободно одетых, двухметровоногих девиц, разглагольствовал директор Института Красоты Марьян Геталов. На нем, как всегда, был роскошный, хотя и причудливый наряд в виде желтого манто, свободными складками ниспадающего на тучную фигуру Марьяна. На голове у местного законодателя мод красовался гордый колпак, перевитый серебряными лентами. Как человек, имеющий самое непосредственное отношение к красоте, Геталов полагал, что внешность его просто-таки должна бросаться в глаза окружающим. Девицы восторженно млели и смотрели Геталову в рот, словно он был пророком, открывающим им глаза на Истину. Но Рик знал, что на самом деле Марьян изрекал многозначительным тоном скучные и тривиальные фразы…

Рик заказал себе бифштекс и пиво. Доев, он закурил и только теперь понял, что его беспокоило в баре. На стене над стойкой на этот раз не было дежурного лозунга Авера с юмористическим изречением.

Тут за его столик подсел какой-то субъект в рубашке с открытым воротом и в мятых брюках. Он был коренастый, плотный, с гладко выбритой головой.

– Разрешите составить вам компанию? – сказал субъект.

– Пожалуйста, – ответствовал Рик.

Субъект заказал себе кофе с коньяком и пачку сигарет.

– Я вас, кажется, знаю, – сказал он. – Вы – тот самый Рик Любарский, не правда ли?

Что-то слишком много стало людей, которые меня знают, а я их – нет, невольно подумал Рик.

– Вы правы, – вежливо сказал он. – Только почему – «тот самый»?

– Видите ли, – начал коренастый, – я работаю в «Интервильских вестях», хотя не очень давно. Меня зовут Гор Баглай… Я специализируюсь на таких материалах, которые затрагивали бы самые животрепещущие темы…

– На сенсациях, что ли? – перебил его Рик.

– Можете называть это так, хотя мы, журналисты, не любим подобных определений. От них, знаете ли, всегда попахивает бульварщиной. А наше издание – солидное, специализируется на глубоком анализе происходящих событий. И в последнее время нас все больше интересует то, что происходит в городе…

– И что же, по-вашему, происходит? – равнодушно поинтересовался Рик.

Баглай отпил еще немного кофе и тоже закурил.

– Надеюсь, вы не станете отрицать, что в Интервиле все чаще случаются странные и, я бы сказал, тревожные вещи? – заговорщицким тоном проговорил он, подавшись через столик к Рику. – Ходят самые разнообразные слухи…

– Ну, если вы обращаетесь ко мне как к специалисту по аномальным явлениям, то я давно этим не занимаюсь, – заявил Рик.

– Нет, господин Любарский, вы интересуете меня как человек, который кое-что знает о геймерах, – снизив голос до свистящего шепота, сказал журналист.

Рик невольно вздрогнул и огляделся.

– Кто это рекомендовал меня вам таким образом? – осведомился он. – Здесь явно какая-то ошибка… – Он сделал движение, собираясь подняться, но Баглай вцепился ему в рукав, чуть не пролив свой кофе.

– Я вас не задержу, – сказал он. – Дело в том, что я тут как-то случайно залез в редакционный компьютер, где хранятся архивные материалы, и там, опять же, совершенно случайно, обнаружил ваше послание в редакцию трехгодичной давности. К счастью, его по каким-то причинам так и не уничтожили… Вы знаете, я внимательно прочитал его, и оно теперь хранится в надежном месте, но мне хотелось бы, чтобы вы снабдили меня кое-какими подробностями.

– Ах, вот вы о чем, – задумчиво произнес Рик. – Да, в моей биографии был такой постыдный факт, когда я дал волю разгулявшейся фантазии. Хотел, знаете ли, разыграть общественное мнение, используя слухи и некоторые факты, связанные с загадочным убийством заместителя начальника управления полиции Гена Курова… Собственно, ничего мне не было тогда известно, просто я по молодости, то есть по глупости, состряпал одну теорию, которая, как мне тогда казалось, давала ответ на некоторые… животрепещущие вопросы… Ваша редакция тогда не напечатала этот материал – и слава Богу! Так что не забивайте себе голову измышлениями и слухами, а займитесь чем-нибудь стоящим…