Глава 2

Едва Слегин открыл глаза, как в палату вошел Кондор. Либо он все эти дни торчал в реанимационном блоке (во что верилось с трудом — слишком нерациональная трата времени для начальника отдела спецопераций ОБЕЗа), либо в клинике постоянно дежурил кто-то из раскрутчиков, информировавший шефа о состоянии Слегина.

Кондор был в своем амплуа.

Прежде всего он выгнал из палаты медсестру и Аниту, которая попыталась возмутиться, с какой стати он тут командует, ведь это — больница, а не место проведения очередной спецоперации, но Кондор сообщил вкрадчиво: «Барышня, а ведь я могу распорядиться, чтобы вашего кавалера до полного выздоровления поместили в изолятор», — и «барышня» сразу прикусила язычок…

Потом Кондор подошел к ложу из никелированных трубок, на котором был распростерт забинтованный до самой макушки (на лице были открыты лишь два блестящих глаза и рот) Слегин, скрестил руки на груди и вместо приветствия выдал:

— Завидую я тебе, Слегин…

Слегин все еще не чувствовал своего тела. Поэтому он очень удивился, когда услышал свой, хоть и сиплый, но вполне внятный голос:

— Издеваетесь, шеф?

— Нет, я — серьезно, — без улыбки сказал Кондор. — Тебе везет со страшной силой. Обычному человеку так везти не должно…

— Ну, так это — человеку, — уже с гораздо меньшим усилием просипел Слегин. — У нас, на планете Альдебаран, каждый второй рождается в рубашке…

— Во-первых, — мрачно возразил Кондор, — Альдебаран, да будет тебе известно, невежда, — не планета, а звезда. А во-вторых, мне вовсе не смешно, Слегин.

Выражение его лица в данный момент действительно не располагало к шуткам.

— А в-третьих, — продолжал тем же загробным тоном Кондор, — выздоравливай быстрее. Тебя вот уже целую неделю поджидает ха-ароший подзатыльник лично от меня.

— Неужели я валяюсь здесь уже неделю? — искренне удивился Слегин. — Надо же, как быстро в этой больнице летит время…

— Это не больница, — опять поправил его Кондор. — Это лучший реанимационный центр в стране. Он принадлежит доктору Роберту Анклюгу — слышал когда-нибудь о таком?.. Тебя наверняка приятно удивит то, что ты умудрился выжить, не имея ни одной целой косточки, когда тебя сюда привезли…

— Не томите, Кондрат Дорофеевич! — взмолился Слегин. — Говорите сразу, почему вы так жаждете моей крови.

— Вообще, — задумчиво сообщил Кондор, — на месте врачей я бы не стремился тебя возвращать к жизни. Ты же по уши в дерьме, Слегин!..

— Откуда вы знаете? — удивился Слегин. — Неужели ваш. проницательный взгляд проникает сквозь бинты?!

— Не юродствуй! — приказал Кондор. — Тебе это сейчас противопоказано. — И, как обычно, без всякого перехода пошел рубить короткими, сердитыми фразами: — Ты что наделал, стервец? Ты же раскокал ко всем чертям всю набережную!.. Материальный ущерб такой, что мэр собирается подать в суд на нашу контору!.. Грузовик вдребезги — раз. Три патрульные машины всмятку — два. Примерно десяток не подлежащих восстановлению личных автомобилей — три. Дорожное оборудование, всякие там рекламные щиты и прочую городскую недвижимость я даже не беру во внимание. И, наконец, набережная. Самый центр города!.. Достопримечательность, можно сказать! Что от нее теперь осталось, а? Молчишь? Да ни черта не осталось! Почти… То, что ты не успел своротить грузовиком, доделала бомба. Ахнуло так, что по Озеру до сих пор рыба вверх пузом плавает!..

Слегин попытался махнуть рукой, но обнаружил, что спеленут бинтами, как младенец.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Ущерб — да, виноват, судите и казните… А люди? Много людей погибло?

— В этом тебе тоже повезло, Слегин, — нехотя сказал Кондор. — Те, что находились в машинах, отделались травмами различной степени тяжести и сильнейшим эмоциональным потрясением. А иначе — разве бы я тебя представил к награде, негодяя?

Он наконец присел на край никелированного ложа, и Слегин с облегчением перевел дух. Шоу начальника закончилось, и, судя по всему, начинался серьезный разговор.

— Ну, ладно, Булат, — сказал Кондор, глядя в пол. — С твоим кордебалетом мы еще будем разбираться, но сейчас ты мне вот что скажи… Как ты догадался, что в контейнере для отходов была бомба? У тебя что — миноискатель с собой был?

— Конечно, — согласился Слегин. — Я всегда беру с собой миноискатель, когда иду на свидание с девушкой… Если же серьезно — я просто видел, кто положил подозрительный пакет в мусоросборник.

— Ну и кто же? Фейс-реконструкцию сделать сможешь? — жадно спросил Кондор.

— Еще бы не смочь, — усмехнулся Слегин. — Это ж был не кто-нибудь, а Слепой Снайпер… Тот самый, которого мы тогда ловили, как блудливого кота, на крышах — помните? Владимир Ашин, любитель лазерной стрельбы… Я его, гада, на всю жизнь запомнил!

Кондор не среагировал. Он лишь прикрыл глаза и помассировал пальцами веки.

— Печально, — глухо сказал он наконец. — Печально видеть, как твои подчиненные не могут выйти из состояния бреда после тяжелой физической и психической травмы…

— Я предполагал, что вы мне не поверите.

— А почему ты так уверен, что это был именно он?

— А почему я так уверен, что сейчас передо мной — вы, мой начальник? — с вызовом парировал Слегин.

— Ну-ну, не дергайся… Ладно, предположим, что тот тип был здорово похож на Слепого Снайпера. Но почему ты не допускаешь, что это был, скажем, его брат-близнец? Или, уж если делать фантастические допущения, — где гарантия, что в «Спирали» не практикуют подпольное клонирование?

— Может быть, — вяло проговорил Слегин. — Знаете, Кондор, в тот момент мне это как-то в голову не пришло… Но за то, что тот субъект был абсолютной копией Снайпера, я готов отдать голову на отсечение!

— Думаешь, она тебе уже никогда не пригодится? — съязвил Кондор, потом резко встал и, не прощаясь и не высказывая обычных в таких случаях пожеланий, ушел.

Речевого этикета он не признавал напрочь, и журналисты, с которыми по долгу службы ему частенько приходилось общаться (хотя и анонимно), были просто без ума от него.

Когда Кондор вновь посетил Слегина, тот уже оправился настолько, что мог ходить, по его собственному выражению, «держась зубами за воздух».

На этот раз вид у начальника отдела спецопераций был рассеянно-задумчивым, и это означало отсутствие хороших новостей.

— Когда тебя выпишут, Слегин? — грустно осведомился он без всякого приветствия.

— В понедельник, — сказал Слегин. — Или завтра утром. Или первого числа следующего месяца… Я и сам хотел бы это узнать.

— В общем, так, — сказал Кондор, растирая рукой подбородок с таким видом, словно туда только что пришелся чей-то апперкот. — Ты это… не витийствуй, а выписывайся побыстрее. Ты мне нужен. Позарез нужен, понятно?

— Да я бы с удовольствием, — развел руками Слегин, — вот только доктор Анклюг имеет другое мнение на этот счет…

— К черту Анклюга! — вдруг зарычал Кондор. — Снайпера ловить не ему предстоит, а тебе! Ты понял? Тебе!.. Ты учти: пока ты тут отлеживаешь бока, — утверждение было явным преувеличением, потому что Слегин в данный момент не лежал, а сидел на скамейке в больничном парке, — этот подонок продолжает убивать людей! Сейчас на его счету пока двое, а сколько будет завтра, послезавтра, через неделю?!

Слегин невольно поднялся со скамьи, машинально опираясь на костыль, — хотя, в принципе, он мог уже ходить свободно.

— Кондрат Дорофеевич, — сказал он, — так это значит, что?..

Кондор отвернулся.

— Ничего это не значит, — сказал он угрюмо после паузы. — Мы просто уже не знаем что и думать!.. Но есть косвенные подтверждения того, что ты был прав…

Слегин захотел подробностей.

Кондор нехотя поведал, что в тот день, когда Слегин сообщил ему о якобы ожившем Снайпере, раскрут-чики наведались на место захоронения урны с прахом бывшего школьного учителя. Тогда, после «повторной» гибели Ашина, его останки вновь были кремированы — на этот раз под строгим контролем «Раскрутки» и лично самого Кондора — и закопаны на кладбище на глубине двух метров без каких-либо могильных обозначений.

Однако теперь урны в том месте не оказалось — хотя земля над могилой была явно не тронута, успев порасти сорной травой. Можно было лишь предполагать, что если кто-то и производил тут раскопки, чтобы похитить урну с прахом Слепого Снайпера, то сделано это было буквально на следующий день после захоронения, а вырытую яму вновь закопали.

Опрос охраны кладбища ничего не дал. Никто не видел ни ужасного зомби-мертвеца, выбирающегося из могилы, ни каких-либо подозрительных лиц с лопатами…

Мгновенно по всем каналам ОБЕЗа были разосланы циркуляры с фотографией Владимира Ашина и доскональным описанием его примет.

Однако до сих пор от постов автоматического фейс-\ контроля, установленных в разных местах города, засечек преступника не поступало.

А недавно в Инске, в двух тысячах километров от Интервиля, от рук неизвестного убийцы стали погибать люди. Обычные, рядовые граждане, при полном отсутствии мотивов для убийства. Старушка-нищенка и женщина, в одиночку растившая четверых детей… Их расстреляли из смертельного оружия, и умерли они практически мгновенно, потому что пуля угодила им в одно и то же место — в лоб, над переносицей… Учитывая дальность выстрела, которая составляла, по оценкам экспертов, от ста до ста пятидесяти метров, точность стрельбы была поистине дьявольской. Ведь ни самый совершенный прицел, ни так называемые «самонаводящиеся» боеприпасы не способны обеспечить попадание в одну и ту же точку. К тому же загадкой оставалось и то, что ни на одном месте преступления не было обнаружено пуль или стреляных гильз.

Лишь основываясь на характере ранения, эксперты сумели сделать вывод о калибре СО, которое использовал неизвестный снайпер. И тут их ждал очередной сюрприз: это был двадцать шестой калибр. По британской системе — двести шестьдесят второй. Специалисты по вооружению развели руками: нарезного оружия такого калибра история стрелкового вооружения не знала… Если не считать охотничьих ружей, но вести прицельный огонь из них на дальность свыше ста метров просто невозможно. Тогда — о чем идет речь? О самоделке? Но что же это за самоделка, у которой начальная скорость полета пули составляет такую величину, которой и лучшие промышленные образцы не способны достигнуть? И что это такое — пистолет или снайперская винтовка? Точности попаданий на такой дистанции из пистолета добиться невозможно. А снайперскую винтовку просто невозможно использовать незаметно для окружающих. Тем не менее обе жертвы были убиты в присутствии множества людей, и снайпера поблизости никто не видел. Предположение же о том, что убийца находился за несколько сотен метров от места преступления, просто не выдерживало критики — в одном случае убийство было совершено в подземном переходе, а в другом — в таком месте, где обзор для снайпера был бы затруднен зданиями и прочими предметами городского ландшафта — столбами, мачтами освещения, навесами, потоком машин…

Но самое главное Кондор припас напоследок.

Не обнаружив в могиле останков Снайпера, он обратился с просьбой к коллегам из зарубежных филиалов «Раскрутки» произвести эксгумацию останков других спиралыциков, смерти которых когда-либо удавалось добиться, загнав террористов в угол. При этом у Кондора хватило благоразумия не раскрывать причины своей любознательности.

Результат превзошел все ожидания.

Из девяноста пяти трупов в наличии не имелось ни одного! Хотя, как и в Интервиле, в каждом случае смерть Снайпера была документально зафиксирована и стопроцентно удостоверена экспертами.

И тогда «Раскрутка» встала на уши.

Было от чего — почти десять лет бороться против организации массовых убийц, терроризирующей мирное население планеты, а потом узнать, что речь идет не просто о маньяках, а о маньяках, оживающих после смерти, подобно мифической птице Феникс!..

И вообще, ребята, против кого мы, в конце-то концов, сражаемся?

Люди ли они, эти странные субъекты, поставившие себе безумную задачу истребить как можно больше живущих на Земле?

— Сейчас, — закончил мрачно Кондор, — сотни аналитиков в разных концах Земли заново перелопачивают те скудные досье, которые имеются в архивах «Раскрутки» по каждому из Слепых Снайперов, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Результатов пока нет.

Между тем по циркулярной связи уже разослано особое распоряжение: впредь при проведении операций по поимке массовых убийц предпринимать все меры, чтобы взять их живьем. В случае если это удастся, использовать все имеющиеся спецсредства, чтобы установить, кто они, чего хотят и каким образом им удается воскресать после смерти… Проводить тщательное медико-биологическое исследование… Тела мертвых спиралыциков ни в коем случае не кремировать и не хоронить, а помещать в вакуумные камеры под круглосуточное наблюдение специалистов… И так далее.

Надежды на успех — никакой, потому что если маньяки — обыкновенные люди, то никаких отклонений (не считая, разумеется, чудесного воскрешения) у них обнаружить не удастся. А если это не люди — то где гарантия, что всей мощи земной науки хватит, чтобы ответить на возникшие вопросы?.. Ты все понял, Слегин?

Слегин пожал плечами.

— В принципе, у меня только один вопрос, Кондрат Дорофеевич, — сказал он. — Почему именно я?..

— То есть? — воззрился на него Кондор.

— Почему вы решили отправить в Инск именно меня? Боюсь, что в ближайшее время от меня будет не больше толку, чем от младенца на борцовском ковре, — и он красноречиво повертел перед лицом Кондора костылем.

— Ну, во-первых, ты там будешь работать не один, — сказал Кондор. — В Инске будет создан оперативный штаб из наших ребят и местных обезовцев, и возглавлять его буду лично я. Так что изволь не совать мне в нос свои костыли! А во-вторых… — Он вдруг схватил Слегина за отворот больничной пижамы и притянул его к себе. — Только ты знаешь этого подонка в лицо, Слегин!.. Ты же сам сказал, что теперь до самой смерти не забудешь его физиономию!

— Тут вы правы, шеф, — согласился Слегин, осторожно освобождаясь от цепких лап Кондора. — Но есть и оборотная сторона медали… Он ведь меня тоже успел запомнить.

— Ничего, ничего, — рассеянно отмахнулся Кондор. — Пластическая хирургия достигла сейчас таких высот, что ты сам себя в зеркале не узнаешь…

— А почему вы думаете, что услуги пластических хирургов доступны только нам? — ехидно оскалился Слегин. — Где гарантия, что наш Снайпер не сменил свой облик?

— Ты ж не обувь покупаешь, Слегин, — набычился Кондор. — Какая, к черту, может быть гарантия?.. И вообще, твое дело — не рассуждать, а выполнять приказ, черт возьми!

Он вдруг схватил костыль Слегина, одним быстрым движением ахнул его о свое колено (костыль с треском разломился), швырнул обломки в ближайшие кусты и, не оглядываясь, направился к выходу из парка.

Слегин озадаченно почесал затылок, глядя в спину .удалявшегося шефа.

— Ну вот, видишь, Крис? — пробормотал он себе под нос. — Все-таки я был прав: думать нам с тобой абсолютно не разрешается!..

Глава 3

Смыв с лица пену, оставшуюся после бритья, Слегин тщательно вытерся полотенцем, от многократных стирок ставшим подобным листу железа, и в который уже раз за последние дни с отвращением посмотрел на себя в зеркало.

Кондор был прав: косметическая хирургия поистине творила чудеса: на лице не было заметно ни единого шрама и ни единого шва стяжки-растяжки.

Но физиономия, которая маячила в зеркале, была самой что ни на есть гнусной. Абсолютно лысый череп — раз. Отвисшие мешки под глазами, как у горького пропойцы, — два. И, наконец, этот вечно искривленный в злорадно-циничной ухмылке рот!..

Глаза только, если присмотреться хорошенько, оставались прежними. Довольно слабое утешение — ведь по городу предстояло разгуливать в черных очках. И не столько ради маскировки, сколько из-за того, что очки были особыми. Мощный мини-комп с голосовым управлением. По словам Кондора, в мире таких было раз-два и обчелся…

«Тоже мне, нашел чем хвалиться, старый дурень. Как будто это чудо техники в нужный момент поможет скрутить Слепого Снайпера!..»

Слегин вышел из ванной и мрачно покосился на художественный беспорядок, старательно поддерживаемый им в своем номере: повсюду — разбросанные глянцевые журналы с голыми красотками на обложках, рядом с журнальным столиком — батарея пустых бутылок, посреди комнаты, прямо на полу — пепельница, переполненная окурками, а на самом видном месте, то бишь на письменном столе, — кружевной бюстгальтер чудовищного размера. Весь этот антураж должен был работать на имидж мерзавца, прибывшего совращать и развращать честных провинциалов. Хотя, по мнению Слегина, это было довольно глупо — ну с какой стати Слепой Снайпер, даже если он и заинтересуется им, возжелает проникнуть в его номер? Убить-то его он и в любом другом месте сможет…

«Чудак все-таки наш шеф, еще какой чудак!.. А отдуваться за его чудачества приходится нам, его верным соратникам и подчиненным…»

Тщательно подбирая наиболее безвкусные вещи из своего гардероба (майка борцовского типа с изображением чьей-то оскаленной пасти на груди и надписью по-английски на спине «Место для поцелуев — чуть пониже»; бесформенные, цвета «детской неожиданности» шорты до колен со множеством карманов в самых неожиданных местах; безобразные кроссовки и бейсбольная кепка с невнятной эмблемой, надетая козырьком назад), СлегиН оделся, не забыв напялить на нос чудо-очки. Но перед тем как покинуть номер, он традиционно подошел к окну, из которого, с высоты пятнадцатого этажа, открывался вид почти на весь город.

Инск, по мнению Слегина, был отвратительным местом.

Этакий промышленный агломерат, наполненный дымами заводских труб, с серыми скучными коробками зданий. На горизонте, на верхушке высокой трубы, днем и ночью неугасимо пылал огненно-черный факел — символ нефтеперерабатывающей промышленности. На фоне пасмурного неба факел выделялся красным пятном, словно невидимый художник, не закончив набросок будущего пейзажа, мазнул наугад алой краской по холсту.

Слегин обвел взглядом ближайшие здания, фасады которых были увешаны дурацкими рекламными слоганами. Подсознательно напряг зрение, пытаясь разглядеть на крышах фигуру человека в спортивном костюмчике. Хотя на этот раз Слепой Снайпер, похоже, сменил не только оружие, но и тактику действий. Экспертные заключения доказывали, что все выстрелы были произведены в горизонтальной плоскости, а не сверху вниз…

Ладно, пора отчаливать.

Слегин мысленно сплюнул через левое плечо и направился к выходу.

Несмотря на серое небо и приближающиеся сумерки, на улице было жарко. Точнее — душно, так что через несколько минут ходьбы Слегин облился потом и возжелал возместить потерю жидкости. Тем более что посещение злачных мест входило в его программу.

Миновав вразвалочку несколько кварталов, он остановился и огляделся в поисках нужной вывески.

В конце концов он остановил свой выбор на сером приземистом здании, смахивавшем на заурядную районную поликлинику, с раскрытыми настежь из-за духоты окнами и аляпистой надписью над входом: «Ресторан „Принц“. Из окон изливались запахи подгоревшего мяса, алкогольные пары и громкая, но неразборчивая музыка, которую почему-то именуют на западный манер „шансоном“, хотя, по мнению знавшего в музыке толк Слегина, это была обыкновенная тюремно-блат-ная лирика.

В таком заведении просто обязаны были, как мухи, роиться местные авторитеты, играющие в карты на деньги и лапающие дешевых девочек.

Однако интерьер «Принца» обманул ожидания раскрутчика.

Посетителей в ресторанчике было немало, но никто из них не был похож на представителя славной мафии. Они сидели парами, группами и поодиночке, уделяя внимание лишь поглощению пищи. Даже пьяных, как ни странно, не было видно. Какие уж тут карты, наркотики и проститутки! И тем более — смертельное оружие…

Слегин развязной походкой пересек зал, с наглым прищуром разглядывая женщин. Подскочившую официанточку он сразу отшил небрежным жестом, выставив перед собой растопыренную пятерню: ша, крошка, я сюда не пожрать зашел, а чисто по конкретному делу…

В конце зала обнаружились ступеньки, ведущие в подвал, откуда веяло прохладой и сильным запахом табака. На стене висел светящийся указатель-стрелка: «Бар».

Слегин спустился по ступенькам и остановился, стараясь адаптировать органы зрения и дыхания к сильнейшей дымовой завесе. На мгновение ему показалось, будто перед самым его приходом в подвальчике взорвался баллон со слезоточивым газом.

Когда он продышался, прослезился и откашлялся, то сделал вывод, что многие из сидевших в этом злачном каземате вполне могли бы стать его потенциальными клиентами. Большинство из присутствующих заглянули сюда наверняка не для того, чтобы поесть, попить и повеселиться, а, скорее, чтобы как-то убить время до наступления темноты. О том, чем эти типы собираются заняться с наступлением ночи, можно было лишь догадываться, но все догадки были бы чересчур мрачными…

Однако изменять избранной тактике поведения не стоило.

Глубоко засунув руки в карманы своих широченных шортов, Слегин прошествовал к стойке, подсел к ней вполоборота и как можно громче скомандовал бармену:

«Хозяин, накапай-ка мне чего-нибудь от души!»

Бармен, запакованный в солидный костюм с бабочкой, косо глянул на развязного «отморозка в желтых шортах», но не повел и бровью, принимая его заказ к сведению. Только уточнил, чего именно накапать: текилы или виски.

— Обижаешь, хозяин, — скривился Слегин. — Мы потребляем только отечественную продукцию. Водочку давай!..

— Какую именно? — сухо осведомился бармен.

— Настоящую русскую, — Слегин ткнул пальцем в направлении огромной бутыли «Смирнофф», маячившей на полке за спиной бармена.

Сбоку хмыкнули.

— Тоже мне, нашел русскую водку! — услышал Слегин ехидный говорок. — Даже младенцу известно, что ее давным-давно гонят за границей!

Слегин покосился на говорившего.

Нет, это был не Слепой Снайпер. Но личность тоже интересная: сутулый низкорослый мужичонка с добрым, хотя и небритым лицом. Он сидел, потягивая пиво из высокого узкого стакана, и, похоже, очень мучился от недопития.

— Эй, хозяин, — опять зычно гаркнул Слегин, — вот этому кадру тоже налей стакан! Я плачу!..

На мгновение в баре наступила тишина, и Слегин почувствовал себя центром всеобщего внимания. Именно этого он и добивался.

Пожав плечами, бармен исполнил требование Сле-гина. Мужичонка в замешательстве открывал и закрывал рот, так и не выбрав, как ему следует поступить: гордо отвергнуть подношение незнакомца, которого он только что высмеял, или наступить себе на горло во имя халявы.

Наконец он что-то буркнул себе под нос и, зачем-то нюхнув поставленный перед ним барменом стакан, залпом выпил его. Слегин последовал его примеру.

После чего вытащил из кармана пачку сигарет (в которых на самом деле не было ни миллиграмма никотина), залихватски закурил и повернулся к мужичонке…

Через полчаса, уничтожив еще по одной порции «настоящей русской» и обильно компенсировав это возлияние пивом, они перебрались за столик, освободившийся в углу бара. Отношения между ними теплели с каждой секундой.

Мужичонка, которого звали Артем, оказался торговцем мясом с местного рынка, и на этой почве они сблизились еще больше, поскольку Слегин слегка заплетающимся языком объявил, что приятно иметь дело с человеком той же профессии, что и он сам. Мужичонка с искренним интересом спросил, каким мясом торгует Сашок (в гостинице Слегин зарегистрировался как Александр Артановский), на что Слегин заявил, что торгует вовсе не мясом… На соответствующий вопрос своего нового кореша он долго делал заговорщическое лицо, прилагал палец к губам и вообще делал вид, что речь идет о таких вещах, о которых несолидно вести базар в общественных местах.

Заинтриговав собеседника до обидчивой дрожи в голосе, Слегин наконец «решил признаться» — «чисто как другу», потому что с первого взгляда понял, что Артем — «тот, кому можно доверять все без утайки». Он порылся в одном из карманов своих ужасных шортов и вытащил оттуда черную коробочку размером не больше зажигалки. Мужичонка от нетерпения вспотел. Однако, когда Слегин нажал на потайную кнопку в «коробочке» и она трансформировалась в изящный «браунинг» десятимиллиметрового калибра, торговец мясом побледнел и даже мгновенно протрезвел.

Слегин сделал вид, что не замечает испуга своего нового дружка, и принялся деловито расхваливать ему преимущества компакт-пистолета. Однако Артем все больше трясся, озирался по сторонам и вообще вел себя неподобающе «настоящему мужчине». А когда Слегин вознамерился продемонстрировать, как легко разбирается и собирается «браунинг», мясоторговец выпалил:

— Убери, Сашок!.. Быстрее убери эту штуку!

— Ты что? — удивился «Сашок». — Не нравится? Ну, как хочешь… А то бы я тебе по-дружески отдал… почти даром. Вообще, у меня есть еще кое-что — более мощная машинка… Только не здесь… Ты вот что: если такая штучка тебе самому понадобится или кому-нибудь из надежных дружков, обращайся ко мне в любое время! Я в гостинице «Веста» остановился… номер круглый, легко запомнить — полторы тыщи… И, кстати, совпадает со стоимостью этой игрушки.

Он нажал на кнопку, и пружинный механизм вернул «браунинг» в состояние безобидного стального бруска.

Артем вдруг вспомнил, что ему надо срочно куда-то идти, и резво покинул бар. Он даже не допил водку в своем стакане…

Слегин кинул под язык таблетку «антиалкоголя» и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Насколько он мог судить, чуть ли не все присутствующие имели возможность видеть в его руках пистолет.

И теперь никто не решался встречаться с ним взглядом.

Слегин посидел еще немного, потом расплатился с барменом и, пошатываясь, направился к лестнице.

Окунувшись в вечернюю прохладу, он включил комп-очки, вывел на линзу-экранчик адреса тех увеселительных заведений, которые ему рекомендовали посетить в первую очередь сотрудники местной «стоп-службы», как на жаргоне раскрутчиков назывался ОБЕЗ…

Турне по злачным местам Слегин закончил глубоко ночью — кое-как добрался до гостиницы и, не раздеваясь, рухнул на постель.

Во рту стоял неприятный вкус спиртного разного типа и качества. Одежда пропахла табачным дымом, который пришлось в избытке вдыхать в ночных заведениях, гори они все ясным огнем!

А самое главное — на душе было гадко.

С каждым днем, потраченным на пустые хождения по барам и клубам, Слегин все больше укреплялся во мнении, что затея с его дурацким маскарадом обречена на провал.

Ведь, если вдуматься, пытаться таким способом выйти на Снайпера — такое же безнадежное дело, как выуживать сачком одну-единственную рыбку из озера.

Нет никакой гарантии, что маньяк посещает те места, где любят проводить время маргиналы всех мастей. Во всяком случае, до сих пор никакой связи между уголовниками и Снайперами выявлено не было.

Это все Кондор. Именно ему пришел в голову вопрос — где бывшие добропорядочные граждане добывают смертельное оружие? Мол, не может же у каждого из них быть старых запасов или подпольных мастерских!.. А раз так, то, значит, каким-то образом они связаны с синдикатами торговцев оружием, то бишь — со «Спиралью».

Или мы ошибаемся в своих оценках и на самом деле эти сволочи гораздо лучше организованы, чем нам кажется?

Что ж, может быть…

А может и не быть.

Когда имеешь дело не просто с негодяями, а с бессмертными негодяями, то от них можно ожидать чего угодно.

Во всяком случае, на то, что они будут вести себя в соответствии с той логикой, которую мы им приписываем, надеяться не стоит.

И даже если когда-нибудь у Ашина кончатся патроны в его пистолете (если только это именно пистолет, а не снайперская винтовка), то это не значит, что он будет рыскать в поисках оружия по всему городу.

Может быть, он тогда переключится на Пользование бритвой или удавкой?

По крайней мере, ясно лишь одно: сам он теперь не остановится. Типичная психология маньяка — с каждым новым убийством все больше верить в свою безнаказанность. Это только Джек-потрошитель сумел вовремя остановиться в свое время — поэтому его так и не поймали. Нынешние же массовые убийцы, начав убивать, продолжают орудовать до тех пор, пока их самих не убьют. Точнее — пока их не загонят, как крысу, в угол, и тогда они сами кончают с собой.

А это значит, что, пока он, Слегин, как шут гороховый ломает комедию перед пьяницами, по городу безнаказанно разгуливает опасный убийца, от рук которого ежедневно гибнут люди.

Раскрутчик скрипнул зубами, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

«Нет, — подумал он. — Пора заканчивать эту бессмысленную канитель. Завтра же позвоню Кондору и скажу, что с меня хватит!.. Что мы таким способом ничего не добьемся! Что ловить на живца можно лишь каких-нибудь скупщиков краденого или воров-карманников, но не убийцу-одиночку, хладнокровно расстреливающего всех подряд!..»

Но он тут же представил, как Кондор насмешливо скажет: «А у тебя есть другие предложения, как выйти на Снайпера?» — и вновь скрипнул зубами. Действительно, ничего путного в голову не приходит, потому что разумные способы и средства уже были испробованы местной «стоп-службой».