Глава 1

— Ну, что же ты замолчал? Опять нога болит? — участливо спросила Анита, подавшись вперед и положив ладонь на руку Слегина.

Слегин неопределенно мотнул головой. Нога у него действительно побаливала, но в последнее время он не хотел в этом признаваться. Тем более — Аните.

— Да нет, — после паузы соврал он. — Это я просто так… задумался…

— И о чем же, если не секрет? — Анита не спешила убирать свою горячую ладошку с его руки, но сейчас ее прикосновение было ему не то чтобы неприятно, но как-то некомфортно. — О чем может думать опытный сотрудник спецслужбы в редкие минуты досуга, наедине с дамой? Наверняка о своей трудной, но такой нужной человечеству работе? С одной стороны, воспоминания о последней операции, в результате которой он едва не остался без ноги, а с другой — обдумывание будущих операций, грозящих потерей головы и прочих частей тела?

— Ну что ты, солнышко! — с искренним возмущением воскликнул Слегин. — Какие там, к черту, операции?! И вообще, у меня теперь слово «операция» ассоциируется прежде всего со всякими хирургическими железками, которые врачи специально изобрели для того, чтобы мучить несчастных пациентов!..

— Слу-ушай, Слегин, — проникновенно сказала Анита, по-прежнему не отнимая своей руки. — Только не надо мне врать, ладно? Я же знаю, что ты без ума от своей проклятой «Раскрутки» и ни за что не уйдешь из нее, — ведь так?

Глаза у нее стали вдруг темными, словно вода в омуте, на дне которого людей засасывают и утягивают в водоворот подводные течения.

Слегин сделал глоток из своего фужера и только потом сокрушенно подтвердил:

— Так.

— Понятненько, — псевдовеселым тоном сказала Анита, наконец убирая свою руку и принимаясь пристально разглядывать прохожих поверх балюстрады террасы, на которой они сидели. — Ладно, не будем о грустном…

— Анита, — сказал Слегин, едва сдерживаясь, чтобы не морщиться: не до конца зажившая нога почему-то давала себя знать именно тогда, когда он нервничал. — Из «Раскрутки» я действительно не собираюсь уходить. Но это вовсе не значит, что я без ума от своей работы…

Не поворачивая головы, она скучным тоном попросила:

— В таком случае, ты бы хоть что-нибудь рассказал мне про свою работу, Слегин. А то я знаю тебя уже почти полгода, а до сих пор так и не вникла, с кем ты воюешь и, главное, ради чего?

— Зачем тебе это, Ани? — кислым голосом поинтересовался он.

— Просто так. Может, это тайна?

— Да нет, никакой тайны здесь в общем-то нет… Если тебе так интересно, в средствах массовой информации…

— Меня не интересуют средства массовой информации, Слегин! — отрезала она, и Булат понял, что она действительно сердится. — Я хочу узнать об этом от тебя!

— Ну, пожалуйста, — поспешно сказал он. — Что тебя конкретно интересует?

— Эта ваша «Раскрутка»… Почему она так называется?

— Ну, это просто, — с невольным облегчением сказал он. — Официально наша служба именуется отделом спецопераций Общественной Безопасности. Но, поскольку нам чаще всего приходится иметь дело со «Спиралью», кому-то однажды пришло в голову, что мы как бы раскручиваем ее, словно ослабляем сжатую пружину… Тупая лирика, в общем, и ничего больше. Но — почему-то прижилось…

— А «Спираль» — это откуда пошло?

— А черт его знает! Знаешь, почему-то у всех подонков есть какая-то необъяснимая тяга к красивым наименованиям… Вспомни историю: итальянские «Красные бригады» и «Коза ностра», «Освободительная армия» — в Ирландии и в других странах… А на самом деле — сплошной массовый террор и море крови за этими романтическими названиями…

— Но вы хоть что-нибудь о ней знаете? Чем она занимается, эта «Спираль»? Чего добивается? Каковы ее планы?

— А ты сама подумай, — усмехнулся Слегин— — Чего могут добиваться люди, пытающиеся убить как можно больше мирных граждан? Какие могут быть планы у этой международной шайки маньяков?

— А вы уверены, что речь идет именно о маньяках?

— А как еще назвать этих придурков, которые занимаются тем, что сеют смерть на Земле? Да, и до них в истории были террористические организации. Но у каждой из них были конкретные и вполне понятные цели — заполучить политическую власть, например. Или хапнуть как можно больше денег. Или хотя бы добиться от властей выполнения каких-то требований. И убийства для таких были лишь средством достижения их целей. А у этих… — Слегин замолчал и залпом допил содержимое своего фужера. — За все время своего существования — а действует «Спираль» уже по меньшей мере лет пятнадцать — они ни разу не вступали в переговоры с официальными властями. Они не разу не предъявляли никаких ультиматумов нам — тем, кто борется против них… Складывается впечатление, что их цель — убивать. Просто убивать. Всех подряд. Без разбора. Женщин, стариков, детей, мужчин — неважно кого, лишь бы убивать… Может быть, они получают от этого наслаждение — не знаю…

— А сами они что говорят? — поинтересовалась Анита, прищурив глаза. — Как они объясняют свой террор? Вы же их допрашиваете, когда ловите, правда?

Слегин отвел взгляд в сторону.

За все время работы в «Раскрутке» он не знал ни одного случая, когда его коллегам удалось бы взять живьем спиралыцика. Допрашивать было попросту некого. Когда спиралыцику грозил неминуемый арест, он кончал с собой.

Как тот тип на крыше…

— А Слепой Снайпер? — спросила Анита, словно прочитав мысли Слегина. — Он тоже был членом «Спирали»?

— Скорее всего, — уклончиво сказал Слегин. — А может, и нет… Во всяком случае, мы можем только предполагать это…

В принципе, он мог бы многое поведать о странном убийце, из-за которого почти месяц провел на больничной койке. Например, о тех странностях, которые всплыли в ходе разбирательства по «делу Снайпера». Ведь так и осталось невыясненным, каким образом маньяк убивал прохожих на улицах, восседая на крыше высотного здания за несколько километров от своих жертв. Все, кто стал его жертвой, погибали от мощного лазерного луча, если судить по степени обугленности их тел. Но все дело в том, что лазерные пушки и лучеметы так и не были взяты на вооружение сухопутных войск — как правило, ими оснащали лишь системы ПВО и космические спутники. И кстати говоря, в результате тщательного обыска тех районов Интервиля, которые стали местами трагедий, раскрутчикам так и не удалось обнаружить ничего, что было бы похоже на столь экзотическое СО! Появилась версия о сообщниках Снайпера — но тут же угасла сама собой, потому что трудно было представить, как целый отряд волочит лазерную установку весом в полтонны на крышу какого-нибудь небоскреба, а затем эвакуирует ее оттуда, запихивая в тесную кабинку аэра…

Что же касается личности Слепого Снайпера, то с этим дело обстояло еще хуже. Документов при убийце-самоубийце в спортивном костюме, как и следовало ожидать, не оказалось. Ни традиционных бумажных, ни «элсика» <Электронное удостоверение личности (от английского ELCI — ELectronic Card of Identification). — Прим. автора.> . Пришлось использовать в качестве идентификационного признака отпечатки пальцев — ничего другого после падения с крыши у Снайпера не сохра— . нилось. Первоначальный запрос Кондора в базу данных показал невероятное: что такого человека на Земле не существует. Когда тема нечеловеческого происхождения беспощадного убийцы была обсосана раскрутчи-ками до последней косточки, кому-то в голову пришла мысль пошарить в архивах. Там-то искомое и обнаружилось. Владимир Ашин, двадцать восемь лет, учител одной из местных школ. Но, если верить документам, полгода назад он скончался в больнице по чистой случайности: неизвестная науке аллергическая реакция на безобидное лекарство привела к остановке сердца, и никакие усилия реаниматологов не вернули учителю жизнь. Согласно тем же документам, через неделю после смерти Ашин был кремирован. Родственников у него не оказалось, так что процедура кремации производилась за счет городского бюджета…

И тем не менее эксперты-дактилоскописты давали стопроцентную гарантию, что именно он сиганул с крыши после того, как его ранил Слегин.

Естественно, у следствия появилась масса неразрешимых вопросов в связи с этим. Хотя бы такой: где бывший школьный учитель (между прочим — биологии, а не физики) так ловко научился обращаться с системами дистанционного управления лазерным оружием и откуда у него взялся пистолет с патронами?

Однако ответить на этот вопрос было некому — Снайпер был безнадежно мертв, а свидетелей его посмертной трансформации в убийцу не нашлось…

Но Слегину не хотелось говорить Аните об этом. Ни к чему забивать ее изящную головку чисто профессиональной информацией.

— Вы ведь и сами любите красивые названия, — хмыкнула вдруг Анита. — «Слепые Снайперы»… Разве может снайпер быть слепым? Это ж ерунда получается! Все равно что безногий бегун!..

— Почему ерунда? — вяло отмахнулся Слегин. — Все объясняется очень просто. Снайпер — потому что некий одиночка, засев в каком-нибудь укромном месте, с дьявольской точностью убивает наповал всех, кто окажется у него на мушке. А слепой — потому что стреляет он не разбирая, по всем подряд. И ничего красивого в этом лично я не вижу… Если кому-нибудь завязать глаза, дать в руки автомат и поместить в центре толпы, то каждая его пуля наверняка попадет в цель! Бойня — вот что это такое!..

— Да не кипятись ты, — примирительно сказала Анита. — Лучше закажи мне еще фисташкового ликерчика…

Они сидели на террасе открытого кафе, где было прохладно, пустынно и тихо. Снаружи, за невидимой теплозавесой, еле-еле ползли по тротуару разморенные жарой люди, и даже механический уборщик улиц, казалось, двигался расслабленно, словно зной действовал и на него.

Был первый день, когда они могли так вот, не спеша и не думая ни о чем, потратить время на общение друг с другом.

И был третий день после выписки Слегина из госпиталя, где медики целый месяц пытались вернуть его ноге статус активной конечности. Надо признать, на девяносто девять процентов им это удалось. Молодцы, эскулапы…

Вот только сумели бы они еще избавить его от навязчивых кошмаров, которые обуревали его почти каждую ночь. В этих снах он опять видел себя на крыше многоэтажного «билдинга», лицом к лицу с человеком, вооруженным смертельным оружием. С человеком, в глазах которого застыла непонятная боль…

Но читать мысли медики еще не научились, а сам Слегин никому о своих снах не рассказывал. Какой смысл?

Все пройдет само собой. Должно пройти — как же иначе?

И вообще — к черту все. И «Раскрутку», и «Спираль», и Слепых Снайперов. И даже Кондора… Всех — к чертовой матери! Ну, не навсегда, конечно, но хотя бы на время. На месяц, который ему положен по закону для полного восстановления сил и поправки здоровья. Для отдыха… Отдыхать — значит, отдыхать. На всю катушку. Сейчас вот употребим еще по одному коктейлю — и рванем куда глаза глядят. Можно — на Серебряный пляж, там сейчас никого еще нет, среди рабочей недели. Или взять аэр и улететь куда-нибудь подальше от Интервиля. Например, в Лесные Дали. На недельку. Анита тоже в отпуске, проблем никаких вроде бы нет — так что ж торчать в городском пекле?..

Решено — так и сделаем…

Слегин подал Аните запотевший хрустальный фужер и, обогнув ее кресло, собрался было сесть на свое место, но бросил взгляд вниз, на улицу, и на мгновение застыл, словно его в упор расстреляли из парализатора.

По тротуару мимо кафе шествовал тот самый Слепой Снайпер, который успел надоесть Слегину своими визитами в его сновидения.

Это был именно он — Слегин не мог ошибиться. Еще там, на крыше, лицо этого человека врезалось ему в память с отчетливой резкостью.

Это был он, он, он, черт возьми!

И это не мог быть он — потому что Слегин лично видел его останки, упакованные в дезинфекционный мешок из черного пластика. Как труп животного. А кто в данном случае посмел бы сказать, что речь шла именно о человеке?..

А теперь этот тип шел себе спокойненько по тротуару в самом центре города и явно не был угнетен рефлексией на темы жизни и смерти.

Правда, на этот раз костюм на нем был не спортивный, а самый обычный — серые отглаженные брюки без единой морщинки, рубашка с открытым воротником. Один из многих. Такой же, как все…

— Что случилось? — дошел до Слегина вопрос Аниты, и он осознал, что выглядит в ее глазах по-дурацки, нависнув над стойкой балюстрады и вперив взгляд в пустоту.

И потом — разве есть стопроцентная гарантия того, что он не ошибается?

В мире тысячи, если не десятки тысяч людей, очень похожих друг на друга. И, вместо того чтобы поверить во вторично воскресшего маньяка, не логичнее ли допустить, что он увидел абсолютно другого человека, по иронии судьбы похожего на его недавнего врага?

Конечно, лучшее средство избавиться от сомнений — взять и проверить личность двойника." Только что это даст? Если даже предположить, что отъявленные мерзавцы, как и дерьмо, не тонут в реке под названием Лета, то простая проверка документов ничего не даст. У «Спирали» есть возможность изготовить любые документы, к которым не подкопаться. А полномасштабная проверка по всем статьям займет массу времени, а главное — кто даст разрешение на ее проведение?

Кондор?

«Представь только, — думал Слегин, — что ты сейчас звонишь ему, отрывая от массы неотложных дел, чтобы сообщить, что по городу свободно разгуливает убийца, который на глазах многих свидетелей превратился в лепешку; сверзившись с двухсотметровой высоты, — и что он, Кондор, подумает?

Что ты еще не до конца оправился от психического шока, раз тебе на каждом шагу мерещатся ожившие покойники.

А ты что хотел? На его месте ты ведь подумал бы то же самое, не так ли?»

Слегин глубоко вздохнул, сказал что-то успокаивающее своей спутнице и сел за столик, поднося к губам фужер с коктейлем.

Но краем глаза он продолжал следить за двойником Слепого Снайпера, который, дойдя до витрины боль шого магазина спортивной одежды, вдруг остановился и принялся изучать свое отражение в полированном стекле.

Анита что-то говорила, и Слегин словно раздвоился — когда было нужно, он умел делить свое сознание на части. Половина его поддерживала легкомысленный треп с любимой девушкой, а вторая половина следила за двойником Ашина.

Тот, с кого Слегин не спускал глаз, вдруг резко развернулся, подошел к стоявшей неподалеку скамье и уселся на нее, положив ногу на ногу. Взглянул на наручные часы. Он явно кого-то или чего-то ждал.

Из боковой улочки вынырнул серый «Кулан» с хорошо затемненными стеклами и бесшумно притерся к бордюру. Задняя дверца открылась, и из машины выбрался человек в черных очках с небольшим чемоданчиком. Огляделся (Слегин внутренне насторожился, потому что ситуация уж больно смахивала на эпизод из фильма про шпионов) и уверенно направился к «Ашину». Подошел, что-то спросил — двойник шевельнул губами, не меняя позы. Человек из «Кулана» вручил ему чемоданчик, повернулся, четким шагом добрался до машины, еле слышно взревела набирающая обороты турбина — и автомобиль исчез из поля зрения.

Некоторое время двойник Слепого Снайпера сидел, поглаживая чемоданчик, лежавший на его коленях, потом поднял крышку. Слегин пожалел, что у него под рукой нет хотя бы театрального бинокля и что человек на скамье сидит к нему лицом, поэтому невозможно разглядеть содержимое чемоданчика.

Наконец двойник достал из чемоданчика прямоугольный сверток, напоминающий стандартный пакет молока, только почему-то завернутый в черную пленку, и решительно захлопнул крышку.

У Слегина возникло нехорошее предчувствие. Рука его машинально скользнула за пазуху и замерла, обнаружив во внутреннем кармане пустоту.

Собираясь на встречу с Анитой, он сознательно оставил дома свой служебный коммуникатор. Решил, болван, таким образом исключить даже малейшую возможность того, что Кондор вспомнит о нем и помешает развлекаться на полную катушку!..

Ладно, обойдется и без средств связи: вокруг полным-полно видеоавтоматов…

— Анита, ты извини, — вслух сказал он, поднимаясь из-за столика (словно дублируя его движения, двойник Ашина тоже встал со скамьи), — но мне надо срочно позвонить…

Девушка удивленно вскинула брови:

— У меня есть с собой коммуникатор — возьми, если тебе надо!

— Нет-нет, — махнул рукой Слегин, — я лучше из автомата…

Анита сделала недоумевающе-обиженную гримаску: мол, дело твое, только зря ты пытаешься скрыть от меня какие-то секреты…

Однако добраться до ближайшего автомата, установленного в углу кафе, Слегин так и не успел.

Шествуя вдоль балюстрады, он по-прежнему не спускал глаз с двойника. А тот, вновь приблизившись к магазину спортивной одежды, в который то и дело входили и выходили люди, небрежным жестом положил коробочку в мусоросборник рядом со входом, еще раз взглянул на часы, словно засекая время, и быстрым шагом направился к ближайшему переулку.

В голове у Слегина щелкнул невидимый переключатель, и он вспомнил кадры телевизионной хроники, рассказывающей о серии недавних мощных взрывов в разных крупных городах мира. Калькутта — девяносто убитых, сто пятьдесят два раненых после взрыва на рынке… Нью-Йорк — сорок трупов и двести полутрупов после взрыва в здании торгового центра во время рождественской распродажи… А еще были Мадрид и Осло, Москва и Красноярск… Все взрывные устройства были изготовлены на базе армейской вакуумной мины, некогда предназначавшейся для диверсий против мирного населения и уничтожения крупных объектов противника. В принципе — та же самая ядерная бомба в миниатюре, только не оставляющая после себя радиации…

В следующий момент Слегин уже летел к выходу по ступеням лестницы, морщась от боли в ноге. Крик Аниты догнал его, но он не оглянулся. На лестнице ему попались двое, вовремя не уступившие дорогу, — сшиб обоих, не останавливаясь.

Выскочив на улицу, раскрутчик вдруг ощутил, что время становится вязким и тягучим. Слишком медленно текущим сквозь него.

Прихрымывая, он пересек улицу и доковылял до мусоросборника. Спина сразу стала липкой.

Мусоросборник был заполнен разнообразным мусором. Рыться в нем означало потерять время. Если пакет, который опустил незнакомец, был действительно взрывным устройством, то оно могло сработать в любую секунду.

Хотя, если рассуждать логически, детонатор бомбы не мог быть установлен на мгновенный взрыв. «Аши-ну» нужно было иметь запас времени, чтобы уйти подальше от места проведения теракта. Вопрос лишь в том, какую выдержку он мог посчитать необходимой — пять минут, десять, пятнадцать?..

Слегин огляделся. Неподалеку, рядом с табачным киоском, стоял мощный «Бизон» со стальным кузовом. Задняя дверца фургона была распахнута во всю ширь, и здоровенный парень в майке доставал из нее и таскал к киоску картонные коробки с красочными наклейками.

Это было то, что надо. Хотя кузов и был склепан из стальных листов, он едва ли выдержит взрыв. Но может хотя бы смягчить взрывную волну. Уже кое-что…

Слегин подхватил мусоросборник и попер его к «Бизону». На пути, что-то монотонно бубня, возник механический уборщик, но Слегин ногой оттолкнул его с дороги. Прохожие останавливались и с недоумением глазели на раскрутчика, и им надо было что-то сказать, но нужные слова не находились, и он только хрипло предупреждал: «С дороги!.. Да разойдитесь же вы!..»…

Он с натужным усилием закинул мусоросборник в фургон и захлопнул дверцу. Парень в майке подскочил сбоку с угрожающим видом:

— Эй-эй, ты чего это?

— Ключи от машины, — просипел Слегин. — Быстро!

— Не по-онял, — протянул парень. — Ты что, недопил, что ли?..

— Я из ОБЕЗа, болван! — рявкнул Слегин. — У тебя в кузове бомба, понял?.. Ключи давай!

Лицо парня стало серым, и он попятился.

— В кабине, — пробормотал он. — В замке зажигания ключи…

— Позвони в ОБЕЗ, — вспрыгивая на подножку, крикнул ему раскрутчик, — и скажи, что Слегин везет бомбу!..

Просьба прозвучала как-то глупо, но Слегину было не до этого.

Он захлопнул дверцу, нашарил ключ в замке зажигания и запустил двигатель.

Спина почему-то стала очень чувствительной, она напрягалась при малейшем шорохе в кузове фургона. С этой минуты ей суждено было стать самой важной частью тела Слегина.

Распугивая непрерывным гудком прохожих, Слегин влетел задним ходом в ближайший переулок — туда, где несколько минут назад скрылся двойник. Потом с визгом покрышек развернулся и понесся, уводя машину как можно дальше от потоков прохожих.

Мозг лихорадочно перебирал варианты: куда бы податься? Вокруг — сплошные жилые кварталы и магазины. Если рванет здесь, то жертв будет, конечно, поменьше, чем было бы две минуты назад, но они все равно будут…

Вот если бы отыскать поблизости безлюдное местечко… Только где его найти в самом центре мегаполиса?

И тут Слегин понял, где взрыв мог бы принести наименьший ущерб. Оставалось лишь надеяться, что он успеет…

Он несся по забитым машинами улицам, беспощадно насилуя двигатель «Бизона» и не отпуская блямбу клаксона, чтобы ему уступили дорогу. Встречные и попутные машины шарахались от грузовика в разные стороны, сталкивались друг с другом, врезались в столбы и стены домов, но Слегин только крепче сжимал челюсти. Соблюдать правила дорожного движения в его положении было бы непозволительной роскошью.

В памяти всплыли кадры из давным-давно виденного боевика. Там тоже по городским улицам несся заминированный террористами автобус, причем взрывное устройство должно было сработать при снижении скорости. А теперь он сам угодил в подобную ситуацию, но не в кино, а наяву, и сбрасывать скорость он тоже не имел права — даже если бы пришлось изуродовать все машины в городе!

На Бульварном кольце через каждые двести метров стали попадаться светофоры, и по закону подлости они переключались на красный свет, когда он приближался к ним. Приходилось вылезать на встречную полосу или на тротуар и переть напролом, моля бога, чтобы никто из зазевавшихся пешеходов не попал под колеса. Пару раз в грузовик все-таки врезались на полной скорости сбоку, но, к счастью, не фатально: машины были легковые, и их удар оба раза пришелся не в передок и не между колесами «Бизона», где их неизбежно бы заклинило и расплющило в лепешку, а в выступающие части кузова, и машины лишь отбрасывало рикошетом в сторону и закручивало с бешеной силой среди мостовой…

Время Слегин не засек, и ему все больше казалось, что он ошибся. Не может же мина столько времени не взрываться!.. Вот будет номер, если коробка в мусоросборнике окажется пустышкой!

Он не знал, позвонил ли владелец угнанной машины в ОБЕЗ и как он объяснил происходящее, но вскоре с воем сирен на хвост «Бизона» селисразу несколько машин дорожного патруля, и голос, усиленный радиомегафоном, потребовал, чтобы «водитель угнанного грузовика» остановился…

Дорожники и не предполагали, что останавливаться «угонщик» вовсе не собирался. Более того, он прилагал все усилия к тому, чтобы разогнаться как можно сильнее. И когда кто-то из наседавшей сзади своры с включенными мигалками попытался обойти грузовик, Слегин сделал то, что сделал бы на его месте любой преступник. Он бросил грузовик сначала вправо, а потом влево, и полицейская машина, угодившая под чудовищное заднее колесо, вильнула, а затем въехала одним колесом на бордюр и, полностью потеряв управление, взмыла свечой в воздух и закувыркалась по дороге, превращаясь в груду смятого, бесформенного железа… Потом у нее рванул бензобак, и в зеркало заднего вида Слегин увидел багрово-черный факел, в который, не успев притормозить, врывались на полной скорости другие преследователи.

Он свернул вправо, уходя к Министерству еврофи-нансов, и чуть не переехал старушку, меланхолично ковылявшую через дорогу. Пришлось правым крылом сносить к чертовой матери светофор, который рухнул позади грузовика поперек проезжей части, и какой-то лихач на мотоскутере, налетев на лежавший столб, совершил акробатическое сальто-мортале вместе со скутером в сквер на другой стороне улицы…

Наконец дорога пошла под уклон, и Слегин с облегчением понял, что он вышел на финишную прямую. Грузовик летел вниз, все больше набирая скорость, и впереди была набережная Озера, а перед ней был Т-образный перекресток, где десятки машин ожидали, когда загорится зеленый свет светофора.

Слегин вновь врубил гудок, с отчаянием понимая, что никто ему дорогу не уступит — все ряды заполнены впритирку. Сквозь такую пробку не смогла бы пробраться даже машина Эмергенции с включенной сиреной. Люди в задних машинах оборачивались назад, и глаза их вылезали из орбит на пол-лица, когда они видели, что прямо на них летит двадцатитонный грузовик.

Слегин понял, что, даже если бы теперь он захотел остановиться, то уже не успеет. Надо было выбирать, кого принести в жертву.

Правый крайний ряд отпадал автоматически — там стоял автобус, битком набитый пассажирами. Следующий ряд был занят грузовыми мастодонтами — тоже не пробиться. Оставались еще три ряда, заполненные легковыми машинами. Встречная полоса вообще не в счет — она отделена высоким бетонным разделительным барьером.