Леди Возмездие

Я ничего не предпринимал после вашего восхитительного предложения, потому что я, черт побери, не мог придумать, как избавиться от ваших родственников, постоянно путающихся под ногами. В тот единственный раз, когда я собирался увезти вас на прогулку в парк, у меня на пороге появились ваш дядя Генри и этот репей Вандерхофф. Потом уже моя матушка заставила вас заниматься укладыванием вещей для этого чертовского путешествия. Если б я мог, я бы утащил вас к себе в постель прямо после бала.

– О!– Более она была не в состоянии ничего произнести, встретив глазами его пылающий взор. С чего это она взяла, что он безразличен к ней? – С тех пор, как мы покинули Лондон, вы были столь деликатны и столь обходительны со мной и не сказали ни одного колкого слова. Что мне было думать?

– Вы могли бы подумать, что мне было трудно застать вас одну и быть с вами, если вокруг постоянно крутятся с полдюжины человек. Я же постараюсь не забыть, что завтра должен быть с вами особенно злорадным,– пробормотал он, протягивая руку и запуская пальцы в спутанные завитки ее волос.– Вы живете в одной комнате с моей сестрой и ее служанкой, а я – с Фостером, который, едва я раскрою утром глаза, начинает распекать меня за то, что у меня на одежде пыль. Я уже не говорю о том, что в комнате между нами живут двое ваших родственников. По-моему, ни моя матушка, ни ваш брат не согласятся, чтобы мы с вами жили в одной комнате.

Ободренная тем, как он ведет себя с ней, и тем, что он не перестает говорить, Селия провела ладонью по гладкой ткани его перевязи. Она чувствовала, как ровно бьется у нее под рукой его сердце. И вдруг его стон измучил ее.

– Что я сделала? Вам больно?

– О да, мне больно, и тут только вы можете мне помочь. Не нужно было прикасаться ко мне, моя дорогая. У меня просто не на всех хватает сил.

Не успела Селия понять, что он собирается сделать, как Маркус начал жадно целовать ее, словно человек, изголодавшийся после долгого заточения. Как после этого она могла сомневаться в том, что он желает ее? Теперь, после урагана чувств, вызванных его прикосновениями? Не давая ему снова перехитрить себя, Селия обвила его шею руками, с силой прижимая свой язык к его языку, ищущему ее губ. Она дрожала от удовольствия и, когда он обнял ее за талию, вздохнула с облегчением. Ей хотелось именно этого – ощущать твердость его тела всем своим существом.

Спустя мгновение Селия едва не вскрикнула: его нога вклинилась между ее бедер. Инстинктивно она уступила ему, позволив его колену войти между своих колен. Ее сдавленный крик превратился в одобрительное бормотанье-это он сжал руками ее бедра и тесно прижался к ней своей восставшей плотью. Никогда прежде в его объятиях она не чувствовала ничего, подобного этому экстатическому вихрю желания, который сотрясал сейчас ее тело. Она чувствовала, что еще немного, и жар, исходивший откуда-то из глубины ее существа, спалит ее всю.

Влекомая чистым, неистово первобытным чувством, Селия хотела чего-то еще. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она схватила его руку, словно пытаясь объяснить ему, чего именно она хочет. Движение было инстинктивным – она положила его руку себе на грудь. Мягкая лайка перчатки, легла на ее обнаженную кожу, и Маркус тут же оторвался от ее пылающих губ. Селия, не отрываясь, смотрела на него и видела боль в его глазах. Вглядываясь в самую глубину этих зеленых, словно морская волна, глаз, она положила ладонь на его затянутую в перчатку руку и прижала ее покрепче к своему телу.

Селия понимала: чтобы очарование его прикосновения не исчезло, она должна сделать еще что-то. Подняв его руку к своим губам, она с такой силой поцеловала его ладонь, что Маркус почувствовал прикосновение ее губ даже сквозь тонкую кожу перчатки. Он смотрел на нее как зачарованный; она прижалась щекой к его ладони и ласково потерлась о нее.

– Маркус, когда-нибудь я сниму эту перчатку,– пообещала она, думая, что, наверное, заходит слишком далеко.

Он прикрыл глаза, словно снова ощутив боль, о которой только что сказал, потом снова открыл их и грустно улыбнулся. Но она чувствовала, что не ошиблась.

– Пусть утром мне придется пожалеть об этом, но мне кажется, на сегодня достаточно,– сказал он ласково. Голос его был полон нежности.

Как ни хотелось ей остаться в его объятиях, она понимала, что он прав. Если бы сейчас между ними произошло нечто большее, все, что предшествовало этому, могло потерять свое значение. Она согласно кивнула, но почувствовала, что у нее нет сил оторваться от него, а он все смотрел и смотрел на нее своими голодными глазами. Потом он медленно склонил голову и принялся ласкать губами ее грудь, выглядывавшую из-под распахнувшегося плаща. Затем он запахнул плащ и отступил на шаг.

–Селия, идите спать. Лучше впустите меня в ваши сны.

– Обещаю, Маркус,– шепнула она в ответ и выбежала из комнаты, с трудом заставив себя не попросить у него разрешения остаться с ним.

Глава 13

Удается ли ему с Селией достичь полной гармонии? Маркус думал об этом почти всю ночь и весь следующий день. Припоминая их последнюю встречу, он не мог сдержать улыбки. Ни одна из его знакомых женщин не отказала бы ему. В сущности, он не мог вспомнить ни одной, которая прогнала бы его, не доведя романа до решающего момента. Наоборот, это он первым порывал с женщинами: обычно ему становилось с ними скучно. С Селией такого быть не могло. Он понимал, что с ней скучать не придется.

Но он не мог не размышлять о том, что между ними был не роман. Как только они привезут Этана в дом и он будет в безопасности, со следующим же приливом, если Генри Трегарон настоит на своем, она отправится обратно в Балтимор. При таких условиях– Маркус это понимал – джентльмены не заводят романов с приличными молодыми дамами: с самого начала их сражает быт. Они с Селией не могли заранее предвидеть, как и где смогут побыть вместе, не привлекая внимания и не вызывая скандала. Даже со своей заморской красавицей Селией он не мог подняться выше условностей, хотя она старалась сделать для этого все возможное. Ведь именно он, и никто другой, отправил ее минувшей ночью спать одну.

– Маркус, мне нужно поговорить с вами. Я просто не нахожу себе покоя.– Эти неожиданные слова Захарии озадачили его – он замер в седле, резко дернув поводья. Зевс не привык к такому обращению и недовольно заржал.

– Ваш конь, кажется, немного капризничает. Видимо, мы слишком увлеклись вчера, угощая дам.

– Он просто показывает мне характер-хочет напомнить мне, что подчас кони бывают умней своих седоков. И что же вас беспокоит?– спросил Маркус как можно более будничным тоном. А вдруг Захария видел, как вчера ночью Селия возвращалась к себе в комнату? Нет, если бы это было так, братец сегодня не был бы так любезен с ним, хотя выражение его лица точно соответствовало ужасно скучной местности, по которой они ехали.

– Мне неловко спрашивать об этом, особенно теперь, когда дядя Генри намерен отправить нас всех домой, как только мы вернемся в Лондон. Я понимаю, вы так много сделали для нас. Мы, наверное, выбили вас из колеи своими делами, мы это понимаем, но… нельзя ли нам погостить у вас еще некоторое время?

– Как вы сказали? – Маркус натянул поводья, и его конь остановился. Такой разговор требовал полного внимания. Захария отмалчивался целый день – выходит, он все время размышлял об этом.

– Нет, пожалуй, мне не следовало спрашивать. Вы и так уже сделали предостаточно,– пробормотал Захария, глядя куда-то вдаль на болота. Цвет его лица приобрел какой-то неопределенный оттенок – видимо, этот вопрос дался ему нелегко.

– Вы просто застали меня врасплох. Хотя бы вы не становитесь таким оголтелым бунтарем, как ваша, сестра,– попросил Маркус как можно более добродушно. На самом же деле ему хотелось бросить в воздух шляпу и дать волю своим чувствам, выкрикнув громогласное «Ура!»– Я просто не справлюсь с бунтами сразу на нескольких фронтах.

Его спутник бросил на него виноватый взгляд н улыбнулся.

– Трегароны не самые сдержанные люди. Боюсь, Селин слишком долго позволяли поступать по-своему. Если бы Дэниел не погиб, она уж точно взяла бы все в свои руки в нашем доме!

– Не вы ли рассказывали мне, что он был для вас достойным соперником на боксерском ринге?

Уж наверняка такой человек мог устоять против натиска хрупкой женщины.– Хотя бывший супруг Селин вызвал в Маркусе все большее любопытство, вопросов о нем он не задавал, если только об этом не заговаривал кто-то другой. Как обычно, Захарию не нужно было долго уговаривать – он тотчас же разговорился о своем друге.

– Да уж, у него была бычья шея – а ручищи! Любого бы задавил. Но – увы – у него была та же болезнь, что и у меня,– признался Захария, делая паузу и переводя дыхание на самом интересном месте. Неужели в своем коротком замужестве Селия так и не узнала блаженства любви? Мысль о том, что его возлюбленная все еще могла быть девственницей, даже немного испугала Маркуса. Правда, он не замечал, чтобы Захария разочаровал хоть одну из юбок, с которыми знакомился во время своих разгулов в городе. Правда, это были женщины легкого поведения.

– Дэниел, так же как и я, всегда остерегался благородных женщин. Я не понимаю, что делают со мной красивые молодые женщины, но стоит мне к ним приблизиться, как у меня в голове все каменеет.

– Это, мой друг, чистой воды самосохранение. У большинства достойных молодых особ, с которыми я знаком, после того, как они выходят из школы, цель в жизни лишь одна,– провозгласил Маркус, почувствовав себя теперь совершенно уверенно. Уверенность его объяснялась еще и тем, что ни одна из женщин его сейчас не слышала,– и цель эта – замужество. Что может быть страшней для мужчины, самостоятельно стоящего на ногах? Кто захочет по собственной воле сунуть голову в петлю? У вас, по-моему, нет особых затруднений в откровенных разговорах с вашей сестрой, поэтому проблема возникает, скорее всего, из-за естественного чувства смертельной опасности. Поймите же, прожив столько лет бок о бок с такой упрямицей, как Селия, с собственной женой вы, должно быть, сумеете постоять за себя.

– Это правда, но мне не хотелось бы иметь жену с таким характером, как у Селии. С такой покоя в доме никогда не будет.

– Это правда, зато с ней вы не соскучитесь – порой ее поступки просто невозможно предугадать,– ответил Маркус, снова пуская Зевса шагом. Без сомнения, Селия способна превратить жизнь мужчины в ад, если позволить ей диктовать свои условия. Ее объятия по ночам, возможно, смогли бы залечить раны, нанесенные ее острым язычком в дневное время.

– Теперь вы понимаете, почему я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством,– объяснил Захария, неохотно возвращаясь к этой теме.– Мне бы и в голову не пришло просить вас об этом, но мы ведь не видели Этана уже два с лишним года. Мы должны как-то успокоить его прежде чем выйти в море. Он отправился в свой первый рейс, когда ему было семнадцать. В море выходят и раньше, но Селия настаивала на том, чтобы он оставался дома. Она относилась к нему ну просто как мать.

– Мне кажется, это разумно, тем более что ему действительно нужно будет окрепнуть,– сказал Маркус скучным голосом, словно речь шла о погоде. Его и в самом деле беспокоил этот мальчик, вернее, молодой человек. Но важнее всего было удержать Селию в Англии. Если бы только ему удалось оставить их у себя, у них с Селией появились бы восхитительные возможности. Если он и был виноват, то совсем в немногом.

– Вы слышали?– Захария внезапно осадил своего коня и стал пристально всматриваться туда, где позади них изгибалась дорога. Дорогу загораживали холмы, за которыми поднималась одна из многочисленных источенных ветрами скал– они, казалось, росли прямо из болота. Двух экипажей не было видно. Резкий хлопок нарушил тишину.

– Проклятье, это же и в самом деле выстрел!

Захария пришпорил коня и, не успел Маркус развернуть Зевса, уже умчался в облаке пыли. Пустившись вслед за Захарией, Маркус погнал коня полным галопом, не думая ни о какой опасности. Его спутник не ошибся – это был выстрел. Пистолетный выстрел. Неужели какой-то грабитель или бродяга рискнул напасть на них средь бела дня? Но теперь ему было не до размышлений.

Через несколько секунд Зевс нагнал коня Захарии, и лошади пошли вровень, огибая поворот дороги. Когда они миновали скалистый холм, дорога стала прямой, и им стало отчетливо видно, что происходит неподалеку от них. Оба экипажа Эшморов стояли впереди в полумиле от них. Возле первой кареты, в которой ехали Селия и его родные, стояли две незнакомые лошади, одна из которых была под седоком, вторая щипала траву у дороги. Зевс приблизился, и Маркус разглядел второго человека – тот стоял у дверцы кареты и, кажется, тянулся к ее крыше.

Услышав рядом с собой звук просвистевшей пули, Маркус выругал себя за то, что не захватил в дорогу никакого оружия. Закаленные годами войны на Полуострове, ни он ни его конь не испугались звука выстрела, прозвучавшего так близко. Секундой позже Захария издал такой рев, что Маркус едва усидел в селе. Успокоив коня, Маркус подумал, что, наверное, из-за столь отвратительного рыка его соотечественники и проиграли войну с выскочками-колонистами. Если каждый из них умеет так орать, британцы, наверное, просто каменели и сдавались в плен без единого выстрела.

Кажется, это подействовало и на их непрошенных гостей. Обе лошади у кареты принялись нервно приплясывать– Маркус и Захария приближались. Человек, стоявший на земле, махнул своему напарнику, сидевшему на коне, но тут Захария еще раз заорал так, что у Маркуса чуть не полопались барабанные перепонки. На этот раз Зевс не сбился с шага. Они были примерно в ста ярдах от возницы первой кареты, и тут второй человек вскочил в седло.

Маркус мог рассмотреть, что их лица скрыты шарфами и на самые глаза у них были натянуты широкополые шляпы. Оба были среднего роста и не слишком плотные. Одеты они были в какие-то неопределенные темные одежды. Наверное, они могли просто забрести в трактир, где Маркус со своими спутниками остановился прошлой ночью, не беспокоясь о том, что их могут узнать. Парочка исчезла в пролеске, тянувшемся вдоль гряды гранитных валунов.

– С вами ничего не случилось? Они что-нибудь забрали?– крикнул Захария, спрыгнув на землю раньше, чем остановился его конь. Он распахнул дверцу кареты и заглянул внутрь.

Маркус спешился не столь поспешно, швырнув поводья Зевса одному из слуг. Он не сводил глаз с сидевшей у окна Селии. В распахнутую дверь ему было видно ее всю с головы до ног. Подойдя ближе, он заметил, что она как-то неловко держит руку, прижимая ее к юбке, словно стараясь удержать что-то. Он почему-то не удивился, заметив, что оба прорезанных оконца не заперты изнутри.

– С нами все в порядке, Захария, ничего не случилось, успокойся,– сказала ему Селия тоном, каким разговаривают с ребенком, готовым расплакаться.

– О, Маркус, это было изумительно! Эти двое появились вон из того перелеска, позади нас,– воскликнула Сильвия, опершись на руку Захарии в выхода из экипажа. Щеки ее горели от возбуждения, а глаза блестели. Она продолжала рассказывать.

– Они выстрелили в воздух, и Джон Коучмен стал ругаться с ними. Тогда они выстрелили еще раз.

Маркус почти не слушал того, что рассказывала его сестра о грабителях, если это были именно грабители. Он не сводил глаз с Селии. Девушка сидела не двигаясь на своем месте, но не это возбудило его подозрения. Она сидела в такой позе, словно выжидала чего-то. Но чего?

– Их, скорей всего, разочаровало бы то, что вы могли бы им предложить, если бы только мама не решила возить фамильные драгоценности по всей стране,– заметил Маркус, все еще следя за движениями Селии. Как он и предполагал, она решила улучить момент, пока он разговаривал с сестрой, думая, что он не обратит на нее внимания. Вот оно! В руке у нее белел сложенный клочок бумаги, который она поторопилась запихнуть в карман своей накидки.

– Это самое странное. Он и не думал говорить нам, чтобы мы отдали ему деньги или украшения. Вместо этого он спросил, кто мы такие и куда держим путь,– продолжала Сильвия.– Я так перепугалась, что даже смотреть на него не могла, не то что говорить. А вот Селия сразу же заговорила и даже позволила ему дотронуться до своей руки, когда он попросил об этом.

– Видимо, это был один из тех прославленных грабителей с большой дороги, рассказы о которых я считал скорее выдумкой, нежели правдой. Он не удостоился чести поцеловать вас в губы, ограничившись лишь поцелуем руки, моя дорогая? – Слова эти были сказаны резче, чем следовало. Но разве не она вынуждает его вести себя так теперь, когда он перестал издеваться над ней? Судя по румянцу на ее щеках и выражению испуга, резкость Маркуса подействовала на Селию. На самом деле ему больше всего хотелось знать, что передал ей тот человек.

Все произошедшее выглядело очень и очень необычно.

– Очевидно, пока мы не доедем до места назначения, нам с Трегароном придется ехать, не выпуская вас из виду. Если я не ошибаюсь, до Принстауна не так уж далеко. Джон, посмотрите, как там Фостер и все ли в порядке со служанками во второй карете. Потом мы можем трогаться.

Маркус на секунду задумался. Почему ни его матушка, ни дядюшке Селии ничего не прибавили к рассказу об этой заминке? Помогла решить эту загадку Сильвия, которую Захария снова подсаживал в карету.

– Неужели они оба проспали все – и даже этот неописуемый рев?

– О чем ты, дорогая? Я вовсе не спала,– пробормотала ее матушка из глубины кареты, кажется даже не потрудившись открыть глаза.– С чего бы мне спать средь бела дня?

Через десять минут они снова двигались по дороге. Придерживаться скорости, с которой двигались кареты, седокам было чертовски неудобно. Но зато теперь Маркус мог спокойно обдумать эту странную попытку ограбления. Он снова и снова задавал себе вопрос: а было ли это и в самом деле попыткой ограбления? Разбойники должны были быть уже в совершенно отчаянном положении, чтобы решиться на такое совсем рядом с городом, в котором стояла тюрьма. Наверняка, солдаты из гарнизона дартмурской тюрьмы совершали обходы этой дороги. И потом, почему они рискнули напасть сразу на две кареты, даже не зная, могут ли что-нибудь в них найти? Одинокий экипаж, ну, или хотя бы второй, у которого был только кучер без конного сопровождения, был бы более разумной целью.

Больше всего беспокоил его клочок бумаги, который Селия так старательно прятала от него. Не только от него и своего брата, но и от всех, кто был в карете. А может быть, и это была одна из ее тайн, которых она не раскрывала? Или же ему только хочется думать, что она не все рассказала им? Нужно будет как следует последить за ней вечером – а вдруг эта леди снова решит повторить свои ночные прогулки.

А не могло ли быть так, что поиски брата – только ширма, за которой Селия скрывала истинную причину своего приезда в Англию? У нее могли быть и иные причины путешествовать скрытно, о которых не было известно никому из ее родных. Проклиная себя за то, что он так мало знал о недавнем конфликте с Америкой, Маркус оправдывал себя лишь тем, что и сам был занят на другой войне. Как близко подошли к Балтимору британские войска? Может быть, они стояли совсем рядом с их главным городом? Маркус знал, что британские солдаты пытались сжечь город дотла в отместку за то, что американцы сожгли Йорк. Селия совершенно свободно могла познакомиться с каким-нибудь английским солдатом, тем более после гибели своего мужа.

Он так и не пришел к сколь-нибудь удобоваримому заключению. А вскоре перед ним возник Принстаун. Место, где находился их постоялый двор, было загородом, очень и очень далеко от тюрьмы. Подумав об этом, Маркус почувствовал какое-то злорадство. Если у Селии в самом деле в городе есть кто-то, он постарается сделать так, чтобы ей было бы не так просто встретиться с ним. Он направил Зевса ко входу в дом и привязал его у крыльца.

Глядя, как дамы входят в дом, он припомнил то, что всего неделю тому назад сказал Гарту в «Алмаке». Сумеет ли он добиться ее любви или до этого не дойдет, и он уступит своему желанию удушить ее? Никогда в жизни еще ни одна женщина не действовала так на Маркуса, как Селия, особенно в делах амурных. Она перевернула всю его жизнь, наверное, с той самой минуты, когда он впервые увидел ее. Или же все началось с их первого поцелуя, который он хотел превратить в насмешку? Кажется, с ее появлением вся его жизнь расцвела новыми красками.

Как не хватало ему теперь Гарта! Ему так хотелось открыться кому-нибудь. Хозяин трактира поспешил обслужить его сиятельство лорда, но Маркус не остался проследить за тем, как выполняются его указания. Он предоставил Захарии и Фостеру управляться с этим человеком, а сам отправился прямиком в пивной зал, где заказал бутылку кларета и рухнул на ближайший стул. Ему нужно было, как следует поразмыслить о мужском достоинстве и о том, как это столь желанной для него женщине удалось подточить его силы.

***

– Ну, вот я заканчиваю. Извините, что не смог составить вам более приятную компанию, но у меня из головы не идет наша завтрашняя поездка в тюрьму,– объявил Захария, поднимаясь и вскидывая свои ручищи над головой.– Хотя, полагаю, я еще не так плох, как дядя Тадеус. По крайней мере, я пока еще держусь в вертикальном положении.

– Кажется, его нервы вполне успокоились после ужасного происшествия, которое он как всегда проспал.– Маркус позволил себе слегка улыбнуться, поглядывая на пожилого джентльмена, лежащего поперек диванчика возле камина.

Мужчины усмехнулись, поглядев на него. Тадеус лежал на боку, сложив руки под головой и прижав колени к подбородку, как малый ребенок, с младенчески-невинным выражением на лице.

– Вам помочь отвести его наверх?

– По совести, стоило бы оставить его здесь, но ведь он притащится в кровать на рассвете, как прошлой ночью,– вздохнул Захария и, пройдя через весь зал, подошел к старику.– Жалко, что нельзя снова попробовать прореветь как днем, иначе сбежится весь дом.

– А что за ужаснейший звук вы издаете? Никогда не слышал ничего подобного,– признался Маркус, кивнув, чтобы ему принесли еще кружку, пока его собеседник не слишком нежно трепал пожилого джентльмена за плечо.

– Наш отец где-то услышал его, когда сражался с вашей армией в Южной Каролине и Вирджинии. Это старый боевой клич индейцев, ему научили его лесные жители,– проворчал Захария, ставя полусонного дядюшку на ноги. Обняв его за плечи, он усмехнулся.– Они любили так кричать в безлунные ночи, пугая часовых красных мундиров. С тех от страха падали штаны.

– Да уж, могу себе представить. Сегодняшний пример был достаточно убедителен,– признался Маркус, помахав на прощание своим спутникам. Захария пошел выводить дядюшку за дверь. Когда они исчезли, Маркус вытащил из кармашка часы.

Была половина двенадцатого. Он поиграл монетами, разбросанными по столу, потом поднялся и тоже вышел, не выпуская из рук кружку эля. Пройдя мимо лестницы, он направился к скамейке у задней стены трактира. Отсюда он мог видеть и парадную лестницу и дверь, что вела на половину прислуги. Его не зря учили в разведке быстро осмотревшись найти два пути отступления. Он загасил свечи в настенном подсвечнике, скрывая свой наблюдательный пункт.

Поставив ногу на скамейку, Маркус поудобней прижался к поручню и стал потягивать эль. Эль ужасно нравился ему, и он успел уяснить, что голова после эля была более ясной, чем после вина. Нынче ночью ему понадобится вся бдительность, на которую он был способен. Все было готово: он ждал, что произойдет. Готовый отправиться в погоню Зевс был оседлан и привязан под деревьями, неподалеку от угла трактира.

В ожидании Маркус стал размышлять о бесстрашии этой женщины. Однако он мог бы поучить ее скрывать некоторые свои поступки. Ей следовало бы знать, что слуги и дети не всегда бывают надежными союзниками. Хотя он должен был бы просто беситься от того, что она что-то задумала, настроение у него было приподнятое. Селия ехала не к любовнику.

Благодаря служанке его сестры и мальчишке конюха, которого подкупила Селия, он знал, что она собирается отправиться в какое-то место под названием «загон», где должна будет встретиться с тем самым грабителем. Она все прекрасно продумала. Притворившись, что идет погулять с Мэдисоном, Селия расспросила мальчишку, где находится место, куда тот человек приказал ей прийти. На свою беду она оказалась неосмотрительной дважды. Во-первых, оставила записку на комоде, у себя в комнате, где ее и нашла Тэсс, и, во-вторых, Маркус заметил, что она разговаривает с мальчишкой.

Теперь, ожидая ее впотьмах, он размышлял, как же она могла быть настолько наивной, чтобы поверить тому, что было написано в записке. Размышлял он недолго – послышалось поскрипывание ступенек. Как и прошлой ночью, Селия воспользовалась главной лестницей, что его вполне устраивало. Он опорожнил свою кружку и, завидев Селию, поднялся на ноги. Она на цыпочках прошла к парадной двери, а он проскользнул к черному ходу, откуда ему было недалеко до места, где стоял Зевс. Она отвязала коня своего брата и вывела его из стойла. Селия заплатила мальчишке целую крону за то, чтобы тот оседлал и приготовил коня в дорогу. Маркус снова, в который уж раз, пожалел, что не забрал у нее пятьдесят фунтов, как только ему стало известно о них.

Сев в седло, Маркус подумал: «А что бы она стала делать, если бы на эти, совершенно не знакомые для нее места, уже лег туман?» Трактирщик успел немало порассказать им о путниках, сбившихся с дороги в густой белой пелене. Потом их уже никто не видел – наверняка, они провалились в одну из бесконечных ям на болотах и утонули в трясине. Когда через несколько секунд Селия проехала мимо него, он с облегчением увидел, что с дороги она не сбилась.

Маркус значительно опередил Селию, зная, что ей предстоит проехать около четырех миль по дороге, потом свернуть к месту встречи. Из того, что рассказал ему мальчишка, Маркус знал, где нужно было свернуть к окруженному каменной стеной «загону», и мог держаться от нее на почтительном расстоянии. Постройка эта относилась к доисторическим временам, а место, кажется, идеально подходило для интригана, назначающего легковерной молодой даме тайное свидание.

Найти тропу, о которой рассказал мальчишка, было легко. Маркус доехал до развилки дорог задолго до того, как увидел Селию. Проезжая мимо него, она обернулась и оказалась спиной к нему. Ему не составило труда дотянуться до нее, схватить и стащить с коня.

Совершенно изумленная, она на какое-то время утратила способность сопротивляться, и Маркус воспользовался этим, опуская тела землю и спешившись прежде, чем она начнет отбиваться. Прижав ее к груди, он поцелуем заставил ее молчать, не давая издать хотя бы один звук. С минуту он позволил себе насладиться вкусом ее нежных губ, погружаясь в их медовую глубину.

Отпусти он ее, и кто знает – позволит ли она ему снова прикоснуться к себе. Маркус был благодарен за то, что она, как могла, отвечала ему. При нервом прикосновении его губ она словно окаменела, потом, казалось, вся обмякла, распластавшись вдоль его тела. Потом начала извиваться, толкая его и дразня, пока не высвободила руки, чтобы тут же сплести их у него на шее. Ему стало немного жаль, что больше она не двигалась. Но ее беспокойные пальчики, бегавшие по его шее и плечам заставили его забыть о своих сожалениях.

Противясь желанию, Маркус поднял голову, не зная, сколько времени прошло. Если так пойдет и дальше, он возьмет ее прямо здесь на лестной тропе, и тогда пропади пропадом тот разбойник! Нежно касаясь ее мягкой щеки губами и покрывая ее поцелуями, он двинулся к ее уху и, когда его рот поравнялся с мочкой, начал покусывать ее нежную мякоть.

– Мы все же поедем на ваше свидание,– прошептал он,– а потом мне хотелось бы положить вас себе на колени и как следует отшлепать, если никто до сих пор этого не сделал, Не давая ему договорить, Селия стала толкать его в грудь.

– Вы – высокомерный, пронырливый, самодовольный…

– Ах, так вы оскорбляете меня! Значит, я вам небезразличен,– объявил он, усмехаясь ее гневному взору.– Сейчас не время для объяснений в любви, моя дорогая. Эта ваша свинья будет здесь с минуты на минуту. Я хочу понаблюдать за ним, прежде чем он поймет, что компанию ему желает составить не только чувствительная женщина.

– Маркус так помогите же мне…

– Милая моя, я как раз за этим сюда и приехал. Ваша каменная стена как раз перед вами,– он взял ее за плечо и повернул, показывая стену. Подталкивая ее вперед, он оглянулся, удостоверившись, что кони стоят там, где положено.

Оба коня тихо стояли у тропы, терпеливо дожидаясь, пока он не подойдет к ним. Если бы только ему удалось сделать то же самое с Селией, научить ее не отходить от него дальше, чем на шаг! При этой мысли перед глазами его встала картина, от которой он тихо застонал. Потом воображаемое зрелище их соединенных тел исчезло, уступая место более практичному желанию убедиться, что хоть раз в жизни она послушается его.

Каменный загон был странной постройкой, напоминавшей первобытный круг для скота, выложенный каменными плитами. Хотя в нем не было ничего, что напоминало бы каменное кольцо близ Сейлсбери, тени, падающие от него в тусклом лунном свете, производили жуткое впечатление. Теперь Маркусу было понятно, почему мальчик так перепугался, когда он расспрашивал его об этом месте. Видимо, местные жители предпочитали держаться от него подальше, особенно ночью.

– Маркус, вам нельзя оставаться здесь. Вы только все испортите.

– Вы думаете, он и в самом деле что-то знает об Этане?– тихим, но твердым голосом прервал он ее торопливый шепот.– Я не знаю, зачем это ему, но я голову готов дать на отсечение, что ничегошеньки о вашем брате он не знает. Мне просто хочется понять, что за игру он с нами ведет, поэтому послушайте повнимательней, что вам нужно сделать.

Примерно через четверть часа Маркус с удовлетворением признал, что теперь они готовы к встрече с этим джентльменом, хотя Селия и не прекращала возражать на каждом шагу. Он встал в укрытие в тени высоченных деревьев, и ему было прекрасно видно Селию, гневно расхаживающую взад-вперед. Он стоял от нее на таком расстоянии, чтобы можно было нанести удар ее обидчику. Он лишь надеялся, что она не забудет его просьбу не оказываться между ним и тем человеком. Все его планы окажутся напрасными, если тот возьмет ее в заложницы.