Многие считают, что время поста – тягостное, унылое: ни повеселиться, ни поесть вдоволь. В храме – кругом полумрак, царские врата закрыты, облачение священников – темное. Великопостные будничные службы отличаются особым покаянным пением, и лица у молящихся какие-то скорбные. Для чего все это? Ведь в нашей жизни и так мало радости.
      – Я не совсем согласен с тем, что пост – это скорбное, печальное время. Да, пост – это печаль, покаянная печаль, но вот удивительное дело! – печаль эта радостотворная, как назвал ее преподобный Иоанн Лествичник. В одном из церковных песнопений в начале поста говорится: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви; истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления – сих оскудение пост истинный есть и благоприятный». То есть не тоска и скорбь – душа поста, а уклонение от зла, от всего нехорошего, что есть в нашей жизни. И когда человек удалит из своего сердца грех, зло, которое и является всегда началом скорби и болезни, тогда в сердце воссияет благодатная, светлая радость.
       – Я думаю, не лишним будет напомнить об употреблении пищи во время Великого поста: что можно вкушать, а что нельзя, ведь разночтений здесь очень много.
      – Пост не есть голодовка. Так неправильно думать. Пост есть ограничение в излишнем, потому что на самом деле организм наш требует гораздо меньше пищи, чем мы даем ему каждый день. И если мы удалимся от так называемой скоромной пищи, т. е. не будем употреблять пищу животного происхождения: мясную, молочную, яйца, рыбу – а будем употреблять пищу растительного происхождения, то увидим, что здоровье наше нисколько от этого не пострадает. И наука говорит, что при таком питании оно даже улучшается.
       – Батюшка, но ведь среди нас больные, немощные люди. Есть ли для них какие-то послабления?
      – Несомненно, есть. Мы не телоубийцы, а страстоубийцы, как сказал один святой, и поэтому поститься в ущерб своему здоровью – это крайность, это грех. Церковь всегда делала послабления для тех людей, у которых слабое здоровье. Преподобный Варсонофий Великий говорит, что когда человек болен, то если будет и десять раз в день есть, не согрешит.
      Что касается количества пищи, то каждый должен устанавливать для себя такую норму: с одной стороны, не давать телу лишнего, а с другой стороны, давать телу должное. Относительно качества пищи: при некоторых заболеваниях, как правило, благословляется ослаблять пост, например, людям с больным желудком, а также беременным женщинам или младенцам. Но всякий раз лучше это делать с благословения священника.
       – А пост духовный предполагает ограничение себя в развлечениях, в получении той светской, не всегда благостной информации, которая поступает через телепрограммы и прессу?
      – Церковь всегда учила, что пост духовный гораздо важнее поста физического, потому что пост без молитвы – это голодовка. Если человек не удалится на время поста от каких-то ненужных встреч и бесед, то ему просто некогда будет молиться, и пост пройдет впустую. Смысл удаления от зрелищ и развлечений заключается в том, чтобы человеку найти хоть немного времени в году, когда устранившись от созерцания земли, ее событий и дел, он немножечко побудет самим собой, останется наедине со своей душой, наедине с Богом, когда он может подумать о своих грехах, о вечности, о таких ценностях, о которых люди мало говорят в повседневной своей жизни. Именно в этом смысл духовного поста.
      Пост – время покаяния, время собирания духовных плодов и при этом – время радости, благодатной, духовной радости. Если мы не будем поститься, мы не сможем понять радости Воскресения Христова, Пасхальной радости. В одной книге о святой Афонской горе приводится такой рассказ.
      Дело было на Пасху. На Афоне есть отшельники, анахореты, которые приходят на праздники в монастыри. После пасхальной службы в одной обители, когда братия пошли в трапезную, один послушник увидел отшельника, который сидел и ел корочку хлеба. Послушник, удивившись, воскликнул: «Отец! Сегодня же праздник, зачем ты ешь этот хлеб? Пойдем вместе с нами в трапезную, ведь сегодня Пасха». Отшельник посмотрел на него внимательным, любящим взглядом и сказал: «А у меня всегда Пасха...»
      Очень важно понять связь поста и Пасхи, связь покаянного плача и радости возрождения души. Понять это поможет нам Великий пост, если мы хоть в какой-мере возревнуем подъять на себя его труд. Время Великого поста есть время особого труда над своей душой, время подвига, время молитвы; можно сказать, что это время богопознания. Человек, который не трудится над собой, проходит мимо Великого поста, мимо любой работы над собой,– не будет знать Бога, впадет в ересь. Если вы видите еретика, если вы видите неправославного человека, даже если вы видите нецерковного человека, знайте, что он не живет по Евангелию, хотя, может быть, и много говорит о Евангелии. Человек постящийся, человек подвизающийся, человек трудящийся – это человек Божий, человек, в сердце которого – Господь, это человек, знающий Бога и знаемый Богом.

       Помни последняя твоя и во веки не согрешишь(Сир. 7, 39). Многие считают, что воспоминание о последнем часе отравит их земную жизнь. Но это вовсе не так. Память о смерти освящает дни земной жизни человека. Вечное освящает настоящее. Память о смерти – как бы лучи, сияющие из вечности в настоящее. Они согревают нашу душу, одухотворяют ее. Человек, взор которого устремлен в вечность, совсем иначе оценивает земную жизнь.
      «Каплям подобно дождевным, злии и малии дние мои, летним обхождением оскудевающе, помалу исчезают уже» – говорится в каноне на исход души из тела. Скоротечно бегут минуты нашей жизни, из них слагаются часы, месяцы и годы. Мы и не заметим, как минует наша жизнь, как мимо нас стремительным вихрем пройдут все ее суетные события, великие и малые, почти не оставив никакого следа в сердце.
      Кажется, совсем недавно мы были молоды, наслаждались всеми радостями жизни, а теперь уже на висках серебрится седина, знаменуя закат жизни, начало старости, близость смерти. Скоро, очень скоро, гораздо быстрее, чем кажется, настанет последний день. Он придет внезапно, как вор в ночи, когда его никто не ждет. Предстанет перед нами грозный вестник смерти и поведет душу за собою. Туда, откуда уже не возвращаются. Тогда настанет пробуждение от сна земной жизни и все пережитое, все, что так заботило и волновало нас, все сладкое и горькое, покажется нам не более, как ночным сновидением. Все суета сует,– сказал Екклезиаст.– Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется(Ек. 1, 2, 4-7).
      Подобно каплям этих рек текут минуты нашей жизни в океан вечности. И ничто, и никто не в силах удержать бег этих минут. Неудержимо бегут минуты, но от нас и только от нас зависит то, чтобы малая минутка временной земной жизни претворилась в минуту вечной радости. Сможем ли мы сообщить этому крошечному мгновению времени вечный, непреходящий смысл – зависит только от нас. «Если мы не увидим Бога в этой жизни, то не увидим Его и в будущей»,– сказал преподобный Симеон Новый Богослов. Блажен и преблажен познавший эту истину. Блажен и преблажен тот, кто понял значение маленькой минуты, тот, кто каждую из минут своей земной жизни стремится посвятить Богу и вечности, тот, кто понял, что спасение души совершается не когда-то где-то потом на Страшном Суде, а именно сейчас, в эту самую минуту: того, что было, уже нет, а то, что будет, еще не пришло, и мы не знаем, будет ли. Только сейчас, в этот миг, мы живем. Только «сейчас» реально и только «сейчас» открывается перед нами вечность в своем небесном сиянии.
      В своем ослеплении человек полагает, что смерть еще далеко. Но на самом деле грань между временным и вечным очень мала, очень незначительна и тонка, что лишь один малый поворот судьбы – и для нас начнется следующий век в вечности. Если наше «сейчас» было заполнено суетой, оно будет отнято Богом, вычеркнуто из вечности, канет в небытие. Эта минута, потраченная впустую, осудит нас там, где за всякое праздное слово подлежит дать отчет.
      Жизнь человека подобна дереву: весной оно зеленеет, цветет, благоухает молодостью и красотой, и, кажется, многие века будет непоколебимо стоять, раскинув свою широкую крону. Но ближе к осени начинает дерево ронять свои листья. Один за другим падают они с ветвей золотым дождем. А потом приходит зима, и листьев на дереве больше нет. Они умерли. Дерево же спит беспробудным сном, ожидая новой весны и пробуждения. Листья дерева – это образ проходящих минут нашей жизни. Так же, как это дерево, живет человек: живет и умирает, ожидая пробуждения в вечности.
      Оглядываясь на прожитую жизнь, каждый из нас вспоминает очень многих близких людей: друзей и знакомых. Вспоминает тех, которые шли по пути этой жизни рядом с нами и тех, которые встречались на ее шумных улицах, распутиях и площадях. Увы, многих из них уже нет с нами. Они ушли. Они уже в вечности. Взирая на нас с недоступных высот, они ждут нашей молитвы. Молитва – это ниточка любви, которая связывает нас с ушедшими близкими. Они не умерли, они живы. Ведь в Боге живы все. Мы, христиане, верим, что там мы встретимся со всеми теми, кого любили и кто был нам дорог, кого мы слушали в этой земной жизни, и с теми, кто любил и слушал нас. Верим, потому что «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ».
       Зерно, упавшее в землю, если не умрет,– не оживет (Ин. 12, 24). Умерев же, оживет непременно, поэтому христианин не боится смерти. Христианин верит в Воскресение. Для него жизнь – Христос, и смерть – приобретение . Он желает разрешиться и быть со Христом (Флп. 1, 21). Но, чтобы не пойти против воли Божией, терпеливо ждет, когда придет его час, и божественный вестник поведет душу за собой в иную жизнь, жизнь будущего века.
      Земная жизнь дана человеку только для собирания вечного богатства, и не для чего иного, поэтому смерть грешников люта(Пс. 33, 22). Поистине люта смерть тех, кто отрицал Бога, кто не признавал вечность, кто в этой жизни не позаботился о том, чтобы познать бесценные евангельские истины и полюбить их. В минуты, когда предстанет душе такого человека Ангел смерти, не будут приняты лукавые отговорки о том, что никто не говорил ему о Боге, что он не читал Евангелие. Скажите, можно ли не заметить солнце? Если это невозможно, то как же можно не заметить Солнце вселенной – Христа? Лишь слепой и бесчувственный человек не заметит этого.
      Страшатся приближения смертного часа лукавые сыны века сего. Все их надежды, великие, так и не сбывшиеся планы, имеют печальный конец. Рушится сусальное земное благополучие, исчезают человеческие почести и суетная земная слава. Бесславно и мрачно заканчивается их пустая и никчемная жизнь. У порога смерти приходит страшное осознание того, что бесценные и вечные богатства потеряны, проиграны в глупые игрушки земных наслаждений. Приходит запоздалое и горькое раскаяние. Тогда видят они, как жестоко заблуждались, посвятив свою жизнь вместо правды Христовой – лжи и греху. Но уже поздно. Мудрые девы ликуют со Христом. И чертог небесный затворен Женихом. Придет день, когда будет дописана последняя страница книги земной жизни каждого человека и всего человечества, книга истории этой земли. Тогда будет открыта новая книга, прекрасная книга вечности. И будет новое небо и новая земля, и тогда откроются совестные книги каждого из нас.
      Мы увидим тогда, что самые прекрасные страницы этих книг будут написаны тростью Креста и чернилами крови, истекшей из наших сердец, пролитой за исповедание Христа и Его правды. Если таких страниц будет много, если из них окажется составленной вся книга нашей жизни, тогда прекрасная правда Христова засияет в нашей правде пред лицом Вселенной. Тогда драгоценный небесный свет Пресвятой Троицы отразится в нашей душе.
      Когда мы услышим бой часов, вспомним, что прошел еще один час нашей жизни, еще на один час сократилась она, еще на один час приблизились мы к своему концу и к последнему ответу, приблизились на один час к началу вечности.
      Поэтому постараемся следующий час нашей жизни прожить достойно, посвятив его Богу, посвятив вечности. Аминь.

      
      Господь сказал, что в этой заповеди заключаются весь закони все пророки(Мф. 22, 40), что эта заповедь самая бо'льшая. Бо'льшая она не только в Ветхом Завете, но и в Новом Завете. То есть в этой заповеди заключается все христианство. Мы живем в таком мире, где одной из ценностей считается «плюрализм», то есть свобода мнений, свобода разных направлений философии. В этом мире каждый человек может выбрать себе то, что ему нужно, то, что он хочет. Но в этой свободе нужно уметь разобраться, так как на самом деле истина одна. Рано или поздно любой человек, особенно молодой, встречается с этой проблемой: во что же верить, за кем идти, какую выбрать религию, какую философию; и главное – в чем же истина?
      Если в семье сын или дочь спросят: «Мама, в чем же истина?» или: «Отец, во что же мне верить?» – а старшие ответят, что Православие – самая правильная вера, то они не скажут ничего. Так говорят все, и этим нельзя убедить. Если же отец или мать своей жизнью покажут, что Православие – самая правильная вера, тогда за ними последуют и их будут слушать. Но можно еще ответить на этот вопрос так: предложить исследовать каждую религию и каждое направление философии на предмет того, что в них самое главное, какая самая главная идея,– и сразу все станет ясно.
      Какая самая главная идея буддизма? Нирвана. Небытие. Какая самая главная идея саентологии? Достижение каких-то сверхъестественных способностей, весьма туманных. Это дает человеку возможность самоутвердиться, но в общем вырасти в гордыне, начать чем-то отличаться от других людей. Что самое главное в исламе? Это можно было видеть воочию на экранах телевизоров, когда в Нью-Йорке гибли тысячи невинных людей, в том числе и православных. Какая самая главная идея коммунизма? Большинство граждан России жило при этом режиме и знает, что это такое. Можно напомнить высказывание одного из вождей коммунистов, который заявил, что если понадобится уничтожить 90 миллионов человек, чтобы 10 миллионов жили при коммунизме, то они перед этим не остановятся. И уничтожали, и не останавливались. Какая же самая главная идея христианства? Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, изо всех своих сил и ближнего твоего, как самого себя.
      Это сравнение говорит само за себя и исследовать, по-моему, дальше нечего.
      С одной стороны, любовь – добродетель самая легкая, потому что душе любого человека свойственно милосердие и сострадание. Это заложено в любом человеке, даже в самом последнем, самом жестоком. В каждом человеке есть искорка любви и сострадания. А с другой стороны, эта заповедь самая высшая, то есть самая трудная. Почему же так? Что людям мешает любить всех и вся? Мешает наш эгоизм, мешает наша гордость. Эгоизм – это гордая любовь, неправильная любовь к самому себе.
      А существует ли правильная любовь? Да, существует. Господь дал заповедь: Возлюби ближнего своего, как самого себя. Сначала нужно научиться правильно любить себя, то есть научиться желать себе благ духовных. Эгоист желает себе в основном благ материальных, исповедует такую веру: буду жить в свое удовольствие, не глядя на всех остальных, пользоваться всем тем, что мне нужно. Не важно, какой ценой мне это достанется и что это принесет окружающим людям; главное – это "я". Такова философия эгоиста, он гоняется за материальными благами. Своими взглядами на жизнь он ничем не отличается от четвероногих животных. А правильная любовь к себе – это желание благ духовных, желание богообщения, богопознания, желание царствия небесного, желание любви к Богу и ближним. Такая любовь к себе достижима.
      Но существует еще духовный эгоизм, когда человек убежден, что цель его жизни – спасение своей души (и это правильно), но при этом он считает, что весь мир и все люди вокруг созданы для того, чтобы он достиг этой цели. И всех окружающих он рассматривает как некия орудия для спасения своей собственной души, и никак иначе. О том, что Бог создал каждого человека свободным, духовным, такие люди не думают. «Все существуют для того, чтобы я спасал свою душу»,– так думает духовный эгоист. Окружающих людей он использует для воплощения своих как бы духовных устремлений, и все они сплошь и рядом ему должны: должны то, должны это, должны и обязаны как в материальном, так и в духовном отношении. Только сам духовный эгоист почему-то никому ничем не обязан.
      Если такой духовный эгоист живет в семье, то он рассуждает так: «Я должен молиться Богу, а остальные пусть работают и кормят меня, я же за них молюсь». И поэтому он уверен, что не обязан работать, не обязан привносить в общий бюджет семьи свою лепту, свой труд, ибо он великий молитвенник.
      Существует еще более тонкий эгоизм. Есть такая расхожая пословица,– на самом деле очень странная: никогда не отказывайся и никогда не напрашивайся. Она выдается за некую духовную заповедь. Кстати, нигде: ни в Евангелии, ни в святоотеческих писаниях – такой заповеди я не встречал. «Никогда не отказывайся» – это понятно, хотя на самом деле люди, исповедующие такие взгляды отказываются очень часто.
      А насчет «не напрашивайся» – еще сто'ит подумать. Да, конечно, далеко не всегда нужно предлагать свою помощь окружающим людям, даже нуждающимся в этой помощи. Сначала нужно подумать, есть ли на это воля Божия? Не ввергнемся ли мы в искушение? Не возьмем ли мы на себя подвиг выше сил? Поэтому нужно любое доброе дело предварять рассуждением, то есть проверять, соответствует ли воле Божией наше доброе дело, и вообще – доброе ли это дело.
      Но бывает очень много случаев, когда люди просто стесняются попросить о помощи, или по смирению не считают нужным сказать об этом, однако видно, что они нуждаются в помощи. Настоящий христианин, т. е. человек, по-настоящему любящий ближнего, не может пройти мимо. Он не может молча идти дальше потому, что именно так и поступили в евангельской притче священник и левит, которые шли по каким-то важным делам. А израненный разбойниками человек не просил их о помощи, да он и не мог просить: он лежал израненный и был без сознания. И милосердный самарянин увидел страдающего человека, подошел и помог ему не думая о том, что его не просят о помощи. Он сделал все, что мог, хотя рисковал при этом – рядом могли быть и разбойники (Лк. 10, 30-35). Евангелие предписывает нам такую любовь.
      Но как же достигнуть любви? Очевидно, что надо как-то избавиться от нашего эгоизма, и здесь нужно усвоить и понять, что по-настоящему любить ближнего может только человек смиренный, только человек, осознающий свою греховность, человек, по сути забывший о своих интересах. Смиренному человеку некогда любить себя, потому что он о себе не думает, он вообще о себе не помнит. Он помнит только, что есть Бог и Его святая воля и есть люди с многочисленными нуждами, проблемами, болезнями и страданиями. Свою задачу, свою обязанность, он видит в том, чтобы помогать этим людям ради Христа. Это смиренный христианин и делает все время, с утра до вечера, этим наполнена вся его жизнь, и духовная и внешняя, в этом смысл и содержание его жизни.
      Поэтому для того чтобы по-настоящему помогать людям, нужно самоотвержение, то есть отвержение самого себя, отказ от своего «эго», от своих интересов, от своих удобств и достатка. И пока самоотвержения нет, нет и настоящей любви к людям: человек, когда хочет – любит, когда хочет – не любит. Принцип «хочу – помогу, хочу – не помогу»,– это не есть любовь к ближним, это есть опять-таки любовь к самому себе, потому что ближним надо помогать не тогда, когда мы этого хотим, а когда ближние нуждаются в нашей помощи, когда ближние страдают и когда им нужна наша реальная помощь словом или делом. Тогда это действительно будет любовь.
      Как же стяжать смирение? Смирение легче всего и проще всего стяжать через послушание. Об этом говорит святой преподобный Иоанн Лествичник: «От послушания рождается смирение, от смирения – рассуждение».
       – Что же такое послушание?
      Желающий научиться послушанию ищет духовного руководителя, наставника, духовного отца. И ради Христа предает ему себя. И старается, не спросив совета у этого человека, без его благословения ничего не делать, а если уж взял благословение, то исполнить все так, как ему сказали. Если изменяются обстоятельства – все переспросить. Священник – человек, он тоже может ошибаться, его не нужно слушаться безусловно, но советоваться с ним необходимо и следует на все брать благословение. И так проще всего научиться смирению, потому что духовного наставника, духовного отца, как правило, любят. А человека, которого любишь, слушаться легко, приятно и радостно. Радостно что-то делать по его благословению, по его просьбе, радостно делать что-то приятное для него.
      Слушаясь духовного отца, человек вообще научается добродетели послушания и постепенно начинает слушаться всех окружающих людей, смиряться перед ними, а в конечном итоге – любить всех людей, воспринимая каждого человека как ближнего, как образ Божий, как образ Христов. И он уже не сможет пройти мимо страдающего человека, не сможет отказать ему в помощи.
      Настоящий православный человек понимает, что через ближнего дается послушание от Бога. Он думает: «Мой ближний – образ Божий, ради Бога просит меня сделать то-то и то-то. Если это не противоречит моей совести, не противоречит каким-то евангельским заповедям, отеческим постановлениям, благословениям моего духовного отца, я обязан это сделать, это моя прямая обязанность. Если я этого не сделаю, это будет грех» – и делает так. Это свойственно тому, кому знакомо послушание, кто хоть как-то причастен смирению.
      Но, наверное, не стоит много говорить о любви, потому что, как ни говори, никакими словами любовь не опишешь. И лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А еще лучше самим вкусить от плодов этой прекраснейшей райской добродетели.
      В заключение напомню всем известный случай из жизни святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Когда он стал старым пожилым человеком и уже не мог передвигаться сам, и его носили на руках ученики, он уже не мог много и долго проповедовать. Он везде говорил только одну фразу, давал всем только одну заповедь: «Дети мои, любите друг друга». И это он повторял всегда и везде. Когда ученики спросили: «Отче, почему ты говоришь одну только заповедь?» – он ответил: «Потому что эта заповедь такова, что если вы исполните хотя бы ее одну, то уже войдете в царствие небесное». Аминь.

       Как становятся монахами? Существует ли призвание к этому? Или монашество – это определенная ступенька для достижения церковных высот?
      – Бывает по-разному, и не стану скрывать: для кого-то монашество является лишь ступенькой для достижения высокого сана. Но все-таки большинство из тех, кого я встречал на своем жизненном пути,– люди, действительно горящие душой, всем своим существом стремящиеся к Богу. Никого не заставляют быть монахом, и в наше время монашество – это особый исповеднический подвиг. По течению, как известно, плывет только мертвая рыба. А монах – это человек, взявший на себя подвиг ни много ни мало противостояния миру и злу, которое есть в мире. Для этого требуются особые внутренние силы, которые нужно в себе воспитать. И, конечно, без Божиего призвания, без сугубого Божиего благословения, без благодати, которая поддерживает человека в этом подвиге, монахом быть невозможно.
       – Вы знаете, что с подачи средств массовой информации у нас бытует самое превратное мнение о монашестве. Каково же, собственно, церковное учение о монашестве, и в чем сущность монашеской жизни?
      – Сразу скажу о наиболее распространенных заблуждениях. В СМИ и во многих произведениях художественной литературы, часто рассматривается не просто образ монаха, но именно монаха католического. В отличие от западной литературы, в русской классической литературе я нигде не встречал образа развратного монаха или монаха-пьяницы. Возьмем повесть Л. Толстого «Отец Сергий». Главный герой – монах, человек ищущий, образ которого воспринимается далеко не однозначно. Но в конце концов он не сумел быть монахом, он не выдержал. То есть в этой повести описана трагедия жизни, трагедия поиска человека, отражающая трагедию духовных поисков самого Льва Николаевича Толстого.
      Православное учение о монашестве заключается в следующем. Есть спасение человека, то есть достижение им царствия Божия; и оно должно совершиться еще в этой жизни: царствие Божие внутри вас(Лк. 17, 21),– говорит Господь в Евангелии. Спасение – это определенная степень победы над грехом, степень духовности, чистоты, добродетели, которой человек достигает в этой жизни. Но, кроме спасения, достижение которого – цель всех христиан, всех членов Церкви, есть еще духовное совершенство – святость. Цель монашества – достижение святости.
      Духовное совершенство есть полная победа над страстями, полная победа над злом – прежде всего в себе. Потом, если Бог благословит, и человек действительно достигнет таких высот, он, конечно же, становится носителем благодати в мире. Вы свет мира,-говорит Господь.– Не может укрыться город, стоящий на верху горы(Мф. 5, 14). Известно такое высказывание преподобного Серафима Саровского: «Стяжи мирный дух,– и вокруг тебя спасутся тысячи». Поэтому если человек стяжал духовное совершенство, он начинает сиять, как светильник, через него начинает изливаться свет благодати Божией и преображать окружающий его мир.
       – А не эгоизм ли это – заниматься спасением исключительно своей души, когда человек где-то затворяется, молится и ничего не делает для ближних. И где в Евангелии написано, что Господь заповедует не жениться?
      – В Евангелии описан такой случай: ученики– апостолы стали спрашивать своего Божественного Учителя о разных превратностях семейной жизни, и Господь сказал им: «Лучше человеку не жениться» (см. Мф. 19, 10-11).
      А что касается некоего «эгоизма» монаха, то это одно из заблуждений, присущих современным людям. Считают, что если монах ради спасения своей души прячется в монастыре, уходит в затвор, то таким образом полезный член общества, который мог бы много сделать, ничего не делает. Но это не совсем так. На самом деле монах делает очень много.
      Прежде всего монах должен победить зло в себе. Ведь и Господь, прежде чем выйти на служение миру, на проповедь Слова Божия, удалился в пустыню, где пребывал сорок дней. Господь – Богочеловек, поэтому Ему хватило сорока дней. А обыкновенному, страстному человеку для того, чтобы привести свою душу в порядок, для того, чтобы получить хоть какие-то понятия о духовных предметах, о добре и зле, о царстве небесном, чтобы уяснить себе Евангелие и начертать его на скрижалях своего сердца, нужен, конечно, не один год. Ведь учить можно только тому, что знаешь сам, и людям можно дать только то, что имеешь. Человек удаляется в монастырское уединение именно для того, чтобы что-то стяжать, а стяжав, принести и дать это людям.
      Кроме того, в монастыре человек живет не один; в среднем монастыре пребывает от двадцати до ста человек братии.