Возможно ли спасение в XXI веке?

      И если человек действительно хочет жить подлинной духовной жизнью, то рано или поздно он начинает понимать, что ему нужен духовный наставник, духовник, пастырь. И он начинает искать этого пастыря. Такое понимание обычно приходит, когда человек читает духовные книги, особенно книги о послушании, написанные Святыми Отцами, книги о Святых Отцах, патерики. Постепенно человек начинает понимать, что он духовно немощен, что его знания скудны, недостаточны, поэтому нужно найти кого-то, кому этот подвиг более знаком, кто больше знает, более опытен, кто может от чего-то предостеречь. И начинает искать себе духовника и с Божией помощью находит.
      Но я не думаю, что человек сразу найдет себе духовника. Поиск духовного отца – это серьезный труд, и на этот благословенный труд есть Божия воля. Мы знаем, что наш отец по плоти должен быть нами уважаем, любим и чтим, согласно заповеди Божией: чти отца своего и матерь свою(Мк. 7, 10),– но у этой заповеди есть и переносное значение: чти Матерь Церковь и чти отца своего духовного. Я думаю, что его нужно почитать еще больше, чем отца по плоти, поскольку тот родил нас в эту временную жизнь, а духовный отец рождает словом, молитвой и святым примером в жизнь вечную.
      И поэтому, конечно, подвиг послушания останется всегда, до самых последних времен. И как бы ни оскудевала духовная жизнь, однако будут достойные пастыри – Господь всегда сохранит их.
       – Батюшка, а если человек еще не понимает сути послушания? Если он только задумывается о поисках для себя духовного руководителя, но пока еще – по некоторому своему невежеству – видит в отношениях между духовником и чадом только систему неких запретов и разрешений? Для него это представляется очень сложной и скучной системой, и из-за этого он даже не решается встать на путь послушания. В чем заблуждение такого человека и что ему можно посоветовать?
      – Это, конечно, взгляд неофита, человека, который не знает ни духовной литературы, ни духовной жизни, а главное – он просто не видел примеров действительно подлинной духовности. Это неправильное представление. Духовничество состоит не только из каких-то запретов или разрешений. Нет, здесь все значительно глубже. Духовный отец – это не просто человек, который что-то запрещает, а что-то разрешает. Духовник – это действительно пастырь, это друг, и прежде всего – духовный друг. Как Господь сказал: у вас один Отец и один Учитель, а все вы братья(Мф. 23, 8-9).
      Духовника любят, почитают, уважают, заботятся о нем, стараются оградить от каких-то неприятностей. С духовником человека связывают неформальные отношения. Ибо это такой человек, который явно «духовнее» нас, явно превосходит нас по своим добродетелям, по своим духовным знаниям. И, конечно, к нему возникает такое отношение, которое можно назвать отношением «по образу и подобию». Другими словами, наши отношения с духовником имеют образ и подобие отношения нашего к Господу Иисусу Христу. Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что так и должно быть, что подлинный подвиг послушания – это когда человек живет Богом и своим наставником. Для нашего времени, конечно, нужно добавить, что, человек еще должен читать книги Святых Отцов Православной Церкви, творения отеческие о духовной, аскетической жизни, о послушании, о молитвенном делании.
      Собственно, духовник сейчас – это, наверное, духовный друг, старший друг, старший брат. Общение с духовным отцом, очень обогащает человека, потому что через поведение духовника, через общение с ним открываются такие вещи, которых человек просто никогда не прочитает. Ведь книги – это книги.
      Как мне в свое время сказал один священник, мой хороший друг, книги – это слово неживое, мертвое, а вот слово пастыря, да еще подкрепленное примером,– это слово живое, слово как бы воплотившееся уже. Оно производит совсем другое действие. Поэтому-то так долго помнятся беседы с достойными пастырями. Книги мы прочитали – и забыли. Какие-то отдельные мысли запали, мы их помним, причем лишь в течение какого времени. А вот беседы с пастырями помнятся десятки лет. Так и должно быть.
       – Святитель Игнатий (Брянчанинов) еще в ХIХ веке писал о том, что в его время, следовательно, тем более и в наше время, невозможно полное, безусловное подчинение своему духовному наставнику. По его словам, этому подвигу мы можем только подражать, только стараться жить в духе послушания древних Отцов, но ни в коем случае мы не можем полностью воспроизвести те формы послушания, какие были в древние времена. Но в то же время сам святитель Игнатий очень много пишет о необходимости, о важности святого подвига послушания.
       А в последнее время вышел ряд книг, в частности, книга писем замечательного духовного писателя, практически нашего современника, игумена Никона (Воробьева) «Нам оставлено покаяние...» Кроме того, современный читатель недавно узнал также и о таком подвижнике, исповеднике Православия, как архимандрит Игнатий (Лебедев). Оба этих подвижника очень большое внимание уделяли книгам святителя Игнатия (Брянчанинова), вообще книгам Святых Отцов и, в частности, подвигу послушания. Они воспитывали своих духовных чад именно на этих принципах.
       Мы видим, что подвиг послушания необходим, но в то же время безусловное послушание невозможно. В связи с этим возникает такой вопрос: как же все-таки христианин может определить эту грань, эту меру? Как не впасть в преслушание?
      – Прежде всего, конечно, настоящий подвиг послушания должен быть изучен теоретически по книгам Святых Отцов: как Святые Отцы древности понимали послушание? Как понимали послушание вообще Святые Отцы, святитель Игнатий в частности? Очень много помогает в этом V том его творений, который обращен к монашествующим, но, как я уже сказал, очень полезен и любому мирянину.
      Чтобы правильнее проходить путь послушания, нужно это знать. Затем, конечно, послушание познается из дел, как Евангелие читается жизнью, Святые Отцы читаются жизнью. Учение Церкви, учение о духовной жизни читается жизнью. То есть мало просто читать и беседовать – нужно исполнять заповеди.
      Я думаю, что начинать нужно, с послушания безусловного. Конечно, наши пастыри – это не святые пастыри древности. Но для того, чтобы не слушаться, нужно иметь основания. Нужно быть точно убежденным в том, что нужно делать не совсем так, как говорит нам пастырь. Если мы будем поступать так, как нам внушают наши мысли, это будет своеволие, самочиние. И в этом случае мы никогда не узнаем, что такое послушание.
      Если же мы будем слушаться нашего пастыря во всем, то со временем сможем увидеть, где слушаться его было бы не совсем правильно. Но главное – учение пастыря нужно поверять отеческими писаниями, как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов). И там, где пастырь учит согласно Святым Отцам, там нужно слушаться. А в ином случае нужно разобраться: он ли так учит или мы просто чего-то недопонимаем? Потому что есть буква и есть дух. Настоящие пастыри живут по духу и учат по духу. Следовать букве не всегда уместно, а дух,– именно он и приводит в конечном итоге к Святому Духу, к исполнению учения Святых Отцов по духу.
      А что касается грани, о которой Вы говорили, то здесь, я думаю, дело в вере: насколько мы доверяем нашему пастырю. Конечно, все должно быть естественно. Невозможно верить насильно, невозможно любить насильно, невозможно себя принудить слушаться насильно. Есть какая-то грань. Если пастырь имеет добродетели, если пастырь имеет духовный опыт, если слово его растворено солью мудрости, если мы видим плоды его пастырской деятельности, то вера наша к нему возрастает.
      Но лучше всего дерево познается, конечно, по плодам, то есть если пастырь действительно духовен, то духовны и его чада. Может быть, не все, но, по крайней мере, какое-то ближайшее окружение. Если в нем есть люди, которые имеют добродетели, то, конечно, можно по этим духовным чадам судить и о самом пастыре. И если мы попали в такой приход, в такую общину, где действительно духовный пастырь и чада его духовные, отношения между ними духовные, если люди действительно знают, о чем говорят, если их поступки – это очень красивые поступки добродетели, то, конечно, это вызывает доверие к пастырю. Слово его воспринимается уже совсем по-другому.
      А теперь по поводу того, что слушаться нужно не во всем. Святитель Игнатий говорит, что нужно иметь рассуждение: нашему времени не дано непосредственное, беспрекословное послушание духоносному старцу, поскольку нет духоносных старцев. С другой стороны, как замечает святитель, в древности одинакового удивления были достойны как старцы, так и послушники: не только старцы были святые, но и послушники были святые. А мы не святые, мы грешные. И пастыри наши тоже не всегда на такой высоте добродетели стоят, как хотелось бы нам. Мы живем в такие времена, в таких условиях. Слава Богу, что нам хоть что-то дано, что мы не отринуты.
      Святитель Игнатий говорит, что нашему времени дано жительство при руководстве отеческими писаниями, при совете единодушного брата. То есть современный пастырь – это единодушный брат. Это некий духовный друг. И, по словам отца Никона (Воробьева), главная задача современного духовника – помочь своему духовному чаду найти волю Божию в каждом конкретном случае, представить ему отрывки из Священного Писания и отеческих творений, подобрать место, соответствующее данному конкретному случаю. Если это достигается, если точно бывает найден такой совет Святых Отцов, то этого вполне достаточно для современного пастыря. Поэтому, конечно, ему необходимо знание Святых Отцов.
      Святитель Игнатий (Брянчанинов) также обращает внимание и на следующее: современное духовное руководство отличается от руководства древних тем, что в древности старцы прямо возвещали Божию волю, ибо носили Бога в себе. А современный духовник ищет волю Божию вместе со своим духовным чадом, ищет кропотливо, с трудностями, возможно, с какими-то ошибками. А всякий ищущий находит(Мф. 7, 8).
      Поэтому в наши дни вступающий на путь послушания должен понимать, что безоблачным этот путь не будет, что вообще путь духовной жизни узок и тернист, а путь послушания еще более узок, еще более тернист. Но это самый короткий путь ко спасению. Ведь если даже пастырь сделает какие-то ошибки, он нас от чего-то и предостережет и сумеет нам сообщить правильные сведения. Тем не менее, повторю, нужно понимать, что современная жизнь такова, что без ошибок невозможно. И не только без наших ошибок, но и без ошибок наших пастырей.
      А за ошибками, конечно, последуют скорби. И на это нужно мужественно решиться. И за это решение, за эту веру Господь очень многое нам даст. Главное – не осуждать, не отталкивать наших пастырей, сразу не судить, не рядить, не возмущаться: «вот он такой-сякой, я к нему со всей душой, а он...» Все мы ошибаемся. Кто без греха, первый брось в нее камень(Ин. 8, 7),– сказал Господь. Поэтому пастыря надо чтить и уважать. Как говорит святитель Игнатий, целуй двери кельи того, кто согласился быть твоим наставником по Богу. Это очень тяжелый труд, это очень тяжелый крест, поверьте мне, пожалуйста. Ведь каждое духовное чадо – это крест для пастыря, и ничто другое.
       – Отец Сергий, а зависит ли от нашего произволения степень доверия к пастырю? Вы сказали, что нельзя любить насильно и доверять насильно, но в то же время такая вера – это добродетель.
      – Думаю, что, зависит, и в достаточно большой степени. Пастыря можно просто слушать, беседовать с ним, вместе пить чай, ходить в гости. А можно действительно его слушаться, то есть его советы воспринимать как заповеди, стараться их исполнить. Если что-то непонятно, следует уточнить, спросить. Если в чем-то не имеем доверия,– сказать: «Батюшка, простите, но мне кажется, что в данном случае этот совет не совсем подходит». Это нормально. И никакой пастырь на это не обидится. Потому что нужно приходить к единому знаменателю.
      Нужно иметь веру, чтобы что-то делать. А чтобы иметь веру, нужно иметь знание и понимание, нужно выяснять, почему пастырь дал то или иное благословение, а не просто слепо слушаться.
      Настоящее послушание не является самоцелью. От послушания рождается рассуждение, как говорит преподобный Иоанн Лествичник. Рассуждение же он понимает как знание Божией воли. Так из послушания пастырю рождается знание Божией воли, рождается духовный опыт.
      И поэтому дело ученика, дело послушника, дело духовного чада – слушаться. Не просто мимо ушей пропускать советы или в чем-то слушаться, а в чем-то нет, но стараться слушаться во всем. Чтобы не слушаться, нужно иметь достаточно веские основания. Если будем слушаться, тогда будет и доверие к пастырю, потому что увидим плоды послушания.
       – Получается, что доверие является плодом некоего делания. В то же время для делания нужно какое-то начальное доверие?
      – Это начальное доверие, наверное, бывает от Бога. Сначала у человека созревает желание иметь духовника. При этом Богом вкладывается и понимание того, насколько это нужно и для чего это нужно. Потом человек, естественно, начинает искать: в один храм пойдет на исповедь, затем, где-то услышав или прочитав про какого-то батюшку, съездит, поисповедается, побеседует. Потом Господь как-то расположит его сердце к какому-то духовнику. Одна женщина рассказывала, как она поехала вместе со своей подругой к одному известному духовнику. Ехали они, ехали, и вдруг по дороге эта женщина остановилась и говорит: «Знаешь, я очень не хочу туда ехать. Я слышала еще про одного батюшку и как бы обещала побывать у него, и у меня возникло желание – взять и поехать к нему». И она вышла из троллейбуса и поехала в храм, где служил батюшка, о котором она много слышала. И с тех пор уже несколько лет является его духовным чадом. Вот такие случаи бывают.
      Господь приводит, Господь открывает. Господь как бы дает некую предваряющую, изначальную благодать, но потом человек должен ее отработать: должен и вопросы задавать, и ответы слушать, и заповеди исполнять. Тогда действительно начнется духовный рост – чудо послушания, чудо смирения. Потому что, конечно, самое главное, чему должен научить пастырь свое чадо – это наука смирения, самая необходимая наука для спасения.
       – Но если возникает просто чувство доверия, то, наверное, действительно пастыря нужно как-то испытать или, по крайней мере, познакомиться с ним поближе?
      – Преподобный Иоанн Лествичник говорит: "Не семь, а семьдесят раз испытай пастыря, чтобы тебе не попасть вместо врача к больному, вместо кормчего – к простому гребцу. Необходимо спросить пастыря, что он думает о каком-либо предмете, испытать, насколько его учение соответствует отеческим писаниям, насколько его взгляды созвучны, близки вам по духу, насколько он поймет вас, ваши стремления. Здесь недостаточно, наверное, ограничиться, одной беседой, а может быть, нужно несколько бесед.
      Причем я не стал бы сразу проситься в духовные чада, даже если бы все меня устроило. Я бы походил к нему в течение какого-то времени, нескольких недель, а может быть, даже нескольких месяцев. И уже тогда, когда начали бы складываться добрые отеческие отношения, когда я увидел бы конкретный плод, то есть когда со мной начали бы происходить изменения в лучшую сторону, тогда бы, наверное, я попросил взять меня в духовные чада и помолиться обо мне, не забывать меня.
      Господь дает такую благодать – приводит человека к духовнику, а дальше следует уже труд самого человека. И труд пастыря прежде всего, и, конечно, труд послушника. Этот взаимный труд, с помощью Божией благодати способствует росту и пастыря, как руководителя, и духовного чада, как послушника. И они вместе идут к Богу.
       – А что делать, если человек в целом доверяет своему духовнику, но периодически получает какие– то благословения, которые ему кажутся данными не по Богу. Насколько серьезными должны быть ошибки пастыря, чтобы от него отойти? И что делать в случае получения благословений, которые, может быть, расходятся со св. Отцами?
      – Понимаете, святые все находятся на небесах. Здесь, на земле,– грешные люди, одни более грешные, другие менее грешные. Главное, чтобы была Божия воля на это общение. Божия воля священнику заниматься именно пастырством, духовничеством. Если такое Божие благословение есть, то хотя священник и допускает какие-то небольшие ошибки, но в целом все равно будет польза для спасения души.
      Ну, а вообще, как говорит прп. Иоанн Лествичник, если ты видишь в своем пастыре какие-то немощи, постарайся об этом забыть, постарайся вспомнить его добрые стороны. И прогневаться может пастырь, и какую-то ошибку допустить, что-то не так сказать.
      Все мы согрешаем, все мы человеки. И согрешают пастыри, и каются пастыри, и прощения просят у своих духовных чад. Все мы братья. И пастырь имеет право на ошибку.
      Мы должны предоставить нашему пастырю право на ошибку. Иначе мы будем такими духовными чадами, которые требуют от своего пастыря, чтобы он был святым, именно таким, каким они себе его представляют. Но мне кажется, это неправильно. Если мы согрешаем, ошибаемся, то и пастырь наш может ошибиться. Главное ведь, как говорит прп. Иоанн Лествичник, помнить: мы не будем осуждены за то, что грешили, мы будем осуждены за то, что не каялись.
      Если пастырь стремится к Богу, если главное для него – это спасение души, духовная жизнь, духовная жизнь его духовных чад, то думаю, что это общение всегда будет по Богу и принесет пользу.
       – Святитель Феофан Затворник пишет: признаком духовного человека является то, что он интересно говорит о Боге. Кроме того, духовные писатели указывают такой признак хорошего духовного руководителя, даже старца: нестандартность его ответов, т. е. когда духовник мыслит не штампами, которые он вычитал в книгах, а к каждой ситуации, с которой к нему приходят люди, подходит индивидуально, поскольку жизнь, конечно же, не вписывается ни в какие рамки. Могут ли такие нестандартные ответы быть также признаком воли Божией на то, чтобы общаться с каким-то духовником, не обязательно старцем?
      – Отвечу от противного. Если мы ходим к пастырю и не получаем того, что жаждет наша душа, не слышим мудрого слова, а советы его какие-то чересчур штампованые,– мы это слышали и читали много раз,– слишком общие, абстрактные, лишены индивидуального подхода и не производят своего действия, реально не меняют нашу жизнь к лучшему, то, наверное, не стоит к нему ходить. Я ходил бы в такой храм на исповедь, а для духовного руководства поискал бы человека, который все-таки больше меня понял бы, который больше вник бы в мои обстоятельства, в какие-то мои греховные немощи и недуги.
      Думаю, что некоторая нестандартность, неожиданность ответов, действительно свидетельствует о том, что пастырь от Бога. Бывает, правда, стремление к некой оригинальности. У политиков есть такое понятие как «популизм». Например, существует даже такая профессия – имиджмейкер. Имиджмейкер должен специально научить какого-то политика иметь свой имидж, привлекательность среди народных масс. Некоторые пастыри, увлекающиеся «популизмом», пытаются как-то оригинальничать, начинают употреблять какой-нибудь жаргон, показывать знания в каких-либо областях науки, техники и искусства,– это все-таки немножечко другое. Конечно, пастырь должен быть эрудированным человеком, но прежде всего он должен оставаться пастырем, священником, христианином. И в тот момент, когда человек приходит к нему с вопросами, пастырь должен жить жизнью этого человека, поставить себя на его место, должен отвечать за каждое свое слово, понимая, что если ты даешь совет, то этот совет должен быть таким, чтобы человек хотя бы не пострадал. Принцип «не навреди», который есть в медицине, еще более важен в жизни пастыря.

Отличия прихода и монастыря

       Наверное, самое лучшее свое выражение подвиг послушания получает или, по крайней мере, должен получать в монашестве. Батюшка, не могли бы Вы охарактеризовать, что есть духовная жизнь в миру и в монашестве? Каковы особенности каждого из этих путей ко спасению и их общие стороны?
      – Это очень серьезный вопрос, поскольку монашество – это совершенная духовная жизнь, по крайней мере, стремление к духовному совершенству. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что есть путь спасения и путь духовного совершенства. И тот, кто хочет достигнуть духовного совершенства, избирает путь жизни монашеский. Надо сказать, что он не сам, не самопроизвольно избирает его – мало ли кто из нас чего хочет. На это еще должна быть и Божия воля, Божие благословение.
      Многие, может быть, хотели бы стать монашествующими. Я как священник, сталкиваюсь с такими случаями. Вот, например, молодые люди, супруги начинают ходить в храм. Через несколько месяцев они вдруг подходят и говорят: «Батюшка, благословите, мы будем жить как брат с сестрой, и вообще мы в монастырь хотим поступить». Таких случаев очень много. Я начинаю их удерживать: «Подождите немножко, несколько лет хоть в храм походите, а там уже вам Господь покажет». Проходит время и, как правило, они начинают понимать, что все эти их «благие» побуждения – это была ревность не по разуму. Дал Господь крест супружеской жизни – вот его и нужно нести, рождать и воспитывать детей, трудиться на благо ближних. И, действительно, такова Божия воля.
      Очень немногим есть Божия воля вступать на путь жизни монашеский. На этом пути очень много трудностей. Причем, таких трудностей, которых мир и не понимает. И человек, избирающий путь жизни в монашестве, еще будучи мирянином, даже будучи послушником, не понимает этих трудностей и скорбей.
      Ведь не будет монах рассказывать всем подряд о своих скорбях. Даже Святые Отцы, как можно заметить, читая их творения, обходят этот вопрос. Они предупреждают о том, что человека на этом пути ждут очень большие скорби. У прп. Иоанна Лествичника написано: если бы люди знали, какие скорби ждут монахов, никто бы не стал монахом. Но он же говорит, что если бы люди знали, какие радости потом ждут монахов в царствии небесном, то все бы стали монахами. То есть, сейчас, здесь, в земной жизни мы испытываем скорби, а до радости еще надо дожить. Еще нужно пройти этот путь достойно, не сломаться, не упасть.
      Как монах и в прошлом насельник монастыря, я видел людей, которые вступили в монастырь, даже приняли постриг, а потом не понесли монашеских обетов. Это трагедия, личная трагедия человека, когда его благие пожелания рушатся, особенно когда он уже дал Богу монашеские обеты, а потом не выдержал. Это очень тяжело. Ведь ему уже нельзя свернуть на другой путь, а можно только принести покаяние и опять вернуться на прежний путь. Прежде чем давать обеты надо было хорошо подумать. Никакой процедуры или обряда «размонашивания», снятия монашества Православная Церковь не предусматривает. Однажды раз обещавшийся Богу, давший обет, должен его соблюдать, что бы с ним ни случилось, как тяжело бы ему ни было.
      О том, что такое духовная жизнь в монашестве, пусть скажут Святые Отцы, которые были подлинными монахами. Что такое жизнь в миру? Это та же духовная жизнь, но требования здесь немножечко поменьше. Не то, чтобы в миру было легче спасаться, но требования здесь немножечко другие – помягче.
       – Отец Сергий, наверное, есть достаточно много людей, которые по тем или иным причинам не решаются встать на путь жизни монашеский, да и нет воли Божией на это, но стремятся к самому монашеству как к подвигу духовной жизни. Это такие «монахолюбивые» миряне, которые хотели бы взять от монашества все лучшее, что можно использовать, живя в миру. Что бы Вы им посоветовали?
      – Прежде всего думаю, что это очень хороший и правильный настрой, когда человек уважает монашество и понимает, что подлинная духовность – в монастыре, в монашестве. И святые, в большинстве своем, все были монахами. Хорошо, когда человек свои духовные ориентиры имеет в святоотеческих писаниях, в житиях святых. Может быть, он и понимает, что никогда не достигнет этих высот, однако все-таки руководствуется теми наставлениями, которые написаны для монахов.
      Ведь, как я уже говорил, духовные закономерности одинаковы. Заповеди евангельские одинаковы для всех. Просто в монастыре и в миру – как бы разная глубина, разная высота, разные степени усилий, которые должен приложть человек.
      Конечно, нужно учитывать, что в миру есть свои сложности, свои особенности. И поэтому духовные писатели неоднократно говорят, что если кто-то захочет в миру проводить полностью монашескую жизнь,– это неправильно, это ошибка. Мирянин есть мирянин. Есть вещи, на которые ему даже не следует покушаться, ибо это будет гордость, например, на полноценный монашеский пост, или на подвиг бдения, на полноценный молитвенный подвиг, какой можно проводить только в монастыре.
      Конечно, другое дело, когда человек ушел в монастырь, дал обеты. Назвался груздем – полезай в кузов. Есть, правда, случаи, когда человек готовит себя к монастырю, имеет благословение на монашество, но, может быть, еще не выбрал себе монастырь или его задерживают какие-то обстоятельства в миру: старенькие, больные родители, маленькие дети, которых нужно вырастить. Тогда он по мере сил старается в своей жизни руководствоваться теми монашескими правилами, которые можно исполнить.
      Например, есть люди, которые в миру живут и не вкушают мясо или соблюдают пост в понедельник. Думаю, что ничего страшного и непосильного в этом нет. Если благословили, то можно соблюдать. Только самочинно не надо этого делать, благословение надо взять. Подвиг послушания допустимо и возможно проводить в миру. Молиться молитвой Иисусовой тоже возможно в миру. Возможно и в храм ходить почаще.
      Но, конечно, не надо забывать при этом, что мы живем с другими людьми, что мы живем под одной крышей с нашими родственниками, и мы должны себя кормить. Нехорошо будет, если мы будем пребывать в храме с утра до вечера, а родители наши будут на нас работать. Будучи старенькими и больными людьми, они ждут помощи от своих детей, а их сын или дочка, лоботрясы, думают: «Я душу свою спасаю, и поэтому вы должны сами работать». Выходит именно то, о чем говорит Евангелие: корван, то есть дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался(Мк. 7, 11). Эти люди уже не считают себя обязанными заботиться о родителях. Это ошибка, Господь ее обличил.
      Нужно во всем и всегда искать Божию волю и избирать ту меру духовного и телесного подвига, какую нам Господь благословит иметь. А все, что мы попытаемся сделать сверх этого,– уже из безумной гордости. Ничего хорошего из этого не выйдет.
      И еще нужно помнить, что человек «растет» постепенно, медленно, и подвиги тоже начинает на себя брать постепенно и медленно.

Всегда ли приход есть общность?

       Батюшка, приход – это, собственно, понятие традиционное, оно существовало веками. Раньше приход был такой общностью, в жизни которой участвовали и дети, и молодежь, и люди пожилого возраста. В храм приходили целыми семьями и действительно вместе жили церковной жизнью. Но в наше время ситуация очень изменилась. Молодежь смотрит на мир совсем другими глазами, нежели чем люди старшего поколения. У них, порой даже внутри церковной ограды, разные взгляды на жизнь. Что их может объединять в приходской жизни? Или выход в том, чтобы создавать приходы по интересам, то есть где-то в основном – из молодежи, а где-то – преимущественно из людей старшего возраста?
      – Думаю, что Господь Сам знает, как, где и кого собрать, потому что приход создает Господь. Пастырь, конечно, достаточно много значит для прихода, и его деятельность никто не заменит. Но людей приводит на приход Сам Господь. И приходы вряд ли могут быть созданы по интересам, хотя прецеденты таких молодежных приходов мы знаем. И священноначалие Русской Православной Церкви обратило внимание на эту проблему, поскольку жизнь людей ХХ и ХХI веков, отличается – и, надо сказать, во многом – от жизни людей предыдущих веков.
      Молодежь требует своего, особого подхода. Кроме того, нужно учитывать, что мы живем в стране, которая сейчас в целом далека от Церкви, но при этом люди тянутся к Церкви, отмечается огромный интерес к ней, Церковь востребована. И каждый, конечно, приходит из своего круга, со своим «багажом» знаний и понятий, которые получены в мирской жизни. Это может быть человек, долгое время живший «советской» жизнью, человек с высшим образованием, человек искусства, молодой человек, который, собственно вырос уже в свободной стране, избавившейся от мерзких уз коммунизма и по-другому смотрящий на жизнь. Хотя, с другой стороны, конечно, наша современная молодежь это, как правило, люди, получившие прививку западной культуры, что не слишком способствует духовной жизни.
      И как апостол Павел был для всех всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых(1 Кор. 9, 22), так нужно и в Церкви с каждым говорить на его языке. И с молодежью нужно говорить на языке молодежи.
      Святейший Патриарх Алексий хорошо понимает это. В одном интервью – «Комсомольской правде» – он сказал, что пастыри должны учиться находить к молодежи несколько нетрадиционные подходы, понимать современную молодежную культуру и уметь говорить так, чтобы молодежь слышала. Необходимо разрушить существующие стереотипы по отношению к Церкви, которые возникли во многом еще в советское время.
      Есть грань, которую священник не должен переступать: он всегда должен оставаться пастырем, священником. Но говорить с молодежью на равных он может. И находить общий язык он должен и обязан. И если священник на приходе уделяет какое-то внимание молодежи, если он собирает молодежь по интересам, если у него, скажем, на клиросе поет молодежь или есть целый молодежный хор, то думаю, что это нужно только приветствовать.
      В журнале «Русский Дом», например, был материал о том, что при Троице-Сергиевой Лавре создан военно-патриотический клуб для «трудных» подростков. С одной стороны, там с ними занимаются, готовят их к защите Отечества: с другой – их воспитывают патриотами, говоря об истории Отечества с православной точки зрения. Все это нельзя не приветствовать.
      Дело в том, что у нас нет опыта работы с молодежью. На Западе, в православной Греции, среди православных Америки, даже в Польше – с давних пор существует православное молодежное движение, там имеется какой-то опыт. У нас этого опыта нет. Его нужно приобретать. Молодежное движение создано, но насколько оно будет жизненным и принесет ли плоды? Пока их особенно не заметно: ведь должны быть пастыри, люди, поставленные Богом на это особое, миссионерское служение молодежи. Должны быть пастыри, умеющие разговаривать с молодежью, которые смогут на языке, понятном молодежи, донести понятие о Церкви, ценности Православной веры. И, конечно, очень важен личный пример.