Как это происходило? Расскажу про нас с отцом Мелхиседеком; я был тогда рясофорным иноком. Нас или приглашали, или мы приходили сами: как бы гуляли и зашли. Я сажусь где-нибудь около костра, спрашиваю: как дела, как жизнь. Там, где молодые люди и девушки, как правило, есть гитара. Беру гитару, что-нибудь бренчу: когда-то в юности немного умел играть, хотя к тому времени уже разучился; петь, правда, не решался. Это вызывает интерес, молодые люди никак не ожидали, что человек в подряснике может играть на гитаре, да еще что-нибудь из «Beatles» или «Deep Purple». Начинались вопросы, и беседы длились подолгу, порой за полночь, уже и костер успевал истлеть.
      И меня поражали вопросы этих молодых людей: живые вопросы живых, ищущих душ. От людей более старшего возраста таких вопросов я не слышал. Мне это было очень интересно, очень близко. Вопросы были на самые разные темы; то есть ребята поняли, что со священником, с монахом, с насельником монастыря можно говорить на любые темы, что запретных вопросов в Церкви нет. Церковь имеет свой взгляд на всевозможные проблемы, и это действительно руководство к жизни. Потом некоторые изъявляли желание принять Крещение, молились за богослужениями, некоторые причащались, исповедовались.
      Поскольку тогда я еще не имел священного сана, продолжать общение с этими молодыми людьми находил не уместным, да и сомневался в том, что могу сказать что-то хорошее и что эти мои усилия принесут плоды. Потом я даже каялся как в грехе в том, что, когда надо было бы молиться, общался с людьми, по страсти учительства проповедовал.
      Но позже, когда я стал настоятелем Московского храма, приезжали люди и благодарили меня за то, что на тех беседах у костра, когда я играл на гитаре, а потом говорил о Боге, они впервые услышали слово Божие. Подобных случаев было несколько. Например, однажды по делам книжной торговли приехали молодые люди и девушки из Нижнего Новгорода, из одного православного братства, и оставили для меня записочку. В ней было написано: «Батюшка, помните такой случай: Вы пришли, поиграли нам на гитаре, мы с Вами поговорили. Потом Вы ушли и, конечно, не знали, что после этого разговора несколько человек из нас приняли Крещение и стали ходить в храм, а один юноша сейчас уже оканчивает семинарию. Мы даже не ожидали и не думали, что так может быть».
      Тем более, я этого не думал. Но еще с того времени молодежь меня особенно привлекает; а потом я прочел в творениях святителя Игнатия (Брянчанинова), что в пожилом возрасте человек уже не способен к послушанию, он уже не имеет этого навыка, у него свои взгляды и мнения, с которыми ему тяжело расстаться. А для того, чтобы оказывать послушание, нужно отказаться от многих своих мнений, а человеку в годах это уже трудно. Поэтому наиболее – если можно так сказать – перспективные в духовном отношении иноки – это те, кто пришел в монастырь лет в двадцать, потому что юная душа наиболее способна к послушанию. Это как чистый лист бумаги, на котором можно писать словеса Божии.
      И дальнейший мой опыт общения с людьми, с паствой, с прихожанами дал мне убедиться в том, что с молодыми людьми гораздо проще: их не надо переубеждать, заставлять; сказали – они, исполняют, ревностно стремятся делать то, что им говоришь. А вот человека в годах нужно сначала убедить, объяснить ему, почему нужно сделать именно так, а не по-другому; у него уже сложилось свое мнение, свое понимание. И все это создает больше трудностей.
      Кроме того, я понимаю, что я человек еще сравнительно молодой, а когда я принял священный сан, мне было тридцать лет. И хотя сейчас мне сорок, тем не менее, для большинства прихожан я еще молодой человек. Для людей более старшего возраста нужен и священник более солидный, лет пятидесяти-шестидесяти. Слово такого пастыря будет выслушано ими с бо'льшим уважением. А мне, в силу моего возраста, более близко общение с молодыми людьми, да и им общение с молодым священником более понятно.
       – Отец Сергий, я знаю, что многие из тех, кто сейчас работает в Вашем храме, приезжали к Вам в Оптину пустынь и сейчас являются вашими духовными чадами. Как складывалось общение с ними? Как возникли отношения, более серьезные и длительные, чем те беседы у костра?
      – Это общение относится уже к тому периоду, когда я принял священный сан, стал иеромонахом. Я был еще молод, но меня рукоположили, я считаю потому, что не хватало священников, а не почему– либо еще. Пришлось сразу принимать исповедь. Это весьма серьезное дело, и, например, в Троице-Сергиевой Лавре далеко не всякого иеромонаха допустят совершать это Таинство. А в Оптиной все были молодые, народу не хватало, и поэтому мне, человеку в общем-то неопытному, пришлось исповедовать.
      Вот тогда стал складываться круг молодых людей и девушек, которые приезжали постоянно,– обычно из Москвы, но и из других городов тоже. Я очень удивлялся: когда человек один раз пришел на исповедь, это понятно, но если он потом специально приезжает из Москвы или Нижнего Новгорода – это мне было даже не совсем понятно. Люди почему-то ехали, просились в духовные чада. Я им отвечал: «Простите, я еще очень молод и не вижу в себе сил кем-то руководить». Тем, кто жил в Москве, я советовал обращаться в Троице-Сергиеву Лавру. Но они почему-то отходили разочарованные, и, как я понял, до Лавры не доезжали, а предпочитали опять ехать в Оптину.
      Тогда я счел, что нехорошо прогонять людей, и надо, по крайней мере, отвечать на их вопросы: это мой долг как священника. Те, кто ко мне обращался, привозили с собой друзей, или уже крещеных, или желавших принять Крещение. А крестить было как раз моим послушанием, и многие из тех, кого я крестил, тоже начинали ко мне приезжать. И постепенно сложился круг людей, которые приезжали специально ко мне. Я бы не сказал, что их было много, но несколько десятков набралось.
      Затем меня перевели служить в Москву, на подворье Оптиной пустыни, и те, кто ко мне обращался, стали приезжать сюда. Потом я стал настоятелем храма Сошествия Святаго Духа на Лазаревском кладбище, и так сложился наш приход. По большей части он состоит из людей, знакомых со мной не один год.
      Вот типичная история о том, как приходят в наш храм. Недавно в нашем приходе рукоположили в дьяконы молодого человека, которому сейчас двадцать пять лет. Познакомились мы с ним в Оптиной, когда я был еще иноком, а ему было четырнадцать лет. Помню, приехал молодой человек, длинноволосый, с длинным шарфом до пола, с вышитым на нем пацификом (Пацифик – значок сторонников пацифизма, отрицающих войну во всех ее видах.) У меня было послушание библиотекаря, и он пришел ко мне в библиотеку. Мы потихонечку разговорились о разных предметах.
      Несмотря на такой юный возраст, несмотря на то, что он был не из церковной семьи, юноша стал приезжать достаточно часто. Даже выходные дни, хотя он учился в школе, он проводил в Оптиной пустыни, а жил он в Калуге, откуда нужно было еще доехать. И конечно, каникулы он всегда целиком проводил в Оптиной. Затем он стал привозить друзей и одноклассников, пытаясь как-то приобщать их к вере, к Церкви. Я давал этому юноше книги, а он давал их почитать у себя в школе.
      Так началось наше общение. Окончив школу, юноша уехал в Екатеринбург учиться в институте; после окончания института поступил в аспирантуру. В этом городе он тоже много трудился при храме: возглавлял воскресную школу, был пономарем и чтецом. Все свободное от учебы время проводил в храме. На каникулах приезжал ко мне, останавливался у нас при храме, и наше общение продолжалось. По окончании аспирантуры он женился здесь, в Москве, я посодействовал его рукоположению, и теперь он клирик нашего храма, один из первых моих помощников.
       – А много ли приезжало в Оптину молодежи, стремящейся к монашеской жизни?
      – Как это ни удивительно, много,– несмотря на практически полное отсутствие книг, несмотря на то, что достаточно трудно было увидеть примеры благочестия, поскольку монастырей при советской власти, при Брежневе было всего шестнадцать. Это сейчас их уже около пятисот. И кроме давления со стороны государства, монастыри ожидать ничего не могли.
      Тем не менее, приезжали десятки и даже сотни молодых людей и девушек, которые действительно искренно стремились к монашеской жизни. Очень многие молодые люди просились остаться в Оптиной, но отбор, надо сказать, был строгий. Потом стали открываться другие обители, и люди ехали уже в свои епархии. Девушки направлялись в Шамордино, некоторые там оставались, другие ехали еще куда-нибудь, кто– то считал себя пока неготовым. Я даже не ожидал увидеть такое количество молодежи, стремящейся к монашеской жизни.
       – Отец Сергий, известно, что на последнем Архиерейском Соборе было принято решение создать особый отдел по работе с молодежью. Что Вы об этом скажете?
      – Думаю, что такая необходимость уже давно назрела, по той причине, что жизнь очень сильно меняется. Молодое поколение – это особая психология, особая культура, особые отношения между людьми. Требуется разговор на их особом молодежном языке. Я не имею в виду сленг, но хочу сказать, что у молодежи немного иное по сравнению со старшим поколением восприятие жизни. Юноша, с одной стороны, уже далеко не ребенок, а с другой стороны, еще и не взрослый человек. Нужен особый талант, чтобы общаться с молодежью и проповедовать молодежи, и им немногие обладают. Так же, как нужен талант учить детей основам религии и православной веры. Я, например, как монах, своих детей никогда не имел, и когда ко мне обращаются с вопросами о воспитании детей, я обычно направляю людей к белым священникам. У них есть дети, которых они вырастили и воспитали, они имеют опыт. Можно много книг прочитать, но нужно иметь живой опыт общения.
      Молодой человек – это уже формирующаяся личность; у него уже свои взгляды, он начинает думать, размышлять, критически воспринимать обращенные к нему наставления, советы старших. Поэтому здесь нужно уметь как-то очень тонко подойти к душе молодого человека, чтобы его не обидеть, не задеть, не начать учить менторским тоном, поучать – это очень отталкивает молодежь,– а говорить, скорее, на равных, на таком языке, чтобы тебя поняли, чтобы тебя приняли как одного из товарищей, причем авторитетных.
      Есть такое понятие: лидер группы, то есть человек уважаемый в какой-либо социальной группе. Если такой человек будет навязан извне, он не будет обладать тем авторитетом, каким обладал бы, если естественным путем появился внутри этой группы. Как правило, лидером бывает сверстник, но имеющий такие качества, которые привлекают к себе сердца остальных членов этой группы. Священник, который проповедует молодежи, должен это понимать. Там недопустимо учительство свысока.
      Существует такой богословский труд: «Об искусстве общения». Обладать этим искусством особенно важно для пастыря, потому что к каждой душе нужно подходить индивидуально, а к душе молодого человека нужно подходить с особенной чуткостью. Одно лишнее слово может привести к тому, что эта хрупкая душа сломается, восстанет против того, что ты говоришь. Молодому поколению, особенно современному, свойственен бунт, резкое неприятие всего, что кажется фальшивым. Это естественно, ничего плохого в этом нет, и не надо за это упрекать. Все мы бунтовали в свое время. Но о Христе надо суметь рассказать так, чтобы это не вызвало бунта.
      Приведу несколько нетипичный пример. Как известно, у хиппи был лозунг: «Христос был первый хиппи». Кто-то может воспринять это как кощунство. Но на самом деле это говорит о том, что для хиппи идеалом был именно Христос – не Будда, не Магомет, не Конфуций,– что это были во многом идеалистичные и романтичные души, и никто другой, как Христос был для них уважаемой Личностью. В Евангелии, в проповеди Евангелия они увидели что-то близкое себе.
      В этом движении – что бы о нем ни думали и ни говорили – достаточно много было христианских мотивов. Конечно, я не хочу идеализировать хиппи, не хочу сказать, что это какое-то особенно светлое, замечательное явление. Но такое явление было, и оно все-таки проходило под знаменем христианства, и христианские, евангельские идеи оказали на него свое влияние.
      Этот пример я привел в связи с той мыслью, что необходимо уметь донести до молодых людей какие-то истины. Помните, как святой апостол Павел начал свою проповедь в Афинах: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны, потому что у вас жертвенники многих богов.Но боги-то были, извините, рогатые. Однако апостол так начал проповедь, чтобы не оттолкнуть этих людей. И сказал, что видел храм, на котором написано: «Неведомому Богу», и что Этого Бога он и проповедует (Деян. 17, 22-23).
      Вот этим искусством нужно уметь обладать проповеднику, особенно тому, который общается с молодежью. Очень тонко, очень чутко, очень осторожно нужно подходить к молодой душе.
       – Может быть, Вы, исходя из Вашего опыта, дадите молодым людям некоторые советы, которые могли бы привлечь их к Церкви, дать им правильный настрой?
      – Я не решусь давать советы непосредственно молодым людям, поскольку, как я сказал, воспитывать молодежь – это особый дар, и я сомневаюсь в том, что им обладаю. Наверное, я мог бы что– то посоветовать родителям подростков 15-16 и 17-20 лет. Может быть, я нашел бы с ними общий язык и смог бы поделиться своим опытом как пастырь, как священник.
       – Известно, что многие Святые Отцы людям, обращавшимся к ним с вопросами о воспитании детей, указывали – как это ни покажется удивительным на первый взгляд – на святоотеческие монашеские книги. Святитель Игнатий (Брянчанинов) своей духовной дочери в ответ на вопрос такого рода пишет, что лучшим руководством для нее в воспитании дочери будут поучения аввы Дорофея. Он говорит, что принципы воспитания старцами– наставниками своих учеников должны быть положены в основу воспитания детей родителями или учителями. Что же общего между монашеским воспитанием учеников и воспитанием детей в семье или в школе, и в чем разница?
      – Начнем с отличия. Оно заключается в том, что пастырь воспитывает своих духовных чад добровольно, и они добровольно к нему приходят и задают вопросы. Мало того, одна из добродетелей пастыря – не давать советов без вопрошания, то есть пока его не спросят, как заповедуют Святые Отцы. А родители обязательно должны воспитывать своих чад, хотят или не хотят этого чада, да и сами родители: это их обязанность перед Богом.
      Здесь снова можно вспомнить приведенный выше пример ветхозаветного священника Илия, который слишком мягко относился к воспитанию своих детей.
      Общее в воспитании детей родителями и учителями и духовных учеников пастырями состоит в том, что и священник, и родители, и педагоги прежде всего должны воспитать достойного человека, христианина. Воспитанник должен приобрести добродетели, научиться, общаясь с людьми, нести им свет Христов, свет Евангелия, свет доброй души: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы видя ваши добрые дела, они прославили Отца вашего Небесного(Мф. 5, 16).
      У родителей есть еще дополнительная задача: они должны привить детям полезные навыки, дать профессию, образование, научить культуре поведения. А священник отвечает прежде всего за духовную сторону воспитания человека. Но эффективным, плодотворным воспитание будет тогда, когда и родители, и учителя, и священник объединят свои усилия и будут вместе трудиться на этой ниве – возделывать сердце молодого человека.
       – Отец Сергий, современной молодежь часто называют «потерянным поколением». Молодых обвиняют в массовом пристрастии к наркотикам, чего раньше не было в таких масштабах, в разврате, в меркантильных интересах, в отсутствии духовных ценностей. Говорят, что это вырождающееся поколение, у которого нет будущего. Насколько это мнение имеет под собой почву?
      – Я решительно не согласен с этим мнением и считаю, что сейчас просто такая мода – ругать молодежь. Вместо того, чтобы обвинить себя, увидеть свои грехи, свои ошибки, начинают во всем обвинять молодежь. Я думаю даже, что процент наркоманов среди молодых сильно преувеличен; эту опасность раздувают с определенной финансовой целью. С другой стороны, ее нельзя недооценивать. Но чего же еще ждать от бездуховного общества? Когда у людей отнимают Бога, вакуум, естественно, заполняется грехом, заблуждением, неким современным язычеством.
      Но я верю в современную молодежь, как и вообще верю в человека, в лучшие, добрые стороны русских людей. Я знаю другую молодежь: многих юношей и девушек, которые действительно стремятся к Богу, которые смысл своей жизни видят в поисках Бога, в поисках истины. Их отталкивает грех во всех его обличиях и проявлениях. Я знаю очень многих таких молодых людей и потерянным поколением скорее назвал бы поколение наших дедов, отцов, тех, кто вырос при советской власти, у кого отняли веру в Бога, подменили ее неким суррогатом – светлым будущим, коммунистическим мифом и т. п.
       – Батюшка, наверное, о культуре современной молодежи несправедливо судить по тому, что сейчас в подавляющем большинстве показывают музыкальные каналы телевидения? Почему-то, за редким исключением, там представлены самые поверхностные, с примитивными текстами и музыкой, безвкусные вещи, что называется, «попса'», а хорошую музыку с серьезными текстами включают в программу редко.
      – Я бы сказал, что эти передачи, хотя они и адресованы молодежи, но готовятся не молодежью, а людьми более старшего поколения. Я сейчас имею в виду молодежь от двенадцати – четырнадцати, скажем, до двадцати пяти лет. Если бы дали возможность подготовить передачи этому поколению, я думаю, что оно подошло бы к делу более ответственно. Поэтому тот срез массовой культуры, который представлен на телевидении, на радиоканалах, в действительности не отражает того, чем живет молодежь.
       – Отец Сергий, меня давно волнует такой вопрос: поскольку молодежи всегда свойственны некий протест, симпатия к тому, что гонимо, то сейчас, когда прекращены гонения на Церковь, не будет ли у молодежи восприятия Церкви как чего-то официального, насаждаемого сверху? В средствах массовой информации постоянно присутствуют сообщения о церковных событиях, выступают священники, архиереи. Человек, не знающий церковной жизни, не знающий внутренней стороны, может соблазниться таким, на первый взгляд, «сытым» и благополучным положением Церкви, что в действительности далеко не так.
      –  Все, хотящие благочестиво жить во Христе Иисусе, гонимы будут,– говорит нам Священное Писание (2 Тим. 3, 12). Если молодой человек действительно пожелает познакомиться с учением Церкви, с ее историей, он откроет для себя много совершенно удивительных вещей. Например, он увидит, что история Церкви – это история святости, а история святости – это история борьбы людей за свои идеалы, это история мучеников, история исповедников, преподобных, святителей, которые опять-таки были борцами за чистоту православия, за благочестие; это история обличителей современных нечестивых нравов.
      Если молодой человек действительно пожелает узнать, что такое святость, что такое христианство, он поймет, что христианство – это ежедневный целожизненный подвиг, подвиг противостояния, борьбы. Поймет, что настоящий христианин как раз не может плыть по течению, поскольку по течению плывет только мертвая рыба. Настоящий христианин – тот, кто обязательно сопротивляется веку сему, хозяин которого веельзевул. Когда молодой человек это поймет, в нем не может не возникнуть симпатии к христианству, к православию и к духовной жизни православного христианина.
       – Но чтобы глубоко познакомиться с христианством, нужно этого очень захотеть, приложить какой-то труд. Кроме того, нужно иметь возможность с ним познакомиться. Что может послужить начальным толчком к тому, чтобы молодой человек ревностно пожелал узнать суть христианства, и как он может это сделать?
      – Это уже пути Божии, пути Его Промысла. Как небо отстоит от земли, так Мои пути отстоят от путей ваших,– говорит Господь (Ис. 55, 9). Как Господь уловляет душу человека – это каждый раз тайна. Вначале, как правило, в душе возникает неудовлетворенность своим внешним положением и всей этой материальной жизнью, и желание чего-то высокого, светлого, красивого, мудрого. Человек начинает искать. В конечном итоге оказывается, что это светлое и прекрасное есть Господь.
      Это понимается не сразу. Сначала ищущий хочет увидеть это в другом человеке, в частности, как известно, для молодых очень важная сторона жизни – любовь. Святитель Феофан Затворник говорит, что это вполне естественно, поскольку человек – это самое прекрасное творение Божие, самое высокое, что есть на земле. Но, тем не менее, человек – существо немощное, и ищущая душа все-таки до конца не удовлетворится ни человеком, ничем другим. Может быть, с помощью человека, через человека она поймет Бога, ей облегчится путь к познанию Бога, но пока душа не найдет Самого Бога, она не успокоится.
      Жажда чего-то высшего побуждает человека к поиску: он читает книги, ищет людей, которые могут ему что-то рассказать. Сейчас открыты храмы; нужно пойти в храм, подойти к священнику, задать вопросы. Если кто-то стесняется подойти к священнику, то в любом храме сейчас можно встретить молодых людей, интеллигентных, образованных, которых можно расспросить, и, я думаю, всякий ищущий найдет (Мф. 7, 8). Рано или поздно каждый ищущий Бога находит человека, который ему расскажет о Боге. И пример этого человека – не столько даже слова, сколько пример его добродетелей – скажет очень о многом.
       – Батюшка, к слову сказать, я знаю интересный случай, когда пример простого сельского пастыря повлиял не только на людей, которые с ним непосредственно общались, но и на многих их знакомых. Мы с моими друзьями тогда уже верили в Бога, но в голове, как говорится, была каша. Например, один из моих друзей, достаточно авторитетный для меня человек, когда мы говорили о православной вере, сказал: «Ну, что сейчас: надеть крестик и ходить? Это будет для меня как-то неестественно». Он тогда вернулся из армии, поступил в институт, и, как это обычно бывает, студенты поехали в колхоз, в глухую деревню. Там был храм, и мой друг еще с одним юношей пошли поговорить со священником. Эта беседа произвела на них огромное впечатление.
       После этого, при первой же нашей встрече он сразу стал рассказывать об этом священнике, о том, какие у него удивительно чистые глаза,– таких он больше никогда ни у кого не видел. Потом он много раз ездил к этому батюшке, хотя это было достаточно далеко, впервые там причастился. Постепенно в одной только нашей студенческой группе образовался целый кружок людей верующих, которые поддерживали друг друга на пути к Богу и постепенно стали людьми церковными; также и наши друзья с других курсов, и даже некоторые преподаватели.
       Оба молодых человека, которые беседовали тогда со священником, и некоторые их друзья приняли священный сан; моя близкая подруга стала супругой священника, другие девушки уехали в святую обитель. Все это было во многом благодаря батюшке из сельского храма, который сумел раскрыть суть православной веры молодым, вполне современным людям.
      – Я тоже расскажу совершенно удивительную историю обращения к Богу одного человека. Однажды к священнику приехал молодой человек и сказал: «Батюшка, я приехал Вас поблагодарить». «За что?» – удивился священник. «За то, что Вы обратили меня к Богу». «Как же? Я совсем тебя не помню и не знаю». «Ну Вы-то меня не знаете, зато я Вас знаю. Я служил в армии, наша часть располагалась недалеко отсюда. В один из воскресных дней я зашел в храм – просто проходил мимо и мне стало интересно. Раньше я никогда не думал о Боге. В храме совсем никого не было, только один человек пел на клиросе. И вдруг Вы вышли и стали произносить проповедь – в совершенно пустом храме,– меня Вы не видели, потому что я стоял за колонной. Это меня так поразило! Поразили даже не ваши слова, а то, как Вы говорили, и то, что Вы говорили в пустом храме. Я понял, что Вы действительно во все это верите и что, если Вы говорите, даже когда Вас никто не слышит, значит, в этом есть какой-то смысл. Я был глубоко потрясен. После этого я очень о многом задумался, постарался прочитать Евангелие, теперь хожу в храм и приехал специально, чтобы Вас поблагодарить».
       – Батюшка, как пастырь Вы, наверное, часто сталкиваетесь с таким явлением: церковные благочестивые люди жалуются на то, что, несмотря на все их усилия, их дети отходят от Церкви. Даже те дети, которых родители с младенчества водили в храм, причащали, приучали к молитве, став подростками, почему-то начинают отходить от Церкви. В чем корни этого явления?
      – Действительно, такие жалобы мне как священнику приходится слышать чуть ли не ежедневно. Это большая трагедия для родителей. С одной стороны, это явление в какой-то степени естественное. Когда человек взрослеет, он начинает о многом задумываться, критически оценивать то, чему его учили, и уже сам желает выбрать дальнейший путь. Здесь определяется, с Богом он или его начинает привлекать мир сей. Молодому человеку этот мир кажется неким царством праздника, радости, различных удовольствий. Юноша еще не знает их обратной стороны, платы за все это, то есть страданий: от молодого человека это сокрыто.
      С другой стороны, я считаю, что если дети отходят от Церкви, то в этом всегда есть вина родителей и наставников. И важно осознать свою вину, осознать ошибки,– для того, чтобы их не повторять.
      Многие родители сами недавно обратились к Богу. У нас потеряна преемственность, нас не воспитывали благочестивые папы, мамы, бабушки, дедушки. Наше поколение само где-то находило книги, какими-то окольными путями приходило к вере, к Церкви. И многие из тех, кто нашел смысл жизни в вере, тем не менее, не имеют духовного опыта – не только опыта воспитания своих детей в вере, но и вообще опыта воспитания самих себя. Их познания о вере поверхностные, недостаточные для того, чтобы еще кому-то их передать.
      Конечно, учить своих детей хотя бы тому, что знаешь сам, это обязанность родителей. Но недопустимо навязывать детям свои взгляды, свое понимание христианства. Для того, чтобы проповедовать, нужно знать предмет проповеди; чтобы учить других людей добродетелям, нужно эти добродетели иметь. Поэтому необходимо смиренно сознавать свое недостоинство, свою недостаточность для того, чтобы даже своих детей учить благочестию. И, когда человек будет так смиренно подходить к делу, будет сознавать свои ошибки, он не постесняется попросить у своего ребенка прощение за какую-то грубость, за какую-то педагогическую ошибку. Мне кажется, дети это поймут.
      Гораздо больше вредит детям, и особенно подросткам, насилие над ними, когда силой заставляют верить в Бога, ходить в церковь. Нужно очень тонко искать пути к душе ребенка; нужно сделать так, чтобы посещение храма для него было желанным и радостным. Я не согласен с теми, кто совсем не водит своих детей в храм, считая, что они сами сделают свой выбор, когда вырастут. Это большая ошибка. Хочет ребенок слушать или нет, надо находить слова, находить пути проповеди ему Евангелия. Другое дело, что это нужно делать очень мудро и очень чутко.
       – Что еще Вы посоветуете родителям, стремящимся не допустить отхода ребенка от Церкви?
      – Я опять-таки посоветую им не считать себя истиной в конечной инстанции. До определенного возраста, действительно, и папа, и мама – это источники, через которые ребенок познает мир. Но когда ребенок достигает так называемого переходного возраста, начинает взрослеть, он порой уже критически относится к своим родителям, и тогда уже педагогические ошибки не прощаются. В этот период нужно менять методы воспитания, нужно понимать, что ребенок – это уже личность, и следует считаться с этой личностью, с ее взглядами на жизнь. Необходимо уже более смиренно и снисходительно относиться к брожениям, свойственным юности, с которыми непременно придется столкнуться.
      И в такое время очень важно понять своего ребенка, и именно подружиться с ним, установить контакт. Нужно рассуждать не так: «Я твоя мама, и поэтому ты мне должен; я твой папа, и я тебя заставляю», а так: «Мы все одна семья, я твоя мама, и поэтому я люблю тебя, и, поскольку я люблю тебя, хочу, чтобы ты был вот таким». И нужно, чтобы ребенок это понял. Ему нельзя ничего навязывать; необходимо учиться говорить с ним на его языке, попробовать понять его взгляд на жизнь.
      Подросток – это не только «производная» семьи, это и «производная» школы и той социальной среды, в которой он пребывает, и улицы, и своих друзей и подруг. Он получает знания о мире, о жизни уже не только дома, но и из просмотра телепередач, и из общения со своими друзьями, которые порой очень далеки от веры. Это факт, хотим мы этого или не хотим. Господь попустил такое положение вещей, которое мы имеем. И не нужно бояться этого. Нужно уметь противопоставить миру и проповеди зла, насилия, лжи, разврата проповедь Евангелия и, прежде всего, благочестивый пример своей жизни.
       – Многие родители вообще запрещают детям смотреть телевизор и порой даже слушать радио. Правильно ли это?
      – Я считаю, что это очень большая педагогическая ошибка. Имело бы смысл запрещать детям смотреть телевизор, если бы семья жила на хуторе, в лесу, где можно было бы только пахать землю, молиться и разговаривать с детьми о вере. Но поскольку дети потом выходят из дома, идут к друзьям, в школу, очень активно общаются со сверстниками, которые все равно живут в этой современной цивилизации, попытки запретить смотреть телевизор обречены на провал. И более того: они приводят к тому, что дети потом идут к соседу и смотрят уже то, что не поддается контролю родителей.
      Я считаю, что нужно иметь дома телевизор, а еще лучше – видеомагнитофон, чтобы можно было самим отбирать передачи, и вместе с детьми их смотреть, и таким образом контролировать, что они смотрят.
      Я не считаю, что телевидение само по себе – произведение сатаны или что-то вроде того. Это просто мода – ругать телевидение. Но есть очень хорошие передачи, в частности, по каналу «Культура»; есть хорошие документальные и даже художественные фильмы, которые заставляют человека серьезно задуматься над многим.
      Хотите вы или нет, современный ребенок, тем более – подросток, юноша, так или иначе входит в эту жизнь, неизбежно сталкивается с этой культурой: слушает музыку, радиопередачи, узнает новости. Так лучше вместе с ним проделать этот путь, вместе с ним войти в эту жизнь, за руку привести его и показать, что' в этой жизни истинные ценности, а что' – ложные. И действовать нужно не окриком, не запретом: «Это грех, это нельзя». Пятилетнему, в лучшем случае десятилетнему ребенку еще можно сказать «нельзя», а вот пятнадцатилетнему подростку так уже не скажешь, ему нужно объяснить, почему нельзя, почему это грех, к каким пагубным последствиям это приведет. Тогда вас действительно будут слушать, уважать, а ваше слово – ценить.