Глава 5

У Дейзи все дрожало внутри и не хотело успокаиваться. Договориться с Тоддом Лоуренсом о встрече — это напрягло все ее нервы, хотя он был любезен и мил, как и предсказывала мать. Только ей все равно казалось, что он обиделся — хотя, если так и произошло, он это хорошо скрывал, — но было нечто унизительное в обращенной к мужчине просьбе помочь в таком простом деле, как нанести на лицо чуточку косметики. Что она сделала не так? Она знала, что вовсе не дура, но, может быть, она настолько неспособна от природы к подобным вещам, что изначально обречена на провал? Мысленно она уже слышала шуточки: «Дейзи Майнор раздобыла себе мужа? Ха-ха, да она даже тушь на ресницы нанести не может!»

Да и нужен ли ей мужчина, который не захочет видеть ее такой, какая она есть… настоящая? Которому, чтобы заметить ее, необходим поверхностный блеск?

Да, безусловно, да. Она пыталась достичь желаемого в натуральном виде и ничего не добилась. Надежды нуль. Так что если ей нужно приукраситься, чтобы заполучить желаемое — семью, она раскрасится во все нужные цвета.

Осознание того, какой скучной и неинтересной она выглядит, почти парализовало Дейзи, когда она собиралась на работу. Во-первых, она не приготовила себе одежду с вечера, то есть не разложила ее аккуратно на стуле, и теперь стояла перед платяным шкафом, растерянно глядя на коллекцию тоскливых юбок, блузок и платьев. Думать, что ей снова придется их надеть, было невыносимо. Больше ни разу! Она медлила и колебалась, пока впервые в жизни ей не стала грозить опасность опоздать на работу. Наконец она схватила пару черных слаксов и поспешно их натянула. Никогда раньше она не приходила на работу в брюках, но виновато в этом было ее собственное занудство, а не официально установленные правила. Вот и еще одно изменение прежнего облика. Сердце ее громко стучало от страха и возбуждения. Разумеется, никаких стильных топиков у нее не было, только ее обычные скучные белые блузки, но она надела такую, заправила ее в слаксы и застегнула поверх пояс с пряжкой. Затем она сунула ноги в легкие черные туфли-мокасины.

Посмотреться в зеркало она не осмелилась. Просто схватила сумочку и сбежала вниз.

При виде нее тетя Джо подняла брови, но ничего не сказала.

— Ну? — требовательно вопросила Дейзи, нервничая под этим молчаливым осмотром.

Из кухни вышла Эвелин и внимательно осмотрела дочь.

— Очень мило, — наконец проговорила она, кивая. — Необычно. И брюки подчеркивают форму твоей попки.

Боже! Как же теперь она повернется к кому-то спиной?! Нет, ей придется весь день этого избегать. В полном ужасе она поглядела на часы. Времени переодеваться не было.

— Зачем ты мне это сказала? — простонала она.

— Все в порядке, милая, — улыбнулась Эвелин. — Если я правильно помню, мужчины неравнодушны к попкам. Постарайся не забыть покачивать ею на ходу.

— Покачивать, — повторила Дейзи, толком не соображая, все еще не в силах осознать, что это ее мать — ее мама! — считает, что ей полезно подчеркнуть форму ее попки.

— Ну, знаешь, как это… туда-сюда. — Чтобы объяснить свой совет, мать прошлась по комнате, деликатно покачивая бедрами в ритме, который, несомненно, привлекал внимание к ее заду. Движение это оказалось поразительно сексуальным, настолько, что Дейзи была шокирована. И это ее мама?! Ее интеллектуальная простодушная мать?

— Но не слишком, — посоветовала тетя Джо, — или это будет выглядеть, как два поросенка, пытающиеся выбраться из мешка.

Еще и этого вынести она не смогла и, пробормотав какие-то извинения насчет того, что опаздывает на работу, Дейзи выскочила из кухни.

Едва она успела вставить ключ в замок двери служебного входа, как позади нее остановился подъехавший белый автомобиль, из которого появился шеф Рассо и, хмурясь, направился к ней.

— Вы опоздали.

Дейзи посмотрела на часы. Было без двенадцати секунд девять.

— Я пришла точно вовремя.

— Вы всегда приходите на полчаса раньше. А сегодня нет. Значит, вы опоздали.

— Откуда вы знаете, когда я прихожу на работу? — спросила она, запыхавшаяся и взвинченная. Всего один раз она почти опоздала, и именно в этот день ее ждали. Кроме того, он стоял слишком близко, снова нависая над ней в раздражающей мазере, словно пытался ее запугать своими размерами. Может, это действовало, раз она чувствовала, что краснеет и тревожится. Она попыталась прижаться к двери.

— Когда я проезжаю в это время, в библиотеке всегда горит свет.

Что означало, что она всегда — почти всегда — начинает работу до него. Она едва удержалась, чтобы не ухмыльнуться насмешливо. Вместо этого она, правда не без труда, произнесла тоном сурового библиотекаря:

— Могу я вам чем-то помочь, шеф?

— Угу, — произнес он резко, как все янки. — Прошлым вечером я попытался войти в библиотеку онлайн, но она не открылась. Наверное, вы написали неверный код или что-то вроде этого.

Интересно, почему всегда во всем виновата женщина? Она мысленно возвела глаза к небу.

— Если страница не открылась, по всей видимости, вам пора обновить свой браузер[2].

Он смотрел на нее так, словно она говорила на иностранном языке.

— Ваш браузер, — повторила она. — Сколько лет вашей системе?

— Два или три года, — пожал он плечами.

— Вы обновляли ее с момента покупки? — Ответ она знала заранее, еще не задав вопроса. Ей хотелось предоставить ему самому сообразить, о чем идет речь, но хорошее воспитание и вся жизнь, проведенная в помощи другим, подтолкнули ее совесть не вредничать. Она была профессионалом, и ее долгом было помочь ему с его виртуальной библиотекой. — У вас настольный или переносной компьютер? — Она готова была поспорить, что переносной. Он был слишком нетерпеливым и наверняка предпочитал иметь компьютер под рукой в любую минуту.

— Переносной.

Она записала себе в зачет два очка.

— Принесите его сюда, и я покажу вам, как его обновить. Если, конечно, у вас хватит памяти. — Пусть посоображает, о чем она говорит: о его мозге или о компьютере.

Судя по тому, как сузились его глаза, он заподозрил, что она имеет в виду первое, но решил пропустить намек мимо ушей.

— Он в машине. — С этими словами он направился к «короне-виктории» — собственности города и одной рукой достал с переднего пассажирского сиденья ноутбук.

Она открыла служебный вход и, обернувшись, чтобы взять компьютер, сказала:

— Сможете забрать его во время ленча. Он не отдавал свою вещь.

— А вы не можете сделать то, что нужно, прямо сейчас?

— Я так и собираюсь, но это займет некоторое время.

— Сколько именно?

Сердце Дейзи упало: он что, собирается ждать?

— Разве у вас нет работы?

Он ткнул в пейджер у себя на поясе.

— Я всегда на работе. Итак, много ли времени это займет? — повторил он.

«Черт бы побрал эту современную электронику!» — с досадой подумала она. Меньше всего ей хотелось, чтобы он над ней нависал.

— Это зависит от нескольких причин. — Отвечая ему, она прикидывала, как долго ей придется им заниматься. — От сорока пяти минут до часа.

— Я подожду.

Черт! Единственным утешением было то, что на самом деле обновление браузера столько не займет и шеф полиции вскоре отправится на все четыре стороны.

— Отлично. Ждите меня у главного входа. — Она вошла внутрь и чуть не ударила его дверью по носу, потому что он сделал шаг вперед. Он едва успел вскинуть свободную руку, чтобы придержать дверь.

— Я войду через этот вход, — заявил он, сверкнув глазами. Дейзи расправила плечи.

— Вам сюда нельзя.

— Это почему?

Ей это казалось очевидным. Она указала на табличку на двери, расположенную в каком-то дюйме от его носа.

— Это служебный вход, а вы здесь не служите.

— Я на службе у города.

— Но не в библиотеке, а в счет идет только это.

— Что за черт, леди, да кому это помешает? — нетерпеливо возразил он.

Еще несколько отрицательных пунктов. Общая оценка явно не в его пользу.

— Нет. Отправляйтесь к главному входу.

Наконец-то до него дошло, что означает упрямое выражение ее лица. Он внимательно посмотрел на нее, словно прикидывая, не проще ли силой пробиться мимо нее, но затем, пробормотав себе под нос проклятие, круто повернулся и зашагал к фасаду.

Она осталась на месте. С вытаращенными глазами: он, кажется, употребил вслух непечатное выражение! Она почти не сомневалась, что расслышала именно это. Конечно, она слыхала такие слова и раньше. В наши дни, если смотришь много кинофильмов, уберечься от подобных выражений невозможно. Кроме того, она ведь училась в колледже, а там молодые люди, стремясь доказать друг другу, какие они многоопытные и крутые, употребляли все грязные слова и словечки, какие знали. Она даже сама иногда ими пользовалась. Но Хилсборо был маленьким южным городком, и здесь все еще считалось неприличным употреблять такие выражения при дамах. Женщины, которые, не шевельнув бровью, выслушивали подобное из уст мужей или приятелей наедине, выпрямлялись, как королева Виктория, и поджимали губы, если такое говорилось прилюдно. А уж произнести такие слова, обращаясь к особе малознакомой, было категорически неприемлемо… это доказывало полнейшее отсутствие манер и уважения к…

Громовой стук в дверь главного входа прервал ее негодующие размышления. Зверь уже рвался внутрь. Бормоча под нос проклятия, она заторопилась по темной библиотеке отпереть замок.

— Почему так долго? — рявкнул он, вступая за порог.

— Имейте терпение, — холодно отозвалась она, забирая у него ноутбук, и понесла его к стационарному библиотечному, подключенному к Интернету. По дороге она включала повсюду свет.

Он вновь что-то пробормотал, но, к счастью, на этот раз она не разобрала слов. Впрочем, с его следующей фразой ей повезло меньше.

— Такая молодая, а выпендриваетесь, как местные важные старушенции.

К чести Дейзи, она не замешкалась с ответом:

— Хорошие манеры не связаны с возрастом, а только лишь с воспитанием.

После этого она поставила на стол его ноутбук и начала быстро подсоединять его к источнику энергии и телефонной розетке.

Ему потребовалась минута, чтобы осознать упрек.

— Хотите сказать, я плохо воспитан? — наконец прорычал он.

— А разве хорошо?

— Черт! — рявкнул он, затем сделал глубокий вдох. — Ладно, извиняюсь. Иногда я забываю, где живу.

«Если он полагает, что жизнь здесь скучная и чопорная, может, ему стоит подумать, не вернуться ли туда, откуда он приехал», — раздраженно подумала Дейзи, но вслух говорить ничего не стала, решив, что оставит свои мысли при себе, а то разговор превратится в словесную драку.

— Извинение принято, — выдавила она из себя, не стараясь быть любезной. Затем она уселась за компьютер, напечатала сетевой адрес браузера и подождала, пока был найден файл и открылась нужная страница. Тогда она кликнула на задание обновить и позволила технологии заняться этим делом.

— И все? — поинтересовался он, наблюдая за маленьким таймером.

— Все. Вам нужно делать это регулярно, по крайней мере каждые полгода.

— Ловко вы это проделываете.

— Мне приходится часто этим заниматься, с тех пор как мы подключились к виртуальной библиотеке, — криво усмехнулась она.

Он уселся рядом, разумеется, слишком близко. Она чуточку отодвинула свой стул.

— Вы умеете обращаться с компьютерами.

— Вообще-то не очень. Я знаю, как сделать вот это, но мне пришлось учиться. Я могу отыскать то, что нужно, в сети, могу подключиться к системе и загрузить программу, но не отношусь к компьютерным гуру или им подобным.

— Городской совет даже не подключен к Интернету. Они по компьютеру выдают жалованье и рассчитывают плату за воду, но это и все.

Он наклонился, оперся локтями на колени, наблюдая за экраном, словно торопя процесс.

— Но ведь полицейский департамент подключен к Интернету. Не так ли? Разве вы не связаны со всеми этими полицейскими сетями?

— Угу, — буркнул он. — Одна линия, один компьютер. — Лицо его выразило отвращение.

— Ну-у, Хилсборо — маленький городок, — отметила она. — Наш бюджет не слишком велик. Да и преступлений здесь не много. — Она вдруг помедлила неуверенно. — Ведь это так?

— В общем, достаточно низкий процент. С тех пор как я переехал сюда, в границах города убийств не случалось. У нас лишь обычные кражи со взломом и нападения, вождение в пьяном виде, домашние свары.

Ей очень хотелось спросить его, у кого были домашние свары, но прикусила язык. Вдруг он ей ответит, а она потом расскажет маме и тете Джо… и это получится что-то вроде сплетни… Нехорошо.

Кажется, он снова придвинулся ближе? Она не видела, что он это сделал, но ощущала жар его тела и чувствовала его запах. Что есть такое в мужчинах, отчего они пахнут иначе, чем женщины? Тестостерон? Больше волос на теле? Нет, запах не был неприятным, пожалуй, он даже возбуждал… Просто он был другим, словно принадлежал иному виду существ. И сидел он чертовски близко!

С нее было достаточно!

— Вы меня тесните, — вежливо заметила она.

Он не отодвигаясь посмотрел вниз: их стулья разделял по крайней мере дюйм.

— Я вас не касаюсь, — так же вежливо ответил он.

— Я не сказала, что вы меня касаетесь. Я заметила лишь, что вы сидите слишком близко.

Он возвел глаза к небу и тяжело вздохнул, но отодвинул стул еще на дюйм.

— Это что, еще какой-то странный южный обычай?

— Вы же работаете в органах поддержания закона и порядка и должны были изучать язык тела. Разве не так вы запугиваете подозреваемых: вторгаясь в их личное пространство?

— Нет, обычно для запугивания я использую пистолет. Господи, ну как же это по-мужски! Он такой типичный: не может не похвалиться калибром своего оружия. Она едва удержалась, чтобы не возвести глаза ввысь, но он только что проделал это, а она не хотела его копировать.

Типичный мужчина… В памяти всплыл вчерашний разговор с мамой и тетушкой. Причем какая-то мысль стремилась прорваться, но она затолкала ее подальше. Нет, она не станет вступать с ним в дискуссию. Ей только хотелось, чтобы его браузер поскорее закончил обновление и он отправился восвояси…

— Вам известно, что за цвет «моув»… э-э… серебристо-лиловый? — вдруг выпалила она. Слова эти слетели с языка как бы помимо ее воли, и она не успела их удержать.

На него ее вопрос подействовал как удар электротока. Он отдернулся и посмотрел на Дейзи так, словно у нее внезапно прорезались клыки и щупальца.

— Почему вы спросили об этом? — настороженно поинтересовался он.

— Мне просто захотелось это узнать. — Она помолчала. — Ну так знаете или нет?

— Почему вы решили, что мне должно быть это известно?

— Не знаю. Я просто так спросила.

— Это похоже на один из тех тестов, которыми пользуются женщины, чтобы определить, гей мужчина или нет. Почему бы вам не задать прямой вопрос, если вас это интересует?

— Не интересует, — поспешно отозвалась она, придя в ужас, что он мог так подумать о ней. — Просто один человек… в общем, не важно. — Она залилась краской. Дейзи знала, что покраснела, потому что щекам стало жарко. Она пристально смотрела на экран компьютера, словно пытаясь усилием воли заставить программу работать быстрее.

Он провел шершавой ладонью по коротким волосам.

— Мутно-розовый, — пробормотал он. — Что?

— Мутно-розовый. Серебристо-лиловый — это вычурное название мутно-розового. Верно? Я часто его слышал, когда моя бывшая жена выбирала всякие предметы, обставляя нашу квартиру… но, на мой взгляд, это просто мутно-розовый.

Господи Боже! Тетя Джо была права насчет серебристо-лилового: теперь он перестал быть безошибочным тестом. Интересно, не так ли? Ей не терпелось поскорее сообщить им эту новость.

— А пюсовый? — произнесла она и чуть не шлепнула себя по губам. Ну почему она не может оставить его в покое?

— Какой? — Судя по его лицу, он впервые слышал это слово.

— Пюсовый. Что это за цвет?

— Повторите по буквам.

— П-ю-с-о-в-ы-й.

На этот раз он провел ладонью по лицу.

— Это какой-то вопрос с подвохом?

— Почему вы так решили?

— Пюсовый. Кто, черт побери, станет называть цвет пюсовым? Он звучит как от слова «пукать». Но ведь никто не захочет иметь вещь пукающего цвета.

— Пюсовый — очень приятный цвет, — сказала она. Он недоверчиво посмотрел на Дейзи:

— Ну если вы так говорите…

— Так вы знаете, какой это цвет?

— Нет, черт побери. Мне это неизвестно, — рявкнул он. — Я знаю настоящие цвета: синий, зеленый, красный и тому подобное. Пюсовый!.. Это надо же! Вы его только что придумали.

— Вовсе нет, — ухмыльнулась она. — Пойдите посмотрите в словаре. — И она ткнула пальцем в сторону справочной секции. — Вон там стоит несколько словарей.

Он яростно фыркнул, потом отодвинул стул назад и, чуть не печатая шаг, направился в справочную секцию. Пролистал словарь, провел пальцем сверху вниз по паре страниц, затем прочел краткую справку: «красновато-коричневый», еще раз фыркнул и покачал головой.

— Не то чтобы я ни разу не видел чего-то красно-коричневого, но если и видел, можете быть уверены: я не указывал на него с воплем: «Ей-богу, это выглядит пюсовым!»

— А как бы вы его определили? — ехидно осведомилась она. — Как-то истинно творчески: «О да, это красновато-коричневое»? Хотя я-то всегда считала, что пюсовый скорее лиловато-коричневый.

— Знакомые мне люди поняли бы, о чем я говорю, если бы я сказал «красновато-коричневый» или даже «лилово-коричневый», а не эти ваши выкрутасы. И вообще зачем нужно знать о таком цвете? Какой человек в здравом уме пойдет в магазин и попросит у продавца пюсовую рубашку? Или купит пюсовый автомобиль? Меня тревожат люди, покупающие лиловые машины, а уж пюсовые! Дайте передохнуть!.. Пюсовый годится только быть тестом на гейство.

Может, так оно и было, но Дейзи не собиралась в этом признаваться.

— Теперь вам известно, какой цвет называется пюсовым, — не удержалась она от шпильки. — Отныне, когда вы увидите что-то коричневое, хотя бы с легким оттенком красного или лилового, вы непременно подумаете: «А ведь это пюсовый».

— О Господи! — Он ущипнул себя за переносицу и пробормотал: — У меня от вас голова разболелась. — После чего поднял на нее глаза и угрожающе прищурился. — Если вы скажете об этом кому-нибудь, даже вскользь, я, во-первых, стану это отрицать, а во-вторых, арестую вас, даже если вы всего-навсего перейдете улицу в неположенном месте. Понятно?

— Я не перехожу улицу, где нельзя, — торжествующе откликнулась она. — Я законопослушная гражданка. Меня можно фотографировать на плакат для детей. Я даже не позволила в ам войти сюда через служебный вход! Ведь так?

— Таким людям, как вы, нужен психоаналитик. — Он бросил взгляд на экран компьютера и вздохнул с облегчением. — Процесс закончился. — Посмотрев на часы, он добавил: — И занял он вовсе не сорок пять минут, а пятнадцать. Так что и у вас есть недостатки, мисс Дейзи.

Она почувствовала, как при словах «мисс Дейзи» у нее до боли сжались зубы. Если он еще раз пошутит насчет ее имени, она не удержится и закатит ему оплеуху.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, торопливо отсоединяя компьютер. Чем быстрее он отсюда уйдет, тем лучше.

Он вежливо взял у нее из рук ноутбук.

— Лгать вы не умеете, — произнес он и, оставив потерявшую дар речи Дейзи, вышел из библиотеки, прежде чем она придумала достойный ответ.

Глава 6

Джек Рассо покинул библиотеку в отличном настроении. Перепалка с мисс Дейзи показалась ему очень забавной и доставила удовольствие. Она расправляла плечи, краснела, но не отступала ни на дюйм. Она живо напомнила ему двоюродную бабушку Бесси, у которой он провел здесь, в Хилсборо, много летних месяцев. Бабуля Бесси была чопорной и строгой, но на удивление терпимой к энергичному мальчишке, которого ей вручали каждое лето не меньше чем на два месяца.

Хотя поначалу он возмущался тем, что его отправляли в глушь — только так он воспринимал тогда Хилсборо, — но постепенно полюбил и двоюродную бабушку, и время, проводимое у нее. Родители же считали, что сыну будет полезно побыть вне Чикаго и узнать, что за его пределами существует другой мир. И были правы.

Первые дни он умирал от скуки. В конце концов, ему было десять лет и он оказывался далеко от родителей, друзей и привычной обстановки. Телевизор тетушки Бесси мог принимать целых четыре (!) канала, и каждый день она проводила послеполуденное время перед экраном, внимательно отслеживая всю информацию, причем руки ее были заняты вязанием. По воскресеньям она дважды посещала церковь, по понедельникам стирала простыни, по вторникам убирала дом и мыла полы, а по четвергам отправлялась в магазин за продуктами, потому что это был день льготных купонов. Ему никогда не нужны были часы: просто надо было посмотреть, что делает тетушка Бесси.

Какая тогда стояла жара… Господи, это было настоящее пекло! Никакого кондиционера у тетушки Бесси, разумеется, не было, она в такие глупости не верила. В каждой комнате на окне было установлено по вентилятору, а переносной она в случае необходимости носила за собой по дому. Этого ей вполне хватало. Затянутые сеткой окна дома всегда были открыты, чтобы ветры свободно его продували.

Словом, после того как слезы его высохли и угрюмая обида на всех прошла, Джек постепенно обнаружил, какое удовольствие валяться на закате в душистой траве и следить за светлячками или, как называла их тетушка Бесси, светящимися жуками. Он помогал ей ухаживать за маленьким огородом, который она сажала каждое лето, и научился не только ценить вкус свежих овощей, но и узнал, сколько нужно труда, чтобы они попали на стол. Точно так же постепенно он познакомился с соседскими ребятами и проводил много жарких дневных часов, играя с ними в бейсбол или футбол. Он стал ловить рыбу, охотиться. Этому его научил отец одного из новых приятелей. Чудесные летние месяцы, которые начались, когда ему исполнилось десять лет, а закончились в пятнадцать, стали его лучшим временем.

Однако по-настоящему в жизнь Хилсборо он так и не вписался, потому что приезжал сюда лишь на лето и не встречал каких-либо других ребят, кроме соседских мальчишек. С тех пор как он вернулся в Хилсборо, он встретил лишь одного человека, который его помнил, ведь более двадцати лет прошло со времени его последнего приезда к тетушке Бесси. За исключением молниеносных наездов во время каникул, когда люди занимались своими семьями, а у него не было времени разыскивать старых приятелей.

Тетушка Бесси дожила до девяносто одного года, а когда три года назад скончалась, он был удивлен и растроган, узнав, что свой старый дом она завещала ему. Почти сразу он принял решение переехать из Нью-Йорка в Хилсборо. Он тогда только что развелся, и, хотя уверенно продвигался вверх по служебной лестнице в департаменте полиции Нью-Йорка, суета и напряженность работы стали его утомлять. Служба в команде специального вооружения и тактики была увлекательной, но связанные с ней опасности стали одной из причин его развода. Не самой главной причиной, но одной из них, и, честно говоря, в этом он был наполовину согласен с бывшей женой. Быть женой полицейского, нью-йоркского копа, было достаточно трудно, но жене человека, которого вызывают на работу, только когда ситуация чрезвычайно опасна, нужны были стальные нервы. Кроме того, ему исполнилось тридцать шесть. Начал он в двадцать один год, в Чикаго, потом переехал в Нью-Йорк. Пора было уходить или хотя бы подобрать работу не на переднем крае.

Раза два он съездил в Хилсборо осмотреть старый викторианский дом и обдумать, какой нужен ремонт, и одновременно прощупал возможность работы. Не успел он оглянуться, как его после беседы пригласили на должность шефа полиции, и после этого решение было принято. Он подал заявление об уходе, выслушал бесчисленные шуточки насчет того, что станет шефом самого дальнего захолустья, собрал вещи и двинулся на юг. Теперь у него было тридцать подчиненных — курам на смех после размера оставленного им подразделения, — но Джек чувствовал, что нашел свою нишу.

Здесь почти ничего не случалось, но ему нравилось охранять этот городок, свою приемную родину. Черт побери, ему даже пришлись по вкусу заседания местного городского совета. Он получил огромное удовольствие от последнего, на котором половина жителей восстала из-за того, что совет проголосовал за установку светофоров вокруг сквера. Было просто нелепо, что в городке с населением в девять тысяч человек был только один светофор, а послушать этих людей, так совет нар шил все десять статей Билля о правах. Если бы дали власть Джеку, он наставил бы светофоров по всему городу и около всех школ. Хилсборо очень отстал от времени. Он когда-то называл его глушью, а теперь и подавно, когда здесь прибавилось народа, захолустные привычки могли создать проблему. Многие переехали в этот прелестный городок, и он категорически не хотел, чтобы задавили какого-нибудь школьника, дабы жители наконец очнулись и поняли, что им нужно больше светофоров. Когда он вошел в свой кабинет, Ева Фэй Стоури, его секретарша, говорила по телефону, но подняла палец, останавливая его, и затем вручила ему чашку кофе и кипу розовых бумажек с записью телефонных сообщений.

— Спасибо, — произнес он, на ходу отпивая кофе.

Он понятия не имел, как она это делает, но когда бы он ни пришел к себе, у Евы Фэй была наготове для него чашка горячего свежего кофе. Может, она поставила какой-то прибор на его парковку у здания полиции, так что едва он подъезжал, у нее под столом звенел звонок. Когда-нибудь на днях он припаркуется подальше на улице и посмотрит, не собьет ли это ее с толку. Секретаршу он получил в наследство от предшественника, и обоих нынешнее положение очень устраивало.

Один из телефонных звонков поступил из округа Маршалл от детектива, с которым он подружился, переехав в Хилсборо. Джек отложил другие сообщения и срочно набрал номер на бумажке.

— Питерсен.

— Что происходит? — Джек знал, что ему не нужно называть себя: даже если у Питерсена не было определителя номера, его безошибочно выдал бы нью-йоркский акцент.

— Привет, Джек. Послушай, у нас тут на руках оказалось неизвестное тело. Молодая женщина, вероятно, мексиканка. Здешние мальчишки нашли ее прошлым вечером.

Джек откинулся на спинку стула. В Хилсборо не пропадал никто, соответствовавший этому описанию. У них было мало латиноамериканцев, и за последние несколько месяцев никого не заявляли пропавшим.

— И что?

— Понимаешь, у нас нет никаких зацепок. Дождь смыл все следы-, и нет никаких видимых причин смерти. Ни ран, ни следов удушения, ни шишек от ударов на голове… Ничего.

— Может, передозировка?

— Угу. Я так и подумал, но меня тревожит, что в последнее время участились случаи применения «джи-эйч-би». Он стали появляться и в Хантсвилле, и в Бирмингеме, и повсюду. И с каждым днем все больше.

— Ты думаешь, что ее изнасиловали?

— До вскрытия в Монтгомери точно не скажу, но полагаю, что так. На ней платье, но нижнего белья нет. В любом случае я вспомнил дело, которое произошло в Хантсвилле пару месяцев назад…

— Да, вспоминаю. Очень похоже.

Они оба замолчали. Если какой-то тип один раз подлил женщине «джи-эйч-би», чтобы поиметь с ней секс, глупо было бы думать, что он постесняется повторить это снова. Проблема состояла в том, что «джи-эйч-би» был чертовски доступным и обыденным. Господи, это ведь была просто жидкость, растворитель для чистки. Парни тоже его принимали, использовали для накачки мускулов. Найти этого типа было маловероятно, потому что слишком много женщин, просыпаясь потом, не помнили, где провели ночь и с кем, а тела их имели все свидетельства сексуальной активности. Кроме того, поиск негодяев чрезвычайно затрудняло нежелание большинства женщин заявлять о случившемся в полицию.

— Чем, по-твоему, я могу тебе помочь? — наконец поинтересовался Джек, потому что Питерсен явно позвонил, имея что-то в виду, а не просто сообщил новость. Джек и так узнал бы о трупе, прочитав сводку.