Все органы чувств болезненно обострились и сфокусировались исключительно на этом физическом контакте. Холлистера заклинило, словно в судороге. Возникшее при этом острейшее наслаждение было почти нестерпимым, но вместе с тем одного соприкосновения ему было недостаточно. Он хотел большего. Ему хотелось раздеть ее, войти в нее. Ему мучительно захотелось почувствовать, как ее ноги обхватывают его бедра, как, кончая, она вся трепещет под ним. Ему хотелось властвовать над ней, сломить ее сопротивление и волю, согнуть ее до такой степени, чтобы потом брать в любое время, когда ему ни пожелается. И вместе с тем ему хотелось защитить ее от всех и вся.

Именно поэтому он оказался утром на ее крыльце. Всю ночь Дейн не мог успокоиться, будучи почти уверенным в том, что она чем-то напугана, и одновременно ни капли не сомневаясь, что ей вряд ли понравится его очередной звонок. Когда наступило утро, он дольше уже не мог себе противиться. Ему необходимо было воочию убедиться в том, что с ней все нормально.

И что из этого вышло? Он только еще больше настроил ее против себя. С самого начала повел себя не правильно и до сих пор понятия не имел, что с ней делать. Патрульный Эван обеспечил ей твердое алиби. Она не была в доме Виников в то время, когда там убивали хозяйку. Но вместе с тем Марли явно что-то известно об этом убийстве, раз

Так кто же она: подозреваемая или свидетель? Логика говорила в пользу первого, смутная интуиция — в пользу второго. Впрочем, его разгулявшемуся дружку было плевать в обоих случаях.

— У тебя прескверное настроение, — лениво заметил Трэммел, откинувшись на спинку своего стула и разглядывая Дейна.

Холлистер что-то буркнул. Глупо возражать на реплику напарника.

— Что, беседовал недавно с Марли?

Раздосадованный Дейн стрельнул в Трэммела глазами.

— Сегодня утром, — бросил он.

— И?

— И ничего.

— Ничего? Тогда зачем ты ей звонил?

— Я не звонил, — проговорил Дейн, нервно крутя в пальцах карандаш. — Я приехал к ней домой.

— Ого! У тебя появились какие-то секреты от напарника?

— Никаких секретов, успокойся.

— Так за каким же тебя понесло к ней домой?

Черт возьми, этот допрос уже начинал действовать ему на нервы. На какое-то мгновение Дейн проникся сочувствием к тем людям, которых он на пару с Трэммелом допрашивал иной раз часами. На мгновение.

— А просто так, — ответил он, пытаясь убедить себя в том, что ему плевать, если Трэммел о чем-то догадывается.

— Просто так, говоришь?

Теперь Трэммел явно наслаждался. В его темных глазах сверкнули искорки злорадного удовольствия. Он и не думал, что доживет до того дня, когда Дейн будет так переживать из-за женщины: Но теперь и на его улицу пришел праздник, и он был намерен посмаковать свою радость. Ведь у Дейна с женщинами никогда не было никаких проблем. Они всегда дорожили им больше, чем он ими, что наделяло его явным преимуществом во взаимоотношениях. Он всегда хорошо обращался с женским полом, но четко держал дистанцию, поэтому влияние, которое могли оказывать на него женщины, сводилось к минимуму. Если какой-нибудь девочке не нравился его ненормированный рабочий график, нет проблем — скатертью дорога. Если он не сумел вырваться на свидание с какой-нибудь кошечкой — ну и что? Женщинам Дейн отдавал исключительно свои постельные ласки, все остальное забирала работа, которая неизменно была на первом месте. Дейн был неплохим полицейским. Собственно говоря, одним из лучших. Но в отличие от большинства коллег, включая Трэммела, которые мучительно разрывались между работой и своими женщинами, увязая в конфликтах и скандалах, Дейн до сих пор не получил ни одной пробоины в корпусе, смело рассекая штормовые волны моря любви. Но теперь и ему пришла пора маленько покоряться в муках. И смотреть на это Трэммелу было невыразимо приятно.

Решив еще разок ткнуть прутиком медведя, Трэммел спросил:

— Ну и что она тебе сказала?

Дейн нахмурился и бросил на напарника очередной раздраженный взгляд.

— Слушай, какая тебе разница?

Трэммел всплеснул руками, изображая невинность.

— До сих пор мне казалось, что это дело мы ведем с тобой на пару.

— То, что она мне сказала, не имеет никакого отношения к делу.

— Тогда зачем же ты к ней поехал?

— Просто проверял.

Трэммел фыркнул, несмотря на то что крепился до последнего. Когда зазвонил телефон, он все еще ржал. Дейн снял трубку.

— Детектив Холлистер, — рявкнул он.

— Я тут наконец кое-что намыл по этой Марли Кин, о которой ты справлялся, — проговорили на том конце провода. — И знаешь, это занятно!

Едва услышав имя Марли Кин, Дейн весь напружинился.

— Ну? Что?

— Сам смотри, старик. Факсую. Не думал я, что ты свяжешься с таким дельцем. Впрочем, девочка она ничего.

— Да, — машинально ответил Дейн. — Спасибо, Баден. Я твой должник.

— Это мы запомним, — весело ответил Баден. — Ну, будь.

Дейн повесил трубку, бросил взгляд на Трэммела и увидел в глазах напарника острейший интерес. Ржачки — как не бывало.

— Что там?

— Баден сейчас передаст по факсу кое-какую информацию по Марли Кин.

— Без шуток? — Брови Трэммела удивленно приподнялись. — А я думал, что на ней можно ставить точку.

— Выходит, еще рано.

В углу комнаты зажужжал факс, готовясь выплевывать листы бумаги. Дейн вскочил из-за стола и подбежал к нему. Он хмурился и был далеко не уверен в том, что хочет получить эту информацию. Еще два дня назад он много бы отдал за то, чтобы узнать еще хоть что-нибудь о Марли Кин. Но это два дня назад. После ее вечернего звонка к нему домой он перестал обманывать себя, относительно того места, которое она заняла в его мыслях. Он хотел ее, черт возьми! И одновременно хотел, чтобы она оказалась в этом деле ни при чем. Только бы эта информация оказалась не материалом обвинения, а чем-нибудь другим! Скажем, объяснением тех вещей, о которых она рассказывала в понедельник.

Сзади подошел Трэммел. У него было непроницаемое выражение, когда он скосил глаза на Дейна.

Наконец машина выдала первый листок. Так, фотокопия газетной статьи. Дейн быстро пробежал глазами заголовок: «ДЕВОЧКА-ЭКСТРАСЕНС НАХОДИТ ПРОПАВШЕГО РЕБЕНКА!»

Трэммел еле слышно присвистнул.

Страница за страницей появлялись из факс-машины. Тема была одна: дар экстрасенса у Марли Кин. Некоторые статьи были из журналов и газет, специализировавшихся по психологии и парапсихологии. Выползло и несколько нечетких фотокопий снимков, на которых была изображена еще совсем юная Марли. Статьи, опубликованные в массовой прессе, рассказывали о том, каким образом «известному экстрасенсу» Марли Кин удалось помочь полиции в расследовании различных дел. Дейн отметил про себя, что все эти газеты выходили на северо-западе. В основном в Орегоне и Вашингтоне. Впрочем, были две газеты из Айдахо, одна из северной Калифорнии и одна из Невады.

Эпитеты по отношению к Марли Кин применялись самые разные, начиная от «юной ясновидящей»и заканчивая «миловидной девушкой, обладающей необыкновенным даром». Во всех статьях подчеркивалось, что поначалу полиция проявляла скепсис и недоверие к ее дару, но потом Марли Кин доказывала делом свою правоту. Как правило, нужно было найти пропавшего человека, хотя в нескольких случаях она помогала также в розыске похитителей. В одном месте встретилось упоминание о том, что мисс Кин проживает в Боулдере, штат Колорадо, в Институте парапсихологии. Несколько раз называлось имя доктора Стерлинга Ивела, профессора этого института.

Трэммел стоял за спиной Дейна и читал через его плечо. Они оба молчали. Марли Кин, казалось бы, уже должна была подготовить их к этому своим рассказом в кабинете лейтенанта, но прочитать о ее даре в прессе — это уже совсем другое дело.

Вдруг им бросился в глаза заголовок: «УБИЙЦА НАПАЛ НА ЭКСТРАСЕНСА!»

Дейн ухватился за этот листок, когда тот еще не вышел из машины. Они жадно впились в статью.

В отдаленном уголке Вашингтона случилась серия похищений детей. Через некоторое время одного ребенка нашли мертвым. Двое других считались пропавшими без вести. Местный шериф решил привлечь Марли, они и раньше вместе работали, когда тот еще служил в другом городе. Он попросил ее помочь отыскать детей. Перед самым приездом Марли в городок похитили еще одного ребенка. В тот же день в местной газете о ней появилась большая статья.

Ночью Арно Глин похитил Марли из ее комнаты в отеле и отвез в то место, где он держал последнего похищенного ребенка, пятилетнего мальчика. Но преступник не ушел незамеченным. Шериф поднял тревогу. Городок был маленький, так что полиция установил личность Глина и вычислил его местонахождение. Но когда спасение пришло, несчастный мальчик был уже мертв. Марли нашли сильно избитой, но врачам удалось вернуть ее к жизни.

В следующей статье состояние Марли оценивалось, как «тяжелое».

На этом факс замолчал.

Дейн проверил дату выхода последней статьи. Она появилась чуть больше шести лет назад. На весь этот срок Марли Кии исчезла из поля зрения общественности. Почему она переехала во Флориду? Как только Дейн задался этим вопросом, перед его мысленным взором возникла карта Соединенных Штатов, и он сразу все понял. Марли просто переселилась в противоположный конец страны, стремясь уехать как можно дальше от того города, где случилась трагедия.

Но тогда почему после шести лет забвения и совершенно нормальной жизни она вошла в кабинет к лейтенанту Боннесу и рассказала об убийстве Надин Виник?

— Ей было нелегко, — пробормотал Треммел, думавший в ту минуту о том же. — Вновь связаться с этим после того, что ей пришлось пережить.

Дейн провел рукой по волосам. Последние сомнения относительно Марли исчезли. В душе его родилось ликование. Теперь он получил объяснение тому, как она могла видеть убийство в доме Виников. Он все еще не верил в ее дар, но по крайней мере в нем уже не было слепой убежденности, что это все бред. Теперь его ничто не сдерживает, теперь он может запросто пойти туда, куда его зовет желание — к ней. Но, с другой стороны, он не хотел верить в то, о чем только что прочитал. Во-первых, утверждения, содержавшиеся во всех этих вырезках, шли вразрез со здравым смыслом, с привычным мышлением, основанным на анализе действительности и фактов. Во-вторых, была тревога и страх. А вдруг все это правда?! Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь читал его мысли. Хотя… разве не удобнее будет, если женщина сама скажет ему о его чувствах, и ему ничего уже не придется говорить?..

И еще один момент. Он полицейский. На службе ему приходится видеть, слышать и делать то, чем бы он не хотел делиться с женщиной. Этот мир понятен только другому полицейскому. Так уж они устроены, работа накладывает на них печать, которая навечно отделяет их от всех других людей. Многое должно быть погребено глубоко внутри него и уйти вместе с ним в могилу. Например, лица жертв, которые будут сниться ему до конца жизни.

Дейн не хотел, чтобы кто-нибудь влезал в его сознание. Даже Марли. Его кошмары пусть останутся с ним.

Он собрал выданные факсом листки.

— Я собираюсь кое-что из этого проверить, — сказал он. — Поболтать с этим доктором Ивелом, разузнать о последних шести годах ее жизни.

Трэммел как-то странно взглянул на него. В его взгляде смешались злорадная радость и сочувствие. Дейн поморщился. Напарник, с которым долго прослужил вместе, к которому как следует притерся, — тот же экстрасенс. Все видит. Теперь Трэммел испытывал садистское наслаждение, наблюдая за муками Дейна.

— Что смешного-то, никак не пойму? — буркнул Дейн. Трэммел пожал плечами.

— Я просто подумал о том, что теперь нам, наверно, придется работать в связке, и попытался представить себе, как ты станешь подлизываться к ней, рассчитывая изменить ее мнение о себе. И это после того, как ты ее обхаживал.

Дейн вернулся к столу и вытащил из ящика «мигалку» для своей машины. Ему вдруг вспомнились времена, когда он добивался должности детектива. Думал, что будет много работать на выездах, кропотливо собирать улики. Как Шерлок Холмс. А оказалось, что надо просто научиться подолгу сидеть на телефоне и иметь толковых стукачей. Чем лучше стукач, тем удачливее детектив. Если у тебя есть башка на плечах, ты обязательно заведешь себе целую тучу информаторов на улице. Информатор — это подонок, который не прочь на кого-нибудь «капнуть».

В связи с этим он жалел только об одном: что в окрестностях дома Виников у него нет ни одного информатора.

Позвонив в справочное бюро, он узнал номер телефона Института парапсихологии в Боулдере. Меньше чем через минуту его уже соединили с доктором Стерлингом Ивелом.

— Доктор Ивел, говорит детектив Дейн Холлистер из департамента полиции Орландо.

— Слушаю вас.

Дейн нахмурился. Он уловил в тоне доктора явную настороженность.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов относительно Марли Кин. Мне известно, что одно время она была тесно связана с вашим институтом.

— Прошу прощения, детектив, — холодно ответил профессор. — Я не даю информации о своих коллегах по телефону.

— Вы не беспокойтесь, мы мисс Кин ни в чем не подозреваем…

— Надеюсь.

— Просто мне нужно навести о ней кое-какие справки.

— Я уже сказал вам, детектив, что прошу прощения, но… Откуда я знаю, что вы действительно служите в полиции? Репортеры бульварных газет не раз пытались получить от меня ту или иную информацию, выдавая себя за сотрудников самых разных департаментов полиции.

— Перезвоните в департамент полиции Орландо, — лаконично предложил Дейн. — И спросите детектива Холлистера.

— Нет. Если вам действительно нужна информация по мисс Кин, то уж придется встретиться со мной лично. И не забудьте убедительное удостоверение личности. Всего хорошего, детектив.

В трубке послышались гудки. Дейн, отпустив крепкое словцо, швырнул ее на аппарат. Трэммел спросил:

— Не повезло?

— Он со мной даже говорить не стал.

— Ишь ты! Объяснил — почему?

— Сказал, что не дает информации по телефону. И если, мол, мне так уж необходимо навести справки по Марли Кин, придется съездить в Боулдер и встретиться с ним лично.

Трэммел повел плечами.

— Ну, так в чем же дело? Езжай в Боулдер.

Дейн метнул на него раздраженный взгляд.

— Лейтенанту, конечно, польстит, что она на самом деле оказалась экстрасенсом, но он ни за что не оформит мне авиабилет за счет департамента. Ведь Марли перестала быть нашей подозреваемой.

— А ты попробуй все-таки сходить к нему.

Уже через десять минут Дейн получил тот ответ, на который только и мог рассчитывать. Боннес действительно возликовал, узнав о том, что его интуиция в отношении способностей Марли не дала осечки, и даже предположил на минутку, что, может быть, и он обладает чем-то вроде телепатии. Когда Дейн услышал это, он едва удержался от того, чтобы не отпустить крепкое словцо. Но что касалось отправки Дейна в Колорадо за казенный счет для какой-то необязательной проверки, на это своей санкции лейтенант дать никак не мог. С Марли Кин все стало ясно, не так ли? А эти шесть лет отношения к делу не имеют. Бюджет полиции и так ограничен, поэтому все силы и средства надо направлять исключительно на розыск преступников, а не на то, чтобы совать свои носы в личную жизнь людей, которые не совершили ничего противозаконного.

Но насчет шести лет Дейн с лейтенантом не согласился.

— А если я завтра отправлюсь туда за свой счет, вы не будете возражать? — предложил он. Боннеса эта жертвенность изумила.

— Ты хочешь сказать, что заплатишь за себя сам?

— Именно.

— Что ж… Как говорится, флаг тебе в руки, только не забывай о том, что на тебе висит расследование.

— Моя поездка имеет прямое отношение к делу. К тому же следствие все равно топчется на месте. У нас нет ни улик, ни мотивов, ни подозреваемых.

Боннес вздохнул.

— Тогда езжай. Но даю тебе только один день. Чтобы в пятницу утром ты уже был здесь.

— Нет проблем.

Дейн вернулся к себе и рассказал Трэммелу о своем разговоре с лейтенантом. Потом он вновь подсел к телефону и стал звонить по авиакомпаниям. В третьей по счету был запланирован рейс, который его устраивал. Забронировав себе билет, он перезвонил профессору Ивелу и сообщил ему о времени своего прилета.

Без «беретты» Дейн чувствовал себя раздетым, но поскольку командировка не считалась официальной, пистолет пришлось с болью в сердце оставить дома. Путешествовать совершенно без оружия Дейн не мог и прихватил с собой карманный нож, который был лишь ненамного больше перочинного и не отличался ничем особенным, кроме того, что его единственное лезвие было сделано из сплава, превосходящего по твердости сталь. Нож обладал также превосходной балансировкой, что роднило его с финкой. Кидать ножи Дейн в свое время научился на всякий случай, исходя из теоретической мысли, что когда-нибудь, возможно, это умение ему придется кстати. Нож — это, конечно, не пистолет, но все же лучше, чем совсем ничего.

Летать он не любил, в воздухе начинал нервничать. Причем «доставал» его не столько сам полет, сколько вынужденное пребывание в узком замкнутом пространстве в обществе множества незнакомых людей. Профессиональные привычки всюду сопровождали его, и он не умел проводить границ между служебным и свободным от службы временем. Полицейским Дейн оставался всегда. Это означало, что в любой ситуации он невольно начинал оценивать обстановку, внимательно присматриваться к окружающим, изучая их внешний вид и пытаясь поймать кого-нибудь на неадекватном поведении. А в полете обстановка скучнее некуда. Но он все равно ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что, как только он ослабит внимание, случится какая-нибудь беда. Таков был его внутренний неписаный закон.

Он вылетел первым утренним рейсом — к тому же между Орландо и Колорадо была разница в два часа, — поэтому в Денвере он оказался раньше ленча. Дейн летел без багажа, и сразу же, подойдя к нужному окошку, взял напрокат машину на целый день. Боулдер находился примерно в двадцати пяти милях к северо-западу от Денвера. Приехав в Боулдер, он первым делом узнал в справочном бюро адрес института и как к нему доехать. Добрался в половине первого. Осмотрелся. Ни забора, ни ворот. Охрана здания была поставлена кое-как, это он мог авторитетно заявить, как полицейский. Сигнализация, подключенная к входной двери, и на этом все. Но и она не явилась бы серьезным препятствием даже для третьесортного взломщика.

На двустворчатых дверях со стеклянным верхом было аккуратно большими буквами выведено: «ИНСТИТУТ ПАРАПСИХОЛОГИИ». Он толкнул дверь от себя, обратив внимание на то, что не расслышал характерного звукового сигнала. Получается, сюда мог зайти с улицы любой. Проходной двор!

Пройдя около двадцати футов по холлу, он увидел слева какой-то офис с открытой дверью. Дейн приблизился и замер на пороге, молча изучая опрятную средних лет женщину, которая сидела за компьютером, вбивая туда письмо и одновременно сосредоточенно слушая музыку в наушниках. Дейн прокашлялся, она встрепенулась, подняла на него глаза и лучезарно улыбнулась.

— О, привет! Вы уже давно ждете?

— Нет, только подошел, — ответил он.

У нее было очень веселое лицо, так и подмывало улыбнуться ей в ответ. Он и улыбнулся. Похоже, с формальностями в этом институте дела обстояли точно так же, как с охраной.

— Меня зовут Дейн Холлистер. Я из департамента полиции Орландо. У меня встреча с профессором Стерлингом Ивелом.

— Я сейчас звякну ему и передам, что вы пришли. Он ждет вас. Даже ленч попросил принести в кабинет, вместо того чтобы покушать где-нибудь на свежем воздухе, как обычно.

Простодушие этой женщины подкупало. Дейн снова улыбнулся. В ее карих глазах сверкнули искорки.

— Он мой муж, — доверительно сообщила она. — Возможно, своей персоной я несколько умаляю его важность… Впрочем, ему на это плевать. — Она сняла трубку телефона и набрала две цифры. — Стерлинг, у меня детектив Холлистер. О'кей.

Положив трубку на аппарат, она сказала:

— Идите к нему. Я сама проводила бы вас, но дел по горло. Короче, поворачиваете сейчас направо в другой коридор и в самом конце увидите дверь. По правой стене. Это и будет его кабинет.

— Спасибо, — сказал он и на прощание подмигнул ей. К его удивлению, она подмигнула в ответ!

Профессор Ивел оказался высоким мужчиной, с грудью «колесом», густой сединой и обилием морщин на лице. Про такого сказали бы: «Благородный старик». Как и жена, он оказался очень веселым и неформальным человеком. И едет был соответственно: старые хлопчатобумажные штаны, полинялая рубаха и стоптанные туфли, то есть любимый набор Дейна, так что он моментально проникся к нему симпатией. Голубые глаза Ивела светились умом и чувством юмора, но взгляд их, в первую минуту обращенный на Дейна, был очень острым. Вдруг Холлистер все понял.

— Все те опасения насчет репортеров бульварной прессы… это ведь было для отвода глаз? Вы тоже… — Он запнулся, не решаясь обвинить профессора в принадлежности к тому клану людей, в существование которого он не очень-то верил.

— Экстрасенс, — мягко договорил за него сам профессор Ивел. Он широким жестом показал на уютное кресло. — Присаживайтесь. — Дейн сел, профессор опустился на свое место и продолжил:

— Впрочем, не такой одаренный, как некоторые из тех, с кем я работаю. Далеко не такой одаренный. Мне непременно нужно видеть глаза собеседника. Именно поэтому я не даю никакой информации по телефону. Мой скромный дар не действует на больших расстояниях. Увы. — Он улыбнулся.

— Вы что, будете сейчас читать мои мысли?

Профессор хохотнул.

— Вовсе нет, успокойтесь. В телепатии я не силен, об этом вам скажет моя жена. Итак, слушаю. Расскажите мне о Марли. Как она вообще?

— А я-то приготовился вас слушать, профессор, — суховато проговорил Дейн.

— Но вы еще не успели ничего спросить, — заметил Ивел. — А я успел.

Дейн не знал — улыбаться ему или сердиться. В этом седовласом профессоре было что-то от непослушного ребенка. Но наконец Дейн улыбнулся и сдался.

— Даже не знаю, что рассказывать. Я не отношусь к числу тех людей, которым она доверяет, — признался он, потирая подбородок. — Например, вчера утром она предупредила, что больше не пустит меня на порог. Только по предъявлении ордера.

Профессор хохотнул:

— Узнаю нашу Марли. Честно говоря, я опасался, что последствия той травмы не изгладятся у нее до конца жизни. Она умеет быть очень терпеливой, когда захочет, но и вспыльчивой тоже.

— Об этом я вам больше могу рассказать, — пробормотал Дейн и тут же ухватился за оброненное профессором слово:

— А что за травма? Это когда ее похитил Глин?

— Да. Жуткая история. Потом Марли неделю находилась в состоянии кататонии и не разговаривала еще почти два месяца. Все мы думали — да Марли и сама была в этом уверена, — что она навсегда потеряла свой дар экстрасенса. — Профессор внимательно посмотрел на Дейна. — Но если вы проявили к ней такой интерес, значит, надо полагать, дар вернулся?

— Возможно, — уклончиво ответил Дейн.

— А, понимаю… Скептицизм. Но раз вы предприняли такое путешествие, значит, ей удалось чем-то всерьез заинтриговать вас? Не обижайтесь, детектив. Скептицизм — это то, чего следовало ожидать. Вполне здоровая реакция. Наоборот, я бы встревожился, если б вы сразу поверили во все, что она вам сказала. Вы не поверили, и это говорит о том, что вы правильно выбрали профессию.

Дейн твердой рукой вернул разговор в прежнее русло:

— Так я насчет похищения. В одной газете тогда сообщалось, что Марли была сильно избита. — Говоря это, Дейн изо всех сил старался не представлять себе известных подробностей. Уж он-то всяких на своем веку повидал: и избитых, и покалеченных… Ему не хотелось соединять эти несчастные образы и образ Марли. — И после этого молчок. Значит, на ваш взгляд, травма была настолько серьезна, что…

— Нет, я ничего подобного не говорил, — перебил его профессор Ивел. — Не стану преуменьшать тяжесть нанесенных ей побоев, но скажу только, что физически она полностью оправилась еще до того, как к ней вернулся дар речи. Гораздо сильнее оказалась душевная травма.

— Так что же конкретно произошло?

Профессор задумчиво помолчал, а потом спросил:

— Что вам известно о парапсихологии?

— Я смогу написать это слово без ошибок

— Понятно. Значит, все ваши представления о ней навеяны в основном телевизионными шоу и болтовней гадалок на деревенских ярмарках?

— Примерно.

— В таком случае наплюйте и забудьте об этом и начнем с начала. Лично я всегда полагал, что природа этого явления чрезвычайно проста: электрическая энергия. Для каждой мысли и каждого поступка требуется электрическая энергия. Ее можно засечь. Кто-то чувствителен к пчелиному яду, а кто-то — к такой энергии. Человеческая чувствительность имеет несколько степеней проявления. Большинство людей обладают слабой степенью чувствительности, и очень мало тех, кто сверхчувствителен. Только не надо путать это с мошенничеством, хотя, конечно, шарлатанов немало. Но, между прочим, шарлатан и понятия не имеет о том, что такое дар сверхчувствительности. Этот дар кольнет его в задницу, а он даже не поймет, что это было!.. — Профессор прервался и смущенно глянул на Дейна. — Прошу прощения. Жена говорит, что я порой излишне увлекаюсь…

«И она абсолютно права», — подумал Дейн, но вслух с улыбкой сказал:

— Да ничего. Теперь давайте перейдем непосредственно к Марли…

— Марли — исключительный случай. Зачатки экстрасенсорного дарования есть, пожалуй, у большинства людей. Каждый называет это по своему: наитие, инстинкт, интуиция и так далее, как кому удобней. Это слабая степень чувствительности. Некоторые люди гораздо более продвинуты в этом. Еще меньше — обладают уже заметно повышенной чувствительностью, степень которой можно проверить и измерить. И наконец, есть редчайшие единицы, такие как Марли, ее сверхчувствительность уникальна. Равной по мощности я не встречал. Для наглядности переключимся на авиацию. Большинство людей — примитивные бипланы. Некоторые тянут на «Cessna». A Марли — это новейший реактивный истребитель.

— Вы проверяли ее, конечно?

— Марли обследовалась почти безостановочно с самого детства. С четырех лет. Кстати, уже тогда она умела показывать свой характер, — мягко добавил он.

— В чем конкретно заключается ее… мм… дарование?

— Если брать главную черту, то она сканер.

— Кто-кто?

— Сканер. Она очень восприимчива. В первую очередь к эмоциям окружающих ее людей. Сила восприимчивости такова, что раньше ее достаточно было вывести на прогулку на шумную улицу, и уже через минуту она могла схватиться руками за голову и поднять крик. Чужие эмоции и переживания наседали на нее со всех сторон. Однажды Марли попыталась описать этот процесс в понятных нам терминах. Сказала, что это похоже на смесь воплей и радиопомех, выведенных на полную громкость. Тогда основная проблема заключалась в том, как ей научиться контролировать свою восприимчивость, блокировать ее, чтобы получить возможность жить нормальной жизнью.

— Вы сказали, что восприимчивость — это ее главная черта. А есть и другие?

— Вы так спрашиваете, как будто она цирковой пони, — неодобрительно заметил профессор.

— Я ничего обидного не имел в виду. Врать не буду: лично мне что-то не верится во все это. Но чертовски интересно!

И это еще было мягко сказано.

— Ничего, еще поверите, — с уверенностью и даже каким-то злорадным удовлетворением в голосе предсказал профессор. — Достаточно вашему брату хоть немного поработать с Марли, как вы все начинаете верить.

— «Нашему брату»? Это кому?

— Полицейским. Даже такие циники, как вы, со временем признают, что Марли отвечает за свои слова. А пока вернемся к вашему вопросу. Марли обладает также даром ясновидения, однако он у нее развит не так сильно, как восприимчивость. Для того чтобы задействовать способность к ясновидению, ей сначала нужно блокировать свою восприимчивость. А последнее она так до конца и не освоила.

— Ясновидение? Вы хотите сказать, что она умеет предсказывать будущее?

— Нет, предсказывать будущее — это относится к дару предвидения.

Дейн потер рукой лоб, чувствуя, как у него начинает ныть башка.

— Что-то я, похоже, слегка запутался. Мне всегда казалось, что ясновидящий — это человек с хрустальным шаром, который предсказывает будущее.

Профессор Ивел расхохотался.

— Нет, дорогой, человек с хрустальным шаром — это шарлатан.

— Ясно. Значит так: сканер — это тот, кто способен улавливать и переживать эмоции других людей, а…

Профессор утвердительно кивнул и продолжил:

— …ясновидящий чувствует удаленные предметы и знает о событиях, которые происходят далеко от него. Вне пределов прямой видимости. Человек, обладающий даром предвидения, способен заглядывать в будущее. А, к примеру, телекинез — это способность волевым усилием перемещать предметы в физическом пространстве.

— И гнуть ложки.

— Гнуть ложки — в основном удел шарлатанов, — возразил Ивел, брезгливо отмахнувшись. — Может, иной из этих артистов и обладает даром телекинеза, но, как правило, тут все решает ловкость рук. Вообще-то надежно классифицировать парапсихологические способности невозможно, потому что степень их проявления у разных людей сильно колеблется. Как, например, та же способность к чтению.

— А дар Марли, значит, помогал ей находить пропавших людей?

— Мм… Дар действительно уникальный. Ее восприимчивость настолько обострялась, когда она настраивалась на какого-нибудь человека… Между прочим, она называла это «видениями», но я, наблюдавший за ней в такие минуты, выбрал бы определение покрепче. Видение — это то, что, как правило, можно с легкостью прервать. Но с Марли все было иначе. Событие полностью захватывало ее, реальный мир просто переставал существовать. Переживания отличались тем, что были предельно изнурительны. Когда видение уходило, Марли просто падала как подкошенная. Но во время видения сосредоточенность на объекте и событии достигала такой силы, что ей, как правило, удавалось определить место действия, и потом она крепилась ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы дать наводку полиции. И только после этого теряла сознание.