Глава 1

Америка, наши дни.

Из кинотеатра Марли Кин вышла в половине двенадцатого ночи. Фильм, суматошная и легкомысленная комедия, неожиданно оказался неплохим. Несколько раз Марли даже рассмеялась вслух и вообще почувствовала прилив веселого настроения. Быстрым шагом направляясь к своей машине, она с любопытством посматривала по сторонам. В основном вокруг были такие же любители посещать по пятницам последние сеансы, и ей казалось, что по поведению она может определить, какой именно фильм они только что смотрели. Особого труда это не составляло: обнимающиеся и даже целующиеся на автостоянке парочки явно вышли из зала, где крутили любовную романтическую историю; стайка агрессивно настроенных подростков посмотрела последний триллер о восточных единоборствах; молодые, хорошо одетые деловые люди, жарко спорившие между собой, конечно же, обсуждали очередное подражание «Тельме и Луизе». Марли же не жалела о том, что остановила свой выбор именно на комедии.

Она ехала домой по залитой ярким электрическим светом автостраде, когда ей неожиданно пришла в голову мысль: «А ведь у меня давно уже не было так хорошо на душе! Несколько лет… Шесть, если быть совсем точной».

Марли вдруг осознала, что вот уже в течение нескольких последних месяцев в сердце ее царит покой. Размеренная жизнь здесь, в Орландо, так захватила ее, что она не отдавала себе в этом отчета. Все последнее время она прожила ровно и спокойно. Правду говорят: время — лучший лекарь, вот и она постепенно исцелилась. Как человек, которому была сделана ампутация: сначала он лишь пытается свыкнуться со своей потерей, приспособиться, а уж потом вновь начинает радоваться жизни. Правда, ее утрата была не из области анатомии, вообще чего-то физического, а на уровне сознания. И темными нескончаемыми ночами Марли молила только об одном: чтобы утраченный дар не возвращался к ней! И вот впервые за шесть лет наступил наконец момент, когда она перестала бояться, что видения вернутся, и полностью отдалась во власть течения своей новой, нормальной жизни.

Ей нравилось быть нормальной. Нравилось ходить в кино точно так же, как ходят все обычные люди. Нравилось сидеть в заполненном публикой зале. Все это было для нее внове. Несколько лет назад, когда Марли поняла, что уже может себе это позволить, она пристрастилась к кино, получая удовольствие от тех фильмов, которые она про себя называла «безопасными». Долгое время любые сцены насилия были совершенно невыносимы для нее, но за последние два года она укрепилась духом и теперь уже без содрогания способна была время от времени смотреть какой-нибудь триллер. Впрочем, она так и не полюбила этот жанр. Зато с удивлением обнаружила, что до сих пор не может смотреть фильмы «про любовь»— те, в которых есть «интимные» сцены, секс. Она-то думала, что труднее всего будет привыкнуть к насилию. Доктор Ивел любил говаривать, что в человеческой психике сам черт ногу сломит, и Марли теперь чувствовала, насколько он прав. В тот ужасный момент насилие нанесло ей разрушительную травму, а секс был всего лишь неприятен. Но в кино именно на любовных сценах она всегда зажмуривалась и открывала глаза, лишь, когда они заканчивались.

Выезжая с автострады на улицу с четырехполосным движением, она вынуждена была остановиться у светофора. Радио выдавало что-то развлекательное. Марли глубоко вздохнула и ощутила, как медленная музыка будто сливается с удивительной легкостью в сердце, как хорошо, как сладко на душе…

…Тускло блеснув, нож стремительно скользнул вниз. Раздался хлюпающий глухой звук удара… Лезвие вновь поднялось… С него капала кровь…

Марли инстинктивно отпрянула назад, словно пытаясь спрятаться от страшного кровавого видения, которое только что мелькнуло у нее перед глазами.

— Нет, — слабо простонала она, обращаясь к самой себе. Она слышала собственное прерывистое, надсадное дыхание. — Нет, — повторила Марли, хотя уже понимала, что протестовать бесполезно.

Она так сильно вцепилась руками в руль, что побелели костяшки пальцев, но это не помогло унять дрожь, которая началась в ногах и поднялась вверх по всему телу. Словно в тумане, она смотрела на свои трясущиеся руки. С каждой секундой судороги все усиливались.

…Черное, упоительное наслаждение. Торжество. Презрение…

Видение вновь ожило в ее сознании. Боже правый, это снова вернулось! Она-то думала, что навечно освободилась от этого ужаса, а на самом деле… Видение приближалось, угрожающе нарастало. По прошлому опыту Марли знала, что оно вот-вот поглотит ее всю. Чувствуя, как уже начинает нарушаться координация, она стала неловко выворачивать баранку, подавая машину вправо, чтобы та не загородила собой выезд с автострады. Марли едва не задела соседнюю машину, водитель которой дал предупредительный гудок. Этот звук — такой далекий и приглушенный — едва пробился в ее уже затуманенное сознание. В глазах поплыло, и она почти ничего не видела перед собой. Марли отчаянно вдавила педаль тормоза, — машина уткнулась в край тротуара, — повернула рычаг переключения передач, надеясь на то, что ей удалось освободить дорогу. В ту же секунду кошмарное видение нахлынуло с новой силой, словно прожектор маяка, который сначала лишь слепо скользнул мимо нее, а потом брызнул невыносимым светом прямо в лицо.

Руки ее бессильно упали с руля на колени. Марли замерла на своем сиденье, уставившись прямо перед собой немигающим неподвижным взглядом, окончательно погрузившись в себя.

Дыхание ее становилось все более шумным. В горле рождались хриплые стоны, но она их уже не слышала. Правая рука медленно поднялась с колен и сжалась в кулак, словно она в нем что-то зажала. Затем рука трижды резко обрушилась вниз, как будто нанося колющие удары. Рука опустилась, и Марли вновь замерла, будто окаменевшая статуя. Лицо ее было неподвижно, взгляд уперся во что-то невидимое, в глазах — пустота.

В чувство ее привели звуки извне. Кто-то сильно и настойчиво барабанил по стеклу дверцы. Едва придя в себя, Марли, предельно измученная и ничего не соображающая, попыталась вспомнить, кто она, где находится и что с ней происходит. В глаза бил какой-то неестественный голубоватый свет. Марли повернула растерянное, ничего не понимающее лицо к незнакомому мужчине, который, наклонившись, заглядывал в окно и стучал по нему чем-то серебристым. Она не понимала, кто он такой и что ему надо. Ничего не понимала. Ясно одно: незнакомец ломится в ее машину. Марли сильно испугалась.

Лишь спустя несколько мгновений блаженное чувство реальности вернулось к ней, и все встало на свои места. Серебристый предмет, которым этот человек стучал по стеклу дверцы, превратился в фонарь. В блестящей штуке, приколотой у него на груди, Марли узнала форменный значок. И сам этот человек с нахмуренным лицом и властным голосом, наконец, преобразился в самого обычного полицейского. Его патрульная машина с включенными фарами стояла рядом.

Кошмарные образы не покинули сознание и все еще казались пугающе реальными. Марли знала, что усилием воли должна отогнать их, иначе вообще не сможет пошевелиться. А ей ведь нужно взять себя в руки, так как уже чувствовалось приближение какой-то новой смутной опасности. Мысль о ней, как поплавок, танцевала где-то на поверхности сознания, но Марли все никак не могла за нее ухватиться и понять, что же это за опасность? Отчаянным усилием воли она стряхнула с себя туман замешательства и, собравшись с силами, опустила стекло дверцы. Организм был настолько измучен, что даже это далось ей не без труда. Изнеможение охватило ее всю, парализуя мышцы и превращая их в кашу.

В открытое окно машины влетел теплый и влажный воздух. Полицейский посветил своим фонариком и спросил:

— Что у вас случилось, мэм?

Голова, казалось, была набита ватой, сознание притупилось, но даже в таком состоянии ей хватило ума не ляпнуть правду. Она понимала, что в этом случае ее сразу заподозрят в том, что она накачалась каким-нибудь наркотиком, например галлюциногеном. Ага, вот в чем заключалась та смутная опасность, о приближении которой она предупредила себя минуту назад! Ночь в тюрьме… Это и для нормального-то человека малоприятное испытание. А для нее, да еще в таком состоянии, просто катастрофа.

Она не знала, сколько времени прошло с того мгновения, когда начался приступ, но догадывалась, что вид у нее тот еще.

— Я… Прошу прощения, я… — проговорила Марли. Даже голос у нее подрагивал. Она лихорадочно стала искать какое-нибудь правдоподобное объяснение. — Я эпилептик. Закружилась голова, и пришлось остановиться. Наверное, это был легкий приступ…

Луч фонарика отыскал ее лицо и стал гулять по нему.

— Я попрошу вас выйти из машины, мэм.

Дрожь не прекращалась. Она не была уверена в том, что ноги будут ее держать, но вышла из машины, вцепившись для равновесия в дверцу. Свет фонарика брызнул в глаза, и она отвернула лицо в сторону, понимая, как жалко выглядит сейчас на ярком свету, дрожа как осиновый лист.

— Ваше водительское удостоверение, мэм.

Руки словно налились свинцом. Марли не без труда достала из машины свою сумочку и тут же уронила. Ее содержимое высыпалось частью на сиденье машины, частью на дорогу. Слава Богу, в сумочке не было ничего такого, что могло бы насторожить полицейского. Не было даже пачки сигарет. Даже аспирина. Все последние шесть лет она опасалась принимать лекарства, так как знала, что их воздействие на ее мозг может быть самым неожиданным.

Усилием воли она отогнала на минуту изнуряющее чувство усталости, сосредоточилась на просьбе полицейского, подняла вывалившийся из сумочки бумажник и достала из него свои права. Полицейский молча изучил корочку и вернул ей.

— Вам нужна помощь? — спросил он.

— Нет, мне уже лучше. Т-только д-дрожь… — проговорила она. У нее зуб на зуб не попадал. — Я живу тут недалеко. Доберусь… Спасибо…

— Хотите, я поеду рядом? Прослежу за тем, чтобы вы доехали нормально.

— Да, пожалуйста, — с благодарностью согласилась Марли.

Она готова была сейчас наврать что угодно, лишь бы не упекли в больницу. Ее мучила валившая с ног усталость. Она не помнила такого сильного «похмелья». И потом, надо было еще разобраться с явившимся ей кошмаром, определить, что это: видение или воспоминание? Но все это потом, потом… Сейчас необходимо сосредоточиться и произвести благоприятное впечатление на полицейского. Надо заставить себя говорить связно, держать спину прямо и доехать до дома. А там будь что будет.

Полицейский помог собрать то, что выпало из сумочки, и через минуту Марли вновь сидела за рулем своей машины. Она выехала обратно на дорогу и поехала вперед с величайшей осторожностью, ибо каждое движение рукой или ногой давалось адским усилием. Дважды она поймала себя на том, что слипаются глаза и на нее неумолимо начинает наваливаться беспамятство.

И все же она доехала до дома, свернула на подъездную аллею и остановила машину. Она нашла в себе силы выбраться из нее и даже помахать на прощание полицейскому. Привалившись к машине, она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом. И только после приступила к выполнению очередной задачи — попасть внутрь дома, где она будет в безопасности.

Вялыми, дрожащими и непослушными руками Марли кое-как забросила ремешок сумочки себе на шею, чтобы не уронить ее снова. Задержавшись у машины на несколько мгновений, чтобы собраться с силами, она наконец оттолкнулась от нее и устремилась к крыльцу. Впрочем, «устремилась»— это слишком сильно сказано. Она спотыкалась как пьяная, ее качало из стороны в сторону, перед глазами плыл туман. Каждый новый шаг давался все тяжелее, ощущение усталости нарастало, мышцы все меньше подчинялись ее желаниям, она все больше теряла над собой контроль. Доковыляв до двух ступенек крыльца, Марли остановилась перед ними, покачиваясь вперед-назад и вперив затуманенный взгляд в эту преграду, на которую при других обстоятельствах она и внимания не обратила бы. Марли попыталась приподнять ногу и поставить ее на первую ступеньку, но из этого ничего не вышло. У нее просто не хватило на это сил. Словно к лодыжкам привязали железные гири, которые тянули вниз.

Начались судороги. Старая песня. Они были в той, другой, ее жизни. Эти судороги как предупреждающий сигнал. Марли поняла, что в запасе у нее всего несколько минут на то, чтобы все-таки попасть в дом. Когда эти минуты истекут, она полностью «отключится».

Марли тяжело упала на колени. Было больно, но эта боль дошла до ее сознания, словно откуда-то издалека, приглушенно, притупленно. Мучительно медленно она втащила себя на эти две ступеньки, борясь за каждый дюйм, из последних сил отгоняя мрак, застилавший глаза. Добравшись до входной двери, она сразу вспомнила: ключи. Для того чтобы войти, нужны ключи.

Думать, обрабатывать роящиеся в голове мысли становилось все труднее. Черный туман, заполнивший собой сознание, действовал на мозг, как парализующий яд. Она никак не могла вспомнить, что она сделала со своими ключами. Где они? В сумочке? В машине? А может, она их обронила? Вернуться к машине уже не было никакой возможности. Еще минута, и она потеряет сознание. Стала лихорадочно рыться в сумочке, моля Бога, чтобы кольцо с ключами лежало именно там. Она могла бы узнать его на ощупь. Кольцо представляло собой широкий браслет, какие надевают на руку. Марли чувствовала кожей металл, но никак не могла понять источник этого ощущения.

Браслет… Она же надела браслет с ключами на руку! Эта привычка укоренилась в ней, и она надевала и снимала ключи каждый раз чисто автоматически, не думая об этом. Судороги усилились. Марли сняла браслет с руки, но не сумела с первого раза всунуть ключ в замок. Она практически ничего перед собой не видела. Сплошная тьма застилала глаза. Отчаяние начало охватывать ее. Она попробовала снова, отыскать замочную скважину на ощупь и полностью сосредоточив жалкие остатки своих сил на этой поистине геркулесовой задаче — сделать так, чтобы ключ вошел в замок…

Наконец!

Тяжело дыша, она повернула ключ в замке и услышала характерный щелчок. «Слава Богу. Открыла».

Главное, не забыть про ключи, не оставить их в замке…

Она вновь надела браслет на руку, подала ручку двери вниз, и та, открываясь, стала ускользать от нее. Возясь с замком, она оперлась на дверь, и вот теперь опора внезапно исчезла, и Марли растянулась верхней частью тела в прихожей, нижней — на крыльце.

«Ну еще немного, — мысленно подбадривала она себя, вновь вступив в борьбу с непослушными телом. — Только чтобы можно было запереть дверь. Вот так, умница».

Жалобно всхлипывая от нечеловеческого напряжения, она еле втащила себя в дом, уже ничего не видя и не слыша вокруг.

Дверь. Нужно захлопнуть дверь. Только после этого можно будет отдаться во власть забытья.

Она приподняла руку и вяло махнула ею, но двери не задела. Тогда мозг ее послал команду ноге и та каким-то чудом отреагировала: чуть приподнялась, чуть согнулась в колене и несколько быстрее выпрямилась. Дверь мягко захлопнулась.

И в ту же секунду тьма сомкнулась.

Часы отсчитывали минуты и часы, а она все продолжала неподвижно лежать на полу в прихожей. В комнату проник серый рассвет. В середине утра в окно заглянуло солнце. Луч его прополз по стене, потом стал по полу приближаться к Марли и наконец упал ей на лицо. Когда щекам стало горячо, она в первый раз пошевелилась, неосознанно пытаясь спрятаться от этого жара. После этого глубокое оцепенение, в котором она пребывала несколько часов, превратилось в нечто более естественное и похожее на человеческий сон.

Только во второй половине дня она постепенно стала приходить в себя. Спать на полу не так уж удобно. Каждое движение во сне рождало протест в мышцах, подталкивая к пробуждению. К организму медленно возвращалась чувствительность, и он посылал в мозг свои настойчивые сигналы, из которых самым упорным был тот, что шел от раздувшегося мочевого пузыря. Марли так же сильно мучила жажда.

Она с трудом поднялась на четвереньки. Голова бессильно висела, как у марафонца в самом конце дистанции. Колени ныли. Боль настолько сильная, что от нее перехватывало дыхание. Что с ними такое приключилось? И почему она оказалась на полу?

Она растерянно стала осматриваться вокруг. Поняла, что дома, в своей небольшой, но уютной гостиной. Что-то стесняло ее движения, мешало подняться… Марли нащупала кожаный ремешок, сорвала с себя этот досаждающий предмет и только тут, нахмурившись, узнала свою сумочку. Как она оказалась у нее на шее?

Впрочем, неважно. Марли чувствовала себя такой усталой, такой измученной…

Вцепившись в стоявший рядом стул, она с трудом поднялась на ноги. Что-то случилось с вестибулярным аппаратом: она спотыкалась и качалась как пьяная, когда шла в сторону туалета. Ну, а куда же еще отправляются первым делом после пьянки? Это сравнение себя с пьяницей показалось ей чуть забавным.

Удовлетворив самую насущную потребность, она налила себе стакан воды и жадно припала к нему, немного пролив на себя. Плевать. Она не могла припомнить, когда еще в своей жизни испытывала такую мучительную жажду. И такую дикую усталость. Да, подобного кошмара с ней еще ни разу не случалось. Он был даже сильнее того, который поразил ее шесть лет назад, когда внезапно она замерла, и во взгляде ее появился ужас: она увидела собственное отражение в зеркале. На Марли смотрела женщина с таким же, как у нее, лицом, но на этом лице не было выражения покоя, к которому Марли уже успела привыкнуть. Лицо из прошлого, лицо из той жизни, которая, как она думала — надеялась, — закончилась и уже не вернется.

Она была очень бледна. Кожа на скулах натянулась. Темные круги легли под глазами, которые казались уже не голубыми, а тускло-грязными. Темные волосы, обычно хорошо уложенные, растрепались и лежали на голове бесформенной шапкой. Она выглядела сейчас старше своих двадцати восьми лет. И это выражение, какое бывает у людей, которым слишком много пришлось повидать на своем веку, которые знали слишком много переживаний. Ей вспомнилось кровавое видение, та буря черных звериных чувств, которые нахлынули на нее на дороге и овладели сознанием, а покинув, оставили опустошенной и измученной. Так бывало и в той, прежней, жизни. Но она полагала, что с видениями давно покончено. Оказалось, нет. Она заблуждалась. И доктор Ивел заблуждался. Видения вернулись.

А может быть, это не видение, а воспоминание? Но тогда еще хуже, ибо Марли не желала снова переживать ту давнюю историю… Но, похоже, так оно и есть, иначе откуда взялся нож, капающая с его лезвия кровь, дикие колющие удары?..

— Хватит, — вслух проговорила она, все еще глядя на себя в зеркало. — Хватит!

В голове еще не рассеялся туман, мысли крутились вокруг того, что произошло с ней по дороге из кино, «похмелье» после многочасового оцепенения на полу в прихожей еще не прошло. Так что же все-таки это было: воспоминание или видение реально случившегося события?

Ей пришла в голову мысль связаться с доктором Ивелом, но между ними лежала пропасть величиной в шесть лет, и ей не хотелось перебрасывать через эту пропасть мостик. Когда-то она практически во всем полагалась на доктора Ивела. Он всегда поддерживал, оберегал ее. Но за последние годы Марли привыкла заботиться о себе сама. Она чувствовала себя независимой, и ей это чертовски нравилось. На фоне строжайшей опеки, которой она была окружена в первые двадцать два года своей жизни, самостоятельность и одиночество последних шести лет выглядели особенно привлекательно.

Она решила, что со своими воспоминаниями вполне разберется сама.

Глава 2

В дверь позвонили. Детектив Дейн Холлистер открыл один глаз, скосил его на циферблат часов, приглушенно чертыхнулся и снова закрыл. Суббота! Семь утра! Первый выходной день в этом месяце! А какой-то идиот уперся лбом в кнопку его дверного звонка! Кто бы это ни был, может, он сам уйдет?..

В дверь опять позвонили и вдобавок пару раз постучали. Дейн ругнулся снова, откинул скомканное одеяло и голый слез с кровати» Он поднял брошенные вчера вечером на пол мятые брюки, рывком натянул их на себя и застегнул «молнию», не трогая на поясе пуговицу. Чисто по привычке, которая въелась в него настолько, что он уже не думал об этом, Дейн захватил с тумбочки «беретгу» калибра 9 мм. Без оружия он никому не открывал дверь. И даже к почтовому ящику ходил с пистолетом. Его последняя подружка, которая задержалась у него ненадолго, так как не смогла привыкнуть к скользящему служебному графику полицейского, ядовито замечала, что до него не встречала ни одного мужика, который бы даже в душ ходил вооруженным.

Да, с юмором у нее было плоховато, поэтому Дейн воздерживался от острот насчет того «мужского вооружения», которое он брал с собой в душ. Он не жалел о том, что им пришлось расстаться. Вот только трахаться теперь не с кем.

Отодвинув занавеску, он глянул в окно на свое маленькое крыльцо, матюгнулся в третий раз и, щелкнув замком, открыл дверь. На пороге стоял его друг и напарник Алехандро Трэммел. Бросив изучающий взгляд на помятые хлопчатобумажные слаксы Дейна, Трэммел приподнял свои впечатляющие черные брови и проговорил:

— Ничего себе пижамка.

— А тебе известно, твою мать, сколько сейчас времени?! — рявкнул Дейн.

Трэммел сверился со своими изящными наручными часами «Piaget».

— Семь ноль две. А что? — С этими словами он вошел в дом. Дейн от души хлопнул дверью.

Трэммел остановился и, словно спохватившись, спросил:

— Ты что, не один?

Дейн провел рукой по волосам, потом потер щеки, шурша отросшей щетиной по мозолистым ладоням.

— Один как перст.

Он зевнул и окинул своего напарника внимательным взглядом. Трэммел выглядел как всегда ухоженно, и лишь темные мешки под глазами портили картину.

Дейн снова зевнул и спросил, показывая на них:

— Что, поздно лег или рано встал?

— И того и другого понемножку. Поганая ночь, заснуть не мог. Вот решил заглянуть к тебе на кофеек и завтрак.

— Это очень великодушно с твоей стороны, — буркнул Дейн, впрочем уже ковыляя к кухне.

Он по себе знал, что такое поганая ночь, поэтому понимал желание Трэммела пообщаться. Кстати, напарник никогда не отказывал в этом самому Дейну.

— Я поставлю кофе, но дальше ты там сам разбирайся, а я пойду в душ и бриться.

— Нет уж, — возразил Трэммел. — Я хочу, чтобы кофе можно было пить, поэтому поставлю его сам.

Дейн не стал спорить. Он и сам был не особенно высокого мнения о вкусовых качествах своего кофе, но для него на первом месте был не вкус, а бодрящий со сна кофеин. Так что ему было в принципе все равно.

Оставив Трэммела хозяйничать на кухне, он, сонно волоча ноги, вернулся в спальню, стянул с себя брюки, швырнул их туда же, откуда поднял, то есть на пол, и направился в ванную. Встал под душ, оперевшись одной рукой о кафельную стенку, и включил воду. Спустя десять минут он поверил в возможность того, что окончательно проснется. Это было желательно сделать до бритья, но, порезавшись, он понял, что не успел. В очередной раз крепко выругавшись, Дейн замазал кровь новой порцией пены. У него была разработана целая теория, согласно которой одного небольшого пореза во время утреннего бритья было вполне достаточно для того, чтобы весь день после этого полетел коту под хвост. К сожалению, редко когда ему удавалось избежать неосторожного движения. Что-что, а аккуратно бриться он так и не научился. Как-то Трэммел лениво посоветовал ему перейти на электробритву, но Дейну это не понравилось: не хватало ему еще и этой зависимости! И он продолжал лить кровь на алтарь своего упрямства.

По крайней мере, с одеванием проблем не было. Дейн просто натягивал на себя первое, что попадалось под руку. Порой забывал о галстуке, но, зная за собой эту слабость, всегда на всякий случай держал запасной в машине. Галстук — неприятная штука, потому что постоянно задевает за рубашку и пиджак, лезет в брюки, но тут-уж ничего не поделаешь. Галстук есть галстук. И дело не в моде, а в стиле. Шефу хотелось, чтобы детективы носили галстуки, вот Дейн и надевал его каждый день. Правда, порой его узел приводил того же Трэммела в неописуемый ужас, но Трэммел — известный щеголь, его даже за глаза называли «рамой для сушки белья».

Если бы какой-нибудь другой полицейский стал одеваться так, как Трэммел, или ездить на такой машине, какая была у Трэммела, весь департамент внутренних дел слетелся бы на него, как мухи на дерьмо. Да, по отношению к департаменту внутренних дел больше всего подходит именно такое сравнение. Но самого Трэммела терпели, потому что его богатство никак не было связано со служебным положением. Он унаследовал кругленькую сумму от своей мамаши-кубинки и бумаги нескольких преуспевающих контор от отца, бизнесмена из Новой Англии, которого поразила любовь, когда он наслаждался отпуском в Майами, и который, женившись, остался жить во Флориде. Дом Трэммела — только спокойно! — стоил, наверно, не меньше миллиона. И Алехандро не желал менять свой образ жизни только потому, что стал работать полицейским. Дейн считал своего напарника загадочным малым и не мог понять, почему Трэммел живет на широкую ногу: просто из любви к роскоши или нарочно, чтобы утереть нос разным козлам из департамента? Дейн подозревал, что вернее второе. И ему это было по душе.

А вообще-то они с Трэммелом были полной противоположностью друг другу. Трэммел сух, как бельевая веревка, и холоден, как кошка. В любых жизненных ситуациях он сохранял присущую ему элегантность, одежда сидела на нем, как на манекене, и обувь, и галстук — все было в большом порядке. Любил — представляете, на самом деле любил! — оперу и балет. У Дейна все по-другому. Даже если бы лучший портной сшил ему дорогой костюм, подогнав выкройку к его атлетической мускулистой фигуре, то и в этом случае Дейн умудрился бы сохранить непрезентабельный вид. Он любил спортивную одежду и музыку в стиле «кантри». Если бы они были не людьми, а машинами, то Трэммел непременно походил бы на «ягуар», а Дейн на обычный пикапчик. Но зато с приводом на все четыре колеса.

«С другой стороны, — думал Дейн, возвращаясь из ванной в кухню, — равновесие в какой-то мере природа восстановила в наших лицах». У Трэммела было гладкое, красивое лицо, но на фотографиях оно всегда выглядело зловещим. Дейн же полагал, что такой физиономией, как у него, только маленьких детей пугать, и вместе с тем он был фотогеничен.

— Все дело в том, с какого угла ведется съемка, — объяснял, бывало, этот казус Трэммел. Он просто помешался на фотоделе, у него дома хранилось множество снимков. Никогда не расставался со своим аппаратом. А поскольку Дейн работал его напарником и больше других вертелся перед объективом, не было ничего удивительного в том, что Трэммел часто снимал его. Застывшие в кадре резкие выступы высоких скул, глубоко посаженные глаза и расщепленный подбородок в своей совокупности создавали задумчивый и интригующий образ. Даже сломанный нос Дейна на фотографиях всегда выглядел «уместно». На самом же деле у него было угрюмое и помятое лицо полицейского с наблюдательными глазами. С глазами старика.

Дейн налил себе чашку кофе и сел за стол. Трэммел продолжал возиться с завтраком. Дейн не знал еще, что это будет, но пахло аппетитно.

— Что у нас сегодня? — спросил он.

— Вафли из непросеянной муки со свежей клубникой.

Дейн фыркнул:

— У меня в доме отродясь не было непросеянной муки.

— Я знаю, поэтому пришлось захватить ее с собой.

Нет, пахло действительно вкусно. Дейн ничего не имел против. Он вообще умел быть приятным малым, когда знал, что еду за него приготовит другой. На службе им приходилось питаться разным мусором, из того что попроще и не отнимает много времени. Так что он не возражал против того, чтобы компенсировать это какой-нибудь низкокалорийной и питательной штукой всякий раз, когда не нужно никуда бежать. Чего уж там, он даже полюбил брюссельскую капусту. Маленькие кочанчики напоминали по вкусу незрелый арахис, только-только из земли и наполовину дикий, когда скорлупа еще не отвердела. В детстве ему частенько доводилось пробовать незрелые земляные орехи. У зрелых один недостаток — перед употреблением их нужно было еще лущить.

— Так что тебе помешало заснуть? — спросил он Трэммела. — Какая-то конкретная причина?

— Да нет. Просто выдалась одна из тех ночей, когда стоит только чуть-чуть вздремнуть, как тут же начинает чудиться какой-то бред.

Сны — вообще странная штука. Все полицейские время от времени видят сны, они тоже люди. Но у Дейна и Трэммела был особый случай. Несколько лет назад они вляпались в такую историю, что потом какое-то время им каждую божью ночь виделись кошмары. Ведь большинству полицейских за все годы их службы ни разу не приходится стрелять из табельного оружия. Но Дейку и Трэммелу не повезло.

Разбираясь в одной перестрелке, они решили найти кого-нибудь из ее участников, чтобы как следует допросить. На одного подозреваемого их вьшела его подружка, у которой в то время как раз был на парня большой зуб. Подозреваемый преспокойненько проворачивал очередную успешную сделку с наркотой, как вдруг появились Дейн и Трэммел собственной персоной. Вот именно так обычно бандиты и «сгорают». Как правило, их поимка — это отнюдь не результат титанической умственной работы детектива: просто на ребят кто-то «настучал».

Тот случай оказался не из легких. Вместо того чтобы начать выпрыгивать во все окна подряд и уползать по крысиным норам куда подальше, бандиты стали отстреливаться. Дейн и Трэммел рухнули на пол и нырнули в соседнюю комнату. И в течение пяти минут, которые показались им целой вечностью, они сидели там как в мышеловке. Дейн послал по рации отчаянный призыв: «Сотрудники полиции под огнем!» На этот призыв откликнулись все без исключения коллеги, которые оказались поблизости, но к тому времени, как появилось подкрепление, Дейн и Трэммел уже успели завалить четверых: двух бандитов ранили, а еще одного и девчонку — наповал. Дейну тоже досталось. Одна из пуль, ударившись обо что-то, расщепилась, и кусочек от нее срикошетил прямо Дейну в спину, едва-едва не задев позвоночник. Свинцовый огрызок сломал ему ребро и проделал дырку в правом легком. У Дейна с той минуты перед глазами поплыли круги, но одна картинка впечаталась в память четко: Трэммел стоит перед ним на коленях, матерится на чем свет стоит и пытается остановить кровотечение: В результате: трое суток в отделении интенсивной терапии и двенадцать дней в палате для выздоравливающих. К работе Дейн смог вернуться лишь через девять недель.

Да, после того случая ночные кошмары еще долго доставляли им неприятности.

Едва только Трэммел положил в тарелку вафли, как зазвонил телефон. Дейн потянулся к трубке, и в ту же секунду у Трэммела на поясе пискнуло сигнальное устройство.

— Проклятье! — проговорили они оба, глядя друг на друга.

— Сегодня суббота, вашу мать! — рявкнул Дейн в трубку. — У нас выходной!

После этого он замолчал и стал слушать то, что ему говорили, мрачно наблюдая за Трэммелом, который торопливо глотал свой кофе. Потом Дейн вздохнул и сказал:

— О'кей. Трэммел у меня. Выезжаем.

— Кому сказать спасибо за то, что нас лишили выходного? — поинтересовался Трэммел, когда они вышли из дома.

— Страуд и Кигэн уже работают на другом выезде. Уэрли позвонил сегодня и предупредил, что заболел. А у Фредди нарыв на десне. Она у стоматолога. — Всякое бывает, нет смысла беситься. — Я сяду за руль.

— Куда двинем?

Они сели в машину, и Дейн назвал Трэммелу адрес, который тот записал.

— Позвонил один человек и сообщил, что его жене плохо. Туда выслали карету «скорой помощи», но первым по адресу все-таки добрался патрульный полицейский. Увидев, в чем там дело, он послал врачей куда подальше и стал вызывать отдел по расследованию убийств.

Спустя примерно десять минут они уже подъехали к месту происшествия. Ошибиться было невозможно. Всю улицу перегородили патрульные машины. Тут же стояла реанимация на колесах. Дом был оцеплен полицейскими. Зеваки из ближайших домов собирались тут же стайками и группками. Кое-кто был еще в пижаме. Дейн автоматически принялся изучать собравшихся. Была надежда на то, что взгляд его на чем-нибудь «споткнется», кто-то из людей привлечет к себе его особое внимание. Например, тем, что будет проявлять излишнее любопытство. Поразительно, но убийца действительно часто крутится на том месте, где только что совершил преступление.

Дейн втиснулся в свой синий пиджак, взял запасной галстук с заднего сиденья и небрежно повязал его, не затягивая. Только сейчас он обратил внимание на безупречный узел Трэммела. Напарник привел себя в порядок по дороге сюда. Дейн отвернулся было, но тут же вновь бросил взгляд на Трэммела. «Черт возьми, ущипните меня кто-нибудь! Этот щеголь надел двубортный итальянский костюм в выходной день!»В шелковый пиджак Трэммел облачился уже в машине.

Порой Дейн начинал беспокоиться, все ли у Трэммела в порядке с головой.

Они показали свои значки полицейскому, который стоял на крыльце, и тот пропустил их в дом.

— Твою-то матушку! — потрясение выдохнул вполголоса Дейн, когда как следует осмотрелся.

— И твою тоже, — тем же тоном повторил Трэммел, который, похоже, отказывался верить своим глазам.

Выезжать на убийства им было не в новинку. В жизни полицейского когда-нибудь наступает такой момент, когда преступления с применением насилия он начинает воспринимать как нечто вполне рядовое и обыкновенное. Он уже теряет счет своим выездам на места происшествия, где приходилось расследовать поножовщину или перестрелку. Если еще полчаса назад кто-нибудь поинтересовался бы мнением Дейна на этот счет, он ответил бы, что они с Трэммелом так долго работают детективами, что удивить их, пожалуй, уже в принципе невозможно.

Но на этот раз!..

Кровь была везде, куда ни кинь взгляд. Брызги ее подсыхали на стенах, на полу, даже на потолке. Кровавый след начинался в кухне, тянулся оттуда в гостиную, из гостиной в небольшой коридорчик и где-то там терялся. Что же за бойня здесь происходила, оставив такие страшные и обильные следы?

Дейн повернулся к стоящему в дверях полицейскому:

— Судмедэксперты уже объявлялись?

— Нет пока.

— Мать их! — Он снова ругнулся.

Дейн знал, что чем позже на место происшествия приезжает группа судмедэкспертов или криминалистов, тем меньше остается ниточек к разгадке разыгравшейся трагедии. Конечно, какие-то следы затираются неизбежно, если только место происшествия и пострадавшие не обнаружены самими ребятами из лаборатории судебной криминалистики, которые мгновенно оцепят все вокруг. Но на этот раз эксперты шлялись неизвестно где, а в дом натолкалась целая туча полицейских, которые шныряли вокруг и уничтожали один перспективный след за другим.

— В дом не пускайте никого, кроме людей Ивена, — строго наказал Дейн.

Ивен Шаффер был руководителем лаборатории судебной криминалистики. Дейн знал, что тот просто взбесится, когда приедет и увидит, как тут натоптали.

— Лейтенант Боннес тоже сюда выехал.

— Лейтенанта Боннеса впустите, — скривившись, проговорил Дейн.

Дом был самый обычный, для представителей среднего класса. В гостиной стоял диван, стул к нему, непременный элемент стандартной обстановки — кофейный столик, а также подставки для ламп из натурального шпона. Центральное место в комнате — прямо перед телевизором — занимало большое коричневое кресло. Сейчас в нем сидел мужчина с растерянным лицом, на вид около пятидесяти или чуть больше. Вероятно, муж потерпевшей. Время от времени он давал односложные ответы на вопросы, которые ему задавал один из полицейских.

Потерпевшая находилась в спальне. Дейн и Трэммел протолкались сквозь толпу полицейских в эту небольшую комнату. Там уже делал свое дело фотограф. Против обыкновения его лицо отнюдь не излучало беспечность и олимпийское спокойствие.

В узкое пространство между тумбочкой и стеной была втиснута обнаженная женщина. Труп был изуродован огромным количеством ножевых ударов. Женщину просто искромсали! Видимо, она пыталась спастись бегством, а когда ее загнали в угол в спальне, стала отчаянно сопротивляться, пыталась отбить удары. Об этом говорили глубокие раны на ее руках. В результате преступник почти обезглавил свою жертву, изувечил ей груди невероятным количеством ножевых ранений и вдобавок отрезал на руках все пальцы. Заметив это, Дейн стал осматриваться вокруг, но пальцев не обнаружил. Кровать была аккуратно заправлена, но забрызгана кровью.

— Орудие убийства нашли? — спросил Дейн. Патрульный утвердительно кивнул:

— Оно лежало рядом с трупом. Это нож из кухонного набора «Ginsu». У нее была полная коллекция. Вид у них такой, что смотришь и сразу начинаешь верить в то, что не зря их так расхваливают в рекламных роликах. Я, наверно, куплю жене этот набор.

Другой полицейский, стоявший поблизости, фыркнул:

— На твоем месте я не стал бы этого делать, Скэнлон.

Дейн никак не отреагировал на черный юмор, популярный среди полицейских, он знал, что подобные шуточки помогают переносить им все те ужасы, с которыми приходилось сталкиваться ежедневно.

— Что с пальцами? — спросил он.

— Не нашли.

Трэммел вздохнул:

— По-моему, нам лучше пойти потолковать с мужем.

Большинство убийств — за исключением случайных роковых встреч с настоящими бандитами и уголовниками — совершались в основном теми, кто близко знал жертву: друг, сосед, сослуживец или родственник. Это был непреложный факт. Когда потерпевшей оказывается женщина, стандартный круг подозреваемых сужается еще больше, потому что в таких случаях убийцей становится, как правило, либо муж, либо любовник. Часто убийцей оказывается именно тот, кто «обнаружил» труп и позвонил в полицию.

Они вернулись в гостиную, и Дейн подал знак полицейскому, который беседовал с мужем пострадавшей. Полицейский подошел.

— Ну как? Он что-нибудь говорит? — спросил Дейн. Тот покачал головой.

— Он почти не отвечает на мои вопросы. Сказал только, что жену звали Надин, а его самого — Ансел Виник. Они прожили в этом доме двадцать три года. Вот, собственно, и все.

— Это он сообщил об убийстве?

— Да.

— О'кей, теперь мы за него возьмемся.

Они с Трэммелом приблизились к мистеру Винику. Дейн сел на диван, а Трэммел пододвинул себе стул. Таким образом, муж потерпевшей оказался между ними, словно котлета между кусками хлеба в сэндвиче.

— Мистер Виник, я детектив Холлистер, а это детектив Трэммел. Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов.

Мистер Виник смотрел в пол перед собой. Его большие руки бессильно повисли на мягких подлокотниках кресла.

— Конечно, — ничего не выражающим голосом тупо ответил он.

— Это вы обнаружили вашу жену? Он молчал и только продолжал неподвижно смотреть в пол.

Трэммел решил вступить в разговор:

— Мистер Виник, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но нам нужна ваша помощь. Это вы позвонили в полицию?

Он медленно покачал головой.

— Ни в какую полицию я не звонил, а связался со «Службой спасения 911».

— Когда это случилось? — спросил Дейн.

Он знал, что в «Службе спасения», конечно, отмечено точное время этого звонка, но ему было известно также и то, что лжецы часто попадаются на мелочах. А пока что Виник возглавлял список подозреваемых на том простом основании, что являлся мужем убитой.

— Понятия не имею, — буркнул Виник. Глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться. — Ну, где-то в половине восьмого или около этого. — Он потер лицо дрожащей рукой. — С работы я уехал в семь, а до дома минут двадцать или двадцать пять на машине. Ну вот и…

Дейн переглянулся с Трэммелом. Имея немалый опыт в расследовании убийств, они сразу поняли, что миссис Виник была мертва уже несколько часов. Смерть наступила не полчаса и даже не час назад. Судмедэксперт точнее установит момент смерти, и если выяснится, что в это время мистер Виник находился на работе, если отыщутся свидетели, которые под присягой подтвердят, что он никуда не отлучался, тогда им с Трэммелом придется переключиться на какую-нибудь другую версию. Может быть, у потерпевшей был любовник, который не давал остыть супружескому ложу мистера Виника, пока тот вкалывал в третью смену.

— Где вы работаете?

Молчание. Дейн сделал еще одну попытку:

— Мистер Виник, где вы работаете?

Виник вышел из состояния оцепенения и назвал одну из местных транспортных компаний, которая специализировалась на перевозке грузов.

— Третья смена — это обычное для вас время работы?

— Да. Я работаю грузчиком. Нагружаю и разгружаю трейлеры. Большинство грузов приходят ночью, и надо с ними разобраться, чтобы днем они уже поступили по назначению.

— Когда вы ушли из дома на работу вчера вечером?

— Как обычно, около десяти.

Мистер Виник стал понемногу оживать, охотнее отвечать.

— Вы заполняете карточку учета рабочего времени? — спросил Трэммел.

— Да.

— Ваше время включается сразу, как только вы приезжаете на работу, или вместе с плановым началом третьей смены?

— Сразу, как только приезжаю. А смена начинается в десять тридцать. Полчаса перерыв, чтобы перекусить, в семь по домам.

— Начало и конец получасового перерыва фиксируются в карточке?

— Ага.

Похоже было, что всю ночь мистера Виника можно легко разложить по полочкам, с проверкой проблем не возникнет.

— Не заметили ли вы сегодня утром чего-нибудь необычного? — спросил Дейн. — Я имею в виду, прежде чем вы вошли в дом?

— Нет. Впрочем, дверь оказалась запертой. Надин обычно встает к моему приезду и сама открывает дверь, а потом идет готовить завтрак.

— Вы обычно входите в дом через парадную дверь или через кухню?

— Через кухню.

— Что вы увидели, когда открыли дверь?

Подбородок мистера Виника мелко задрожал.

— Сначала ничего. Шторы были задернуты, и свет выключен. Темнота. Я решил, что Надин проспала…

— И что вы сделали?

— Я включил на кухне свет.

— Что вы увидели?

Мистер Виник проглотил комок в горле. Он открыл рот, но сказать ничего не смог. Закрыл рукой глаза.

— К-кровь… — наконец не без труда выговорил он. — П-повсюду одна кровь… Только я сначала подумал, что это к-кетчуп. Я решил, что она уронила бутылку с кетчупом, та разбилась и кетчуп брызнул во все стороны. А потом… а потом я все понял. Страшно испугался. Подумал, что она, видимо, сильно порезалась. Очень сильно. Я громко позвал ее, стал искать, прибежал в спальню… — Он запнулся, будучи не в состоянии продолжать дальше. Его начало трясти, и он не заметил, как Дейн и Трэммел поднялись и отошли, оставив его наедине с его горем и ужасом.

Наконец появился Ивен Шаффер со своим помощником. В руках у них были чемоданчики с инструментами. Они сразу же ушли в спальню, чтобы попытаться найти те следы, которые еще не успели затоптать. Почти сразу же вслед за ними приехал лейтенант Гордон Боннес. Он пораженно застыл на пороге и пробормотал:

— Срань господня!..

— Выражает наше общее мнение, — сказал Трэммел, повернувшись к Дейну. Они подошли к лейтенанту.

Боннес был совсем неплохим парнем, хоть и приехал из Калифорнии, во-первых, и порой очень странно смотрел на жизнь, во-вторых. Возглавляя подразделение в департаменте, он был максимально честен, насколько это было возможно в его должности. К тому же терпимо относился к различным причудам и привычкам детективов, которые работали под его началом. Тут уж ничего не скажешь.

— Чем пока располагаете? — спросил Боннес.

— Имеется в наличии потерпевшая леди, которую изрубили в фарш. И муж, который в это время находился на работе. Мы, конечно, проверим его алиби, но я печенкой чувствую, что он чист, — ответил Дейн за двоих.

Боннес вздохнул,

— Может, любовник?

— До этого мы еще не дошли.

— О'кей. Поторапливайтесь. Боже мой, вы только взгляните на эти стены!

Они перешли в спальню, и лейтенант побелел как мел.

— Срань господня! — вновь проговорил он. — Это просто бред сумасшедшего!

Дейн бросил на него задумчивый взгляд и почувствовал, как у него в животе что-то екнуло. Холодок страха пробежал вверх по позвоночнику. Бред сумасшедшего. А ведь верно, все это было похоже на больной бред. И с той минуты он уже встревожился не на шутку.

Дейн присел на корточки рядом с долговязым и тощим Ивеном, который пытался отыскать на полу какие-нибудь волокна ткани, волоски — словом, все, что поддается анализу и способно раскрыть свои секреты.

— Что-нибудь нашел?

— Об этом ты меня спросишь, когда я закончу анализ в лаборатории. — Ивен огляделся по сторонам. — Если мы отыщем ее пальцы, это может нам очень серьезно помочь. Может, удалось бы извлечь из-под ногтей кусочки содранной кожи преступника. Мои люди работают вокруг дома. Впрочем, поблизости нет ни одной помойки, куда убийца мог бы выкинуть пальцы.

— Ее изнасиловали?

— Не знаю. Явных следов спермы не обнаружено.

Ощущение тревоги у Дейна нарастало. Дело об убийстве, которое хоть и выглядело из ряда вон, но на первый взгляд не предвещало больших проблем с точки зрения расследования, с каждой новой минутой все больше усложнялось. Инстинкты редко подводили Дейна, а сейчас они посылали в его мозг предупредительные сигналы, сравнимые по мощности разве что с целым духовым оркестром.

Он пошел по кровавому следу к его началу — на кухню. Трэммел присоединился к нему, и они оба оказались в маленькой, но уютной комнатке. Осмотрелись вокруг. Надин Виник явно любила готовить. Кухня была буквально набита всякими современными штуковинами! Сверкающие кухонные электроприборы, множество чистых, но явно находившихся в частом употреблении кастрюль и сковород, которые висели на специальных крючках над рабочим столиком. Особое место для разделки мяса в углу столика и над ним на стене — полный набор ножей «Ginsu» за исключением того, который послужил орудием убийства.

— Как этот сучий потрох пролез в дом? — буркнул Дейн. — Тут вообще кто-нибудь проверял версию взлома? Или все успокоились на том, что бедняжку уработал собственный муж?

Трэммел долго служил вместе с Дейном и уже научился разбираться в своем напарнике.

— У тебя есть предчувствие? — спросил он.

— Да. И очень нехорошее.

— Может, у нее был любовник?

Дейн пожал плечами.

— Может. А может, и нет. Просто у меня что-то екнуло внутри, когда лейтенант заметил, что все это похоже на бред сумасшедшего. И действительно, похоже. Это меня и тревожит. Пошли, может, удастся понять, как он проник в дом.

Долго искать не пришлось. В нижней части сетки от москитов, которая была натянута на окне во второй спальне, они обнаружили небольшой надрез. Сетка была на месте, но расстегнута, и щеколда на окне была открыта.

— Я пойду за Ивеном, — сказал Трэммел. — Может, ему удастся снять «пальчики» или найти какую-нибудь нитку.

На душе становилось все поганей. Взлом окна высвечивал это дело в совершенно новом ракурсе и указывал на то, что тут «работал» неизвестный. Вор, который лицом к лицу столкнулся с миссис Виник и которому пришлось пойти на убийство? Не похоже. Застигнутый хозяевами, вор, как правило, бросается удирать, но даже если бы ему пришлось убить, он сделал бы это быстро. А миссис Виник убивали долго и люто. Нет, на вора не похоже. А вот на больной бред — весьма.

Дейн вернулся на кухню.

Где они столкнулись в первый раз? Здесь? Или миссис Виник увидела того, кто тайком проник в ее дом, в другом месте и попыталась убежать через заднюю дверь, но не успела и была настигнута преступником на кухне? Дейн смотрел на бытовую кухонную технику, словно ожидая от нее разъяснений. Задумчиво нахмурившись, он подошел к автоматической кофеварке, которая была прикручена к дну подвесных кухонных полок, чтобы не занимать места на рабочем столике. В графин вмещалось около пяти чашек кофе. Тыльной стороной ладони он коснулся стекла. Холодное. На рабочем столике стояла чашка, налитая почти до краев. Похоже, к ней даже не притрагивались после того, как налили кофе. Он обмакнул палец в черную жидкость. Холодный.

Дейн достал из кармана и натянул на руки пару хирургических перчаток. Не задевая металлических ручек, принялся открывать один ящик за другим. В одном из них он обнаружил банку с кофе без кофеина. Значит, миссис Виник могла пить свой кофе поздно вечером, не опасаясь того, что это испортит ей сон.

Она решила приготовить себе кофе и пришла сюда, на кухню. Налила первую чашку и вернула графин на нагревательную плитку. Дверь в гостиную была от нее сзади и справа. Дейн стал двигаться по комнате так, как, по его предположению, двигалась миссис Виник. Он стал делать вид, что наливает себе кофе, и остановился там, где, как он полагал, стояла хозяйка. Судя по положению чашки на рабочем столике, она стояла чуть слева от кофеварки. И в ту минуту она увидела неизвестного. Поставила кувшин на плитку и увидела. У кофеварки был темный блестящий бок, почти зеркальный. Дейн чуть подогнул колени, пытаясь подогнать себя под рост убитой. Да, открытая дверь отражалась в кофеварке.

Она так и не успела попробовать кофе. Увидев отражение неизвестного в кофеварке, она обернулась. В первую минуту, наверно, решила, что это муж, который что-то забыл и вернулся домой. Когда же поняла свою ошибку, неизвестный уже набросился на нее.

Вряд ли она пошла на кухню готовить кофе обнаженная, хотя Дейн уже долго служил в полиции и знал, что все возможно. Просто интуиция, которой он доверял, подсказывала ему, что миссис Виник была одета. Однако, когда убийца закончил с ней, она была уже нагая. Возможно, на ней не было одежды и тогда, когда он начал… Были основания предполагать, что ее все-таки изнасиловали. С ножом у горла. Прямо в кухне. Отсутствие видимых следов спермы еще ничего не доказывало. В конце концов, прошло много часов. И потом после изнасилования еще продолжалась ожесточенная борьба. Точный ответ на вопрос может дать только лабораторная экспертиза. Наконец, часто насильники не достигают оргазма. У них другая цель.

Овладев ею, он начал работать ножом. До того момента она была, конечно, охвачена ужасом, но, возможно, сохраняла надежду на то, что, получив свое, он уйдет. Когда же он начал ее резать, она все поняла и стала бороться за свою жизнь. Несчастная вырвалась, а может, он сам отпустил ее, играя как кошка с мышкой, вернув ей на минуту надежду на спасение, а потом вновь с легкостью настигнув. Может быть, он еще не раз и не два отпускал ее на несколько шагов от себя, прежде чем окончательно загнать в угол в спальне…

А во что она была одета? Может, убийца забрал одежду с собой в качестве сувенира или трофея?

— Что? — тихо спросил застывший у дверей Трэммел, устремив на напарника сосредоточенный взгляд своих темных глаз.

Дейн поднял голову.

— Где ее одежда? — спросил он. — Во что она была одета?

— Может, мистер Виник знает. — Трэммел ушел, но не прошло и минуты, как вернулся. — Говорит, она провожала его на работу уже в ночной сорочке. Белая с маленькими синими крапинками.

Они стали искать эту сорочку и нашли удивительно легко и быстро. Трэммел раздвинул дверцы, за которыми стояла стиральная машина и сушилка. Там была еще корзина, куда складывали белье перед стиркой. Ночная рубашка преспокойно лежала в корзине на самом верху, вся в засохших брызгах крови, но она не была ею пропитана. Нет, убийца явно уже содрал с миссис Виник сорочку, когда стал бить ее ножом. Может она лежала на полу, отброшенная им в сторону. В этом случае неудивительно, что на нее попали брызги крови.

Дейн поражение уставился на нее.

— Изнасиловав и зарезав женщину, этот выродок не забыл положить ночную рубашку в стирку, так что ли?

— Изнасиловав? — переспросил Трэммел.

— Я в этом уверен.

— Я не касался ручки дверцы. Может, Ивену удастся снять отпечатки? Пока же во второй спальне он тоже ничего не нашел.

У Дейна вновь что-то шевельнулось в животе, и очередное предчувствие понравилось ему еще меньше, чем все предыдущие.

— Боюсь, мы во всем доме ничего не найдем, уныло проговорил он.

Глава 3

Нет, это было не воспоминание.

Она это поняла, потому что воспоминания не отпускали ее на протяжении всех последних шести лет. Страшные, воскресшие сцены из прошлого, которые обрушивались на нее, завладевая сознанием, и, исчезнув, оставляли опустошенной и измученной.

Марли помнила свой кошмар в мельчайших деталях, знала его как свое собственное лицо, которое каждое утро видела в зеркале. Но те образы, которые вспыхивали в ее сознании весь день в воскресенье, были новые, незнакомые. Когда она очнулась от многочасового забытья вчера днем в прихожей, она могла припомнить только блеск мелькающего лезвия ножа. К тому же она была настолько обессилена, что едва могла думать об этом. Рано легла спать, спала крепко, без снов. И только ближе к рассвету ей стали являться подробности видения.

Эти вспышки в сознании мучили ее в продолжение всего дня. Не успевала она прийти в себя после одной, как мгновенно накатывала очередная, поразительно живая и кошмарная… Такого прежде не случалось, видения всегда захватывали ее всю и высасывали из нее все соки, но она по крайней мере была способна отогнать их. Однако последнее видение и воспоминания о нем были сильнее, и перед ними Марли была беззащитна. Несколько раз ее так и подмывало позвонить доктору Ивелу и рассказать ему об этом новом, пугающем развитии ее дара. Но всякий раз что-то удерживало ее от этого шага.

Итак, убита женщина. Убита не в воображении Марли, а на самом деле. Дар вернулся, но в новом качестве, и Марли не знала, что ей делать. Видение было очень сильным, мощнее, чем все прошлые, но вместе с тем она не могла сказать, кем была жертва и где ее убили. Раньше всегда находилась какая-то ниточка к разгадке личности и определению места события, но не сейчас.

Марли чувствовала, что она не может сориентироваться: ее мозг не способен был поймать сигнал и напоминал стрелку компаса, которая беспокойно крутится в поисках отсутствующего магнитного полюса.

Сцена убийства вновь и вновь возникала перед ее глазами, и с каждым разом ее сознание воспринимало все больше новых деталей и подробностей, словно ветер сдувал туман в сторону. И после каждого нового приступа ей все труднее было приходить в себя, ее охватывал все больший ужас.

Страшнее всего было то, что Марли наблюдала за этим кошмаром ЕГО глазами!

В ее сознание проникали ЕГО мысли, звериная сила ЕГО злобы сотрясала всю ее душу, которая вот уже шесть лет не знала ничего подобного. Тогда кошмар лишил ее дара, теперь кошмар вернул ей дар. Конечно, убийца не собирался этого делать. Он вообще об этом ничего не знал. Мощная волна его мысленной энергии не имела цели и ни для кого не была предназначена. Нормальный человек не может себе представить, что есть такие люди, как Марли, которые обладают настолько обостренной чувствительностью, что способны подхватывать электрические сигналы чужих мыслей, способны расшифровывать оставшиеся после давно минувших событий их энергетические узоры и даже предчувствовать события, которым еще только предстоит совершиться, по их нарождающимся энергетическим слепкам. Нормальными Марли про себя называла всех людей, лишенных дара сверхвысокой чувствительности. С этой точки зрения и убийца был для нее нормальным человеком. Но только с этой точки зрения, конечно.

Сама она обладала этим даром и потому не была нормальной. Но шесть лет назад с ней случилась большая беда, воспоминания о которой до сих пор преследовали ее. В результате травматического шока ее мозг утратил сверхчувствительность. В течение шести лет она жила самой обыкновенной жизнью, которую полюбила. Марли хотела, чтобы эта жизнь продолжалась и дальше. Годы шли, и со временем — не сразу, боясь сглазить, — она прониклась верой в то, что видения никогда не вернутся. И ошиблась. Шесть лет ушло на то, чтобы исцелиться от последствий того кошмара, но теперь его сменил новый, еще более сильный и мучительный.

Теперь она воспринимала видение глазами убийцы.

Где-то в дальнем уголке ее сознания еще жила надежда… На что? На то, что видение все же не было настоящим? На то, что она просто начинает сходить с ума? Что предпочтительнее: согласиться с тем, что ты сумасшедшая, которую преследуют галлюцинации, или признать все-таки, что дар вернулся, поставив точку в твоей нормальной, спокойной жизни?

Она листала воскресную газету не в состоянии сосредоточиться. Воспоминания о кошмаре вспыхивали в ее сознании слишком часто и заслоняли собой все другое. Все же в разделе «Происшествия» она не натолкнулась ни на одно упоминание об убийстве, которое бы задело в ней живую струнку. Или информация была, а она ее проглядела? Все возможно. Или убийство произошло где-то далеко, и ей просто по какому-то необъяснимому капризу судьбы удалось поймать мысленные сигналы злодея? Если женщина жила в каком-нибудь другом городе, скажем в Тампе или Дейтоне, в газете Орландо об ее убийстве, конечно, не написали. Неужели Марли так никогда и не узнает, где это произошло и как звали бедняжку?..

В какую-то минуту ее охватило малодушие. Она не хотела ничего знать, не хотела вновь возвращаться к той жизни. Здесь, в Орландо, на несколько лет прожила в полной безопасности, привыкла к нормальному, спокойному течению жизни. Марли понимала, что, если дар действительно вернулся, он уничтожит весь этот покой, этот хрупкий мир. Она прекрасно знала, что ей будет предложено взамен: сначала недоверие, а потом насмешки. А когда ей удастся доказать людям, что все правда, общество проникнется к ней величайшим подозрением. Ее станут бояться. Каждому захочется использовать ее дар в своих личных интересах, но не найдется ни одного, кто пожелает стать другом. Люди будут сторониться, мальчишки, соревнуясь между собой в храбрости, станут заглядывать к ней в окна, а если она обернется — с визгом удирать. Другие назовут ее «ведьмой». Какой-нибудь религиозный фанатик непременно начнет бормотать что-то о «происках дьявола», и время от времени перед крыльцом ее дома будут выстраиваться гневные пикеты.

Нет, надо быть полной дурой, чтобы влезать в это снова.

Но Марли не могла перестать думать о бедной женщине. Она ощущала жгучую потребность узнать хотя бы ее имя. Когда жизнь человека обрывается, обязательно нужно помнить, как его звали. Имя — это связующая ниточка с бессмертием. Оно позволяет нам сказать: «Этот человек жил на нашей земле. Существовал». А если нет имени, то как бы не было и человека.

Поэтому, несмотря на разламывающую члены усталость и головокружение, она включила телевизор и стала ждать выпуска местных новостей. Несколько раз она едва не задремала, но вовремя спохватывалась.

— Возможно, ничего и не было, — слабым голосом пробормотала она вслух. — Возможно, ты просто теряешь рассудок.

Странно, но эта мысль принесла утешение. У каждого человека свой страх. Марли сейчас предпочла бы оказаться сумасшедшей, чем узнать, что ее видение подтвердилось.

«Говорящие головы» на экране сменили тему разговора и целую минуту посвятили глубокому анализу пагубного влияния уличных банд на жизнь центральной части города. У Марли слипались глаза. Внезапно ее охватил ужас: она испугалась того, что то, что она видит по телевизору, сомкнется с тем, что мучило ее изнутри, как это бывало прежде, когда она проникалась чувствами людей, на которых смотрела. Но ничего подобного не случилось. Сознание оставалось спокойным. Спустя еще минуту она расслабилась и вздохнула с облегчением. Не было внутренней муки, отчаяния и ощущения беспомощности. Она немного приободрилась. Раз ей не передается та бурная эмоциональная волна, которая льется с экрана телевизора, значит, может быть, она просто немного свихнулась?..

Марли продолжала смотреть, снова медленно погружаясь в дремоту. Она уже готова была отдаться во власть усталости, готова была легко соскользнуть в забытье. Впрочем, надо бы досмотреть выпуск до конца…

— Надин Виник…

НАДИН ВИНИК!!!

Казалось, это имя одновременно прозвучало с экрана и у нее в голове. Марли содрогнулась, будто от сильного электрического разряда. Задремав, она незаметно для себя свернулась калачиком на диване, но сейчас резко выпрямилась. Сердце бешено колотилось в груди, и она слышала частые прерывистые звуки собственного дыхания. Глядя во все глаза на экран, она чувствовала, как ее охватывает панический ужас.

— Полиция Орландо не дает пока никакой информации об убийстве миссис Виник, так как это может повредить следствию.

На экране показали фотоснимок жертвы. Надин Виник. Да, именно она — женщина из видения. Марли впервые в жизни слышала это имя, но чувствовала, что знает его. Стоило только ведущему выпуска назвать его, как Марли все поняла…

Значит, видение было настоящим. От начала до конца.

Дар вернулся.

Ясно было и то, что, если она теперь пошевелит хоть пальцем, этот дар пустит под откос всю ее только-только наладившуюся жизнь.

Понедельник Дейн начал с того, что принялся внимательно изучать фотоснимки места происшествия, подспудно надеясь на то, что натолкнется на какую-нибудь мелкую, незамеченную раньше, но решающую деталь, которая даст ему направление поиска. Хоть какое-нибудь. Пока что у них не было в активе ровным счетом ничего. Проклятье! Соседка, чей дом стоит через улицу от дома Виников, слышала, как залаяла собака в пятницу около одиннадцати вечера. Но собака вскоре замолкла, и соседка перестала об этом думать. И не придала бы этому лаю никакого значения, если бы ее не стали допрашивать. Мистер Виник действительно был на своем рабочем месте. Они с напарником разгружали трейлер и не отлучались ни на минуту. Судебный медик не смог точно определить время смерти и сказал, что сделать это не представляется возможным, если только не отыщется очевидец гибели миссис Виник. Но он установил «вилку» во времени, когда могла произойти смерть, и, к сожалению, крайний предел этой «вилки» включал в себя полчаса, которые мистер Виник еще находился дома перед уходом на работу. Впрочем, Дейн продолжал доверять своему наитию, которое подсказывало: Виник ни при чем. В показаниях других грузчиков отмечалось, что мистер Виник появился на работе в обычное время и вел себя абсолютно нормально, даже шутил. Дейн решил, что Виник совершенно не похож на патологического зверя, который способен зарезать свою жену, спокойно смыть с себя ее кровь, переодеться и после этого как ни в чем не бывало отправиться на работу.

Следов спермы не нашли, хотя патологоанатом установил повреждения ватины, которые говорили о том, что миссис Виник все-таки насиловали. Никаких следов — кроме тех, которые нанесли сами полицейские, — в доме не отыскали. Ни волокон ткани, ни волос, ни отпечатков пальцев. Бесследно пропали также и отрезанные пальцы миссис Виник.

— Дырка от бублика! — с чувством проговорил Дейн, швырнув фотографии обратно на стол.

Трэммел что-то буркнул, соглашаясь. Они оба измотались. С той минуты, когда они впервые переступили порог дома Виников, прошло уже сорок восемь часов, в продолжение которых у них не было ни минуты покоя. И с каждым новым часом шансы отыскать убийцу миссис Виник все уменьшались. У всех преступлений есть особенность: либо они раскрываются «по горячим следам», либо, как правило, вообще не раскрываются.

Трэммел протянул Дейну листок бумаги со словами:

— Взгляни. Это перечень того, что нашли у них в мусорном контейнере.

Дейн пробежал глазами список. Типичная картина: пищевые отходы, пустые пакеты из-под молока и круп, всякая макулатура, которая приходит по почте и сразу отправляется в мусор, пакеты, какие выдают в магазинах, использованные кофейные фильтры, коробка из-под пиццы с двумя недоеденными кусками, использованные бумажные салфетки, старый список продуктов, какие обычно составляют перед походом в магазин, телевизионная программа на последнюю неделю, листок бумаги с двумя телефонами на нем, пустой чек из тех, что заполняются для телефонной компании, пустые пульверизаторы, газеты за неделю… Похоже, Виники ко многим вещам относились как к одноразовым шприцам. Ничего необычного или примечательного.

— Что с телефонами? — спросил он.

— Я только что узнал. — Трэммел откинулся на спинку своего стула и водрузил ноги, обутые в туфли из итальянской кожи, на стол. — Первый номер: пункт доставки пиццы; второй: местная кабельная компания.

Дейн издал какой-то нечленораздельный недовольный звук. Он тоже откинулся на спинку своего стула и, поставив ноги на стол, подумал: «Хрен редьки не слаще».

Между их с Трэммелом столами было расстояние в четыре фута. Приятели неподвижно сидели, молча уставившись друг на друга, и размышляли. Они нередко устраивали подобные немые сцены, иногда это приносило свои плоды.

— Пункт доставки пиццы присылал к Виникам неизвестного нам пока разносчика заказов. Кабельная компания вполне могла направить мастера по ремонту.

Худое, смуглое лицо Трэммела было задумчиво.

— Даже если и присылала, то не на ночь же глядя?

— Верно. С пиццей то же самое. Глупо надеяться, что миссис Виник могла так поздно заказать себе здоровенную порцию, чтобы слопать ее всю в одиночку. К тому же это не согласуется с результатами анализа содержимого ее желудка… — Дейн раскидал правой рукой лежавшую у него на столе кипу бумаг и выбрал нужный листок. — Ага, вот он! Док пишет тут, что перед смертью она ничего не ела, по крайней мере, в течение четырех-пяти часов. Никакой тебе пиццы. Коробка, которую нашли в мусоре, осталась, наверное, от ленча. А может, она вообще двухдневной давности.

К тому же Дейну, который повидал всякого, слишком сложно было представить себе убийцу в переднике разносчика пиццы. Он поморщился:

— Мистер Виник нам точно скажет, когда именно они заказывали пиццу.

— А в кабельной компании сообщат, посылали ли они кого-нибудь на ремонт проводки к Виникам домой или нет.

— Таким образом, у нас определенно есть один, а возможно, что и двое неизвестных, которые в последнее время побывали у Виников. С разносчиками пиццы, как правило, расплачиваются на пороге. Но хозяйку он все равно видел. А вот если был мастер из кабельной компании, то он, конечно, заходил в дом.

— Женщины любят поболтать с мастерами по ремонту, — проговорил Дейн. Глаза у него сузились. Он продолжал выстраивать в голове логическую цепочку предположений. — Возможно, она попросила его не шуметь, так как муж, мол, здорово умаялся и сейчас спит в спальне. И парень согласился. Сказал, что ему и самому иной раз приходится работать в третью смену и он знает, что это такое. Потом так небрежно спросил: а где работает муж-то? И она рассказала и еще сообщила, в какое время он уходит на работу и когда возвращается. Чего ей бояться? В конце концов, разве наняла бы его кабельная компания в свой штат, если бы он не был добропорядочным гражданином? Женщины не задумываясь впускают в дом таких мастеров и выбалтывают им всю свою подноготную, пока те работают.

— О'кей. — Трэммел приладил блокнот у себя на коленях. — Первое: мы выясняем у мистера Виника, когда именно им доставили пиццу и — если это возможно — как примерно выглядел пацан-разносчик, так?

— Просто разносчик. Не обязательно пацан. Надо узнать также все о кабельном мастере.

— Или о кабельной мастерице, — совершенно серьезно поправил его Трэммел. — Если компания никого к Виникам не посылала, мы возвращаемся к пицце и начинаем плясать оттуда. Выясняем личность разносчика и все такое.

Дейну на душе стало полегче. Все-таки появилось какое-то направление работы. Есть чем заняться.

Раздался звонок внутренней линии. Он нажал на кнопку и снял трубку.

— Холлистер.

— Дейн, — раздался на том конце провода голос лейтенанта Боннеса. — Жду тебя с Трэммелом у себя.

— Летим. — Он повесил трубку. — Лейтенант хочет нас видеть,

Трэммел снял ноги со стола и поднялся.

— Ну, что ты натворил на этот раз? — тоном упрека спросил он.

Дейн пожал плечами.

— Да вроде ничего…

Дейн никогда не «косил» под киношный образ плутишки-полицейского, просто у него был талант наступать людям на пятки и бесить их. Такое случается, когда человек терпеть не может дураков.

Кабинет лейтенанта имел два больших внутренних окна и, заглянув в одно из них, Дейн и Трэммел увидели женщину, которая разговаривала с Боннесом, сидя спиной к двери.

— Кто это? — буркнул Дейн. Трэммел пожал плечами. Дейн постучал по стеклу, и лейтенант дал им знак войти.

— Давайте заходите, — сказал он. — Дверь за собой закройте.

Когда они йошли, он проговорил:

— Марли Кин. А это детектив Холлистер и детектив Трэммел. На них возложено расследование дела об убийстве миссис Виник. Ребята, мисс Кин располагает кое-какой любопытной информацией.

Трэммел сел напротив мисс Кин, а Дейн привалился плечом к стене с противоположной стороны. Так, чтобы женщина не могла его видеть, а он мог. Впрочем, она даже не обернулась в их сторону. При этом мисс Кин не смотрела и на лейтенанта. Дейну показалось, что она сосредоточилась взглядом на шторах, которые закрывали окно, выходившее на улицу.

В кабинете наступила короткая пауза, в продолжение которой эта женщина, похоже, собиралась с духом. Дейн с любопытством рассматривал ее. Как она напряжена! В ней было что-то интригующее, что не давало Дейну оторвать от нее взгляд. Не красавица, но с правильными чертами лица. Привлекающая взгляд. Но она явно держалась так, чтобы меньше обращать на себя внимания. И одета соответственно: простенькие черные туфли без каблуков, такого же цвета узкая джинсовая юбка ниже колен и белая блузка без рукавов. Красивые темные волосы, собранные сзади в тугой французский узел. На вид что-то около тридцати. Уж в этом-то Дейн разбирался. А вот рост… Она сидела, но он решил, что роста среднего, может, чуть меньше. Не такая пухленькая, как ему понравилось бы: порядка ста двадцати фунтов. Дейн не любил костлявых.

Руки она напряженно сцепила на коленях. Тонкие изящные руки без всяких там ювелирных украшений. Они явно выдавали ее скованность, которую он, впрочем, подметил раньше, чем посмотрел на них.

— Я экстрасенс, — проговорила наконец она с вызовом.

Он едва удержался от того, чтобы не фыркнуть насмешливо. Встретился на мгновение глазами с Трэммелом и понял, что напарник подумал о том же: «Очередная калифорнийская» примочка» лейтенанта «.

— В прошлую пятницу вечером я возвращалась на своей машине из кино, — продолжала Марли Кин ровным, даже монотонным голосом, который, однако, не скрывал ее волнения.

« Голос курильщика «, — подумал Дейн. Впрочем, он был убежден в том, что она не курит. Такие женщины редко предаются подобным невинным порокам.

— Фильм закончился примерно в половине двенадцатого. Когда я выезжала с автострады, мне вдруг явилось видение убийства, которое происходило где-то на самом деле. Подобные видения… заставляют меня терять над собой контроль. Но мне удалось прижать машину к тротуару.

Она замолчала, словно внезапно потеряв желание рассказывать. Дейн заметил, как она сцепила руки на коленях в замок с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Глубоко вздохнув, Марли Кин продолжила все тем же бесцветным тоном:

— Я видела ЭТО его глазами. Он влез в дом через окно.

Дейн насторожился и перевел взгляд на ее лицо. Он знал, что после этих ее слов Трэммел также стал внимать ей с удвоенным интересом.

Она проддлжала свой рассказ. Говорила медленно, с паузами. Странно, но этот ритм речи производил почти гипнотическое воздействие. Глаза ее были широко раскрыты и пусты, словно она была погружена в себя и не видела ничего вокруг.

— В комнате темно. Он дожидается, пока она останется одна. Слышит, как она разговаривает с мужем на кухне. Потом муж уходит. Когда машина мужа выезжает со двора, он открывает дверь и начинает подкрадываться. Он ощущает себя охотником. Она — дичь…

…Но добыча оказывается слишком легкой. Она стоит на кухне и наливает себе в чашку кофе. Он тихо снимает с крючка нож из набора и ждет. Услышав его, она оборачивается и произносит:» Ансел?»Но, вглядевшись, открывает рот, чтобы закричать…

…Он слишком близко. Бросившись на нее, зажал ей рот рукой. Приставил нож к горлу…

Марли Кин замолчала. Дейн не сводил с нее глаз. Он заметил, как сильно она побледнела. На белом лице контрастно выделялись полные губы. Ему передалось то напряжение, которым она сопровождала свой рассказ. Он почувствовал, как мурашки пробежали у него вверх по позвоночнику. Атмосфера жуткая. Как будто это убийство происходило прямо сейчас.

— Продолжайте, — потребовал лейтенант. После секундной задержки она вновь заговорила, на этот раз ее голос был еще более ровным.

— Она может тешить себя иллюзиями; надеяться… Но теперь он может выпустить свою ярость на волю. Теперь он может наконец приступить к тому, ради чего пришел в этот дом. В ее глазах запредельный ужас, а в его душе поднимается ощущение всемогущества и непобедимости. Эти минуты нравятся ему больше всего. Теперь он может делать с ней все, что захочет. Она полностью в его власти, и он упивается этим. Он ее бог! Ее жизнь и смерть в его руках. Ему одному выбирать. Но он, конечно, давно уже выбрал смерть, ибо именно этот выбор доставляет наибольшее наслаждение…

Она сопротивляется, но от сильной боли и потери крови быстро слабеет. Вбегает в спальню и падает там. Он разочарован: его берет досада на то, что борьба закончилась так скоро. Ее неспособность защищаться приводит его в бешенство. Он склоняется, чтобы вскрыть ей горло и поставить точку в игре, но тут она неожиданно оборачивается! Оказывается, эта сука притворялась! Она бьет его! Он-то хотел проявить милосердие и закончить все быстро, но теперь он ей покажет! Не стоило ей обманывать его! Ярость подобна раскаленному красному шару, который, раздуваясь, заполняет его всего. Он начинает кромсать ее и бьет до тех пор, пока не устает рука. Впрочем, дело не в усталости. Он слишком силен, чтобы уставать. Он бьет до тех пор, пока ему это не надоедает. Все закончилось слишком быстро. Он преподал ей свой урок, и она затихла. Жаль. Все вышло отнюдь не так весело, как он надеялся.,

В кабинете наступила тишина. Не сразу до Дейна дошло, что девушка закончила. Она продолжала неподвижно и напряженно сидеть на стуле, вперив окаменевший взгляд в зашторенное окно.

Похоже, лейтенанта Боннеса разочаровало отсутствие живой реакции со стороны Дейна и Трэммела.

— Ну, и как? — нетерпеливо спросил он.

— Что» как «? — отозвался Дейн, отталкиваясь от стены.

Внимая ее ровному, бесцветному голосу, которым она вела свое повествование, он чувствовал, как внутри у него медленно закипает гнев. Точнее, сдержанная холодная ярость. Он не знал, какими мотивами руководствовалась эта сука, когда решила прийти сюда, но одно он знал наверняка… И чтобы понять это, не обязательно быть телепатом… Дейн был уверен в том, что она была там! Кто знает, может быть, именно она и убила миссис Виник! Пока же совершенно очевидно то, что она находилась в доме в то время, когда там все это происходило. То есть она, как минимум, соучастница. И если мисс Кин понадеялась на то, что он купится на этот дешевый трюк, а ей удастся попасть с его помощью в заголовки газет, то она очень серьезно прогадала.

— Ну, и что скажете? — уже раздраженно рявкнул Боннес, которого вывело из себя молчание детективов. Дейн пожал плечами.

— Экстрасенс? Очнитесь, лейтенант! Такой лапши на уши мне еще ни разу не пытались навесить!

Марли Кин вышла из состояния оцепенения, с трудом расцепила руки, медленно повернула голову и в первый раз взглянула на Дейна. Несмотря на кипевший в нем гнев, он смутился под этим взглядом.» Нет ничего удивительного в том, что она обманула Боннеса!»В ее синих глазах была тьма бездонной океанской чаши. Когда мужчина смотрит в такие глаза, он забывает о том, что хотел сказать. В них было нечто… неуловимое, необычное. Что-то не от мира сего. Вместе с тем не составляло большого труда прочитать то выражение, которое появилось в этих глазах после его слов. У Дейна не было никаких иллюзий. Он понял, что, мягко говоря, не сразил эту даму своим обаянием.

Она поднялась со стула и остановилась перед ним, глядя ему в глаза. Со стороны их можно было принять за двух противников с Дикого Запада, которые вот-вот набросятся друг на друга. Лицо ее было спокойно, что совершенно не соответствовало обстановке.

— Я рассказала вам о том, что произошло, — отчетливо и раздельно сказала она. — Хотите верьте, хотите нет. Мне все равно.

— Ничего, скоро вам не будет все равно, — тем же тоном ответил он.

Она не спросила почему, хотя он намеренно сделал паузу и ждал от нее этого вопроса. Вместо этого губы ее чуть скривились в невеселой улыбке и она тихо проговорила:

— Похоже, я стала вашей главной подозреваемой, и это все, чего мне удалось добиться своим рассказом. Что ж, в таком случае, дабы попусту не тратить времени, я сама вам сообщу, что мой адрес — Хейзелвуд, 2411, а номер телефона — 555 9909.

— Как вижу, с нашими порядками вы знакомы, — саркастически восхитился Дейн. — Меня это не удивляет. — Он сделал шаг в ее сторону и остановился настолько близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы по-прежнему видеть его глаза. Это наступление, по его расчету, должно было слегка напугать ее. — А, может, вы просто читаете мои мысли? Ведь вы же экстрасенс! — Он сделал особое ударение на последнем слове. — Может, вам удастся угадать мой следующий вопрос? Или все-таки без хрустального шара вы не умеете залезть в голову ближнему и хорошенько порыться там?

— Для того чтобы угадать ваш следующий вопрос, отнюдь не требуется таланта телепата, ибо вы неоригинальны. — Помолчав, она вновь улыбнулась ему одними губами. — Не беспокойтесь, у меня нет намерений отлучаться из города.

Когда он подошел к ней почти вплотную, она, вопреки ожиданию, не попятилась. Это произвело на него впечатление. На первый взгляд заурядная бабенка, ничтожество, которое боится показаться хоть немного привлекательнее. Но стоило ему заглянуть в ее глаза, как сразу стало ясно, что он ошибается. Эта женщина явно уверена в себе и не испугалась, хотя он возвышался над ней горой.

Глядя на нее, он понял, что какая-то новая неосознанная мысль, связанная с ней, не дает ему покоя. Ага, запах! Он чувствовал исходящий от нее еле уловимый приятный аромат, который не имел никакого отношения к духам и к обычному запаху женского тела. Невольная мужская реакция на этот запах разозлила его еще больше.

— Да, вот именно. Уж, пожалуйста, не отлучайтесь! — проговорил он низким хриплым голосом. — Может, вы что-нибудь еще увидели в своем хрустальном шаре, о чем бы вам хотелось мне рассказать?

— Конечно, — промурлыкала она и сверкнула на него глазами. Это был знак приготовиться. — Подите к черту, детектив!

Глава 4

— Проклятье, Холлистер! — испепеляя его взглядом, прорычав Боннес. — Ну и задница же ты! Эта женщина пришла к нам, чтобы попытаться помочь, черт бы тебя побрал! Стала рассказывать любопытные вещи…

— Ну да! Такие любопытные вещи надо младенцам рассказывать на ночь! Вместо сказки! — перебил шефа Дейн, все еще ощущая клокочущий внутри гнев. Правда, теперь он был зол еще и на себя. — Если она не убивала сама, то по крайней мере была в доме и все видела! Либо она убийца, либо сообщница! И если мадам думала заморочить мне голову своей телепатической брехней, то она ошиблась!

— Ей известны детали, о которых может знать только убийца или его сообщник, — кратко проговорил Трэммел. — А все эти экстрасенсы… Что вы, ни разу не видели по телевизору, как они описывают свои так называемые» видения «? Это же смех!» Я чувствую букву Р, — стал пародировать Трэммел. — Определенно это имеет отношение к букве Р. И еще я чувствую влагу… Да, да, я совершенно уверен в этом! Тело находится совсем близко к воде…»

— То есть оно может валяться в любой луже на территории штата! — пояснил Дейн. — И услышали мы от этой дамочки отнюдь не описание телепатического видения… А полноценное свидетельство очевидца. Она была в доме Виников, когда там убивали хозяйку! И она права: отныне ее фамилия стоит на первом месте в списке подозреваемых!

— Она сама просто не смогла бы убить, — слабо возразил Боннес, не скрывая своего разочарования подчиненными.

— Сама — да, — согласился Дейн. — Кишка тонка.

— Ясно одно: необходимо отработать версию по этой леди, — проговорил Трэммел. Лейтенант вздохнул.

— Вы, конечно, скажете, что это чепуха, но экстрасенсы действительно оказывали помощь следствию в ряде тех дел, которыми я занимался.

Дейн хмыкнул.

— Лично я считаю, что экстрасенс — это тот же психопат, только название более благозвучное.

— Ну, хорошо, хорошо, — проворчал Боннес. — Работайте по Марли Кии. Посмотрим, что вам удастся раскопать. Проваливайте.

Дейн и Трэммел вернулись на свои рабочие места.

— Что это с тобой, черт возьми? — спросил Трэммел, шедший позади своего напарника.

— В каком смысле? Или ты тоже считаешь, что мне надо было поверить ей?

— Нет, я имею в виду твои штаны. Когда ты подошел к ней слишком близко, я подумал, что ты хочешь проткнуть своим концом живот! Вот я и спрашиваю: что это с тобой?

Дейн резко обернулся и устремил на напарника яростный взгляд. Ему хотелось дать достойный ответ, но сказать было нечего. Он и сам толком не понял, почему это с ним произошло, но стоило только ему взглянуть в эти ее бездонные синие глаза, как им овладело дикое сексуальное возбуждение, которое и до сих пор еще не прошло.

— А я почем знаю? — только и смог ответить Дейн.

— Если ты такой горячий, напарник, то я советую тебе больше не приближаться к ней, предварительно не кончив где-нибудь в сортире. Или эта леди сама неплохо орудует ножичком, или близко знает такого умельца. На твоем месте я бы поостерегся привлекать ее внимание к выпирающим частям твоего тела.

— Насчет моей половой жизни ты, пожалуйста, не волнуйся, — мрачно посоветовал Трэммелу Дейн. — Сейчас нам необходимо узнать все, что только возможно, о Марли Кин.

Никогда раньше подобное отношение к себе так не бесило Марли. Она привыкла к недоверию и насмешкам, но вместе с тем испытывала отчаянную потребность все-таки доказать людям, заставить их поверить, убедить в том, что она может помочь, что она не обманщица.

Что же касается детектива Холлистера… Ему она ничего не желала доказывать, и ее абсолютно не волновало, что о ней подумает этот неандерталец, если он вообще способен на мыслительный процесс.

Она страшно боялась идти в полицию, так как прекрасно отдавала себе отчет в том, что этот визит положит конец спокойной жизни, которую она с таким тщанием строила все последние годы. Вероятно, отсюда и ее гнев. А может, все дело в том, что она изменилась? Так или иначе, но когда она столкнулась с оскорбительной для себя реакцией полицейских, ее обуяла ярость. Она ушла, так как не имела никакого желания продлевать свое унижение и умолять его поверить ей. Она и так уже, черт возьми, опаздывала на работу. Обидно было только, что все оказалось совершенно впустую. Рассказала им свое видение, вновь погрузившись в его мучительную атмосферу, а этот здоровенный тупица обозвал все это» лапшой «!

Марли была настолько вне себя от гнева, что позабыла о той осторожности, с которой всегда вела машину. Она излишне резко дергала рычаг переключения передач, а движение на дороге уже стало очень плотным. Только большим усилием воли она взяла себя в руки, решив не доводить дело до аварии.

С тупицами ей приходилось сталкиваться и раньше. И довольно часто. Холлистер ничем от них не отличался. Соригинальничал он, лишь когда приблизился к ней, намереваясь запугать своей тушей. Марли пришлось собрать все нервы в кулачок, чтобы не дрогнуть, не отвести глаз. Он надвинулся на нее как таран, прекрасно зная, что любой женщине бывает не по себе, когда над ней нависает незнакомый мужчина. Да еще если он выглядит так, как будто вырублен из цельного куска дерева и ест на завтрак гвозди. Всем известно, что люди делят полицейских всего на две категории: хорошие и гады. Марли Кин автоматически зачислила детектива Холлистера в разряд» гадов «. От такого полицейского нормальному человеку нечего ждать участия и терпимости.

Когда он подошел к ней вплотную, ею едва не овладела настоящая паника. Она до сих пор ощущала жар его большого тела, заполнивший собой тот узкий зазор, который еще оставался между ними. Интересно, избрал бы он такую же тактику устрашения, если бы она оказалась мужчиной?.. Интуиция подсказывала, что нет. Таким способом мужчины воздействуют только на женщин. Метод называется:» угроза прикосновения «. Даже странно как-то, что подобный примитивный, даже первобытный прием может так сильно устрашать.

Она поежилась. Нет, действительно, если бы он дотронулся до нее, она не вынесла бы этого. Марли убежала бы оттуда, как последняя трусиха.

На работу в банк она приехала позже обычного, поэтому трудно было найти свободное место для парковки. Сделав три бесплодных круга вокруг стоянки, она наконец заметила, как выезжает со своего места какой-то клиент, очевидно закончивший в банке свои дела, и втиснулась туда раньше, чем это успел сделать кто-то другой. Несколько минут она неподвижно сидела в машине, пытаясь справиться с дыханием и все-таки более или менее прийти в себя. Подняла глаза на здание своего банка. Солидный фасад подействовал успокаивающе. Слава Богу, работа у нее очень милая, спокойная, без нервотрепок. Бухгалтерия. Она нарочно выбрала себе такую, когда приехала сюда. Цифры не бередят мыслей и чувств, не требуют от человека никаких эмоций. С цифрами всегда все ясно, они неизменны. Скажем, ноль — он всегда ноль. Ей только и нужно было, что выстраивать цифры в колонки, загружать их в компьютер, отслеживать кредиты и дебеты. Цифры — это олицетворение точности и идеального порядка. Никакой путаницы в них, как в людях, не заложено.

И потом, ей нравилось обеспечивать себя самостоятельно, хоть она и знала, что может этого не делать. Ее нынешний маленький домик был куплен сразу же, как только она выразила желание жить во Флориде, на противоположном от Вашингтона конце страны. Доктор Ивел мог бы устроить так, чтобы она ежемесячно получала чек — только попроси. Но она не попросила, предпочла наконец пожить независимо, без поддержки Ассоциации. Марли знала, что в любой момент может снять трубку, набрать номер доктора Ивела и сказать, что ей требуется помощь. Помощь будет предоставлена немедленно. Ведь доктор Ивел до сих пор мучился ощущением своей вины за то, что произошло шесть лет назад, хотя на самом деле винить было некого.

Она вздохнула. Ей платили почасовую. Чем дольше она будет сидеть здесь без дела, тем больше будет вычетов из суммы. Вспомнив об этом, Марли решительно выкинула из головы детектива Холлистера и вышла из машины.

— Ну как, красавчик, что-нибудь уже нашел? — Детектив Фредерика Браун, которая откликалась исключительно на прозвище Фредди, легонько шлепнула Дейна по голове, проходя мимо.

Высокая, даже долговязая и некрасивая женщина, но всегда с веселым выражением на лице, которое вызывало ответную улыбку. Не женское это дело — быть полицейским. А детективом тем более. Но Фредди чувствовала себя в полиции как рыба в воде. Она была замужем за футбольным тренером из одной школы. Муженек — здоровенный детина, раз глянув на которого, делалось ясно — такой не задумываясь выдернет руки и ноги всякому, кто причинит хоть пустячное расстройство его жене. Счастливый брак, что и говорить. Ко всем детективам Фредди относилась так, как будто они были пацанами из футбольной команды мужа, то есть по-матерински и одновременно — вот парадокс! — чуть кокетливо.

Дейн, глянув на нее, поморщился.

— Это дело считалось твоим. У нас, черт возьми, был выходной!

— Извини, — беспечно ответила она и приветственно улыбнулась Трэммелу. Тот как раз посмотрел в ее сторону, оторвавшись от телефонной трубки, которая за это утро, казалось, уже намертво приклеилась к его уху.

— Как зуб? — спросил Дейн.

— Лучше. Меня накачали антибиотиками и болеутоляющими. Был абсцесс, а стал пустой корневой канал.

— Задница! — Со стороны Дейна это означало проявление искреннего сочувствия.

— Ничего, жить буду. Но пока я на лекарствах, руль пришлось доверить Уэрли. — Уэрли был ее напарником. — Вам помочь? Скиньте нам какую-нибудь версию, мы ее проверим. У нас своих дел полно, но… Насколько я слышала, то что случилось — это прямо фильм ужасов!

— Да, еще то зрелище.

Фредди хлопнула его снова, на этот раз по плечу, и ушла по своим делам.

Работа детектива по большей части наводит дикую скуку. Надо много говорить по телефону, шуршать бумагами на столе и, наконец, беседовать с людьми лицом к лицу. Последние несколько часов Дейн обрывал телефон и шуршал бумагами. Обычно это лучше получалось у Трэммела, который отличался большей усидчивостью, но на этот раз Дейн был настроен как никогда решительно. То, что случилось с Надин Виник, ни с кем не должно повториться.

Больше всего злило то, что Марли Кии удалось-таки всерьез раздразнить его своими» видениями «.

— У тебя что-нибудь появилось? — спросил Трэммел, кладя трубку. Выражение лица у него было недовольное. — Я отработал пункт доставки пиццы и кабельную компанию. Там и там пусто. Неприятности с проводкой были у всей улицы, и ремонтные работы велись в квартале от дома Виников. К тому же ремонт выполнялся на линии, и заходить в дома не было необходимости. А пиццу к Виникам принесла шестнадцатилетняя девчонка, и расплачивался с ней мистер Виник лично. Тупик.

— У меня тоже ничего, — буркнул Дейн. — Пока.

Марли Кин, насколько ему удалось выяснить, никогда полицией не задерживалась, не имела даже ни одного штрафа за не правильную парковку машины. Но он не стал огорчаться раньше времени. Кто знает, может, Марли Кин — это псевдоним. Если так и есть, рано или поздно он это выяснит. Человека можно выследить по номеру его карточки социального страхования, по налоговой декларации, да как угодно. Ему известно место ее работы и марка ее машины. Он уже разослал по инстанциям различные запросы. Например, кому она в последнее время звонила и кто звонил ей? Ничего, ничего, в итоге он будет знать даже размер ее лифчика.

Впрочем, это Дейн мог прикинуть уже сейчас: 3 — 4» С «. На первый взгляд больше чем на» В» ее грудь не тянула: вводила в заблуждение белая блузка. Но Дейн не дал себя обмануть, разглядел дразнящую округлость…

«Проклятие! Еще не хватало сейчас думать о сексе! Особенно в связи с Марли Кин».

Каждый раз, когда в памяти всплывал ее мрачный, жуткий рассказ, его начинала душить ярость. Перед тем как умереть, Надин Виник пришлось еще претерпеть адские муки, а Марли Кин — если, конечно, ее на самом деле так зовут — пытается теперь превратить это в развлекательное шоу! Он не удивится, если ему вдруг сейчас позвонят из какой-нибудь газеты или с местной студии телевидения и спросят, правда ли, что департамент полиции Орландо решил воспользоваться услугами экстрасенса в деле поимки убийцы? Впрочем, если Марли Кин взбрело в голову получить шумную рекламу, она и сама обо всем проинформирует прессу. Это будет ее следующим шагом.

Дейн никак не мог понять, чего она добивается. Всю ее брехню, насчет телепатии он отмел начисто. Узнать подробности она могла, только побывав на месте преступления в момент его совершения, и никак иначе. Он не знал, в точности ли ее рассказ соответствует тому, что реально было, но некоторые существенные детали автоматически делали ее главной подозреваемой по делу. Как же ей хватило наглости прийти в полицию и рассказать обо всем, выдавая это за видение? Ответ может быть только один: она абсолютно уверена в том, что против нее нет ни одной улики и что полиции никак не удастся примазать ее к делу. Убийца и верно действовал с величайшей осторожностью: криминалисты не нашли в доме ничего — ни одного чужого волоска, ни одной посторонней ниточки.

Марли Кин пришла в полицию и выложила им все подробности убийства, отлично зная, что у них против нее ничего не будет. Значит, она сделала это только ради того, чтобы поиздеваться, показать свое превосходство?..

Дейн теперь был твердо уверен в том, что ножом махала не она. Значит, убийцу надо искать среди ее знакомых, среди тех, кто к ней близок. Например, брат. Или любовник. Но это должен быть именно близкий человек. Такой, с которым она могла бы пойти на убийство. Представив себе Марли Кин в постели с выродком, который столь изуверски расправился с безвинной миссис Виник, Дейн почувствовал дурноту.

Не следовало ей дразнить его. В этом была ее ошибка. Марли Кин — ниточка, которая отведет его прямо к убийце. И он не отпустит эту ниточку до тех пор, пока не дойдет до конца.

Детектив поднялся из-за стола и потянулся за пиджаком.

— Поехали, — сказал он Трэммелу.

— Куда конкретно?

— Поболтаем с соседями мисс Кин. Узнаем, есть ли у нее приятель.

Приятеля у нее не оказалось. Соседи, чей дом стоял слева от дома Марли Кин, пенсионеры, переехавшие сюда из Огайо, были в этом убеждены. Билл и Лу — так они представились детективам — описали Марли как спокойную, приветливую женщину, которая в их отсутствие, когда они гостят у дочери в Массилоне, не забывает кормить их кошку, забирает почту и газеты. Таких соседок поискать!

— Не могли бы вы припомнить кого-нибудь из тех, кто приходит к ней домой? Ну, часто ли она принимает гостей?

— Да вроде и не видели ни разу, хотя утверждать не беремся: мы же не можем сидеть и следить за ее крыльцом, — ответила за себя и за мужа Лу с раздраженностью человека, который на самом деле только этим как раз и занимается. — Нет, лично я вообще ни разу не видела у нее чужого человека. А ты, Билл?

Билл поскреб щетинистый подбородок.

— Я тоже никого не видел. Марли вообще идеальная соседка. Всегда остановится поболтать, когда мы ее встречаем, и не задирает свой нос, как некоторые. И дворик содержит в чистоте и порядке.

Дейн хмурясь записывал ответы в маленький блокнот.

— Что, вообще никого? — не мог успокоиться он. — Ни разу?

Лу и Билл переглянулись, покачали головами и беспомощно развели руками.

— А семья? Братья, сестры?

Снова качание головами.

— Подружки? — Дейна это уже начинало раздражать.

— Нет, — сердито ответила Лу. — Никого. Она и за двориком сама ухаживает, не кланяясь соседским мальчишкам. Никто, кроме почтальона, к ней не заглядывает.

Тупик.

Дейн растерялся. Оглянувшись на нахмуренного Трэммела, он понял, что напарник переполнен теми же чувствами. Мужчины, бывает, живут отшельниками, но чтобы женщина?..

Он решил зайти с другого фланга.

— А сама она часто уходит из дому?

— Нечасто. Разве что в кино время от времени, насколько мне известно. Просто не верится, что ею интересуется полиция. Когда Билл два года назад сломал ногу, она оставалась с ним каждый раз, когда мне нужно было куда-нибудь отлучиться.

Лу устремила на Дейна такой взгляд, что тому захотелось поменяться местами с Трэммелом, в чью сторону она вообще не смотрела.

Он закрыл свой блокнот.

— Спасибо за помощь.

«Ничего себе помощь!»

Соседи справа рассказали о Марли практически то же самое, что и Лу с Биллом, даже меньше того: у хозяйки дома болели ноги и она не имела возможности уделять дому Марли столько же внимания, сколько уделяла Лу. Впрочем, она сказала, что никого постороннего у соседки ни разу не видела.

Они вернулись к своей машине, сели и в молчании уставились на дом, на котором висела адресная табличка «Хейзелвуд, 2411». Аккуратный крепенький одноэтажный бунгало с верандой. Типичный образец домов застройки пятидесятых годов. Правда, он был выкрашен в мягкий песочный цвет и фасад был оживлен некоторыми архитектурными деталями, какими женщины обычно украшают свои гнездышки. Ставни по цвету напоминали мороженое… Впрочем, как точно называется этот оттенок, знают, наверно, только женщины и гомосексуалисты. Парадное крыльцо украшали два декоративных папоротника и какие-то розоватые цветы, горшки с которыми были подвешены на специальных крючках.

Итак, что же пока удалось узнать? Только то, что их главная подозреваемая ведет образ жизни примерной монашки?

— Бьемся без толку лбами о стенку, — наконец нарушил молчание Трэммел.

Дейн поморщился, но возразить ничего не смог. Он был разочарован и зол. Впрочем, где-то в самых дальних тайниках души явилось что-то вроде… облегчения, что ли? Черт возьми, да что это с ним такое?! Чему он радуется? Тому, что дело об убийстве превращается в настоящую головную боль? Тому, что главная версия до сих пор не принесла ровным счетом ничего?

— Марли Кин там была, — проговорил он упрямо. — Она слишком много знает.

Трэммел вдруг пожал плечами.

— Может быть и другое объяснение.

— Например?

— Например то, что она действительно экстрасенс.

— Слушай, я тебя умоляю!

— Тогда придумай что-нибудь получше. Лично у меня не получается. Я вот все думаю об этом, а факт остается

Фактом: в том, что мы о ней узнали, нет и намека на то, что она может быть замешана в таком деле. Я понимаю, что телепатия — это глупо, но раз ничто другое не подходит…

— Ага. Еще скажи, что инопланетяне завтра приземлятся на лужайку перед Белым домом!

— А ты смотри в лицо фактам, старик. Эта наша старушка Лу относится к тому типу людей, которые бегут к окну всякий раз, как заслышат на улице шум фургона с пиццей. Если бы Марли Кин куда-нибудь отлучалась или принимала друзей, будь спокоен: все это были бы запротоколировано.

— Мы еще не проверили ее друзей по работе, с которыми она ходит на обеденный перерыв.

— Ну, давай, давай. Только я-то знаю, что это дохлый номер.

Глава 5

Она заметила его сразу же, как только вышла из банка. Он был один в своей машине. Просто сидел и смотрел на нее. Предвечернее солнце отбрасывало сильные блики на лобовое стекло, поэтому Марли не могла четко рассмотреть его лицо, — угадывались только широкие плечи и голова, — но она и так знала, что это он. Детектив Холлистер. Предчувствие надвигающейся опасности помогло ей узнать его.

Он не вышел из машины, не окликнул. Продолжал сидеть и смотреть.

Марли подошла к своей машине, внешне упрямо игнорируя его присутствие. Когда она выехала со своего места на стоянке на улицу, он пристроился прямо за ней.

Движение было обычным для этого времени дня. Детектив Холлистер прочно «повис»у нее на заднем бампере. Если он думает, что сумеет напугать ее этим ребяческим трюком, то его ждет сюрприз: она имела возможность проверить свою нервную систему на испытаниях гораздо более серьезных, чем это. И не дрогнула.

Ей кое-куда нужно было заехать перед возвращением домой. Она сделала бы все эти дела еще в выходные, но на нее обрушилось то кошмарное видение. Марли твердо решила не менять планов из-за Холлистера. Если он намеревается выяснить, чем она обычно занимается после работы, пусть смотрит, его ждет много интересного. Она остановилась у химчистки, сдала грязные вещи, забрала чистые. Затем заехала в библиотеку, куда вернула две книги. Следующая остановка — ближайший магазин. Каждый раз Холлистер останавливался как можно ближе к ней, дважды прямо за ее машиной, и с невозмутимым видом ждал, когда она вернется и поедет дальше. Когда Марли вышла из магазина, он увидел, что она катит перед собой тележку с четырьмя большими пакетами, которые, очевидно, хотела загрузить в багажник. Отпирая его, Марли подперла колесики тележки ногой, чтобы она не укатилась.

За ее спиной послышался шум захлопываемой дверцы машины. Он подошел к ней почти вплотную, раньше, чем она успела обернуться. Марли опять пришлось задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он стоял прямо перед ней, огромный и мрачный, как грозовая туча. Глаза его были закрыты непроницаемо черными очками. Ей всегда становилось немного не по себе, когда она не могла видеть глаз собеседника. Как и там в полиции, его приближение оголило все ее нервы. Она с трудом подавила желание отступить на шаг назад.

— Что вам от меня нужно? — холодно и ровно спросила она.

Он протянул свою большую руку к тележке, без видимых усилий поднял один из четырех тяжелых пакетов и опустил его в багажник машины.

— Просто решил помочь вам переложить покупки.

— До сих пор мне как-то удавалось обходиться в жизни без вашей помощи, детектив. Думаю, что справлюсь и теперь.

— Да мне не трудно. — Улыбка, появившаяся у него на лице после этих слов, была насмешливой. Он быстро перекинул оставшиеся пакеты из тележки в багажник и проговорил:

— Можете меня не благодарить.

Марли пожала плечами.

О' кей.

Отвернувшись, она отперла машину и села за руль. Место парковки перед ней было свободно, поэтому, для того чтобы выехать со стоянки, ей не нужно было подавать назад, на машину детектива, и тем самым снова вступать с ним в разговор. Она уехала оттуда, предоставляя ему самому позаботиться об опустевшей магазинной тележке. Не до любезностей. Марли чувствовала усталость, подавленность и была раздражена. Хуже того: она испытывала страх. Нет, не перед детективом Холлистером, который был ей просто неприятен. Причина страха лежала гораздо глубже.

Она боялась того выродка, который зарезал Надин Виник. Это был не человек, а чудовище.

И еще Марли боялась самой себя.

К тому времени, когда она остановилась на втором светофоре после магазина, он уже догнал ее и снова пристроился сзади. Похоже, улицы с оживленным движением были его стихией.

Когда впереди показался ее дом, Марли не испытала привычной радости. Она нисколько не сомневалась в том, что ее святилище непременно будет осквернено этим здоровенным угрюмым человеком, который в первые же минуты их знакомства вызвал у нее стойкое чувство неприязни. Ей свойственно было скептическое отношение к людям, но чтобы сразу неприязнь?.. Это слишком. Ей было немного неудобно перед собой за это, и в то же время она удивлялась своему смущению.

Как Марли и ожидала, Холлистер свернул на на подъездную аллею прежде, чем она успела выключить в своей машине зажигание. Он вышел из машины, снял очки и сунул их в карман рубашки. Она терпеть не могла солнечные очки, но сейчас вдруг пожалела о том, что он их снял. Пожалела, потому что теперь чувствовала на себе тяжелый устрашающий взгляд его карих с зеленым отливом глаз.

— Что теперь? — спросила она. — Или вы проводили меня до дома, чтобы помочь выгрузить пакеты?

— Вы сказали, что способны обойтись и без моей помощи, — заметил он. — А приехал я, чтобы немного поболтать с вами.

Кто-то показался из-за двери соседнего дома. Она оглянулась и увидела свою соседку Лу, которая остановилась на своем крыльце и с любопытством наблюдала за ними. Марли помахала ей рукой и поздоровалась. Детектив Холлистер тоже помахал рукой.

— Рад снова видеть вас, — крикнул он.

Усилием воли Марли сумела сдержаться. Ну, конечно же, он заезжал к соседям, расспрашивал. Ничего другого от него ждать не приходилось. Сегодня утром он ясно дал понять, что она у него на большом подозрении.

И, тем не менее, как только Марли открыла багажник, он вытащил оттуда все четыре пакета, взяв по два в каждую руку.

— После вас, — вежливо проговорил он.

Она пожала плечами. Если ему так хочется тащить продукты, она не станет возражать. Марли отперла входную дверь, дала ему войти, затем вошла сама и показала, как пройти на кухню, где он сложил пакеты на стол.

— Спасибо, — сказала она.

— Что уж сейчас благодарить? Могли бы сделать это и раньше.

Она удивленно приподняла брови.

— Вы сами сказали, что я могу не утруждать себя этим.

Начав разбирать пакеты, она спросила:

— О чем вы сейчас думаете, детектив?

— Об убийстве.

В лице Марли появились напряжение. Это была не та тема, на которой можно было оттачивать свое остроумие. Поэтому она просто сказала:

— Я тоже.

Это было видно по ее широко раскрытым глазам.

Он привалился плечом к одному из кухонных шкафов и принялся наблюдать за тем, как она передвигается по кухне, раскладывая по ящичкам и полкам то, что купила в магазине. От него не укрылась скованность ее движений.

Дейн осмотрелся вокруг и решил, что кухня ему нравится. Его собственная кухня отличалась узкой практичностью.

Кухня Трэммела, обставленная по последнему слову техники, производила прямо клиническое впечатление. А вот у Марли Кин это была просто еще одна уютная комнатка. На окне и над раковиной в подвешенных горшках росли рядком разные зеленые растения. Наверное, поэтому и воздух здесь такой свежий. Пол выложен кремово-белой плиткой с голубыми и светло-зелеными узорами. Раскрытые ставни на окнах были также выкрашены в голубой цвет. Прямо над столом на потолке крутился белый вентилятор.

— Вам удалось сегодня узнать обо мне что-нибудь интересное? — спросила Марли, стоя к нему спиной и перекладывая консервы из пакета на полку.

Он не ответил, только задумчиво посмотрел на нее. Дейн не собирался держать ее в курсе шагов, предпринимаемых следствием. Впрочем, пока что и разбалтывать-то было особенно нечего.

— Хотите, я сама за вас скажу? — весело предложила она. — Сегодня вам стало известно, что я никогда не подвергалась аресту, мне ни разу не выписывался штраф за не правильную парковку автомобиля и — если верить моим соседям — я не хожу на свидания и не принимаю поклонников. Дальше. Я вовремя оплачиваю все свои счета, не пользуюсь кредитной карточкой и книги в библиотеку сдаю всегда в срок.

— Почему бы вам снова не рассказать мне о том вечере с пятницы на субботу? — предложил он резким тоном. Она с легкостью описала весь его рабочий день, и это Дейну очень не понравилось. Злость, которая кипела в нем с самого утра, прямо рвалась из груди. Эта леди рассердила его всерьез.

Он заметил, как напряглись ее плечи.

— А что, с первого раза вы не все уловили?

— Просто мне хотелось бы еще раз услышать все с самого начала. Я у вас в гостях, а гостей принято развлекать. Только повторяю: с самого начала.

Она повернулась к нему лицом, и он заметил, что она так же бледна, как и угром в полиции. Руки она сжала в кулаки, что тоже не ускользнуло от его внимания.

— Вам трудно говорить об этом? — холодно спросил он. Дейн очень надеялся, что именно так и есть. Если вспомнила про свою совесть, то, может быть, она сейчас и «расколется»? Такое уже случалось в его практике, хотя в большинстве случаев преступник идет на признание либо по своей глупости, либо в результате извращенной трактовки такого понятия, как гордость.

— Разумеется. А вам разве легко слушать про такое?

— Гораздо тяжелей наблюдать его своими глазами.

— Я знаю, — тихо проговорила она, и на какое-то мгновение в ее глазах мелькнуло выражение беззащитности. Из синей глубины всплывали то боль, то гнев. Но наибольшее впечатление на него произвело выражение горя и отчаяния. Дейну даже стало не по себе.

Ему пришлось сцепить руки в замок, удерживаясь от того, чтобы не подойти к ней и не обнять, утешая. Она вдруг показалась ему удивительно хрупкой. Казалось, вот-вот упадет без чувств.

А может, она престо талантливая актриса? Мрачно подумав об этом, Дейн решил отбросить сочувствие, которое было неуместно по отношению к подозреваемому.

— Расскажите мне о пятнице, — сказал он. — Что вы делали в тот вечер?

— Я была в кино. На девятичасовом сеансе.

— Где?

Она назвала ему кинотеатр.

— Какой фильм смотрели?

Она ответила и добавила:

— Постойте, у меня должен был остаться корешок билета. Я обычно кладу билеты в карман, а не выбрасываю. В химчистку верхнюю одежду с пятницы не сдавала, так что он сохранился.

Она быстро вышла из кухни. Дейн не пошел следом, но внимательно прислушивался, готовясь предупредить ее возможное бегство. Впрочем, он загородил своей машиной выезд на дорогу, так что вряд ли она станет даже пытаться. Да и зачем ей это, если Марли уверена, что у полиции на нее ничего нет?

К сожалению, тут она была права.

Через минуту девушка вернулась и передала ему билет. Она кинула его ему на ладонь и тут же отступила назад. При этом губы ее чуть скривились. От Холлистера это не укрылось. Она ясно дала понять, что он ей неприятен. Дейн взглянул на билет, на котором было указано название картины, дата и время. Что ж, она действительно купила билет, но его наличие еще не доказывало, что она смотрела этот фильм. К сожалению, он не видел картины и не мог проверить, знает ли она содержание.

— Когда вы вышли из кинотеатра?

— По окончании сеанса. Около половины двенадцатого, — ответила Марли, приняв напряженную позу.

— По какой дороге возвращались домой? Она ответила. Назвала даже номера перекрестков.

— И где вы находились, когда вас настигло это так называемое видение?

Она поджала губы, но голос ее остался столь же ровным.

— Я уже рассказывала сегодня утром. Это произошло, когда я выезжала с автострады. Видения всегда полностью завладевают мной, поэтому пришлось съехать на обочину и остановиться.

— Как это «завладевают»?

— Я потеряла сознание.

Его брови удивленно приподнялись.

— Вы потеряли сознание, — повторил он с таким явным недоверием в тоне, что ей захотелось отвесить ему пощечину. — Вы хотите сказать, что потрясение было столь сильным, что вы лишились чувств?

— Не совсем.

— А как же было на самом деле?

Она беспомощно повела плечами.

— Я теряю над собой контроль в такие минуты. Ничего вокруг себя не вижу. Ничего не слышу. Перестаю воспринимать окружающий мир.

— Понятно. Значит, вы сидели в своей машине до тех пор, пока видение не кончилось, а затем спокойно приехали домой и легли спать? Но если вы так уверены в своих телепатических способностях, мисс Кин, почему же вы прождали два дня, прежде чем обратились в полицию? Почему не связались с нами сразу же? Вполне возможно, нам удалось бы поймать убийцу по горячим следам где-нибудь в микрорайоне. Или даже застать еще у Виников.

Сарказм детектива заставил Марли побледнеть еще больше, и она стала совсем белой. Она не сможет объяснить ему то, что случилось шесть лет назад, не сможет объяснить, что сначала не испытывала уверенности в том, что дар действительно вернулся. Да она и не хотела полностью раскрываться перед этим человеком, обнажать перед ним свою душу, все свои страхи, свои слабые места.

Вместо этого Марли сосредоточилась на единственном своем козыре.

— Н-нет, — запинаясь проговорила она, ненавидя себя за эту дрожь в голосе. Сделала паузу и глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. — Я не сразу поехала домой. На мою машину обратил внимание патрульный полицейский. Он остановился рядом, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Прижавшись к обочине, я тут же потеряла сознание. Очнулась от какого-то шума. Оказалось, патрульный. Он стучал фонариком по стеклу дверцы моей машины и тем самым вывел меня из оцепенения. Меня всю трясло, и я сказала ему, что страдаю эпилепсией и со мной, видимо, случился легкий приступ. Поначалу он отнесся к моим словам недоверчиво и попросил выйти из машины. Стал проверять права. Но потом отпустил и даже проводил до дома.

Дейн продолжал стоять, вольно оперевшись о шкаф, но вместе с тем слушал ее рассказ с величайшим вниманием.

— Когда состоялась ваша встреча с патрульным?

— Не знаю.

— Ну, приблизительно. Из кино вы уехали в половине двенадцатого. Когда примерно началось видение?

— Где-то без двадцати, без пятнадцати двенадцать. Впрочем, я не уверена.

— А когда вы попали домой? Как долго длилось ваше видение?

— Не знаю я! — крикнула она, резко отворачиваясь от него. — Я едва живая добралась до дома! Рухнула в прихожей и пришла в себя только в субботу во второй половине дня!

Дейн внимательно осмотрел ее со спины. Напряжение в Марли только усилилось. Дрожь еле заметными волнами пробегала по ее телу. Ему следовало радоваться тому, что удалось Марли «завести», но вместо этого он испытывал безумное желание как-то утешить ее.

— Я еще с вами свяжусь, — вдруг без всякого перехода проговорил он, пытаясь отвлечься от возникших в нем неуместных эмоций.

Черт возьми, да что с ним такое?! Он почувствовал, что штаны вновь стали невольно выпирать в известном месте. Если бы она в ту минуту повернулась к нему лицом, это непременно бросилось бы ей в глаза. Слава Богу, она, похоже, не испытывала ни малейшего желания смотреть на него. Он слышал о полицейских, которые возбуждаются в минуту опасности, но Дейн никогда не относил себя к их числу. Он не мог понять, что с ним происходит.

Садясь в машину, он вынужден был признаться себе, что ему ни в коем случае не следовало приезжать сюда. По крайней мере без Трэммела. Когда телефонная и бумажная работа, беседы с соседями не принесли никаких результатов, они решили закончить рабочий день, который так неудачно складывался, но Дейн не мог на этом остановиться. Он приехал к банку, где работала Марли и стал ждать ее на автостоянке, а потом поехал следом за ней. Как глупо! Что, если она позвонит лейтенанту и пожалуется на то, что он не дает ей покоя? В принципе, Боннес дал им добро на работу с этой женщиной, но Дейн знал, что шеф сегодня здорово разозлился на них с Трэммелом, и звонок от Марли Кин пришелся бы очень некстати.

Ну, ничего. По крайней мере она дала ему ниточку, которую можно будет проверить. Если патрульный действительно останавливался рядом с ее машиной, которая показалась ему подозрительной, установить этот факт несложно. Дейн знал место и дату, знал, что у патрулей это третья смена.

Проще простого.

Он вернулся к себе в офис и сел на телефон. Примерно через час он уже знал, как зовут интересующего его патрульного. Джим Эван. Шесть лет службы в патрулях. Ветеран.

Дейн позвонил Эвану домой, но на том конце провода трубку никто не снял.

Прождав еще час, в течение которого он сделал еще четыре звонка Эвану, Дейн так ничего и не добился. Сверился с часами. Почти восемь. И жрать охота. Можно было, конечно, встать завтра пораньше и поймать Эвана, вернувшегося с ночной смены, но Дейн не умел ждать. А что? Все равно Эван заступит на службу меньше чем через три часа. За это время можно спокойно поесть, вернуться и переговорить с ним. Что бы Эван ему ни сказал, Дейну, по крайней мере, будет о чем поразмышлять ночью.

Он приехал домой и сделал себе пару сэндвичей. С набитым ртом прослушал оставленные для него и записанные на пленку телефонные сообщения, поймал по телевизору турнирную таблицу начавшегося бейсбольного сезона. Он все еще дулся на «Гигантов Сан-Франциско»и желал победы кому угодно, только не им.

Бейсбол был не способен надолго задержать его внимание. Вскоре мысли Дейна вновь переключились на Марли Кин. Ему вспомнилась бездонная синева ее глаз, в которых было больше теней, чем на кладбище. Он не знал еще, какую игру она ведет, но видел, что ей от этой игры самой не по себе. Всякий раз, когда она начинала вспоминать про тот вечер в пятницу, ей становилось плохо, и Дейну это было четко видно со стороны. Ни одна актриса, сколько бы «Оскаров»у нее ни было, не смогла бы по заказу изобразить ту мертвенную бледность, которая появилась на лице у Марли сегодня утром и днем.

Он припомнил, как дрожали ее хрупкие плечи, и вновь ощутил желание обнять ее, прижать к себе и заверить, что все будет в порядке, все обойдется. Да откуда же это все взялось, черт возьми?! Он не возражал против теории, которая утверждала, что мужчине свойственно сочувствовать женщине, потому что он сильнее. Свойственно заслонять женщину от опасности, которая может угрожать ей. Поддерживать женщину, когда она поднимается или спускается по лестнице, пребывать в постоянной готовности подхватить ее на руки, если высокие каблуки ее туфелек сыграют с ней злую шутку. Выполнять за женщину грязную работу, где это только возможно, — разве это не естественно для мужчины? Когда он был патрульным и приезжал на аварии, то невольно проверял первым делом, нет ли среди пострадавших женщин и детей.

Но, черт возьми, ему еще ни разу не хотелось утешить того, кого он подозревал в убийстве!

Он полицейский, она подозреваемая. И интересовать его она должна исключительно в этом качестве. Все мысли о ней необходимо ограничивать только теми, которые помогут в расследовании дела. Утешающие объятия — это что-то совсем из другой оперы.

Но со своими желаниями он ничего поделать не мог. Черт возьми, ровным счетом ничего! Ему хотелось, чтобы она склонила голову ему на плечо, хотелось провести рукой по ее щеке, шее… Хотелось, чтобы потом рука соскользнула ей на грудь, пробежала по животу, коснулась нежного бугорка у нее между ног…

Вскочив на ноги, Дейн выругался. Проклятье, сегодня он впервые увидел ее и с той минуты потерял покой. Ослеп.

Он сверился с часами. Девять пятнадцать. Может, пойти в участок и там подождать Эвана? По крайней мере, хоть как-то отвлечется от этих идиотских мыслей. Он стал нервно мерять шагами комнату, потом взял ключи от машины и вышел.

Как он и надеялся, Эван пришел на службу пораньше. У большинства полицейских это вошло в привычку. Есть время спокойно переодеться, выпить чашку кофе и настроиться на рабочий лад, чтобы к фактическому началу смены уже быть в полной готовности. Джим Эван оказался ничем не примечательным молодым человеком: средний рост, средний вес, обычные черты лица. Но его отличали глаза. Это были наблюдательные, циничные глаза полицейского, который все видит и которого не удастся застать врасплох.

Тот случай, который произошел с ним в пятницу вечером, он помнил очень живо.

— Все выглядело довольно странно, — проговорил он задумчиво. — Она сидела в своей машине неподвижно, как статуя. Глаза были открыты, взгляд остекленелый. Поначалу я подумал: ну все, труп. Включил фонарик, посветил в кабине, но не заметил ничего подозрительного. А потом вижу, вроде дышит. Постучал в стекло дверцы фонариком, но она очнулась далеко не сразу.

По спине Дейна пробежали мурашки.

— Она что, была без сознания?

Эван пожал плечами.

— Такой мертвый взгляд я раньше видел только у покойников и сумасшедших. А когда теряешь сознание, глаза обычно закрываются.

— Что случилось потом?

— Поначалу она здорово растерялась, выглядела напуганной. Двигалась с трудом, как будто отходила после наркоза. Но наконец ей удалось опустить стекло. Она сказала, что страдает эпилепсией и, должно быть, перенесла легкий приступ. Я попросил ее выйти из машины. Она вышла. Ее била сильная дрожь. Запаха алкоголя я не почувствовал. Не похоже было также, что она чем-то накачалась. Я проверил по рации ее номера, выяснил личность владельца. Все сошлось. Задерживать ее дольше у меня не было оснований. А поскольку она, как я уже сказал, была маленько не в себе, я решил для верности проехаться с ней до ее дома.

— В котором часу это было? — спросил Дейн.

— Так, сейчас прикину… Я, конечно, могу свериться со своим журналом и назвать точное время, если вам нужно, но… Это было сразу после полуночи. Где-нибудь так в четверть первого.

— Спасибо, — сказал Дейн, — вы мне очень помогли.

— Всегда рад.

Дейн вернулся домой, размышляя в машине над только что услышанным. Он никак не ожидал получить от этой короткой встречи столь много информации.

Во-первых, выяснилось, что примерно в то время, когда в доме Виников убивали хозяйку, Марли Кин находилась в противоположном конце города.

Наблюдения Эвана фактически подтверждали слова Марли о том, как она переживает видения.

Что же в итоге? Продолжать держать ее в списке подозреваемых нелогично. Странно, но у него появилось такое ощущение, будто гора с плеч свалилась.

Значит, в доме Виников ее не было. У нее есть алиби. Ничто не связывало ее с преступлением… кроме ее собственных слов. И она утверждает, что видела, как совершалось убийство.

Каким же образом она видела, если ее там не было?

«Марли что-то знает. Что-то такое, о чем не хочет мне говорить. Что-то такое, что таится в глубине ее взгляда…»

Он решил узнать все, отыскать связующую нить между ней и убийством.

Конечно, можно еще поверить в то, что она на самом деле экстрасенс. А в это Дейн поверить не мог. Пока.

Глава 6

Провожая глазами уходившую женщину, он чувствовал, как кипит в нем ярость. Но не давал ей выплеснуться наружу, держал ее под полным своим контролем, как и все в этой жизни. Еще рано. Показывать сейчас то, что переливалось у него внутри, было бы неуместно. Всему свое время. Он опустил взгляд на бланк жалобы, который она заполнила, и усмехнулся, прочитав ее имя и домашний адрес: Жаклин Шитс, Кипарис-терес, 3311. Мысль о неизбежном возмездии несколько успокоила его. Закрывшись спиной от Анетты, он быстро сунул бланк к себе в карман, чтобы избавиться от него позже. Только последний дурак мог оставить его здесь. Чтобы потом какой-нибудь гад, любящий совать свой нос в чужие дела, запомнил? Кэрол Джейнз не считал себя дураком. Совсем напротив. Он гордился тем, что все всегда умеет предусмотреть, не пренебрегая ни единой деталью.

— Ума не приложу, как вы можете оставаться спокойным, когда вам так откровенно хамят, мистер Джейнз, — послышался за его спиной голос Анетты. — Мне так и хотелось дать ей по наглой физиономии!

На его лице пребывало выражение полнейшей безмятежности.

— О, придет день, когда ей воздается! — только и ответил он.

Джейнз с симпатией относился к Анетте, которой приходилось мириться с тем же, с чем мирился он. И когда его оскорбляли, она всегда сочувствовала ему. Вообще большинство людей вели себя вполне учтиво, но попадались и такие, которым требовалось преподать урок. Анетта, к примеру, всегда уважительно называла его «мистер», что ему нравилось. Анетта была совсем домашняя, невысокого роста, темноволосая и некрасивая, но при этом неизменно приветливая. Она не раздражала его так, как раздражали многие женщины своей глупостью и обидчивостью.

У Кэрола Джейнза всегда была прямая спина, настоящая военная выправка. Он часто думал о том, что из него получился бы неплохой военный. Офицер, конечно. Он был бы первым на курсе в академии, если бы мог поступить туда. К сожалению, у него не имелось связей, необходимых для поступления в военную академию. Связи в таком деле играют решающую роль. А без них не видать академии как своих ушей. Высший класс общества плотно сомкнул свои ряды и не пускает к себе снизу никого. Завербоваться сначала на срочную службу? Нет, об этом даже речи быть не могло. Точно так же он отверг учебный корпус офицеров запаса и офицерскую школу. Все это даже близко к академии не стояло. В результате вместо блестящей военной карьеры ему выпала жалкая доля, унижающая человеческое достоинство работа в огромном универсальном магазине: принимать от населения их жалобы. Но это еще не значило, что из-за этого он должен опуститься.

В нем было пять футов и десять дюймов роста, но постоянная прямая осанка делала его в глазах окружающих несколько выше. Он считал, что выглядит довольно привлекательно: подтянут — дважды в неделю гимнастический зал, густые и вьющиеся светлые волосы, правильные черты лица. Ему нравилось хорошо одеваться. Он тщательно следил за собой, холил себя, уделяя внимание самым, казалось бы, незначительным мелочам. Именно в этом, как он считал, кроется различие между человеком преуспевающим и неудачником. Джейнз всегда помнил об этом.

Интересно, что сказала бы Анетта, если бы узнала о том, каких усилий стоит ему сдерживаться до той минуты, когда все можно выпустить наружу? Впрочем, об этом не догадывался никто. И меньше других Анетта. Мысль о том, что ему удается обманывать весь мир, приносила ему ощущение огромного удовлетворения. А полицейские, так те вообще идиоты. Куда им тягаться с ним.

Он терпеливо дождался той минуты, когда Анетта ушла на обеденный перерыв, и подошел к компьютеру. Интересно, есть ли у Жаклин Шитс свой счет в магазине? Первоначальная информация, которую можно было почерпнуть из компьютера — если она там была, — всегда облегчала дело. Ага, вот он. Расчеты Жаклин Шитс с магазином его, конечно, не интересовали. Он искал те сведения, которые указывались вверху бланка, заполнявшегося всякий раз, когда клиент просил в магазине кредит. А именно: семейное положение и место работы. Так, Жаклин Шитс разведена. Он прищелкнул языком. «Ай-яй-яй! Она не сумела сохранить семью. Какая жалость…»

Это, разумеется, еще не означало, что она живет одна. Варианты могли быть самыми разными: дети, постоянный любовник, подруга-лесбиянка. Наконец, мать. Любой из этих раскладов дополнительно усложнит задачу. Но никоим образом не сделает ее невыполнимой. Каждый раз он втайне надеялся на то, что впереди обозначится какое-нибудь препятствие, ибо в этом случае он получит возможность устроить более серьезную проверку своим нервам и уму.

То, что он так скоро задумал новое дело, было необычно. Но им владел интерес: покажет ли он себя еще ярче, чем в прошлый раз, или нет? Как атлет, который увеличил нагрузку в тренировочном процессе? Или будет спад? Втайне Джейнз надеялся на то, что проявит еще большую силу и скорость реакции, мыслить будет четче и испытает новые переживания.

В тот день, уходя с работы, Джейнз уже радостно предвкушал удовольствие и от полноты чувств даже напевал. Но он скоро отогнал от себя приятное возбуждение: спокойнее, еще не время. Чем дольше сдерживаешь наслаждение, тем оно в конце концов получается острее. Поэтому он настроился на обычный распорядок дня: приехал домой, пролистал газету, сунул ужин в микроволновку, а пока тот готовился, сервировал себе стол: салфетка под тарелку, еще одна, бумажная, но с красным рисунком, ну и все остальное, как полагается. Он жил один, но это еще не повод опускаться.

И только когда за окном совсем стемнело, он позволил себе вытащить карту Орландо и отыскать на ней Кипарис-терес. Джейнз прокладывал свой маршрут желтым

Вороты. Оказалось, что цель не так далека, как он думал: всего минут пятнадцать на машине. Очень удобно.

Потом он выехал из дома на вечернюю прогулку, подставляя лицо мягкому весеннему ветерку. «Первое знакомство» заключалось в том, чтобы только отыскать нужный дом, запомнить его местоположение и обогнуть со всех сторон, чтобы обследовать окрестности: как близко стоят соседние дома, много ли в микрорайоне собак и детей? Окружен ли двор дома забором, сколько машин припарковано перед крыльцом или в гараже, если таковой имеется? И прочие мелочи. Детали. Позже он узнает много больше. Каждая новая поездка будет обогащать его новым знанием. Наконец он проникнет внутрь дома, чтобы заучить расположение комнат. Тогда можно будет позволить себе несколько раскрепоститься: он почувствует, как где-то внутри уже начинает рождаться наслаждение. Ибо ему всегда было приятно гулять по дому в отсутствие хозяйки, прикасаясь к ее вещам, заглядывая в ящички шкафов в спальне и ванной. Он, в сущности, уже овладеет ею, как только переступит порог ее дома, а она еще не будет об этом знать. И тогда придет время заключительного акта, финала.

Он проехал мимо ее дома — Кипарис-терес, 3311 — и вместо гаража увидел навес, рассчитанный только на одну машину. Под ним как раз стоял пятилетний «понтиак». Других машин не было. Не заметил он и велосипеда или скейтборда, что указывало бы на то, что она живет с детьми. Во всем доме горела только одна лампа: либо члены семьи в ту минуту собрались в одной комнате, либо вся семья состояла из одного человека. Скорее всего верно последнее.

Он обогнул квартал и вторично проехал мимо дома — это был максимум из того, что он мог себе позволить в первую поездку. Если кто-нибудь случайно подсмотрел — что само по себе маловероятно, — то второе появление одной и той же машины на улице логично объяснить тем, что водитель просто заплутал в незнакомом для себя районе. Третий же круг вокруг квартала будет выглядеть уже подозрительно.

Проезжая мимо дома во второй раз, он заметил, что забор тянется только вдоль левой его стороны, противоположной от той, где был навес для машины. Забор — это всегда хорошо: надежное укрытие. Правда, правая сторона была открыта, и ему это не очень понравилось, но в целом он оценил обстановку, как исключительно благоприятную. Исключительно.

Марли сидела на диване, подобрав под себя ноги, и читала книгу, которая была не особенно интересной, но помогала постепенно расслабиться. Весь день прошел в напряжении. Уходя с работы, она думала, что детектив Холлистер будет ждать ее на автостоянке, как и вчера. Боялась, что новой встречи с этим человеком, который был настроен по отношению к ней явно враждебно, она не выдержит. Но вместе с тем Марли невольно начала как-то сиротливо озираться по сторонам, когда вышла из банка и не увидела его поблизости.

Откинув голову на спинку дивана, она закрыла глаза. Перед мысленным взором тут же возник его образ: грубые, словно вырубленные из дерева, черты лица, сломанный нос, глубоко посаженные карие с зеленым отливом глаза. Да, такое лицо не назовешь лицом интеллектуала. И даже если черты были бы более правильными, глаза бы выдали — глаза хищника, который вечно ищет жертву. Взгляд их отличался необыкновенной колючестью. Она даже считала, что жители Орландо должны благодарить судьбу за то, что Холлистер выступает на стороне закона и охотится не за ними, а за преступниками. В его глазах было еще и то, что делает всех полицейских похожими друг на друга: предельный цинизм, холодная отчужденность, своего рода стена, которую служители закона воздвигают между собой и теми, кому они служат.

Марли повидала на своем веку полицейских, и у всех них подмечала эту особенность. Полицейский может раскрыться только перед своим коллегой, человеком, который видит то, что и он сам, занимается тем же делом. Возвращаясь со службы домой, они не рассказывают своим женам о той грязи, с которой сталкиваются ежедневно. Да и как заикнешься об этом, к примеру, за ужином? Как говорится, приятного аппетита! Напряжение, которое накладывает на жизнь полицейского его профессия, просто невероятно. Поэтому среди них очень высок процент разводов.

Полицейские никогда не знали, как им относиться к Марли. Сначала, конечно, они все принимали за шутку. А когда ее правота получала подтверждение, им всем становилось не по себе рядом с ней, ибо они знали, что ее дар распространяется и на них. А ведь полицейский считает, что понять его может только другой полицейский. Они чувствовали, что она знает все, что у них внутри, видит их злость, страх и неприязнь к себе. Не в силах защититься, отгородиться от нее стеной, они ощущали себя уязвимыми.

Только шесть лет назад Марли стала учиться жить так, как живут все люди; общаться с ними, не заглядывая к ним в души, а пользуясь стандартным для нормального человека набором подсказок: смыслом сказанных слов, жестами, тоном голоса, выражением лица. Какое-то время она была в положении младенца, который только-только учится говорить или ходить, ведь в прежней жизни ей не приходилось общаться с внешним миром нормальным способом. Поначалу она даже не хотела ничему учиться, думала только об одном: «Оставьте меня в покое, в моей блаженной тишине». Но полная изоляция не свойственна человеку. Даже отшельники общаются со своими домашними животными. И со временем, когда Марли окончательно успокоилась и перестала бояться, она инстинктивно потянулась к людям, стала наблюдать, пыталась понять их. Понять детектива Холлистера оказалось, впрочем, непросто… Она усмехнулась. Может, это потому, что ей трудно заставить себя просто посмотреть ему в лицо? Нет, его внешность нельзя назвать отталкивающей. Дело не в не правильности черт лица, а в пронзительности его взгляда, от которого Марли просто терялась. Холлистер давил на нее своим яростным взором, принуждая вспоминать то, о чем она так хотела навсегда забыть!

Марли не боялась его, как бы ни тщился он вызвать в ней этот страх. Ему не удастся притянуть ее к делу об убийстве Надин Виник, потому что притягивать не за что. Ему не удастся найти против нее улики, потому что их не существует в природе. А смущение, которое он вызывал в ней, объяснялось…

Вдруг Марли замерла, глаза ее широко раскрылись, и взгляд уперся в пустоту. В голове мелькнуло что-то… Не видение, нет, и вообще не из того ряда переживаний, которые завладевают на время ее разумом и сознанием. Но вместе с тем она определенно ощутила какую-то смутную ледяную угрозу.

Марли порывисто поднялась с дивана и стала расхаживать по комнате, пытаясь разобраться в своих мыслях. Что происходит? Что это? Возвращение видения или обычная реакция нормального человека на сильное напряжение в течение всего дня?

Итак… Она думала о Холлистере, и вдруг стало как-то неловко, тревожно… Легко было предположить, что источником этого ощущения угрозы как раз и являлся Холлистер. Да, многие именно так и подумали бы. Но Марли проанализировала все снова и поняла, что тревога не связана ни с Холлистером, ни с расследованием, которое тот вел.

Черная волна смутной угрозы вновь нахлынула на нее, на этот раз уже сильнее. Марли стала хватать широко открытым ртом воздух, подступила дурнота.

Что-то происходит. Господи, что-то происходит! Но что? Связано ли это как-нибудь с Холлистером? Может быть, ему угрожает опасность?..

Она резко остановилась, качнувшись по инерции вперед, непроизвольно сжала кулачки. Может, стоит позвонить ему, убедиться, что с ним все в порядке? Но что она ему скажет? Ничего. Ничего и не надо говорить. Если он подойдет к телефону, значит, все нормально, и она просто положит трубку.

Глупо как-то, по-детски.

Но ощущение неосознанной опасности нарастало, действовало одуряюще. На лбу у нее выступили капельки пота. Она мучилась своей нерешительностью… Вдруг в ней проснулись инстинкты из той, прежней жизни. Марли стала слепо тыкаться зондом своей сверхчувствительности во все стороны в поисках Холлистера. Ощущение было такое, будто она бродит в непроницаемой туманной дымке.

Сфокусировать сознание так ни на чем и не удалось.

Марли со стоном вновь опустилась на диван. На что она надеялась? Шесть лет уже она не «практиковалась», да и раньше требовалось приложить немалые усилия. С чего это она вдруг решила, что дар вернулся к ней? Из-за того, что в ту пятницу ее посетило кошмарное видение, а сейчас неосознанное ощущение опасности? Это еще ни о чем не говорит.

И потом, все последние годы она молила Бога, чтобы дар не возвращался. Он понадобился ей сейчас всего на минуту. Чтобы только успокоиться.

Попытавшись нащупать сознанием мысленные импульсы Холлистера, она потерпела неудачу. Либо дар не вернулся, либо… Вдруг ее посетила страшная мысль: а если она не отыскала его импульсы из-за того, что он лежит сейчас без сознания? Марли отогнала от себя слово «умер», едва только оно стало проявляться у нее в мозгу.

Придя в еще большее отчаяние, она попыталась вызвать перед своим мысленным взором образ его напарника Трэммела. Во время визита в полицию она мало обращала на него внимание, но, будучи по своей природе довольно наблюдательным человеком, Марли все же вспомнила его лицо. Закрыв глаза и сосредоточившись, слыша свое собственное прерывистое дыхание, она попыталась настроиться на Трэммела. «Думай! — яростно приказывала она себе. — Думай о Трэммеле!»

Бесполезно. Ничего не вышло.

Чертыхнувшись, она схватила телефонную книгу, отыскала букву «X»и стала быстро водить пальцем по колонкам фамилий. Ага, вот и Холлистеры! Господи, откуда их столько в Орландо? Так, Дейн Холлистер. Она сняла трубку и набрала его номер прежде, чем успела передумать.

И в ту же секунду как вспышка к ней пришло озарение — с ним ничего не случилось.

Видение отличалось от прежних. Ей не потребовалось настраиваться на его чувства и эмоции. Контакт был непосредственный. Перед ее мысленным взором просто возник сам Холлистер, босоногий и с обнаженным торсом, сидящий перед телевизором, по которому передавался репортаж соревнований по бейсболу, и потягивающий пиво.

Услыхав звонок, он крепко выругался и потянулся к трубке.

— Ну?

Марли вздрогнула. Поначалу она даже не поняла, откуда донесся его голос: с противоположного конца провода или из ее собственного сознания, ведь она ясно видела его перед своими глазами!

— А… извините, — запнувшись, проговорила она и резко бросала трубку.

Марли сидела, неподвижно уставившись на телефонный аппарат, и не знала, что ей делать. До сих пор у нее в ушах бубнил голос комментатора, передающего репортаж с бейсбольного матча.

Дейн пожал плечами и раздраженно повесил трубку. Отвлекшись на пару секунд от экрана телевизора из-за этого идиотского звонка, он прозевал один «аут». Кряхтя, он вновь устроился в кресле, скрестив босые ноги на кофейном столике. Вот это по нему: ни тебе рубашки, ни башмаков, а в руке бутылка с обжигающе холодным пивом.

Звонила женщина. Он безошибочно угадал это, несмотря на то что голос был низким и надтреснутым. «Курит много», — решил он и сразу же в связи с этим подумал о Марли Кин. Ее голос обладал точно такой же особенностью. Между прочим, стоило ей произнести хоть пару слов, как у него автоматически вставало…

Дейн чисто инстинктивно опустил взгляд на свои штаны. Ну вот вам, пожалуйста!

Он вновь потянулся к телефону. Узнал в справочном бюро ее номер.

— Это вы только что звонили? — требовательно спросил он, не здороваясь и не представляясь.

— Мм… да. Прошу прощения.

— За что?

Он слышал, как она дышит в трубку. У нее было прерывистое дыхание, словно она не могла отдышаться. К тому же явно была чем-то расстроена.

— Я встревожилась, — наконец призналась Марли.

— Встревожились? С чего бы это?

— Мне вдруг показалось, что с вами что-то случилось. Я ошиблась. Извините.

— Вы ошиблись, — повторил он потрясенно, не веря в то, что только что услышал. Но тут же добавил:

— Надо же! Подумать только!

Она швырнула трубку на аппарат. Он сердито поморщился и потянулся было к кнопке повторного автоматического набора номера, но передумал и тоже повесил трубку. Вместо того чтобы острить, надо было выяснить, что ее так расстроило. Может, заговорила совесть, вспомнилась Надин Виник? Может, она готова была «расколоться»? Офицер Эван обеспечил ей алиби, но Дейн все еще был убежден, что ей известна личность преступника. А теперь из-за своего длинного языка он, возможно, упустил шанс получить важную информацию. Теперь-то уж она точно говорить не станет.

И только тут он вспомнил о том, что не представился ей. Марли просто откуда-то знала, что это он.

В одном она оказалась права, черт возьми! Кое-что с ним все-таки случилось. Он вновь опустил глаза на свои брюки. Воистину!

Его охватило искушение. Он с такой силой впечатал бутылку пива в поверхность кофейного столика, что пена поползла через горлышко. Затем, проклиная себя за свою глупость, Дейн снял трубку и нажал на кнопку повторного набора номера.

— Да! — выкрикнула она практически вместе с первым звонком.

— Что происходит? Рассказывай.

— Что конкретно вам хотелось бы от меня услышать? — приторно-слащаво поинтересовалась она.

— Почему ты мне позвонила?

— По-моему, я достаточно ясно выразилась. Мне показалось, что что-то не так.

— Как это «показалось»? С чего это вдруг? — Несмотря на все свои старания, ему не удалось до конца вытравить сарказм из своего голоса.

Она сделала глубокий вдох, явно стараясь держать себя в руках.

— Подумав о вас, я испытала неосознанное беспокойство! Встревожилась! Но оказалось, что все в порядке. Я ошиблась.

— Не пойму, с чего это ты вдруг решила, что со мной что-то не в порядке?

Гробовая тишина в ответ.

Дейн ждал, но Марли так ничего и не сказала. Он даже перестал слышать ее дыхание. Похолодев, он крикнул:

— Эй, что с тобой?! Марли?!

Молчание.

— Ну, давай же, милая, скажи что-нибудь, не молчи! Иначе я сейчас приеду!

— Нет! — сдавленно воскликнула она. — Не надо приезжать!

— С тобой все нормально?

— Да, да, все хорошо. Просто я… о другом подумала…

— О чем?

— Возможно, эта тревога и не была связана с вами. Может, это что-то другое. Мне нужно разобраться. Всего хорошего.

— Не вешай трубку! — предупреждающе крикнул он. — Черт возьми, Марли, не ве… Проклятье!

В трубке слышались частые гудки. Дейн швырнул трубку на аппарат и вскочил с кресла. Он сейчас поедет и проверит…

И что дальше? Она и дверь-то не откроет. Да и зачем все это? Алиби имеется, спасибо патрульному Эвану. У полиции больше нет оснований беспокоить ее. Это-то и не давало ему покоя весь день. Он знал, что, если не всплывет что-нибудь новенькое — на что было мало надежды, — у него не будет повода искать с ней встречи.

Да и вероятность раскрытия убийства Надин Виник с каждым днем становилась все более призрачной. Похоже было на то, что просто встретились два незнакомых человека и один прикончил другого. Подобные убийства, как правило, не раскрывались. Господи, неужели это все-таки именно такое дело. Сама мысль об этом приводила Дейна в бешенство. Такая несчастная Надин Виник. А тут еще эта Марли Кин с ее штучками! Неужели он больше ее не увидит? Если она не имеет отношения к делу — а в этом, похоже, пора себе признаться, — значит, он должен переключиться на что-нибудь другое.

Дейн много бы отдал, чтобы выбросить из головы эти глупости, но, похоже, он уже не очень-то владел собственными настроениями.

Марли ходила по комнате взад-вперед, попеременно ругаясь и смахивая слезы. Чертов Холлистер! Он так разозлил ее, что она, пожалуй, заехала бы как следует ему по физиономии, если бы он сейчас оказался перед ней. Впрочем, Холлистер — это еще цветочки! Она теперь точно знала, что у нее снова появился дар. Правда, в несколько иной форме. Кажется, ее традиционно сильная восприимчивость несколько ослабла, а способность к ясновидению, наоборот, усилилась. Иначе как бы она узнала о том, что Холлистер смотрит бейсбол? Как бы она услышала его ответ не только в трубке, но и в своем мозгу?

Раньше ничего подобного с ней не происходило.

Мысли о нем возникли невольно, но они были на поверхности сознания в тот момент, когда она в первый раз ощутила приближение беспокойства, смутной тревоги, опасности. Поэтому-то Марли автоматически и провела параллель между ощущением и детективом, который занимал ее мысли. И ей не пришло в голову, что одно с другим может быть никак не связано.

Итак, у нее возникло сразу две проблемы. Нет, даже три. Первая: дар, пусть урывками, но явно возвращался к ней. Она не желала его возвращения, но ее согласия никто не спрашивал, и остается только примириться. Осознав это, Марли тут же переключилась на другое. Возвращение дара, возможно, окажет сильнейшее влияние на всю ее последующую жизнь, но остальные две проблемы выглядели более насущными.

Вторая: детектив Холлистер, от которого все больше хлопот. В первую же их встречу в полиции он разозлил ее так, как еще никому не удавалось. Причем безо всяких усилий. Она почти физически ощущала, как сей огромный неандерталец изливает на нее свою злость. Взгляд его был настолько пронзителен, что она с трудом удерживалась, чтобы не закрыть лицо руками всякий раз, когда он смотрел на нее. В нем, как в мужчине, было что-то первобытное и настолько мощное, что женщины, наверное, шарахались от него. Марли прекрасно отдавала себе отчет, что имеет не слишком много опыта близкого общения с мужчинами, но и дурой себя не считала. Она и сама как-то непропорционально сильно реагировала на все, что было с ним связано. Ей только этого не хватало! Испытать влечение к этому типу, зная что ничего путного все равно не выйдет. Осознав, что подобной же тягой одержим и Холлистер, она даже застонала. Он назвал ее «милой». Чего он к ней пристал? Может быть, из-за своих подозрений? Тогда это ненадолго, потому что улик все равно не будет. Такие люди, как он, особенно не церемонятся с женщинами, к которым испытывают влечение. Поэтому как только он объявит ей, что окончательно снял с нее подозрения, она должна будет отшить его навсегда.

И тут она вспомнила о третьей проблеме, которая настолько расстраивала ее, что Марли неосознанно откладывала ее, сдерживала себя, чтобы не погрузиться в нее по уши. Та черная злая сила, приближение которой она почувствовала недавно, какими-то чертами напоминала видение, пережитое ею в ночь убийства Надин Виник. Носителем этой черной силы в обоих случаях был один человек. Он все еще на свободе, и сейчас его зло обращено на очередную жертву… Оно еще не до конца оформилось, Марли сумела уловить пока лишь что-то вроде эха. Но этот человек снова вышел на охоту, и помочь полиции вовремя успеть схватить преступника за руку может только ее дар.

Пока у нее не было никаких ниточек, ни одной подсказки. Ни лица, ни имени. Но со временем она настроится на него, будет сопровождать его всюду, куда бы он ни пошел, и ждать, когда он совершит ошибку, воспользовавшись которой, можно будет установить его личность.

Придется работать в связке с полицией, а значит, с Холлистером. Марли не сомневалась в том, что это будет непростое и малоприятное занятие, но у нее не было выбора. Вляпалась в это дело, как в трясину.

Глава 7

На следующее утро, когда Марли только-только закончила одеваться, в дверь ее дома вдруг постучали. От неожиданности она вздрогнула, но тут же нахмурилась, изобразив на лице смешанное выражение настороженности и досады. Она прекрасно знала, кто именно ломится к ней в дом в семь двадцать утра. Для этого не нужно было быть ясновидящей.

Марли твердо решила про себя, что лучше всего вообще никак на него не реагировать. Гнев ее он, несомненно, расценит как слабость. А что касается того невольного чувства, которое появилось в ней по отношению к нему, не дай Бог показать его! Холлистер — агрессивная натура, и он немедленно примет меры, как в первом, так и во втором случае.

Марли не собиралась приглашать его в дом. Ее ждала работа, и опаздывать из-за него она не имела ни малейшего желания. Взяв сумочку и зажав в руке ключи, она решительно направилась к двери. Когда ока открыла ее, то едва не столкнулась с детективом лоб в лоб. Он стоял на самом пороге, одной рукой оперевшись о косяк, а другую уже занеся для того, чтобы снова постучать в дверь. Оки оказались друг к другу настолько близко, что у Марли даже перехватило дыхание. Не желая показывать ему это, она вышла за порог и обернулась к детективу спиной, чтобы запереть дверь на ключ. К сожалению, Холлистер не посторонился и тесного соприкосновения с его горячим мускулистым телом избежать не удалось. Она оказалась практически в его объятиях. Ему оставалось только сомкнуть вокруг нее руки, и Марли окончательно попала бы в капкан.

Помрачнев, она подчеркнуто сосредоточенно продолжала запирать дверь и внешне полностью игнорировала детектива. Тот короткий взгляд, который она успела бросить на его лицо, подсказывал ей, что сегодня утром он находится в скверном расположении духа. Но сейчас помимо плохого настроения Марли уловила и что-то еще… Мужское возбуждение! Да, он был возбужден, как жеребец, почуявший кобылицу.

Перед ее мысленным взором тут же возникло явное подтверждение этим мыслям. Видение было настолько убедительным, что у нее бешено забилось сердце. Она стояла к нему спиной, воюя с упрямым замком, и уже не чувствовала ничего, кроме давления на свои ягодицы чего-то выпирающего… Этот твердый налитой бугор ни с чем нельзя было спутать. Он делал намерения детектива более чем очевидными.

Наконец замок щелкнул. Она вытащила ключ, но не сдвинулась с места, замерев в нерешительности. Понимала, что, если попробовать сойти с крыльца, неизбежно придется соприкоснуться с детективом еще ближе, а если стоять на месте, он может расценить это как приглашение.

Плохо владея своим голосом, она спросила:

— Что вам от меня нужно, детектив?

Спросила и тут же прикусила язычок. И надо же было задать этот вопрос при подобных обстоятельствах?! Его плоть продолжала давить на нее, поэтому спрашивать, что ему от нее нужно, было глупо и смешно.

Пару секунд он колебался с ответом. Она спиной почувствовала, как пришла в движение его мощная грудная клетка, когда он медленно и глубоко вздохнул. После этого он, слава Богу, все-таки догадался отойти на шаг назад.

— Я здесь не как детектив. Просто заехал удостовериться, что с вами все в порядке.

С появлением некоторой дистанции сильнейшее сексуальное напряжение чуть отпустило. У Марли появилось ощущение, как будто с нее сняли оковы. Чувство облегчения вывело ее из оцепенения.

— У меня все в полном порядке, — живо ответила она и быстро, чтобы он не успел остановить ее, спустилась с крыльца.

А черт!

Его машина загораживала выезд на улицу. Марли замерла на месте. К тому времени она уже в достаточной степени овладела собой, поэтому почти без колебаний повернулась к нему лицом.

— Мне нужно ехать, я не хочу опаздывать, — сказала она.

Он сверился со своими часами.

— Отсюда до вашего банка всего пятнадцать минут на машине, — сказал он. — У вас еще куча времени.

— Я привыкла выходить из дома пораньше на всякий случай.

Это объяснение никак на него не подействовало. Взгляд карих с зеленым глаз, в которых ничего нельзя было прочитать, скользнул по ней сверху вниз.

— Может, вас вчера еще что-нибудь испугало?

— А кто вам сказал, что меня вообще что-то испугало?

— Не берите меня на понт: я хорошо помню ваш голос.

— Я не была испугана, — сквозь зубы процедила Марли. Его упрямство уже начинало всерьез злить ее. Она чувствовала, что надо от него бежать. Пока не поздно.

— Нет, были. Вы и сейчас чего-то боитесь. — Он вновь устремил на нее свой невозможный взгляд и негромко добавил:

— Но теперь причина кроется в другом.

На этот раз она заметила хищнический блеск в его глазах.

Марли вся напружинилась, холодок недоброго предчувствия коснулся ее. Он, конечно, не экстрасенс, но мужской инстинкт делает его чрезвычайно проницательным. Избавиться от него будет не так просто, ибо он явно уловил ее реакцию, которую она не вполне замаскировала.

Холлистер спустился с крыльца ей навстречу. Она невольно отступила к своей машине, рывком открыла дверцу и встала за ней, как за баррикадой.

Дейн вновь взглянул на нее. На этот раз его пронизывающий взгляд буравил ее всерьез.

— Успокойтесь, — проговорил он. — Без паники.

Марли окатила его яростным взглядом, чувствуя, что уже не справляется со своим волнением. Она понимала, что, если он сейчас не уйдет, она скажет ему то, о чем потом будет сожалеть.

Она отчаянно вцепилась в дверцу, костяшки ее пальцев побелели.

— Уберите свою машину, детектив. И без ордера к моему дому больше не приближайтесь.

«Ты идиот, Холлистер!»

Обозленный, Дейн ругал себя последними словами. Он сидел за своим столом, уставившись в одну точку, и не обращал внимания на шум голосов вокруг него и беспрестанное треньканье телефонов. Его переполняло разочарование. Как сексуальное, так и профессиональное. В деле об убийстве Надин Виник до сих лор не появилось ни одной ниточки, ни одной улики. Расследование бодро шагало в глухой тупик. И казалось, что мысли о Марли Кин в итоге заведут его туда же.

На что он надеялся? Что она не заметит, как его штык уперся ей в попку?.. Остается только удивляться тому, что она не подняла крик.

Надо было отойти назад сразу же, как только она вышла из дома. Но он остался на месте. Первое легкое соприкосновение превратило его в камень. Все органы чувств болезненно обострились и сфокусировались исключительно на этом физическом контакте. Холлистера заклинило, словно в судороге. Возникшее при этом острейшее наслаждение было почти нестерпимым, но вместе с тем одного соприкосновения ему было недостаточно. Он хотел большего. Ему хотелось раздеть ее, войти в нее. Ему мучительно захотелось почувствовать, как ее ноги обхватывают его бедра, как, кончая, она вся трепещет под ним. Ему хотелось властвовать над ней, сломить ее сопротивление и волю, согнуть ее до такой степени, чтобы потом брать в любое время, когда ему ни пожелается. И вместе с тем ему хотелось защитить ее от всех и вся.

Именно поэтому он оказался утром на ее крыльце. Всю ночь Дейн не мог успокоиться, будучи почти уверенным в том, что она чем-то напугана, и одновременно ни капли не сомневаясь, что ей вряд ли понравится его очередной звонок. Когда наступило утро, он дольше уже не мог себе противиться. Ему необходимо было воочию убедиться в том, что с ней все нормально.

И что из этого вышло? Он только еще больше настроил ее против себя. С самого начала повел себя не правильно и до сих пор понятия не имел, что с ней делать. Патрульный Эван обеспечил ей твердое алиби. Она не была в доме Виников в то время, когда там убивали хозяйку. Но вместе с тем Марли явно что-то известно об этом убийстве, раз

Так кто же она: подозреваемая или свидетель? Логика говорила в пользу первого, смутная интуиция — в пользу второго. Впрочем, его разгулявшемуся дружку было плевать в обоих случаях.

— У тебя прескверное настроение, — лениво заметил Трэммел, откинувшись на спинку своего стула и разглядывая Дейна.

Холлистер что-то буркнул. Глупо возражать на реплику напарника.

— Что, беседовал недавно с Марли?

Раздосадованный Дейн стрельнул в Трэммела глазами.

— Сегодня утром, — бросил он.

— И?

— И ничего.

— Ничего? Тогда зачем ты ей звонил?

— Я не звонил, — проговорил Дейн, нервно крутя в пальцах карандаш. — Я приехал к ней домой.

— Ого! У тебя появились какие-то секреты от напарника?

— Никаких секретов, успокойся.

— Так за каким же тебя понесло к ней домой?

Черт возьми, этот допрос уже начинал действовать ему на нервы. На какое-то мгновение Дейн проникся сочувствием к тем людям, которых он на пару с Трэммелом допрашивал иной раз часами. На мгновение.

— А просто так, — ответил он, пытаясь убедить себя в том, что ему плевать, если Трэммел о чем-то догадывается.

— Просто так, говоришь?

Теперь Трэммел явно наслаждался. В его темных глазах сверкнули искорки злорадного удовольствия. Он и не думал, что доживет до того дня, когда Дейн будет так переживать из-за женщины: Но теперь и на его улицу пришел праздник, и он был намерен посмаковать свою радость. Ведь у Дейна с женщинами никогда не было никаких проблем. Они всегда дорожили им больше, чем он ими, что наделяло его явным преимуществом во взаимоотношениях. Он всегда хорошо обращался с женским полом, но четко держал дистанцию, поэтому влияние, которое могли оказывать на него женщины, сводилось к минимуму. Если какой-нибудь девочке не нравился его ненормированный рабочий график, нет проблем — скатертью дорога. Если он не сумел вырваться на свидание с какой-нибудь кошечкой — ну и что? Женщинам Дейн отдавал исключительно свои постельные ласки, все остальное забирала работа, которая неизменно была на первом месте. Дейн был неплохим полицейским. Собственно говоря, одним из лучших. Но в отличие от большинства коллег, включая Трэммела, которые мучительно разрывались между работой и своими женщинами, увязая в конфликтах и скандалах, Дейн до сих пор не получил ни одной пробоины в корпусе, смело рассекая штормовые волны моря любви. Но теперь и ему пришла пора маленько покоряться в муках. И смотреть на это Трэммелу было невыразимо приятно.

Решив еще разок ткнуть прутиком медведя, Трэммел спросил:

— Ну и что она тебе сказала?

Дейн нахмурился и бросил на напарника очередной раздраженный взгляд.

— Слушай, какая тебе разница?

Трэммел всплеснул руками, изображая невинность.

— До сих пор мне казалось, что это дело мы ведем с тобой на пару.

— То, что она мне сказала, не имеет никакого отношения к делу.

— Тогда зачем же ты к ней поехал?

— Просто проверял.

Трэммел фыркнул, несмотря на то что крепился до последнего. Когда зазвонил телефон, он все еще ржал. Дейн снял трубку.

— Детектив Холлистер, — рявкнул он.

— Я тут наконец кое-что намыл по этой Марли Кин, о которой ты справлялся, — проговорили на том конце провода. — И знаешь, это занятно!

Едва услышав имя Марли Кин, Дейн весь напружинился.

— Ну? Что?

— Сам смотри, старик. Факсую. Не думал я, что ты свяжешься с таким дельцем. Впрочем, девочка она ничего.

— Да, — машинально ответил Дейн. — Спасибо, Баден. Я твой должник.

— Это мы запомним, — весело ответил Баден. — Ну, будь.

Дейн повесил трубку, бросил взгляд на Трэммела и увидел в глазах напарника острейший интерес. Ржачки — как не бывало.

— Что там?

— Баден сейчас передаст по факсу кое-какую информацию по Марли Кин.

— Без шуток? — Брови Трэммела удивленно приподнялись. — А я думал, что на ней можно ставить точку.

— Выходит, еще рано.

В углу комнаты зажужжал факс, готовясь выплевывать листы бумаги. Дейн вскочил из-за стола и подбежал к нему. Он хмурился и был далеко не уверен в том, что хочет получить эту информацию. Еще два дня назад он много бы отдал за то, чтобы узнать еще хоть что-нибудь о Марли Кин. Но это два дня назад. После ее вечернего звонка к нему домой он перестал обманывать себя, относительно того места, которое она заняла в его мыслях. Он хотел ее, черт возьми! И одновременно хотел, чтобы она оказалась в этом деле ни при чем. Только бы эта информация оказалась не материалом обвинения, а чем-нибудь другим! Скажем, объяснением тех вещей, о которых она рассказывала в понедельник.

Сзади подошел Трэммел. У него было непроницаемое выражение, когда он скосил глаза на Дейна.

Наконец машина выдала первый листок. Так, фотокопия газетной статьи. Дейн быстро пробежал глазами заголовок: «ДЕВОЧКА-ЭКСТРАСЕНС НАХОДИТ ПРОПАВШЕГО РЕБЕНКА!»

Трэммел еле слышно присвистнул.

Страница за страницей появлялись из факс-машины. Тема была одна: дар экстрасенса у Марли Кин. Некоторые статьи были из журналов и газет, специализировавшихся по психологии и парапсихологии. Выползло и несколько нечетких фотокопий снимков, на которых была изображена еще совсем юная Марли. Статьи, опубликованные в массовой прессе, рассказывали о том, каким образом «известному экстрасенсу» Марли Кин удалось помочь полиции в расследовании различных дел. Дейн отметил про себя, что все эти газеты выходили на северо-западе. В основном в Орегоне и Вашингтоне. Впрочем, были две газеты из Айдахо, одна из северной Калифорнии и одна из Невады.

Эпитеты по отношению к Марли Кин применялись самые разные, начиная от «юной ясновидящей»и заканчивая «миловидной девушкой, обладающей необыкновенным даром». Во всех статьях подчеркивалось, что поначалу полиция проявляла скепсис и недоверие к ее дару, но потом Марли Кин доказывала делом свою правоту. Как правило, нужно было найти пропавшего человека, хотя в нескольких случаях она помогала также в розыске похитителей. В одном месте встретилось упоминание о том, что мисс Кин проживает в Боулдере, штат Колорадо, в Институте парапсихологии. Несколько раз называлось имя доктора Стерлинга Ивела, профессора этого института.

Трэммел стоял за спиной Дейна и читал через его плечо. Они оба молчали. Марли Кин, казалось бы, уже должна была подготовить их к этому своим рассказом в кабинете лейтенанта, но прочитать о ее даре в прессе — это уже совсем другое дело.

Вдруг им бросился в глаза заголовок: «УБИЙЦА НАПАЛ НА ЭКСТРАСЕНСА!»

Дейн ухватился за этот листок, когда тот еще не вышел из машины. Они жадно впились в статью.

В отдаленном уголке Вашингтона случилась серия похищений детей. Через некоторое время одного ребенка нашли мертвым. Двое других считались пропавшими без вести. Местный шериф решил привлечь Марли, они и раньше вместе работали, когда тот еще служил в другом городе. Он попросил ее помочь отыскать детей. Перед самым приездом Марли в городок похитили еще одного ребенка. В тот же день в местной газете о ней появилась большая статья.

Ночью Арно Глин похитил Марли из ее комнаты в отеле и отвез в то место, где он держал последнего похищенного ребенка, пятилетнего мальчика. Но преступник не ушел незамеченным. Шериф поднял тревогу. Городок был маленький, так что полиция установил личность Глина и вычислил его местонахождение. Но когда спасение пришло, несчастный мальчик был уже мертв. Марли нашли сильно избитой, но врачам удалось вернуть ее к жизни.

В следующей статье состояние Марли оценивалось, как «тяжелое».

На этом факс замолчал.

Дейн проверил дату выхода последней статьи. Она появилась чуть больше шести лет назад. На весь этот срок Марли Кии исчезла из поля зрения общественности. Почему она переехала во Флориду? Как только Дейн задался этим вопросом, перед его мысленным взором возникла карта Соединенных Штатов, и он сразу все понял. Марли просто переселилась в противоположный конец страны, стремясь уехать как можно дальше от того города, где случилась трагедия.

Но тогда почему после шести лет забвения и совершенно нормальной жизни она вошла в кабинет к лейтенанту Боннесу и рассказала об убийстве Надин Виник?

— Ей было нелегко, — пробормотал Треммел, думавший в ту минуту о том же. — Вновь связаться с этим после того, что ей пришлось пережить.

Дейн провел рукой по волосам. Последние сомнения относительно Марли исчезли. В душе его родилось ликование. Теперь он получил объяснение тому, как она могла видеть убийство в доме Виников. Он все еще не верил в ее дар, но по крайней мере в нем уже не было слепой убежденности, что это все бред. Теперь его ничто не сдерживает, теперь он может запросто пойти туда, куда его зовет желание — к ней. Но, с другой стороны, он не хотел верить в то, о чем только что прочитал. Во-первых, утверждения, содержавшиеся во всех этих вырезках, шли вразрез со здравым смыслом, с привычным мышлением, основанным на анализе действительности и фактов. Во-вторых, была тревога и страх. А вдруг все это правда?! Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь читал его мысли. Хотя… разве не удобнее будет, если женщина сама скажет ему о его чувствах, и ему ничего уже не придется говорить?..

И еще один момент. Он полицейский. На службе ему приходится видеть, слышать и делать то, чем бы он не хотел делиться с женщиной. Этот мир понятен только другому полицейскому. Так уж они устроены, работа накладывает на них печать, которая навечно отделяет их от всех других людей. Многое должно быть погребено глубоко внутри него и уйти вместе с ним в могилу. Например, лица жертв, которые будут сниться ему до конца жизни.

Дейн не хотел, чтобы кто-нибудь влезал в его сознание. Даже Марли. Его кошмары пусть останутся с ним.

Он собрал выданные факсом листки.

— Я собираюсь кое-что из этого проверить, — сказал он. — Поболтать с этим доктором Ивелом, разузнать о последних шести годах ее жизни.

Трэммел как-то странно взглянул на него. В его взгляде смешались злорадная радость и сочувствие. Дейн поморщился. Напарник, с которым долго прослужил вместе, к которому как следует притерся, — тот же экстрасенс. Все видит. Теперь Трэммел испытывал садистское наслаждение, наблюдая за муками Дейна.

— Что смешного-то, никак не пойму? — буркнул Дейн. Трэммел пожал плечами.

— Я просто подумал о том, что теперь нам, наверно, придется работать в связке, и попытался представить себе, как ты станешь подлизываться к ней, рассчитывая изменить ее мнение о себе. И это после того, как ты ее обхаживал.

Дейн вернулся к столу и вытащил из ящика «мигалку» для своей машины. Ему вдруг вспомнились времена, когда он добивался должности детектива. Думал, что будет много работать на выездах, кропотливо собирать улики. Как Шерлок Холмс. А оказалось, что надо просто научиться подолгу сидеть на телефоне и иметь толковых стукачей. Чем лучше стукач, тем удачливее детектив. Если у тебя есть башка на плечах, ты обязательно заведешь себе целую тучу информаторов на улице. Информатор — это подонок, который не прочь на кого-нибудь «капнуть».

В связи с этим он жалел только об одном: что в окрестностях дома Виников у него нет ни одного информатора.

Позвонив в справочное бюро, он узнал номер телефона Института парапсихологии в Боулдере. Меньше чем через минуту его уже соединили с доктором Стерлингом Ивелом.

— Доктор Ивел, говорит детектив Дейн Холлистер из департамента полиции Орландо.

— Слушаю вас.

Дейн нахмурился. Он уловил в тоне доктора явную настороженность.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов относительно Марли Кин. Мне известно, что одно время она была тесно связана с вашим институтом.

— Прошу прощения, детектив, — холодно ответил профессор. — Я не даю информации о своих коллегах по телефону.

— Вы не беспокойтесь, мы мисс Кин ни в чем не подозреваем…

— Надеюсь.

— Просто мне нужно навести о ней кое-какие справки.

— Я уже сказал вам, детектив, что прошу прощения, но… Откуда я знаю, что вы действительно служите в полиции? Репортеры бульварных газет не раз пытались получить от меня ту или иную информацию, выдавая себя за сотрудников самых разных департаментов полиции.

— Перезвоните в департамент полиции Орландо, — лаконично предложил Дейн. — И спросите детектива Холлистера.

— Нет. Если вам действительно нужна информация по мисс Кин, то уж придется встретиться со мной лично. И не забудьте убедительное удостоверение личности. Всего хорошего, детектив.

В трубке послышались гудки. Дейн, отпустив крепкое словцо, швырнул ее на аппарат. Трэммел спросил:

— Не повезло?

— Он со мной даже говорить не стал.

— Ишь ты! Объяснил — почему?

— Сказал, что не дает информации по телефону. И если, мол, мне так уж необходимо навести справки по Марли Кин, придется съездить в Боулдер и встретиться с ним лично.

Трэммел повел плечами.

— Ну, так в чем же дело? Езжай в Боулдер.

Дейн метнул на него раздраженный взгляд.

— Лейтенанту, конечно, польстит, что она на самом деле оказалась экстрасенсом, но он ни за что не оформит мне авиабилет за счет департамента. Ведь Марли перестала быть нашей подозреваемой.

— А ты попробуй все-таки сходить к нему.

Уже через десять минут Дейн получил тот ответ, на который только и мог рассчитывать. Боннес действительно возликовал, узнав о том, что его интуиция в отношении способностей Марли не дала осечки, и даже предположил на минутку, что, может быть, и он обладает чем-то вроде телепатии. Когда Дейн услышал это, он едва удержался от того, чтобы не отпустить крепкое словцо. Но что касалось отправки Дейна в Колорадо за казенный счет для какой-то необязательной проверки, на это своей санкции лейтенант дать никак не мог. С Марли Кин все стало ясно, не так ли? А эти шесть лет отношения к делу не имеют. Бюджет полиции и так ограничен, поэтому все силы и средства надо направлять исключительно на розыск преступников, а не на то, чтобы совать свои носы в личную жизнь людей, которые не совершили ничего противозаконного.

Но насчет шести лет Дейн с лейтенантом не согласился.

— А если я завтра отправлюсь туда за свой счет, вы не будете возражать? — предложил он. Боннеса эта жертвенность изумила.

— Ты хочешь сказать, что заплатишь за себя сам?

— Именно.

— Что ж… Как говорится, флаг тебе в руки, только не забывай о том, что на тебе висит расследование.

— Моя поездка имеет прямое отношение к делу. К тому же следствие все равно топчется на месте. У нас нет ни улик, ни мотивов, ни подозреваемых.

Боннес вздохнул.

— Тогда езжай. Но даю тебе только один день. Чтобы в пятницу утром ты уже был здесь.

— Нет проблем.

Дейн вернулся к себе и рассказал Трэммелу о своем разговоре с лейтенантом. Потом он вновь подсел к телефону и стал звонить по авиакомпаниям. В третьей по счету был запланирован рейс, который его устраивал. Забронировав себе билет, он перезвонил профессору Ивелу и сообщил ему о времени своего прилета.

Без «беретты» Дейн чувствовал себя раздетым, но поскольку командировка не считалась официальной, пистолет пришлось с болью в сердце оставить дома. Путешествовать совершенно без оружия Дейн не мог и прихватил с собой карманный нож, который был лишь ненамного больше перочинного и не отличался ничем особенным, кроме того, что его единственное лезвие было сделано из сплава, превосходящего по твердости сталь. Нож обладал также превосходной балансировкой, что роднило его с финкой. Кидать ножи Дейн в свое время научился на всякий случай, исходя из теоретической мысли, что когда-нибудь, возможно, это умение ему придется кстати. Нож — это, конечно, не пистолет, но все же лучше, чем совсем ничего.

Летать он не любил, в воздухе начинал нервничать. Причем «доставал» его не столько сам полет, сколько вынужденное пребывание в узком замкнутом пространстве в обществе множества незнакомых людей. Профессиональные привычки всюду сопровождали его, и он не умел проводить границ между служебным и свободным от службы временем. Полицейским Дейн оставался всегда. Это означало, что в любой ситуации он невольно начинал оценивать обстановку, внимательно присматриваться к окружающим, изучая их внешний вид и пытаясь поймать кого-нибудь на неадекватном поведении. А в полете обстановка скучнее некуда. Но он все равно ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что, как только он ослабит внимание, случится какая-нибудь беда. Таков был его внутренний неписаный закон.

Он вылетел первым утренним рейсом — к тому же между Орландо и Колорадо была разница в два часа, — поэтому в Денвере он оказался раньше ленча. Дейн летел без багажа, и сразу же, подойдя к нужному окошку, взял напрокат машину на целый день. Боулдер находился примерно в двадцати пяти милях к северо-западу от Денвера. Приехав в Боулдер, он первым делом узнал в справочном бюро адрес института и как к нему доехать. Добрался в половине первого. Осмотрелся. Ни забора, ни ворот. Охрана здания была поставлена кое-как, это он мог авторитетно заявить, как полицейский. Сигнализация, подключенная к входной двери, и на этом все. Но и она не явилась бы серьезным препятствием даже для третьесортного взломщика.

На двустворчатых дверях со стеклянным верхом было аккуратно большими буквами выведено: «ИНСТИТУТ ПАРАПСИХОЛОГИИ». Он толкнул дверь от себя, обратив внимание на то, что не расслышал характерного звукового сигнала. Получается, сюда мог зайти с улицы любой. Проходной двор!

Пройдя около двадцати футов по холлу, он увидел слева какой-то офис с открытой дверью. Дейн приблизился и замер на пороге, молча изучая опрятную средних лет женщину, которая сидела за компьютером, вбивая туда письмо и одновременно сосредоточенно слушая музыку в наушниках. Дейн прокашлялся, она встрепенулась, подняла на него глаза и лучезарно улыбнулась.

— О, привет! Вы уже давно ждете?

— Нет, только подошел, — ответил он.

У нее было очень веселое лицо, так и подмывало улыбнуться ей в ответ. Он и улыбнулся. Похоже, с формальностями в этом институте дела обстояли точно так же, как с охраной.

— Меня зовут Дейн Холлистер. Я из департамента полиции Орландо. У меня встреча с профессором Стерлингом Ивелом.

— Я сейчас звякну ему и передам, что вы пришли. Он ждет вас. Даже ленч попросил принести в кабинет, вместо того чтобы покушать где-нибудь на свежем воздухе, как обычно.

Простодушие этой женщины подкупало. Дейн снова улыбнулся. В ее карих глазах сверкнули искорки.

— Он мой муж, — доверительно сообщила она. — Возможно, своей персоной я несколько умаляю его важность… Впрочем, ему на это плевать. — Она сняла трубку телефона и набрала две цифры. — Стерлинг, у меня детектив Холлистер. О'кей.

Положив трубку на аппарат, она сказала:

— Идите к нему. Я сама проводила бы вас, но дел по горло. Короче, поворачиваете сейчас направо в другой коридор и в самом конце увидите дверь. По правой стене. Это и будет его кабинет.

— Спасибо, — сказал он и на прощание подмигнул ей. К его удивлению, она подмигнула в ответ!

Профессор Ивел оказался высоким мужчиной, с грудью «колесом», густой сединой и обилием морщин на лице. Про такого сказали бы: «Благородный старик». Как и жена, он оказался очень веселым и неформальным человеком. И едет был соответственно: старые хлопчатобумажные штаны, полинялая рубаха и стоптанные туфли, то есть любимый набор Дейна, так что он моментально проникся к нему симпатией. Голубые глаза Ивела светились умом и чувством юмора, но взгляд их, в первую минуту обращенный на Дейна, был очень острым. Вдруг Холлистер все понял.

— Все те опасения насчет репортеров бульварной прессы… это ведь было для отвода глаз? Вы тоже… — Он запнулся, не решаясь обвинить профессора в принадлежности к тому клану людей, в существование которого он не очень-то верил.

— Экстрасенс, — мягко договорил за него сам профессор Ивел. Он широким жестом показал на уютное кресло. — Присаживайтесь. — Дейн сел, профессор опустился на свое место и продолжил:

— Впрочем, не такой одаренный, как некоторые из тех, с кем я работаю. Далеко не такой одаренный. Мне непременно нужно видеть глаза собеседника. Именно поэтому я не даю никакой информации по телефону. Мой скромный дар не действует на больших расстояниях. Увы. — Он улыбнулся.

— Вы что, будете сейчас читать мои мысли?

Профессор хохотнул.

— Вовсе нет, успокойтесь. В телепатии я не силен, об этом вам скажет моя жена. Итак, слушаю. Расскажите мне о Марли. Как она вообще?

— А я-то приготовился вас слушать, профессор, — суховато проговорил Дейн.

— Но вы еще не успели ничего спросить, — заметил Ивел. — А я успел.

Дейн не знал — улыбаться ему или сердиться. В этом седовласом профессоре было что-то от непослушного ребенка. Но наконец Дейн улыбнулся и сдался.

— Даже не знаю, что рассказывать. Я не отношусь к числу тех людей, которым она доверяет, — признался он, потирая подбородок. — Например, вчера утром она предупредила, что больше не пустит меня на порог. Только по предъявлении ордера.

Профессор хохотнул:

— Узнаю нашу Марли. Честно говоря, я опасался, что последствия той травмы не изгладятся у нее до конца жизни. Она умеет быть очень терпеливой, когда захочет, но и вспыльчивой тоже.

— Об этом я вам больше могу рассказать, — пробормотал Дейн и тут же ухватился за оброненное профессором слово:

— А что за травма? Это когда ее похитил Глин?

— Да. Жуткая история. Потом Марли неделю находилась в состоянии кататонии и не разговаривала еще почти два месяца. Все мы думали — да Марли и сама была в этом уверена, — что она навсегда потеряла свой дар экстрасенса. — Профессор внимательно посмотрел на Дейна. — Но если вы проявили к ней такой интерес, значит, надо полагать, дар вернулся?

— Возможно, — уклончиво ответил Дейн.

— А, понимаю… Скептицизм. Но раз вы предприняли такое путешествие, значит, ей удалось чем-то всерьез заинтриговать вас? Не обижайтесь, детектив. Скептицизм — это то, чего следовало ожидать. Вполне здоровая реакция. Наоборот, я бы встревожился, если б вы сразу поверили во все, что она вам сказала. Вы не поверили, и это говорит о том, что вы правильно выбрали профессию.

Дейн твердой рукой вернул разговор в прежнее русло:

— Так я насчет похищения. В одной газете тогда сообщалось, что Марли была сильно избита. — Говоря это, Дейн изо всех сил старался не представлять себе известных подробностей. Уж он-то всяких на своем веку повидал: и избитых, и покалеченных… Ему не хотелось соединять эти несчастные образы и образ Марли. — И после этого молчок. Значит, на ваш взгляд, травма была настолько серьезна, что…

— Нет, я ничего подобного не говорил, — перебил его профессор Ивел. — Не стану преуменьшать тяжесть нанесенных ей побоев, но скажу только, что физически она полностью оправилась еще до того, как к ней вернулся дар речи. Гораздо сильнее оказалась душевная травма.

— Так что же конкретно произошло?

Профессор задумчиво помолчал, а потом спросил:

— Что вам известно о парапсихологии?

— Я смогу написать это слово без ошибок

— Понятно. Значит, все ваши представления о ней навеяны в основном телевизионными шоу и болтовней гадалок на деревенских ярмарках?

— Примерно.

— В таком случае наплюйте и забудьте об этом и начнем с начала. Лично я всегда полагал, что природа этого явления чрезвычайно проста: электрическая энергия. Для каждой мысли и каждого поступка требуется электрическая энергия. Ее можно засечь. Кто-то чувствителен к пчелиному яду, а кто-то — к такой энергии. Человеческая чувствительность имеет несколько степеней проявления. Большинство людей обладают слабой степенью чувствительности, и очень мало тех, кто сверхчувствителен. Только не надо путать это с мошенничеством, хотя, конечно, шарлатанов немало. Но, между прочим, шарлатан и понятия не имеет о том, что такое дар сверхчувствительности. Этот дар кольнет его в задницу, а он даже не поймет, что это было!.. — Профессор прервался и смущенно глянул на Дейна. — Прошу прощения. Жена говорит, что я порой излишне увлекаюсь…

«И она абсолютно права», — подумал Дейн, но вслух с улыбкой сказал:

— Да ничего. Теперь давайте перейдем непосредственно к Марли…

— Марли — исключительный случай. Зачатки экстрасенсорного дарования есть, пожалуй, у большинства людей. Каждый называет это по своему: наитие, инстинкт, интуиция и так далее, как кому удобней. Это слабая степень чувствительности. Некоторые люди гораздо более продвинуты в этом. Еще меньше — обладают уже заметно повышенной чувствительностью, степень которой можно проверить и измерить. И наконец, есть редчайшие единицы, такие как Марли, ее сверхчувствительность уникальна. Равной по мощности я не встречал. Для наглядности переключимся на авиацию. Большинство людей — примитивные бипланы. Некоторые тянут на «Cessna». A Марли — это новейший реактивный истребитель.

— Вы проверяли ее, конечно?

— Марли обследовалась почти безостановочно с самого детства. С четырех лет. Кстати, уже тогда она умела показывать свой характер, — мягко добавил он.

— В чем конкретно заключается ее… мм… дарование?

— Если брать главную черту, то она сканер.

— Кто-кто?

— Сканер. Она очень восприимчива. В первую очередь к эмоциям окружающих ее людей. Сила восприимчивости такова, что раньше ее достаточно было вывести на прогулку на шумную улицу, и уже через минуту она могла схватиться руками за голову и поднять крик. Чужие эмоции и переживания наседали на нее со всех сторон. Однажды Марли попыталась описать этот процесс в понятных нам терминах. Сказала, что это похоже на смесь воплей и радиопомех, выведенных на полную громкость. Тогда основная проблема заключалась в том, как ей научиться контролировать свою восприимчивость, блокировать ее, чтобы получить возможность жить нормальной жизнью.

— Вы сказали, что восприимчивость — это ее главная черта. А есть и другие?

— Вы так спрашиваете, как будто она цирковой пони, — неодобрительно заметил профессор.

— Я ничего обидного не имел в виду. Врать не буду: лично мне что-то не верится во все это. Но чертовски интересно!

И это еще было мягко сказано.

— Ничего, еще поверите, — с уверенностью и даже каким-то злорадным удовлетворением в голосе предсказал профессор. — Достаточно вашему брату хоть немного поработать с Марли, как вы все начинаете верить.

— «Нашему брату»? Это кому?

— Полицейским. Даже такие циники, как вы, со временем признают, что Марли отвечает за свои слова. А пока вернемся к вашему вопросу. Марли обладает также даром ясновидения, однако он у нее развит не так сильно, как восприимчивость. Для того чтобы задействовать способность к ясновидению, ей сначала нужно блокировать свою восприимчивость. А последнее она так до конца и не освоила.

— Ясновидение? Вы хотите сказать, что она умеет предсказывать будущее?

— Нет, предсказывать будущее — это относится к дару предвидения.

Дейн потер рукой лоб, чувствуя, как у него начинает ныть башка.

— Что-то я, похоже, слегка запутался. Мне всегда казалось, что ясновидящий — это человек с хрустальным шаром, который предсказывает будущее.

Профессор Ивел расхохотался.

— Нет, дорогой, человек с хрустальным шаром — это шарлатан.

— Ясно. Значит так: сканер — это тот, кто способен улавливать и переживать эмоции других людей, а…

Профессор утвердительно кивнул и продолжил:

— …ясновидящий чувствует удаленные предметы и знает о событиях, которые происходят далеко от него. Вне пределов прямой видимости. Человек, обладающий даром предвидения, способен заглядывать в будущее. А, к примеру, телекинез — это способность волевым усилием перемещать предметы в физическом пространстве.

— И гнуть ложки.

— Гнуть ложки — в основном удел шарлатанов, — возразил Ивел, брезгливо отмахнувшись. — Может, иной из этих артистов и обладает даром телекинеза, но, как правило, тут все решает ловкость рук. Вообще-то надежно классифицировать парапсихологические способности невозможно, потому что степень их проявления у разных людей сильно колеблется. Как, например, та же способность к чтению.

— А дар Марли, значит, помогал ей находить пропавших людей?

— Мм… Дар действительно уникальный. Ее восприимчивость настолько обострялась, когда она настраивалась на какого-нибудь человека… Между прочим, она называла это «видениями», но я, наблюдавший за ней в такие минуты, выбрал бы определение покрепче. Видение — это то, что, как правило, можно с легкостью прервать. Но с Марли все было иначе. Событие полностью захватывало ее, реальный мир просто переставал существовать. Переживания отличались тем, что были предельно изнурительны. Когда видение уходило, Марли просто падала как подкошенная. Но во время видения сосредоточенность на объекте и событии достигала такой силы, что ей, как правило, удавалось определить место действия, и потом она крепилась ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы дать наводку полиции. И только после этого теряла сознание.

— А что из себя представлял Арно Глин?

Выражение лица профессора Ивела изменилось. Теперь в нем была смесь боли и ненависти.

— Глин был настоящим чудовищем. Педофил, садист, убийца. Отдавал предпочтение маленьким мальчикам. Он их похищал, тащил в какое-нибудь укромное местечко, забавлялся день-два, а потом убивал. К сожалению, в маленьком городке все на виду, поэтому, когда шериф решил обратиться к Марли за помощью, газеты растрепали об этом по всей округе еще до захода солнца. А на следующий день появилась обстоятельная статья, в которой рассказывалось о даровании Марли, ее заслугах, удачах и вдобавок сообщалось время ее приезда в город. Глин стал ждать. И как только она осталась одна в своей комнате в мотеле, он похитил ее.

— Но если она такая восприимчивая, как вы говорите, почему же ей не удалось почуять его приближение?

— К тому времени Марли уже научилась блокировать свою чувствительность. Она автоматически прибегала к этому всякий раз, когда оказывалась в городе. Иначе просто не смогла бы нормально жить. И потом, некоторые люди умеют подсознательно окружать себя своего рода защитным экраном. Возможно, Глин относился к их числу. Наконец, может быть, он вообще не думал ни о чем, когда подкрадывался к ней. Марли так и не дала этому никакого объяснения. Она вообще не вспоминала о том кошмаре.

Перед следующим вопросом у Дейна на душе стало довольно погано, ибо он боялся получить утвердительный ответ.

— Он изнасиловал ее? — спросил Дейн низким, хриплым голосом.

Профессор отрицательно покачал головой.

— Не смог.

Дейн с облегчением вздохнул, на мгновение даже прикрыв глаза.

— Но пытался, — добавил Ивел, поджал губы и посмотрел вниз на свои руки. — Он привез ее туда, где прятал свою последнюю жертву, пятилетнего мальчика, над которым к тому времени Глин уже вволю поизмывался. Несчастный был привязан к кровати. Глин опрокинул Марли на пол, сорвал с нее одежду и попытался ее изнасиловать. Но женщины слабо возбуждали его и он не смог достичь необходимой эрекции. Он пытался несколько раз и после каждой неудачи бил ее, все больше распаляясь. Может быть, Глин рассчитывал на то, что при помощи истязаний сможет достичь требуемой степени возбуждения. Но ничего не вышло, и тогда он в слепой ярости обрушился на ребенка. На глазах у Марли он стал бить малыша ножом и убил. Потом на лице, грудной клетке и на животе ребенка было обнаружено двадцать семь колотых ран. Он убивал его, и все это время Марли переживала страдания мальчика. Она чувствовала, как тот умирает.

Глава 8

У Дейна было такое ощущение, как будто у него в животе кто-то махнул когтистой лапой. Ему даже не потребовалось напрягать воображение, чтобы представить себе то, что пришлось пережить Марли. Дейн был полицейским. Он столько всякого повидал за свою жизнь, практически любой случай содержался в копилке его памяти. Он знал, что такое тяжкие телесные повреждения. Знал, как выглядит труп человека, которого кромсали ножом. Мог себе представить, сколько при этом выливается крови. Она заполняет все вокруг и проникает даже в твои сны. Дейн отчетливо представлял себе, как плакал и кричал несчастный ребенок, ясно видел его ужас и отчаяние, переживал его боль и полную беззащитность, ибо сам расследовал подобные дела.

Марли прошла через это. А через шесть лет на нее обрушилось видение убийства Надин Виник. Она вновь увидела руку с зажатым в ней окровавленным ножом. Чего ей стоило пережить все это еще раз?.. От похожести смертей того мальчика и миссис Виник мутило.

В какую-то минуту во время беседы с профессором Ивелом весь цинизм Дейна куда-то улетучился. Стойкое предубеждение детектива дало трещину. Он вынужден был с неохотой признаться себе в том, что верит: да, Марли видела гибель миссис Виник. Возможно, это было первое видение за все эти шесть лет, ведь профессор подчеркивал, что, когда Марли поправилась физически и душевно, выяснилось, что ее дар пропал бесследно. Впервые она получила возможность вести самую обыкновенную нормальную жизнь. Она всегда хотела этого, но добилась такой непомерной ценой… Прошло шесть лет, а она все еще расплачивается. Теперь Дейну стало ясно, почему Марли жила одиноко, не обзаводясь другом.

И осознав это, он твердо решил, что изменит ситуацию. Именно он должен это сделать.

В голове у него бушевали самые противоречивые чувства. Если бы он смог посмотреть на себя со стороны, то, наверно, позабавился бы изрядно. До сих пор ему удавалось избегать жизненных конфликтов, от которых страдали другие полицейские.

Впрочем, сейчас ему было не до смеха. До сих пор он не верил в телепатию и смеялся над теми, кто верил. Теперь вопрос уже не стоял: верить или нет. Теперь он размышлял над тем, как использовать Марли в деле поимки убийцы миссис Виник.

Поймав себя на этих мыслях, он себя возненавидел. Ему хотелось защитить ее, а не подталкивать к очередному убийце в ее жизни. Но Дейн не забывал о том, что служит в полиции. Он обязан был использовать абсолютно все средства для того, чтобы раскрыть преступление. Особенно такое дикое. Этот гад не имеет права разгуливать на свободе среди ничего не подозревающих людей. И, несмотря на свой мужской инстинкт, который требовал оградить Марли от этого, он знал, что использует все возможности, включая и ее талант… При этом он сделает все, чтобы обеспечить ей безопасность. Но убийцу все равно необходимо найти. Жестокость преступления была такова, что спасти от смертного приговора этого недоноска могла только справка о том, что он законченный псих.

Но сначала его надо поймать.

Мучило Дейна и другое. Какой мужик захочет портить себе нервы «проблемными» взаимоотношениями с женщиной? Дейн не считал себя исключением из правила. Ему нравилась его жизнь, нравилась свобода от женского влияния. Он не желал ни перед кем отчитываться в том, например, как он распоряжается своим временем. Не хотел, задумывая что-то, считаться с мнением другого. Но когда речь заходила о Марли, он чувствовал себя загнанным в угол. Его и раньше порой сильно тянуло к той или иной женщине, но такого еще не бывало ни разу. Горячка, жгучая жажда, которые не покидали его ни на мгновение. Всего четыре дня прошло с тех пор, как он, войдя в кабинет Боннеса, впервые увидел ее. С той минуты он думал о ней постоянно. И чем больше узнавал о ней, тем глубже увязал в своих чувствах. Причем она-то как раз ничем его не поощряла. Он делал все сам за них обоих. И делал, до конца сопротивляясь каждому своему шагу.

После того кошмара с Глином Марли стала совершенно избегать мужчин. Какой там секс, даже невинное романтическое увлечение пугало ее. Дейн убеждал себя в том, что надо отойти в сторону, дать ей время и свободное пространство, постепенно расположить ее к доверию. Но он знал, что ничего из этого не выйдет. Дейн не умел ждать. Он твердо решил сделать ее своей и как можно скорее. Конечно, она будет бояться секса. Но он — именно он и, не дай Бог, кто-нибудь другой — поможет ей понять, что секс может доставлять радость. До сих пор он не знал, что такое ревность, но теперь Дейн мучился этим чувством. Он ревновал не к Глину, разумеется, но ко всем прочим мужчинам, которым, как ему казалось, достаточно было один раз посмотреть в сторону Марли, чтобы потонуть в ее бездонных синих глазах. Он хотел завоевать право встать рядом с ней и грозно предупреждать глазами всякого поганца, который посмеет задержаться на ней взглядом.

Трэммел будет ржать до упаду. Раньше перед Дейном никогда не вставала проблема; женщины и работа, потому что работа всегда была на первом месте. А теперь он потерял голову из-за женщины, олицетворявшей собой главную его надежду на раскрытие убийства, которым он как раз занимался.

Его самолет приземлился в половине десятого. Встал он в тот день засветло, — уж не говоря о полете через всю страну туда и обратно, — поэтому сейчас чувствовал дикую усталость. Из телефона-автомата в аэропорту он связался с Трэммелом, сообщил, что увидится с ним утром и все расскажет.

Повесив трубку, Дейн с минуту стоял неподвижно, размышляя. Он устал, одежда после самолета вся жеваная, настроение препоганнейшее. Надо бы отправиться домой и уткнуться носом в подушку, спокойно отдохнуть и хорошенько подумать обо всем. Он отлично знал, что именно в таком состоянии ему «надо бы» сделать, но решил поступить иначе. Ибо хотел видеть Марли. Это означало, что он ищет сложностей на свою голову. Но с другой стороны, не ждать же, когда эти сложности опутают его всего как паутина?

Марли рывком открыла входную дверь после того, как в нее постучали в пятый раз. Она заслонила собой проход, всем своим видом показывая, что не собирается впускать его в дом.

— Сейчас уже половина одиннадцатого вечера, детектив, — холодно проговорила она. — Если у вас есть ордер — милости просим. Если нет — катитесь.

— Ясно, — беззаботно ответил Дейн и вошел в дом.

Она, никак не ожидая от него этого маневра, инстинктивно подалась назад, уступая ему дорогу. Спохватилась, да поздно было: схватилась снова за дверь, но он уже переступил порог.

Не спуская с нее глаз, он аккуратно прикрыл за собой дверь. На ней были тапочки, гольфы и тонкая безрукавка, которая плотно облегала ее груди, не скованные бюстгальтером. «Красивая грудь», — подметил он, даже не пытаясь отвести взгляд. Грудь у Марли была высокая, остренькая, маленькие темные соски выпирали под тонкой тканью.

У Дейна пересохло во рту, он почувствовал усиливающееся напряжение в брюках. Последнее происходило с ним всегда, когда он оказывался в ее обществе. Идя к ней, он уже предчувствовал эту реакцию, предвкушал ее, радовался ей.

Небрежность ее одеяния поразила его. Только сейчас, в сравнении, он понял, насколько чопорной была та маска, в которой она появлялась на людях. А за этим фасадом скрывалась женщина со свойственной ей природной чувственностью, от которой у него перехватывало дыхание. «Как ловко она обычно прячет свою сущность!»— изумился он про себя. Ему пришло в голову, что он, наверное — и слава Богу, — единственный мужчина, которому удалось застать ее врасплох.

У Марли имелось много уровней защиты, и она была твердо настроена не снимать их ни перед кем. От того испепеляющего взгляда, который она метнула в сторону детектива, у него, по идее, должна была сморщиться кожа. Чисто интуитивно он осознал, что ее внешняя враждебность — это всего лишь способ скрыть внутреннюю уязвимость. Раньше она злилась на его подозрительность, обижалась на допросы, но теперь для нее страшнее всего было то, что он застал ее неподготовленнной, не успевшей закрыться своей искусственной маской.

Нет, терпением тут ничего не добьешься. Она привыкла прятаться, защищать себя от внешнего мира. Ему придется взломать ее оборону, заставить ее освободить подступы к себе. Размышляя над этим, Дейн чувствовал, как бьется кровь в висках.

Он нарочито открыто стал разглядывать ее. Ее блестящие темные волосы свободно спадали на плечи. Ему это нравилось. Ее обнаженные ноги… На него накатил очередной приступ страсти. Черт возьми, что за ножки! И какие соблазнительные груди! Прямо слюнки текут… Все, хватит! Он не намерен был больше ни минуты скрывать своих желаний. Пора ей начать привыкать к мысли, что он ее хочет.

Под его взглядом, который уперся ей в грудь, Марли рассердилась и одновременно залилась краской. Прежде чем заговорить, она скрестила руки на груди, чтобы заслониться от похотливого взгляда детектива.

— Если вы вломились ко мне без какой-нибудь уважительной причины, я буду на вас жаловаться, — предупредила она.

Его взгляд переместился с груди выше.

— Я побывал в Боулдере, — вдруг сообщил Дейн. — Вернулся всего час назад. — Он сделал паузу, пытаясь заметить хоть тень реакции. Внешне она не изменилась, но к тому времени он уже научился читать в ее глазах, а она не научилась маскировать свои взгляды. — Встречался и разговаривал с доктором Ивслом.

Зрачки ее расширились, и в глазах высветилась досада, которую ничем нельзя было скрыть. Приняв еще более напряженную позу и смерив Дейна яростным взглядом, она отчеканила:

— Ну и что?

Он подошел к ней ближе. Настолько, чтобы она ощутила исходящее от его тела тепло и испугалась его массы — нарочно выбранная тактика, которую он опробовал при первом допросе Марли в кабинете Боннеса. Но теперь Дейн думал уже о другом. Разговор с ней был, конечно, важен, но за внешним фасадом Дейна скрывалось желание, и настолько сильное, что оно не могло не передаться Марли. Дейн хотел, чтобы она наконец увидела в нем мужчину.

Его близость произвела на нее сильнейшее впечатление. Он заметил, как девушка затрепетала, как у нее на щеках выступил неожиданный румянец, как в тревоге сверкнули ее глаза.

Взяв себя в руки, она не отступила назад, наоборот, словно превратилась в статую. И только ноздри затрепетали, улавливая жар, исходивший от его тела.

Ее собственный женский аромат обволакивал его, возбуждая еще больше. Это был тонкий и чистый аромат мыла — видимо, она недавно вышла из душа, — слившийся с теплым и сладким ароматом женщины. Ему захотелось вдруг склонить голову и уткнуться лицом в ее шею, проследить за этим едва уловимым ароматом вплоть до его источника, исследуя все потайные местечки, откуда он мог исходить…

Позже. Сейчас не время.

— Добрый доктор пожелал рассказать мне много интересного, — негромко проговорил он и начал медленно огибать ее по кругу, слегка касаясь то бедром, то плечом. Эти легкие касания щекотали его до предела натянутые нервы, словно разряды электричества. Жеребец, обхаживающий кобылицу для того, чтобы дать ей привыкнуть к нему, к его прикосновениям и запаху. — Сказал, что вы настоящий уникум в области парапсихологии.

Она поджала губы. Теперь Марли уже окончательно взяла себя в руки и даже не смотрела на него, когда он стал отмерять вокруг нее второй круг, она игнорировала легкие касания его руки, грудной клетки или бедра.

— В которую вы, конечно, не верите.

— Верно, — солгал он. Дейн не хотел пока говорить ей о том, что прошел в этом вопросе серьезную эволюцию и теперь уже почти поверил. Ему нужна была ее реакция и как можно более яркая. А этого он мог добиться от Марли, только хорошенько рассердив ее. — Если вы не докажете мне обратное. Почему бы вам не попытаться? Ну, давайте же, Марли! Вперед! Может, для начала прочтете мои мысли, а?

Медленно, медленно, вокруг нее, вокруг… Не давать ей отвлечься от его тепла и его прикосновений.

— Трудно прочитать то, чего не существует в природе.

— Остроумно, но ничего не доказывает. — Он говорил тихо, почти воркующе. — Сделайте так, чтобы я поверил!

— Я не занимаюсь салонными фокусами! — горячо воскликнула она. Ему-таки удалось ее завести. Отражая натиск его тела, она уже чувствовала, что изнемогает. Нервы были как туго натянутые струны. И с каждой минутой натягивались все туже.

— То есть вы даже не можете доказать свою невиновность и непричастность к убийству? — проговорил Дейн, решив спровоцировать ее еще больше. — Мы с вами не на увеселительной вечеринке, милая моя.

Подбородок ее вздернулся, темные волосы прокатились волной, и Марли метнула на него свой самый страшный взгляд. Зрачки ее теперь сузились, как у кошки.

— У меня когда-то был дар, с помощью которого я могла бы превратить вас в жабу, — отчеканивая каждое слово, сказала она. Потом повела плечами. — Но он пропал.

Дейн расхохотался, чем несказанно удивил ее.

— Вы насмотрелись по телевизору «Заколдованного». Кстати, старье. А что касается жабы — это черная магия, а не парапсихология.

Наконец ее «достало» то, что он ходит вокруг нее. Она неожиданно устремилась в сторону кухни. Дейн не стал этому препятствовать, но решил от нее не отставать.

— Кофе? — невинно спросил он. — Неплохая мысль.

Она, разумеется, и не думала ставить кофе. Ей просто хотелось сбежать от него. Но Марли благодарно ухватилась за этот любезно предоставленный ей предлог. Как он и рассчитывал. Она была сильно взвинчена. Только сейчас он начал осознавать, насколько важен для нее самоконтроль. К сожалению, перед ним стояла задача как раз вывести ее из себя.

Она выдвинула ящик кухонного шкафа и достала оттуда банку с кофе. Руки ее заметно дрожали. Вдруг она замерла, стоя к нему спиной, и аккуратно поставила банку на рабочий столик.

— Я не читаю чужих мыслей! — выпалила она. — Я не телепат!

— Разве? — Это было не совсем то, что он слышал от доктора Ивела. Но Дейн все равно торжествовал. Наконец-то ему, похоже, удалось переключить ее энергию с сопротивления на разговор. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе, защитить от ее собственных страшных воспоминаний. Но рано. Одного он пока добился: она почувствовала его физически. Но вместе с тем Марли была все еще испугана и относилась к нему враждебно.

— То есть можно назвать и телепатом… но не в классическом виде. — Она опустила глаза и уставилась на банку. Руки ее, как он заметил, все еще дрожали.

— Так кто же вы на самом деле?

«Кто же вы на самом деле?»

Этот вопрос эхом отозвался у Марли в голове.

Одни скажут: чудачка. Другие выберут слово покрепче: шарлатанка. Но от детектива Холлистера не стоит ждать подобной вежливости. Он называет ее соучастницей убийства. Все это смешно, конечно. Даже он в конце концов вынужден будет отказаться от этого определения, не обнаружив ни одной изобличающей ее улики, ни одного мотива, осознав, что она просто не могла этого сделать. Но он всерьез занялся ее проверкой. Даже не поленился побывать в Боулдере.

Разговаривал с доктором Ивелом. Теперь он знает, кто она. Может быть, до сих пор не верит, но по крайней мере уже стал задавать вопросы, а не просто голословно обвинять. Интересно, что ему известно? При желания доктор Ивел умел быть очень осторожным. Что он мог сообщить совершенно незнакомому человеку, даже если этот незнакомец оказался полицейским? Марли очень надеялась на то, что Дейну известно не все. В противном случае он начнет спрашивать об этом, а Марли полагала, что у нее не хватит сил вновь все вспоминать. Она остро ощущала свою беззащитность, чувствовала себя раздетой. Нервные окончания были обнажены. Это Холлистер довел ее до такого состояния, подойдя так близко, что жар его тела опалил ей кожу. Он нарочно прикасался к ней, нарочно нагло смотрел на ее грудь…

Ей хотелось прекратить все это и поскорее остаться одной. Так спокойнее.

— Кто же вы? — повторил он свой вопрос. Она медленно повернулась к нему лицом. Расправила плечи, словно готовясь к серьезному испытанию.

— Я сканер и отчасти ясновидящая. Точнее, я была такой. — Она вдруг смутилась, потерла рукой лоб. — Хотя и сейчас тоже…

— Но раньше вам удавалось читать чужие мысли.

— Может быть. Не совсем читать…

Она не знала, как ему объяснить, что порой настолько сильно настраиваешься на человека, что можешь узнать о его мыслях через его эмоции. Да, порой ей это удавалось.

Тщательно выбирая слова, Дейн проговорил:

— Доктор Ивел отмечал, что вы обладали уникальной сверхчувствительностью, и он не знает аналогов, равных по силе.

Ока устало посмотрела на него.

— Можно назвать это сверхчувствительностью или как-то иначе, суть не меняется. Я улавливаю. Улавливаю чувства, эмоции людей, улавливаю энергию их поступков. Мысли тоже, но чаще это не сама мысль, а какое-то переживание. От всего этого в голове стоял такой шум… Вы себе представить не можете.

— Поэтому вы предоставили себя в распоряжение доктора Ивела. Хотели научиться сдерживать поступающие к вам сигналы. Пожить спокойно.

Она прикусила губу.

— Да. Для меня все было закрыто. Я не могла проехать по оживленной улице, не могла сходить в магазин, в кино, в парк. Создавалось такое ощущение, будто ко мне в голову врывается сразу тысяча голосов. Большинство людей не контролируют свои эмоции, сами о том не подозревая, они разбрызгивают их во все стороны.

— Вы жили в самом институте?

— Нет, у меня был домик под Боулдером. Там было тихо, покойно.

— Я знаю о том, что случилось шесть лет назад.

Это неожиданное заявление было равносильно удару кулаком в переносицу. Она даже отшатнулась, но наткнулась спиной на кухонный шкаф. Дейн стал приближаться к ней с поистине кошачьей грацией, которую трудно было ожидать от такого верзилы. Чувствуя головокружение, Марли выставила перед собой руку, как бы для защиты. Он легко отвел руку в сторону и обнял ее.

Прикосновение его мускулистого тела вызвало в ней парализующий шок. От него исходил настоящий жар, который проникал к ней через все слои его и ее одежды. Сильные руки обхватили ее, словно стальные обручи, и прижимали до тех пор, пока они не соприкоснулись бедрами, пока ее грудь не испытала на себе давление мощных пластин его торса. Марли ослабела, потеряла ориентировку в пространстве и машинально ухватилась за его бицепсы, чтобы не упасть.

— Не бойся, — мягко проговорил он, склоняя к ней голову. Его теплое дыхание щекотало ей ухо. Он мягко уткнулся лицом в ее шею. Лизнул маленькую ложбинку у нее под ухом. Нежность разлилась по всему ее телу, словно от материнского поцелуя, и Марли вся затрепетала. — Я не допущу, чтобы с тобой снова случилось что-нибудь подобное. Знаю, милая, что ты сейчас боишься мужчин, но я не дам тебя в обиду. Клянусь.

Марли отклонила голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо. В ее больших глазах царила паника.

— Что вы такое несете? — тонким голоском завопила она. Ее испугало то, как неожиданно и невольно ситуация вышла из-под ее контроля. Испугала близость его большого тела. Она не хотела! Не хотела вспоминать!

Дейн почувствовал дикую силу притяжения, которой они оба сопротивлялись, и решил привести ее в действие. Это вмиг изменило все. Теперь в нем не было ничего от детектива и полицейского. Перед ней стоял просто мужчина, в карих глазах которого горел огонь желания.

Он прижался губами к ее виску.

— В постель, милая. Где мы будем заниматься любовью.

Вся напружинившись и упершись в его могучие плечи, она изо всех сил попыталась оттолкнуть его от себя. Он даже не пошевелился.

— Нет, я не хочу! Отпусти меня!

— Тс-с, — проговорил он и прижал ее к себе еще крепче. — Я же ничего не делаю, Марли. Просто держу тебя. Только и всего. Мне хотелось обнять тебя с тех самых пор, как я впервые тебя увидел в понедельник утром.

— Наверняка есть статья, согласно которой предусмотрено наказание для детектива за приставания к подозреваемой, — выпалила она первое, что пришло ей в голову. — И если ты думаешь, что я не сообщу…

— Ты больше не подозреваемая, — перебил он ее. — Наверно, мне стоило сообщить тебе об этом раньше… Патрульный, который останавливал тебя в пятницу вечером, обеспечил тебя надежным алиби. Не могла же ты одновременно быть в двух разных местах?

Она замерла, сосредоточившись на том, что только что сказал Холлистер. Глаза их встретились. Ему стало немного неуютно, когда он понял, что своим взглядом она способна подчинять себе.

— Когда вы говорили с ним?

Ровный тон ее голоса не обманул его.

— Мм… Вечером во вторник.

Надо было соврать. Да и вообще сейчас не стоило вспоминать об ее алиби. Не стоило…

Она укусила его. Дейн, честно говоря, ждал удара кулаком, внутренне признавая, что вполне заслужил его. Он даже готов был не уворачиваться и принять удар на себя, чтобы это как-то разрядило обстановку и чтобы ей стало легче. К тому же он прижимал ее к себе так крепко, что при всем желании она не смогла бы ударить его сильно. Видимо, подумав о том же, Марли поступила иначе. Она просто наклонила голову и вцепилась зубами в его грудь.

— А! — взвыл Дейн, не ожидавший такой сильной боли. Она впилась в него хваткой бульдога. Не надо было ему в первую секунду дергаться: сам себе больней сделал. — Проклятье! Отпусти!

Она отпустила и посмотрела на него со злорадным удовлетворением, затем торопливо отступила назад. Он остался на месте, потирая грудь. Темный кружок на ткани отметил место укуса.

Дейн осторожно расстегнул рубашку и посмотрел, ожидая увидеть кровь. На коже четко отпечатались следы ее маленьких острых зубов, но кровоподтека не было. Однако от этого ему не стало легче.

— Профессор предупреждал, что иногда ты бываешь вспыльчива, — буркнул он. — Но о каннибализме он не говорил ни слова.

— Так тебе и надо, — ответила она. — Вот уже два дня ты знаешь, что я говорила правду, и тем не менее продолжаешь травить меня.

Он несколько смущенно взглянул на нее, продолжая потирать грудь.

— Мне нужен был предлог.

— Для чего?

— Чтобы видеться с тобой.

— И теперь ты думаешь, что в благодарность я проникнусь к тебе нежностью? — язвительно проговорила она. Отвернувшись от него, Марли взяла банку с кофе и поставила ее обратно в шкаф. — Кофе не будет. Уходи.

— Ты поужинаешь со мной завтра?

— Как бы не так!

Он скрестил руки на груди.

— Тогда я не уйду.

Она раздраженно стукнула рукой по столу и резко развернулась к нему лицом.

— Неужели тебе не понятно?! Я не хочу! Не хочу того, что ты предлагаешь!

— Не правда.

В его карих глазах вновь появился блеск. На этот раз от упрямства. Она уже давно подметила в нем эту черту. Положение было отчаянное. Как будто к ней в кухню забрался буйвол и не было никакой надежды сдвинуть его с места.

— Ты чувствуешь то же, что и я, — продолжал Дейн. — Тебя тянет ко мне, но ты боишься этого желания. Из-за Глина.

Она опустила глаза.

— Я не желаю говорить о Глине.

— Это мне понятно, но я не допущу, чтобы он встал между нами. Его нет. Он тебе уже ничего не может сделать. Жизнь дарит человеку много радостей, и нет смысла поворачиваться к ним спиной.

— И ты именно тот человек, который даст то, чего мне так не хватает, да? — саркастически улыбнувшись, проговорила она.

— Именно так, милая.

Она скрестила руки на груди и оперлась спиной о кухонный шкаф, лишь бы только держаться подальше от него.

— Я не люблю, когда меня называют «милой», — проговорила Марли.

— Хорошо. Я буду называть тебя так, как тебе больше понравится.

— Я не желаю, чтобы ты вообще меня как-нибудь называл! Почему ты все никак не можешь понять такой простой вещи? Между нами быть ничего не может! И точка!

Он неожиданно улыбнулся, и его грубое лицо от этой улыбки настолько преобразилось, что у нее даже екнуло сердце.

— Нет, может. Назови мне того, кто был бы способен разозлить тебя так, как я.

— Н-не могу, — признала она.

— Вот видишь? Во мне творится то же самое. Как только я увидел тебя в понедельник, настроение у меня сразу испортилось. Я злился на тебя за то, что ты стала подозреваемой. Злился на себя за то, что, несмотря на это, меня дико тянет к тебе.

— Может быть, мы просто проникнуты сильной неприязнью друг к другу? — предположила она.

— Не думаю, — ответил он и быстро опустил глаза вниз. — И смогу это, пожалуй, наглядно доказать.

Марли лишь невероятным усилием воли заставила себя не смотреть туда, куда смотрел он. После того, что она пережила накануне утром на крыльце, она и так знала, что может сейчас увидеть. Дейна явно смущала невольная реакция его организма, а она, несмотря на все свое сопротивление, была очарована этим его смущением. И лишь с трудом Марли удалось этого не показывать. Она понимала, что сможет оттолкнуть его от себя только в том случае, если будет стоять на своем, подчеркивать нежелание сближаться с ним. А как это сделать, если на самом деле она как раз всегда мечтала о нормальных отношениях с мужчиной? Просто сначала этому помешал ее дар, а потом Глин…

— Ничего не выйдет, — громко заявила она. Дейн вновь посмотрел на свои брюки.

— Ты так думаешь? Не знаю, не знаю… — Он с сомнением покачал головой. — Мне что-то подсказывает, что все может получиться как раз наоборот.

Неожиданно для себя она вдруг рассмеялась, запоздало прикрыв ладонью рот, чтобы приглушить этот звук. Он снова улыбнулся, и с его лицом вновь случилось чудо. Сердце Марли бешено забилось, несмотря на все ее старания сдерживаться. Детектив оказался намного опаснее, чем она предполагала: он мог заставить ее смеяться.

— Я не могу, — вновь взяв себя в руки, проговорила она. В ее тихом голосе просквозило сожаление, которое ей не удалось скрыть. — Глин…

Улыбка исчезла с его лица, как будто ее и не было. Он в два шага покрыл расстояние, которое было между ними, и сомкнул руки на ее талии.

— Глин мертв. Он не сможет тебе ничего сделать, если только ты не дашь ему воскреснуть в твоей голове.

— Ты думаешь, это так просто?

— Я вовсе так не думаю. Не забывай, я полицейский. Мне хорошо известно, как тяжело бывает жертвам насильников.

— Он не…

— Я знаю. Но пытался, а когда у него ничего из этого не вышло, он избил тебя. А переживания у тебя, возможно, точно такие же, какие были бы, если б ему все удалось.

Она снова рассмеялась, но на этот раз отнюдь не весело, как-то надтреснуто.

— Дело не в этом. Я даже жалею о том, что он меня не изнасиловал! Я лежу по ночам без сна и думаю о том, что, если бы он смог и если бы я не сопротивлялась ему так бешено… тот мальчик, возможно, остался бы жив! Но Глин все больше распалялся, а я продолжала отталкивать его… Вдруг он оставил меня и напал на ребенка. — Она замолчала на минуту, а потом сказала:

— Его звали Дастин. Родители звали его Дасти.

По рукам Дейна, которыми он обнимал ее за талию, пробежала конвульсивная дрожь.

— Ты ни в чем не виновата. Поступки сумасшедшего нельзя предугадать. Но я понимаю, как тебе тяжело жить с такими мыслями.

Его всего распирало от чувств, которые он испытывал. Он мягко провел рукой по ее волосам.

— Ты когда-нибудь рассказывала кому-нибудь о том, что с тобой стряслось в ту ночь?

Она покачала головой.

— Только в общих чертах. Без деталей. Это было так… отвратительно.

— Ты кому-нибудь рассказывала то, о чем сказала мне сейчас?

— Нет. — Она смущенно взглянула на него. — Не знаю, зачем я это сделала.

— Потому что ты была не права, когда говорила, что между нами ничего нет. Глупо это отрицать. Мы еще не привыкли друг к другу, мы скованны, но придет день, когда все образуется. Я могу подождать. И я дождусь той минуты, когда ты будешь готова лечь со мной в постель.

Досадуя на его упрямство и на свою неспособность к убеждению, Марли в безысходности покачала головой. Она не знала, смеяться ей или плакать.

— Ты так уверен в себе…

— Доверься мне, — почти прошептал Дейн. Он мягко гладил ее по волосам, и напряжение в ней куда-то уходило. — Сейчас ты задумаешься над этим. И чем больше будешь думать, тем быстрее привыкнешь. Тебе станет интересно узнать, как все у нас будет? Ты спокойно прожила последние шесть лет. Это уже большой шаг. Но ты должна понять, что это не все. Глин живет в тебе. И он окончательно умрет только тогда, когда ты снова сможешь довериться мужчине. Так что то, что тебя ждет впереди, вещь очевидная. И я могу обещать тебе только одно: если кто и ляжет с тобой в постель — это буду я.

Прежде чем она успела придумать достойный ответ на это в высшей степени самоуверенное заявление, он взял ее за руку и отвел в гостиную. У него была мозолистая ладонь, пальцы твердые и теплые. Но он держал ее руку в своей очень мягко, как человек, который чувствует свою силу и боится ее в обращении с хрупкой вещью. Рядом с ним она чувствовала, что ей никто не страшен… кроме него самого.

— Давай присядем, — предложил он, подводя Марли к дивану.

Она запоздало хотела было свернуть к стулу, но он не дал ей этого сделать и усадил на диван рядом с собой. Не отпуская ее руки, он откинулся на спинку дивана, вздохнул и вытянул перед собой свои длинные мускулистые ноги.

— Авиакресла рассчитаны максимум на рост в пять с половиной футов. У меня до сих пор такое чувство, будто меня запихнули в чемодан.

— Почему бы тебе не пойти домой? — устало проговарила она.

— Потому что мы еще недоговорили.

Она снова покачала головой и попыталась освободить его руку. Бесполезно.,

— Нам не о чем говорить.

— У меня есть еще кое-какие вопросы относительно того, что ты видела в пятницу вечером.

Она насторожилась. Марли ничего не могла с собой поделать: всякий раз, когда ей напоминали о том ужасе, она словно превращалась в камень.

— Я уже все рассказала тебе. Завтра мне на работу. Я хочу хоть немного поспать.

— Это не отнимет много времени, — стал уговаривать он улыбаясь.

Марли не могла смотреть на его улыбку. У нее тут же нарушался ритм сердцебиения. Поэтому, увидев, как у него поползли губы, она тотчас отвернулась. Кто бы мог подумать, что такое грубое лицо способно так преображаться! Нет, пусть уж он лучше хмурится. Ради ее блага.

— Я все думал об этом, когда сидел в самолете, — сказал он, расценив ее молчание как согласие на продолжение разговора. — Ты не подозреваемая. Ты свидетель. Собственно, единственный имеющийся в нашем распоряжении свидетель. У нас нет ни ниточек, ни улик, ни понятия о том, кого мы ищем. Были две зацепки, но обе завели в тупик. Не хочу сказать, что поверил в твои чудеса, но я обязан рассмотреть все возможные версии. Вот, скажем, раз ты все видела, не могла бы ты дать мне описание убийцы? I

Марли отрицательно покачала головой. На реплику о «чудесах» она даже не обратила внимания: устала уже обижаться и возмущаться.

— Ну хоть что-то! Давай, Марли. Ты же рассказала о самом убийстве во всех деталях!

— Но я видела это его глазами! Я видела все… кроме него самого.

— А руки его запомнила?

В голове тут же зароились воспоминания. Рука, достающая нож. Рука, поднимающая нож. Рука, бьющая ножом…

— Да, — прошептала она.

— Отлично. — Заметив туман в глазах Марли, Дейн решил быть максимально осторожным, чтобы не напугать ее. — Какого цвета у него кожа? Светлая или темная?

— Не знаю.

— А ты подумай.

— Я не знаю! Он действовал в перчатках. Хирургических. И потом у него были длинные рукава. — Она прервалась, на мгновение вновь погрузившись в себя. — Одежда темная.

— Он не снимал перчаток даже тогда, когда насиловал ее?

— Нет.

— О'кей, теперь попробуем определить его рост. Нам известно, какая была миссис Виник. Он был выше или ниже ее?

Марли внутренне изумилась нестандартному образу мышления полицейского. Она даже ни разу не думала об этом. Голова ее чуть качнулась, она сосредоточилась, стараясь настроиться на мысленные образы.

— Когда он первый раз набросился на нее на кухне… он прижал ее к себе, одной рукой зажал рот, а в другой у него был нож. — Марли подняла свои руки, имитируя движения убийцы. — Рука, которой он зажал ей рот, была… вот так. Вровень с его плечом.

— Ага, значит, ее рот был на уровне его плеча. Э-э… то есть он будет порядка шести футов. Нам неизвестно, длинная ли у него шея, так что плюс-минус дюйм. Но это уже что-то! Теперь голос. Ты запомнила его голос?

Она сосредоточенно закрыла глаза.

— Ничего особенного… Обычный мужской голос. Не низкий, не высокий… Средний голос.

Голос убийцы в ее сознании был заслонен его ненавистью, яростью, его переживаниями.

— А произношение? Ты распознала его акцент?

— Мм… Не южный, точно, — быстро сказала она, открыв глаза. — Но это ничего не дает. Половина населения Орландо, включая меня, — приезжие.

— А ты попробуй определить конкретнее. Подумай, сколько у нас разных акцентов? Нью-йоркский, бостонский, чикагский… В Огайо свой, в Миннесоте свой. Потом западное произношение тоже.

Он перечислял, а она каждый раз отрицательно качала головой.

— Нет, ничего запоминающегося в его голосе не было. Или он вообще говорил мало, или я просто не уловила.

— Хорошо, пойдем дальше. Вот ты говоришь, что все видела его глазами. А не было ли у тебя ощущения, что ты находишься в его шкуре? Словом, чувствовала ли ты его тело?

На ее лице отразилась гримаса отвращения.

— Я имею в виду вес этого типа, — торопливо уточнил Дейн. — Какой он? Худощавый, средний или полный?

Она несчастно посмотрела на него.

— Я думаю, средний. Но при этом физически крепкий. Очень крепкий. Может быть, тут наложилась сила его злобы или адреналин, но жертва перед ним была совершенно беспомощна. Он упивался этим. Ему это очень нравилось.

Почувствовав внезапное изнеможение, она откинулась на спинку дивана и тут обнаружила, что во время разговора он закинул руку ей за спину, так что, откинувшись назад, она снова оказалась в его объятиях. Марли рывком выпрямилась, но сильная рука детектива обняла ее за плечи и заставила принять прежнее положение. Он придвинулся к ней еще ближе.

— Тихо, тихо, без паники, — мягким голосом успокаивающе произнес он. — Ты держишь меня за руку, а другой я обнимаю тебя за плечи, так что ничего не бойся. Все в порядке.

Она метнула на него сердитый взгляд:

— Я не держу тебя за руку, — вырвалось у нее. — Это ты ее не выпускаешь!

— Какая разница? Между прочим, я собираюсь поцеловать тебя, Марли…

— Я тебя снова укушу, — пообещала она. Он пожал плечами.

— Смелости во мне всегда было больше, чем здравого смысла, — проговорил он и тут же коснулся легким поцелуем ее губ.

Это было мимолетное прикосновение, которое прошелестело у нее на губах легче шепота. Но она почувствовала вкус поцелуя. Пульс у нее вновь резко участился, но Дейн отклонился от Марли раньше, чем она успела испугаться. Брови ее сдвинулись.

Он наконец-то отпустил ее руку и повернул ее лицо к себе за подбородок. Медленно провел большим пальцем по ее полным губам, следя за собственным движением немигающим взглядом.

— Ну что, страшно было? — спросил он еще тише и мягче.

— Нет, — еле слышно прошептала она.

— В таком случае…

На этот раз его губы задержались на ее губах. Он не удерживал ее больше за руку. Марли могла отшатнуться, встать и уйти, но неведомая сила не давала ей даже пошевелиться и она чувствовала себя абсолютно беспомощной. У него были твердые, но вместе с тем нежные и теплые губы. Они медленно двигались по ее губам, приноравливаясь к их изгибам. Марли вцепилась обеими руками в его правую руку, и ее трепетавшие ресницы сомкнулись.

От нежности поцелуя у нее закружилась голова. Марли никак не ожидала от него столь тонкой ласки. Удивилась и той волне чувственной дрожи, которая прокатилась по всему ее телу. С ее губ сорвался легкий возглас, и он тут же отстранился.

— Ты в порядке?

— Д-да, — запнувшись произнесла Марли, раскрывая глаза.

— Вот и хорошо.

Он снова склонился к ней и возобновил поцелуй. На этот раз его язык проник ей в рот. Он не лез вперед грубо, а как бы приглашал попробовать его на вкус. Марли не знала, что нужно делать. То, что сейчас с ней происходило, настолько не отвечало всем ее опасливым ожиданиям, что она просто растерялась и не могла ни о чем думать. Самое поразительное заключалось в том, что она не чувствовала страха. Это настолько отличалось от звериных ласк… Нет, она даже не хотела вспоминать его имя. Радость, которую она испытывала, была подобно далекой мерцающей звезде. Марли не хотела выходить из этого состояния.

После некоторой задержки, повинуясь природному инстинкту, который много лет дремал в ней, она приняла приглашение и легонько зажала своими мягкими губами его язык. В ту же секунду по всему его телу прошла сильная судорога, которая изумила Марли. Он простонал вслух, и от этого низкого звука затрепетала его грудь. Цветок радости от осознания того, что ее чувственность способна так взволновать мужчину, расцвел в ее груди.

Дейн вдруг отстранился. На лице его играл румянец, кожа на скулах натянулась.

— Для начала достаточно. Не будем увлекаться. Я сейчас уйду… пока еще в силах.

Глаза ее открылись и закрылись. В них поселилась истома. Марли была явно потрясена тем, что только что с ней произошло. Одновременно она как бы и не понимала, что именно это было.

А Дейн чувствовал себя просто ошарашенным. Последний раз он так заводился от простого поцелуя в пятнадцатилетнем возрасте, когда потерял невинность под трибунами стадиона в объятиях 17 — летней руководительницы группы поддержки одной из команд.

Дейн заставил себя подняться с дивана. Его так и подмывало совершить большую ошибку и передумать относительно своего ухода. Он поцеловал ее. Ему этого было недостаточно, но, возможно, большего она сегодня не вынесла бы.

В целом он не считал, что этот вечер пропал зря.

— Я позвоню тебе завтра, — сказал он и направился к двери. Она пошла его провожать, словно ее тянула к нему какая-то неведомая сила. Обернувшись у порога, Дейн подмигнул ей:

— Твой сексуальный голос способен завести меня даже по телефону.

Вдруг улыбка исчезла с ее лица. Как будто внезапно перегорела лампочка и погас свет.

— Я рада, что он тебе нравится, — бесцветным голосом проговорила она. — Когда Глин бил мальчика ножом, я так сильно кричала, что сорвала голос. Потом он восстановился, но стал не таким, каким был раньше.

Глава 9

Кэрол Джейнз ощущал такой мощный прилив жизненной энергии, что это даже причиняло ему боль. И еще сладостное ожидание, ощущение собственной силы. В какую-то минуту ему даже показалось, что он весь светится изнутри. Его всегда изумляло, как это люди не способны видеть силу? Впрочем, на его взгляд, большинство людей были последние дураки.

Это произойдет сегодня вечером!

Всего неделя миновала с прошлой пятницы. Такой короткий перерыв вроде бы выглядел необычно. Но предстоящее дело казалось удивительно легким, и он решил, что нет смысла откладывать. И потом, последний раз, в доме Виников, он пережил такие приятные ощущения, но они уже стали блекнуть. Пожалуй, не стоит брать недельный перерыв за правило. Хотя обычно ему даже нравилось оттягивать следующее дело, и порой ожидание длилось целый месяц. Время уходило на то, чтобы преодолеть различные препятствия и затруднения. С Жаклин Шитс все было проще простого. Она жила одна, и график ее жизни отличался навевающей скуку однообразностью. Нет, в самом деле, не надо откладывать.

Удивительно, но грубили ему почти одни только женщины. Правда, пару раз пришлось преподать урок и хамам мужского пола. Но с мужчинами все проходило хуже. Радости такие дела не приносили. И дело даже не в том, что мужчины физически сильнее женщин и их труднее наказать. Кэрол был достаточно крепок, чтобы разобраться почти с любым мужчиной, и постоянно поддерживал себя в хорошей форме, сделав из тренировок нечто вроде культа. Просто мужчины не могли подарить ему удовольствие, с ними сложно играть в «кошки-мышки». А именно от этой игры Кэрол получал особенное наслаждение. С мужчинами скучно, никакой остроты ощущений. Он ведь не гомосексуалист. Может быть, поэтому он иногда позволял себе снисходительно отнестись к мужской грубости. Да, он предпочитал женщин. Кому какое дело?

Весь день он что-то напевал себе под нос. Анетта отметила, что он, видимо, находится в прекрасном настроении.

— Должно быть, у вас большие планы на выходные, — произнесла она, и он уловил невольную нотку ревности в ее голосе. Ему это понравилось. Он, разумеется, знал, что Анетта хочет его. Но, увы, девица была не в его вкусе.

— Предстоит жаркое свидание, — ответил он, не сдерживая дрожь в своем голосе. Пускай фантазирует.

Джейнз стал думать о Жаклин Шитс, которая ждала его. Он уже побывал у нее в доме, поэтому мог очень живо представить себе все происходящее. Он знал, где она сидит, когда смотрит телевизор, который был, похоже, единственным в ее жизни развлечением. Знал, как выглядит ее спальня и в чем она спит: практичные пижамки. Узнав об этом во время своего тайного посещения ее дома, он не удивился. Вообще Кэрол предпочитал ночные рубашки, но пижама так пижама. Нет проблем. Жаклин Шитс снимет ее перед ним. Они все раздевались перед ним, ловя глазами блики на лезвии ножа.

Он осмотрел ее кухню. Ножи у Жаклин пребывали в жалком состоянии. Лезвия тупые. Такими и банан-то едва разрежешь. Она явно не любила готовить, не то что эта Виник, у той ножи были в полном порядке. Джейнз выбрал нож для нарезания мяса и унес домой, где наточил его, как лезвие бритвы, на что ушло целых два вечера. Хуже некуда работать тупым инструментом.

День тянулся невыносимо долго. Он с нетерпением ждал наступления вечера, когда, как говаривал отец, «начнется обряд». А еще он учил: «За грубость всегда полагается наказание».

Дейн позвонил Марли в семь утра. Просто для того, чтобы снова услышать ее голос и спросить, хорошо ли она спала. В ответ на ее раздраженные нотки он рассмеялся. Мысленно она все еще сопротивлялась ему, телесно… Накануне все прошло даже лучше, чем он думал: он поцеловал ее, и она не только не испугалась, но даже получила удовольствие. Большой шаг вперед, если вспомнить ее прошлое.

Все время, пока он ехал на работу, с его лица не сходила идиотская улыбка. Он поцеловал ее! Ну и что? Таким поцелуем не удивишь нынче даже подростка. Впрочем, что они, эти недоношенные жеребцы, знают? Им только и нужно, что помять «сиськи» да несколько раз слепо и тупо толкнуться в партнершу. Но Дейн, слава Богу, не зеленый юнец и знал, что чем медленнее, тем лучше. Кто знает, может быть, к тому времени, когда он ляжет с Марли в постель, он уже будет разочарован. Но после того, что случилось накануне вечером, в том, что рано или поздно он ляжет с ней в постель, Дейн уже не сомневался. У него голова кружилась от счастья, а радостные предчувствия толкались в нем, словно пузырьки шампанского.

Когда Дейн появился на службе, Трэммел уже сидел, откинувшись на спинку своего стула, и заспанными глазами наблюдал за его приближением. Вокруг них постоянно кто-то ходил, отовсюду неслась болтовня, беспрестанно трещали телефоны, надрывался факс и копировальный аппарат. Самый обычный день, но на душе у Дейна был праздник. Он все еще улыбался, когда подошел к электрическому кофейнику и налил две чашки кофе. Отпивая из одной, он вернулся к столу и протянул вторую Трэммелу.

— Судя по всему, кофеек тебе сейчас не повредит. Опять выдалась поганая ночка?

— Спасибо. — Трэммел осторожно пригубил, глядя на Дейна поверх ободка чашки. — Ночка выдалась скорее длинная, чем поганая. Как у тебя? Удалось вчера узнать что-нибудь интересное?

— Есть немного. Во-первых, я уже не такой скептик, как раньше.

У Трэммела округлились глаза. Потом он спросил:

— А Марли? Чем она занималась последние шесть лет?

— Приходила в себя, — лаконично ответил Дейн. — Арно Глин избил ее, пытался изнасиловать, а когда не получилось, он на ее глазах убил ребенка. Доктор Ивел говорил, что полученная травма сильно повредила, а возможно, и уничтожила ее парапсихологический дар. Видение убийства Надин Виник, очевидно, было ее первым видением за все шесть лет.

— Значит, дар возвращается?

Дейн пожал плечами.

— Кто знает? Пока на том все и закончилось. — «Слава Богу!»— Вчера вечером я поговорил с ней, задал несколько дополнительных вопросов о том, что она видела в пятницу вечером. И знаешь? Ей удалось припомнить кое-какие детали.

— Например?

— Убийца — детина около шести футов роста и в очень хорошей физической форме. И еще: он не с Юга.

Трэммел фыркнул.

— Это описание подходит к нам обоим.

— Но оно дополняет то, что у нас имелось до сих пор.

— Согласен. До сих пор у нас не имелось ровным счетом ничего. Поэтому эта информация, конечно, дополняет. В том случае, если мы примем всю эту парапсихологию всерьез. Жаль только, суд ее всерьез не примет. Насчет этого можешь быть спокоен.

— У нас нет выбора. Других наработок тоже нет. Парнишка не оставил следов. Так что я не побрезгую ни одной ниточкой, которая сможет привести меня к нему. А когда мы его возьмем, тогда будем думать над доказательствами.

— Между прочим, — медленно проговорил Трэммел, — мы уже беседовали с человеком, который отвечает описанию Марли.

— Да, я знаю. Ансел Виник. Силен как бык и, хоть прожил во Флориде больше двадцати лет, не избавился от среднезападного акцента.

Дейна это не удивляло. Он знал, что немногим некоренным южанам удается даже с течением времени выработать правильное произношение. А киношники с телевизионщиками, к примеру, даже не пытаются.

— Только что-то подсказывает мне, что это все же не он, — добавил Дейн.

— Да, но он имел такую возможность.

— А мотив? У Надин Виник не было ни любовника, ни приличной страховки. Ничего.

— Может, повздорили? Ну как это бывает, а? Мужик вышел из себя и…

— В медицинском заключении не упоминалось ни об одном синяке, который указывал бы на драку. Ее не просто убили, заметь, а зарезали.

— В учебниках пишут, что, когда на трупе обнаружены множественные ножевые ранения, это говорит о том, что убийца здорово разозлился на жертву. А если он убивает долго, значит, живет где-то неподалеку. И статистику ты знаешь не хуже меня. Когда убита женщина, дается восемьдесят процентов на то, что это дело рук мужа или любовника. Наконец, очень часто бывает так, что именно убийца, «обнаружив» труп, вызывает полицию. Все это подходит к Винику. По всем пунктам.

— Кроме первого. Если между ними и случилась ссора, то почему-то об этом никто не знает. Соседи ничего не слышали. К тому же считается, что Виники жили дружно. И потом, в поведении Ансела на работе в тот день не было замечено ничего необычного. Теперь. Ее изнасиловали, но спермы не обнаружено. Марли утверждает, что убийца использовал презерватив. Зачем это потребовалось бы Винику? Надин, черт возьми, была его законной женой! Если бы в ней нашли следы его спермы, это не вызвало бы никаких подозрений. Так что ему нечего было беспокоиться. А вот меня, — добавил он задумчиво, — волнуют ее пальцы. Зачем их было отрезать? И уносить? Ведь мы их так и не нашли. Бессмыслица, если только…

— Если только она не царапалась, — договорил за него Трэммел, сверкнув своими темными глазами. — Убийца не дурак и знал о том, что такое анализ на ДНК. Он отрезал пальцы и унес их с собой, чтобы наши эксперты не смогли взять образцы его кожи из-под ногтей жертвы.

— В то утро на Винике была рубаха с короткими рукавами, — вспомнил Дейн. — Не помнишь, были ли у него на руках царапины?

— Не было. Может быть, на груди или на предплечьях, но чаще в таких случаях следы ногтей находят на руках ниже локтя. А у Виника в этом смысле все было чисто.

— И не забывай про надрез в сетке от москитов. Если его проделал Виник, чтобы инсценировать взлом, то почему он сделал его таким незаметным? Тонкая игра? Но лично на меня Виник произвел впечатление простака. Нет, тут работал другой. Нам нужно опираться на Марли, ведь ее рассказ полностью согласуется с тем, что мы увидели на месте происшествия.

— Погоди-ка, — вдруг перебил Трэммел. — А про пальцы Надин, Марли что-нибудь говорила?

Дейн на мгновение задумался, потом отрицательно покачал головой.

— Нет, а такую деталь вообще забыть трудно.

Его обеспокоило то, что Марли не вспомнила про отрезанные пальцы. Он взял это на заметку с тем, чтобы спросить ее об этом в следующий раз.

— И тем не менее я бы снова побеседовал с Виником, — настаивал Трэммел. — Для очистки совести. Дейн пожал плечами.

— Я не против. Просто считаю, что мы зря потратим время.

В тот день Трэммел несколько раз пытался связаться с мистером Виником по телефону, когда отвлекался от более насущных дел. Но все без толку. Он звонил даже в ту транспортную компанию, где тот работал, но ему сказали, что Викик взял отпуск неделю назад, что вполне понятно, и его выхода на работу ждут по крайней мере не раньше чем еще через неделю.

— Похороны состоялись вчера, — сказал Дейн. — Может, он у друзей? Во всяком случае, мне понятно, черт возьми, почему он не дома. Пломбы уже сняли, но… Тебе бы хорошо там спалось?

Трэммел поморщился.

— Боюсь, что нет. Но как же нам с ним связаться?

— Спросим у соседей. Они наверняка знают.

Уже ближе к вечеру они подъехали к дому Виника. Вид у него был нежилой. Желтая лента, которая применяется в полиции для маркировки места происшествия, была убрана, но дом все равно не вписывался в окружающую обстановку, и было ясно, что после всего случившегося теперь уже никогда не впишется. На подъездной аллее стояла машина. Дейн ее узнал. Она стояла там же в субботу утром после убийства.

— Он дома.

Они поднялись на парадное крыльцо и постучали в дверь. Им никто не ответил. За дверью тишина. Трэммел обошел дом, постучал у черного хода, но тоже безрезультатно. Окна были плотно занавешены, и посмотреть на то, что делалось внутри, не было никакой возможности.

Двери заперты. Они постучали снова, громко назвали себя.

Тишина.

Дейн перешел к соседнему дому. На стук на крыльцо вышла хозяйка.

— Я детектив Холлистер, — представился он, раскрыв перед ней удостоверение. — Не видели ли вы мистера Виника? Перед домом стоит машина, но на наш стук никто не отвечает.

Нахмурившись, она откинула со лба прядь волос.

— Нет, я не видела его с похорон. Я там была. Почти все с нашей улицы пришли. Такая милая женщина… Когда он приехал, я не заметила. Вчера вечером машины не было. Но сегодня утром, когда я проснулась, уже стояла.

— А кого-нибудь, кроме мистера Виника, у дома вы видели?

— Нет. Правда, я уходила днем, но за то время, пока была дома, ручаюсь. Ничего не видела.

— Спасибо. — Дейн попрощался и вернулся к дому Виника. — Мне это не нравится, — проговорил он, передав Трэммелу содержание разговора с соседкой. — Как насчет того, чтобы взломать?

— Не против, — без улыбки ответил Трэммел. — Если что не так, падем ниц, будем униженно молить о прощении и возместим ущерб.

Они подошли к черному ходу, который вел на кухню. Верхняя половина двери была разделена рамой на множество застекленных квадратов. Дейн достал свою «беретту»и рукояткой высадил квадрат в углу, ближайшем к дверной защелке. Это только кажется, что разбить окно плевое дело. На самом деле сложно. Он всегда с удивлением подмечал эту разницу между теорией и практикой. Осколки высыпались большей частью на плиточный кухонный пол. Аккуратно обернув руку носовым платком, он сунул ее в дырку, нащупал защелку и отпер дверь.

В доме стояла духота, в ноздри ударил застоявшийся смрадный запах смерти. И тишина. Абсолютная тишина.

Дейн снял платок с руки и закрыл им рот и нос.

— Фу! — протянул он, затем, повысив голос, позвал:

— Мистер Виник? Это детектив Холлистер. Со мной детектив Трэммел.

Молчание.

Противный запах, казалось, забирался даже под одежду. Он не был похож на приторно-сладкий запах разложения, скорее остро бил в нос смрадом человеческих экскрементов вперемешку с металлическим привкусом крови. Старой и свежей. В животе у Дейна все перевернулось. Он вполголоса выругался и вошел внутрь.

В гостиной было пусто, как он и думал. На стенах остались засохшие потемневшие брызги крови миссис Виник.

Мистер Виник находился в спальне.

В ней тоже еще не делали уборки. На полу в углу был очерчен мелом контур тела убитой. Мистер Виник лежал рядом. Около его головы валялся маленький пистолет.

Он решил сделать дело наверняка, не оставив себе ни малейших шансов. Когда человек засовывает дуло пистолета себе в рот, намерения у него самые серьезные.

— Черт, — устало проговорил Трэммел. — Я позвоню.

Дейн присел на корточки возле трупа, стараясь ни до чего не касаться. Все говорило за самоубийство, но у него была привычка — не следить на месте происшествия.

Оглядевшись вокруг, он заметил на кровати листок бумаги. Постельного белья не было — один голый белый матрас, на котором не сразу можно было различить записку. Подойдя к кровати, он понял, что может прочитать ее, даже не нагибаясь.

«У меня больше нет семьи. Нет Надин. Так что мне теперь все равно. Жить дальше не хочу».

Он не забыл поставить внизу число и расписаться. Даже указал время. Одиннадцать тридцать. Примерно в тот же самый час неделей раньше была убита его жена.

Дейн помассировал шейные позвонки, поджал губы. Черт возьми, крутой мужик. Похоронил жену, вернулся туда, где она была убита, и всадил себе в рот пулю.

Трэммел вернулся в спальню, подошел к Дейну и прочитал записку.

— Что это? — спросил он. — Депрессия или осознание вины?

— Откуда я знаю?

— Проклятье, — проговорил Трэммел, выразив одним этим словом все свое впечатление об этом доме, где царили печаль и смерть.

К тому времени, как место происшествия оцепили, тело увезли и покончили с необходимой бумажной работой, было уже почти девять. Дейн решил было позвонить Марли, но передумал. Настроение хуже некуда. Не до лирики. Трэммел назначил на тот вечер свидание, но был чернее тучи, как и Дейн, поэтому, позвонив, «отмазался». Вместо этого они пошли в популярный среди полицейских бар и взяли по паре пива. Большинство полицейских после работы пропускали здесь пивка, прежде чем разойтись по домам, — лучший способ развеяться и снять напряжение, поговорив с коллегами, которые четко представляли себе все то, о чем им говорили. А после кабака полицейские шли домой к своим женам и детишкам и делали вид, что все нормально и светит солнце.

— Если он и был убийцей, нам этого уже никогда не узнать, — проворчал Трэммел, слизнув пену с усов.

Дейну нравилось, что Трэммел пьет обычное пиво, а не какое-нибудь богемное вино. С итальянскими костюмами, шелковыми рубахами и легкими туфлями фирмы «Guсci» Дейн еще мог примириться, но если бы напарник пил вино, Холлистеру пришлось бы туго. Он не понимал, с чего это вдруг Трэммелу так приспичило объявить Виника главным подозреваемым, но понимал, что время от времени у каждого бывают свои «заверты».

— Не думаю, что это его рук дело. Мне просто кажется, что бедняга не смог дальше жить после того, что стряслось с его женой.

— Я и не говорю, что именно он убивал, — ворчливо возразил Трэммел. — Просто было бы обидно, если бы мы пропустили настоящего убийцу, гоняясь за химерами.

Дейн прикончил свою кружку.

— Убивал Виник или нет, так или иначе ему пришел конец. Ну что, давай еще по одной?

Трэммел прикинул на глазок, сколько у него еще осталось, и ответил:

— Не, мне хватит. — После атого сделал паузу, уставившись в янтарную жидкость в своей кружке. — А вот ты скажи мне, Дейн…

Он замолчал. Дейн вопросительно приподнял брови и проговорил:

— Ну, договаривай, что ты там хотел узнать?

— Вот эта твоя интуиция… Она тебя никогда не подводит, это всем известно. А ты случайно никогда не задумывался над тем… Ну, так ли уж сильно ты отличаешься от Марли?

Если бы к тому моменту Дейн еще не допил свое пиво, он, поперхнувшись, брызнул бы им обратно на стол.

— Чего?! — сдавленно промычал он.

— А ты подумай! — Трэммелу явно понравилась эта тема. Оживившись, он весь подался вперед и положил локти на стол. — У всех у нас есть предчувствия, наития. Частенько нам все это оказывается не нужно, потому что преступник сидит на месте преступления и поет как соловей. Но раз на раз не приходится. Порой появляются загадки. Вот я и говорю… Как это так выходит, что там, где мы безуспешно ломаем голову, Марли все ясно от начала и до конца?

— Никаких чудес. Наши предчувствия — это те наблюдения, которые неосознанно откладываются у нас в мозгах. Мы о них не думаем, нам кажется, что их нет, но они просто сидят в подсознании.

— Ведь та же ситуация и с экстрасенсами, не так ли?

Дейн скорчил кислую мину.

— По-моему, пара пива — это для тебя многовато. Наши предчувствия основаны на уликах, которые мы видели и которым поначалу не придали значения. Эти улики, осев в нашем подсознании, формируют предполагаемую картину происшедшего, а потом эта картина всплывает в нашем мозгу. Экстрасенсу же не обязательно присутствовать на месте происшествия. Ему можно вообще ничего не говорить о преступлении. Он сам улавливает из воздуха какие-то сигналы.

Трэммел почесал голову, отчего у него растрепались волосы. Дейна охватило смутное беспокойство: может быть, два пива — это действительно слишком много для напарника? Прическа Трэммела всегда была столь же безукоризненна, как и его ботинки, если не считать того раза, когда они попали в перестрелку и Дейна ранили. Но тогда все было понятно.

— Прямо не знаю, во что верить, — буркнул Трэммел. — Логика и закон средних чисел говорят мне о том, что главным подозреваемым у нас должен быть Ансел Виник. Но с другой стороны, о преступлении во всех деталях, — за исключением пальцев, — знает Марли. Каким образом? Она что, действительно экстрасенс? Если это так, значит, Виник чист и мы возвращаемся на круги своя.

— Вот именно, на круги своя. Я уже начинаю казаться себе последним дураком. Как ни суетимся, а все без толку.

На худом лице Трэммела появилось траурное выражение. Выглядело это настолько комично, что Дейну пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться.

— Ни улик, ни свидетелей, ни мотивов. Знаешь что? — пробормотал Трэммел.

— Не знаю. Что?

— Я плохо перевариваю алкоголь, — мрачно и с чувством собственного достоинства сообщил напарник.

— Да что ты говоришь?! — вскричал Дейн, закрыв на секунду лицо руками. — Никогда бы не догадался!

А про себя он подумал в ту минуту, что если человек, ни разу не запнувшись, выговорил слово «переваривать», значит, он еще в очень неплохой форме.

— Обычно я веду себя осторожнее. Потихоньку пригубляю…

— Да, ты известный на весь мир пригубитель!

— Спасибо. Но все-таки хорошо, что за руль сядешь ты.

— Да, неплохо. Ты уже готов отправиться домой?

— Как скажешь. Не думай, что тебе придется доводить меня до спальни и укладывать в кровать. Просто мне сейчас не хотелось бы самому вести машину.

— Мне и самому не хотелось бы, чтобы ты сейчас вел машину, старик. Ладно, пошли.

Трэммел твердо встал на ноги, но вдруг что-то замурлыкал себе под нос. Дейн вновь едва не расхохотался.

Песенка «Моя дорогая Клементина» как-то не вязалась с обликом исполнителя.

— Неужели у тебя с этого и похмелье будет? — с любопытством спросил Дейн.

Похмелье с двух пива — это нечто!

— У меня никогда не бывает похмелья, — ответил Трэммел. Они вышли на улицу из накуренного зала, и он глубоко втянул в себя свежий воздух. — То есть так, изредка. Последний раз, насколько мне помнится, еще в колледже.

— Счастливчик!

— Ты никому не станешь болтать, надеюсь?

— Никому. Обещаю.

Соблазн был велик — ребята ржали бы потом над Трэммелом до конца его жизни, — но Дейн твердо решил держать язык за зубами. С другой стороны, ему было приятно, что этот случай появился в его арсенале. Теперь время от времени можно будет небрежно напоминать о нем Трэммелу.

Когда они подходили к машине, Дейн уже тоже насвистывал что-то веселое. К нему вернулось хорошее настроение.

Неизменность процедуры воодушевляла. Ему нравилось то, что все всегда проходило по установившейся схеме. Нравилось вершить обряд властной рукой. Он вершил его не так уж часто. Не хотелось, чтобы торжественная церемония превращалась во что-то скучное и повседневное. Это снизило бы его энергетику.

Приготовления всегда были одни и те же. Он твердо придерживался этого правила. Осознание того, что именно благодаря такой маскировке он снова не будет пойман полицией, наполняло его радостью и ощущением всемогущества. Полиция ловит только дураков, которые совершают дурацкие ошибки. А он никогда не ошибался. Ни в чем.

Возбуждение в предвкушении вечера нарастало в течение всего дня, но он умело его сдерживал, полностью сосредоточившись на приготовлениях.

Первым делом он снял парик. Это был очень хороший парик. Стоил бешеных денег, но полностью оправдал себя. До сих пор никто не догадался, что это не его волосы, которые, кстати, также были светлыми, так что парик, никак не выделяясь, создавал на голове у Кэрола фантастическую шевелюру. Такую увидишь — не забудешь.

Он снял его и провел рукой по вискам в поисках отдельных волосков, которые могли предательски упасть с головы. Нет, не нашлось ни одного. Все нормально. Было бы глупо давать полиции шанс установить его личность по одному-единственному волоску, оставленному в доме жертвы. Он тщательно, не спеша побрил голову, хоть после прошлого раза волосы толком еще не успели отрасти.

Ему нравилось бриться, потому что это была влажная процедура. Приятно ощущать скользкую массу бритвенного геля, чувствовать, как бежит по коже лезвие бритвы. Ощущения были потрясающие, почти такие же, как при сексе.

Теперь щеки и подбородок. Было бы невежливо колоть ее своей жесткой щетиной. Потом грудь. У него рос на груди аккуратный ромбик густых волос, которым впору было гордиться. Но ничего не поделаешь: его тоже пришлось сбрить.

Далее руки и ноги. Какие они становятся гладкие!

Неудивительно, что женщины бреют ноги. Так приятно!

Наконец пах. Ни одного волоска полиции! Одного вьющегося волоска с паха будет достаточно. Его не пропустят, поднимут, со всех сторон исследуют. Глядя на него, полицейские будут упиваться от радости. Кэрол брил себя там очень осторожно: не дай бог хоть чуть-чуть порезаться! Это просто недопустимо.

Он всегда пользовался презервативом. Чтобы не оставлять полиции спермы. А если презерватив вдруг порвется… Что ж, на этот непредвиденный случай у него имелся аварийный план, к которому, правда, прибегать пока не приходилось.

Он где-то читал, что отнюдь не всегда можно установить личность человека по его сперме. Для таких везучих мужиков было даже придумано какое-то научное название. И утверждалось, что их довольно много: каждый пятый примерно. Хорошо бы узнать, а не попал ли он в эти счастливые двадцать процентов? Но не мог же он пойти в лабораторию и попросить там выяснить: можно ли будет по сперме установить его личность? Впрочем, он не возражал против презерватива, так как считал, что грешницы недостойны того, чтобы в них изливалась его сперма.

Теперь одежда. Кожа. Ничего кроме кожи. Кэрол знал, что тканевая ниточка способна дать полиции хороший след. Он хранил свой кожаный наряд в картонной коробке отдельно от всех остальных вещей. В машине у него все было выложено винилом: под задницей виниловая подкладка, под ногами виниловая циновка. Он ставил ноги только на нее, чтобы не подхватить чего-нибудь на подошвы ботинок и не занести в дом. Мелочь, конечно, но он верил, что в его деле мелочи решают все.

Полиции не удастся выйти на него, так как, уходя из дома жертвы, он не оставлял следов. Кроме следов ножа, конечно.

Детектив Холлистер не позвонил, хотя Марли ждала его звонка. Она надеялась также, что он нагрянет к ней домой без приглашения, как уже случалось, но и этого не произошло. Марли пребывала в нервном возбуждении. С одной стороны, она боялась, что он позвонит или зайдет, с другой — была раздражена тем, что он до сих пор не сделал ни того, ни другого.

Так или иначе, вольно или невольно, ему удалось испортить ей весь вечер.

Ей пришла в голову мысль сходить в кино. Будет даже хорошо: Холлистер позвонит, а ее нет. Но Марли передумала. Она никак не могла забыть того, что случилось с ней в прошлую пятницу вечером. Неужели прошла всего неделя? А кажется, что по крайней мере месяц. Может, через несколько дней она и сходит в кино, но не сегодня.

Марли легла раньше обычного — еще до десяти. Не стала даже ждать последних теленовостей. Она чувствовала усталость. Неделя прошла в небывалом напряжении. Как хорошо было закрыть глаза и подумать о том, что завтра не надо с утра бежать на работу и можно спать сколько захочется. Она расслабилась на мягкой постели, напряжение покинуло все мышцы, к ней стал подкрадываться сон…

…Он неслышно передвигался по дому. Ярко горел один экран телевизора, все вокруг было погружено во тьму, и это хорошо маскировало его присутствие. Он замер на пороге комнаты, глядя на женщину, которая сидела, повернувшись к нему спиной, и смотрела какой-то старый фильм. Чувство презрения наполнило его. Боже, как она доступна!.. Он стал медленно приближаться, наслаждаясь минутами напряженной неопределенности. Мерцающий экран телевизора отбрасывал блики на узкое и кривое лезвие ножа у него в руке…

Надсадный, животный стон родился в груди Марли, когда она попыталась крикнуть, посылая отчаянный предупреждающий сигнал. Но у нее перехватило горло. Господи, господи!.. Она заплакала и, путаясь в одеяле, попыталась слезть с кровати. Видение было настолько реальным, что, казалось, она сейчас увидит его, выступившего из темноты с серебристым лезвием ножа в руке.

…Он встал у нее за спиной, глядя на ее затылок. Эта глупая сучка даже не подозревает о том, что она уже не одна. Ему это нравилось. Может, ничего пока не делать? Простоять так до конца фильма?.. Все это время она не будет знать…

Наконец Марли удалось вскочить с постели, но она тут же упала, запутавшись в одеяле. Освободившись от него, она поднялась с пола и бросилась к двери. Ее качало из стороны в сторону. Ужас ослепил ее, парализовал рассудок. Как темно!.. Она наскочила на стену и от удара несколько пришла в себя. Стала шарить по стене в поисках выключателя, но его нигде не было.

…Это уже начинает надоедать. Усмехнувшись, он протянул руку вперед к ее шее…

Марли уткнулась в другую стену, которой вроде бы не должно было там быть. Замерла, вся дрожа, потеряв всякую ориентировку. Где она?

Фары проезжавшей мимо дома машины на мгновение осветили комнату. Ага, гостиная. Но как она попала сюда из спальни? Вскочив с кровати, она устремилась к двери и не нашла ее… А, оказывается, она проскочила в нее, не заметив. Ничего, по крайней мере, теперь она знает, где выключатель.

Едва не опрокинув лампу, Марли нащупала кнопку и нажала на нее. Яркий свет, брызнувший в глаза, на секунду ослепил ее. Телефон! Вот он, прямо на столике.

Его номер. Какой у него номер, черт возьми?! Марли никак не могла вспомнить, она сейчас вообще ни о чем не могла думать. Ага, кнопка автоматического набора последнего номера! Звонила ли она кому-нибудь после той ночи? А, плевать! Лишь бы услышать в трубке человеческий голос.

Она рывком сорвала трубку с аппарата, которая тут же заплясала в ее дрожащей руке. Марли изо всех сил прижала ее к уху, а затем вслепую нажала на какую-то кнопку, надеясь, что это та самая, которая нужна. Проверить Марли не могла: все плыло перед глазами.

В ухо ворвался первый гудок. Она зажмурилась, борясь с собой, пытаясь удержать себя в руках.

Второй гудок. Ну, скорее! Пожалуйста! Скорее, скорее!

Третий гудок оборвался, и на том конце провода раздался низкий и заспанный, ворчливый голос:

— Холлистер.

— Д-дейн! — Она уже почти не контролировала себя, голос изменил ей.

— Марли? — Заспанность как рукой сняло. — Марли, что случилось?

Марли захотела сказать, но не смогла: в горле застрял комок. Она только надсадно и хрипло дышала в трубку.

— Марли, черт возьми, скажи что-нибудь! — заорал на том конце провода Холлистер.

Видение надвигалось. Она больше не имела сил с ним бороться. Дрожь переросла в конвульсивные судороги, свет померк в глазах. Сделав над собой последнее отчаянное усилие, она крикнула в трубку:

— Он снова начал…

Но вместо крика она услышала свой собственный еле различимый шепот.

Глава 10

Она не бросила трубки, но Дейн не смог больше добиться от нее ни слова. Отойдя от телефона, он быстро оделся, сунул голые ноги в кроссовки и захватил наплечную кобуру с «береттой». Застегивать ее не было времени. Не прошло и минуты после телефонного звонка Марли, как он уже бежал к двери.

Сердце бешено колотилось в груди. Что она сказала? Последние ее слова были произнесены еле уловимым шепотом, он с трудом расслышал. Вроде кто-то что-то снова начал… Кто? Что начал?

Впрочем, то, что Марли пыталась сказать, было не так важно. Он понял одно: она вне себя от ужаса. Ее паника передалась ему. Марли попала в беду.

На улице моросило. Асфальт был скользкий. Пришлось включить «дворники». Он не мог ехать с той скоростью, с какой хотел, но все же несся слишком быстро, учитывая состояние мокрой дороги. Тревога и беспокойство за Марли заставляли его беспрестанно давить ногой на педаль газа. На светофорах Дейн останавливался, но едва пропадал красный свет, как он тут же срывался с места.

На автостраде произошла какая-то авария, поэтому пришлось делать объезд к другой дороге, теряя драгоценные минуты. Примерно через двадцать минут он затормозил перед домом Марли. Ее машина стояла на обычном месте. В гостиной горел свет. Одним прыжком преодолев две ступеньки, он влетел на крыльцо и стал стучать в дверь.

— Марли? Это Дейн! Открой!

За дверью стояла жуткая тишина. Так же тихо было днем в доме Виников, когда они приехали туда с Трэммелом. Мертвое молчание. Кровь застыла у Дейна в жилах, голос его сорвался на хриплые крики, когда он стал вновь звать ее, барабаня по двери кулаками.

Ах ты, дверь целиком из дерева! Если бы верхняя часть была сделана из стекла, Дейн разбил бы его и открыл замок изнутри. Проверять черный ход не было времени. Он чуть отошел назад и врезал по двери ногой. С четвертого пинка замок сломался, расщепив косяк, дверь распахнулась и впечаталась в стену. Разум подсказывал ему, что не стоило торопиться, не стоило взламывать дом, но тревога за Марли затмила рассудок. Держа пистолет наготове, он бросился внутрь дома.

— Марли?

Она сидела на диване, хорошо освещенная зажженной настольной лампой, и напоминала статую в нише. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд слепо устремлен в одну точку. Абсолютная неподвижность, мертвенно-бледное лицо… На какое-то мгновение у него перехватило дыхание. Приступ боли был настолько силен, что, казалось, ему вскрыли грудную клетку и изо всех сил засадили туда кулаком.

И тут он вспомнил рассказ патрульного Эвана. Тому тоже вначале показалось, что она умерла. Дейн задышал ровнее. Судорога, за минуту до этого парализовавшая его, отпустила. Но страх, охвативший словно ледяным обручем, не исчез. Дейн положил пистолет на стол и опустился на корточки перед диваном. Марли сидела, сложив руки на коленях. Он взял одну ее руку в свои и прижал к сердцу. Потом приложил два пальца к тонкому запястью и облегченно вздохнул, уловив медленный, но устойчивый пульс. Рука ее была холодна, но под внешней оболочкой явно теплилась жизнь.

— Марли, — позвал он снова. На этот раз уже гораздо спокойнее.

Она по-прежнему не отвечала.

Дейн внимательно оглядел ее со всех сторон, потом осмотрелся вокруг. Следов борьбы нигде не видно, да и с Марли, похоже, все в порядке. По крайней мере внешне.

Рядом с ней на диване лежала снятая телефонная трубка. Из нее доносились слабые гудки. Дейн повесил ее.

Судорожно сглотнув, он предположительно представил себе, что тут произошло. Должно быть, ее настигло очередное видение. И она до сих пор парализована им. Что на этот раз? Снова убийство? Дейн хорошо себе представлял уровень преступности в городе. Наркотики, уличные бандитские группировки. Удивительно, как это она вообще еще живет? По идее, Марли должна находиться в состоянии перманентного ступора. Способна ли она улавливать положительные эмоции? Счастливые мгновения в жизни людей? Как они играют со своими детьми или весело гогочут над тупой шуткой?.. Как она может жить, если ее постоянно захлестывает только дерьмо человеческой породы?

На ней были только тонкая майка с круглым воротом и трусики. Когда он дотронулся до ее ног, ему показалось, что они изваяны из льда. Дейн встал, закрыл вышибленную им дверь, затем прошел в спальню в поисках одеяла. Эта небольшая комната, как и все другие в ее доме, была очень уютной и навевала покой. Марли превратила свой дом в своего рода убежище, баррикаду от внешнего мира. Остановившись на середине комнаты, он осмотрелся вокруг. Одеяло было скомкано, смято и почти съехало на пол. Очевидно, она уже была в постели, когда началось видение. Только теперь, взглянув на то, в каком состоянии была ее кровать и постельное белье, он смог себе представить ту степень волнения, в котором она находилась.

На кресле-качалке лежало вышитое покрывало. Дейн снял его, вернулся в гостиную и укрыл им Марли, подоткнув края со всех сторон. Он отсутствовал в спальне несколько минут, но, вернувшись, понял, что она продолжает сидеть в той же позе, не сдвинувшись ни на сантиметр. И только вздымающаяся и опускающаяся грудь указывала на то, что она еще жива.

Он не знал, что ему еще остается делать, кроме как ждать. Пройдя на кухню, Дейн поставил кофе. Может быть, Марли не будет нуждаться в нем, когда очнется, но самому Дейну он уже был необходим.

Вернувшись в гостиную, он сел на диван рядом с девушкой и стал ждать. На ее лице ничего нельзя было прочитать: выражение было абсолютно пустое, неживое. Она снова напомнила ему статую. Марли явно не воспринимала внешний мир. Широко раскрытые, остекленевшие глаза… Она явно была или без сознания, или еще что-нибудь в том же роде…

Дейн принялся внимательно изучать ее лицо в профиль. В нем была неземная чистота и непорочность, какой он не замечал прежде. До сих пор Марли обращала на себя его внимание только тем, что была умна, остра на язык. Впрочем, не только этим. Помимо ее бездонных синих глаз, она притягивала его и другим. Не будь она сейчас в таком состоянии, он вряд ли стал бы укрывать ее полуобнаженное тело покрывалом. Глядя на мягкий изгиб ее губ, он вспоминал их вкус. Хрупкая, удивительно женственная Марли… При взгляде на нее он мгновенно возгорался, как факел.

Прошло десять минут. По звукам, которые долетали до Дейна из кухни, он понял, что кофе готов.

Налив себе полную чашку, он вернулся к Марли. Ему пришла в голову одна мысль. Поставив чашку на стол, он осторожно подхватил Марли и посадил ее себе на колени.

— Марли. Ты уже можешь проснуться? Ну, давай же, милая, просыпайся.

Он пробежал ладонью по ее лицу, затем легонько потряс ее за плечо.Она издала какой-то слабый жалобный звук и ресницы ее затрепетали.

— Приходи в себя, Марли. Это Дейн. Проснись и расскажи, что стряслось.

Голова ее склонилась ему на плечо. Дейн ласково накрыл ее рукой, а другой обнял за плечи. Кожа у нее была холодная. Он снова легонько встряхнул ее. Глаза у нее к тому времени уже закрылись. Она теперь выглядела более естественно, больше походила на спящего человека, а не на статую.

— Марли? — резко проговорил он. — Проснись! Скажи что-нибудь, черт тебя возьми!

Она застонала и попыталась было оттолкнуть его, но рука ее тут же бессильно упала на колени. Она несколько раз прерывисто вздохнула, ресницы вспорхнули, но тут же закрылись. Тело явно не хотело подчиняться ее воле.

— Марли, посмотри на меня.

Он нарочно каждый раз называл ее по имени, стремясь пробиться в ее затуманенное сознание, вернуть из тьмы к свету.

…Кто-то настойчиво звал ее по имени. Измученное сознание Марли отчаянно ухватилось за этот знакомый голос, как утопающий хватается за спасательный круг. Этот голос вернул способность ориентироваться в хаосе, тумане, в кошмарном смерче. Поначалу голос доносился едва слышно, но становился все громче и вот теперь звучал уже над самой ее головой. Чувство реальности стало возвращаться, хотя и в довольно странной, неестественной форме… У нее было такое впечатление, словно она прижалась к кому-то, лежит в чьих-то объятиях. Ощущение было настолько незнакомым, что Марли растерялась. Она не допускала, чтобы ее обнимали, чтобы дополняли вторжение в ее сознание тесным физическим контактом.

Но органы чувств утверждали: тебя кто-то обнимает и прижимает к себе. А, это Дейн… Задира Дейн. Упрямец, который не желает слушать то, что ему говорят… Конечно, Дейн.

Она с трудом открыла глаза и поняла, что смотрит прямо в это грубоватое лицо, прямо в эти карие глаза, которые излучали тревогу. Его сердце ровно билось рядом с ее сердцем. Как уютно на душе от этого мерного ритма! Хотелось свернуться клубочком на коленях у Дейна. Она со всех сторон чувствовала тепло его тела, согнавшее с нее озноб. Отчего это она вдруг так замерзла?

Марли растерянно огляделась по сторонам. Ее гостиная. Но откуда здесь взялся Дейн и почему она сидит у него на коленях? Почему все тело разламывается от нечеловеческой усталости?

Так, так, так… Она ждала его звонка, но он не позвонил, и она пошла спать… «Я сама позвонила ему».

Вспомнив об этом, Марли внутренне вся напряглась. На нее нахлынул поток подробностей, о которых хотелось забыть. Измученное сознание ее вновь вступило в борьбу…

— Дейн… — Она судорожно схватилась за его рубашку.

— Все в порядке, — тихо проговорил он, откинув у нее со лба прядь волос. — Я с тобой. Новое видение? О чем на этот раз? Только не торопись, успокойся. Хочешь кофе? Должно помочь, а?

Он поднес чашку с кофе к ее губам. Она сделала маленький глоток, надеясь на то, что кофеин продлит «отключку» хоть на несколько минут. Необходимо было успеть привести свои мысли в порядок, рассказать Дейну все, что только удастся сейчас вспомнить. Но кофе оказался настолько гадким, что Марли, поморщившись, отвернула лицо в сторону, когда Дейн предложил ей сделать еще глоток.

— Он снова ЭТО совершил, — заплетающимся языком проговорила она.

— Кто «он»? — растерянно переспросил он, пытаясь влить в нее еще кофе. Она упорно отворачивалась от чашки.

— ОН! Он убил сегодня еще одну женщину.

Дрожь вернулась к ней и охватила все тело с головы до ног.

Дейн весь напрягся. Она почувствовала, как напружинились его мускулы.

— Тот самый, который убил Надин Виник? — спросил он осторожно.

— Да. Я чувствовала, что он снова вышел на охоту, выбирает… Почуяла что-то смутное в ту ночь, когда звонила тебе… — скороговоркой произнесла она, боясь, что не хватит сил договорить до конца.

— Именно это тебя тогда и испугало?

Она кивнула.

Прижимая Марли одной рукой к себе, Дейн потянулся другой к телефону и позвонил в центральную диспетчерскую. Назвавшись, он спросил:

— Вам уже сообщали об убийстве женщины? Ее зарезали.

— Нет, наоборот, все спокойно. Дождю спасибо. А тебе что-то известно?

— Может быть. Слушай, если что-то в этом роде появится, сообщи мне по пейджеру. В любое время.

— О'кей.

Дейн повесил трубку и посмотрел на Марли.

— Никто об убийстве не сообщал.

Она продолжала цепляться за его рубашку, но глаза уже подернулись дымкой, как в тот понедельник, когда она пришла в полицию и ровным бесцветным голосом рассказала леденящий душу кошмар. Дейн заметил, что ее сильнее стала бить дрожь. Он крепко прижимал Марли к себе, стремясь смягчить судороги — он их отчетливо чувствовал, — пробегавшие по ее хрупкому телу.

— У нее рыжие волосы, — проговорила уже знакомым Дейну, каким-то безличным голосом Марли. — Она очень хорошенькая. Сидит перед телевизором и смотрит какой-то старый фильм. Она не знает, что он уже вошел. Он подходит к ней со спины, останавливается и смотрит. На лице его усмешка, ему интересно: сколько времени пройдет, прежде чем она почувствует его присутствие? Ожидание что-то затягивается. Глупая корова! Ему это уже начинает надоедать. Он вытягивает левую руку и прикасается к ее шее. Она не успевает закричать, потому что он зажимает ей рот. Эти первые мгновения ужаса жертвы ему очень по душе. Нож у него в правой руке. Он подводит лезвие к ее горлу.

— Ты уверена, что это тот же самый мерзавец? — спросил Дейн, отчаянно надеясь на то, что у нее появятся сомнения.

— Уверена. Фильм еще не закончился, работающий телевизор заглушает шум борьбы. Он заставляет ее снять пижаму и лечь на пол. Диваны в доме очень узкие, он не большой поклонник диванов…

…Он пользуется презервативом. Эта сука недостойна того, чтобы он одарил ее своей спермой. Он начинает двигаться. Медленно и легко, медленно и легко… Пусть она расслабится, пусть ее страх ослабнет… Сейчас не надо делать ей больно. Еще рано. Еще рано…

Дейн прижал ее к себе еще крепче, хоть и опасался, что Марли это не понравится. Но она не стала вырываться, ибо полностью сосредоточилась на описании кошмара, который в ее устах звучал словно литания. Озноб пробежал у него по спине, волосы зашевелились на затылке.

О Боже…

— Он кончил. Стоит возле нее на коленях. Она смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми, полными страха глазами. Но в этих глазах также и надежда. Это хорошо, что она надеется. Очень хорошо. Он улыбается ей. Губы у этой дуры дрожат, но она тоже улыбается. Она боится не улыбнуться, думает, наверно, что он сумасшедший. Нет, она слишком глупа, чтобы позволить ей жить и дальше. Ему скучно: в прошлый раз было веселее. Может быть, ему удастся хоть как-нибудь расшевелить эту корову? Он слегка колет ее, и она визжит как свинья. Охота началась. Вокруг, вокруг тутовника…

— Боже правый, — хриплым голосом протянул Дейн. — Марли, хватит! Достаточно!

Она моргнула, будто сметая пелену с глаз, и посмотрела на него. Выражение лица было такое, что ему захотелось зарыдать. Предельно измученное, мертвенно-бледное… Печать нечеловеческого изнеможения лежала на лице, словно глиняная маска.

— Ты должен поймать его, — пьяным голосом проговорила она.

— Знаю. Я поймаю. Клянусь, милая.

Марли уткнулась лицом ему в плечо и закрыла глаза. Члены ее расслабились, она обмякла. Дейн внимательно посмотрел на нее. Дыхание стало ровным и спокойным: признак того, что она погрузилась в глубокий сон. Дейн подивился тому, как быстро она заснула. Но не встревожился. По сравнению с тем, какой он застал ее, когда приехал сюда, сейчас она выглядела абсолютно нормально.

Несколько минут Дейн просидел неподвижно, хмуро размышляя, перебирая в уме услышанное только что. Потом поднялся вместе с Марли на руках, отнес ее в спальню и аккуратно положил на кровать. Она даже не шевельнулась, пока он снимал с нее покрывало и укрывал одеялом.

Потом Дейн налил себе новую чашку с горячим кофе, вернулся в гостиную и снова погрузился в размышления о том, что произошло сегодня вечером. Все это ему активно не нравилось.

Глянул на часы: уже за полночь. Несмотря на позднее время, решил позвонить Трэммелу.

Трубку на том конце провода сорвали сразу же, и Дейн сначала услышал женский голос:

— Але?

И почти одновременно — запоздалое предостережение:

— Не трогай трубку! — После чего к телефону подошел сам Трэммел и буркнул:

— Да?

Дейн был сейчас не в том настроении, чтобы дразнить напарника.

— У Марли сегодня было новое видение, — начал он без предисловий. — Парень тот же самый. Она сказала, что он «сделал» еще одну.

Трэммел ответил не сразу. Ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы услышанное дошло до его сознания.

— Где? — наконец спросил он.

— Пока об убийстве никто не сообщал.

Снова пауза. Затем:

— Что ж, скоро мы точно будем знать, действительно она экстрасенс или нет.

— Да. Состояние у нее было неважное. Если что, я сейчас у нее дома. Мне из диспетчерской будут звонить, когда что-нибудь узнают.

— О'кей. Если она окажется права… Дьявол!

«Это еще мягко сказано», — подумал Дейн, положив трубку.

Он сидел, пил кофе и размышлял. Если Марли говорила правду, если тот же самый парень, который убил Надин Виник, расправился сегодня со второй женщиной — это означает, что пришла большая беда. Ему очень хотелось поймать негодяя, но он надеялся вначале, что трагедию Надин Виник можно будет классифицировать как одиночное убийство, совершенное кем-нибудь из ее знакомых. Беспокоило, правда, что никак не удавалось отыскать мотив. Дейн мог опираться лишь на теоретическое предположение, что множественные ножевые ранения указывают на то, что преступник был чем-то здорово выведен из себя.

Но если подтвердится, что тот же парень совершил второе убийство по сходному сценарию, это будет означать, что в Орландо появился маньяк. Серийный убийца. Человек, начисто лишенный совести и поступающий согласно каким-то своим сумасшедшим правилам. Хуже всего то, что парень, похоже, неглуп, ибо тщательно позаботился о том, чтобы не оставить в доме Виников своих следов. Маньяков всегда было очень трудно ловить, а если еще попался большой хитрец — шансы на его поимку выглядят особенно призрачными. Скажем, тот же Банда. Сколько он натворил зла, прежде чем совершил ошибку?

Дейну оставалось только ждать. Он не мог начать расследование убийства, о котором еще никто не заявил. До тех пор пока не обнаружат труп жертвы, у Дейна в распоряжении только показания Марли, измученной и травмированной женщины-экстрасенса. Но Дейн ей верил. Печенкой чувствовал, что Марли можно верить. И это пугало само по себе. Холодный и расчетливый внутренний голос еще говорил ему: «Поживем — увидим». Это было бы логично. Но до логики ли тут, когда кишки переворачиваются в животе от дурных предчувствий?..

«Мокрушников»в полиции сортировали на несколько групп. Дейн знал уже, как назвать того, о ком рассказала Марли. «Раскручивающийся сексуальный маньяк». Он попытался вспомнить, были ли нераскрытые убийства, аналогичные убийству Надин Виник, в Орландо раньше. Но в голову так ничего и не пришло. Либо парень совсем недавно начал свои похождения, либо он приехал из другого города. Хрен редьки не слаще. Если это гастролер, который «работает»в разных штатах, американская полиция до сих пор, видимо, не занесла его в категорию серийных убийц, так как в одном месте он совершает наверняка только одно-два преступления.

Если же миссис Виник его первая жертва, то приходится признать, что этот подонок потерял над собой контроль, раз пошел на второе убийство так скоро. В этом случае в самое ближайшее время в Орландо следует ожидать настоящей резни. «Раскручивающийся» маньяк начинает медленно: порой перерывы между убийствами длятся месяцы. Затем «передышки» становятся все короче, потому что маньяк достигает удовлетворения, только убив, и ему хочется убивать чаще и чаще. А когда серийный убийца начинает сразу с недельного перерыва — это очень круто.

И ничего не поделаешь, надо терпеливо ждать.

Интересно, когда обнаружат тело? Может быть, муж убитой работает в третью смену, как и мистер Виник? Может быть, это своего рода общий знаменатель: муж, работающий по ночам? Если это так, то труп обнаружат только утром, где-нибудь между шестью и восемью часами. Но если женщина жила одна, то хватиться ее могут через сутки, даже через двое… Впрочем, Дейн знавал случаи, когда убитых находили и спустя недели после смерти…

Ждать.

Он снова сверился со своими часами. Пять минут третьего. Кофе закончился, да он уже и не помогал. Дейн чувствовал усталость, стали слипаться глаза.

Бросив взгляд на диван Марли, он поморщился. Против его шести футов с лишним в диване было, дай Бог, пять. Нет, Дейн никогда не увлекался мазохизмом.

Он заглянул в незнакомую комнату, надеясь на то, что это вторая спальня. Надежды не оправдались. Оказалось, что это своего рода кладовка. Сюда Марли перетащила старую мебель, чемоданы, коробки с книгами. Впрочем, и здесь было больше порядка, чем в гостиной у Дейна.

В единственной спальне спала Марли. Не пойти ли ему домой? Но не хотелось оставлять ее одну. К тому же входная дверь сломана. Дейн не знал, сколько еще времени проспит Марли, но хотел быть рядом, когда она проснется.

Интересно, что она скажет, если, проснувшись, обнаружит его в своей постели? Колебания заняли всего пару секунд. Пожав плечами, он вошел к ней в спальню.

Марли лежала так, как он ее положил. Похоже, ни разу даже не шелохнулась.

Он разделся до трусов, швырнув одежду на кресло-качалку и положив пистолет и пейджер на тумбочку. Тумбочка была только с той стороны кровати, где лежала Марли, поэтому Дейн осторожно передвинул девушку на другую половину. После этого совершенно без зазрения совести лег рядом и погасил свет.

А что, нормально. Чувство удовлетворения наполнило его, изгоняя напряжение последних часов. Кровать была для него слишком мала, но неудобство компенсировалось осознанием того, что рядом спит Марли. Он обнял ее и притянул к себе. Ее голова легла ему на плечо. Какая она хрупкая и нежная!.. Ее легкое дыхание шевелило волосы у него на груди.

Он с радостью согласился бы не спать до конца жизни, если бы знал, что это убережет ее от повторения того кошмара, через который ей пришлось пройти в этот вечер. Сама Марли рассказывала ему о том, что бывает с ней в такие минуты. Патрульный Эван рассказывал. Но он понял как все это тяжело для нее, лишь когда увидел своими глазами,

Чего ей стоит переживать изо дня в день подобные ужасы? У полицейских тоже нелегкая жизнь, им приходится частенько сталкиваться со всяким дерьмом. Но полицейские — люди, обладающие нормальной чувствительностью. Каково же Марли с ее-то восприимчивостью снова и снова переживать боль, ярость, ненависть? Потеря уникального дара, в сущности, означала бы избавление от мук. Шесть лет она прожила в покое. И вот теперь дар явно вернулся. Каково ей сейчас? Ведь она должна пребывать в совершеннейшем отчаянии, чувствовать себя загнанной в ловушку!

Он мучился сильным желанием. Член вскакивал у Дейна от одного ее голоса, а тут он лежит с ней в одной постели… Дейн хотел ее. Но сильнее сексуального было желание защитить ее от кошмаров, которые обитали как в ней самой, так и вокруг нее.

Дэйн проспал до восьми часов. Проснувшись, понял, что пейджер всю ночь молчал. Обернувшись, он увидел спящую Марли. Она лежала неподвижно, как он оставил ее вчера, прижавшись к нему. Со стороны было хорошо видно, как она измучена. Сколько же обычно длится у нее это оцепенение?

Он принял душ, надеясь на то, что она не стала бы возражать против того, что он воспользовался ее ванной и полотенцем. Затем побрился ее бритвой. Порезавшись, Дейн по привычке как следует выругался. Затем прошел на кухню и поставил кофе. Он уже чувствовал себя у Марли почти как дома. Пока готовился кофе, Дейн измерил высаженную им накануне дверь на предмет замены ее новой. Едва он покончил с этим, как зазвонил телефон.

— Что-нибудь слышно? — спросил Трэммел.

— Нет.

— А что говорит Марли?

— Пока ничего. Вчера, едва оправившись от видения, она заснула и до сих пор спит. Только успела сказать мне, что она увидела, и тут же отключилась.

— Я всю ночь об этом думал. Если это серийный убийца…

— Нас ждут большие неприятности.

— Может, поделимся своими соображениями с Боннесом?

— Было бы неплохо. В конце концов, он поверил в Марли раньше нас с тобой. Пока об убийстве не заявлено, мы не можем начинать расследование, но ввести его в курс дела надо.

— А если убийства не было? Тогда мы будем выглядеть последними ослами.

— Много бы я дал за то, чтобы в данной ситуации остаться ослом, — мрачно проговорил Дейн. Трэммел вздохнул.

— Я сам поговорю с Боннесом, — добровольно вызвался он. — Сколько ты еще намереваешься торчать у Марли?

— Не знаю. По крайней мере до тех пор, пока она окончательно не придет в себя. Судя по всему, на все выходные.

— Что, здорово ей досталось?

— Это надо было видеть. Кстати, найди мне сегодня входную дверь для дома. У Марли с этим небольшие проблемы. А я выходить не могу.

Голос настойчиво лез в ее сознание, не давая покоя. Он был очень терпелив и одновременно неумолим. Голос казался знакомым, но Марли все никак не могла узнать его. Она чувствовала дикую усталость, нечеловеческое изнеможение. Хотелось только одного: спать и ни о чем не думать. А этот голос… Он и раньше пытался вывести ее из состояния забытья. Что ему нужно? Почему он не оставит ее в покое? Она раздраженно сопротивлялась вторжению этого голоса, пыталась вновь погрузиться в туманную дымку.

— Марли! Хватит, Марли, просыпайся!

Нет, ему все неймется! Она попыталась повернуться на другой бок, чтобы не слышать этого надоедливого зудения, но что-то мешало ей.

— Все нормально, милая. Открой глаза.

Лучше сдаться. Нет сил воевать с этим вредным голосом. Веки словно окаменели, но она через силу открыла глаза и, растерянно нахмурившись, уставилась на мужчину, который сидел на кровати рядом с ней. Он зажал ее руками с обоих боков, не давая пошевельнуться. Так вот почему она не могла от него отвернуться…

— Ну, вот, — мягко проговорил он. — Здравствуй, дорогая. А я уже начал было волноваться.

Она не могла ни о чем думать, все плыло в тумане. Почему Дейн держит ее? Должно быть, выражение растерянности отразилось на ее лице, потому что он улыбнулся и смахнул рукой прядь спутанных волос у нее со лба.

— Все в порядке. Но ты слишком долго спала. Я не знал, нормально это или нет, поэтому решил попытаться тебя разбудить. Пришлось постараться, — с улыбкой добавил он.

— Что?.. Что ты здесь делаешь? — пробормотала она, пытаясь сесть на кровати.

Он убрал руки, и ей удалось принять сидячее положение. Но сколько же на это ушло усилий, она даже застонала. Что случилось? Заболела? Грипп, наверно. Кости ноют. Да, это симптом гриппа. Но откуда здесь взялся Дейн?

— Позволь угадать твои желания, — мягко и ласково проговорил он. — По-моему, для тебя сейчас главное — добежать до сортира, не так ли? Одна дойдешь?

Только Дейн сказал это, как Марли поняла, что он попал в самую точку. Она утвердительно кивнула и отбросила одеяло в сторону. Он поднялся, чтобы она могла спустить ноги с кровати. «Да ведь я почти раздета», — равнодушно подумала она, свесив голые ноги вниз и разглядывая их. Плевать. У нее не было сил заботиться сейчас об одежде.

Она попыталась встать, но тут же бессильно повалилась обратно. Дейн нагнулся, обнял ее и легко поднял с кровати. Она склонила голову ему на плечо, и ей стало так уютно, что захотелось так и остаться в его объятиях.

Марли услышала жужжание кондиционера. В комнате было холодно, но она чувствовала тепло его тела. Он куда-то понес ее… Марли блаженно закрыла глаза.

— Нет, вот этого не надо, — сказал он, ставя ее на пол. Тяжелые веки Марли вновь приподнялись, и она обнаружила, что находится в ванной. — Заставь себя, дорогая. Теперь выбирай: справишься сама или хочешь, чтобы я побыл рядом?

Она была не настолько измучена, чтобы не окатить его в ответ на эти наглые слова достойным взглядом. Он усмехнулся.

— Я справлюсь, — раздраженно проговорила она слабым голосом. Марли не чувствовала в себе сил практически ни на что, но она всегда как-то обходилась одна и тут обойдется.

— О'кей. Но я буду за дверью. Если что, подай голос.

Он вышел. Марли осталась на месте. Ее качало из стороны в сторону. Задержавшись унылым взглядом на ванне, она спросила себя: достанет ли сил на то, чтобы принять душ? Мысль о том, что придется просить помощи у Дейна, который будет поворачивать ее обнаженное тело и мыть как ребенка, привела Марли в смущение.

Но сначала самое насущное. Ее мучила жажда, но сильнее жажды было другое. Справив нужду, она залпом выпила два стакана воды. Потом замерла, прижав холодное стекло пустого стакана ко лбу. Сознание все еще было затуманено, думать трудно. Но Марли чувствовала, что ей необходимо что-то вспомнить. Она ощущала эту потребность, но где взять силы, чтобы сосредоточиться! Хотелось только одного: рухнуть опять в постель и заснуть. О, блаженный сон!.. Она не желала ничего вспоминать.

Хотелось спать и… в душ. О, да, в душ! В этом нет ничего сложного. Надо только включить воду и встать под нее не раздеваясь.

Марли так и сделала. Она нарочно пустила воду похолоднее, чтобы это помогло ей взбодриться, стряхнуть дремотный туман. Она не хотела мерзнуть, но надо же как-то приходить в себя… Марли стояла под душем, подставляя лицо напору холодной воды, и ощущала, как постепенно рассеивается туман.

Пусть к ней вернется память. Пусть вода смоет горячие соленые слезы.

Но ничего не вышло, и дело закончилось тем, что Марли закрыла лицо руками и заплакала. Рыдания стали сотрясать все ее тело.

— Марли?.. — раздался за дверью нетерпеливый обеспокоенный голос, который, правда, тут же изменился, и с утешающими нотками продолжал:

— Я знаю, милая. Знаю: тебе тяжело. Но ты теперь не одна. Я не дам тебя в обиду.

Он вошел, выключил воду, подхватил Марли своими сильными руками и вытащил из ванны. Она стояла на коврике, с нее капало. Глаза у нее были закрыты, но слезы все равно пробивали себе путь и катились вниз по щекам.

— На тебе все мокрое, — сказал он ласково. — Давай-ка снимем это…

— Нет, — захлебываясь рыданиями, воспротивилась она.

— Но ты же не сможешь сама переодеться в сухое.

— Смогу.

— Ты уверена?

Она утвердительно кивнула.

— О'кей. Открой глаза, дорогая, посмотри на меня и скажи: «Я смогу это сделать сама». Тогда я принесу тебе одежду и выйду за дверь. Но перед этим я хочу увидеть твои глаза.

Она судорожно сглотнула и дважды глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и унять слезы. Поверив в то, что она, пожалуй, сможет самостоятельно переодеться, Марли открыла глаза и посмотрела на Дейна.

— Я смогу.

Он пристально вгляделся в нее, потом коротко кивнул.

— Что тебе принести из одежды?

Она сделала попытку задуматься над этим, но мысли не шли в голову.

— Мне все равно. Что-нибудь.

Дейн принес трусики и легкий тонкий халат. Пока он ждал за дверью, она стянула с себя все мокрое, неуклюже вытерлась полотенцем и надела сухое. Когда Дейн решил, что процедура окончена и вошел к ней, Марли как раз сушила волосы.

— Давай лучше я, — сказал он, отбирая у нее полотенце. Он закрыл унитаз крышкой и заставил ее сесть. Она села. Окутав полотенцем мокрые волосы Марли, аккуратно выжал из них всю влагу, затем причесал ее. Она сидела как ребенок, позволяя ему ухаживать за собой. Ей было в эти минуты так уютно, как никогда прежде.

Марли решила, что он, пожалуй, прав. Да, теперь она не одна. С ней Дейн. Он был здесь еще со вчерашнего вечера и до сих пор не ушел, заботится о ней, делает то, на что у нее самой пока нет сил.

— Сколько сейчас времени? — спросила она наконец, намеренно задав этот обычный вопрос, так как знала, что ничто так не возвращает к реальности, как самые прозаические бытовые вещи.

— Почти час. Тебе надо поесть. Пойдем на кухню. Я поставлю кофе и сделаю тебе завтрак.

Ей тут же вспомнился его кофе, и она посмотрела на него с ужасом.

— Нет, я сама поставлю кофе.

Он легко принял ее отказ, так как уже привык к этому. Главное заключалось в том, что она медленно, но верно выходила из состояния оцепенения. Пусть клянет его кофе, как хочет, он не против.

Лицо Марли было совершенно бесцветно, если не считать темных кругов под глазами, но по крайней мере несколько ожило. Дейн обнял ее рукой за тонкую талию, и они медленно направились в кухню.

Марли поставила кофе, привалившись к кухонному шкафу, потом села и стала наблюдать за Дейном, который с видом настоящего знатока готовил завтрак: тосты, бекон и яичница. Марли съела ломтик тоста, немного яичницы и проглотила несколько кусочков бекона. Дейн доел все остальное.

Потом лицо ее вдруг сморщилось. Он понял все без слов, посадил ее к себе на колени и дал выплакаться.

Глава 11

Трэммел приехал около четырех часов дня на каком-то неизвестном грузовичке, в кузове которого лежала новая дверь. Дейн несколько мгновений посмаковал это зрелище: Трэммел за рулем грузовика. Потом вышел, чтобы помочь с дверью.

— Чей это тарантас? — спросил он.

— Мужа Фредди.

Они взялись за дверь каждый со своей стороны и сняли ее с кузова. Вопросов об убийстве друг другу не задавали: и так было ясно, что пока никто о нем не сообщал, иначе они оба уже знали бы об этом. На крыльцо соседнего дома вышла Лу. Она наблюдала за Дейном и Трэммелом с любопытством и подозрением. Дейн помахал ей рукой, она помахала в ответ, но при этом неодобрительно нахмурилась. Ясно как божий день: первым делом сегодня утром она выглянула в окно. И надо же: перед домом Марли увидела его машину. Это сразу же уронило репутацию соседки в ее глазах.

— А у тебя, что, новая подружка? — спросил Дейн у Трэммела, пока они тащили дверь на крыльцо.

— Да нет…

Напарник явно был не склонен распространяться на эту тему, и Дейн насторожился. Трэммел, конечно, не относился к числу тех полицейских, которые любят позабавить своих коллег в курилке рассказом об очередной «знойной ночке», но по крайней мере он обычно не отказывался назвать имя подруги.

— А я думал, что ты отложил свидание.

Трэммел прокашлялся.

— Она все равно приехала.

— Может быть, тебе не терпится рассказать?

— Да нет… Пока не стоит. Пока.

Дейн стал хорошим детективом по одной причине: он был неглупым человеком. Поэтому первым делом он подумал: с чего это Трэммел вдруг решил не называть имени подружки? Возможны только два варианта: либо дама замужем, либо она работает вместе с ними в департаменте. Трэммел обычно не покушался на чужих жен, значит, его подруга служит в полиции. А что, вполне.

Дейн сразу же принялся перебирать в уме имена и лица, пытаясь каждое из них «пришить»к тому голосу, который он вчера услышал в трубке, когда позвонил Трэммелу домой.

Ха, а задачка-то совсем простая! Пепельно-белые волосы, собранные сзади в тугой узел, чтобы не вылезали со всех сторон из-под фуражки. Строгое лицо, спокойные карие глаза. Не красавица, но и не пустышка. Да, ей явно не улыбалось стать предметом пересудов в курилке, и мало найдется охотников шутить шутки с такой женщиной.

— Грейс Рэг, — изрек Дейн.

— Твою мать! — Трэммел уронил свой конец двери на крыльцо и устремил на Дейна яростный взгляд.

Дейн опустил свой конец двери гораздо мягче и, пожав плечами, проговорил:

— Просто я шустро соображаю. Что мне еще сказать?

— Ничего! Ты уж постарайся помалкивать!

— Нет проблем, только теперь мне придется хранить уже два твоих секрета.

— Черт! Ладно, если у тебя чешется язык и ты уже не владеешь собой, можешь разбрехать в курилке про пиво. Переживу. Но о Грейс молчок!

— Я уже сказал тебе: нет проблем. Мне она по душе. Хороший полицейский. Тебя бы я еще подковырнул, но ее огорчать не хочу. Но тебе, старик, советую: будь с ней поосторожнее. Можешь навлечь на свою задницу большие неприятности. Ты старше ее по званию.

— Если ты намекаешь на сексуальное принуждение, то можешь успокоиться: им тут и не пахнет.

— Это твоя точка зрения. И, возможно, ее. Но ребята, которые служат у газетчиков информаторами, могут посмотреть на это под другим углом. — И хотя Дейн совершенно искренне беспокоился за напарника, он и наслаждался сейчас его смущением совершенно искренне. Трэммел прямо-таки прожигал его злым взглядом. Глаза почернели как угольки. Еще совсем недавно он ржал над «чувствами» Дейна к Марли, поиздеваться над ним сейчас было одно удовольствие. — Как долго это у вас? — спросил Дейн, а сам подумал: «Пару дней, иначе я давно бы заметил».

— Пару дней, — мрачным голосом признался Трэммел.

— А ты стал довольно шустрым, напарник.

Трэммел захотел что-то сказать, даже открыл рот. Но после паузы лишь буркнул:

— Это не я.

Дейн, увидев беспомощное выражение во взгляде Трэммела, расхохотался. Да, нечто подобное было знакомо и ему.

— Что, еще один мужик пал смертью храбрых?

— Да нет, все не так серьезно.

— Вот и продолжай себя этим успокаивать, старичок. Может, коленки не будут трястись, когда пойдешь к алтарю.

— Черт возьми, что ты мелешь? Просто…

— Романчик? — приподняв брови, поинтересовался Дейн. — Неплохая развлекаловка в постели? И алтарь тут ни при чем?

У Трэммела появилось ка лице загнанное выражение.

— Нет, просто, а, черт! Но я клянусь тебе — никаких свадебных колокольчиков! Я не хочу жениться. Не собираюсь!

— О'кей, допустим, я тебе поверил.

Трэммел снова выругался. С ухмылкой на лице Дейн зашел в дом за отверткой. Напарник последовал за ним.

Марли лежала, свернувшись калачиком, на диване и спала. Дейн остановился взглянуть на нее, поправил легкое покрывало, закрывавшее ей ноги. Ее сознание постепенно оправлялось от мучительных переживаний, но вся она была такая бледная, хрупкая и выглядела совершенно беззащитной.

Трэммел же смотрел в основном не на нее, а на Дейна.

— Да и ты, похоже, влип, напарник, — тихо проговорил он.

— Да, — ответил Дейн. — Еще как.

Он понимал, что влип совершенно безнадежно.

— Я-то думал, что ты стараешься только ради дела, а тут вон оно что!

— Боюсь, ты прав.

— Свадебные колокольчики?

— Возможно. — Дейн усмехнулся. — Впрочем, пока она не потеряла из-за меня голову. Над этим еще надо поработать. — Он обернулся к Трэммелу. — И потом, не забывай: нам еще убийцу ловить.

Он ушел на кухню и стал искать там в ящиках отвертку. По опыту Дейн знал, что в любой кухне есть так называемый «бардачок». Если в доме нет специального ящика для инструментов, — а у Марли его, конечно, не было, — то отвертка скорее всего лежит именно в этом «бардачке». Дейн вскоре нашел его и, открыв, понял, что в нем больше порядка, чем в его собственном ящичке для столовых приборов. В специальном пластмассовом пенале лежал набор отверток. Ему живо представилась картинка: Марли открывает «бардачок», достает нужную отвертку, а затем возвращает ее на свое место в пенале. Он готов был поклясться, что при продаже все отвертки лежали именно в тех ячейках, в которых он их увидел сейчас. Дейн захватил весь пенал и лежавший тут же молоток.

Она проснулась, когда он как раз приладил молоток, чтобы вышибить им спицу из второй дверной петли. Марли села на диване и смахнула тяжелую волну волос с лица. Веки ее от многочасового сна припухли, в глазах все еще было смешанное выражение усталости и растерянности. Дейн бросил в ее сторону оценивающий взгляд и решил пока молчать, дав минуту на то, чтобы прийти в себя. Она тихо сидела на диване и с легким недоумением наблюдала за их работой. Они как раз сняли поврежденную дверь и ставили на ее место новую.

И только когда они закончили, Марли растерянно спросила:

— Почему вы заменили мне дверь?

— Потому что та сломалась, — кратко объяснил Дейн, собирая инструменты.

— Сломалась? — Она нахмурилась. — Как это сломалась?

— Прошлой ночью я ее попросту высадил.

Она сидела очень тихо, медленно восстанавливая в памяти подробности прошлой ночи.

— После того как я тебе позвонила?

— Да.

Снова пауза.

— Прости, — наконец проговорила она. — Я не хотела беспокоить тебя.

Беспокоить? Дейну и в голову бы не пришло столь мягко описать все пережитое им за ночь. Беспокоить… Да он едва не помешался от паники!..

— Ты помнишь моего напарника Алекса Трэммела?

— Да, здравствуйте, детектив. Спасибо, что вы помогли заменить мою дверь.

— Не за что, — исключительно любезно ответил Трэммел.

Было очевидно, что Марли еще не до конца восстановила в памяти то, что произошло.

— Что-нибудь уже слышно? — наконец спросила она. Детективы переглянулись.

— Нет.

Глаза Марли на мгновение подернулись дымкой.

— Она лежит а своем доме одна. Семья ни о чем не догадывается, друзья не знают. У всех ее знакомых свои повседневные дела. Они счастливы, потому что не знают. А она лежит и ждет, когда ее найдут. Почему бы кому-нибудь не позвонить, не заглянуть? Почему никто ее не хватится?

Дейну стало не по себе, как и Трзммелу, который принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу. Что-что, а уж о трупах они знали больше. Даже о тех, которых не существовало в природе. За время службы они столько их повидали, что приобрели нечто вроде защитного иммунитета. Труп воспринимался ими уже не как погибший человек, а как что-то обезличенное, юридический термин вроде «жертвы» или «потерпевшего». Предсказание Марли второго убийства — а значит, и появления второго трупа — вызвало в них серьезное беспокойство. Им очень не хотелось верить в то, что в Орландо появился маньяк. Но опять же серийный убийца был для них всего лишь своего рода затруднением в работе. Марли же переживала все очень лично. Защитный иммунитет у нее отсутствовал начисто.

— Пока что мы сделать ничего не можем, — проговорил Дейн. — Если только ты не снабдишь нас фамилией и адресом. Без этого нам не обойтись. Если убийство действительно произошло, кто-то рано или поздно обязательно сообщит о нем. А пока остается только ждать.

Она горько улыбнулась, даже не улыбнулась, а скоре просто скривила губы.

— Убийство произошло. Я еще ни разу не ошибалась.

Дейн присел рядом с ней на диван. Трэммел пододвинул для себя стул.

— Можешь ли ты сейчас вспомнить какие-нибудь дополнительные детали, о которых вчера не рассказывала? Не о самом убийстве, а о том месте, где оно случилось? Нет ли в твоих воспоминаниях подсказки? Например, это собственный дом или квартира?

— Собственный дом, — тут же сказала она.

— Какой он? Как выглядит? Богато, бедно?

— Солидный дом… Хорошая мебель… На специальной подставке телевизор современной модели с очень большим экраном… — Марли нахмурилась и стала тереть лоб, словно у нее болела голова. Дейн терпеливо ждал. Наконец у нее вырвалось:

— Кипарис.

— Кипарис? Перед домом растет кипарис? Рядом кипарисовая роща? Парк? Что?

— Не знаю… Я не могу это увидеть. Просто у него в голове в какую-то минуту промелькнуло это слово.

— О, это нам, конечно, здорово поможет, — с горькой иронией проговорил Дейн.

— А чего ты от меня ждал? — резко ответила она. — Что он подумает: «Ага, сейчас я вламываюсь в дом, который находится по такому-то адресу, на такой-то улице, где собираюсь изнасиловать и убить такую-то леди». Так, что ли? Мышление человека не бывает таким конкретным и последовательным, оно более хаотично, в большей степени подсознательно! В любом случае я не телепатка.

— Откуда же взялся кипарис?

— Не знаю! Это просто ощущение. Убийца — очень мощный передатчик. Его мозг работает, как суперрадиостанция. Мысленные сигналы заглушают всю окружающую обстановку, — попыталась объяснить Марли.

— Вы способны засечь его в данную минуту? — вдруг спросил, прищурившись, Трэммел.

— В данную минуту я ни на что не способна. Я слишком устала. Да он, возможно, и не испускает сейчас импульсов, которые я смогла бы уловить.

— Поясни, — попросил Дейн. Она взглянула на него, но тут же отвела глаза. Он смотрел на нее настолько пристально, что выдержать этот взгляд было просто невозможно. Его глаза манили с непреодолимой силой, и Марли боялась уступить этому натиску.

— Интенсивность импульсов возрастает в нем по мере приближения дня убийства. Видимо, он не способен поддерживать в себе ярость на высоком уровне в течение длительного времени. Иначе у него просто не было бы нормальной жизни. Поэтому энергия достигает кульминационного уровня, на котором я уже могу ее «считывать», лишь непосредственно перед преступлением и во время его совершения. Потом импульсы быстро слабеют, и я теряю контакт. Скажем, в обоих случаях я уже не видела, как он покидал место преступления.

— Тогда с пальцами все ясно, — сказал Дейн Трэммелу и тот согласно кивнул.

— С пальцами? — недоуменно переспросила Марли.

— Царапала ли его миссис Виник? — спросил Дейн, пропустив ее вопрос мимо ушей.

В глазах Марли снова повис туман, она на минуту погрузилась в себя.

— Не уверена. Она пыталась сопротивляться, отбивалась руками. Царапалась? Возможно. Но думаю, он даже не обращал на это внимания.

«До определенного времени», — подумал Дейн. Теперь он понял, почему Марли не было ничего известно об отрезанных пальцах миссис Виник. Убийца был абсолютно спокоен, когда отрезал их. Царапины на своем теле он заметил уже после того, как в нем утихла звериная горячка. От прессы удалось скрыть то, что у жертвы были отрезаны пальцы. Дейн не собирался рассказывать об этом Марли, ей и так уже досталось. Кровавых подробностей, роившихся в ее сознании, хватило бы на тысячу кошмаров. Он не хотел усугублять ее страдания.

— Помнишь, ты сказала, что тебе удалось почувствовать его в ту ночь, когда ты мне позвонила?

— Да, да. Но образ был смутным, расплывчатым. Собственно, это не было видением. Я только почуяла зло, приближение опасности. Должно быть, в то время он выслеживал ее… — предположила Марли и замолчала, поняв, что ее догадка абсолютно верна. Убийца контролировал свою ярость, но презрение и ненависть на секунду вырвались из клетки, и Марли почувствовала это.

Усталость вновь навалилась на нее, глаза стали слипаться. Спать, спать, опять свернуться калачиком и заснуть. Но хотелось, чтобы Дейн оставил ее в покое. Хотелось также забыться в его уютных объятиях. Марли хотела всего и одновременно ничего не хотела. Мысли роились в голове, и Марли не могла остановиться ни на одной из них, ибо на это не хватало сил.

В следующую секунду она почувствовала на своих плечах сильные, уверенные руки Дейна. Он заставил ее лечь и снова накрыл покрывалом.

— Спи, — сказал он своим низким успокаивающим голосом. — Я буду рядом.

Марли сделала глубокий вдох и тут же провалилась в забытье.

Худое смуглое лицо Трэммела помрачнело. Смерив ее взглядом, он проговорил:

— Она абсолютно беспомощна. И так каждый раз?

— Да. Сейчас она еще ничего. Видел бы ты ее вчера ночью и сегодня утром!

— В таком случае остается только надеяться на то, что убийца не доберется до нее. Она перед ним будет совершенно беззащитна. Если его мысленная энергия настолько сильна, что может повергать ее в оцепенение даже на большом расстоянии, подумай, что же будет, если убийца начнет охоту именно за ней. Когда он настигнет ее, Марли ничем не сможет отгородиться.

— Он до нее пальцем не дотронется, — хмуро сказал Дейн, произнеся эти слова как клятву. Что-что, а уж Марли он в обиду не даст. — Ты уже говорил с Боннесом?

— Лейтенант пришел в ужас, когда узнал, что в городе, возможно, появился серийный убийца. Он предупредил, чтобы мы держали наши рты на замке. По крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, что второе убийство действительно имело место. Ты бы видел его детский восторг, когда я предложил ему подключить к работе Марли. Ведь изначально-то это была его идея. Прямо не знаю, что и подумать про этих калифорнийцев. Может, они там рождаются с верой в волшебников?

— Не смейся, — посоветовал Дейн. — Мы и сами теперь поверили.

— Да, но мы не прыгаем от радости и не хлопаем в ладоши.

— Боннес неплохой мужик. Немного чудаковатый, но неплохой. Я видел хуже.

— Мы все видели, — тоном констатации факта заметил Трэммел.

Взгляд Дейна задержался на лице спящей Марли, и брови его нахмуренно сдвинулись.

— Кипарис, — пробормотал он задумчиво. Трэммел его мгновенно разгадал:

— У тебя появилась какая-то мысль?

— Возможно. Ведь она не сказала: кипарисовое дерево. Просто кипарис. А про дерево — это уже я присобачил.

— Кипарис, Кипарис…

Они переглянулись, продвигаясь мысленно к одной цели.

— Может, это… — начал Трэммел.

— …Адрес, — договорил за него Дейн, поднимаясь с дивана. — Я пойду возьму карту.

Как и у всех полицейских, у него в машине лежала карта города.

Через минуту они уже разложили ее на кухонном столе. Указательный палец Дейна пробежал по списку улиц, которые были пропечатаны в алфавитном порядке.

— Черт возьми! Неужели застройщики не могли быть хоть немного изобретательнее?! Кипарис-авеню, Кипарис-драйв, Кипарис-лейн, Кипарис-роуд, Кипарис-терес, Кипарис-трейл…

— И это еще не все, — сказал Трэммел, проверяя другой список. — Глянь-ка. Бульвар Олд Кипарис. Бент Кипарис-роуд. И вот тебе еще квартирный микрорайончик Кипарис-хиллз.

— Да… — Дейн, зло морщась, сложил карту. — Бог его знает, сколько у нас названий со словом «Кипарис». Это тупик. Не можем же мы стучаться в дома по всему городу в поисках трупа? А если никто не будет отзываться? Взламывать?

Трэммел пожал плечами.

— За последние двадцать четыре часа ты делал это дважды. Тебе не привыкать.

— Да, но у меня были смягчающие обстоятельства.

— В одном ты прав: мы крепко застряли. Как бы мы ни были уверены в способностях Марли, Боннес ни за что не станет санкционировать подобный метод поиска. Люди станут звонить мэру домой, орать, что Орландо — это не полицейское государство и мы не имели никакого права нарушать неприкосновенность жилища. И они будут правы.

— В таком случае остается только вернуться к нашим баранам и ждать.

— Похоже.

Раздражаться попусту не было смысла. Они понимали, что все равно от них ничего не зависит. Поэтому, немного погоревав, Дейн сменил пластинку:

— Может, съездишь ко мне домой и привезешь что-нибудь из одежды? И бритвенный прибор. Сегодня утром пришлось довольствоваться бритвой Марли.

— Это заметно, — сказал Трэммел, глядя на порез на щеке Дейна. — Ладно, нет проблем. — Он сверился с часами. — Время есть. У меня сегодня свидание, но я не буду далеко отходить от телефона.

— Грейс? — лукаво поинтересовался Дейн. Трэммел поморщился.

— Да, у меня свидание с Грейс. Что дальше?

— Ничего, просто спросил.

— Что же ты тогда усмехаешься, осел?

Он уехал и вернулся через час, привезя Дейну одежду и бритвенный прибор.

— В твоем гардеробе не из чего выбирать, — буркнул он, швырнув вещи на стул. Перевел взгляд на Марли, которая все еще спала. — Может, хоть ей удастся тебя переделать.

— Очень возможно, — сказал Дейн и невинно спросил:

— А что тебе не понравилось в моем гардеробе?

Подобный вопрос не мог не спровоцировать Трэмме-ла на длинный монолог.

— А что мне там могло понравиться?! — фыркнул он. — У тебя сплошные джинсы, к тому же заношенные. Один-единственный костюм, у которого такой вид, как будто ты приобрел его в магазине Армии Спасения. Штаны и спортивные пиджаки совершенно не сочетаются друг с другом, и наконец, самая отвратительная коллекция галстуков из всех, что мне до сих пор приходилось видеть! И ты действительно покупал все это барахло?! Платил деньги?!

— Мм, а как же иначе? Где ты видел, чтобы в магазинах одежду давали бесплатно?

— Да они должны были тебе еще приплатить за то, что ты избавил их от этого хлама!

Пряча улыбку, Дейн взял вещи, отнес их в спальню к Марли и повесил в ее аккуратный платяной шкаф. Его одежда явно не вписывалась в антураж, но, отойдя на шаг назад, он даже загляделся на открывшееся его глазам зрелище. На душе стало хорошо от сознания того, что его вещи висят рядом с ее вещами. В ее шкафу. А если бы ее вещи висели рядом с его вещами? В его шкафу? Тоже хорошо. Вот только, прежде всего, ему пришлось бы хорошенько отдраить свой шкаф, иначе Марли просто не согласилась бы повесить в него свои платья.

Трэммел уехал. Дейн какое-то время смотрел телевизор. Бейсбола не поймал, поэтому пришлось довольствоваться матчем из серии «плей-офф» баскетбольной лиги. Звук он приглушил, чтобы не мешать Марли.

Дейн умел ждать. Это качество необходимо в засадах и при наблюдении за преступником. Когда ведешь слежку, тебя больше всего достает скука, а самое сильное желание — сходить в туалет по малой нужде. Нынешняя ситуация напоминала засаду. Ожидание казалось таким же невыносимо вечным. Но смысл был другой. Они ждали не для того, чтобы поймать преступника или предотвратить преступление. Преступление было уже совершено, они просто не знали: где и кто пострадал? Ждали, пока жертва «всплывет на поверхность». Пока тревога или подозрение не погонят кого-нибудь в молчаливый дом, чтобы проверить, все ли в порядке с подругой, соседкой, родственницей? И только тогда их ожиданию придет конец.

— Ты об ЭТОМ думаешь, правда?

Услышав голос Марли, Дейн от неожиданности вздрогнул. Резко обернувшись, он увидел, что она сидит на диване и печально смотрит на него. На часах было уже почти восемь, значит, он забылся и какое-то время слепо смотрел в телевизор, ничего там не видя.

— Ты тоже.

— Да.

У Марли, больше чем у кого бы то ни было, имелись основания думать об убийстве.

Он поднялся со стула и выключил телевизор.

— Как насчет того, чтобы заказать пиццу? Ты голодна?

— Немного, — подумав, ответила она.

— Отлично. А то я просто помираю с голоду. Готовая пицца пойдет?

— Пожалуй. — Она зевнула. — Ты закажи, а я пока пойду в душ. Может, это взбодрит меня.

— Только на этот раз не стой под водой в одежде, — посоветовал он, и Марли улыбнулась.

— Хорошо.

Душ принес облегчение. Вода смыла остатки вязкой паутины, которая затормаживала мышление, смыла невидимые пятна кошмара, к которому Марли была невольно причастна. Ей хотелось понежиться под прохладными освежающими струями, но она вспомнила о пицце, поэтому наскоро ополоснулась и вымыла шампунем голову. Высушив волосы феном и приведя их более или менее в порядок, она захотела было нормально одеться, но передумала и накинула легкий халат, раньше принесенный ей Дейном. Выйдя из ванной, она вдруг замерла, уставившись на свою незаправленную постель. Не будь Марли такой измученной, она заметила бы это раньше. По вмятинам на подушке и простыне было видно, что на этой постели провели ночь двое… Догадка промелькнула у нее в голове, будто яркая комета: рядом с ней спал Дейн.

Она смирилась с его присутствием в доме в течение всего дня, ибо вспомнила, что сама позвонила ему накануне вечером. Но почти все это время Марли провела в забытьи и понятия не имела о том, что он тут делал. Теперь стало ясно. Он не просто был рядом все эти часы — он спал вместе с ней в ее постели.

Жаркая чувственная волна накатила на нее, и Марли даже зажмурилась. По всему телу пробежала дрожь удовольствия. Сердце сильно колотилось в груди, соски напряглись, а внизу живота родилось ощущение, от которого она почувствовала слабость в коленках. Желание! Бешеное желание! Марли поверг в шок сам этот факт. Вместо того чтобы разозлиться, узнав, что Дейн, воспользовавшись ее беспомощностью, лег спать в ее постель, она почувствовала только сильнейшее сексуальное возбуждение.

Весь день он был с нею необыкновенно нежен, ласков и предупредителен, обращался как с хрупкой фарфоровой статуэткой, что нелегко далось ему, человеку, наделенному огромной физической силой и буйностью характера. Он кормил ее, расчесывал ей волосы, успокаивал, пока она плакала, и самое главное — не ушел, когда она больше всего нуждалась в его присутствии. Да, все эти страшные часы она действительно была не одна. Ей вспомнился институт. Вроде бы странно звучит, но доктор Ивел и его коллеги всегда сохраняли дистанцию, давая Марли возможность самой оправиться от очередной эмоциональной травмы. Только теперь она поняла, как одинока и несчастна была раньше.

Дейн коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

— Пицца приехала.

Она вздрогнула. Это была неизменная реакция на каждое его появление. Дейн был такой большой, порывистый… Он источал мужскую энергию такой силы, что Марли бросало в дрожь. Впервые она подумала о том, что власть над ней Арно Глина, похоже, начинает ослабевать. Глин — больной садист, а Дейн — мужчина. Такой, каким и должен быть настоящий мужчина. Крепкий, в чем-то неотесанный, мрачно взирающий на все, что его окружает. Но с таким мужчиной женщине ничего не страшно.

Он прищурился.

— Ты в порядке? — Преодолел в два шага то расстояние, которое разделяло их, взял ее за талию и притянул к себе.

— Да, — ответила она, ни о чем не думая, и невольно обняла его за шею.

После этого он не дал ей опомниться, не дал ни секунды на то, чтобы взвесить ситуацию. Он воспринял ее жест как приглашение, хоть сама Марли была далеко не уверена в том, что с ее стороны это было именно приглашение. Но он принял его, прежде чем она успела что-нибудь сообразить. На этот раз Дейн себя уже не сдерживал. Он накрыл ее рот жадным сильным поцелуем, от которого у Марли захватило дух. Приподнял ее лицо свободной рукой за подбородок, просунул свой язык в ее рот и требовательно коснулся им ее языка. Марли вся обмякла. Она была испугана и одновременно терзалась соблазном. Он тесно прижимал ее к себе, и она чувствовала, как его напрягшаяся плоть трется о ее живот. До сих пор Марли еще никто не желал с такой бешеной силой. Конечно, у нее не было такого богатого любовного опыта, как у Дейна Холлистера, и она не знала, что именно испытает в его объятиях.

Но вдруг Марли поняла, что прикосновение к ней сильного тела Дейна — это все, чего она хочет. Она обвила обеими руками его шею, прижалась к нему как можно крепче. От его страстных поцелуев было больно губам, но Марли хотела еще. Ее лоно увлажнилось и казалось невыносимо пустым.

Он положил руку ей на грудь, и от этого прикосновения у Марли перехватило дух. Он стал водить большим пальцем вокруг соска. Ощущение поначалу было странным и непривычным, но потом оно пошло по нарастающей, и внезапно словно разряд молнии пробил все ее тело от соска в низ живота. Марли застонала, испугавшись, как быстро и с какой легкостью собственное тело вышло из-под ее контроля.

Дейн поднял голову. На его лице появилось жесткое хищное выражение, губы были влажны от поцелуев, в глазах горело возбуждение. Рука его осталась на ее груди, закрытой лишь тонкой тканью халата. Она ощущала на своем лице жаркое дыхание и чувствовала, как сильно бьется его сердце рядом с ее сердцем.

— Пицца или постель? — спросил он. Марли еле расслышала этот почти утробный звук. — Если пицца, то лучше скажи сразу.

Ей хотелось сказать «постель», она так этого хотела!.. Марли никогда прежде не чувствовала в себе сексуального желания такой силы, что противиться ему было почти невозможно. Ей хотелось забыть о том, что позвало его в ее дом накануне вечером, хотелось забыть про страшные сцены убийств и просто отдаться во власть этих сильных рук. Но… получится ли у нее на этот раз, по крайнней мере, впервые ей показалось это возможным!

— П-пицца, — запнувшись, проговорила она и, зажмурившись, попыталась совладать с собой. Ей стало дурно от собственной трусости.

Она почувствовала, как он весь напружинился, сдерживаясь, сделал глубокий вдох.

— Пицца так пицца…

Он не сразу отпустил ее, но, отпустив, отступил на шаг назад. Чуть опустив взгляд, она поняла, насколько невероятно тяжело было ему сделать этот шаг. На его месте большинству других мужчин даже не пришло бы в голову предоставлять ей право выбора.

Он улыбнулся натянуто, но даже такая улыбка осветила его суровое лицо.

— Кажется, я поторопился, дорогая. Извини. Сама видишь, что со мной делается, когда ты рядом.

Марли во все глаза смотрела на него, чувствуя застрявший в горле комок, который не давал говорить. Невыносимо защемило сердце. О Господи! Ее тянуло к нему с самого начала, и она осознанно сопротивлялась своему влечению, но перед этой его улыбкой оказалась совершенно беззащитной. Марли впервые в жизни полюбила, и чувство это захлестнуло ее с такой силой, что она готова была упасть в обморок. Покачнувшись, она инстинктивно вытянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. Дейн мгновенно оказался рядом, сильный, надежный и такой горячий, что Марли показалось, будто она сейчас расплавится. Он обнял ее, и она склонила свою голову ему на грудь.

— Все хорошо, — ласково шепнул он. — Я не хотел пугать тебя. Прости.

— Нет, — с трудом пролепетала она, боясь, что он ее не правильно поймет и решит, что напомнил ей Глина.

На самом деле ничего подобного не было. Она боялась, но ее тревога оказалась напрасной. Марли давно свыклась с мыслью, что страх перед сексом будет сопровождать ее до конца жизни, и теперь, когда он не возник, она вдруг растерялась.

— Дело не в тебе. Просто у меня на секунду закружилась голова. — Она вымученно улыбнулась, но, несмотря ни на что, ее улыбка была искренней. — Мне кажется, что ты недооцениваешь силу и воздействие своих поцелуев.

— Ты думаешь? — шепнул он ей на ухо. — Может, продолжим наш эксперимент? После пиццы, а?

Он повел ее в гостиную и усадил на диван.

— Сиди, не шевелись. Я принесу что-нибудь выпить. Тебе понадобится тарелка?

— Мм… да, конечно. Как же без нее?

Он усмехнулся.

— Чисто женская точка зрения.

— Мне не помешает и салфетка, — проговорила Марли. — Чтобы не облизывать пальцы.

Он подмигнул ей.

— Я с удовольствием заменил бы тебя в этом.

В ответ она поежилась. Пока он суетился на кухне, Марли сидела ошеломленная и молчаливая. Похоже, Дейн уже освоился в ее доме. Когда он успел? Она была потрясена его напором и тем, как быстро одним своим присутствием он изменил все вокруг. Не прошло и двадцати четырех часов, а Дейн уже ведет себя здесь как хозяин. Провел ночь в ее постели. Судя по всему, уже переехал к ней. И своей улыбкой заставил ее влюбиться в него. Он один действовал, как целое подразделение спецназа полиции, преодолевая без видимых усилий все ее невидимые баррикады.

Через пару минут Дейн вернулся с легкими коктейлями, в которых позвякивал лед, тарелкой и вилкой для Марли, захватив и пару салфеток. Он сел рядом с ней на диван, включил телевизор, настроился на спортивный канал и довольно крякнул, когда на экране появилось бейсбольное поле. Положив ей кусок пиццы, он взял себе другой и откинулся на спинку дивана, показывая всем своим видом, что достиг состояния полнейшего счастья.

Марли, прищурившись, исподволь наблюдала за ним. Значит, вот к чему она пришла? Она не знала, плакать ей или смеяться. В конце концов устроившись поудобнее, она сосредоточилась на своей пицце. Собственные переживания были радостны и одновременно вызывали в Марли удивление. Неужели ей достаточно просто сидеть рядом с ним и наблюдать за тем, как он смотрит телевизор? Неужели это все, что ей нужно?

Порой гигант Дейн подавлял ее своими размерами, а порой с ним, наоборот, делалось уютно. Но сейчас ей, в сущности, впервые представилась возможность просто посидеть рядом и как следует рассмотреть его. Да, вымахал Холлистер, дай Бог! По меньшей мере шесть футов два дюйма роста и свыше двухсот фунтов веса. На ее кофейный столик взгромоздились лапы поистине огромного размера. А плечи настолько широкие, что занимали собой едва не половину всего дивана. Руки мощные, крепкие. Под кожей бугрятся мускулы. Грудная клетка — как Марли уже узнала на собственном опыте — тверда как скала. Пластины пресса смахивали на каменную стену. Длинные ноги, которые он вытянул перед собой, напоминали стволы деревьев.

Волосы Холлистера были темнее, чем у нее, почти черные. Взгляд скользнул по линии его носа, резко очерченным скулам, и Марли спросила себя: а нет ли случайно у него в роду индейцев? Увидев свежий порез, она поняла, что в последний раз Дейн брился сегодня утром. Но несмотря на это, щеки у него уже потемнели — черная щетина упрямо лезла опять.

Он наклонился вперед, чтобы взять себе еще пиццы, и взгляд Марли упал на его руки. Как и все остальное, руки были большие. Ладони раза в два превосходили по размерам ее собственные. А вот ногти на пальцах чистые и коротко остриженные. Когда он обнимал ее этими руками, она никого не боялась… ну разве что его самого. Но Марли хотела, чтобы он ее обнимал. Пятнадцать минут назад она отдала ему свое сердце, и это для нее самой оказалось настолько удивительно, что она до сих пор еще не пришла в себя.

Дейн был полицейским, то есть человеком, жизнь которого тесно сплетена с насилием. Он не совершал преступлений, но боролся с ними с применением силы. Атмосфера насилия окружала его со всех сторон. Вот и сейчас под правой рукой у него лежал автоматический пистолет. Она заметила его сегодня случайно и скоро поняла, что он всегда под рукой у Дейна. Наплечная кобура была перекинута через спинку дивана тут же.

По тыльной стороне его правой ладони тянулся шрам. Марли обратила на него внимание, когда Дейн потянулся за третьим куском пиццы.

— Что это за шрам у тебя на руке? — спросила она. — Как ты его заработал? Похоже, от ножа, да?

Он посмотрел на свою руку, затем пожал плечами и вновь уставился в телевизор.

— Точно. А получил я его в одной стычке с пацанами — панками. Еще когда работал патрульным.

— Серьезная рана.

— Ничего серьезного, но приятного тоже мало было. Нож пошел по касательной, сухожилий никаких не задел. Пара-тройка швов, и я стал как новенький.

— Глин тоже резал меня, — тихо сказала Марли. Она и сама не поняла, как это у нее вырвалось. Не хотела говорить, а вот сказала…

Он резко обернулся к ней. Вся добродушная вялость пропала без следа, а в карих глазах сверкнуло испуганное выражение.

— Что? — переспросил он, положив недоеденную пиццу на кофейный столик. Нащупав рукой «дистанку», он выключил телевизор. — Профессор об этом ничего не рассказывал.

Она отставила тарелку и еще теснее прижала согнутые колени к груди.

— Да у меня тоже, можно сказать, ничего серьезного. Так, легкие порезы. Он играл со мной, пытался сделать так, чтобы я потеряла голову от боли и страха. Он и сам от этого распалился. Чего, собственно, и добивался. Он взял в руки нож не для того, чтобы меня убивать. По крайней мере не в ту минуту. Ему хотелось еще поиграть со мной живой. Впрочем, позже он все равно бы меня убил. Если бы не подоспел шериф.

— Покажи, — тихо проговорил Дейн и, не дожидаясь ее ответа, пододвинулся ближе, заставил ее отнять колени от груди и стал быстро расстегивать на ней халат. Марли запоздало спохватилась и попыталась ему помешать, но он уже широко распахнул полы халата и стал внимательно рассматривать ее наготу. На Марли не было ничего, кроме маленьких трусиков.

Шрамы шестилетней давности не обезобразили ее тело. Иногда случаетсся, что подобные шрамы вообще исчезают со временем. Марли они особенно не раздражали, ибо в сравнении со всем остальным, что произошло с ней в тот трагический день, казались просто мелочью. Глазам Дейна открылось пять маленьких серебристых ниточек: одна на правой груди, остальные на животе. Их, могло быть больше, но Глин, видя, что у него ничего не получается, быстро потерял над собой контроль и вновь стал бить ее кулаками.

Дейн внимательно разглядывал Марли, которая вся трепетала, залившись ярким румянцем. Впервые в жизни она по-новому отнеслась к своей наготе. Губы его мрачно сдвинулись, когда он осторожно, будто перышком, провел кончиком пальца по тому рубцу, который тянулся на груди. Сосок мгновенно отвердел, хотя Дейн до него даже не дотрагивался. Марли слышала собственное прерывистое дыхание, которое все учащалось по мере того, как он исследовал очередной шрам. Она заметила, что Дейн тоже дрожит, но поняла, что его всего трясет от ненависти к человеку, до которого ему уже не добраться.

Марли положила руку ему на голову, погрузила пальцы в густые волосы, словно гребень.

— Я не обращаю на них внимания, — позабыв про свое смущение, проговорила она. — По сравнению со всем остальным, эти порезы — пустяк.

— Это не порезы, — хрипло проговорил он, раскрывая перед ней свои объятия и склоняя ее голову к своему плечу. — Это знак того, что тебе пришлось пережить; воспоминание об ужасе. Ты говоришь, что он тогда еще не собирался тебя убивать… Откуда тебе знать!

— Я ждала смерти. Я даже жаждала ее в тот момент.

Глава 12

Марли и не заметила, как он посадил ее к себе на колени. Халат был все еще распахнут, и его руки проникли под него. Но она не почувствовала страха. Наоборот, стало хорошо и покойно, как будто тепло тела Дейна и его большая сила, окружавшие ее со всех сторон, представляли собой нечто вроде крепости, за которой она надежно укрылась. Его руки касались ее обнаженного тела, и при этом Марли испытывала такие сладкие ощущения, каких не знала раньше. Ей хотелось слиться с ним, упиться чувством свободы, ибо Дейн и в самом деле освободил ее, открыл перед ней неведомый прежде мир.

Но ему одновременно нужна была информация, подробная и исчерпывающая. А Марли уже поняла, что детектив Холлистер умел добиваться своего. Прежним его нападкам, подозрениям и обвинениям Марли могла оказывать сопротивление. Но у нее не было сил сопротивляться его молчаливому ожиданию, к которому он решил прибегнуть сейчас. Дейн молчал, но она физически ощущала его напряжение. Марли знала, что это напряжение не исчезнет, пока она не расскажет ему все. И она рассказала. Выплеснула все кровавые детали. А вместе с ними и свое чувство вины, которое подспудно жило в ней все эти годы.

Голова ее покоилась у него на плече, прямо перед ее глазами вздымалась мускулистая стена его грудной клетки. Странно, но так ей было легче: когда они не смотрели друг другу в глаза.

— Он ударил меня так, что я потеряла сознание, — начала Марли. — Очнулась уже голая, лежа на спине прямо на полу. Руки были привязаны к какой-то трубе: наверно, старая батарея отопления. Глин тоже был голый. Он сидел на мне верхом с ножом в руках, усмехался и ждал, когда я приду в себя. Дасти лежал привязаный к кушетке в пяти футах от меня и смотрел на нас во все глаза. Такой симпатичный, милый мальчик… — Воскрешая ту сцену, Марли говорила тихим, отрешенным голосом. — Каштановые кудряшки, большие голубые глаза… Круглые, как у птички. Он был сильно напуган. Все время плакал.

Дейн опустил глаза на свою руку, которая покоилась на ее животе, почти полностью закрывая его. Мысль о том, что Глин видел ее обнаженной и еще полосовал ножом по этой нежной коже, была настолько невыносима, что Дейн с трудом подавлял глухой рокот, рождавшийся в его груди. Марли, казалось, совсем позабыла о том, что она нагая, полностью погрузилась в прошлое. Но Дейн не отрывал глаз от этого хрупкого женского тела. Несмотря на переполнявшую его сейчас ярость, при взгляде на ее нежные круглые груди с розовыми сосками его начинало жечь страстное желание, ядро которого сосредоточилось на несколько сантиметров ниже пупка. Дейн боролся с этим желанием, пытался отвлечься от него, чтобы дослушать Марли до конца. Интересно, обнимали ли ее так раньше? Заботился ли кто-то о ней? Он сильно сомневался в этом и оттого злился еще больше.

— Не знаю, почему я так бешено сопротивлялась, — продолжала Марли, доверчиво опустив голову в ложбинку у него на плече. — Мной владела слепая ярость, я просто не могла допустить, чтобы он добился своего. Смерть предпочитала сдаче. Он хотел, чтобы я молила его о пощаде, но просчитался. Пытался запугать меня. И я действительно была охвачена ужасом, но не показывала этого. Я смеялась над ним. О Боже, я смеялась! Этот негодяй махал своим ножом, а я кричала, что он жалкая пародия на мужчину. Потом он раздвинул мне ноги и попытался всунуть свой… — Марли смущенно замолчала, потом проговорила:

— Ну, ты знаешь… Не нож, а…

— Я знаю, как «это» называется, — прорычал Дейн. Она крепче прижалась к нему.

— Но у него ничего не вышло. Тогда я стала смеяться еще больше. Потешалась над ним по-всякому. Говорила, что у него вместо… жалкий дохлый червяк. И сам он такой же. Его это взбесило. Я чувствовала, что он полностью потерял над собой контроль. Брызгал вокруг себя ненавистью и бешеной злобой. Но это уже не могло заставить меня замолчать. Дасти я тоже чувствовала. Он был в ужасе, тянулся ко мне и умолял не дразнить «злого дядю», а то он снова сделает ему больно…

…Но я продолжала насмехаться над Глином и отбивалась изо всех сил. Один раз мне удалось двинуть ему между ног. Не очень сильно, потому что моя нога соскользнула по его бедру. Но это, видимо, стало последней каплей. Он буквально взорвался! Только что Глин, казалось бы, наседал на меня, но уже в следующее мгновение он набросился на ребенка. Дасти дико закричал. У меня до сих пор в ушах стоят эти крики. Я чувствовала его ужас, его агонию! Черная волна захлестнула меня и замкнула что-то в голове. Я тоже стала кричать и… ничего больше не помню. Только собственный безостановочный крик. Кричала, кричала, кричала… Кровь разлилась повсюду… — Марли замолчала и после паузы, которая длилась всего пару секунд, но показалась Дейну целой вечностью, сказала просто:

— Потом я отключилась. Дасти умер, и я умерла вместе с ним.

Дейн знал, что случилось потом. Ему рассказывал профессор. Крики Марли были кем-то услышаны и выдали шерифу и его людям местонахождение берлоги Глина. Они ворвались туда и убили подонка прежде, чем тот успел слезть с мальчика и вернуться к Марли. Но Дасти уже никто не мог помочь. Собственно, и для спасения Марли полиция подоспела поздно. В самые трагические минуты кошмара ее сознание настолько слилось с сознанием несчастного ребенка, что с его смертью в ней тоже что-то умерло. Только каким-то чудом она сумела пережить шок.

Дейн пригладил прядь волос Марли у нее за ухом и провел рукой по ее щеке.

— Но ты поправилась, — проговорил он.

— Более или менее. Долгое время я не чувствовала вообще ничего, никаких эмоций. До того случая во мне буквально все кипело от переживаний чужих людей, а когда меня спасли, я не ощущала даже своих собственных. Эмоционально я была мертва.

— Ты выздоровела, Марли. На это ушло много времени, но в итоге победа осталась за тобой, а не за ним. Он не смог тебя сломить.

— Но я была на грани, — проговорила она. Марли молчала примерно с минуту, наслаждаясь покоем в его объятиях, потом сказала:

— Но если бы я не смеялась над ним, если бы поддалась, возможно, Дасти сейчас был бы жив.

Дейн фыркнул.

— Да, как было бы хорошо, если бы нам всем в жизни все удавалось! — Он не собирался тратить время на то, чтобы избавить ее от чувства вины. Дейн чуть встряхнул ее, а когда она подняла на него глаза, сказал:

— Я рад, что ты со мной.

Она с усилием улыбнулась.

— Я тоже. Иной раз так здорово сознавать, что осталась жива. Хоть это черство, конечно, учитывая те обстоятельства… Когда я смеялась над Глином, мне совершенно не приходило в голову, какую бурю это способно в нем вызвать. Я просто не могла допустить, чтобы он меня изнасиловал. Одна мысль о том, что он сможет всунуть в меня свой… Одна эта мысль была настолько отвратительна, что я делала все, чтобы он меня убил. Мне было легче умереть, чем терпеть его прикосновения к себе… С тех пор это и началось, страх перед сексом. Со временем я научилась более или менее спокойно сносить сцены насилия на экране телевизора и в кино, но до сих пор не могу смотреть на секс. Это понятие во мне никак не соотносится с любовью. Я помню перекошенное лицо Глина, смрад его дыхания, помню, как он брызгал слюной, когда орал на меня. Помню его гнусные прикосновения, помню, как он пытался затолкнуть в меня… Мне до сих пор дурно становится… — Она сделала глубокий вдох и честно призналась:

— Впрочем, и до него секс не дарил мне радостей.

— Как это? — спросил Дейн тоном, который не требовал ответа. При этом он небрежно откинул прядь ее волос с виска.

Но Марли видела, как впился в нее его взгляд.

Раньше она никому не рассказывала о своих глубоко интимных проблемах. Но сейчас, когда она лежала в его убаюкивающих объятиях, когда весь внешний мир отодвинулся куда-то далеко-далеко, Марли нашла в себе силы поведать и об этом. В голове стоял туман, вызванный одновременно усталостью и «похмельем» после пережитого накануне стресса. Перед глазами все плыло и казалось нереальным.

— Мне неприятно об этом говорить. Я о сексе думать просто физически не могу. Восприимчивость во мне была развита в такой степени, что пришлось приложить много трудов, чтобы изобрести более или менее надежную защиту от внешнего мира, — проговорила она. — Только имея ее, я могла нормально жить. Но и эта защита ограждала меня лишь частично. Всю жизнь я мечтала быть нормальной. Хотела полюбить. Познакомиться с мужчиной и жить с ним. Хотела всего того, что есть у нормальных людей. Одиночеством очень тяготилась. Поначалу я представляла себе интимные отношения как нечто возвышенное, но все оказалось не так. Как только я стала спать с одним человеком, тут же вся моя эмоциональная защита пропала. Я утратила способность блокировать свою восприимчивость. И тогда в мое сознание влетел настоящий смерч! Я чувствовала только его эмоции, его переживания! Это вытесняло всю ту радость, какую могла бы получить я сама. И потом, эти эмоции сами по себе… Их содержание было для меня, мягко говоря, не совсем лестным. — Губы ее скривились. — Его, оказывается, вовсе не переполняло теплое чувство ко мне. Ему хотелось только секса. И еще он гордился, считал себя таким смелым, что не испугался переспать с экстрасенсом, что для него было почти аналогично балаганному уродцу.

— Сукин сын! — тихо буркнул Дейн. Она пожала плечами.

— В принципе, он оказался недалек от истины. Я уже было надеялась, что стала нормальной, но дар вернулся.

— Неудивительно, что ты так чураешься секса. Пока ты ощутила лишь гадкую его сторону. У тебя никогда не было романтических переживаний, так ведь? Пока ты узнала секс только как изнасилование и как «подвиг» какого-то идиота. Теперь если ты скажешь, что всех мужчин считаешь подонками, я не стану удивляться.

— Нет, — возразила она. — Вся беда в том, что ничего не получается, когда ты замкнута на эмоциях другого человека. Плохих людей среди мужчин не больше, чем среди женщин. Просто когда дело доходит до секса, я не могу блокировать свое сознание и сосредоточиться на собственных чувствах. И даже если бы я безумно влюбилась и этот человек предложил бы мне нечто возвышенное, все было бы так же. Просто я не способна получать удовольствие от секса из-за своей сверхвосприимчивости…

…И, наверное, внутренне я уже смирилась с тем, что даже романтические увлечения не для меня, — продолжала она. — Привыкла к одиночеству в своем маленьком коттедже в горах. Научилась находить в этом положительные стороны. Доктор Ивел считал, что переезд в горы пойдет мне на пользу. С его стороны это была очередная попытка сделать мою жизнь нормальной. И задумка удалась. Мне там жилось очень славно! Я принимала участие в его экспериментах. Время от времени помогала полиции в поиске пропавших без вести, хотя при этом приходилось переживать сильнейшие нагрузки… Впрочем, ты уже видел, как это со мной бывает. В те времена, еще до Глина, я умела направлять видение. Надо было только сосредоточиться на ком-нибудь или на чем-нибудь. Умела контролировать себя. Теперь мне это уже неподвластно.

— А ты хочешь, чтобы было как раньше?

— Больше всего на свете я мечтала о том, чтобы дар ко мне не возвращался, — проговорила она. — Но раз он вернулся, то да. Мне бы хотелось его контролировать. А то каждый раз видения приходят… как будто нападают из засады.

На Марли стало накатывать дремотное состояние, веки отяжелели…

— Но, кроме последних двух видений, у тебя больше ничего подобного не было?

Ей вспомнилась та ночь, когда она позвонила ему. Тогда ей удалось визуально четко представить себе, что он в ту минуту делал. Вспомнила, что, когда он снял трубку телефона, она услышала его голос не только на противоположном конце провода, но и в голове.

— Была одна вспышка ясновидения, но она не связана с убийствами и больше не повторялась. Возникла на секунду-другую и исчезла. Но она совершенно не похожа на мои видения. Видения другие… Сильнее основаны на переживаниях, эмоциях. Словом, нет. Кроме двух видений, можно считать, что ничего больше не было.

— Хорошо.

Она уловила в его голосе нотку глубокого удовлетворения, но не смогла постичь его смысл. А потом вдруг теплая рука накрыла ее грудь, и Марли забыла о том, что она экстрасенс. Женщина, только женщина. Сон как рукой сняло. Марли откинула голову назад, наткнувшись затылком на его другую руку, и посмотрела ему в глаза.

— По-моему, сейчас наступает самый благоприятный момент, чтобы все-таки познакомить тебя с некоторыми радостями секса, — тихо проговорил Дейн. В его карих глазах она увидела твердую решимость. Зеленый отлив их стал как будто намного ярче. — Моих эмоций ты не чувствуешь, значит, одной проблемой уже меньше. Если бы ты боялась, то не провела бы больше получаса, сидя обнаженной у меня на коленях. Еще одна проблема снята. Теперь тебе нужно только расслабиться и позволить мне доставить тебе радость.

Дрожь пронеслась по ее телу. Марли не могла оторвать от него глаз. Неужели пришло время? До знакомства с Дейном она прекрасно обходилась без сексуальных желаний. Марли боялась не Дейна, а того, что вновь потерпит неудачу. Любовь… она еще не успела привыкнуть к мысли, что полюбила. Марли не хотела сразу все портить. Может быть, она вообще предпочла бы вот такие неопределенные отношения, тогда останется хоть хрупкая надежда, что это случится когда-нибудь. Но сейчас… Трусость, конечно, но лучше тихо надеяться, чем испытать и разочароваться.

— Не знаю… — нервно проговорила она. — А вдруг не…

— Ни о чем не беспокойся, — перебил он. — Расслабься, закрой глаза, а остальное предоставь мне.

Легче сказать, чем сделать. Она продолжала смотреть на него молящими глазами, все еще не в силах принять решение. Слишком уж много всего случилось с ней в жизни, чтобы она могла легко пойти на этот шаг.

Марли возненавидела себя за эту слабость. В глазах ее показались слезы.

Дейн дал ей на размышление не больше двух секунд, а потом взял инициативу в свои руки. Его ладонь пробежала вниз по ее телу, скользнула под трусики и во впадинку между ног. Марли от неожиданности вскрикнула и вцепилась в его руку. Ее бедра инстинктивно сомкнулись и зажали его ладонь. Глаза Марли округлились. Казалось, на ее измученном лице ничего больше и не осталось. Они встретились взглядами, и Дейн увидел, как лихорадочный румянец стал быстро выступать на ее щеках.

— Ты веришь мне? — спросил он так спокойно, как будто ему ничего не стоило сдерживать себя.

На самом деле Дейн из последних сил боролся с безумным желанием повалить ее, подмять под себя и погрузиться в блаженную глубину ее лона.

Марли закусила нижнюю губу. Движение это было настолько провокационно-чувственным, что Дейн с трудом подавил стон.

— Мм… да, — прошептала она.

— Тогда не своди ноги. Расслабься. Я не сделаю тебе больно. Наоборот, тебе понравится, вот увидишь. Гарантирую.

Она вымученно улыбнулась.

— Гарантируешь?

— На все сто, — сказал он и, наклонившись, коснулся ее полураскрытых губ легким поцелуем.

Марли судорожно вздрогнула, все еще будучи не в силах стряхнуть с себя трусливую скованность. Она страшно боялась попробовать и потерпеть неудачу. Но одновременно боялась, что, если не доверится ему сейчас, второй возможности может уже и не быть. В конце концов второй страх оказался сильнее первого.

Плевать! Она больше не могла бороться со страстным желанием узнать, каково это — почувствовать Дейна внутри себя, отдаться невероятной силе его вторжения… Подарить радость хотя бы ему. Он только что сказал, что на первом месте будет ее удовольствие, но она знала, что потом все равно придет его очередь. Нет, Марли уже не была согласна только на ласки, пусть даже самые смелые. Она желала всего до конца.

Прерывисто вздохнув, она проговорила:

— Хорошо. Раз уж ты гарантируешь.

— Я оформлю тебе ее в письменном виде и заверю печатью у нотариуса, — пообещал он, вновь наклоняясь для поцелуя.

Марли уже не могла сдерживать дрожь, которая волнами прокатывалась по всему ее телу. Сделав еще один прерывистый вдох, она исполнила его просьбу и развела ноги.

Пальцы Дейна принялись нежно ласкать все ее сомкнутые складочки, и Марли после некоторого колебания расцепила свои руки на его запястье.

— Расслабься, — шепнул он и с этими словами, раскрыв ее лоно, проник в него одним пальцем.

Марли вся напряглась. Ее бедра вновь непроизвольно сдвинулись в инстинктивной попытке помешать его вторжению. Но бесполезно. Теперь она уже была бессильна остановить его руку и палец, который медленно, осторожно продвигался вглубь. У Марли закружилась голова. О Боже!..

Лоно ее уже давно увлажнилось, но она все равно была еще не готова к тому, чтобы он вошел в нее. Внутренние стенки влагалища рефлекторно сжались, плотно обхватив его палец, и в ту секунду он показался Марли таким же большим и толстым, как пенис. На мгновение она попыталась было вновь взять себя в руки, но тут же сдалась, упав ему на грудь.

— Вот так, хорошо… — шептал он, вводя в нее второй палец.

Бедра ее напружинились, но сразу же опали. Все! Она почувствовала, что ее тело больше не принадлежит ей. Где-то глубоко внутри зашевелился и стал оживать дремавший до сего дня незнакомый первобытный инстинкт. Мышцы влагалища, сокращаясь, стали постепенно привыкать к его руке. Почуяв это, Дейн весь затрепетал.

— Пока этого достаточно. Пока, — хриплым голосом тихо проговорил он. — Расслабься, все уже совершилось. Разве тебе больно?

Да… Нет… Марли даже не подозревала, что в природе существуют подобные ощущения. Голова кружилась от потрясения и удовольствия. В ответ на его вопрос она отрицательно покачала головой, в результате чего ее волосы водопадом устремились ему на грудь. Она была потрясена тем, что ее тело оказалось способным переживать такое.

— Тогда закрой глаза, дорогая. Закрой глаза и отдайся ощущениям. Ни о чем не думай, только чувствуй.

Марли покорно подчинилась. Зажмурившись, она сосредоточилась на своем теле и на том, что с ним происходило. Меж ресниц проходил свет. Она почувствовала приближающееся тепло, которое вдруг быстро сменилось ощущением холода. Точнее, это была судорога почти болезненного наслаждения. Кожа ее, казалось, натянулась как на барабане и приобрела особо тонкую чувствительность. Соски отвердели и заострились.

Его пальцы глубоко проникли в нее, мягко раздвигая внутренние складки. Она вся невольно подалась навстречу его руке, желая, чтобы он вошел глубже. Бедра ее широко раздвинулись, чтобы ему было легче. Сердце бешено колотилось в груди. Марли казалось, что оно сейчас вырвется на волю и улетит. Она вцепилась в его рубашку, погрузила ногти в его кожу в отчаянной попытке найти точку опоры, ибо шторм чувств налетел на нее и опрокинул.

Марли услышала, как он что-то сказал, но у нее в ушах стоял такой шум, что она не разобрала слов. Но слова были и не важны, главное: в его голосе сквозила невыразимая нежность и ласка, что ей и требовалось. Пальцы Дейна выскользнули из нее, и Марли издала невольный стон неудовлетворенности, бедра ее потянулись ему навстречу. Дейн быстро сорвал с нее трусики, и его рука вернулась. На этот раз Марли сразу раскрылась перед ним, чувствуя, что внутренние стороны бедер у нее совсем мокрые. Его новое вторжение вызвало у нее вздох облегчения. В медленном продвижении его пальцев угадывался огромный чувственный голод. И для Марли это была уже не ласка, а жгучая потребность. Вдруг в игру решил вступить и его большой палец. Он стал шарить в ее нежных верхних складочках и через мгновение надавил на маленький выпирающий бугорок у самого основания ее лона. Это прикосновение вызвало в Марли настоящий пожар, словно молния ударила по всем ее обнаженным нервным окончаниям. Инстинктивно вся подавшись к нему, она испустила сдавленный крик.

Он крепко прижимал Марли к себе, принимая на себя волны ее страсти. При этом все время что-то говорил ей. Низкий и тихий шепот влетал в ее уши и уносил Марли в невиданные выси, в то время как его руки крепко держали на земле. Его большой палец стал совершать круговые движения, продолжая давить на клитор. От каждого прикосновения в Марли разгорался все более сильный огонь. О, какая сладостная мука!.. Казалось, весь пульс сосредоточился у нее между ног и колотился в бешеном небывалом ритме. Страсть, словно раскаленное клеймо, опаляла кожу, оставляя на ней невидимые тавро.

— Д-Дейн! — крикнула она с мукой в голосе.

Его голова склонилась к ее лицу, губы их слились, и его язык стал повторять смелые движения пальцев. Она упивалась минутой, вся подавалась навстречу его широким мускулистым плечам, раскрывая перед ним и лоно и рот.

Ощущения нарастали стремительно, спиралеобразно, сворачиваясь во все более тугие кольца. И внезапно предел был преодолен. Марли вся напружинилась, изогнулась дугой, а затем будто что-то взорвалось, и оргазм мощными волнами прокатился по ней. Ее всю трясло в судорогах, и чувство было такое, как будто разлетаешься в разные стороны. Дейн не отпускал ее, давая понять, что находится в эту первую в ее жизни чувственную бурю рядом. Марли кричала, а Дейн приглушал ее крики поцелуями.

Волна ощущений постепенно опала, хотя небольшие спазмы все еще не отпускали внизу живота. Марли обмякла и уткнулась лицом в его грудь, пытаясь отдышаться. Он просунул под нее руки, мускулы его напряглись, и в следующее мгновение он поднялся вместе с ней. Марли держалась за его рубашку. Дейн быстро отнес ее в спальню и положил на постель. Ее распахнутый халат висел у нее на плечах, и Дейн сорвал его, затем выпрямился и стал раздеваться.

Он не включал лампу, но дверь в спальне была открыта, и свет из гостиной проникал сюда, пересекая своим лучом постель. Марли лежала неподвижно и ощущала такую нечеловеческую усталость, что, казалось, она до конца жизни уже не сдвинется с места. В этом состоянии полудремы, когда все ее чувства были необыкновенно обострены, а мышление притуплено, она слышала медленное и тяжелое биение своего сердца, которое разгоняло толчками кровь по всему телу.

С трудом разомкнув веки, она стала смотреть на то, как он раздевается. Его страсть и желание Марли могла ощущать почти физически. Дейн срывал с себя одежду быстро, нетерпеливо. Уже через несколько секунд он стоял перед ней обнаженный.

Дейн накрыл ее собой и раздвинул своими коленями ее бедра…

Наступила почти мистическая тишина. Тишина в душе и в окружающем мире. Ощутив прикосновение его твердой плоти к своим нежным лепесткам, Марли затрепетала от ощущения необыкновенной радости. Упершись в кровать одной рукой, вторую он убрал вниз и направил свой член в ее лоно. Она почувствовала, как напряглись его ягодицы, когда он стал входить в нее.

У Марли перехватило дыхание, чувственная сила вновь затопила ее всю. Она перестала принадлежать себе еще тогда, когда были только пальцы. А теперь ее заполнил толстый огромный пенис… Внутри все было мокро, губы набухли еще после первого его проникновения, нервные окончания были оголены, и лоно являлось средоточием чувственности. Стенки влагалища инстинктивно сжались, когда Дейн проник вглубь.

Марли тихо вскрикнула, почувствовав боль.

Дейн на мновение замер, погрузившись в нее до конца. Мелкая дрожь пробегала по всему его большому телу.

— Ты в порядке? — еле слышно, хрипло спросил он.

Она не знала, что ей ответить. Сверхвосприимчивость Марли молчала, она вся сосредоточилась на переживаниях своего собственного тела. Но когда он вошел в ней, у нее появилось сомнение в том, что ей удастся вытерпеть это чисто физически. Каждое движение внутри ее лона было подобно проходу бороны по всем ее оголенным нервным окончаниям. При этом на нее накатывало ощущение, граничащее между экстазом и чувством сильной боли. Сознание же ее просто-напросто отключилось, и Марли не могла найти слова ободрения для Дейна.

Но перед ней был мужчина, не святой. Плоть его, погруженная глубоко в ее лоно, требовала своего. На пару секунд он замер, дожидаясь ее ответа, но ответа все не было, и Дейн был уже не в состоянии себя сдерживать.

Какой-то грубый нечленораздельный стон вырвался из его груди, и он стал равномерно входить в нее со все возрастающей силой, проникая в самую глубину… Его толчки сотрясали все ее тело. Теперь она поняла, какой ответ подсознательно хотела дать. И поняв это, Марли как можно крепче прижалась к нему. Шлепки, с которыми соприкасались их тела, заглушались его надсадным дыханием и ее тихими стонами.

Она страстно хотела Дейна, страстно хотела, чтобы он не останавливался. Марли зажмурилась, смакуя каждое мгновение этого экстаза. Ей нравились невольные стоны, вырывавшиеся из его груди, она влюбилась в жар его тела, в пот, который выступил у него на коже. Всю жизнь Марли выделялась из общей массы людей благодаря своему дару, но в эти минуты она чувствовала себя самой обыкновенной женщиной. Они принадлежали друг другу, и ничто постороннее не врывалось в ее сознание. Все было просто: самец и самка совокуплялись в припадке дикой природной страсти. Марли хотела, чтобы эти мгновения длились вечно.

Но, к сожалению, это было невозможно. Все закончилось быстро, ибо жгучая страсть требовала немедленного удовлетворения…

Ритм фрикций Дейна стал быстро учащаться. Он толкался в нее со все возрастающей силой, заставив ее поднять ноги ему на плечи. У Марли срывалось дыхание. Ей казалось, что его пенис с каждым новым мгновением становится еще больше и тверже. Но тут Дейн хрипло вскрикнул, погрузился в нее в последний раз и конвульсивно затрепетал.

Когда дрожь ушла, она раскрыла перед ним свои объятия, и он бессильно повалился в них. Огромная масса вдавила ее в матрас, но Марли была слишком утомлена, чтобы обращать на это внимание. И потом, это ведь была его тяжесть. Она чувствовала своей грудью, как успокаивается его сердце. Темные волосы блестели от пота. Дейн склонил голову на подушку рядом с ее головой. Он лежал, повернувшись к ней лицом, и Марли ощущала на своей шее его теплое дыхание.

Марли провела рукой по его спине, наслаждаясь ощущением разгоряченной кожи под своей ладонью. Дейн задремал и тяжелее навалился на нее, но Марли было плевать. Чувство полного удовлетворения вытеснило из нее все остальное. Как хорошо лежать после акта любви и держать в своих объятиях спящего любимого мужчину! Что может быть лучше этого? Только рай. Ей хотелось, чтобы время остановилось на этих мгновениях, в которых не было места злу…

Но покой нарушил настойчивый сигнал зуммера.

Дейн отреагировал на этот звук мгновенно. Он оторвался от Марли и сел на постели. Зажег свет настольной лампы и выключил пейджер. Марли, замерев, наблюдала за ним. Не говоря ни слова, он пододвинул к себе телефон и набрал какой-то номер, прижимая трубку к уху плечом и одновременно одеваясь.

— Холлистер, — бросил он в трубку через несколько секунд. И после паузы:

— Хорошо, буду через десять минут. Трэммела подняли? Ладно, я сам это сделаю. Еще раз свяжитесь по рации с патрульным и передайте, чтобы они там немедленно все оцепили.

Затем быстро набрал другой номер. Марли поднялась с постели и стала искать свой халат. Он лежал мятый, один рукав вывернут. Руки ее дрожали, но она сумела запахнуться в него и затянуть пояс, Дейн сел на край постели и, не выпуская телефонной трубки, стал обуваться.

— Появилась жертва, — негромко проговорил он в трубку, даже не глядя в сторону Марли. — Встречаемся на месте. Записывай: Кипарис-терес, 3311.

Кипарис… В животе у Марли что-то перевернулось. Она и так знала, что будет именно «Кипарис», но теперь, услышав, все равно была потрясена.

Он повесил трубку и ушел в гостиную, на ходу всовывая руки в рукава рубашки. Марли молча, словно привидение, пошла за ним. Остановившись в дверях, она наблюдала за тем, как он застегивает наплечную кобуру под левой рукой. Вот Дейн сунул туда пистолет.

Она не приближалась к нему, и он не подходил. Только задержался на пороге и обернулся.

— Как ты, нормально? — спросил он, но было видно, что мысли его уже далеко. Его ждала работа.

— Да, — ответила Марли, похоронив глубоко в себе ужас и боль одиночества. Ей не хотелось показывать слабость, чтобы не задерживать его.

— Вернусь, как только смогу, — бросил Дейн и ушел.

Марли не двигалась до тех пор, пока шум его машины не затих вдали, затем подошла к входной двери и заперла ее. Она убрала остатки пиццы, вымыла грязную посуду. Вернувшись в гостиную, увидела свои трусики, брошенные в углу дивана, подняла их и смяла в руке.

Она чувствовала сильную усталость, но о сне нечего было и думать. Радость ночи была уничтожена возвращением кошмара. Но Марли решила не вспоминать сейчас ни о том, ни о другом. Просто села на диван и в молчании стала следить за движением стрелок на часах.

Глава 13

Вдали сверкнула молния, осветив на мгновение брюхо низких багрово-черных облаков. Дейн понял, что до наступления утра снова польет дождь. Он ехал «на автопилоте», не думая ни о чем. Нельзя было вспоминать про Надин Виник, нельзя было пытаться предугадывать сходные черты между двумя убийствами, заранее проводить параллели. Он старался также не думать о Марли, ибо знал, что в этом случае не сможет сосредоточиться на работе. А все то, что она ему говорила накануне, описывая второе убийство, он постарался выкинуть из головы.

Ибо главное — объективность. Главное — увидеть не то, что хочешь увидеть, чего ждешь, а то, что откроется глазам.

В такой ранний час движение на дороге было еще слабым. Ни думая ни о чем и желая только как можно быстрее добраться до цели, Дейн едва не «поцеловался»с идущим впереди грузовиком. Как раз в это мгновение из-под его заднего колеса вылетел камешек и влепился прямо в лобовое стекло машины Холлистера. Выругавшись, он снизил скорость и восстановил безопасную дистанцию. Это помогло ему отвлечься от назойливых мыслей, которые, несмотря на его попытки выкинуть их из головы, все лезли и лезли.

Ему потребовалось чуть больше десяти минут, чтобы доехать по адресу Кипарис-терес, 3311. Улица была забита обычными для таких случаев полицейскими машинами и зеваками. Первым делом Дейн по привычке стал приглядываться к собравшимся, пытаясь выловить из толпы лицо, которое могло бы показаться знакомым. Если это работа того же подонка, то он, возможно, попадался на глаза Дейну у дома Виников. Почему бы ему не оказаться и здесь?

Но осмотр ничего не дал. Ни одно лицо ничего Дейну не напомнило.

Эта улица считалась фешенебельнее той, на которой жили Виники. Дома здесь были не крупнее, но более современной постройки.

Полицейские собрались плотной группой возле небольшого навеса, пристроенного сбоку к дому жертвы. Перед входной дверью прогуливался патрульный. Черного хода Дейну не было видно, но он надеялся, что и там выставили охрану.

В ту субботу на вызовах дежурила Фредди со своим напарником Уэрли. Они оказались здесь раньше Дейна. Увидев его, Фредди отделилась от группы полицейских и пошла ему навстречу.

— Привет, красавчик, — проговорила она, взяв его за руку и останавливая. — Не торопись, поболтай со мной минутку.

Если бы это был кто другой, Дейн просто вырвал бы свою руку и пошел дальше. Но это была Фредди, которая приехала на свой вызов. Она не стала бы задерживать его просто так. Дейн глянул на нее сверху вниз, вопросительно приподняв брови.

— Ходят слухи, что ты просил сообщить тебе о первой же резне со смертельным исходом, — проговорила Фредди.

Он коротко кивнул, понимая, что влез непрошеным гостем в ее законное дело, и надеясь на то, что она не обидится на него за это.

Словно прочитав его мысли, Фредди ободряюще похлопала его по руке.

— Уверена — ты не стал бы делать это, не имея серьезных оснований. Поэтому я сохранила тут все нетронутым специально для тебя. Считай, что это подарок к дню рождения.

— Сохранила нетронутым? — пораженно переспросил он. — Ты хочешь сказать, что в дом еще никто не входил?!

— Именно это я и хочу сказать. Патрульный, который наткнулся на труп, достоин награды. Едва увидев убитую он вылетел оттуда, как пробка. Не успел ни до чего дотронуться, кроме дверной ручки. И сразу же оцепил все вокруг. Возможно, это самое девственное место происшествия из всех, что ты видел в своей жизни. Ивен еще не приехал.

— Что ж, пожалуй, подождем его, — решил Дейн. — Спасибо, Фредди. Каким образом патрульный обнаружил труп?

Она раскрыла свой блокнот.

— Убита некая Жаклин Шитс. Разведена. Бездетна. Бывший муж проживает в Миннесоте. Она работала в крупной юридической конторе секретарем. Зарекомендовала себя с лучшей стороны. Вчера договорилась с подругой, которая работает в той же фирме, вместе поужинать, но на ужин не пришла. Подруга звонила сюда, трубку никто не снимал. Тогда она встревожилась. Очевидно, Шитс отличалась пунктуальностью. К тому же последнее время она прихварывала. Короче, подруга не поленилась приехать сюда, чтобы проверить, все ли в порядке. Машина Шитс стояла под навесом, в доме горел свет: работал телевизор. Но сколько подруга ни стучала, ей никто не открывал. Тогда она зашла к соседям Шитс и позвонила от них в «911». Патрулировали поблизости Чарльз Мэрбах и Перри Палмер. Они успели сюда раньше врачей. Стали стучаться, а когда им никто не открыл, Мэрбах взломал дверь и, открыв ее, тут же увидел труп. — Фредди закрыла блокнот. — Подругу зовут Элизабет Клайн. Она сейчас там, под навесом. Мельком успела увидеть Шитс и теперь ей худо.

Приехала еще машина. Дейн оглянулся на шум мотора и увидел Трэммела. Фредди, отвлекшись на секунду, вновь посмотрела на Дейна и, хитро улыбаясь, проговорила:

— Ну, а теперь, может, все-таки приоткроешь завесу тайны, а?

— Мы рассчитываем обнаружить сходные черты с делом Виник, — спокойно проговорил Дейн. — Есть основания полагать, что работал один и тот же преступник.

Глаза Фредди широко раскрылись, и выражение ужаса появилось на веснушчатом лице, как только до нее дошло то, на что намекнул Дейн.

— Вот черт! — выдохнула она. — И день недели тот же!

— Спасибо, я об этом, конечно же, не подумал.

Дейн уже визуально мог себе представить центральный заголовок завтрашних газет: «МЯСНИК ПО ПРОЗВИЩУ СУББОТА!»А если будет установлено, что убийства совершались до наступления полуночи, в заголовках просто будут использовать другой день недели. Что-нибудь вроде: «НАСИЛЬНИК ПО КЛИЧКЕ ПЯТНИЦА!»

К ним подошел как всегда разодетый в пух и прах Трэммел: парусиновые слаксы цвета овсянки и небесно-голубая шелковая сорочка. Он тщательно причесался, будто на праздник, чисто побрился, и одежда сидела на нем гладко, без единой морщинки. Дейн не мог понять, как это ему постоянно удается так выглядеть?

Он ввел Трэммела в курс дела, рассказал о сложившейся на данную минуту ситуации, а Фредди спросила:

— Хочешь поговорить с подругой?

Дейн покачал головой.

— Нет, это уже твоя работа. Нам нужно только осмотреть дом.

— Зачем тебе дожидаться Ивена?

— Незачем. Просто я хочу его порадовать.

— Думаю, что ему еще никогда в жизни не выпадало приезжать на такое «чистое» место. — Она похлопала по плечу сначала Дейна, потом Трэммела, одарила их своей обычной материнской улыбкой и вернулась к группе полицейских, толпившихся под навесом.

— Вот тебе и «Кипарис». Не дерево, а адрес, — проговорил Трэммел, хотя это уже и так было ясно. — Мы были на верном пути. Теперь интересно, подтвердится ли догадка Марли насчет большого экрана?

Дейн сунул руки в карманы.

— А ты что, еще сомневаешься?

— Я нет.

— Я тоже. Думаю, что все так и будет, черт возьми!

— Позвонил сейчас лейтенанту. Будет с минуты на минуту.

Вскоре в своей лаборатории на колесах приехал Ивен. И как только этот долговязый верзила помещался за баранкой? Дейн и Трэммел пошли его встречать.

Ивен пребывал в скверном расположении духа. Мрачно уставившись на них, он сказал:

— Какого черта было меня дергать? У нас сегодня дежурят толковые ребята. Кто просил Фредди вытаскивать меня сюда?

Ага, значит, Фредди почуяла, что тут пахнет жареным. Умница! «Интересно, что будет, если я ее поцелую? — подумал Дейн. — Впрочем, и так ясно; муженек просто своротит мне нос на сторону».

— Дело необычное, — сказал он Ивену, помогая разгружать чемоданы. — Между прочим, место происшествия в абсолютно нетронутом состоянии. Право первой ночи в твоих руках.

Ивен остолбенел.

— Шутишь? — В глазах его появился блеск. — Такого не бывает.

— Бывает. Раз в сто лет. На второй шанс не рассчитывай.

— Мог этого и не говорить. Или я похож на оптимиста? Ладно, что еще?

Трэммел в это время внимательно изучал галдящую толпу зевак.

— А то, что это, похоже, работа того парня, который , заколол Надин Виник.

— Ангелы святые… — вздохнул Ивен и покачал головой. — Черт, зря ты мне это сказал. Какая неприятность…

— Мы и сами так думаем. Ну что, это все твое барахло?

— Да. Ну, что ж… Пойдем глянем.

Дейн взял с собой патрульного Мэрбаха. Парнишка того заслуживал за отменную работу. Он был совсем юнец, недавно на службе. Загар не мог скрыть его бледность, но он четко доложил им обо всем, что увидел и сделал. Сообщил даже примерное расстояние между трупом и входной дверью.

— С улицы труп можно увидеть, если распахнуть дверь? — спросила Фредди. Она с Уэрли присоединилась к Ивену, Дейну и Трэммелу.

Мэрбах отрицательно покачал головой.

— Нет. Там небольшая прихожая… Гостиная справа. Мне пришлось сделать пару шагов, прежде чем я увидел…

— О'кей, Ивен, начинай.

Ивен пересек порог и вошел внутрь. Они последовали за ним, но остановились в прихожей и закрыли за собой дверь. По телевизору, который был настроен на «киношный» канал, как раз показывали «Джинджер и Фред». Звук включен почти на полную мощность. Либо у Жаклин Шитс имелись проблемы со слухом, либо преступник подкрутил громкость, чтобы звук заглушал ее крики. Ивен выключил телевизор, и комнату наполнила тишина. Дейн и Трэммел, остановившиеся в коридоре прихожей, уставились на телевизор. Экран — 35 дюймов, очень современный, плоский, телевизор стоял на подставке, как и описывала Марли.

Все молчали.

Ивен начал свои ритуальные действа.

Дейну и Трэммелу была видна только верхняя часть тела. Женщина лежала совершенно обнаженная, и ее живот выглядел так, как будто его рвал когтями дикий зверь. Кровь залила весь диван, брызги застыли на стене и ковре. Дейну вспомнилась странная фраза Марли: «вокруг, вокруг тутовника». Но это был не тутовник, а диван из тутового дерева. Откуда она узнала? Как к ней пришли эти слова? Может, их произнес убийца? Или подумал? Какое странное, почти игривое словосочетание «вокруг, вокруг тутовника»… Убийцу забавляло, как Жаклин Шитс боролась за свою жизнь.

У них за спиной открылась дверь, и в дом вошел лейтенант Боннес. Когда его глазам предстала кровавая сцена, лицо его побелело.

— О, Иисус… — пробормотал он.

В доме Виников им открылось зрелище похлеще, но тогда была надежда на то, что это одиночное убийство. Теперь надежда угасла. Перед ними были страшные результаты работы сумасшедшего, который, как они знали, будет делать это снова и снова, убивая безвинных женщин, причиняя невероятную боль их семьям, близким и друзьям. Он будет убивать до тех пор, пока его не схватят за руку. Дейн и Трэммел понимали, что шансов у них немного. За маньяками шла особенная «слава»: их было очень трудно поймать.

«Но на этот раз, — мрачно подумал Дейн, — у нас есть козырь, который явится для него большим сюрпризом. Марли».

Уэрли сказал:

— Дейн, вы с Трэммелом тут осмотритесь. Не пропустите то самое, что ищете.

— Именно поэтому осматриваться придется вам с Фредди, — возразил Трэммел. Его мысли двигались в том же направлении, что и у Дейна. Как, впрочем, почти всегда. — В целях объективности. Скажете, что удалось найти. А потом уж и мы глянем.

Уэрли согласно кивнул. Они с Фредди тут же приступили к формальному обыску. Ивен вызвал специалистов по «пальчикам», и они стали шуршать своими кисточками, нанося черную пудру на все твердые поверхности. Скоро в доме уже толпилось полно народу. Причем работали лишь единицы, а большинство просто глазели. Труп Жаклин Шитс наконец уложили в мешок и унесли. До Дейна стали долетать голоса репортеров с улицы. Он заметил в окно прожекторы телевизионщиков. Понаехали. Дейн знал, что долго скрывать правду о маньяке им все равно не удастся. Второе убийство в принципе ничего не значит. Но если случится третье, тогда уж точно никто не назовет это случайным печальным совпадением. И даже если между убийствами не обнаружат сходных черт, без всяких там «спецвыпусков»— или как они у них еще называются? — не обойтись.

Боннес отвел Дейна и Трэммела в сторонку.

— Если есть основания думать, что это тот же парень…

— Он самый, — уверенно сказал Дейн.

— Все выглядит именно так, как описала Марли, — добавил Трэммел. — Даже телевизор.

— А все ли с ней чисто? Я понимаю, понимаю, — успокаивающе подняв руки, торопливо добавил Боннес. — Между прочим, это я первый высказал мысль о том, что она может оказаться нам полезной, а вы называли ее соучастницей. Но я вынужден повторить вопрос: все ли с ней чисто?

— Все, — сказал Дейн. — Мы установили, что во время совершения первого убийства она никак не могла находиться даже поблизости от дома Виников. Этой ночью с ней был я. Когда началось видение, она мне позвонила и я сразу приехал к ней домой.

— О'кей. Завтра в десять часов совещание в моем кабинете. Посмотрим, чем мы располагаем. Включая то, что найдет сегодня Ивен. Определим задачи. Я поставлю в известность шефа, а уж он сам будет решать, что докладывать, а что не докладывать властям.

— Надеюсь, что он попридержит свой язык, — сказал Дейн. — Его контора — это же настоящее решето. Там никакая информация не задержится.

Бонкес огорченно покачал головой.

— Такое все равно не утаишь. Если наши городские шишки узнают обо всем из газет, а не от шефа, он лишится работы.

— Тогда попросите его, чтобы он дал нам хотя бы еще пару дней. Оба убийства произошли в ночь с пятницы на субботу, значит, по идее, парнишка по меньшей мере на неделю успокоился. Чем позже он узнает о том, что на него началась охота, тем больше у нас шансов его поймать.

— Хорошо, я с ним поговорю.

Это было все, что мог пообещать Боннес. Честно говоря, Дейн на большее и не рассчитывал.

К ним подошли Уэрли и Фредди.

— Орудием убийства послужил кухонный нож, возможно принадлежавший жертве, . — доложил Уэрли. — Он подходит к другим, найденным нами в этом доме. Преступник проник внутрь через окно второй спальни. Сделал надрез в сетке от мошкары.

— Вчера вечером шел дождь, — сказал Дейн. — Может быть, на земле перед окном остались следы его ног?

Фредди отрицательно покачала головой.

— Ничего. Аккуратный попался гаденыш.

— Или он влез в дом еще до дождя, — высказал предположение Трэммел. — Прятался в спальне. Ждал.

От этой догадки лицо у Фредди побледнело.

— Господи, мне дурно становится при мысли о том, что он находился с ней в доме несколько часов, а она даже не подозревала об этом!..

— А что же потом? — неожиданно подал голос Мэрбах. Когда все обернулись на него, молодой патрульный несколько сконфузился и залился краской. — Я хотел сказать, что когда он покидал дом, дождь в любом случае уже шел. Как же ему удалось при этом не наследить?

— Он обязательно наследил бы, если б уходил из дома тем же путем, что и вошел, то есть через окно, — проговорил Дейн. — Но зачем такие неудобства? Он вышел через дверь. Если бы кто-нибудь его заметил, — что маловероятно, — это выглядело бы не так подозрительно, как если бы он вылезал в окно. А подъездная аллея бетонная, на ней следов не остается.

— В минуту нападения жертва, судя по всему, была в пижаме, — продолжала Фредди, заглядывая в свой блокнот. — Мы обнаружили ее в корзине с грязным бельем. Вся багровая. Взяли на анализ, чтобы удостовериться в том, что это кровь жертвы.

— Как насчет мужа или любовника? — спросил Боннес.

— Вряд ли. Подруга потерпевшей говорит, что бывший муж Шитс живет в Миннесоте. Они в разводе уже двадцать лет и почти столько же не общались. Любовника в настоящее время тоже не было. Ладно, ребята, давайте подбивать бабки: похоже ли на то, что оба убийства совершил один и тот же человек?

— Боюсь, что так, — ответил Дейн. — Не являлась ли Шитс завсегдатаем баров, гимнастических залов, словом, тех мест, где бывает много мужчин?

— Понятия не имею. Когда вы появились, мы в допросе подруги Шитс еще не дошли до этого. Почему бы вам самим не поболтать с ней, пока мы будем заканчивать в доме? Все равно же мы будем обмениваться нашими материалами, — предложил Уэрли. Судя по его тону, он вообще был бы счастлив спихнуть на Дейна и Трэммела все расследование.

Низкая стенка из цементных блоков высотой в два фута окружала навес для машины с его открытой стороны. Элизабет Клайн сгорбившись сидела на ней и пустыми глазами глядела на полицейских, шнырявших вокруг. Высокая прилизанная блондинка с короткой прической, спрятавшейся под шляпкой с пером. Длинные серьги свисали почти до плеч. В целом же она была одета обыкновенно: сандалии, желтые лосины, длинная белая блуза с кричаще-яркими желтыми и красными попугайчиками спереди. На руках несколько колец, но, как подметил Дейн, ни одного, похожего на обручальное.

Он присел рядом с ней на цементную стенку, а Трэммел, держась, как обычно, в сторонке, привалился задницей к машине Шитс на некотором расстоянии от них.

— Вы Элизабет Клайн? — спросил Дейн. Она как-то испуганно взглянула на него, словно только сейчас заметила его присутствие.

— Да. Кто вы?

— Детектив Холлистер. — Он кивнул в сторону напарника. — А это детектив Трэммел.

— Приятно познакомиться, — сначала вежливо проговорила она, но тут же в ее глазах отразился ужас. — О Господи, как я могу так говорить?! Где же приятно?.. Ведь вы приехали сюда из-за того, что случилось с Джеки…

— Джеки? — переспросил Дейн.

— Я так называла Жаклин…

— Да, мэм, мы приехали сюда именно из-за этого. Прошу прощения… Я понимаю, как вы потрясены, но все-таки не откажите в любезности ответить на несколько вопросов.

— Я уже беседовала с двумя детективами.

— Знаю, мэм. Но мы собираемся спрашивать вас о другом. Любые сведения, которые вы пожелаете нам сообщить, могут очень серьезно помочь в поимке убийцы вашей подруги.

Женщина прерывисто вздохнула. Ее знобило, она сидела, обняв себя руками и вся съежившись. Ночь стояла теплая, но Дейн понимал, что ее трясет от полученного шока» На нем не было пиджака, который можно было бы набросить ей на плечи, поэтому он попросил патрульного, прохаживавшегося поблизости, достать одеяло. Через несколько минут оно появилось, и Дейн укрыл им допрашиваемую.

— Спасибо, — проговорила та.

— Не за что.

Внутренний голос подсказывал ему, что нужно обнять ее за плечи, утешить… Но он чувствовал, что не может этого сделать, и ограничился тем, что ободряюще похлопал ее по спине. Отныне единственной женщиной, которую он мог обнимать, была Марли. Как-то так произошло, что, овладев ею, Дейн навсегда отгородился от всех остальных женщин на свете. Только сейчас, по-настоящему осознав происшедшую в себе перемену, он почувствовал, что ему от этого не по себе. Впрочем, Дейн тут же отогнал эти мысли. Не время.

— Вы сказали детективу Брауну, что у мисс Шитс в последнее время не было друга. Может быть, она недавно рассталась с кем-нибудь? Может, какое-нибудь краткое знакомство?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Никого? У нее не было ни одной более или менее продолжительной связи со времени развода с мужем?

Элизабет взяла себя в руки, подняла на него глаза и печально улыбнулась дрожащими губами.

— Ни одной, — с горечью ответила она, но тут же спохватилась:

— Впрочем, нет, она встречалась на протяжении двенадцати лет с одним адвокатом из нашей фирмы. Он все обещал развестись со своей женой и жениться на Джеки. Развелся, но тут явилась другая задержка: надо было делать карьеру. А потом, когда к нему пришел успех, то он сразу же женился на двадцатитрехлетней девчонке. Джеки была сражена этим, но к тому времени она уже долго проработала в нашей фирме и не могла начинать жизнь сначала. Адвокат выразил желание продолжать отношения, но Джеки очень спокойно ему отказала. Что ж… По крайней мере, он не стал добиваться того, чтобы ее уволили. Впрочем, ее и не за что было бы уволить. А их связь ни для кого у нас не являлась секретом. Все об этом знали.

— Когда они расстались?

— Мм… около четырех лет назад, кажется.

— Она встречалась с кем-нибудь после адвоката?

— Думаю, нет. Разве что какое-нибудь краткое знакомство… Но в последний год точно ничего не было. Видите ли, у Джеки начались проблемы со здоровьем. Она была уже, так сказать, не в форме для романтических увлечений. Раз в неделю мы с ней ужинали в ресторане. Это как-то поднимало ей настроение.

— Что за проблемы со здоровьем?

— То одно, то другое. У нее нашли очень серьезный эндометрит, воспаление слизистой оболочки стенки матки, а год назад еще и гистеректомию. Плюс к этому язва желудка и высокое кровяное давление. Вроде бы ничего угрожающего для жизни, но все это обрушилось на нее почти в одно время… Джеки была, конечно, подавлена. В последнее время она несколько раз падала в обморок. Собственно, именно поэтому я и забеспокоилась, когда она не появилась в ресторане в назначенное время.

В вопросе с любовниками впереди четко маячил тупик. Впрочем, если честно, Дейн ничего другого и не ждал. Ему просто надо было просеять всю породу.

— Значит, она не рассказывала вам о мужчинах, с которыми познакомилась недавно? Может быть, она с кем-нибудь поссорилась? Или заметила за собой слежку?

Элизабет отрицательно покачала головой.

— Нет. Джеки отличалась ровным характером. Она со всеми ладила. Даже когда Дэвид женился на той вертихвостке, Джеки не потеряла над собой контроль. В последний раз у нее было плохое настроение из-за шелковой блузки, которая разъехалась по швам после первой же стирки. Джеки любила хорошо одеться и в вопросах одежды отличалась большой разборчивостью.

— Было ли у нее какое-нибудь место, куда бы она ходила постоянно? И где, кстати, могла познакомиться с мужчиной?

— Нет. Разве что магазин.

— Но ведь у каждого человека есть свои привязанности, — мягко упорствовал Дейн.

Им необходимо было выяснить, каким образом убийца намечал себе жертв. Между Надин Виник и Джеки Шитс было нечто общее, некая точка соприкосновения судеб, что-то, что обратило на них внимание убийцы. Жили они в разных районах, значит, роковую роль в их жизни сыграло отнюдь не соседство с убийцей.

— Часто ли она заглядывала в парикмахерскую, библиотеку и так далее?

— У Джеки были красивые каштановые волосы. Она подравнивала прическу примерно раз в две недели в маленьком салоне недалеко от работы. Называется «Хейр-порт». А ее парикмахера зовут Кэти, кажется. То ли Кэтлин, то ли Кэтрин. Что-то в этом роде. А библиотека… Да нет, Джеки никак нельзя было назвать книголюбом. Ей нравились фильмы. Она часто пользовалась услугами видеопроката.

— Где находится этот видеопрокат?

— В супермаркете. Она говорила мне, что там у них прекрасный отдел видео.

— Что за супермаркет?

— «Филипс», примерно в миле отсюда.

Местный магазин. Надин Виник вряд ли бывала там хоть раз. Но Дейн все равно записывал все ответы Элизабет. Окончательная ясность будет внесена только тогда, когда они проведут сравнительный анализ с теми данными, которые были получены по первой жертве.

— А как вы сами? — спросил он. — Замужем?

— Вдова. Уже семь лет. Джеки помогла мне пережить смерть мужа. Собственно, тогда мы и подружились по-настоящему. Были приятельницами и раньше: все-таки много лет работали в одном офисе. Но сблизились тогда, когда мне пришлось трудно. Она была… Она была прекрасной подругой. — Слезы побежали у нее по щекам.

Дейн вновь ободряюще похлопал ее по спине, поймав боковым зрением загадочный взгляд Трэммела. Напарник до сих пор не проронил ни слова, свалив весь допрос на Дейна. Он делал это всякий раз, когда ему почему-то казалось, что Дейну больше повезет с получением ответов на вопросы.

— Простите, — все еще всхлипывая, проговорила Элизабет. — Я знаю, что мне не удалось вам помочь.

— Как раз удалось, — заверил ее Дейн. — Вы помогли нам выяснить кое-какие детали. Теперь мы не станем тратить время на ложные направления и сосредоточим все силы на другом.

Дейн, конечно, соврал, так как к тому времени все без исключения направления поиска оказались ложными. Но он понимал, что Элизабет надо утешить, пусть и не правдой.

— Мне надо пойти с вами в участок, да? Странно, — сказала она, вытирая слезы и жалко улыбаясь, — я знаю, как работает закон на завершающей стадии, в суде. А с чего все начинается, понятия не имею.

— Нет, в участок вам идти незачем, — продолжая утешать ее, сказал Дейн. — У детектива Браун есть ваш адрес и номер телефона?

— Да, я помню, что называла ей.

— В таком случае почему бы вам не поехать домой? Хотите, я попрошу, чтобы вас отвезли? Или позвоните кому-нибудь. Другу там или родственнику.

— Я не могу здесь оставить мою машину, — растерянно оглядываясь по сторонам, проговорила она.

— Прекрасно, я попрошу патрульного сесть за руль, а его напарник поедет следом за вами и захватит патрульного на обратном пути. Как?

Но она была настолько потрясена и убита горем, что плохо соображала и ни на что не могла решиться. Дейн принял решение за нее. Он помог ей подняться на ноги, кликнул патрульного и распорядился, чтобы ее довезли до дома. А самой Элизабет он порекомендовал все-таки связаться с родственником или знакомым, чтобы не замыкаться в себе. Она покорно кивала, как ребенок, выслушивающий вопросы домашнего задания.

— У меня поблизости живет племянница, — сказала она. — Я позвоню ей?

И она посмотрела на него так, словно просила разрешения позвонить именно племяннице, а не другу, как он просил. Дейн снова легонько похлопал ее по спине, сказал, что это неплохая мысль, и отправил домой в сопровождении патрульного, который принял от Дейна эстафету и обращался с Элизабет так, как будто она была потерявшимся малышом.

Когда Дейн наконец обернулся к Трэммелу, то заметил, что на лице напарника по-прежнему блуждает загадочное выражение.

— Ну что? — раздраженно спросил Дейн. Трэммел удивленно приподнял брови.

— Я же ничего еще не сказал.

— Но о чем-то подумал. Иначе откуда у тебя могла бы появиться такая самодовольная ухмылка? — сказал Дейн.

— Значит, по-твоему, когда человек о чем-то думает, у него на лице всегда появляется самодовольная ухмылка?

Дейн любил Трэммела как брата, но порой у него возникало желание маленько подпортить эту смазливую физиономию. Он знал, что когда у Трэммела на роже такое выражение, пытаться вытянуть из него что-нибудь — пустая трата времени. Может, угостить напарника парочкой пивка, чтобы у него развязался язык? Впрочем, нет. Пиво пусть останется в арсенале для особых случаев.

Оставалось только помочь Фредди и Уэрли покончить с формальностями: удостовериться в том, что мусор из дома Шитс рассован по мешкам и погружен в полицейский фургон, поискать в доме какие-нибудь личные бумаги, вроде дневника, телефонной и адресной записных книжек, страховочных полисов. Стоило Джеки Шитс погибнуть, как всю ее жизнь вывернули наизнанку и перетрясли, как мешок с чужим бельем. Право на неприкосновенность личной жизни и жилища больше не действовало в отношении несчастной женщины. Дейн готов был шарить во всех ящиках и шкафах в поисках какой-нибудь детали, способной оказаться той роковой нитью, которая связала судьбу Джеки Шитс с судьбой Надин Виник. Дейн понимал, что, отыскав эту точку соприкосновения между убитыми, найдет и убийцу. Если бы бедняга Ансел Виник не покончил с собой, он мог бы здорово помочь теперь в поисках этой связующей нити. И тогда, возможно, увидел бы смысл дальнейшей жизни в том, чтобы найти того, кто убил его жену.

Но, увы, как пишется на бамперных табличках: «Дерьмо попадается». И по мнению Дейна, к этой фразе стоило прибавить еще одно слово — «частенько».

Ивен забрал все свои скудные находки в лабораторию для анализа, патологоанатом распорядился, чтобы к нему привезли труп Жаклин Шитс, хотя с ним все и так было ясно. Оставалось только определить примерное время наступления смерти. Но и от этих забот, в принципе, судебных медиков можно было освободить: Дейн знал время гибели Шитс через Марли.

Озабоченность добавила морщин лицу лейтенанта, когда он в задумчивости уставился на меловой контур, очерченный на том месте, где был обнаружен труп.

— Завтра утром всех жду у себя, — проговорил он. — А пока идите по домам и как следует выспитесь.

Дейн сверился со своими часами. Только сейчас он вспомнил о том, что поспать в прошлую ночь почти не пришлось.

— Ты возвращаешься к Марли? — спросил Трэммел. Дейну этого очень хотелось. Господь свидетель: очень хотелось.

— Нет, вряд ли, — сказал он. — Она спит.

— Ты так думаешь?

Дейн вспомнил то загнанное выражение, которое было на ее осунувшемся лице, когда он уходил. Он даже не поцеловал ее. Голова уже была занята вторым убийством, и о Марли Дейн в ту минуту совершенно позабыл. Трахнул ее, слез с теплого тела, чтобы ответить на звонок пейджера, и тут же уехал, даже не поцеловав на прощание.

— Черт возьми, — буркнул он устало.

— Увидимся утром, — проговорил Трэммел, садясь в свою машину.

«Грейс Рэг, наверное, все еще ждет его, — подумал Дейн. — Но она служит в полиции и знает, что такое срочный вызов на место происшествия. Марли этого не знает. Эта женщина всю свою жизнь видела одно только одиночество. Она пережила столько, что на десятерых хватит».

И вместе с тем Дейн чувствовал присутствие в Марли огромной внутренней силы. Она не сломалась, хотя и несет на себе множество шрамов, как телесных, так и душевных. Ей очень непросто было лечь с ним в постель, а чем он отблагодарил? Это было у них в первый раз, и он умудрился все опоганить. Даже спасибо не сказал.

Дейн пребывал в таком состоянии, что с удовольствием дал бы самому себе хорошего пинка, если бы смог достать ногой до своей задницы.

Нет, она не спит. Она сидит на диване, неподвижная и молчаливая, и ждет его возвращения. Как ему защитить ее? Ничего не рассказывать об убийстве? Но Марли и так знает о нем больше него самого. Она является очевидцем, ибо видела все от начала до конца глазами самого убийцы. Видела, как он кромсал Джеки Шитс ножом, и чувствовала, какое он при этом испытывал наслаждение… Дейн изо всех сил вдавил ногу в педаль газа. Улицы были почти пусты. Пошел дождь. Неповоротливый пасмурный фронт наконец дополз до города. Дейну живо припомнился вечер в пятницу, когда он точно так же мчался по мокрым улицам домой к Марли.

Как он и ожидал, в гостиной горел свет. Он въехал на подъездную аллею и выключил движок. Не успел Дейн выйти из машины, как Марли уже открыла входную дверь и вышла на крыльцо. Ее силуэт был четко очерчен светом, исходящим из дома. Она ждала его.

На ней все еще был тонкий халат, сквозь который просвечивало тело. Он бросился под дождем к ней, прыжком преодолев ступеньки крыльца… Она ничего не сказала, только отступила назад, пропуская его в дом. Ей не нужно было спрашивать о том, что им удалось найти на месте происшествия, потому что и так все знала.

Марли выглядела очень усталой, лицо у нее осунулось, темные круги окружили глаза. Достаточно было заглянуть в эту бездонную глубину, чтобы понять, что ее усталость не имеет ничего общего с физическим измождением.

Ему хотелось хоть как-то утешить ее. Обнять, убаюкать. Осознав, что он рядом, она заснет, расслабится… Он готов был держать ее в своих объятиях хоть всю ночь напролет.

Но стоило им взглянуть друг другу в глаза, ощутить, как учащается сердцебиение, все больше и больше отвечая торопливой барабанной дроби дождя за дверью, как Дейн тут же забыл о всех своих благородных рыцарских устремлениях. Прошло всего несколько часов с того времени, как он овладел ею, сделал ее своей… Их прервали, тела их были еще сплетены, когда зазвонил пейджер. А те минуты блаженного покоя, которые следуют за завершением самого акта любви, являются едва ли не главными и для мужчины и для женщины. Им не дали закончить. Его оторвали от Марли, и он это чувствовал необычайно остро.

Дэйн прикрыл за собой дверь и запер ее на замок, не отрываясь взглядом от любимой. Затем быстро подхватил ее на руки и отнес в спальню, задержавшись только для того, чтобы погасить свет.

Она не протестовала, к тому же было видно, что покоряется ему охотно. Дейн положил Марли на кровать, и она лежала там, наблюдая, как он нетерпеливо срывает с себя одежду. Сев на постели, Дейн во второй раз уже за эту ночь расстегнул на ней халат. Ее обнаженное тело забелело в темноте. Он почувствовал, как ее бедра раздвигаются, приглашая его. Дейн охватил ее лицо руками и, касаясь губ и век жадными поцелуями, одновременно на ощупь стал отыскивать влажный и нежный вход в ее лоно. Его обволакивало теплом, исходившим от ее тела.

Эрекция была настолько сильной, что Дейн не смог удержаться от стона во время очередного поцелуя.

— Сделай так, чтобы я забыла… — с мольбой и одновременно отчаянием в голосе прошептала она.

Дейн погрузился в нее до конца, и она изогнулась под ним дугой, пытаясь подстроиться под мощные толчки его большого тела. С ее уст сорвался почти жалобный стон, и он почувствовал, как быстро отвердели ее соски.

Дейн мог лишь наполнить ее страстью, заставить ее сосредоточиться на ощущениях своего тела и на той радости, которую он был способен ей подарить. Но он не мог изгнать из ее сознания эту ночь кошмара.

Он так старался. Сдерживая собственную страсть, отдавался ей, внедряя в сознание Марли уверенную мысль, что она не одна. А после он обнял, прижал ее к себе и держал так до утра, чтобы она постоянно чувствовала его тепло, равномерное биение сердца и знала, что он рядом.

Глава 14

Марли проснулась от внезапного толчка: кто-то лежал рядом с ней в ее постели. Ах да… Она все вспомнила. Но это первое мгновение пробуждения, когда она невольно вздрогнула, осталось с ней. Дейн спал здесь уже вторую ночь, но в первый раз она находилась в беспамятстве и даже не почувствовала его присутствия. Это утро было первым утром в ее жизни, когда, проснувшись, она увидела рядом с собой спящего мужчину. Его сильное тело излучало тепло, а тяжелая рука лежала у нее на животе, прижимая к кровати. Вот это, пожалуй, кстати, ведь он занимает собой почти всю кровать, и если бы не придерживал ее рукой, Марли во сне запросто могла бы свалиться на пол.

Она повернула к нему лицо. В душе все пело от новизны ощущений. Обнаженный мужчина в ее постели, обнаженный Дейн рядом с ней! У нее появилось ощущение, что ее кровать превратилась в некий маленький и тихий островок счастья.

Мягкий утренний свет, отфильтрованный моросящим дождем, ласково прикоснулся к его плечу. Марли осторожно накрыла ладонью чашечку сустава. Какая прохладная кожа… А под ней дремлющая сила расслабленных мускулов. Видимо, почувствовав ее прикосновение, Дейн заворочался, прижал Марли к себе еще крепче и вновь погрузился в утренний сон.

Несмотря на свою прохладную кожу, Дейн излучал тепло, словно большой здоровый зверь, каким он, в сущности, и являлся. Марли было очень уютно в его объятиях. Как будто ее накрыли теплым одеялом и подоткнули его со всех сторон.

За всю свою жизнь Марли ни разу ни перед кем не раскрывалась физически, прошлой ночью Дейн показал ей, что теперь она может отдаться чувственности до конца.

Она с радостью вступила в совершенно новый мир, который раскрылся перед ней. Тот мир, который, казалось, навсегда закрыт для нее. Марли полюбила Дейна. Он овладел ее телом и отдал ей свое. Прежде, когда за окном опускались сумерки, Марли всегда была одна. Но только не прошлой ночью. И теперь ей показалось, что она поняла смысл того, что он хотел сказать ей своими ласками. Смерть есть смерть, но жизнь идет с ней рука об руку. Зло находит Марли помимо ее воли, но это не может помешать ей получить удовольствие, испытать радостный праздник жизни. До сих пор Марли противопоставляла себя остальному миру, искала способы защиты от него, с рождения была отделена от него своим даром. А Дейн упивался жизнью, летел на гребне ее горячих стремительных течений. Из него жизнь била ключом, он предъявлял миру свои условия и всегда выходил победителем. Прошлой ночью, благодаря Дейну, Марли освободилась от всех своих внутренних ограничений.

И вот сейчас, проснувшись, она увидела этого сильного человека, этого задиру, лежащим обнаженным в ее постели. У нее было право на это мощное тело. Марли могла его исследовать, изучать, была способна зажечь его, возбудить. Она чувствовала себя ребенком, попавшим в парк аттракционов, искателем приключений, открывающим дверь в комнату с сокровищами. Перед ней был целый мир со множеством возможностей, от которых захватывало дух. Теперь Марли могла полностью сосредоточиться на своем теле, узнать его. И одарить. Такой наплыв счастья трудно было перенести.

Марли провела рукой по груди Дейна, радуясь ощущениям от прикосновения своей ладони к густым вьющимся волосам. Под этим темным покровом лежали мощные пластины мускулов, теплые и твердые. Она наткнулась на его соски, плоские коричневые кружочки с крохотными бугорками в середке. От ее прикосновений они отвердели. Завороженно глядя на свою руку, она стала водить пальцем вокруг одного соска, наблюдая за тем, как быстро он покрывается «гусиной кожей».

Глухой стон, вырвавшийся из его груди, заставил ее поднять голову. Дейн проснулся и смотрел на нее из-под припухших со сна век своими карими глазами. Его пенис зашевелился, вскочил торчком и уперся Марли в живот.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — еле слышно произнес он заспанным голосом.

— Очень, — с необычным для себя придыханием ответила она.

Дейн перевернулся на спину, широко раскинул руки и ноги в стороны и сказал:

— Тогда смотри.

Соблазн был слишком велик. И хотя они уже занимались любовью, это всегда происходило в темноте. Марли не видела тела своего возлюбленного, могла лишь чувствовать его. Теперь же, когда он сам ей разрешил, она не желала отказывать себе в удовольствии. Марли встала на постели на четвереньки, совершенно позабыв о собственной наготе и сосредоточившись на изучении тела Дейна.

Она положила руки ему на грудь, стала водить большими пальцами вокруг его сосков. Радость наполнила Марли, когда она увидела, как быстро они отвердели от ее ласки. Она подняла на Дейна глаза, полные странного блеска.

— Тебе тоже нравится.

Дейн судорожно сглотнул. Мощная грудная клетка его вздымалась в такт тяжелому дыханию.

— Да, и еще как.

От улыбки, которую она подарила ему в следующее мгновение, у него едва не остановилось сердце.

Марли вновь вернула все свое внимание на его тело. Наклонившись, пробежала вокруг одного соска языком, затем взяла в рот его маленькую темную шишечку. Судорога страсти прошла по всему его телу, и он не смог сдержать стон. Марли точно так же поласкала и другой сосок, обняв руками его грудь и чувствуя кончиками пальцев упругость его кожи.

Дейн тяжело и прерывисто дышал, вцепившись изо всех сил в матрас и стараясь держать себя в руках. О Господи, ему с такой бешеной силой хотелось ласкать ее, что сдерживаться было очень сложно, эти мучительно нежные, утонченные, вызывающие почти болезненное наслаждение прикосновения Марли… Дейн никогда не изведывал ничего подобного. Наблюдая за тем, как она медленно двигается по его телу, он чувствовал, что это только начало — Марли запустила пальцы в кустики волос у него в подмышках. Волосы там были шелковистые, что совершенно не вязалось с обликом самого Дейна. А кожа в этих потаенных местах была такой же нежной и гладкой, как у нее.

Широкий ромб волос на груди, опускаясь вниз, превращался в тонкий ручеек, который бежал по центру его живота, пересекал впадинку пупка и вливался в озерцо у него в паху. Марли провела пальцем по линии волос до самого конца, пока палец не наткнулся на возбужденную плоть. После некоторого колебания Марли взяла «его»в руку. С уст Дейна вновь сорвался хриплый стон, ноги стали инстинктивно сгибаться в коленях, но в следующую секунду он вновь замер. Марли охватила пенис двумя руками и принялась с восторгом изучать его. Ну и контраст! Под этой подвижной прохладной кожицей таилась жаркая сила. Словно железная пика, обернутая в нежный чехол. Очень толстая и подрагивает от напряжения. Представив себе, как эта штука входит внутрь ее тела, Марли невероятно возбудилась. Она слышала собственное прерывистое мелкое дыхание. Кровообращение от волнения усилилось, Марли стало жарко.

«Какой красивый», — подумала она, нежно взяв в руку тяжелые яички. При этом тело Дейна выгнулось дугой, дрожь прошла от головы до пят.

— Господи, смилуйся! — услышала она его сдавленный голос.

— Господи? — тихо переспросила она. — Или я?

Ощущение своей женской власти над ним пьянило.

— Ты. Оба. Мне все равно.

Марли уже вся увлажнилась. Лоно ее припухло и пульсировало от безумного желания. До сих пор секс с Дейном неизменно превращался в его подарок ей. А сейчас Марли хотелось самостоятельно управлять его и своим телом. На этот раз она хотела не только получить, но и подарить наслаждение. Она нуждалась в спокойной уверенности женщины, которая не боится секса и не сдерживает своих чувств. Марли устала от всех своих добровольно наложенных ограничений.

С губ ее сорвался легкий вздох, словно нежный весенний ветерок. Она села верхом на Дейна, раздвинув бедра и направляя одной рукой его вздыбленную плоть. Медленно опустилась на него. Стало больно. Марли прикусила губу, чувствуя болезненное напряжение всех ее нежных складочек, раздвигаемых твердым, как железо, копьем. Но вместе с тем чувствуя, как Дейн проникает в нее все глубже, Марли испытала ощущение дикого восторга. Она направляла его и погружала в себя очень медленно, дюйм за дюймом. Ощущения были настолько утонченными, что Марли вновь приподнялась и начала все сначала.

Дейн сжал кулаки и упер их в простыню, испарина выступила у него на лбу. Марли брала его в себя только наполовину, потом приподнималась и все повторяла снова. Он чувствовал, что, если она будет продолжать в том же духе и дальше, он точно сойдет с ума. Дейн не смел прикасаться к ней, так как знал, что в результате может потерять над собой контроль. В этот раз инициатива была в ее руках, от начала до конца. На лице ее покоилось торжественно-мечтательное выражение, она полностью сосредоточилась на тех ощущениях, которые было способно подарить ей его тело. Скользя вверх-вниз, Марли была погружена в себя. Но и Дейн не был забыт. Ему достаточно было просто наблюдать за нею в те минуты. Необыкновенно возбуждающее зрелише. Она просто убивала его наслаждением.

Наплыв страсти и удовольствия заставил Марли зажмуриться. Прошлой ночью, испытав оргазм, она, однако, не узнала и малой толики тех ощущений, которыми была переполнена сейчас. Теперь ее тело самостоятельно контролировало наступление экстаза, и Марли смаковала каждое мгновение этого мучительного ожидания. Она боролась с безумным желанием ускорить кульминацию, ибо хотела получить все от прелюдии к ней. Поэтому Марли пропускала в себя Дейна каждый раз лишь наполовину, а потом вновь приподнималась, чтобы вкусить гамму ощущений с самого начала. Нежные складочки то устремлялись вслед, то натягивались, когда он проникал в нее снова. Она громко застонала, чувствуя неумолимое приближение оргазма. «Не сейчас», — пронеслась в голове смутная мысль. Наслаждение и без того было слишком велико. Ей не хотелось торопиться.

Дейн уже не мог лежать неподвижно. Ему казалось, что еще немного — и он умрет. От частых и мелких погружений в ее лоно головка раздулась от гигантского внутреннего давления. Хриплый стон рвался из груди. Ему хотелось войти в нее рывком до конца, но он сдерживался из последних сил. Хозяином он будет потом, а пока пусть все делает Марли.

Судороги наслаждения пробегали по всему телу. Ему казалось, что сердце вот-вот разорвется на части. А в том, что у него сейчас взорвется его «приятель», Дейн уже не сомневался.

Марли внутри была вся мокрая, ритм ее движений ускорился. Незаметно для себя Дейн скомкал руками простыню. Тело его выгнулось настолько, что он касался матраса только плечами и пятками. В глазах плыл туман.

— Марли… — совершенно чужим, утробным голосом прохрипел он. Но больше всего он удивился мольбе, которую услышал в своем голосе:

— Глубже… прошу тебя! Глубже… Возьми его… до конца!

Но Марли даже если и услышала его, то просто не обратила внимания. Она была захвачена водоворотом собственных чувств. Руки ее уперлись в его грудь, глаза были закрыты, бедра мерно раскачивались. Через мгновение стон сорвался с ее губ, конвульсивная дрожь пронеслась по телу и она, полностью потеряв над собой контроль, отдалась во власть вихря бешеных ощущений, сотрясавших ее с головы до ног.

Последнее судорожное сокращение внутренних стенок ее влагалища смыло всю сдержанность Дейна как волной. Хрипло рыкнув, он вцепился руками в ее покачивающиеся бедра и погрузился в нее до самого конца. После первого же удара он кончил. Оргазм потряс все его тело конвульсивной агонией. Дейн крепко прижимал к себе Марли, а когда все закончилось, она сама без сил повалилась ему на грудь. Сердца их бились в унисон.

У Дейна появилось ощущение, что он уже до конца жизни не сможет шевельнуть ни рукой ни ногой. А Марли казалось, что она расплавленным воском растеклась по нему. Мысль о том, что им когда-либо придется расцепить объятия, была невыносима.

Он провел рукой по изящному изгибу ее спины, словно впервые узнавая, как она устроена. С другими женщинами, с которыми ему приходилось спать, у него никогда не было в постели такой бури ощущений, как с Марли. Она была уникальна в своем роде. В ней все казалось новым, незнакомым. Раньше Дейн никогда не был так очарован строением женского тела, его нежностью, ароматом… Впрочем, раньше он вообще не уделял женщинам столько внимания, сколько уделял сейчас Марли, подмечая малейшие перемены в выражении ее лица, угадывая тончайшие оттенки ее настроения. С самого начала Дейн настроился на нее и телом и чувствами. Он сейчас уже не мог вспомнить, как звали его последнюю любовницу. Всегда была только Марли.

Но несмотря на то что ему не хотелось двигаться, хотелось провести в этой постели весь день, циферблат часов, лежавших на тумбочке, напоминал, что неумолимое время не стоит на месте. Было уже пятнадцать минут девятого. А еще нужно сходить в душ, побриться, позавтракать и к десяти появиться у шефа.

— Надо идти, — пробормотал он. Она не подняла головы с его груди. Дейн продолжал водить рукой у нее по спине.

— Куда?

— В управление. В десять совещание у лейтенанта.

Он почувствовал, как она замерла.

— По поводу вчерашнего?

— Да. Ты была права: тот же самый парень.

— Я знаю. — И после паузы:

— Чем вы будете заниматься?

— Сравним материалы, собранные по обоим делам, чтобы попытаться определить, что же все-таки могло быть общего между жертвами. Создадим опергруппу, которая будет работать исключительно по убийце. Может, свяжемся с ФБР.

Она твердо сказала:

— Если нужно будет, чтобы я показалась перед ними, я покажусь.

Он знал, чего ей стоило предложить такое, но знал и то, что она уже твердо решилась. На нее обрушатся насмешки, недоверие, затем подозрения. Именно такую реакцию выдал сначала он сам. И это несмотря на то, что она понравилась ему как женщина с первого взгляда. Марли знала, на что идет, и шла на это добровольно.

Он прижал ее к себе.

— Я не хочу этого.

— Но тебе придется подключить меня в случае необходимости.

— Да.

К его облегчению, она не обиделась. Марли смирилась. Он мягко провел рукой по ее волосам.

— Я кое-что должен тебе сказать, — с неохотой проговорил Дейн. — Не хочу, чтобы ты вдруг прочитала об этом в газете или узнала из телепередачи.

Она молча ждала, уже чувствуя, что известие будет не из веселых. Дейну не хотелось говорить ей, он откладывал до последнего. Вчера она была не в состоянии смотреть телевизор, но сегодня — другое дело. Мысль о том, что его не будет рядом, когда она узнает об этом, была для Дейна невыносима.

— В пятницу вечером Ансел Виник покончил с собой.

Дыхание ее задержалось и потом вырвалось прерывистым вздохом. «Господи, столько горя», — подумала Марли печально.

— Значит, уже трое, — проговорила она. — За одну неделю он убил троих.

— Мы его поймаем, — заверил ее Дейн, хотя они оба знали, что оснований для выражения такой уверенности у него было маловато.

Он снова посмотрел на часы, — восемь двадцать, — и мягко расцепил их объятие.

— Хочешь принять душ вместе со мной?

Она тоже глянула на часы.

— Нет, я приготовлю завтрак. Когда ты выйдешь из ванной, он уже будет ждать тебя.

— О'кей. Спасибо, моя сладкая.

Подивившись тому, как быстро он согласился с тем, что она приготовит ему завтрак, Марли оделась и ушла на кухню. Сама она обычно завтракала кашей и фруктами, но здоровяку Дейну этого явно будет недостаточно. Она поставила кофе и вытащила вафельницу, которой сама почти не пользовалась. Пока та нагревалась, Марли замесила тесто. Сколько он съест, интересно? Сама она не осилила бы и одной вафли, но подозревала, что Дейн слопает две, если не три.

Марли вдруг взглянула на все как бы со стороны. До нее доносился шум воды из ванной. Дейн что-то насвистывал. Кофеварка шипела и булькала, как ей и положено. Сама она стояла на кухне и готовила завтрак. Какая домашняя картинка!.. Просто поразительно! У нее даже руки опустились. За всю жизнь ей еще ни разу не приходилось готовить еду для другого человека!

Шесть лет она жила спокойной, самой обыкновенной жизнью. Одна. И вдруг в течение всего лишь недели эта жизнь полностью изменилась. Марли словно потеряла равновесие и до сих пор не могла его восстановить. Покой исчез без следа. Как и одиночество. Но ведь Марли не так чтобы уж очень и возражала против одиночества. Ей нравилась самостоятельность. Раньше она могла читать всю ночь напролет, если ей того хотелось. Есть что угодно и когда угодно. До того кошмара с Глином она мечтала о нормальных отношениях с мужчиной, о браке, детях. После Глина ей хотелось только одного: чтобы ее оставили в покое.

Но как бы не так! В ее ванной принимает душ мужчина. И не просто мужчина, а Дейн Холлистер: мрачный, грубый, пугающе сильный. Детектив полиции, который и шагу без пистолета не ступит. И вместе с тем самый великодушный человек на свете. Он отдался ей, чего она от него никак не ожидала, забыл о враждебности их первых встреч. Когда она обратилась к нему с отчаянным призывом о помощи той страшной ночью в пятницу, он приехал к ней без промедления. И с тех пор она видела от него только ласку и нежность. Как мужчина, он и раньше привлекал Марли, но любовь пришла тогда, когда она убедилась в его исключительном великодушии. Она нуждалась в нем, и он появился. Все очень просто.

Марли услышала, как Дейн выключил воду в ванне и включил в умывальнике, чтобы побриться. Она к тому времени уже закончила свои приготовления: обсыпала вафли сахарной пудрой, облила сиропом, подогретым в микроволновке, и положила свежую клубнику. Когда он вошел на кухню, она разливала по чашкам кофе. На нем были только брюки. Бросив взгляд на его широкую мощную грудь, Марли ощутила слабость в коленках. Волосы у него еще не высохли, а на скуле виднелись два свежих пореза. Она вдохнула влажный мужской аромат с легким привкусом мускуса и мыла.

Увидев накрытый стол, Дейн улыбнулся.

— Вафли, — весело произнес он. — Я ждал каши.

Она рассмеялась.

— Сама я обычно завтракаю именно кашей.

— А я пончиком или готовым печеньем в забегаловке, — сказал он, садясь и с явным аппетитом приступая к еде.

Услышав о пончиках, она с упреком прищелкнула языком.

— Очень высококалорийно и вредно для здоровья.

— То же самое мне говорит Трэммел.

— Вы с ним давно уже напарники?

Марли видела Трэммела всего пару раз, но он ей понравился. Трэммел напоминал ей пантеру: такой же гладкий, экзотический, так же силен и опасен.

— Девять лет. А до этого мы вместе служили на патрулях. Детективами стали одновременно.

Дейн отвечал кратко, основное внимание уделяя вафлям.

— Девять лет… Многие браки распадаются раньше.

Он усмехнулся.

— Да, но если бы мы с Трэммелом поженились и легли в постель, я думаю, наш брак распался бы в первый же день.

— А ты когда-нибудь был женат? — спросила Марли и тут же осеклась. Свою личную жизнь она всегда ревниво оберегала от чужого глаза и к личной жизни других людей относилась с уважением, поэтому редко задавала подобные вопросы. — Ладно, не отвечай.

— Почему? — Он пожал плечами. — Я тайны из этого не делаю. Никогда не был ни женат, ни помолвлен. — Он прокашлялся, почувствовав, что ей этой информации может показаться недостаточно, и добавил:

— Но я гетеросексуал.

— Это я заметила.

Он улыбнулся, мягко обняв ее взглядом своих карих с зеленым отливом глаз.

— А если тебе нужна автобиография, то слушай. Мне тридцать четыре года. Старики живут в Форт Лодердейле. Имею трех братьев и двух сестер. У всех уже свои семьи и дети. Добавь сюда восемнадцать племянников и племянниц в возрасте от двух до девятнадцати лет. Когда по праздникам мы все собираемся вместе, это похоже на настоящий зоопарк. Живем во Флориде, но разбросаны по всему штату. Есть также дяди, тети и кузены, но мы с ними почти не общаемся.

Расписывая свои родственные связи, Дейн не спускал с нее глаз. Ему было интересно, как воспримет его рассказ Марли, которая всю жизнь прожила одна. До сих пор он не посвящал друзей и любовниц в свою личную жизнь, но теперь с появлением Марли правила Дейна стремительно менялись. Он еще не готов был определить в какую сторону, но менялись — это точно.

Марли попыталась вообразить себе такую большую семью, но просто не смогла. Всю жизнь она вынуждена была сводить собственный круг знакомых к минимуму, и хотя в последние шесть лет это ограничение вроде бы утратило свою обязательность, Марли чисто инстинктивно продолжала вести уединенный образ жизни, ибо считала, что раскрываться перед миром — означает утратить своего рода защитную оболочку.

— Мама погибла при пожаре, когда мне было три года, — сказала она. — В наш дом ударила молния. Я почти ничего не помню… Только оглушительный треск. Ничего громче я в своей жизни больше не слышала. Меня ослепила белая вспышка. Сосед успел вынести меня из огня, и я почти не пострадала. А мама находилась в той части дома, которая приняла на себя непосредственный удар.

— С тех пор ты, наверно, стала бояться гроз, — заметил Дейн.

— Это было бы логично, но как раз никакого страха не появилось. Я никогда не боялась гроз. Даже в детстве, когда воспоминания о пожаре были еще живы. — Марли отложила вилку, не доев своей вафли, и перешла к кофе. — Молнии способны странным образом воздействовать на человека. Доктор Ивел даже предположил, что именно после того, как на меня обрушился такой мощный электрический разряд, он что-то изменил или усилил в работе моего мозга, и в результате я приобрела особую чувствительность к электрической энергии, излучаемой окружающими людьми. Он предположил, что до пожара я была абсолютно нормальным ребенком и изменилась лишь после него. Действительно, я стала часто плакать, появились и другие странности.

— Может, из-за того, что ты потеряла мать?

— Возможно, впрочем, кто знает? Может быть, дар сидел во мне и раньше, но я была так мала, что не умела рассказать о нем окружающим. Мне говорили, что мама была тихим, даже безмятежным человеком, так что, может быть, именно благодаря ей, я и вела себя спокойно. В любом случае после пожара все изменилось. Отцу было очень трудно меня воспитывать. И чем больше он раздражался и сердился, тем острее я это чувствовала. Тогда я еще не умела блокировать свое сознание. Мы плохо жили… Я прослыла местным «уродцем». Пошла в школу. Друзей завести не получилось, но я и не жалела, тут и одной-то не управиться. А потом мне как-то удалось найти потерявшегося ребенка. История попала в газеты, и к моему отцу пришел доктор Ивел. Меня привезли в институт на обследование, и мне там очень понравилось. Тихо и спокойно. Поэтому я там и осталась. Так было лучше и для меня, и для отца. Мы оба вздохнули с облегчением.

— Где он сейчас? — спросил Дейн.

— Умер. Какое-то время он часто навещал меня в институте, но от этих встреч нам обоим становилось не по себе. Он стал приходить все реже… Когда мне исполнилось четырнадцать, он вновь женился и переехал, кажется, в Южную Дакоту. Я встречалась с его новой женой только однажды. Она была внешне очень любезна, и только. От первого брака у нее имелось двое детей, а с отцом они не нажили ни одного. Когда мне было двадцать, отец умер от инфаркта.

— А другие родственники?

— Дяди, тети, кузены… Но я их никогда не видела.

Он понял, что с раннего детства она, в сущности, бесконечно одинока. Марли не знала, что такое любовь близких, родных людей. У нее не было друзей, с которыми можно было бы поболтать, посмеяться… Дейн спросил себя: «А было ли у нее вообще детство как таковое? Играла ли она когда-нибудь в куклы?» Наверное, нет. Марли была взрослой не по годам. Мышление и чувства у нее развились очень рано. Но несмотря на такое трудное детство и вынужденную аскетичность образа жизни, она осталась нормальным человеком. Зная ее историю, можно было ожидать от нее любой эксцентрики, но Марли оказалась, в сущности, обычной женщиной.

За исключением того, что она умела читать мысли маньяков…

Он посмотрел на часы и допил свой кофе.

— Нужно идти, дорогая. Завтрак был просто бесподобен. Что у нас на ужин?

После этих слов, которыми он явно давал понять, что после работы вернется сюда, на Марли нахлынула целая буря противоречивых чувств: радость, надежда и почти суеверный ужас. Она не нашлась, что ответить сразу, и только рассмеялась.

— Пока не решила?

— Но ты же только что позавтракал!

— Между прочим, старик Омар в своем «Рубайяте» пищу ставил на первое место.

— А мне казалось, на первое место он ставил вино.

— Что говорит не в его пользу, а? — Он весело подмигнул ей и ушел в спальню одеваться.

Марли стала убирать со стола. У нее кружилась голова. Значит, вечером он вернется сюда…

Интересно, как у него обычно бывает с женщинами? Как часто ему необходимо спать с ними? Каждую ночь или, скажем, только в выходные? Каковы его привычки? Прийти к женщине, переспать с ней и потом вернуться к себе домой? Марли не знала, к чему себя готовить. Вид у Дейна был очень довольный, что указывало на то, что выходные прошли для него неплохо. Но, может быть, это просто сексуальное удовлетворение? Марли была совсем неопытна в таких вещах и в мужских настроениях разбиралась плохо. Несмотря на всю его доброту, нежность, даже страсть, несмотря на то, что она сама влюбилась в него без памяти, Марли чувствовала, что совсем не знает Дейна.

Он показался из спальни, на ходу застегивая наплечную кобуру.

— Совсем забыл, что у меня здесь нет пиджака, — проговорил он нахмурившись. — Придется заехать домой, так что надо уже бежать. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее. — Пока, дорогая. Даже не знаю, на сколько у нас сегодня все затянется.

Она положила руки ему на грудь и приподнялась на цыпочки для второго поцелуя.

— Раз уж ты такой прожорливый, мне придется сходить в магазин. Так что, если не застанешь, не волнуйся.

Он обнял ее и притянул к себе. Их бедра соприкоснулись. Он накрыл ее открытый рот таким жадным и страстным поцелуем, что Марли вся обмякла и радостно затрепетала. Его руки нащупали ее грудь, потом одна из них скользнула к ней между ног. Он приподнял ее и посадил на разделочный столик на кухне, раздвинув ее бедра своей коленкой еще шире. Она обхватила руками его мощные плечи, наткнувшись на кожаный ремешок кобуры.

Через мгновение он со стоном оторвался от ее губ.

— Боже всемогущий! Мы не можем… Черт возьми, я уже опаздываю!

Бусинки пота заблестели у него на лбу, а в глазах было такое выражение, что Марли хотелось на коленях умолять его остаться. Но она лучше, чем кто бы то ни было, понимала, что такое обязанность и долг, поэтому, оторвавшись от него, проговорила:

— Ну иди. Иди же!

Он отступил. Лицо его выражало досаду.

— Вернусь как только смогу, но это займет по меньшей мере несколько часов. У тебя есть запасные ключи от дома?

— Да, конечно.

— Дай мне.

Ни секунды не колеблясь, она спрыгнула со столика и нашла свою сумочку. Взяв ключи, он надел их на свою связку. Снова подступился было к ней для очередного поцелуя, но сдержался.

— После. — Подмигнув ей, Дейн пошел к двери.

Когда он уехал, Марли без сил повалилась на диван и попыталась осмыслить свое положение. То, что случилось, пугало ее, но не было на свете той силы, которая оказалась бы способна удержать ее теперь. Впервые в жизни она влюбилась, и это было прекрасно.

К удивлению Дейна, на совещание пожаловал шеф полиции Роджер Чэмплин собственной персоной. Просидев много лет за столом, этот высокий седой человек заметно ссутулился. Но его нельзя было назвать «кабинетной крысой». Чэмплин поднялся до вершин своей карьеры с самых низов, за его плечами уже больше сорока лет службы в полиции. Это был старый и хитрый пес, которому удалось остаться на плаву, несмотря на то что методы полицейской работы и техническая оснащенность теперь были совсем не те, которые царили тогда, когда он начинал. Он не цеплялся, как иные, со слепым упрямством за то, что уже отжило.

В тесном кабинете Боннеса для всех не хватило места, поэтому они перешли в конференц-зал. Совещание шло за закрытыми дверями. Позвали и Ивена Шаффера. Достаточно было одного взгляда на его осунувшееся лицо и налитые кровью глаза, чтобы понять, как скверно он провел ночь. Позвали всех детективов, заинтригованных самим фактом проведения совещания воскресным утром, да еще в присутствии шефа полиции.

Боннес пил кофе с такой жадностью, как будто без кофе у него тут же остановилось бы сердце. По нему было видно, что он тоже мало спал, если вообще спал. Рука, державшая чашку, чуть подрагивала, похоже, лейтенант уже давно перегрузил себя кофеином.

Каждый взял себе по чашке кофе и выбрал место за столом. Дейн решил не садиться и просто прислонился к стене.

Боннес опустил глаза на пачку бумаг, лежавшую на столе перед ним, и вздохнул. Начинать ему явно не хотелось, словно он боялся, что после его слов ситуация еще больше усугубится.

— Ребята, у нас с вами большие неприятности, — наконец проговорил он. — Пока есть только два эпизода, которые мы можем сравнивать, но сходство между ними настолько сильное, что нам, похоже, придется признать: в Орландо действует маньяк.

Мертвая тишина накрыла кабинет. Детективы стали переглядываться между собой.

— Мы были, в принципе, готовы к подобному развитию событий, — продолжал лейтенант, никак не поясняя этой фразы, и добавил:

— Поэтому нам пока и хватило всего двух преступлении для классификации негодяя. — С этими словами он стал передавать кое-какие бумаги детективу Маку Страуду, который сидел от него по правую руку. — Взгляни и передай другому. Это материалы по убийствам Надин Виник и Жаклин Шитс. Читайте внимательно. Миссис Виник убита в прошлую пятницу, мисс Шитс — в эту.

— Так чем же мы располагаем? — спросил Мак. Боннес взглядом переадресовал этот вопрос Ивену Шафферу.

— А ничем, — уныло ответил Ивен. — Ни черта лысого! Ни тебе отпечатков пальцев, ибо он работал в перчатках. Ни спермы, хотя вагинальные травмы у обеих жертв указывают на то, что их насиловали. Либо он пользовался презервативом, либо вообще совал им не член, а инородный предмет. Я не отыскал в домах жертв ни одного чужого волоска. Ни одного следа от ботинка, ни одного тканевого волокна с одежды преступника. Нет также и свидетелей. У нас в активе полный ноль.

— Что-то не пойму, — включился в разговор шеф полиции Чэмплин. — О чем же я буду докладывать мэру? О том, что в городе орудует серийный убийца, на которого у вас нет никаких улик? И которому, — в том случае, если нам каким-то чудом удастся его сцапать, — мы не сможем ничего инкриминировать? Так вас понимать?

— Примерно, — ответил Ивен.

— Откуда такая уверенность, что в обоих случаях работал один и тот же человек? Всего два убийства. Да, несчастных зарезали, но у нас на каждом углу режут!

— Два аналогичных убийства и никаких следов, — перебил его Дейн. — Оба совершены в пятницу вечером, примерно в одно и то же время. В обоих случаях орудием убийства послужил нож, взятый в кухне жертвы, который преступник оставил на месте преступления. Ясно, что работал один и тот же человек.

Дейн ни слова не сказал о Марли и готов был поклясться, что Боннес тоже о ней промолчит. Рано или поздно ей все равно придется показаться, но Дейн хотел, чтобы это произошло как можно позже, когда придет ее время, и когда он все будет держать под своим контролем.

— Нашли связующую нить между жертвами? — спросил Мак.

Дейн посмотрел на Фредди и Уэрли, которые вели дело Джеки Шитс. Фредди отрицательно покачала головой.

— Нам еще нужно будет кое-кого допросить, но до сих пор никакой связи между жертвами мы не обнаружили. Ничего общего. Миссис Виник была домохозяйкой, а мисс Шитс работала секретарем в суде. Жили в разных частях города. Мы не нашли те места, где они могли бы встречаться. И вообще, насколько сейчас можно судить, они были незнакомы.

— Можно попросить телефонную компанию дать нам информацию насчет того, куда в последнее время звонили обе женщины. Проведем сравнительный анализ. Может, повезет и удастся натолкнуться на одни и те же номера, — сказал Трэммел. — И потом еще надо тщательно покопаться в мусоре. Там всегда можно найти что-нибудь интересное.

— Возьмем копии их погашенных чеков из банков, — проговорил Дейн, делая пометку в своем блокноте. — Также копии их расходных квитанций по кредитным карточкам. Что-нибудь найдем. Обязательно.

— Я отложу разговор с мэром на день-другой, — проговорил шеф полиции, обводя всех горящими глазами. — И пойду к нему только тогда, когда у вас появится хоть что-нибудь. Честно говоря, у меня нет желания выглядеть последним идиотом.

— Полное отсутствие следов само по себе уже является характерной особенностью преступника, — заметил Дейн. — Я считаю, что нам следует передать материалы на анализ в ФБР.

Как он и ожидал, после этих слов шеф полиции скорчил кислую мину.

— Черт возьми! — рявкнул он. — Вы что, Холлистер, хотите сказать, что сами не в состоянии справиться?

Дейн пожал плечами. Все полицейские ревниво относились к тому, что находилось в их юрисдикции. Никто — а меньше всего «старички»— не хотел, чтобы Бюро влезало в их дела. Ибо вся слава в таких случаях достается как раз «федералам».

— В ФБР есть аналитическое подразделение, которое специально занимается проблемами вроде той, что возникла у нас. Я бы сказал так: нам не помешает помощь аналитиков из Бюро. Сейчас не время доказывать, что мой член больше, чем у них.

— Тебе легко говорить, — сухо заметила Фредди. — А как же я?

— А как же все мы? — жалобно вторил ей Уэрли.

Все присутствующие грохнули со смеху, посыпались соленые реплики. Боннес покраснел, досадуя на столь откровенное пренебрежение этикетом со стороны своих подчиненных, но и сам не удержался от улыбки. Дейн подмигнул Фредди, и она подмигнула ему в ответ.

— Надеюсь, вы уже закончили все свои промеры? — повысив голос, проговорил наконец Чэмплин. — В таком случае, если не возражаете, вернемся к нашим баранам. Хорошо, может быть, мы обратимся за помощью к ФБР. Но только с моего разрешения и только после моего разговора с мэром. Это вам понятно? А пока работайте над своими версиями.

— У нас мало времени. Через пять дней снова пятница…

— В днях недели я пока еще разбираюсь! — рявкнул Чэмплин. — К мэру пойду во вторник во второй половине дня и не раньше! Это означает, что в вашем полном распоряжении, ребята, еще два дня. Улики мне хоть из-под земли достаньте! Так что за работу.

Глава 15

В воскресенье на многое рассчитывать не приходилось. Дейн позвонил было в парикмахерскую, куда Джеки Шитс регулярно ходила поправлять прическу, но там не оказалось даже автоответчика. Банки были закрыты. Исключение составляла телефонная компания, которая надежно обеспечивала гражданам право связаться с кем угодно в течение двадцати четырех часов семь дней в неделю. «Хоть это», — подумал Дейн, рассчитывая узнать, по каким номерам в последнее время звонила Джеки Шитс.

Боннес сколотил опергруппу, в которую вошли Дейн, Трэммел, Фредди и Уэрли, поскольку они уже работали по двум «пятничным» убийствам. От всех текущих дел четверку освободили, перекинув их на других детективов, которым в свою очередь было сказано, чтобы они поторапливались, так как позже им тоже, возможно, придется влиться в опергруппу.

Так или иначе, а с работы Дейн и Трэммел смогли уйти только в пятом часу вечера. Прежде чем надеть свои темные очки, Дейн задрал голову и прищурился на яркое небо. Утренняя дождливая погода сменилась влажным зноем. Жара превращала влагу в пар.

— Как там Грейс? — спросил он. Трэммел поморщился.

— Ты спрашиваешь таким идиотским тоном, как будто только того и ждешь, что мы с нею наперегонки бросимся к алтарю. Но этого не будет, старичок, не надейся. — Он усмехнулся. — А за заботу спасибо, с Грейс все в порядке.

— Она все еще у тебя?

Трэммел сверился с часами.

— Нет.

Дейн фыркнул.

— Еще не доехала, да? В дороге? Перед уходом ты кому-то позвонил. Кому бы это?

— Пошел ты! — весело отозвался Трэммел. — Кстати, куда собрался?

— Домой. К себе.

Трэммел удивленно приподнял свои черные брови.

— За одеждой, — уточнил Дейн, усмехнувшись.

— Каждый раз будешь за пиджаком мотаться? Что бы тебе сразу не упаковать чемодан и не переехать?

— Я перееду, но к себе все равно пока придется наведываться. Хотя бы за почтой. Но в конце концов, обещаю, весь мой гардероб разместится у нее в шкафу.

— Между прочим, прежние подружки сами переезжали к тебе, — заметил Трэммел.

— Ты их, пожалуйста, не равняй с Марли. Дома она чувствует себя в безопасности и добровольно оттуда не съедет.

И потом, он себе просто представить не мог, что Марли согласится переехать в его конуру. Трэммел правильно заметил насчет прежних подружек. В разное время у Дейна временно жили разные женщины. Каждая ему нравилась, с каждой он получал удовольствие, но в итоге ни одна из них не заняла в его сердце своего места, ко всем он быстро терял интерес. По крайней мере, работа для Дейна была и интереснее и важнее. Марли — другое дело. Ее никак нельзя было поставить в один ряд с «прежними подружками», которые уже давно выветрились из памяти.

Мысль о доме испортила ему настроение. Еще совсем недавно дом этот Дейна вполне устраивал. Впрочем, Холлистер не отличался большой привередливостью.

Но вдруг ему захотелось все изменить.

— Надо провести кое-какой ремонт, — сказал он неожиданно для самого себя. — Вот этим и займусь.

— Что за ремонт?

— Капитальный. Перекрасить. Полы обновить. Я уж не говорю про ванную, которую придется полностью переделывать.

— Понял. — В черных глазах Трэммела сверкнули огоньки. Похоже, наконец стало сбываться то, о чем лично он мечтал вот уже несколько лет. — Как насчет новой мебели, если уж ты заговорил о капитальном ремонте? Твоей рухляди никак не меньше двадцати лет.

— Это дом моей бабки и деда. Когда они отдавали мне его, обстановка пошла впридачу.

— Это заметно. Так как? Я имею в виду новую мебель?

Дейн задумался на минуту. В отличие от большинства полицейских, если не брать в расчет богатенького Трэммела, в банке у него лежала довольно приличная сумма. До сих пор он жил один, отличался простыми вкусами в пище, одежде и машинах. Дом достался ему по наследству, так что не приходилось ежемесячно отстегивать от жалованья на выплату закладной. Собственно говоря, он жил лишь на половину своих доходов, а вторая половина годами оседала в банке. Несколько раз ему приходила на ум мысль купить себе катер, но где он найдет для него время? Другие идеи, как лучше потратить денежки, как-то не лезли в голову. А дом действительно нуждался в ремонте. Дейн не представлял себе, что будет когда-нибудь жить там с Марли, но привозить ее туда время от времени было бы неплохо. Только сначала необходимо подготовить дом к визиту такой девушки. К сожалению, в настоящее время он выглядел именно так, как только и может выглядеть холостяцкая берлога. Дейна нельзя было, конечно, назвать неряхой, который расшвыривает вокруг себя по всем комнатам грязные тарелки и пустые банки из под пива, но и уборка дома, равно как и замена старых вещей, были для него понятиями чисто теоретическими.

— О'кей, — сказал он. — Пусть будет новая мебель.

Трэммел потер руки.

— Я начинаю завтра же.

Дейн настороженно посмотрел на своего друга.

— То есть как это — ТЫ начинаешь? Знаешь, сколько это отнимет времени? Я лучше найму маляров, строителей, а новую мебель куплю в следующие выходные.

— Нет, приятель, все будет немного иначе. Мы уже сошлись на том, что у тебя поганый вкус на все в этой жизни, кроме женщин. В женщинах ты разбираешься, согласен. Но остальное предоставь, пожалуйста, мне.

— Иди ты! Я тебя знаю! Постелишь пол в моей гостиной каким-нибудь карликовым ковриком, который обойдется мне в целое состояние и на который мне будет страшно даже ступить. Мой банковский счет — это не твой карман, старичок!

— Я это приму к сведению. А насчет карликовых ковриков можешь успокоиться, их не будет. В отличие от некоторых, у меня превосходный вкус. Тебе будет по-прежнему уютно, но при этом дом станет намного краше. Марли понравится, — лукаво усмехнувшись, добавил он.

Дейн сердито глянул на него, но Трэммел весело хлопнул его по плечу.

— Расслабься, дружок. Обещаю, что ты получишь максимум удовольствия.

— Так говорят, когда хотят кого-нибудь трахнуть.

— На все про все мне хватит десяти тысяч. Как?

— Я скромная девушка и могу подыскать для себя кобеля подешевле. Скажем, за пять.

Трэммел фыркнул.

— Плати пять, если ты хочешь спать на полу и сидеть на коробке из-под овощей.

Десять тысяч. Многовато. Но Трэммел, этот самоуверенный гаденыш, был прав, когда говорил, что у него превосходный вкус. Дом нуждался в ремонте. Дейн хотел, чтобы к тому моменту, когда в него в первый раз войдет Марли, он приобрел свежий и чистый вид. И неважно, что Марли все равно не станет в нем жить.

— Где ты найдешь для этого время? — ворчливо спросил Дейн.

— Мне поможет одна умная штука. Телефон. Когда-нибудь слыхал об этом изобретении? Я закажу мебель и все остальное по телефону, а потом как-нибудь заеду взглянуть. И если мне не понравится, там все уберут опять-таки по моему звонку.

— Ты слишком долго был богатым. Не пора ли спуститься с облаков и пожить хоть немного как все. Для разнообразия, а?

— Благодаря таким богатеньким клиентам, как я, создаются новые рабочие места и развивается экономика. Словом, я жду ответа.

— Черт с тобой, согласен.

— С этой минуты больше не ной. — Трэммел вновь сверился с часами. — Мне пора. Если у тебя есть запасной ключ от своей конуры, не забудь завтра передать мне.

— Хорошо, — ответил Дейн, гадая про себя: узнает ли он вообще свой дом после того, как над ним поработает Трэммел?.. И все же напарник предложил выход, с помощью которого Дейн убивал сразу двух зайцев: во-первых, дом на самом деле нуждался в ремонте, во-вторых, появился убедительный предлог для того, чтобы на время работ окончательно переселиться к Марли.

Садясь в машину, он что-то весело насвистывал себе под нос.

Спустя полтора часа Марли ждал большой удар. Она стояла на крыльце и потрясенно наблюдала за тем, как Дейн выгружает из машины свои чемоданы и коробки.

— Что это такое? — пролепетала она.

Глупый вопрос: она прекрасно видела, что это такое. На самом деле Марли просто хотела спросить: зачем? Впрочем, и на этот вопрос она могла ответить сама. Дейну, похоже, понравилось заниматься с ней любовью, но Марли ни на секунду не забывала о том, что он полицейский. Он переехал к ней, чтобы она постоянно была у него на глазах, чтобы присматривать за ней?.. Лучшего способа для наблюдения не найти. Если у Марли появится очередное видение, он будет рядом.

— Мое барахло, — ответил Дейн на вопрос, о котором Марли уже забыла. — У меня дома затеяли ремонт, так что пришлось на пару недель очистить пространство. — Он замер на крыльце и пристально посмотрел на нее. — Извини, что не предупредил, но и ремонт начался совершенно неожиданно.

— Понятно. — Марли удалось изобразить на лице ироничную улыбку. — Переезд ко мне — это лучший способ держать ситуацию под контролем. Как образно выражаясь, так и в буквальном смысле.

Он мягко поставил коробку на крыльцо. Взгляд его стал колючим.

— Что это значит?

Она пожала плечами.

— Будешь говорить, что твой переезд никак не связан с убийствами?

— Нет, я этого не скажу, — вырвалось у Дейна. Это была святая правда. Марли олицетворяла собой главную его надежду на поимку преступника, но дело не только в этом. Он уже имел случай увидеть собственными глазами, что с ней происходит, когда начинаются эти видения, какую цену — физическую и эмоциональную — она за них платит. Ему хотелось быть рядом с ней именно по этим двум причинам, если не считать третьей, которая заключалась в том, что ему просто хотелось быть рядом с ней.

Марли задумалась на минуту. Они стали любовниками, и все это обрушилось на нее так стремительно… А между тем она привыкла к постепенности. Ей хотелось нажать на тормоз, осмыслить эту новую для нее жизнь по-своему, неторопливо. Но мешали обстоятельства. Дейн в первую очередь был полицейским, а Марли олицетворяла собой единственную нить, которая могла привести к убийце. Пока преступник на свободе, Дейн всегда будет рядом, и на иной расклад нечего надеяться. Ей просто нужно четко запомнить, что главной причиной его переезда является работа. При всей своей неопытности Марли понимала, что он вряд ли имеет привычку переезжать к той женщине, с которой довелось переспать.

Она дала ему пройти в дом.

— Нам просто нужно было объясниться. Заходи.

Трэммел даже присвистнул от удивления, когда увидел на следующее утро входящего Дейна. Впрочем, на него обернулись все присутствующие. Работа работой, а поржать над коллегой у полицейских всегда находилась лишняя минутка. Фредди схватилась за грудь и сделала вид, что сейчас рухнет в обморок. Боннес, стоявший возле стола Кигана, нарочито невозмутимо проговорил:

— Чем обязаны такой честью, сэр?

— Обязаны, обязаны, — добродушно ответил Дейн, падая в свое кресло. — Мне надоели ваши ухмылки насчет моей одежды, которыми вы, умники, награждали меня все эти годы.

— Боже, — проговорил Трэммел, поднимая глаза к потолку, — да будет так и впредь!

Дейн усмехнулся, глядя на напарника.

— Выпьем по паре пива после работы, а? — слащаво проговорил он.

Трэммел тут же «завял», но озорной блеск в его черных глазах не исчез.

— Возьми меня, возьми меня! — завопила Фредди, протягивая к Дейну руки.

— Ну да, как же, чтобы мне потом ноги переломали?

Она пожала плечами.

— А ты уж и испугался!

— Спасибо, мадам, мне достаточно одного вашего ласкового взгляда.

Боннес слез со стола Кигана и пересел на стол Дейна.

— Что за чудесное превращение? — спросил он. — Ты что, по дороге на работу арестовал модельера?

Дейн ухмыльнулся, зная, что его искренний ответ повергнет Боннеса в шок. Нет, он не мог лишить себя такого удовольствия.

— Марли не любит мятых костюмов, — спокойно объяснил он.

Боннес оторопело уставился на него.

— Марли?

Ему, несомненно, пришла на ум только одна Марли, но он никак не мог провести параллель между ней и Дейном, и потому начал потихоньку дымиться.

— Марли Кин. Ну, вы ее знаете. Экстрасенс.

— Марли Кин я знаю, — произнес все еще не пришедший в себя Боннес. — Ну, а ты-то тут при чем?

— Я же говорю: она не любит мятых костюмов, — все так же невозмутимо повторил Дейн. До него уже донеслось ржание Трэммела.

Бедняга Боннес соображал в тот день явно туговато.

— И что? Ты хочешь сказать, что у нее хобби ходить по всему городу и выбрасывать мятые костюмы? — саркастически спросил он.

— Зачем выбрасывать? — На лице Дейна появилась довольная улыбка. — Она их гладит. Точнее, она погладила рубашку. А брюки кинула мне и сказала, что я должен научиться обращаться с утюгом.

Боннес откровенно таращился на Дейна. Трэммел отчаянно давился, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расхохотаться на всю комнату.

— Ты… ты хочешь сказать, что Марли… Что ты и Марли…

— Что «я и Марли»?

— Э… встречаетесь?

— Встречаемся? — Дейн сделал вид, что задумался. — Я бы так не сказал.

— А что же тогда?

Он небрежно пожал плечами.

— Проще некуда. Когда я стал сегодня одеваться, она сказала, что в таком виде меня на улицу не выпустит. Потом достала утюг и гладильную доску и заставила меня раздеться. А когда я напялил все это на себя во второй раз, то и стал выглядеть так, как вы меня сейчас видите.

Если честно, Дейну было не совсем понятно, почему это вдруг отутюженная рубашка, аккуратно завязанный галстук и брюки со «стрелочкой» могут иметь такое большое значение не только для Марли, но и для всех остальных. Но он не возражал. Просто раньше ему было наплевать на то, как он выглядит. По большому счету ему было наплевать на это и сейчас, но у Марли другое отношение к одежде, так что Дейн решил себя немного переделать. У Боннеса глаза полезли на лоб.

— Но вы же познакомились только неделю назад! Ты смеялся над ней, пытался пришить соучастие в убийстве! Мне показалось, что она тебя возненавидела!

— Марли изменила обо мне мнение, — ответил Дейн. — Словом, если я вам понадоблюсь, меня можно найти у нее дома.

— Черт возьми! Шутишь ты, что ли? Я, честно говоря, думал, что она маленько поразборчивей.

Дейн мягко улыбнулся.

— И не ошиблись. Вы же видите, что я меняюсь прямо на глазах.

И он на самом деле готов был меняться. Если Марли хочет, чтобы он носил итальянские кожаные мокасины, как у Трэммела, да будет так. Если она хочет, чтобы он брился дважды в день, он будет бриться. Если она хочет, чтобы он каждое утро часок стоял на голове, Дейн с радостью поднимет свою задницу к небу. Когда вчера вечером он явился к ней на порог с чемоданами, то понял, что немало смутил ее своим переездом. Дейн чувствовал, что ему нужно было что-то соврать, но, черт возьми, почему он должен скрывать, что у него к Марли двойной интерес? Он был просто не в состоянии забыть про убийства и делать вид, что они тут ни при чем. Как раз при всем.

Когда дело будет сделано, он, может, и верно станет думать только о ней. Но пока Дейн не мог. И ей это хорошо известно. Вчера вечером он почувствовал, что между ними обозначилась маленькая трещинка, которой не было еще утром. Марли инстинктивно продолжала сопротивляться, как будто снова наложила на себя все прошлые ограничения. Дейн твердо решил, что не будет упираться, когда она начнет его переделывать. Лишь бы это помогло ей открыться ему полностью.

Марли привыкла к одиночеству. Ей трудно было делить свое пространство и время с другим человеком. Вчера вечером Дейн старался поменьше мозолить ей глаза и одновременно всячески пытался показать, что с его переездом все нормально, все так и должно быть. Они занимались повседневными делами: готовили ужин, прибирали в кухне, смотрели телевизор, словно жили вместе уже несколько месяцев, а не одну нервную неделю. И что же? Это сработало. С каждым часом внутреннее напряжение в ней ослабевало. И когда они легли в постель, и Дейн овладел ею, трещинка исчезла совсем. Он не мог сказать: навсегда ли? Возможно, что нет. Но Дейн решил изгонять ее всякий раз, как только она будет появляться. А пока что-все глубже вплетать себя в узор жизни Марли. Между прочим, он даже обрадовался, когда услышал от нее несколько колких замечаний по поводу своей одежды. В последние два дня Марли была такой тихой и несчастной… Слава Богу, что к ней вернулось ее прежнее острословие.

Боннес явно посчитал, что Марли лишилась рассудка. Все еще потрясенно качая головой, он сделал знак Фредди и Уэрли подойти. Когда все собрались вокруг него, он уточнил план действий на день. Фредди и Уэрли поручалось допросить сослуживцев Джеки Шитс, включая Лиз Клайн, так как теплилась надежда на то, что к понедельнику она более или менее успокоится и сможет вспомнить что-то еще. Они же взялись раздобыть копии погашенных чеков обеих убитых. Дейну и Трэммелу нужно было посетить салон «Хейрпорт»и поболтать с парикмахером Джеки Шитс.

«Хейрпорт» размещался в небольшом, недавно отремонтированном доме. Никаких тебе розово-неоновых надписей и пурпурно-черного декора, столь обожаемого сверхмодными салонами, откуда клиенты выходят с таким видом, как будто им прищемили палец. Но в «Хейрпорте» росли настоящие папоротники. Трэммел даже ткнул пальцем в горшок, чтобы убедиться в том, что земля не бутафорская. В холле стояли удобные кресла и повсюду покачивались высокие стопки иллюстрированных журналов. В салоне находилось несколько клиенток, все в разной степени готовности. В воздухе пахло какой-то химией. Дейн смог различить только запахи лаков: для волос и ногтей. Кэти, обслуживавшая миссис Шитс, оказалась Кэтлин Мак-Крори. В ней легко можно было узнать шотландку, даже не спрашивая фамилии. Песочно-рыжие волосы, окаймлявшие со всех сторон бледное личико, и круглые голубые глаза, которые стали еще больше, когда Дейн и Трэммел официально представились. Она отвела их в крохотный закуток, использовавшийся ее коллегами в качестве комнаты отдыха, налила им по чашке кофе и предложила легкую закуску, которая горкой высилась на маленьком столике. От кофе детективы не отказались, но есть не стали.

Кэтлин оказалась веселой, уверенной в себе молодой женщиной. Трэммел принялся расспрашивать ее относительно Джеки Шитс, а Дейн тем временем молча наслаждался кофе, который оказался просто превосходным. Он наблюдал за тем, как Кэтлин слегка кокетничает с Трэммелом. Напарник строил ей глазки в ответ, не забывая, однако, задавать свои вопросы. Кокетничать Кэтлин перестала, едва ей сказали, что Джеки Шитс убита. Она пораженно замолчала, и ее большие голубые глаза медленно наполнились слезами. Кэтлин переводила с Дейна на Трэммела растерянный взгляд, словно ждала, что кто-нибудь из них скажет, что это шутка. Губы ее задрожали.

— Я… я не смотрела в эти выходные новости, — проговорила она наконец, судорожно сглотнув подступивший к горлу комок. — Мы с моим другом поехали в Дейтон…

Дейн перегнулся через столик и ободряюще накрыл ее ручку своей лапищей. Она прямо-таки вцепилась в его пальцы. Справившись наконец с собой, с влажной извиняющейся улыбкой Кэтлин посмотрела на Дейна и стала шарить в своих карманах в поисках носового платка.

Да, примерно раз в три недели Джеки Шитс приходила к ней подравнивать прическу. У Джеки были красивые волосы. Густые, шелковистые, очень сильные. С такими волосами Кэтлин могла делать что угодно…

Трэммел мягко прервал этот профессиональный анализ, чтобы вернуться в русло главной темы.

Нет, Джеки не рассказывала о новом знакомстве или мужчине, который мог бы появиться у нее в последнее время. Виник?.. Нет, Кэтлин затруднялась припомнить кого-либо с такой фамилией.

Обслуживает ли она мужчин? Конечно. У Кэтлин есть несколько постоянных клиентов. Заговаривала ли, знакомилась ли при ней Джеки Шитс с кем-нибудь из них?

Н-нет… Кэтлин ничего такого не помнит.

Вторник также не принес ничего нового. Сравнительный анализ погашенных чеков и расходных квитанций по кредитным карточкам Виников и Джеки Шитс показал, что обе женщины иногда пользовались услугами одних и тех же магазинов. Но это еще ни о чем не говорило. Дейн знал, что жители Орландо, не знакомые друг с другом, время от времени посещают одни и те же магазины, и в этом нет ничего удивительного. Все же это была единственная появившаяся у них ниточка, и Дейн принялся упрямо раскручивать ее, сравнивая даты и надеясь поймать тот день, в который обе несчастные женщины могли быть в одном магазине.

Оказалось, что у Джеки Шитс кредит был открыт сразу в нескольких магазинах, а Надин Виник вообще не пользовалась этой услугой, оплачивая свои покупки, как правило, наличными, чеком или используя универсальную кредитную карточку «MasterCard». Но миссис Виник отличалась большой бережливостью, поэтому в прошлом году лишь дважды пускала ее в ход. Жили Виники в основном на текущие доходы. Иное дело — Джеки Шитс. Она активно пользовалась кредитом, открытым для нее в разных местах, и всегда жила немного не по средствам. Покупала почти одну одежду. И при том в лучших магазинах города.

Образ жизни миссис Виник коренным образом отличался от того, как жила Джеки Шитс. Виники по своему социальному статусу относились к так называемым «синим воротничкам», то есть к работягам. Надин Виник любила готовить, и это было главным увлечением ее жизни. Джеки Шитс — «белый воротничок», любила хорошо одеться и вообще не жалела средств на то, чтобы хорошо выглядеть.

И все же было ясно, что каким-то образом эти две столь разные женщины привлекли к себе внимание одного человека… Но где? При каких обстоятельствах?

Шеф полиции Чэмплин четко дал понять, что надеется на то, что у них что-нибудь появится. Во вторник его ждало разочарование, и со стороны выглядело это отнюдь не забавно. Но он и сам был полицейским, лично смотрел материалы дел. Обеих женщин убил, несомненно, один человек. Полное отсутствие улик — это своего рода тоже улика. Почерк. Неглупый попался пакостник… Чэмплину стало ясно, что полиция нуждается в помощи.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Звоните федералам. А я пойду к мэру.

В ФБР позвонил Боннес. После того как он вкратце ввел их в курс дела, федеральные агенты загорелись интересом — у них был особый нюх на «крупняк»— и выразили желание немедленно ознакомиться с материалами.

— Холлистер и Трэммел. Берите материалы и отправляйтесь, — приказал Боннес.

Дейн увидел, что Трэммел стал нарочито сверяться со своими часами — верный признак того, что у напарника были другие планы.

— Почему бы не послать по одному человеку от бригад, которые ведут оба дела? — предложил он. — В ФБР могут возникнуть кое-какие вопросы насчет Джеки Шитс, на которые мы с Трэммелом не сможем ответить.

— О'кей, — согласился Боннес. — Фредди? Уэрли? Кто из вас пойдет?

Уэрли поморщился. Он явно хотел пойти, но, также посмотрев на часы, сказал:

— Сегодня день рождения моей мачехи. Если я туда опоздаю, жена потом целый год не будет со мной разговаривать.

— Я свободна, — проговорила Фредди. — А из вас, ребята, охотник найдется?

— Я, — сказал Дейн. Трэммел устремил на него благодарный взгляд.

Их ждал агент ФБР Деннис Ловери. Худой, длинноногий, с покатыми плечами человек, одежда на нем болталась, как на вешалке. У него были глубоко посаженные глаза, а нос походил на птичий клюв. При этом Ловери слыл спокойным и неглупым парнем, который умел быть большим дипломатом, когда речь заходила о взаимодействии с местной полицией. Дейну уже приходилось иметь с ним дело, и Ловери ему нравился.

Второй агент Сэм Ди Леонардо оказался молодым пердуном, очевидно лишь недавно окончившим учебный курс. Показушник. Дейн чуял, что не проникнется к нему теплым чувством, ибо подозревал, что Ди Леонардо один из тех, кто будет настаивать на точнейшем выполнении инструкции даже тогда, когда вокруг них все станет рушиться… Впрочем, парнишка частично реабилитировал себя тем, что, едва увидев Фредди, тут же дико воспламенился. Глядя на нее, он замер как статуя, зрачки его заметно расширились, легкий румянец покрыл щеки. Фредди — добрая душа и настоящая женщина — сделала вид, что ничего не заметила. А Дейн и Ловери между тем переглянулись и обменялись кривыми ухмылками, садясь за длинный конференц-стол.

— Так что у вас есть? — спросил Ловери, пододвигая к себе блокнот с гербовой бумагой и снимая колпачок с ручки.

Фредди передала им копии материалов, собранных по обоим делам. Те молча принялись листать их. Ди Леонардо тут же позабыл о своем увлечении привлекательным детективом полиции. С помрачневшим лицом он уставился на снимки жертв. Фотографии были как черно-белые, так и цветные.

— Видимо, перед убийством он долго выслеживает свои жертвы, — заговорил Дейн. — Точно знает, что к нужному моменту они будут одни. Мы полагаем, что в обоих случаях он забрался в дом заранее и прятался там какое-то время. Скажем, во второй спальне. При этом жертвы ни о чем не догадывались. В первом случае он, возможно, дожидался, когда муж уйдет на работу. Правда, непонятно, чего он медлил в случае с Джеки Шитс.

— Может, он ждал, когда соседи лягут спать, — рассеянно проговорил Ди Леонардо, все еще не отрываясь от материалов.

— Вряд ли бы они что-то услышали, даже если бы не спали. У Шитс громко работал телевизор. В любом случае соседи на допросах показали, что не слышали никаких криков.

Ловери с бесстрастным выражением лица принялся изучать фотоснимки.

— Как посмотришь на то, что он с ними сделал, поначалу кажется, что они должны были дико кричать, когда их убивали. Но это только на первый взгляд. Он ведь устраивал с ними игру в охотника, да? Жертвы были охвачены ужасом, задыхались… При том что они к тому времени уже были травмированы изнасилованием. В такой ситуации не очень-то и покричишь. Комок подкатывает к горлу. Так что, возможно, они не поднимали большого шума.

Он швырнул папку на стол и потер подбородок.

— Всего два эпизода? Простор для поиска небольшой, но я склонен согласиться: да, похоже, это работа одного человека. Что связывало убитых?

— Мы ничего не нашли, — проговорил Дейн. — Стиль жизни разный, общих друзей нет, дома в разных концах города. Ничего. Сравнили погашенные чеки и квитанции кредитных карточек. Выяснилось, что время от времени они посещали одни и те же магазины. Но такое можно сказать про любого жителя Орландо. За исключением этого, никаких точек пересечения. Они не были знакомы.

— И однако именно эти две несчастные чем-то привлекли внимание убийцы. Делали ли они покупки в одном магазине, скажем, в последнем месяце?

— Нет, насколько пока можно судить. Виников проследить вообще сложнее, потому что они часто расплачивались наличными.

Дейна не раздражали вопросы Ловери, которые другой его коллега из департамента мог расценить, как попытку намекнуть на то, что полиция некачественно делает свое дело. Вопросы повторялись по мере того, как Ловери вводил в «круг проблемы» новых людей, о которых говорилось в материалах. Несколько раз бывало так, что он, как бульдог вцепившись в какую-нибудь запись, вертел ее и так и эдак до тех пор, пока вдруг не «выпадала» деталька, не замеченная полицией.

— Хорошо, я передам это в Куантико, — сказал он наконец. — Два убийства за неделю — плохой симптом.

Раскручивается поганец что-то очень быстро… Значит, он потерял над собой контроль.

— Надеюсь, что столь короткий промежуток времени между убийствами и для него самого является необычным. Возможно, до Джеки Шитс просто было очень легко добраться. И парень не смог удержаться от соблазна.

— Не исключено. Но если ему понравилось, он, возможно, не станет медлить и с третьим убийством.

— Ему понравилось, — с горькой уверенностью в голосе проговорил Дейн. — Он не торопится, играет с жертвами. С душой работает, скотина.

Глава 16

Кэрол Джейнз был мрачен. Он находился в таком настроении с последней пятницы. Жаклин Шитс не оправдала его надежд, вела себя жалко: только и знала, что ныть да бегать от него кругами. Ни тебе настоящей потехи, ни интересной охоты. И в газетах об убийстве написали мало, что повергло Кэрола в состояние еще большего разочарования. На второе дело он возлагал много надежд. Хотелось как следует поржать над полицией. Там все должны были с ума сойти, обнаружив поразительное сходство между убийствами и полное отсутствие улик в обоих случаях. Но полицейские, похоже, оказались еще глупее, чем он о них думал. Его лишили и этого удовольствия. Где же их вызов?

Джейнз не знал, что именно помешало получить полноценное наслаждение. Может, не стоило так скоро идти на дело после предыдущего? Он лишил себя удовольствия долгой слежки, за несколько недель которой внутри него накопилось бы достаточно напряжения. Он достиг бы порога кульминации, вся его энергия сфокусировалась бы в одной точке.

Кэрол понял — нужно сделать еще одну попытку. Если его вновь ждет разочарование, то, конечно, жаль будет впустую потерянного времени, но все станет ясно: впредь он будет тратить на подготовку больше времени. Уж во всяком случае больше не клюнет на такую легкую приманку, как Жаклин Шитс.

Приходя на работу, он теперь целыми днями ждал, когда же ему схамят. Кому не повезет? Кто расплатится жизнью за свою грубость? Кэрол проявлял нетерпение, ибо знал, что чем раньше все произойдет, тем надежнее будет его проверка.

Марли ощущала беспокойство. Внутреннее напряжение держало ее в тисках и не отступало ни на минуту. Определить причину такого состояния она не могла, в ее жизни последнее время столько произошло, просто глаза разбегались. Во-первых, конечно, страх перед следующей пятницей. Объяснить всю ту муку, которую Марли испытывала каждый раз после невольного контакта с эмоциями убийцы, она не смогла бы никому, даже Дейну. Сказать, что эти кровавые минуты как-то пачкали Марли, значило ничего не сказать. Ей казалось, что она навсегда заражена вирусом зла и душа ее уже никогда не освободится от этой мерзости. Больше всего на свете ей хотелось убежать, спрятаться, чтобы не узнать, когда он убьет в очередной раз. Но, к сожалению, Марли понимала, что у нее из этого ничего не выйдет. Если она даже и уедет снова в другой конец страны, то потом будет терзаться своим малодушием. Она должна остаться. Ради тех двух несчастных женщин, которые уже погибли, и ради прочих убиенных, о которых она ничего не знала… Ради малыша Дасти… Ради нее самой, наконец.

Во-вторых, Дейн. Марли любила его, но ей все еще становилось не по себе каждый раз, когда она вспоминала о том, что он живет теперь с ней. За долгие годы Марли настолько привыкла к одиночеству, что теперь, наткнувшись на него в комнате, она иной раз от неожиданности вздрагивала. Вдруг как-то сами собой стали появляться совершенно новые проблемы: в два раза больше белья в стирку, в три раза больше продуктов питания, одна ванная на двоих и постоянная угроза свалиться ночью с кровати, на которой, казалось, совсем не осталось свободного места. Прежде Марли все в своей жизни держала под контролем, ныне жизнь изменилась до неузнаваемости.

Он, конечно, обо всем догадывался. Эти острые карие глаза с зеленым отливом видели все, хоть она и пыталась скрыть от Дейна свое состояние. Он не стал сваливать на нее всю домашнюю работу, как это сделали бы большинство мужчин. Дейн привык стирать свое белье и время от времени освобождал корзину, которая стояла у стиральной машины. На кухне ему можно было доверить немногое: подогреть содержимое каких-нибудь консервов, сляпать сэндвич… Собственно, и все. Так что готовить приходилось Марли. Зато Дейн мыл посуду. Он делал все, чтобы она быстрее смирилась с его переездом, но в то же время не желал посторониться и дать ей пространство. Он всегда был рядом. И Марли видела, что у нее нет выбора: остается привыкать. В душе она радовалась тому, что они вместе. Но и нервировало это ее тоже.

Пятница надвигалась, и Марли ничем не могла остановить ее приближение, отвлечься. Пойдет ли преступник на новое злодеяние? Мысль о том, что в конце недели погибнет очередная невинная женщина, что сама Марли против своей воли погрузится в отвратительное зловонное болото эмоций убийцы, была невыносима. Марли старалась не думать об этом, но попробуй-ка не думать о бешеной собаке, которая гонится за тобой. С каждым часом пятница становилась все ближе, и не было способа избежать ее. Марли пыталась настроиться на худшее, памятуя о том, что у Дейна вся надежда на нее. Рано или поздно преступник невольно выдаст себя. Марли оставалось только терпеливо ждать, перемалывать в своем сознании его безумства и при этом самой не сойти с ума.

К четвергу напряжение достигло такой степени, что она не стала есть китайскую еду, которую Дейн принес ей на ужин. А ведь Марли любила китайские блюда. Попыталась проглотить первый кусочек, но ей показалось, что он застрял у нее в пищеводе. Аппетита не было, и ей надоело притворяться.

От Дейна, как всегда, ничто не укрылось, хотя сам он ел с жадностью.

— Тревожишься? — спросил он.

— Как же я могу не тревожиться? Последние две пятницы прошли невесело.

— Ты что-то улавливаешь, какие-то импульсы? — небрежным тоном спросил Дейн, но этот тон не мог ее обмануть.

— Мне не по себе, но от собственных эмоций, а не от его. — Она обхватила себя руками, словно почувствовав озноб. — Когда ФБР сделает его словесный портрет?

— Не знаю. Им сложно, ведь мы представили материалы только по двум эпизодам. Но, возможно, им удастся провести параллели между этими убийствами и теми, что произошли раньше. Даст Бог, это поможет.

— Ты думаешь, он убивал и раньше? — спросила она, выглядывая в распахнутую заднюю дверь. Сосед Билл подстригал кусты на своем участке. У него и у его жены была удивительно спокойная, обыденная жизнь. Марли завидовала им от всего сердца.

— Возможно. Он не похож на новичка. Уж больно чисто работает. Не исключено, что гастролирует по стране. Убивает в одном месте до тех пор, пока не почувствует, что запахло паленым. Тогда делает ноги.

— Значит, здесь он появился недавно?

— Мне так думается.

— Неужели нельзя проверить всех, кто приехал в Орландо в последнее время? Ведь они где-то регистрируются? Или взять, к примеру, список новых клиентов городских коммунальных служб, а?

— Тебе известно, какие толпы ежегодно прибывают в центральную Флориду? — спросил он. — Проверка отнимет слишком много времени. Впрочем, в этом что-то есть.

— Можно будет сразу исключить всех женщин. Список сократится наполовину.

— И все равно придется перетряхивать тысячи и тысячи людей. — Он поднялся и стал убирать со стола. — Я поговорю об этом с Боннесом.

Она сцепила руки в Замок и неподвижно уставилась на него.

— Многим ли известно… обо мне?

— Ты имеешь в виду других детективов?

— Да.

— Знают только трое. Боннес, Трэммел и я. А что?

— Мне страшно.

— Не понял.

— Могут поползти слухи. — Она нервно поднялась из-за стола и стала помогать ему.

— И?

— Слухи попадут в газеты. А ты знаешь, чем подобное оборачивается.

— Писакам до сих пор ничего не известно об убийствах. Меня это, честно говоря, немного удивляет. После того как Чэмплин сходил к мэру, я ждал шумихи уже к шестичасовому выпуску новостей. «МАНЬЯК НА СВОБОДЕ!» «В ОРЛАНДО ОРУДУЕТ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА!» Городские власти — это решето, в котором не задерживаются никакие секреты. Рано или поздно утечка все равно произойдет. — Он стал мыть недавно купленные тарелки, наблюдая за Марли, которая нервно расхаживала взад-вперед. — Что, у тебя с прессой связаны неприятные воспоминания?

Она устремила на него пораженный взгляд.

— И ты еще спрашиваешь?!

— А что произошло?

— Когда конкретно? Про какой случай тебе рассказать в первую очередь? — саркастически улыбаясь, проговорила она. — Стоит только статье появиться в газете, как тут же начинает надрываться телефон и звонит уже без остановки. Нельзя показаться за дверь — сразу тебе в лицо тычут микрофоны и камеры. Но журналисты — это еще цветочки. Они не беда, а лишь причина беды. Хуже всего, когда под моими окнами начинают собирать свои молитвенные стояния безумные евангелисты. Изгоняют беса! Ибо мой дар, конечно же, от лукавого. Если что-либо подобное произойдет и в этот раз, я наверняка потеряю работу. Я никогда еще не находилась в таком отчаянном положении, потому что меня всегда защищал институт. Но какой банк потерпит подобную рекламу?! Экстрасенс, работающий в отделе бухгалтерского учета! Клиенты начнут закрывать свои счета, опасаясь, что я могу сунуть нос куда не следует.

— Интересно, что им скрывать? — задумчиво проговорил Дейн.

— Может, и нечего. Просто у нас в обществе много параноиков, которым кажется, что «власти»— под этим словом они могут подразумевать кого угодно — за всеми следят и во все дела влезают. Эти люди даже при переписи населения не заполняют выдаваемые им бланки, опасаясь, что информация будет передана в IRS.

— Откуда тебе все это известно? — спросил Дейн исключительно небрежным тоном. Но, бросив в его сторону взгляд, она увидела, как задорно поблескивают его карие глаза.

Марли рассмеялась, осознав, что он поймал ее.

— Откуда? Я просто читала их мысли! Но это было давно, Холлистер. Сейчас у меня не получится.

— Ты так уверена? Хоть раз-то пыталась?

— Пыталась, хитрюга, пыталась.

— Когда?

— На прошлой неделе. Я попыталась поймать ЕГО, но не смогла. Тогда стала искать тебя, Трэммела. Ничего. Наконец на какое-то очень короткое время я увидела тебя, но все равно ничего прочитать не смогла.

— Ты увидела меня? — Дейну это явно не понравилось. — И чем же я занимался?

— Смотрел по телевизору бейсбол и отвечал по телефону, — вырвалось у нее. — Это было тогда, когда я тебе позвонила в первый раз. Если бы я не была так встревожена и напугана, то, наверно, не увидела бы тебя. Ясновидение никогда мне особенно не удавалось.

Ополоснув тарелки, он составил их в сушилку, вытер руки.

— Но это было еще до того, как мы соединились. Может быть, теперь ты можешь проделывать это всякий раз, когда захочешь?

— Может быть. Не знаю. Я больше ни разу не пыталась.

Он развернулся, оперся об умывальник, скрестив руки на груди и уставившись на нее. Марли обеспокоилась, но еще не успела сообразить, что случилось. Выражение лица у Дейна было мрачное, и плечи его будто стали еще шире. Пиджак он снял, когда вносил в дом коробки с китайской едой, но про наплечную кобуру забыл. Холодок пробежал по спине. Он жил у нее уже неделю, и за этот короткий промежуток времени она успела привыкнуть к тому, что он заботится о ней, защищает, даже балует. Но ведь одна неделя — это так мало. А раньше Дейн был ее противником…

Вдруг на Марли снизошло озарение. Она внезапно поняла, в чем проблема. Он хотел ее как женщину, но не доверял ей. Да и с чего бы это? Дейн ее мало знает. Как и она его. Жизнь соединила их быстро, не дав опомниться, не дав времени узнать друг друга. Он полицейский. Недоверие и подозрение — это его ремесло. Да, он спал с ней, переехал в ее дом. Но сделал это, полагая, что большая часть дара к ней все же не вернулась. Мысль о том, что Марли может видеть его, когда он об этом не знает, Дейну очень не понравилась. Часть себя он добровольно решил отдать ей, но при этом хотел, чтобы все остальное было открыто только ему одному.

Марли стало обидно, но ей не в чем было упрекнуть Дейна. Сколько сил она сама затратила на то, чтобы охранить свою собственную личную жизнь? С чего бы ей отказывать ему в том же?

— Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой за то, что я такая, какая есть? — проговорила она. — Или чтобы я положила руку на Библию и торжественно поклялась, что никогда больше не стану пытаться прочитать тебя?

— Ты не знаешь, получится ли это у тебя в нормальной ситуации. Ведь тогда ты увидела меня в минуту стресса.

Она пожала плечами.

— Если ты хочешь, я не буду пытаться делать это даже в стрессовой ситуации.

— Я не люблю, когда за мной шпионят, — ответил он, не спуская с нее глаз.

— В таком случае я не буду за тобой шпионить.

Он провел рукой по волосам.

— Черт возьми! Ну, ладно. Ты лучше вот что скажи: работает ли эта штука на обратной связи? Что, если ты сама попадешь в беду? Ты, к примеру, сможешь дать мне знать об этом как-то?

— Я могла бы попробовать, детектив, — саркастически произнесла Марли. — Но если вы окажетесь эмоционально глухи, то ничего не услышите. Впрочем, я и пробовать не стану.

— Почему?

Ему этот разговор все больше не нравился. Марли видела, что Дейн уже начинает терять терпение.

— Из-за той стены, которой ты только что отгородился. Ты не хочешь, чтобы я использовала дар, когда мне это нужно, так знай же, что я не стану его использовать, когда тебе это будет нужно!

— Черт возьми! Ушам своим не верю! — Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. — Мы с тобой спорим о том, чего нет в природе! Если ты не способна прочитать меня, какая разница, будешь ты пытаться это делать или нет?!

— Это ты у себя самого спроси. Ты взъелся, а не я.

Она развернулась и направилась в гостиную. Однако не успела Марли сделать и трех шагов, как вдруг сильная рука обняла ее за талию и утянула назад. Она не пыталась освободиться, но и напряжение не ушло. Марли замерла в ожидании. Дейн хочет ее, Марли почувствовала это своими ягодицами. Ничего удивительного — всю неделю, что они провели вместе, Дейн почти все время пребъшал в состоянии сексуального возбуждения.

— Может быть, мы все-таки как-нибудь разрешим это затруднение? — проговорил он. Легкий ветерок его дыхания пощекотал ей висок.

— Каким образом?

— Давай просто пока забудем об этом. Хочешь прокатиться?

— Куда?

— Ко мне домой. Мне ужасно интересно, что там уже успел натворить Трэммел.

Она пораженно обернулась на него.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

— Понятия не имею. Напарник приказал мне держаться подальше от дома, пока он там все не закончит.

— Но, Боже мой, почему? Ведь это твой дом!

— Он сказал, что в ремонте я разбираюсь точно так же, как и в одежде.

— А, тогда я его понимаю, — лукаво проговорила Марли.

— Скажите, какая остроумная! Ну так поедем или нет?

— Поедем.

Марли очень хотелось посмотреть, как он живет. Она знала, что во время ремонта в домах бывает настоящий бардак, но с другой стороны, дом — это всегда очень личное. А раз она не может прочитать Дейна с помощью своего дара, придется довольствоваться стандартными методами нормальных людей.

Поездка позволила ей несколько развеяться. Марли на несколько минут выкинула из головы неприятные мысли, которые были ее постоянными спутниками на этой неделе, равно как и небольшую размолвку, происшедшую между ней и Дейном, ибо все равно с этим ничего нельзя поделать.

Несмотря на позднее время — часы показывали почти семь, и рабочие уже давно должны были разъехаться по домам, — на подъездной аллее стояла чья-то машина, а в доме горел свет.

— Ого, — проговорил Дейн. — Трэммел все еще здесь. Считай, мы взяли его с поличным.

— Можем проехать мимо, чтобы не мешать, — заметила Марли. Он усмехнулся.

— И пропустить удовольствие?

С этими словами Дейн ловко затормозил прямо перед авто своего напарника. Едва они вышли из машины, как на крыльце показался Трэммел собственной персоной.

— Я же предупреждал тебя: держись отсюда подальше! — крикнул он.

— Можешь меня арестовать. Я четыре дня держался, но мое терпение небезгранично.

— Мог подождать еще хотя бы дня три, — сказал Трэммел и отступил в сторону, пропуская гостей. Их вышла встречать высокая стройная женщина.

— Грейс, — проговорил Дейн, с явным удовольствием обнимая ее. — Марли, это Грейс Рэг. Служит в городских патрулях. А это Марли Кин.

— Привет, — строгим голосом проговорила Грейс.

Марли быстро оглядела ее с головы до ног и осталась довольна. В Грейс Рэг было что-то по-королевски величественное, а в очень темных глазах отражались покой и безмятежность.

— Ну что ж, проходите, принимайте работу, — недовольно проговорил Трэммел.

Дейн в обнимку с Грейс вошел в пустую комнату, огляделся по сторонам и проговорил:

— А где моя мебель?

— На складе, — буркнул Трэммел, с трудом снимая его руку с плеча Грейс. После этого он бросил острый взгляд на Марли, как бы приказывая ей взять Дейна под опеку и следить за тем, чтобы тот не распоясывался. Марли изобразила полнейшую невинность. Вот это новость! Оказывается, элегантный Трэммел столь примитивно ревнив!

Грейс сказала, обращаясь к Дейну:

— Не цепляйся к нему. Мы решили пожениться, и он до сих пор не может прийти в себя. — С этими словами она вытянула перед собой руку, чтобы показать Дейну и Марли прелестный перстень с бриллиантом. Камень был около трех карат.

— Да все со мной в порядке, — буркнул Трэммел, одновременно скосив яростный взгляд в сторону Дейна и добавив:

— Только не начинай.

Дейн усмехнулся.

— А что не начинай-то? Я чертовски рад. Поздравляю, старичок. Грейс оказала тебе большую честь. Когда состоится торжество?

— Через полгода, — ответила Грейс. — Чем дольше будет длиться наша помолвка, тем больше времени у него будет на то, чтобы свыкнуться с мыслью о браке. До сего дня мы излишне торопились, но теперь надо успокоиться. Не дай Бог, в горячке совершим ошибку.

— Мне не требуется время, — изрек наконец ее нареченный, вид у которого был весьма жалкий. — В конце концов, ведь я сам предложил пожениться, разве нет?

— Конечно, ты, милый, — успокаивающим тоном проговорила Грейс, беря его под руку. — Но в таких делах, как свадьба, торопливость противопоказана. А пока почему бы тебе не показать Дейну, что ты делаешь с его домом?

— А свадьба будет пышная? — спросила Марли.

— Еще какая пышная, — ответил Трэммел и, окатив Дейна зловещей ухмылкой, добавил:

— Тебе придется явиться в смокинге.

— Ничего, я закаленный, — проговорил Дейн, пряча свое смущение. — Надеюсь, что смокинг меня не убьет. Во всяком случае ради тебя, напарник, я рискну.

Трэммел насупился, недовольный тем, что Дейн не растерялся, но потом молча развернулся и повел их по пустым комнатам. Дейна поразило то, как много успел наворочать его друг всего за четыре дня. Бабушка Дейна обожала обои, поэтому в каждой комнате были налеплены разные. Трэммел их безжалостно содрал, заново оштукатурил стены и покрасил в мягкий белый цвет. Все внутренние двери были сняты, а проемы превращены в арки.

— Честно говоря, я сделал бы то же самое и с внешними дверями и окнами, — заметил Трэммел, — но при этом пришлось бы выйти из твоего бюджета. С полами начнем работать завтра.

Дейн застыл как вкопанный перед голой дырой, на месте которой прежде была ванная.

— Зачем ты ее выпотрошил? — потрясение проговорил он.

— Пришлось. Поначалу я не хотел этого делать, но оказалось, что твоим трубам полвека от роду. За удовольствие тебе придется пожертвовать, судя по всему, еще одной тысячей.

— Черт возьми, в следующий раз, когда захочешь потратить лишнюю тысячу моих денег, спроси сначала меня самого!

— Я бы спросил, но заранее знал, что ты не согласишься, — спокойно ответил Трэммел. — Подожди. Когда все будет закончено, ты увидишь, что я не зря потратил твои деньги.

— Если я буду разочарован, держись! — буркнул Дейн.

Поймав ухмылку Трэммела, Дейн понял, что напарник мстит ему за то, что он позволил себе пройтись насчет его женитьбы, Впрочем, Дейн не возражал. Он был рад за Трэммела, рад, что ему повезло с такой прекрасной женщиной, как Грейс. Но Трэммел нервничал, и Дейн его хорошо понимал.

Он и сам стал нервничать, едва познакомившись с Марли. Все между ними произошло так стремительно… Трэммел и Грейс решили пожениться, но отодвинули свадьбу на полгода, чтобы было достаточно времени проверить свои чувства и все как следует взвесить. Дейн ни разу не заикался Марли не только о женитьбе, но даже о любви. Он предпочел дать время на размышление одному себе. Может, его чувство к ней окажется недолговечным. Пока ему казалось, что он потерял покой до конца жизни, но мало ли что выкинет время?.. Пока они вместе, и это главное. Каждую ночь он засыпал и каждое утро просыпался рядом с ней. На все остальное пока плевать.

Не будучи уверенным в своих собственных чувствах, Дейн не был уверен и в чувствах Марли. Между ними возникли дружеские отношения, появилась взаимная симпатия, наконец, вспыхнула страсть… может, и любовь тоже? Кто знает? Все то время, что он знал ее, Марли пребывала в состояния нескончаемого стресса. Наверно, когда все закончится, они смогут внести больше ясности в свои отношения. Впервые Дейн задумался о браке. Даже одна мысль об этом была для него большим шагом.

Но пока все что придется отложить. Им еще нужно поймать убийцу. У Дейна был план, который он хотел претворить в жизнь… И центральное место в нем занимала Марли. Конечно, он окружит ее надежной защитой. Вот только он знал наверняка, что этот план вряд ли ей понравится.

Глава 17

Утро понедельника началось со звонка Ловери, который попросил их немедленно приехать. Сообщил, что только что вернулся из Куантико со словесным портретом преступника.

День стоял ясный, но душный, влажный и знойный. Температура утром была за тридцать и грозила подняться еще выше. В выходные Дейну так и не удалось как следует выспаться. Не спала Марли, не спал и он. Марли была очень беспокойна, забывалась лишь на несколько минут и потом резко вскакивала. Напряженное ожидание очередного убийства, очередного кошмарного видения далось ей не просто так. В понедельник она встала бледнее смерти, осунувшаяся, с темными кругами усталости под глазами. Обе ночи он тесно прижимал ее к себе, баюкал, ни на минуту не давал ей забыть, что он рядом. И будет рядом тогда, когда нагрянет видение. Но оно так и не нагрянуло.

Надолго ли ее хватит? Марли была настолько сильно задавлена физическим и эмоциональным стрессом, что Дейн уже стал опасаться за нее. Помня о ее прошлом, он думал, что другой человек на ее месте, испытывая на себе в течение многих лет такое напряжение, давно бы уже сломался. Она не сломалась, что свидетельствовало о внутренней силе. Марли не походила на слабый цветок, который чуть что вянет. Хрупкая внешность была обманчива. В Марли таилась мощная закалка. Впрочем, Дейн знал, что при определенных обстоятельствах можно повалить даже крепкий дуб…

Трэммел тоже выглядел неважно. Должно быть, мучился переживаниями насчет грядущей свадьбы. По дороге в ФБР они с Дейном почти не говорили, каждый был погружен в свои мысли.

Фредди и Уэрли уже ждали их, как и Боннес. Появился и Ди Леонардо. С похотливой маской на лице он стал пробираться вдоль конференц-стола поближе к Фредди.

Ловери утром чисто побрился, но выглядел каким-то помятым. Дейн понял, что агент и впрямь только что слез с самолета, который первым же рейсом доставил его из Вирджинии.

— Наши ребята хорошо поработали с вашими данными, — тихо начал он. — Передаю их поздравления с тем, что вам так быстро удалось распознать маньяка. Но вместе с тем мне дали понять, что поймать парнишку будет очень непросто. Его определили в категорию убийц высшей степени опасности. Поставили рядом с Банди. Он холоден как лед, умен, изобретателен и начисто лишен таких предрассудков, как угрызения совести и чувство вины…

…Передо мной перечень аналогичных убийств. Основные признаки: жертва зарезана, улик нет, подозреваемых нет. Не исключено, что некоторые из них совершил наш приятель. Все свалить на него нельзя, ибо тут есть преступления, которые произошли примерно в одно время, но в противоположных концах страны. Однако пока мы не можем с уверенностью сбросить со счетов ни одно из них…

…Убийства начались примерно десять лет назад. Предположительный возраст убийцы — тридцать пять лет. Ну, плюс-минус, конечно. Большинство маньяков начинают сразу после двадцати. Наш дружок, таким образом, безнаказанно убивает уже в течение десяти лет. Это значит, что поймать его будет чрезвычайно трудно. Парень опытен, период учебы на собственных ошибках уже позади. Довел свое смертоносное ремесло фактически до совершенства. Он ведает, что творит. Изучил методы работы наших экспертов-криминалистов и поэтому очень аккуратно заметает следы. Точнее, не оставляет их вовсе.

— Может, это полицейский? — спросил Боннес. — Или военный?

— Едва ли, — ответил Ловери. — Начальства над собой он не терпит, так что трудно предположить, что в свое время ему удалось успешно окончить курс подготовки военнослужащего или сотрудника полиции. Если он и поступал в подобные учреждения, то вероятнее всего его отсеяли еще при приеме…

…Он белый, ибо его жертвы белые, а маньяки редко преступают расовые границы. Так, дальше. Атлетического сложения, очень силен. Тщательно планирует каждое преступление, уверен в себе. Все это заставляет нас готовиться к худшему. У рядового убийцы в действиях много путаницы, он совершает ошибки, не имеет четкого плана. А наш приятель готовится основательно, учитывает малейшие детали. Нам известно, что он не связывает своих жертв и не оглушает их. Уверен в том, что контролирует ситуацию. До сих пор ему это удавалось. Орудием убийства является нож, взятый в кухне жертвы. Гаденыш оставляет нож на месте преступления. Поскольку отпечатков пальцев нет, мы лишены возможности как-то «пришить» ему этот нож. Он не забирает с собой «сувениров». В Куантико считают, что он подбирается к выбранной жертве, возможно, не одну неделю. Навещает дом жертвы в ее отсутствие, знакомится с обстановкой. Он очень терпелив…

…Насилуя жертву, не связывает ее. Этот риск немного не вписывается в его безошибочную тактику. Ведь известно, что некоторые женщины будут сопротивляться даже с ножом у горла. Впрочем, до сих пор они почему-то не сопротивлялись…

«Потому что он дарит им ложную надежду, — зло подумал Дейн. — Он дает им понять, что с ними ничего плохого не случится, если они не будут его бесить. Поначалу обходится с жертвой даже мягко, использует презерватив. Несчастная женщина шокирована внезапностью нападения на нее в собственном доме, охвачена ужасом, но от отчаяния в первую минуту верит убийце».

Впрочем, все это помогла ему понять Марли, так что Дейн помалкивал.

— Он не завязывает жертвам глаза, — продолжал Ловери. — Это еще одна характерная примета опытного убийцы. Нам только показалось странным, что он отрезал пальцы миссис Виник, ведь надругательство над трупом не вписывается в его образ…

— Мы считаем, что она царапалась, — перебил его Дейн.

Ловери вздохнул.

— Если это так, то вот вам еще одно доказательство того, что выродок умен. Зная, что под ногтями жертвы могут обнаружить его содранную кожу, он не рискует. Зверское, но радикальное решение проблемы. Он сохраняет спокойствие. Импровизирует, его нельзя назвать фанатиком какой-то жесткой схемы…

…Судя по всему, он не является безработным. Ничем не выделяется, внешне абсолютно нормальный…

…Убийства в каждом городе совершал примерно в одно и то же время. В одном месте преступления совершались днем, что указывает на то, что тогда он был либо без работы, либо работал где-то в ночную смену. Я думаю, что вероятнее второе, так как отсутствие работы — это уже деталь, привлекающая к себе внимание. Действует в соответствии с тщательно разработанной методикой хищника. Поставил свое дело фактически на научную основу…

…Машине его, видимо, несколько лет. Неброский автомобиль. Из тех, что сотнями попадаются вам на глаза каждый день. Словом, машина человека среднего класса. И сам он такой же обыкновенный. Зайдет в полицейское управление и никто на него косого взгляда не бросит. «Чем можем помочь, сэр?»…

…Есть опасность того, что он начал серьезно раскручиваться. До сих пор парнишка держал себя в руках: промежутки в преступлениях были довольно велики. Но два успешных убийства за одну неделю… Боюсь, это может означать только то, что в нем загорелся азарт охотника. Теперь ему хочется ловить кайф все чаще. Я слышал, что пятница прошла тихо, но, может быть, мы просто еще не знаем…

Дейн, Трэммел и Боннес быстро переглянулись. Они точно знали, что в пятницу убийства не было, потому что Марли ничего не почувствовала.

— На данной стадии определение личности невозможно, — сказал Ловери. — Надежда на то, что он совершит ошибку и оставит на месте следующего преступления какие-нибудь улики, очень слабая. Так что ловить придется с поличным.

В участок возвращались хмурые, хотя, в сущности, Ловери не сообщил им почти ничего нового. Ясно одно: убийца — неглупый сукин сын и поймать его обычным способом нечего и думать.

Дейн молчал, думая о Марли. Она была их секретным оружием. Да, именно Марли поймает преступника.

Шумиха поднялась в дневном выпуске новостей. Дейна удивило не это, а то, что утечка информации произошла с такой большой задержкой. Тайна удержалась в стенах магистрата почти неделю. Неслыханное событие! Особенно такая тайна…

Но всему приходит конец, и вот уже телевидение и радио громыхнули сенсацией. Сам Дейн услышал обо всем по радио, когда ехал домой.

— Наш источник, близкий к городским властям, подтвердил: полиция считает, что в районе Орландо действует маньяк-убийца, жертвами которого становятся женщины… — торжественно объявил диктор и продолжал своим сочным голосом:

— Два недавних убийства, похоже, были совершены одним человеком. Две недели назад в своем доме зарезали Надин Виник, а неделей позже была обнаружена вторая жертва — Жаклин Шитс. Шеф полиции Роджер Чэмплин отказывается комментировать случившееся и не говорит, есть ли у полиции кто-нибудь на подозрении, но просит всех женщин Орландо предпринять дополнительные меры для своей безопасности…

Дейн выключил радио. Убийца слушает сейчас и наслаждается. Это бесило Дейна больше всего. Он знал, что рано или поздно пресса все разнюхает, был готов к этому, но мысль о том, что убийца сейчас ржет и смакует проявленное к нему всеобщее внимание, была невыносима.

Когда он приехал домой, Марли сидела на диване, поджав под себя ноги. Телевизор был включен. Дейн немного опоздал: передавали прогноз погоды. Он швырнул пиджак на спинку стула и присел рядом с Марли. Затем посадил ее к себе на колени. Они молча уставились в экран. Метеоролог указал на область высокого давления, затем на область низкого, широким жестом иллюзиониста очертил предполагаемые районы их перемещения и в итоге выдал резюме: жарко, душно, не исключена гроза.

— Ну что? Было что-нибудь интересное сегодня? — спросила наконец Марли.

— Местные ребята из ФБР раздобыли нам примерное описание преступника. Они предполагают, что он гастролирует по всей стране вот уже десять лет, оставляя за собой кровавый шлейф, и до сих пор никто не знает, как он выглядит. Ни одной улики, ни к чему не пришьешь. — Он прижал Марли к себе. — Ничего, мы вот-вот получим список новых клиентов коммунальных служб. Копаться придется долго, но шанс есть.

Вернувшись с работы домой, Марли переоделась в шорты и футболку с длинными рукавами. Дейн провел рукой по ее голой ноге.

— А ты как? В вашем отделе когда-нибудь происходят интересные события?

Она фыркнула.

— Не шути. Самым интересным событием сегодня явился звонок одного многолетнего клиента нашего банка, которого взбесило то, что его по ошибке обвинили в превышении кредита.

— Представляю, какой удар хватил старика.

— А я от напряжения едва в обморок сегодня не упала, — со вздохом проговорила Марли и слезла с него. — Пойду на кухню, посмотрю, чем мы сегодня будем питаться.

— Хочешь, я схожу куплю чего-нибудь? — предложил Дейн.

— Не надо. Я сегодня не в том настроении, чтобы есть из картонной коробки. Сама что-нибудь придумаю. А ты посиди спокойно, почитай газету. Тебе явно нужно немного отдохнуть.

Дейн был полностью согласен с ее последними словами и ушел в спальню, чтобы снять с себя мятый, прилипший к телу костюм. Марли бегала от холодильника к кухонному шкафу и обратно, пока наконец не решила остановить свой выбор на жареном цыпленке. Хорошо, что Дейн не будет ходить за ней хвостом. Хотелось хоть несколько минут побыть одной. У него была здорово развита интуиция, и она чувствовала, что скоро он поймет: она огорчена не только из-за своего вечного напряжения. Поэтому Марли хотела сначала взять себя в руки, а потом уж показываться ему на глаза.

На работе она занималась своими делами и мало обращала внимания на сцену между начальником ее отдела и рассерженным клиентом, о котором она рассказывала Дейну. Босс утешал клиента, пытался втолковать ему ситуацию, одновременно не сдавая своих позиций… Вдруг Марли захлестнула волна раздражения и гнева. Вздрогнув от неожиданности, она стала оглядываться по сторонам в поисках источника, и только тут поняла: она случайно подхватила эмоции своего начальника.

Она замерла в ужасе, словно слилась со стулом, пытаясь отгородиться от этого эмоционального шквала. К ее удивлению, он закончился так же неожиданно, как начался, хотя разговор между начальником отдела и клиентом по-прежнему продолжался.

Марли не могла точно установить: она ли это блокировала поток чужих мыслей или они сами затихли. В любом случае было ясно, что Дейну это не очень понравилось бы.

Она знала, что до недавнего времени он по-иному смотрел на ее видения, не усматривая в них угрозы своей собственной личной жизни. Но если дар чтения чужих эмоций — а через них и чужих мыслей — вернулся во всей своей силе, Дейн вряд ли смирится с этим. Ему явно не улыбалась перспектива стать объектом ее ясновидения. Если он узнает, что она при желании может прочитать его… Он, наверно, бросит ее, несмотря на данное ею обещание никогда не пытаться делать это.

Марли, хочешь не хочешь, нужно было посмотреть правде в глаза. Дейн небезразличен ей, но она была далеко не уверена в том, что его чувство настолько сильно, что удержит его рядом, если откроется, что к ней все-таки вернулась способность к ясновидению. Что ж… Если он ее бросит, в этом не будет ничего удивительного. Людям всегда было не по себе подле нее.

Поэтому она и решила ничего ему не рассказывать. Марли еще сама в себе не разобралась, не понимала, что происходит: возвращается ли дар частично, во всей силе, или даже с новыми, доселе ей не известными возможностями? Марли очень надеялась, что не последнее. Иначе ей придется затвориться в каком-нибудь подземном бункере, чтобы обрести хоть немного покоя. И Дейн, конечно же, не пожелает жить с ней в этом бункере.

У них с Дейном все произошло ненормально быстро. Ни долгого ухаживания, ни времени, чтобы узнать друг друга. Только-только они были противниками, и вдруг стали любовниками. У них ни разу не было разговора на эту тему. Он просто взял да и переехал к ней. И Марли не знала, чего ей ждать дальше. Может быть, после поимки убийцы Дейн просто вернется к себе, бросив беспечно на прощание что-нибудь вроде: «Еще увидимся»…

Или будет время от времени — несколько раз в неделю, скажем, — проводить с ней ночь? Логично.

Марли нуждалась в эмоциональном покое. Она чувствовала, что все вынесет, если у нее будет этот покой. Но разве можно рассчитывать на это с Дейном?..

Она живет и спит с этим человеком, но не решается узнать о его намерениях. Глупо. Под конец Марли призналась себе в том, что просто боится услышать его ответ. Дейн — это такой человек, который не станет юлить. Он выложит все, как на духу. А Марли была к этому не готова. Позже. Надо подождать. Когда все закончится, у нее будут силы выслушать все, что он скажет… Даже если это будут те слова, которых она боится.

Марли влюбилась в Дейна, но не обманывала себя, не притворялась, что знает о нем все. Несмотря на то, что они спали вместе, Дейн оставался для нее по большей части закрыт, словно спрятался за железной стенкой. Иногда она ловила на себе его молчаливый задумчивый взгляд, от которого становилось страшно, ибо в те минуты в его глазах она не видела привычного желания.

О чем он думает? Или, точнее, что он задумал?

Шум в прессе поднялся небывалый. Телефоны в управлении полиции просто накалились. Репортеры разбили целый лагерь у дверей офиса Чэмплина, офиса мэра, на улице перед управлением. Сотрудники — как те, что были в форме, так и те, что в штатском, — стали придумывать всякие уловки, чтобы войти в здание или покинуть его незамеченными для газетчиков.

Но по-настоящему туго пришлось тогда, когда в участках стали раздаваться звонки от граждан. Сотни жителей Орландо вдруг в одночасье припомнили подозрительных субъектов, которых в разное время видели околачивающимися то тут то там. Завистники придумали оригинальный способ мести: анонимно звонили в полицию и называли маньяками тех, кому завидовали или кого недолюбливали. По ночам дежурным просто житья не стало. Они вынуждены были проверять множество панических сигналов о злоумышленниках, якобы пробравшихся в дома граждан. Как правило, это были ложные вызовы. Проявили активность даже тещи, которым было жалко своих дочерей, выскочивших замуж за лентяев. На бедняг навешивали всех собак, обвиняя в совершенно неописуемых злодеяниях. И на каждый звонок надо было откликнуться, каждый сигнал, — пусть даже самый дикий, — в полиции обязаны проверить. Полицейские с ног сбились, бегая по душному Орландо и обливаясь потом из-за непрекращающихся вызовов.

Шеф полиции Чэмплин провел пресс-конференцию, надеясь этим хоть немного сбить напор. Он сразу предупредил, что в интересах следствия особенно трепать языком не будет. Но логика на писак не подействовала и ни в малейшей степени не умалила их зверский аппетит на факты и версии, которыми нужно было забивать газетные страницы. Иначе эти газеты никто не станет покупать. Нет уж, ты подавай сочащиеся кровью, душераздирающие подробности. Журналисты были жутко разочарованы, когда им в этом отказали.

Кэрол Джейнз посмотрел выпуски теленовостей и прочитал газеты. С его губ не сходила довольная усмешка. Полиция почти ничего не сообщила журналистам, потому что она и не знала почти ничего. Болваны! Полицейские и в этот раз не смогли составить ему конкуренции. Он слишком умен для этих олухов. Им никогда его не поймать.

Глава 18

В целом вся эта шумиха пришлась по душе Кэролу Джейнзу. Всего двух хамов наказал, а ты погляди — какой резонанс! Его персона мгновенно оказалась в центре внимания. Правда, ему, по-видимому, придется взять назад свои оскорбительные оценки департамента полиции Орландо: они оказались не такими дураками, как он опасался. И хотя второе убийство было просто очевидным продолжением первого, немногие догадались бы увязать их между собой, тем более что пальцы Жаклин Шитс он не трогал. В первом же случае его взбесило то, что эта сука Виник вздумала царапаться. Он вынужден был пойти на дополнительные хлопоты: отрезать ей пальцы и избавиться от них. Благо, пальцы — это не труп, и освободиться от этой ноши не составило труда. Собаки недолго с ними возились. А косточки, если они и остались, никто не опознает.

У полицейских, конечно же, нет ни одного шанса поймать его, но, по крайней мере, теперь они уже о нем знают. Это обстоятельство будоражило кровь, добавляло стимул к дальнейшим действиям. Приятно, когда тебя ценят. Разница та же, что и между двумя актерами, один из которых играет перед пустым залом, а другой — во время аншлага, когда восхищенная публика стоит даже в проходах. Именно поэтому Кэрол питал такую любовь к мелочам, зная, что это показатель его интеллекта, изобретательности и совершенства. Полиция, проклиная его, одновременно восхищается им. Приятно сознавать, что противник уважает тебя и твой талант.

Он долго искал очередного хама, на котором можно было бы провести эксперимент, но когда ожидание затянулось, это стало уже раздражать. Впрочем, Джейнз считал себя терпеливым человеком. Чему быть, того не миновать. А торопить события — глупо, ибо тогда он снова не сможет достичь кульминации. Честное слово, не станет же он сам себя обкрадывать? А пока Кэрол довольствовался шумихой в прессе. Любому человеку приятно прочитать о себе в газете, любому человеку приятно, когда все только о нем и говорят. Даже Анетта на работе все уши ему про это прожужжала. Все рассказывала, какие хитроумные меры безопасности она приняла, как будто он только о том и мечтал, чтобы повеселиться с ней, маленькой свинюшкой. Но на словах он выражал ей свое сочувствие, тем самым подкрепляя ее страхи и заставляя идти на еще более нелепые «меры предосторожности». Кэрола это забавляло. Анетта с некоторых пор боялась даже до машины дойти одна. Идиотка! Можно подумать, он хоть раз нападал на этих сучек прямо на улице среди бела дня! «Господи, какая скучная проза, — думал он, одновременно умиляясь собственной хитростью, — а ведь сюрприз ожидает их дома, где они чувствуют себя в безопасности».

В среду, когда Анетта ушла на обед, к его конторке подлетела высокая полногрудая брюнетка с искаженным от гнева лицом.

— С кем я могу поговорить о качестве обслуживания в этом магазине? — требовательным голосом начала она.

Джейнз вежливо улыбнулся.

— Чем могу быть полезен, мэм?

Проблема, как оказалось, заключалась в том, что в обеденный перерыв эта дама заскочила в магазин, чтобы обменять блузку, и пятнадцать минут простояла в зале одна, никто к ней так и не подошел. Во-первых, ее до сих пор не обслужили, во-вторых, из-за этой проклятой задержки у нее теперь уже нет времени поесть.

Она все разорялась, пылая яростью, а Джейнз вежливо смотрел на нее и чувствовал, как подкатывает сладкое предвкушение наказания. Впрочем, он себя тщательно контролировал.

— Я позвоню в отдел одежды и позабочусь о том, чтобы вас обслужили немедленно, — проговорил он. — Простите, как ваше имя?..

— Фзрли, — ответила она. — Джойс Фэрли.

Он скосил взгляд на ее руки. Обручального кольца нет.

— Открыт ли у вас счет в нашем магазине, мисс Фэрли?

— Какая вам разница?! — резко ответила она. — Или ваш магазин проявляет интерес только к тем покупателям, которые открывают у вас счет?

— Вовсе нет, — вежливо ответил он.

Просто Джейнзу будет намного легче получить о ней необходимую информацию, если она занесена в компьютерный банк данных клиентов магазина. О, это была настоящая мужененавистница, феминистка. Сладостное предвкушение стало стремительно нарастать. Ему доставит огромное удовольствие наказать ее.

Он положил перед ней бланк.

— Подайте, пожалуйста, вашу жалобу по форме. Мы разбираемся с каждой из них отдельно и заботимся о том, чтобы клиент получил полное удовлетворение.

— У меня нет на это времени. И так уже опаздываю на работу.

— В таком случае пометьте только ваше имя и адрес. А я заполню все остальное.

Она торопливо отписала вверху бланка то, что от нее просили, а он в это время переговорил с главным продавцом отдела одежды по внутренней связи. Повесив трубку, Джейнз вновь улыбнулся.

— Миссис Уошборн ждет вас. Она лично обменяет вам блузку.

— Ну, уж это вовсе не обязательно…

— Совершенно с вами согласен. — С этими словами он забрал у нее бланк.

Женщина повернулась, чтобы идти, даже сделала шаг к двери, но вдруг остановилась и вернулась к нему.

— Простите, — проговорила она. — У меня сегодня голова раскалывается. Я разозлилась и… Словом, сожалею, что выплеснула свое раздражение на вас. Вы ни в чем не виноваты и сделали все, чтобы помочь мне. Приношу вам свои извинения за грубость.

Джейнз был этим настолько ошарашен, что не сразу нашелся с ответом.

— Ничего, ничего, — проговорил он наконец. — Рад был помочь.

Стандартный ответ, который произносится ежедневно тысячами умирающих от скуки людей. Эти люди прекрасно понимают, что могут лишиться работы, если будут говорить то, что на самом деле думают.

Мисс Фэрли виновато улыбнулась и ушла.

Джейнз проводил ее гневным взглядом, чувствуя, как в нем закипает бешенство. Он яростно скомкал бланк жалобы и швырнул его в корзину для мусора. Как она посмела извиняться? Она же этим все испортила. Кому нужно это ее жалкое извинение?! Ведь смысл был в другом! В наказании! Джейнз чувствовал себя жестоко обманутым. Как будто нагнулся за валяющимся на дороге кошельком и в этот самый момент мальчишки утащили его на ниточке. Он уже было почувствовал, как начинает загораться в нем костер, уже ощутил жажду выпустить на волю свою энергию… А теперь остался ни с чем! Так или иначе стоит убить эту суку, чтобы она поняла: одного ее извинения за хамство недостаточно!..

Нет. Правила есть правила. И Джейнз должен подчиняться им. В противном случае все рухнет. Если он нарушит свои же правила, то будет достоин того, чтобы его поймали болваны-полицейские. Ему очень хотелось преподать урок этой Фэрли, но он подавил в себе это желание. Ради будущего.

Марли неподвижно сидела за своим столом и пыталась унять дрожь. Слава Богу, наступил обеденный перерыв, и в комнате почти никого не было. Марли принесла ланч из дома вместе с книгой, хотела спокойно почитать. Роман захватил ее, и она полностью погрузилась в него, рассеянно обкусывая яблоко, как вдруг темное облако, в котором смешались ярость и ожидание, наползло на ее сознание. Ощущение не было столь сильным, как видение, но Марли сумела безошибочно определить его источник. Вдруг ярость резко усилилась, а ожидание совсем исчезло и на его место пришло горькое разочарование.

Марли уже достаточно настроилась на него. Его импульсы были не настолько сильны, чтобы она могла увидеть само событие, но все было и так ясно. Он уже выбрал было очередную жертву, но в последний момент что-то сорвалось и негодяй понял, что на этот раз его лишили садистского наслаждения.

Значит, он все еще бродит где-то рядом. И снова начал охоту.

— Он ищет, — сказала Марли Дейну вечером, беспокойно пересекая комнату из угла в угол. — Я почувствовала его сегодня.

Он отложил газету, которую просматривал, — весь номер пестрел полуистеричными и в основном бредовыми россказнями о «Мяснике из Орландо», — и обратил все внимание на Марли. Скулы Дейна окаменели. Она уже привыкла к его грубоватым чертам, глядя на них сквозь призму любви. Но вдруг он открылся ей на мгновение таким, каким явился в первый раз: полицейский Дейн Холлистер, опасный человек…

— Что случилось? — спросил он. — Когда это произошло? Почему ты мне не позвонила?

Она бросила на него короткий взгляд и возобновила свое нервное хождение по комнате.

— И что бы ты сделал?

Ответ мог быть только один — ничего. И она видела, что Дейну это не понравилось.

— Я почувствовала его во время обеденного перерыва. Примерно в половине первого. Ощущение явилось внезапно. Я воспринимала его ярость и одновременно возбуждение. В чем-то это чувство похоже на чувство ребенка, который ждет угощения. Он выбрал себе жертву. Я это поняла. Но потом случилось что-то непредвиденное. Не знаю, что именно, но она ушла, а его посетило горькое разочарование.

— Дальше?

— Ничего. Импульсы перестали поступать.

Дейн пристально смотрел на нее.

— Значит, ты можешь определить точное время, когда он выбирает жертву?

Она пожала плечами.

— На этот раз получилось.

— Что-нибудь еще? О жертве ты можешь что-нибудь сказать?

— Нет.

— Нам может помочь малейшая деталь…

— Я тебе уже сказала: НЕТ! — крикнула Марли, не сдержавшись, и устремилась в спальню. — Ты думаешь, я не пыталась?!

Дейн вскочил с дивана, одним прыжком, словно тигр, догнал ее и закрыл дверь в спальню прямо перед ее носом. Он обнял ее сзади и крепко прижал к себе. Только теперь он почувствовал ту дрожь, которая началась, видимо, еще на работе и до сих пор мелкими волнами пробегала по всему ее телу.

— Прости, — пробормотал он, прижавшись подбородком к ее виску. — Я знаю, как тебе тяжело. Ты в порядке?

После паузы она неохотно призналась:

— Немного страшно.

Дейн прижал ее к себе еще крепче, чтобы она прониклась сознанием того, что он рядом. Уже почти месяц она жила в состоянии постоянного стресса, и Дейн знал, что этот месяц дался ей гораздо тяжелее, чем ему. Марли необходимо было отвлечься. Задумавшись, он откинул у нее волосы со лба.

— Хочешь, сходим в кино?

— Поехать куда-нибудь развеяться? — переспросила она. — Это ты уже предлагал в прошлый раз.

— Ну и что, помогло?

Марли почувствовала, что напряжение невольно ослабло. Зато на нее навалилась усталость, и было очень удобно опираться на Дейна.

— Ты же отлично знаешь, что помогло.

— Тогда в кино. Какой фильм ты хочешь посмотреть?

— Не знаю… — нерешительно проговорила Марли. — Последний раз я была в кинотеатре перед первым убийством…

— В таком случае уже давно пора. Я, к примеру, последний раз там был несколько лет назад. Так что тебе хотелось бы посмотреть?

— Я не знаю, какие фильмы сейчас крутят. — Она повернулась к нему лицом и с усилием улыбнулась. — Может быть, просто прокатимся?

Он с облегчением заметил, что напряжение чуть отпустило Марли. Дейн предпочел бы лечь с ней в постель, но знал, что она сейчас не в том настроении.

— Отлично, прокатимся так прокатимся, — сказал он.

Они вышли из дома и вдохнули плотного вечернего воздуха. Жара до сих пор не спала, несмотря на то, что солнце уже закатилось. Вдали грохотал гром. Дейн опустил стекло со своей стороны и поехал по шоссе в сторону побережья, прямо навстречу приближающейся грозе. Над головой завис сплошной облачный фронт, словно исполинское животное, из-под багрово-черного брюха которого то и дело выстреливали молнии.

Воздух, влетавший в открытое окно машины, становился все холоднее и нес с собой сладковато-пыльный запах мокрой дороги. Марли неподвижно сидела рядом с Дейном и молча смотрела вперед. По лобовому стеклу забарабанили первые капли. Едва Дейн успел поднять стекло и включить «дворники», как на машину обрушился настоящий ливень.

Ему пришлось резко снизить скорость. Вокруг грохотал гром и с треском впивались в землю молнии. Более благоразумные водители сворачивали с шоссе, пытаясь отыскать укрытие под эстакадами, или просто останавливались на обочинах. Лишь немногие рисковали двигаться навстречу грозе. На дорогу внезапно опустились густые сумерки. Маломощные фары освещали путь лишь на несколько футов впереди.

Марли сидела абсолютно неподвижно. Ярость грозы опустошила ее, вытеснила из нее человеческое «я»и взамен наполнила своей собственной энергией. По логике вещей она должна была бы бояться гроз, но Марли не боялась. Могучая сила и красота стихии наполняли ее восторгом, а свобожденная энергия бури словно бы подпитывала ее.

Дейн никогда не включал свет в салоне, поэтому машина превратилась сейчас в нечто вроде темной пещеры. Они оба молчали. Марли чувствовала, что слова не нужны. Снаружи бесилась стихия, а в машине сухо и покойно. Ливень барабанил по крыше, порывы сильного ветра раскачивали автомобиль в разные стороны, но Дейн управлял им твердой рукой. Марли чувствовала, как напряглись его мускулы, бросающие вызов безумству непогоды. Нет, она не могла сказать, что ей не по себе. Марли была в безопасности и знала это.

Наконец гроза осталась позади. Грохот затих вдали. Дождь продолжался, но это уже был самый обыкновенный легкий дождик. Они опустили стекла на несколько дюймов, вдыхая свежий воздух.

Дейн развернулся, и они поехали обратно к Орландо, на этот раз уже догоняя бурю.

Марли откинула голову назад. Гроза обострила в ней все чувства. Ощущения были сильные, незнакомые. Сердце билось в медленном, тяжелом ритме, словно далекий барабан. Тело будто налилось свежими соками, дышало жизнью. Она почувствовала, что хочет Дейна, хочет снова ощутить его внутри себя, вкусить страсть. Марли знала, что он, неподвижно сидящий рядом, томится сильным возбуждением. Дейн не спускал глаз с дороги, но все его внимание было обращено на Марли. Она знала, что он замечает малейшее ее движение, ощущает шелест ее дыхания, вдыхает тонкий запах и тепло, исходящие от ее тела.

— Дейн, — проговорила она вслух, и это короткое слово, словно громом, разорвалось в темном салоне машины.

На лбу у него выступила испарина. Когда мимо проехала встречная машина и на мгновение осветила фарами его лицо, Марли заметила поблескивающие капельки пота. Жар волнами прокатывался по его телу. В свою очередь Марли чувствовала, как возбуждение спиралью закручивается у нее внизу живота. Дейн еле держал себя в руках. Она еще ни разу не видела его в таком состоянии. Раньше, какой бы страстью он ни пылал, в нем всегда доставало терпения дождаться сначала ее удовлетворения. А сейчас… Он хотел ее еще до того, как они вышли из дома. Первобытная сила стихии только усилила его голод и пробудила желание в Марли.

Ей хотелось спросить Дейна, любит ли он ее, но язык не поворачивался задать этот вопрос. Если сексуальное притяжение — все, что он чувствует, она все равно скоро это узнает. Марли понимала: ей гарантирована только настоящая минута, поэтому решила отбросить бессмысленное беспокойство и получить от этой минуты все. Не в этом ли в конечном итоге и заключается жизнь? Ей ли, пережившей столько страданий и боли — как своих собственных, так и чужих, — не понять этого? Жизнь никогда и ни у кого не проходила безоблачно. Весь фокус в том, как сделать так, чтобы взять максимум от того, что жизнь предлагает на данный момент.

Она протянула руку и провела ладонью вдоль впадинки между его ляжкой и пахом. Марли почувствовала, как напружинились от этого прикосновения его мышцы. Брюки вздыбились бугром. Палец Марли скользнул по этому горбатому холму.

Дейн, хрипло дыша, прошипел сквозь зубы:

— Не дразни меня.

— А я и не дразню, — промурлыкала Марли нежно. — Я серьезна, как никогда.

Ее рука накрыла его ширинку, и Дейн со стоном непроизвольно развел ноги. Машина резко затормозила, но, справившись с собой, Дейн вновь увеличил скорость.

— Я не могу здесь останавливаться, — почти зло прошипел он. — Здесь слишком сильное движение.

— Может быть, тут где-нибудь найдется приличный мотель? — почти рассеянно спросила она, сосредоточившись на расстегивании ремня у Дейна на брюках.

Дрожь прошла по всему его телу, и он с шумом втянул в себя воздух, Дейн хотел, чтобы она прекратила и в то же время был не в силах сопротивляться наслаждению.

— Я не захватил с собой презерватива.

После их первой ночи он всегда пользовался презервативом. Первая ночь была исключением, ибо тогда он не думал ни о чем, кроме того, чтобы поскорее войти в нее. Придя в себя, он был поражен своей беспечностью и твердо решил впредь не поступать столь опрометчиво.

На секунду Марли пришла в голову мысль притормозить у аптеки, но она сразу же передумала. Ей не хотелось отвлекаться, и к тому же какой из Дейна сейчас был покупатель?..

— В таком случае езжай побыстрее, — сказала она, расстегнув «молнию» на его брюках. Рука ее скрылась в открывшейся щели и пальцы обхватили торчком стоящий пенис.

Прерывистый стон сорвался с его губ. Марли насладилась этим звуком точно так же, как она наслаждалась тем, как пульсировала в ладони его плоть. Она знала, что ему достаточно будет войти в нее и сделать лишь несколько толчков, чтобы кончить, поэтому ласкала легко и не торопясь. Лицо Дейна будто окаменело. Подвинувшись ближе, Марли поцеловала его в щеку. Ее груди уткнулись в его мускулистую руку, и она ощутила, что он весь трепещет.

— Ты мне за это ответишь, — хрипло проговорил Дейн. Она легонько укусила его в мочку уха.

— Это угроза? И каким же образом я поплачусь?

У Дейна на этот счет было несколько вариантов, но ни один из них нельзя было претворить в жизнь в машине, несущейся по шоссе на огромной скорости. Брюки застегнуть он уже не мог, поэтому надежда была только на педаль газа.

Марли продолжала нежно ласкать его. Эти ласки были почти болезненно сладки.

— Тебе приятно?

У Дейна комок застрял в горле, и он смог лишь простонать в ответ.

— Ого! — Ее язычок на мгновение проник к нему в ухо, и от этого прикосновения новая волна сильной дрожи прокатилась по всему его телу. — Я тоже не могу остановиться. Езжай быстрее.

Дейн и так старался изо все сил. Он еще никогда так не мчался. Пытался сосредоточить все внимание на дороге, но это не могло отвлечь его от того, что делала с ним Марли. Он хрипло рассмеялся.

— Черт возьми, ты просто ведьма! Наслаждаешься моими мучениями!

Она довольно улыбнулась.

— А ты как думал? Конечно. До сих пор ты меня сводил с ума. Теперь побудь немного в моей шкуре. Каково?

— Я сейчас умру, — простонал он.

Она осмотрелась и определила, где они находились.

— Через пять минут уже будем дома. Неужели не дотерпишь?

Она продолжала ласкать Дейна, делая все, чтобы возбудить его еще больше. Нагнувшись, легонько лизнула.

Прерывистый вздох вновь вырвался у него из груди.

— Постараюсь…

К тому времени, как они добрались до дому, Дейн уже был вне себя. Его бедра подавались всякий раз навстречу ее ласковой руке. Остановив машину, он буквально затащил Марли в дом. Они бросились в спальню, на бегу срывая с себя одежду. Так до конца и не раздевшись, упали на постель. Дейн натянул презерватив, повернул Марли на живот, коленом развел ей ноги и рывком вошел в нее.

Марли вцепилась руками в покрывало. Все ее тело сотрясалось от его толчков. Она горела возбуждением, словно всю дорогу не она его ласкала, а он ее. Чуть приподняв зад, она подалась ему навстречу, чтобы он взял ее глубже, хотя глубже было уже некуда. Дейн всякий раз погружался в нее со стоном, издавал какие-то утробные нечленораздельные звуки, которые повисали в ночной тьме, окутавшей комнату. Вдруг он замер и в следующее мгновение вошел в нее до конца. Тело его затрепетало мелкой дрожью, и громкий стон возвестил об оргазме, потрясшем все тело.

Потом Дейн рухнул рядом, не сняв ног с Марли. Дрожь в нем еще не утихла. Грудь его вздымалась, и Марли ощущала вибрацию, порожденную его учащенным сердцебиением.

— О Боже… — прохрипел он. — Я чуть не помер.

— В самом деле? — нежно проговорила она. — А я думала, что тебе понравилось. Но если нет, я в следующий раз могу не делать этого…

Он притянул Марли к себе и заставил замолчать, впившись в ее губы крепким поцелуем.

— Ничего, я уж потерплю и в следующий раз.

— Ты мой герой, — прошептала Марли, игриво ущипнула его за нижнюю губу и вернула долгий поцелуй.

Глухой рокот зародился глубоко в его груди. Он повернул Марли и приподнялся над ней.

— А теперь, женщина, вспомним и о тебе.

На этот раз он делал все медленно и оставил ее только тогда, когда она насытилась и почувствовала изнеможение.

…Лежа в темноте, они прислушивались к звукам дождя за окном. Марли рассеянно наматывала на палец кудряшки, покрывавшие его грудь. Вяло зевнув, она вдруг спросила:

— А ты случайно не забыл запереть машину?

Он замер, задумавшись.

— Черт! — Вскочив с кровати и наскоро натянув брюки, Дейн выбежал из спальни. Марли смеялась ему вслед. Хлопнула входная дверь… Он вернулся примерно через минуту и язвительно проговорил:

— Не забыл, хитрюга.

— Да? У меня как-то выпало из памяти.

Он рассмеялся.

— У меня тоже. — Скинув брюки, он лег с ней рядом. Зевнув, обнял ее и крепко прижал к себе. — Когда все кончится, — шепнул он, уткнувшись лицом в ее волосы, — мы с тобой поедем отдыхать. Что тебе больше понравится, горы или пляж?

Сердце счастливо забилось у Марли в груди. Впервые Дейн заговорил об их совместном будущем, пусть пока только об отпуске.

— Это же Флорида, — ответила она. — Тут и так вокруг одни пляжи.

— Значит, в горы. Снимем коттедж с горячей ванной. Будем ходить голыми, дурить и распугивать окрестных белок.

— Договорились.

Зазвонил телефон, и Дейн протянул руку к трубке.

— Холлистер, — лениво проговорил он. Лежавшая рядом Марли почувствовала, как он мгновенно напрягся. Дейн резко сел на постели и опустил ноги на пол. — О'кей, буду через пятнадцать минут. Постарайся устроить так, чтобы писаки не подняли по всему городу истерику.

Повесив трубку, включил лампу.

— Новое убийство, — бросил он, торопливо одеваясь.

Марли села на постели. Страх сковал ее. Ей вспомнился обеденный перерыв на работе, во время которого она поняла, что убийца выбирает очередную жертву. Потом они с Дейном выехали из города… Может быть, именно поэтому она и не почувствовала самого убийства?.. Из-за большого расстояния?..

Почему она ничего не почувствовала, почему?

Глава 19

— Как ее звали? — спросил Дейн, глядя на труп, вокруг которого суетился фотограф, делая снимки с разных углов.

Место происшествия выглядело типично, если вообще слово «типично» применимо к убийствам. Дом походил на растревоженный пчелиный улей, и, как всегда, большинство набившихся в него людей не выполняли никакой работы, а лишь глазели. Вокруг дома народу толпилось еще больше: полицейские, соседи, репортеры. Последние мокли под моросящим дождем, терпеливо ожидая, когда к ним кто-нибудь соизволит выйти и рассказать, в чем дело.

Приехал Боннес. Приехал Трэммел. Приехали Фредди и Уэрли. Впечатление было такое, что сюда понаехали вообще все детективы. Говорили, что в пути находится и сам шеф полиции.

Специалисты по «пальчикам» из группы Ивена повсюду распыляли свою черную пудру, другие его помощники шарили вокруг в поисках вещдоков. Одним словом, зоопарк.

— Фелисиа Олден, — ответила Фредди. — На труп наткнулся ее муж Джин. Работает продавцом в фармацевтической фирме. Закончил с делами, приехал домой, а там…

— Значит, он появился здесь сразу же после того, как убили его жену… — устало проговорил Дейн.

Они переглянулись. Это убийство ни в малейшей степени не походило на первые два, если не считать того, что тут тоже зарезали женщину. Во-первых, жертва лежала одетой, во-вторых, лежала она на кровати, в-третьих, ничто не указывало на то, что ее насиловали.

Дейн вздохнул с облегчением. Ему стало ясно, что Марли не виновата в том, что ничего не почувствовала. Оставалось только доказать это. Видимо, Фелисию Олден убил ее собственный муж Джин и, заметая следы, попытался представить все дело как очередное убийство, совершенное маньяком. Из газет он знал, что тот не оставляет никаких следов. Значит, полиция обнаружит в доме следы только его, Джина, но это никого не насторожит, ведь он в конце концов законный муж Фелисии.

— Забери его на допрос и выясни, была ли застрахована жена, — приказал Боннес. — А может, он просто почуял, что она ему изменяет. Я попытаюсь успокоить репортеров, но до тех пор, пока мы не предъявим мужу обвинение, многое я все равно сказать им не смогу. Мне не поверят.

На лице его отразилось уныние, как только он подумал о том, что ему сейчас придется выйти к беснующимся журналистам.

— По крайней мере, с этим убийством мы сможем разобраться, — проговорила Фредди.

Дейн вместе с Трэммелом вышел из дома. Репортеры уже окружили Боннеса и закидывали его вопросами. Лейтенант пытался что-то сказать, но его постоянно перебивали.

— Похоже, у Марли на этот раз не было никакого видения, а? — спросил Трэммел.

— Во время совершения убийства — нет. Но она все равно весь день была в тревоге. Днем на работе ей вроде удалось почуять его. Он выбирал очередную жертву, но что-то произошло, и рыбка сорвалась с крючка.

Трэммел присвистнул.

— Как Марли?

— На грани. Все это тяжело ей дается.

— Неудивительно. Жаль, что никак не облегчишь ее страдания.

— Я сделаю все, чтобы с ней все было в порядке, — мрачно пообещал Дейн. — Кстати, как продвигаются работы у меня дома?

— С полами уже почти закончили, а мебель доставят в эти выходные. В понедельник сможешь уже вернуться, если, конечно, захочешь.

Дейн фыркнул, садясь в свою машину.

— Шутишь?

Трэммел рассмеялся.

— Ага, я так и знал. Ладно, увидимся утром.

Как Дейн и ожидал, Марли не спала, когда он вернулся.

— Это не он, — сказал Дейн и увидел, как разгладились напряженные черты ее лица. Она сидела в углу дивана, подоткнув под себя ноги, и выглядела просто ребенком. — Видимо, женщину убил ее собственный муж, который попытался представить все, как очередное нападение маньяка. — Дейн протянул к ней руку. — Иди сюда, милая, пошли обратно в постель.

Днем в пятницу Джейнз нашел то, что искал. Он тщательно сдерживал ликование, провожая глазами раздраженную клиентку. Рядом находилась Анетта, поэтому Джейнз не имел права показывать свои чувства. Наконец-то! Этот праздник он посмакует! После того неудачного дела прошло уже слишком много времени, три недели. Тогда все испортило его нетерпение. Воистину, поспешишь — людей насмешишь. Но на этот раз он все будет делать по четкому плану, на совесть, с долгими и тщательными приготовлениями. Пусть энергия и предвкушение нарастают в нем постепенно. Джейнз решил, что на подготовку уйдет не меньше недели.

Он сверился с календарем, хотя, в сущности, в этом не было необходимости. Просто на этот раз Джейнз решил проявлять педантичность во всем. Да, в следующую пятницу. Не раньше. В субботу у него выходной, и он сможет как следует отоспаться.

На несколько дней газетная шумиха немного уймется, ну и пусть. Писакам просто нечем будет «подпитывать» поднятую ими в обществе истерию. Впрочем, давеча какой-то аптекарь покончил со своей женушкой и попытался свалить все на него, Джейнза. У него ничего из этого, конечно, не вышло. Болван! Он не мог сравниться с Кэролом, упустил множество деталей, поэтому полицейские его мгновенно раскололи. В телерепортажах по поводу этого убийства сквозила даже нотка некоторого разочарования.

Да, но предстоящее дело должно доставить истинное удовольствие. Кто знает, может, это будет его лучшим делом на сегодняшний день. Женщина оказалась настоящей сукой. Он всегда проникался к таким бабам презрением с первого взгляда: костлявая, загорелая, неизвестно, в чем душа-то держится. К тому же увесилась с головы до ног побрякушками весьма сомнительного вида. Явно щеголяла своими деньгами. У такой дома наверняка есть сигнализация, а то и сторожевые собаки. Джейнз был заинтригован. Вот где будет настоящая проверка его гения. Только бы у нее была сигнализация! О муже Кэрол даже не подумал: подобная мелочь никогда его не останавливала.

Он опустил глаза на бланк, который заполнила эта женщина, стал повторять про себя ее имя. Медленно, по слогам.

Мерилин Элрод. Ме-ри-лин Эл-род. По телу побежала сладкая дрожь предвкушения. Мерилин Элрод.

Он разложил это имя на несколько так-тов одной песенки:

— Ме-рилин, О Ме-ри-лин, там та там… ну, итакдалее.

Эта песня всегда исполнялась на скачках «Прикнес» перед первым забегом. Весь фокус был в том, что Мерилин Элрод пока еще не знала, что ей скоро придется здорово побегать…

В пятницу вечером Марли спросила Дейна, как продвигается ремонт его дома. Дейн соврал глазом не моргнув:

— Вот-вот закончат. К сожалению, произошла небольшая заминка с мебелью, которую заказал Трэммел.

А между тем мебель уже давно привезли и расставили, дом Дейна выглядел просто очаровашкой. Но Холлистеру не хотелось съезжать от Марли. По крайней мере, до тех пор, пока не будет пойман маньяк. Но уже вторые выходные прошли без убийства. Некоторые репортеры из числа тех, что были настроены наиболее саркастически, начали поговаривать, мол, уж не привиделся ли полиции серийный убийца со страху?

— Сегодня что-нибудь почувствовала? — спросил Дейн.

Марли отрицательно покачала головой.

— Ничего конкретного. Все как обычно — беспокойство.

Возвращаясь домой с работы, Марли проезжала мимо молодой парочки. Парень и девушка настолько увлеклись друг другом, что страстно целовались прямо на тротуаре. Вся сосредоточившись на дороге, Марли несколько ослабила свою естественную блокировку и вдруг прочитала мысли того самого юноши. Потрясение было так велико, что она мгновенно затворилась, прервав эмоциональный контакт. Лукаво усмехнувшись, она пожелала молодым людям побыстрее отыскать укромное местечко. Принимая во внимание силу возбуждения паренька, она подозревала, что скоро потрясена будет не она одна.

И только позже в голову ударила мысль о том, что вот уже дважды ей удалось самостоятельно и радикально прервать контакт с другим человеком. В самые лучшие свои времена она не была способна на такое, владея лишь навыком частичной блокировки сознания.

Что произошло? Контакт начался в ту минуту, когда она немного расслабилась. И Марли тут же прервала его. Значит, контакт просто еще не успел набрать силу, закрепиться в ее сознании.

Все последние шесть лет она молила Бога, чтобы дар не возвращался к ней, но в эту минуту Марли торжествовала и была собой довольна. Значит, все-таки Глин проиграл. Процесс залечивания травм занял много времени, но в итоге последнее слово осталось за Марли. После того кошмара она не только полностью восстановилась, но и усилила свой дар: у нее появилась возможность управления, контроля над ним. И вообще Марли во многом добилась прогресса. С помощью Дейна ей удалось преодолеть самый сложный барьер и научиться наслаждаться сексом. Еще два года назад, год назад у нее ничего не получилось бы, но теперь Марли чувствовала в себе силы и уверенность.

— Он вышел на охоту? — спросил Дейн.

— Кто знает? Говорю же: ничего конкретного. Возможно, я просто сегодня переволновалась.

— Может, мне удастся как-то поправить это, — проговорил он тихо.

Он стоял, прислонившись к кухонному шкафу, и наблюдал за тем, как она на скорую руку готовит ужин. Бросив взгляд на Дейна, Марли испытала уже привычную для себя реакцию: слабость в коленях. В ту минуту он был олицетворением мужского желания, и это желание находило в Марли живейший отклик. Дейн всегда казался немного грубоватым, даже в отутюженном костюме. Но теперь рубашка на нем морщинилась складками, волосы растрепались, порез на скуле, оставшийся после утреннего бритья, еще толком не успел зажить, а подбородок уже вновь покрылся щетиной, из подмышки высовывалась рукоятка пистолета. Дейн настолько привык к своей амуниции, что давно уже не замечал ее. Зеленый отлив в его карих глазах был ярче, чем обычно. Взгляд хищника…

— Может, и удастся, — согласилась она, не узнавая собственного голоса.

Сила его сексуальной власти над ней была настолько большой, что от паники ее удерживало только сознание того, что она и сама при желании может свести его с ума. В отношении всего другого Марли была далеко не уверена, но в том, что его тянуло к ней чисто физически, сомнений не оставалось. Ей достаточно было лишь легонько прикоснуться к нему, взглянуть особенно, или даже просто ничего не делать — Дейна все равно охватывало возбуждение.

Порой Марли удивлялась самой себе, ибо знала, что никогда не была сексуальной. Она нарочно всегда одевалась так, чтобы скрыть свою женственность, поскольку до недавнего времени не хотела привлекать к себе мужского внимания. Впрочем, Дейна это, похоже, ни в малейшей степени не волновало. Казалось, он даже не замечает ее одежды, а видит сразу вглубь. Марли по-прежнему одевалась скромно, но скорее по привычке, с удивлением осознавая, что маскироваться уже не нужно. В ее жизни все изменилось. Ей не требовалось больше прятаться, чтобы обеспечить себе эмоциональную защиту. Не боялась она теперь и секса. Дейн занимался с ней любовью уже месяц, и ничего страшного она в этом не находила.

Марли не ожидала от самой себя, что окажется такой сильной. Дар вернулся, но в новом качестве. Она полностью исцелилась от последствий давнего кошмара, связанного с Глином, и вдобавок приобрела уникальную способность контролировать себя на эмоциональном уровне. У нее сладко защемило сердце при мысли о том, что теперь она хозяйка положения. И одеваться отныне может как захочет. Может купить красивые стильные наряды, которыми всегда втайне восхищалась. Или даже что-нибудь откровенно сексуальное.

— О чем задумалась? — спросил чуть обеспокоенно Дейн. — Уставилась на меня так, как будто я певчая птичка, а ты голодная кошка.

Марли медленно прошлась по нему взглядом и нарочито облизнулась.

Выражение лица Дейна мгновенно переменилось. Он оторвался от кухонного шкафа. Марли увидела, как напряглись все его мускулы. Повернувшись к плите, он выключил ее. Марли удивленно повела бровью.

— Это подождет, — объяснил он, приближаясь к ней.

Выходные прошли без происшествий, хотя Марли так и не смогла стряхнуть с себя ощущения смутной тревоги. Ей уже начало казаться, что неосознанное беспокойство пропадет лишь тогда, когда убийцу поймают. Но эти выходные она перенесла легче, чем прошлые. Очевидно, это было как-то связано с недавно обретенной ею уверенностью в своих силах. В субботу Марли устроила себе маленький экзамен. Выйдя поболтать с соседкой Лу, она нарочно сняла внутреннюю блокировку сознания. Эмоции старухи мгновенно хлынули в ее мозг. Чуть выждав, Марли решила затвориться, и напор спал, словно ей удалось закрыть невидимую дверь между собой и Лу.

Значит, получается!

Впрочем, эта проверка оказалась малоприятной. Марли поняла, что Лу с крайним неодобрением восприняла перемены, которые произошли в жизни ее молодой соседки. Как так можно, чтобы мужчина, пусть даже и полицейский, так быстро переехал к женщине?! Лу считала, что Марли подает этим плохой пример.

Девушка не могла понять: кому она может подавать плохой пример, если младше ее в округе никого нет? Все соседи пенсионеры.

Вдобавок на крыльцо вышел полуголый Дейн. На нем болтались лишь какие-то весьма сомнительного вида джинсы. К тому же он не брился, ибо в тот день они не собирались никуда выходить. Дейн производил впечатление настоящего самца: огромный, здоровый, с мощной грудной клеткой, опасный…

— Привет, Лу! — крикнул он. — Извините, что перебиваю ваш разговор. Дорогая, не знаешь случайно, куда я засунул машинное масло? Мне нужно пушку почистить.

— Ты оставил его не на месте, — ответила Марли. — И я отнесла баночку на кухню. Второй ящик справа.

Он лучезарно улыбнулся.

— Еще раз прошу прощения. — И с этими словами скрылся в доме.

Лицо Лу хранило каменное выражение, она неподвижно уставилась выпученными глазами на то место, где только что стоял Дейн. Марли стало немного не по себе. В ту минуту ей совершенно не хотелось читать мысли соседки.

Лу тяжело вздохнула и пробормотала:

— Господи… — На щеках у нее выступил румянец. С некоторым смущением взглянув на Марли, она добавила:

— Меня, конечно, можно назвать старомодной, но никак не слепой.

Через пару минут Марли вошла в кухню и увидела, что Дейн совершенно спокойно собирает свой пистолет. Почистить его за столь короткое время он никак не успел бы.

— Ты это нарочно устроил! — обвинила его Марли, с трудом сдерживаясь. Лу до сих пор стояла у нее перед глазами. После их разговора старушка пошла к себе домой, слегка покачиваясь, словно у нее кружилась голова.

Он улыбнулся, но занятия своего не бросил.

— Мне нравится ее нервировать, — признался он. — Захотелось даже расстегнуть ширинку, но потом передумал. Это было бы слишком.

— И правильно сделал, что передумал. Иначе так просто не ушел бы.

— В каком смысле? Я здорово ее рассердил?

— Не так чтобы очень.

Он вопросительно посмотрел на нее. Марли улыбнулась и проговорила:

— Когда Лу увидела твой мужественный силуэт, красавчик, ею овладело вожделение.

С пару секунд Дейн ошарашенно смотрел на нее, а потом расхохотался. Марли не могла сдвинуть его с места — Дейн был для нее слишком тяжел, — поэтому она просто отодвинула стол, положила руки Дейну на плечи и села на него верхом. Он резко перестал смеяться. В лице обозначилось уже знакомое Марли напряжение.

— Я ее понимаю, — шепнула Марли, потеревшись носом о его щеку. Уловив исходящие от него жар и запах — смесь мускуса и машинного масла, — она почувствовала, как забилось ее сердце. Она слегка покачалась на нем, ощущая ягодицами его эрекцию.

— Подожди… — слабо запротестовал он. — У меня масло на руках.

— Ну и что? Или ты считаешь, что я не отмоюсь? — возразила она, понимая, что больше протестов с его стороны не будет.

Выходные прошли, как праздник. Она не обращала внимания на смутную тревогу, засевшую в сознании и не дававшую полностью расслабиться. Марли наслаждалась, насколько это было возможно в ее состоянии. Видения ее не посещали, «ложные тревоги» вроде убийства Фелисии Олден полицией зафиксированы не были. Марли предложила Дейну посетить его дом, чтобы посмотреть, в какой стадии уже находится ремонт, но на того напала лень и он не проявил к этому предложению интереса. Время убивали тем, что смотрели телевизор и читали. Поэкспериментировали с парочкой кулинарных рецептов… Точнее, экспериментировала Марли, а Дейн только ел. И, конечно, занимались любовью. Очень часто. Именно о такой жизни раньше мечтала Марли, опасаясь, что мечта так и останется мечтой.

После благополучно истекших выходных пресса была уничтожающей. Писали, что департамент полиции Орландо переборщил в своих страхах и подозрениях. Полицию сравнивали с цыпленком, который боится, что на него обрушится небо. Говорили, что полиция не только саму себя выставила в дураках после всего-навсего двух похожих убийств, но и подсказала преступникам удобный способ заметать следы, как было в случае с убийством Фелисии Олден.

— Они почему-то забывают, — саркастически проговорил Дейн, — что департамент полиции не несет ответственности за рекламу маньяка, которую целиком взяли на себя именно средства массовой информации. Мы как раз не хотели огласки.

Марли встревоженно смотрела на него.

— Но теперь, когда все это объявлено ложной тревогой, люди расслабятся и позабудут об осторожности. ЕМУ станет легче выбирать себе жертвы.

— Это ты не мне говори, а писакам. И знаешь, кстати, что тебе там ответят? «Мы не создаем новостей, а лишь сообщаем о них».

— Если бы! Они интерпретируют факты, склоняют их в своих комментариях на все лады!

Он видел, что она обеспокоилась не на шутку. Дейн и сам был разозлен, но Марли тяжелее переживала всю эту шумиху, устроенную в прессе. Вспомнив об истории ее взаимоотношений с журналистами, он тут же сменил тему разговора.

Джейнз был доволен тем, что успел сделать в выходные. Он несколько раз ненавязчиво проехался вокруг дома Элрод, и ему понравилось то, что он увидел. Дом большой, шикарный, с садом вокруг, который мог сослужить Джейнзу хорошую службу. К тому же в этом микрорайоне каждый дом окружен забором высотой шесть футов.

Мистера Элрода он пока не видел, хотя в телефонной книге сей господин значился. Может, его сейчас нет в городе? Вскоре Джейнз совершенно неожиданно получил ответ на этот вопрос. Мерилин Элрод не сразу забирала свою почту после ее доставки, поэтому Джейнз, воспользовавшись случаем, просмотрел содержимое почтового ящика. Кое-что было адресовано мистеру Джеймсу Элроду, что служило подтверждением его существования в природе. Но особый интерес Джейнза вызвало письмо из одной местной юридической конторы. Кэрол вскрыл конверт и в следующую минуту очень обрадовался. Оказывается, мистер и миссис Элрод в настоящее время были заняты бракоразводным процессом, и муженек недавно съехал из этого дома. Какая жалость!..

Письмо Джейнз забрал с собой, поскольку оно все равно уже было распечатано, а остальное сунул обратно в ящик. Собаки в доме не было, иначе она уже давно разлаялась бы на всю округу. Зато имелась в наличии сигнализация. Не особенно сложная, но все же проблема. Впрочем, у каждой охранной системы есть свое слабое место, и Джейнз не сомневался в том, что в итоге найдет способ незаметно проникнуть в дом. Все в свое время, все в свое время. Зачем спешить, словно другого раза не будет?

— Нас выставили дураками, — прорычал шеф полиции Чэмплин.

Он пребывал в скверном расположении духа. Мэр задал ему трепку за то, что Чэмплин якобы слишком громко бряцал оружием и запугал все женское население Орландо. Хуже было то, что скандал с маньяком отразился на городском бюджете, который в немалой степени базировался на доходах от туризма. Туристы съезжались сюда со всего мира, чтобы посмотреть на Мышиный Домик. Однако в последние дни отели и мотели стояли полупустые.

— Ушам своим не верю! — поражение проговорил Боннес — Им не нравится, что выходные прошли без убийств, что ли?

— Мы располагаем всего двумя эпизодами. Сходство между ними и впрямь разительное, но…

— Федеральные агенты согласны с нашей версией о том, что действует маньяк, — вступил в разговор Дейн. — И он на свободе, шеф. С помощью ФБР мы предположительно «привязали»к нему семнадцать убийств.

— Так, может, он уехал из города, как только в прессе началась шумиха? — рявкнул шеф. Дейн отрицательно покачал головой.

— Мы полагаем, что он никуда не уезжал. — Ему захотелось рассказать наконец о Марли, но в последнюю минуту он сдержался. — Он никогда не покидает выбранное место так скоро. Образ его мышления нам примерно уже понятен.

— Мэр — как и я, кстати, — хотел бы знать, чем вы тут занимаетесь? Если у вас нет никаких зацепок, никаких улик, тогда что же вы делаете?

Лицо Дейна стало каменным. Трэммел понял, что в его напарнике начинает пробуждаться ярость, поэтому он торопливо вмешался в разговор:

— Коммунальные компании выдали нам список клиентов, которые появились у них за последний год. Сейчас мы работаем в этом направлении, проверяем всех мужчин. С помощью словесного портрета, предоставленного ФБР, мы надеемся ускорить поиск.

Шеф полиции Чэмплин был воспитанником старой школы. Ему не нравилось утонченное изящество Трэммела, его денежки, его щегольские наряды и экзотическая внешность. Но он уважал политические связи, которые Трэммел завел как раз благодаря своим денежкам. Поэтому, буденув что-то вроде «хватит сопли жевать», он вышел из кабинета Боннеса.

Лейтенант вздохнул и, вытащив носовой платок, промокнул им лоб.

— Черт-те что! Ну, что там с вашим списком?

— Пока ничего подозрительного, но впереди еще много работы.

— О'кей. Как что появится, тут же ко мне.

— Ясно.

Они вышли из кабинета.

— Сукин сын, — процедил Дейн сквозь зубы.

— Успокойся. Чэмплину не известно то, что знаем мы с тобой. Не можем же мы рассказать ему про Марли. Да он все равно не поймет.

— Боннес прав. — Глаза Дейна все еще сверкали яростью. — Эти поганцы не успокоятся до тех пор, пока не случится нового убийства.

Джейнз ночью времени зря не тратил. Выбрал укромное местечко для парковки машины и проанализировал обстановку с собаками по соседству от дома Элрод. Их оказалось две. Одна заливалась лаем по всякому поводу и без повода, а вторая, через улицу, лишь поддерживала ее. Этот лай не беспокоил Джейнза, ибо стоило только нервному псу заворчать, как почти тут же со стороны хозяев раздавалось раздраженное:

— Да заткнись ты!

Мерилин Элрод не была домоседкой. Почти каждый вечер она проводила в барах, что, возможно, и явилось причиной ее развода с мистером Элродом. Любовником она пока еще не обзавелась. Активный ночной образ жизни жертвы Джейнза устраивал: это предоставляло немало возможностей позаботиться о том, чтобы все прошло гладко.

Благодаря ее вечерним отлучкам, он наконец-то смог проникнуть к ней в дом. Вдоль него тянулся густой кустарник, подступавший вплотную к гаражу. У Мерилин Элродобыла привычка подавать в гараж на задней скорости, чтобы потом выезжать сразу без разворота. И поскольку, выезжая, она смотрела вперед, ему ничего не стоило выскочить у нее за спиной из кустов и нырнуть в гараж, прежде чем опустится автоматическая дверь. Мерилин Элрод никогда не оглядывалась назад.

Дверка, которая вела из гаража в чуланчик, не была подключена к охранной системе, чего, правда, нельзя было сказать про саму автоматическую дверь гаража. Она была заперта на хитроумный замок, но замки не являлись для Джейнза проблемой. Как-то он заказал по почте на вымышленное имя заочный курс слесарей и окончил его. Так, на всякий случай. Это была еще одна вроде бы мелкая деталь, которую он сумел предвидеть и о которой успел позаботиться.

В первое свое посещение дома Джейнз просто побродил по нему, познакомился с расположением комнат. Он держал себя в руках, не позволял эмоциям захлестнуть его раньше времени, понимая, что иначе его может постигнуть неудача, как в прошлый раз.

Во второй визит он провел настоящее обследование. Шарил в ее бельевом шкафу, перебирал одежду, — решив попутно, что Мерилин так и остановилась на моде восьмидесятых, — покопался в ее туалетном столике в ванной. Миссис Элрод не жалела денег на косметику.

Выяснив, что в доме нет оружия, он вздохнул с облегчением. Женский пистолетик мог превратиться в серьезную проблему.

Затем, что-то весело насвистывая себе под нос, он приступил к осмотру кухни. Хозяйка из Мерилин Элрод была, прямо сказать, никудышная. В холодильнике кроме полуфабрикатов для микроволновки Джейнз почти ничего и не нашел. Но зато, наслушавшись рекламы, она купила себе для дома большой набор ножей для разделки мяса, подставка с которыми стояла на блестящем черном рабочем столике. Джейнз недовольно прицокивал языком всякий раз, когда проверял лезвие очередного ножа из набора. Многие современные женщины наплевательски относятся к тому, что всегда было их прерогативой — ведение домашнего хозяйства. Джейнз порицал это от всего сердца. Если бы ее ножи были в приличном состоянии, ему не пришлось бы идти на легкий — впрочем, допустимый — риск: взять один из ножей с собой, чтобы как следует заточить его дома.

В целом он вынес отрицательное впечатление о Мерилин Элрод как о хозяйке.

— Мы с Грейс приглашаем тебя сегодня ко мне на ужин, — сказал Трэммел Дейну в пятницу.

Дейн откинулся на спинку своего стула. Списки клиентов коммунальных служб города лежали перед ним на столе, и его от них уже тошнило. Хотелось сгрести все эти бумажки в кучу и швырнуть в корзину для мусора. Он себе раньше и представить не мог, что, оказывается, каждый год в Орландо переселяется столько народу. Особенно в прошлом году. Но по-настоящему его сердило полное отсутствие результатов. Неделя прошла впустую, и он рад был, что начинаются выходные. Впрочем, им с Трэмме-лом предстояло в ту субботу и воскресенье дежурить.

— Сегодня пятница, — напомнил он Трэммелу.

— Ну и что? Ты что, постишься по пятницам?

— По пятницам Марли особенно нервничает.

— Вот и отвлечется немного! А если придет видение, то, я думаю, она переживет его у меня дома нисколько не хуже, чем у себя.

— О'кей, я позвоню ей.

Против званого ужина Марли выдвинула те же возражения, что и Дейн, но он ответил ей словами Трзммела, Марли не потребовалось долго уговаривать. Всю неделю она прожила в напряженном и мрачном ожидании приближающихся выходных, и ужин с Трэммелом и Грейс, похоже, мог быть для нее приятной разрядкой.

На той неделе она употребила несколько обеденных перерывов на то, чтобы походить по магазинам одежды, и в пятницу вечером надела один из новых своих нарядов. Трэммел предупредил, что форма одежды может быть произвольная, Марли это учла, но в узких белых брюках и белой жакетке без рукавов она выглядела, как ей самой показалось, просто очаровательно. Дейн полностью разделял ее мнение. Когда она показалась из ванной, он устремил взгляд на ее оголенные плечи и затем перевел его на глубокий вырез на груди.

— Ты без бюстгальтера? — спросил он изменившимся голосом.

Марли оглядела себя с головы до ног.

— А почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Ну, так как?

— А что, ты разве видишь на мне бюстгальтер? — спросила она, вернувшись в ванную и смотрясь на себя в зеркало.

Дейн последовал за ней.

— Черт возьми, Марли, на тебе есть бюстгальтер или нет?

— А он мне нужен?

— Проклятье! Ну, так я сам сейчас выясню! — потеряв терпение, рявкнул он и подступился к ней.

Марли ловко увернулась от его рук и лукаво улыбнулась.

— Спокойно, мальчик. Тебе придется немного потерпеть. Кстати, пора выходить, если мы не хотим опоздать.

— Я прежде никогда не видел тебя в таком наряде, — сказал Дейн, выходя вслед за ней из ванной.

— И не мог видеть, потому что я купила его на этой неделе.

Он пристально разглядывал ее сзади, пытаясь определить тень лифчика под белой жакеткой, которая оголяла не только плечи и грудь, но и спину. В ней не было ничего неприличного. Просто Дейн действительно впервые видел на Марли подобный раскованный наряд. Ему очень понравилось, как она выглядит, не хотелось только, чтобы на ее голые плечи пялился кто-нибудь другой.

Дом у Трэммела был большой и просторный. Изящная мебель. Светлые тона, которые будто раздвигали стены комнат и делали их еще просторнее. Марли должна была признаться себе, что вкус у Трэммела действительно превосходный. В доме царила атмосфера безмятежности, прохлады и свежести. Ощущение последней усиливалось благодаря буйным растениям, росшим в больших горшках, и вентиляторам под потолком.

Ужин прошел в шутках и взаимном поддразнивании. Марли спросила Трэммела, когда примерно будет готов дом Дейна, и тот, не моргнув глазом, соврал ей. С совершенно серьезным видом сказал, что проклятые ремонтники несколько затянули дело.

Грейс рассказала Марли о свадебных планах, составленных ею. Как хорошо, что они дали себе полгода на размышление, иначе бы ей ни за что не успеть подготовить настоящее торжество. У Трэммела, слушавшего этот разговор, на лбу заблестели бисеринки пота, но по крайней мере он уже не паниковал. Видимо, постепенно начал свыкаться с мыслью о том, что скоро станет главой семьи.

Началась гроза, столь частая в эти жаркие летние вечера. Грохотавший гром и сверкающие молнии чуточку развлекли их. После ужина Трэммел сделал несколько снимков, и это натолкнуло его на мысль показать Марли свои толстые альбомы фотографий, составленные за многие годы.

На снимках частенько мелькал Дейн. Марли с интересом рассматривала его лицо. На черно-белых фотографиях Трэммела он выглядел не так, как в жизни. Порадовавшись проявленному Марли интересу, Трэммел присел рядом и стал рассказывать ей историю каждого снимка.

Мерилин Элрод вернулась домой несколько раньше обычного: из-за грозы в баре погасло освещение и хозяева вежливо, но твердо предложили клиентам разойтись. Впрочем, напиться Мерилин уже успела прилично.

Когда с первой попытки автоматическая дверь гаража не открылась, она нажала на кнопку еще раз. Дверь не шелохнулась.

— Черт, — пробормотала она и направила «дистанку» прямо на дверь. Ничего. Она с чувством швырнула пульт на свободное сиденье. — Проклятые батарейки!

Мерилин вылезла из машины и нетвердым шагом пошла по дорожке к крыльцу. Остановившись перед ним, она стала вспоминать код отключения сигнализации. Мерилин шатало, и ей трудно было собраться с мыслями. Через несколько секунд после попытки открыть эту дверь начинала выть дикая сирена. Мерилин никак не могла вспомнить точно, сколько именно секунд у нее будет в запасе, чтобы ввести этот код.

Чертова сигнализация… Она слышать ее не могла. Дикий вой! Видит бог, не Мерилин придумала поставить дом на охрану, а Джеймс. Все мужские штучки…

Только через минуту она заметила, что маленькая красная лампочка над замком не светится. Черт возьми, да здесь ничего не работает!

И тут Мерилин, рассмеявшись, хлопнула себя по лбу.

Ну, конечно! Гроза вырубила электричество. И как это она сразу не заметила, что вся округа погружена во тьму? На ощупь отыскав ключом замочную скважину, она открыла дверь и вошла в дом, споткнувшись на пороге.

Черт, темно как в могиле! Интересно, как ей быть до утра? «Свечи…»— вспомнила она. У нее же есть свечи. Мерилин давно купила набор ароматических свечей, с помощью которых надеялась создать сексуальную атмосферу, когда приведет в свой дом любовника. Пока что любовников не было, но Мерилин заготовила свечи впрок. У Джеймса на такой случай наверняка были припасены фонари, но она не знала, где их искать. А может, он прихватил их с собой, когда съезжал от нее. Мерзавец! Свою то куколку он в темноте, конечно, не оставит.

Но где же свечи? Куда она их засунула? На кухне? Неужели ей могло прийти в голову хранить их там? С другой стороны, она запросто могла положить их рядом со спичками именно на кухне. Скинув туфли на каблуках, Мерилин, цепляясь за стены, стала продвигаться по темному дому в сторону кухни. Первыми она отыскала спички, зажгла одну и облегченно вздохнула, увидев перед глазами крохотный огонек света. Пришлось сжечь три спички подряд, прежде чем она наконец нашла свечи.

Мерилин сразу же зажгла одну из них, чтобы тьма, окружавшая ее, наконец раздвинулась. «Достойное завершение поганого вечера», — решила она про себя и поморщилась. Телевизор она смотреть была уже не в состоянии, так что оставалось только ложиться в постель. Зажав в одной руке коробку со свечами, а в другой держа одну зажженную, она поднялась наверх. Споткнувшись, Мерилин охнула.

— Осторожнее, дорогая. С огнем играешь, — прошептала она самой себе и хихикнула.

Войдя в спальню, которую она полностью переделала после того, как съехал муж, — первым делом уничтожила все белье, на котором спал этот выродок, — Мерилин одну за другой зажгла несколько свечей и поставила их на туалетный столик так, чтобы они отражались в зеркале. «Да, черт возьми, — подумала она. — Очень сексуально».

Одновременно зажженные ароматические свечи давали сильный запах. У Мерилин запершило в горле. Может, сходить за обыкновенными?

Она стала раздеваться, кидая одежду куда попало. Запахло сильнее, и она закашлялась.

Вдруг Мерилин замерла, чуть склонив голову набок. Ей что-то послышалось? Она напрягла слух, но дом был погружен в тишину. «Что-то уж слишком тихо», — подумала она и тут же успокоилась. Ну, конечно! Она просто привыкла к низкому гудению холодильника, тиканью часов и жужжанию вентилятора под потолком. Но электричество погасло, и в доме стало непривычно тихо.

Раздевшись догола, она запахнулась халатом, несильно затягивая пояс. Ей очень хотелось спать, и не было ни малейшего желания сидеть полчаса перед зеркалом и снимать макияж, поэтому Мерилин просто намочила в темной ванной салфетку, промокнула ею несколько раз лицо и бросила в раковину умывальника.

Зевнув, она вернулась в спальню. Огонь свечей подрагивал, по комнате распространялся удушливый запах. Мерилин наклонилась, чтобы потушить свечи, и вдруг в зеркале появилось лицо…

Она резко обернулась, крик комом застрял в горле.

— Привет, — тихо произнес мужчина.

Глава 20

Альбом полетел на пол. Все от неожиданности вздрогнули. Марли, покачнувшись, встала. Лицо ее побелело, а зрачки настолько сузились, что стали походить на крохотные черные точечки. На перекошенном лице сильно выделялись увеличившиеся белки глаз.

— Дейн, — произнесла она тонким, еле различимым голосом.

— А, черт! — Дейн метнулся со своего стула и успел подхватить Марли как раз в тот момент, когда у той стали подгибаться колени.

— Что случилось? — в тревоге воскликнула Грейс.

Дейн и Трэммел на нее даже не оглянулись. Все их внимание было обращено в ту минуту на хрипло и прерывисто задышавшую Марли. Глаза ее широко раскрылись, а неподвижный взгляд был устремлен в нечто такое, что им не дано было видеть.

— Дейн! — проговорила она снова с мольбой и отчаянием в голосе. Марли вцепилась рукой в его рубашку, наворачивая ткань на кулак.

Дейн мягко опустил ее на диван.

— Я здесь, девочка, — проговорил он, надеясь на то, что она слышит его. — Опять началось?

Марли не ответила. Он встряхнул ее.

— Марли?

Прерывистое дыхание переросло в сухие рыдания.

— Он смотрит на меня, — жалобно пролепетала она.

Дейн снова позвал ее, но ответа опять не дождался. Она сидела неподвижно, дыхание становилось все более поверхностным и наконец почти совершенно исчезло. Глаза у нее были широко раскрыты, взгляд пустой, неживой.

— Черт! — тихо пробормотал Трэммел, сев на корточки рядом с Дейном. — Когда я говорил, что она вполне сможет пережить видение в моем доме, я просто шутил.

— Алекс, — раздался вдруг в тишине четкий голос Грейс. — Что здесь происходит?

Этот вопрос служил доказательством того, что Трэммел не изменил своей обычной сдержанности и ничего не разболтал о способностях Марли даже своей невесте.

Дейн не спускал с Марли обеспокоенного взгляда. В ту минуту она была для него недосягаема, и это Дейну очень не нравилось. Он знал, что она сейчас вовлечена в кошмар, знал, что ничем не в силах помочь. От этого становилось больно. Было ясно, что ожидание очередного убийства закончилось.

— Алекс, — вновь проговорила Грейс, но уже угрожающим голосом.

— Да расскажи ты ей, — рассеянно бросил Дейн Трэммелу.

— Что рассказать?! — еще больше встревожилась Грейс. — Что с Марли?!

Трэммел поднялся и положил руку Грейс на плечо.

— Наша Марли экстрасенс, — объяснил он тихо. — Она наблюдает сцены убийств в момент их совершения.

— Экстрасенс?! — Грейс выпучила на него глаза. — Учти, Алекс Трэммел…

— Это правда, — перебил ее Дейн. О, как ему не хотелось, чтобы это было правдой! — У нее началось видение. В данную минуту совершается очередное убийство.

— Если ты привык так шутить…

— Я не шучу, — усталым голосом проговорил Дейн.

— Никому об этом не рассказывай, — предупредил ее Трэммел. — О Марли известно только нам с Дейном и лейтенанту Боннесу.

Грейс перевела растерянный взгляд на Марли.

— Как долго это будет длиться?

Дейн сверился с часами. Десять тридцать шесть. Пораньше, чем в первых двух случаях.

— Не знаю. Полчаса, наверно.

В прошлый раз, когда была убита Джеки Шитс, ему потребовалось гораздо больше времени на то, чтобы привести Марли в чувство. Где-то в городе, в эту самую минуту, страшную смерть принимает очередная безвинная жертва, и Марли будет там до самого конца…

В десять пятьдесят четыре рука Марли поднялась и несколько раз конвульсивно опустилась вниз, имитируя удары ножом. Дейну и Трэммелу был понятен смысл этих движений. Несмотря на приятную прохладу, царившую вокруг, капельки пота выступили у Дейна на лбу. Он поймал руку Марли и зажал ее в своей, надеясь, что это хоть как-то поможет ей. Трэммел беспокойно ходил взадвперед, глаза его потемнели еще больше. Приближаться к нему было страшно.

— Сделай кофе, — проговорил в общей тишине Дейн. — Или чай. Ей не помешает потом.

Грейс направилась было в кухню, но Трэммел сунул ее назад в кресло и ушел ставить кофе сам.

В одиннадцать Дейн присел рядом с Марли и притянул ее к себе. Руки у нее были холодные как лед. Он легонько встряхнул ее.

— Марли? Теперь ты уже можешь вернуться ко мне, милая?

Она даже не шевельнулась.

Подождав пару минут, он снова встряхнул ее, позвал. Ресницы ее чуть дрогнули. Заметив это, он стал растирать ей руки, пытаясь согреть холодную кожу.

— Проснись и поговори со мной, дорогая. Стряхни с себя туман. Ну, давай же!

Марли медленно закрыла глаза и обмякла в его объятиях, словно в ней растаял невидимый внутренний стержень. Он снова встряхнул ее, не желая, чтобы она погружалась теперь в глубокий мертвый сон.

— Ты должна поговорить со мной, Марли! Тебе еще рано спать!

С видимым усилием над собой она открыла глаза и посмотрела на него. Во взгляде у Марли была растерянность, казалось, она ничего не соображает. Сознание тяжело возвращалось к ней, и по мере его возвращения глаза ее наполнялись страхом. Наконец она узнала Дейна, окончательно пришла в себя, и тотчас ее охватил ужас.

— Тихо, тихо, — шептал он успокаивающе, крепко прижимая ее к себе. — Я рядом, крошка.

Он ощутил, как по всему ее телу от ног начинает подниматься волна сильной дрожи. Появился Трэммел с дымящейся чашкой в руках. Дейн взял ее и аккуратно поднес к дрожащим губам Марли, заставив сделать небольшой глоток. Лицо ее теперь было серым, как пепел. Она была в состоянии мощного шока.

— Пожалуйста, — с мольбой в голосе попросила она, — дай мне лечь…

Голос ее дрожал и был еле слышен.

— Еще рано. Выпей кофе.

Ему очень хотелось отнести ее на кровать и дать заснуть, а самому провести всю ночь в бодрствовании у ее изголовья, помочь пережить кошмар, который еще далеко не закончился. Но Дейн отогнал от себя эти мысли. Он не мог отпустить ее сейчас. Сначала необходимо услышать ее рассказ.

— Опиши все, — потребовал он. — Опиши все, что ты видела.

Она закрыла глаза, пытаясь хоть этим отгородиться от него.

— Черт возьми, Марли! — На этот раз Дейн уже довольно сильно тряхнул ее за плечи. — Рассказывай!

Губы ее мелко задрожали, и из глаз побежали слезы.

— Темно, — начала она. Замолчала, глубоко прерывисто вздохнула и открыла глаза. — Свет погас из-за грозы.

Голос ее потерял всякое выражение, она добровольно вернулась в свой кошмар. Увидев, как она устремила перед собой невидящий взгляд, Дейн приготовился слушать.

— Она вернулась домой раньше обычного. Много выпила в баре… Ставит на туалетный столик свечи, зажигает их. Это ароматические свечи в маленьких стеклянных подставках. Они источают сильный запах. Она раздевается, накидывает халат. Как это любезно с ее стороны, сама избавила его от лишних хлопот. Уходит в ванную, чтобы ополоснуть лицо. Когда возвращается, он уже ждет ее.

— Господи боже… — негромко проговорила Грейс. До нее только сейчас по-настоящему стал доходить весь тот ужас, который Марли пережила и о котором сейчас рассказывала.

— Он приближается к ней сзади, когда она нагибается, чтобы погасить свечи, от которых в комнате стало нечем дышать. Увидев его, она оборачивается. Не кричит. У этих сучек часто в первую минуту пропадает дар речи…

…Он уже очень близко, нож у самого ее горла. Хоть сука и прилично нагрузилась, видно, что она все понимает. Это хорошо. Какой смысл в наказании, если жертва не знает, за что ее наказывают?..

…Он заставляет ее снять халат. Какая костлявая! Даже ребра видны! Ему это не нравится. А она в ужасе. Когда он просит ее лечь, она повинуется беспрекословно. Нет, не на кровать. На пол. Он предпочитает именно пол. Обращается с ней мягко, но по глазам ее видит: она знает, кто он такой, знает, что она полностью в его власти. Это хорошо, жаль только, что не получится сюрприза…

Потом он помогает ей подняться. Целует в щеку, запускает руку в ее волосы на затылке и чуть тянет вниз, чтобы голова ее откинулась и она посмотрела ему в лицо. «Прошу вас…» Это она лепечет. Уже надломилась. Никакой гордости не осталось. Эти сучки забывают в такие минуты, что такое гордость. Он с улыбкой смотрит на нее, заглядывает ей в глаза, чтобы уловить тот момент, когда она впервые почувствует жалящее прикосновение к своей коже остро наточенного лезвия … После этого он отпускает ее. Охота началась.

Трэммел вполголоса выругался, отвернувшись.

Марли ни на кого из них не смотрела и никого из них не видела.

— Но она стоит на месте, никуда не бежит. Просто стоит и смотрит на него. Он делает второй легкий надрез. «Беги, сука!» Она не двигается с места. Вдруг замахивается и бьет его в лицо. После этого ее прорывает: она бросается на него, бьет кулаками, лягается, визжит. Он взбешен! Действие развивается отнюдь не так, как было предусмотрено его планом. Дура! Ну, что ж, если ей так хочется увидеть его в ярости, он ей покажет! Он сильно бьет ее ножом, затем снова и снова, проникая все глубже. Он ненавидит ее. Дура, дура, дура! Все испортила! Он надеялся на охоту, на скачки «Прикнес»… Мериленд. О, Мериленд…

Последние слова Марли пропела.

— Она затихла. Рука его устала. Теперь, когда нож в очередной раз входит в нее, она уже даже не хрипит. Он поднимается… — Голос у Марли вдруг задрожал. Дейн увидел, как она содрогнулась, и почувствовал, что и в нем самом поднимается дрожь.

— Что? — тихо спросил он.

С лица Марли сошла вся краска, взгляд остекленел.

— Он посмотрел в зеркало, — пролепетала она. Дейн потрясенно уставился на нее, еще ничего не понимая. Марли повторила:

— Он посмотрел в зеркало и увидел в нем свое отражение. И я его увидела!

— Боже… — прошептал Дейн, невольно выпрямившись. Холодок пробежал вниз по спине. Трэммел и Грейс затихли, обратив все внимание на Марли.

— Он совершенно лыс, — еле слышно проговорила Марли. — Бреет голову. Лицо квадратное. Глаза… маленькие, близко посаженные.

Дейн больше не мог сдерживаться и вскочил с дивана. Мускулы его напружинились. Он был готов действовать.

— Так… Мы сейчас привезем сюда нашего художника, который с твоей помощью составит словесный портрет преступника! Мы распространим его по всем телестанциям и газетам в округе. — Наконец в монолитной стене появилась трещина. И немалая. Дейн обернулся к Трэммелу. — Звони Боннесу. Введешь его в курс дела. Необходимо как можно скорее отыскать жертву. Я не знаю как. Как угодно! Марли, как она выгляде… — Он повернулся к дивану и запнулся. Глаза Марли были закрыты, она сползла по спинке дивана и крепко заснула.

— А, черт, — пробормотал Дейн.

Марли была больше не в силах сопротивляться нечеловеческой усталости. А он позволил себе на минуту забыть о том, как тяжело ей все это дается. Гад! Дейну захотелось хорошенько пнуть себя. Он немедленно выбросил из головы все, о чем только что говорил. Об этом могут позаботиться и другие, а о Марли — только он один.

— В общем, разберешься, — бросил он Трэммелу, подхватив Марли на руки. — Я везу ее домой.

— Можете остаться у меня, — проговорил Трэммел, но Дейн покачал головой.

— Когда она в первый раз просыпается, то находится в полной растерянности и не сразу приходит в себя. Будет лучше, если это произойдет в ее спальне.

— Когда она сможет поговорить с художником? Боннес об этом обязательно спросит.

— Не раньше полудня. А скорее всего, часа в два или в три дня.

— Слишком долго. Его это не устроит.

— Ничего не поделаешь.

Дейн отнес Марли в свою машину. Трэммел и Грейс провожали его, страхуя по сторонам. Трэммел открыл перед ним дверцу. Дейн посадил Марли так, чтобы у нее в пути не затекла шея, и пристегнул ремень безопасности.

— Я нужна? — спросила Грейс. Она с тревогой вглядывалась в бледное неживое лицо Марли. — С удовольствием посижу с ней.

— Ничего, сам справлюсь. Она будет спать по меньшей мере двенадцать часов.

— Хорошо. Если что, сразу звони.

— Обязательно, — сказал он и поцеловал Грейс в щеку. — Спасибо тебе.

Дейн мчал машину сквозь промозглую, затянутую туманом ночь. Марли всю дорогу не шевелилась, сидела словно истукан. Это не пугало Дейна так, как в первый раз, но с другой стороны, он знал теперь и то, насколько тяжело ей все это дается и как долго она будет выходить потом из этого состояния. Хватит! Пора положить этому конец. Дейн не хотел, чтобы Марли снова еще хоть раз прошла через подобное. Как только они составят точный словесный портрет и распространят его в средствах массовой информации, необходимо будет сразу же приступить к реализации его, Дейна, плана. И на этом точка.

Едва он успел привезти Марли домой и положить ее на кровать, как зазвонил телефон. Он раздраженно сорвал трубку:

— Холлистер.

Это был Боннес.

— Мы не можем ждать до завтра. Я имею в виду словесный портрет. Завтра он уже должен быть опубликован во всех газетах.

— Придется подождать, — не особенно церемонясь, ответил Дейн. — Марли сейчас ничем помочь не может.

— Надо постараться…

— Она не может! — рявкнул в трубку Дейн. — От нашего или ее желания ничего не зависит. Ее свалила с ног дикая усталость. В себя придет не раньше чем через несколько часов.

— Может быть, прислать врача? Пусть ей впрыснут адреналин или что-нибудь там еще, а? Чтобы ускорить пробуждение…

Дейн до боли стиснул зубы, чтобы удержать себя в руках.

— Я сломаю руку каждому, кто посмеет приблизиться к ней с иглой, — отчеканил он.

Боннес помолчал в трубку, больше пораженный угрожающим тоном Дейна, чем его словами. Слова были сами по себе малоприятны, но тон — просто страшен. И тем не менее лейтенант сделал еще одну попытку:

— Черт возьми, Холлистер, ты должен понять, что для тебя сейчас важнее…

— Я это прекрасно понимаю, — вновь перебил босса Дейн. — Клянусь, до нее никто не дотронется. Я также выключаю телефон, чтобы ее не беспокоили звонки. Если понадоблюсь — у меня на поясе сигнальное устройство.

Но не уговаривайте больше, не тратьте попусту время. Я не передумаю. Вам трудно понять меня, потому что вы сейчас не видите, в каком состоянии находится Марли. Свяжитесь с Трэммелом, он вам объяснит популярно.

— Я уже говорил с ним, — с неохотой признал лейтенант.

— Тогда какого черта вы позвонили?

— Мне казалось, что… принимая во внимание… что-нибудь можно сделать…

— Я с большим трудом вытянул из нее даже ту скудную информацию, которую мы имеем. Это видение явно тяжелее предыдущего. Оставьте ее в покое, пусть она выспится. Я обещаю позвонить сразу же, как только она очнется.

— Мм., ну, хорошо, — проговорил Боннес все еще недовольно. — Теперь. Как нам быть с шефом? Он не поймет. Как это, скажет, словесный портрет есть, а свидетеля нет? Он захочет познакомиться с Марли.

— О словесном портрете пока ничего ему не говорите. А когда Марли проснется и поработает с художником, скажете шефу, что описание нам дал уличный информатор.

— Неплохая мысль. О'кей. Но когда он узнает…

— Валите все на меня, — нетерпеливо бросил Дейн. — Я к этому привычный. Но предупредите его сразу: если кто-нибудь захочет приблизиться к Марли, ему придется сначала пройти через меня.

— Хорошо.

Бросив трубку на аппарат, Дейн первым делом отключил телефон, затем оглянулся на Марли. Она лежала так, как он ее положил. Грудь ее еле заметно поднималась и опускалась. Только сейчас он увидел, что за последние несколько недель она заметно похудела. Куда ей еще худеть? Нет, когда все это закончится, он точно увезет ее на отдых, как и обещал. В какое-нибудь тихое, безмятежное местечко, где они будут только есть, спать и заниматься любовью.

Он осторожно раздел ее и накрыл — обнаженную — одеялом. С тех пор как он переехал к ней, Марли почти совсем перестала пользоваться ночными рубашками. Он сверился с часами: пятнадцать минут первого. Самое время прилечь. Дейн был далеко не уверен в том, что удастся заснуть, но по крайней мере он сможет прижать Марли к себе. Недолго думая, он разделся, лег под одеяло и обнял ее, почувствовав прикосновение нежной холодной кожи к своей разгоряченной груди. Тонкий, приятный аромат, исходивший от ее тела, успокаивающе подействовал на Дейна. Он зарылся лицом в ее густые темные волосы и прошептал:

— Спи, крошка. Я позабочусь о тебе.

Будить Марли он начал с одиннадцати часов утра. Но она никак не откликалась на его призывы. Сигнальное устройство не затихало почти с самого рассвета. Бониес звонил каждые полчаса. Дважды позвонил Трэммел, трижды Грейс, которая требовала сообщить, есть ли необходимость в ее присутствии, предлагала сменить Дейна, чтобы тот смог хоть немного отдохнуть.

Трэммелу пришла в голову идея передать на телевидение и радио информацию о том, что в городе совершено очередное убийство, но жертва пока не найдена. Пусть люди проверят своих соседей, свяжутся с родственниками. Подобная тактика была чревата нагнетанием массовой истерии — мало ли кто не ответит на звонок родственника или знакомого? Но они решили попробовать. Когда шеф полиции Чэмплин услышал по радио этот призыв к жителям Орландо, им овладела бешеная ярость. Мэра едва не хватил апоплексический удар. Неужели эти сумасшедшие не понимают, какая волна судебных исков может обрушиться на департамент полиции?! Тысячи людей потребуют возмещения морального ущерба. Боннес прикрыл свою задницу, свалив все на Трэммела. Правда, он при этом опустил такую деталь, что самолично одобрил этот план. Когда Трэммелу позвонил брызжущий слюной от гнева шеф полиции, Алекс хладнокровно сообщил ему, что подобная тактика применялась и раньше, скажем, во время стихийных бедствий. Власти не раз обращались через прессу к горожанам с призывом помочь в розыске погибших и пропавших без вести. Эта справка несколько успокоила Чэмплина, но настроения ему не подняла.

А в это время по всему городу раздавались непрекращающиеся телефонные звонки, хлопали входные двери домов…

Кэрол Джейнз благодушествовал в постели. Телевизор он включил только в полдень и, когда прослушал выпуск новостей, просто обомлел. Если полиция не нашла жертвы; откуда же она узнала про новое убийство? Впрочем, это его не встревожило: Джейнз был абсолютно уверен в том, что его никто не засек, даже на расстоянии. А если кто и видел, то в светлом парике ни за что его не опознает. Зевнув, Кэрол выключил телевизор. Пусть бесятся…

В половине первого Дейн сумел-таки растолкать Марли. Она сходила в уборную, выпила воды, но после этого тут же опять заснула.

Без пяти минут час вновь заработало сигнальное устройство. На табло был указан номер Трэммела. Дейн связался с ним.

— Мы нашли ее, — спокойно и ровно проговорил напарник. — Зовут Мерилин Элрод. С мужем фактически в разводе. Услышав по радио наше обращение, муж позвонил ей. Сам он находился в доме своей новой подружки. По телефону никто не ответил, тогда он приехал. Машина Мерилин стояла на подъездной аллее, а не в гараже, как обычно, и это его встревожило. Он вошел в дом и, поднявшись на второй этаж, обнаружил в спальне труп.

— Мерилин, — пробормотал Дейн. — Не Мериленд, а Мерилин.

— Ага. Хочешь, чтобы тебя подменила Грейс? Она побудет с Марли, а ты сможешь приехать на место происшествия.

Ему не хотелось покидать Марли, но на этих выходных он дежурил, а рабочий день давно начался.

— Давай, присылай, — неохотно сказал он.

— Она уже едет, — ответил Трэммел. — Я дал ей адрес. Минут через пять жди стука в дверь.

— Ты считаешь себя большим хитрецом?

— Я просто хорошо тебя знаю, приятель.

Грейс постучалась сразу же, как только Дейн закончил разговор с Трэммелом. Ее обычно спокойное лицо хранило на себе печать тревоги. Дейн впустил ее в дом.

— Ну, как она? — сразу спросила Грейс.

— Все еще спит. Мне удалось разбудить ее на пять минут где-то полчаса назад, но она еще ничего не соображала. Едва вернувшись в постель, она мгновенно отключилась. — Рассказывая все это Грейс, Дейн одновременно застегивал на себе наплечную кобуру и надевал пиджак.

— Я сегодня во вторую смену, — сказала Грейс, провожая его до двери. — Форму принесла с собой, чтобы не заезжать перед дежурством домой, так что буду сидеть до последнего. Но смена начинается в половине третьего… Жаль, конечно, что у меня так мало времени, — извиняющимся тоном добавила она.

Дейн чертыхнулся, но понял, что тут уж ничего не поделаешь.

— Ладно, ничего. В следующее свое пробуждение она уже должна более или менее прийти в себя. Пусть спит до двух, а потом начинай будить. Поднимай ее как хочешь. Скажи, где я, и передай, что вернусь при первой возможности.

Грейс кивнула. Дейн уже спустился было с крыльца, как вдруг услышал за спиной ее неуверенный голос:

— Дейн… А вот мне интересно… Марли… она способна… — Грейс чертыхнулась и пробормотала:

— Не знаю, как сказать.

Дейн обернулся. Любопытно было поглядеть на потерявшую в себе уверенность Грейс. Уникальное зрелище. Видя ее смущение, он решил высказать догадку:

— Ты имеешь в виду, сможет ли она прочитать твои мысли?

Грейс закусила губу.

— Алекс предупреждал, что ты и сам на эти дела большой мастер, — проговорила она. — Мм… да. Сможет ли она прочитать мои мысли?

— Марли говорит, что не занимается этим. И я тут ни при чем. Просто догадался. И знаешь, я хорошо тебя в этом понимаю, Грейс.

Она кивнула. Дейн направился к своей машине, а Грейс зашла в дом и закрыла дверь.

Помня об инструкциях Дейна, ровно в два часа дня она стала толкать Марли и попыталась заговорить с ней. К ее радости, всего через минуту ресницы Марли дрогнули и она открыла глаза.

— Грейс? — спросила она. У Марли заплетался язык, словно она была пьяная. Грейс вздохнула с облегчением.

— Да, это я. Приготовила свежего кофе. Хочешь?

Марли судорожно сглотнула и покачала головой, чтобы стряхнуть туман, мешавший думать.

— Да, — наконец сказала она.

— Сейчас принесу. Только смотри: снова не засни.

— Не засну.

Сказать было легче, чем сделать. Марли боролась с подкатывавшей дремотой. Грейс… А где Дейн? С ним что-то случилось? Тревога за него помогла Марли отогнать сон. Ей удалось даже принять сидячее положение на постели. Только сейчас она поняла, что лежит под одеялом совсем голая. Марли подтянула его к подбородку и стала осматриваться по сторонам, пытаясь понять, что же происходит.

Грейс налила Марли только полчашки, чтобы она не расплескала.

— А где Дейн? — спросила Марли. В глазах ее была тревога. — С ним что-то случилось?

— Да нет, с чего ты взяла? — Видя, в каком она состоянии, Грейс присела к ней на кровать и ободряюще похлопала по руке. — С ним все в порядке. Уехал час назад.

— Уехал? — растерянно переспросила Марли и прикрыла глаза. В сознании тут же вспыхнула усиленная воображением сцена ночного кошмара. Дикое количество зажженных свечей, отражающихся в темном зеркале… Значит, память начала возвращаться. Прерывисто вздохнув, Марли спросила:

— Какой сегодня день?

— Суббота, — ответила Грейс.

— Значит, это произошло прошлой ночью… — Марли глубоко вздохнула, пытаясь закрепить шаткое спокойствие, и открыла глаза.

— Нашли жертву. Дейн уехал на место происшествия. — Из разговора с Трэммелом Грейс уже знала, что место, где было совершено убийство, выглядело в точности так, как его описала Марли. Если бы Грейс накануне не была свидетельницей того, что случилось с Марли, не слышала бы ее рассказ в доме у Трэммела своими ушами, она бы просто не поверила. — Он не хотел оставлять тебя одну, поэтому я и приехала.

— Спасибо, — проговорила Марли. — Когда я прихожу в себя после подобного… мне трудно собраться с мыслями. Всегда хорошо, когда рядом есть человек, который объяснит тебе ситуацию.

До знакомства с Дейном Марли всегда просыпалась в таких случаях одна. Но теперь она поняла, что, конечно же, лучше, когда рядом кто-то есть.

— Я не могу долго оставаться. У меня начинается дежурство, — сказала Грейс. — Тебе еще нужна помощь?

— Я, наверно, опять засну, — ответила Марли, сделав еще глоток из чашки. — А Трэммел не возражает против того, что тебе приходится работать по ночам?

— Конечно, возражает. Если бы я работала в первую смену, а он во вторую, мне это тоже не понравилось бы. — В глазах Грейс заблестели искорки. — Но Алекс неглуп и не требует от меня, чтобы я бросила работу или стала подстраивать свой график под него. Это было бы его ошибкой.

— Прошлым вечером мы несколько раз произнесли слово «свадьба», и он не упал в обморок. Привыкает.

Грейс немного подумала над этим.

— Но при этом глаза у него все равно, как у пугливой лошади, да? — спросила она. — Просто я не устаю напоминать ему о том, что это его идея и что он волен в любую минуту передумать. И потом, он все же боится меня потерять, поэтому всякий раз пытается убедить, что свадьба — это именно то, что нужно. А в результате готовит к этому и себя самого.

— Дейн подставит ему дружеское плечо, когда Трэммел будет стоять у алтаря.

— Думаю, к тому времени он уже сможет обойтись без подпорок. По крайней мере, надеюсь на это. Между нами произошло все слишком быстро. Ситуация вышла из-под контроля во время первого же свидания. Алекс едва с ума не сошел, потому что он привык всегда держать себя в руках.

Тактичная Грейс не спрашивала Марли о ее собственных взаимоотношениях с Дейном, и та была ей благодарна за это. Между ними все еще было так неопределенно. Они жили вместе, но насчет будущего не говорили ни разу. Марли чувствовала себя сейчас слишком разбитой и была не в состоянии объяснить это. Грейс ей очень нравилась, но Марли прожила одинокую жизнь, у нее никогда не было подруг, с которыми можно было пооткровенничать. До знакомства с Дейном Марли вообще мало общалась с окружающими.

— Хочешь принять душ, пока я еще здесь? — спросила Грейс. — Это тебя взбодрит. Трэммел сказал, что тебе нужно будет как можно скорее встретиться с нашим художником. Чтобы составить описание преступника.

В памяти Марли на мгновение всплыло то лицо из кошмара, но она тут же отогнала это воспоминание. Сейчас она была еще не готова к этому.

— Душ?.. Неплохая идея. Я быстро, так что тебе не придется из-за меня задерживаться.

Грейс оставила ее одну, и Марли поднялась с постели. Координация движений у нее была нарушена, в теле ощущалась общая вялость, ноги плохо слушались. Грейс помогла ей сделать усилие над собой и проснуться, но Марли еще не пришла в себя окончательно. Она копила силы для художника из полиции. Вот когда ей придется полностью сосредоточиться, чтобы словесный портрет получился по возможности точным!

Она приняла короткий и, насколько это возможно, холодный душ. Одевшись и выпив немного кофе, Марли несколько приободрилась. Грейс не хотелось уходить, но Марли прогнала ее на службу. Когда она осталась одна, ее потянуло на диван, но она заставила себя двигаться по дому.

Как долго не будет Дейна? Что произойдет, когда он вернется? Сразу же повезет ее в управление к художнику? Марли ходила по комнатам туда-сюда, пока ноги не налились свинцовой тяжестью, а потом все-таки прилегла на диван. Сон навалился на нее почти мгновенно, но прежде чем перед ней сомкнулась тьма, Марли успела подумать об одной вещи…

Сколько лет пройдет, прежде чем это страшное лицо перестанет являться к ней всякий раз, когда она будет закрывать глаза?

Глава 21

Художником, присланным из полиции, оказалась невысокая пухленькая и рыженькая женщина по имени Эстер. У нее были маленькие и ловкие, запачканные чернилами пальцы, умные глаза и голос, как колокольчик. Возраст ее определить было невозможно: что-то в диапазоне от тридцати до пятидесяти. Волосы ее выглядели засаленными, но зато кожа сияла свежестью. Как и большинство художников, Эстер одевалась кое-как. На этот раз на ней были обрезанные внизу брюки, одна из рубашек мужа и теннисные тапочки на босу ногу.

Марли сидела рядом с Эстер, держа в руке чашку кофе, чтобы вновь не заснуть, и обсуждала детали внешности убийцы. Работа была не из легких, приходилось перебирать бесчисленное множество типов бровей, носов, глаз, губ, обговаривать величину скул, угол выступа подбородка. Закрыв глаза, Марли ясно представляла себе это лицо, но описать его на словах было сложно.

Дейн не мешал им, но все время находился рядом, постоянно подливая кофе в чашку Марли. Домой в тот день он вернулся только в шесть вечера и застал ее спящей на диване. Дейн разбудил ее, и они поехали в управление. Обращался он с Марли, как обычно, мягко, но она видела, что он не в настроении.

— Переносица чуть повыше, — задумчиво проговорила Марли, рассматривая то, что у них пока получилось. В прошлом ей не раз приходилось работать в полиции с художниками, так что она хорошо представляла, чего Эстер ждет от нее. — А глаза ближе один к другому.

Несколькими ловкими штрихами Эстер произвела в портрете необходимые изменения.

— Так лучше?

— Лучше, но все-таки не совсем то. Все дело в глазах. Они у него маленькие, колючие и близко посажены. Линия бровей прямая.

— Да уж… Похоже, этот сукин сын ко всему прочему еще и урод, — проговорила Эстер, внося поправки.

Марли нахмурилась. Она чувствовала дикую усталость, но заставила себя сосредоточиться.

— Нет, я бы так не сказала. Внешне он не урод. Думаю, его можно назвать скорее привлекательным, даже с бритой головой.

— Банда тоже слыл красавчиком, но такое творил. Верно говорят: не суди о человеке по внешности.

Марли наклонилась вперед. На этот раз изменения, которые Эстер внесла в эскиз, заметно увеличили сходство портрета с тем лицом, которое стояло у Марли перед мысленным взором.

— Так гораздо лучше. Так, так, так… Лоб чуть шире, а череп, наоборот, поуже. У него не такая круглая голова.

Еще несколько штришков.

— Стоп! Вот так, хватит, — проговорила Марли. Она вгляделась в портрет и почувствовала, как комок дурноты подкатил к горлу. — Это он.

Дейн подошел к Марли со спины и пристально посмотрел на лицо, изображенное на рисунке. Так вот он какой, гаденыш… Ага, теперь у них есть его портрет. Теперь они начнут за ним охоту.

— Спасибо, Эстер, — проговорил он.

— Не за что.

Марли поднялась и потянулась, удивившись тому, как затекла спина. Трэммел, терпеливо ожидавший окончания работы в сторонке, подошел к столу, остановился рядом с Дейном и тоже посмотрел на рисунок.

— Я беру на себя распространение этого в прессе, — сказал он. — Забирай Марли и тащи ее в постель, пока она опять не рухнула.

— Я в порядке, — проговорила Марли, но она не могла видеть своего осунувшегося лица и темных кругов под глазами.

Дейн согласился с предложением напарника.

— Я позвоню позже, — сказал он, обнимая Марли за талию и подталкивая ее к двери.

Они сели в машину. Марли боролась с собой, но глаза ее закрылись прежде, чем они притормозили на втором светофоре.

Как и накануне, Дейн на руках внес ее в дом, положил на кровать и раздел.

— Спокойной ночи, дорогая, — шепнул он, наклонившись для поцелуя.

Марли притянула его к себе за шею.

— Обними меня и не отпускай, — проговорила она слабым голосом.

— Хорошо. А сейчас спи. Утром почувствуешь себя лучше.

Марли проснулась на следующее утро в объятиях Дейна. Увидев, что она открыла глаза, Дейн перевернул ее на спину, взгромоздился сверху, раздвинул коленкой ей ноги и опустился между них. Он мягко вошел в нее и через некоторое время они оба кончили.

Это ее оживило и отодвинуло на второй план кошмар, который все еще сидел в сознании. Потом они долго лежали, не размыкая объятий, наслаждаясь ощущением уюта обоюдной близости. Наконец она проговорила:

— Расскажи мне о ней.

Дейн поцеловал ее в висок и прижал к себе крепче, словно надеясь защитить этим от страшных переживаний.

— Ее зовут Мерилин Элрод, — начал он. — Недавно разошлась с мужем, но, похоже, он чувствовал за нее некоторую ответственность, потому что после нашего обращения к жителям Орландо через прессу попытался связаться с ней. Когда по телефону ему никто не ответил, он не поленился приехать домой. Сейчас он сильно переживает случившееся.

— Мерилин, — проговорила Марли задумчиво. — Не Мериленд, а Мерилин.

— Из-за грозы во всей округе погасло электричество. Она зажгла свечи на туалетном столике. Остальное ты знаешь. Сама видела.

— Она сопротивлялась?

— Похоже на то. У нее сбиты костяшки пальцев. Но если бы она царапалась, мы получили бы конкретную ниточку, с помощью которой, возможно, удалось бы установить его личность. Увы.

Впрочем, Дейн подумал сейчас о том, что, если бы она царапалась, убийца отрезал бы ей пальцы, как он поступил в случае с Надин Виник. Он не стал рассказывать об этой детали Марли, зная, что ей и без того нелегко.

— А вдруг у него остались на лице какие-нибудь отметины? Может, ей удалось разбить ему губу? Ваши специалисты отыскали в доме чужую кровь?

— Нет, — ответил он, не вдаваясь в подробности. Ему неприятно было вспоминать о том, что он увидел в доме Мерилин Элрод. Снова залитая кровью спальня. В такой обстановке отыскать несколько засохших капелек чужой крови просто не представлялось возможным. Это было бы слепым везением, слишком большой удачей, а до сих пор удача поворачивалась к полиции задом. Если бы не Марли, они вообще бродили бы в полной темноте.

— Но, может, синяк? Распухшая губа?

— Убийство было совершено в ночь на субботу. Повреждения, о которых ты говоришь, быстро заживают. К тому же они малозаметны. Синяк можно уменьшить с помощью льда и скрыть косметическими средствами. Мы имеем дело отнюдь не с дураком. Его на мякине не проведешь.

— Но ты его все равно поймаешь?

— Все равно, — мрачно кивнул Дейн. — Поймаю.

Кэрол Джейнз уставился в воскресную утреннюю газету. Его душил гнев. Он не верил своим глазам. Словесный портрет, состряпанный в полиции, оказался на удивление точным, хотя на нем Кэрол был изображен бритым наголо, а не таким, каким он был в повседневной жизни, — с вьющейся светлой шевелюрой.

Скомкав газету, он отшвырнул ее от себя. Впервые, пожалуй, Джейнз несколько обеспокоился, и это разозлило его еще больше. Полиция не должна была подобраться к нему так близко! О, им, конечно, все равно его не поймать, но они не должны были знать и того немногого, что им каким-то образом стало известно! Его кто-то видел… Но Кэрол готов был поклясться, что уходил оттуда абсолютно незамеченным. Может, у той суки была скрытая камера наблюдения? Нет, он не мог в это поверить. Иначе камера зафиксировала бы его первые два ознакомительных визита в дом во время отсутствия хозяйки. Или эта дура даже не просматривала пленку?.. Но полиция-то обязана просматривать! Каждый день!

Нет, камеры не было. Он бы обнаружил ее.

Как же так случилось, что в газеты попал портрет? В чем он допустил ошибку?..

Джейнз утешился мыслью, что, как всегда, не оставил за собой никаких следов. Ни волос, ни кожи, ни отпечатков пальцев или подошв обуви. Нож принадлежал жертве, и Кэрол по обыкновению оставил его на месте преступления. Сувениров он с собой не брал. «Привязать» его к этому убийству полиции не удастся. Опасаться нечего.

Но все же кто-то видел его. Он допустил промашку, недопустимую промашку! Его кто-то заметил. Придется исправлять положение. Необходимо найти этого человека и убрать его… или ее.

— Ты поедешь со мной в дом Элрод? — спросил Дейн.

В первое мгновение Марли была настолько потрясена этим предложением, что подумала даже, что ослышалась. Она во все глаза уставилась на Дейна. Поехать с ним в тот самый дом?.. Разум отказывался воспринимать эту мысль. Ей невыразимо больно даже вспоминать об этом, не то чтобы самой войти в залитую кровью комнату… Нет, она просто не вынесет.

Дейн поджал губы, заметив, как она сильно побледнела. Он взял Марли за плечи, чтобы она не могла отвернуть от него свое лицо.

— Я знаю, о чем прошу, — проговорил он. — Знаю, как тебе тяжело. Но я не предлагал бы тебе этото, если бы не нуждался в твоей помощи. Все мы до сих пор бродим в потемках, и ты — наш единственный луч света. Бог ведает, что из этого получится, но, возможно, посетив место преступления и увидев там все воочию, ты сможешь рассказать о НЕМ больше.

Последний раз Марли была на месте преступления шесть лет назад, когда на ее глазах убивали Дасти. Она лежала на полу и беспомощно наблюдала за тем, как Глин кромсает ножом охваченного ужасом и совершенно беззащитного мальчишку. С тех пор не раз еще Марли будто заново переживала тот кошмар. А Дейн хочет, чтобы к тому кошмару добавился новый… Как жестоко! Сам он, как и большинство людей, был лишен этой способности переживать убийство, поэтому не мог до конца понять, насколько все это мучительно.

Марли перехватила напряженный решительный взгляд его карих с зеленым глаз, почти физически почувствовав, как он давит на нее своей волей. «Этот взгляд я еще выдержать могу, — пронеслась в ее голове смутная мысль. — А как снести молчаливые мольбы Надин Виник, Джеки Шитс и Мерилин Элрод?..» Марли видела перед своим мысленным взором всех трех несчастных женщин… И тени их взывали о справедливости. Почему она не могла проникать в сознание жертв?! Почему она во всех случаях наблюдала за происходящим глазами убийцы?..

Ведь были же какие-то причины, по которым он выбрал их всех. Возможно, кто-то из убитых — если не все — знал его по имени…

Но все это было закрыто для Марли. В ее сознание каждый раз врывалась лишь мощная энергетическая волна волна преступника, заставляя переживать его злобу и ярость…

Марли понимала, что вряд ли было бы легче, если бы ей открывались мысли жертв. Такое уже случалось с ней, когда убивали Дасти. Тогда Марли сама едва не умерла. Что будет, если ее снова заставят пережить подобные боль и ужас?..

— Марли? — Дейн легонько встряхнул ее, заглядывая в глаза.

Марли расправила плечи и взяла себя в руки. Она поняла, что теперь не может отступить в сторону. Впрочем, она не могла этого сделать и в самом начале.

— Хорошо, — твердо произнесла она. — Я поеду с тобой.

Дейн не стал попусту терять времени. Через пять минут они уже выехали из дома. Только что часы пробили полдень, в церквах закончилась служба. На улице, на которой стоял шикарный дом Элрод и другие такие же, крутилась многочисленная ребятня. Марли сидела молча, глядя на свои руки и готовясь к тому, что ей предстояло увидеть. Она не знала, что будет. Может, ничего. А может, ей заново придется пережить видение. Или действительно удастся почувствовать что-то новое.

А то еще посмотрит в зеркало и увидит в нем лицо убийцы…

Марли уже понимала, что это за человек. Она знала, что он убивает, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Наоборот, получает удовольствие. Упивается болью и ужасом, которые охватывают его жертв. Это был сам дьявол, извращенец, чудовище в человечьем обличье. Марли знала, что он будет убивать до тех пор, пока его не остановят.

Дейн свернул к дому, вокруг которого была натянута желтая полицейская лента. И хотя труп Мерилин Элрод был обнаружен сутки назад, около дома по-прежнему маленькими группками собирались люди, соседи. Глазели, показывали на окна дома руками, пересказывали друг другу то, что услышали по телевизору и узнали из газет, подкрашивая скудную информацию кровавыми деталями, рождавшимися из множества слухов, которыми полнилась округа.

— Мы считаем, что он проник в дом через гараж, когда она ранним вечером уезжала в бар, — проговорил Дейн. Его твердая рука лежала у Марли на плече, когда они приближались по дорожке к входной двери. Он приподнял желтую ленту, и они поднырнули под нее. — Когда она вернулась домой, электричество из-за грозы уже noгасло, поэтому автоматическая дверь гаража не открылась. Она оставила машину и вошла в дом через парадную дверь. Сигнализация тоже не работала. Впрочем, преступник не рисковал. Чулан, ведущий из гаража в дом, (он им и воспользовался) не был подключен к охранной системе. Иногда люди по непонятным причинам совершают ничем не объяснимые глупости. Мистер Элрод нарочно не подводил сигнализацию к чулану, чтобы у них с женой всегда имелся страховочный способ войти в дом. Для тех случаев, когда им было лень возиться с кодом отключения сирены. С тем же успехом они могли повесить на чулане объявление: «ГОСПОДА ПРЕСТУПНИКИ! ЗДЕСЬ ВХОД СВОБОДЕН!»

Дейн отпер дверь и пропустил Марли внутрь дома. Вчера здесь была настоящая толчея, поэтому полиция первым делом отключила сигнализацию.

Марли глубоко вздохнула. На первый взгляд дом выглядел абсолютно нормально, — какое обманчивое впечатление — если не считать того, что повсюду виднелась черная пудра, рассыпанная специалистами по дактилоскопии. Красивый, современный дом. Интересно, будут ли здесь eщe жить люди? Сможет ли мистер Элрод спокойно спать здесь по ночам? А если не сможет, удастся ли ему продать дом? Наверное, спихнут его какому-нибудь ничего не подозревающему переселенцу с Севера. Если бы Марли спросили, что делать с этим домом, она порекомендовала бы только одно: снести до основания.

Она осматривалась в просторных и открытых комнатах с высокими потолками. Да, жить здесь, наверное, было одно удовольствие. Все продумано, каждая деталь, даже полы на первом этаже либо из полированного дерева, либо из плиток, изготовленных явно по особому заказу. Марли молча гуляла по комнатам, пытаясь расслабиться, разблокировать сознание, но стоило ей только подумать о том, чтобы подняться на второй этаж, как становилось страшно. Подходить к лестнице очень не хотелось, но она знала, что придется.

Не подождать ли еще денек? Сегодня видение так живо стоит перед глазами, она не вполне оправилась после перенесенного кошмара. Может, именно поэтому ей все никак не удается распахнуть невидимую дверь своего сознания, чтобы в него начали вливаться впечатления. Она уже оглянулась на Дейна, чтобы сказать ему об этом, но промолчала. Дейн не ходил за ней по пятам. Он просто останавливался на пороге каждой комнаты, в которую Марли входила, и исподволь наблюдал за ней. Лицо у него было мрачное, прочитать на нем что-либо было невозможно. У Марли появилось ощущение, что, если она сейчас предложит уйти отсюда, он останется глух к ее мольбе.

— Ну как? — спросил он, видя, что Марли смотрит на него.

Она отрицательно покачала головой.

Дейн не торопил ее. Не давил. Не просил подняться на второй этаж. Он просто стоял рядом и был неумолим в своем молчаливом ожидании.

Но когда она поставила ногу на первую ступеньку лестницы, он поймал ее за руку. Глаза его буравили ее насквозь, во взгляде сверкнуло выражение, смысл которого остался для Марли неясен.

— Ты в порядке?

— Да. — Она глубоко вздохнула. — Мне это не доставит удовольствия, но я поднимусь.

— Помни, — пробормотал он, — что мне это тоже не доставит удовольствия.

Она удивленно взглянула на Дейна и сказала:

— Я знаю.

С этими словами она стала подниматься по лестнице вверх. Дейн шел следом, не отставая.

В какой комнате убийца дожидался возвращения Мерилин домой? Эта деталь как-то выпала из видения. Собственно, само видение началось, когда он уже стал подбираться к ничего не подозревающей Мерилин. Может быть, когда погасло электричество, он выбрался из своего убежища и занял удобный наблюдательный пункт, откуда ему было видно крыльцо? Марли остановилась в коридоре и закрыла глаза. Сосредоточившись, она сделала попытку подхватить своим сознанием остатки энергии, рассеянной вокруг. Она осторожно открыла мысленную дверь и на нее тут же обрушился треск электрических разрядов. Марли мгновенно затворилась и открыла глаза. Уже после совершения убийства здесь побывало очень много народу. Их энергия смазывала нужную ей картинку.

В конце коридора дверь в одну из комнат была открыта. Спальня Мерилин. Марли твердым шагом направилась к ней, и тут Дейн вторично попытался удержать ее.

— Я передумал, — вдруг сказал он. — Тебе незачем туда идти.

— А Мерилин Элрод незачем было умирать, — ответила Марли. — Так же, как Надин Виник и Джеки Шитс. И другим женщинам, которых он убил до своего появления в Орландо. — Она невесело улыбнулась ему и высвободила руку. — И потом, я ведь уже была там, или забыл? Я была там, когда все происходило.

Несколько быстрых шагов, и Марли оказалась в спальне. Едва переступив порог, она замерла на месте. Дальше можно было идти только по бурым пятнам крови на полу. Обогнуть их не было никакой возможности: кровь залила пол, ковер, стены, постель. Около постели темнело особенно большое пятно. Именно там оборвалась жизнь Мерилин Элрод. Но перед этим она долго сопротивлялась. Борьба происходила в разных углах комнаты, о чем свидетельствовала опять же кровь несчастной. На туалетном столике все еще стояло около десятка ароматических свечей в маленьких стеклянных подставках. В том самом зеркале Марли и увидела убийцу, глядя на него его же собственными глазами.

Ей необходимо было вновь открыть мысленную дверь, чтобы почерпнуть что-то новое. Хотя бы попытаться. Тень Мерилин молила ее об этом.

— Не спрашивай меня ни о чем с минуту, хорошо? — обратилась она к Дейну тихим, еле различимым голосом. — Я буду думать.

А что, если представить рассеянную здесь энергию в виде слоеного пирога? И чем глубже слой, тем раньше было событие? Закрыв глаза, Марли попыталась увидеть эти слои и наделить их разными цветовыми оттенками, чтобы легче было отличить один от другого. Ей необходимо было заблокировать самый верхний слой, ибо то была энергия полицейских детективов, фотографов и криминалистов, которые набились в дом после смерти Мерилин. Это была их работа, но в результате они только «замутили воду». Был здесь и мистер Элрод. Еще один лишний слой.

Марли мысленно окрасила полицейских в синий цвет, а мистера Элрода в красный. Цвет убийцы был черный. Жирный черный цвет, исполненный зла и противящийся проникновению в него любой светлой тени. Мерилин… Мерилин ассоциировалась с чистым, прозрачно-белым оттенком.

Марли сосредоточилась и восстановила перед мысленным взором всю картинку с разноцветными слоями, полностью отгородившись от всего остального. Она теперь существовала только в себе, исключила из своего сознания внешний мир, чтобы дар сверхвосприимчивости не распылялся. Затем она осторожно сняла верхний синий слой и отставила его в сторону. Дальше — красный цвет. Слой мистера Элрода. Он был очень тонким, поэтому захватить его оказалось труднее. Но и он наконец ушел в сторону.

Остались только черный и белый, но эти слои так перемешались между собой, что Марли сомневалась, удастся ли ей разделить их. Убийца и жертва, которые сплелись в один клубок в смертельной схватке. Мерилин потерпела поражение.

Вдруг Марли поняла, что, если будет пытаться разделять эти слои, она тем самым может испортить всю картину, исказить информацию, которая скрывалась в этой мешанине. И она решила оставить все как есть.

Пришло время открывать мысленную дверь. Марли вошла в это черно-белое облако, словно в туман. Энергия стала обтекать ее со всех сторон. Она позволила ей окружить себя и дала впитаться. После этого Марли разблокировала свое сознание…

Давление злой силы душило, но в этом давлении для Марли не было ничего нового. Усилием воли она заставила себя не отгораживаться от него, а попыталась изучить, одновременно не позволяя ему завладеть ею всецело. Марли чувствовала, что не может сейчас вновь пережить весь кошмар убийства, иначе лишится чувств и не сможет продолжать.

Черный слой опоясывал ее кругами, словно удав, но то и дело Марли ощущала прикосновения к себе белого слоя. Она стряхнула с себя белый слой и обратила все внимание на черную энергию.

Она не увидела ничего нового. По-прежнему оставалось неясным, как он выбрал Мерилин в качестве жертвы…

Марли вновь коснулся белый луч. В этом прикосновении было что-то настойчиво-молящее, словно он пытался привлечь к себе внимание Марли.

Марли отшатнулась. Нет, она была не в состоянии переживать смерть Мерилин. Не в состоянии.

Но белый луч давил все сильнее. Черная сила отодвинулась на второй план. Марли очень удивилась этому, так как она не могла понять, как это произошло. Секундное замешательство позволило белой энергии влиться в нее.

Паника овладела ею, и сердце сжалось от ужаса… Но через мгновение в сознание Марли излился покой и благодатная тишина.

Она чувствовала, как прозрачная белизна омывает ее со всех сторон. Нет, то не была энергия последних минут Мерилин, наполненных ужасом, болью и борьбой за жизнь. Это была энергия того, что пришло затем. И самое удивительное заключалось в том, что это белое облако Марли отнюдь не вытащила из глубины слоев. Оно пришло не из прошлого, а появилось возле нее минуту назад.

Марли не слышала голоса, не слышала слов. Но она знала, что Мерилин больше не страдает, она обрела покой. Было лишь ощущение некоей незавершенности. Душа Мерилин не хотела отлетать, ибо еще не восторжествовала справедливость, не обозначилось равновесие. Мерилин не могла покинуть этот мир, потому что убийца был по-прежнему на свободе и по-прежнему выслеживал невинных женщин.

«Не волнуйся, — сказала Марли самой себе. — Он допустил промах, и теперь Дейн его поймает».

Но это, пусть и уверенное, пожелание ничего не меняло: Мерилин ждала.

Какой-то шум стал проникать в сознание Марли. Он раздражал своей настойчивостью. Инстинктивно узнав источник этого шума, она проговорила машинально в пустоту: «Я должна идти. Он зовет меня».

Ей не хотелось выходить из этого состояния безмятежного покоя, она колебалась. Белое облако на прощание еще раз мягко коснулось ее.

— …Марли! Черт возьми, да ответь же ты мне!

Она открыла глаза и увидела перед собой разъяренное и одновременно обеспокоенное лицо Дейна. Он тряс ее за плечи, и голова Марли моталась из стороны в сторону. Почувствовав головокружение, она зажмурилась.

— Хватит! — крикнула она.

Он перестал трясти ее и обнял. Она почувствовала его учащенное и тяжелое сердцебиение. Голова ее лежала у него на груди. Он настолько крепко прижимал к себе Марли, что ей было даже больно.

— Что с тобой стряслось? — не унимался он. — Что случилось? Полчаса стояла на месте, как статуя! Не отвечала мне… Даже глаза не открывала…

Марли обвила руками его шею.

— Прости, — прошептала она. — Я не слышала, погрузилась в себя…

— Нет, крошка, это не «погрузилась», это по-другому называется. Ты была в трансе, и мне это совсем не нравится! Ты больше этого не делай, ясно?

Марли поняла, что здорово напугала его. Любому сильному человеку, мужчине, это не понравится. В своем гневе он даже назвал ее «крошкой». Впервые после того раза, когда она сказала, что не любит, когда к ней так обращаются.

Он склонил к ней голову и уткнулся лбом в ее волосы.

— Зря я тебе предложил эту поездку, — пробормотал он. — Пойдем отсюда.

Но детектив есть детектив, и когда они спускались по лестнице, он как бы неохотно спросил:

— Что-нибудь почувствовала?

— Нет, — тихо ответила Марли. — Ничего такого, что могло бы помочь.

Она не стала рассказывать ему о своем контакте с Мерилин, душа которой, несмотря на покой и безмятежность, пребывала в напряженном ожидании. Смолчала потому, что это не имело никакого отношения к расследованию. Это было что-то очень личное, только между ней и Мерилин. Ведь Марли тоже можно было назвать жертвой той же злой силы.

Дейн открыл входную дверь, и она вышла на свежий воздух. Сноп яркого света тут же брызнул ей в глаза, на мгновение ослепив. Марли замерла на месте. Ее мгновенно окружили какие-то люди.

— Чери Ван, корреспондент телекомпании «WVTM-TV», — представилась какая-то молодая женщина. — Нам стало известно, что департамент полиции пользуется услугами экстрасенса по имени Марли Кин в деле поимки Мясника из Орландо. Марли Кин, это вы и есть?

После этого Марли сунули прямо в лицо черную шишечку микрофона.

Она потрясенно уставилась на стройную, модно одетую журналистку и на крепкого мужчину в шортах, который с камерой на плече стоял позади нее. У обочины был припаркован фургон с эмблемой телестанции. Толпа зевак, привлеченная телесъемками, стала быстро увеличиваться. Дейн встал перед Марли.

— Детектив Холлистер, — рявкнул он. — Вы пересекли оцепленную зону. Вам придется немедленно ее покинуть. Немедленно!

Но упрямая мисс Ван ловко увернулась от него и снова сунула свой микрофон Марли в лицо.

— Это вы экстрасенс?

Необъятный поток чужих эмоций захлестнул Марли. Она не могла прочитать мысли Дейна, потому что у того была сильная внутренняя защита. Но честолюбивая и немного нервничающая Чери Ван была для Марли вся как на ладони. Марли даже не потребовалось прилагать усилия: мысли молодой журналистки выплеснулись ей в лицо сами.

Шок был мощнейшим. Марли душило горькое осознание предательства. Ей стало ясно, кто выставил ее на что всеобщее обозрение. Только он знал, что ее в эту минуту можно будет застать здесь!

Марли охватил озноб, и она вдруг остро ощутила собственное одиночество. Медленно повернула к Дейну каменное лицо. Колючий, будто у ястреба, взгляд его пронзил ее насквозь. Марли задыхалась от переполнявших ее чувств. Она бросила Дейну молчаливое обвинение в предательстве и взялась рукой за микрофон.

— Это ты все подстроил, — сказала она, обращаясь к человеку, которого любила и который ответил на это тем, что использовал ее в своих целях. Употребил.

Глава 22

Марли повернулась к телерепортеру.

— Да, я Марли Кин, — холодно проговорила она.

— Мисс Кин, вы действительно оказываете помощь департаменту полиции Орландо в поимке убийцы?

— Да. — Марли едва владела собой. Ее душил гнев и горькая мысль о предательстве Дейна.

Он выставил было руку, чтобы закрыть ладонью объектив камеры, но Марли оттолкнула эту руку. Чери Ван подскочила ближе.

— Что вам уже удалось сделать, мисс Кин?

— Я помогла составить словесный портрет убийцы.

— Откуда вам известно, как он выглядит? У вас было видение?

Дейн снова вышел на первый план. Лицо его пылало яростью. Марли увернулась от него. Ведь он именно этого хотел, разве нет?

— Да, что-то в этом роде. Мне известно об убийце то, чего больше никто не знает. Его лицо… Это лицо из кошмара! Но он червяк и трус, ибо получает удовольствие от расправы с женщинами…

— Хватит! — взревел Дейн, оттолкнул оператора с камерой в сторону и схватил Марли за руку. Ногти на его пальцах больно впились в ее нежную кожу. — Все вон отсюда!

Чери Ван, щурясь, посмотрела на него. Она была напугана и одновременно ликовала. Марли даже не потребовалось проникать в ее сознание: у журналистки все было написано на лице. Она пришла сюда за тем, чтобы сыграть роль. Ей была обещана стоящая информация, но теперь мисс Ван видела, что натолкнулась на настоящую золотую жилу, на сенсацию. Этим репортажем она автоматически преодолеет у себя на телестанции сразу несколько ступенек вверх по карьерной лестнице.

Держа Марли за руку, Дейн потащил ее к машине. Он посадил ее на водительское сиденье, а потом сдвинул дальше, чтобы сесть самому. Захлопнул дверцу, повернул ключ зажигания.

— Зачем ты все это наговорила?! — процедил он сквозь зубы.

Марли чувствовала его ярость, но не обращала на нее внимания.

— За тем, что тебе это было нужно, — с горечью в голосе ответила она. — Ты хотел привлечь внимание убийцы, разве не в этом смысл всего спектакля?

Дейн хотел сначала все отрицать, но понял, что это бесполезно. Она не поверит ни единому его слову, если он начнет отпираться. Лучше и не пытаться врать, тем более у него нет сил притворяться.

— Привлечь внимание, да. Но не бесить! Не будить в нем зверя!

— Но зато теперь ты можешь быть уверен в том, что он придет за мной. Он не простит мне моих слов.

Они ехали домой. Марли сидела, устремив неподвижный взгляд прямо перед собой.

Дейн взял себя в руки. Он знал, что Марли не понравится вся эта сцена с телерепортерами, но не предполагал, что она сразу же расколет его. Не ожидал он и того, что Марли скажет в микрофон такие слова, которые могли только раздразнить убийцу.

— Откуда ты узнала? — спросил он минуту спустя мрачным голосом. — Ты все-таки прочитала мои мысли?

— Все еще боишься этого? — насмешливо проговорила она. — Можешь успокоиться: у тебя слишком толстая лобовая кость, чтобы я могла за нее пробраться. Но журналистка — другое дело. У нее все написано на лице. Почему ты не связался с ней анонимно?

— Мы знакомы, и потом, она знает мой голос. К тому же в прошлом году девчонка кое в чем помогла мне. Предоставила нужную информацию. Я ее должник. Этот репортаж поспособствует ее карьере.

— В таком случае в следующий раз можешь бросить меня волкам на съедение, если это тоже сможет поспособствовать ее карьере! — проговорила Марли.

Первый шок от предательства прошел. Что будет дальше? Марли предвидела несколько вариантов развития событий, и ни один из них не был приятным. А она-то все беспокоилась об их будущем! Задавала себе вопрос, почему Дейн не хочет говорить об их дальнейшей жизни! Ах-ах! Теперь Марли знала почему. Дейн придумал хитрый план и просто ждал следующего удара убийцы, чтобы можно было претворить свою идею в жизнь. Ловко он ее подставил. Вспомнив о том, чего ей стоило согласиться приехать в этот дом, Марли разозлилась еще больше.

— При чем тут волки? — крикнул он.

— При чем? А при том, что ты воспользовался мной, как приманкой!

— Черт возьми, ему ни за что не подобраться к тебе! Ты думаешь, я стал бы подвергать тебя хоть малейшей опасности? По плану тебя заменит наша сотрудница. Она уже находится у тебя дома. Ты должна будешь только собрать кое-какие вещи, и я отвезу тебя в безопасное место, где ты пробудешь до тех пор, пока все не закончится.

— Нет, — тем же голосом ответила Марли. Дейн треснул кулаком по «баранке».

— Не вздумай упираться, Марли. У тебя все равно нет выбора.

— Никуда я не поеду.

На мгновение ей представилась комната, где ей придется провести несколько дней, возможно недель, в окружении вооруженных полицейских, и Марли поняла, что ей не выдержать этого. Ее нервы и так уже на пределе.

Дейн справился со своим голосом и довольно ровно проговорил:

— Я имею право взять тебя под опеку полиции и запереть в камеру. Но не думаю, что тебе это понравится.

Уязвленная этой угрозой, Марли резко развернулась к нему.

— Тебе тоже это не понравится, Холлистер! Я не могу остановить тебя, но учти: если ты это сделаешь, потом всю жизнь будешь очень горько жалеть!

— Ради Бога, Марли, будь благоразумной! Ну, нельзя тебе оставаться дома! Или ты всерьез полагаешь, что я рассчитывал использовать тебя, как агнца для заклания?!

— Почему бы и нет? Что тебя могло бы удержать, интересно? Весь твой план построен на том, чтобы использовать меня! Правда, мне кажется, что твой переезд ко мне — это уже некоторый перехлест. Впрочем, нет, тут есть логика. Тебе необходимо было находиться рядом, когда у меня начнется видение, чтобы немедленно приступить к осуществлению своего плана!

Он тряхнул головой.

— Что ты несешь?!

— Если бы ты подошел ко мне и сказал что-нибудь типа: Марли, у меня есть план, который поможет нам поймать убийцу и так далее — я бы согласилась. Ненавижу, когда меня выворачивают наизнанку в прессе: это всегда означает конец налаженной жизни. Но я и на это согласилась бы. Только ты меня ни о чем не спрашивал! Пошел на такие невиданные жертвы ради своего плана! Не пожалел даже своего тела, спал со мной!..

Дейн резко затормозил, остановив машину прямо на дороге. По инерции их сильно качнуло вперед. Слава Богу, что сзади никого не было, иначе бы не миновать столкновения, Дейн был взбешен нисколько не меньше Марли.

— Наша связь не имеет к этому никакого отношения!

— Разве? А меня, признаюсь, наша связь настораживала с самого начала. Можешь ты положа руку на сердце честно сказать, что у тебя в голове еще не было этого плана, когда ты переезжал ко мне?

У Дейна зверски заходили желваки.

— Не было! И будь я проклят, если лгу!

— А вот мне кажется, что как раз лжешь!

— Мой переезд никак не был связан с планом!

— Будешь говорить, что просто соблазн был настолько велик, что сопротивляться ему не достало сил? — поддразнивала Марли.

Дейн грубо схватил ее за плечи.

— Ты права, черт возьми! Я хотел тебя, и как только представилась возможность переехать, я ею воспользовался. Или ты думаешь, что всякий раз, когда у меня вскакивал торчком… это была симуляция?

— Ну почему же, может быть, и нет. На тебя муха сядет, и ты уже готов. — Марли снова рванулась, но он ее держал крепко.

Дейн вторично попытался взять себя в руки

— Еще раз повторяю, наши отношения тут ни при чем. Мой план и наша связь — разные вещи.

— Сказать-то можно все, что угодно, — растягивая слова и пародируя его произношение, произнесла она.

— Черт, Марли!..

Дейна перебил настойчивый и злой гудок. Он бросил яростный взгляд себе за спину и увидел, что сзади к ним уже пристроилось несколько машин.

Дейн нервно дернул рычаг переключения передач.

— Мы закончим этот разговор дома, пока ты будешь собирать вещи.

— Повторяю: ни в какое безопасное место я не поеду, — неумолимым голосом и с каменным выражением лица проговорила Марли. — И вообще ничего менять в своей жизни не буду. Завтра, как обычно, отправлюсь на работу в банк. Впрочем, из-за тебя, возможно, меня туда и не пустят. Уволят. Но я по крайней мере попробую.

— Никто тебя не уволит!

Марли стала смотреть в окно. Значит, он полагал, что использует ее как приманку, а потом все будет как прежде, спокойно и безоблачно…

— Кстати, ты тоже можешь собрать свои вещи.

Он бросил на нее гневный взгляд.

— Что? — Дейн подумал, что она приглашает его с собой в безопасное место. Она — что, не понимает, ему некогда прохлаждаться, ему надо ловить убийцу.

— Я хочу, чтобы ты убрался со всем своим барахлом из моего дома!

Пожалуй, только теперь Дэйн поверил в то, что она говорит серьезно. Марли не просто обиделась и огорчилась, она была охвачена яростью и не верила ни единому его слову. У Дейна засосало под ложечкой. Он глубоко втянул в себя воздух, еще раз пытаясь овладеть собой.

— О'кей. Может, так будет лучше. Я буду часто навещать тебя в…

— Я никуда не поеду!!! Или ты уже не понимаешь по-английски?

— А, может быть, это ты не понимаешь? — проговорил он. — Дорогая, я не предоставляю тебе права выбора. Дома ты остаться не можешь.

— В таком случае я перееду в мотель, сниму квартиру. Но я не сяду под полицейский замок, как бы ты ни настаивал! Я попытаюсь жить так, как жила раньше. Работать, если мне это еще будет позволено после всего того, что ты устроил. Ходить в прачечную, магазины, в кино. Первые двадцать два года моей жизни я и так провела фактически в заключении. И будь я проклята, если позволю вновь упрятать меня куда-нибудь!

Дейн яростно запустил руку в свои волосы. Видит Бог, он никак не ожидал, что она так упрется! Перед ним снова была та самая Марли, от которой он столько натерпелся в первую неделю их знакомства. И как это он так быстро успел позабыть о том, что она умеет показать свой норов?.. Перед ним сидела не женщина, а вулкан. Она встречала в штыки любое его предложение. Поэтому Дейн решил пока больше ничего не говорить, чтобы не было хуже.

Остаток пути они преодолели в полном молчании. Когда же приехали к ее дому, то увидели, что на дорожке рядом со спортивным авто Трэммела припаркована еще какая-то незнакомая машина.

Марли вышла и направилась к крыльцу, не оглядываясь на Дейна.

В доме их ждали Трэммел, Грейс и молодая сотрудница полиции, похожая на Марли и ростом, и цветом волос. Трэммел поднялся навстречу Марли, но бросив быстрый взгляд на выражение ее лица, только шумно вздохнул.

Вошедший следом Дейн приложил палец к губам, предупреждая присутствующих, чтобы они молчали.

Марли вовремя оглянулась и успела перехватить это движение Дейна. Переведя глаза на Трэммела, она смерила его холодным взглядом и спросила:

— Ты тоже в этом участвуешь?

Тот стал смущенно переминаться с ноги на ногу, наконец буркнул:

— Только со вчерашнего дня.

Трэммел привык видеть в Марли беззащитное существо, которое нуждается в поддержке, но теперь натолкнулся на такое выражение ее синих глаз, что всерьез струхнул. Дейн рассказывал ему про Глина, но Трэммел сейчас впервые поверил в то, что Марли — именно та женщина, которая, будучи связанной и беспомощной, тем не менее продолжала бросать оскорбления в лицо обезумевшего убийцы…

— Тебе это все не понравилось, как я погляжу…

— Так, самую малость, — с сарказмом ответила она. — Просто однажды я уже побывала в лапах маньяка, вооруженного ножом, и еле вырвалась живой. Поэтому я не в восторге от того, что вы мне доверили роль приманки.

Дейн поморщился.

— Тебе ничего не будет угрожать, — сказал он. — Или ты думаешь, что я пошел бы на это, если бы для тебя существовал хоть малый риск?

Бросив на него взгляд и помолчав несколько секунд, она произнесла с расстановкой:

— Именно так я и думаю.

С этими словами Марли ушла к себе в спальню.

Трэммел только присвистнул.

— В райском саду запахло паленым.

Грейс сердито посмотрела на Дейна.

— Да, похоже на то, — проговорила она и ушла к Марли.

Женщина-полицейский Беверли Бивер, хранившая до сих пор молчание, смущенно посмотрела на мужчин и спросила:

— Значит, засада отменяется?

— Нет, — ответил Дейн. — Для тебя все идет по плану. Как только я устрою Марли на новом месте и вернусь, мы все окончательно обговорим. Время еще есть: он узнает обо всем только после вечернего выпуска новостей.

Беверли сказала:

— Каким образом ты уберешь отсюда репортеров? Парнишка побоится приблизиться ко мне, если увидит, что перед домом разбит целый журналистский табор.

— В новостях сообщат об этом как о своего рода шутке. В департаменте сильно обидятся, и шеф заявит, что полиция, мол, навела справки о Марли и в результате информация о ее чудесных способностях не подтвердилась. Но убийца-то будет знать правду, и он придет за ней. — После некоторой паузы Дейн спросил:

— А ты уверена, что хочешь пройти через это, Беверли?

— Уверена. Я больше других похожа на нее и хорошо владею приемами самообороны. Начальство не ошиблось, остановив свой выбор на мне.

Беверли говорила спокойно, даже как-то отстраненно, но Дейна этот тон не мог обмануть. Он знал, что в полиции у Беверли репутация тигрицы. Она настаивала, чтобы для засады выбрали именно ее, хотя прекрасно отдавала себе отчет, что ей придется позволить преступнику зайти так далеко, чтобы его намерения проявились со всей очевидностью. Только в этот момент его можно будет брать с поличным.

— О'кей. — Дейн бросил обеспокоенный взгляд в сторону спальни и сообщил:

— Она отказывается ехать в безопасное место.

— Но мы ведь уже все подготовили, — сказал Трэммел.

— Это ты ей скажи. В принципе, она согласна покинуть дом. Но хочет остановиться в мотеле или снять квартиру. Марли здорово разозлилась на меня и не желает соглашаться ни на одно из моих предложений.

— У меня появилась интересная мыслишка. Может, меня послушает?

— Попробуй.

Марли подняла глаза от сумок, в которые она укладывала вещи, увидев Трэммела, входящего в спальню ленивой походкой. Грейс помогала ей, вынимая одежду из шкафа и складывая ее на кровати перед Марли. Дейн привалился плечом к дверной притолоке на пороге. Он мрачно смотрел на Марли и был чернее тучи.

— Дейн говорит, что ты не желаешь переезжать в безопасное место, — начал Трэммел.

— Точно.

Грейс бросила на нее быстрый обеспокоенный взгляд.

— Марли, но там тебе будет лучше всего.

— А тебе самой понравилось бы сесть в заключение на несколько недель? Да я с ума сойду! Я и так уже сделала все от меня зависящее, чтобы помочь, а теперь меня хотят за это наказать. Не желаю.

— При чем тут наказание? — попыталась объяснить Грейс. — Это делается ради твоей же безопасности.

— Лично я воспринимаю это именно как наказание, — ответила Марли. — Я не возражаю против одиночества, мне оно даже нравится. Но под замок я не сяду.

— В мотеле тебе будет не очень удобно, — сказал Трэммел. — У меня идея. Почему бы тебе пока не переехать домой к Дейну? Ремонт я закончил, вчера привезли мебель… Убьешь сразу двух зайцев. Во-первых, жить будешь в комфорте, во-вторых, по ночам с тобой рядом будет Дейн.

Марли смерила Трэммела ледяным взглядом.

— А вот это меня и не устраивает.

— Но это наилучший вариант, — проговорил Трэммел, ответив на ее сердитый взгляд мягкой улыбкой. — Не идеальный, конечно, но единственно возможный компромисс. Иначе… Дейн, положим, не возьмет тебя под опеку полиции, но шеф сделает это, и глазом не моргнув, можешь мне поверить.

Ярость душила Марли. Ей не хотелось переезжать домой к Дейну, ей сейчас вообще не хотелось его видеть, но Трэммел, увы, был прав: их шеф ее совсем не знает, поэтому изолирует не задумываясь. Ради ее же блага.

— Трэммел в одном ошибся, — тихо проговорил Дейн, нарушая тишину и спокойно выдерживая на себе гневный взгляд Марли. — Я сам возьму тебя под опеку полиции ни минуты не колеблясь. Ты меня можешь после этого ненавидеть, но я пойду на этот шаг, если ты меня заставишь. Я не допущу, чтобы твоей жизни угрожала опасность. Так что, дорогая, выбирай: мой дом или камера.

Марли почувствовала, что ее загнали в ловушку. Придумано ловко. Ей позволили только поблагодарить Беверли за тот риск, на который та идет вместо нее, и показать, где что лежит. После этого ее увезли. Марли настояла на том, что поедет за рулем своей машины. Так что от дома Дейна отвалила целая кавалькада.

Дейн уже видел свой дом после ремонта. На его взгляд, Трэммел потратил деньги не зря. Новая мебель была одновременно удобной и шикарной. Гостиная превратилась почти что в настоящий внутренний дворик. Здесь стало свежо и просторно. Трэммел пощадил только его кушетку, и то только потому, что она была довольно новой. Дейн заменил ею стандартную двухспальную постель своих деда и бабки сразу после того, как унаследовал дом. Кровать в доме Марли он терпел только потому, что в ней рядом с ним лежала сама Марли. А здорово развалиться на своей кушеточке. Когда он лежал на ней, ноги свисали за край, и это Дейну нравилось.

Если у него и была в первую минуту слабая надежда на то, что он разделит это ложе с Марли, то с ней тут же пришлось расстаться, ибо Марли решительно унесла свои вещи во вторую спальню, которая тоже, благодаря усилиям Трзммела, приобрела новый вид. И все же Дейн был счастлив. Марли у него дома. Она рядом. Это главное. Ей явно хотелось разорвать с ним отношения, но обстоятельства повернулись так, что ей пришлось остаться с ним. У Дейна сохраняется шанс разрушить эту стену гнева, которой она от него отгородилась.

Грейс вызвалась помочь Марли разложить вещи. Некоторое время они работали молча, потом Грейс спросила:

— Ты всерьез разозлилась на него?

— Разозлилась — не то слово. И дело даже не в том, что он подставил меня, а в том, что таков был его план с самого начала.

Грейс пораженно уставилась на нее.

— Не может быть!

— Не может? А вот он, между прочим, даже не отрицал, что этот план родился в его голове еще до переезда ко мне.

— Нет, тут что-то не то. Я же знаю, как злорадствовал Алекс, видя, что Дейн помешался на тебе. Неужели ты не видишь, что он тебя любит?

— Ну, знаешь, он ни разу даже не заговаривал об этом! Собственно говоря, между нами вообще было мало слов. Один секс. Я уже начинаю подозревать, что, кроме секса, ему ничего и не надо. Главное, конечно, его план, но, оказалось, что со мной и спать можно. Вот он и решил сочетать приятное с полезным.

Грейс задумалась над этим.

— Он что, действительно ни разу не заикался о своих чувствах?

— Ни словом, ни намеком. Просто когда у меня началось второе видение, я позвонила ему, он приехал и позаботился обо мне. А потом взял да и остался. Очнувшись, я увидела, как он уже вешает свои вещи в мой шкаф.

— Понятно… У нас было немного иначе. Уже на первом свидании Алекс признался мне в своих переживаниях, — проговорила Грейс задумчиво. — А уж какой он пугливый жеребец, это одна я знаю! — Помолчав немного, она добавила:

— Ты права. Формально у тебя были все основания предположить, что Дейн нарочно связался с тобой для того только, чтобы втереться в доверие, а переехал к тебе, чтобы, как говорится, постоянно держать руку на пульсе.

— Короче, он использовал меня.

Выйдя из спальни, Грейс окатила Дейна ледяным взглядом. Трэммел переглянулся с напарником и, весело подмигнув, пожал плечами. Дейну этот взгляд Грейс совсем не понравился и ничего забавного он в нем не нашел.

Трэммел и Грейс засобирались. Дейн не стал их удерживать, ибо знал, что чем скорее останется с Марли наедине, тем раньше сможет приступить к штурму этой крепости. Боже, а вдруг ему не удастся сломать эту стену?..

При мысли о том, что он может потерять Марли навсегда, Дейну стало дурно.

Наконец Марли вышла из спальни, чтобы посмотреть вечерний выпуск теленовостей. Как она и ожидала, гвоздем выпуска был рассказ о ней.

— Сегодня «WVTM» стало известно, что департамент полиции Орландо пользуется услугами местного экстрасенса Марли Кин, рассчитывая с ее помощью поймать Мясника. Корреспонденту «WVTM» Чери Ван удалось взять интервью у мисс Кин, когда она в сопровождении одного из детективов полиции покидала место, где было совершено последнее преступление. Имеется в виду дом Мерилин Элрод, что находится в Уайлдвудс Истейтс.

На экране замелькали кадры, которые успел заснять утром коренастый оператор компании «WVTM».

Марли с минуту смотрела молча, а потом проговорила:

— Ловко ты все это разыграл. То, как ты приказал им убираться и как попытался загородить меня… Внешне все выглядело так, как будто ты на самом деле стараешься защитить меня от прессы. Ловко, ничего не скажешь. А как я смотрюсь? Как сумасшедшая, которой безумно хочется попасть в телевизор, не правда ли?

— Не совсем, — буркнул он.

По крайней мере, она не стала играть с ним в «молчанку». А он уже боялся, что Марли теперь вообще до конца жизни не заговорит с ним. Нет, сумасшедшей, которая жаждет, чтобы ее разрекламировали по телевидению, Марли не выглядела. В ее голосе был слишком очевиден сдерживаемый гнев, а в словах, адресованных убийце, — явное отвращение.

В следующем кадре появился лейтенант Боннес, потеющий на жаре и пребывающий в состоянии большого смущения. Перед съемками Дейн кратко проинструктировал его насчет того, как себя вести. Боннес явно чувствовал себя не в своей тарелке, но это, слава Богу, не могло никого насторожить, принимая во внимание те слова, которые он собирался сказать. Да, Марли Кин обращалась в полицию, и ей не отказали в разговоре, ибо они приветствовали любую форму помощи в сложном расследовании. Но претензии мисс Кин на то, что она экстрасенс, не подтвердились, и поэтому в департаменте полиции Орландо было решено не подключать ее к расследованию.

Разговор вернулся в студию. Ведущая выпуска новостей и приглашенные ею люди отпустили несколько колких реплик в адрес департамента полиции, который де тратит деньги налогоплательщиков на сумасшедшие затеи. Тему решили закончить сообщением о том, что мисс Кин, называющая себя экстрасенсом, работает в отделе бухгалтерского учета такого-то местного банка.

— Я уволена, — проговорила Марли. Дейн изо всех сил сжал банку с пивом, которую держал в руке.

— Я уже говорил тебе…

— Я знаю, что ты мне говорил. Но ты, кажется, не всегда отвечаешь за свои слова.

Он стиснул зубы.

— Повторяю в последний раз: не надо путать наши отношения с моим планом.

— Не надо путать? А скажи на милость, когда именно у тебя завертелась в голове эта блестящая идея насчет того, чтобы использовать меня в качестве живца? Нет, я не смеюсь — план действительно хорош. И, возможно, он сработает. Но когда он появился у тебя в голове?

Ему не потребовалось напрягать память. Дейн отлично помнил тот момент, когда эта мысль пришла ему в голову впервые. И врать не стал.

— В самолете, когда я возвращался из Денвера.

Она сделала удивленное лицо.

— То есть непосредственно перед тем, как ты появился у меня дома и стал приставать?

— Да, — буркнул он.

— А не кажется ли тебе эта последовательность событий несколько подозрительной?

— Я хотел тебя еще до Денвера, черт возьми! — воскликнул он. — Но ты являлась подозреваемой, у меня были связаны руки. Установив твое твердое алиби, я уже через полчаса стучался в твою дверь.

Она усмехнулась.

— А то, что я оказалась удачным кандидатом на роль приманки — это так, случайное везение, да? Ты пойми, Дейн, я не возражаю против твоего плана. Не возражаю. Меня бесит другое. То, что ты использовал наши отношения… Впрочем, они, видимо, не представляли для тебя большой ценности, не так ли?

Красные круги поплыли у него перед глазами. Ярость настолько овладела им, что он чувствовал: сейчас потеряет над собой контроль. Дейн поднялся и ушел из дома. От греха подальше. Чтобы не сделать того, о чем потом пришлось бы пожалеть.

Черт возьми, почему все так гадко получилось?! Как она может сомневаться в искренности того, что между ними было?! Дейн никогда прежде не испытывал ничего подобного к женщинам, а Марли говорит, что для него это пустяк… Как она может так говорить?! Он кругами ходил по двору перед домом, потея на вечернем зное. Решив, что достаточно успокоился, он вернулся в дом, но Марли к тому времени уже ушла в свою спальню.

Может, это и к лучшему. Сейчас они оба слишком нервничают. К утру напряжение спадет, и тогда, возможно, у них получится человеческий разговор.

Кэрол Джейнз просмотрел вечерний выпуск теленовостей. Так вот откуда им стало известно! Чертов экстрасенс! Кто бы мог подумать? Такого поворота даже он, Кэрол, не предусмотрел.

Полиция, похоже, не очень-то доверяет ей, но ему достаточно было один раз увидеть это лицо, чтобы почувствовать, как пробежал холодок по коже. А ее слова… Откуда в ней столько злобы?! Она назвала его червяком и трусом! Сначала его охватила горькая обида, но она быстро сменилась нарастающей яростью. Значит, она полагает, что его лицо — это лицо из кошмара? Да что она знает, сука?!

Впрочем, он тут же решил, что знает она о нем немало. Полиция пока не поверила ей, но Кэрол кожей чувствовал исходящую от нее реальную угрозу. Она подобралась к нему так близко, как еще никому никогда не удавалось. Каким образом она узнала, как он выглядит? У нее было видение. От этой мысли Джейнзу стало не по себе. Он впервые почувствовал себя уязвимым.

Нет, такое стерпеть нельзя. Какой позор, если его поймают из-за этой полоумной! Беда в том, что она, похоже, действительно экстрасенс. Иначе ей не удалось бы столь точно описать его внешность.

«Пока она жива, я в опасности».

Решение выглядело очевидным. Эта женщина должна умереть.

Глава 23

На следующее утро Джейнз не вышел на работу, сказавшись больным. Он нашел Марли Кин в телефонной книге, узнал адрес и сверился с картой города. Время поджимало, он должен был избавиться от нее как можно скорее. А потом уже можно будет думать о том, чтобы покинуть Орландо. Обычно Кэрол задерживался на одном месте подольше, но эта женщина все ему тут испортила. У полиции появилось его описание. Сейчас они не придают ему серьезного значения, но когда найдут эту суку мертвой, составленному ею словесному портрету поверят больше.

Он чувствовал: все это дело попахивает провокацией. Но оставлять ее живой нельзя. Она слишком опасна.

Впрочем, рисковать Джейнз тоже не хотел. Он поменял свои номера на чужие, сняв их с машины одной старухи, которая жила в многоквартирном доме и уже почти никуда не ездила. По возвращении он произведет обратную замену, так что если какой-нибудь наблюдательный полицейский насторожится, заметив его проезжающим по улице, где стоит дом Марли Кин, и проверит номера, то выйдет всего-навсего на безобидную миссис Уилму Фишер, у которой машина совсем другой марки. Придется парню почесать в затылке и согласиться с тем, что он не правильно запомнил номер.

Когда Джейнз выехал из дома, на нем был его светлый парик. Хорошая штука, что ни говори. Подобная экстравагантная шевелюра является на самом деле великолепной маскировкой. Полиция-то ищет бритого человека. Джейнз гордился своей изобретательностью. Действительно, людям будут бросаться в глаза прежде всего его светлые волосы. На лицо никто и не посмотрит. Им нужен лысый череп, все остальное побоку. Прелестно.

Он опустил окно и включил радио. Еще одна психологическая уловка. Полицейским, — если его будет ждать засада, — ни за что не придет в голову, что преступник может столь явно привлекать к себе внимание, проезжая мимо них с открытым окном и включенным на полную громкость радио. Именно поэтому Джейнза до сих пор не поймали: каждый раз ему не составляло труда предугадывать действия и реакцию полиции, а им не дано было понять его. В отличие от полицейских, Джейнз обладал большой фантазией.

Он ненавязчиво проехался мимо дома этой суки и так же ненавязчиво глянул в его сторону. У крыльца стояла машина. Почему эта сука не на работе? В новостях ясно сказали, что она служит в банке. Вдоль тротуара на улице припарковано что-то уж очень много машин. Холодок пробежал у него по спине. Ничего подозрительного он не заметил, но Джейнз был не дурак. Наоборот.

Все слишком явно указывало на то, что его тут ждут.

Второй раз проехать мимо дома он не рискнул. Вернулся к себе на квартиру, поменял обратно номера на машине и стал рассуждать. Если там засада, значит, Марли Кин полицейские оттуда увезли. В какое-нибудь, с их точки зрения, безопасное место. Чтобы он не смог не только добраться до нее, но даже найти.

Или все-таки никакой засады нет? Провокация выглядела бы гораздо убедительнее, если бы ему показали, что Марли Кин дома и продолжает вести нормальную жизнь.

Был только один способ проверить. Кэрол Джейнз узнал телефон банка, в котором она работала, и позвонил туда. После первого же гудка на том конце провода трубку сняла молодая женщина с тихим и унылым голосом.

— Марли Кин из отдела бухгалтерского учета, пожалуйста, — быстро проговорил Джейнз.

— Одну минуту.

Секретарь перебросила Кэрола на другую линию.

— Отдел бухгалтерского учета.

— Марли Кин, будьте добры.

— Подождите.

Кэрол услышал, как ответившая ему в отделе женщина сказала в сторону от трубки:

— Марли, вторая линия.

Значит, она на работе. Джейнз повесил трубку.

Возвращаясь к своей машине, Джейнз усмехался. Господи, одноклеточные! Неужели это все, на что они оказались способны?

Он решил проследить за Марли, когда та уйдет с работы. Впрочем, если она поедет домой, ему придется отстать: второй раз проезжать по ее улице Джейнз считал слишком рискованным.

Пока что главное — отыскать укромное местечко, где можно припарковать машину и спокойно подождать окончания ее рабочего дня.

Джейнз поехал за ней следом, когда она вышла на обеденный перерыв. Он сразу узнал эти густые темные волосы и стройную фигурку. Сердце его сильно забилось от возбуждения, но он взял себя в руки. Нет, торопиться — значит совершить ошибку. Кэрол не мог этого допустить.

Не отставая от нее, Джейнз про себя хихикал. Что же она за экстрасенс, если не может почувствовать его, сидящего в третьей машине сзади от нее?

Все же она опасна, жить ей нельзя.

Марли Кин поела, не выходя из машины, в придорожной забегаловке, после чего сразу вернулась в банк. Достать ее не было никакой возможности. Джейнз вновь остановился в тенечке и принялся терпеливо ожидать конца рабочего дня.

Марли Кин ушла из банка в четыре. Джейнз пристальным взором обвел автостоянку. Ничего подозрительного. Прекрасно. Насвистывая себе под нос веселую песенку, он пристроился в нескольких машинах за ней и поехал, аккуратно сохраняя выбранную дистанцию.

Она нигде не останавливалась. Но поехала не к себе, а в другой район и остановилась перед небольшим домиком более старой постройки, чем ее собственный. Запомнив адрес, Джейнз проехал мимо.

Он сразу же отправился в библиотеку и нашел этот дом в справочнике. Как оказалось, он принадлежал Дейну Холлистеру. В первую секунду Джейнз удивленно повел бровью, но тут же расплылся в улыбке. Он знал это имя: в последнее время оно частенько попадалось ему на глаза в газетах. Детектив Дейн Холлистер занимался расследованием убийств Мясника из Орландо.

Вот так совпадение, а?

Нет, это сделал не президент банка лично и даже не вице-президент. Просто они вызвали к себе начальника отдела бухгалтерского учета. В таких случаях Марли не требовалось применять свои замечательные способности для того, чтобы понять, что происходит. Марли нисколько не удивилась, когда вернувшаяся в плохом настроении начальница позвала ее к себе на разговор.

Дальше все было просто. Им, конечно, очень жаль, что приходится прибегать к такой мере, но в первую очередь банк обязан блюсти интересы своих вкладчиков. И так далее и тому подобное. Короче, со следующей недели Марли на работу может не приходить. Они решили проявить великодушие и дать ей доработать эти несколько дней до пятницы включительно.

Ей захотелось также проявить великодушие и уйти, не дожидаясь конца недели, — Марли знала, что они на это очень надеются, — но она передумала. Какого черта! Она и не собиралась идти навстречу пожеланиям тех, кто ее выкинул на улицу.

Возвращаясь с рабвты к Дейну домой, Марли вся кипела от гнева. Ни о чем другом не могла думать. Собственно, ярость охватила ее еще в ту минуту, когда она поняла, что Дейн ее предал. С тех пор она только усиливалась, и Марли думала, что в обозримом будущем ничто не утолит ее.

Едва она успела переодеться в своей комнате, как услышала, что к крыльцу подъехала машина. Выглянув в окно, Марли думала увидеть Дейна, но оказалось, что это долговязый Трэммел. Она пошла открывать ему.

— Привет, дорогая, — проговорил он, вертя темными очками на пальце и склоняясь к ней для поцелуя в щеку. Она саркастически усмехнулась.

— Что за нежности?

Трэммел улыбнулся и поднял руки.

— Не стреляй, я безоружен! Вижу, что ты все еще не остыла.

— Ага! Значит, ты — своего рода каска на штык? Чтобы проверить, бдит ли противник?

— Не совсем. Просто Дейну пришлось немного задержаться, а нам не хотелось бы оставлять тебя одну.

— Спасибо за заботу.

— Не искренне! — с улыбкой проговорил он, мягко погрозив ей пальцем. Но взгляд его при этом оставался острым.

— Меня сегодня уволили, — резко ответила Марли. — И настроение у меня отнюдь не праздничное. Впрочем, мне было любезно позволено доработать эту неделю.

Он фыркнул.

— Я бы ушел от них сегодня же.

— И я поступила бы точно так же, если бы не знала, что они только того и ждут. Хочешь выпить чего-нибудь холодненького?

— Только без градусов.

— Хорошо. Лимонад, фруктовый сок, чай, легкий коктейль?

— Чай.

— Сейчас будет. А ты молодец, не пьешь за рулем.

— Я вообще почти не пью. Алкоголь плохо на меня действует, — проговорил он, следуя за ней на кухню. — Ну как ты тут? Уже обустроилась?

— Не успела толком. — Марли вытащила из шкафа два стакана, бросила в них по несколько кубиков льда и налила чай, который заварила утром перед уходом на работу.

— Лимон?

— Нет, спасибо. Я пью неразбавленный.

Марли усмехнулась. Они чокнулись. Трэммел посасывал чай, не спуская с нее глаз.

— Ты простишь его?

Она пожала плечами.

— Меня больше всего огорчил не сам этот спектакль с прессой, а тот факт, что он «сыграл на моих чувствах», как говорят здесь, на Юге.

— Ты всерьез полагаешь, что он к тебе ничего не испытывает?

— Откуда мне знать? Он на это ни разу даже не намекнул. Обиднее всего то, что он, влюбив меня в себя сначала, потом беззастенчиво стал мной манипулировать.

— Он просто не привык оглядываться по сторонам, когда речь идет о работе, — аккуратно выразился Трэммел. — Давай присядем?

— Ты будешь ero выгораживать? — проговорила Марли, когда они сели за стол.

— Не совсем. Просто я знаю Дейна лучше других, включая тебя и всех его родственников. Он всего лишь вырос у них на глазах, а ты всего лишь спала с ним. Я же рисковал вместе с ним жизнью. Поэтому знаю его, как никто другой.

— Как ты думаешь, Алекс, он способен хладнокровно использовать ближнего в интересах расследования?

— Еще как! Он полицейский. Я тоже, кстати. Но он никогда не был хладнокровным, когда речь заходила о тебе. Я тебе сейчас расскажу одну историю, правда, она несколько неприличная… — Он воздел глаза к потолку. — Ты помнишь свой первый визит в полицию, когда вы поцапались с Дейном через две минуты после того, как увидели друг друга в первый раз в жизни?

Она кивнула.

— Так вот, когда мы вышли из кабинета лейтенанта, у Дейна… стоял, как часовой!

Марли подавилась своим чаем, откинулась на спинку стула и залилась безудержным смехом. Трэммел вытянул перед собой свои длинные ноги. Он был доволен собой и спокойно ждал, когда Марли успокоится.

— Дейн мой идеал, — продолжил он. Трэммел не смотрел на Марли, он смотрел к себе в стакан, где плавал лед, и на губах его блуждала ироничная улыбка. — Я пришел в полицию не по зову идеализма или чего-нибудь в том же роде. Просто к тому времени мне в жизни все надоело, а эта работа показалась интересной. Мы с Дейном уже на второй год стали напарниками, и с тех пор не расставались. Я по своей природе недоверчив, но Дейн — это скала, на которую я могу опереться в любую минуту. И не сказать, чтобы он тоже был идеалистом. На самом деле Дейн более изощренный циник, чем я сам…

…Но у него есть четкое представление о добре и зле. Это его постоянный внутренний стержень. Я всегда и во всем вижу лишь оттенки, а Дейн способен разделить мир на черное и белое. Он знает, что в жизни есть несколько вещей, за которые стоит побороться. И он борется на передовой. Дейн — героический человек и вместе с тем галантный рыцарь. Причем сам об этом даже не подозревает. Он похож на старого доброго южанина, на тех, кого называли «солью земли». Смекалист и хитер как лиса. Ходячий атавизм! Злой как черт. О, я знаю, каким он может быть злым! Но когда речь заходит о женщинах, он преображается. Взять хотя бы те времена, когда мы с ним еще работали в патрулях и выезжали на аварии. Это же целый анекдот! Боже, как мы ржали! Представь себе такую картину. Мы приезжаем на место автокатастрофы и видим женщину и мужчину. Женщина держится за руку, а мужик валяется на земле и истекает кровью, которая хлещет у него из целой дюжины дырок. Так вот Дейн даже не обращает на него внимания. Как будто его нет. Он первым делом бежит к женщине, узнать, все ли с ней в порядке. И при этом у него такая рожа, что дамочки тают как лед. Только потом он со смущением осознает, что не заметил мужчину, который умирал в двух шагах от него.

— Насчет того, что ом умеет быть любезным с женщинами, ты можешь мне не рассказывать, — сухо сказала Марли.

— Нет, я не про то. Просто хочу сказать, что с тобой он становится совсем другим. Я перестаю узнавать его! У него постоянно были женщины, но он всегда ставил их на второе после работы место. До тех пор, пока не познакомился с тобой. Он ни на секунду не мог забыть о тебе. Ты просто свела его с ума. В первую же минуту разозлила так, как никому еще не удавалось, насколько я помню. У меня и сейчас стоит перед глазами тот момент, когда мы выходили из кабинета Боннеса. Давно я так не смеялся!..

…Короче, может, он сам и не осознает того, что любит тебя, но будь уверена: он тебя от себя не отпустит. Я его знаю. Как только ты попытаешься сбежать, он последует за тобой.

Марли пораженно уставилась на него.

— Как же человек может не осознавать того, что он любит?!

— Просто такого с ним еще не случалось.

— А с тобой? Я имею в виду еще до Грейс?

Трэммел мгновенно смутился и, судорожно сглотнув, пробормотал:

— Э-э… нет.

— Но ты-то осознал, что любишь ее?

— Я долго боролся с этим.

— Но осознал! Я тоже раньше никогда не любила, но, полюбив, сразу поняла, что это такое.

— Дейн упрям как осел.

— Об этом ты лучше кому-нибудь другому рассказывай, — пробормотала Марли. — Он твердолобый, как… Я не способна прочитать его!

Трэммел расхохотался, но тут же оборвал свой смех. И как-то пугливо посмотрел на Марли.

— А меня ты можешь прочитать?

Она злорадно усмехнулась, радуясь тому, что смутила его.

— Не пробовала.

— А Грейс?

— В личную жизнь моих друзей предпочитаю не вмешиваться, — твердо проговорила Марли.

— Своего рода кодекс чести?

— Нет, просто с моей стороны это было бы невежливо. И вообще я всегда старалась научиться блокировать свое сознание, а не читать мысли окружающих.

Они услышали, как к дому подъхала машина и хлопнула дверца.

— Вот и Дейн, — сказал Трэммел, допивая свой чай. — Подумай о том, что я тебе говорил, Марли. Успокой парнишку, не дай ему свихнуться. Сегодня, к примеру, он был не в себе. Страшно было приближаться.

— Я подумаю, — сказала Марли. — Но мое окончательное решение зависит от него самого.

Еще десять минут назад она думала, что приняла свое окончательное решение, но когда Трэммел сказал, что Дейн упрял как осел, она заколебалась.

Вошел Дейн с мрачным, раздраженным лицом. Вначале он посмотрел на Марли одновременно сердито и тоскливо, потом перевел взгляд на их чай. Быстро налив себе стакан, он со вздохом опустился на стул.

— Ну и денек сегодня, так его…

— Еще бы, — со злой иронией в голосе проговорила Марли. — Меня уволили.

Он пораженно уставился на нее, потом тяжело уронил голову.

— Черт!

— Я ушел, — сказал Трэммел, улыбнувшись Марли на прощание. — Увидимся утром, напарник.

Дейн не ответил. Марли пила свой чай. Трэммел исчез.

Когда пауза изрядно затянулась, Марли решила ее нарушить:

— Когда все закончится, я, наверное, вернусь в Колорадо.

Дейн поднял голову. Его загорелое лицо было бледно, губы сдвинулись в тонкую линию.

— Нет, — тихо проговорил он. Она откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки.

— Что придумал на этот раз? Или опять будешь грозить полицейской опекой? Ничего у тебя из этого не выйдет, не надейся.

С шумом отодвинув стул, она поднялась, взяла свой стакан и отнесла его к мойке.

Только она ополоснула его и поставила на полку, как на ней сомкнулись сильные руки Дейна и развернули Марли лицом к нему. Она отклонилась от него как можно дальше, но уперлась спиной в кухонный шкаф. Дейн навалился на нее всей тяжестью, их бедра плотно соприкоснулись. Выражение лица у него было каменное.

— Я не пущу тебя, — пробормотал он. — Черт возьми, Марли, как ты можешь говорить о Колорадо после всего того, что у нас с тобой было?!

— А что у нас с тобой было?! — крикнула она. — Один секс!

— Нет, это больше чем просто секс, черт возьми!

— Разве? Во всяком случае ничего другого я от тебя не видела!

Марли нарочно дразнила его. Ей доставляло удовольствие видеть, как он весь дрожит от ярости. Памятуя о своей жестокой обиде, она невольно хотела, чтобы и он испытал точно такую же боль.

Дейн потерял над собой контроль, и его карие глаза стали зелеными, как у кошки.

— Пусть секс! Пусть один голый секс! Так почему бы нам не получить от него удовольствие?! — С этими словами он крепко прижал ее к себе.

Чувствуя, что теряет равновесие, Марли инстинктивно вцепилась в него. Он потащил ее в спальню. У Марли бешено колотилось сердце, кровь оглушающе стучала в висках. Ей хотелось ударить его. Укусить. Разорвать на нем одежду и броситься на него. Любовь, гнев и желание смешались во взрывоопасную смесь. Ярость душила их обоих и они были еще не готовы общаться на языке людей, но, может, удастся все решить на языке тела?.. Может, именно секс поможет перекинуть мостик через пропасть, которая образовалась между ними?

Дейн грубо кинул ее на постель. Приподнявшись, Марли схватила его за рубашку и изо всех сил потянула на себя. Дейн, потеряв равновесие, повалился на нее сверху.

Они молча и яростно боролись. Он грубо целовал ее. Марли было больно. Она укусила его нижнюю губу. Дейн вскрикнул от боли и выругался. Тогда Марли прикоснулась к ранке нежным поцелуем. Он не стал возиться с пуговицами на ее шортах, просто дернул, и они посыпались. Марли изо всех сил тянула вниз замок его «молнии» на брюках. Наконец ей удалось расстегнуть ее, и рука с жадной страстью проникла к Дейну в трусы. Пальцы обвились вокруг напряженно пульсирующей повлажневшей плоти.

Дейн тяжело и шумно дышал. Он сорвал с Марли трусики, взгромоздился сверху и раздвинул коленом ее ноги. Он вошел в нее и стал грубо толкаться вперед. Марли кричала при каждом его глубоком проникновении, обхватив его ноги своими ногами.

Об ужине забыли на несколько часов. Вечернее солнце закатилось, и наступили сумерки. Поначалу Дейн вымещал на Марли ту ярость и негодование, которые владели им в течение всего дня. Марля отвечала ему тем же: кусала, вонзала ногти. Но одновременно жадно подавалась к нему навстречу бедрами, чтобы он взял ее глубже.

Они не разговаривали. Первый дикий акт любви был совершен в тишине. Слышалось только их шумное дыхание. Потом, когда ими овладело изнеможение, они долго лежали рядом, приходя в себя. Ниточка, которая только что соединила их вновь, была очень тонкой, ненадежной, поэтому они боялись размыкать объятия. Задремали.

Марли не знала, сколько прошло времени, но проснулао она от того, что почувствовала: Дейн вновь влез на нее.

На этот раз он был нежен, не торопился. Он успокоил ласковыми поцелуями все те места, которые болели у нее после того, как он грубо овладел ею в первый раз, словно извинялся. В ответ Марли прошлась язычком по меткам, которые остались на его коже от ее ногтей. Дейн не спешил и замедлял темп фрикций каждый раз, когда чувствовал приближение оргазма. Он стремился продлить удовольствие.

В этот раз он забыл о презервативе, но теперь уже не было желания отвлекаться. Поддерживая себя на локтях и глядя Марли прямо в глаза, Дейн входил и выходил из нее. Наконец настал миг, когда он уже больше не мог сдерживать себя. К тому времени Марли кончила дважды. Почувствовав приближение кульминации, она обхватила его за ягодицы и заставила войти в нее еще глубже. Дейн вздрогнул и мелко затрепетал, изливая в нее свое семя.

Они молчали. Когда сумерки превратились в ночь, заснули в объятиях друг друга.

Марли проснулась первой. Все ее тело сладко стонало, но она снова почувствовала желание. Дейн все еще спал, но стоило ей прикоснуться ласковой рукой к его паху, как он открыл глаза. Дейн повернулся на спину. На этот раз сверху оказалась Марли.

— Не уезжай, — прошептал он, закрывая глаза и отдаваясь мучительно-сладким ощущениям от прикосновения к нему ее тела с нежной шелковистой кожей.

Чуть помедлив, Марли шепнула в ответ:

— Хорошо.

Почувствовав, что он вошел в нее, она стала медленно двигаться. Она не сомневалась в искренности его просьбы, ибо в ту минуту рядом с ней был не полицейский, которому необходимо поймать убийцу, а просто мужчина. Он еще не признался ей в любви на словах, но доказал ей свои чувства иначе. А слова придут позже. Можно подождать.

Кэрол Джейнз все тщательно продумал. Необходимо сделать так, чтобы сучка осталась в доме одна. Значит, надо заставить Дейна Холлистера уйти.

Он не стал звонить в службу спасения «911», ибо знал, что там установлен определитель номера. Джейнз связался непосредственно с полицией.

Он был неплохим актером и испытал гордость, когда возбужденно заголосил в трубку:

— Женщину убили! Новое убийство! Это он! Клянусь богом, это был он! Кровь… Бедняжку искромсали в фарш! Я видел, как он уходил! Бритый! Все прямо как на портрете в газете!

— Не тараторьте вы! — ответили ему начальственным голосом. — Я ничего не понимаю. Повторите ваше сообщение.

Джейнз тяжело задышал, словно пытаясь справиться с собой.

— Убили женщину. Я видел, как из дома выбежал бритый наголо мужчина. На несчастной живого места не осталось!.. — Он стал давиться в трубку, словно от рыданий.

— Успокойтесь, сэр. Где вы находитесь? Вы мне можете назвать адрес?

Джейнз дал адрес дома, который стоял на противоположном конце города от дома Холлистера. Для правдоподобности он пару раз споткнулся, называя улицу и номер дома. Потом повесил трубку и стал ждать.

Он стоял в телефонной будке в двух кварталах от дома детектива Холлистера.

Раздался звонок. Дейн снял трубку. Выслушав то, что ему сказали, он бросил:

— Еду. — Скатившись с кровати, он стал быстро одеваться.

Марли приподнялась на локтях.

— Что?

— Очередное убийство, — сказал Дейн. — Предполагают, что это опять он.

Она уверенно покачала головой.

— Нет.

Он замер на пару секунд.

— Верно. Ты ничего не почувствовала, да?

— Абсолютно ничего. Это не он.

Марли тоже стала одеваться. Дейн вздохнул.

— Значит, очередное «подражание», как в случае с Фелисией. Черт возьми! Извини, но я все равно должен…

— Не извиняйся, — сказала Марли. — Ты в опергруппе. Это твоя работа.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Не знаю, сколько меня не будет.

Она потерлась лицом о его грудь, радостно вдыхая жар его тела.

— Я сяду за телевизор и буду ждать тебя.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Если вдруг заснешь, я тебя разбужу.

— Договорились.

— Нам надо о многом поговорить, — решительным голосом сказал он.

— Я знаю. Иди.

Он направился к двери, но тут же вернулся. Выдвинув верхний ящик тумбочки, он вытащил пистолет. Проверил, убедился в том, что в патронник дослан патрон и что оружие на предохранителе.

— Держи это под рукой. Ты умеешь им пользоваться?

Она утвердительно кивнула. Опыта у Марли было немного, но как стрелять из пистолета, она знала: долго прожила в горах одна.

Он снова поцеловал ее.

— О'кей. Будь осторожна. Пистолет должен быть всегда рядом. Незнакомым людям не открывай. Я пришлю к дому патрульного. Минут через пять, думаю, он уже подъедет. Перед приходом позвоню, чтобы ты не завалила меня по ошибке.

— Я буду ждать, — с улыбкой сказала она.

— Помни: осторожность и еще раз осторожность. Она и мужику-то не помешает. А уж про женщин я и не говорю.

— Ясно.

Дейн ушел. Марли включила телевизор, села на диван и стала переключать каналы в поисках чего-нибудь интересного.

Но не прошло и пяти минут со времени ухода Дейна, как вдруг Марли резко выпрямилась. Сердцебиение заметно участилось. Ее охватил озноб, выступила «гусиная кожа». Сознание наполнилось предчувствием опасности.

Через мгновение Марли, вздрогнув, определила источник угрозы. Перед ее мысленным взором, вытеснив все остальное, возникли руки в черных перчатках. Человек держал кусачки и, захватив ими несколько проводков, тянул на себя. Дыхание у Марли сбилось. Широко раскрыв рот, она шумно втягивала в себя воздух, который как будто внезапно стал разреженным. Господи, он вышел на охоту! А Дейн уехал. Может, звонок в полицию был для отвлечения внимания? Чтобы ничто не помешало убийце добраться до Беверли?.. Бедняжка будет там совсем одна!

Марли бросилась к телефону, но рука ее замерла, ибо в ту секунду перед мысленным взором вспыхнуло видение: провода перекушены…

В следующее мгновение свет в комнате погас.

Глава 24

Марли замерла, потрясенная внезапно окружившей ее темнотой, парализованная ужасом и осознанием того, что происходило на самом деле. Он подкрадывается не к Беверли, а к ней самой! И стоит сейчас там, снаружи…

Марли зажмурилась, пытаясь сориентироваться вслепую. Необходимо срочно выбраться из дома, но через какую дверь: парадную или заднюю? Где он? Может, у окна? У какого?..

У какого?!

…Он аккуратно режет сетку, нить за нитью…

Марли отчаянно стряхнула с себя видение. О Боже, только бы не поддаться! Тогда она будет абсолютно беспомощна! Но на сколько у нее еще достанет сил? Она никогда не была способна долго удерживать блокировку, эмоциональную защиту, контролировать себя… Видение накатывало всегда словно приливными волнами и быстро накрывало ее с головой…

…Он знает, что сучка там, внутри. Чувствует ее. И уже предвкушает пьянящее ощущение своей власти, свое торжество…

— Нет, — простонала Марли шепотом. Отчаяние охватило ее, но, собрав себя в кулак, она вызвала перед мысленным взором образ той невидимой двери, которой она недавно научилась пользоваться: открывать и закрывать, когда нужно. Сейчас ей необходимо было захлопнуть ее намертво, чтобы она осталась по эту сторону от двери, а убийца — по ту.

…Посмотрим, что скажет эта хитрая сучка, когда почувствует на себе первый жалящий удар остро отточенного лезвия…

Эмоции убийцы захлестывали Марли мощными черными волнами. Власть зла была настолько сильной, что Марли задыхалась. Убийца был очень близко, и это оказывало парализующее воздействие. Марли уже не могла бороться с его сознанием.

…Чертова щеколда! Не открывается!.. Заминка вызвала у него припадок дикой ярости. Рыкнув, он засадил в окно кулаком.

Марли услышала звон посыпавшегося стекла, но видение напирало, вытесняя из сознания все остальное, поэтому она не могла определить, в какой части дома высажено окно. Вполне возможно, что прямо у нее за спиной. Но Марли пребывала в таком оцепенении, что не было сил даже просто обернуться. «Дейн! Господи, Дейн!»

Марли не хотела, чтобы он увидел ее в том виде, в каком ее оставит этот зверь…

Сев в машину, Дейн сразу же связался по рации с дежурным и распорядился, чтобы к его дому немедленно прислали патруль.

— Вышлю 104 — й, — сообщил дежурный. — Но он приедет только через десять-пятнадцать минут. Сегодня выдалась хлопотная ночка.

— Мне нужно быстрее! — с металлом в голосе проговорил Дейн.

— Постараюсь. Все зависит от того, когда он освободится.

Дейн пару секунд колебался. Ему очень не хотелось оставлять Марли одну даже на несколько минут. Впрочем, надо было ехать на место происшествия. Вне зависимости от того, маньяк ли убил в этот раз или нет. Детективы, которые работали по Мяснику, просто обязаны были выехать по новому сигналу, чтобы точно определить, не их ли общего знакомого это работа?

Дейн вспомнил о пистолете, который он дал ей. К тому же вот-вот подъедет патруль… С Марли все будет в порядке.

Дейн повторял это про себя как заклинание, но через несколько миль пути решительно свернул на обочину и остановился. Нет, тут что-то не то! Черт возьми! Что-то не так. Тревога поднималась в его душе все сильнее и сильнее по мере того, как он все дальше удалялся от Марли. Но Дейн не мог определить ее причину.

Новое убийство — это, несомненно, «подставка», аналогичная убийству Фелисии Олден. Что ж, удивляться не приходится.

Нет, тревога Дейна была связана с чем-то другим.

Он включил рацию.

— Дежурный, это Холлистер. Патруль уже подъехал к моему дому?

— Нет еще, но машина отправлена.

Дейн почувствовал, как в нем нарастает раздражение.

— Появилась какая-нибудь новая информация о новом убийстве?

— Нет пока… хотя подожди… — Дейн стал ждать, рассеянно прислушиваясь к шуршанию помех в передатчике, пока вновь не услышал голос дежурного:

— Так. Ты меня слышишь? На место происшествия прибыла патрульная машина. Похоже, это был ложный вызов.

Тревога Дейна резко усилилась.

— Дежурный! Кто сообщил об убийстве? Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Черт! Немедленно свяжись с нашей засадой! Убедись, что там все нормально. Ложный вызов, возможно, был не случайным.

— О'кей. Жди.

Дейн вновь принялся ждать, сидя в темном салоне своей машины и не чувствуя пота, который катился у него по лицу. Через минуту в микрофоне рации что-то затрещало, и дежурный сказал:

— Там все спокойно, Дейн. Тихо как на кладбище.

Дейн отчаянно замотал головой. Ощущение тревоги не пропало. Но где же ее источник? Где?

Ложный вызов был не случайным. Убийца хотел таким образом отвлечь внимание полиции от Марли. На ее место заступила Беверли, но в засаде все тихо… План провалился, убийца почему-то не клюнул…

Вдруг он оцепенел, охваченный диким ужасом.

Как раз клюнул!

Марли!!!

Он вторично ударил по окну, и вниз со звоном полетели остатки стекла. Марли отчаянно представила себе свою мысленную дверь и поняла, что она вся трещит под напором черной злой силы. Марли изо всех сил налегла на нее с другой стороны, не давая распахнуться, не пуская в свое сознание страшное видение. Ей необходимо было удержать себя под контролем, иначе конец. Марли знала, что контроль над собой и над видением — это ее единственный шанс на спасение. Должно получиться! Ведь она стала сильнее, чем была раньше.

Пистолет! Он лежал рядом с ней на диване. Марли открыла глаза и, качнувшись, подалась в сторону дивана. Но видение уже подточило ее силы, и она, не удержавшись на ногах, тяжело рухнула на пол. Она все же заставила себя подползти к дивану и стала шарить рукой по подушкам в поисках оружия.

Вот он, холодный, тяжелый, придающий уверенность. Взяв в дрожащую pyку пистолет, Марли лихорадочно сняла его с предохранителя.

..Да, вот мы и дома. Теперь уже недолго ждать. В руке поблескивает острое как бритва лезвие ножа…

Дверь! Марли вновь мысленно захлопнула невидимую дверь. Не пускать его! Она знала, что главное — не пускать его в себя.

До Марли доносилось ее собственное надсадное дыхание. Спокойно. Тихо. Нельзя поднимать шума. Преодолевая мучительную слабость во всем теле, Марли отползла в угол комнаты и привалилась к стене. Так, за тыл можно не беспокоиться, сзади он уже не подойдет. Шторы были задернуты, и в доме стояла почти полная темнота. Это было на руку Марли, ибо она знала этот дом и знала, в какой его части находится. А убийца не знает расположения комнат, и ему придется искать ее почти вслепую. Надо только сидеть очень тихо, очень тихо…

И не открывать мысленную дверь.

Но где же он? У Марли стоял шум в ушах, в виски оглушающе толкалась кровь. Она ничего не слышала.

Марли сжала пистолет обеими руками. Дейн, Дейн, который даже в уборную ходил вооруженным. «Спасибо, Дейн, за то, что ты подарил мне этот шанс. Я люблю тебя».

Но где он?

Марли закрыла глаза и мысленно чуть-чуть приоткрыла невидимую дверь.

…Где прячется эта сучка? Можно, конечно, включить фонарь, но пока еще рано, пока еще рано. Значит, она решила, что он будет играть с ней в прятки? Прекрасно! Откуда ей знать, что охота — любимейшее его занятие! Впрочем, она-то как раз знает. Умная сука. Где же она? Может быть, в ванной? Он пинком распахнул дверь в ванную. Белая эмалированная керамика тускло светилась в темноте, напоминая привидение. Нет, ее здесь нет…

Марли опять захлопнула дверь. Она изнемогала под давлением злой энергии. Открыв с усилием глаза, она стала смотреть в сторону коридора, где была ванная.

«Не замыкайся! Не дай ему превратить тебя в статую! Иначе ты его не увидишь. Перемещай взгляд с места на место. Только тогда ты заметишь тень его движения…»

Что это? Он? Что-то темное медленно приближалось к ней. Марли больше не смела открывать мысленную дверь — слишком опасно. Убийца очень близко, если это, конечно, он. Если она сейчас откроется ему, то застынет как мертвая, и он бросится на нее, а она даже не успеет среагировать… Но что это за тень? Может, все-таки не он, а всего лишь разыгравшееся воображение?..

Яркий свет брызнул Марли в лицо, ослепив ее, и она услышала, как кто-то пропел неприятным голосом:

— Ага, вот ты где! Приве-ет!

Марли спустила курок.

К дому почти одновременно подъехало несколько машин. Дейн распорядился, чтобы патрули мчали сюда с включенными сиренами. У него была слабая надежда на то, что это отпугнет преступника. Сам он несся к дому как угорелый и молился так, как никогда прежде в своей жизни. Ему было плевать на то, что при таком шуме убийца может ускользнуть от них. Только бы он не добрался до Марли.

«Господи, сделай так, чтобы он испугался нас! Не дай ему войти в дом! Неужели он уже все сделал и ушел?! Боже, прошу тебя! Только не Марли!»

Остановив машину, которая от резкого торможения сильно закачалась на рессорах, он выскочил из нее и бросился к дому. В доме было темно. «Господи, нет!»

Кто-то догнал Дейна сзади и повалил его на землю. С диким рыком Дейн вновь вскочил на ноги и, развернувшись, саданул кулаком в темноту. Трэммел успел схватить его руку.

— Возьми себя в руки! — заорал он. При этом выражение его лица было таким же страшным, как и у самого Дейна. — Если ты будешь ломиться туда вслепую, то вряд ли поможешь ей этим! Ты же знаешь, как мы действуем в подобных случаях! Так что будь добр не отступать от правил!

Вокруг мелькали какие-то тени. Это полиция брала дом в кольцо. Но Дейн сейчас мог думать только о Марли, которая находилась внутри. Он стряхнул с себя Трэммела и устремился к входной двери. Она оказалась заперта. Дейн врезался в нее, как обезумевший зверь. Казалось, от этого удара содрогнулся весь фасад. Дверь была крепкая, со стальными кронштейнами. Замок отличался исключительной надежностью. Он сдержал удар Дейна. Но не сдержали петли. С диким треском посыпались щепки, гвозди вылезли из дверного блока, металлические петли смялись.

Видя, что Дейна не остановить, Трэммел решил помочь ему. Они вдвоем навалились на покореженную дверь и наконец высадили ее. Хрипло, во весь голос позвав Марли, Дейн провалился в темное чрево дома.

Через несколько футов он споткнулся обо что-то мягкое и тяжелое и рухнул на пол. Ему показалось, что на какое-то мучительное мгновение, которое тянулось словно целую вечность, у него остановилось сердце.

— О Боже… — прошептал он, не узнавая своего голоса. — Свет сюда!

Один из патрульных снял с пояса свой длинный тяжелый фонарь и щелкнул переключателем. Мощный луч света выхватил из тьмы Дейна, скрючившегося на полу с выражением ужаса на лице, и Трэммела, мало чем отличавшегося в ту минуту от своего напарника. Рядом с ними на полу растянулся черный силуэт. Тускло поблескивал бритый череп… Человек лежал на спине, устремив в потолок остекленевший взгляд. Вокруг тела расползалась черная лужа крови.

— Дейн… — послышался из темноты еле различимый шепот, от которого у всех мурашки пробежали по коже. — Дейн, я здесь…

Луч света дико заплясал по всем углам комнаты, наткнувшись наконец на маленькую фигурку. Марли зажмурилась от яркого света и отвернулась в сторону. На белой блузке темнели влажные, тускло поблескивающие пятна. Она стояла, прислонившись к стене, и все еще сжимала в руках пистолет.

Дейн не смог подняться на ноги. Он быстро подполз к ней, все еще отказываясь верить в то, что она жива. Приложил свою дрожащую ладонь к щеке Марли и смахнул ее волосы со лба.

— Господи, девочка моя… Боже…

— Он бил меня ножом, — как бы извиняясь, прошептала она. — Я стреляла, но он не останавливался. Подходил все ближе и ближе… А я все стреляла и стреляла…

— Умница! — еле сдерживая ярость, прошептал он. У Дейна сильно дрожали руки, но он обнял Марли за плечи и мягко потянул ее вниз. — Приляг, милая. Я должен посмотреть, что с тобой.

— Думаю, ничего серьезного, — рассудительно проговорила Марли. — Он полоснул по плечу и по левой стороне… Но это просто порезы, а не колотые раны.

Дейн еле держал себя в руках. Только мысль о том, что Марли нуждается в нем сейчас, удерживала его от того, чтобы, бросившись на труп, разорвать его в клочья голыми руками. Боже! Уже второй раз в жизни на нее с ножом в руках нападал маньяк! Господи, и как ей еще удается сохранять спокойствие, когда его самого всего трясет?!

— Он разрезал сетку, — говорила Марли. Вдруг у нее вновь ослаб голос. — Я сильно устала. Если не возражаешь, я расскажу тебе обо всем позже.

— Конечно, милая. — Он приложил руку к ране на ее левом боку, из которой сочилась кровь. — Попробуй заснуть. Я буду рядом, когда ты проснешься

Марли еле слышно вздохнула, и веки ее сомкнулись. Дейн слышал, как дом быстро заполняется людьми, но ни на кого не обращал внимания.

— Дейн. — Это был Трэммел, который опустился рядом с ним на корточки. — Приехали врачи. Отойди, уступи им место около Марли.

— Я не могу убрать руку, — хрипло возразил Дейн. — Я сдерживаю кровотечение.

— Ничего. Кровь уже почти не идет. С ней все будет в порядке, напарник. Все будет о'кей. — Трэммел обнял Дейна за плечи и мягко отвел его в сторону. Вокруг тут же засуетились врачи. — Мы поедем вместе с ней в больницу. С Марли все будет нормально, старик, это уж ты мне поверь.

Дейн закрыл глаза и позволил Трэммелу увести себя.

— Я уже чувствую себя достаточно хорошо для того, чтобы вернуться домой, — сказала Марли на следующее утро. Зевнув, она добавила:

— Осталась только усталость. Я так сопротивлялась видению…

— И крови немало потеряла, — сказал Дейн. — Подождем до завтра.

Марли полулежала на постели и выглядела вполне нормально. Только толстые повязки у нее на плече и на боку указывали на то, что она ранена. Впрочем, оглядев ее критическим взором, Дейн решил, что она еще очень бледная.

Он провел с ней в больнице всю ночь. Даже если бы Дейну суждено было прожить полтораста лет, он и на смертном одре ясно помнил бы те страшные минуты, которые он испытал накануне, когда понял, что его обвели вокруг пальца, заставили уехать из дома и оставить Марли без защиты. Несмотря на то, что он примчался обратно на бешеной скорости и почти мгновенно высадил дверь в дом, ему казалось, что прошла целая жизнь.

Больница напоминала зоопарк: повсюду стояли полицейские и шныряли журналисты, пытаясь пробиться в палату к Марли для интервью. Дейн ничего не мог с ними поделать, ибо мысли его были совсем о другом. Как только врачи позволили ему пройти к Марли, он сел рядом с ней и взял ее за руку, чтобы лично убедиться в том, что с ней все в порядке.

Ему здорово помог Трэммел, который вышел к журналистам и категорически запретил им приближаться к двери, за которой лежала Марли, пообещав провести наутро пресс-конференцию. Он также избавил Дейна от общества Боннеса и Чэмплина. Позвонил Грейс, которая привезла для Марли и Дейна чистые вещи, чтобы переодеться, и туалетные принадлежности. Дейн сходил в душ, побрился, но лицо его осталось осунувшимся, и мешки под глазами напоминали о том диком напряжении, которое ему пришлось пережить накануне. Если бы не Трэммел, он не пережил бы эту ночь.

Напарник почти все время был рядом. Только ближе к рассвету отлучился, но почти тут же вернулся. Он был, как всегда, безупречно одет, впрочем, сразу бросалось в глаза, что он также провел бессонную ночь. Грейс принесла вещи и осталась с ними.

Марли устроилась на своей постели повыше. Она на самом деле готова была вернуться домой. Раны саднили, даже шевелиться трудно, но боль была терпимой. Главное, осталась жива. Тяжелые предчувствия, которые мучили ее все последние недели, исчезли. Казалось, воздух от этого посвежел и солнце светит ярче.

— Я рассказала тебе все, что произошло вчера, — сказала она. — Теперь хочу знать, что вам удалось узнать сегодня утром.

Голос у Марли звучал уже почти нормально, и это порадовало Дейна.

— Я же всю ночь с тобой просидел. Откуда мне знать?

Грейс вытянула перед собой свои длинные ноги и проговорила:

— Раскалывайся, Алекс.

Трэммел сел на подоконник и начал:

— В двух кварталах от дома мы нашли его машину, проверили номера. Его зовут Кэрол Джейнз. Приехал сюда из Питсбурга около пяти месяцев назад. Мы связались с питсбургским департаментом полиции. У них значится несколько нераскрытых убийств, которые подходят под нашу схему. Мы провели обыск у него на квартире и нашли белый парик, который он, судя по всему, носил все время и снимал только тогда, когда шел на очередное убийство. Работал в магазине Данворса на приеме жалоб от клиентов. Видимо, именно так он и подбирал себе жертв. Если кто-нибудь раздражал его… привет.

— Вот оно, связующее звено, — пробормотал Дейн. — Все погибшие делали покупки у Данворса. Помнится, подружка Жаклин Шитс рассказывала, что та как-то очень рассердилась на то, что у нее блузка разъехалась по шву во время первой же стирки. Что-то в этом роде. Черт, я тогда еще подумал о том, что все жертвы посещали одни и те же магазины! Но ведь так можно сказать про любого жителя Орландо.

— Не казни себя, — сказала Марли. — Ты же не ясновидящий.

Дейн удивленно посмотрел на нее и фыркнул. «Он выглядит уже лучше, — решила Марли. — Шок проходит».

— Кэрол Джейнз… — проговорила Грейс. — Странное имечко для мужика.

— В том-то и дело. Именно поэтому мы пропустили его, когда просматривали списки новых клиентов коммунальных служб города. Мы просто отсеяли его, приняв за женщину. — С отвращением в голосе проговорил Трэммел. — Нам до сих пор о нем мало что известно. Возможно, так и не узнаем, что его выводило из себя. Впрочем, это неважно. Такой подонок заслужил смерть.

Марли увидела, как Дейн поморщился. Последняя ночь далась ему явно тяжелее, чем ей самой. Он страшно переживал, что убийца все-таки добрался до нее. А вот Марли чувствовала себя сильнее после всего пережитого. Она не радовалась тому, что убила человека, но и угрызениями совести не мучилась. Поступила так, как того требовала необходимость. Малейшее промедление, и Марли погибла бы. Ей удалось удержать видение под своим контролем, на этот раз из кошмара именно она вышла победительницей. Кэрол Джейнз убит. Мерилин Элрод, Надин Виник, Джеки Шитс и остальные несчастные жертвы маньяка отомщены.

Дейн взял ее руку и, закрыв глаза, стал ласково перебирать пальцы. Слава Богу, что с Марли ничего не случилось!

Грейс взяла Трэммела под локоть.

— Нам пора, — проговорила она. — Мне надо подготовиться к дежурству.

— Я днем еще загляну, — пообещал Трэммел. — Если потребуюсь раньше, звоните.

— О'кей, — кивнул ему Дейн. Когда они ушли, он подошел к двери и, выглянув в коридор, подозвал дежурного полицейского. — Никого не пускай, — предупредил он. — Даже мэра. Никого.

— И врачей тоже? Вряд ли я смогу удержать их, Холлистер, — сказал полицейский.

— Врачей, ладно. Но пусть сначала постучатся.

Он закрыл дверь и вернулся к Марли. Пробежал рукой по ее лицу, поправил волосы.

Она протянула руку и коснулась его щеки.

— Я на самом деле хорошо себя чувствую. И дома мне было бы лучше, чем здесь.

Он стал целовать ее пальцы.

— Главное, не торопись. Если врачи будут настаивать на том, чтобы ты осталась здесь еще на сутки, значит, у них есть для этого основания. Прежде чем отпустить тебя отсюда, я должен быть полностью уверен в том, что ты поправилась. Для меня это очень важно.

У него все было написано на лице. Дейн полностью открылся перед ней, больше не заботясь о том, как он, такой крутой, будет выглядеть. После того, что ему пришлось пережить накануне… Он решил отныне больше ничего не скрывать от Марли. Подумать только — вчера он мог потерять ее навсегда. Жизнь человеческая слишком коротка, слишком подвержена опасностям, поэтому лучше жить в открытую и дышать полной грудью.

Он откинул прядь волос у нее со лба, серьезно заглядывая ей в глаза.

— Вчера мы так и не закончили наш разговор.

— Да, мы были слишком взволнованы.

— Ты все еще сердишься на меня?

Она улыбнулась одними губами.

— Нет.

— Клянусь богом, я переехал к тебе вовсе не для того, чтобы контролировать ситуацию и выйти из нее победителем. Уж если я кого и хотел победить, так это тебя.

Она фыркнула.

— Ничего не скажешь, звучит романтично.

Но улыбка на ее лице осталась.

— Я не умею все это показывать — романтические переживания и прочее. Знаю только одно: я хочу тебя и не хочу отпускать тебя от себя. Прежде со мной такого не бывало, поэтому я немного все запутал… Хотел дать себе время на размышление, посмотреть, как будут развиваться события… Я не хотел торопить тебя, давить. Тем более что ты была в постоянном напряжении. И без меня хватало забот.

Она закусила губу и удивленно посмотрела на него. Да, похоже, Трэммел прав. Дейн действительно не из тех, кто умеет определять свои собственные чувства. Он что, не понимает, что женщины ждут прежде всего слов любви? Прерывисто вздохнув, Марли внутренне осознала, как сильно ей хочется, чтобы на этот раз у них все пошло как надо. Может, это она сама виновата? Может, ей следовало как-то поощрить его…

— Тебе хочется только секса? — спросила она, напряженно ожидая ответа.

— Черт возьми, да нет же! — резко ответил Дейн. — Милая, скажи, что ты хочешь? Я сделаю все, только скажи! Но только давай покончим наконец с этим состоянием вечной неопределенности! Что мне еще сделать, чтобы убедить тебя наконец в своих чувствах?

Марли даже отшатнулась от Дейна и пораженно уставилась на него.

— Что тебе еще сделать?! А разве ты вообще что-нибудь уже делал, чтобы убедить меня в своих чувствах? Я понятия не имею, что ты чувствуешь!

Теперь пришла его очередь изумляться.

— То есть как? Что ты хочешь этим сказать?

Марли воздела руки к потолку.

— Господи, помоги мне пробить эту твердолобую башку! Откуда же мне знать, если ты ни разу даже не намекал?! Я же сто раз говорила, что не могу прочитать тебя! Скажи мне ясно и понятно, Дейн! По-английски! Ты любишь меня? Вот, чего я от тебя не могу добиться!

— Конечно, люблю! — вскричал Дейн, начиная выходить из себя.

— Вот и скажи об этом!

— Я люблю тебя, черт возьми! — Он вскочил от волнения на ноги и угрожающе навис над ней. — А ты? Или я одинок в своих переживаниях? Ну?

Марли захотелось хорошенько треснуть его, но она вовремя вспомнила о своих ранах. Поэтому удовольствовалась тем, что проговорила:

— Нет, не одинок.

— Тогда скажи!

— Я люблю тебя, черт возьми! — крикнула она тем же тоном, что и он.

Они горящими взорами с минуту молча изучали друг на друга. Грудь Дейна тяжело вздымалась. Наконец напряжение понемногу спало.

— Вот и договорились, — сказал он, вновь садясь на краешек постели.

— Что значит «договорились»? — резко спросила Марли.

— Ну о том, что мы любим друг друга.

— И что дальше? Обменяемся рукопожатием?

Дейн покачал головой и вновь взял ее руку.

— А дальше мы поженимся. — Он прикоснулся поцелуем к кончикам ее пальцев. — И полгода ждать не будем. Как некоторые. Я думаю, все можно будет устроить уже на этих выходных. Недельку поломаемся и хватит, а?

У Марли перехватило дух, и лицо ее осветилось лучезарной улыбкой.

— Я согласна, — проговорила она.

Ему захотелось обнять ее, но он боялся сделать ей больно. Взглянув в ее глаза, он поразился выражению безмятежности, которое он в них увидел. Еще вчера на Марли напал маньяк-убийца, в которого она разрядила всю обойму, и после этого… такое спокойствие. Даже известие о помолвке, казалось, не поразило ее.

Вдруг, вспомнив о том, что происходило вчера, Дейн почувствовал, как у него затряслись руки. С ним это было уже несколько раз на протяжении всей ночи.

— Прости, — в двадцатый раз вырвалось у него. — Боже, милая, это я все запутал! Если бы я знал, что тебе может угрожать опасность… Ума не приложу, как ему удалось тебя выследить!

Она взглянула на него своими бездонными синими глазами.

— Может быть, это я виновата в том, что он меня нашел. Мне следовало послушаться тебя и отправиться в безопасное место. А может, он просто почувствовал меня точно так же, как я чувствовала его. Ведь я стала для него реальной угрозой. Он боялся, что мне известно, где он находится и что он делает. В этом деле вообще очень много было всяких «может быть». Боюсь, мы точно никогда не узнаем. Но все кончилось, и я в порядке, Дейн. Честное слово.

— Я люблю тебя. Стоит мне подумать о том, что он… — Голос изменил ему. Дейну стало очень страшно. Он осторожно обнял ее, поднял с постели, посадил к себе на колени и уткнулся лицом в ее волосы.

— Я знаю. Я тоже люблю тебя.

У нее заныло плечо, но Марли это не волновало. Он крепко прижимал ее к себе, и ей было хорошо. Ей необходимо было вновь оказаться в его объятиях, вновь почувствовать тепло его тела. Она прильнула к нему.

— Дейн?

— А?

— Я хотела спросить…

Он посмотрел ей в глаза.

— О чем?

— Ты уверен, что хочешь жениться на мне?

— Еще как уверен! А что?

— Я знаю, тебе иной раз неловко вспоминать о моем даре… И я не могу выйти за тебя, не рассказав всего. Дар вернулся ко мне в полной мере. И даже усилился, ибо теперь я могу контролировать себя.

Дейн и раздумывать не стал. Марли нельзя было отделить от ее дара.

— Но меня-то ты прочесть не можешь?

— Нет. Такого твердолобого я еще в жизни не встречала. И знаешь, я даже рада, что не могу читать твои мысли.

Он улыбнулся и прикоснулся легким поцелуем к ее виску.

— Могла этого и не говорить. Я все равно на тебе женюсь.

— Но я способна чувствовать твое настроение, — призналась она. — Если у тебя что-то не так, я всегда это узнаю. Полицейским часто удается скрывать свои неприятности от жен. У тебя из этого ничего не выйдет. Тебе не нужно будет таиться от меня, скрывать свои проблемы, ибо я всегда буду знать, что происходит.

— Ничего, переживу.

Дейн согласился с легкостью. В ту минуту он согласился бы взять Марли, даже если бы она была цыганкой, гадающей на картах, или летала бы на ковре-самолете.

— Если уж ты не испугалась стать женой полицейского, то мне не страшно быть мужем экстрасенса. Ничего особенного.

Эпилог

Поднявшись с постели, Дейн бросил взгляд на Марли. В следующее мгновение он весь позеленел и бросился в ванную. Марли приподнялась на локте, проводила его глазами и только покачала головой.

— В конце концов я беременна, а не ты! — крикнула она. — И по утрам тошнить должно меня, а не тебя!

Дейн вышел из ванной спустя несколько минут. Он был бледен.

— Но ведь ты лежишь. Поэтому в ванную побежал я, — объяснил он и со стоном повалился на постель. — Какая сегодня может быть работа?.. Не пойду я.

Марли толкнула его ногой.

— Еще как пойдешь. Ничего, пожуй сухой тост, и станет легче. Ведь если ты сегодня не появишься, Трэммел тебе потом проходу не даст.

— Да он уже ржет, — буркнул Дейн приглушенно. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку. — Но помалкивает в курилке, так как мне про него тоже кое-что интересное известно. У нас с ним паритет.

Марли откинула одеяло и поднялась. Самочувствие было прекрасное. В первую минуту появилась легкая дурнота, но тотчас прошла. В ванную по утрам действительно регулярно бегал Дейн. Недавно встретили Новый год. Марли была уже на седьмом месяце. Дейн заделал ей ребенка сразу после свадьбы, а человек он был очень чувствительный, когда речь заходила о его жене… Вот и расплачивался тем, что переживал беременность наравне с ней.

— Интересно, каково тебе будет во время родов? — вслух рассуждала она, лукаво усмехаясь. Он застонал.

— Не хочу об этом даже думать.

А во время родов ему было худо. Роженица из него была никакая, поэтому, когда у Марли начались схватки, Дейн страдал жестоко. Медсестры просто влюбились в него. Ему поставили кушетку рядом с кушеткой жены, чтобы он мог держать ее за руку: Дейну от этого становилось лучше.

Он лежал бледный, обливался потом, и всякий раз, когда у Марли начиналась очередная судорога, Дейн испытывал то же самое.

— Прелестно! — проговорила одна пожилая медсестра, радостно наблюдая за Дейном. — Если бы все папаши переживали подобное, тогда я, пожалуй, сказала бы: «Да! Есть правда на земле!»

Марли ободряюще похлопала его по руке. Она уже была готова к самому главному. Схватки все усиливались и вот-вот должны были обернуться поистине нешуточным испытанием. Марли изнемогала, напряжение в области таза быстро росло, будто грозило разорвать ее на части, но даже в таком состоянии она была еще способна уделять внимание мужу и любоваться им. И он еще называл ее экстрасенсом! А сам-то он кто! Дейн пережил вместе с ней всю беременность, месяц за месяцем. Ей было страшно интересно: как же все-таки это чувствует мужчина?

— О Боже, опять! — простонал Дейн, вцепившись в ее руку.

И действительно, Марли почувствовала новое сокращение мышц живота. Тяжело дыша, она откинула голову на подушку и попыталась одолеть сильный приступ боли.

— Нет, одного ребенка нам хватит, — прошипел надсадно Дейн. — Второго и не надо! Клянусь богом! Господи, когда же он наконец вылезет?!

— Скоро, — ответила она, чувствуя усиление внутреннего давления. Вот-вот на свет появится их сын…

И через полчаса это наконец произошло. Дейн этого не видел: врач был вынужден дать ему сильное успокаивающее. Сама Марли от изнеможения погрузилась в полузабытье, но когда она очнулась, то увидела, что Дейн сидит около ее кровати — сам бледный и измученный — с ребенком на руках.

Грубоватые черты его лица разгладились в улыбке.

— Мне лично мало не показалось, — проговорил он. — Но у нас все получилось! Ты посмотри на него! Красавец! Другого и не надо, честное слово!