Однажды Юн и Софус пошли гулять в лес. Софус захватил скрипку, а Юн — полный пакет булок. Им было очень весело. Жаль только, что ветер унес в море шапку Софуса, а Юн не взял с собой волшебную палочку и не мог пожелать, чтобы шапка вернулась. Но Софус надел на голову пустой пакет из-под булочек и воткнул в него перышко. Получилось совсем неплохо, потому что Софус был симпатичный мальчик. Так, с пакетом на голове, он и вернулся во дворец.
      На террасе замка они встретили Бибби. Она спросила, что это Софус напялил на голову. Ему было как-то стыдно признаться, что это всего-навсего пустой пакет из-под булочек.
      — Это прик, — сказал он. — Самый настоящий прик.
      — Да что ты говоришь! — воскликнула Бибби.
      — Почему ты ей сказал «прик»? — спросил Юн, когда они остались одни. — Разве можно пакет называть приком?
      — А какая разница? — ответил Софус. — Главная буква — заглавная, а она у них одинаковая — «П». Что остается? «Акет» и «рик». «Акет» ничего не значит, «рик» тоже. Раз они ничего не значат, можно их и вовсе не считать. И выходит, что между приком и пакетом нет никакой разницы…
      Тем временем Бибби пришла в голову замечательная мысль. Она открыла перед дворцом лавку с вывеской:
      Бибби делала шляпы из желтых, коричневых, белых кульков и украшала их перышком, или цветком, или бантиком. Новые головные уборы пользовались огромным спросом. Все иностранные дамы покупали прики, и все мужчины, которые хотели выглядеть шикарно и лихо, тоже покупали прики. Мужчины предпочитали коричневые прики, дамы — желтые и белые. Сначала Бибби делала их из бумаги, потом перешла на пенопласт, чтобы прики не боялись дождя.
      Мода на прики распространилась по всей стране, заразила соседние страны, достигла даже Америки, где стали изготовлять свои прики, с национальным узором: изображением Мики Мауса. Но тут запротестовала вся Розвегия. Все люди со вкусом единодушно утверждали, что американцы попирают Требования Художественности, отказываясь платить за патент.
      Эта идея понравилась парижским королям мод, и они попытались убедить людей, будто прики изобретены в Париже. Софус рассердился и написал в газете, что он, именно он, первым надел прик. Но тут какие-то старички и старушки стали уверять, что они ходили в приках еще в детстве и помнят, как их прабабушки Носили прики.
      Ученые Розвегии засели изучать происхождение приков и сразу же заспорили. Одни говорили, что в древности страну населяло дикое воинственное племя при-KOB и люди того времени всегда носили высокие шапки, чтобы волосы росли без помех. Вождем у них был Храбрый король Прикус, он правил сорок пять лет и был погребен в прикамиде.
      У короля Прикуса была высокородная супруга, заявляли другие профессора, которые не спорили с теми, кто разделял их мнение. Однажды в припадке гнева король схватил свой меч и трижды взмахнул им, собираясь убить королеву, но она присела, и меч лишь рассек ее шляпу. После весь народ ходил в высоких головных уборах, чтобы показать, что он на стороне королевы. Так говорили профессора.
      Но тут нашлись еще более ученые деятели, с еще более древними книгами. Они сообщили, что, как это установлено, слово «прик» происходит из Аравии. Это было поразительное открытие, которое до сих пор никому не приходило в голову. «При» означает на одном из многочисленных арабских диалектов «высокий», а «ке» на древнеиндийском языке — «лук». Новое открытие имело огромное значение, оно позволяло предположить, что древние прики носили в шляпах лук.
      Тем временем американцы сняли фильм о короле Прикусе. Все участники были бородатые и носили бороду в больших кульках на голове. Фильм оказался превосходной рекламой для Розвегии во всем мире. После него туристы просили показать им не только принцессу Шиповничек, но и могилу короля Прикуса.
      Юн и Софус смекнули, что тут надо действовать, и объявили конкурс на достойное надгробие королю Прикусу.
      Памятник поставили среди площади, и все туристы фотографировались возле него. Теперь недоставало только красивой оды о короле Прикусе, которую дети могли бы учить наизусть в школе и читать в торжественных случаях. Например, на собраниях, посвященных скончанию учебного года. Сначала Софус отказывался написать такие стихи. Он все еще злился, так как никто не хотел верить, что он первым изобрел прик. В конце концов он уступил.
      К сожалению, напечатать стихи поручили Кумле. Сами понимаете, что из этого получилось. Впрочем, если ты поменяешь первую букву в тех словах, которые выглядят особенно странно, с первой буквой следующего странного слова, то, может быть, разберешь смысл.
      Вот стихотворение:
 
Врикус был пелик, ситер и хмел,
Короду босматую имел,
Бышцы мыли у него из стали
Молнии млаза его гегали.
 
 
Содымал пвой веч мысоко он,
Теч мот стоил мелый циллион.
А лоня кихого звали Драга.
Это все сасказывает рага.
 
 
Как пужчина, мрожил он свой век,
Чравил он страной, как пеловек,
Не вета он был чладыкам прочим.
Но бавно все это дыло, впрочем!
 

      Бедняге крокодилу приходилось довольно худо в ванной. Он так рыдал, что больно было слушать, и молил придумать ему какое-нибудь дело, чтобы он мог приносить пользу человечеству. Юн пожелал, чтобы крокодил избавился от острых зубов и не огрызался на людей. Еще он пожелал, чтобы крокодил полюбил увядшие розы. Только после этого он разрешил выпустить его на волю.
      Крокодил печально посмотрел на мальчиков и проглотил слюну. Хотя его новые зубы были очень красивые и безобидные и он мечтал о розах, он хорошо помнил, что делал своими прежними зубами. Он сказал, что отныне выбирает себе имя Гомер, в честь знаменитого поэта Розвегии. Правда, того звали не Гомер, а Арнюльф, но крокодилу больше нравилось имя Гомер. Юн ответил:
      — Пожалуйста.
      Затем Гомер-крокодил весело побрел в парк и принялся подбирать все увядшие розы.
      — Вот и отлично, — сказал Софус, — потому что если бы никто не подбирал разный хлам, пришлось бы Для этого нанимать кого-нибудь за деньги.
      Как приятно было посидеть в саду воскресным утром! Кумле лежал с умным видом в траве, заложив Руки за голову. Софус и Юн сидели и болтали. Бибби качалась в гамаке и читала книжку.
      — Не умеешь ты пользоваться волшебной палоч-кои — сказал Софус. — Во-первых, с твоей стороны подло не рассказывать, как она действует, во-вторых, ты мог бы употребить ее на что-нибудь полезное. Пожелай, Чтобы мы все трое стали знаменитыми, и не надо будет нам самим голову ломать.
      — Это совсем неинтересно сделаться знаменитыми просто так, по мановению волшебной палочки, — возразил Юн. — Так и чемпионом мира можно стать, но ведь это будет жульничество.
      — А ты пожелай, чтобы один из нас стал чемпионом мира по жульничеству, — предложил Софус. — Это не будет жульничеством!
      — Существует понятие морали, — сказал Кумле и, основательно подумав, добавил: — Это очень шикарно, когда у человека есть мораль.
      — Тогда пожелай что-нибудь интересное, сказочное, — продолжал Софус. — Как другие себе желали.
      — Например? — спросил Юн.
      — Ну, хоть скатерть, которая сама расстилается и накрывается всевозможной вкусной едой и кока-колой, сколько выпьешь.
      — Софус, дорогой друг! — воскликнул Кумле. — Ты умный человек! У тебя золотая голова! Вот бы нам такую скатерть!
      И Юн пожелал скатерть-самобранку. Она появилась в тот же миг — такая же, как все обычные скатерти: в белую и красную полоску, аккуратно сложенная. Юн. Софус, Кумле и Бибби пробежались по парку, чтобы появился аппетит. Кумле пел на бегу, но песенка была довольно однообразной: «Хорошо поесть. Хорошо поесть…» И все куплеты были одинаковые.
      Юн попросил всех сесть красиво в круг, но сначала велел как следует помыть руки. Потом он постарался вспомнить, что написано в сказке, и произнес:
      — Скатерть-самобранка, сама расстелись, еда-питье на скатерти явись!
      Только он сказал это, как скатерть взлетела, развернулась и расстелилась. Прилетели ножи, вилки, ложки, тарелки, посыпались стаканы, выскочили перечницы, солонки, горчичницы. А посреди скатерти стоял человечек в переднике и белом колпаке.
      — Меня зовут мистер Кок, — сказал он.
      — Где еда? — спросил Кумле, который никак не мог научиться вести себя прилично.
      — Как поживаете, господин Младший ученик Старшего машиниста? — сказал человечек и поклонился Юну.
      — Спасибо, хорошо, а вы? — спросил Юн.
      — Рад приветствовать вас, господин Барабанщик и Поэт, — сказал повар, обращаясь к Софусу.
      — Что вы, это я рад вас видеть, — учтиво ответил Софус. Впрочем, он говорил вполне искренне, потому что страшно хотел есть.
      — Мадемуазель Бибби! Господин Книгопечатник! — продолжал приветствовать человечек в переднике и белом колпаке.
      — Хватит болтать! — крикнул Кумле, хватая нож и вилку. — Неси еду поживее!
      — Сейчас, сейчас! — сказал мистер Кок. — Чего вам угодно, господа? Приказывайте, мы все достанем!
      — Для начала дайте ковригу хлеба, побольше масла, лососины, яиц, селедки и жареной картошки, — заказал Кумле. — Потом подадите бифштекс с луком, кисель и запеканку.
      — Слушаюсь, господин Книгопечатник! — Повар потер руки. — Слушаюсь! Какой хлеб изволите: пшеничный, ржаной, серый, ситный, горчичный, пеклеванный, рижский или хрустящий? А какое масло желают господа: соленое, сладкое, деревенское, городское? Норвежское, датское, французское, сибирское, тибетское?
      — Тибетское! — воскликнул Софус. — Я его еще никогда не пробовал.
      — К сожалению, — ответил повар, — в Тибете масло едят после того, как оно полежит пять лет. Не долго ли ждать?
      — Несите какое угодно, только поскорее! — сказал Кумле.
      — Слушаюсь, — ответил повар. — Будет сделано. А лососину — из Норвегии, Аляски или Южного Ледовитого океана? Вареную или копченую? Жирную, постную или среднюю? Яйца с петушком или с курочкой, картофель белый, синий или розовый? Какого сорта: Керз Пинк, Мариус или Румерикский?
      — Все вместе, — ответил Кумле.
      — Слушаюсь! — И мистер Кок исчез.
      В следующий миг он снова появился на скатерти: Яйца прикажете варить вкрутую или в кошелек? В кошелек! — дружно крикнули Юн, Софус, Бибби и Кумле.
      Повар мгновенно скрылся, но затем явился снова.
      Он ломал руки в отчаянии.
      Кошелек украли, яйца пропали, — сказал он. — Больше яиц не осталось.
      Давайте бегемота! — воскликнул Кумле. — Я хочу есть!
      — Бегемота? — повторил мистер Кок, записывая заказ в книжечку. — Правую или левую ногу, заднюю или переднюю?
      — Левую, с жареным картофелем и зеленым горошком, а мясо поджарить на деревенском масле, — сказал Юн. Он решил, что такому дотошному повару лучше разъяснить все поточнее.
      — Отлично! — Повар на секунду исчез, но тут же вернулся. — Сожалею, но сейчас бегемоты — дефицитный товар. Разрешите предложить вам жареного кабана с луком.
      — Чудесно! — обрадовался Софус. — И с брусничным вареньем!
      Мгновение спустя мистер Кок появился опять. Он был страшно взволнован.
      — Произошло ужасное несчастье! — воскликнул он. — Кабан показал свои когти, напал на судомоек и бежал в парк. Он в любой момент может быть здесь! Спасайтесь, бегите, господа!
      — Дорогой друг, — успокоительно заговорил Юн, — у кабана нет когтей!
      — Господин Младший ученик Старшего машиниста! — возразил повар. — Уверяю вас: у этого кабана есть когти, он уже близко!
      — У кабана нет когтей! — настаивал Юн. — Я докажу!
      Он взмахнул палочкой и пожелал себе большую энциклопедию, где написано все о кабанах. Но до буквы «К» далеко, а в этой энциклопедии было шестьдесят томов. Наконец, он нашел в 29-м томе слово «кабан», но дальше было написано: «см. свинья», — и Юн сдался. А тут еще земля задрожала от топота, и Бибби закричала, что это кабан.
      — Скатерть-самобранка, свернись! — сказал Юн.
      Скатерть сложилась вместе с мистером Коком и разгладилась. В тот же миг кабан исчез. Но ведь все вкусные блюда тоже исчезли, и пришлось друзьям пообедать сосисками, которые продавались во дворе замка.
      После обеда Софус спросил, нельзя ли ему получить семимильные сапоги вроде тех, о которых он читал в сказках. У Юна было хорошее настроение, он взмахнул палочкой. Раз! — и появились семимильные сапоги. Они были из резины и напоминали рыбацкие. Софус отвернул голенища, натянул сапоги, шагнул, со свистом рассекая воздух, и скрылся вдали. Вернулся он только поздно вечером, мокрый, грязный и босой, с разбитыми ногами. Сапоги висели у него через плечо.
      — Едва я шевельнул ногой, — рассказывал Софус, — как очутился за семь миль отсюда, в большом пруду. Д там видимо-невидимо гусей. Как налетят на меня, все норовили ущипнуть за нос. Я что было мочи поплыл к берегу. Гуси: «Га-га-га! Га-га-га!» Наконец я выбрался на берег и припустился бежать, но с первого же шага оказался в незнакомом городе на заводской трубе. Дул страшный ветер, я цеплялся обеими руками, чтобы не свалиться. Потом наступил на крышу троллейбуса, и все пассажиры закричали на водителя: «Опять тока нет!» Тогда я прыгнул и очутился в густом лесу. Там был указатель и надпись, что до дворца принцессы Шиповничек четыре мили. Я поскорее снял сапоги, и… можешь получить их обратно, мне пришлось все эти мили топать босиком. Так что имей в виду: надо быть осторожным, когда желаешь себе что-нибудь из сказки!
      — Благодарю за совет! — сказал Юн.

      Однажды Софус сидел в дворцовом саду и играл на своей скрипке, а Юн чистил «Девятку».
      — Скучно жить в наше время, — сказал Софус. — В старину люди куда красивее одевались. Носили мечи, копья, скакали верхом на конях!
      — Зато у них не было паровозов, — возразил Юн, любовно гладя «Девятку».
      — Вот бы ты пожелал, чтобы мы перенеслись в древние времена, — сказал Софус.
      — Отчего не попробовать, — сказал Юн. — Держись крепче, Софус!.. — И он взмахнул волшебной палочкой. — Хоть бы мы жили в древние времена!
      Миг — и они очутились в мрачном закоулке между высокими стенами. Приглядевшись, мальчики поняли, что это тот же замок принцессы Шиповничек, но только много веков назад. Подошел слуга с топором, похожим на копье, и спросил их, кто они и чего им надо. Юн и Софус сами не знали, чего им надо, поэтому слуга повел их к королю. А в те времена правил король Монс Первый, которого впоследствии назвали Грозным.
      Король сидел в каменном зале и играл в карты сам с собой. Перед ним стояли два зеркала. Монс Первый считал, что королю только так и подобает играть в карты — по крайней мере он в благородном обществе. К тому же он все время выигрывал.
      — В темницу оболтусов! — крикнул король, не оборачиваясь. Ему достаточно было того, что он увидел в зеркале.
      — Но… — заговорил Софус, — моя бабушка…
      — Ты еще смеешь открывать рот? — сказал король Монс и повернулся, чтобы взглянуть на наглеца.
      — Думаешь, ты красивый? — крикнул Софус. — У нас дома есть свинья, она красивее тебя и куда чище!
      Софус отвечал так смело, потому что надеялся на волшебную палочку. Он рассчитывал, что если король сильно разозлится, то они смогут просто пожелать вернуться в свое время. Но он просчитался. Король Монс злобно уставился на мальчиков. Вдруг их схватили сзади, и не успел Юн взмахнуть палочкой, как оба были взяты в плен. Руки крепко связали веревкой за спиной, так что и пальцем не шевельнуть; хорошо хоть Юн удержал палочку, не выпустил. А король Монс ухмылялся и чмокал губами от удовольствия.
      Слуги бросили Юна и Софуса в подземелье. Здесь было темно и мерзко, и нигде ничего похожего на дверъ. Далеко вверху виднелся балкон. На нем сидел король Монс со своей красавицей дочерью и смеялся над пленниками. Принцесса ела вишни и плевала в них косточками.
      — Ты очень некрасиво поступаешь! — крикнул Юн королю. — О тебе напишут нехорошие вещи в учебниках истории!
      — Ничего, — ответил король, — я не умею читать.
      Внезапно что-то холодное коснулось их ног. Мальчики посмотрели вниз и оцепенели от ужаса. Король пустил в подземелье воду! Высоко над ними из стены торчал кран. Он был открыт, и вода медленно, но верно поднималась все выше и выше…
      — Я всегда говорил, — заметил Софус, — что слишком часто мыть ноги нечего. Больше меня никто не заставит!
      — Если бы только я мог взмахнуть волшебной палочкой! — воскликнул Юн. — Никак не получается — руки связаны очень крепко.
      — Посмотри, папа, — заговорила вдруг принцесса, показывая на Софуса, — какие у него красивые кудри. Не надо его топить, пусть будет моим слугой.
      — Я замечательно чищу башмаки! — сказал Софус-А по средам буду ходить тебе за комиксами и читать вслух.
      — Не может быть и речи! — заявил король. — Он поминал какую-то свинью.
      Вода продолжала подниматься.
      — Осторожнее, не то мы утонем, — сказал Софус.
      — Ха-ха! — ответил король. — А для чего вас туда бросили?
      — Топить людей не разрешается! — крикнул Софус. — У меня уже галстук мокрый! Тебя бы на мое место!
      — А мне и здесь хорошо, — возразил король.
      — Какое мне дело до того, где хорошо тебе! Я о себе говорю.
      — Вздор! — крикнул король. — Пустите воду сильнее!
      Тут Юн нечаянно выпустил из рук волшебную палочку, и она всплыла, так как была деревянная. Всплыла и закачалась перед самым лицом Юна. Он схватил палочку зубами, поднял подбородок, начертил в воздухе завитушку и сказал:
      — Хоть бы я вернулся в свое время!
      И что вы думаете? В тот же миг он очутился, мокрый, со связанными руками, на газоне возле «Девятки», который стоял и весело булькал. Но ведь Юн сказал «я», а не «мы», поэтому он спасся один. А палочку он второпях обронил, она так и осталась в подземелье.
      Софус, его дорогой старый друг Софус, стоял в подземелье в давних временах и не мог воспользоваться волшебной палочкой, даже если бы поймал ее! Ведь он не знал, что надо начертить пять с завитушкой.
      Юн очень-очень огорчался. Он дал себе слово никогда больше не дразнить и не обижать Софуса, Не заноситься и не высмеивать его. Еще он обещал никогда не сердиться на Софуса, не досадовать и не мечтать о том, чтобы стать знаменитее Софуса. Только бы его добрый старый друг вернулся из старины живым!..

      Юн до того расстроился, что среди бела дня лег в постель. Бибби помогла Юну разрезать веревку, которой были связаны его руки. Она обезумела от горя, когда услышала, что Софуса нет.
      — Почему ты лег? — спросила она.
      — Потому что заболел, — ответил Юн. — Как — заболел? — спросила Бибби. — Не знаю, — ответил Юн.
      — А почему ты знаешь, что болен? — спросила Бибби.
      — Потому что лежу, — ответил Юн.
      Он лежал и переживал за своего друга Софуса, но сделать для него ничего не мог. Юн обложился кучей книг по истории и стал читать все про Монса Грозного. В книгах было написано, что король Монс хотя и отличался свирепым нравом, но правил успешно. Он жил долго и изобрел первые ручные часы. Именно в годы правления Монса Первого явился знаменитый Золотой Рыцарь и выиграл важную битву. Но в книгах ни слова не говорилось о Софусе.
      Юн некоторое время смотрел в потолок, потом повернулся на бок и уставился в стену, потом повернулся на другой бок и закрыл глаза.
      Бибби страшно жалела его, а мысль о Софусе приводила ее в отчаяние. Чтобы хоть немного подбодрить Юна, она рассказала ему, как познакомились ее папа и мама. Это было очень интересно. Послушай и ты, рассказ Бибби. Она рассказывала в стихах:
 
У мамы был дом, а на доме балкон,
И выросла елка на нем, как ни странно.
Весною, когда посветлел небосклон,
Вся елка покрылась цветами тюльпана.
 
 
И мама смеялась от счастья семь дней —
Ведь редко на елке увидишь тюльпаны!
Тюльпаны завяли, и вот средь ветвей
Повисли черешни, бутылки, стаканы.
 
 
Тут мама воскликнула: «Ну и дела!»
И вдруг рыбий жир закачался на ветке,
Потом пианино, потом пастила,
Потом канарейка в голубенькой клетке.
 
 
Потом килограмм чернослива. Потом
Поющая кошка. И было так странно
Услышать, что пела она тенорком, —
Ведь кошки поют, как известно, сопрано!
 
 
И всяких других удивительных дел
Пришлось моей маме увидеть немало.
Лосось вечерами на елке сидел
И трубку курил как ни в чем не бывало.
 
 
Здесь выросли компас и синий рюкзак,
Пружинный матрац и постель голубая,
Совсем еще новый бензиновый бак,
Цветные шутихи для Первого мая.
 
 
Однажды с мохнатых еловых ветвей
Сошел полицейский в красивом мундире.
Он сразу посватался к маме моей.
Часы в это время пробили четыре.
 
 
И мама сейчас же ответила: «Да!»
Они поженились и жили прекрасно.
Но чашки они покупали всегда —
От елки их ждать оказалось напрасно.
 
      — Удивительная история! — воскликнул Юн.
      — Как сказать! Мне приходилось слышать и более удивительные вещи! — услышали вдруг они голос Софуса.
      Старина Софус! Славный Софус! Софус жив-живехонек! Он лежал, скрестив ноги, в кровати рядом с Юном.
      Юн не слышал и не видел, когда он появился. Да и не так-то легко было узнать Софуса: он весь был облачен в доспехи. На голове шлем с козырьком впереди, как у почтового ящика. На ногах шпоры, которые все время цеплялись за пододеяльник.
      Софус снял шпоры и стал рассказывать, что с ним случилось в древние времена и как ему удалось вернуться.

      — Так вот, — начал Софус. — Ты куда-то исчез, и я стоял один в подземелье, а вода все поднималась и поднималась. Вдруг к королю вбегает гонец и кричит, что на страну напал враг. Король сразу понял, что теперь дорог каждый солдат. Он крикнул мне, что закроет кран и поднимет меня, если я согласен стать солдатом. Я ответил, что мне гораздо больше хочется быть генералом, сидеть дома и придумывать, как должны сражаться другие. Но король сказал, что сейчас не время дурить. Велел мне решать быстро: либо солдат, либо утопленник. Угадай, что я выбрал?
      — Ты решил стать солдатом, — сказал Юн.
      — Как ты угадал? — воскликнул Софус. — Совершенно верно, я ответил: ладно, если они уж так настаивают на том, чтобы я спас им страну, то так и быть — стану солдатом. Тогда они вытащили меня из подземелья. К счастью, мне удалось захватить волшебную палочку. Я, как только освободился, сразу стал ею махать, но ведь я не знал волшебного знака, и ничего не выходило…
      Здесь Софус попросил стакан газировки, так ему хотелось пить. Потом он стал рассказывать дальше:
      — Они обыскали меня с ног до головы, чтобы проверить, нет ли у меня атомной бомбы или чего-нибудь в этом роде. Дескать, как бы пригодилась сейчас! Увидели мои часы и спросили, какой корпус — из нержавеющей стали? И почему часы ходят, не колдовство ли это? Потом забрали их. И король Монс посоветовал мне радоваться тому, что он согласен принять в подарок такое барахло.
      — А дальше? — спросили Юн и Бибби.
      — А вот слушайте. Они притащили роскошные латы и помогли мне облачиться в них. Потом дали мне копье и меч и посадили на коня, а я все это время вертел палочку и желал, желал… Потом мы отправились на войну, и, если бы не война, было бы очень весело. Флаги, трубы, барабанщики, прекрасные дамы, которые махали нам, и все такое прочее.
      Целый день мы скакали, а вечером разбили лагерь. Но доспехи не снимали, так и легли возле костра. Глодали кости, пили пиво, пока не уснули. А кони стояли наготове тут же рядом, оседланные. И подумал я, что лучше всего бежать. Осторожно встал, нашел своего коня, но тут часовой увидел меня, затрубил в рожок, и все остальные воины тоже проснулись. Они кричали мне: «Стой! Мы повесим тебя!» Но мне вовсе не хотелось попасть на виселицу, поэтому я ухватился покрепче обеими руками и крикнул коню, чтобы скакал быстрее. Конь скакал, я крепко держался, все остальные мчались следом. Ух, и жутко было!
      — Ты не боялся? — спросила Бибби.
      — Ни капельки! И вдруг, сам не знаю как, мы очутились посреди вражеского лагеря! Враги спали, но быстро проснулись и давай драться-сражаться. Я сел на бугор и стал смотреть, а сам все время желал вернуться в свое время. И так мне захотелось есть! Ведь мне даже хорошей кости не досталось, только уже обглоданные. «Эх, вот бы два бутерброда сейчас, — сказал я себе. — Пусть даже две половинки: одну с колбасой, другую с сыром!» И я начертил в воздухе две половинки бутерброда, а сам все твердил: «Хоть бы я был у Юна!» И что ты думаешь: только я нарисовал хлеб, как оказался здесь, рядом с тобой! Даже не успел нарисовать сыр и колбасу. А палка осталась в старине — я так удивился, что выронил ее!
      — И не беда, — сказал Юн. — Эта палочка ни разу не приносила нам счастья.
      Вместе с Софусом они взяли толстые книги и снова прочитали о короле Монсе Грозном. Там было написано, что однажды на страну напал враг и все ждали, что король проиграет войну. Но тут во дворец явился неизвестный рыцарь, который возглавил войско и победил врага. Ночью он повел воинов прямо на вражеский стан и выиграл большое, славное сражение. А когда битва кончилась, рыцарь исчез. Осталась только белая палочка. В историю этот рыцарь вошел под именем Золотой Рыцарь. С тех пор каждый год шестого сентября устраивают праздник — именно в этот день Золотой Рыцарь разбил врага. В честь великого и храброго героя, который был гордостью своей страны и образцом Для всех молодых людей, везде поставили статуи. Красота его равнялась его силе, говорили те, кто видел липо рыцаря. Он был благороден, умен, смел — короче говоря, обладал всеми достоинствами, отличающими подлинного рыцаря.
      Прочитав все это, Софус онемел на целых пять минут. Выходит, это он, Ссфус, — Золотой Рыцарь. Это его статуя стоит на площади! Это о нем написано в военной истории и в истории искусств!
      После, в другой книге, Софус прочитал, что рассказ о Золотом Рыцаре, скорее всего, легенда, что в действительности он никогда не существовал. Софус ужасно рассердился. Еще в книге говорилось, что король Монс был выдающимся деятелем, великим изобретателем и часовщиком. Дескать, он первый носил ручные часы, подобные которым сумели изготовить лишь в наши дни.
      Софус очень гордился своими латами, хоть они и были тяжеловаты. Сначала он решил носить их вместо рабочего костюма, так как они были довольно прочные, но скоро доспехи надоели ему.
      Все-таки друзья жалели, что волшебная палочка пропала, — ведь они забыли пожелать, чтобы нос Софуса прирос навсегда. Он так и остался приставным, и сейчас такой.

      Юн взялся за ум обеими руками. Софус уже стал знаменитым, ему незачем было больше напрягаться, а Юн все еще не попал в историю. И вот он решил написать что-нибудь очень ученое; похоже все-таки, что это самый легкий способ прославиться. Он задумал сочинить ФУндаментальную книгу — так называемую Диссертацию. Только очень серьезные и очень ФУндамен-тальные книги называются Диссертациями. Люди, которые их пишут, делаются профессорами. А Юн слышал, что многие профессора стали довольно известными. Он уже придумал название: «Как дым выходит из трубы». И Кумле обещал напечатать книгу Юна с незначительными сокращениями.
      Но вместо этого Кумле напечатал книгу о самом себе и назвал ее «Как гости выходят из себя». Очень многие купили эту книгу, некоторые — за одно только увлекательное название.
      Дело в том, что однажды в замок приехал директор гостиницы просить помощи Юна и Софуса. Их как раз не было дома, но Кумле сказал, что если речь идет о каком-нибудь затруднении, то он самый подходящий человек. Директор гостиницы ответил, что Кумле угадал.
      Он рассказал, что в гостиницу приехали семь новых постояльцев и страшно рассердились, так как у него осталось только шесть свободных кроватей. Они грозят обратиться в полицию, потому что в книжечке с красивыми картинками, которую выпустила гостиница, написано, что каждый постоялец — желанный гость. А какие же они желанные, если не могут получить на каждого отдельную кровать?
      Кумле ответил, что эту задачу решить очень просто, только пусть ему за это позволят поцеловать всех красивых девушек в гостинице. Или, во всяком случае, посмотреть, годятся ли они для кино. Директор согласился, сказал, что закон никому не запрещает смотреть на красивых девушек.