Глава 5

Каждое утро я просыпалась в предвкушении новых открытий, но дни, как один похожие друг на друга, тянулись однообразной чередой, и в моем расследовании я не продвинулась ни на шаг.

Прекрасно понимая, что в моих руках находится очень важная улика, я не знала, как поступить дальше. Может, рассказать Коннану Тре-Меллину о том, что я прочитала в дневнике его жены? Было совершенно ясно, что она не собиралась никуда уезжать и тем более исчезать так внезапно. Я уже хотела было так и поступить, но передумала, не вполне доверяя Коннану Тре-Меллину. Размышляя о судьбе Элис, я вдруг подумала: если предположить, что Элис не ехала в том поезде, значит кто-то знает, что в действительности с ней произошло. Кто может это знать? Тре-Меллин? Соседи? Слуги?

Но была, пожалуй, еще одна причина, по которой мне не хотелось говорить об Элис с Коннаном Тре-Меллином. С Питером Нэнселлоком говорить на эту тему скорее всего бесполезно: он слишком легкомысленный, любой разговор превращает в флирт.

Лучше всего было бы поговорить с его сестрой Селестиной. Она любила Элис, они были дружны. И все-таки что-то удерживало меня от такого шага. Селестина Нэнселлок жила в другом мире, она принадлежала обществу, границы которого не смела переступать обыкновенная гувернантка, о чем недвусмысленно мне уже дали понять. Я и так позволила себе слишком многое.

Миссис Полгрей? Наверное, она была бы не прочь со мной поговорить, но я сама не желала этого разговора. У меня никак из головы не шли ее привычка пить чай с «капелькой» виски и отношение к Джилли.

Именно поэтому я и решила на время оставить свои сомнения при себе. Наступил октябрь, а осенью эта часть Англии необычайно красива. Неистовый юго-западный ветер, одновременно теплый и влажный, казалось, впитал в себя все ароматы пряностей солнечной Испании; он подхватывал тонкие паутинки и развешивал их на кустах и ветках деревьев. Издалека они напоминали легкие газовые шарфики, усыпанные бриллиантами. Дни стояли жаркие, как в начале лета.

— В Корнуэле лета долгие, — повторял Тэпперти.

Нередко с моря ветер пригонял туман, который окутывал дом, сливаясь с серым камнем, так что из беседки на южном склоне порой невозможно было различить ни дома, ни моря, ни неба. В такие дни чайки кричали очень тоскливо, словно напоминая о бренности мира. Но цветы продолжали цвести — синие, розовые, желтые. Такое огромное количество цветов я видела только в оранжереях. Цвели и розы, и фуксии.

Однажды я спустилась в деревню и на двери церкви заметила объявление: конные состязания состоятся первого ноября.

Вернувшись, я рассказала об этом Элвине, которая, к моей радости, пришла в неописуемый восторг. У меня были опасения, что она возьмет и откажется от нашей затеи, что с приближением конного праздника в ней проснутся все ее прежние страхи. Я сказала ей:

— Осталось всего три недели. Неплохо было бы побольше позаниматься в эти дни.

Она живо согласилась.

Я предложила изменить распорядок дня, чтобы мы могли ездить верхом не только после обеда, но и по утрам.

Получив одобрение, я пообещала ей:

— Я посмотрю, как это лучше устроить. Коннан Тре-Меллин уехал в Пенэане. Узнала я об этом совершенно случайно, когда Китти принесла вечером воды.

— А хозяин сегодня днем уехал. Вернется теперь только через неделю, никак не раньше, — сказала она.

— А как же конный праздник? — спросила я.

— Ну, к празднику он обязательно будет дома. Он же один из судей. Нет, праздника он никогда не пропускал.

Я разозлилась на него. Мне он мог ничего не говорить о предстоящем отъезде, но как не зайти попрощаться с дочерью?

Я много думала о нем. У меня возникли сомнения, действительно ли он поехал в Пензанс. Может быть, и леди Треслин срочно понадобилось навестить своих родственников?

Прекрати немедленно! — стыдила я себя. — Что это на тебя нашло? Какие мысли тебе приходят в голову! И совершенно бездоказательно, между прочим.

Я убедила себя, что пока Тре-Меллин в отъезде, думать о нем не стоит.

С моей стороны это было достаточно искренне. Зная, что его нет в доме, я действительно почувствовала облегчение. Запирая на ночь дверь спальни, я понимала, что это совершенно излишне, но продолжала так делать из-за сестер Тэпперти. Мне не хотелось, чтобы они догадались, что все это время я запиралась от Коннана Тре-Меллина: хотя и совершенно необразованные, в таких вопросах они соображали совсем не плохо.

— Сейчас надо сосредоточиться на подготовке к состязаниям, — сказала я Элвине.

Я раздобыла программу праздника. Для детей школьного возраста устраивались соревнования в прыжках, и я решила записать Элвину в группу для начинающих, где у нее будет больше шансов на успех. Весь смысл затеи в том, что она должна победить и выиграть приз, чтобы удивить отца.

— Посмотрите-ка, мисс, — сказала Элвина. — А почему бы вам самой не принять участие вот в этом соревновании?

— Естественно, я не стану этого делать.

— Но почему?

— А потому, моя дорогая, что здесь я для того, чтобы тебя учить, а не в соревнованиях участвовать. Глаза Элвины заискрились лукавством.

— Мисс, — сказала она, — я сама запишу вас на этот вид соревнований. Приз будет ваш. Здесь никто так не умеет ездить верхом, как вы. Ах, мисс, вы обязательно должны участвовать!

Она смотрела на меня с робкой гордостью, и мне вдруг стало приятно, что она гордится мной и хочет, чтобы я выиграла приз.

А почему бы и нет, собственно говоря? В таких конных праздниках, насколько мне известно, участвуют все сословия без исключения.

Вслух же я произнесла свою излюбленную фразу, которую берегу для подобных затруднительных случаев:

— Посмотрим, — сказала я.

Как-то раз после обеда мы с Элвиной проезжали мимо Маунт Уиддена и повстречали Питера Нэнселлока.

Под ним была гнедая кобыла изумительной красоты, и, едва взглянув на нее, я почувствовала, что у меня глаза заблестели от зависти.

Питер пустил лошадь галопом и, поравнявшись с нами, осадил ее, при этом он театральным жестом сорвал с головы шляпу и низко поклонился. Элвина радостно засмеялась.

— Какая приятная неожиданность, дорогие дамы, — воскликнул он. — Надеюсь, вы едете навестить нас?.

— У нас были другие планы, — ответила я.

— Жестокая! Но поскольку вы здесь, вы обязательно должны зайти к нам и выпить чего-нибудь прохладительного.

Я собралась было отказаться, но Элвина попросила:

— Ну, пожалуйста, мисс, давайте заедем в Маунт Уидден. Спасибо, дядя Питер, мы обязательно заедем к вам.

— Я-то надеялся, что вы давно навестите нас, — сказал он с упреком.

— Мы не получали конкретного приглашения, — напомнила я.

— В Маунт Уиддене вам всегда будут рады. Неужели вы все еще сомневаетесь?

Развернувшись, он теперь ехал рядом с нами и, заметив, что я не могла оторвать взгляда от его лошади, сказал:

— Я вижу, она вам очень нравится.

— Очень. Такая красавица.

— Джесинта действительно хороша.

— Значит, ее зовут Джесинтой?

— Да. Красивое имя, вы не находите? Красивое животное заслуживает красивое имя. Она быстрая, как ветер, не то что ваша водовозная кляча, мисс Лей.

— Водовозная кляча? Чепуха! Дион — великолепный жеребец.

— Был когда-то, мисс Лей, согласитесь, что это так. Его лучшие дни уже позади. Честно говоря, я удивлен, что Коннан не подобрал для вас в своей конюшне что-нибудь поприличнее.

— Мой отец здесь вовсе не причем, — горячо вступилась за него Элвина. — Он даже не знает, каких лошадей нам дают в конюшне, правда, мисс? Это Тэпперти распорядился, чтобы нам таких дали.

— Бедняжка мисс Лей! Она заслуживает лучшего.

Перед тем как вы вернетесь в Маунт Меллин, мисс Лей, мне хотелось, чтобы вы сделали круг на Джесинте. Вы сразу же вспомните, что значит иметь отличную верховую лошадь.

— Нас вполне устраивает то, что мы уже имеем, — легко парировала я. — Наша задача — научить Элвину ездить верхом, и эти лошади прекрасно служат своей цели.

— Я буду выступать на конном празднике, — сказала Элвина. — Только не говорите об этом папа, это сюрприз. Питер приложил палец к губам.

— Можете положиться на меня. Я сохраню это в тайне.

— И мисс тоже будет выступать! Я ее уговорила.

— Она обязательно возьмет приз. Готов биться об заклад! — воскликнул Питер.

— Я еще ничего не решила, — сухо бросила я. — Это только фантазия Элвины.

— Но вы должны, мисс! — воскликнула Элвина. — Я настаиваю.

— Мы оба настаиваем на этом, — поддержал ее Питер.

Мы подъехали к широко распахнутым воротам Маунт Уиддена. Перед ними не было сторожки, как в Маунт Меллине. Меня снова поразило огромное количество цветов и елей, растущих по обе стороны аллеи, которая вела к дому.

А вот и сам дом, из того же серого камня, что и Маунт Меллин, только меньше. Мне сразу бросилось в глаза, что Маунт Уидден не так хорошо ухожен, как «наш» дом, хотя с моей стороны называть Маунт Меллин «своим» было просто смешно. Тем не менее, было приятно сознавать, что Маунт Меллин выигрывает в сравнении с Маунт Уидденом.

Питер велел конюху заняться лошадьми, а когда мы вошли в дом, громко хлопнул в ладоши и позвал:

— Дик! Куда ты запропастился. Дик?

Появился молодой слуга, которого я уже встречала в Маунт Меллине, где он бывал с разными поручениями от Нэнселлоков. Питер приказал ему:

— Немедленно чай в библиотеку. Дик. У нас гости.

— Слушаюсь, хозяин, — сказал тот и поспешно скрылся.

Мы стояли в зале, которая в сравнении с нашей выглядела вполне современно. Пол был выложен мозаикой, и широкая лестница вела в галерею, со стен которой смотрели фамильные портреты Нэнселлоков.

Я посмеялась над собственной заносчивостью: мое высокомерие было совершенно неуместно. Маунт Уидден намного больше и величественнее домика приходского священника, в котором прошло мое детство. Однако здесь царило запустение, словно в доме давно уже никто не жил.

Питер проводил нас в библиотеку — огромную комнату, сплошь установленную книгами. Покрытая пылью мебель и грязные шторы на окнах свидетельствовали о том, что тут давно не убирали. Им явно не хватает миссис Полгрей с ее воском и скипидаром, подумала я.

— Прошу вас, присаживайтесь, милые дамы, — пригласил Питер. — Надеюсь, что чай сейчас подадут, хотя должен сразу предупредить, что в отличие от Маунт Меллина слуги у нас не отличаются расторопностью и пунктуальностью.

— Разве вы соперничаете с Коннаном Тре-Меллином?

— Конечно. Когда два дома стоят так близко, как наши, естественно возникает соперничество. Только в данном случае все преимущества на той стороне: и дом больше, и прислуги хватает, чтобы содержать его в порядке. Твой отец, Элвина, богатый человек, а мы, Нэнселлоки, всего лишь бедные родственники.

— Вы нам не родственники, — возразила Элвина.

— А не кажется ли вам это странным? Посудите сами, две семьи живут бок о бок на протяжении многих поколений, но так и не породнились. Не сомневаюсь, что у Тре-Меллинов были очаровательные дочери, а у Нэнселлоков не менее очаровательные сыновья. Действительно странно, что до сих пор Тре-Меллины и Нэнселлоки не породнились! Это, наверное, потому, что могущественные Тре-Меллины высокомерно считали бедных Нэнселлоков не достойными брачного союза. А сейчас у них растет прекрасная Элвина. Как обидно, что нет молодого Нэнселлока, за которого ты могла бы выйти замуж Придется самому дожидаться, пока ты подрастешь. Другого выхода не вижу.

Элвина радостно засмеялась. Было видно, что Питер Нэнселлок очаровал ее. Возможно, подумала я, все гораздо серьезнее, чем может показаться на первый взгляд, и он в самом деле исподволь начал ухаживать за Элвиной.

Элвина принялась рассказывать о наших уроках верховой езды, и он внимательно слушал ее. Время от времени я тоже что-то говорила, минуты бежали незаметно, и вот уже принесли чай.

— Мисс Лей, не сочтите за труд, разлейте, пожалуйста, — попросил меня Питер.

Я ответила, что с удовольствием сделаю это, и села во главе стола.

Питер внимательно наблюдал за мной. Это слегка смущало меня, потому что в его взгляде я читала не только восхищение, но и удовлетворение.

— Как я рад этой встрече с вами, — произнес он, когда Элвина передавала ему чашку с чаем. — Подумать только, если бы я выехал несколькими минутами раньше или позже, то, возможно, наши пути так бы и не пересеклись. Какое важное значение имеет в жизни случай!

— Мы могли встретиться в другой раз.

— Может статься, что у нас осталось мало времени.

— Что за мрачные мысли. Или вы в самом деле полагаете, что с одним из нас может что-то произойти? Он бросил на меня серьезный взгляд.

— Я скоро уезжаю, мисс Лей, — сказал он.

— Куда, дядя Питер? — потребовала объяснений Элвина.

— Далеко, девочка моя, на другой конец света.

—  — Когда вы едете? — поинтересовалась я.

— Возможно, в начале января.

— Но зачем вы уезжаете — воскликнула Элвина.

— Мое дорогое дитя, кажется, известие о моем отъезде немного расстроило тебя?

— Отвечайте же, дядя! — повелительным тоном потребовала Элвина.

— Я еду искать сокровища.

— Вы смеетесь надо мной. Вы никогда не разговариваете со мной серьезно.

— На этот раз я не шучу. Я получил письмо от друга. Мы с ним вместе учились в Кэмбридже. Он сейчас в Австралии и успел сколотить себе состояние. Золото! Только подумай, Элвина. Вы тоже, мисс Лей. Волшебное золото… золото, которое любого делает богатым: любого мужчину… или женщину. Нужно только знать, где искать его.

— Многие едут туда в надежде разбогатеть, — сказала я, — но всем ли это удается?

— Вот слова здравомыслящей женщины! Нет, мисс Лей, далеко не всем. Но в человеческом сердце неугасимо горит огонь, имя которому надежда. Не многим суждено найти золото, но надежда дана всем.

— Что толку в обманутых надеждах?

— Пока надежда не оставила тебя, она источник наслажденья.

— В таком случае я желаю, чтобы надежда никогда не покинула вас.

— Спасибо, мисс Лей.

— Но я не хочу, чтобы вы уезжали, дядя Питер.

— И тебе спасибо, моя дорогая. Но я вернусь богатым человеком. Вообразите только: я смогу пристроить крыло к Маунт Уиддену. Я сделаю этот дом таким же величественным — нет, еще величественнее, чем Маунт Меллин. И все следующие поколения будут знать, что именно Питер Нэнселлок спас фамильную гордость и честь. Потому что, мои дорогие дамы, кому-то их придется спасать… и очень скоро.

Тут он начал рассказывать о своем друге, который уехал в Австралию, не имея гроша за душой, и уже стал миллионером.

Затем он принялся строить планы реконструкции дома, и мы с удовольствием включились в эту игру.

Как приятно вообразить, что строишь дом своей мечты!

В его обществе я чувствовала себя раскованно и оживленно. По крайней мере, он ни разу не напомнил мне о моем положении. И даже то, что он был беден — или думал, что беден, — усиливало в моих глазах его привлекательность.

Время за чаем и разговорами пролетело мгновенно. Уже в конюшне они с Элвиной настояли, чтобы я показала им на Джесинте, на что способна. Сначала я пустила ее рысью, потом галопом, потом заставила прыгать через барьеры. Лошадь слушалась малейшего прикосновения. Это было удивительное животное, и я испытывала зависть к ее владельцу.

— А вы ей сразу понравились, мисс Лей, — сказал он. — Обычно она капризничает, когда на нее садится чужой, но не сегодня.

Я ласково погладила ее:

— Она красавица.

Лошадь, казалось, понимала каждое слово.

Затем мы все вместе отправились в Маунт Меллин. Питер верхом на Джесинте проводил нас до самых ворот.

День прошел чрезвычайно приятно, подумала я, поднявшись к себе.

Элвина зашла ко мне в комнату и некоторое время стояла молча, склонив голову на бок. Затем сказала:

— Мне кажется, вы ему нравитесь, мисс.

— Это всего лишь вежливость, — ответила я.

— Нет, мне кажется, вы ему нравитесь… так же, как ему нравилась мисс Дженсен.

— А мисс Дженсен тоже приглашали в Маунт Уидден?

— О да. Только мы туда с ней пешком ходили, и однажды тоже пили чай. Совсем как сегодня. Он тогда только-только купил эту лошадь и показывал ее нам. Он сказал, что даст ей новое имя, чтобы ничто не напоминало о прежнем владельце. Тут-то он и объявил, что назовет ее Джесинтой в честь мисс Дженсен.

Я почувствовала сильное разочарование. Затем сказала:

— Ему, наверное, было жаль, что она так внезапно уехала.

Элвина призадумалась.

— Кажется, да. Но он скоро забыл о ней. В конце концов… — она остановилась.

— Она была всего лишь гувернантка, — закончила я.

Вечером того же дня ко мне зашла Китти и сказала, что мне письмо из Маунт Уиддена.

— И еще кое-что, мисс, — сказала она возбужденно, но я удержалась от расспросов, потому что так или иначе скоро все узнаю сама.

— Так где же письмо? — спросила я.

— В конюшне, мисс, — хихикнула она. — Спуститесь и увидите.

Я направилась к конюшням, а Китти за мной, соблюдая дистанцию.

В конюшне был Дик, слуга из Маунт Уиддена, и, к моему большому изумлению, Джесинта.

Он вручил мне письмо.

Дейзи, ее отец и Билли Тригай смотрели на меня с многозначительной усмешкой.

Распечатав письмо, я прочитала его.

Уважаемая мисс Лей!

Вы не смогли скрыть Вашего восхищения Джесинтой. Кажется, она отвечает Вам взаимностью. Поэтому я дарю ее Вам. Было невыносимо видеть такую прекрасную и грациозную наездницу, как Вы, на старой кляче Дионе. Умоляю, примите этот подарок. Остаюсь в восхищении Ваш сосед,

Питер Нэнселлок

Несмотря на все старания держать себя в руках и не поддаваться эмоциям, я почувствовала, как горячая краска залила лицо и шею. Тэпперти с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться.

Как мог Питер вести себя так неосмотрительно? Неужели он смеется надо мной? Как я могу принять от него такой иодарок, даже если мне очень хочется? Лошадей надо кормить, за ними нужно ухаживать, где-то держать. Он, похоже, забыл, что Маунт Меллин не мой дом!

— Будет ответ, мисс? — спросил Дик.

— Да, будет, — ответила я. — Я сейчас же поднимусь к себе и напишу его, а вы сможете его отнести.

С чувством собственного достоинства, которое мне удалось кое-как принять перед лицом заинтересованной публики, я направилась к дому и, поднявшись к себе, написала следующий ответ:

Уважаемый мистер Нэнселлок!

Благодарю Вас за великолепный подарок, который я, разумеется, принять не могу. Я не располагаю возможностью держать в этом доме лошадь. Возможно, от Вашего внимания ускользнул тот факт, что в Маунт Меллине я служу гувернанткой. Мне не по средствам содержать Джесинту. Спасибо за Вашу доброту.

С уважением,

Марта Лей

Я немедленно вернулась в конюшню. Слышно было, как они смеются и возбужденно переговариваются друг с другом.

— Вот возьмите. Дик, — сказала я, протягивая ему письмо. — Пожалуйста, передайте это вашему хозяину и не забудьте Джесинту.

— Н-но… — произнес, запинаясь Дик. — Мне ведено было ее тут оставить.

Я посмотрела прямо в бесстыжие глаза старика Тэпперти.

— Мистер Нэнселлок, — отчеканила я, — очень большой шутник.

Развернувшись, я вернулась в дом.

На следующий день, а это была суббота, Элвина упросила меня отменить утренние занятия и съездить навестить ее двоюродную бабушку, которую она звала просто тетя Клара. Она сказала, что тетя Клара будет очень рада нам.

Я обдумала это предложение. Было соблазнительно на несколько часов покинуть дом, где все, я это хорошо знала, судачат обо мне и Питере Нэнселлоке.

Я уже догадалась, что он вел себя со мной так же, как раньше с мисс Дженсен, и по-видимому, всех забавляло, что история с гувернанткой повторяется.

Интересно, какая она была, эта мисс Дженсен. Может быть, немного легкомысленна? Я представила, как она решилась на кражу, что бы там она ни взяла. Хотела купить себе красивые наряды, чтобы покорить своего поклонника?

А он даже палец о палец не ударил, когда ее рассчитали! Хорош друг, нечего сказать.

У тети Клары был дом на вересковой пустоши. Мы отправились сразу после завтрака. Погода для верховой прогулки стояла прекрасная: октябрьское солнце светило уже не так ярко, как летом, с юго-запада дул легкий ветерок. Элвина была в приподнятом настроении, а я подумала, что это будет хороший урок на выносливость. Дорога к дому ее бабушки и назад в Маунт Меллин неблизкая, и если она не устанет, это можно будет считать еще одной маленькой победой.

Как приятно вырваться из-под наблюдения прислуги! И как хороши вересковые пустоши!

Пейзаж гармонировал с настроением. Меня восхищали низкие каменные стены и большие серые валуны и веселые ручейки, журчащие в камнях.

Я предупредила Элвину, чтобы она внимательно следила за дорогой, но особенно за нее не беспокоилась, потому что она уже уверенно держалась в седле и все делала так, как я ей говорила.

Мы изучили карту и нашли дорогу к дому тети Клары, расположенному в нескольких милях к югу от Бодмина. Элвина уже раза два навещала бабушку и была уверена, что мы не потеряемся. Однако в вересковых пустошах очень легко заблудиться, поэтому я воспользовалась представившейся возможностью провести урок ориентирования по карте.

Оставив в замке свою строгость, я весело смеялась вместе с Элвиной, когда мы свернули не на ту тропинку, и нам пришлось возвращаться.

Наконец мы добрались до Дома на Болотах — так живописно называлось это место.

Это был очаровательный дом, стоящий на краю небольшой деревушки в центре вересковых полей. Там была церковь, небольшой постоялый двор, несколько домиков и Дом на Болотах, напоминавший миниатюрный замок.

Вместе с тетей Кларой в доме жили трое слуг, которые ухаживали за ней, и, когда мы приехали, все страшно переполошились, потому что нас никто не ждал.

— Господи помилуй! Это же мисс Элвина, — воскликнула старая экономка. — А кто это с тобой, моя дорогая?

— Это мисс Лей, моя гувернантка, — ответила Элвина.

— Вот оно что! Вы приехали, стало быть, вдвоем? А где же ваш батюшка?

— Папа уехал в Пензанс.

В этот момент я засомневалась, правильно ли я сделала, уступив желанию Элвины и забыв, что я гувернантка. Наверное, сперва нужно было спросить позволения у бабушки Элвины навестить ее.

Может, меня отправят обедать на кухню вместе со слугами? Такая перспектива меня не особенно расстроила — лучше так, чем сидеть за столом с надменной, чопорной старухой.

Однако мои опасения скоро развеялись. Нас провели в гостиную, и я увидела тетю Клару — очаровательную пожилую даму, седую, розовощекую, с живыми и приветливыми глазами. Она сидела в кресле, а рядом лежала трость из черного дерева. По-видимому, ходить ей трудно, догадалась я.

Элвина бросилась к ней в объятия.

Затем яркие голубые глаза пожилой дамы остановились на мне.

— Так, значит, вы и есть гувернантка Элвины, дорогуша, — сказала она.

— Как хорошо, что вы привезли ее навестить меня, Это очень кстати, потому что у меня сейчас гостит внук, и боюсь, что ему немного скучно здесь одному без друзей его возраста. Когда он узнает, что приехала Элвина, он будет очень рад.

Трудно представить, что внук будет еще больше рад нашему визиту, чем сама тетя Клара. Со мной она была сама любезность, и вскоре я отбросила робость и застенчивость, так как ко мне отнеслись как к знакомой, которая приехала навестить подругу, а не как к гувернантке, которая лишь сопровождает свою подопечную во время поездки к родственникам.

Из буфета достали вино из одуванчиков и уговорили нас его попробовать. Надо признаться, вино было отменным. Я разрешила Элвине выпить маленький стаканчик, но, пригубив свой, подумала, что, наверное, это было лишним, так как оно оказалось довольно крепким.

Тетя Клара хотела знать все, что происходит в Маунт Меллине. Она была человеком разговорчивым; это оттого, догадалась я, что ей одиноко в своем доме на болотах.

Появился внук — красивый мальчик немного моложе Элвины, и они вдвоем отправились гулять, но я предупредила Элвину, чтобы они далеко не уходили, потому что нам надо вернуться засветло.

Как только за детьми закрылась дверь, я поняла, что старушка не прочь посплетничать, и, возможно, из-за крепкого одуванчикового вина или потому, что она знала Элис, не знаю, но разговор этот показался мне очень увлекательным.

Она говорила об Элис так, как со мной до нее никто не разговаривал — откровенно и без утайки; и очень скоро я поняла, что от этой любительницы поболтать я узнаю об Элис гораздо больше, чем от кого бы то ни было.

Как только мы остались вдвоем, тетя Клара тут же потребовала:

— Ну а теперь расскажите мне, как в действительности обстоят дела в Маунт Меллине.

Я высоко подняла брови, словно не поняла, о чем она меня спрашивает. Она продолжила:

— Когда бедная Элис умерла, это было для всех ударом. Все случилось так внезапно. И надо же было такой трагедии случиться с такой молодой женщиной — она ведь была еще почти ребенком.

— В самом деле?

— Уж не хотите ли вы сказать, что ничего не слышали о том, что произошло?

— Я знаю об этом очень мало.

— Элис и Джеффри Нэнселлок. Они уехали вместе… сбежали. А потом эта ужасная трагедия.

— Я слышала о несчастном случае.

— Я о них частенько думаю, об этих молодых людях, особенно по ночам. Это я во всем виновата.

Ее слова меня очень удивили. Не понимаю, почему эта добрая словоохотливая старушка винит себя за то, что Элис не была верна своему мужу.

— Никому не следует вмешиваться в жизнь других людей. А может быть, и следует, кто знает? А вы что на этот счет думаете, дорогуша? Если можно помочь кому-то…

— Да, — твердо сказала я. — В том случае, если можно помочь, мне кажется, следует простить подобное вмешательство.

— Но как узнать, помогаешь ты этим человеку или наоборот?

— Каждый должен поступать так, как считает верным, — Но даже поступая правильно, можно навредить;

— Да, наверное, можно.

— Я часто думаю о ней. Бедная моя племянница! Она была такой милой, но как бы это выразиться, совсем не умела противостоять превратностям судьбы.

— Вот оно что.

— Я вижу, мисс Лей, что вы очень добры к ее девочке. Элис была бы счастлива, знай она, как много вы сделали для нее. Последний раз я видела Элвину с ее… с Коннаном. Она вела себя не так естественно, как сегодня.

— Мне очень приятно это слышать. Я поощряю ее желание ездить верхом, — ответила я, но мне очень не хотелось прерывать старую даму в надежде как можно больше узнать об Элис. Я боялась, что в любую минуту вернутся Элвина и внук тети Клары, и наша доверительная беседа может прерваться. — Вы говорили мне о матери Элвины. Уверена, что вам не в чем себя упрекать.

— Хотелось бы так думать, но порой я сильно переживаю. Наверное, я утомила вас своей болтовней, но вы такая симпатичная и так благожелательно настроены, к тому же вы живете в Маунт Меллине и присматриваете за Элвиной, как… как родная мать. За это я вам очень благодарна.

— Мне платят за то, чтобы я присматривала за ней, — я не смогла удержаться от этой фразы и тут же представила улыбку на лице Питера Нэнселлока, услышь он ее.

— Не все в этом мире можно купить за деньги.

Любовь… привязанность… они не продаются. До свадьбы Элис жила со мной, в этом доме. Это было удобно, знаете ли. Отсюда до Маунт Меллина всего несколько часов езды. У молодых людей была возможность узнать друг друга поближе.

— У каких молодых людей?

— У жениха и невесты.

— А разве они совсем не знали друг друга до свадьбы?

— О том, что они поженятся, было решено давно, когда они еще были детьми. Они идеально подходили друг другу: оба богаты, оба из хороших семей. У Элис было большое приданое — земля, лес, дом. Коннан в то время доставлял отцу массу неприятностей, у него был просто бешеный нрав. Всем казалось, чем скорее они поженятся, тем лучше.

— Он позволил отцу выбрать ему невесту?

— Они оба восприняли как должное., что их брак устроен родителями. Так вот, до свадьбы она несколько месяцев жила у меня. Я ее очень любила.