Спустя семь часов я старалась как можно дальше забиться в лифт, прижимая к груди поднос, уставленный индийскими блюдами.
      – Э-э… Мелисса, не сочтите меня любительницей поныть… Но вы могли хотя бы предупредить, что стройплощадка находится на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, – произнесла я истеричным тоном, обычно несвойственным мне.
      Мелисса рассмеялась, умудрившись при этом, к моему удивлению, не вывалиться из своего маленького красного платья. Похоже, она со всей серьезностью отнеслась к моей рекомендации одеться сексуально.
      – Да ладно, Шейн! Вы что, боитесь высоты?
      Глядя сквозь дверной проем лифта, в котором пока еще отсутствовала дверь, на стремительно удалявшуюся улицу, я тупо кивнула:
      – Да. Хотя раньше не знала об этом… Ой, мне срочно нужно домой… Погулять с овечкой. Написать завещание. Попросить у Господа прощения за грехи…
      Лифт остановился, накренившись и издав причудливый громкий звук, похожий на стон.
      – Плохой знак, – ляпнула я. – Лифты не должны стонать и шататься. Ни в коем случае. Если бы я была проверяющей, то…
      – Что бы вы сделали? – спросил один из самых симпатичных мужчин, которых я когда-либо видела.
      Может, не такой красавчик, как Бен, но, не будь я на волосок от ужасной смерти, могла бы всерьез им заинтересоваться. Смуглый, темноволосый, уверенный в себе, с крепкими мышцами строителя и скуластым лицом… высокий, красивый…
      Да. Безумно красивый.
      Я не сводила с него глаз, охваченная страхом и вожделением одновременно, и ни слова не могла вымолвить. Мужчина небрежно обнял Мелиссу, поцеловал в щеку… и удивленно взглянул на нее, приподняв бровь:
      – Привет, детка. Что ты здесь делаешь? Всегда рад тебя видеть, но у меня через несколько минут важная встреча. Я думал, это они едут на…
      – Смертоносном лифте? – пропищала я.
      Красавец повернулся и теперь смотрел на меня, так и не опустив бровь. Я пыталась выдавить из себя еще что-нибудь – безрезультатно.
      – Помогите… – Единственное слово, наконец, вырвалось из пересохшего горла.
      Тони – а это, очевидно, был он, если, конечно, за Мелиссой не бегали целых два итальянских красавца, – улыбнулся, вошел в лифт и взял меня под руку.
      – Не бойтесь. Вы, наверное, не привыкли к высоте. В такой ситуации лифт может вызвать ужас. Шагайте вот сюда, на пол. Смотрите – пол твердый…
      Он попытался вывести меня из лифта. Я испуганно озиралась, потом согласилась, нерешительно делая шаг вперед:
      – Да, пол твердый… Правда, стен нет. А я согласна находиться в здании лишь при условии, что у пего есть стены. Тем более на тридцатом этаже… Черт… – Едва не уронив поднос, я судорожно вцепилась в руку Мелиссы. – Стены, стены… Где стены?!
      Я старалась не обращать внимания на голый цементный пол и валявшиеся повсюду доски и брезент. И на тряпки, развевавшиеся на ветру, который дул оттуда, где теоретически должны были быть стены.
      Дыхание участилось.
      Мелисса, хоть и улыбалась, тоже была немного напряжена.
      Еще бы! Сложно оставаться спокойной, когда находишься на тридцатом этаже, а вокруг пустота.
      – Тони, это девушка из ресторана, – громко сообщила моя клиентка, взглядом указывая на меня. – Она накроет стол для нашего праздничного ужина и тут же уйдет.
      – Что? – спросила я, неохотно следуя за Мелиссой, которая тащила меня на середину комнаты, уводя от Тони на середину площадки без стен.
      – Теперь ясно что пять тысяч – вполне разумная цена. Это даже дешево. – пробормотала я.
      – Послушайте, Шейн, извините, что так вышло, но вам придется преодолеть в себе страх высоты. – прошипела Мелисса. – Племянница сестры моей бабушки сказала, что в ближайшие выходные Тони едет в ювелирный магазин «Фальзони». Понимаете, что это значит?
      Я попыталась угадать, отрешенно глядя на нее:
      – Что члены вашей семьи очень болтливы?
      Она легонько дернула меня за локоть.
      – Нет, это значит, что сегодняшнее мероприятие должно увенчаться успехом. Иначе конец всему.
      Каша, образовавшаяся от испуга в моем мозгу, вдруг улеглась. И я задумалась, что могло для меня означать слово «конец».
      Должно сработать. Обязательно. Иначе я не получу свои пять тысяч.
      И Мишелю не хватит денег на материалы для участия в конкурсе.
      А мне придется распрощаться с возможностью выкупить долю бизнеса у миссис П.
      Собравшись с силами, я стиснула в руках поднос и вежливо спросила:
      – Куда это ставить, мисс Франжелли?
      Она устало прикрыла глаза – лишь на мгновение, – а потом бодро улыбнулась мне:
      – Сюда, пожалуйста. И зовите меня Мелиссой.
      Тони подошел сзади, когда я размещала на столе блюда, а Мелисса расставляла свечи.
      – Э-э… дорогая, что происходит?
      С широкой улыбкой она повернулась к нему:
      – Сегодня годовщина нашего знакомства. Ты разве забыл, мой котик?
      Он удивленно зажмурился, будто от яркого света.
      – Котик? Нуда, конечно… Годовщина? Какая еще… то есть я хотел спросить – мы будем ужинать? Прямо здесь? Сейчас?
      – Да, дорогой. Mipiaci, mipassione, – ворковала Мелисса.
      Судя по выражению лица Тони, подобная манера разговора обычно была ей несвойственна.
      Но ему, похоже, понравилось. Черт.
      – Здорово. Только у меня уже назначена встреча с представителями технадзора. Надо было позвонить заранее, – рассудительным тоном произнес он.
      Мелисса «пришла в ярость»:
      – Что? Неужели какая-то глупая встреча с какими-то дурацкими представителями важнее меня? А я даже простыню захватила! – заявила она, вытаскивая из сумки алую шелковую простыню.
      Я немного потопталась на месте, демонстративно шаркая ногами, и отвернулась, делая вид, будто ослепла и оглохла.
      Мелисса повысила голос:
      – Я мечтала о романтике, о безудержной страсти! А для тебя, оказывается, важнее твоя скучная работа и разговоры с занудными инспекторами! Отлично. Значит, у нас разные интересы.
      «Ой, ой. Гонишь, Мелисса. Не спеши», – подумала я.
      Он поднял руки, будто капитулируя:
      – Эй, тише. Если тебе так захотелось устроить романтический вечер… я перенесу эту встречу. Черт, ради этого я вообще готов пожертвовать всем проектом! Да гори он огнем, этот дом! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Мел… – Тони подошел к Мелиссе и нежно взял ее за подбородок. – Сегодня ты, можно сказать, воплотила одну из моих фантазий. Останься, mia tesorina.
      С бесстыдным любопытством я наблюдала, как он наклоняется к ней для поцелуя. Когда руки Мелиссы страстно обвили его шею, стало ясно – она окончательно потеряла голову.
      Я и сама бы не устояла на ее месте. «И с чего ей вздумалось расставаться с таким парнем, как Тони? – недоумевала я. – А может, мне удастся заполучить его, если затея Мелиссы сработает?»
      Коротко попрощавшись, я покинула сладкую парочку. Впрочем, слившись в пламенном поцелуе, они вряд ли заметили мой уход. Я была так расстроена своим полным провалом, что почти не замечала ветра, свистевшего сквозь открытую кабину лифта. Правда, когда лифт, наконец, приземлился, еще две-три минуты не могла оторвать пальцы от поручня.
      Предстоящее свидание с Беном было единственным, что сдерживало мой порыв помчаться домой заедать тоску чипсами «Читос». К тому же Мишель с Фарреном обещали «понянчиться» с Лулу. Моя собака была в хороших руках. Они даже обронили пару слов насчет покупки декоративного ошейника.
      Конечно, не стоило заявляться в галерею Херона в костюме официантки, состоявшем из черных брюк и белой блузки. Заранее припасенный наряд ждал меня на рабочем месте. Мне очень хотелось произвести на Бена впечатление.
      Не меньшее, чем он произвел на меня.
      В помещении был приглушенный свет, играла мягкая, вкрадчивая восточная музыка в исполнении Йо-Йо Ма, а запах канапе напомнил, что я еще не ужинала. Все бы хорошо, если бы не женщина в оранжевой виниловой юбке с английской булавкой. Она подошла к Бену дюймов на десять ближе, чем мне бы хотелось.
      – Чудесный экспонат, не правда ли? – нараспев проговорила она. – Это воплощение разочарования художника коммерциализацией нашей современной культуры, насквозь пропитанное ироническим отношением к действительности. Вы не находите?
      Стоя позади нее, я пренебрежительно возвела глаза к потолку при виде ярко освещенного изделия непонятной формы на акриловой подставке. Что за дребедень? Потом осмотрела на себе розовую шелковую кофту и черную хлопчатобумажную юбку. Кажется, эта девица в виниле с булавками меня перещеголяла. Еще одно поражение за сегодняшний день.
      Бен повернул голову, посмотрел на мисс Застрявшую в Шестидесятых, и снова перевел взгляд на экспонат.
      – Нет, не нахожу, – ответил он. – Эта штука больше смахивает на поплавковый клапан карбюратора моего «астон-мартина», если воткнуть к него страусовые перья..
      Та выпучила глаза – казалось, они вот-вот выскочат из-под наклеенных ресниц, – и удалилась, бормоча себе под нос что-то о плебеях.
      Бен улыбнулся:
      – Простите. Не выношу кривляк, изображающих из себя тонких ценителей искусства. Надеюсь, я вас не огорчил?
      Я одарила его ответной улыбкой:
      – Нисколько. Хотя, подыграв немного, вы могли бы иметь успех. Под этим винилом скрывалось неплохое тело.
      Он неопределенно пожал плечами. Этот жест ему очень шел – особенно когда он был в рубашке с коротким рукавом. (Я рассказывала, что мужские руки и плечи – моя слабость? М-м…)
      – Я вполне доволен тем, что имею, – возразил Бен, отвлекая; меня от любования его грудью.
      Мягко коснувшись ладонью моей спины, он повел меня сквозь толпу посетителей. Я замедлила шаг перед огромным холстом, висевшим в самом центре зала.
      – Кажется, еще одно… как его там? Воплощение разочарования художника…
      Бен долго и пристально смотрел на картину.
      – Несомненно. Эта вещь определенно кое-кого разочаровала. Вероятно, меня. Не желаете перекусить?
      – Определенно желаю. Вы не будете против, если мы сначала проведаем мою овечку?
      – Кого?!
      Я вздохнула:
      – Долго рассказывать. Вы любите собак?
      – Обожаю. А при чем здесь овечка?
      – Ну, в общем… Однажды, выходя: из дома, я увидела в коридоре маленькую овцу-мутанта…
      Я пересказала ему историю появления в моей жизни Лулу, зашла домой – убедиться, что с ней все в порядке (она находилась в собачьем раю – кажется, благодаря говяжьему филе), и мы отправились в ресторан. Над входом в заведение виднелась красно-черная вывеска.
      – «Сакэ Нуар»?
      Бен галантно открыл передо мной дверь.
      – Доверьтесь мне. Это отличное место. Потрясающий сплав французской и азиатской культур. Музыка в галерее навела меня на мысль пойти сюда.
      – М-м… Йо-Йо Ма. Да, он великолепен, – согласилась я.
      Мы проследовали за старшей официанткой и уселись у стены, украшенной изображениями летающих драконов. Бен поблагодарил девушку за меню и протянул мне одно из них.
      – Я однажды видел его живьем, – сообщил он. – В «Карнеги-холл». Йо-Йо Ма настоящий волшебник. Мне тогда показалось, что я попал в рай и слышу голоса ангелов, – продолжал Бен с отрешенным взглядом.
      Затем взглянул на меня и усмехнулся:
      – Извините, это, наверное, звучит странно.
      – Нисколько, – сказала я, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость.
      Скажем, не рухнуть в обморок прямо к его ногам. Со мной ужинал мужчина, с которым можно было говорить не только о бейсболе. Это, без сомнения, значило, что жизнь прекрасна.
      – Мне остается лишь догадываться, как прекрасна его музыка в живом исполнении. Однако я приятно удивлена… Вы находите время для культурной жизни. Моим последним «выходом в свет» было посещение мюзикла «Авеню Кью», где куклы пели о том, что смотреть порнографию в Интернете не самое высокоинтеллектуальное развлечение, – продолжала я, внезапно почувствовав себя дурой.
      Бен улыбнулся:
      – А спектакль был смешной?
      – Очень! Там была девочка, которой снилась школа для монстров…
      В конце ужина, за чашкой зеленого чая (пошлого печенья с предсказаниями в «Сакэ Нуар» не подавали), мне стало казаться, что я знаю Бена давным-давно. Вероятно, решением небесных инстанций нашим душам был уготован совместный путь.
      Кроме того, мне хотелось переспать с ним. Ужасно хотелось.
      По-видимому, все дело было именно в этом. Нельзя же влюбиться в человека за один вечер, как бы ни были вкусны мясные шарики из мраморной говядины с тонко нарезанным авокадо, острым соусом айоли и икрой летучей рыбы.
      Подписав счет и подняв на меня взгляд, Бен поинтересовался:
      – Как насчет мороженого с горячим шоколадом?
      «Боже, мне конец», – подумала я.

      С утра пораньше Лулу уютно устроилась у меня на коленях, нахально требуя почесать ей пузо. Результатом нашей совместной утренней прогулки были три удивленных взгляда, два вопроса «что это?» и одна изумительно вонючая кучка.
      – Чем они тебя вчера накормили, Лулу? – озадачилась я. – Надо бы устроить ребятам разнос, чтобы больше не давали собаке острой еды.
      Лулу сильно вывернула шею, обращая на меня свой взор; мордочка с высунутым набок языком выражала блаженный экстаз. Услышав шаги Энни, я подняла взгляд. Одетая в потрепанную футболку с надписью «Лед Зеппелин», подруга имела изможденный вид.
      – У меня открылся талант к поглаживанию собачьих животов, – похвалилась я.
      – Что весьма кстати, ведь талант к разлучению влюбленных у тебя, кажется, отсутствует, – парировала Энни, откидывая с лица пышные кудри. – Кофе будешь?
      – Да, после утреннего наезда Мелиссы порция кофе мне просто необходима. Ты, наверное, слышала мою часть разговора? – морщась, спросила я.
      – Угу. Значит, попытка Мелиссы соблазнить его прямо на рабочем месте не оттолкнула Тони?
      – Скорее наоборот… Мелисса сказала – он отменил встречу с проверяющими и целых два часа не отпускал ее.
      Энни присвистнула:
      – Два часа? Может, Мелисса уступит мне этого парня, раз уж он ей совсем не нужен?
      – Проблема в том, что он горит желанием жениться, а Мелисса дорожит свободой. К тому же Тони, видимо, по натуре собственник, и ее это бесит.
      Энни засмеялась:
      – Тогда понятно… Но два часа! Ради такого я бы согласилась примириться с парочкой недостатков.
      Спрыгнув с моих колен, Лулу потрусила на кухню.
      – Не поддавайся чарам ее несчастных глаз, – предупредила я подругу. – Она уже позавтракала.
      – Ничего страшного, милая. Правда, Лулу? Не слушай злую Шейн, – ворковала Энни противным сюсюкающим тоном, – Энни угостит тебя кусочком кекса.
      – Что происходит? – удивилась я. – Сначала ты брезгливо морщилась от одного вида моей собаки, а теперь сюсюкаешь и делишься с ней кексом?
      Лулу возмущённо гавкнула.
      – Впрочем, у меня нет возражений, – поправилась я. – Но все же – что случилось?
      Энни встала и выглянула из кухни.
      – Наверное, прозвучит глупо, – промямлила она, – но тебе никогда не казалось, что собаки обладают каким-то… ну, шестым чувством, что ли?
      – Возможно, – с опаской согласилась я.
      – А поконкретнее?
      – Просто вчера вечером зазвонил телефон. Домашний. Я собиралась взять трубку, не глядя на определитель. А Лулу стала на него лаять. По-настоящему – шерсть дыбом, и все такое. Впрочем, это полный бред… – смешалась она, краснея. – Забудь.
      – Нет уж, говори, – настаивала я. – Звонил… кто-нибудь, кого ты терпеть не можешь?
      – Вовсе нет! Это была мама. Но я сейчас стараюсь не отвечать на ее звонки… А то она попросит меня поводить по магазинам приехавшую в Нью-Йорк дочку ее подруги. – Энни налила кофе и вернулась с двумя кружками в руках. – Если бы я взяла трубку, пришлось бы согласиться. А если продержусь еще пару дней, она успеет уехать к себе во Флориду.
      Я засмеялась:
      – Какая ты нехорошая. Неужели это было бы так тяжело?
      Нахмурившись, Энни протянула мне кружку с кофе.
      – Кошмар. Она спрашивала, есть ли у нас в городе дешевые сувенирные лавки. Пришлось бы целый день выбирать брелки в виде «Большого яблока», потому что они, видите ли, «очень милые».
      – Фу, – произнесла я с гримасой отвращения.
      Энни ненавидела сувениры, как и вообще все связанное с туризмом. А также туристов. Иногда нарочно указывала неверный путь – просто развлечения ради, – когда у нее спрашивали дорогу.
      – Значит, Лулу спасла тебя от перспективы провести целый день за покупкой вульгарных сувениров?
      Энни вновь залилась краской.
      – Знаю, знаю. Звучит неубедительно. Но, как бы там ни было, она заслужила кусочек кекса.
      Лулу уселась передо мной. Крошки кекса прилипли к ее усам.
      – Ладно, только не давай шоколада. Ветеринар, то есть бывшая девушка Волосатого Монстра, говорит, собакам он очень вреден, – распорядилась я и одним глотком выхлебала почти полкружки кофе.
      – А как ее зовут? Доктор… как ее там?
      Этот вопрос ввел меня в замешательство.
      – Знаешь, понятия не имею, Я была так сосредоточена на попытках не воображать ее в постели с Волосатым Монстром, что почти все пропустила мимо ушей.
      Энни вздрогнула, услышав мои слова, и вновь пошла на кухню.
      – Налить еще кофе? – спросила она.
      – Нет, мне пора. У нас сегодня событие – прибудет новая коллекция бархатных пиджаков. Нужно будет переделать главную витрину под… знойную зиму.
      Энни рассмеялась:
      – На улице девяносто градусов, Шейн.
      – Да, но я ведь работник торговли. Сказали – зима, значит, должна быть зима. Придется вообразить, будто на улице холодно. И рано смеркается…
      Лулу тявкнула и сделала кувырок.
      – Нет, Лулу, я сказала «смеркается», а не велела тебе кувыркаться!
      Лулу снова гавкнула, кувырнулась и уставилась на меня, виляя хвостом. Прибежала Энни:
      – Шейн, ты видела это? У тебя гениальная собака!
      – Ага. Гениальная, только малость глуховата, – ответила я, поднимаясь и стряхивая с ляжек собачью шерсть. – Увидимся.
      – Не забудь – в шесть часов, в институте рэйки «Фламинго и рай».
      – С чего тебе снова взбрело в голову заняться системой естественного исцеления?
      – Потому что Ник – весь из себя бизнесмен; если сочтет меня поклонницей культуры «нью-эйдж», то может потерять интерес.
      Вздохнув, я открыла дверь.
      – Ладно, рэйки так рэйки. Договорились.
      Погруженная в мрачные размышления, я едва не пропустила свою станцию… А протиснувшись сквозь толпу и выбравшись на платформу, окончательно ужала духом. Если не смогу придумать для Мелиссы новый, более эффективный способ избавиться от Тони, придется вернуть ей чек. И вернуться на исходную позицию, опустошив свой накопительный фонд.
      Из-за этого щекотливого вопроса я старательно избегала встреч с миссис П. Поэтому логично, что именно она оказалась первым человеком, с которым я столкнулась, едва успев войти в магазин и снять солнечные очки.
      – Здравствуй, милая! – произнесла она низким, грудным голосом. – Как я рада тебя видеть! Эти новые бархатные вещицы просто чудесны.
      На ней был вишневый бархатный пиджак с кружевами, надетый поверх желтой блузки в оранжевую полоску. Я замерла в изумлении – и вновь надела солнечные очки.
      – Миссис П., это вы? Так вот откуда этот яркий свет!
      Она улыбнулась:
      – Не дерзите, юная леди! Вы, молодежь, не имеете представления о том, как правильно одеваться. Все время ходите в черном.
      Я перевела взгляд на свою одежду – джинсы со светло-зеленой майкой – и протяжно произнесла:
      – Это точно. В черном.
      Из подсобки показалась Солстис с радужной охапкой бархатных вещей.
      – По-моему, эти цвета слишком яркие, вам не кажется? Как будто гномика с коробки «Лаки чармс» стошнило радугой, – пожаловалась она.
      Оценив ее безупречно черный костюм, мы с миссис П. переглянулись и пожали плечами.
      – Дорогая, нам нужно поговорить. Уделишь мне минутку? – спросила хозяйка.
      – Конечно, – ответила я.
      А душа тем временем отправилась прямиком в пятки. Вдруг она уже нашла человека, готового немедленно выложить пятьдесят тысяч? Проблемы с налогами вряд ли будут ждать, пока я разлучу еще сотню несчастливых пар.
      Нервно выкручивая себе руки, я последовала в подсобку за миссис П. Затем, осознав глупость своего поведения, опустила руки. Не хватало еще превратиться в героиню романа викторианской эпохи! Выпрямилась, успокоилась и прислонилась к стене, ожидая вестей.
      – Не знаю, рассказывала ли ты об этом Солстис, поэтому решила поговорить здесь, наедине, – сказала миссис П., копаясь в расшитой огромными серебристыми блестками сумочке.
      Через пару минут безуспешных поисков она решила вывалить на стол все ее содержимое.
      – Вот он! – Выудив какую-то визитную карточку, Миссис П. помахала ею у меня перед носом. – Нашла! Это номер моего знакомого. На этой неделе у тебя встреча с ним. Не опаздывай – он этого очень не любит. По его мнению, привычка опаздывать свидетельствует о безответственности в финансовых вопросах, в общем, что-то в этом духе.
      Я ничего не понимала.
      – Ваш знакомый? Какой знакомый?
      – Банкир. Придешь к нему и договоришься о ссуде на развитие малого бизнеса. Собери бумаги – насчет обеспечения и всего прочего. – Она протянула мне визитку и убрала остальное обратно в сумочку. – Пожалуйста, не опаздывай! А мне пора – собиралась позавтракать с Лиззи. Она, наверное, уже бросила своего милого маклера.
      – Обеспечение? – вторила я тихим эхом.
      Миссис П. похлопала меня по плечу.
      – Милая, бросай привычку бубнить себе под нос – это производит отталкивающее впечатление. Честно говоря, я подозреваю, что Лиззи уже сожалеет о разрыве с Беном. Ладно, мне пора. Увидимся позже.
      – Позже, – подтвердила я, сползая по стене, и уселась на пол, стараясь унять нервную дрожь.
      Банкиры… Обеспечение…
      Какой кошмар!

      Глисон в бешенстве бросил перчатку на землю.
      – Какой же это страйк?! Судья, разуй глаза!
      Бен вытер пот со лба нижним краем линялой футболки.
      – Бесполезно, Джи! У парня лапша вместо мозгов. Мы и так победили с перевесом в пять очков. Слава Богу, игра закончилась. Пойдем поищем, где тут можно выпить пару галлонов «Гатореида». По-моему, это самый жаркий сентябрь за всю историю человечества.
      Друзья пошли через поле – обменяться рукопожатиями с побежденными соперниками.
      – А говорят еще, что команда агентства «Барклай» – одна из лучших, – злорадно проворчал Бен. – Однако мы разбили их в пух и прах.
      Глисон пихнул его в живот локтем:
      – Заткнись и будь великодушным! Ребятам и так несладко. Сначала ты отбиваешь у них контракт с «Джелли Джем», а теперь мы их еще и в софтбол обыграли.
      Они подошли к противникам, произнесли дежурные слова – молодцы, мол, хорошая была игра, – и побежали на свою половину забирать снаряжение.
      – Вот как? – спросил Бен, удивленно взглянув на Глисона. – А разве не ты пытался распустить слух, что в руководстве агентства «Барклай» сидят мерзавцы, обирающие маленьких детей и щенят?
      Глисон развел руками, и его лицо приняло невинное выражение, вступавшее в противоречие с лукавым блеском в глазах.
      – Эй, я же шутил. Ну, преувеличил немного, чтобы произвести впечатление. К тому же про щенят все равно никто не поверит. В таких делах очень важно знать меру.
      Забрав свои вещи, они двинулись на стоянку – к крошечной «хонде-сивик-гибрид», принадлежавшей Глисону.
      – Да, кстати, о преувеличениях – ты не слишком увлекся этой антисвахой? Когда собираешься сообщить ей правду? И безжалостно покинуть?
      Бен смотрел перед собой, сдерживая улыбку.
      – Скоро. Очень скоро. Дождусь, пока она ко мне привяжется, и раздавлю.
      Глисон остановился перед автомобилем, открыл багажник, сложил туда вещи и пристально посмотрел на Бена:
      – Ну конечно. И кого ты пытаешься обмануть? Улыбаешься как идиот – совсем как в начале романа с Лиззи, когда она еще к тебе не охладела.
      Бен забросил сумку в багажник и захлопнул его.
      – Лиззи не охладевала ко мне. И мы классно провели время. Просто у нас не сложилось. – Он повернулся к приятелю, прислонившись к кузову автомобиля. – И еще, ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда ты говоришь гадости про моих девушек. Хватит.
      – Да, конечно, вы у нас последний джентльмен грубой современности, сэр Камерон, – пренебрежительно отозвался Глисон. – Да, кстати… Ты сказал «моих девушек»? Значит, Шейн – твоя девушка? Ну, парень, ты и попал… – Сложив руки на груди, он сочувственно посмотрел на Бена. – На вид она, конечно, красотка. Но по сути – змея. Гадина, уничтожающая мужчин и разрушающая любовь.