День казался чрезвычайно долгим, почти бесконечным. (Я уже говорила, что день был долгим?) Я тщательно избегала звонков миссис П., до сих пор не придумав, как за относительно короткий срок раздобыть пятьдесят тысяч. Мы спихнули еще немного масла с запахом маракуйи, объявив рекламную акцию: «Всем покупателям «Одежды от Бориса» – флакон масла для тела в подарок». К моему удивлению, это помогло избавиться от довольно большого количества уродливых борисовских тряпок.
      Лулу ткнулась в мою ногу, свесившуюся с дивана. Посмотрев на нее, я получила телепатическое сообщение: «Ты должна погулять со мной».
      А может, меня навел на эту мысль поводок у нее в зубах.
 
      С тяжким вздохом я поднялась с кушетки. Наличие собаки налагало больше обязанностей, чем мне казалось вначале. И я поняла, что в ближайшее время определенно не хотела бы заводить детей. Ребенка ведь не запрешь на целый день в спальне, оставив ему водички и игрушку, которую можно погрызть.
      На прогулке Лулу долго искала идеальное место для отправления своих естественных надобностей. Возможно, я чего-то не понимаю, но мне ее занятие казалось совершенно бессмысленным. Зачем отчаянно носиться взад-вперед, обнюхивая землю, прежде чем, пробежав двадцать семь раз по одному и тому же маршруту, усесться там же, откуда начали? А я набиралась сил перед деловой встречей, назначенной на вечер.
      На этот раз – для разнообразия – моим предполагаемым клиентом был парень. Какой-то Глисон. Во время телефонного разговора этот молодой человек вел себя странно. Впрочем, неудивительно – наверное, выпил для храбрости, прежде чем решиться позвонить антисвахе. То есть мне. С этой новой работой недолго было дойти и до раздвоения личности.
      Облегчившись, Лулу подняла голову и завиляла всем своим пушистым туловищем. Мы еще немного побродили – собака ведь целый день провела в квартире. Из чайного магазина вышла влюбленная парочка с одинаковыми татуировками «Смерть системе». Они направлялись в нашу сторону – и резко остановились, заметив Лулу.
      Женщина открыла было рот, но не успела задать вопрос.
      – Редкая порода – французский терьер «сентер-мол», – сообщила я, не останавливаясь. – Ужасно дорогая. Именно такая собака у Николь Ричи. Вы не знали?
      Оба глубокомысленно закивали.
      – Да, конечно, – сказал мужчина. – Я, кажется, читал об этом в журнале «Звезды Голливуда». – Пара двинулась дальше.
      Вероятно, они оглядывались на необычное существо, но я не знаю наверняка, так как ни разу не обернулась.
      Лулу трусила рядом, тяжело вздыхая и скаля зубы.
      – Знаю, знаю, моя фраза, наверное, была синтаксически неправильной. Но от тебя ведь в самом деле воняло, когда мы впервые встретились. А пудель – французская порода. В следующий раз представлю тебя как чихумопу. Может, нам удастся задать новую модную тенденцию.
      Зазвонил мой сотовый. Лулу зарычала.
      – Красавица, это не Лиззи! – возразила я, взглянув на дисплей. – Это новый клиент. Ты даже с ним не знакома, и… Боже, неужели я разговариваю с собакой? – Я открыла телефон. – Привет, Глисон, Что случилось? – Вероятно, решил все отменить. Многие трусят, когда дело доходит до личной встречи.
      – Звоню убедиться, что все в силе. Мы вас ждем не дождемся! Ой… Я хотел сказать – мне срочно нужно избавиться от Сары. – Судя по голосу, он немного запыхался.
      – Вы вроде говорили, что ее зовут Тина?
      – Да, конечно. Тина. Э-э… просто иногда я называю ее вторым именем – Сара.
      Лулу опять зарычала, злобно глядя на телефон.
      – Тсс! Замолчи, Лулу! Хорошо, Глисон. Все в силе, встречаемся в восемь в баре «О'Молли». Надеюсь, там не слишком шумно? Можно разговаривать?
      – Безусловно. Не терпится вас увидеть. До встречи. Да, кстати, мои приметы: невероятно красивый мужчина в сером костюме с желтым галстуком.
      Лили залаяла, а я презрительно поморщилась.
      – Ладно, как скажете. Я высокая. Длинные волнистые каштановые волосы с рыжеватым отливом. Буду в джинсах и белой блузке. До встречи.
      И поспешно отключилась, пока Глисон не стал дальше расписывать свои многочисленные достоинства. Что-то здесь было не так, только я не могла понять, что именно. Но путаница с именами меня насторожила.
      – Пойдем, Лулу. Энни уже должна быть дома, она с тобой поиграет.
      Я зашагала вперед, но Лулу крепко уперлась лапами в землю и осталась стоять, а в ответ на рывок поводка лишь залаяла.
      – Что? Тебе нужно еще… э-э… облегчиться? Тогда действуй.
      Она не сдвинулась с места – лишь взглянула па меня и опять пронзительно гавкнула.
      – Лу, у меня нет времени возиться с тобой. Пора домой, у Шейн дела, – произнесла я, взяв собаку под мышку и направляясь к дому.
      Она обиженно засопела, но больше не лаяла.
      По пути нам встретился посыльный па мотоцикле… Он посмотрел на Лулу… к тому моменту подобное выражение лица мне уже было очень знакомо. Я подняла руку, призывая его к молчанию – на случай если парень собирался ляпнуть какую-нибудь глупость, – и бросила на ходу:
      – Чихумопу. Возможно, с телепатическими способностями.
      А Лулу грозно рыкнула на него. Обожаю свою собаку.

       Правило № 4. Никогда, ни при каких обстоятельствах не вступайте в личные отношения с клиентами, а тем более – с их бывшими возлюбленными.
       Иначе в вашей жизни наступит хаос.
 
      – По-моему, это глупо, приятель, – уже третий или четвертый раз произнес Бен, сидя в полумраке за столиком бара «О'Молли». – Объясни мне еще раз: чего ради я должен тратить свое драгоценное время на общение с женщиной, которая не гнушается зарабатывать разрушением чужих отношений?
      На лице Глисона возникла характерная плутовская ухмылка.
      – Чтобы прямо высказать ей все, что ты о ней думаешь. Скажешь, какая она мерзкая, гнусная мразь, самим фактом своего существования оскверняющая нашу землю!
      Бен снова поворошил арахис в стоявшей перед ним вазочке, теша себя тщетной надеждой, что в баре все-таки были соленые крендельки – просто при предыдущем подходе он их не заметил. Проклятые женщины с их вечными диетами. Даже такая святыня, как соленые крендельки к пиву, была принесена в жертву великому Аткинсу.
      Брезгливо отодвинув орешки, он приподнял свою кружку, наполненную пивом – безусловно, с высоким содержанием углеводов:
      – Черт с ним. Так выпьем же за то, чтобы нам удалось как следует надрать задницу этой хищнице! И усадить ее в яму, которую она сама себе вырыла.
      Глисон наморщил лоб:
      – Интересное сочетание метафор… Впрочем, я согласен. Будем! – Фигурально выражаясь, он поднял свой бокал, и друзья залпом уничтожили оставшееся в кружках пиво. – Все, хватит. Она появится с минуты на минуту. Пойду за свой столик, не буду стоять рядом с тобой. Вдруг Лиззи показывала ей твою фотографию или еще что-нибудь в этом роде.
      Бен кивнул в знак согласия. Согласно намеченному плану, он должен был дать жертве пообщаться с Глисоном, а затем подойти к столику и как следует обругать ее. Предвкушение этого события доставляло Бену злорадное удовольствие. Примерно такое же, какое он испытывал бы при виде Тома Круза, вынужденного переспать с продюсером ради желаемой роли. Есть категория людей, заслуживающих унижения.
      – Хорошо, – кивнул он. – Итак, охота начинается.
      Бен подозвал официантку – симпатичную девушку, высокую и худую вроде Лиззи, – и заказал кока-колу. После «разборки» с антисвахой он собирался в спортзал, поэтому не стоило пить больше одной порции пива. Глисон тем временем занял столик у двери и стал поджидать жертву.
      Хотя какая же она жертва? Настоящей жертвой был Бен. «Впрочем, ты был не так уж и счастлив с Лиззи. И если она решила уйти, значит, у вас все равно не было будущего. Разве не так?» – промелькнула в голове мысль, которую он постарался запихнуть подальше, в дальний уголок сознания. Туда же, где хранились прочие незамеченные потуги совести. Вроде «уже шесть недель не виделся с мамой – и все равно не приходишь домой на воскресный обед» или «твоя племянница через пару месяцев пойдет в детский сад, а ты так ничего и не подарил сестре, чтобы поздравить ее с рождением ребенка».
      Открылась дверь, и вошла одна из самых красивых женщин, каких когда-либо видел Бен. У нее были длинные шелковистые волосы и стройное, спортивное, тело, не лишенное при этом соблазнительных округлостей в нужных местах. Женщина его мечты подошла к столику Глисона. Взглянула на него.
      И двинулась дальше.
      Черт возьми.
      Бен наблюдал, как незнакомка проследовала к стойке бара – медленно, расслабленно, будто прогуливавясь, – и подошла к сидевшей на стуле невысокой кудрявой блондинке. Затем женщина его мечты и блондинка слились в страстном поцелуе.
      Еще раз – черт возьми.
      Бен пожал плечами. Всех женщин мира все равно не заполучить. Когда он отвел взгляд от красавицы, Глисон уже сидел не один. В профиль его собеседница не представляла собой ничего особенного. Единственное, что привлекло внимание Бена, – длинные, волнистые каштановые волосы. Того оттенка каштанового, который на солнце отливает янтарем, как стакан пива.
      На ней были джинсы и простая белая блузка – такой неприметный, скучный наряд Лиззи не согласилась бы надеть и под страхом смерти. Неудивительно, что эта девушка на досуге занималась разрушением любовных взаимоотношений других людей. С собственной личной жизнью у нее, вероятно, были большие проблемы.
      Глисон вдруг звонко рассмеялся. Бен настороженно прищурился. Это было не притворное хихиканье шпиона, вынужденного играть свою роль, а веселый, искренний хохот – так смеется человек, которого кто-то пытается убедить, будто мужчины покупают журнал «Плейбой» ради чтения.
      Какого черта?!
      Пришло время для второго этапа запланированной операции. Бен встал, небрежно бросил на столик деньги за пиво и направился к ним. Злодейка подняла голову, продолжая улыбаться сказанному Глисоном, посмотрела на Бена – и их взгляды встретились.
      Заглянув в ее золотисто-зеленые глаза, он содрогнулся, охваченный сладким ужасом, как перед поездкой на «американских горках». На мгновение ему мучительно захотелось сбежать. Но уже через какую-то долю секунды Глисон тоже поднял глаза, и бежать было поздно.
      – Бен! Какая неожиданность! – громогласно воскликнул Глисон. – Это Шейн Мэдисон. Она… э-э… консультант.
      Он улыбнулся Бену. Того охватило легкое головокружение. Овладев собой, он протянул девушке руку:
      – Бен К-купер… Бен Купер, рад познакомиться.
      Шейн встала пожать ему руку – и при виде роскошного тела красавица-лесбиянка из бара утратила для Бена всякую привлекательность. Девушка была не худой и не пухлой, а скорее средней, с округлыми формами, которые так и хочется пощупать. «А еще лучше – укусить, – мысленно исправил себя он, обратив внимание на ее зад, пока та обходила вокруг стола. – Что со мной? Кажётся, от слишком частого общения с Глисоном я превращаюсь в похотливого кобеля».
      – Удивительное совпадение, – проговорила Шейн, оглянувшись на Бена через плечо.
      К счастью, не заметила, как жадно он изучал ее фигуру.
      – За всю жизнь не была знакома ни с одним Беном, а тут вдруг за неделю сразу двое. Правда, с другим Беном я не знакома лично, но…
      Глисон перебил ее с нервным смешком:
      – Точно. И откуда только взялось столько Бенов? В нашей софтбольной команде в этом сезоне появились целых трое. Почему родители не дают своим детям более мужественные имена? Например, Глисон?
      Она засмеялась:
      – Да, наверное, Бен – очень распространенное имя.
      Дождавшись, пока Шейн с Беном усядутся, Глисон снова заговорил. Лукаво ухмыляясь – ни дать ни взять озорной мальчишка с планеты Будвайзер, – он бросил на девушку пронизывающий взгляд:
      – Шейн, мы хотим вам кое-что сообщить.
      Шейн внимательно наклонила голову. И при виде изгиба ее длинной шеи Бен понял – пора действовать.
      – Подожди! То есть… Глисон, мне нужно сказать тебе пару слов. Насчет нашего дела.
      Глисон посмотрел на Бена как на сумасшедшего. Возможно, он был прав. Но на этот раз Бен твердо решил последовать зову внутреннего голоса, невзирая на мнение окружающих.
      – Ну, ты сам знаешь… Насчет того места… – Он посмотрел на Шейн. – О работе. Ничего интересного, но информация конфиденциальная. Может быть…
      Она улыбнулась:
      – Поверьте, мне известно, что такое конфиденциальность. Я отлучусь на пару минут, а вы пока поболтайте.
      И направилась в сторону туалета. Бен провожал ее взглядом, пока Глисон не вывел его из ступора, хлопнув по плечу.
      – О чем ты хотел поговорить? Я уже готовился нанести ей двойной удар.
      – Ах да. Как раз об этом. Теперь, увидев ее, я хочу… э-э… пересмотреть наш план.
      Сложив руки на груди, Глисон иронически взглянул на друга:
      – Она хорошенькая, и ты хочешь ее трахнуть.
      – Что? Нет, я не… это бред!
      – Рассказывай! У тебя такой обалделый вид, как в тот раз, когда мы видели Хайди Клум на матче «Никс».
      – Нет! То есть я хочу сказать… насчет Хайди Клум… Слушай, это ведь ты заявил, что хочешь от нее детей! Она… да заткнись вообще! Некогда рассуждать. Просто у меня появился другой план.
      Выражение лица Глисона по-прежнему оставалось скептическим.
      – Какой?
      – Ну, я подумал, что… что… нагрубить ей – слишком просто. Она ведь может встать и уйти, не дослушав даже про гнусную мразь.
      – Ну и что ты предлагаешь? Похитить ее, раздеть, связать, а потом объяснить, какая она сволочь?
      – Нет! И позволь заметить – в твоей голове рождаются жуткие вещи. Нет, я хочу причинить ей настоящую боль. Что, если я покажу ей свое расположение, начну встречаться, а потом, когда она в меня влюбится, сыграю в Дэвида Копперфильда?
      Глисон недоуменно прищурился:
      – То есть переспишь с супермоделью?
      – Да нет же, идиот! Просто исчезну. Хладнокровно брошу ее. А потом вместе поведаем ей, что мы в курсе ее делишек.
      Глисон медленно кивнул, постукивая пальцами по столу:
      – Знаешь, мне нравится твоя затея. В ней есть глубина. И размах. Да, друг, это хороший замысел. Давай реализуем его.
      Бен облегченно выдохнул. По какой-то непонятной для него самого причине он очень не хотел демонстрировать Шейн свою осведомленность.
      Он, конечно, собирался сделать это… когда-нибудь. Позже. Обязательно. Но не сейчас.
      – А почему бы мне не повстречаться с ней, а потом бросить? Она классная… – Глисон поиграл бровями.
      – Обойдешься! Это ведь я потерпевший. Значит, мне и мстить.
      – Ладно. Только, чур, в следующий, раз орудием возмездия буду я.
      Бен кивнул:
      – Конечно. А теперь заткнись – она возвращается.
      Не дойдя до столика футов десять, Шейн поймала взгляд Бена и остановилась, вопросительно наклонив голову. Он улыбнулся, кивнул, и тогда она присоединилась к мужчинам.
      При приближении девушки Бен встал, дождался, пока она устроится на стуле, сел – и подумал, как гордилась бы им мама, увидев редкое проявление хороших манер, которым учила его еще в шестом классе школы.
      Шейн улыбнулась, продемонстрировав маленькую ямочку в уголке рта.
      – Ну как, ребята, разобрались с работой? Если у вас долгий разговор, то я пойду – не буду мешать.
      – Нет! – выпалил Бен. – То есть… нет, не уходите. Все скучные вопросы мы уже решили.
      – Ага, решили, – подтвердил Глисон.
      – Итак, Шейн, чем вы занимаетесь? – спросил Бен.
      И тут же мысленно дал себе пинка под зад. «Вот дурень! Ты же сам все прекрасно знаешь. Только создал неловкую ситуацию».
      Но Шейн нисколько не смутилась.
      – Управляю бутиком в центре города. «Сенсьюэлити» – воплощение гедонизма для души и тела. – Слегка порозовев, она усмехнулась. – Тьфу! Я, кажется, разговариваю, как девушка из рекламы? Скоро попытаюсь продать вам масло для тела с запахом маракуйи.
      – Что?! Хотя, полагаю, мне вы сможете продать что угодно… – игриво произнес Глисон, наклоняясь к ней.
      По непонятной причине вид Шейн, смеющейся на пиру с Глисоном, усугубил неприятное волнение Бена. Но он не обратил на это внимания.
      Почти.
      Девушка взглянула на часы:
      – Жаль вас покидать, но мне сегодня нужно как следует выспаться. Э-э… Глисон, давайте назначим еще одну встречу, чтобы поподробнее обсудить вашу проблему.
      Глисон удивленно уставился на нее:
      – Какую проблему?
      – Ну… насчет разрыва, – прошептала она, покосившись на Бена.
      Бен буквально увидел, как в голове у Глисона, будто лампочка, засияла догадка.
      – Ах да… Точно. Мою проблему. Знаете, я решил повременить с этим. Хочу… еще немного подумать. Честно. Но все равно спасибо, – ответил он.
      Шейн улыбнулась:
      – Удачи. Надеюсь, у вас все наладится.
      – Правда? – Глисон удивленно приподнял бровь. – Это ведь неблагоприятно скажется на ваших доходах.
      – К сожалению, в нашем городе и так полно потенциальных клиентов для… моих консультаций, – сказала она, откидывая с лица волосы.
      К удивлению Бена, Шейн произнесла эту фразу почти печально. Никаких замашек хищницы не наблюдалось.
      Бен пнул Глисона под столом.
      – Ай! То есть – ой. Ой, уже много времени, – сказал тот, отодвигая стул. – Пора бежать. Рад был познакомиться, Шейн.
      Она встала:
      – И мне пора. Мне тоже было очень приятно познакомиться с вами.
      Бен протянул руку – почти непроизвольно – и кончиками пальцев коснулся ее локтя:
      – У вас не найдется… нескольких лишних минут? Я бы не отказался перекусить и поболтать. Если, конечно, вы не против. – Заметив ее нерешительность, он развел руками. – Ничего особенного. Просто подумал – если я друг Глисона, и вы – друг Глисона, значит, мы уже знакомы, правда?
      Шейн на мгновение задумалась и кивнула:
      – Да, конечно. Я не откажусь перекусить. Что-нибудь мясное, чтобы можно было немного прихватить для Лулу.
      – А кто такая Лулу?
      «Вот дерьмо, – подумал он. – Второй раз подряд западаю на лесбиянку».
      – Моя собака. Или овечка-мутант – смотря с какой стороны посмотреть, – пояснила она с такой лучезарной улыбкой, что ноги у Бена стали подкашиваться.
      Пока они усаживались обратно и звали официантку, в его мозгу настойчиво крутилась одна и та же мысль: «На этот раз я действительно попал в переплет. Это намного хуже, чем с Хайди Клум».
      – Ну вот. Я уже полчаса утомляю вас рассказами о рекламном бизнесе, – с внутренним содроганием произнес Бен.
      Теперь эта женщина никогда больше не захочет видеть его.
      Но ее глаза почему-то сияли. Хороший знак. Губы Шейн изогнулись в улыбке – и Бен осознал, что пропустил половину сказанного ею, неотрывно любуясь этими губами.
      Он покачал головой, злясь на себя:
      – Простите, Шейн, я, кажется, не понял…
      Она рассмеялась:
      – Либо вам со мной скучно, либо мы оба устали. Я говорила, что нахожу вашу идею для рекламы конфет очень свежей и оригинальной. Именно такую рекламу я хотела бы использовать для своего магазина. Если, конечно, он когда-нибудь станет моим.
      Радость, которой не стоило поддаваться – ведь эта женщина была не кем-нибудь, а антисвахой, – наполняла все его существо вопреки здравому смыслу. Бен помахал официантке, изображая рукой, будто пишет, чтобы та принесла счет. И понял, что хочет встретиться с Шейн еще раз.
      Хочет снова увидеть ее.
      По трезвом размышлении стало ясно – на самом деле его не особенно волновало, чем она занимается в свободное время. А с Лиззи у них все равно ничего не вышло бы.
      Шейн вынула из сумочки деньги, твердо отклонив протест Бена:
      – Давайте хотя бы пополам. Тогда у обоих останутся деньги, чтобы сходить куда-нибудь еще раз, – робко произнесла она. – То есть это, конечно, не обязательно… Я лишь хотела сказать…
      Бен дотронулся до ее руки.
      – Я бы с удовольствием пригласил вас куда-нибудь. Можно позвонить?
      Она кивнула, внезапно покрывшись румянцем. Шейн настолько отличалась от Лиззи, насколько вообще одна женщина может отличаться от другой женщины, – в этом и состояла главная загадка для Бена. Шейн оказалась искренней и бесхитростной.
      И как такой человек может быть «антисвахой»?
      Выходя из бара, Бен улыбнулся. Он был большим любителем головоломок.

      Я открыла дверь и едва успела поймать Лулу, которая радостно прыгнула ко мне на руки, едва не сделав в воздухе «бочку». Смеясь, захлопнула бедром дверь и заперла замки. Сделать это с собакой на руках было не так-то просто.
      – Да, я тоже рада тебя видеть. Да, принесла тебе еду. Смотри, какой вкусный чизбургер!
      Лулу неистово завиляла всем туловищем и стала лизать мне лицо, одновременно порываясь умыкнуть белый бумажный пакет.
      Появилась Энни в футболке с надписью «Колумбия». Футболка явно была ей велика.
      – Привет, Шейн, как все прошло? Неужели провела с клиентом все это время? И как он тебе? – Пока я тискала Лулу, она забрала у меня из рук пакет с едой и поставила на стол.
      – Ничего, нормальный парень. Правда, в итоге передумал меня нанимать.
      Энни нахмурилась:
      – Что? И ему на это понадобилось три часа? Надеюсь, ты взяла с него плату за потраченное время?
      Я улыбнулась и поставила Лулу на пол, намереваясь вымыть руки и накормить собаку.
      – Нет, но спасибо за идею, меркантильная ты моя. На самом деле все обстояло гораздо интереснее: я познакомилась с его другом. И мы, кажется, нашли общий язык.
      Энни потопала за мной к раковине, стараясь заглянуть в лицо.
      – Слушай, да ты вся светишься! Хватит сиять – рассказывай!
      – Ничего я не сияю! Не понимаю, о чем ты, – пробормотала я, безуспешно пытаясь спрятать блаженную улыбку, пока мыла и вытирала руки.
      По какой-то необъяснимой причине мне не хотелось ни с кем обсуждать Бена. По крайней мере, пока.
      – Нет, ты определенно сияешь. Давай подробности! – потребовала подруга.
      Прошмыгнув мимо нее, я схватила со стола пакет и стала крошить чизбургер в миску Лулу, одновременно пытаясь придумать достойный ответ.
      «Я познакомилась с парнем, ради которого готова прервать наступившую в моей жизни полосу воздержания»?
      Нет, слишком много пафоса. Похоже на правду, но театрально.
      Энни, тяжело дыша от волнения, последовала за мной в гостиную.
      – Выкладывай, Мэдисон. – Она стояла передо мной, вызывающе подбоченясь и поджав губы.
      Я поняла – разговора не избежать.
      – Ну… – Тут зазвонил сотовый.
      Я с облегчением схватилась за него:
      – Алло?
      – Шейн, это Мелисса. Завтра начинаю действовать. Мы с его братом разработали план: я появлюсь у Тони на работе и затею романтический ужин, – сообщила она, тяжело дыша.
      – С вами все в порядке? Вы как-то странно дышите.
      – Бежала по лестнице на четвертый этаж. Нужно ведь держать мышцы в тонусе, правда?
      Я оглядела свои совсем не спортивные ноги и вздохнула:
      – Да, конечно. Сама всегда хожу пешком по лестницам. А Майкл не против того, что вы сорвете его брату важное совещание?
      Тони, работавший подрядчиком, должен был встретиться на стройплощадке с представителями технадзора. Не самый подходящий момент для романтического свидания. Очень похоже на ситуацию с Беном и Лиззи, но что поделать – этот метод весьма эффективен.
      Мелисса засмеялась – правда, как-то неловко:
      – Они с Тони редко общаются в рабочие дни. Майкл о проверке не знает. Если до завтрашнего вечера ребята не успеют поговорить, все получится. Надеюсь, вы со мной?
      – Да. Буду изображать прислугу, так? Не забудьте прийти в ярость, если он откажется покинуть инспекторов ради вас, – напомнила я. – И не забудьте правило «четырех С»…
      – Сентиментальная, слащавая, совершенно сумасшедшая, – перебила Мелисса. – Да, я все поняла. Тони очень дорожит своим делом. Этот бизнес принадлежал трем поколениям его семьи, – добавила она. – Честно говоря, меня это немного беспокоит.
      – Ну что ж… А как, по-вашему, звучит «миссис Энтони ДиРизио»?
      Лулу залаяла на меня, я показала ей язык. Потом покачала головой и подняла вверх указательный палец, призывая к молчанию Энни, которая явно собиралась что-то сказать.
      В трубке воцарилось молчание. Затем послышался длинный, шумный выдох.
      – Это удар ниже пояса, Шейн, – ответила, наконец, Мелисса.
      – Зря вы так. Это ведь вы мне позвонили. Я же не делаю ставок на вашу будущую совместную жизнь с Тони или ее отсутствие. Просто пытаюсь выполнить порученную мне работу.
      – Да, никаких ставок – кроме пяти штук.
      Наступила моя очередь промолчать. Мелисса сменила гнев на милость:
      – Простите, Шейн. Вы правы – я сама этого хотела. И Тони, конечно же, человек, не лишенный недостатков. В нем слишком много самоуверенности и собственнических инстинктов. А романтический вечер в его представлении – это ужин в доме у его матери. Хотя бы поэтому у нас все равно ничего не выйдет.
      Я пожала плечами. Потом сообразила, что она меня не видит.
      – Решать вам.
      – Я согласна, – решительно ответила Мелисса.
      – Не забудьте о реквизите.
      – Шелковые простыни и чрезмерное количество духов. Все ясно.
      – А я принесу масло для тела. У меня, пожалуй, найдется пара лишних флаконов.
      – Масло для тела? Я же не собираюсь соблазнять его прямо на стройплощадке! – завопила она.
      – Нет, конечно. Во всяком случае, не при мне. Бр-р… – заверила я, содрогнувшись. – Но он должен поверить, что вы готовы на это, а в таком тонком деле аксессуары очень важны.
      – Вы либо очень хороший человек, либо очень плохой. Не могу понять.
      – Ни то ни другое. Созвонимся.
      Попрощавшись и нажав на кнопку, я взглянула на Энни. На сей раз расспросов не последовало.
      – Молчи. Ничего не хочу знать. Голова разболелась от одной твоей части разговора. К тому же нам нужно обсудить кое-что относительно Ника. А после расскажешь о парне, от знакомства с которым светишься…
      Энни устраивалась на кушетке поудобнее, явно готовясь к длительной беседе. Наблюдая за ней, я вдруг поникла. Сначала Бен, потом Тони, теперь Ник. Почему приходится разбивать сердца хорошим людям?
      И где все негодяи? Как бы они сейчас мне пригодились!
      Когда, наконец, пришло время чистить зубы на ночь, я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик с продукцией компании «Дримглоу». Сначала я пыталась уговорить Энни не впутывать меня в ее отношения с Ником, но мои старания завершились позорным провалом. Потом пришлось до полуночи выслушивать вместе со всеми подробный рассказ Фаррена о его первом съемочном дне.
      По-видимому, играть противного работника стоянки, бросающего плотоядные взгляды на симпатичных девушек (герой Фаррена имел традиционную сексуальную ориентацию), не такое бесперспективное занятие, как может показаться. Он надеялся, что впоследствии его персонажа сделают пропавшим и вновь найденным незаконным внуком самой влиятельной дамы города, рожденным от брата ее четвертого мужа. Или от дяди ее четвероюродного брата.
      Или еще от какого-нибудь очень дальнего родственника. В течение первого часа рассказа я внимательно прислушалась лишь однажды – когда Фаррен невзначай упомянул, что один из гримеров был очень мил с ним. Мишель насторожился:
      – Что значит «был очень мил»?
      Фаррен, рассмеявшись, пожал плечами:
      – Трудно сказать. Просто вел себя дружелюбно.
      – Насколько дружелюбно? Как член команды, опекающий новичка? Или как человек, желающий твоего тела? – безжизненным голосом, без тени улыбки осведомился Мишель.