Дома я умылась и обо всем рассказала Энни с Ником – и о том, что мне не дали кредит, и о Бене, и о манекенщице, которая так некстати подвела Мишеля. Они сидели на кушетке вместе с Лулу и внимательно меня слушали.
      – В общем, как вы уже поняли, полно проблем, – подытожила я свой двадцатиминутный монолог. – Бедный Мишель. Он столько сил вложил в этот проект. – И вздохнула, сдерживая слезы. Казалось, я стремительно превращалась в неиссякаемый фонтан.
      Настал их черед говорить.
      – Похоже, вам двоим очень неплохо вместе, – заключила я. – Постойте-ка! Ник сказал «когда я целую ее». Что между вами произошло?
      Ник улыбнулся – обаятельно и немного застенчиво, как всегда, – и взял Энни за руку. Она тоже улыбнулась и повернулась ко мне, сияя от удовольствия.
      – Ну… ты, наверное, не поверишь, учитывая мое недавнее поведение в отношении тебя, но под моими лохмами все же скрывается немного здравого смысла.
      Ник наклонился к ней и поцеловал.
      – У тебя не лохмы, а прекрасные локоны. И мне они нравятся, – вкрадчиво проговорил он.
      Энни покраснела, чем несказанно удивила меня. Раньше с ней не случалось такого. Никогда не случалось.
      – В общем, я поняла, что ты любишь меня, и Ник, наверное, тоже, раз столько времени терпел мои выходки, и… ну… что вы придумали все это из самых лучших побуждений. – Она погладила Ника по лицу. – К тому же мы с ним отличаемся от моих родителей.
      – Да, – добавил он, – в один прекрасный день Энни заявилась на работу с твердым намерением оторвать мне голову, но в итоге все закончилось… м-м… взаимными извинениями.
      Она рассмеялась:
      – Мы повесили на дверь табличку «Закрыто» и часа полтора мирились. Прямо на столе.
      Теперь покраснел Ник. Охваченная радостным волнением, я улыбнулась:
      – Ну, это уже лишние подробности. Но я так счастлива за вас обоих! Спасибо, что простила меня, Энни, хоть я этого и не заслуживаю. Обещаю никогда больше тебя не обманывать.
      Она слушала меня, улыбаясь, и вдруг Лулу залаяла на нее, Энни рассмеялась:
      – Ты права, Лулу. Прости и ты меня, Шейн. Я вела себя как последняя стерва – и пойму, если ты решишь вышвырнуть меня из квартиры. Но, пожалуйста, не делай этого, – затараторила она, – Ник живет в ужасной дыре, да еще и с тремя соседями…
      Я распахнула объятия, Энни вскочила, и мы вновь прильнули друг к другу.
      – Прости, что в трудную минуту меня не было рядом, Шейн. Мы обязательно что-нибудь придумаем насчет Бена. Обещаю, – тихо произнесла подруга.
      – В первую очередь надо придумать, как помочь Мишелю, – напомнил Ник.
      Лулу завиляла хвостом и весело залаяла – наверное, она была рада, что все члены ее «стаи» снова собрались вместе и довольны. По большей части.
      Энни рассмеялась:
      – Ну, во мне всего пять футов, и во второй размер я точно не влезу. Шейн, ты высокая, но…
      – Мне тоже далеко до второго размера, – согласилась я. – Думайте, ребята. У вас много знакомых в среде музыкантов. Найдется среди них высокая и более-менее симпатичная девушка второго размера?
      Энни покачала головой:
      – В нашей тусовке вряд ли найдутся тощие воображалы, Шейн.
      Тут нас осенило.
      – Тощие воображалы, значит? – прошептала Энни.
      – Лиззи! – крикнули мы дуэтом.
      Теперь мне оставалось лишь разыскать свой телефон и молиться.
      Меньше чем через полчаса Лиззи примеряла первый наряд. Возможность попасть на экран телевизора безоговорочно затмила ее ненависть ко мне. Она даже совершила из ряда вон выходящий поступок – обняла меня при встрече на пороге квартиры Мишеля. В тот момент я так рада была ее видеть, что обняла в ответ.
      Кто сказал, что мир во всем мире – несбыточная утопия?
      – Внимание, приготовились, – скомандовал Фаррен.
      Затаив дыхание, мы смотрели, как Лиззи выходит из ванной. На ней было блестящее серебристое кружевное платье, которое мне понравилось больше всего, – шедевр коллекции Мишеля. В нем Лиззи была похожа на ангела.
      Не сговариваясь, мы дружно зааплодировали. Улыбнулся даже Мишель, сосредоточенно поправлявший платье и проверявший швы, бесцеремонно ощупывая Лиззи, как ветеринар Лулу. Я опасалась, что новоявленная модель набросится на него, но Лиззи спокойно стояла, с радостью подчиняясь, и ни единым словом не выразила недовольства.
      Мишель покрутил пальцем в воздухе, и она медленно повернулась вокруг себя. Платье сидело идеально. Лиззи с ее внешностью скандинавской принцессы идеально подходила для показа этой изящной коллекции. С такой моделью успех Мишелю был обеспечен.
      И – по крайней мере отчасти – мы были обязаны этим Лиззи. Удивительно, но меня не затошнило от этой мысли.
      «Ух ты! Кажется, я взрослею».
      А может, все дело было в непомерной усталости. Как бы там ни было, я радовалась за всех. За Мишеля и его будущие успехи, за Мишеля и Фаррена, за Энни с Ником.
      В каком-то смысле – даже за Лиззи, которая в обмен на свои услуги получала возможность покрасоваться на телевидении.
      Суть моего взросления состояла в том, что я успешно обуздывала свою тоску аж до трех утра, пока все не улеглись спать. А если моя подушка и отсырела немного, то никому, кроме Лулу, не обязательно было об этом знать.

       Последнее правило: Никогда, ни при каких обстоятельствах не сообщайте любимому мужчине о своей профессии антисвахи.
       Это гарантированный способ потерять его. Навсегда.
 
      Переоборудованный заводской цех сверкал огнями и чистотой; звучала музыка в стиле фьюжн. Модельеры носились по раздевалке, лихорадочно что-то доделывая, поправляя и желая друг другу удачи (или наоборот – некоторые стычки соперников позабавили бы телезрителей), большинство из них казались безумными.
      Вжавшись в угол, я протянула Лиззи первую пару туфель. Каким-то чудом ее размер обуви почти совпадал с размером сбежавшей манекенщицы.
      – Почти подходит, – повторяла она, втискивая ступню девятого с половиной размера в туфли девятого размера на высоких шпильках. – Почти. У нас получится, правда, Шейн?
      Я кивнула с улыбкой, удивляясь тому, как быстро желчная вражда превратилась в некое подобие товарищеских отношений. Мишель дрожащей рукой взял меня за плечо:
      – Пора. Вы готовы? Мы готовы? Боже, и с какой стати я решил, что гожусь для такого дела? Господи, Господи, Боже…
      Фаррен обнял его, успокаивая:
      – Ш-ш. Хватит. Не время нервничать – тебе ведь тоже придется гулять по подиуму, так уж заведено в этом шоу. Так что отправляйся блистать, малыш.
      Мишель благодарно обнял его и расправил плечи.
      – Ты прав. Я смогу. Шейн, проверь, чтобы сумка…
      – Знаю, знаю, – простонала я. – Все туфли и сумки у меня. Мы справимся. Иди уже, гордость наша.
      Поправив напоследок вырез платья на Лиззи, он побежал к остальным участникам, которые выстраивались на сцене в ряд перед камерами и зрителями.
      Кстати, о камерах… Я взглянула на часы. Мелисса и Тони должны были прибыть с минуты на минуту. Завершающий акт нашего плана должен был состояться здесь же. После этого Тони навсегда откажется от Мелиссы, а я со спокойной душой завершу карьеру антисвахи, прибавив к своему послужному списку последнюю блистательную победу.
      Как ни странно, эта мысль не приносила ни капли радости.
      Увидев, что я тоже дрожу от волнения подобно Мишелю, Фаррен отправил меня в зрительный зал.
      – Все равно я справлюсь гораздо лучше тебя, Шейн, – сказал он.
      Лиззи засмеялась, но по-доброму:
      – Сколько людей, столько и талантов, Фаррен. Ты бы видел, какая в бутике «Сенсьюэлити» шикарная обстановка. Это все Шейн.
      Я уставилась на нее, едва не рухнув от удивления.
      – Ты заметила? Мне казалось, бутик тебя вообще не интересует.
      Она бесстрастно пожала плечами – даже это у нее выходило с большим изяществом.
      – Не всю же жизнь шляться по магазинам. Мне нравится «Сенсыоэлити», и я надеюсь, что когда-нибудь мы вместе там поработаем. Но если мой первый опыт в модельном бизнесе выльется во что-нибудь более перспективное – возражать не буду…
      Я улыбнулась, подняв большие пальцы в знак одобрения, и отправилась на передовую. Лиззи, несмотря ни на что, была в своем репертуаре – значит, мир еще не перевернулся с ног на голову.
      Стоя у бокового входа в раздевалку, я внимательно разглядывала толпу. Мелиссы пока видно не было, зато была миссис П., сидевшая рядом с Беном, и…
      Что? Миссис П. и Бен?
      Бен поднял глаза и наткнулся на мой удивленный взгляд. Потом наклонился к миссис П., прошептал ей что-то, встал, пробрался к проходу и направился прямиком ко мне.
      Застыв на месте, я молча наблюдала за ним. Он взял меня за руку и завел в укромное местечко за грудой складных стульев.
      Я растерялась. Бен улыбнулся:
      – Шейн, я хотел сказать тебе… ты должна знать… Тьфу, черт! Сначала я вот что сделаю… – И с этими словами привлек меня к себе – очень медленно, давая возможность сказать «нет».
      Я не сказала – впрочем, не смогла бы, даже если бы захотела, потому что голос меня не слушался, – и он поцеловал меня.
      Долго-долго.
      Когда мои ноги уже совсем подкосились, ко мне, наконец, вернулся рассудок – в достаточной степени, чтобы вспомнить, где мы находимся, и отстраниться.
      – За… – Нет, так не пойдет – слишком дрожит голос.
      Я попыталась произнести то же самое, но более твердо:
      – За что?
      – За то, что я до смерти соскучился по тебе, и очень сожалею о своей лжи, и очень надеюсь на твое прощение, – сказал он. – Я не забыл сказать, что соскучился?
      Я кивнула.
      – Я скучал и по твоей овцеподобной собачке, – со смехом признался он. – Недавно набрал в поисковике Интернета слово «чихумопу». Как тебе это нравится?
      Я улыбнулась:
      – Одного этого уже хватило бы, чтобы простить тебя.
      Бен посерьезнел.
      – Шейн, я понимаю, нам нужно во всем разобраться. И очень сожалею о своем поступке. Скажи, что дашь мне шанс.
      Набравшись смелости, я кивнула:
      – Да. Да. Конечно, дам. Я… я тоже соскучилась.
      Ответом на мое признание стал еще один поцелуй.
      – Я с ума схожу по тебе. Проблема была лишь в твоей профессии «антисвахи». Мне трудно принять ту ее часть, которая подразумевает ложь и обман. Но это моя проблема. И я решу ее. Если тебе действительно нравится заниматься этим, то, может быть, ты поможешь мне понять…
      Я оборвала его:
      – Не беспокойся. Антисваха в официальном порядке подает в отставку. По крайней мере, одна проблема исчерпана.
      Он снова поцеловал меня – так сладко, что я едва не начала испускать пар. В ушах зазвенело, и это было похоже на… чей-то кашель?
      Оглянувшись через плечо, я увидела Мелиссу. «О нет».
      – Шейн, извини, что отрываю, но нам срочно нужно поговорить. Кажется, я не готова публично унизить Тони перед телекамерами. Дело в том… на самом деле мне, наверное, все-таки хочется выйти за него замуж.
      Я наблюдала, будто в замедленной съемке, как Бен изумленно взглянул на Мелиссу и с отвращением на лице повернулся ко мне:
      – Значит, ты в отставке? Но собираешься опозорить какого-то беднягу на всю страну? Это называется «уйти в отставку»?
      Он опустил руки и отстранился; я хваталась за него, пытаясь остановить.
      – Нет, ты не понял! Это последняя клиентка. Просто нам пришлось кое-что доделать… колыбель не помогла, пьянка в семейном ресторане – тоже, да еще этот таксист с иголками… ну, в общем.
      Насупившись, Бен шагнул назад – от меня.
      – Да, ты права. Я, наверное, чего-то не понимаю. Я весь извелся, думая, что ты считаешь меня лжецом. Так кто же из нас больший лжец?
      – Нет, Бен. Бен, подожди. Позволь все объяснить, – умоляла я.
      Но он лишь молча покачал головой и ушел, покидая зал. И мою жизнь тоже. Опять. Мелисса виновато кусала губы.
      – Кажется, я не вовремя? – спросила она.

      Пока Мелисса разъясняла причины своего внезапного прозрения, обещая пригласить на помолвку, наступило время начала показа. Миссис П. помахала мне, приглашая сесть рядом – на освободившееся место Бена.
      – Что случилось, милая? Ты в порядке? – прошептала миссис П.
      В одеянии из светло-зеленого шифона она была ослепительна.
      – Да, все нормально, – соврала я.
      А чего стыдиться? Ложь ведь мое призвание.
      – Потом сообщу тебе хорошую новость насчет моих налогов. – Заиграла музыка, погас свет, и нашему взору предстали коллекции подающих надежды молодых дизайнеров, выражавшие их представления о прекрасном.
      Среди них попадались и ужасные, и восхитительные. И вот настала очередь Мишеля. Заключительный выход Лиззи в серебристом платье вызвал у публики изумленные возгласы.
      Мишель был единственным, кому аплодировали стоя.
      Я сидела и плакала, объяснив это радостью за Мишеля в ответ на вопрос миссис П. Та явно не поверила, но у нее не было времени на допрос с пристрастием: судьи объявляли результаты.
      Одно за другим они произносили имена финалистов. И вот на сцене оказались девять будущих модельеров, которые, пребывая в экстазе, обнимали себя и друг друга.
      Отсутствие Мишеля бросалось в глаза.
      Я с такой силой сжимала руки, что было удивительно, как еще из кулаков не закапала кровь. Ведущий провозгласил:
      – Итак, наш последний финалист, десятый участник шоу «Будущие модельеры»: Мишель Ланье!
      Толпа бесновалась: зрители вскакивали со своих мест, кричали и хлопали в ладоши. Мы с миссис П. присоединились к всеобщему ликованию. Она даже оглушительно свистнула, сунув два пальца в рот, чем несказанно удивила меня.
      Мишель вышел на сцену, рука об руку с Лиззи, и его дрожь была заметна даже издалека.
      Меня переполняла почти невыносимая радость за друга. Но, обняв и поздравив его, я поспешила улизнуть.
      Поскорее.
      Шли дни. С течением времени моя подушка каждую ночь становилась все менее влажной. Налоговые проблемы миссис П. оказались не такими уж и серьезными. Ей уже не требовалась крупная сумма наличными, и она разрешила мне купить долю в рассрочку. Мелисса не взяла денег назад, и впервые за долгие годы я не нуждалась.
      Лулу окончательно выздоровела и получила санитарное свидетельство от девушки-ветеринара, которая, кстати, сообщила мне, что снова стала встречаться с Джейсоном.
      – С каким Джейсоном? – полюбопытствовала я.
      Оказалось, у Волосатого Монстра есть имя. Ну кто бы мог подумать?
      Я постаралась скрыть удивление. Может, у нее и плохой вкус в том, что касается мужчин, зато она отличный врач.
      После показа прошло около двух недель. Я была в магазине, выкладывала на полку остатки масла «Дримглоу». Миссис П., подергав кое-какие ниточки, умудрилась вернуть пятьдесят коробок, и у нас осталось всего шестьдесят четыре флакона, которые и были заказаны изначально.
      Утром из Голливуда позвонила Лиззи, взволнованная до полуобморочного состояния. Продюсер, увидевший ее на показе и пригласивший на пробы для эпизодической роли в фильме (роли студентки, умирающей почти в самом начале), был так поражен актерским талантом девушки, что дал ей другую роль. Она будет играть одну из трех девушек, которые в конце фильма победят убивающего студенток серийного убийцу-маньяка. И сюжет подразумевал возможность снять продолжение.
      Еще Лиззи согласилась стать «лицом» новой коллекции Мишеля под названием «Этерия», которую тот собирался представить весной. И теперь была взвинчена, наслаждаясь каждой минутой растущей славы. Впрочем, она умело подавляла свое возбуждение, как и я.
      Я чувствовала себя подавленной, но продолжала жить. Радуясь, что хотя бы те, кто был мне небезразличен – включая Лиззи, – приближались к осуществлению своих мечтаний.
      Прозвонил колокольчик, я обернулась – и увидела, как в дверь вносят гигантскую плюшевую панду фиолетового цвета. К ней был прикреплен огромный букет воздушных шаров, а за ней (точнее, за парнем, который нес ее) шли еще двое мужчин, в руках у которых был весь товарный ассортимент пары цветочных магазинов и одной кондитерской.
      – Э-э… Простите, вам, наверное, дали неверный адрес, – сказала я, пытаясь остановить их, пока они не начали разгружать.
      У миссис П. не было дня рождения. Разве только подарок от кого-то из поклонников Лиззи – они часто приходили в последнее время.
      Мужчина с пандой опустил игрушку на пол и спросил:
      – Вы Шейн Мэдисон?
      Я нерешительно кивнула. Он оглянулся на остальных:
      – Приступайте.
      После недолгих приготовлений парень с конфетами произнес:
      – Раз, два, три…
      И они запели – прямо в торговом зале. Я разинула рот от удивления и стояла, изумленно глядя на троицу, словно выброшенная на берег рыба.
 
Мой милый сладкий пирожок,
Моя красотка Шейни-Уэйни,
Поцелушки-обнимушки,
Я тебя люблю.
Люблю,
Люблю,
Люблю,
Люблю.
Твой Зайчонок Бенни.
 
      Закончив петь, посланцы с сияющими лицами одновременно протянули мне цветы, шары и прочие подарки. Я остолбенела.
      – Но… но… что? «Зайчонок Бенни»?
      Гримаса раздражения исказила лицо парня с медведем.
      – Да, согласен – ужасно глупо. Обычно мы поем стандартные песни. Ну там «с днем рождения тебя», и все такое. Но этот чувак сам сочинил песню.
      – Чувак? – едва слышно повторила я.
      Из дверей подсобки донесся голос Бена:
      – Да, тот самый чувак, который сходит с ума от любви к тебе. Эту идею подала мне одна подруга, называющая себя Сирано. Я решил попробовать.
      Я не сводила с него глаз, а посыльные тем временем распаковывали подарки.
      – Ты… что? Это ведь была уловка, чтобы мужчина принял женщину за сумасшедшую… К тому же речь шла о Сирано наоборот. У которого есть правило четырех «С»…
      – Да. Я слышал о таком, – согласился Бен, приближаясь с улыбкой. – Очень подходит тебе, ты не находишь? «Симпатичная, сексуальная и совершенно сногсшибательная».
      Он хотел обнять меня, но я выставила перед собой руки.
      – Все равно ничего не понимаю… – Кое-что привлекло мое внимание. – Что это? Букет из косточек?
      Бен ухмыльнулся:
      – Разве мог я забыть о Лулу? Невероятно.
      – Но ты же говорил…
      – Я много чего говорил. Все в прошлом. А сейчас мне требуются услуги антисвахи.
      – Но…
      – Дай договорить, – перебил он, улыбаясь, – Мне нужно избавиться от женщины, сводящей меня с ума. Я не ем, не сплю и все время думаю только о ней.
      Вид у него и впрямь был растрепанный и усталый. Темные круги под глазами. Но мне необходимо было выяснить, в чем тут дело. Последний раз, когда я расслабилась и пустила все на самотек, ничем хорошим это не кончилось.
      Я хотела оттолкнуть его, но он лишь крепче сомкнул объятия.
      – Послушай, Бен, я больше этим не занимаюсь. На этот раз я правда в отставке. И хочу поставить тебя в известность: Тони не был опозорен, ни по телевидению, и никак иначе, – сказала я.
      Мне очень хотелось, чтобы он знал это.
      Бен рассмеялся:
      – Может, все-таки сделаешь исключение? Хотя бы потому, что женщина, которую я не могу выбросить из головы, – это ты.
      Разносчики зааплодировали. Один из них свистнул и закричал:
      – Давайте уже – прощайте его, а то мы чаевых не дождемся! Если парень вытворяет такое – значит, он влюблен в вас до беспамятства, леди!
      Я расхохоталась. Может, контроль и самообладание не такие великие ценности, как многие считают?
      – Ну что ж… Не обсудить ли нам подробности за ужином?
      Бен поцеловал меня, не обращая внимания на свист и возгласы одобрения, которыми нас щедро награждали посыльные.
      – А может, лучше за завтраком? – предложил он. – Оформим бессрочный контракт. Пожалуй, понадобятся месяцы. Или даже годы…
      – Возможно, ты сумеешь уговорить меня взяться за новое задание, – допустила я, отвечая на его поцелуй. – Но никаких гарантий. И никакого возврата денег.

      Хочу поблагодарить Синди Хвон – за то, что (помимо прочего) убедила меня, что непристойный кукольный спектакль – хороший способ провести праздничный день. Кому нужен обычный редактор-зануда? А также хочу сказать спасибо за все остальное. Сами понимаете, о чем я.
      Благодарю Лесли Гельбман, Лейс Петерсон, Паоле Сото, талантливую художницу Нерли Уокер, оформляющую обложки моих книг, а особенно – производственных работников, этих потрясающих людей, которые трудились не покладая рук, чтобы выпустить книгу вовремя. Спасибо сотрудникам отделов продаж и маркетинга издательства «Беркли» за приобщение читателей к моим книгам. И естественно – продавцам книжных магазинов, которые работают там, потому что обожают литературу.
      Выражаю благодарность Стиву Акселвроду, который заменит любой антидепрессант; долго перечислять, за что. Спасибо огромное Лори Антонсон – изумительной женщине.
      Спасибо всем друзьям и членам моей семьи – за то, что мирились с моей самоизоляцией, когда я старалась успеть закончить работу в срок; Дженни Круз и членам клуба «Черриз» – за веселую компанию и помощь в сборе информации для книги; а также моей группе поддержки из ПАСИК – филиала Американской ассоциации писателей сентиментального жанра. Вы – лучшие!
      И наконец, выражаю благодарность Лейни, Мишели, Эйлин Рендал, Уитни Гаскелл и Бет Кендрик – великолепным женщинам-писательницам. Вы установили высокую планку, дамы. Я горжусь дружбой с вами.