Правило № 5. Реакция мужчин не всегда предсказуема.
       Иногда приходится забывать о правилах и действовать интуитивно.
 
      Я еще немного прогулялась с Лулу, но это уже не приносило удовольствия ни одной из нас. Мы вошли в лифт и поехали домой. Без Бена ни мне, ни ей не хотелось идти пешком. Лулу встала на задние лапы и поставила передние мне на ноги – так она обнималась. Я погладила ее по голове, потом взяла под мышку пакет с мисками, подняла собаку на руки и прижала к себе.
      – Не понимаю я этих мужиков, Лулу. И никогда, наверное, не понимала. Как же я могу работать антисвахой, если даже не знаю, чем можно их огорчить?
      Она лизнула меня в подбородок. Это оказалось довольно противно, потому что изо рта у нее воняло.
      – Лу, тебе обязательно нужно купить собачьте их мятных пастилок. Ужас какой-то.
      Лифт, дернувшись, остановился, и я поплелась к нашей двери. Лулу потрусила за мной. До моих ушей донесся смех из квартиры. Хоть кому-то было весело.
      Я толкнула дверь и увидела танцующих вокруг кушетки Фаррена, Энни и Мишеля.
      – Народ, что здесь происходит? Вряд ли мой шоколадный пирог мог так сильно на вас подействовать, – сказала я, невольно улыбаясь, несмотря на охвативший меня приступ жалости к самой себе.
      Мишель перепрыгнул через оттоманку и кинулся ко мне.
      – Я попал туда! – закричал он, схватил меня и закружил по комнате. – Попал, попал!
      Когда он, наконец, поставил меня на пол, у меня кружилась голова, но я все еще оставалась в неведении.
      – Здорово! А куда, собственно говоря?
      Фаррен обошел диван и тоже крепко обнял меня.
      – В финал отборочного тура, Шейн.
      Мишель перебил его, перехватив меня и опять закружив:
      – Финалисты отборочного тура будут участвовать в шоу «Будущие модельеры»! Около тысячи студентов прислали свои портфолио для участия в конкурсе, из них выбрали всего двадцать пять человек. И я в их числе!
      – Мишель, это потрясающе! Я так за тебя рада! Подожди… ты сказал «отборочный тур»?
      Он отпустил меня. Мы оба тяжело дышали.
      – Да, из нас должны отобрать десять человек для участия, в шоу. Но раз вероятность составляет один из двух с половиной, то меня должны выбрать, правда?
      – Конечно, – уверенно произнесла Энни. – Шампанское сюда!
      Улыбка Мишеля померкла.
      – Мы сейчас не можем позволить себе пить шампанское. Остался последний рывок. Мне понадобится около пяти тысяч долларов, чтобы подготовить портфолио для отборочного тура. Наверное, придется переступить через себя и позвонить папе. Может, он сменит гнев на милость.
      – Тебе нужно пять тысяч? – удивилась Энни. – Ни в коем случае не звони отцу – в прошлый раз после разговора с ним тебе едва не потребовался психиатр.
      – Всем нужно пять тысяч долларов, – пробормотала я. – Какое-то новое поветрие.
      Энни порывисто повернулась и оценивающе взглянула на меня:
      – О чем ты?
      – Да так, ни о чем. Не волнуйся, Мишель. Мы с Фарреном приготовили небольшой сюрприз, – сообщила я, направляясь на кухню – проверить, имелось ли шампанское в холодильнике. – У нас, кажется, оставалась бутылка с того дня, когда мы обмывали новую роль Фаррена в «мыльной опере»?
      – В дневном сериале, – поправил Фаррен, танцуя с Мишелем.
      – Извини, в дневном сериале.
      Я нашла бутылку, открыла, почти ничего не разлив, налила шампанское в пластиковые стаканы с надписью «С днем святого Патрика» и раздала всем.
      – За Мишеля! Да превзойдет он самого Ральфа Лорена! – провозгласила я, поднимая стакан.
      – И Веру Вонг! – добавила Энни.
      – И Армани! – внес свою лепту Фаррен.
      Лулу лаяла, весело гарцуя между нами.
      Мишель стоял, сияя от радости, и слезы текли по его щекам; мы чокнулись и осушили стаканы. Я обняла Мишеля одной рукой.
      – Милый, тебе лучше присесть. Мы с Фарреном хотим поведать, как у нас оказалась в точности нужная тебе сумма – ну, может, за исключением нескольких сотен на жизнь.
      Слушая, как Фаррен взахлеб рассказывал о своем бонусе и о моем авансе, полученном от Мелиссы, Мишель раскрывал глаза все шире и шир, Энни, наоборот, напряженно щурилась. Наконец Фаррен закончил. Мишель ошеломленно молчал. А вот Энни – нет.
      – Ты с ума сошла?! – заявила она, вскакивая со стула и тыча в меня длинным костлявым перстом. – Эти деньги тратить нельзя! У тебя ведь ничего не выходит с Мелиссой и Тони. И тебе придется вернуть ей две с половиной тысячи.
      Я пожала плечами:
      – Попробую еще раз.
      – Еще раз? Да что тут пробовать?! С этим мужчиной все твои приемчики действуют с точностью до наоборот!
      – Не ори! – рявкнула я в ответ. – Ты что, не видишь – я хочу помочь другу?
      Мишель наконец обрел дар речи.
      – Э-э… простите. Раз я и есть тот друг, которому ты хочешь помочь, можно мне принять участие в обсуждении?
      Мы с Энни одновременно повернулись к нему:
      – Нет!
      Фаррен расхохотался, а Лулу отбежала и спряталась за его ногами.
      Мишель наклонился вперед.
      – Знаю, мои слова прозвучат эгоистично, особенно учитывая тот факт, что я в принципе мог бы воспользоваться кредитом. Но все же – ты не рассматривала возможность действовать «от противного»?
      Я сверкнула глазами:
      – Мне не нужна помощь в… что значит «от противного»?
      Он развел руками.
      – Если все твои действия дают обратный эффект, попробуй действовать наоборот.
      Я задумалась.
      – Что конкретно нужно делать?
      – Для начала расскажи, как ты действовала.
      Вкратце описывая свои позорные неудачи – на стройплощадке и с колыбелью, я поняла правоту Энни. Придется вернуть деньги Мелиссе.
      – Энни, ты не совсем права, – сказал Фаррен, вскочили зашагалпо комнате. – У тебя получится, Шейн. Мы знаем, чего хочет этот Тони, и отсюда можем вычислить, чего он не хочет.
      – Можем? – спросила я, чувствуя себя бестолковой.
      – Конечно, – сказал Мишель. – Ему нужна приверженная традициям итальянская жена и мать для его детишек, правильно?
      – Похоже на то, – мрачно согласилась я.
      Фаррен уселся рядом со мной на кушетку.
      – Значит, предоставим ему девушку легкого поведения.
      – Но… Погоди, Не так быстро, – взмолилась я. – Если превратить Мелиссу в сексуальную любительницу тусовок, ты думаешь, Тони больше не захочет иметь с ней дело?
      Мишель с самодовольным видом откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки.
      – Именно. Он мечтает о «Маленьком домике в прерии», а мы дадим ему «Секс в большом городе».
      – Меня едва не взяли на роль одного из парней Кэрри, но потом решили, что я слишком смазлив, – заметил Фаррен уже, наверное, в сотый раз.
      – Ты говорил, – простонали мы хором.
      Энни кивнула:
      – Да, такой подход может оправдать себя, Шейн. В самом деле. Позвони Мелиссе и узнай, согласна ли она на такое.
      Я схватилась за телефон.
      – Нужно жить сегодняшним днем, правда? Думаю, это окажется значительно эффективнее попугая.
      И пошла к пожарной лестнице, чтобы позвонить, друзья озадаченно смотрели мне вслед. Но я не собиралась ничего объяснять насчет попугая.

      На следующий день, оказавшись на рабочем месте, я страстно молила Бога о том, чтобы утро прошло спокойно. Чтобы никаких телефонных звонков, кризисов и новых клиентов. Несколько деловых встреч антисвахи были временно отложены – до тех пор, пока не будет решена проблема Мелиссы и Тони.
      «"Решить проблему". Очень подходящий эвфемизм для того, что на самом деле называется "сломать бедняге жизнь"», – тихо прошептал мой внутренний голос.
      – Да заткнись ты, – проворчала я.
      И тут же осознала, что разговариваю сама с собой. С какой стороны ни посмотри, это был плохой знак.
      Я слонялась по магазину, поправляя предметы на полках и потягивая латте, а мысли были заняты Беном и его неожиданным уходом.
      Тот же мужчина в тот же самый вечер подарил мне мисочки для собаки.
      Все это производило весьма странное впечатление.
      Зазвонили колокольчики над входом; вымученно улыбаясь, я повернулась к двери, готовясь принять первого покупателя.
      – Здравствуйте, добро пожаловать в… Лиззи?
      – Здравствуйте, Шон, – протяжно произнесла она, снимая огромные солнцезащитные очки. – Тетя Эстель уже здесь?
      – Меня зовут Шейн, – сквозь зубы процедила я.
      – Не важно… Так она пришла или нет? – Лиззи неторопливо подошла к полке с продукцией «Дримглоу» – плавной походкой, будто скользя по полу в босоножках с четырехдюймовыми каблуками.
      Несмотря на мою глубокую и искреннюю неприязнь к ней, это вызывало невольное восхищение. Я подумала с легкой завистью, что ее простые шорты и майка обошлись, должно быть, в две мои месячные зарплаты.
      Здорово, наверное, обладать фигурой манекенщицы. Закрыв глаза, я мысленно помолилась, прося Господа ниспослать мне терпения. И побольше.
      – Нет, здесь ее нет. Она сегодня вообще не придет. Полагаю, у нее день оздоровительных процедур.
      – Полагаете? – Лиззи презрительно фыркнула.
      – Э-э… что? – Я не знала причины ее недовольства, но тон мне не нравился в любом случае. – Что не так, Лиззи?
      Она закатила свои идеально накрашенные глаза.
      – А то вы сами не в курсе! Я наслышана про ваш милый маленький планчик насчет партнерства, только ничего у вас не выйдет.
      Я озадачилась.
      – Что не выйдет?
      Красотка горделиво приблизилась, откинула со лба волосы и вызывающе глянула на меня.
      – Если вы вынашиваете коварный замысел завладеть моим наследством – забудьте об этом, вы… вы… продавщица!
      – Вынашиваю коварный замысел? – развеселилась я.
      Кажется, кое-кто читает слишком много готических романов.
      Поскользив еще немного, Лиззи затормозила возле расшитых бисером мини-юбок камуфляжной расцветки и взяла из стопки самую верхнюю.
      – Ух ты! У вас есть размер «два нуля»?
      – Должен быть, пойду посмотрю… Погодите-ка! – Уже сделав пару шагов в направлении подсобки как последняя идиотка, я все же опомнилась и остановилась. – Что?! Сначала вы обвиняете меня в коварных замыслах… а потом просите подобрать одежду? У вас с головой все в порядке?
      Она бросила юбку на пол и пнула ее.
      – Что вы сказали? Да как вы смеете?!
      – Я спросила, все ли у вас в порядке с головой, вы, психопатка! И поднимите юбку с пола – сейчас же!!! – Дойдя до слов «сейчас же», я перешла на крик – и в тот самый миг, конечно же, вошла миссис П.
      «На заметку: ни в коем случае не кричать на племянницу начальницы в присутствии последней».
      Миссис П. посмотрела на Лиззи, затем на меня; от ее наблюдательного взора ничто не могло укрыться. Подошла, наклонилась и подняла юбку. Затем медленно разогнулась, ее серебристые локоны поблескивали в свете флуоресцентных ламп. Первой заговорила Лиззи:
      – Тетя Эстель, вы слышали, что она сказала? Неужели вы готовы доверить этой грубиянке наш магазин, наши деньги и наших покупателей?
      Лиззи прекрасно умела изображать справедливое негодование.
      Но я и сама была возмущена до глубины души.
      – «Наш магазин»? «Наши деньги»? Лиззи, вы ни разу в жизни не распаковали ни одной коробки! И если вы хоть на мгновение осмелились предположить, что мнеe нельзя доверить деньги, я…
      – Что ж, если вы так считаете – вам виднее… Вы себя лучше знаете…
      – Прекратите. Обе. – Тихий голос миссис П. мгновенно заставил нас замолчать.
      Она повернулась к племяннице и протянула ей юбку:
      – Пожалуйста, положи это обратно на полку. И я буду очень признательна, если ты будешь относиться к нашим товарам немного бережнее. Эта юбка, на которой ты так лихо топталась, стоит пятьсот долларов.
      Не успела я выкинуть какую-нибудь ребяческую глупость – например, показать Лиззи язык, – как миссис П. переключила свое внимание на меня.
      – Должна признаться, я неприятно удивлена твоим поведением, Шейн. Не ожидала услышать от тебя такую грубость в адрес моей племянницы. Знай – перспективы нашего будущего партнерства будут во многом зависеть от твоей способности поладить с Лиззи.
      «О нет! Только не это…»
      – А теперь предлагаю пообедать втроем – попробуем преодолеть ваш межличностный конфликт, – продолжала она.
      Мы с Лиззи посмотрели друг на друга – с абсолютно одинаковым отвращением на лицах.
      Похоже, у нас все же было кое-что общее. Как у двух ведьм из мюзикла «Злая».
      А именно – взаимная ненависть.
      – Тетя Эстель, в обед я записана к парикмахеру. Не могу отменить, иначе придется ждать несколько месяцев, пока Вашини сможет втиснуть меня в свое расписание. К тому же, если я не приду, он может взбеситься и вообще откажется меня принимать. Тогда придется идти к какому-нибудь посредственному мастеру – а это ведь так ужасно, – трещала Лиззи, с придыханием перечисляя причины, в силу которых она ни за что на свете не могла согласиться обедать с плебейкой вроде меня.
      На Мэдисон-авеню классовая борьба процветает по сей день.
      Я удалилась в подсобку, не желая больше слушать жалобы наглой особы. А то недолго и самой начать ныть. К тому же кто-то должен был распаковать товар.
      Все, что мне было нужно в тот момент, – немного уединения с канцелярским ножом в руке.

      – Братан, ты меня пугаешь, – сказал Глисон, забрасывая ноги на стол Бена. – Она тебе нравится, ты считаешь ее красивой и так далее, бла-бла-бла. А потом вспоминаешь, что она – лживая змея, и смываешься. Я правильно понял?
      Бен покачал головой и бросил в так называемого друга ручкой.
      – Хватит меня анализировать! Да, я утратил контроль над собой. И признаю это. Проехали.
      Глисон, наморщив лоб, поправил ярко-желтый галстук.
      – Не вижу особых проблем. Хочешь переспать с ней – действуй. Получи удовольствие, а потом брось ее, – высказался он, пожимая плечами.
      – Знаешь, иногда меня поражает полное отсутствие в тебе всяких нравственных принципов, – возразил Бен. – Мы знакомы уже пять лет, но ты умудряешься удивлять меня. Кем же я, по-твоему, буду после такого поступка?
      – Да кому сейчас нужны моральные принципы? – с наглой ухмылкой возразил Глисон. – Ведь эта девушка – «антисваха», да?
      – Ну…
      – И она не рассказала тебе о своем подлом маленьком увлечении?
      Бен беспокойно заерзал в кресле.
      – Ну, мы не…
      – Вот именно, – перебил Глисон, опуская ноги, и хлопнул ладонью по столу. – В ней нет ни грамма честности. Зато есть классное тело. Так что трахни ее и покончи со всем этим бредом. – Он встал. – Теперь, когда я решил все твои проблемы на сегодня, пойдем пообедаем.
      У Бена зазвонил телефон, и он махнул рукой, жестом выгоняя Глисона из кабинета:
      – Хорошо. Встретимся внизу через десять минут.
      «Может, он прав. Не в том, что нужно трахнуть ее и бросить, а в том, что не стоит увязать в чувствах к человеку, для которого солгать – как стакан воды выпить». Схватив трубку, он включил первую линию.
      – Доброе утро. Бен Камерон слушает.
      – Здравствуй, Бен Камерон. Как дела, гадкий мальчишка? – В трубке раздавался веселый голос его сестры. – Бенджи, ты стал такой взрослый – весь из себя серьезный специалист.
      – Привет, Ферн. Как дела? Как поживает моя очаровательная племянница?
      – Отлично. Айви – лучшая ученица в классе, – с нескрываемой гордостью отвечала та.
      – Конечно – вся в маму.
      – И в дядю тоже.
      – Ты хочешь сказать, что она еще и самая красивая девочка в классе? – смеясь, поддразнил ее Бен.
      – Она скучает по тебе. Как и мы все. Когда ты наконец соберешься навестить нас на выходных? Бостон не так уж далеко от Нью-Йорка.
      Он вздохнул и улыбнулся:
      – Так, начались нотации. Скоро, сестренка. Скоро.
      – Ага. Учитывая, что «скоро» обычно означает «ее раньше чем через полгода», сообщу новость по телефону. Ты скоро опять станешь дядей!
      Бен откинулся в кресле.
      – Ого! Это… ого. Поздравляю. Рад за вас.
      – Я тоже рада. Мы целый год пытались. Я уже стала бояться, что не получится.
      – Значит, ты всё еще спишь с этим мужланом? – спросил он, зажмурившись. – Может, на этом прекратим обсуждение? Не хочу ничего знать о том, как моя сестра занимается неприличным делом с гориллой.
      Ферн засмеялась:
      – Вы ведь давно уже закончили школу. Я надеялась, что ты перестал называть его гориллой.
      – Ты бы слышала, как он меня называл, – возразил Бен. – Сообщила родителям?
      – Конечно. Они на седьмом небе. Мама уже пыталась затащить меня в магазин – покупать детские вещи. Я сказала, что у меня от Айви осталось столько всего на семерых детей хватит, но ты же знаешь нашу маму…
      Он кивнул:
      – Знаю. Может, теперь она от меня отстанет. Как назовешь? Опять каким-нибудь цветочным именем, вроде Дейзи?
      – Бенджи! Можно подумать, я рожаю лишь для того, чтобы отвлекать от тебя излишнее родительское внимание. Кстати, будет мальчик. Ой, мне пора – нужно забрать Айви из танцевальной школы. Перезвони чуть позже, ладно? Пообещай, что перезвонишь.
      – Обещаю. А насчет имени для мальчика… Петуния подойдет? – Он подождал, пока Ферн отсмеется. – Серьезно, я очень рад за тебя. За вас всех.
      Бен положил трубку и устремил взгляд в никуда. Еще один ребенок. Его сестра почти пять лет была замужем за его лучшим школьным другом, и скоро у них будет двое детей. Его родители почти тридцать лет прожили вместе.
      А он даже собаки не завел.
      При мысли о собаке Бен вспомнил Лулу и, не давал себе возможности впасть в раздумья, набрал номер мобильного телефона Шейн.
      – Я соскучился… по Лулу.
      Она засмеялась:
      – Дулу тоже по тебе скучает. Надеюсь, в ваших отношениях найдется местечко и для меня?
      – Возможно. Что планируешь на выходные?
      – В пятницу я занята… а как насчет субботы?
      Бен улыбнулся, по непонятной причине вдруг почувствовав себя невероятно счастливым. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как заполучил лучшие места на матч «Янки», на котором те надрали задницы каким-то «Красным носкам».
      – Замечательно. В субботу. Позвонишь мне?
      – Позвоню. И… Бен? Что было не так вчера вечером?
      – Извини. Я все объясню при встрече, ладно? Нам нужно кое-что обсудить, – сказал он, приняв спонтанное решение поговорить с ней обо всем напрямик, чтобы больше не думать об этом.
      – Я так и думала. У тебя сумасшедшая жена, которую ты прячешь в подвале, да? – еле слышно прошептала она.
      – Что?
      «Наверное, все женщины по-своему сходят с ума», – подумал Бен.
      – О каком подвале ты говоришь?
      – Не важно. До субботы.
      – Это будет настоящее свидание, – предупредил он.
      Улыбаясь до ушей, положил трубку и обнаружил, что в дверях стоит Глисон.
      – Ты все-таки собираешься трахнуть ее и бросить?
      – Ни в коем случае. И я больше не намерен обсуждать Шейн, Джи, – поднимаясь из-за стола, произнес Бен.
      – Братан, ты третий раз наступаешь на те же грабли. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
      – Ладно, не буду. Давай пообедаем и поговорим на другую тему.
      – Отлично. Видел вчерашнюю игру?
      По дороге к лифту Глисон без умолку трещал о матче, но Бен слушал вполуха. Он был в шоке от собственных мыслей о том, что неплохо было бы познакомить Шейн с его сестрой и ее мужем-гориллой.
      Сначала миски для собаки, потом знакомство с семьей… Похоже, его песенка была спета.

       Правило № 6. Никогда не отвечайте на телефонные звонки во время важных переговоров.
 
      Тот день был данью губительной силе голосовой почты.
       От Энни:
      «Привет, Шейн, это Энни. Я пригласила Ника выпить кофе после работы, он отказался. А ему завтра даже не идти на учебу! Раньше он никогда мне ни в чем не отказывал. Что он о себе возомнил? А ты знала, что к его светлой голове еще и бицепсы прилагаются?» (Вздохи, упавший голос, возможно, слюнотечение.)
       От Мишеля:
      «Это Мишель из шоу «Будущие худшие модельеры». Шейн, у меня нет шансов. Здесь три лучших студента из моей группы (включая меня, конечно). Я с тем же успехом мог бы спустить твои деньги в биде». (Жалобный стонущий голос.)
       От Мелиссы:
      «Я готова, Шейн, Ужин – в ресторане его тетушки. Но ты должна будешь явиться со мной в качестве новой лучшей подруги. Это твой последний шанс, поняла?» (Требовательный голос, особенно жестко произнесены слова «последний шанс».)
       От Фаррена:
      «Они убьют меня! Убьют моего героя! Один из помощников главного сценариста сказал, что тайный брат-близнец взрослого сына брата доктора, которого он воспитывал, когда у него была амнезия, собьет меня на автомобиле, который я подам ему на стоянке!» (Задыхающийся крик.)
       От Ника:
      «Шейн… э-э… это Ник. Я сказал Энни «нет», Шейн. Изображать крутого парня так тяжело. По-моему, я ее обидел. А ты как думаешь? Обязательно позвони мне». (Взволнованный голос с оттенком отчаяния.)
       От банкира:
      «Мисс Мэдисон, я не смогу принять вас в понедельник. Важное совещание. Пожалуйста, перезвоните, чтобы перенести встречу. Нам необходимо обсудить вашу кредитную историю». (Строгий, напыщенный голос.)
      И наконец, единственный тоненький лучик света.
       От Брэнды:
      «Это Брэнда. Брэнда с попугаем. Трейвис, друг моего бывшего, узнал про групповой секс и дал этому козлу по морде! У него теперь синяк под глазом. Я счастлива, попугай счастлив, а вы честно заработали свой гонорар. Порекомендую вас всем подругам!»
      Ой, с лучом света я явно поторопилась. Если подруги «Брэнды с попугаем» похожи на нее, то лучше держаться от них подальше. И что это за странный попугай?

      – Ты уверена, что я тебе понадоблюсь? – в третий раз спросила я Мелиссу в пятницу вечером, когда мы уже ехали в такси к ресторану, принадлежащему тете Тони. – Тони ведь знает меня как работницу ресторана. Это не покажется подозрительным?
      Моя клиентка закончила рассматривать свои губы в крохотном зеркальце, проверяя, не смазалась ли помада, захлопнула украшенный серебряным филигранным узором футлярчик и с явным раздражением повернулась ко мне.
      – Послушай, мы уже говорили об этом. Я сказала ему, что ты – моя подруга, которая согласилась изобразить ради меня официантку. Он будет счастлив тебя видеть.
      – После того как увидит тебя – вряд ли, – мрачно пробормотала я.
      На ней было платье размером чуть больше полотенца для рук. Блестящая зеленовато-голубая материя так обтягивала фигуру, что Мелисса с тем же успехом могла вообще ничего не надевать.
      – Ты похожа на Дочку богатых родителей, решившую стать стриптизершей.
      Мелисса радостно заулыбалась:
      – Правда? Здорово! Именно такого эффекта я добивалась. Ты и сама ничего.
      Я опустила глаза, рассматривая свое простенькое облегающее платьице цвета ржавчины, купленное в комиссионном магазине, и отодвинула его край от зазубренной дырки в виниловой обивке сиденья. Не хватало еще порвать подол.
      С таким водителем, правда, понимаешь, что дыра в одежде – ничто по сравнению с кровавой и мучительной смертью от переломов, но мне все равно не хотелось испортить платье.
      Оно было классное и отлично на мне сидело.
      – Спасибо! Значит, я буду самой нарядной свидетельницей твоей пьяной выходки, – сказала я. – Это должно сработать. Потому что, если честно, запас идей в моей голове уже иссякает.
      Мелисса посмотрела на меня – долго и пристально.
      – А ты правда честная. Признаешься, что у тебя нет идей. Практически пытаешься отговорить меня расставаться с Тони, хотя тебе позарез нужны деньги.
      (Поддавшись минутной слабости, я рассказала ей про Мишеля и про бутик. В конце концов, мне-то многое стало известно о ее личной жизни. Это показалось мне справедливым.)
      – Никто не является до конца честным, Мелисса. Все лгут, даже те, кто почти не знает тебя. Признаются в любви, а потом исчезают, – произнесла я, глядя в окно. – Все лгут…
      – Вы очень мрачная женщина, – сказал водитель, протягивая мне визитную карточку. – Депрессивная. Вам нужна иглотерапия. Сходите туда – вам помогут.
      Я изумленно разглядывала визитку. Дожили. Меня учат жизни таксисты.
      Мелисса взяла из его руки карточку.
      – Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарила она. – Не могли бы вы повернуть налево и заехать вон туда. Мы выйдем там.
      Он кивнул и резко повернул руль, автомобиль со скрежетом метнулся влево, пересекая две полосы движения. Когда мое остановившееся сердце вновь начало биться, машина стояла перед рестораном «Ла Кучина».
      – Кажется, меня сейчас стошнит, – обессилено призналась я.
      – Да, иголки вам просто необходимы. Они и от тошноты помогают, – откликнулся водитель.
      Я протянула ему деньги, не забыв даже взять чек, и вышла из такси вслед за Мелиссой.
      И уже у дверей ресторана последний раз спросила, положив руку ей на плечо:
      – Ты уверена, что хочешь напиться в присутствии членов своей семьи?
      Она скривилась:
      – Нет, не уверена. Но еще хуже прослыть коварной роковой женщиной, разбившей Тони сердце. Пусть уж лучше осуждают за разгул. Все равно ведь будут сочувствовать, когда он покинет меня.
      Я сомневалась. Затея казалась очень милой за бокалом шампанского, когда мы имели дело лишь с абстрактными рассуждениями, а не с реальной жизнью Мелиссы.
      Но теперь все было по-другому.
      Мелисса решила взять все в свои руки – в том числе и дверную ручку.
      – Мы здесь, и мы сделаем это. Все пройдет замечательно.
      Заходя в ресторан, я подумала: кого, интересно, она пыталась убедить? Меня или себя?
      Три часа спустя, слегка окосев от вина, я поняла, что ближайшие несколько дней не смогу есть. Стоило мне упомянуть о своей любви к итальянской кухне, как тетушка Тони немедленно отвела меня на кухню и перезнакомила со всем персоналом. Шеф-повар, оказавшийся по совместительству дядюшкой Тони, провел для меня ускоренный курс обучения приготовлению традиционных североитальянских блюд; я была счастлива. И получила приглашение в любое время приходить на семейные трапезы.
      Как мне показалось, это были добрейшие люди в мире. Или, по крайней мере, в итальянском квартале Нью-Йорка. И они, очевидно, любили Мелиссу как родную дочь. Или как будущую невестку. Так или иначе, они ее обожали.
      Но мне была понятна и ее нерешительность в отношении брака. Даже не будучи девушкой Тони, я ощущала на себе некое давление. Каждое второе предложение, произнесенное кем-либо, начиналось со слов: «Когда Тони и Мелисса поженятся…»
      Или того хуже: «Когда у Тони с Мелиссой появятся дети…»
      Мелисса непроизвольно содрогалась каждый раз, слыша эти слова, и я заразилась – очень скоро мы начали вздрагивать дуэтом. Ну, сами подумайте. Они еще и помолвлены не были, а окружающие уже обсуждали, какие воспитатели в детском саду лучше всего подойдут их отпрыскам.
      Мелисса опрокинула очередной бокал мерло, ее щеки пылали. Она улыбалась все шире и все коварнее, пока улыбка не стада почти безумной.
      Я чувствовала, что бедняжка вот-вот сорвется.
      Именно тогда бабушка Тони решила внести свою лепту. Эта женщина не соответствовала ни одному из знакомых мне стереотипных представлений об итальянской бабушке. Ей, наверное, было лет семьдесят, но в кроссовках фирмы «Найк» и спортивных шортах из спандекса она могла издалека сойти за пятидесятилетнюю. Материнского тепла в ней не чувствовалось.
      Итак, бабуля протиснулась через группу восхищенных мужчин, окруживших Мелиссу, и остановилась прямо перед ее лицом.
      – Значит, так сейчас одеваются молодые девушки? Ты полагаешь, мой мальчик должен гордиться тем, что его невеста похожа на пятидолларовую уличную проститутку?
      Собравшиеся дружно вздохнули и замерли от изумления, а щеки Мелиссы, и без того раскрасневшиеся, стали пунцовыми. Ее губы плавно растянулись в распутной улыбке.
      – Вашего мальчика я, кажется, вполне устраиваю, – заявила она, прижимаясь к Тони. – Спросите его о нашей недавней встрече на стройплощадке. – Показав рукой на свое платье, она продолжила: – И я должна быть как минимум пятисотдолларовой проституткой, чтобы позволить себе одежду от Николь Миллер. Согласны?
      Тони и его бабушка одновременно издали странный, булькающий звук, будто поперхнулись, а я села, жалея, что вместо третьего бокала вина не выпила кофе. Остальные отступили назад, как дети на школьном дворе, встающие в круг понаблюдать за дракой.
      В бабушке было, наверное, фута четыре роста, но я бы поставила на нее.
      Мелисса доказала мою неправоту.
      – Я пока абсолютно не готова к браку, даже не помышляю о нем, и пусть все это знают, – веско произнесла она, поднимаясь. – Тони – чудесный человек, и мы с ним решили наслаждаться свободой, пока оба молоды!
      С этими словами она поманила пальчиком одного из кузенов Тони.
      Он примчался, не задерживаясь.
      – Потанцуем, Витторио, – сказала она, взяла парня за руку и повела к крошечному танцполу.
      Все смотрели на них, пребывая в различных степенях шока. Я закрыла лицо рукой, подглядывая в щелочку промеж пальцев, как Мелисса упражняется в грязных танцах с Витторио на глазах у всей семьи Тони. Бабушка начала ругаться по-итальянски – казалось, что от ее ярости задымился воздух.
      Около минуты Тони молча сидел на месте. Потом вскочил и рванул к танцполу. Вам знакомо выражение «горящие глаза»?
      Так вот – было самое время звонить «девять-один-один».
      Двадцать минут спустя, когда Мелисса и Тони прекратили кричать и делать в адрес друг друга забавные жесты, в «Ла Кучине» воцарилась довольно мрачная атмосфера. Витторио присел рядом со мной, приложив к лицу лед, и пытался назначить мне свидание, с опаской поглядывая на Тони.
      После обмена пылкими ругательствами Мелисса, топнув ногой, сошла с танцпола и направилась в мою сторону. Остановившись на полпути, она повернулась к Тони и крикнула: