— Ченти! — В голосе сквайра прозвучало нескрываемое удовольствие. — Позволь мне представить тебе Ричарда Сент-Джеймса, лорда Хартфорда. Он недавно купил Ремингтон-хаус, так что теперь он твой сосед… Ну, почти сосед. — И он добродушно рассмеялся.

— В самом деле? — Уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке. — Очень приятно познакомиться с вами… сосед.

Ричард поклонился и обворожительно улыбнулся:

— Я увидел вас, когда вы танцевали, и понял, что просто не могу не познакомиться с вами.

Ее тонкие брови удивленно приподнялись:

— Правда, милорд? Теперь мы уже знакомы, так что можем спокойно расстаться.

Было видно, что комплименты галантного кавалера позабавили Чентел, но не более того; он не сумел произвести особого впечатления ни титулом, ни тонкой лестью на гордую леди.

— Могу ли я просить вас подарить мне этот танец? — Ричард сделал приглашающий жест.

Девушка слегка наклонила голову, будто что-то припоминая.

— Я уверена, что никогда не встречала вас раньше, милорд, но вы на кого-то удивительно похожи.

Ричард, заметив, как она хмурится, поспешил натянуть на лицо улыбку:

— Я не знаю, на кого именно, но надеюсь, что вам было бы приятно танцевать с ним.

Чентел засмеялась, но Ричард видел, что она по-прежнему озадачена. По счастью, пожилая леди, с которой она до этого беседовала, вдруг произнесла:

— Ради бога, Чентел, перестань строить из себя недотрогу и пойди потанцуй с этим очаровательным молодым человеком, иначе он решит, что ты его боишься.

Сквайр многозначительно кашлянул и вставил свое веское слово:

— В самом деле, музыканты вот-вот снова заиграют, и я уверен, что следующим танцем будет вальс. К большому сожалению, теперь мне придется вас покинуть.

Сквайр Питерсон откланялся и поспешил к оркестру, а пожилая дама исчезла из виду, как будто растворившись в воздухе. Ричард рассмеялся:

— Кажется, они оставили вас на мою милость.

— Боюсь, милорд, все как раз наоборот, — сказала Чентел, внимательно наблюдая за хозяином; тот о чем-то говорил с дирижером и улыбался.

Ричард недоуменно посмотрел в ее искрящиеся лукавством глаза.

— Боюсь, что сквайр взял вас в плен, чтобы вручить мне. В данный момент он просит музыкантов сыграть вальс, хотя Элиза обычно оставляет этот танец на более позднее время.

— Представьте себе, только что сквайр назвал Элизу неисправимой свахой! — рассмеялся Ричард.

— Да, они оба хороши, — в тон ему ответила Чентел, — только сквайр еще более прямолинеен, чем его жена.

Ричард поклонился:

— Как бы там ни было, я у ваших ног. Так не будем же разочаровывать хозяев. Позвольте пригласить вас на танец.

Чентел улыбнулась, но от Ричарда не укрылось выражение сомнения и нерешительности в ее глазах. Это его озадачило. Любая женщина на ее месте сочла бы за честь принять его приглашение на танец. Но отступить было уже невозможно. Поэтому он счел нужным добавить:

— Вы ведь не хотите огорчить нашего радушного хозяина?

Чентел засмеялась и поднялась:

— Что ж, мне не хотелось его огорчить.

— А меня? Я понимаю, что я только военный трофей, но неужели у вас не останется ни капли симпатии и для меня? — лукаво глядя на девушку, произнес Ричард, увлекая ее в центр зала.

— А о какой симпатии может идти речь, милорд? — спросила его Чентел, дерзко глядя ему прямо в глаза. В ее манере держаться не было и намека на флирт. Ее вопрос прозвучал как вызов.

Теперь Ричард начинал понимать, почему эта девушка отпугивала молодых людей. Однако не в правилах многоопытного мужчины было отступать перед строптивостью красотки, а потому он поднял перчатку.

— О вашей ко мне, — парировал он, чувствуя, что тонет в этих изумрудных озерах. Он властно обхватил ее за талию и закружил в танце. — Я мог бы представить вам свои рекомендации, но мне не хотелось бы таким образом подчеркивать свои достоинства.

— Понимаю. Так, значит, одно из ваших лучших качеств — скромность? — невинно заметила Чентел.

— Так и есть. Но почему мы все время говорим обо мне? Давайте лучше поговорим о вас.

— Обо мне? Но это очень скучно, а я не хочу вас утомлять.

— Так кто же из нас излишне скромен? — поддразнил ее Ричард, в душе удивляясь, почему она не воспользовалась возможностью представить в выгодном свете свои достоинства и произвести хорошее впечатление, как это делали многие кокетки, танцуя с ним.

— Это вовсе не застенчивость. Просто я веду на редкость однообразную жизнь, и у меня нет никаких особых талантов, которыми я могла бы похвастаться.

— Разве нет? — Ричард нашел ее ответ весьма забавным. — Думаю, другие с вами не согласятся. Чентел поняла, на кого намекал ее кавалер:

— Если вы говорите о сквайре, то он честный человек и потому не станет расписывать мои несуществующие достоинства.

Ричард усмехнулся:

— Он сказал, что у вас твердый характер.

— Боже мой, и после этого вы решились пригласить меня на танец?

— Женщины с характером меня не пугают. — Он поймал ее дерзкий взгляд и, подчиняясь безотчетному импульсу, прижал покрепче к себе. — Меня всегда увлекает хорошая схватка.

Она замерла в его объятиях, мгновенно ощетинившись.

— А меня — нет.

— Разве это не так, Ченти? — ласково поддразнил ее Ричард. Ему нравилось звучание ее имени.

— Не смейте меня так называть! — Ее глаза потемнели, как море перед бурей, и на щеках вспыхнул яркий румянец.

Ричард был совершенно очарован. Девушка, казалось, стала еще прелестней в гневе. Он не знал, что на него нашло, но не мог остановиться. Должно быть, он сошел с ума… Но мисс Чентел Эмберли держала его на расстоянии, и ему вовсе не нравилось, что она обращается с ним как с незнакомцем. В конце концов, он вовсе не чувствовал себя чужим по отношению к ней!

— Почему? — переходя на еще более интимный тон, спросил Ричард.

— Только сквайр называет меня уменьшительным именем. — Голос Чентел звучал совсем холодно. — Вы, сэр, меня не знаете и потому не имеете на это права.

— А если я собираюсь узнать вас получше? — загадочно улыбаясь, промолвил Ричард. Она гордо вздернула подбородок.

— Все равно вы не можете меня так называть! Ричард рассмеялся и, закружив ее, на мгновение прижал к себе.

— Могу ли я называть вас Чентел? — нежно прошептал он.

Чентел пристально посмотрела на партнера. На лице у нее появилось выражение полнейшего изумления, и она отстранилась от него. Черт побери! Вне всяких сомнений, она его узнала. Он понял по ее поведению, жестам, по тому, как напряглось ее тело.

— Скажите мне, — едва сдерживая волнение, спросил он, — вы не останетесь на поздний ужин после танцев?

— Нет, не останусь. А почему вы об этом спрашиваете?

Ричард пожал плечами:

— Я очень надеялся провести с вами вечер. Кажется, там собирается веселая компания. Вы не перемените своего решения?

— Нет, — отрезала Чентел.

— Когда вы собираетесь вернуться домой? Может быть, вы позволите вас проводить? — все еще надеясь, что ошибся, спросил Ричард.

— Нет, спасибо, — поставила она его на место с откровенной прямотой. — Меня проводит сквайр Питерсон.

— Понимаю, — холодным тоном произнес Ричард, после чего оба они замолчали. Чувствовалось, что она с нетерпением ожидает конца танца; когда музыка наконец смолкла, Чентел сухо произнесла полагающееся «благодарю» и тут же ускользнула от Ричарда, оставив его в замешательстве.

Он наблюдал за беглянкой; она подошла к сквайру и что-то ему сказала. Даже не очень проницательный человек догадался бы, о чем шла речь. Без сомнения, Чентел собиралась побыстрее вернуться в Ковингтон-Фолли. Как он желал бы увидеть ее этой ночью! Черт побери эту женщину!

Ричард вышел из бального зала и направился в комнату, где играли в карты, разглядел среди гостей своего приятеля и позвал его:

— Эдвард, мне надо срочно поговорить с тобой, удели мне минутку.

К нему подошел мужчина с очень подвижным лицом, небесно-голубыми глазами и светлыми волосами, отливающими золотом при свете свечей. Он бросил взгляд на свои карты и ответил:

— Хоть десять минут! Мне сегодня так не везет, что я с удовольствием пообщаюсь с тобой.

Он извинился перед сидящими за карточным столом и вышел вслед за Ричардом в холл.

— Что случилось? У нас еще в запасе часов пять, разве не так? — заговорщическим тоном спросил он.

— Чентел Эмберли сегодня здесь.

Эдвард сделал большие глаза:

— Но ведь она должна быть в Лондоне, в доме своей тетки.

— Однако девушка здесь и собирается сегодня вечером вернуться к себе в Ковингтон-Фолли.

Эдвард присвистнул:

— Так, значит, она все-таки имеет отношение к этому делу!

— Вполне вероятно, что она могла оказаться здесь случайно. Но ее надо остановить, и у нас совсем мало времени. — Ричард был серьезен как никогда.

Эдвард возвел очи к небу:

— Да поможет тебе бог, если ты собираешься остановить Чентел!

— Ты говоришь так, как будто хорошо ее знаешь, — подозрительно прищурившись, сказал Ричард.

— Действительно, мы росли вместе и были близкими друзьями. — На щеках Эдварда появился слабый румянец. — Однажды я попытался поцеловать ее, и она столкнула меня в пруд.

— И это все? — Ричард облегченно улыбнулся.

— Я был так молод, но она нанесла чувствительный удар по моему самолюбию!

После небольшой паузы Ричард заключил:

— Впрочем, это неважно. Мы с тобой теряем время. О Чентел надо побеспокоиться до нашего ночного налета. Если она невиновна, то незачем ее вмешивать во все это; если же она в чем-то замешана, то я не хочу, чтобы она предупредила своих сообщников.

— Разве она о чем-то догадывается?

— Я почти уверен, что она меня узнала, — нехотя признался Ричард. Эдвард застонал:

— Час от часу не легче! Теперь мы к ней просто не подберемся!

— Подберемся, если будет нужно. — Голос Ричарда звучал сурово.

— И что мы будем делать? Похитим ее?

— Да, после чего ты немедленно отвезешь ее ко мне и запрешь.

— Ты меня разыгрываешь! — воскликнул Эдвард.

— Ничего подобного. А теперь слушай меня внимательно. Мы должны захватить ее здесь, пока она еще не уехала…

Надо сказать, на мужчин Ричард воздействовать умел.

Чентел сидела в тихой библиотеке в ожидании кареты, которая должна была отвезти ее домой. Она тщетно пыталась согреть руки у угасающего огонька в камине и дрожала от холода и страха.

К ее изумлению, Ричард Сент-Джеймс, граф Хартфорд, оказался тем самым ночным посетителем. Когда он только приблизился к ней, она ощутила трепет в груди, хотя обычно мужчинам не удавалось вывести ее из равновесия. А когда он обнял ее за талию, по телу побежали мурашки. Как же она сразу не поняла, в чем дело? И не догадалась до тех пор, пока он не произнес ее имя. В ее ушах еще звучал этот бархатный голос, и ее тело мгновенно отозвалось воспоминанием. Она вновь чувствовала, как твердые мускулы впечатываются в ее нежное тело, как будто созданное для этого человека. Ее воображение было взбудоражено до предела, но разбираться в своих чувствах ей совсем не хотелось. Ее сейчас волновало другое.

Ричард Сент-Джеймс, граф Хартфорд, был очень известной и влиятельной фигурой. И надо же было такому случиться, что именно он оказался человеком, преследовавшим несчастного, недалекого Тедди. Что же ей теперь делать?

Дверь отворилась; Чентел обернулась, ожидая увидеть слугу сквайра. Но на пороге стоял Ричард Сент-Джеймс с двумя хрустальными бокалами пунша в руках; Чентел подавила тяжелый вздох. Ричард подошел к ней, мимоходом взглянув на чучело вепря, стоявшее в углу, рядом с застекленной полкой из красного дерева, которую полностью занимал старинный китайский меч. Чентел никогда не одобряла вкуса сквайра Питерсона, но сейчас меч мог бы ей очень пригодиться, конечно, в том случае, если она сможет проскользнуть мимо кабана и вытащить оружие из витрины.

— Сквайр сказал мне, что вы не очень хорошо себя чувствуете, и он отправит вас домой, как только будет готова карета. Он послал меня с подкреплением — надеюсь, это улучшит ваше настроение, — как-то уж слишком заботливо сказал Сент-Джеймс.

— Спасибо, я не хочу. — Девушка отвернулась от него к камину.

— Я полагаю, этот напиток вам поможет. — Голос Сент-Джеймса раздался прямо у нее над ухом. Она резко обернулась и увидела, что он стоит совсем рядом. — Вы ведь не хотите разочаровывать сквайра, не так ли? — прибегнул он к уже испробованному приему.

Чентел была не так глупа, но фигура Ричарда загораживала ей путь к двери, и, судя по его виду, он был готов настаивать на своем.

— Хорошо.

Сознавая, что в данной ситуации лучше соглашаться, дабы не выдать себя, Чентел заставила себя улыбнуться и взяла из его рук бокал.

— За ваше здоровье, — произнес Ричард, ослепительно улыбаясь.

— И за ваше. — Она выпила пунш и отдала ему пустой бокал.

Выражение его лица изменилось: теперь оно стало серьезным.

— С вашего позволения, милорд, я пойду, — надеясь на удачу, проговорила девушка.

— Подождите! Вы меня избегаете? — Ричард преградил ей путь.

— Я сегодня очень устала, — коротко отрезала она и попыталась проскользнуть мимо.

— Чентел, остановитесь! Куда же вы? Почему вы убегаете?

— Остаться с вами наедине я считаю неприличным.

— И это единственная причина? — Сент-Джеймс не сводил с нее глаз, и Чентел чувствовала себя как цыпленок, над которым кружит ястреб.

— Одной этой причины более чем достаточно. — Чентел сделала выразительный жест рукой.

— Но ведь она не единственная, не так ли? Может быть, вы просто мне не доверяете?

— Доверять вам? — Почему-то у нее начала кружиться голова. — Да, я вам не доверяю.

— Отчего же? — Ричард уже стоял к ней вплотную.

— Вы — мужчина, и этого достаточно, — попыталась отстраниться от него Чентел, но колени у нее подкосились и ноги стали ватными. Она покачнулась и в этом момент поняла, что именно с ней происходит. Она попыталась добраться до двери, но сильные мужские руки подхватили ее. Лицо Чентел обдало жаром чужого дыхания.

— Нет, только не это… — шептала она, увидев, как Ричард достает из кармана платок. Прежде чем девушка успела отвернуться, он прижал платок к ее носу, и она вдохнула какой-то одуряюще-сладкий аромат.

Его губы двигались, но она уже не слышала. Все закружилось, померкло…

И она провалилась во тьму.

Ричард и Эдвард сидели в гостиной, наслаждаясь своей первой утренней чашкой чая. Эдвард угрюмо потянулся к бутылке бренди и налил себе в чай изрядную порцию крепкого напитка. Ричард посмотрел на него, выразительно приподняв брови.

— Слушай, это не так плохо на вкус, — ответил Эдвард на незаданный вопрос. — Кроме того, мне просто необходимо прогнать чем-нибудь мрачные мысли. Черт возьми! Я был уверен, что этой ночью мы поймаем изменника. А вместо того мы обнаружили ящик контрабандного французского коньяка и двадцать рулонов шелка, за что департамент нам скажет большое спасибо.

— Да, награда нам не светит, — задумчиво произнес Ричард.

— Боюсь, что нам не поздоровится, — ухмыльнулся Эдвард.

— Наш приятель допускает слишком много ошибок. По крайней мере, мы можем доложить начальству, что мы напали на его след.

— Ха! Мы идем по следу небезызвестного Тедди Эмберли. Такого глупца надо еще поискать! И уж, во всяком случае, на роль нашего изменника он никак не подходит.

— Это правда. — Ричард рассеянно налил бренди в свой чай и выпил его маленькими глотками. — Мы знаем одно: человек, которого мы ищем, каким-то образом связан с черной шкатулкой. Сведения, содержащиеся в ней, должны это подтвердить. Для меня остается загадкой, какое отношение ко всему этому имеют Тедди Эмберли и Ковингтон-Фолли.

— Я думаю, что Тедди специально подставили. — Эдвард покачал головой. — Но я считаю это бессмысленным. Тедди Эмберли — великий шпион? Это смешно. Ни один здравомыслящий человек в этот вздор не поверит. Вот если бы за всем этим стояла Чентел, это другое дело.

— Почему ты так думаешь? — насторожился Ричард.

— Потому что в этой семье у нее одной есть мозги. Это, кстати, могло бы объяснить и нашу давешнюю неудачу — Чентел там не было, и передача не состоялась.

— Кстати сказать, как поживает наша упрямая леди? — поинтересовался у него Ричард.

— Крепко-накрепко заперта в золотой гостиной. К тому же она до сих пор без сознания.

Ричард закурил старинную трубку, было видно, что он озадачен.

— Сколько лауданума ты ей дал?

— Достаточно, чтобы уложить слона, — ухмыльнулся Эдвард.

— Зачем? Она же такая миниатюрная. Будь искренен, ты не мстишь ей за ту юношескую обиду, когда она столкнула тебя в воду?

Эдвард изобразил на лице недоумение:

— О чем ты говоришь? Ты не доверяешь мне, приятель? Я сделал это исключительно из предосторожности. Видишь ли, я хорошо знаю Чентел и не хотел, чтобы она проснулась в самый неподходящий момент, когда я укладывал ее в постель.

Трудно было усомниться в истинности этих слов, произнесенных с таким выражением на лице.

Сент-Джеймс ухмыльнулся, и Эдвард счел нужным добавить в свое оправдание:

— Легче справиться с самим дьяволом, чем с ней, — она может быть истинной мегерой, если захочет!

— Мне ты об этом можешь не рассказывать. — Ричард нахмурился и продолжал более серьезным тоном: — Чентел не может быть тем, кого мы ищем! Она почти безвыездно живет здесь, в Лондоне бывает редко, да и вообще мало ездит по гостям. Тот, кто нам нужен, руководит своими операциями из Лондона. Кроме того, она не понимала, о чем шла речь, когда я говорил с ней о шкатулке. Я в этом уверен.

— У меня такое чувство, что мы зашли в тупик, — хмуро глядя в чашку, сообщил Эдвард.

— И все-таки каким-то образом Тедди Эмберли и Ковингтон-Фолли вовлечены в эту историю. Возможно, как приманка для нас, чтобы отвлечь от настоящего предателя. Но это неважно, главное, у нас есть пусть тоненькая, но все-таки нить.

— Возможно, он просто играет с нами, — вздохнул в ответ Эдвард.

— Может быть. Но в какой-то момент хозяевами положения станем мы.

Их беседу прервал стук в дверь. На зов Ричарда вошел Рид, его дворецкий, и объявил:

— Милорд, к вам пришли миссис Джаспер, жена викария, и две сестры Рэндалл. Они говорят, что хотят приветствовать вас от имени прихода.

На лице Ричарда появилась недовольная гримаса, но ему ничего не оставалось делать, как принять дам. Когда дворецкий вышел, Эдвард заметил, усмехаясь:

— Конечно же, они надеются поглубже залезть в твои карманы, прикрываясь благородными целями.

— Похоже на то. И тем не менее нет лучшего способа завоевать доверие местных жителей и услышать их сплетни, как занятие благотворительностью, а ведь именно ради получения нужных нам сведений мы здесь и находимся.

Вошла невысокая полная матрона, вслед за ней — две тощие женщины, очень похожие друг на друга. У жены викария был приветливый и доброжелательный вид, но от сестер исходил такой холод, который мог бы заморозить Темзу летом.

— Черт возьми, — заметил Эдвард вполголоса, — на какие только жертвы не приходится идти ради своей страны!

— Здравствуйте, леди. — Ричард поднялся, приветствуя дам.

— Доброе утро, милорд, — мило улыбаясь, произнесла полная женщина. Взгляд ее упал на сервировочный столик с чайными принадлежностями и вазами с миндальными пирожными и печеньем. — Ах, вы пьете чай, мы, должно быть, не вовремя!

Эдвард незаметно снял со столика бутылку бренди и спрятал ее. В глазах Ричарда, наблюдавшего за ним, заиграли озорные огоньки. Усаживаясь в кресло, он радушно произнес:

— Не хотите ли к нам присоединиться?

Чентел медленно приходила в себя. Голова гудела. Если бы ее заставили произнести хоть слово, она едва ли смогла бы это сделать. С большим трудом ей удалось поднять налитые свинцом веки. Для Чентел было очевидно, что она находится не дома: эта комната, выдержанная в мягких золотистых и палевых тонах, была чересчур элегантна для Ковингтон-Фолли. Ее взгляд скользнул по изысканному письменному столу французской работы, на котором стояла великолепная ваза из тончайшего фарфора, по шелковым кружевным драпировкам, тонким, как паутинки. Прикроватный столик рядом с ней украшал букет из желтых лилий и роз с перламутровыми крапинками на лепестках. Нет, это определенно не ее комната, но тогда чья же?

Внезапно в ее памяти ярко вспыхнул один образ: серо-стальные глаза. Теперь она поняла, где находится, — во власти человека в маске, Ричарда Сент-Джеймса. Чентел села на кровати, несмотря на отчаянное сопротивление своего организма, и попыталась справиться с головокружением. Впрочем, по здравом размышлении она решила, что могло бы быть и хуже — по крайней мере, она не заперта где-нибудь в подземелье или в еще более неприятном месте. Крысы и плесень не очень-то привлекали Чентел, хотя приходилось признать, что и то и другое в Ковингтон-Фолли не было редкостью.

Она потрясла головой, стараясь поскорее избавиться от заполнявшего ее тумана, потом откинула одеяло и в ужасе замерла. На ней не было ничего, кроме сорочки, столь истончившейся от бесчисленных стирок, что она казалась почти прозрачной. Ни платья, ни туфель нигде не было. Чентел догадалась, чьи это были проделки. Мерзавец!

Поднявшись с постели, она словно кошка подкралась к двери. Не питая особых надежд, попыталась ее открыть, разумеется, безрезультатно. Чентел топнула ножкой. Она была заперта бог (или Ричард Сент-Джеймс) знает где, практически без единой нитки на теле и находилась в руках человека, который опоил ее какой-то гадостью. Не слишком вдохновляющее положение.

После недолгого раздумья она встала на колени и посмотрела в замочную скважину. Дилетанты! Они оставили ключ в замке! Выйти отсюда для нее было проще простого. Раз уж она вырастила Тедди и осталась в живых, несмотря на все его проказы, то теперь она смогла бы выбраться откуда угодно. Ее тюремщикам стоило быть поизобретательнее.

Чентел внимательно оглядела комнату; обнаружив плотную салфетку на бюро, она схватила ее и подсунула под дверь. Шпилькой, просунутой в замочную скважину, она вытолкнула наружу ключ, который упал прямо на салфетку, как она и рассчитывала. Совсем неплохо! С улыбкой удовлетворения Чентел втянула обратно салфетку вместе с трофеем; теперь, когда у нее в руках был ключ, она еще раз внимательно оглядела комнату и, к своему разочарованию, не нашла ничего, что могло бы послужить оружием. Пожав плечами, Чентел сорвала с постели простыню и завернулась в нее, как в тогу.

Затем взяла кувшин для воды, стоявший у кровати, и представила, как бьет им воображаемого противника — не слишком-то грозное оружие, но все-таки лучше, чем ничего. Прижимая его к себе, она открыла дверь и выскользнула в холл. Там было пусто; Чентел кралась вдоль стены, пока не уперлась в лестничную площадку. Перегнувшись через перила, она увидела, что лестница ведет в холл. Ура, свобода! К неописуемой радости Чентел, этот дом был построен по обычному плану, а не в виде лабиринта, как Ковингтон-Фолли.

Крадучись, она стала спускаться по лестнице. Все ее внимание было приковано к двойным дверям, ведущим наружу. Внезапно открылась дверь одной из комнат, выходивших в холл, и Чентел замерла посередине лестницы. Ненавистный ей Ричард Сент-Джеймс — этот дьявол в человеческом обличье — и с ним еще четверо человек вышли в холл, оживленно беседуя. Одним из этих людей был Эдвард Келлер, которого она знала с детства. У нее перехватило дыхание от ужаса, когда она разглядела остальных, — мужчин сопровождали миссис Джаспер и сестры Рэндалл, самые отъявленные сплетницы во всем графстве.

«Беги!» — отдал ей приказ разум. Боже упаси быть застигнутой здесь и в таком виде этими чудовищами в юбках. Она осторожно повернулась и на цыпочках попыталась обратиться в бегство: наступила на свою простыню, безнадежно в ней запуталась и полетела вниз. Весьма неэлегантно перекатываясь со ступеньки на ступеньку, она приземлилась на отполированный мраморный пол у основания лестницы да так и осталась сидеть, широко расставив ноги и сжимая в руке ручку от разбившегося кувшина. Его осколки лежали на лестнице вместе с простыней.

Когда в голове немного прояснилось, перед глазами у нее возникла фигура Ричарда Сент-Джеймса — подтянутого, изысканно одетого и совершенно растерянного.

— Мерзавец! — воскликнула она. — Убирайся к черту!

— О небеса! — Миссис Джаспер прижала руку к своей пышной груди и тяжело задышала.

— Только не падайте в обморок, мадам, — поспешил поддержать ее Эдвард, голос его при этом звучал подозрительно жизнерадостно.

Чентел яростно взглянула на него, но он этого даже не заметил, так как все его внимание было приковано к чему-то на ее груди. Именно в этот момент она осознала, что ощущает неожиданную прохладу. Чентел опустила глаза и убедилась, что если она выше пояса и не полностью обнажена, то очень близка к этому. Слишком близка для того, чтобы появиться в таком виде перед двумя джентльменами, не связанными с нею родственными узами, женой викария и двумя заскорузлыми в ханжестве старыми девами. В отчаянии она попыталась натянуть рубашку повыше, но добилась только того, что ветхая ткань расползлась окончательно, и ее груди стало еще прохладнее.

— Боже милостивый! — Лицо Лавинии Рэндалл вытянулось от изумления.

— Святые великомученики! — На физиономии Дивинии Рэндалл появилось такое выражение, будто она только что взяла в рот лимон.

— Извините. — Сент-Джеймс спокойно обошел их, поднял простыню со ступенек и с отеческим видом обернул ее вокруг Чентел, которая в это время тщетно пыталась прикрыть грудь руками. — Ничего страшного, — сказал он вслух и тихо добавил ей на ухо: — Сезам, закройся! Вот оно, настоящее сокровище Ковингтонов!

Он встал рядом с ней на колени и начал без тени смущения драпировать простыню вокруг ее талии; в ярости Чентел шлепнула его по руке за чрезмерное усердие. Наблюдавшие эту сцену дружно ахнули, так как звук удара гулким эхом отразился от стен.

— Оставь меня, негодяй! — пытаясь вырваться из сильных рук, воскликнула Чентел.

— Тише, тише, дорогая, успокойся! — Сент-Джеймс поднял ее на ноги, невзирая на сопротивление. — Эти леди могут неправильно истолковать твое поведение. Дамы, вы должны простить мою невесту, — при этих словах лорд ласково улыбнулся Чентел и властно прижал ее к себе. У Чентел мгновенно перехватило дыхание то ли от его медвежьих объятий, то ли от слова «невеста», точно сказать она бы не смогла.

— Невесту! — прошипели в унисон сестры Рэндалл, как гарпии-двойняшки.

— Да, невесту. — Голос Сент-Джеймса звучал уверенно. — Мою невесту. Нас захватило совершенно сумасшедшее, стремительное чувство…

Теперь все женщины, включая Чентел, взирали на него так, будто у него было три головы и копыта на руках и ногах.

— Сумасшедшее? Вот это верно! — пробормотала Чентел. — Можно сказать, сногсшибательное…

— Скорее захватывающее, дорогая, нас обоих захватил водоворот… — В его тоне слышались покровительственные нотки, а глаза при этом смеялись.

— Да, и еще он опоил меня какой-то гадо… — не унималась Чентел.

— Да, страсть опьяняет. Я ощущаю это точно так же, как и ты, моя милая.

Гостьи смотрели на него в полном замешательстве.

— Видите ли, леди, вчера на балу у сквайра Питерсона Чентел скверно себя почувствовала…

— Да, и болезнь со мной приключилась весьма странная, — фыркнула Чентел, не оставляя попыток вырваться из его железных объятий.

— Я был так обеспокоен, что сразу же привез ее сюда, потому что ехать до Ковингтон-Фолли было гораздо дальше, а я не хотел рисковать ее здоровьем… — Аргументы Ричарда были вполне разумны, так что дамы начали приходить в себя!

— Неужели? — ехидно спросила Чентел.

— Ну конечно же! К тому же у меня гораздо больше слуг, и, смею надеяться, в критической ситуации они действуют гораздо эффективнее. Вы же понимаете, миссис Джаспер. — Сент-Джеймс умоляюще посмотрел на жену викария, мудро игнорируя сестер Рэндалл, которые, кажется, готовы были взорваться от возмущения. — Я, я просто не мог думать о приличиях, когда благополучие моей любимой было под угрозой!

— Конечно же, вы правы, — и миссис Джаспер, к негодованию Чентел, сочувственно протянула руку этому притворщику, который только что с легкостью обвел ее вокруг пальца!

— Благодарю вас. Я знал, что вы меня поймете. В конце концов, важно не само деяние, а намерение, ради которого оно было совершено. А теперь я боюсь, что Ченти…

— Чентел! — раздраженно поправила она.

— Что Чентел должна снова отправиться в постель. — Он легко, как пушинку, поднял ее на руки.

— Сейчас же поставь меня на ноги, — резким тоном приказала Чентел, на что дамы закудахтали, как курицы; было бы глупо не принять Правил игры, ведь Сент-Джеймс теперь выглядел героем, а она — недостойной его жеманной кокеткой. — Дорогой, поставь меня, пожалуйста. Я уверена, что могу ходить сама… я не хочу больше в свою комнату!

— Но ты ведь не можешь разгуливать по дому в таком виде! — произнес Ричард с мягкой настойчивостью, поднимаясь вверх по лестнице. На четвертой ступеньке он остановился и обратился к стоящим внизу: — Надеюсь, вы нас извините. Конечно же, вы все приглашены на нашу свадьбу, которая состоится, она состоится через два месяца.

— О чем ты говоришь? — Чентел уже не знала, что и думать.

— Так быстро? — хором отозвались Лавиния и Дивинил.

— Ну конечно же! — улыбнулся Ричард. — Я не могу себе представить, что мы с моей любовью можем быть разлучены на более долгий срок.

Его любовь извивалась у него в руках и что-то недовольно бормотала себе под нос.

— Эдвард, ты не проводишь дам? — обратился к приятелю Ричард. — Я должен устроить мою милую Чентел поудобнее.

— С большим удовольствием. — Эдвард, расплывшись в радостной улыбке, бросился выпроваживать сбитых с толку дам. В этот момент он больше всего напоминал счастливого колли, который стремился угодить своему хозяину, преданно виляя хвостиком.