— Досадно. — Он взял мотыгу, которая стояла в углу так долго, что уже покрылась паутиной, и повесил ее на заднюю стену. Плащ распахнулся: под ним обнаружился безупречный черный жилет, накрахмаленный галстук был завязан безукоризненным узлом, в складках которого сверкал изумруд.

Арабелла посмотрела на свободные бриджи, которые она взяла у Роберта, свою грубую юбку и грязно-серый плащ. Никогда раньше контраст между его и ее положением не был настолько очевиден. Именно поэтому он никогда не подумал бы жениться на ней, если бы ей не грозила тюрьма. Черт бы побрал его джентльменские замашки! Из-за них его было очень трудно не любить.

Она воинственно вздернула подбородок.

— Не будем тянуть. Что ты хотел узнать?

Улыбка его постепенно исчезла. Он пожал плечами, внимательно глядя на нее.

— Все.

Со дна души, смешавшись с потоком других, безымянных чувств, поднялось чувство долга. Она сунула руки в карманы плаща.

— Когда отец умер, он оставил нам счета, которые мы не могли оплатить. Мы были нищими. Без моего ведома Уилсон занимался контрабандной торговлей. Когда я это обнаружила, я стала ему помогать.

— Каким образом?

— За три месяца, прошедшие с тех пор, как я присоединилась, мы начали снабжать спиртным на двенадцать постоялых дворов больше, добавили около восемнадцати бочек в месяц к обычным грузам и утроили доход.

Он тихо выругался.

— Из-за этого ты оказалась на виду у властей. Конечно, она это знала. Но в то время она изо всех сил старалась выплатить долг лорду Харлбруку, и тогда риск казался оправданным. Однако она никогда не призналась бы в этом, особенно Люсьену.

— У нас не было неприятностей, пока не приехал ты. Желваки на его скулах показали ей, что он думает о ее жалких выводах.

— А что насчет драгоценностей? Она нахмурилась:

— Не знаю. Как ты их нашел?

— Та бочка стояла отдельно и была немного меньше других.

Лицо Арабеллы помрачнело, уголки губ опустились.

— Я должна была догадаться. Мы поругались с нашим поставщиком, и закончилось тем, что взяли у него часть чужого товара. — Она подняла на него глаза. — Люсьен, я ни чего не знала о драгоценностях, пока ты мне их не показал. Клянусь.

Он окинул ее взглядом, потом вздохнул, снял перчатки и сунул в карман.

— Кто еще участвует в этом, кроме тебя и Уилсона?

— Его племянники, Лэм и Туэкс.

— Кто-нибудь еще?

Она отрицательно покачала головой. От смущения у нее горели щеки, в горле стояли слезы. Но она не заплачет. Она не доставит Люсьену Деверо такого удовольствия. Что он знает о настоящей бедности? О стараниях должным образом содержать близких, которые не в состоянии содержать себя сами? Когда его карманы опустели, ему достаточно было поскакать в Лондон и продать свой титул первой попавшейся наследнице. У нее такой возможности не было.

Затуманившийся взгляд Арабеллы упал на лопату, и она наклонилась ее поднять одновременно с Люсьеном. Его большая теплая ладонь накрыла ее пальцы, и несколько секунд они стояли неподвижно.

Потом Арабелла убрала свою руку и спрятала ее за спину.

— Зачем тебе знать о контрабанде? — Ей удалось улыбнуться. — Думаешь войти в дело?

Он медлил с ответом, взгляд его скользил по ее лбу, глазам, губам.

— Скажем так: у меня в этом есть свои интересы. — Он криво ухмыльнулся. — Ты же знаешь, что мы помолвлены.

— Помолвка — это обязательство. — Тут она показала свое презрение. — Что тебе известно об обязательствах?

— Никто из нас не вел безупречную жизнь, Белла, — сказал он.

— Я хочу, чтобы ты понял, Люсьен: моя семья была разорена. Роузмонт разваливался. У меня не было выбора.

— Тогда мы равны: у меня тоже не было выбора. — Люсьен смотрел, как она хмурится, обдумывая его слова, не зная, правду ли он сказал. Он протянул руку и осторожно коснулся выбившегося завитка волос у нее надолбом. — Но сейчас у нас обоих есть выбор. Арабелла, выходи за меня замуж.

Ее взгляд полыхнул неистовым огнем.

— Я не нуждаюсь в твоей благотворительности. В отличие от тебя я не продаюсь.

Люсьен терпеть не мог, когда она разговаривала с ним таким разъяренным и презрительным тоном. Особенно его это выводило из себя, потому что она была права.

— Если бы я был более подготовлен к тому, чтобы принять на себя обязанности, налагаемые титулом, и менее зависим от мнения других, я, возможно, нашел бы другой выход из положения, как это сделала ты.

— Другой? Какой другой?

Он не ответил. Ответ ее только разозлил бы, а с него уже было достаточно: достаточно обвинений, достаточно бесполезного гнева. И достаточно обид. Каждый раз, когда в ее карих глазах отражалась боль, его сердце обливалось кровью. Он только что предложил ей свое состояние, свой дом и даже свое имя, а она осмеяла его, как будто он попытался подсунуть фальшивую монету.

Однако, несмотря на ее чувства, она не могла отрицать их взаимную страсть. Это было единственное оружие, которое у него осталось. Люсьен протянул руку и привлек Арабеллу к себе, приникая к ее губам до того, как она успела начать сопротивляться. Ее рот казался сладким, как мед, в ее учащенном дыхании смешались ярость и неукротимое желание.

Между ними возникло тепло, и руки Арабеллы обвились вокруг его шеи. Люсьен застонал, его ладони скользнули по изгибу ее спины, бедрам, опустились ниже. Боже, она мучила его силой своей страсти, естественным откликом на его действия, который заводил Люсьена все дальше и дальше, пока он не потерял контроль над собой.

Сзади раздался громкий стук, и в сарае стало темно. Люсьен поднял голову и посмотрел на дверь.

— Что это было? — Голос Арабеллы немного дрожал. Она попыталась отстраниться, но Люсьен прижал ее крепче. Он видел в темноте овал ее лица.

— Наверное, ветром захлопнуло дверь.

— Возможно, это был знаменитый капитан, — сказала она, скривив губы, отчего ему опять захотелось ее поцеловать. — Тетя Джейн, кажется, думает, что он иногда занимается сводничеством.

— Тетя Джейн также думает, что он существует, — резко ответил Люсьен. Она все еще находилась в его объятиях, и он боялся шевельнуться, боялся, что она оттолкнет его. — Нам надо поговорить о контрабанде, Арабелла. Это должно прекратиться.

В какой-то момент ему показалось, что она начнет возражать, но она кивнула:

— Я знаю. Я позволила этому тянуться слишком долго. Сегодня скажу Уилсону.

Она убрала руки с его плеч, и Люсьен неохотно отпустил ее.

— Кто ваш поставщик?

— Мелкий пройдоха Боулдер.

— Как его можно найти?

— Мы связываемся с ним, оставляя записку в «Красном петухе» человеку по имени Мамферд.

Неожиданно все стало совершенно ясно.

Не догадываясь о его мыслях, она продолжала:

— Он льстивое создание. Лэм и Туэкс его не любят.

Значит, Боулдер — тайный главарь контрабандистов, который незаметно подсовывал любой незаконный товар, какой только мог, в то время как Мамферд отправлял денежных покупателей на распродажу.

Арабелла прищурилась, глядя ему в лицо.

— Что такое? Ты как будто расстроен.

Прежде чем Люсьен успел ответить, до них донесся едкий запах.

— Что это? — спросила Арабелла. Послышалось потрескивание.

— Проклятие! — Люсьен обернулся и заметил слабый отблеск пламени. Кто-то напихал сена под дверь сарая и поджег его.

Он бросился к недавно отремонтированной двери и изо всех сил ударил ее ногой. Дверь не шелохнулась.

Огонь жадно охватил стены. Старые доски хрустели и трещали, пока пламя не рванулось выше, поверх дверной рамы.

За несколько минут одна стена оказалась полностью в огне. Дым клубился в небольшом помещении, разъедая глаза и легкие.

Кашляя, Люсьен схватил Арабеллу и потащил ее к задней стене сарая. Он похлопал рукой по стене, выискивая слабое место. Но, как и все строения в Роузмонте, она была сложена крепко, без единой щели.

Каждый вдох давался с трудом, воздух казался раскаленным. Словно злобные волшебники, языки пламени плясали на сухом дереве, прищелкивая и потрескивая. Белый густой дым вздымался вверх, его было видно даже в темноте сарая. Люсьен пригнул Арабеллу к полу, развязал шарф у себя на шее и намотал его ей на шею.

— Закрой им себе рот.

— Нет, — хрипло крикнула она. — Оставь его себе!

— Черт побери, Белла! Не будь дурой! Я могу...

С ревом, похожим на человеческий, вспыхнула соломенная крыша, на них посыпались искры. Арабелла закричала от ужаса. Люсьен был рад, что на ней бриджи, а не платье, в котором много ярдов ткани. Мысль о том, как пламя извивается вокруг ног Арабеллы, усилила его страх. Он притянул ее к себе и закрыл своим телом.

Она отталкивала его и силилась что-то сказать, но дым душил и не давал вымолвить ни слова. Люсьен проклинал свою судьбу, отсутствие времени, все и всех, кто решил удержать Арабеллу подальше от него. Но он все преодолеет. Так же, как раньше преодолевал все препятствия.

Глаза немилосердно жгло, горло горело. Он протянул руку и начал шарить по грязному полу, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы пробить стену.

— Люсьен. — Хриплый голос Арабеллы пробился сквозь яростный треск огня. — Лопата.

— Что?

Она едва сумела выдавить из себя:

— Возьми лопату.

Ну конечно. Он наклонился, и его пальцы нащупали что-то холодное и твердое. Люсьен схватил лопату и вскочил на ноги. Он поднял ее над головой наподобие топора и стал изо всех сил колотить ею по стене.

Раздался звук ломающегося дерева, между тем как Люсьен снова и снова ударял лопатой по стене. Наконец в дереве появилось небольшое отверстие, в него хлынул дым. Люсьен отбросил лопату в сторону и принялся пинать ногой и раскачивать доску, пока пробоина не стала шире. Но все же она была недостаточно широка.

Люсьен, задыхаясь, сделал два шага назад. Потом, наклонив голову и стиснув зубы, он всем телом навалился на расшатанные доски. Боль пронзила плечо, стена затрещала, и в ней образовался пролом. Люсьен упал на благословенно холодную землю и некоторое время жадно хватал ртом морозный воздух, потом вскочил на ноги и бросился обратно в огонь.

Его остановили сильные руки. Перед глазами расплывшимся пятном показалось красное лицо Харлбрука.

— Спокойно, Уэксфорд! Вы наглотались дыма.

— Белла! — прохрипел Люсьен, вытирая слезящиеся глаза. — Я должен...

— Франкот уже пошел за ней.

Люсьен обернулся и увидел, как адвокат тащит Арабеллу через пролом. Франкот помог ей добраться туда, где сидел Люсьен, и осторожно посадил на разложенный плащ Харлбрука.

Она согнулась и ловила ртом воздух. Не обращая внимания на зрителей, Люсьен притянул ее к себе. Она вцепилась в его плечи, лицо ее было испачкано сажей, из красных, воспаленных глаз катились слезы.

Никогда он не видел более прекрасного зрелища. Он смахнул немного сажи с ее лица и наблюдал, как снег, тихо падая, очищает ее кожу, расчерченную черными полосами.

Харлбрук покачался на пятках, брови его были насуплены.

— Вам повезло, что Франкот услышал, как мисс Хадли звала на помощь.

Адвокат вздрогнул, лицо его побледнело.

— Я... я услышал ее крик, и я... О Боже! Это было ужасно. — Он упал на колени рядом с ней. — Я боялся... так боялся опоздать.

Харлбрук положил мясистую руку на плечо адвоката:

— Ну-ну. С ней все в порядке, вы же видите. Мистер Франкот кивнул, но в глазах у него стояли слезы. Когда чистый воздух промыл легкие Люсьена, он приподнялся на локте и взглянул на Арабеллу:

— Ты не ранена?

Она слабо улыбнулась, и между двумя тяжелыми вдохами ей удалось сказать:

— Только... моя гордость. Люсьен усмехнулся:

— Я, кажется, слышал, как она треснула. — Он встал, потом наклонился и помог встать ей, вздрогнув, когда неожиданная боль пронзила руку.

В глазах Арабеллы появилось беспокойство.

— Плечо?

— Я, кажется, простоял уйму времени на отвалившемся от нее куске рядом с тобой, дорогая.

Неожиданно с ее губ сорвался булькающий смех.

Послышался звук остановившейся упряжки, и Люсьен оглянулся. Уилсон выпрыгнул из повозки, его недоумевающий взгляд останавливался то на сарае, то на Люсьене и Арабелле.

— Боже мой, что произошло, мисс?

— Загорелся сарай, — сказала Арабелла. — Мы должны благодарить мистера Франкота за то, что он вовремя вмешался.

— Нет-нет. Не стоит. Право, не стоит.

Арабелла сделала шаг вперед и обеими руками схватила его руку:

— Мы обязаны вам жизнью. Он с силой высвободился.

— Нет, я ничего не сделал, правда ничего. Я... я не должен был... мне надо идти. — Он резко поклонился, повернулся на пятках и побежал к своей лошади.

Лорд Харлбрук с удивлением посмотрел ему вслед:

— Странно. Когда я приехал, я подумал... — Он замолчал, потом пожал плечами, надел шляпу и взял свой плащ. Его маленькие глазки беспокойно зыркали на Арабеллу. — Я приехал сказать, что констебль Роббинс опрашивает всех хозяев постоялых дворов. К вечеру у нас будет достаточно доказательств для ареста.

Люсьен восхитился выдержкой Арабеллы: у нее не дрогнул ни один мускул. Ей даже удалось улыбнуться такой же холодной улыбкой, как и снег вокруг них.

— Спасибо за сообщение, лорд Харлбрук, хотя не знаю, почему вы думаете, что это меня заинтересует.

Он неодобрительно посмотрел на нее, коротко поклонился и направился к своей лошади.

Арабелла смотрела, как все больше мрачнеет лицо Люсьена. Запах древесного дыма забил ей горло. Все было так близко. Слишком близко.

— Я думаю, вам обоим лучше подойти сюда и посмотреть вот на это, — сказал Уилсон, стоя у сарая.

Люсьен отпустил Арабеллу, и она вздрогнула. Мгновение спустя она была завернута в его плащ, теплая шерсть согревала ее от шеи до пят. Люсьен улыбнулся, провел рукой по ее щеке и стянул потуже воротник.

Она качнулась к нему и уткнулась лицом ему в плечо. Она нашла его только для того, чтобы снова потерять.

Сквозь снег донесся голос Уилсона:

— Интересно, что вы об этом думаете.

Люсьен приподнял ее подбородок, заглядывая ей в глаза. Белые зубы сверкнули на черном от сажи лице.

— Спокойно, милая, — шепнул он. — Идем. Нас зовет Уилсон.

Она улыбнулась дрожащей улыбкой и за руку с ним пошла туда, где у догорающего сарая стоял Уилсон. Сарай обрушился, и только часть каждой стены оставалась стоять, пламя все еще трещало в дымящейся куче.

Люсьен посмотрел туда, куда показывал Уилсон.

— Проклятие!

— Что такое? — спросила Арабелла.

— Дверь была закрыта и загорожена снаружи. Кто-то придвинул к ней телегу.

— Может быть, она прикатилась сюда случайно. Зеленые глаза Люсьена сверкнули.

— Тот, кто прикатил телегу, еще напихал соломы под дверь, чтобы быть уверенным, что быстро загорится.

Старый конюх сплюнул и искоса взглянул на Люсьена:

— Сдается мне, кто-то пытался вас убить.

— Кому понадобилось убивать герцога? — спросила Арабелла.

— Не знаю, — нахмурился Люсьен.

Арабелла посмотрела на почерневший остов сарая, и ее передернуло.

— Может быть, убить пытались не герцога. Убить пытались меня.

Уилсон открыл рот, но не вымолвил ни слова.

— Кому могло понадобиться тебя убивать? — нахмурив брови, спросил Люсьен.

— Боулдеру. Он настолько разозлился, когда мы заставили его вернуть нам недостающее...

— Ну-ну, мисс, — сказал Уилсон, испуганно глядя на Люсьена. — Нет нужды все рассказывать.

— Я уже все знаю о контрабанде, — сказал Люсьен. — Два дня назад я следил за тобой и твоими племянниками в «Красном петухе».

— Да ну?! — воскликнул явно обиженный Уилсон.

— Герцог не собирается нас выдавать, Уилсон. Он хочет, чтобы мы ему помогли раскрыть кое-что другое. В одной из бочек были драгоценности.

Глаза Уилсона расширились.

— Драгоценности? Люсьен кивнул:

— По-видимому, Боулдер занимается чем-то гораздо более серьезным, чем коньяк. Насколько я мог выяснить, он планирует продать их и финансировать попытку освободить Наполеона.

— Ого! Неудивительно, что он так нагло держался с нами.

— Уилсон, — сказала Арабелла, — мы должны прекратить нашу беспошлинную торговлю.

— Да? И что заставило вас на это решиться? Арабелла кивнула в сторону Люсьена. Уилсон с уважением взглянул на Люсьена.

— Я пытался убедить ее, что это дело не для воспитанной леди, но она меня не слушала. Если вы убедили ее согласиться, значит, вы сильнее меня.

Арабелла фыркнула.

— Я не думала, что дойдет до такого. Но, коль скоро все пошло именно так... — Она взглянула на дымящийся сарай и вздрогнула.

Уилсон провел заскорузлой рукой по небритому подбородку и вздохнул.

— Да, тяжелое время, тяжелое. — Он с опаской посмотрел на Люсьена. — Но это еще не все. Кто-то вчера ночью нашел нашу пещеру и забрал все до последней бочки.

Новости становятся все хуже, уныло подумала Арабелла. Пропал не только доход, но и все дело. Как она теперь будет расплачиваться с Харлбруком? Она провела рукой по глазам и повернулась к Люсьену:

— Мне надо идти. Я обещала тете Джейн съездить к одному арендатору.

Люсьен кивнул.

— Этим утром мне предстоит одно дело, но до полудня я вернусь. Тогда и поедем.

— Со мной все будет в порядке. Я возьму с собой Уилсона.

Он бросил на нее напряженный взгляд.

— Мы поедем, когда я вернусь.

Арабелла не помнила, как добралась до дома и отдала себя заботам тетушек. Тетя Джейн, посмотрев на перепачканное сажей лицо племянницы, приказала приготовить ванну. Тетя Эмма поспешила на кухню распорядиться о том, чтобы подали горячий суп. Арабелла была слишком потрясена, поэтому со всем соглашалась. Только оказавшись в ванне, она попыталась разобраться в путанице мыслей, роившихся в ее голове.

Ни один изнеженный лорд не станет ввязываться в расследование дела контрабандистов, особенно такого мелкого, какое вели они с Уилсоном. Нет, Люсьен охотится за чем-то более значительным.

Арабелла намылила одну ногу, движения ее замедлялись, по мере того как мысли наконец становились на место. «Он выложил передо мной ответ прошлой ночью. Драгоценности». В этом был смысл.

Может быть, из-за них пытались убить ее и Люсьена. Но откуда Люсьен узнал, что драгоценности надо искать в Йоркшире? Может быть, он помогал их владельцу? Эта мысль успокоила ее, и она чуть не улыбнулась, когда вдруг вспомнила, где были найдены камни: в ее пещере.

Она опять погрузилась в ванну и тяжело вздохнула. Месяц назад она готова была поклясться, что жизнь переменилась и наконец все идет прекрасно. А теперь...

Черт бы побрал Люсьена. Какие бы причины ни привели его в Йоркшир, он не уедет, пока не объяснится с ней. Приняв решение, она поднялась, вытерлась и оделась.