Спросите Ривса (№1) - Ее властелин и повелитель

– Это не для меня.

– Может быть, что-нибудь более колоритное? – сказал Ривс. – Вроде «Клянусь зеленым галстуком!»?

Пруденс, не сдержавшись, громко хихикнула.

– В жизни не слышал ничего глупее! – решительно заявил Тристан.

Взглянув на него, она усмехнулась:

– Или деньги, или ваши бранные слова – выбирайте сами.

– Не желаю я отказываться от всех своих пороков по прихоти кучки старых пустомель.

– Разумеется, милорд, – вкрадчивым тоном сказал Ривс. – Если мы потребуем, чтобы вы отказались от всех своих пороков, то от вас ничего не останется.

Пруденс попыталась удержаться от смеха, но ей это не удалось.

– Посмотрели бы вы на выражение своего лица!

Тристан лишь сердито нахмурил брови.

– Лорд Рочестер, – сказал Ривс, – позвольте заметить, что любое изменение носит лишь временный характер. После того как вы получите деньги, вы сможете снова вести себя так, как вам будет угодно.

– Только подумайте, – успокоила его Пруденс, – получив деньги, вы снова сможете стать тем же неотесанным грубияном, как прежде. А окружающие просто будут считать вас оригиналом.

Ривс кивнул.

– Мадам, пока вы работаете над тем, что перечислено в списке, я позабочусь о его одежде.

Тристан опустил взгляд на свою сорочку:

– Что вас не устраивает в моей одежде?

– С ней все в порядке, – сказала Пруденс, продолжая писать, – но только если вы будете носить ее в своем кабинете, когда там никого, кроме вас, нет. – Она закончила писать, перечитала написанное и взглянула на Ривса: – Как насчет правил поведения за столом?

– Как ни странно, но манеры поведения за столом у него отличные.

– Как ни странно? – сердито проворчал Тристан. – Мне не нравится, когда обо мне говорят так, словно я ребенок.

Пруденс сложила перечень пополам, положила на место перо и направилась к двери.

– Милорд, мы с Ривсом говорили о вас не как о ребенке, а как о проекте. – Остановившись возле Ривса, она бросила на Тристана многозначительный взгляд. – На данный момент, милорд, вы являетесь не чем иным, как проектом.

Тристану это слово не понравилось. Однако в присутствии Ривса он едва ли мог протестовать. Вместо этого Тристан отвесил леди насмешливый поклон и заявил в самой высокопарной манере:

– Возможно, у меня имеется собственный проект, мадам. До завтра.

Она медленно смерила его взглядом с головы до ног и повернулась к Ривсу:

– Вам придется также поработать над его поклоном. Он оставляет желать лучшего, как и его вокабуляр.

– Минуточку, – начал было Тристан.

Но она, вскинув голову, уже скрылась за дверью. Ривс поклонился Тристану:

– С вашего позволения я провожу леди до двери.

– Великолепная мысль. Проследите, чтобы она не оторвала дверную ручку.

– Я постараюсь предотвратить это, – сказал Ривс и, поклонившись еще раз, вышел из комнаты, оставив Тристана с полупустым котелком ромового пунша, странно опустевшим диваном и тревожным ощущением, что все в его жизни больше не будет таким, как прежде.

Коттедж погрузился в полную тьму, всерьез зарядивший ливень барабанил по стеклам окон и крыше. Одинокий всадник на крупном мерине обогнул последний поворот опасной дороги, вьющейся по склону утеса, и резко остановил коня у ворот. Вода с его шляпы и плаща каскадом падала на спину коня и стекала по бокам на землю.

Всадник, который уже давно насквозь промок, спешился и привязал коня к воротам. Нахлобучив поглубже шляпу, чтобы дождь не мешал видеть дорогу, он направился к входной двери.

Несмотря на неурочный ночной час, дверь, едва он успел постучать, открыл величественный джентльмен в черном костюме.

Прибывший стряхнул воду с плаща, снял мокрую шляпу и шагнул в дом.

– Меня зовут...

– Прошу вас, говорите потише, – приказал джентльмен, неодобрительно взглянув на гостя голубыми глазами. – В доме все спят.

– Да, конечно. Извините, господин. – Томми Беккет был не дурак. Он согласился выполнить это поручение за хорошую золотую монету. Сначала он думал, что пославший его мужчина – человек с деньгами. Но теперь, когда Томми собственными глазами увидел адресата, которому предназначалось послание, он засомневался. Стоявший перед ним человек выглядел так, как выглядят очень богатые люди. – Я приехал из Уитлоу. Привез записку от мистера Данстеда мистеру Ривсу. Это, случайно, не вы будете?

– Это буду я. Сказал ли мистер Данстед, когда он возвращается?

Томми покачал головой:

– Нет, не сказал. Он сказал только: «Томми Беккет, у меня есть для тебя поручение. Очень, очень важное поручение».

– Не замечал за Данстедом склонности к мелодраме. Удивительно, как меняют человека путешествия.

Что-то в его тоне не понравилось Томми, но он не был уверен, что именно.

– Он сказал мне: «Вот, Томми, отвези это тайное послание мистеру Ривсу. Это опасная поездка, но ты не беспокойся. Он тебя отблагодарит!»

– Разве он не сказал, чтобы ты вернулся к нему за монетой?

Томми поморгал.

– Ну-у, он действительно что-то сказал об оплате, когда я вернусь с письмом от вас. Но я подумал, что, поскольку дет дождь, вы, возможно, пожелаете и сами дать мне немного денег.

– Посмотрим. Где эта записка?

Томми посмотрел направо, потом налево, затем сунул руку в карман и извлек смятое влажное письмо. Он протянул его Ривсу, который сразу же поднес его к лампе, стоявшей на маленьком столике возле входной двери. Ривс быстро пробежал глазами послание, нахмурился и прочел его снова, причем на этот раз его брови медленно поднимались на лоб.

Мгновение спустя он сложил письмо, сунул его в карман и повернулся к визитеру, который стоял, оглядывая плащи, висевшие на вешалке в прихожей, словно мысленно прикидывая их стоимость.

– Хорошие новости, господин? – поинтересовался Томми.

– Довольно хорошие, – ответил Ривс и, достав из потайного кармана свое письмо вместе с золотой монеткой, протянул Томми: – Позаботься о том, чтобы мистер Данстед лично получил это письмо. Он его ожидает. – Дворецкий распахнул дверь. – Спасибо за работу. Надеюсь, это все.

– Да, господин. – Томми выглянул наружу, где по-прежнему лил дождь. – Нельзя ли мне немного переждать у вас, по крайней мере, до тех пор, пока дождь станет потише?

Дверь оставалась распахнутой.

– Нет. Думаю, что это было бы неблагоразумно. Ты хорошо поработал, я обязательно скажу об этом мистеру Данстеду. – С этими словами Ривс вежливо, но решительно выпроводил посланца из дома и закрыл за ним дверь.

После того как звук копыт коня Томми стих вдали, Ривс еще долго с задумчивым видом стоял в прихожей, прислонившись спиной к двери. Он дважды доставал из кармана записку и перечитывал ее.

Наконец, забрав с собой лампу, он направился в маленькую комнатку, которая была выделена в его распоряжение.

Слава Богу, что старый герцог уже умер. Ривс был уверен, что если бы он был еще жив, то это письмо наверняка вогнало бы его в. гроб.

Глава 11

При чистке штиблет ваксу следует накладывать в два слоя. Первый слой ваксы наносится с целью загладить те места, где кожа, возможно, чуть потерлась или выносилась. С помощью второго слоя не только достигается блеск, но и обеспечивается прочность кожи. Оба слоя должны наноситься тщательно и твердой рукой.

Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким

На следующее утро Тристан без четверти восемь явился в библиотеку. Ривс был уже там. Он расставлял на только что установленном столе закрытые крышками подносы.

Тристан взглянул на стол. Блеск серебра на нем соперничал с сиянием тонкого фарфора. Все это было так не похоже на оловянную посуду, которой он обычно пользовался.

– Что, черт возьми, это значит?

– Завтрак, милорд. Это первый прием пищи утром, после того как вы встанете.

– Вы, черт возьми, отлично понимаете, что я не спрашиваю о значении слова «завтрак»! Просто мне хотелось бы знать, что делают в моем кабинете этот стол и вся эта чепуха? – Он широким жестом обвел серебро и фарфор, а также прочие глупости.

– А-а, это. Этот маленький столик я нашел в гостиной. Его использовали для того, чтобы мистер Джеймс мог вытягивать не умещающиеся на койке ноги. – Ривс скривил губы. – Нам придется что-то делать с людьми, проживающими в помещениях, предназначенных для общего пользования.

– У меня нет для них другого помещения.

– Понимаю, милорд. Но на время пребывания здесь попечителей мы могли бы разместить их в каретном сарае. Поскольку синьору Пьетро очень понравилась новая плита, большинство людей все равно проводят в сарае значительную часть дня. Не думаю, что будет трудно уговорить некоторых из них там же спать.

Тристан кивнул:

– Это можно организовать. – Он присел на краешек дивана, положив на колено трость. – Но скажите, почему я завтракаю в своем кабинете?

– Я подумал, что это позволит вам и миссис Тистлуэйт без помех приступить к вашим занятиям.

– Откуда вам известно, что она еще не позавтракала?

– Потому что я отправил ей записку с экипажем, который вы приказали за ней послать. Надеюсь, вы не будете возражать, но я составил записку таким образом, что она может подумать, будто это вы ее пригласили.

Тристан вздохнул.

– Я должен был сам это сделать, но не догадался.

Он, конечно, думал о ней. Думал всю ночь. Но пригласить ее к завтраку он не додумался. За всю свою жизнь он никогда еще не чувствовал себя таким неуклюжим. Проклятие! Ему очень не хотелось бы признаваться в этом, но, пожалуй, эти уроки пойдут ему на пользу. Наверное, он слишком долго плавал.

– Но ведь вы подумали о том, чтобы послать за ней экипаж, – сказал Ривс, поправляя цветы в букете. – Это был великолепный поступок.

– Вчера она пришла сюда замерзшая, как ледышка. Что мне еще оставалось делать? – Тристан подошел к красному креслу, стоявшему рядом с диваном. Взглянув на кресло, он подвинул его поближе к дивану.

Ривс поднял крышку с одного блюда.

– Синьор Пьетро снова превзошел самого себя.

В животе у Тристана уже урчало от голода, но аппетитный запах еще больше усугубил ситуацию.

– Я умираю с голоду.

– Леди будет здесь с минуты на минуту. Не желаете ли выпить горячего чая, пока ждете ее?

– Нет, черт возьми! Я буду пить эль за завтраком!

Ривс даже не шевельнулся, чтобы взять кружку. Вместо этого он спокойно уставился в потолок. Тристан вздохнул:

– Не нравится мне быть герцогом.

– Понимаю, милорд. – Ривс аккуратно сложил две салфетки и положил их возле каждого из приборов. – Позвольте заметить, что миссис Тистлуэйт прелестная женщина. Мужчины ее уважают. – Дворецкий последний раз окинул взглядом стол и поправил недостаточно прямо лежавшую вилку. – Надеюсь, ей не придется пожалеть о том, что приняла наше предложение стать наставницей.

От Тристана не укрылся скрытый смысл сказанного.

– У меня нет намерения заставлять ее пожалеть о чем-либо. Ему вспомнилось ее признание, сделанное вчера под влиянием ромового пунша, о том, что ей не хватает поцелуев. Хотя в тот момент это его позабавило, он, тем не менее, был тронут ее откровенностью. При всей ее язвительности, это была женщина из плоти и крови со здоровыми желаниями и потребностями. До встречи с Пруденс он никогда не задумывался о таких вещах. Большинство женщин, которых он знал, интересовались либо тем, сколько он может заплатить, либо – после Трафальгара – престижностью связи с героем войны. Пруденс была выше столь мелких соображений. Эта женщина руководствовалась своими желаниями и страстями, но не была их рабой. Если судьба сложится благоприятно, она способна на многое. Это Тристан хорошо понимал.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Стивенс. На нем был надет новый черный камзол, а лицо так тщательно выбрито, что казалось отполированным.

– Доброе утро, капитан... то есть доброе утро, милорд! – он подмигнул Ривсу. – Ну, как получилось?

– Значительно лучше, мистер Стивенс. Значительно лучше.

Стивенс расплылся в улыбке.

– Я приказал принести еще чайник и попросил, чтобы наши люди вели себя потише, потому что капитан... я хотел сказать, герцог занят.

Ривс снисходительно улыбнулся:

– Спасибо, Стивенс.

Тристан взглянул на новый камзол первого помощника. Он был на несколько размеров больше, чем следовало, рукава были длиннее рук, а длиной он был до щиколоток, а не до колен, как было задумано.

Стивенс вытянул руки и оглянулся через плечо:

– Вам нравится, капитан?

Ривс страдальчески улыбнулся:

– Мистер Стивенс опасается, что камзол зрительно увеличивает его... гм... заднюю часть. Я поспешил заверить его, что это не так и что камзол его даже стройнит.

– А вы как думаете, капитан? Не кажется ли мой зад в этом камзоле слишком толстым?

– Не знаю, не собираюсь разглядывать твой зад.

Стивенс расстроился и, повернув голову, попытался разглядеть себя со спины.

– Мистер Ривс обещает подогнать его по фигуре до того, как приедут попечители.

– Очень мило с его стороны.

– Спасибо, – сказал Ривс, сделав вид, что не заметил сарказма в голосе Тристана. – Как дворецкий, мистер Стивенс имеет право выбирать самую лучшую из ливрей.

– Миссис Тистлуэйт не узнает меня, когда увидит!

В парадную дверь постучали.

– А вот и она! – сказал Стивенс и бросился вон из комнаты.

Тристан отодвинул было стул, чтобы сесть за письменный стол, но его остановило покашливание Ривса.

– Милорд, настоящий джентльмен всегда встречает стоя входящую в комнату леди.

– А что делает леди, когда джентльмен входит в комнату?

Ривс едва заметно улыбнулся.

– Насколько известно мне, а мой опыт, признаюсь, весьма ограничен, леди обычно жалуются на то, что в комнате недостаточно тепло или не хватает свежего воздуха, а иногда и на то и на другое вместе.

– Это несправедливо.

– Да, милорд. Справедливым это не назовешь. Но приходится мириться с тем, что есть.

Тысяча чертей, сколько же всяких правил! Тристан с недовольным видом пожал плечами. Потом, взглянув на дворецкого, спросил:

– Кстати, есть ли какие-нибудь вести от Данстеда насчет моего брата?

– Данстед должен возвратиться сегодня. Как только он прибудет, я пошлю его к вам.

– Хорошо. Хотел бы я...

Открылась дверь. Возле двери застыл по стойке «смирно» Стивенс, улыбаясь так, как будто он, словно фокусник, извлек Пруденс из собственного кармана. Она прошла мимо него в комнату, сказав через плечо:

– Нет-нет! Камзол вовсе не толстит вас сзади...

Тристан рассмеялся и сразу же отвлек на себя ее внимание.

Делая реверанс, она покраснела. Сегодня на ней было надето голубое платье, отчего ее каштановые волосы и карие глаза казались темнее.

Ривс откашлялся.

Тристан поспешил ответить на реверанс Пруденс довольно напряженным поклоном. Какая бесполезная трата времени на все эти поклоны и расшаркивания! Если бы его отец был жив, то Тристан непременно прикончил бы старого греховодника за то, что обрек его на такие мучения.

Пруденс кивнула Ривсу.

– Как вы себя чувствуете, Ривс?

– Спасибо, мадам, я в полном порядке. – Ривс подошел к стулу напротив Тристана и отодвинул его, чтобы она села. – Мы рады приветствовать вас здесь. Его светлость с нетерпением ждал вашего прибытия.

Тристана удивило, что Ривс умеет так гладко врать. Это его даже немного напугало.

Она искоса взглянула на Тристана, и на ее губах появилась чуть заметная улыбка. Она понимала, что Ривс бессовестно лжет, но, подобно Тристану, собиралась ему подыграть.

– Это очень мило с его стороны, – пробормотала она и заняла свое место за столом.

Подождав, пока она усядется, Тристан тоже занял свое место. Ривс налил чаю в их чашки и наполнил соком стаканы. Он поставил также на стол варенье и мед в маленьких вазочках. Тристан старался скрыть свое нетерпение, хотя ему очень хотелось есть. Вся эта суета просто мешала и отнимала время.

Наконец, когда Тристан почти потерял терпение, Ривс снял крышки с блюд, где находились новые шедевры синьора Пьетро. В воздухе поплыли невероятно аппетитные запахи. Тристан взялся за вилку и нож и принялся отрезать кусочек ветчины.

Пруденс тихо покашляла.

Кроме ветчины, на столе были идеально сваренные яйца со взбитыми сливками, ароматная колбаса, большой кусок пирога с почками и несколько кусочков обжаренного хлеба. Тристан потянулся к варенью.

Пруденс кашлянула. Громко.

Тристан взглянул на нее.

– Можете и себе взять тоже. – Открыв горшок с вареньем, он потянулся за ножом, и вдруг... резкая боль пронзила бедро здоровой ноги. Нож со звоном выпал из его руки. – Тысяча чертей, женщина! Зачем вы это сделали?

Она перевела взгляд на Ривса, который терпеливо стоял в сторонке, глядя в потолок.

Тристан потер бедро и, поглядывая на них обоих, спросил:

– Что не так?

– Ривс спросил, не требуется ли вам чего-нибудь еще, а вы не ответили.

– Я ел! А, кроме того, он мог бы и сам посмотреть и, черт возьми, сообразить, нужно ли мне что-нибудь еще.

– Прежде чем отпускать его, если вам больше ничего не нужно, следовало поблагодарить его за обслуживание.

– Разве нельзя было просто сказать об этом, вместо того чтобы пинать меня изо всех сил?

– Я пыталась намекнуть вам, но вы не поняли.

– Нельзя ли найти что-нибудь среднее между намеком и пинком? В следующий раз, если захотите что-нибудь мне сказать, скажите это вслух.

– Извините, если вам кажется, что я превысила свои полномочия, но вы были так поглощены едой, что, наверное, не услышали бы ни слова.

Откровенно говоря, Тристан тоже думал, что ничего не услышал бы: уж очень вкусны были яйца.

– Наверное, следует поблагодарить вас за то, что не пнули меня в больную ногу.

Она фыркнула.

– Я подумаю об этом.

– Почему-то меня это не удивляет. Вы неисправимы.

Она бросила на него из-под ресниц взгляд, напомнивший о том, что другая нога все еще находится в пределах досягаемости ее остроносого ботиночка.

– Даже и не помышляйте, – проворчал он.

Она попробовала придать себе высокомерный вид, но не получилось: вид у нее был всего лишь обворожительный. Тристан решил, что самым восхитительным в его насмешливой Пруденс было качество ее красоты. Ее изящество было естественным. У нее были великолепные плечи, округлые предплечья и грациозная шея. Но привлекательней всего было лицо. Каждая его черта – от упрямого подбородка до разлета бровей – говорила об уме, чувстве юмора и, возможно, страстности. Но больше всего ее отличал от других образ мышления.

Ривс откашлялся.

– Что-нибудь еще, милорд?

Тристан махнул рукой.

– Нет, Ривс.

Пруденс кашлянула. Тристан моментально добавил:

– И благодарю за работу. – Приподняв брови, он взглянул на Пруденс.

Она чуть заметно кивнула.

Ривс, довольно улыбнувшись, поклонился:

– Спасибо, милорд. Позвоните, если что-нибудь потребуется. – С этими словами он вышел из комнаты.

Как только дверь за дворецким закрылась, Тристан откинулся на спинку стула.

– Ну что? Так лучше?

– Значительно, – с одобрением сказала она.

Тристан улыбнулся и, смутившись, торопливо переключил внимание на тарелку. Черт побери, с каких это пор мнение Пруденс стало много значить для него?

Так дело не пойдет: не следует ему слишком привыкать к присутствию Пруденс в своей жизни. Она всего лишь временный пассажир на его фрегате. И это хорошо. Если только он не решит навсегда удалиться от всех на этом скалистом утесе и провести остаток жизни, наблюдая, как покрывается слоем пыли его душа, ему следует держаться подальше от таких женщин, как Пруденс, которые заманивают мужчин в шелковые сети дружеского общения и домашнего уюта.

Это не для него. Он будет наслаждаться тем, что смогут подарить ему последующие несколько недель, а потом вернется к прежней жизни – свободной и не стесненной условностями. А пока не мешает немного пофлиртовать... не забывая об осторожности.

Отрезая кусочек ветчины, он подумал, что, наверное, слишком долго пробыл один, потому что успел забыть, как приятно видеть напротив себя за столом такие красивые глаза.

Доедая ветчину, он заметил на себе задумчивый взгляд Пруденс.

– Что-нибудь не так?

– Ваши манеры за столом. Ривс был прав: они безупречны.

– Если не считать того, что я забываю похвалить слуг?

– Если не считать этого. – Она отхлебнула чаю. – Ну что ж, милорд, приступим? Нам надо многое обсудить.

Он отложил вилку.

– Я в вашем распоряжении. Заставьте меня подчиняться всем никчемным правилам поведения, какие сочтете нужными.

– Правила поведения вовсе не никчемные. Они делают нас цивилизованными людьми.

– А я-то думал, что быть законопослушным гражданином нас заставляет боязнь быть казненным, сосланным на каторгу или брошенным гнить в тюрьме.

Она презрительно фыркнула.

– Возможно, эти причины заставляют быть цивилизованным вас, но не меня. Умение вести себя отличает нас от животных.

– У животных тоже есть правила поведения, только они не доводят их до абсурда.

Она нахмурила лоб.

– Какие же это животные соблюдают правила поведения?

– Муравьи, например. Они ходят шеренгой, не так ли?

– Частенько.

– Приходилось ли вам когда-нибудь видеть, чтобы муравей сталкивал с дороги другого муравья?

– Нет, пожалуй.

– Вот именно. Они проявляют вежливость друг к другу. Всегда. Тогда как люди связывают себя смехотворными правилами, но не проявляют элементарного почтения друг к другу, уважения или доброты.

Ее карие глаза радостно вспыхнули.

– Весьма уместное наблюдение.

Тристан вытер губы салфеткой.

– Теперь вы знаете, почему я так отношусь ко всей этой ситуации. Но я должен получить эти деньги. Так что можете смело продолжать и довести меня до погибели с помощью этих правил. Можете продрать меня с песочком, если того требует этикет. Можете обречь меня на вечные муки ради привития мне учтивых манер. Делайте свое черное дело. Я целиком и полностью в вашем распоряжении.

Пруденс прищурила глаза.

– Не искушайте меня, предлагая «продрать вас с песочком».

Он сделал вид, что очень удивлен.

– Моя милая Пруденс, меня поражает, что такие жестокие слова слетают с ваших губ.

– Ну что ж, если бы вы знали сокровенные мысли, которые иногда меня посещают, мои слова поразили бы вас меньше.

Он рассмеялся:

– Вы выглядите словно легкий ветерок в тихой гавани, но, боюсь, вы больше похожи на тайфун, обрушивающийся на скалистый и негостеприимный берег.

– Видите ли, я твердо намерена заработать деньги, которые обещал мне мистер Ривс. А теперь, поскольку попечители будут здесь всего через несколько коротких недель, мы, с вашего позволения, займемся правилами поведения за столом.

– Неужели бесцельная беседа за столом является одним из самых важных уроков? Вы, наверное, шутите?

– Боюсь, что не шучу. Предполагается, что вы должны знать, как поддерживать умную беседу, не делая продолжительных пауз и не допуская грубости, а, кроме того, уметь правильно обращаться ко всем присутствующим за столом лицам.

– Я уже умею разговаривать, как представитель знати. Хотите, продемонстрирую? Ну, говорите со мной.

Она удивленно приподняла брови.

– Прошу прощения?

– Поговорите со мной о чем-нибудь. И я докажу вам, что умею говорить, как прирожденный аристократ.

Пруденс с трудом подавила вздох. Она была совсем не уверена, что это даст положительные результаты. Однако чем скорее она, подыграв ему, докажет, что он не прав, тем скорее они смогут приступить к урокам. Она допила чай и встала.

– Не перейти ли нам поближе к камину? Мы можем продолжить наш разговор там.

Тристан тоже встал, опираясь на трость.

– Разумеется, – сказал он, наблюдая, как она идет к красному креслу, стоявшему рядом с диваном. Ее платье было подхвачено под грудью широкой розовой лентой. Тристан заметил, что, когда она шла, можно было представить себе изгиб бедер, и это занятие поглотило все его внимание.

Она опустилась в кресло.

– Прошу вас, присядьте, милорд.

Он уселся, вытянув перед собой ноги и поставив рядом трость. Пруденс заметила, что прядь волос упала ему на лоб, немного затенив глаза, отчего они казались не такими яркими. Глаза у него потрясающие, а ресницы густые-густые и...

О Господи! Только этого ей не хватало! Делай свою работу и не отвлекайся.

– Самый лучший способ показать, что вы можете поддержать приятную беседу за столом, это побеседовать.

– Очень хорошо, – сказал он, явно забавляясь. – Что я должен делать?

– Сделайте вид, что я герцогиня Девоншир...

Он даже растерялся.

– В чем дело? – спросила Пруденс.

– Вы знакомы с герцогиней?

– К сожалению, да, – призналась Пруденс. – Эта женщина – ужасная кокетка, и у нее крайне жеманные манеры.

– В таком случае, почему вы хотите быть ею?

– Я не хочу быть ею! – теряя терпение, сказала Пруденс. – Я всего лишь хочу, чтобы вы попрактиковались в использовании титулов и надлежащих форм обращения. Поэтому я и сказала, что буду герцогиней.

Он улыбнулся, поблескивая глазами. К ее досаде, он мало-помалу сползал к краю дивана, так что его колено теперь почти прикасалось к ее коленям. Она подобрала юбки. Они то и дело прикасались к ногам Тристана, и это по какой-то непонятной причине настолько отвлекало ее внимание, что мешало сосредоточиться на разговоре.

А она-то думала, что готова противостоять заигрываниям герцога! Вчера она весь вечер повторяла себе, что должна держаться от него на почтительном расстоянии и не отклоняться от обсуждаемой темы. И тогда все будет в полном порядке.

Пруденс даже заранее решила, что сядет в кресло, а не на диван, потому что это не позволит герцогу придвинуться к ней слишком близко. Она взглянула вниз, где теперь его нога прижималась к ее ногам. Очевидно, она неправильно рассчитала.

Отодвинув ногу, она решительно сказала:

– Прекратите, пожалуйста. Давайте представим себе, что я герцогиня, и мы с вами сидим рядом на одном из суарэ...

– Суарэ?

– Ну да. Это вечеринка.

Он наклонился вперед и уперся руками в колени. Теперь его руки находились в каком-нибудь дюйме от ее руки, лежавшей на подлокотнике кресла.

– Если вы желаете быть на суарэ, то пусть будет по-вашему. Однако прежде чем мы продолжим, ответьте на один вопрос: что на вас надето, когда вы присутствуете на суарэ?

Она удивленно поморгала:

– Надето?

– Да, я хочу получить полную картину. Что будет надето на вас, сладострастной герцогине Девоншир, ради такого случая?

– Я не говорила, что она сладострастная.

– Но так оно и есть.

– Ну, это спорный вопрос, – сказала Пруденс. По какой-то причине ее задело, что капитан назвал герцогиню «сладострастной». Интересно, что он под этим подразумевал?

Он накрыл рукой ее руку, лежащую на подлокотнике. Пруденс высвободила руку.

Хохотнув, он наклонил голову так, что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами.

– Если герцогиня хоть немного напоминает вас, то она очень чувственная особа.

– Лорд Рочестер, не делайте все это таким...

– Забавным? Интересным? А может быть, приятным? – закончил он фразу за нее, прикоснувшись тыльной стороной руки к ее щеке.

Она отпрянула от него.

– Пожалуйста, милорд.

– Вот оно, это слово, которое я люблю слышать от женщины: «пожалуйста». – Он положил руку на подлокотник дивана, так что его пальцы свешивались через край совсем рядом с ее рукой. – Итак... что на вас надето, дорогая моя леди Девоншир?

– Вы невозможны, – вздохнула она.

Он притворился обиженным.

– Я всего лишь спросил, что на вас надето, чтобы лучше представить себе эту картину. Но если вам это трудно...

– Не трудно, – пробормотала она. – Если это заставит вас работать, я скажу. На мне надето белое с голубым шелковое платье в голубую и розовую розочку.

Он чуть отклонился назад и обвел ее взглядом с головы до ног, как будто представляя себе это платье. Мгновение спустя он наклонился к ней:

– Леди Девоншир, позвольте заметить, что нынче вечером вы выглядите чрезвычайно привлекательно.

Пруденс одобрительно кивнула:

– Это весьма уместное замечание.

– Спасибо, – сказал он. – Но это... вы говорите? Или герцогиня?

– Я. Герцогиня, возможно, сказала бы что-нибудь вроде: «Ах, какой приятный комплимент, милорд! Спасибо».

– Но это чистая правда. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал пальцы. Губы, прикоснувшиеся к обнаженной коже, были такими теплыми. – Вы здесь самая прекрасная герцогиня. И глубокий вырез вашего платья... – Его взгляд остановился на ее груди.

Пруденс вырвала у него руку.

Он взглянул на нее невинным взглядом:

– Что-нибудь не так?

– Так говорить не подобает, и вам это известно.

– Но это то, что я сказал бы герцогине, если бы она находилась здесь. По правде говоря, почти это я действительно сказал ей, когда она ужинала со мной на борту моего корабля. И ей это очень понравилось.

Пруденс нахмурила брови.

– Я не хочу слышать о вашем знакомстве с герцогиней. Давайте вернемся к нашей сценке и рассмотрим, какое поведение правильное, а какое – нет. Говорить о вырезе женского платья не годится.

Он вздохнул:

– Сколько всяких правил!

– Милорд Рочестер, – сказала она, снова входя в роль герцогини, – что привело вас сюда, на эту милую вечеринку?