- А вот это я знаю точно, да меня никто не спрашивал. Без десяти восемь.
      - Откуда же ты так точно знаешь?
      - Потому что следила за временем. Сразу в восемь начинался сериал "На Вспульной улице", а я его обязательно должна смотреть, мне по нему сочинение писать. Или рецензию, кто как хочет. У нас телевизора нет, так я хожу смотреть сериал к подружке. И надо было успеть занести еду бабуле и дедуле и не опоздать к началу.
      - И ты успела?
      - Успела. Как раз кончилась реклама.
      - А твоя подружка тоже это запомнила?
      - Как ей не запомнить? - удивилась Крыся. - Она в дверях раскрытых стояла и ждала меня, вот-вот должно было начаться. Она от нетерпения аж ногами топала. "Ну где ты запропастилась? - кричала мне. - Скорей, скорей!" Она ведь знала, что мне надо писать сочинение. А на следующий день мы узнали о пани Веронике...
      Без десяти восемь... Ну вот как они ведут расследование, если с этой умной и сообразительной девочкой вообще не поговорили? Без десяти восемь Вероника была жива и после этого времени тоже, ведь ей еще нужно было вернуться домой. Можно принять - до восьми Гражинка успела добраться до своих родичей к прогнозу погоды, его после новостей сообщают, в восемь десять. Ехала она на машине, пусть всего пять минут, если не вышла раньше Вероники, подождала ее. Оставалось пять минут. Ну, пусть восемь. Неужели за восемь минут можно убить человека и перевернуть в доме все вверх дном?
      Нет, нет, минутку, она могла начать раньше...
      И я попыталась представить себе, как все могло произойти. Вероника мчится в ресторан, Гражинка остается у нее в доме и начинает крушить все вокруг, добиваясь при этом потрясающего успеха. Вероника возвращается, Гражинка хватает - топор? Тесак?
      Хватает орудие убийства и со страшной силой обрушивает его на несчастную Веронику.
      Нет, не так. Ведь Вероника сначала должна была съесть принесенную из ресторана еду, раз блюдо оказалось пустым. Не могло быть так, что Гражинка громила квартиру, а Вероника ела. Минутку, минутку, возможен и такой вариант: Гражинка прибила Веронику и сама съела объедки, для отвода глаз. Так и вижу: сидит над трупом и уплетает за обе щеки. Ладно, не сама уплетала, отдала еду кошке, тогда что с капустой?
      Забрала с собой и по дороге домой выбросила в какой-нибудь мусорный бак. Но тогда наверняка не успела бы домой к прогнозу погоды, кошки едят медленно, не то что собаки, тогда Гражинке, раз уж она пошла на такие дьявольские ухищрения, пришлось бы терпеливо ждать, пока животное не справится с едой, потом забрать оставшееся... Нет, животное можно не привлекать, сразу вывалить в целлофановый пакет содержимое блюда, блюдо вымыть, а пакет выбросить. Думаю все же, что криминалистика покажет, мыли блюдо или вылизывали, а также полиция без труда установит содержимое желудка покойной.
      Гражинку я оправдала, но тут же возникла следующая проблема. Раз Вероника была в ресторане без десяти восемь, значит, из дому вышла раньше, скажем без пятнадцати восемь. Гражинка ушла еще раньше от нее, добавим хотя бы минуты три, получается, что она ушла без восемнадцати восемь, а к кузине приехала в восемь ноль пять. Что же она могла делать целых двадцать три минуты - как минимум двадцать три! - если машиной эта трасса преодолевается спокойно за четыре минуты? Интересно, давала ли она полиции объяснения насчет этой нестыковки?
      Все это промелькнуло в моей голове до того, как я задала Крысе следующий вопрос.
      - Скажи, пожалуйста, а пока вы были в ресторане, пани Вероника говорила что-нибудь?
      Все знали, что к ней приехала пани из Варшавы...
      Крыся кивнула и, проглотив кусок пирожного, живо подтвердила:
      - А как же, я тоже знала, что к ней приехала пани из Варшавы. Люди сейчас болтают, что именно она и убила бедную пани Веронику, да только не верю я в это.
      - Почему не веришь?
      - Так ведь эта пани ушла раньше. Пани Вероника в кухне с того и начала, что вот ушла наконец, а то все сидит да сидит, а она, значит, пани Вероника, боялась опоздать и тоже не могла уйти из дому, пока гостья не уберется к чертям...
      Извините, так она выразилась, уж очень боялась, что ее порцию кому-нибудь другому отдадут.
      А раз гостья пошла к.., этим самым, выходит, не могла она убить пани Веронику.
      Логично, ничего не скажешь. Выходит, безголовые легавые прицепились к Гражинке, не имея на то ни малейших оснований. Неужели так подействовали на полицию соседские сплетни?
      Или просто рассуждали: посторонний, незнакомый человек весь день проторчал у Вероники, а когда ушел, Веронику живой уже никто не видел. Сомнительно. Или подумали: незнакомка что-то украла и сразу рванула за границу, продать скорее. И только после возвращения Гражинки всерьез принялись за расследование. о чем говорит тот факт, что Гражинка ни минуты не сидела за решеткой. Значит, мозгами все-таки пошевелили.
      ***
      Собственно, я своей цели добилась. Мне надо было раздобыть доказательства невиновности Гражинки, и я это сделала. Теперь я смело могла явиться к властям, выложить эти доказательства и забрать Гражинку в Варшаву, там для нее много работы набралось. Но похоже, я стала исправляться и привыкаю думать, прежде чем что-либо предпринимать. Негоже тыкать полицию носом в ее просчеты, это раз. Опять же, негоже выставлять себя - дескать, какая умная. Это два. А три - если я вылезу со своими амбициями, они тоже могут удариться в амбицию и назло мне будут держать девушку в Болеславце.
      Безо всякой надобности, возможно, во вред себе, но и мне насолят. А то, что меня они как-то не полюбили с первого взгляда, это и ежу понятно.
      Нет, надо действовать тоньше, дипломатичнее и собрать больше фактов.
      ***
      За фактами я отправилась к Мадзе, Гражинкиной кузине, совсем позабыв о том, что та ведь работает. Мадзя была учительницей. Может, вернулась уже из школы, раз Крыся дома. А кроме того, в доме были дети, возможно, и какая-нибудь бабушка.
      Бабушка была. Дети, впрочем, тоже. Бабушка хлопотала на кухне, явно варила обед. Я ей помешала. Странно, она словно бы обрадовалась этому.
      - Да как Гражинка домой вернулась, нас всех об этом уж столько расспрашивали, столько расспрашивали, всех, и детей малых, могу и пани повторить, чего там, мне совсем не трудно, если пани любопытствует. Гражинка машиной своей успела до нас доехать, погода стояла добрая, и мы печалились, как дальше поедет, дождь обещали, аккурат тучи собирались. А там свадьба, дождь ни к чему, мы уж тут душой изболелись, а больше всех Гражинка за подружку переживала. Ведь дождь на свадьбу - плохая примета. Вот здесь в комнате присела на краешек кресла и глаз не спускала с экрана. Где ей там Веронику убивать, как язык поворачивается, я сама ее, когда она приехала, к Веронике повела и дом показала, я ведь Фялковских с молодых лет знала, а Хеня, скажу тебе, долго меня обхаживал, за что Вероника меня невзлюбила, хотя я на Хеню и ноль внимания. А кофе пани уж непременно выпьет!
      Все это я услышала, не успев и слова произнести, даже задать вопрос, вернулась ли Мадзя.
      Бабуля поставила передо мной кофе, выключила газ под горшком, в котором что-то булькало, сорвала с себя фартук, присела к столу и тоже взяла в руки чашечку с кофе. Из детей я видела лишь одного, мальчика лет трех. Сидя в углу комнаты, он старательно раскурочивал фотоаппарат, похоже старый, так что я решила не тревожиться.
      - Как долго... - начала я, но бабуля меня опередила:
      - Очень долго, сорок пять лет тут живу, приехали мы, только поженившись, а Фялковский тогда экономистом работал. Двух дочерей я родила, сыночка хотелось заиметь, а он как-то все не получался, где мне там до шашней, я тоже начала работать, как только дочки в школу пошли.
      У Хени была жена, да померла, он уж второй раз не женился, а тут вскоре и Вероника к нему приехала, и так оно все осталось. А как я овдовела, Мадзя замуж вышла. И на свет появилась Иоля, а потом Аня, так мы те две квартиры поменяли на одну большую, а тут и Гжесек народился.
      У Ядзи я тоже немного пожила, они у самого моря поселились, зять рыбу ловит, и мне там как-то зябко было, да и моря я не люблю. Решила уж здесь остаться, у Мадзи. И всего одна внученька была, потом - опять девка, я уж думала, не дождаться мне внука, а он вон сидит, народился-таки. Так я уж отсюда и не сдвинусь, тут и помру, я ведь, проше пани, уж не молоденькая, семьдесят четыре годка прожила на этом свете. Вот только бы Гжеся вырастить. И сама пани видит, какое разумное дите, не торчит у телевизора, как другие лоботрясы, а механизмами занимается, тянет его к механизмам, ну прям страсть! И такой умненький, сам до всего своим умом доходит.
      Из довольно сумбурного рассказа старушки я поняла, что у нее две дочери. Старшая Ядвига, живет где-то у моря, и у нее одна дочка, у младшей же, Мадзи, две девочки, Иоля и Аня, и теперь вот еще этот трехлетний вундеркинд Гжесь. Требовалось срочно переставить бабулю на другие рельсы, иначе она еще долго будет восторгаться внуком, долгожданным наследником.
      Понятны мне стали причины, по которым Панове полицейские не выжали из бабули ничего путного, а ведь она могла многое знать. Я решила как можно аккуратнее переключить ее с любимой темы.
      - И очень правильно! - горячо поддержала я бабулю. - От телевидения дети только глупеют. Так что же у нее, Вероники, было такое, что кто-то попытался ее обокрасть?
      Бабуля уже что-то рассказывала о первых зубиках внука и, споткнувшись о подставленную мной подножку, растерянно замолчала.
      - Чего?..
      - Пани столько лет знала Фялковских, Хеня долго ухаживал за вами, он ведь работал экономистом, так почему же его сестра вдруг оказалась в такой бедности? Слухи ходят, что все же кое-что Хеня оставил, а Вероника лишь притворялась такой неимущей, чуть ли не нищей. Я вот, скажем, точно знаю, что брат ей оставил коллекцию марок, вы тоже, наверное, это знаете, но коллекция пана Фялковского была не бог весть каким богатством. Я уж в марках разбираюсь.
      Выходит, было у нее еще что-то, если всю квартиру распотрошили. Полагаю, лучше пани никто не может этого знать.
      Старушка неожиданно разволновалась, заерзала на табурете и наконец оставила в покое Гжеся.
      - Под конец жизни он уже не так чтобы очень... - замялась она, и мне стало ясно, что факт угасшего к ней чувства пана Фялковского до сих пор глубоко переживается старушкой. - А вообще-то очень даже возможно. Нет, не стану плохим словом поминать покойницу, пусть ей земля будет пухом, но скупердяйкой она была страшной, каких свет не видывал!
      - И не стыдно ей было так притворяться?! - с укоризной подхватила я.
      - Стыдно?! Да о чем пани говорит? У нее ни капли стыда не было! Все после него распродала, ну совсем все, а еще шипела, что вот, мол, потратил деньги на барахло, а ей теперь жить не на что. Может, это и было барахло, но ежели брат его собирал, знал, что делал, так ведь? Он, не в пример сестрице, голову на плечах имел, знал, что покупал, значит, и на это "барахло" покупатель найдется. Так ведь? А Хеня собирал, даже мне когда-то показывал, уж такой довольный, его прямо распирало от радости, аж светился весь, запальчиво продолжала бабуля и тут же со вздохом:
      - Хотя.., выходит, он выбрал это барахло, а не меня. Ну да господь с ним.
      О, видно, в самом деле я наступила на больную мозоль, бедная старушка, похоже, тяжело переживала непостоянство своего ухажера.
      Столько лет прошло, а душевная рана не зажила. Надо проявить максимум деликатности, чтобы собеседница моя поменьше страдала, а в то же время попытаться вытянуть из нее, что именно Хеня ей показывал. Как быть, если и для меня те вещи, которые старушка называет барахлом, имеют такое важное значение?
      На меня снизошло вдохновение.
      - Вот они какие, эти мужчины, - горячо и сочувственно начала я. - Да все они одинаковы, для них всегда какие-нибудь никчемные занятия наукой и всякие трухлявые бебехи были куда важнее нас, женщин. Всю жизнь, испокон веку несчастные женщины страдают из-за них!
      Глядишь, иной такое выберет занятие - хоть стой, хоть падай. Да вот, к примеру... - я замешкалась, решая, какой пример привести, потому как и в самом деле слышала о самых невероятных увлечениях мужчин, - один пуговицы собирал, проше пани! Представляете?! Коллекцию такую себе составил - не поверите, все деньги на пуговицы тратил, не спал, не ел, только по всяким таким местам шастал, где можно пуговицы раздобыть: по рынкам, притонам, подозрительным лавчонкам. После него остался целый мешок пуговиц.
      Бабуля явно заинтересовалась.
      - И что?
      - А жена после его смерти просто вытряхнула все пуговицы из мешка в мусорный бак на помойке.
      - И правильно сделала.
      - Погодите. А потом оказалось, что некоторые из них были серебряные, даже золотые, а одна и вовсе с бриллиантом в середке! Так глупая баба, выходит, выбросила на помойку целое состояние.
      Старушка чуть не задохнулась от волнения.
      - Надо же! А как же это обнаружилось?
      - А знаете мужичков, что роются в мусорных баках? Они ведь не только пустые бутылки собирают, среди них есть старьевщики, которые нужные вещи выискивают. Вот один такой старьевщик наткнулся в баке на гору пуговиц, начал перебирать их, сообразил, что кто-то неспроста такую прорву насобирал. Выгреб их, отмыл и принялся разузнавать, нет ли желающих приобрести всевозможные пуговицы.
      Старушка одними губами прошептала:
      - И что?
      - В это трудно поверить, но выяснилось - множество людей увлекается сбором самых невероятных пустяков, и пуговиц в том числе. Как только прознали о старьевщике, тучей налетели на него и раскупили все пуговицы до единой.
      Наверняка старьевщик здорово продешевил, потому что в пуговицах совсем не разбирался, только потом его вразумили - знатоки большие деньги готовы отдать за какую-нибудь завалящую штучку, особенно если она старинная.
      Бабуля призадумалась, а потом все еще с сомнением в голосе произнесла:
      - Так, может, и Хеня тоже...
      - Может. Но пуговицы он не собирал?
      - Нет, он деньги собирал, хотя и деньгами-то не назовешь их.., и не знаю, как лучше сказать.
      Обгрызенные какие-то, почернелые бумажки, и не разберешь, что там на них написано аль нарисовано. В руки взять противно, человек такое и поднять поленится, коли под ногами увидит. А у Хени этого добра была пропасть! И не счесть, сколько коробок да ящиков. А для монет он даже понаделал специальные такие подносики с круглыми углублениями, в каждом своя монета лежала. И смотрел он на них, любовался, весь сиял. На меня вот ни разу так не глянул!
      Ну да что теперь об этом...
      Я закурила, чтобы успокоиться, не выдать своего волнения. Пепельница стояла на столе - надеюсь, я не совершила очередную бестактность, не попросив разрешения закурить. Я чувствовала, что голос выдаст меня. Покурю немного молча. Смутные предположения уже мелькали в моей голове. Так на чем же остановилась старая женщина? Ах да.
      - А то вы не знаете мужчин, - продолжила я испытанную тактику и даже позволила себе укоризненно взглянуть на собеседницу. - Вы кому-нибудь говорили об этом?
      - А чего говорить-то? Только сердце растравлять. Да и всего один разок показал мне Хеня свои сокровища и велел поклясться, что я никому о них не растрезвоню. Когда он сказал, что покажет сокровища, я было и впрямь надеялась увидеть бог весть какие драгоценности, а тут этот мусор...
      - А Вероника?
      - Что Вероника?
      - Она об этом знала?
      - Да неужто такая гангрена может чего-нибудь не знать? - с неожиданным гневом вырвалось у бабули, но она тут же спохватилась:
      - Да будет ей земля пухом и царствие ей небесное.
      То есть я хотела сказать - кто там ее ведает. Скорее, знала, если и не с самого начала, так позже узнала. У нее хватило бы ума не выбрасывать никакого барахла.
      - Не очень-то ей этот ум помог, раз жизни лишилась. Но теперь, по крайней мере, понятно, за что ее убили и чего у нее искали. А оно большое было?
      Старушка, похоже, не улавливала мои мысли и не поспевала за ходом моих рассуждений Она сидела, раскрыв рот и недоуменно хлопая глазами. Наконец нерешительно поинтересовалась:
      - Большое? А что именно большое?
      - Ну да коллекция ее брата. Те разные коробки да ящики. Много их было? Вы вроде бы сказали, что свои старые деньги Хеня складывал в коробки?
      - В коробки. Хотя нет, скорее, в ящики. Такие железные, уж и не знаю, как их лучше назвать.
      Тяжеленные! Как их Хеня с места на место переносил, бог его знает, аж сопел с натуги, а ведь силенок ему хватало, хоть и шестой десяток разменял. Здоров был как бык, не то что мой муж, тот вечно хворал...
      Перед моим мысленным взором тут же один за другим проследовали яркие неповторимые образы: вдовец в расцвете сил, его патологически скупая сестра, вот эта милая старушка, до сих пор переживающая сердечные муки, и ее хворый, немощный муж. Богатое воображение уже начинало рисовать, какие там могли бы кипеть шекспировские страсти, но негромкий голос бабули, повествующей о делах минувших дней, вернул меня к действительности.
      И опять я с трудом удержалась, чтобы не спросить старушку, а не рассказала ли она легавым о Хениных сокровищах. Чудом сдержалась.
      Не дай бог неосторожным словом вспугнуть бабулю. Ох, как же трудно жить на свете с вечным опасением брякнуть что-нибудь не к месту. Ну как в таких условиях вести расследование?!
      Железные ящики грабитель и убийца не нашел, в этом я была уверена, а если и нашел, то уже пустыми, иначе полицейские спросили бы о них Гражинку. Может, не напрямую, но хоть как-то затронули бы эту тему. Возможно, полицию сразу же сбило с толку то обстоятельство, что марки, которые Гражинка по идее должна была украсть, стояли нетронутые. Неужели они даже не спросили девушку о каких-нибудь других ценных вещах в доме Фялковских? Может, и не спросили. А про сердечную связь бабули с Хенриком Фялковским наверняка не имели ни малейшего понятия.
      Старушка сама вернулась к интересующей меня теме.
      - Если по правде, - вздохнула она, - так я об этом никому ни словечком не обмолвилась.
      Ни о том, что мы друг дружке.., нравимся, ни о Хениных сокровищах. А Хеня и вовсе помалкивал, ведь он побаивался Вероники, та бы нам спуску не дала. Да и я, проше пани, с какой стати языком стану трепать при живом муже? Нет, это не по мне, соседи бы уж нас точно ославили на всю округу, хоть ничего такого промеж нас не было. Теперь, когда я состарилась, уже все равно, а тогда я еще молода была и очень, очень собой пригожа. Сейчас уже в это поверить трудно...
      Глаза мои сами собой устремились на портрет молодоженов, что висел на стене как раз напротив меня. А вот большое фото с этими же молодоженами, немного постаревшими, в компании с двумя уже взрослыми девушками.
      Пригожа? Да бабуля была просто красавицей, причем судьба подарила ей тот редкий тип красоты, который сохраняется надолго. Не удивительно, что она и в пятьдесят лет могла нравиться мужчинам.
      Что она сказала? Трудно поверить? Я пыталась было возразить:
      - Почему же трудно? Очень даже можно поверить...
      Мне опять не дали договорить.
      - Ай да чего там, пани ведь нездешняя, так я и выложила все как на духу. А тут никому до этого дела нет, и не надо! Теперь у меня вот радость в жизни - внучек растет. Видите, видите? Ну пусть пани сама скажет - до чего же смышленое дитя.
      Смышленое дитя успело к этому времени разобрать фотоаппарат на мелкие части и теперь явно раздумывало над тем, как бы открутить от стены розетку. Счастье, что мальчишка никак не мог до нее дотянуться.
      На всякий случай я предупредила бабулю, чем грозит копанье смышленого дитяти в электрической розетке, но реакция на мое предупреждение оказалась неожиданной. Старушка вскочила как ошпаренная.
      - Езус-Мария, напрочь вылетели из головы макароны, небось совсем размякли, а Мадзя со Стасем вот-вот вернутся. Извините, но мне надо покончить с обедом. Еще хочу сказать пани только то, что Вероника была очень уж нелюдимая. Кабы у нее даже золотые горы были - никому бы словечка не сказала, вот только о своей ужасной бедности всем уши прожужжала. А более ни о чем и не говорила. Скорее уж Хеня бы проговорился, но в старости он тоже сделался замкнутым, почитай, как сестра. Я к ним в последние годы и ходить перестала, даже не знаю, как жили. От людей лишь изредка что-либо узнавала. Это когда Хеня еще был жив, к нему иной раз кто-нибудь и забредал в дом. А потом и вовсе никто не заходил. Вот только в последнее время Гражинка, так она и должна больше всех знать.
      Тогда только я поняла, зачем Гражинку задержали в Болеславце, и решила срочно поговорить с ней по душам.
      ***
      Гражинка сидела в углу гостиничного ресторана, но на сей раз не одна с ней был какой-то мужчина. Я ринулась было к ней, желая немедленно добиться ответов на свои вопросы, но резко затормозила. Вот опять из-за проклятого письма не могу поступать, как хотелось бы, на каждом шагу должна контролировать свои действия. Не тормозни меня мысль о письме, я бы уже ворвалась в беседу этих голубков и, глядишь, вдребезги разнесла бы ее, как слон всю посуду в лавке. Должна признать, что права Гражинка, во всем права.
      Стремительно затормозив, я столь же стремительно развернулась на месте, боднув в грудь какого-то мужика и отдавив каблуком ему ногу - Какого черта?! - дико выкрикнул несчастный, прыгая на одной ноге и стараясь удержаться на месте.
      Я успела порадоваться, какое счастье, что это не официант с подносом, заставленным блюдами. Представляю, как бы я выглядела, когда содержимое этих блюд неминуемо оказалось бы на мне. И я кинулась к бедолаге, горячо извиняясь перед ним. Тот уже, видно, немного успокоился, поскольку с удивлением произнес:
      - Пани извиняется, вместо того чтобы меня отругать? Другая баба уже вопила бы на весь зал, понося официанта на чем свет стоит.
      - Но за что?
      - Как же, пру вперед, не вижу, что передо мной дама, да еще ноги подставляю, а пани того... Но я, помереть мне на этом месте, просто шел, думал, пани тоже пойдет дальше, как и шла...
      - Я сама так думала, но, как видите, мои планы изменились, и очень надеюсь, что не слишком покалечила вас?
      - Нет, пустяк, только на кой черт тогда я столько времени ботинки надраивал? Теперь видите, что с ними сделалось?
      - У меня есть носовой платок, пан позволит?
      - Пустяки, сами сравняются. Хорошо, что погода стоит сухая, грязи нет.
      Наш обмен любезностями продолжался довольно долго, так что Гражинка наконец меня заметила. Пожалуй, я правильно поступила, не свалившись ей как снег на голову. Она очень быстро закончила разговор с мужчиной, который оставил ее за столиком одну и исчез с горизонта. Я даже не успела его разглядеть как следует, хотя он и показался мне довольно красивым.
      Мужественная такая красота.
      Гражинка помахала мне рукой, так что уже не было необходимости медлить.
      - Ну и как? - набросилась она на меня с несвойственным ей жаром. - Есть новости?
      - Еще бы! Слушай, все говорит о том, что ты в этом деле оказалась наиглавнейшей персоной, - без всяких предисловий нервно начала я. - Ты главный свидетель, и без тебя дело не сдвинется с места. Ты знала, что бабуля твоей Мадзи много лет назад крутила роман с покойником?
      Гражинка не сразу ответила, переваривая услышанное. Умница, поняла.
      - Знаю. Но, ты как обычно, одной фразой хочешь обо всем сказать. Давай начнем с бабули. Ты была у нас и бабуля дорвалась до свеженького собеседника, так? И разумеется, дала себе волю.., пустилась в откровения.
      - А что, несвежие собеседники для нее уже неинтересны?
      - Еще бы! О сложных взаимоотношениях с Хеней и Вероникой все уже слышали миллион раз, никто не горит желанием выслушивать миллион первый. Хотя... - Тут Гражинка вроде бы засомневалась и не очень уверенно добавила:
      - У меня создалось впечатление, что по-настоящему, до конца никто так и не выслушал бабулю.
      И вообще, весь этот их роман.., тусклый какой-то, толком и не поймешь, был ли он на самом деле. Я-то сама о нем знаю уже по пересказам родных и знакомых, мала я была тогда и почти ничего из Болеславца тех времен не помню.
      И только позже...
      - Погоди, а нумизматика? О нумизматической коллекции Хени бабуля тоже так трепалась направо и налево?
      Гражинка как-то странно поглядела на меня, подумала.
      - Точно не скажу, не знаю. Но сдается мне, что об этой коллекции бабуля не трепалась. Во всяком случае, не могу припомнить, чтобы в доме Мадзи этой темы касались. А ведь о Фялковских говорили у нас очень много, и после Хенрика, и теперь. Так что, скорее, нет.
      - Но ты-то об этой коллекции знаешь.
      К нашему столику подошла официантка.
      Я вспомнила, что с утра ничего не ела, не мешало бы пообедать. Я заказала русские вареники - слышала, что здесь их очень вкусно готовят, Гражина решила ограничиться пивом и еще одним кофе Поскольку пиво к вареникам - то, что надо, я ее поддержала. В конце концов, никто за мной не гонится, и мне нет необходимости сразу после обеда садиться за руль. Болеславец не Лондон, можно и пешком пройтись.
      К теме разговора я вернулась, как всегда, не соблюдая никакой последовательности.
      - Она все время сидела рядом с тобой, когда ты работала? На руки смотрела, глаз с тебя не сводила? Не разрешала с места сдвинуться? И он тоже?
      - Кто? - поперхнулась пивом Гражинка.
      - Да оба они, светлой памяти Хеня и Вероника.
      - А! Ну, знаешь, Хеня и Вероника - это два разных мира. И вообще, с Хеней ты сама договаривалась по телефону, а я видела его всего раза два в жизни.
      - А я ни разу.
      - Поначалу он вел себя весьма сдержанно, но уже во время второй нашей встречи немного раскрахмалился...
      И, опять вроде бы засомневавшись в чем-то, Гражинка замолчала, не закончив фразы. Это меня разозлило.
      - Послушай, ты что со мной как-то странно говоришь? Ведь Веронику убила не ты. Да и Хеня, насколько мне известно, умер сам по себе, легально. Расслабься и давай выкладывай начистоту все, о чем пытаешься умолчать.
      Опершись локтями о стол и уткнувшись подбородком в переплетенные пальцы рук, девушка вздохнула.
      - Откровенно говоря, я и сама не пойму, в чем дело. Что-то тут не так. И думаю, мне лучше помолчать. Что бы я ни сказала, становлюсь еще подозрительнее, так получается. А я не хочу и еще не хочу, чтобы... Не хочу, чтобы мои глупые воспоминания навредили ни в чем не повинному человеку. Да и согласись, одни и те же вещи по-разному оцениваются. Одно дело мы с тобой, и совсем другое - полиция. И тут ничего не попишешь.
      - Но они просто должны всех подозревать, должность у них такая, попыталась я растолковать девушке.
      - Вот именно, - подхватила та. - Потому я так страшно и задумываюсь над каждым словом, так и сяк обдумываю, боюсь, как бы мне это не повредило.
      - Уже повредило. Кончай думать в одиночку, поделись со мной. Скажи честно, что было, что ты видела. И что знаешь. Так заговаривал с тобой Хеня о монетах или нет?
      - Я их даже видела, - после бесконечно долгого молчания промолвила Гражинка, причем каждое слово явно давалось ей с трудом.
      - Он тебе показывал свою нумизматическую коллекцию? - воскликнула я.
      - Напротив, он ее скрывал от меня.
      - Тогда как же ты могла ее увидеть?
      И опять нам помешала официантка, принеся заказ. Вареники не обманули моих ожиданий, пиво было холодное, как и полагалось, - одно удовольствие так вкусно поесть. Особенно это полезно, когда человек оказывается в стрессовой ситуации, вот как я сейчас. Постепенно, по мере насыщения, я обрела способность вновь бросить все силы на умственную работу.
      - Ну так говори же! Каким образом тебе удалось ее увидеть?
      - Я подглядела, - с трудом выдавила из себя Гражинка. - Случайно, я даже не сообразила, что подглядываю. Случилось это год назад, еще до его смерти.
      Ясное дело, что не после. И я потребовала подробностей.
      - Ты велела мне отправляться к нему во второй раз, - с легким упреком начала девушка. - Это и был тот второй раз. Нет, погоди, я должна отвлечься. Когда я пришла к нему первый раз, он был какой-то злой, нахмуренный, может, потому, что я пришла немного раньше назначенного, он чем-то занимался и чуть ли не силой вытолкнул меня из комнаты. Я не поняла, чем именно он занимался. Только приоткрыла дверь, конечно постучав, и мне показалось, что он сказал "проше". Ну, я и вошла и с порога принялась извиняться, что явилась раньше времени. Дело в том, что погода была паршивая, я торопилась и позволила себе заехать к нему раньше условленного времени. Я ехала в Германию и хотела засветло добраться... А он! Сорвался с места, поспешно и даже как-то испуганно прикрыл то, что стояло на столе, подбежал ко мне и хоть вежливо, взяв под локоток, но вытолкнул за дверь.
      Так что мы все время проговорили на крылечке перед входной дверью, даже присесть не на что было. И разговор получился скомканным. Он подтвердил: да, ты ему звонила, возможно, он найдет свою спецификацию марок, но не сейчас, позже. Сейчас он очень занят. И вообще я явилась раньше времени, он еще не решился, отложим до следующего раза. И мы договорились о следующем разе. Договорились, что я заеду к нему через три недели, на обратном пути. И все.
      - Ну хорошо, а потом что было? - торопила я Гражинку, потому что она опять, судя по всему, налаживалась надолго замолчать.
      - Ну а в следующий раз я не могла до него дозвониться, когда ехала, чтобы договориться о времени встречи, без конца "Абонент временно недоступен". А мы договорились лишь о дне, вот я и названивала, чтобы он назвал удобное для него время, да без толку. До Мадзи я добралась поздно, все говорили, что в такое время приличным людям не звонят, мне тоже не хотелось его злить, ведь и в самом деле мог уже спать. Поэтому звонить я стала утром. Трубку поднимала Вероника и всякий раз отвечала, что брат занят.
      В конце концов все это мне надоело, и я попросила сказать, что приду к ним около десяти утра.
      Не знаю, передала она брату или нет, но к десяти я пошла. Дом оказался заперт. Я постучала, никто не отвечал. Тарабанить в дверь изо всех сил не стала, просто сошла с крыльца и пошла вокруг дома. Окна у них низенькие, и я в них заглядывала. Ну и увидела на столе той комнаты, из которой он меня тогда выгнал.., увидела это.