Убойная марка

      Правда, один раз звонившая назвала свое имя - Северина. Мне это ничего не дало. Никакой Северины, кроме Шмаглевской, я не знала, но вряд ли именно знаменитая поэтесса разыскивала Гражинку Воспоминание о Гражинкином письме властно повелевало мне позаботиться о неизвестной Северине с ее нетерпеливым желанием пообщаться с Гражиной. Я принялась названивать Гражинке, но у той все телефоны были заняты. Я чуть было не отправила ей факс, да опомнилась. Не горит.
      На автоответчик записался еще один тип, который, правда, тоже не сообщил фамилии, но представился владельцем филателистического магазина, где я в свое время разыскивала болгарский блок-105. Умный человек, я его сразу вспомнила. Он сообщил номер своего телефона, предупредив, однако, что дома его можно застать или поздно вечером, или рано утром, поэтому я не стала ему немедленно звонить. Все остальные звонки были неинтересные.
      Памятуя о решении начать новую жизнь, я сунула в духовку цыпленка, купленного в магазине у дома, поставила вариться рис и на этом закончила подготовку к торжественному приему.
      Подумав, приготовила еще салат из креветок со спаржей и лимоном, эти продукты давно валялись в моем холодильнике, и поставила вариться вкрутую три куриных яйца. Откровенно говоря, жратвой я занялась не из идейных соображений, а просто надо было чем-то заняться, умственная же работа пока была для меня недоступна. Я ждала поступления свежей информации к размышлению.
      Информация не заставила себя долго ждать.
      Цыпленок и рис уварились, яйца тоже, и даже не лопнули. Я разыскала свечи и накрыла в кухне стол для приема. В комнате стола не имелось - очень хорошо, а то бы еще пришлось думать, который из них лучше подойдет для данного случая.
      Информация, которую я ожидала, прибыла в виде очень интересного мужчины в подходящем для меня возрасте. Меня всегда потрясали его способности предугадывать развитие событий. Вот и на сей раз он явился голодным, предвидя наличие пищи у меня в доме, так сказать, не сомневался, что получит еду из моих рук, - ну просто ясновидение какое-то. К такому пиршеству я, ей-богу, его не приучала. Если и случался стакан чая с засохшим сырком, то и это очень редко, да и едой такое не назовешь.
      - Салют ясновидящим! - невероятно радушно встретила я любимого мужчину. - Кажется, цыпленок удался, но вот к рису требуется соус, а его у меня нет. Откроем бутылку вина, тогда как-нибудь выдержу...
      Он закрыл мне рот страстным приветствием, возможно, на расстоянии я кажусь привлекательней. И поинтересовался, что именно я собираюсь выдержать.
      - Ужин. Но ты уже узнал что-нибудь новенькое? - на всякий случай поинтересовалась я скороговоркой.
      - Узнал и все тебе расскажу. А ты и в самом деле хочешь сначала поесть и только потом выслушать?
      - Вовсе не хочу, но должна. Я решила изменить свой характер к лучшему... Ну что за глупая усмешка? Работаю над собой, воспитываю выдержку и уважение к ближнему. И еще. Цыпленок у меня получился отличный, а ты можешь его недооценить, если будешь и есть, и рассказывать. И вообще, теперь ты будешь замечать во мне больше достоинств, а запеченный куренок, несомненно, является таковым.
      Он поставил на стол откупоренную бутылку и как-то лукаво взглянул на меня.
      - Ты и в самом деле полагаешь, что моя любовь к тебе увеличится из-за вкусного цыпленка?
      - Нет, конечно, - тотчас развеяла я грезы любимого мужчины. - Если ты, разумеется, в глубине души не дервиш и не пустынник, которым еда в моем доме могла показаться пиром.
      Не сомневаюсь, если бы он любил меня из-за цыплят и прочей вкусной еды, давно бы уже сбежал на край света. Вот уж точно, путь к его сердцу я нашла отнюдь не через пищеварительные органы. Не скажу, что кормила его отвратительно, но, скорее, так себе и к тому же - когда было настроение. Да, не кухня была главным элементом моей жизни.
      Усаживаясь за стол перед салатом, Януш, явно скромничая, пробормотал:
      - Как-то мне не по себе, и опять же все это кажется несколько подозрительным. Мы что же, к креветкам открыли красное вино?
      - Красное к цыпленку. Он получился пикантным, значит, красное подойдет. А из того, что ты плетешь, мне становится не по себе, боюсь, после твоего сообщения совсем потеряю аппетит. Поэтому начнем с вина, а значит, с цыпленка, а салат пока отодвинь в сторону.
      ***
      Наряду с кулинарными подвигами я успела перенести на ноутбук Гражинкины записи, расшифровав их и упорядочив.
      Наконец я сочла нужным переместить конференцию из кухни в комнату, прихватив вино и чай и, разумеется, не подумав о таких глупостях, как уборка или мытье посуды. Из всех домашних занятий для меня самыми неприятными были именно эти - наводить порядок в кухне и мыть посуду. Вообще, домашняя хозяйка из меня та еще, это я поняла в самой ранней юности.
      - Последние известия! - не дожидаясь расспросов, начал Януш и постучал по моей распечатке Гражинкиной стенографии. - Тебе уже не надо им это показывать. Они сами пришли к выводу, что Веслав Копеч, специалист по металлолому, побывал в двух местах, то есть в доме Фялковских и в том, нежилом. Впрочем, в этом он и сам признался, не слишком скрытничая, ведь у него было железное алиби на момент свершения убийства.
      - Ханю насиловал? - неизвестно чему обрадовалась я.
      - Что касается насилия, - улыбаясь, возразил Януш, - Веслав твердо стоял на том, что Ханя сама его к этому побуждала, он же не хотел обижать даму и подчинился. В том доме они с Ханей были почти до одиннадцати, Вероника же рассталась с жизнью самое позднее в девять тридцать. Очень уж твоя самодеятельность задела амбиции полиции, они в непривычном для них темпе повторили почти все твои действия и вняли твоим.., ну, не советам, а так сказать, пожеланиям, намекам. Они и раньше исследовали содержимое желудка покойной, теперь же отнеслись к этому с особым вниманием. Еще раз допросили посудомойку, ну, короче, солидно поработали над аспектом последнего ужина пани Вероники. Выяснили, что она его съела...
      - Весь? - поразилась я.
      - Не понял, что значит весь?
      - Слопала все содержимое блюда в один присест?
      Януш удивился.
      - Разве я так сказал? Часть разложила по двум кастрюлям, они так и стояли в кухне, а остальное съела. Конкретно? Мясо, картошку, почти все овощи, а это был салат из квашеной капусты... А что?
      - Ну подлецы! - взвилась я. - Слушай, я твердила им о блюде как заведенная, тыщу раз спрашивала, пустое оно было или нет, а они... о кастрюлях даже и не упомянули. Просто непорядочно! Я с ними поделилась всеми своими открытиями, они же... Заставили меня ломать голову, кто же сожрал ужин, ясно ведь, что Веронике одной было не справиться. Злодеи!
      - Похоже, ты очень задрала нос со своими открытиями и без конца это подчеркивала, - безжалостно выложил правду Януш. - Вот они тебя.., не очень, так сказать, полюбили. И когда о тебе заходила речь, имя твое.., ты уж извини... произносилось ими без особой нежности.
      А он прав. Я то и дело перебивала их, вечно ехидничала, совершенно позабыв, что истинная дама ведет себя сдержанно, с достоинством, дипломатично давая высказаться сначала собеседнику. Что ж, еще один урок.
      И я поспешила сменить тему.
      - Значит, если я правильно поняла, злоумышленник ворвался позже? Она не поймала его на месте преступления?
      - Поймала. Он проник в дом раньше и пережидал там. На него она не сразу наткнулась, только после того, как уже поела. Разумеется, все это дедукция, но, судя по следам, именно так оно и было. И этим злоумышленником не был Копеч.
      Я о Весе еще не все сказал. За ним наблюдали целых два свидетеля. Не оба сразу, по очереди.
      С улицы за влюбленной парой следила брошенная Завадская, мазохистка какая-то, а с другой стороны в подвальное окно заглядывал великовозрастный балбес, он живет в соседнем доме.
      Балбес, недоглядев, сразу бросился разыскивать корешей, чтобы и те полюбовались. Так что свидетелей было хоть отбавляй. Да и Завадская охотно давала показания. Была убеждена, что поможет обвинить парня в уголовно наказуемых действиях. Копеч отпадает.
      - Но он был в доме!
      - Был. И похоже, старается вменить в вину Гражинкиному Патрику.
      - О боже! В таком случае расскажи мне об этом как можно поподробней, чтобы не осталось и тени сомнения, иначе Гражинка не успокоится.
      Януш опять удивился.
      - Ты полагаешь, лишь абсолютная уверенность в том, что ее возлюбленный - убийца, принесет ей полное спокойствие?
      - Хуже всего неизвестность, - пояснила я. - А главное, она перестанет метаться, не зная, на чем остановиться...
      - И остановится на убийце?
      - Холера! Вот не везет девушке!
      - Да, жаль ее. Ну так что, продолжать?
      - Конечно. А с этой неизвестностью она совсем изведется, - вслух рассуждала я, не слушая Януша.
      Зная свою подругу, я уже реально, в красках представила, как та остается с человеком, о котором так и не знает ничего определенного - жертва ли он злостного стечения обстоятельств или хладнокровный убийца? И каждый день ждет: а вдруг еще чего отколет? А все из-за меня, это ведь я отправила ее к Веронике со своим заданием.
      Покончить с моими терзаниями мне помог Януш, его ласковые, толковые доводы. На редкость порядочный человек. И как это злодейка судьба послала мне такое сокровище?
      - Ладно, успокоилась, пожалуйста, продолжай Что еще узнал?
      И я вся напряглась, честно сосредоточившись на новой информации. Хватит стенать!
      - А еще вот что! - заторопился Януш, боясь, что моей твердости надолго не хватит - Эта невеста, как ее, Марлена, напрасно явилась в комендатуру с жалобой. Я хочу сказать, что она себе же навредила. Следственные власти заинтересовались ее братом. Этот брат часто бывал в старом домике. Где он находился в момент убийства - до сих пор неизвестно, вернее всего, как раз в доме Вероники. Водку с Весем они пили, и брат намерен все свалить на водку, вот и прикрывается тем, что находился "в состоянии алкогольного опьянения и ничего не помнит", хотя после пьянки прошло уже много времени, слон бы протрезвел. Итак, если подвести итог: постой, я забыл тебе сказать, а должен был с этого начать Тщательное исследование оставленных в доме Вероники следов и живая заинтересованность в выявлении всех обстоятельств техника-магистранта дали потрясающий результат: выяснилось, что в доме перебывало не три, а четыре пары ботинок! Гражинку я не считаю. В дом заходили Копеч, Марленкин брат, причем брат раньше, ибо следы Копеча иногда накрывали отпечатки его подошвы..
      - Брата как зовут? Мне легче будет разобраться.
      - Антоний Габрысь Он проходил в спальню, и, вероятней всего, именно он перевернул там все вверх ногами, но поди докажи теперь - Что докажи? Что был в спальне или что устроил там бардак?
      - Бардак.
      - Ну а Патрик?
      - Время пребывания Патрика в доме Вероники так и не удалось установить Этого человека никто не заметил, никто не затоптал его следы В принципе ему можно приписать все четыре места. Ну а перед двумя названными выше был еще и четвертый Пока, к сожалению, его не удалось идентифицировать Я чувствовала, что совсем запуталась во всех этих следах и показаниях свидетелей.
      И попыталась разобраться. У меня получилось, что оставшийся неизвестным мужчина был первым, за ним следующий по очереди был брат невесты Антоний Габрысь, а последний - Веслав Копеч. Патрика можно было сунуть в любой промежуток времени между ними. Затем все они, в том же порядке, устремились в заброшенный домик, где потеряли монету и пряжку от брюк. Судя по всему, в это время Вероника была уже убита, значит, убил ее первый, тот, который не идентифицирован, как они выражаются. Или Патрик. У Патрика был самый простой мотив совершить убийство: в случае смерти владелицы дома и имущества все это переходило к нему как наследнику.
      - Целая процессия убийц, - недовольно пробурчала я. - Есть отпечатки пальцев и следы ботинок - надо было поприжать их!
      - Прижимают, - успокоил меня Януш. - Со вчерашнего дня они начали действовать в таком темпе, что даже я удивился. Суди сама. После вчерашнего разговора с тобой в их распоряжении были вечер, одна ночь и один день, сегодняшний. Информацию мне сообщали по мере поступления. Закончилось все сегодняшним вечером, моим приходом к тебе. Что было потом - не знаю. Обещали прислать мне по факсу отпечатки всех следов. Возможно, сегодня ночью кто-либо из подозреваемых в чем-нибудь признается.
      - А что говорит Патрик?
      - Пока ничего. Его оставили на закуску, как самого подозреваемого.
      - Ну спасибо, порадовал. А обысков в их домах еще не производили? Ведь где-то же должна быть целая куча нумизматических упаковок с монетами. Или одни упаковки, я говорю о подносиках, монеты могли куда-нибудь ссыпать отдельно и хорошенько припрятать.
      - Обыски производятся. Еще не закончили.
      Убежден, что ничего не найдут, времени прошло слишком много, почти полторы недели, достаточно, чтобы ликвидировать и вещдоки, и микроследы. Но знаешь, что-то там у них такое произошло...
      - У кого?
      - Ну, между этими подозреваемыми. Каждый лжет как может и каждый чего-то боится.
      Это чувствуется. Во всяком случае, я это ясно чувствую, когда знакомлюсь с их показаниями.
      Очень похоже, что все они кого-то боятся. А может, и друг друга...
      - Ох, чует мое сердце, из-за всех этих сложностей ускользнет от меня болгарский блочек, - вздохнула я. И тут вспомнила о телефоне человека из магазина.
      Взглянула на часы - еще не очень поздно, в приличный дом можно позвонить. И я схватилась за телефонную трубку.
      - О, как хорошо, что пани объявилась. - обрадовался Тот Пан. - Я помню: пани разыскивает болгарский блочек. Так представьте себе, умер филателист, у которого, по моим сведениям, имелся этот блок. Пока там какие-то сложности, должно быть, формальности с передачей наследства, но я надеюсь, блок можно будет приобрести. Пани желает, чтобы я это сделал?
      Дело в том, что коллекционер проживал не в Варшаве.
      - Случаем, не в Болеславце? - медовым голосом поинтересовалась я.
      - В Болеславце. Откуда вы узнали?
      - Я только сегодня оттуда вернулась. А сложности и в самом деле имеются, ведь блочек оказался под арестом полиции.
      - Что вы говорите! - огорчился Тот Пан. - Почему же под арестом? Он ведь не был украден, это я точно знаю. Что там произошло?
      - Убили сестру коллекционера, так что там теперь все стало подозрительным Долго рассказывать, но я слежу за развитием событий и прошу вас считать мой заказ в силе.
      Тот Пан, очень огорченный, попытался выудить из меня хоть какие-нибудь подробности болеславецкой драмы, но Януш сурово помотал головой, так что я ограничилась лишь сообщением того, о чем знал весь Болеславец. И попрощалась.
      Потом я позвонила Гражинке. У той по-прежнему были отключены все телефоны, поэтому я записала на автоответчик просьбу позвонить мне завтра утром. На всякий случай сообщила, что есть новости и не все из них приятные.
      И на этом закончился столь богатый событиями день.
      ***
      Жутко взволнованная Гражинка прибежала ко мне около полудня, не предупредив о своем приходе. Если быть точной, она позвонила уже снизу с сообщением, что прибыла, поскольку увидела на стоянке мою машину.
      Я с утра пыталась заняться работой на компьютере, отодвинув на потом все домашние занятия: уборку квартиры, стирку, мытье посуды.
      Даже дорожные чемоданы оставила нераспакованными. Приход Гражинки обрадовал меня вдвойне, ибо работа не клеилась. Девушка ворвалась как молния и чуть ли не со слезами на глазах.
      - Ты уж извини, - еще с порога начала она, вся дрожа. - Я и представить не могла, что она такое отколет. Обещаю тебе, это больше никогда не повторится. Я тут ни при чем, это все она.
      Я ничего не понимала.
      - Кто она? И что не повторится?
      Неужели Гражина говорит о Патрике и ее извинения связаны с тем, что она мне все наврала, а на самом деле вовсе его не любит. Но кто она?
      - Да тетка моя!
      - Какая тетка и что она мне сделала?
      - Как что? Тысячу раз звонила тебе, причем в самое разное время дня, в том числе и ранним утром, а ты этого не выносишь. Я знаю, она ненормальная, но твой телефон я ей не давала. Клянусь! Хотя и без того его все знают. А тетка моя запросто может позвонить и папе римскому, ей ничего не стоит, если требуется меня разыскать.
      Я затащила ее в комнату, захлопнула входную дверь и попыталась усадить девушку в кресло.
      - Успокойся! И не устраивай утренние концерты. Ничего я о твоей тетке не знаю, как и о тысяче ее звонков мне. Тем более что все эти дни меня не было дома. Ничего страшного не случилось, и нечего так переживать.
      - А вот и случилось! - упорствовала Гражинка. - Она вечно откалывает мне такие номера. Ну и что такого, если иногда я исчезаю из поля ее зрения? Я человек взрослый и самостоятельный, пусть она даже родная тетка. Имею право!
      - Имеешь, имеешь, - успокоила я ее. - К тому же закон не предусматривает наказания за то, что человек иногда исчезает из поля зрения своих родичей, разве что она у тебя парализованная и целиком зависит от родной племянницы...
      - Какая там парализованная - здоровье лучше моего. А специальность у нее - позавидовать можно. Она искусная мастерица, своими руками изготовляет ковры и покрывала. И у нее нет никогда проблем с их сбытом, в отличие от людей, занимающихся, скажем, писанием книг...
      Но без меня не может и шага ступить.
      - Не понимаю...
      - Она настоящий мастер в плетении и вышивании ковров, паласов и прочих гобеленов, но во всем, что касается формальностей, - совершенно беспомощна. Она даже не знает, как платятся налоги!
      Откровенно говоря, я тоже не знала, но сейчас не тот случай, чтобы признаваться в этом и оправдывать тетку.
      - Так это именно та холерная баба, которая разыскивала тебя и сто раз записалась на мой автоответчик? И не сообщила ни кто она, ни куда ей звонить?
      - Ну да! - простонала Гражина. - Именно тетка. Договорились, что я ей позвоню, как только вернусь из Дрездена, а меня нет и нет. Вот она и запаниковала. Я же, естественно, ей не говорю обо всех неприятностях в Болеславце, иначе мне конец, замучает поучениями и наставлениями. И сразу бросится мне помогать, а это страшнее всего. Ее помощи мне уже не выдержать.
      Я подумала, что и неприятных известий из Болеславца, которые вчера я узнала от Януша, ей, пожалуй, тоже не выдержать, поэтому решила не форсировать событий. Для начала предложила чего-нибудь выпить. Гражина попросила кофе.
      За чашечкой кофе я и передала ей как можно деликатнее новости из Болеславца.
      - В данный момент там наверняка узнали еще что-нибудь, - торопливо добавила я, - но Януш сообщит нам об этом лишь по возвращении домой. Утешает мысль, что у твоего Патрика масса конкурентов. Там выявился какой-то первый...
      - Не верю я ни в какого первого, - угрюмо проговорила Гражина. - Лучше уж заранее настроиться на то, что виной всему Патрик, такое уж мое счастье. Может, он вообще по профессии вор, взломщик и убийца, что ж теперь поделаешь...
      - Ну что ты плетешь?
      - А тогда почему он так подозрительно о себе молчит?!
      Вот интересно, как же тогда вообще выглядят их свидания? Патрик молчит, но и Гражинка не бог весть какая разговорчивая. Уж мне ли не знать! Ведь того же Патрика я буквально вытащила из нее клещами, сама она даже мне ничего бы о нем не сказала. Да и сказала лишь потому, что я по уши сидела в расследовании преступления и знала о случившемся гораздо больше самой Гражинки. Она просто вынуждена была рассказать мне о своем хахале, если хотела, чтобы я помогла как-то распутать это дело.
      - ..Молчит, молчит... - проговорила я задумчиво. - А когда выпьет, тоже молчит?
      - Мне еще не доводилось видеть его пьяным, - призналась Гражинка. - Ну, немного выпив вина, малость оживлялся.
      - И что делал?
      - Тогда его тянуло делать две вещи: или танцевать со мной, или громить трамвайные остановки Я встревожилась.
      - И что, уже разгромил какую-нибудь?
      - Пока нет, но проявляет к этому явную склонность. Как-то мы поехали за город - нам предоставили возможность пожить недельку в пустом доме лесника, - так он разобрал загородку для диких кабанов, после того как порядочно выпил. То есть от диких кабанов Я пыталась его удержать, а он знай твердил, что бедные животные тоже имеют право пользоваться полной свободой. Эти бедные животные изрыли и истоптали нашему благодетелю леснику всю морковку А он симпатичный, этот Патрик. Мне тоже очень не хотелось видеть в нем преступника.
      И тут в голове мелькнула мысль, которой я вчера не придала значения. Собиралась вечером поговорить об этом с Янушем, но почему-то не вспомнила. Хотя понятно почему. После второй бутылки вина создалась атмосфера, совсем неблагоприятная для рассуждений на темы расследования. Не стоит сейчас признаваться в этом девушке, впрочем, о личном вообще не имеет смысла вспоминать, когда остались незатронутыми столь важные темы.
      - Знаешь, я тебе так и не сказала, но ведь в твоих стенографических записях упоминается еще одна личность, причастная к происшедшему в доме Вероники, - как можно спокойнее начала я. - Когда зашла речь о брате невесты, девицы заговорили о каком-то Кубе, да сразу же свернули на другое. Жаль, что следствие не уделило внимания этому человеку.
      - Ты веришь в конопатого Кубу? - огорчилась Гражинка. - Я не верю, мало ли еще о ком они могли упомянуть, не все же причастны к убийству. А Патрик так стоически молчит... Правда, как-то разговорились: он мне о своих родителях рассказывал и даже их фотографии показывал, но они уже умерли. Мне неизвестно, где он жил в детстве, то есть откуда он вообще появился в Варшаве. Друзей его я тоже не знаю, хотя он иногда здоровается с кем-то в ресторане, на дискотеке... А в театре взял да заснул.
      - На чем?
      - На Гомбровиче.
      - Авангарда, значит, не любит, а ведь модная вещь. Ну что ты так переживаешь? Я как-то заснула на кинофильме о Горьком, а моя мать и вовсе на "Крышах Парижа". Все это мелочи, не отвлекайся.
      Гражинка продолжила в глубокой задумчивости;
      - И теперь я не знаю, что делать. Нельзя бросить человека в несчастье...
      О! Правильно я рассудила. Как пить дать обвенчается со своим Патриком в тюремном костеле.
      - ..А он убил старую женщину! Ради денег.
      К тому же собственную тетку.
      - Тетку?
      - Ну не тетку, так двоюродную бабку.
      - Постой-ка, ты все же что-то знаешь о нем.
      Итак, он двоюродный внук Фялковских, сын их племянницы... Раньше все говорили, что наследник - племянник, а оказывается, сын племянницы.
      - Этой племянницы никто в глаза не видел, даже бабуля Мадзи о ней понятия не имеет. Она никогда не бывала в Болеславце.
      - А где бывала?
      - Вот именно! - почему-то обрадовалась Гражинка. - Нигде не бывала! Никто ее не знает, а он молчит.
      Огорчительно такое слышать. Боюсь, следственные органы вряд ли сумеют преодолеть его молчание и заставят заговорить, во всяком случае, если это и произойдет, то очень нескоро. И почему они оставили его допрос на самый конец? Что ж, тем более следует нацелить полицию на таинственного Кубу.
      Поймав Януша в Болеславце по сотовому, я передала ему все, что знала о Кубе, и посоветовала как-то направить следствие по стопам этого веснушчатого кореша брата невесты. Януша не надо было предупреждать, чтобы действовал дипломатично, а не нахально пер, как я. Он лучше меня такие дела проделывает. В ответ Януш коротко бросил-, что процесс пошел. Не знаю почему, но я эти слова пропустила мимо ушей, не придав им значения.
      ***
      Вскоре позвонил Тот Пан. Гражинка успела приготовить себе второй кофе и стала собирать канцелярские принадлежности, готовясь засесть за компьютер, так что я могла целиком заняться разговором. Нового я от него ничего не узнала. Он лишь повторил, что, поскольку у болеславецкого коллекционера были интересные экземпляры марок, а там случилась какая-то афера (так он выразился), не могли бы мы встретиться и поговорить? Может, в каком-нибудь магазине или еще где...
      При слове "афера" я насторожилась, как боевой конь при звуках воинской трубы.
      - Какая афера? Вообще-то я жутко занята...
      Неужели блочек...
      - Афера не филателистическая.
      - Я полагаю, что марки покойного мне известны, раз я лично была в Болеславце. Во всяком случае, болгарский блок видела собственными глазами. Так какая же афера?
      - Думаю, нумизматическая. Видите ли, этот коллекционер интересовался и монетами, но не афишировал себя, тихо сидел, как мышь под метлой. Монеты он не любил продавать. А теперь, похоже, их украли.
      - Украли.
      - Потому-то мне и хотелось бы встретиться с пани.
      Тут и мне захотелось с ним встретиться.
      Я предложила магазин на улице Хожей, там совсем близко, на Кручей, есть очень уютный бар, где можно посидеть. Мне никогда не нравилось разговаривать стоя, с молодости не любила и не умела, не понимала людей, которые любят вести разговоры во время прогулок, тогда все умственные и физические силы человек вкладывает в ноги. А вот сидя в уютном кафе, в мягком кресле, за чашкой кофе или бокалом пива, - совсем другое дело. Можно и подумать, и поговорить.
      Мы условились встретиться через час.
      В магазине я сразу узнала Того Пана - запомнила, значит, его внешность, а то немного сомневалась. Витрины с марками и прочими коллекциями сейчас меня не занимали, я лишь рысцой пробежалась вдоль них и предложила своему спутнику перебраться на сидячие места.
      Поскольку он явился лишь для встречи со мной, то не стал возражать.
      - Пан Фялковский умер уже больше года назад, - сообщила я собеседнику, попивая кофе. - Та неприятность, о которой пан упомянул, произошла еще до его смерти?
      - Незадолго до нее. А потом месяца через два он и умер, - вздохнул Тот Пан. - И вообще мне неприятно говорить об этом, поскольку в деле замешаны некоторые знакомые мне особы, само же дело до того запутанное и туманное, что и не знаю, как о нем толком рассказать.
      - Ничего, вы рассказывайте, а уж моя проблема разобраться во всем запутанном и туманном. Возможно, оно как-то связано с последними событиями.
      - Возможно. А что же там произошло сейчас?
      - Обещаю вам обо всем рассказать, но давайте придерживаться хронологии, - уклонилась я от ответа. - Сначала афера.
      - Говорю же вам, что дело туманное: вроде бы произошла кража, а может, и просто пропажа. Кто-то потерял монету, но какую! Брактеат Яксы с Копаницы!
      Ну вот, пожалуйста! Этот брактеат преследует меня, как угрызения совести.
      Собеседник попытался продолжить рассказ, и это не очень у него получилось. Сплошной сумбур.
      - Он был у пана Фялковского. То есть сначала у него этой монеты не было, потом она появилась, а потом уже не стало. Во всяком случае, это он говорил, что не стало, а там кто его знает, может, и была. Ходили слухи, что брактеат кто-то украл, а пан Фялковский купил краденое, так и не удивительно, что не признавался, но вот почему отрицал пропажу монеты ее бывший владелец - не понятно. А потом пан Фялковский умер, осталась какая-то его родственница, а с ней никто не мог договориться.
      - Это была его сестра, - не знаю зачем, сообщила я.
      - Сестра? А я думал - жена. Очень странно.
      Сестра...
      - Почему же странно? - удивилась я.
      - Потому что в принципе жены не разбираются в коллекциях мужей. И очень не любят, когда мужья вообще заводят коллекции, тратят на них и время, и деньги. Сестры обычно более снисходительны. А эта - ну прямо пень.
      Я решила промолчать и не вдаваться в дискуссию о Веронике. Мне вдруг вспомнился Юзеф Петшак, который так горячо отрицал наличие у него брактеата Яксы из Копаницы, и теперь уже не сомневалась, что монету видела именно у него.
      - А этот брактеат, случайно, не у Петшака ли пропал? - задала я вопрос в лоб. Вот, опять забыла о необходимости быть тактичной и сдержанной.
      - Так вы слышали о нем? - обрадовался Тот Пан. - Да, именно у него. Впрочем, не исключено, что он сам его потерял, поэтому, учтите, я вам ничего не говорил, пусть это останется между нами.
      - Нет, вы не говорили, это я сказала. Я вообще часто говорю ерунду всякую.
      - Ага, так что же в Болеславце произошло?
      Молодец, сообразил, что раз я часто плету всякую ерунду, то и о происшествиях в Болеславце ему проболтаюсь. Теперь надо себя контролировать, не говорить все как есть, а только часть, раз уж вообще пообещала ему рассказать.
      Ну, я и рассказала о смерти Вероники и о пропаже всей нумизматической коллекции пана Хенрика. Полиция ведет расследование, подозревает нескольких мужчин, окончательный результат расследования мне неизвестен.
      А пан, случайно, не знает, какая именно коллекция была у Фялковского? И, перестав выбалтывать тайны следствия, я сама перешла к расспросам. Пояснила, что очень важно знать, какие именно монеты собирал пан Хенрик. Ведь вор может начать распродавать похищенное - вот на этом его и заловят. Особенно если это будут редкие монеты.
      - И спецификации полиция не нашла?
      - Насколько мне известно - нет.
      - А должна быть, - укоризненно заметил Тот Пан.
      Интересно, к кому у него претензии? К полиции, которая не обнаружила спецификации, то есть перечня марок коллекции, или к вору, который украл ее вместе с коллекцией.
      - А марки? - поинтересовался Тот Пан.
      - Марки уцелели. Лежали на полке, на самом виду, но в старых кляссерах и не привлекли внимания похитителей, - пояснила я. - И слава богу, иначе я бы тоже могла оказаться в числе подозреваемых, ведь я интересовалась марками.
      - Нехорошо, нехорошо, - задумчиво проговорил Тот Пан. - Что там у Фялковского было, толком никто из нас не знал. Ходили слухи, что были тетрадрахма Лизимаха, золотой солид, динарий Кривоустого, золотой дукат Локетка, кажется, и динарии эпохи первых Пястов, еще какие-то ценные римские монеты. Но все это на уровне сплетен, а сплетни обычно представляют действительность в преувеличенном виде.